Аннотация: Тяжела и неказиста жизнь маньяка и садиста! СОМНИТЕЛЬНОЕ ЧТИВО! Слабонервным, восприимчивым и детям, просьба не читать! Также не советую читать людям, которые радеют за сохранение литературности! Остальным - ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!
Записка первая
Я расскажу вам историю своей жизни. Она будет правдива, а потому ужасна и печальна. Почему печальна? Потому что я не доживу до её конца. Кто я? Сейчас отвечу!
Я - маньяк. Насильник, убийца, сумасшедший - все эти определения также подходят для меня. Осознаю ли я всё это? А как же иначе! Именно осознание всего происходящего доставляет истинное наслаждение. Если имя моё имеет значение, то зовут меня Абрахам Гуд Ивнинг. Ха, шутка! А если Гитлер фон Капут? Тоже не смешно? Тогда Тимур Калашников. Да, смейтесь, сколько влезет. Хоть Мимикр Лупырёв - имя для меня не имеет значения. Важен рост, вес, размер сами догадаетесь чего (а, если не догадаетесь, то члена). Рост - метр девяносто, вес - сто сорок три, размер - икс-икс-икс-икс-икс-эль. Такого не может быть? Может! Просто вы меня еще не встречали. И сто сорок три - это не жира, а грязных помыслов, злости, ненависти, отчаяния, равнодушия и немножечко газов. Мне тридцать шесть, а выгляжу на тридцать семь. Старею! Большую часть этих лет я провел на улице, в парках, подлесках и тёмных переулках. Моя внешность? Может ещё фоторобот составить, и вы с ним в ближайшее отделение отправитесь? Обломитесь! Если в двух словах, то на красавца я не претендую. Еще мама говорила во время родов:
- Не родись красивым, а родись, сука! Сука, быстрее! Давай! Вылазь оттуда! Больно же! Когда ж ты, зараза, родишься?!
Вот я и родился уродом. Мама от меня отказалась, а всё потому, что на левой руке у меня недостаёт двух пальцев. В общем, маминому хахалю я не понравился, вот она и бросила меня. Рос я у тёти с дядей, которые притесняли и били меня, по любому поводу и без! Просто били, чтобы я ни делал. В школе, из-за моего уродства, меня прозвали "фрезеровщиком". И я всех избивал за это. Впоследствии, меня прозвали "фриз", а в старших классах - "Антифриз". Живу я в городе Херово Бзденской области на улице Безрукова семь. Единственным моим крупным доходом является пенсия бабушки. Да, это всё, что я получаю, хоть и считаюсь бизнесменом. Какой у меня бизнес? Я владею рестораном, под названием "Замори червячка". Ресторан дает много прибыли? Нет, не угадали! Он еле окупает себя, а всё потому, что блюда там из червяков. Червяки жаренные, вареные, сушеные, червяки под соусом, в маринаде, в глазури, в чае, червяки фаршированные грибами, рыбой, креветками и красной икрой, и для гурманов - червяки свежие, шевелящиеся. Все эти блюда и многие другие вы можете отведать в моем ресторане. В общем, я не жалуюсь. На бабкину пенсию можно многое себе позволить. Я, например, имею тонированную шестерку, комнату в общаге с отдельным санузлом и холодильник "Вошь". И телефончик сотовый имеется - бессмертный "тридцать три десять". Что еще для счастья надо? Я вам отвечу. Страх в глазах жертвы, похоть и желание во время изнасилования, вид вспоротого живота, запах крови и вкус свежей печени!
Я расскажу о первом своем опыте. Нет, не о том, как я лишился девственности, а о первой своей жертве. Мне было двадцать два. Я ненавидел свою мать лютой ненавистью. Эта белобрысая, длинноногая, пышногрудая мразь отказалась от меня и вышвырнула на улицу. Она обзывала своего сына уродом, недоноском и монстром. С тех пор я возненавидел всех блондинок. Особенно тех, кто сильно походил на мою мать. При виде длинных белых волос и больших сисек, моё сознание накрывало пеленой злобы, страха и ненависти, а душу разрывал своими когтями дьявол. В такие моменты я старался отстраниться от людей и уходил в глухие места. Поэтому днями и ночами бродил по безлюдным паркам, аллеям, темным переулкам.
