Про Тер-Витара, главу рода Собронов, Кристен Дереш знал неожиданно много. Отец никогда не страдал сословными предрассудками и, не в пример многим членам Вышнего круга, общался уважительно не только с ровней. Тир в свое время не раз слышал, что истинное достоинство человека знати не в том, чтобы втаптывать в грязь других, а чтобы пример показывать... дословно он не помнил, но не удивлялся тому, что отец и Дереш старший так быстро поладили. Оба умели разбираться в людях, у обоих за плечами немалый жизненный опыт... и зуб на Орден. Тоже немалый.
- ..у него почти получилось. Армия за него горой... Связи поднял все, что мог, кого-то подкупил, кого-то поприжал, даже на двоих Проводников нашел управу - числились за ними кое-какие нехорошие дела. Должно было выгореть... был бы ты в Алте, все б сошлось. А так святые отче тянули время, отговариваясь тем, что поводок, мол, только очно передавать можно... и дотянули, чтоб им Злиш на том свете постель поколючей приготовил! Лесовики посольство прислали. Не знаю, какой петух их в темечко клюнул, только они перемирия просить приехали. Да еще без откупа, представь! Когда такое было?
Никогда.
Лесной край, самый беспокойный сосед Алтийского королевства, напоминал вечно кипящий котел. Многочисленные племена лесовиков без конца делили земли, речки, пещеристые горы, болотистые низины с залежами драгоценной окаменевшей смолы. Племена очень не любили друг друга, все время меряясь различиями в своих обычаях, постоянно обвиняя друг друга в лживости, в измене заветам предков и божья пара знает, в чем еще. Объединялись они только в одном случае: в ненависти к "этим гладкорылым с равнины". Перед желанием напакостить "поганым безбородым" забывались многолетние обиды и межплеменные склоки. Бесконечные кражи скота, постоянные похищения людей, особенно молодых женщин и девушек раз в несколько лет сменялись массовым набегом, бывало, испепелявшим не только деревни, но и города. Это когда двум-трем "лесным вершинам" удавалось договориться об очередном "союзе на века, пока стоит Вековечный дуб"... чтоб потом опять перегрызться при дележке добычи. Так было лет сто, пока за границу Алты не взялся Тер-Витар Соброн...
Медленно, постепенно, но неуклонно армия под его руководством учила лесовиков понятию "граница" и смыслу поговорки "Худой мир лучше доброй ссоры". Тир это полезное дело продолжил, но видел, что стараться армии еще долго... и вдруг лесовики прислали посольство? Да быть этого не может! Они даже насчет выкупа за пленных и похищенных сговориться не могли, вечно по десять раз меняли цену и условия передачи. И продешевить боялись, и соседа перещеголять хотелось, и на честное слово никому не верили - ну не было у них такого понятия, как честное слово! Что такого могло случиться, что лесовики захотели перемирия (это еще возможно, хоть и сложно представить, как разбойничьи племена обойдутся без привычной подпитки в виде выкупов), но посольство? Невозможно...
- Как кстати... - протянул Дан. - Радости, наверное, было...
- А как же! Король, ясное дело, возрадовался, да так, что армию стал распускать еще до того, как подписи на договоре высохли. Причем ликование его величества было столь безмерно, что он закатил при дворе сначала всеобщее молитвословие, а потом всеобщий пир, никого не выпуская за ворота... а на городских площадях подозрительно быстро стали появляться бочки с вином в честь победы. Много бочек. Якобы их выставили обрадованные миром горожане впридачу к традиционному дару короля. Только вот почему-то со стертыми клеймами бочонки были...
Свеча на столе чуть слышно треснула, пламя закачалось, бросая блики на лица мужчин. По стенам старого подвала запрыгали неровные тени. И стало тихо - только потрескивание фитилька.
- Понятно... Это то, что я думаю?
- Именно. Когда город протрезвел наконец настолько, чтоб слышать, по улицам уже вовсю кричали глашатаи, сообщая гражданам о прискорбном происшествии - герцог Соброн, неслыханное дело, оскорбил божью пару, а посему передается в руки Ордена Опоры для покаяния и просветления... Мол, преступление не столь велико, чтобы предавать суду и смерти, и, памятуя о многочисленных заслугах и воинских подвигах, герцогу оказывается милость, то есть возможность раскаяться...
