Белов Руслан Альбертович : другие произведения.

Вы встречались со снежным человеком?

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Здравствуй уважаемый читатель. Книга "Вы встречались со снежным человеком?" Белов Руслан Альбертович относится к разряду тех, которые стоит прочитать. Обращают на себя внимание неординарные и необычные герои, эти персонажи заметно оживляют картину происходящего. Что ни говори, а все-таки есть некая изюминка, которая выделяет данный masterpiece среди множества подобного рода и жанра. Не остаются и без внимания сквозные образы, появляясь в разных местах текста они великолепно гармонируют с основной линией. Приятно окунуться в "золотое время", где обитают счастливые люди со своими мелочными и пустяковыми, но кажущимися им огромными неурядицами. Захватывающая тайна, хитросплетенность событий, неоднозначность фактов и парадоксальность ощущений были гениально вплетены в эту историю. На развязку возложена огромная миссия и она не разочаровывает, а наоборот дает возможность для дальнейших размышлений. Казалось бы, столь частые отвлеченные сцены, можно было бы исключить из текста, однако без них, остроумные замечания не были бы столь уместными и сатирическими. В рассказе присутствует тонка психология, отличная идея и весьма нестандартная, невероятная ситуация. Запутанный сюжет, динамически развивающиеся события и неожиданная развязка, оставят гамму положительных впечатлений от прочитанной книги. Яркие пейзажи, необъятные горизонты и насыщенные цвета - все это усиливает глубину восприятия и будоражит воображение. "Вы встречались со снежным человеком?" Белов Руслан Альбертович читать бесплатно онлайн очень интересно, поскольку затронутые темы и проблемы не могут оставить читателя равнодушным.
  1.
  
  Сначала представлюсь. Меня зовут Евгений Смирнов, я геолог-поисковик, работаю в основном за пределами России на частные компании, и многое повидал, в том числе и то, о чем нельзя поговорить за вечерним чаем. Теперь об истории, случившуюся много лет назад и которую собираюсь вам поведать. Я зарекся рассказывать ее кому-либо и не писал о ней нигде. Но однажды ночью, во сне, в мой мозг проникло знание, да так, как будто кто-то положил его как пирожок в микроволновую печь, не забыв включить ту на нужное время. По прошествии заявленных секунд пирожок приготовился, то есть многие вещи соединились воедино так, что я смог понять, что на самом деле видел, что на самом деле происходит в свете, и что это значит, и будет значить для меня и мира. Понятно, после всего этого душевное здоровье оставило вашего покорного слугу, о чем я вовсе не жалею, ведь душевное здоровье мало, когда подводит к истине, особенно тщательно сокрытой.
  
  Перед тем, как перейти к изложению этой истории, скажу, что я многое в ее декорациях изменил так, что даже дотошному человеку, специально изучившему все зигзаги моих перемещений по Земному шару, не удастся угадать, где она произошла. К примеру, место действия истории помещено в карстовую пещеру лишь потому, что в данном году я побывал в Словении, в одной из самых глубоких и протяженных карстовых пещер мира. Впрочем, возможно, все было в карсте, как хотите, но их многие тысячи по всему миру.
  Вдобавок, после написания повести, я решил переделать ее на шутливый лад, как говорят сейчас, в фэнтези. Конечно же, в результате история кое-что утратила, зато меня, возможно, перестанут одолевать читатели, полностью мне поверившие, как в случае с "Золотом Александра Македонского". Итак, начнем.
  
  
  ...В любой высокогорной местности, как бы плотно она не была заселена, всегда есть место, куда никак или просто так не попадешь. Обычно оно обрамлено непреступными скалами, либо табуировано. Но геологу или досужему путешественнику интересно побывать в заповеданном месте, и он лезет в скалы, пренебрегая своей жизнью и россказнями местных жителей. Однажды, в одном из отдаленных краев света, полез я в такие табуированные скалы, естественно, один. Я всегда хожу один, чтоб не слышать от напарника плоских анекдотов, нытья о близком наступлении вечера, о свежести тигриных или медвежьих следов, о необходимости немного передохнуть, перекурить, перекусить, сбегать туда, сделать тысячное на дню селфи. В общем, полез я в скалы один, без всякого альпинистского снаряжения, и полез не просто так, а потому что в осыпях под ними обнаружил обломки некого поделочного минерала, скажем, лазурита, популярного среди коллекционеров. Так вот, поднявшись по превышению более чем на километр, у самого верха уплощенной вершины я натурально опростоволосился. Ни вверх, ни вниз нельзя было двинуться и на полшага, потому что цель мою пресекли гладеньких два метра с отрицательным уклоном, а карниз, по которому я поднимался, неожиданно обвалился, едва меня с собой не утащив.
  - Все, - подумал я, констатируя свой фатальный проигрыш скале. - Одним пропавшим в этой долбанной долине, сожравшей более десяти человек, будет больше, ведь искать меня станут не в этом месте, а в другом, в которое я с утра якобы направлялся. Что делать? Призывать подмогу до хрипоты? Это, конечно, можно, но сторона наветренная, и никто не услышит.
  
  В общем, снял я, вздохнув, рюкзак, попытался снова подняться наверх- никак! Попытался вниз - никак, то есть равносильно самоубийственному нырку в пропасть! Постояв потом в замешательстве, от всего этого горя я натурально расхныкался. Стою, горюю, как ребенок, горами проклятыми любуюсь, как эстетически развитая личность, и вдруг неожиданно для себя замечаю, что кто-то, взявшись сзади железной пятерней за штормовку, свитер для страховки прихватив (чтоб я не оборвался), подъемным краном тащит меня вверх, в голубое небо с одним заблудившимся облачком...
  
  
  2.
  
