Аннотация: проба пера на тему Невыносимая Легкость Бытия
Я умерла в прошлый вторник, и как будто по собственному желанию. Мерзкие подробности я опущу, меня до сих преследует запах крови и гнева. Да, это была ошибка, так хотелось наказать его, остановить эту боль, и родиться снова в другой стране, другим человеком. Но боль не оставила меня, мой мир по-прежнему наполнен цепенящим страхом, и мне опять не с кем поделиться своими чувствами. Как сгусток ужаса и ненависти, я продолжаю висеть между небом и землей, между тем адом, в котором я жила и тем раем, куда мне нет дороги. Без Билетов Не Пущать! Войти через задний ход не получится, и взяток здесь не берут. Нет, мне не себя жаль. Разве я не заслужила вечные муки, вечное одиночество, презрев дар жизни? Мне просто жаль Алёшу. Что я могу сделать для самого ценного человека моей жизни, моего малыша? Я могу смотреть на его спящие ресницы, чувствовать как ему холодно и не иметь возможности набросить на него одеяльце. Я просто тень в его комнатке на чердаке, - слабая, бледная, бессмысленная моль. Я стараюсь не стонать, чтобы не пугать тебя, Алешик, не дышать на тебя могильным холодом. Я уйду в темный угол и дождусь рассвета, а потом загляну к мужу. Как он там? Он спит в пьяном угаре. Теперь я вижу сколько в нём липкого страха, но нет раскаяния. Ради этого стоило умирать? Его сердце давно остыло, и душа едва теплится; всё человеческое угасает, меркнет. На вкус его душа неприятна, как прокисшее вино. Его красивое тело не имеет никакого значения, а когда-то я считала его греческим богом.... Я была слепа! Сейчас я отчетливо слышу смердящий запах, он - живой мертвец, и мы вполне стоим друг друга.
Что же это за страна такая, Америка? Почему она отравила мою кровь, затмила мой ясный ум, лишила меня всего самого дорогого, а взамен кинула меня в кишащий змеиный клубок. Нет, это не клубок жаб и ужей, о нет, это моя новая семья. Стоит только вглядеться и начинают проявляться контуры знакомых лиц. Картинка сложилась интересная, я даже слышу музыку и узнаю лейтмотив моей жизни с ним; да, это Криминальное чтиво, Girl, you'llbeaWomanSoon. А вот и сам герой моего романа. По центру картины - Он, двухметровая фигура, гордый индейский профиль, каштановые волосы спадают на квадратные плечи. Он смотрит поверх меня; зеленые, злые глаза леопарда и хищные ноздри, его губы плотно сжаты, и в правой руке копье. Он - Hunter, охотник за женскими сердцами, целая связка сушеных сердечек спрятана у него на груди. От него исходит запах солнца и крепкого табака, а также каленого железа, и это Он выжег свои инициалы на изнанке моей кожи: WLJ. Он стоит на фоне заходящего солнца, закрывая собой пол-неба, горящего яркими оранжевыми красками. Прощальные лучи пробиваются из-за его стройного торса и играют на копье, то погасая, то вспыхивая золотыми отблесками. Он слегка наклоняется в мою сторону, выпускает облако дыма и, прищурившись, пристально смотрит мне в глаза. Но не видит. Как зверь, он чувствует моё присутствие. Долгая пауза. Его холодный немигающий взгляд приобретает страдальческое выражение, и он отчетливо произносит, I love shit out of you, babe. Он медленно оборачивается и неслышно произносит одно единственное слово. Это имя. Доноситсямелодия из похабного мультика Beaver and Butthead. Появляется нелепая косолапая фигура подростка со спадающими штанами, которые он придерживает рукой. Другой рукой он ест попкорн. Он едва волочит ноги, и подойдя к отцу, становится рядом, держась за его ногу. Он немного ниже и намного толще отца. Он постоянно роняет попкорн изо рта, наклоняется, его исподнее - крупным планом, оно оставляет желать лучшего, при этом из кармана высыпаются порнографические картинки, он гыгыкает голосом Батхэда. Отрыжка. Поощрительний смешок. Опять отрыжка. Не в состоянии долго стоять, он плюхается на землю и раскладывает фотографии, старательно сопя и слюнявя пальцы. Пот выступает у него на лице. Тогда индеец пронизывает копьем несколько фотографий и снисходительно усмехается. Сын пыхтит, краснеет и начинает плакать. Индеец преклоняет колено и свободной рукой прижимает того к сердцу. В его глазах застывают слезы раскаяния.
