Тревога накрыла долину еще с обеда. Латка, так оживленно щебетавшая, как и где она посадит принесенные Даном семена, постепенно замолчала и все чаще поглядывала на светлое небо в серых полосках дыма. Стимий, который с самого начала был против "разведки", плел из веток рыболовную сетку, то и дело костеря кого-то неназываемого по имени. Смотрел он при этом на прутья, но судя по тому, что в перечне грехов этого "кого-то" поминались самонадеянность и щенячье нетерпение, имел в виду вовсе не их. Может быть, несчастные ветки и совершили при жизни какие-либо прегрешения, но вряд ли их вина могла состоять именно в этом...
А тревога росла.
Давно затихла Марита, перестав доставать Латку повторением букв. Син и безымянный, отправленные спать, послушно лежали под навесом, но последние три часа оттуда не доносилось не то что храпа или звука - а даже и шороха. Тихо там было. Слишком тихо для спящих...
В сотый раз взглянув на небо, Клод едва не уронил чашку с растертой уже в пыль ромашкой и только тут заметил дрожь в пальцах.
Да что же это?
Он попробовал успокоиться. Уговорить себя, что пограничный город на скрестье торговых путей вполне удобное место, чтобы затеряться одному парню, что Дан с его опытом (и языком!) способен обвести вокруг пальца даже рысь из рацейских лесов.
Но тревога не отступала. Неотступная, давящая, она висела в воздухе отравленной дымкой... как болотный ядовитый туман, как моровое поветрие. Нет, надо отвлечься... хотя бы на драконов, что ли...
- Можешь его вообще отодвинуть?
- Что? Тут шумновато...
Это точно...
Давно голодавшие драконы, наконец-то поевшие досыта, с непривычки проснулись поздно, когда солнце уже всплыло в зенит и принялось припекать по-настоящему. И, растерянно порычав на себя за бессовестно долгий день и пропущенное время охоты, уже было засобирались в горы, чтобы перехватить хотя бы пару тощих коз... но Сахор-авар, местный патриарх, подал другую идею. Мол, козье ущелье неспроста назвали Ловушкой, скалы там торчат почаще шипов на гребне, и драконы там бились не раз, а тощая коза не стоит жизни. И раз так вышло, то следует потратить этот день на племенные дела. А заодно на отдых. Поэтому сегодня в драконьем лагере действительно было шумновато.
Племенные дела выразились в загадочных на первый взгляд действиях: выкапывании нескольких ям и в нагромождении бревен. То ли драконы строили укрепления, то ли убежище к зиме мастерили... зрелище, надо сказать, интересное, ни в одной книге не увидишь: тяжелые хвосты били по земле, вышибая в стороны тяжелую сероватую почву, лапы ее отгребали, да так слаженно и ловко, что яма росла на глазах. Еще одно озеро мастерят? Запасное?
На отдыхающих смотреть было еще интереснее. Клод на целых три нитки прикипел взглядом к молодому дракону, который лежал на земле, одним крылом спихивая со своего бока двух увесистых "малышат". И тут же ловил их, выставляя второе крыло - как ловчую сеть. А уж на ту группу, что развлекалась у самого озера, вообще можно было глядеть не отрываясь. Два парня (судя по размерам - еще не достигшие зрелости) ухаживают за девушкой, и каждый старается привлечь ее внимание к себе - меняет цвета, топорщит гребни и пытается говорить комплименты, а втихомолку парочка пихает друг друга хвостами и норовит оттеснить соперника прочь.
Такая тихая и мирная картина. Отчего кажется, что она очень ненадолго? Предсказатель у нас Марита, а не я. Хотя тут и без дара предсказания все ясно. Может, потому и не отпускает тревога? Орден не охотники, горы его не остановят. Зря драконы нас приютили... ищут нас, а доберутся до них.
- Раз-два-три-четыре-пять! - вдохновенно вопит тем временем дракончик, пока малышня разбегалась, а дракон постарше закрывал глаза и совал голову под крыло.
Надо солнышку вставать!
А мы спрячемся в кусты.
Прячься, звездочка, и ты!