  Спас, нет, втащил меня из одной беды в другую, натуральный снежный человек, бугрящийся мышцами с ног до самой шеи. Не очень крупный - ниже на маленькую свою голову, но в плечах много шире. В шахматы с ним, малоголовым, играть я не собирался, как и бороться, и потому сопротивляться не стал, за что без применения силы был препровожден в пещеру, прятавшуюся во чреве моей скалы, и посажен в клетку, сооруженную из хорошо просушенных жердей. Закрыв за собой дверь и задвинув мудреный засов, снежный человек исчез в одном из ответвлений пещеры, оставив меня обозревать неожиданное свое пристанище. Сталактиты в нем, - высотой метра в три, - были сбиты для удобства перемещения, сталагмиты превращены в сидения или чаны, прикрытые деревянными крышками. Вверху грота было небольшое отверстие; сквозь него шел яркий свет, позволявший многое рассмотреть, в том числе, и две кучи костей, точнее, кучи скелетов - одна состояла из остовов взрослых людей, вторая - младенцев и детей. Судя по всему, кучи были древними, то есть давно не возобновлялись, и оставлены были в пещере единственно для устрашения прежних жителей клетки.
  
  По всем видимостям, пленившие меня создания, были человекообразными людьми, умевшими изготавливать примитивную одежду, обрабатывать дерево, обжигать глиняную посуду и всякое такое. Когда я обозревал сцену охоты снежных людей на мамонтов, искусно изображенную на противоположной стене разного цвета охрами, вошли двое: тот, который меня пленил, и его женщина. Это было видно, что она - его супруга (или самка?). Они были похожи друг на друга, как существа, пожившие рядом десятилетия. Встав напротив, они принялись меня рассматривать (или оценивать как раба?). Я занялся тем же, то есть принялся рассматривать их как своих хозяев.
  
  ...На обезьян существа были не похожи. На людей - тоже, хотя было заметно, что с Homo Sapiens они стоят на равновысоких эволюционных ступеньках, но, скорее всего, разных лестниц. Взгляд их был осмысленным; они явно хотели решить с моей помощью какую-то личную проблему явно не кулинарного плана. Это чувствовалось по тому, что они во мне рассматривали. Кстати, забыл упомянуть, что часть волос на лице самки была выщипана, и это ее... красило или, я бы сказал, делало женственной. Отметив это, я заволновался, решив, что мое подсознание в оценке ситуации и возможностей ее развития ушло много дальше моего же сознания.
  Закончив меня рассматривать, они разошлись. Мужчина, взяв большую лубяную корзину, ушел по хозяйственным своим делам. Женщина же занялась моей кормежкой, то есть сунула в клетку кусок вяленой козлятины, несколько только что сорванных стрелок дикого лука и чеснока, пару яблочек с дикой яблоньки и бутылку воды в полутора литровой пластиковой бутылке, наверняка подобранной в долине с обочины туристической тропы. Я принялся глодать мясо, оказавшееся вкусным и, в отличие от хамона, вполне кусабельным, она же уселась на корточки и, склонив голову набок, стала с улыбкой меня рассматривать точно так же, как рассматривают в зоопарках шимпанзе, от безделья почесывающих половые свои органы.
  Поглядывая на женщину, я вспоминал свои горячие споры с людьми, в отличие от меня верившими в существование снежного человека. Я откровенно смеялся над ними, я говорил, что для того, чтобы какой-либо биологический вид мог выжить в природе, необходимо, чтобы число особей было достаточно велико, хотя бы существ 50. А как 50 совместно проживающих снежных существ смогли бы схорониться в нашем мире, исхоженном из края в край тысячи раз даже в самом своем диком углу? Никак! И потому снежный человек, без всякого сомнения, есть выдумка людей, желающих заработать на хлеб насущный из кошельков легковерных сограждан или просто дураков. И вот тебе, нате, я попался в полон снежным людям, я в плену у этих "несуществующих" созданий и, возможно, меня съедят или завялят впрок.
  - Съедят? Господи, да она смотрит на меня как на мужчину-производителя, - вдруг дошло до меня, утолившего отупляющий голод и потому в какой-то мере вновь поднявшегося до уровня Человека Разумного. - Погоди, погоди... Чтобы какой-либо вид существовал в природе, то есть не вымер, необходимо, чтобы число особей данного вида было достаточно велико, хотя бы существ 50... А что если эти снежные обезьяны для восполнения численности используют обычных людей? Случайно к ним попавших или похищенных?! Ну конечно! Их мало, очень мало, все они близкие родственники, детей друг от друга иметь не могут или те просто погибают в младенчестве от генетических причин. И потому рожают эти божьи создания от нас, людей! И в племени своем оставляют лишь детей, унаследовавших снежно-человеческий облик, а остальных уничтожают или используют как рабов. Хотя почему уничтожают, почему превращают в рабов?! Это не по-хозяйски! Они их воспитывают в своем духе и отправляют в наши города, формируя там из них 5-е колонны с целью захвата во всем мире государственной власти! Да-да! Стоит только вспомнить некоторых наших депутатов или губернаторов, чтобы утратить все сомнения, что все они происходят от снежных людей! А сколько таких депутатов в Америке? Самой развитой стране мира? Они ведь все делают, чтобы ядерная война состоялась, ядерная война, после которой выживут большей частью снежные люди, устойчивые к радиации, потому что рождаются и всю жизнь живут на высокогорье, подверженном комическим излучениям. За тысячелетия они физиологически привыкли к этим убийственным излучениям и потому не боятся проникающего излучения, основного фактора воздействия ядерного оружия!
  Вот я попал! Черт с ней, с ядерной войной, в этой пещере ее запросто можно пережить! А можно ли пережить сексуальные отношения со снежной женщиной? А длительные отношения? Хотя бы вот с этой самкой, которая сидит и смотрит на меня, вожделея плотских удовольствий! Которая будет требовать ласк:
  - У-тю-тю-тю!! Здесь, миленький почеши, там погладь, да нежнее, нежнее!
  