- Милость? Понятно... Хорошо сработано.
- Аккуратно и продуманно. И с семьей все рассчитали. Сам герцог дома - никакой тюрьмы, никаких подземелий, сам Орден не карает, что вы, он только помогает грешному осознать свои заблуждения. А вот младшие сыновья при дворе. Его величество всемерно скорбит об их отце, что подавал столь пагубный пример юношам, и постоянно держит мальчишек при себе... так сказать, дабы внушить отрокам должные благие помышления. Придворные восхищаются добротой и благородством его величества. Понятно?
Свечка снова затрещала, разбрасывая искры, и Тир отвел глаза от стены - пляска теней напоминала засаду... волчью. Или орденскую. Как обложили, как обложили, сволочи! Благородство, а? Благородство...
- Понятно. Мои братья - заложники. И если отец исчезнет...
Договаривать он не стал, да и не понадобилось. Хорошо, когда тебя понимают с полуслова.
В руку ткнулось холодное. Кружка. Кажется, с лидийским красным. Скривив губы в сочувственной улыбке, Дан подтолкнул кружку, хлопнул по плечу и зажег еще пару свечей, к разгоняя тени ко всем злишевым порождениям.
Хорошо, когда тебя понимают...
- Мы тут уже кое-что сделали...
- Мы? - вино оказалось крепковатым, в голове зашумело уже с третьего глотка. Или это от голода?
- Я, Эрнесто, сержанто Марко, порочнык Варес Энуш, управляющий ваш... хватает народу. Герцога бы мы вытащили хоть сегодня, но без детей он не согласен. Так что предлагаете, парни?
- Марита, ну скоро уже?
- Терпи.
- Д я сроду столько на одном месте не сидела!
- А ты не сиди. Ты почитай. Ну-ка, где тут были Аркатовы "Росписи"?
- Мучительница... - прошелестел голос. - Как я страницы переворачивать буду? Локтем?
- Ты хоть одну прочитай? А дальше я сама переверну...
Лата бросила на "мучительницу" жалобный взгляд, но та осталась равнодушна. Сегодня она исполнила давнюю мечту и, отыскав "дорогую подругу" на складе семян, коварно завлекла ее в "баньку" - так Латка обозвала комнату для омовений. Правда, скоро обзываться у сельчанки не стало ни сил, ни возможности - Марита взялась за нее всерьез и на деле показала разницу между корнями мыльнянки и настоящим душистым мылом. А потом, безжалостно изъяв у Клода некоторые травки, сотворила из них особую смесь, обмазав подругу с ног до головы. Растерянная девушка даже не отбивалась - уже поняла, что бесполезно - и только иногда жалостным голосом выспрашивала, когда это кончится...
Но "это" все не кончалось и не кончалось. Даже когда девушке удалось выбраться из баньки, бессердечная Марита тут же набросила на нее простыню, спеленав и тем самым предотвратив попытку бегства, а потом скомандовав "Сидеть", закопалась в каких-то клодовых баночках. На пушинку у Латки даже возникли сомнения насчет того, в здравом ли разуме "дорогая подруга" - когда Марита стала подступать к ней с варежками... это летом-то!
- Мариточка, а ты уверена, что правильно их надеваешь? - робко спросила она спустя пару-тройку пушинок. Когда вторая пара варежек, вымазанных изнутри, оказалась у нее не на руках - это было бы еще знакомо и понятно! - а на ступнях.
- Еще как!
- Мрррррррряу! - прокомментировал кот. Серое чудовище тоже вело себя странно и защищать хозяйку от посягательств отчего-то не торопилось. А наоборот, с интересом обнюхав откупоренные баночки, цапнул крышечку от одной и принялся гоняться за ней по всей комнате. Вот и кстати.
Довольно усмехнувшись, Марита оставила Латку на круглом табурете (долго еще придется привыкать к здешней мебели, долго), строго наказав никуда не удирать и ничего не снимать. А сама, усевшись на мягкое сиденье "дивана" (по крайней мере, так называл эту странную лавку Аркат) и придвинула к себе иголки и раскопанный в кладовой кусок ткани...
По тревожной стране,
На надежном коне,
Я в неблизкий направился путь.
Чтобы встретиться с ней,
Милой леди моей,
И в глаза ее только взглянуть.