Шесть, семь, восемь, девять, десять!
Солнце спит, на небе месяц.
Будем бегать и летать,
Все равно тебе искать.
После слова "искать" полянка вымирала, потому что детвора растворялась в невидимости, а взрослый, осторожно оглядывая поляну, принимался за поиски.
- У куста маренницы... Дарги. У песчаной кочки - Нари и Урти.
- Я последний, я в этот раз последний! - вопит счастливый голосок. - Меня покатают! - и, не дожидаясь позволения, лезет на старшего дракона...
Клод невольно фыркает, вспомнив собственное детство и прятки в каменном лабиринте улевских улочек. Даже считалочка была похожая...
- Тебя что-то рассмешило? - Архант-Ри наконец убрал крыло, открывая спину целиком, и заинтересованно повернул голову.
- Что? А, да. Просто вспомнил... у нас была похожая игра.
- Игра? - шевельнулась под ладонью жесткая чешуя. - Хорошая тренировка на искусство маскировки. Нам рано приходится ее осваивать. Вам тоже пора.
- Маскироваться? - усмехнулся лекарь, прикрывая глаза. Вот она, оранжевая сеточка - прямо под кожей, совсем близко, даже под ладонью ощущается... как бы ее подрастить?
- Тренироваться.
- Согласен...
- Слетаем?
Клод забыл про "сеточку".
- Сейчас?
- Я просто покажу вам его. На всякий случай.
"Они тоже думают, что Орден найдет нас. Они ждут.." - понял Клод. И вдруг он увидел "племенные дела" по-новому. Ну конечно! Вот эта яма, которую сейчас аккуратно маскируют травой и ветками - это же ловушка! Бревна тоже. И шалаши...
- Архант, что-то случилось?
- Пока нет.
- Здесь, - Архант распахнул крылья и скользнул вниз, так что Стимий, уже раскрывший рот, чтобы что-то спросить, подавился воздухом и, судорожно вцепившись в чешую, молча смотрел на лес под крылом - тот слился в сплошные зеленые полосы.
- Вы уверены? - Тира даже не шатнуло - бывший рыцарь сидел на спине дракона так спокойно, словно это был его боевой конь, причем не в скачке, а на пастбище. - Здесь только лес. И холм...
Приземление было не из мягких - все-таки четыре человека груз для дракона немалый. Клод едва удержался на спине. По ноге больно хлестнули какие-то ветки, а рот чудом разминулся с ошалевшим жуком, вознамерившимся спрятаться от опасных громадин. Правда, взамен жук, кажется, провалился за шиворот, так что убежище он, похоже, нашел... Лекарю было не до него. Он смотрел на местность. Кривоватые незнакомые деревья, длинный мох неопрятными лохмами свисает с веток и едва проступающий над болотом холм невнятных очертаний.
Лесная глушь... без малейших признаков жилья.
- А ты не ошибся? Может, оно не тут?
Дракон каверзно блеснул черным глазом и вдруг сделался страшно похожим на отца. Не обликом, нет, конечно, а вот этой хитринкой... Таким бывал мастер-лекарь Эрнесто, в те нечастые моменты, когда возвращался домой рано и приносил детям подарки "от акватико", то есть водяного. Дети не слишком верили в существование акватико - вряд ли водяной, который по словам папы, жил в лагуне и время от времени выныривал на берег погреться на солнышке, имел возможность хранить под водой хилву, мармеладо и винные ягоды. Но отец рассказывал про него с таким невозмутимым видом (только глаза хитро блестели), что ребячьи рожицы сами собой расплывались в ответных заговорщицких улыбках. Они прекрасно понимали, что водяной был оправданием для мамы, которая южных сладостей не одобряла. Как давно это было...
А дракон тем временем раскрыл и поднял крылья. Суховато шелестнув, они сошлись перед чешуйчатой шеей, и точно рамой отделили для пассажиров кусочек пространства - вершину холма с тощим искривленным сухим деревцем.
- Смотрите внимательно...
- Ничего не ви... ох...
Холм. Он менялся.