  Черт! Надо же было попасть в постель снежной женщины обычным производителем сперматозоидов! Тьфу! Не дай Бог, кто-нибудь узнает об этом! Друзья. Знакомые. Лида!!! Как обрадуется Николай, получив такой замечательный повод для подколов! Меня же все обсмеют, уничтожат презрением, оплюют с ног до головы, объявив обезьяним скотоложцем! Размечтался! Оплюют! Не выбраться тебе отсюда! Выжмут все белки из яичек и выбросят, вконец изможденного, в компостную кучу!
  Я перевел дух и попытался мыслить позитивно:
  - А эта троглодитка, вообще-то, ничего, кошечка, если, ха-ха, смотреть на нее, не протерев глаз... Хотя и так совсем не противно на нее смотреть. Шерстка, небось, шелковая. Может, придумает какие-нибудь финтифлюшки, типа эротических танцев в сексуальном белье перед супружеской кроватью? И прокатит, образуется ячейка снежно-человеческого воспроизводства? А если полюбит и станет беречь и лелеять? Вообще будет рай. Нет, во всем надо искать приятные стороны, тогда и жизнь с обезьяной покажется сахарной!
  
  Читатель наверняка уже забросил эту электронную книжицу в электронную же мусорную корзину - и напрасно. Хотел бы я посмотреть на него, очутившегося в моем положении. Посмотреть в момент усекновения его половых органов с помощью кремниевого топора Кыы, мужа Цыы, моей хозяйки. Наверняка многие читатели сочтут такой исход событий благородным, даже геройским, наверняка перед взорами их встанет горделивая Орлеанская Дева, взошедшая на костер из принципа, встанут родные - женушка, детки, любимая теща, - с гордостью за кастрированного своего папочку, папочку, не поддавшегося чудовищным устремлениям этих бесстыдных обезьян. Но лично у меня один вид топора Кыы, вогнанного на пядь в толстенный березовый чурбан, будьте уверены, будет нужно, я возьму автомат или даже трехлинейку и пойду защищать свою Родину и погибну за нее с великой радостью. А рисковать своим здоровьем и органами из-за надуманных ценностей, из-за научной систематики, отнесшей нас с Цыы к разным биологическим видам гуманоидов, я не стану никогда. А что делать? Жизнь - зла, полюбишь и козла...
  
  Снежная женщина, как бы прочитав мои мысли, изобразила поощрительную гримасу и чуть ли не подмигнула. Видимо, чтобы не оставить в моей бедной голове и тени иллюзий, в пещеру вошел снежный человек, ведя за руку человеческую девушку лет 27. Она была месяце на седьмом-восьмом, и смотрела как существо, завернувшееся в обстоятельства, как замерзающий человек заворачивается во что попало, хоть в газету. Голубоглазая, высокая и стройная новоявленная участница нашего повествования одета была в короткие и чистенькие звериные шкуры, хорошо прочесанные. Ее симпатичное русское личико с большими глазами и очаровательной приятности чертами лица, наводило на мысль, что действие на самом деле происходит не в заброшенной на краю света карстовой пещере, но в Лос-Анджелесе, в голливудском кинопавильоне.
  Впрочем, любая человеческая женщина, вне всякого сомнения, дала бы любой представительнице снежного рода сто очков вперед.
  - Как тебя зовут? - по-русски спросил я красавицу, не веря своим глазам. Такая женщина в этой дыре!
  - Не помню, - сказала, туманно посмотрев мне в лицо. - А...Ну да, Лена. Лена меня зовут.
  - А меня - Женя. А что тут делаешь?.. Как сюда попала? Тебя украли?! - воскликнул я от растерянности невпопад, когда ее подвели к клетке. От голливудской героини в ней не осталось и следа. Чтобы понять меня, то есть перевести мои слова с забытого ею родного языка на снежный язык, девушке требовалось время.
  - Я пропала... - сказала она спустя минуту.
  - В прямом или переносном смысле?
  - Не говори со мной так быстро, я не понимаю. В их языке 400 слов. Столько и у меня осталось.
  - Тебя обижают? - встревожился я.
  - Скоро узнаешь, - ответила она и, направленная указующей рукой мужчины, скрылась в смежной пещере. Скоро в ней раздались характерные звуки дробления чего-то в ступе.
  
  
  3.
  
  ...Снежная женщина овладела мною довольно элегантно. Мы спали все вместе в одной пещере-спальне на широких полатях, покрытых звериными шкурами, но укрыться было нечем, хоть и стояла холодная осень и надвигалась зима. Она ложилась рядом и, чтобы согреться, я был вынужден к ней прижиматься сначала спиной, а потом и к спине. Неприятными запахами от нее (что и говорить, остававшейся для меня полуобезьяной) не несло, видимо длительное сожительство с плененными людьми привело снежных людей к необходимости быть чистоплотными и использовать природные дезодоранты, в том числе, и при обработке шкур. Лично от моей половой эксплуататорши пахло то медовыми травами, то вереском - любимыми ее запахами, которые нравились и мне..
  
  Совокупляться с Цыы я начал, когда стало совсем уж холодно, и прижимания уже не грели. Когда я освоился и даже (самоутверждения ради) стал считать ее законной женой с определенными обязанностями и правами, в спальне обнаружилась печка, спрятанная в стене грота. Хотя топили ее после моего сексуального приручения лишь в темное время суток, жить стало веселее, да и вкуснее. Лена (пообщавшись со мной, она быстро пришла в себя), неплохо готовила и была горазда на выдумки. Туристическое с детства прошлое приучило ее никогда не унывать и вечно что-то для развлечения придумывать. Спасало и варево, которым время от времени нас угощали хозяева. Попив его, я проваливался в черный, с крапинками звезд, космос, волнующийся теплым беспредельным морем, и летал там, сопровождаемый дружелюбными инопланетянами, гораздыми на бессловесные задушевные беседы.
  Тут читатель наверняка снова покивал, славя свою догадливость, но снова попал впросак. Нет, это варево - кочи, называли они его - не было наркотиком, об этом и говорить не стоит. Даже свойств вина в нем не было, это было нечто необыкновенное. Оно помещало вас в некий естественный объем, подобный планетарию. Из него вы могли чувствовать не только небо, звезды, планеты, темные вещество и энергию, но и все на свете - жар звезд и межпланетный холод, волны гравитации и много такого, чего вы просто не поймете, потому что не понял я, беспристрастный свидетель и рассказчик. Из всех ощущений, которые я испытал в этом планетарии, особенно мне запомнилось чувство, что я есть неотъемлемая часть космоса. Например, я чувствовал Солнечную систему сопряженной с самим собой, я чувствовал Плутон, как большой палец правой ноги. Я чувствовал еще и нашу Галактику, Млечный Путь, но слабо, как близорукий. Цыы по этому поводу мне сказала, что Вселенную нельзя постичь сразу, надо ходить по ней, ежедневно преодолевая хотя бы миллион световых лет, и тогда Альфа Центавра, и Бетельгейзе, станут моими органами, и станут на меня работать, как печень или почки.
  Да, я забыл упомянуть, что выучил их 400 слов весьма быстро, и хорошо их понимал, точнее, догадывался, что они хотели до моего мозга донести. Не иначе, без телепатии тут дело не обходилось.
  
