Белогубова Елена Валериевна Aleteya : другие произведения.

Один вздох до рассвета. (Часть 2)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Справедливо, когда враги наказаны а добро вознаграждено. Но как быть, если среди врагов были те, кто дороже всего во Вселенной? Как быть, если в светлом будущем нет счастья для девочек-воительниц, потерявших возлюбленных во тьме? И Хронос дает всем шанс изменить предначертанное, сразиться за свою любовь и право быть вместе. И что значит тьма? Что значит смерть? Что значит время? Ничто - перед любовью. Ведь сенши, как известно, никогда не сдавались. А Лорды Терры никогда не проигрывали...

   Глава вторая: ВЕРНУТЬСЯ К СЕБЕ.
  
   Они были сильнейшими среди сильных. Они укрощали стихии, как укрощают диких коней, и, как кони, те несли их в битву.
   Но пришла тьма, и пламя, и лед, и ветер лишились души и жизни. И их дикие кони сбросили их в бездну.
   И сила не спасла их.
   Они были безрассудно отважны. Смерть держала их за руку, но они лишь смеялись ей в ответ. И, смеясь, танцевали на клинке Судьбы.
   Но пришла тьма, и клинок вонзился им в сердце, обратив его в камень, и они перестали быть живыми.
   И отвага не спасла их.
   Они были честны и благородны. Их благородство было рождено не правом крови, но силой духа. Честь была их молитвой, их законом, их мечом.
   Но пришла тьма, и белое стало черным, и меч обагрился кровью невинных.
   И честь не спасла их.
   Но они любили - так, как умеют любить воины. Любили верно, неистово, нежно.
   Они любили и были любимы в ответ.
   И любовь спасла их.
  

("Хроники Терры". Хранилище манускриптов Священного Иллюзиона.

Перевод с древнетеррианского лорда Джедайта,

Третьего Ши-Тенноу Терры).

  
   Шаг первый: Врата Теней.
  

Есть ли на свете что-либо более беспощадное,

чем смерть? Только жизнь.

  

(Из личных записей лорда Нефрита, Второго Ши-Тенноу Терры).

   Серый туман медленно стелился над пустотой. Сквозь него едва проступали призрачные контуры высокой вытянутой арки с двумя колоннами - черной слева и белой справа. Дверей в проеме не было - там клубился все тот же туман. И было тихо. Здесь, у Предела Теней, всегда было тихо.
   Сейлор Сатурн, она же Воин Разрушения, она же Хотару Томо бесшумно подошла к месту своей вечной службы. Осторожно присела на порог возле белой колонны, положила рядом свой смертоносный клинок. Зеркально отполированный металл едва слышно звякнул о камень.
  
   Ей нравилось иногда приходить сюда - не по долгу службы, а просто так, чтобы посидеть в тишине. Если подождать подольше и запастись терпением - а терпения Стражу Теней было не занимать - то можно было услышать голоса.
   Голоса были беззвучными, они отдавались в сердце и нервах тихой вибрацией, похожей на щекотку. Они говорили о прошлом, о настоящем... изредка о будущем. Иногда они пели, иногда плакали. Сатурн любила их слушать.
   Она не могла, подобно своей старшей подруге, воительнице Плутона, предсказывать многочисленные варианты будущего, просчитывать их комбинации на несколько шагов вперед. Но она умела видеть внутреннюю суть вещей и слышать звон тончайших струн, плетущих человеческие судьбы. И иногда это позволяло ей знать - чувствовать - наперед то, что случится. Она очень редко говорила об этих предчувствиях. Но не ошибалась никогда.
   Порой это ее огорчало. Порой пугало. Порой исполняло надежды.
   Сатурн вздохнула и откинула голову, прислонившись затылком к белому камню колонны.
   Мир, который она считала родным, погиб несколько эпох назад. А забывать она не умела. Поэтому и не думала, что прошедшие тысячелетия что-либо изменят для нее. Но неожиданно они изменили все.
   Она была готова к пробуждению и битве. Она была готова встретить Тьму в любом из ее обличий и бесстрастно нанести удар. И она была более, чем готова принять смерть - даже от рук сестер-воительниц, если это будет необходимо. Смерть уже давно ее не страшила.
   Но подаренная ей жизнь стала для нее полной неожиданностью.
   ...Ей нравилось быть Хотару Томо. Нравилась ее просторная комната в доме Харуки и Мичиру, коллекция фонариков, украшавшая ее стены. Нравились атласные ленты, которые Мичи пришила ей на платья. Нравились солнечные лучи, будившие ее по утрам, веселая болтовня младших воительниц, их шутки и смех.
   Ей нравилось снова быть живой.
   Но больше всего ей нравилось смотреть на Принцессу. Хотару знала, что в этом мире ее зовут Усаги, и учится она в старшей школе, но про себя она называла ее только так - Принцесса. Ей, умеющей видеть истинную суть вещей, было трудно воспринимать сияющего ангела, который когда-то на руках вынес ее из мрака, как обычную японскую школьницу.
   От Принцессы исходили тепло и свет. Свет давно погибшего Серебряного тысячелетия, свет незабвенной Королевы. Она была словно маяк в туманной мгле новой чужой эпохи. Она казалась такой хрупкой, такой... не соответствующей этому странному миру, в который превратилась древняя Терра... то есть, Земля. Неудивительно, что Хранитель планеты так яростно защищает ее. Он постоянно наблюдает за ней настороженным и нежным взглядом. Любовь между ними осязаема, как горячий свет...
   Хотару смотрела на них и радовалась.
   Да, она научилась радоваться и грустить. Научилась сочувствовать. Но она по-прежнему предпочитала оставаться в тени, тихо и внимательно наблюдая, впитывая звуки, краски, чувства - даже неосознанные. Чужие боль и счастье. И порой беспокоясь за подруг.
   В последнее время ее беспокойство стало сильнее. Хотару не могла понять, в чем дело - ничто не предвещало новой беды, и новых врагов вроде бы тоже не было на горизонте. На внешних и внутренних границах царило спокойствие.
   Но что-то шло не так. Определенно не так.
   Была какая-то неправильность в веселом смехе ее подруг, какая-то... пустота рядом с ними и вокруг них. Все чаще в их рассказах о планах на будущее мелькала неуверенность. Все чаще в непроницаемых глазах Хранителя Земли сквозила застарелая безнадежная боль, и все чаще Принцесса смотрела на него грустно и тревожно.
   Неправильность ощущалась и во всем мире. В воздухе, ветре, воде. Город стал казаться Хотару и вовсе каким-то ненастоящим... ненужным, что ли... И светлое будущее, откуда приходила ее лучшая подруга Юная Леди, все чаще представлялось ей иллюзорным. Тем более, что, когда девочки-воительницы рассказывали об этом будущем, в их голосах было мало радости...
   Словом, что-то было не так. Но что - непонятно. И воину Сатурна это очень не нравилось.
   Поэтому она и пришла сегодня в это тихое место, чтобы успокоиться и подумать. Послушать голоса. И понять, наконец, что происходит.
   А что-то явно происходило.
   Голоса сегодня были необычно тревожными. Были яростными. Были радостными и горюющими. Голоса чего-то ждали. Звали кого-то...
   - Хоти.
   Сатурн вздрогнула и открыла глаза.
   Сейлор Плутон, она же Воин Времени, она же Сецуна Мейо стояла перед ней, небрежно прислонившись плечом к черной колонне. И, судя по всему, стояла там уже давно.
   Хотару стало стыдно. Впервые в жизни она задумалась так, что полностью перестала замечать происходящее - это надо же! И это называется, древний воин...
   - Думала, придя сюда, подождать пока ты появишься, - продолжила Плутон. - А смотрю, ты уже здесь. Как ты узнаешь, где нужна, сестра - уже тысячи лет удивляюсь...
   - Не знаю, - слабо улыбнулась Сатурн. - Само получается.
   - Ты здесь не в урочное время, - отметила ее собеседница. - Что-то случилось?
   Вишневые глаза воительницы Плутона были проницательны, как два лазера. Скрыть от них что-либо было невозможно. Да Сатурн и не делала этого никогда.
   - Пока не знаю, - медленно ответила она. - Но что-то происходит, Пеллар. Или вот-вот должно произойти...
   Плутон вздрогнула от звука своего древнего имени. Оно напомнило ей давно ушедшее. Сатурн явно употребила его не просто так. Впрочем, и она сама назвала ее по-старому...
   - Иногда я думаю, что ты узнаешь обо всем происходящем едва ли не раньше самого Хроноса, - усмехнулась она. Затем, резко посерьезнев, продолжила: - Да, Хоти, ты права. Кое-что происходит.
   Хотару встала и устремила бездонный фиолетовый взгляд на подругу.
   - Говори.
   Плутон чуть крепче сжала древко своего жезла. Багряный камень в нем слегка засветился.
   - Хронос говорил со мной.
   - И?.. - от Хранителя Времени Сатурн уже давно не ждала ничего хорошего.
   - Он приказал возвратить Четверых.
   Фиолетовые глаза полыхнули огнем.
   - Мне?
   - Да. Никто, кроме тебя не сможет войти во Врата Теней и вернуться живым.
   Сатурн покачала головой.
   - Даже мне это будет не так-то просто. Их наверняка нужно искать где-то рядом с местом пребывания Металлии. Он не отпустит их так просто.
   - Но шанс есть.
   Воин Теней вздохнула.
   - Было бы намного проще вернуть их сразу после победы над Негаверсом. Они тогда были наиболее близки к тому, чтобы вспомнить... Но Хронос запретил.
   - Он поборник справедливости, сама знаешь. Кроме того, только за Вратами Теней рассыпаются все иллюзии и обманы. Он хотел наказать их.
   - Он... наказал. - В лаконичном ответе Сатурн отозвалось эхо неизвестных в этом мире кошмаров, и Плутон не решилась расспрашивать ее дальше.
   - Почему Хронос решил сделать это именно сейчас? - спросила Сатурн. - Это часть его плана?
   - Нет. Это не было предначертано. Ее Величество Селена вынудила его сделать это. По праву своей жертвы.
   Воительница Теней улыбнулась:
   - Даже с другого берега Вечности Светлейшая помогает нам.
   - Как она и обещала, - кивнула Плутон. - Так что же, сестра?
   Сатурн не спешила отвечать на вопрос.
   - Как это повлияет на исполнение задуманного Хроносом будущего? Он учитывал этот вариант?
   - Нет. - Голос воительницы Времени стал напряженным. - Он вышел из игры. Позволил истории пойти так, как она сама выберет.
   Обе они замолчали, осознавая огромность случившейся перемены.
   - Это риск, - тихо сказала, наконец, Сатурн. - И это шанс. Для всех нас. Что-то осталось незавершенным. Недосказанным. Не прожитым до конца...
   - Мы все не прожили свою жизнь до конца, - еще тише ответила ей Плутон. - Тогда... тысячи лет назад.
   Они молча посмотрели друг другу в глаза.
   - Ты думаешь, это возможно? - прошептала Воин Времени. - Все вернуть?
   - Светлейшая предрекала, что весна вернется, - задумчиво ответила ее подруга. - Возможно, поэтому заставила Хроноса отпустить Четверых. Возможно, то, что произойдет, каким-то образом будет связано с их судьбой.
   - Ты слышишь бурю? - одними губами произнесла Плутон.
   - Бурю, которая унесет все следы долгой зимы, - отрешенно проговорила Сатурн. - Все следы нынешнего мира.
   - Хоти, - тихо и тревожно сказала Плутон. - Я впервые не вижу будущего. Совсем.
   Воин Теней взглянула на подругу ясными и глубокими глазами.
   - А ты и не можешь его видеть, - спокойно ответила она. - Его еще нет. Мы делаем его. Сейчас.
   Она встала под аркой и опустила свой клинок, вонзив его в камень порога.
   - Я открою Врата Теней, - сказала она. - И приведу оттуда Четверых. Только вот... какими они вернутся? Что будут помнить и чувствовать? Этого я не знаю...
   - За это не волнуйся, - ответила ей Плутон. - Относительно их памяти Хронос дал мне кое-какие... указания.
   Судя по мрачному виду подруги, эти указания содержали в себе мало приятного. Но об этом она подумает потом, решила Сатурн. Сейчас главное - вернуть ушедших.
   И это само по себе будет непросто. Тьма нелегко отпускает своих пленников. Даже после смерти.
   Воин Теней поудобнее перехватила древко своего оружия. И резко, снизу вверх, полоснула по клочьям тумана, клубящимся в арочном проеме. Те разошлись, как ветхая бумага. В открывшейся за ними пустоте переплетались сполохи цветных огней и вихри непроглядной тьмы.
   Сатурн сделала шаг вперед, обернулась.
   - Дождись нас, Пеллар, - очень спокойно сказала она.
   И исчезла в проеме.
   Клочья тумана сомкнулись за ней.
  