Так тает лед под лучами солнца, так расцветают розы- слишком медленно для человечьего глаза, но пройдет время - и ты увидишь, что льдинка уменьшилась... и распустился на ветке нарядный бутон. А в холме проступило светлое окно.
Вялая от жаркого летнего солнца трава будто растворилась вместе с землей, кривое деревце пропало из вида, открывая темный купол. Словно флакон, отлитый из темного стекла, только увеличенный в тысячи раз. Не отрываясь, Клод смотрел, смотрел... видел, как отзывается он на их присутствие, как разгорается там, внутри, свет, сначала едва заметный, потом ярче... как будто протаивает изнутри арка двери. И только когда ощутил под рукой неровные комья земли, понял, что стоит прямо у двери. Когда он успел слезть с дракона и когда подошел - в памяти не сохранилось.
Сокровенное скрыто от чужих. От людей и зверей, от жадных орденцев и скованных магов. Утаенные под толщей земли, спят библиотека и накопители, спят заготовки для формер, переходов и лечебных амулетов. Замерли под чарами остановленного времени семена и теплицы. Тихо в тренировочном зале, куда уже столетия не ступала ничья нога.
Лишь в присутствии свободного мага или вольного дракона сокровенное "просыпается" и позволяет себя увидеть. А потом оживает...
И открывает дверь.
Сначала показалось, что здесь темно - человеческие глаза не сразу привыкают к разнице в освещении, и свет искусственный был заметно тусклее дневного... Потом - что даже слишком ярко, когда на сияние светильников отозвались блеском непривычно гладкие стены. Как зеркало, как темное каменное зеркало...
Замерев у входа, Клод изумленно осматривал невиданную комнату, будто из герцогского палаццо - большую (пожалуй, сюда поместился бы весь верхний этаж их лекарского дома), с гладким светлым потолком, дробящим свет трех десятков светильников, с драгоценными зеркалами, занимавшими обе боковые стены. Удивительно красивую комнату....
Но при всем этом - совершенно пустую. В долгожданном сокровенном не было ни мебели, ни книг, ни каких-то личных вещей - ничего, только стены и зеркала. Странно.
- А тут совсем другой воздух... - проговорил Клод, и замолк - голос в пустом зале прозвучал странным эхом, словно кто-то вернул ему собственные слова.
- Тут ничего нет, - Тир решительно прошел вдоль стены, без интереса глянул в ближайшее зеркало и обернулся к дракону, - как убежище годится, но почему пусто? Грабить не грабили, иначе унесли бы в первую очередь зеркала. Или каждое сокровенное обставляли жильцы по своему вкусу?
- Нет...
Прозвучавший в ответ голос был незнакомым. Отстраненным. Устало-бесцветным, как у больного. И тихим, едва слышным. А когда все дернулись на это единственное слово, то забытый безымянный, которого ребята просто побоялись оставлять с девушками и Сином и прихватили на всякий случай, этот безымянный... он уже стоял у дальней стены.
- Подожди! - каким чудом удалось перехватить руку Тира, Клод не смог бы объяснить даже под пыткой. - Подожди, не трогай...
- Ты что дела... - начал Стимий и тоже осекся. - Божья пара!
Безымянный их не слышал. Как слепой, он приблизился к стене вплотную, замер... поднял руку - с раскрытой ладонью, с дрожащими пальцами - и приложил к темному камню, чуть ниже уровня плеча. Раз. Другой. Третий.
И едва не упал, когда стена исчезла.
Этот зал тоже был почти пустой, только вдоль стены кольцом тянулись мягкие диванчики, а на столике, круглом, как сама комната, лежало несколько книг. Одна, поменьше, была раскрыта и заложена странно-тонким карандашом. Рядом стояли чашка и темно-зеленое квадратное блюдечко со скругленными углами. Серебряная ложка в чашке давно почернела, но на блюдце все еще виднелись остатки блестящей обертки - когда-то давно последний из этой комнаты ушел второпях, оставив свой завтрак (или ужин?) незаконченным.
Сколько лет назад он ушел отсюда?
И чар сохранения не наложил.
