Аннотация: Чья вина в том, что жизнь катится под откос?
Последний День Жизни Кратина
На газовой плите, в сковородке, на медленном огне, скворча, готовился завтрак: двойная яичница с луком. Жена Кратина сидела за кухонным столом и красила ногти. Играло старенькое радио с потрепанным желтым корпусом и ржавой антенной, державшейся на двух медных усиках. Допотопный динамик, забитый мелкой пылью, искажал голоса и издевался над музыкой, как хотел, а антенна скрашивала эфир шипящим жужжанием. Сам Кратин, несколько минут назад сполоснувший лицо холодной водой и вытершийся полотенцем насухо, сидел напротив своей жены и медленно переводил взгляд с клокотавшей яичницы на дребезжащее радио, с радио на фас жены, с жены на единственный стакан чая, стоявший на столе. "Мне чаю не налила, а раньше всегда наливала, лет пять назад", - привычно подумал Кратин и поглядел в окно. За окном сквозь туман, серой дымкой наполнивший пустынную улицу, тускло светило солнце. Жена встала раньше Кратина и тут же включила сволочное радио. Радио разбудило Кратина, а он терпеть не мог, если его будили. Обычно Кратин старался не делать замечаний жене. Он был мирным человеком, берег свои нервы и больше уступал другим, чем добивался чего-то сам. Однако в то утро, рождающее день Кратина, он сказал:
- Нет, я хочу слушать музыку, - капризно пробурчала жена, разглядывая растопыренные пальцы с накрашенными ногтями.
- Как ты можешь его слушать? Его на свалку пора выбросить.
- Да, пора! - недовольно скривила губки жена Кратина и прошипела в тон радио: - А ты новое купи, тогда и выбрасывай.
- Почему ты раньше молчала? - удивился Кратин. - Я бы купил.
- Да, купил бы! От тебя дождешься. Стиральная машинка на соплях работает, а он радио собрался покупать! А сломается машинка, ты стирать будешь? - ехидно спросила жена.
"Паршивое, сволочное радио, паршивая, сволочная жена", - тоскливо подумал Кратин и вдруг почувствовал, как в нем закипает злость.
В жизни Кратин отличался редкостной флегматичностью и равнодушием к происходящему вокруг, чем вполне мог соперничать с впавшей в спячку улиткой. Хотя многие из знакомых считали его добродушным и очень сдержанным человеком. Еще Кратин в глазах коллег по работе был заядлым трудоголиком. Он зачастую задерживался на работе часа на два, а раньше его приходила только уборщица.
- Потише! - передразнила жена, начиная заводиться. - Вот купи себе музыкальный центр и делай его тише, если мне ничего не хочешь покупать, а это мое радио!
- Хорошо, я куплю тебе стиральную машинку, а потом и музыкальный центр. Давно купил бы, скажи ты раньше, - незаметно для себя Кратин повысил голос: - А сейчас сделай потише, хоть раз сделай радио потише!
Жена взглянула на Кратина. Ее лицо уродливо исказилось ненавистью, глаза налились прожигающим ядом. Она раскрыла рот. Кратину показалось, что жена превратилась в отвратительное чудовище, которое плюнет ему в лицо разъедающей кожу кислотой, а ногтями, покрытыми блестящим свежим лаком, воткнется в его глаза, сожмет пальцы, вырвет глазные яблоки и, чавкая, сожрет их. "Да сколько можно терпеть эту эгоистичную тварь?!" - сам себе изумился Кратин, схватил со стола стакан с горячим чаем и плеснул в женино лицо. Лицо взвизгнуло и закрылось ладонями.
- Псих! Псих ненормальный! - завизжала жена пронзительным голосом, еще более противным, чем шепелявые звуки старого радио. Ее голос ножами врезывался в уши Кратина, а мозг его, казалось, облили кипятком.
- А ну заткнись! - закричал Кратин, покраснев от нового прилива злости.
- Идиот! Подонок! Скотина! Всю жизнь в сарае живем, а ему и этого мало! Сволочь!
Кратин встал из-за стола и протянул руку к сковороде с жарящейся яичницей и луком.