   ...Ненависть.
   Ненависть окружала ее плотным коконом, ненависть была ее одеянием, ее воздухом, кровью, текущей в ее венах. Ненависть была кинжалами, впивающимися в бесплотное тело, рвущими обугленное сердце в клочья. Ненависть была огнем, сжигающим ее заживо. Ненависть заполняла черную пустоту в том месте, где когда-то была живая душа.
   Ненависть была ее смыслом и целью, ее клеткой, ее миром, ее личным адом.
   Ненависть была ею.
   О, как она желала вырваться хоть на секунду. На полсекунды. На тысячную долю секунды...
   Ее ненависть была достаточно велика, чтобы испепелить Землю. И тех, кто жил на ней.
   Тех, кто должен был умереть.
   ...Как она могла так просчитаться?! Так недооценить силу крови Лунного Дома, текущей в венах пробудившейся Принцессы? Она была так уверена в своем превосходстве. Она наслаждалась, играя с девчонкой, как кошка играет со своей жертвой. Наслаждалась, видя ее боль...
   Ей следовало уничтожить ее сразу же после ее пробуждения. Но как велико было искушение использовать в игре Эндимиона! Он был идеальной козырной картой. Идеальным носителем для Металлии. Идеальным орудием пытки для Принцессы...
   Но Принцесса выдержала.
   Проклятие ей. Им всем. Сотни, миллионы проклятий. У девчонки был лишь один призрачный шанс из миллиарда, она была одинока, измотана горем и болью, напугана...
   Но она оказалась сильнее. Единственное, чего не учел Повелитель Металлия, единственное, против чего у него не было оружия - ее любовь.
   Любовь... Из ее горла вырвалось шипение. Любовь - иллюзия для слабаков. Прикрытие для обмана. Глупость побежденных. Мечта, ведущая к смерти...
   Не-на-ви-жу...
   Она не должна была выжить, не должна, не должна!!!
   Они все не должны.
   Призраки минувшего окружают ее, их лица искажены от гнева и агонии, они хохочут, глумятся над ней...
   НЕНАВИЖУ!!!
   ...Однажды она вернется на Землю. О-о, она вернется, и тогда...
   Яростные стрелы ненависти впиваются в грудь, мысли, сердце, испепеленную душу. Кислотой разливаются по венам - это медленная пытка. Она беззвучно вопит, исходя ядом ненависти, которая лишь умножает ее страдания и закаляет невидимые прутья ее клетки.
   Ненависть...
  
   Прозрачный фиолетовый свет колыхает окружающую темноту. Холодный серебряный блик скользит по зеркальной стали.
   Еще один призрак? Убирайся!!!
   - Нет, я не призрак.
   Прохладный чистый голос впивается в мозг, как стеклянная грань. Фигура в очень знакомом костюме выступает из лихорадочного тумана.
   Сейлор-воин.
   Одна из них.
   Новая волна ненависти стискивает горло раскаленным арканом.
   - Узнаешь меня, Потерявшая имя?
   - Надеюсь, что ты уже мертва, - сдавленный голос той, что когда-то звалась Берилл, напоминает шипение змеи. - Для тебя же лучше. Потому что иначе я помогу тебе в этом.
   - Нет, я не мертва. И ты ничего не можешь мне сделать. По крайней мере, здесь.
   Маленькая девочка, ребенок. Но глаза... Глаза врага, смертоносные, пылающие.
   - Я Сатурн, Воин Разрушения. И у меня поручение от Хроноса.
   Сатурн. Сильнейшая из них. Шипение в ответ:
   - Я не желаю подчиняться Хроносу.
   - Не имеет значения, Потерявшая имя. Здесь это не имеет значения.
   Спокойный голос, очень спокойный, отражающий ярость, как зеркальное стекло.
   - Я здесь, чтобы забрать Четверых.
   Темная Королева торжествующе хохочет, корчась в пламени собственной ненависти.
   - Ничего не выйдет, сейлор-воин. Они мои! Они полностью принадлежат Металлии!
   - Нет, не полностью. Я здесь, чтобы воззвать к тому, что осталось неприкосновенным в их сердце.
   - Зови!!! Зови, и увидишь, кто из них откликнется! Они принадлежат Тьме и не пойдут на твой зов.
   Сатурн едва заметно улыбается.
   - Это будет... не совсем мой зов, Потерявшая имя. И они на него откликнутся. И ты отпустишь их.
   Хриплый смех становится громче.
   - Да я их и не держу, воин! Каждый из них запер себя в собственной тюрьме. И даже если ты откроешь им дверь - они не выйдут.
   - Они выйдут. У них есть кое-что, не принадлежащее Металлии.
   - Не строй надежд, воительница. Тьма терпелива и всемогуща. Нет ничего, что можно ей противопоставить.
   - Нет, - Сатурн снова улыбается, теперь уже открыто. - Кое-что есть.
   Она неуловимо быстрым, скользящим движением заносит клинок и останавливает зеркально блестящее лезвие в миллиметре от груди Темной Королевы.
   Как раз напротив незаживающей раны там, куда вонзилась когда-то алая роза.
   - Неужели ты не догадываешься, что?
   И, резко отдернув клинок, она шагает прямо сквозь тьму, окутавшую Королеву Погибель. Черные клочья испуганно разлетаются в стороны от фиолетового огня.
   Вслед ей доносится хриплый смех и крики, похожие на стоны:
   - Иди! Иди и зови их! Вот увидишь, у тебя ничего не выйдет, воин. Ты не сможешь вернуть их!
  