Пролетевшие годы состарили что могли, и зал выглядел странно - на мягких диванах не пылинки, но прямо у двери клочья серой от старости паутины, светлые стены чистые, а обложки книг потрескались от времени...
Иссохшие стебли неведомых растений в кадках, кое-как прикрепленный к стене рисунок - на выцветшем от времени листке еще можно было разобрать девушку, обнимавшую двух смеющихся парней. Кем они были? Звездой или обычными магами, которые нашли здесь приют от набирающего силы Ордена? И почему ушли?
А еще здесь были двери... много, не меньше шести. Белые, одинаковые, они опоясывали зал, перемежаясь с диванами. Ни одной надписи. Видимо, предполагалось, что если ты сюда пришел, то сам знаешь, где и что. Клод на пробу открыл одну - за ней тянулась лестница. Светлые ступени убегали далеко вниз.
- Эти двери - куда? - Тир, в отличие от Клода, касаться ничего не стал. Он следил за безымянным. Если тому внезапно припала охота заговорить, то кто поручится, что следующим желанием не станет что поопасней?
Тот не ответил. Он смотрел на стол, на книги, на чашку, смотрел так, словно они были живыми, давно потерянными и обретенными родственниками или вестниками, готовыми поведать отмену приговора... темные глаза горели. И, казалось, если бы не было свидетелей, пленный маг пал бы перед старыми томами на колени или прижал к груди. Хотя видел ли он свидетелей? Вряд ли. Что бы ни заставило его заговорить так неожиданно, что бы ни пересилило выжженные в нем правила - сейчас это "что-то" продолжало мага в когтях и неудержимо тянуло к себе, подчиняя какой-то непонятной цели.
- Я спрашиваю, куда ведут эти двери? - рыцарь добавил в голос металла.
- Парень, потише... - остерег Стимий. Но метательный нож убрать не потребовал, да и свое оружие держал в пределах досягаемости. Правильный он воин, хоть и орденец.
Безымянный вздрогнул и резко обернулся - так, что неровно подстриженные волосы хлестнули его по щеке и глазам. Он, кажется, только сейчас осознал, что не один. И что Стимий крутит в пальцах браслет. Тот самый.
Тир буквально видел, как отступившая было память о годах плена рухнула на мага всей тяжестью. В темных глазах мелькнула вспышка страха и предчувствия боли... и он отшатнулся прочь, в инстинктивной и безнадежной попытке самозащиты.
- Эй, вы что? - вечный миротворец Клод быстро встал между ними. - Успокойся... слышишь, успокойся. Мы не сделаем ничего плохого...
Слышал тот или нет? Вид какой... как у затравленной лисицы - готовой броситься на любого, лишь бы вырваться... в комнате ощутимо потеплело, и браслет замер в пальцах Стимия, как топор палача, готовый скользнуть вниз... вниз... и... Тир отчего-то был рад, рад, что серый мучитель пока не там... рад, что Клод протянул руку и остановил Стимия. Как его самого недавно...
Правильно. Правильно. Откуда взялось это чувство, что опустись браслет - и что-то случится, что-то непоправимое? Тир не взялся бы объяснить. Но оно было. И маг с нежданно воскресшей памятью застыл напротив них, не в силах защищаться и не собираясь сдаваться просто так. Губы шевельнулись в бессильном "не надо", но он сдержал слова и закусил губу, не ожидая ничего хорошего. Напряженно готовясь к...
Ну хоть на колени не упал. Уже радует.
- Уймись, - попробовал наладить контакт Тир. - Что ты в самом деле? Можно подумать, кто-то из нас сделал тебе хоть что-то плохое.
Если не считать, что я его почти убил.
- Послушай... Я только хотел узнать про двери.
Пушинок пять в комнате слышалось только дыхание четырех человек.
- Это на нижние уровни, - наконец ровно проговорил безымянный. - Они под защитой... И личные комнаты, и библиотека, и кладовые. Без щита только вход...
- Вход? - удивился зарханец. - А это?
Бледная рука с иссеченным шрамами запястьем тронула сухое растение. Бережно-бережно. Будто больного друга.