По левую сторону от Него, возникает маленький мальчик лет 6 с бледным серьезным лицом. Его светлые глаза не видят меня, хотя я размахиваю руками и громко кричу "Алеша-а-а!" Он прижимает к себе пушистого полосатого котенка по имени Чешайя. Малыш беспомощно оглядывается и похоже, дрожит на ветру. На его робкие вопросительные взгляды никто не обращает внимания, он опускает голову и стоит молча, скрепив сердце. Мальчик не умеет плакать. Иногда он взмахивает ресницами и бросает быстрые взгляды вокруг в надежде увидеть Своих, но напрасно, Свои - за высокой осокой, на другой стороне болота, а он слишком мал, чтобы видеть что там, за горизонтом. Вдруг к нему медленно подползает Батхэд, с непривычным для него проворством хватает котенка и отбрасывает далеко в болото. Мальчик с ужасом смотрит на колыхания ряски и пузыри на поверхности болота. Последий пузырь лопается с неприличным звуком, откуда-то доносится вонь испражнений. Батхэд довольно хихикает и прячется за ногу Индейца. Тот ласково похлопывает его по плечу. В глазах ребенка застывает ужас. Он молчит. Громкие голоса разносятся над болотом. Обернувшись, он видит приближающуюся бабушку-Америку в оружении подвыпившей компании.
Все ближе шум, смех, звон бутылок. Это красивая молодящаяся женщина, в мини юбке, она обнимает Индейца за шею, и шепчет ему в ухо, жеманничая и передразнивая кого-то. Он смеется в ответ. Интимно придвинувшись к сыну, она скручивает сигарку и затянувшись, передает ему. Стоит полная тишина, священное действо. Она сильно закашлялась. При этом ее пластиковый нос отклеивается и падает на землю. Начинается возня, все мужчины, спотыкаясь, бросаются на поиски детали. Она стоит, руки на поясе, короткое салатовое платье некрасиво задралось на большом животе, зато всем видны тонкие стройные ноги. Ее челюсть отвисла, а отяжелевшие веки не в состоянии подняться. Теперь я отчетливо вижу, что среди гостей нет ни одной женщины. Она громко отдает команды, при этом показывая пальцами в разные стороны. Пьяные мужчины, лиц которых не видно, копошатся в траве, некоторые отползают в кусты и там засыпают. Один из них с победоносным криком бросается вперед и поднимает аккуратный носик, и вот, спотыкаясь, он почтительно протягивает ей эту вещицу. Она кокетливо цепляет носик на место, и вмазывает клубничным пайем в физиономию отличившегося. Все смеются, она практически падает от смеха, одной рукой она держится за грудь, а другой откидывает непослушную прядь обесцвеченных волос. Ее взгляд невозможно поймать. Крупным планом показывают ее груди, они непомерно раздуты, и ей приходится выпячивать живот, чтобы удерживать равновесие. Бросается в глаза то, что один сосок смотрит вверх, а другой - вниз. Эта странность не укрывается от бесстыжих гостей, они отчаянно жестикулируют и гогочут. Бабушка залезает за пазуху, достает грудь, и нимало не смущаясь, крутит сосок, имитируя завод ключиком. Доносится механическое жужжание. Все смеются. Индеец давно пьян и ничему не удивляется, его сын с восторгом наблюдает за взрослыми играми.