   ...Сатурн вздохнула. Она вспомнила обреченные, потерянные взгляды, которые украдкой подмечала у своих подруг. Вспомнила боль в глазах Хранителя. Вспомнила печаль Принцессы.
   Она сможет. Ради тех, кто ей дорог, она сможет.
   Она должна.
  
   ...Лед.
   Мутный, свинцово-тяжелый, едкий, как кислота. Совсем не похожий на его родную стихию. Тот лед был прозрачным, голубоватым, чистым. Он пах покоем и свежестью. Этот был похож на кошмар. Серый, мертвый. Бесконечный.
   Тонкие льдистые иглы вонзались в кожу, причиняя тянущую, вязкую боль. Потом боль уходила и уносила с собой все чувства. Все ощущения. Серый липкий иней пробирался по венам до самого сердца, медленно замораживая кровь. Отключая мысли. Парализуя нервы. Унося память.
   Холодно...
   О Небо, как холодно.
   Но Небо не откликнется. Здесь его нет. Здесь ничего нет. Ни свежего ветра, поющего в скалах, ни северного чистого моря, ни ясной звенящей голубизны горизонта. Ничего.
   Только лед.
   Холодно.
   Он все чаще сомневался, что все это когда-то существовало. Ему начинало казаться, что это часть галлюцинаций, призраков, прячущихся в ледяных изломах. Они звали его тревожными голосами, то упрекая, то прося о чем-то.
   Что-то он не сделал. Кого-то не уберег. Позволил произойти чему-то ужасному.
   Когда это было? Где? В снах?..
   Лед заполнил весь мир. Да, наверное, эти беспокойные голоса приснились ему. Так же, как небо, ветер и море. Их никогда не было.
   И никогда не было этих глаз...
   ...Глаза появлялись редко. Они всегда молчали, теплые, глубокие. Чисто-голубые, как несуществующие цветы из несуществующих снов.
   Очень грустные. Очень знакомые.
   Когда они появлялись, лед начинал таять, шипя, как разъяренная змея. Боль в мертвеющем сердце становилась чуть слабее...
   Он тянулся к ним, тянулся отчаянно, всем своим существом. Тянулся, как к единственной надежде. Тянулся, чтобы утешить, защитить, спасти.
   Тоска в этих глазах разрывала ему душу.
   Но как только ему удавалось приблизиться хоть на вздох, начинался кошмар.
   Печаль в голубых озерах стремительно превращалась в боль, в страдание. В агонию. Они наполнялись слезами, и с каждой слезинкой из них вытекала жизнь. Теплые капли мгновенно превращались в кристаллы льда. Лед покрывал все хрустальным крошевом, и родные глаза медленно стекленели, останавливались.
   Кажется, он рвался к ним, бился в ледяных тисках, но серые иглы не пускали, раздирали грудь... Он кричал, но из горла не появлялось ни звука...
   Он закрывал глаза, призывая холод, медленно цепенея, чувствуя, как ледяная паутина медленно ползет по венам к сердцу. Он ждал смерти.
   Смерти не было.
   Ничего не было.
   Только лед...
  
   - Лорд Кунсайт.
   Этот голос... Снова призраки?
   - Лорд Кунсайт, вы меня слышите?
   Сквозь мутную пелену появляются глаза. Не те глаза, другие. Эти тоже похожи на цветы... фиалки. Да, они назывались фиалки...
   - Лорд Кунсайт, отзовитесь!
   Следом за глазами проступает тонкая фигурка. Хрупкая, детская. Темные волосы. Кто?
   - Я пришла за вами, лорд Кунсайт.
   Кунсайт? Это... его имя. Да, он успел забыть, но это его имя! Кто это?
   Он замечает длинное древко, зеркальное лезвие немыслимой остроты. Что-то мелькает в голове. Коса... Смерти?!
   О Небо, неужели... Наконец-то.
   - Ты... пришла убить меня?
   Тихий смех. Теплый.
   - Нет, милорд. Вернуть к живым.
   Лезвие со свистом падает, рассекая ледяной панцирь в пыль. Детская ладошка в перчатке тянется к нему.
   Он не двигается. Сначала он должен узнать...
   - Она... Те глаза... Она мертва?
   Девчушка улыбается. Будто хорошо понимает, о ком речь.
   - Она жива, милорд.
   - Ты... отведешь меня к ней?
   - Да, милорд.
   Он протягивает руку, касается маленькой ладони. Горячей. Очень горячей. Пламя вихрем пролетает по венам, прогоняя лед. Это больно, но он рад этому. Это означает, что он жив.
   Значит, есть шанс найти ее. Защитить, утешить, вытереть слезы...
   Спасти.
  
   ...Пустота.
   Пустота напоминала саван из черного шелка. Мягкая, скользящая, неподвижная. Ни злая, ни добрая. Никакая.
   Совсем не похожая на любимое им звездное небо - прозрачное, чистое, певучее.
   Звезды здесь были. Но чужие и холодные, очень далекие. И они молчали. Всегда.
   Он никогда не звал их. Не пытался с ними поговорить. Почему-то он точно знал, что они не откликнутся. Что-то было в их колких лучах - может быть, укор...
   Нет, здесь было не так плохо. Тихо и спокойно. Очень спокойно. Непереносимо спокойно. Тишина обволакивала, прокрадывалась в сердце, мысли, душу. Впитывалась в дыхание. Мягким пером скользила по нервам.
   И это медленно сводило с ума.
   Чтобы не раствориться окончательно в этой вкрадчивой пустоте, он перебирал в голове воспоминания. Собственно, воспоминаниями это назвать было сложно. Обрывки фраз, образы, ощущения, запахи... Осколки когда-то разбитой картины. Осколки, которых было слишком мало, чтобы собрать ее вновь.
   Чаще всего вспоминался горький, душный запах сухого камня. Тяжелые серые своды. Мелькающие лица. Не человеческие лица, злые...
   Он не любил эти воспоминания.
   Были и другие лица. Эти ему нравились больше. Они были знакомыми, хотя он и не знал, откуда. Иногда на них отражалось страдание, иногда враждебность. Это было неправильно. Он не знал, почему, но это было неправильно.
   Это было... больно.
   Он пытался вспомнить, понять, что не так, но шелковая пустота обвивалась вокруг, душила, туманила мысли. Окутывала саваном, погребая заживо.
   Впрочем, почему заживо? Он ведь мертв, не так ли?
   Он мертв, и его мир разбит на осколки, как стеклянный витраж. Мелкие, острые, ранящие...
   Если он мертв, почему тогда так больно сердцу?..
   Иногда ему хотелось исчезнуть совсем. Не вспоминать, не чувствовать. Раствориться в тишине. Но кое-что держало его.
   Был еще один образ.
   ...Она никогда не оборачивалась. Стояла спиной - черный силуэт среди черноты. Он не знал, как звучит ее голос. Она всегда молчала. Он не мог толком разглядеть ее фигуры, понять, какого цвета ее волосы, глаза. Только чувствовал слабый запах влажной, горьковатой свежести.
   Листья... Кажется, так пахли осенние листья. В том, покинутом мире.
   Она не была мертвой. Он знал это совершенно точно.
   Он не мог сдерживаться - протягивал руку, чтобы дотронуться до ее плеча, ощутить живое тепло. Но она резко встряхивала головой, прежде, чем он успевал коснуться ее.
   "Нет".
   Безмолвный ответ был беспощадно отчетлив.
   Она не желала видеть его.
   Не желала знать.
   Почему?
   Он мучительно пытался понять, и порой ему казалось, что вот-вот - и он подойдет к границе, за которой прячутся воспоминания. Но как только он к ней приближался, сердце резиновым жгутом стискивали ужас и боль.
   Будто там, за этой гранью, скрывалось то, что невозможно будет перенести.
   То, что хуже смерти.
   И он сдавался на милость черной пустоты, и та смыкалась вокруг шелковым саваном, безмолвная, вкрадчивая, бесконечная...
   А звезды молчали.
  