Когда я увидел её, на улице уже стемнело. Грудастая дура с длиннющими ногами торопилась по своим идиотским делам. Она ужасно походила на мою мать. Мной обуяла свирепость дикого зверя. Правда был один побочный эффект - член у меня набух, и джинсы стали немного тесными. Но это совсем не проблема, даже наоборот, приятное дополнение к жгущему волнительному возбуждению. Мне очень сильно захотелось наказать эту шлюху. Я погнался за ней в темноте, не выпуская из вида. Эта мерзкая шваль вскрикнула и кинула в мою сторону сумочку. Она убегала от меня, стуча своими каблучками по асфальтовой тропинке...
Я догнал её и наказал в ближайших кустах. Потом полежал на прохладной ночной траве, покурил и ещё раз наказал. Теперь уже лежала и курила она, а под утро не выдержала и сама наказала меня. Кажется, я влюбился! И впервые в жизни меня полюбила женщина.
В ранних предрассветных лучах, загорающегося алым огнем неба...
Какого ху... из меня романтика полезла? Короче так: стало светло, эта мымра увидела мою изуродованную руку и дико завопила. Я пришел в себя и вспомнил, зачем здесь появился и какие у меня были намерения. Вот падла! Все мозги сексом засрала! Ну, я тебе покажу! Я схватил близлежащую палку. Два удара по лицу, и её глаза потекли из орбит, размазывая по щекам водостойкую тушь. Затем складным ножиком отрезал ей соски - всегда мечтал увидеть женщину без сосков. Именно сосками и кормила меня мама! Ненавижу её! Ненавижу соски! И, напоследок, я решил выделиться, сделать так, чтобы этот труп был уникален и не похож на обычного жмурика. Кстати, убил я её банальным способом. Всё тем же ножиком я вспорол белобрысой живот, а кишки развесил на ветках деревьев. Не знаю, понравилось ли это ей, но местные голодные коты точно были мне благодарны. И, чтобы выделиться среди рядовых маньяков, я вырезал из полосок кожи на её левой ляжке слово "фрезеровщик".
Вымылся я в том же парке, в пруду, вместе с местными утками. Довольный собой и жутко уставший, я направился домой отсыпаться.
Утром, в газете "Правда Херово", на первой полосе красовалась заметка о том, что прошлым утром в центральном парке были обнаружены три женских трупа. Все они были блондинками, их кишки были развешаны по окружающим деревьям, соски у всех срезаны, а на левом бедре вырезано слово "Фрезеровщик".
Записка вторая
Теперь я стал убивать чаще. Всё чаще я залазил под юбку блондинкам, а после прощался с ними. Навсегда!
Нет, я не такой дурак, чтобы пойти и убить на следующий день очередную блондинку. Каждый раз я дожидался, когда все скандалы утихнут, споры прекратятся, газеты перестанут мусолить кровавые убийства, а менты вновь потеряют бдительность. Вот тогда меня будоражила вскипаемая от злости кровь, и новая блондинка покидала этот мир.
Меня забавлял и веселил вид внутренностей. Удивляли и радовали кишки, которые можно было скручивать как угодно. Словно клоун на ярмарке, делающий детям собачку из воздушных шариков. Завораживало еще живое, бьющееся сердце, когда вскрываешь грудную клетку дышащего человека и наблюдаешь, как маленькие желудочки сжимаются один за другим.
Так здорово слышать звук лопающейся черепной коробки, когда опускаешь здоровенный камень на голову. С таким звуком лопается арбуз, стоит его слегка коснуться острым лезвием ножа. Вот тогда и появляется эрекция. В такие моменты кончаешь с блаженной улыбкой на лице. Это мне нравится. Именно так я и хочу жить. Жить для себя и своего удовольствия. Вот оно истинное счастье. Большего мне и не надо.
Всё было хорошо, за одним исключением. После того, как моей жертвой становилась блондинистая сука, на следующее утро обнаруживали еще два похожих трупа, убитые аналогично и тем же оружием. И это беспокоило. Даже напрягало. Это всё равно, что идти помочиться в общественный туалет и знать, что рядом стоят еще двое, делают тоже самое и подглядывают.
Я утратил сон. Я потерял покой. После пятой тройки мертвых блондинок, обнаруженных наутро, меня не смогло бы развеселить даже копание в чужих кишках.
Теперь я уже хорошо изучил внутренности человека. Открываешь любую книгу по анатомии и на картинках узнаешь все органы, увиденные вживую. Вот печень, сердце, желудок, матка. Я это уже столько раз видел...
Теперь даже не знаю, что делать. Я злой. Хочу спать. Нервный и раздраженный, но я больше не хочу убивать. Странно. Я по прежнему ненавижу этих белобрысых дур и не могу их убивать... Так, как делал это раньше.
Кто убивает ещё двоих МОИМ способом? Кто этот урод? Дайте его мне, и он узнает, что означает выражение "вывернуться наизнанку" или " одна нога здесь, другая там".