  Сосуществовали со снежными людьми мы мирно, лишь однажды, уже после того, как Лена родила чудесную обезьянку, меня сурово наказали, застав с девушкой в одном из бесчисленных укромных уголков нашей пещеры. Мы, обнявшись, целовались, и наказание было страшным - ревнивый Кыы связал меня и вставил в сужающееся отверстие в стене пещеры, и я торчал в нем, холодном и жестком, так долго, что едва не сошел с ума.
  
  Кыы был странен для меня и даже дик - он совершенно не ревновал меня к жене, хотя мы с Цыы проделывали в постели такие кульбиты, что любой другой муж немедленно повесился бы от зависти на первом попавшемся сталактите или повесил меня. А Кыы был доволен. Улыбаясь от уха до уха, он наблюдал за нами, без сомнения, испытывая огромное удовольствие, превышающее по глубине и накалу наши с его женой ощущения. Иногда мне даже казалось, что это получаемое им удовольствие не имеет никакого отношения к вуайеризму, оно испытывается им на телепатической основе, если не сказать - механической, то есть испытывается полностью, весомо, грубо, зримо, вплоть до ощущений каждой моей телесной клеточки и клеточки Мыы...
  
  4.
  
  ...Постепенно я изучил жилище своих шерстяных хозяев (понимаю, нельзя их так не политкорректно называть, но ведь мы, люди, то есть я и Лена, лишь обидными прозвищами могли хоть как-то мстить им за неволю). Карстовая пещера, составлявшая его основу, простиралась глубоко вниз, вплоть до карстового озера, - к нему, хоронившемуся в трех сотнях метров ниже вершины заточившей меня горы, я спускался ежедневно за водой, а в редкие часы досуга - на ловлю радужной форели. Озеро с нависающим сверху сталактитовым антилесом имело диаметр метров в десять или около того. Оно было проточным; ручей, доставлявший в него воду, просачивался сквозь глыбовый завал, куда вода уходила, я установить не смог. Решив, что разгрузка происходит сквозь дно озера, завершил свои гидрогеологические исследования, имевшие целью, конечно же, побег. С этой же целью я обследовал и всю пещеру. Несколько лазов из нее вели в бездонную пропасть, причем выходы эти, оставленные, видимо с целью вентиляции, были на большую свою часть заложены глыбами и замаскированы растительностью. Также был заложен и замаскирован выход на вершине горы, через который я попал в свою темницу, то есть снежно-человеческую крепость невозможно было обнаружить ни с вертолета, ни из космоса.
  
  Из мимолетных бесед с Леной, постепенно расширившей свой словесный запас до размеров обычного, я узнал, что окрестное население избегает нашей местности, по преданиям населенной злыми духами, вынимающими души из заблудших людей во время сна или мечтаний наяву. Тем не менее, туристов по горам ходило довольно много, но снежные люди не страдали от их назойливости, так как вовремя получали известия от сородичей, коих в округе было 4 пары, все близкие родственники. Каким образом они передают друг другу предупреждения и просто общаются, Лена не ведала.
  - Думаю, впав в транс от кочи, - так называют снежные люди свой космический напиток, - они способны передавать сообщения друг другу телепатически. Телекинетические же способности, а иногда и просто меткость и дальность броска булыжником, позволяют им сталкивать слишком далеко зашедших гостей в пропасти или просто ломать им руки с ногами, - сказала она, с какой-то странной жалостью на меня посмотрев.
  - Ты что так смотришь?! - испугался я. - Как будто я смертник или издыхающий от болезни человек?
  - Да я поняла, Женя, что ты по кругу еще не ходил...
  - По какому кругу?
  - После того, как Цыы забеременеет, тебя переправят в следующее стойбище и так далее. Они стараются меньше красть людей, чтобы было меньше шансов себя обнаружить. И потому каждого раба и каждую рабыню используют на всю катушку...
  - Откуда ты это знаешь?! - прошиб меня холодный пот.
  - Это четвертая моя обезьянка за 5 лет... - посмотрела она на создание, сосавшее ее грудь. - Слава Богу, у меня не было нормальных детей, то есть детей похожих на людей, и скоро меня отпустят...
  - Ты хочешь сказать, что похожих на нас детей они ценят больше волосатых?
  - Да.
  - Странно. Можно подумать, что они внедряются в наше общество. Белый снежный человек внедряется в Лондон, Париж, Москву, учится, занимает посты, собирает сведения... Зачем?
  - Я не знаю...
  - Послушай, а они о своем происхождении тебе ничего не рассказывали?
  - Нет. Но за эти годы я поняла, что они есть представители одной из ветви человекообразных. Ну, вроде неандертальцев. И хорошо знают, что тех, простых и дружелюбных, извели люди-кроманьонцы, бывшие безжалостными хищниками, никого и ничего не жалевшими.
  - А какое у них самоназвание?
  - Они называют себя хубаи, что означает "настоящие люди".
  - Хм. Настоящие люди... Слушай, Лен, а ты действительно веришь, что тебя отпустят на большую землю?
  - Да, отпустят. Они никогда не обманывают.
  - Не может быть!
  - Может. В их языке слов, обозначающих обман или ложь, нет вовсе.
  - Не верится. Они тебя отпустят, и ты приведешь в эту пещеру миллион журналистов под охраной полка спецназа и вертолетной эскадрильи!
  - Они сказали, что лишат меня памяти, и я буду помнить лишь одно... - криво улыбнувшись, Лена замолкла.
  - Что ты будешь помнить?
  - Что меня похитили инопланетяне с одной из планет Альфы Центавра, и я пять лет пробыла с ними на космических кораблях в космосе. Для убедительности мне недавно прочитали лекцию, как устроены космические корабли, как выглядят и чем занимаются инопланетяне. И даже устраивали экзамен по этой теме. Знаешь, - сказала, помолчав, - мне так рассказывали о космических кораблях, об инопланетянах, что я ни секунды не сомневалась, что они реально существуют, такие преподносились детали, вплоть до состава крови, особенностей строения мозга и тому подобное...
  