   - Милорд.
   Голос. В первый раз чей-то голос.
   - Лорд Нефрит?
   Не похоже, что это звезды. Те никогда не интересовались титулами.
   Черный шелк с шелестом разлетается в стороны от взмаха зеркального лезвия. В проеме появляется тонкая фигурка в очень знакомом костюме. В голове мелькают образы молодых девушек, почти девочек в похожей одежде.
   ...Трое. Их там было трое. Боль в плече... Запах гари. Испуганные девичьи лица. Одна из них плачет. Глупышка, так плакать из-за врага... Зачем?..
   Как они себя называли?..
   - Ты... сейлор-воин.
   Она улыбается.
   - Вы многое помните, милорд.
   Это она преувеличивает. Ничего он толком не помнит...
   Она подходит ближе, и он может, наконец, разглядеть ее. О Небо, совсем ребенок...
   - Ты зачем здесь, малышка?
   Ее улыбка становится чуть грустной.
   - Я старше всех прочих, лорд Нефрит. Я воин Сатурна, страж Теней. Я здесь ради вас.
   - Ну так я ведь уже мертв, ма... то есть, леди Сатурн.
   - Нет... не совсем. Ваш путь на Земле еще не окончен. Вы согласитесь вернуться и продолжить его?
   - А мое согласие что-то значит?
   - Вы погибли, жертвуя собой, лорд Нефрит. Поэтому у вас есть право на выбор.
   Молчание.
   Снова жить. Стоит ли?.. Зачем?
   Хотя... если она среди живых... Если она сейчас на Земле...
   - Вы думаете о ней, милорд?
   Осколки воспоминаний впиваются в сердце.
   - Ты знаешь о ней? Кто она? Где? Она... Это правда, она существует?
   - Она существует. Вы пойдете к ней?
   - Она... не хочет меня видеть.
   - У вас будет шанс переубедить ее, милорд. - Она протягивает ему ладошку. - Идем?
   Он тянется было навстречу, но внезапная мысль вдруг обжигает сознание.
   - Ты ведь знаешь, почему она не хочет меня видеть, верно?
   Большие фиолетовые глаза девочки грустнеют.
   - Да, лорд Нефрит. Знаю.
   - Но не скажешь мне?
   Она на миг опускает ресницы.
   - Об этом вам лучше вспомнить самому. Чужие слова не помогут.
   - Это... настолько ужасно?
   Она не отвечает.
   - Может, для нее будет лучше, если я... не вернусь?
   - Вы так легко сдаетесь, милорд?
   - Я не хочу причинить ей боль.
   - Ваша смерть была самой большой ее болью, милорд.
   Секунду помедлив, он касается протянутой руки. Пустота мгновенно разлетаются в сторону вязкими черными клочьями. Тонкие детские пальчики держат его ладонь неожиданно крепко.
   ...Я обязательно отыщу ее. Я увижу, наконец, ее лицо. И я все исправлю...
   Он неожиданно понимает, что говорит это вслух. Девочка тихо смеется:
   - Вы отыщете ее, лорд Нефрит. И все исправите.
   Он не может сдержать грустной усмешки.
   - Ты еще веришь в чудеса, милая леди?
   Не по-детски мудрая улыбка в ответ.
   - Я видела, как они происходят. И... милорд?
   - Да, милая леди?
   - Я не имею ничего против того, чтобы вы называли меня малышкой.
  
   ... Пепел.
   Холодный сухой пепел заполнял пустоту. Бесцветный, как лицо умершего. Горький, как непролитые слезы. Мелкий, похожий на мягкую пыль...
   Обманчиво мягкую.
   Каждая его крупинка была крошечным кинжалом. И малейшее движение поднимало облака ядовитых игл. Они впивались в каждую пору, огнем жгли глаза, высушивали губы, оставляя на них вкус гари. С каждым вздохом отравленная пыль безжалостно вгрызалась в легкие, в мозг, в сердце, путая мысли, растворяя память. Выпивая последние капли жизни...
   Он плотно зажмуривал глаза, закрывал лицо ладонями, стараясь не дышать. Но пепел просачивался между ресниц, скрипел на зубах, больно обжигал горло.
   От него не было спасения.
   И еще был ветер. Ледяной, жгучий, как хлыст, он свивал из пепла спирали и облака, лепил причудливые фигуры из ядовитых серых пылинок.
   Миражи. Толпы миражей.
   Одни были уродливы, другие прекрасны. Одни были странно знакомы, другие казались чужими. Лица. Тени. Оскаленные морды чудовищ.
   Всех их объединяло одно - глаза.
   Мертвые глаза.
   Погасшие. Бесцветные, как пепел. Равнодушные.
   Миражи все время менялись, перетекали друг в друга, искажали очертания. Казалось, что весь мир превратился в текучую пыль.
   В пепел.
   И ветер. О, этот ветер!
   От него не было убежища. Он плакал, кричал, шептал, иногда протяжно стонал на одной ноте. Стонал часами... или веками, он не знал - здесь не было времени.
   Здесь не было ничего, кроме этого ветра.
   Его стон было невыносимо слушать.
   Он сводил с ума. Он по капле выпивал душу. Медленно подтачивал разум, разламывая его на части.
   Очень медленно. Очень терпеливо.
   Иногда он не выдерживал и начинал кричать. Вопить во весь голос, чтобы заглушить ветер. Если ему это удавалось, то на несколько секунд все стихало.
   И в облаках осевшей серой пыли появлялась она.
   Он не знал, была она миражом или нет. Он очень хотел верить, что нет...
   ...Белое платье невесты. Черные волосы атласным плащом укрывают плечи, в них играют пурпурные блики. Тяжелые пряди укрывают опущенное лицо. В руках - большой букет цветов. Огромных снежно-белых лилий с алыми крапинками на лепестках. Нежный и сильный запах перебивает горечь пепла.
   Она подходит ближе, и он замечает алый шарф, окутывающий горло. Один его конец переброшен вперед и хорошо виден из-под букета - яркая лента, струящаяся до самых колен. Она переливается, становясь длиннее...
   Она подходит еще ближе.
   Он завороженно протягивает руку, чтобы коснуться нежной щеки. Она поднимает лицо. И он видит ее глаза.
   И леденеет от ужаса.
   Они мертвые.
   Глубокие, свинцовые, как грозовое небо. Отрешенно-скорбные. С тусклой пепельной тенью перенесенной боли.
   Мертвые...
   Сквозь нежный аромат лилий пробивается другой запах - металлический, густой и тяжелый.
   Запах крови.
   И он в ужасе понимает, что на ее горле вовсе не шарф. И алая лента на платье вовсе не из шелка. И из чего состоят на самом деле красные крапинки на девственно-белых цветах, прижатых к ее груди.
   Он рвется к ней, но она ускользает, оставаясь на расстоянии протянутой руки - не коснуться... И он может только смотреть.
   Смотреть, как кровь медленно стекает по ее горлу, окрашивая пламенем белый подол. Как застывают в чашечках цветов липкие алые лужицы. Как тонкие красные ручейки стекают по запястьям. Как тускнеют измученные грозовые глаза.
   Глаза, которые смотрят мимо него.
   Глаза, присыпанные пеплом.
   Она внезапно разжимает руки, и ворох окровавленных белых цветов падает к ее ногам и, не успев долететь, рассыпается клубами пыли. Ее тут же подхватывает очнувшийся ветер, и гонит прочь. Он колышет пропитанную кровью ткань, вплетается в тяжелые черные волосы, и те теряют краски, растворяясь в сером мареве.
   Она медленно оседает вниз, падает... он протягивает руки, чтобы подхватить ее...
   ...но ловит в объятия лишь пепел.
   Он падает на колени, обхватывает себя руками, заходясь в сухих рыданиях. Ветер играет белыми лепестками, на которых навечно запеклись ржавые темные пятна. Лепестки рассыпаются в пыль. Пыль спиралью вьется вокруг, впивается в глаза, легкие, сердце. В душу.
   Больно...
   Но это неважно.
   Ее больше нет.
   Ничего нет.
   Только пепел...
  