Сколько можно не спать? Неделю? Две? Три? Может месяцы? Я не выдержал. Я сорвался. Я не могу столько не спать! Закрываешь глаза, а рядом двое стоят и ссут возле тебя. Закрываешь глаза и видишь, как твою жертву разделывают чужие руки, как её насилует чужой член. Я устал закрывать глаза.
А газетенки всё строчили в своих статьях, мол распоясался маньяк, вообще страх потерял. А чего вы хотели. В прошлом месяце была уже пятая тройка блондинок за последние два с половиной года. Из них на моей совести было только треть. Именно на столько я и чувствовал себя виноватым. Ровно на столько я и был счастлив. Если бы все они были мои, тогда это был бы предел мечтаний. А сегодняшнее положение было просто крахом. Крахом всех надежд и ожиданий. И я не спал. Хотелось отрезать себе бесполезные веки, чтобы они предательски не закрывались. Чтобы не видеть темноту. Чтобы из темноты не вылезали чужие руки, а из ширинки не торчало чужое хозяйство. Надо расслабиться. Нужна еще блондинка. О, как я их всех ненавижу.
Если верить статистике, то за последние два года население нашего города Херово уменьшилось вдвое, количество ментов на душу населения возросло втрое. Увеличилась выручка моего ресторана. Теперь я перестал зависеть от пенсии бабушки. В магазинах перестали покупать перекись водорода и краску для волос "Золотые локоны".
Если я не найду сегодня вечером блондинку, или, хотя бы, светло русую, то пойду в свой ресторан и наемся червяков под горячую водочку. Может тогда я усну... Без кошмаров, без чужих...
Я шел за ней уже давно. Из под косынки выбивались белые пряди волос. Она работала раздатчицей в столовой. Откуда я это знаю? Я зашел туда перекусить. Потом дождался конца её смены, и теперь спокойно топаю за ней.
В кармане рукой нервно ощупываю нож из медицинской стали. Попросту - скальпель. Очень острый, с мелкими зарубинами на лезвии. Я специально сделал такой, чтобы она чувствовала каждый зубчик ножа, каждую рвущуюся клетку своего тела.
Теперь ты от меня никуда не уйдешь. Теперь ты моя. Раздатчица в столовой теперь ничего не сможет раздать, разве только свои внутренности голодным кошкам. В последнее время они привыкли к человечине.
Куда зайдешь, милая моя? Где мы с тобой сделаем это? В парке? В пролеске? Может за ближайшим углом дома? Свернула в парк! Отличный выбор! Больше простора, больше фантазии, больше времени.
Я сжал рукоятку ножа и расстегнул ширинку. Пройдем еще немного и можно начинать. Один прыжок, один надрез и ты моя. Моя, без остатка.
Одновременно со мной на неё выпрыгнули еще двое. С виду такие же крепкие, высокие и мускулистые. У всех в руках блестела сталь. Все были сонные и с черными мешками под глазами. Это было видно даже в темноте.
Братья! Родные, кровные братья! Семейка маньяков, как вам такое?
Никто не остановился, никто не нарушил ставший привычным ритуал. Каждый знал, что нужно делать. Бедная раздатчица. Мне её действительно жаль. Почувствовать тройную боль, тройной ужас, тройной разрез. Всё в три раза больше.
Дело было сделано. У меня с души словно камень свалился. Стало легко и безмятежно, а главное - свободно. Захотелось спать.
Мы стояли и улыбались друг другу. Грязные, в крови, но мы были свободны.
Записка третья
Ты прекрасно знаешь, что существуют группы анонимных алкоголиков, наркоманов, сексопатов и других комплексующих людей. Теперь у меня своя группа. Группа анонимных маньяков. Мы собираемся каждый вечер пятницы в подвале моего ресторана. Приходи и ты к нам. Мы примем тебя в семью. Ведь ты такой же... просто пока не знаешь об этом.
***
Мы не террористы и не психопаты. Теперь мы счастливые люди. Нам есть где собраться, есть что обсудить, есть что выпить и чем закусить. Мы чувствуем себя богами.
Нас боится весь город. А после последнего случая - и вся страна. Нет, мы не мафия. Нам хватает ножей, чтобы ужас отразился на лице каждого жителя. Херово начал сходить с ума, а мы остались такими, как есть.
Количество преступлений возросло на семьдесят процентов. Количество самоубийств выросло на сорок процентов. Количество служащих правопорядка увеличилось в два с половиной раза. Количество маньяков увеличилось на ноль процентов. Статистика не может лгать, потому что она надежнее фактов.