  Когда Лена это говорила, я вспомнил сумасшедших (или жуликов), рассказывавших на телевидении, как хитро их похищали инопланетяне, как они выглядели, как скрывались среди нас, и как они продолжают с ними общаться в назначенные для сеансов дни.
  - Ты что замолчал? - спросила Лена, которую явно влекло ко мне, как человеку. Меня же совсем не тянуло в холодную и узкую дыру в скале, служившую Кыы тюрьмой, и потому я спросил:
  - Я подумал, что любой гинеколог, осмотрев тебя, придет к выводу, что ты много раз рожала...
  - Чепуха. Они вставят в мою голову убеждение, что я была у инопланетян в сексуальном рабстве. Кстати, в лекции был раздел, посвященный способам любви и размножения центаврианцев. Поверь, землянин такого выдумать бы не смог, так что мне поверят и ученые.
  Представив, как Лена рассказывает своему гинекологу о годах, проведенных ею в центаврианских салонах и домах терпимости, я улыбнулся. На этом свете все можно обратить в шутку, обратить, чтобы хоть как-то выжить!
  - Давно хотел спросить у тебя, а куда деваются дети, рожденные людьми или от них? - поинтересовался я у Лены, подумав потом, что беседу надо бы скорей закончить, чтобы вновь не оказаться в отверстии, проделанном в скале.
  - Пошедшие в них дети, то есть покрытые в той или иной мере шерстью, живут с ними лет до 15, потом им находят пару, они образуют новую семью и уходят, некоторые очень далеко, ведь найти место, пригодное для скрытного образа жизни, не так легко. А пошедшие в нас, отправляются в города, мы об этом уже говорили.
  - Как ты думаешь, сколько их на Земле?
  - Трудно сказать. Может, их сотни, объединенные телепатически. Может, несколько тысяч, может, сотни тысяч...
  Я представил родную свою планету, скрывающую от глаз человека множество снежных людей. В подземельях метро, в подвалах, канализации, чердаках... Некоторые из них, не очень отличающиеся по облику и конституции от людей, возможно, живут открыто, ведь почти все люди поглощены самими собой, мечтой о новой машине, большей квартире, и с каждым новым десятилетием все больше и больше уходят в себя, в свой все более сужающийся круг, в личные интересы. А сколько людей пьянствуют практически с детства, ничего не видя и ни о чем не мечтая, кроме водки? И пройдет сотня-другая лет, люди протрут глаза и увидят, что не они хозяева Земли, а снежные люди. И что в мире царствует не благословенное Царство Потребления, гарантирующее своим членам возможность приобретения все новых и новых предметов и услуг, а что-то другое, отдающее человеку, высшему творению природы, всю Вселенную, ее прошлое и будущее...
  
  - И вот еще что, Женя... - посмотрела на меня Лена жалостливо. - Я тебе говорила, что родила от четырех обезьян. Когда стала жить со второй, ее звали Быы, мне стало казаться, что она и первая, которую звали Тыы, есть одна и та же обезьяна. Но лишь начав жить с Кыы, поняла, что между ними просто существует мгновенная телепатическая связь. И не только телепатическая, как сейчас я уверена. Любой поступок или состояние любого из них тут же влияют на остальных. Это легко понять, если представить их общество как огромную молекулу, может быть, размером во Вселенную, атомами которой они являются. И им надо растить эту Молекулу, расставлять в ней новые атомы, чтобы легче управлять Вселенной...
  - Не понял. Это что-то квантовое из области нелокальности? - выпало мое внимание в осадок скепсиса.
  - Я такими словами как нелокальность мира пользоваться остерегаюсь. Я лишь знаю, если Быы выщиплет свою мордочку, то это же сделают все четверо. То же с оргазмом...
  - Что-то не то ты говоришь, Елена - не стал я язвить. - Если их миллионы, и между всеми существует связь, то все они от рождения до смерти должны быть в синяках, болеть одновременно сотнями болезней, страдать в унисон от колик и зубной боли. Общество так взаимосвязанных людей не может существовать! И еще, зачем тогда передавать нас по рукам? Когда Цыы забеременела от меня, то по твоей теории забеременеть должны были все остальные снегоженщины мира?
  - Ну, это уже слишком, это уже что-то из области телепортации спермы. Существуй эта телепортация, но она бы в момент скособочила бы генофонд снежных людей.
  - Может и так, а может, в твоем ребенке смешаются гены всех снежных людей, и он вырастет гением.
  - Размечтался. Станет гением, и будет тебя презирать, как человеческого мужчину. А с другой стороны получается, что все снежные люди гении. Ладно, хватит об этом, а то голову сломаем, - устала от разговоров Лена. - Когда пойдешь по этапу, посмотри, понюхай, порасспроси, будь внимателен, может, чего и поймешь.
  - Бьюсь об заклад, что ты научный сотрудник лаборатории короткохвостых раков или даже завлаб, - сказал я, решив, что обстоятельства жизни Лены не могли не повлиять на ее душевное здоровье, также, как мои обстоятельства повлияли на мое.
  - Ты прав, я научный сотрудник ФИАНа.
  - И заядлая туристка? - представил я женщину, в густой ночи сидящую у костра в кругу товарищей.
  - Да. Была...
  - Понятно. "Бананы давно пожелтели, и листья давно облетели. Но каждую пятницу, лишь солнце закатится, кого-то жуют под бананом?"
  Лена засмеялась и пропела:
  
  У девушки с острова Пасхи
  Украли любовника тигры,
  Украли любовника в форме полковника
  И съели в саду под бананом...
  