- А это было что-то вроде... прихожей? Посидеть на дорожку, глотнуть чая, еще раз поговорить. У Михеля всегда были удивительно вкусные травяные чаи. Бодрящие...
Ровный голос сорвался.
И безымянный бессильно сполз по стене вниз, закрывая лицо руками.
Невозможно представить, что все это под землей! Коридоры веером расходились в стороны от комнаты под прихожей, и ни один не был пустым. Библиотека, куда они едва заглянули (и откуда не ушел бы Клод, не будь он занят потерявшим сознание безымянным), теплица, откуда не ушла бы уже Латка. Комнатушка, прямо-таки забитая стеклянными и глиняными флаконами, колбами, мензурками... это еще понятно. А вот зачем магам такая пропасть цепей? Каменные, стеклянные, золотые, железные, уложенные в прозрачные пакетики, они буквально заполнили угловатую комнату с теплым невесть отчего полом.
Странный небольшой зал, где на стеклянных столах и полках были разложены... разложено... божья пара, и слов-то сразу не подберешь... диковины там были, вот что. Стимий взял в руки одну. И в момент выронил, потому что прямо перед ним на полу возник гигантский зверь с ярко-оранжевой пятнистой шкурой. Зверь выскалил сахарно-белые клыки, со вкусом зевнул, и не обращая никакого внимания на прошившую тело стрелу Тира, по-кошачьи мягко прошелся по полу. Сверкнул зелеными глазами и исчез...
- Морок-камень.
- Ч-чего? - Стимий обнаружил, что может шевелиться... и что - хвала Дару за его милость - штаны, как ни странно, сухие. Выпить бы... божья пара, милости Судьбины-богини... и чем он думал, отправляясь с этой неугомонной компанией без глотка выпивки? Драконы, погони, всякие мажьи выходки. Мороки вон теперь! А у него ни бутылочки в запасе, ни фляжки. Последнюю стратил на растирку южанина, когда тот рыбу свою ловил. Эх... Пива и того нет. Может, Дан чего принесет? Стимий не верил, что шустрый водник попал в беду. Кто-кто, а Дан выкрутится, язык у него шелковый, да и умом парень не обижен.
- Камень, в котором видения какие-то заключены, - Тир поднял с пола чудом уцелевшую стрелу. - Иноземные звери, красивые места, портреты принцесс. Я при дворе видел.
- А чего стрелял тогда?
Рыцарь не удостоил его ответом. Только взглядом заледенил. Мол, а тебе-то чего? Стрелял и стрелял, что непонятно? И впрямь дурацкий вопрос. Чего рыцарям еще делать, как не стрелять? Скорые они на руку, рыцари. На мозги б такие скорые были!
- Дорогая, небось, штука?
- Весьма.
- Придумают же... - Стимий почесал ухо, испепеляя взглядом напугавшую штуковину, но все-таки решился. - Злишево отродье им на погляд вместо тещи. Дорогие, говоришь? Возьми тогда пару-тройку. Чует моя душа, понадобятся.
.. Личные комнаты они смотреть не стали. Открыли дверь в первую, посмотрели на брошенное на постель светлое платье, оброненный гребень, столик, где остались ждать давно погибшую хозяйку коралловые заколки для волос. И закрыли снова. Не пустило что-то.
- Разумно с их стороны... - Тир вернулся в прихожую, когда Стимий уже запаковывал мешок с отобранными вещами. И вернулся весьма раздосадованный - ни в одной из комнат-залов-коридоров не нашлось ничего, похожего на оружие. Так-то сокровенное убежище устраивало его со всех сторон, кабы не эта оплошность древних магов. И ведь говорил безымянный про защиту что-то... только про какую? Ни мечей, ни стрел, ни мортирок, ножи и те только столовые! Как они защищаться собирались, одним волшебством, что ли? А может, и впрямь...никто ж не нашел, не тронул убежище за столько лет. Если и находили, то дальше верхнего зала - входа - не прошли.
- Что именно?
- Я про магов. Защитить это "сокровенное" вот так, дополнительной стенкой. Чтоб отзывалась только на прикосновение мага.