Люди звереют, милиция звереет. Теперь ни один человек в городе не выходит на улицу без оружия. Мы собираемся каждую пятницу в подвале моего ресторана. Веселый разговор, вкусная еда. Мы - родные души. Мы - братья. Мы не берем с собой даже ножей. А по улице идут люди с пистолетом в кармане, с баллончиком едкого газа в сумочке, на худой конец, с каким-нибудь острым предметом. В любом случае, простые горожане теперь гораздо опаснее друг для друга, а люди называют извергами нас.
Потные человечки дрожат от страха и забиваются в угол своих жалких лачуг. Их нервы находятся на пределе. Как натянутая пенька, что вот-вот порвется.
Ты смотришь телевизор или готовишь на кухне салат, а может и то, и другое, при этом вздрагиваешь от каждого постороннего шума? Ты больной человек. Иди лечись. И ты знаешь это, но ты не можешь пойти лечиться. Ты боишься! Но ты не боишься самого лечения! Так чего же ты боишься? Клиника окружена со всех сторон парком, через который необходимо идти. А тебе страшно! Ты не знаешь, кто может таиться в парке. У тебя начинается паранойя. Поэтому ты смотришь телек, делаешь салат, просыпаешься по ночам от любого шороха или мяукнувшей кошки за окном. Просыпаешься и потной рукой пытаешься нащупать оружие под своей подушкой. Гримаса ужаса искажает твое уже давно не симпатичное лицо, когда твоя рука сжимает воздух. Ты включаешь бра и осматриваешь комнату, едва сдерживая нервную дрожь. Ты понимаешь, что тебе крышка. Мы с трех сторон обступили твою кровать. В тусклом свете ты разбираешь улыбку на наших лицах. Ни капли жалости, ни капли сострадания. И вот тогда ты делаешь последнюю ошибку в своей жизни. Ты начинаешь слезно умолять пощадить тебя. Ты скулишь как последний щенок на улице и брызжешь слюной, словно умалишенный. Это неверное поведение, и ты будешь наказан.
Нас трое. Мы втрое сильнее, втрое умнее и втрое опаснее. Как ни крути, а тройная выгода в итоге оказывается выгодой в кубе. А главное - мы действуем вместе.
Что ты сделал? - спрашиваем мы, когда ты воняешь мерзким запахом страха, а мольбы о пощаде переходят в невнятное бормотание.
Ты отвечаешь: Ничего. - Ответ неверен, и мы убиваем тебя.
Мы трое призраков из старого фильма ужасов. Мы - три тени у вас на стене в ночную грозу. Мы всадники смерти, которые скачут верхом на ваших жизнях. Мы те, кто превратил город в больницу психопатов.
Вы все больны. Больны страхом. Вам надо срочно лечиться. И мы знаем как! Поэтому мы приходим ночью, улыбаемся и вежливо задаем вопросы. Отвечаешь неправильно - и ты неизлечимо больной. Отвечаешь правильно - и ты остаешься жив, но таких уникумов нам еще не попадалось.
Ты боишься собственной тени, собственных мыслей, собственных поступков и себя самого. Ты боишься за дела, которые тебе не терпится совершить. Тебе страшно отвечать за поступки, которые тебе хочется сделать. Ты боишься себя!
Мы приходим, чтобы тебя спасти. Мы - спасатели. Мы - освободители. Если не твоего тела, то твоей души. Никто не говорит нам спасибо. Но все верят, что мы приходим для того, чтобы уничтожить, растоптать и выкинуть на помойку. Но ты сделал это уже сам!
Мы сжигаем тебя, чтобы ты возродился из пепла. В средние века больных чумой сжигали заживо. Не могу сказать, что они поступали верно, но болезнь уходила. Мы делаем также.
Я знаю, что ты погряз в сети удовольствий и благ, которые предлагает тебе общество. Ты зависишь, прежде всего, от остальных людей, что формируют мнение о тебе самом. Ты киснешь в среде зависти, похоти и лжи. Мы же даем шанс прозреть, увидеть, какой ты на самом деле жалкий и беззащитный, а общество, от которого ты все это время зависел, не в силах нам помешать!
Проснись, открой глаза, пошарь рукой под подушкой, включи бра, и ты увидишь нас! И мы зададим вопрос! Ответь правильно...