Жаль, что есть только два цвета... но цветные нитки исправят этот недостаток. Узелок, а теперь за край, а теперь пропускаем нитку под петельку и затягиваем. Обычный перекидной шов, который в умелых руках творит чудеса. А ее-то руки, вышившие за последние десять лет не меньше десяти долгомер всевозможных полотен....
Уже уверенно она пропела первые строки припева:
Далека дорога, опасна, и все же
Для бродяги-рыцаря беды не в счет.
Песня мне в подмогу, и конь мой надежен,
Да и сам я стою чего-то еще.
Она привычно мурлыкала романсеро о рыцаре, а нежная, сказочно тонкая ткань послушно ложилась под иглу, и ровный шов удлинялся на глазах... надо бы и их рыцарю что-то сшить, и остальным тоже. Обносились они...
Много было дорог,
И боев, и тревог,
Как обычно, не в этом и суть.
Я уже у ворот,
А за ними живет
Та, что будет наградой за путь.
Интересно, а ту, что должна была стать наградой, кто-то спрашивал? В романсеро ее мнение приняли во внимание, но это же романсеро... Игла все быстрее мелькала в тонких пальцах, одна за другой вплетались в узор цветные нити... один за другим ложились на стол легкие узорчатые цветки...
Только чья тут вина,
- мне не рада Она,
Рядом с Ней возвышался другой.
Он невежливым был,
И грубил, и грозил...
Я не вытерпел, начался бой.
Жаркий бой закипел,
Я его одолел,
Но не в радость мое торжество.
Леди с грустью глядит,
и молит: "Пощади!
Я люблю не тебя, а его".
Знать, насильно не мил...
Я его пощадил,
а Ее постараюсь забыть.
И надеюсь я вновь
на такую любовь,
Что сумеет мне верность хранить.
Ну вот и еще один. Что ж, надейся, рыцарь. Судьбиня не всегда бывает добра к тем, кто ищет любви... Марита аккуратно откусила нитку, и уже по инерции, любуясь получившимся узором, допела припев:
Далека дорога, опасна, и все же
Для бродяги-рыцаря беды не в счет.
Песня мне в подмогу, и конь мой надежен,
Да и сам я стою чего-то еще.
- Стоим, - довольно мурлыкнула девушка. - Лата, нравится? Что? - удивилась она, глядя, какими глазами та смотрит...
- Марита... ой, Мариточка... спой еще?
- Послушайте... пески пустыни! - Син шарахнулся от чего-то летящего, казалось, прямо ему в голову. - О боги, осторожнее!
Ни пески, ни боги ему не ответили. Может, потому что их здесь не было? И вообще из всех присутствующих на него обратили внимание только Стимий - бывший орденец повернул голову в его сторону - и это, летящее, тут же метнувшееся прочь. Остальным не было дела до вошедшего - три фигуры склонились над записями, и возможно, пропустила бы даже появление дракона в его полном обличье.
В комнате, где исписаны были даже стена и часть пола, кипели страсти:
- Но ведь можно же это как-то определить заранее!
- Как?
- Драконов спросить! Чуют же они магов? Значит, способны и...
- Клод! - для начала Син попробовал окликнуть самого знакомого.
- Драконы чувствуют уровни энергии! Для них мы выделяемся на общем фоне, как маки на ромашковом поле. Но даже они не в состоянии посчитать, сколько у каждого мака листьев... хотя...
- Аркат!
- Драконы не способны... - Аркат оказался столь глух к призыву. - Но если все-таки сориентировать твои оттенки на замер уровня и попробовать прикинуть взаимосвязь и семерку...
- Эй!
- Не старайся, парень, - фыркнул Стимий. - Они так уже вторую веревицу спорят. Стенку вон исписали, когда им дощечек писчих не хватило, стирать написанное запретили, мол, не дай боги тронуть. Тогда они еще разговаривали - в смысле видели кого-то, кроме своих книжек и расчетов. Теперь и не видят, и не слышат.
Син только вздохнул. Бывший безымянный маг был вежлив и никого не обижал, и умный кот синеглазой девушки на него не фыркал... но порой южанину казалось, что Аркат - один из тех, "одержимых духами", о которых любили рассказывать за работой швеи в маминой мастерской. Да еще и заразный. Клод совсем перестал разговаривать чем-либо ином, кроме науки, Ансельмо за два дня выучился читать на старом языке и теперь его тоже не понять.