- Вольных магов. Кого попало не должно пускать, - отозвался Клод, не поднимая головы. Его ладони плотно лежали на висках безымянного. Интересно, не вспомнит ли он заодно и имя? Сколько, кстати, ему лет? Если он был здесь, значит... это что, ему больше трехсот лет? Невозможно... - Иначе все бы давно нашли и ограбили.
- Вольных? А его тогда почему пустило? Он-то в ошейнике.
- Да, странно.
- Да с ним все странно. Как он, кстати?
- Лучше. Знаешь, у него узор изменился.
- Какой узор?
Лекарь досадливо фыркнул, как всегда, когда ему мешали работать.
- Ну узор... внутри. Ты же говорил, видел, когда сам браслет надевал?
- Видел. А ты... тоже надевал?
Чтоб Клод прикоснулся к этой гадости? Конец света.
- Да мне-то зачем? Я и так вижу. У скованных узор будто льдом сверху прихвачен. Грязным таким... как вода в канале... и у него тоже. Что я ни делал, он на месте оставался. А сейчас будто протаял. Не весь, а так, как льдинки по краям на солнце. Понимаешь?
Да вроде бы прояснилось. И конец света отменяется.
- Думаешь, сокровенное действует?
- Думаю. Надо нам сюда перебираться. Тут нас правда не почуют, и драконы, может, за приют не поплатятся...
- Поплатятся... - хрипловатый голос едва не заставил лекаря отдернуть руки. Занятый разговором, он пропустил момент, когда узор, куда он понемногу переливал свое тепло, налился светом... и безымянный открыл глаза. - Вы же чаровали там... и не маскировались. Ордену выследить такие чары - как младенца по крику отыскать. Странно, что они еще не там...
- Значит, если Дан...
- А Син рыбу вчера приносил, - напомнил Стимий. - И Латка растила что-то.
- Злишев хвост! Скорей в лагерь!
Лагерь был цел. Еще издали, едва завидев летающих собратьев, Архант-ри успокоил свой нервный груз. Спокойно летают, мол... чужаков, значит, нет. Но едва дракон слетел к приметным маленьким навесам, как маленькая фигурка вылетела из-под зеленых ветвей и бросилась наперерез, едва не угодив под тяжелую драконью лапу.
- Ой, ребята... ой, как хорошо, что вы вернулись так быстро... тут такое...- Латка чуть не плакала. Хотя какое "чуть", лицо зареванное, глаза красные, губы прыгают...
- Орден? Дан? Что?
- Марите плохо! Совсем плохо! Клод, скорей, скорей, он ее еле держит...
.."Марита ни за что не позволила бы, чтобы кто-то увидел ее в таком виде" , - толкается в голову непрошеная мысль. Даже пробираясь дремучим густолесьем, даже после схватки с орденцами, нагруженная двумя мешками, своим и Дана, она как-то ухитрялась сберечь прическу, пусть самую простую, и непомятое платье, и руки, пусть в царапинах, но чистые. И Латку медленно, но верно отучала от привычек грызть ногти и шлепать босиком. А тут...
Сначала Клод ее просто не узнал.
Это растрепанное существо с расцарапанным в кровь лбом - красавица Марита? Это бьющееся на сене, едва удерживаемое Сином, норовящее вцепиться зубами в шею бедняги-южанина - это и есть та "милле безупречность", как звал ее ехида-Дан?
- Ей стало плохо сразу, как вы улетели, - частила рядом Латка. - Сначала молчала, только обронила, что голова что-то болит... Ну прилегла в шалаше, я ей компресс на лоб принесла, она притихла. А потом смотрю, встает. За голову руками держится, стонет, а встает! Я помочь сунулась, может, ей того, в кустики надо... Спросила, а она мне "Пошла вон". Я чуть черпак не уронила - она так никогда... даже сначала... ну ты помнишь ведь... а потом глянула, и Клод, взгляд у нее... не ее.
- Глаза? - лекарь присел рядом, пока не касаясь. Странно...
- Не глаза... - Латка мучительно пыталась подобрать слова. - Взгляд. Будто изнутри кто смотрит. Чужой. Нехорошо так, на вещь будто. А потом ей совсем плохо стало.