На передний план выступает её бывший муж, отец Индейца. Это stand-up comedian, и самый распространенный вариант этой категории - воинствующий жлоб. Рыжий, с красной шеей, молодцеватый. Он говорит тосты с сильным техаским акцентом, постоянно потрясая кулаками, ругая французов, русских, верующих, и разумеется, баб, которые хотят его денег. При этом он очень рассчитывает произвести впечатление на присутствующую матрону. Он пьет из горла и поет гортанные песни, иногда его охватывают приступы непредсказуемой ярости, и он норовит набить морду собственному сыну. При этом он незаметно стянул часть порно открыток, отображающих девочек подростков. Он подходит к облезлой местами собаке и с чувством, демонстративно целует ее в губы. Собака возбуждается и пристает к гостям. Все хохочут. Успех налицо. Собака щерится и ждет подачки, вихляя задом. Он горд собакой и тем фактом, что она- в который раз - источник непристойных шутоk. Как всё знакомо. Тела нет, но тошнота стоит в горле, как и раньше. Не только любовь, но и ненависть не исчезает после смерти. Отвращение душит меня... Эта невыносимая легкость бытия, от одного дуновения ветерка из оконной щели меня кидает за комод, где пыль плотным туманом застилает происходящее....
Но я разведу туман своим желанием; теперь я вижу другой пейзаж: свой бывший офис. Вот он, просторный паркинг лот и много красивых дорогих машин. Сквозь большую прозрачную дверь видны постоянно улюбающиеся люди. Они оживленно и энергично жестикулируют. При ближайшем рассмотрении оказывается, что они не смотрят в глаза друг другу, все они увлечены беседой с собственным отражением в громадном зеркале на стене. Они репетируют?! Молодые люди в великолепных пиджаках и ботинках на каблучках не отрываясь, смотрятся в зеркало, они якобы от души хохочут и с удовольствием отмечают солнечные зайчики, которые отбрасывают их белоснежные зубы. Голубоглазый блондин с пластиковыми на вид волосами суетится больше остальных, перебегая от группки к группке, он задает один и тот же вопрос, - "Is it OK if she says, You are too fat, honey?". Один коренастый, с тройным подбородком мужчина важно читает речь, старательно отрабатывая каждый жест. С его головы неторопливо съезжает рыжеватый парик и падает вниз. Он наклоняется, и вдруг с блаженной улыбкой, застывает.... он смотрит под подол дамы, похотливо блестя глазками, она же с увлечением пересчитывает купюры. Две стопудовые женщины бесконечно осыпают себя комплиментами, они явно переигрывают и порываются обняться от полного умиления. Вдруг все замерли, воцарилась тишина, маленький проворный мужичок в безупречном костюмчике вносит коробки. Он ставит их одна на другую, все больше и больше. Появляется знак "Free Food. Fat Free". Нарастает гул восторга, все бросаются к коробкам. Мужчины отталкивают женщин, те награждают их тумаками, самые активные отрывают куски побольше и едят не отходя от коробок. Едят все подряд, мешая десерты с гамбургерами, желе с индейкой, листья салата с попкорном. Они напоминают толстых червей, кишащих в мусорном ящике.
А там, где недостижимо высоко, уже совсем стемнело, высыпали чистые и ясные звезды, потянуло дымком. Наконец-то я могу разглядеть неясные контуры людей, сидящих у костра и даже язычки пламени, уютно освещающие палатку. Их тихий говор убаюкивает, песни навевают ностальгию по человеческому благородству и искренности. Влажный запах реки, ослепительные лилии на черном зеркале воды, стрекотание сверчка и бесшумно мигающие светлячки, как всё дорого сердцу и как недоступно. Слышны раскаты грома, погромыхивает все ближе. Их так много -- милых, родных, близких людей. Всего одна палатка на всех! Порывы ветра, тяжелые капли зашлепали по листьям деревьев, молнии сверкают все ярче, и все ближе раскаты грома. А они смеются, обнимаются и бегут к палатке. Картошка не успела допечься, песни не все пропеты, но ведь им хорошо, всем вместе, в лесу, под родными березами и дубами. Вспомнят ли они обо мне добрым словом?