  Она оборвала песню - к нам кто-то от озера поднимался, вероятно, Кыы, обуреваемый желанием поместить меня в свой импровизированный карцер.
  
  
  5.
  
  После того, как Цыы - к тому времени я звал ее Цыпой, - забеременела, она потеряла ко мне всякий интерес, но "по этапу" не отправила. Я чувствовал, что меня, фактически обратив в мебель, придерживают до появления ребенка на свет. Если он родится снежком - так я их стал называть, - меня оставят для рождения следующего ребенка, если похожим на человека, переправят к следующей женщине. Почему? Да потому что в первом случае ребенок останется при матери, а в другом - будет немедленно отправлен в особую школу, а потом в какой-нибудь город или селение. Вы можете спросить, откуда я это узнал? Отовсюду! Ведь они, в том числе жившие в других весях, говорили между собой телепатически, и я, отварившись в этих телепатических волнах, кое-что узнавал, кое-что из того, что ими не фильтровалось.
  Я стал дожидаться своей участи, выполняя обязанности помощника по хозяйству и штрих за штрихом выведывая образ жизни своих хозяев и вообще, снежно-человеческого рода. Лена мало мне в этом помогла - во-первых, ее, множество раз топтаную обезьянами, влекло ко мне, что могло скверно для меня да и для нее обернуться (Кыы не спускал с меня глаз), а во-вторых, неминуемое очередное расставание с очередным ребенком плохо отражалось на ее рассудке. Я несколько раз пытался вызвать девушку на откровенность, но беседы, подобной той, в течение которой она мне рассказала об особенностях снежных людей, ни разу более не получилось.
  
  ...Когда Цы (двухсложные имена - например, Выы, - у снежных людей оказались уменьшительно-ласкательными) родила обезьянку, Кы лубяной веревкой связал мои руки за спиной и повел глубокой ночью в следующее снежное семейство. Уже под утро мы подошли к нескольким слепившимся домам-саклям, сложенным из неотесанных камней, скрепленных глиной. К моему удивлению на завалинке одного из домов сидели бок об бок старик и старуха местной национальности. Они не спали, но безотрывно смотрели в звездное небо, оно блистало меж двух хребтов, спускавшихся к равнине, где был город, ночью блистающий маревом электрических огней. Посмотрев им в глаза, я понял, что люди находятся в растительном состоянии и стоят на страже, то есть охраняют снежное от человеческого. Тут из подвала соседнего дома тенью выскользнул снежный человек, подошел к Кы, поприветствовал его; они немногосложно обменялись информацией. Через минуту к ним присоединилась юная снежная женщина.
  - Следующая жена, - равнодушно подумал я, когда она задержала на мне заинтересованный взгляд. - Надо ей сказать, чтобы не валяла дурака, то есть не морила холодом, а сразу брала быка за рога.
  
  Честно говоря, я не сразу запомнил ее имя, и долгое время вспомнить не мог, как не старался. Впрочем, какая разница, как ее звали? Ры, Цы, Хы? Главное, она была нежна ко мне, и, приникая к ее груди, я уходил в космос, и соитие происходило в нем, как попытка создания новой звезды, созвездия или цивилизации. Или как понимание того или иного закона природы, как радость открытия, как гордость, что смог это сделать и сделал не один, а с кем-то близким. Поначалу это было чудно, но со временем я поверил в эту реальность и творил звезды и созвездия с цивилизациями, как, наверное, делал это Творец, но делал в одиночестве, которое нигде и никогда не было благом.
  Наверное, я все более сходил с ума, и не наверное, а точно. Это было не мудрено, при таком образе жизни горечь неизбежного конца, горечь опустошения, несвободы, ответственность за судьбу человечества, поджидали меня повсюду, как черные дыры и подвигали, подвигали к путаным мыслям, спонтанным действиям, тихому помешательству.
  
  Моя новая жена, - вспомнил, свои ее называли Мы, а я - Мышкой, - говорила мне на своих четырехстах словах (вообще-то их было гораздо больше, потому что многие слова передавались от собеседника к собеседнику телепатически), что мы, люди, глупы, мы поделились на красивых, так себе и уродов и тем поделили свой путь на обманчивый, серый и темный. И идем потому лишь к обману, серости и темноте, по пути убивая красоту Вселенной, ее смысл и будущее, потому что не может быть красивой звезды, как и некрасивой или невзрачной.
  - А вы все одинаковы по красоте? - отвечал я, скобля после обеда сковородку. - Нет, не одинаковы. Ведь так не бывает, чтобы все были одинаковы. И вообще в разное время красивыми считались работоспособные, то есть выносливые и сильные, тощие или толстые, с малюсенькими ступнями или длинными шеями или ушами.
  - Да, мы все одинаковы, но так, как одинаковы фотоны, - она знает, что такое фотон? - удивился я. - Потому что мы есть одно и тоже. Кыы - это я, но в другом месте пространства. Я - Мыы, и я есть Кыы в этом месте пространства. Просто вы это не способны понять, ваши так называемые ученые до многого еще не дошли. Вот вы, люди, считаете, что живете в мире, в котором есть лишь высота, ширина и длина, но вы не знаете, что это не так, не знаете, что вас в это заставляет верить ваш мозг, пока не умеющий вам объяснить, что есть на самом деле...
  - Сложно как-то, - проворчал я и улыбнулся: - Когда у общества нет цветовой дифференциации штанов, то нет цели! А когда нет цели - нет будущего!
  - Ничего сложного, - не стала разбирать женщина смысл последней моей фразы. - Ты знаешь, что ваше зрение выдает вам перевернутую картинку мира (небо внизу, земля наверху), а в привычный вид ее обращает мозг. Примерно так же ваш мозг переделывает многомерную картину мира в трехмерную. Переделывает, чтобы вы не сошли с ума, хотя бы оттого, что до Альфы Центавра можно дотянуться рукой.
  - Я не могу дотянуться. Хотя, может, и дотягиваюсь, как вы, но не осознаю это. - Кстати, как бы на этой Альфе делов не наделать, дотянувшись во сне до чьего-нибудь барахла, - подумал я и засмеялся.
  - Никогда ты не дотянешься, ничего не осознаешь со своими мозгами и десятками тысяч слов.
  - Да. Как и ты, которая никогда не осознает, что такое красота.
  - Глупец! - жестко улыбнулась она. - У вас есть красота, потому что ваш род всегда был с гнильцой. И эту гнильцу вы называли и называете безобразием, и на ней паразитируют торговые компании. А прекрасным для вас всегда было то, что не начало еще гнить, или то, что, по вашему мнению, противоположно безобразию. Вот ты спишь со мной, и называешь меня "моей обезьяной", но ни разу ты не испытал в моей постели то, что испытывал в постели с некрасивой женщиной...
  