   - Лорд Джедайт?
   Негромкий чистый голос легко перекрывает рыдания ветра. Не веря себе, он поднимает голову, с трудом разлепляя воспаленные веки. Сквозь белесую мглу проступает едва заметный силуэт.
   Снова мираж? Но у миражей не бывает такого голоса... Теплого. Живого.
   - Лорд Джедайт, ответьте мне.
   Теперь голос становится тревожным, в нем проступают тонкие звенящие нотки. Он хочет ответить, чтобы успокоить его, но из забитого пылью горла вырывается только хрипение. Он пытается встать, но ноги подламываются, и он снова падает на колени.
   В вой ветра вплетается музыкальный скользящий звук, похожий на свист, и в такт ему гладкое зеркальное лезвие рассекает серую хмарь. В лицо бьет порыв теплого свежего воздуха. Он словно пахнет дождем...
   О, как давно он не чувствовал дождя!.. Он с наслаждением вдыхает полной грудью влажный горьковатый аромат, впитывая его в себя, как воду...
   - Лучше?
   Тихий заботливый голос звучит совсем близко. Неясный силуэт приближается и превращается в тоненькую девочку-подростка. Она осторожно опускается на одно колено рядом с ним, заглядывая в лицо. Он видит ее лицо... о Небо! Она так похожа... Чистая сливочная кожа, глубокий фиолетовый оттенок глаз, тяжелые темные волосы, только коротко подстриженные...
   - Ты... ее сестра?
   Выговорив это, он сам поражается звучанию своего голоса - хриплого и скрипучего. Он даже боится напугать девочку, но она только понимающе улыбается.
   - Сестра? Да... можно сказать и так. Я здесь, чтобы увести вас отсюда.
   Слишком большое чудо, чтобы быть правдой...
   - Ты... ведь не мираж?
   - Нет, я не мираж.
   - Ты точно уверена, что ты... настоящая?
   Она тихо смеется.
   - Совершенно уверена, милорд.
   - Тогда... кто ты?
   Фиолетовые глаза тревожно темнеют.
   - Вы совсем ничего не помните, милорд?
   Он пытается напрячь память, но виски пронзает беспощадная пульсация, от которой темнеет в глазах. Тотчас прохладная ладошка невесомо касается лба, успокаивая боль.
   - Вы пробыли здесь слишком долго, - встревоженно говорит она. - Еще чуть-чуть, и я могла бы не успеть. Вам легче, милорд?
   Он старается улыбнуться, чтобы успокоить ее:
   - Вы очень добры, моя маленькая леди.
   - А вы, как всегда, безупречно вежливы, милорд. - В ее голосе звучит ответная улыбка, но глаза остаются серьезными. - Вам нельзя больше здесь оставаться. Я пришла, чтобы помочь вам вернуться.
   Его улыбка становится грустной.
   - А мне есть, куда возвращаться?
   - Да. - Не по-детски твердый ответ полон спокойной уверенности. Она подает ему раскрытую ладошку. - Вы идете, милорд?
   Он протягивает руку, но замирает на полпути.
   - Могу я сначала задать вам вопрос, моя маленькая леди? - очень тихо произносит он.
   - Можете. - Ее голос печален, будто она понимает, о чем он хочет спросить.
   - Та, которую я видел среди миражей, существует?
   - Да.
   - И... то, что я видел, произошло в действительности?
   Ее глаза темнеют, но она не отводит их.
   - Да.
   Он опускает голову.
   - Тогда мне некуда возвращаться, моя маленькая леди.
   Тишина. Потом легкий вздох.
   - Лорд Джедайт...
   Детский голос звучит мягко и грустно. Он поднимает взгляд и видит ее глаза. Очень взрослые, очень мудрые и немного усталые глаза.
   - Всегда есть куда возвращаться, лорд Джедайт. Главное - иметь достаточно мужества, чтобы сделать это.
   - Мне ничего не нужно... без нее.
   Она улыбается таинственно и немного лукаво.
   - Милорд, если можете вернуться вы, то почему не может она?
   Он вскидывает голову, с отчаянной надеждой всматриваясь ей в лицо.
   - Она жива?!
   - Скажу так... она немного смелее, чем вы, милорд.
   В его глазах впервые за несчетные тысячи лет появляется выражение ясной и непреклонной сосредоточенности - как всегда было перед решением труднейшей задачи.
   - Посмотрим, насколько смелости хватит у меня, моя маленькая леди, - он протягивает ей руку. - Вперед?
   Она улыбается и сжимает горячей ладонью его пальцы.
   Ветер взвивается вокруг в пронзительном вопле ярости, крупинки пепла бессильно бьются о зеркальный металл лезвия Косы Смерти. Серое марево вспыхивает миллиардами цветных искр и тает в пустоте.
   Он глубоко вздыхает и крепче сжимает спасительную ладошку. Впереди еще долгий путь.
   Невообразимо долгий.
   Он почти не помнит своей родины, не помнит тех, чьи знакомые лица являлись ему среди миражей, не помнит, кем был он сам.
   Не помнит ее имени.
   Ему предстоит во что бы то ни стало вернуть утраченное, из пепла выстроить заново себя и свою жизнь, вспомнить ушедших друзей и врагов...
   Задача почти неразрешимая.
   А Третий Лорд Терры всегда был специалистом по решению неразрешимых задач.
  
   ... Огонь.
   Огонь был повсюду. Злой. Обжигающий. Безжалостный. Болезненно-яркий, как горячечный бред.
   Неживой.
   Мерцающие языки пламени свивались вокруг него в кокон, как скорпион, впивающийся в собственный хвост. И жалили, как скорпион.
   ...Огонь всегда был его стихией. Горячий, радостный, неутомимый. Ему нравилось наблюдать за танцем пламени, чувствовать его силу, его неукротимую искрящуюся жизнь в своих ладонях.
   Он никогда не боялся огня.
   До этих пор.
   ...Огненный кокон был беспощаден. Он не сжимался полностью, даря пленнику долгожданную смерть, но и не выпускал его. Пространство внутри звенело от чудовищного жара, который пронизывал кожу и кости, проникая до самого сердца, обжигая кровь.
   Выжигая душу...
   А еще были голоса.
   Голоса появлялись в гудении и треске пламени. Они шептали и плакали. Обвиняли. Издевались. Звали на помощь. Раздирали сердце.
   Он обхватывал голову руками, чтобы ничего не слышать, но мучители не исчезали. Они звучали в голове, мыслях, памяти...
   "Клятвопреступник".
   "Убийца".
   "Предатель".
   "Зачем ты это делаешь?".
   "Остановись!".
   "Почему?".
   Почему, почему, почему?!
   Я не предатель!!!
   Я не могу быть предателем. Я просто не могу...
   Но голоса говорили другое. Он не хотел им верить, не хотел слышать...
   Но они не давали покоя. Они терзали его, пока все его сознание не начинало содрогаться от безмолвного вопля, разламываясь на части.
   А иногда они умолкали. Это происходило, когда в бликах огня появлялись те глаза.
   Глаза были синие. Чисто, бархатно-синие, прохладные - как глоток родниковой воды среди лихорадочного оранжевого марева.
   И очень грустные.
   Сквозь огненную пелену медленно проступали тонкие черты девичьего лица - хрупкого, как у феи... Короткие волосы необычного голубоватого оттенка, мягкие, как перышки птицы. Очень нежная кожа.
   Он не мог вспомнить ее имени. Но он знал ее. Знал уже тысячи лет...
   Он не мог вспомнить и ее голоса. Она не произносила не слова. В ее взгляде не было ни упрека, ни обвинения, ни ярости. Только печаль и... сочувствие? В синих родниках медленно собиралась влага, прозрачные капли скатывались по щекам, недоступные жадному пламени.
   Она плакала... из-за него?
   Это было невозможно вынести.
   Он протягивал руки, не замечая жалящих огненных стрел, пытался стереть слезы, хотел сказать ей, что не стоит так горевать о нем... Но пересохшие губы не издавали не звука. А руки не могли до нее дотянуться. Никак не могли...
   А она все смотрела, и слезы стекали по ее щекам, крупные, влажно мерцающие, горячие.
   Горячее пламени.
   И огонь, словно испугавшись этих слез, отступал. На одну секунду.
   А потом набрасывался с удвоенной яростью. Он окружал милое лицо, опаляя концы мягких волос, оставляя следы на тонкой коже...
   Он рвался к ней сквозь огненные клочья, пытаясь заслонить ее от боли. Он кричал, умоляя ее бежать отсюда.
   Она не шевелилась.
   Огонь охватывал ее, а она не шевелилась. Только смотрела. И слезы стекали по ее щекам, как роса.
   А потом все тонуло в пламени.
   Он кричал, разрывая пересохшие губы, чувствуя во рту вкус крови, бросался в центр огненного смерча, ища смерти. Но огонь ускользал от него, сплетая вокруг подвижные, ядовито-оранжевые прутья пылающей клетки.
   Не давая умереть.
   Не давая вспомнить. И не позволяя забыть.
   Предатель. Убийца.
   Я не стою того, чтобы ты плакала обо мне.
   Пожалуйста, не приходи больше.
   Пожалуйста, появись еще раз...
   Кроме тебя, у меня больше никого нет.
   Только огонь. Мертвый огонь.
  
