ИСТИНА

      Хоть всю землю шагами выстели,
      Хоть расспрашивай всех и каждого,
      С чем рифмуется слово ИСТИНА -
      Не узнать ни поэтам, ни гражданам!

                       Александр Галич

Вам, кому пятьдесят есть уже,
Чьи мольбы и стенания выстены,
На последнем держась вираже,
Вам ли, мыкаться в поисках истины?

Абрис ткнулся в границы пунктир,
Всё уже позади, Польша пройдена,
Два часа лишь до зимних квартир.
Принимай победителей, Родина!

Одолеем последний вершок.
Кроны лип триумфальною аркою.
Вдруг с обочины нам мужичок
Погрозил суковатою палкою.

Осень тёплой была, как сейчас,
Выстилала дорогу нам золотом.
Наш конвой, опоздавший на час,
На ночь встал у границы приколотый.

Рядом Родина - вот дотянись,
Жили мы только этой минутою.
Грустно не было так нам ни в жизнь.
Или, может быть, я что-то путаю.

Тёплый день, между тем, догорал.
Вот кукуй... Мы гордынею тешимся:
- Кто там палкою нам помахал?
Ну-ка, братцы, пойдём, руки чешутся.

Вдалеке излучал хуторок
Из окна лампы свет керосиновой.
Уж не там ли живёт мужичок,
Что нас палкой приветил осиновой.

Дверь не заперта, в комнату шаг,
И без робости - кручены-стреляны.
Муж с женою встают не спеша,
Видно сразу, что очень растеряны. 

Ну а дальше, откуда невесть,
Извлекаем на память традицию:
- Мы проездом - не местные здесь,
Не могли б угостить нас водицею.

Два солдата, ефрейтор, сержант,
Но не просто сержант он, а Гвардии.
Всяк уверен, никто не зажат, 
Здесь они по приказу от Партии.

- Вечур добры, сядайте за стол -
Он мешает речь польскую с русскою.
Мы в углу - автоматы на пол.
Тут жена заспешила с закускою.

Из-за печки достал самосад,
Насыпает на блюдечко горочку,
Вроде добрый и вроде бы рад,
Мы свою предлагаем махорочку.

Вдруг на нас, будто с неба ушат,
Нет не ждали мы встречу таковую,
А сержант наш застыл не дыша.
- Кристя! Ну-ка подай бураковую.

Входит в комнату чудо-чудес,
Наша "армия" пала - низложена,
Если, скажем, поэт был бы здесь,
Он бы всё расписал, как положено.

Статный стан, голубые глаза,
А точней, васильковые с просинью...
Да, поэт бы про всё рассказал,
Будь он с нами на хуторе осенью.

Дочь бутыль выставляет на стол,
Распрелестница и раскрасавица.
Мы заводим такой разговор:
- Что ж вам русские, вовсе не нравятся?

Наливает хозяин лафет,
И по кругу стеклянно зачокало.
И не то, чтобы да или нет,
Норовит он вокруг всё да около.

Так сказать, поимела облом
Дружбы миссия наша посольская.
Но зато согревала теплом
Души русские водочка польская.

И пошла тут беседа дружней.
Кристя, хоть и была осторожная,
Но с волненьем не справиться ей,
На сержанта глядит заворожено.

Наш сержант, пусть и не ловелас,
Чем-то сильно смутил ясноокую.
Подмечали девчата не раз,
Что глаза у него с поволокою.

Осень тёплой была, как сейчас,
Ох, и тёплая выдалась ноченька.
И когда все пустилися в пляс,
Ускользнула от маменьки доченька,

А за нею гвардеец сержант.
Под ладонью упруга грудь кристина,
От волнения оба дрожат,
И для них открывается ИСТИНА...

Утром в путь отправлялся конвой,
Осень под ноги сыпала листья нам,
И вослед с косогора рукой
Всё махала нам кристина истина.

А потом ещё долго - видал? -
Где о дружбе бесед тема скользкая,
Дух влюблённых по небу витал,
И была та любовь русско-польская.

Ну и кто станет спорить здесь, кто?
Кто попрать может правду ударами?
В жизни самое ценное то,
То, что в ней получаем задаром мы.

Маму, Родину, дружбу и честь,
И любовь, и... да мало ли что ещё,
Не купить, будь хоть денег - не счесть,
Ни за деньги вам, ни за сокровища.

Третьяковку я всю прошагал,
Всю шагами, как есть она, вымерял.
Честный парень - художник Шагал,
Правду ни на копейку не выменял.

И заметь, он нисколько не врёт.
В знаменитой картине "Над городом",
Правда так, под забором, и прёт,
Прёт на всё, что за деньги и дорого.