- Может, им что-то подсунуть? Рисунок? Записку...
- Пробовал. Перевернули и на чистой стороне набросали какую-то "схему". Звал их есть - без толку, не слышат, пробовал принести лепешку - разорвали несчастное тесто на куски и выложили на полу чего-то непонятное. Умалишенные. На кота чуть не сели. Он было обиделся, вылез наружу...
- А это что, кровь? На полу...
- Ага. Говорю же, умалишенные. Дымок, бедняга... отомстить, видать, хотел. Знаешь ведь, что Клод этих кусучих мусорниц ненавидит. Полез кот наружу, приволок им крысяру. Здоровенную такую, как только поймал. Клоду под руку подсунул...
- И что?
- Ничего. Клод как раз искал, чем дальше писать, чернила у него закончились. Ты бы видел... Смотрит мутными очами, тыкает в крысу перышком, шипит, чего, мол, чернильница не открывается. Дымок на такое посмотрел и поскорей свою крысу обратно уволок - а то неровен час, перепутают уже не с чернильницей, а лепешкой.
- А летает-то что? - Син с опаской покосился на незнакомое существо. Странная птица... летает слишком ровными кругами, не кричит и крыльями машет не по-птичьи.
- Не птица. Это вообще не живое. Механикус какой-то, с прежних лет тут обретается. Такие тогда для слежки мастерили, зверей изучать, стаи рыбьи. Аркат говорит, что и сейчас можно для разведки... злишево копыто! Парень, что с тобой?!
- Со мной?!
- Ты... ты светишься...
- Я?..
Пески пустыни, он и взаправду светился! Пальцы, руки... и лицо тоже - если верить ошалелым глазам бывшего орденца. Над кожей словно плыли белые пылинки... нет, желтые... или серые? Нет, все-таки белые... меняющие цвет.
- Получилось! - кивнул Аркат так, словно в цветном свечении, окружившем южанина, не было ничего удивительного. Поздороваться он забыл. - Вот, я же говорил, что еще один дар у него латентный.
- А какой? - взъерошенный лекарь тоже забыл о приветствиях. - Цвет странный... в градации такого не припомню.
- Вот продержится проба хотя бы десяток пушинок, определим. Только вот связка мешает... почему ее до сих пор не сняли, кстати?
- О, Син! - обрадовался Ансельмо. - А ты что тут делаешь?
- Я? Вы ничего не забыли?
- Ну, снимай... - Марита еле сдерживала улыбку - до того у дорогой подруги был забавный вид. И опаска, и непонимание, и предчувствие чего-то хорошего, - Сначала с рук. Ну давай, давай...
- Ой, - выдохнула Латка, и, зажмурившись, сбросила с левой руки варежку. Мокрая от мази, та тяжело шлепнулась о пол... - И что?
- Лат, ты глаза-то открой.
- А? - блестящие глаза девушки сначала нерешительно разжмурились, а потом разом распахнулись во всю ширь. Красивые глаза. И ресницы хороши... - Ой... Ой, Мариточка... а как это? А куда они делись?
- Кто?
- Мозоли... - зачарованно проговорила Лата, во все глаза рассматривая гладкую розовую кожу. - И на второй так же?
- А ты проверь.
Конечно, она проверила. Конечно, она тут же снова заойкала, не понимая, куда девались уродливые бугорки... но тем проще оказалось коварной Марите подобраться к ней с лентой и платьем...
Нет, она не собиралась превращать дорогую подругу в подобие знатской дамы. И вовсе не потому, что не могла - фигурка Латы была хоть и покрепче, чем у хрупких милле, но вполне годилась, а тесная шнуровка исправила бы недостатки. А уж волосы... таким позавидовала бы и королева. В той же прическе "морская волна несет жемчуг" они смотрелись бы чудесно. Словом, переодеть Лату в девицу благородного дома у Мариты возможность была. Желания не было. И сословные правила, предписывающие строгое следование предназначенным канонам одежды, были не при чем. Просто... ну не ее это, не ее. Латка была другая. Попробуйте сунуть розу в букет пышных золотых жержинов - смешно смотрится и глупо, да и роза скоро погибнет. Но поставьте ее в воду вместе со стрелками лесного папоротника или с веточкой смолянника - и чарующий букет надолго сохранит свежесть.