   - Лорд Зойсайт?
   Чистый голос, очень прозрачный и чистый, как роса. Может, это ее голос?
   В огненном водовороте мелькает ледяной серебряный блик. Оранжевое марево с шипением расступается, пропуская тонкую девичью фигурку. Он жадно вглядывается в нее.
   Тяжелые темные волосы, глаза, как ночные колодцы, бледное детское личико.
   Не она...
   Он горестно опускает голову, обхватывая руками плечи, сжимаясь. Если это не она, то не все ли равно...
   - Лорд Зойсайт, не молчите.
   Он поднимает усталые глаза.
   - Уходи. Здесь опасно.
   Она улыбается.
   - Мне не будет никакого вреда. - Он не отвечает. - Милорд, я пришла за вами.
   - Я никуда не пойду. Нет смысла.
   Она длинно вздыхает.
   - Милорд, прежде, чем оказаться здесь, я проделала долгий путь. Я очень устала. И моих сил едва хватит на то, чтобы мы вдвоем выбрались из вашей клетки. Поэтому лучше помогите мне, а не мешайте.
   Нежный голос звучит непреклонно, и в нем проскальзывают стальные недетские нотки. Он поднимает голову, присматриваясь к ней, и замечает восковую бледность кожи, голубоватые тени под бездонными взрослыми глазами. Замечает, как хрупки пальцы, крепко сжимающие древко смертоносного оружия.
   Она еще совсем ребенок. Сильный воин, но все же ребенок...
   Ему становится стыдно.
   - Я не хотел тебя обидеть, - его голос звучит неожиданно хрипло, он пытается откашляться и продолжает. - Просто... мне незачем отсюда уходить. И... некуда.
   - Есть зачем. И есть куда. Поверьте, - тихо отвечает она.
   Он смотрит в ее глубокие глаза, такие чистые, такие похожие на...
   - Ты немного напоминаешь мне... одну мою знакомую.
   Она слова улыбается.
   - Это естественно. Мы, сейлор-воины, все чуть-чуть схожи друг с другом.
   - Ты ее знаешь?!
   - Конечно, знаю.
   - Она не... С ней все в порядке?
   - У нее будет все в порядке, когда вы вернетесь туда, где ваше место, милорд, - терпеливо говорит она.
   -Ты не понимаешь... Я не могу вернуться. Я...предатель. Они говорят это - те голоса в огне.
   Еще один длинный вздох.
   - Вам следует прислушиваться к голосу вашего сердца, а не к голосу ваших кошмаров, лорд Зойсайт, - холодно и звонко говорит она. - У нас остается все меньше времени. Вы пойдете со мной? Или предпочтете и дальше прятаться от себя самого?
   А вот это уже вызов.
   - Ты хочешь сказать, что я трус?
   - А вот это вам самому предстоит решить для себя, милорд.
   Он гневно сверлит ее глазами. Она отвечает насмешливо поднятой бровью. Несколько секунд в пространстве звенят невидимые искры...
   Потом он неожиданно начинает смеяться. Звонко и искренне, в полный голос, как не смеялся уже тысячи лет.
   - А ты умная, - отдышавшись, говорит он. - И сообразительная. Я и впрямь почувствовал себя последним трусом, который прячется от собственной тени.
   - Собственные тени бывают очень страшны, - тихо говорит девочка. - Но от них нельзя убегать. С ними надо бороться.
   - Не знаю, хватит ли у меня сил, чтобы бороться с такими призраками, как мои, - качает он головой.
   - У вас будет возможность это выяснить, - улыбается она. - И, лорд Зойсайт... та, о которой вы спрашивали меня... Она очень хотела бы, чтобы вы вернулись.
   - Правда? - замирая, как мальчишка, спрашивает он.
   - Чистая правда, - кивает она.
   - Тогда чего же мы ждем? - восклицает он. - Пора выбираться отсюда!
   Она молча протягивает ему руку. Он стискивает ее изо всех сил в порыве надежды, но, опомнившись, ослабляет хватку, чтобы не навредить хрупкой ладошке.
   - Не бойтесь, вы не сделаете мне больно, милорд, - мягко говорит она. - Держитесь, впереди непростой путь.
   Да, очень непростой. Но он пройдет его. До конца.
   И, наконец, дотянется до нее.
   И она никогда больше не будет плакать.
  
   ... Сатурн позволила себе вздох облегчения.
   Она знала, что будет нелегко. Еще при жизни Четыре Лорда Терры были субъектами упрямыми и гордыми, но чтобы и после смерти их пришлось уговаривать - это надо же!..
   Она искоса взглянула на своих спутников. Измученные, потрепанные - еще бы, столько перенести. Сейчас они наверняка сбиты с толку... Возможно, даже с трудом вспоминают друг друга.
   Но, по крайней мере, они сохранили свою личность, не потеряли ее в той буре, которую им пришлось пройти. Такие не испугаются ни жизни, ни смерти, ни собственных демонов... Что ж, бесстрашие им пригодится. В их памяти остались бреши, заполнять которые будет очень болезненно - судя по сумрачному взгляду, который она подметила у воительницы Плутона. Та никогда не ошибается в таких вещах.
   Сатурн вздохнула еще раз, уже тяжелее. Она так устала! Поскорее бы выбраться отсюда и запечатать Врата Теней с обратной стороны...
   ...Знакомая мрачноватая арка с двумя колоннами показалась ей родной и безопасной, как ее любимая комната с фонариками в доме на Земле. Под ней клубился привычный серый туман - даже он сейчас был дружелюбным.
   Она ступила на порог, утвердила лезвие на истертом камне и резко дернула его вверх. Из образовавшегося просвета хлынул теплый подвижный воздух. Он пах туманом, дождем, травой, влажной землей, пылью и солнцем.
   Он пах жизнью.
   Четыре пары глаз полыхнули, пробуждаясь от тысячелетнего сна. В них отразилось пламя давно забытых эмоций и воспоминаний, вызванных этим, таким знакомым ветром. Взгляды встретились, и в них мелькнуло узнавание...
   - Идите, - поторопила их Сатурн.
   - Сначала вы, леди, - ответил ей Джедайт, для которого правила вежливости приравнивались к законам мироздания.
   Воительница теней с улыбкой покачала головой.
   - Если я войду, Врата закроются за мной. Только мне разрешено отпирать и запечатывать их. Поэтому я пойду последней. - Тут она подняла голову, прислушиваясь. - И нам лучше поторопиться...
   - Уже уходите?
   Низкий голос, шипящий от переполнявшей его злобы, заставил всех вздрогнуть. Одновременно с этим обжигающе-ледяной вихрь темной энергии рванулся к арке Ворот.
   Сатурн молниеносно подняла клинок, рассекая его в клочья. Затем выступила вперед, закрывая собой спасительный выход.
   - Мы уходим. Ты остаешься. Умерь свою ярость, Потерявшая имя.
   - А зачем? - глумливо рассмеялась Темная королева. - Ведь ярость - это все, что вы мне оставили. Разве не так, мои верные слуги? - насмешливо добавила она.
   В усталых глазах Первого Лорда сверкнули недобрые ледяные искры. Он шагнул вперед, закрывая товарищей.
   - Я вспоминаю тебя, - медленно сказал он. - И я тебя ненавижу.
   - И мы не слуги тебе, Берилл, - добавил Нефрит, становясь рядом с ним.
   - Да неужели? - усмехнулась та. - Какая короткая у вас память!
   - В точности, как ваш интеллект, мадам, - безупречно вежливо заметил Джедайт.
   И без того нездоровый цвет лица Королевы Погибели приобрел угрожающий оттенок. Она явно утрачивала последний контроль над собственной яростью. За ее спиной стремительно нарастала смертоносная волна тьмы.
   Сатурн поняла, что пора действовать. Она перехватила древко Косы Смерти, выставляя ее вперед, и крикнула своим спутникам:
   - Идите. Быстро, пока я могу ее сдерживать.
   Первый невидимый удар сотряс пространство. И разбился о зеркальный клинок.
   - Мы не можем оставить вас одну, маленькая леди, - мягко сказал Нефрит. - Это было бы бесчестно.
   - Это... было бы... глупо, - выдохнула воительница Теней, сдерживая вторую волну. Поток удушающей ярости был настолько силен, что ее руки дрожали. - Здесь только я могу что-то с ней сделать. Идите!
   - Глупцы! Вам некуда идти! Там не осталось для вас ничего! Никто вас не ждет!
   - Она лжет. Вас ждут за этими воротами, в мире живых. Это для нее там ничего не осталось. Идите!! - и, так как они медлили, Сатурн выкрикнула: - Вы ничем мне не поможете, оставаясь здесь!
   Серые глаза Кунсайта стали прямо-таки ледяными. Происходящее ему явно не нравилось, но, прирожденный воин, он всегда трезво оценивал обстановку. Он махнул рукой, давая знак товарищам, и подтолкнул младшего, Зоя, к выходу.
   - Мы еще увидимся, Берилл, - убийственно-тихим голосом сказал он. - Мы увидимся, и ты ответишь за все, о чем мы помним. И за то, о чем мы забыли - тоже.
   - За то, о чем вы забыли, отвечать буду не только я! - торжествующе рассмеялась королева. - Идите! Ищите потерянное! Но помните, что, когда вы останетесь на пепелище, у вас будет одна дорога - ко мне! И у вас не будет выбора!
   - У вас есть выбор, - ровный голос воительницы Сатурна звенел от напряжения. - У вас есть те, за кого стоит бороться. Поспешите!
   Нефрит обернулся на пороге:
   - Леди Сатурн права, - он с трудом сдерживал гнев. - Ложь или правда твои слова, Берилл, но мы никогда не сдаемся без боя. И если у нас есть хотя бы доля шанса - мы используем ее.
   - А если шанса нет, мы создадим его сами, - добавил Кунсайт, шагая вслед за товарищем. - Маленькая леди, не медлите здесь. Вам не место рядом с этим чудовищем.
   - Бегите! Идите к вашим прекрасным дамам! К тем, кого вы так любили! К тем, кого вы...
   - СТЕНА БЕЗМОЛВИЯ!
   Оглушающий удар отбросил клубы мрака от каменного порога.
   - Быстрее, пока я могу ее удержать! - голос Воина Теней вибрировал, как струна, которая вот-вот оборвется.
   Она держала невидимый барьер, пока Кунсайт, шедший последним, не скрылся в мерцающем проеме. Чудовищный поток энергии рвал ее волосы, как лоскутки шелка. Ее руки дрожали от смеси усталости и гнева.
   И гнева становилось все больше.
   - Я вернусь!! - шипела королева, пытаясь пробиться к заветному выходу. - Я вернусь, и ты пожалеешь о том, что родилась на свет! Я уничтожу вас, как уничтожила вашу королеву!
   Как она уничтожила Светлейшую Селену...
   Сатурн почувствовала, как что-то внутри нее оборвалось, упало и разбилось, наполнив ее миллиардами звенящих осколков. Они вихрем пронеслись по ее венам, превратив кровь в жидкое пламя. Ее глубокие глаза полыхнули лиловым огнем, и он мгновенно вырвался наружу, охватив всю ее фигуру.
   - Возвращайся. - Ее отрешенно-спокойный голос наполнил пространство оглушающим безмолвием. - Возвращайся, и увидишь, что тебя тоже ожидают в мире живых, Потерявшая Имя. Моя сестра Плутон будет очень рада встрече с тобой. Ей есть, что тебе сказать. - Все вокруг заполняла странная вибрирующая тишина. И воительнице Теней казалось, что она сама стала этой тишиной, а ее кровь - фиолетовым огнем, заливающим пустоту. - И мои сестры Уран и Нептун уже тысячи лет ждут тебя, чтобы предъявить старые счеты. И я, - она вонзила пылающий взгляд в глаза Темной Королевы, читая в них темный ужас, - и я буду с нетерпением ждать нашей встречи, Продавшая душу. Я не забыла Серебряное Тысячелетие. Никто из нас не забыл. Я не забыла мою повелительницу Селену. И мою Принцессу. И моих младших сестер, у которых ты отняла любимых. И я еще не расплатилась с тобой за их слезы. Так возвращайся, и посмотрим, кто из нас пожалеет об этом!!
   С этими словами она уронила вниз занесенный клинок Косы Смерти, в самый последний миг слегка наклонив его, чтобы удар не разрушил весь Мир Теней. Пространство содрогнулось и застонало от чудовищной волны энергии.
   И в этом стоне утонул замирающий крик боли и ярости, вырвавшийся из уст Королевы Погибель, когда удар отбросил ее обратно в ад ее ненависти.
   В ад, в котором она заперта навечно.
   Потому что он - внутри нее.
  