- И ты Сина позвала?
- Он сам прибежал. Когда Марита упала и стала головой об землю биться.
- Так лоб - это она сама?
- Сама, конечно! Клод, так страшно было. Плачет, бьется и ругается... так ругается... я таких слов и не слышала никогда. Мы ее держим, а она то грозится, то обзывается. И нас обзывает, и себя. Мол, слабачка, бестолочь, только на глотки годится. И кусаться стала...
- Син, а сейчас она ка... Стоп. Куда?
- А? Укусила? Меня за руку, Сину в плечо и шею.
- Подожди! - Клода прошило ознобом не хуже Латки. - Куда годится?
- На глоток или на питье... не помню я. А что?
Вряд ли у лекаря получилось бы ответить. Ненавистное слово было как ветер на море - волна воспоминаний взметнулась и заколола ледяными, ранящими брызгами. Подпитка... подпитка... касание губ, пляшущая под ногами земля, тошнотная слабость, от которой, кажется, вот-вот остановится сердце. Лицо отче Лисия, довольное, с блестящими глазами. Тревожные вопросы Стимия, "Лисий у тебя, считай, год жизни отнял"... уплывающее сознание... подпитка...
Марита сказала такое?! Невозможно.
- На подпитку... - прошептал за него хрипловатый голос. - Девушка? Не может быть! Это закладка.
- Что? - не понял Клод, оборачиваясь к непонятному пленному, так вовремя вернувшему дар речи.
- Безымянный... - растерянно-радостно шепчет Лата. - Безымянный, ты заговорил?
- Потом! - обрывает ее Тир. - Какая закладка? О чем ты?
- Тоже потом! Сейчас держи ее!
- Аркат... - вдруг выдыхает Марита, и неузнаваемые серые глаза упираются взглядом в бледное лицо безымянного. - Аррркат... какая хорошая новость для...
- Замолчи! - и побелевший безымянный бьет девушку в лицо, выключая сознание...
Город Ирпея, Пограничные земли.
С любопытством у ирпейцев было как у всех - город небольшой, от столицы далекий, из развлечений только торговые караваны да изредка заглядывающие бродячие менестрели. Так что каждый новый человек жадно обсуждался на все лады, начиная от внешности и заканчивая потраченными в торговых рядах деньгами. А каждая сплетня, особенно в долгие глухие сезоны дождей, перемывалась месяцами! К примеру, беременность дочери второго судьи полоскали чуть ли не полгода, обсуждая и внешность "этой бестолковой", и тяжелые моральные переживания господина судьи, вынужденного терпеть в своем доме столь безнравственную особу, и, разумеется, кандидатуру потенциального отца! Таисита, мечтавшая когда-то прославиться, могла быть спокойна - ей, тощенькой бледной блондиночке, приписали в любовники чуть ли не все мужское население города, сделав исключение разве что для кладбищенского сторожа Петроса, официально получавшего пенсию именно за неспособность к продолжению рода, воспоследовавшую от ранения (хотя злые языки сплетничали, что за ранения просто так пенсию не дают, просто Петроса так неудачно прищемил дверью наследник градоправителя).
Даже странно, что столь развитое любопытство так долго обходило вниманием некий дом близ торговых рядов. Точнее, раньше, когда в крепком каменном строении обитал купец из Алты, своя доля сплетен ему регулярно перепадала, как же без этого. А вот с тех пор как дом перекупило неизвестное лицо, сплетни про него прекратились. Отчего-то любопытных перестало интересовать, кто там живет, за крепкой дверью с решеткой и тремя замками. Ни госпожа Альбина, первая разносчица вестей, ни жена капитана городской стражи, ни господин цирюльник - никто не вспоминал про "жилище бедняги Суа", будто оно исчезло вместе с хозяином.
Сегодня этот недельный заговор молчания рухнул.
Не выдержал накала событий.
Сначала отдельные прохожие начали оглядываться, ища откуда доносится такой странный шум... потом покупатели на оживленных торговых рядах стали останавливаться на грохот. А потом крышу дома просто приподняло и... смыло. Волна, как говорили потом, была не меньше трех метров...