  Как я говорил, общение снежных людей проходило как при помощи слов, так и телепатии. Потому многое до меня не доходило или доходило в значительно искаженном виде. Она, конечно, была права, обрисовывая мое к ней отношение. Будучи по виду обезьяной, она не вызывала во мне неприятных чувств, напротив, я был счастлив, ведь спал не с ней, но космосом, который был ее частью. Да, космосом с какими-то неведомыми измерениями, которые я не мог постичь мысленно, лишь чувствами, лишь изредка прикасавшимися к истине малюсенькой гранью...
  
  Эти чувства... Мы ведь с вами не всегда там, где мы есть, мы часто пребываем в заповеданных местах, даже если заключены в четырех стенах, мы мечемся в космосе, не чувствуя его холода, мы в мечтаниях о предметах, богатстве, мы в поисках недостоверного совершенства, которое ищем в людях, но не в себе. Нам не дано осознать себя полноправной частичкой Млечного Пути, потому что это не надо людям, потому что это не поможет завладеть "Мерседесом" последней модели, не поможет завладеть своей по паспорту женщиной.
  А что касается совершенства... Я помню женщину, которую боготворил. Она была совершенной красавицей, но сколько подлости скрывалось за ее красотой! А сколько пустоты и мышиной простоты скрывают некоторые умные лица! А сколько людей путаными своими мыслями создают невидимое совершенства, совершенства, к сожалению, часто не видные им самим...
  
  
  6.
  
  Я рассказывал своей Мышке об этих мыслях, она смеялась и говорила, что я не тем занимаюсь и мне надо учиться.
  - Да я вообще-то кандидат наук, и учился в общей сложности 19 лет, - сказал я, в душе смеясь попрекам обезьяны.
  - Ты не тому учился. Вот ты сейчас стоишь на земле, да?
  - Да. Стою и чищу твою сковородку.
  - А ты знаешь, что Земля круглая?
  - Естественно.
  - А можешь ты представить, что стоишь на круглой Земле?
  Я попробовал стоять на круглой Земле, но у меня не получилось, и я ответил отрицательно.
  - Ну вот, на круглой Земле мы стоять не умеем, так же как не умеем стоять на круглой Земле, вращающейся вокруг Солнца. Так же мы не умеем чувствовать притяжения Сатурна, и не только притяжения, но и сам Сатурн, да и все остальные планеты.
  - А ты можешь? - усмехнулся я.
  - Могу. Я чувствую себя неотъемлемой частью Солнечной системы, нашей Галактики, всей Вселенной.
  - И что тебе это дает, наряду со стоянием на круглой земле?
  - Вкус к жизни. Я чувствую ее, разную, вовне и в себе. Кстати, ты знаешь, что все металлы, которые в тебе и в этой чугунной сковородке заключены, рождены не где-нибудь, а в недрах сверхновых звезд, когда-то горевших во Вселенной, может быть, на расстоянии в миллионы световых лет? Ты чувствуешь эти металлы в себе? Чувствуешь их когдатошний (именно так сказала Мышка - когдатошний) жар, чувствуешь ту часть Вселенной, где они произошли для тебя? А я все это чувствую...
  - Мне этого не понять... - вздохнул я, чувствуя себя убогим звонарем Собора парижской богоматери.
  - Конечно, не понять, ведь всему этому надо учиться, так же как надо учиться виноделу, чтобы тонко чувствовать вино. Хочешь, я научу тебя ходить по круглой Земле? Пойдем со мной!
  Она провела меня в один из дальних гротов, служивший помещением для детской площадки. В нем находился огромный, диаметром в три метра, шар, сделанный из ивовых, видимо, веток и обшитый шкурами.
  - Залазь на него вместе со своей сковородкой, - сказала, неуверенно улыбаясь. Мышка не верила, что я отнесусь к ее предложению серьезно.
  Я полез, чтобы ее не расстраивать, по приставленной лестнице, конечно. Залез на самую макушку, стал драить сковородку, воображая, что стою на круглой Земле, что Сатурна сейчас не видно, а внутри у меня 5 (пять) килограммов разнообразных металлов, миллионы лет назад, рожденных в недрах сверхновых звезд. Дураком я себя, естественно, чувствовал, но кое что философское до меня доходило и до сих пор доходит.
  
  
  7.
  