   ... Сатурн с трудом удержалась от падения, вцепившись обеими руками в древко своего оружия, как в посох. Ее силы стремительно иссякали. Но медлить было нельзя.
   Нечеловеческим усилием воли она заставила себя подняться на последнюю ступень порога Предела Теней. На подгибающихся ногах шагнула в спасительный серый туман. Автоматически рванула клинок вниз, запечатывая проход. Затем уронила его. Зеркальное лезвие вонзилось в шершавый камень, оставив на нем глубокую щербину, жалобно звякнуло и упало набок.
   Сатурн припала затылком к белой колонне и сползла по ней вниз, успев заметить встревоженные взгляды четырех лордов и откровенно перепуганные глаза воительницы Плутона, склонившейся над ней. Она хотела сказать ей, что все в порядке, но вместо слов из побелевших губ вырвался лишь только долгий вздох. Она уронила голову и уткнулась лбом в колени.
   Ей едва хватало сил, чтобы дышать. Все тело болело так, словно она попала в центр смерча. Но она была счастлива.
   Она только что одержала победу в самом тяжелом сражении за всю свою жизнь.
  
  
   Шаг второй: Врата Времени.
  

Возможно, время и лечит.

Вот только лечит оно без наркоза.

(Надпись на обороте конспекта по физике, принадлежащего Чиба Мамору.)

  
   Минуты - или часы - проведенные в ожидании у Предела Теней, были самыми долгими в жизни воительницы Плутона. За несчетные тысячи лет своей бессменной вахты она привыкла наблюдать и ждать. Но сейчас бездействие сводило ее с ума.
   Она нервно ходила туда-сюда, в который раз упрекая себя, что отпустила подругу одну, и в который раз себе напоминая, что за порогом Теней от ее, Плутона, силы, ничего не осталось бы, поскольку Время не имеет там власти.
   Даже здесь, по эту сторону порога, время практически не длилось. Сецуна, для которой ощущать течение мгновений было так же естественно, как слышать биение собственного пульса, чувствовала себя полностью дезориентированной. Она не могла сказать, сколько уже продолжается ее ожидание - минуту, час или день. Или столетие.
   Тревога умножала каждое мгновение на тысячу.
   Воительница Плутона в который раз говорила себе, что Хотару вернется благополучно, ибо, несмотря на хрупкость фарфоровой статуэтки, Сатурн была сильнее многих не только в этой Системе, но и за ее пределами.
   Она убеждала себя в этом снова и снова. Но помогало не очень.
   Хуже всего была полная неизвестность. Сецуна вглядывалась в размытые очертания арки Ворот, но там был только туман. Ничего, кроме тумана. Она несколько раз пыталась заглянуть в будущее, но оно не отвечало ей. Гранатовый шар ее жезла оставался пустым и холодным.
   Хоти была права, когда говорила, что будущего еще нет. А если... если его и не будет?
   Хоти... Где же ты?..
  