Из окон и разбитых дверей посыпались люди в мокрых темных рясах, причем не выбегали не все, кого-то вынесло, кого-то просто вышвырнуло. Непонятно откуда поднимавшаяся вода заливала улицу, и горожане занялись спасением своих мешков и ящиков. А когда вспомнили о загадочном доме, было поздно - двое самых смелых, сунувшихся туда "на слабо" нашли только переломанную мебель...
Дом опустел.
Форт "Сассуор". Одна из тайных крепостей Ордена Опоры.
- Покажите.
Темный сверток из мокрой темной ткани сноровисто и споро разматывают, высвобождая голову юноши. Глаза закрыты, на лице наливается огромный синяк. Крепкая рука вцепляется в мокрые каштановые волосы, поворачивая юнца лицом к свету факела...
- Хорош! Нет-нет, не трогать его, никому. Напоите глушилкой, и пока все. И переоденьте. Целителя у нас пока нет. Стеречь пуще глаза. Ошейник пока не надевать, только браслеты. Посмотрим, правы ли эти древние рукописи, о которых толковал... кое-кто.
- Слушаю, отче Инченцио.
- Вас никто не видел?
- Благодарение Дару, никого. Как и было велено, мы показали себя только в момент драки. Те подумают, что он вырвался и удрал - он и впрямь неплохо дерется, отче. Там явно не только вода была...
- Не только? Приятный сюрприз, если так. А что еще?
- Мы не определили. Поопасались наблюдать. Подобрались сзади, как только справился с теми...
- Ну что ж, правильно. все правильно. Пусть Мустафир теперь поищет. И подумает, что союзы нужно заключать вовремя. Терезий, золото где всегда - у моего секретаря.
- Дар с Вами, отче!
- Возможно... Вполне возможно, что со мной.
Крепость "Тур"
- Как?! Как, я вас спрашиваю?! Как вы, десять человек, с усилением, притом! Как вы могли его упустить?! Кретино!
- Мы...
- Молчать! Вам западню подготовили? План подготовили? Магов дали? Все обеспечили, осталось только открыть дверь и впустить юнца "к алтийскому купцу", захлопнув западню окончательно! И того сделать не смогли! Как он почуял засаду?! Чем вы себя выдали, уроды?!
- Отче, во имя Провозвестника...
- Не сметь! Ты, ленивая тварь, не сумевшая справиться с одним магом, притом не самым опасным, смеешь поминать великого Михела! После штурма, коли жив останешься - вот тогда и продолжим беседу.
- Штурма?...
- А ты как думал? Ваша пташка ускользнула, второй - такой же, прости Судьбина, олух, чтоб ему прищемило что можно и нельзя! - не смог пересилить слабую девчонку и задействовать закладку полностью! Если они не предупредят своих, то я дочка пекаря! Поднял задницу и марш в ловчую команду, пока я тебя лично не прикончил!
Драконий лагерь.
- "Закладка" - старая орденская выдумка. Мерзкая. И трудноопределимая, особенно поначалу... Она не затрагивает естественных процессов организма, не меняет параметров поведения - просто дает доступ к сознанию объекта, понемногу подстраивая его под управление. И в нужный момент активируется, перехватывая контроль.
- Сколько ученых слов... - недобро щурится Тир. - И откуда же столь глубокие познания?
Маг молчит. Только рука бессознательным жестом поднимается к горлу.. точно ошейник его душит.
- Тир... - тихонько укоряет Латка.
- Я без браслета. Просто пусть скажет.
- Да он и так скажет, ну чего ты? Он же пытался раньше. Не перебивай - он и скажет. Правда же? - девчонка смотрит на безымянного так искренне и с такой надеждой, что тот оттаивает.
- Я... видел... раньше. Я потом расскажу, если... если будем живы.
- Живы? Ты про...
Драконий рев, мощный, громкий, яростный, накрывает долину и бьет по ушам. А следом приходит грохот.
- Я про это, - темные глаза безымянного с тоской смотрят на горы. - Орден...