- Завтрак готов, любимая, приятного аппетита! - очень сдержанно сказал Кратин, удобно перехватился за ручку сковороды и с размаху обрушил чугунную посудину на голову жены. Кипящий густой жир залепил черные волосы, яичница съехала с головы и шлепнулась на плечо обмякшей жены, расплескав горячие желтки. Жена завалилась вбок и вместе со стулом грохнулась на пол. Ее лицо упрямо сохраняло выражение ненависти. Кратин вспомнил хомячка. В детстве у него был хомячок. Он всю ночь грыз прутья клетки, а наутро помер с почти такой же уродливой гримасой: перекошенная пасть, оскаленные зубы, налитые бешенством глаза. Тогда Кратин не хотел хоронить зверька и выбросил его на помойку. Сейчас же, разглядывая мертвую жену, Кратин сказал:
- Когда жена надоедает мне, я выбрасываю ее на помойку... Ну вот и кончилось мое терпение. Наверное, я сошел с ума... Да, сошел с ума, и теперь буду делать все, что захочу. Пора идти на работу.
Кратин, выйдя из квартиры, достал брелок с ключами и швырнул его на лестничные ступеньки. Связка с ключами, тускло прозвенев, закатилась под худую, ребристую батарею и скрылась в тени.
- А дверь, пожалуй, оставлю раскрытой нараспашку, - сказал Кратин в ответ своим мыслям, - мне так хочется.
Спустившись на улицу, он хотел идти к автобусной остановке, но раздумал и решил прогуляться. По пути ему повстречался единственный его приятель Брыдлин. Друзей у Кратина не имелось, по причине того, что никаких интересов в жизни у него не было, а алкоголем он особо не увлекался. И вообще, предпочитал проводить свободное время дома, перед телевизором, не думая совершенно ни о чем. Иногда Кратин по выходным выпивал с Брыдлиным по паре бутылочек пива. После, Кратин оставался дома, а Брыдлин уходил в соседскую квартиру пить дальше.
Брыдлин стоял, окутанный серой пеленой тумана, на краю крутого горки, и справлял малую нужду. Горка заканчивался чьим-то участком, огражденным деревянным забором. Брыдлин, продолжая свое дело, обернулся и сквозь туман, рассеивающийся с наступлением дня, узнал Кратина.
- А, Плешивый! Здорово, дранюга! - проорал он и помахал рукой. - Не проходи мимо, дай денег на пиво!
Брыдлин заржал, как пьяный конь, и, не заметив, обрызгал свои штаны.
Кратина покоробило от подобного обращения. По правде, он не выносил грубых фамильярностей Брыдлина и познакомился-то с ним случайно. Кратин возвращался домой с работы, а Брыдлин окликнул его и спросил пять рублей. С тех пор Брыдлин, как-то само собой получилось, прилип к Кратину. Иногда, когда жены приятеля не было дома, приходил к нему пить пиво, острил ниже пояса, рассказывал про своих баб, кому бил морду, кто ему бил морду, где работал, с кем работал и про остальное в том же духе. Кратину думалось, вся жизнь Брыдлина состоит из работы, пива, водки, баб и драк.
- Здравствуй, Брыдла, рад встретиться с тобой, - зловеще сказал Кратин, подойдя к приятелю, и толкнул того в грудь. Брыдлин взмахнул руками и с воплями покатился с откоса вниз, кувыркаясь в траве, орошенной собственной мочой. Крепко ударившись о забор, Брыдлин приподнялся на четвереньки и высунул из зарослей зеленоватую от травы и мокрую от утренней росы голову на длинной шее.
- Ты чего, Плешивый, рехнулся?! - заорал он.
- Да, - с высоты ответил ему Кратин и весело рассмеялся.
Добравшись до здания Службы, Кратин направился в кабинет начальницы. Без стука отворив дверь, он переступил порог. Начальница, как раз собиравшаяся отпить из белой кружки с коричневыми цветками, подняла голову.
- Здравствуй, Кратин, - удивленно произнесла она.
- А, и вы решили чайку хлебнуть с утречка? Ну-ну! - воскликнул Кратин и сардонически ухмыльнулся.
- Подожди, - начальница поставила кружку на стол и нахмурилась. - Ты почему опаздываешь? За тобой раньше не водилось подобного. Что-то случилось?
- Да, - сказал Кратин, - случилось. Я убил жену.
- Как, убил?
- Сковородой с яичницей.
- Ты шутишь? - выражение лица начальницы говорило о том, что она не знает, как реагировать на слова своего зама.
- Нет. Впрочем, это не важно. Всегда хотел спросить вас, начальников, вам нарочно звуконепроницаемые кабинеты делают, чтобы стоны и ругань посетителей не мешали вам работать?
- Ты о чем, Кратин? Не понимаю тебя.
- О самом важном. Сегодня у меня самый важный день, так что ничего кроме самого важного. Кроме работы, дома, стервы жены и дурака Брыдлина у меня ничего нет в жизни. С ними я уже разобрался, теперь вы, уважаемая моя начальница. Вы зачем всех посетителей, которые приходят к вам, отправляете ко мне? Вот вы говорите, всегда заняты. Чем, хотел бы я вас спросить, ведь почти всю работу вы спихиваете на мой стол.