Записка четвертая
Теперь весь город трепещет и беснуется. Все, кто только может, собирают вещи в охапку и бегут. Они спасаются, разбегаются в разные стороны, словно крысы с тонущего корабля. Есть много вариантов, куда податься. Кто к родственникам и знакомым бежит, кто просто убегает куда подальше, некоторые идиоты вообще переезжают в другую страну. Я не могу понять одного: о чем они все думают? Неужели существуют такие наивные люди, которые считают, что маньяки привязаны к городу? Будто возможно всем разъехаться, а трое придурков будут шарить по пустым домам в поисках жертвы, и тогда их легко будет сцапать?
Но нам и вправду не хочется уезжать. Особенно с тех пор, как город начал просыпаться от праздной и невыносимо скучной жизни. Когда наконец-то люди обрели возможность почувствовать себя свободными. Когда даже милиция боялась показываться на улицах по одиночке. Все стало меняться тогда, когда больные, к которым мы приходили по ночам, стали выздоравливать и правильно отвечать на наши вопросы.
Это был большой особняк какой-то крупной "шишки" города. Мы стояли над его кроватью и обжигали своим дыханием его спящее лицо. В доме было полно охраны, сигнализация, видеонаблюдение и решетки на окнах. Всё это не способно остановить тех, кто излечивает души. Мы не давали клятвы Гиппократа, но с радостью присягнем на верность любому божеству. Главное, чтобы Бог присутствовал лично. Мы не пришли убивать, мы явились лечить, вернее даже проверить наличие болезни. Мы, как личный досмотр, достаточно пары вопросов, чтобы понять, что у тебя внутри, и какую контрабанду ты везешь. Напрягало то, что досмотр приходилось проводить лично для каждого и всем вместе. Я пощекотал его лезвием по пятке, на что проверяемый лишь отмахнулся ногой и устало произнес:
- Лана, давай не сегодня. Меня и так с самого утра затрахали эти молодые конкурсантки. Дай отдохнуть.
- Вставай, дорогой, - мой голос звучал несколько хрипловато. - Натрахался на сегодня. Потом отдохнешь.
Мужчина быстро проснулся и не стал тратить время на то, чтобы прийти в себя и понять что к чему. Он привычным жестом потянулся рукой под подушку, но мы её уже проверили - там было пусто. Что-то нащупав, мужчина улыбнулся и хитро прищурил глаза:
- У вас ровно минута, чтобы покинуть дом. Выкладывайте, что надо, пока охрана не прибежала. Я вас давно ждал.
- Один вопрос. Что ты делал в своей жизни.
- Я всегда делал только то, что считал нужным. Я никогда и ни перед чем не останавливался, а делал только то, что мне хотелось и нравилось делать. Я всегда был свободен и волен в своих поступках и желаниях.
Он остался жить. Мы еще никогда не встречали человека, который вот так, открыто, заявлял, что не боялся исполнять свои желания. При этом он не молил о пощаде и не говорил абсолютно бесполезных речей. Этот человек диктовал нам свои условия, причем, не беспокоясь о сохранности своей жизни, потому, что знал - его свободу мы отнять не сможем.
Мы ушли, но оставили визитную карточку с приглашением в пятницу вечером на наши скромные посиделки. С приходом этого человека в нашу компанию всё поменялось. Он принес с собой музыку. Нет, не в том смысле, что он притащил магнитофон. Это была музыка души, сердца и тела. Это было самое важное, что мог принести в наш мир человек. Идея! Его идея излечить как можно больше народа, показав всем, что значит свобода, независимость и истинные желания. Он открыл клуб "Свобода" в подвале моего ресторана. Здесь люди могли делать всё, что угодно. Здесь царила вакханалия желаний и реализованных возможностей. Здесь все становились маньяками, а мы превращались в обычных людей. Но для нас ничего не поменялось.
Мы по-прежнему собирались за столом. Ели, пили, разговаривали, нот при этом чувствовали, что жизнь в этом захолустье по-настоящему начинала налаживаться. Вокруг нас играла музыка, танцевали и радовались жизни люди, которые позволяли себе всё, что могли пожелать и реализовать. Здесь реализовывались мечты. Мы сидели в центре подвала, среди свободных людей. Рядом, прямо на сцене, молодой человек раздел девушку и занимался с ней сексом. Еще двое прижимались к стене. В углу, на диване, развалился ничего не соображающий наркоман. Мы не одобряли это, но он делал то, что хотел, и этого мы не можем у него забрать. Двое парней, ближе к выходу, спускали пар, выбивая друг из друга дух. Им никто не мешал, они радостно колотили друг друга, забыв обо всем на свете.
Здесь нет главных и подчиненных. Тут все равны и вольны делать абсолютно все. Мы дали им полную свободу, но как ею воспользоваться, решали они!