Поэтому сейчас фигурку Латы ладно охватывало простое платье, отчасти напоминающее сельчанский сарафан, а волосы по-прежнему были заплетены в косу. Но как много зависит от мелочей...
Пепельно-голубая ткань мягко облекала грудь и талию, плавными складками стекая к подолу. По вырезу, по "линии пуговиц", по нижней кайме юбки прихотливой линией стлались цветы. На полноценную вышивку времени не было, и Марита попросту вырезала их из материи другого цвета, прихватив края, чтоб не рассыпались, и пришив почти наживую - по сердцевине и краям лепестков. Отчего цветы выглядели почти живыми - они точно оплетали платье изящным вьюнком, изгибаясь под малейшим дуновением ветра...
Косу Марита тоже заплела по-иному. Никаких "плотно, чтоб не расплелась"! Никаких "под косынку, чтоб не мешала"! Золотисто-русый "колосок" в шесть прядок мягко подобрал-прихватил волосы по бокам и красивым ровным ручьем стекал на спину. Неплотное плетение вдвое увеличило толщину косы, а чтобы не прическа не рассыпалась, Марита аккуратно скрепила ее заколками несколько раз - у затылка, пару раз в середине и лентой с "эмалевым бантом" на конце.
Пара прядок, упорно выбивавшихся на свободу, вилась у висков, уцелевшие веснушки напоминали о летнем солнце... словом, на месте Дана Марита немедленно прекратила бы звать Лату сестренкой!
- Ну как?
- А? - Латка с трудом оторвалась от зеркала. - Ой, Мариточка... как ты это сделала?
Как все-таки приятно делать подарки хорошим людям!
Стол к стене оттащили быстро. Табуреты еще скорей. Факелы закрепили на каждой стене... Все делали Дереши, Тир торчал точно посреди подвала, чувствуя себя столбом на ристалище.
- Парни, вы бы хоть объяснили, что это мы делаем? - Дереш-старший фыркнул - точь-в-точь Дымок, недовольный отсутствием добавки. - Мел вам не подать - призывающие злишевых отродий знаки рисовать?
- Обойдемся без мела... - Дан точным движением сцапал отца за рукав, не отпуская от стены. - Тут постой... некоторым злишевы отродья сами являются, без вызова... Три... два...оп-па!
И кристен ахнул, невольно потянувшись к висевшему у пояса ножу.
Человеческая фигура возникла рядом с Тиром мгновенно и беззвучно, за одну краткую пушинку, которая требуется человеку, чтобы закрыть глаза. И мгновенно сдвинувшись в сторону, заозиралась...
При других условиях Тир бы обозлился. Учить его еще и учить, говорил же при обсуждении, что менять место надо не один раз, а два-три - меньше шансов, что положат при засаде. Нет же, как горохом об стену! Но ругаться не время.
- Порядок, Син. Не переживай, все как надо. Это... друг.
- Кому друг, кому родственник! - уточнил Дан. - Знакомься, южанин, это глава моего рода, Дереш-старший. Отец, а это Син, один из нас. У него очень полезный магический дар, и сам он парень хороший, ты его не обижай...
-.. а то он тебя зашвырнет куда подальше? - усмехнулся Дереш-старший, немного отойдя от неожиданности. Ну, дела... Давай знакомиться, парень. Ты ведь вроде только молниями швыряться умел? А теперь.. и правда полезный талант! Да как же ты их нашел?
- Это не я, господин...
- Дереш.
- Это не я нашел, господин Дереш. В нашем убежище есть.. - он бросил быстрый взгляд на Тира, проверяя, насколько можно быть откровенным, и продолжил уже спокойнее... - есть те, кто могут отыскать и "навести на ориентир". А я просто "перехожу".
- Там все нормально? В убежище?
- Да... - Син как-то странно улыбнулся.
- Что такое? - нахмурился Дан. - Выкладывай.
- Все в порядке, правда. Девушки банный день устроили, Аркат, Клод и новый маг все спорят... еле растормошил, чтобы помогли с "ориентиром".
- Ну дела, - повторил уважительно Кристен. Так вы заранее сговорились?
- На всякий случай, - Дереш младший успел снова оседлать табурет и сейчас блестел глазами, как довольный кот. - За веревицу до полуночи...
- Так-так... Слушай, парень... а ты груз с собой утащить можешь?