  В этой моей обители, второй по счету, никого не было, лишь Мы и ее муж Жы. Они мельтешили передо мной, суя сковородки и прочую посуду, которую надо было почистить, или штаны для стирки, или глину для лепки очередного горшка. Но они были вполне терпимы; в них, простых и органичных, не было ни грана фальши, подлости, самообмана.
  Вторая моя обитель... Я ведь еще не обрисовал вам ее. Упомянутые выше слепившиеся друг с другом дома-сакли, сложенные из неотесанных камней, скрепленных глиной, образовывали лабиринт на крутом берегу бурной реки. Выбраться из него было невозможно, тем более, по его закоулкам бродили огромные собаки, из пастей которых тянулись к земле тяжи голодной слюны. Люди боялись этого брошенного селения, даже охотники не заходили в него. А если кто и заходил, то тут же на него падал камень из разрушавшейся стены или стропило разваливавшегося дома
  Жили мы втроем в обширной пещере под саклей, висевшей над речным обрывом. Жили неплохо, но без Лены было скучно, а вот снежки, общаясь со всей Вселенной, совершенно не скучали.
  
  Со временем, как уже говорилось, я начал тупеть, мой лексикон сократился до нескольких десятков слов (если бы вы знали, как тяжело мне набирать эти строки!). Этому способствовал и мой распорядок дня. Он был донельзя прост: я вставал, завтракал, работал по дому (подметал, мыл, скоблил, долбил, варил, ремонтировал сакли, устраивал ловушки, для непрошеных гостей, спал с Цы и забывался во вселенском сне. И так каждый божий день. Когда, наконец, она забеременела и родила славненького снежка, совсем на меня не похожего, хотя я сильно оброс и стал походить на обезьяну, меня отправили в следующее семейство, потом в еще одно, и еще, пока как-то утром, я не обнаружил себя на свалке небольшого городка или селения, не знаю, не интересовался.
  Бомжам, принявшим меня в свою семью, я рассказал, что телепортировался на их свалку с одной из планет Альфы Центавра, на коей занимался практической евгеникой, то есть перманентно улучшал генофонд населения посредством женитьбы на самых симпатичных женщинах. Сначала надо мной смеялись, но потом наш босс Семен Семеныч смекнул, что на мне можно заработать, и однажды на нашу свалку привели журналиста и устроили ему со мной пресс-конференцию. На ней все члены нашего бомж-коллектива по одному и хором рассказали писаке, как я воплотился в виде человека в самое полнолуние, в снопе яркого света, и надо мной пели ангелы, перемещавшиеся в летающих тарелках. Журналист, конечно, этому не поверил, но вечный студент Юра со своей мобилы показал ему фотографические снимки случившегося происшествия, и деятель пера и бумаги решил попытать счастья в свой редакции, попутно объяснив студенту, как харизматичнее пользоваться Фотошопом, чтобы летающие тарелки мало отличались от настоящих.
  
  С тех пор я стал звездой телевидения, точнее 4-го его канала. Это мне нравилось, потому что много приходилось ездить по разным весям и континентам на разные конференции посвященные НЛО, межпланетным цивилизациям и снежному человеку. На одной телепередаче в Останкинском телецентре, посвященной нелокальности Вселенной, я встретил Лену. Она рассказывала телезрителям, как однажды в туристическом походе к лагерю ночью подкрались инопланетяне и, тихонечко утянув в ближайшие заросли спальный мешок, в котором она сладко спала, скрутили его вместе с ней и увезли на летающей тарелке в свою галактику и стали ее там всесторонне изучать. Особо, как она поняла, их интересовали детородные функции человека. Изучив их досконально, они создали ей партнера, с которым она родила 12 детей, еще несколько десятков родились из отобранных у нее яйцеклеток и искусственных сперматозоидов. Разглядывая свою соратницу по несчастью, я с удовлетворением понимал, что она не сошла с ума, но, как и я с Семенычем, ставшим моим Директором по... ну, в общем, по чему-то там денежному, зарабатывает себе на жизнь.
  
  Вы не поверите, но за два дня до той передачи, я шел по своей улице и увидел женщину на втором этаже дома, располагавшегося рядом с моим. Она стояла за кружевной шторой и пристально смотрела на меня. В ее взгляде было что-то соединяющее не только зрительно, но и чувственно, и я подошел поближе, чтобы ее разглядеть. Женщина, - это была Мышка?! - явно испугавшись, тут же отвернулась и отошла от окна. Ночью, во сне, я вновь узнал ее: мое сознание увеличило картинку, запечатленную памятью, сделало ее резче, и я узрел снежного человека, женщину Мы, прижимавшую к груди детеныша. Моего?..
  Дальше - больше, ведь чем больше знаешь, тем больше видишь. Теперь, выходя на обычную для себя полуденную двухчасовую прогулку, я встречаю трех-четырех человек, в которых чувствами моими угадываются снежные люди, родившиеся похожими на нас, то есть не покрытые шерстью и нашей комплекции. Они, как правило, похожи друг на друга, и не внешностью, а собранным внутренним содержанием. Они не гуляют, не идут в магазин или в детский сад, не пьют водки и пива, они как многоядерный процессор выполняют тяжелую работу, иногда даже видно, как они греются от этой работы, и что она успешно продвигается.
  - Они везде, - всегда думаю я, рассматривая очередного снежного человека, - и они к чему-то идут, к чему-то ведут нас, чего-то особого добиваются! Чего они добиваются? Чего? Того, что не под силу человечеству, живущему ради модных кроссовок и новых машин?
  Я попытался систематизировать этих людей, и скоро получилось, что одеваются они просто, но добротно, стоптанные их башмаки с любовью отремонтированы и ездят на машинах не модных, но еще способных на преодоление многих километров. Еще они никогда не бывают праздны, они куда-то направляются энергичным шагом, они едят в кафе, тщательно пережевывая пищу. Они на марше, они идут сплоченной колонной в противоположную нашей сторону. И они придут к себе.
   А мы? Куда мы придем? Не знаю. Я даже не знаю, к чему мы придем с Леной, не знаю, хотя мы любим друг друга и живем под одной крышей, спим в одной кровати и воспитываем своего ребенка. Не знаю, потому что люди живут как дикие цветы, которые ничем не управляют. Они лишь привлекают к себе внимание. Чье внимание? Бога? Но зачем ему мы, пустые и одинаковые?
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"