   Слабая, едва ощутимая вибрация сотрясла пространство. Потом еще раз и еще. Сонный туман дрогнул и взвихрился вокруг колонн двумя спиралями. Проем под хмурой аркой рассекла знакомая зеркальная вспышка.
   У воительницы Времени вырвался долгий вздох облегчения... и замер на полпути.
   Радужная щель вскипела фиолетовым огнем, и мир вокруг содрогнулся от уже вполне ощутимого удара.
   Что-то пошло не так.
   Плутон в бессильном гневе стиснула древко своего жезла, сознавая свою бесполезность. Там, за границей между живыми и мертвыми, она сама стала бы беспомощной тенью. Ужасно, что Хоти вынуждена сражаться одна - с кем бы то ни было. Неужели ничего не вышло?
   В фиолетовом мареве показалась чья-то фигура. Очень знакомая. Она буквально выпала на порог, будто ее вытолкнули. За ней появилась еще одна и еще.
   Плутон узнала их.
   У Хоти все-таки получилось...
   Пространство вздрогнуло и забилось в судорогах. Едва взглянув на прибывших, Страж Времени ринулась к Воротам, почти столкнувшись на пороге с Первым Лордом Терры. Забыв о приветствиях, она лихорадочно выдохнула:
   - Что там? Где Сатурн?!
   - Сражается, - лаконично ответил ей Кунсайт. Его глаза на бледном, осунувшемся лице горели от ярости. - Эта тварь пытается вырваться с той стороны.
   Новый удар заставил мир застонать.
   - Кто?! - выкрикнула Плутон сквозь свист энергетической бури.
   - Берилл, - прозвучал у нее над ухом голос Второго Лорда. В его глазах мерцала тень тревоги.
   - Да чтоб ее в Хаос!!! - процедила сквозь зубы воительница Времени и, вопреки всем доводам разума, едва не ринулась туда, где кипела битва. Она бы так и сделала, но тут из проема ударила волна лилового пламени, и на пороге показалась знакомая тонкая фигурка.
   Слава Высоким Небесам!..
   Сатурн явно держалась из последних сил. Запечатав Врата, она буквально рухнула на каменную ступень у своей любимой белой колонны и уронила голову на колени. Плутон ринулась к ней, схватила за плечи.
   - Хоти! Что там случилось? Ты в порядке, Хоти?!
   Та подняла бледное, как бумага, лицо, слабо улыбнулась. В огромных темных от усталости глазах мерцал огонь торжества
   - Пеллар, - едва слышно прошелестел ее голос. - У меня получилось.
   - Да, сестренка, - проглотив комок в горле, улыбнулась ей в ответ Плутон. - У тебя получилось. Но что же ты с собой сотворила, а?..
   В фиолетовом взгляде мелькнуло полупогасшее пламя битвы.
   - Я... отплатила ей... за наш мир. За нашу королеву...
   - Закрой глаза и молчи, - воительница Времени обхватила руками голову подруги, передавая ей свою энергию. - Эх, сюда бы Серенити на пару минут...
   - Маленькая леди в порядке?
   Голос прозвучал за ее плечом так неожиданно, что она едва не вздрогнула. Обернувшись, она наткнулась на встревоженный взгляд Джедайта. За ним маячили остальные трое.
   Плутон впервые смогла рассмотреть их внимательно. Усталые лица, спутанные волосы. Глаза еще хранят в себе тени нездешних кошмаров. Но смотрят ясно и открыто. Хотя помнят... явно очень мало. Почти ничего.
   Воительница Времени внутренне вздохнулnbsp; Сатурн припала затылком к белой колонне и сползла по ней вниз, успев заметить встревоженные взгляды четырех лордов и откровенно перепуганные глаза воительницы Плутона, склонившейся над ней. Она хотела сказать ей, что все в порядке, но вместо слов из побелевших губ вырвался лишь только долгий вздох. Она уронила голову и уткнулась лбом в колени.
а, вспомнив приказ Хроноса относительно памяти Четверых. Ей очень не нравилось быть жестокой...
   Опомнившись, она поняла, что четыре пары глаз терпеливо смотрят на нее в ожидании ответа.
   - Сатурн потеряла много энергии, - тихо сказала она. - Но с ней все будет хорошо. Мы и не такое переносили.
   - Она вытащила всех нас, - Плутон могла бы поклясться, что голос Нефрита дрогнул. - Отважная малышка.
   - М-малышка?.. - оторопело переспросила она.
   - Все в порядке, Пеллар, - прошептала Хотару. - Я не против.
   - Не против?.. - Плутон недоверчиво покосилась на Второго Лорда. - Ну-ну. Повезло вам, милорд.
   - Ага, - влез в разговор Зойсайт. - Он у нас вообще везучий.
   - А ты, рыжий, завидуй молча, - усмехнулся Нефрит.
   Сецуна только покачала головой. Поразительно! Для них словно бы и не было этих тысяч лет. Впрочем, может и вправду - не было...
   - Достаточно, Пеллар, - прервал ее размышления голос воительницы Теней. - Ты отдаешь слишком много. Тебе еще надо будет открывать Врата Времени.
   Плутон согласно кивнула и выпрямилась. Хотару сейчас выглядела намного бодрее, чем несколько минут назад. Отдых и время исправят остальное.
   Воин Теней сделала то, что от нее зависело. Теперь черед Воина Времени...
   Она обвела глазами четырех пришедших. Потом склонила голову в древнем приветствии равных:
   - Добро пожаловать в мир живых, милорды, - ровным глубоким голосом Принцессы Дома Плутона произнесла она.
   Ответом ей были столь же безупречные (несмотря на довольно-таки потрепанный вид) поклоны.
   - Мы благодарим вас за помощь, леди, - произнес Джедайт. - Если бы не вы, мы, очевидно, не вернулись бы.
   - Рано благодарить, - тихо ответила Плутон. - И вы еще не вернулись.
   Тяжелое тревожное молчание повисло вокруг.
   - Объясните, миледи, - очень спокойно спросил Первый Лорд.
   Вместо Сецуны ему ответила воительница Теней.
   - Вы помните себя, - негромко сказала она. - Вы помните нас. Помните свои и наши имена. Помните ту, которую вы называете Берилл. Но... что вы помните еще?
   - Что вы помните о том, куда вам возвращаться? - глухо спросила Плутон.
   Нефрит нахмурился и потер виски.
   - Очень мало, леди, - признался он. - Невыносимо мало.
   - Но мы знаем, что непременно должны вернуться, - отчеканил Кунсайт.
   - Иначе... может быть поздно, - тихо добавил Зой.
   Сецуна молча закрыла глаза.
   Ну вот как, скажите, как она объяснит этим четверым, что уже давно поздно? Что пепел той, далекой войны давно рассеялся в пустоте? Что сама пустота уже успела позабыть ушедших?
   И что у этих ушедших - и вернувшихся - уже иные имена. И иная жизнь...
   Как сказать им, что они опоздали на целую эпоху? А сказать надо...
   Сецуна мысленно помянула Хроноса очень недобрым словом. Хранитель Времени не брал в расчет эмоции, но у нее-то они есть!
   Она подняла ресницы.
   - Нам пора уходить отсюда, - спокойно сказала она. - Память должна вернуться к вам у Врат Времени. Потом я открою их для вас. - Она обернулась: - Хоти, ты сможешь идти?
   Сатурн осторожно выпрямилась, опираясь на древко своего оружия.
   - Колени не дрожат, - ответила она. Всепонимающие фиолетовые глаза встретились с печальными вишневыми. - Все будет хорошо, - ободряюще улыбнулась она.
   Плутон только покачала головой. Она хорошо знала, как безжалостны бывают воспоминания. Особенно такие воспоминания, как у этих четверых...
   Вслух она сказала:
   - Не будем медлить.
  
   ...Знакомые очертания Врат Времени выплыли из тумана. Здесь он был гораздо реже и подвижнее, чем у Предела Теней, напоминая тонкую дымку. Тяжелые дверные створки с изображениями лунных фаз были закрыты неплотно - между ними оставалась щель размером с волос. И сквозь нее просачивался ветер. Он наполнял все пространство вокруг причудливой музыкой, которая звучала то громче, то тише, но не умолкала ни на миг. Шепот, пение, смех и плач сплетались в неуловимо-тонкой мелодии, яростной и нежной одновременно. В мелодии жизни.
   Этот ветер тревожил сердце и заставлял душу вспомнить о сложенных крыльях. Слышать его было больно и радостно.
   Плутон подошла к заветным воротам, ласково провела по ним ладонью, словно черпая в них силу. Обернулась.
   Ее спутники - кроме Сатурн - казалось, забыли о ее существовании. Они прислушивались.
   - Этот ветер... - прошептал Нефрит. В его взгляде проступили мягкие бархатные огоньки. - Я думал уже, что звезды никогда не заговорят со мной.
   Усталые глаза Первого Лорда будто помолодели, из серых вновь став яркими, льдисто-голубыми.
   - Такой чистый, - он опустил веки. - Такой звонкий. Как северный лед.
   - Как море. - Джедайт смотрел ясно и задумчиво, в его взгляде искрилась чистейшая бирюза. - Как утреннее море весной.
   - И как камни, нагретые на солнце... - В мечтательных глазах Зоя проступила зелень южной листвы.
   - Да, - глядя на них, улыбнулась Сецуна. - Так пахнет жизнь. Так она поет. И плачет. И любит.
   Она обвела собеседников взглядом.
   - Отсюда вы вернетесь на Землю, - сказала она. - Когда вспомните все. Но я хочу предупредить. Вы забыли слишком много, и вспоминать будет больно. Может быть, очень больно. Вы готовы?
   - Мы давно знакомы с болью, леди, - тихо ответил Нефрит.
   Сецуна только покачала головой. Она легонько толкнула концом жезла одну из створок, открывая ее шире.
   - Слушайте ветер, - сказала она.
   Холодный певучий поток хлынул из образовавшейся щели. Он всколыхнул пространство, подхватил клубы тумана, переплетая их, как шелковые ленты. Он сжал горло ледяной ладонью и клыками вцепился в сердце...
   ...Ветер. Холодный ветер. Тревожный ветер. С запахом крови и пепла, со жгучим вкусом непролитых слез. Ветер войны.
   Он пел тревожно и звонко, на тысячи голосов. Хлопанье флага на ветру. Лязг стали. Пронзительный крик. Прерывистый шепот. Визгливый торжествующий смех. Топот копыт. Треск и гудение пламени. Снова крики, много криков. