Вторая Книга Царств, Глава 1

По смерти Саула, фигуры сакральной,
Давид, разгромивший Амаликитян,
Вернулся в свой город чуть провинциальный
И был в Секелаге два дня.

На третий к нему прибегает из стана
Саула беглец с прахом на голове
От, якобы, горя, немытый, весь драный
И сразу валяться в траве.

На землю он пал пред Давидом в поклоне,
Как принято было приветствовать власть,
А не повалился - считай, ты покойник,
И врежут тебе за всю масть.

"Откуда пришёл ты?" - Давид обратился
Не то к пораженцу, не то к беглецу,
А если по виду судить амуниций,
То просто к несчастья гонцу.

Таких убивали нередко, ведь нервы
Людей потерявших совсем не канат, 
И кто прибегал сообщить горе первым
Был бит, словно в том виноват.

Послушаем, что сообщил слишком смелый
Давиду, какой интерес имел, в чём,
Когда приписал себе то, что не делал
Ни пикой своей, ни мечом.

Сказал он Давиду: "Бежал я из стана 
Израильского, когда там гиб народ,
Три сына царя вместе с Ионафаном
Погибли. Навстречу вперёд

Я вышел к Саулу, когда тот пытался
Себя на копьё нанизать, но не смог,
Не в силах уже от врагов оторваться,
Спешащих к нему со всех ног.

Увидев меня, он позвал меня - Кто ты,
С чего вдруг в предгорьях шатаешься здесь?
Ответил ему я тогда неохотно:
"Амаликитянин я есть,

Гуляю..." А он: "Подойди ко мне ближе,
Убей меня, друг мой. Такая тоска
Объяла меня, что мне просто не выжить..."
Я выполнил царский приказ.

Убил я царя, ибо знал - не жилец он,
В плену порешат его без волокит.
Потом с головы сдёрнул царский венец я,
Запястье снял с царской руки,

Принёс это всё своему господину..."
Покоя сомнения мне не дают -
Зачем эту ложь прибежавший задвинул
Давиду? - Ведь знал, что убьют.

Убийство по просьбе врачами законно ль -
Поборники права подняли вопрос.
А был ли Давид эвтаназий сторонник?
Да он убивал и без просьб.

А может быть, думал Амаликитянин,
Та весть для Давида о смерти царя
Иную приятную весть перетянет,
И рвал он одежды не зря?

Тем более что, не убил он Саула,
Тот сам на свой меч, чтоб не сдаться живьём
Упал... Но какую бы ложь ни придумал
Хитрец, не пройдёт тот приём

С Давидом, не менее хитрым провидцем.
Одежды Давид разорвал, чтоб печаль 
Свою показать на глазах у убийцы:
"Как смел ты? Господню печать

Сорвал ты с царя. Он помазанник Божий,
А значит, не смертным решать тот вопрос,
Как можно царя, даже если низложен,
Быстрей проводить на погост.

Что кровь на твоей голове - очевидно,
Твои же уста мне о том говорят..."
Давид приказал и убили невинным
Того, кто не трогал царя.

Когда на себя человек показанья
Вдруг начал давать, скажу мненье своё -
Заслуживает оговор наказанья
Не более чем за враньё.

Давид ли не видел подвоха в словах тех?
Да знал он про всё, потому и убил.
А жрец, всё представивши замысловато,
Подробности попросту скрыл.

Помазанник Божий, а самоубийца.
Не о самураях ведь Ветхий завет,
И на эвтаназию красочно в лицах 
В Писании дал он ответ.

Подобной развязкой я не огорошен -
Давид приказал, верный отрок убил.
Врунов ненавидел жрец, но ещё больше
Амаликитян не любил.

Саула-царя с сыном Ионафаном,
Привязанность чья была дружбы сильней,
Оплакал Давид и сложил для тимпана
Песнь скорби с плохих новостей.

***  

Краса твоя, о славный Израиль, поражена врагом под самый корень.  
Как пали сильные! Они твои служители, защитники, герои.

Молчи земля! Пусть по твоим полям не мчат гонцы, горланя злые вести,
Чтоб необрезанных Филистимлян их дочерей не радовали песни,
 
Как пали сильные... Так не сойди на горы дождь с небес! Полям бесплодным
Быть там, где разом оборвались дни царя Саула. Воин бесподобный

Он был. Елеем сильный щит его помазан был. С любых высот, с подножий
Без крови ненавистных воевод Саула меч не возвращался в ножны.

Ионафана лук не мазан был елеем, канифолью, скипидаром,
Ни чем иным, но славу он добыл, с кровавых сечь не возвращался даром.

Саул, Ионафан, сильнее львов, орлов быстрее были вы, в походах
Под небом ночевали у костров и поровну делили все невзгоды.

Любезные, согласные во всём вы ссорой дней своих не омрачили,
И как по жизни были вы вдвоём, так и по смерти вы не разлучились.

О дочери Израиля, рядил в багряницу вас царь и в золотое,  
Так плачьте о Сауле,  что есть сил, рыдайте в голос - он того достоин.

Как пали сильные на брани дня!  Сражен Ионафан в тот день зловещий.
Скорблю, брат, о тебе, любовь твоя превыше для меня любви всех женщин.

Как пали сильные любви моей, скорблю о них и в памяти лелею.
Погибло бранное оружие и даже то, что мазано елеем.