- Так сказал бы, что не справляешься, я уменьшила бы тебе объем работы.
- А самой не догадаться, ленивая сука? - в глазах Кратина сверкнуло по молнии. Он взмахом руки перевернул кружку с чаем. Чай красными ароматными брызгами и пятнами разлился по клавиатуре компьютера. Кратин схватил какие-то служебные акты со стола и, скомкав их в кулаке, затряс ими перед лицом отпрянувшей назад ошеломленной начальницы.
- Для меня приготовили?! - злобно спросил он, изорвал акты в куски и швырнул ими в начальницу. Затем перегнулся через стол, схватил женщину за горло, притянул к себе и принялся душить.
Начальница пыталась позвать на помощь, но в ее легких почти не осталось воздуха, а горло сдавливали руки Кратина. Ей стало страшно. Она выкатила глаза и издавала хрипящие стоны. Кратин, продолжая удерживать ее за шею, аккуратно обошел вокруг стола, повалил начальницу на пол и душил, пока женщина не перестала хватать его за руки, стараясь высвободиться из хватки, дергать телом, стучать ногами по полу и не затихла.
- Дура, ленивая дура, - с удовлетворением произнес Кратин, вставая с колен. - Глупая тварь.
Кратин вышел из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь.
Размышляя, куда идти, Кратин проверил содержимое своего бумажника. В бумажнике лежало семьсот двадцать рублей. Недолго думая, Кратин в ближайшем винно-водочном магазине "Русские просторы" купил литр водки, литр апельсинового сока, дождался автобуса и доехал до вокзала. На вокзале он купил билет на ближайшую электричку, поднялся на перрон, сел в электричку и принялся пить водку, запивая ее соком. За окном проносились поля, деревья, столбы, мелькнул брошенный опрокинутый трактор, вросший в землю, тянулись линии электропередачи. "Пора", - подумал пьяный Кратин, когда электричка остановилась в шестой раз, и бутылка чуть не выпала из его ослабевших рук. Кратин закрутил стеклянное горлышко, сунул пачку сока и водку в пакет и, хватаясь руками за выгнутые желтые спинки сидений и плечи недовольных пассажиров, потащился к выходу. Его шатало.
Кратин выбрался наружу и его обильно вырвало. Вытерев рукавом рот, он огляделся. Кратин и понятия не имел, где вышел. На деревянной прямоугольной доске, установленной на двух железных столбцах, различалась наполовину стертая надпись "Сосновка". За перроном разбросались дачи, смешанные с деревьями. Кратин перелез через ограждение и плюхнулся в черную холодную грязь, уронив пакет. Встал, минуту искал пакет, подобрал его и побрел по замеченной тропе. Скоро дачи кончились. Кратин шел среди леса. Мимо проехал серебристый джип. Из салона громко играла музыка. Кратин вгляделся. За рулем сидел огромный лысый человек-бык, а рядом с ним сидел разжиревший человек-медведь, придерживающий на коленях алюминиевую банку пива. Кратин проводил взглядом удаляющийся джип с оборотнями и потащился дальше. Иногда он останавливался, извлекал из пакета водку с соком и выпивал. Через полчаса, как прикинул пьяный Кратин, тропа свернула налево. Кратин побрел прямо, ломая головой и корпусом кусты и спотыкаясь о кочки. Земля расползалась под ногами и вскоре начала хлюпать, становясь все жиже и жиже. Кратин с остервенением брел в болото. Его ноги, скрывшиеся по колено, отяжелели от воды, напитавшей брючины, носки и ботинки. Кратин, задыхаясь, остановился, допил остатки водки и сока, сунул пустую тару в пакет и выбросил его прочь. Пакет зацепился за тонкие, но частые ветви чахлых деревцев и белым привидением повис неподалеку. Кратин расхохотался и, едва удерживая равновесие, с усилием побрел по трясине, вглубь болота. Коричневая жижа, воняющая протухшей водой, облепляла его грудь, обволакивала руки и стягивала ноги склизкой тиной. Когда гнилостная вода заплескалась у подбородка, Кратин непослушными ногами оттолкнулся от дна и скрылся в болоте целиком. Только один раз вытянулась его напряженная рука с искривленными пальцами, судорожно похлопала по поверхности воды, давя выступавшие на поверхность пузыри, и всосалась обратно в топь. Пакет, повисший на ветвях, белел в наступающей темноте.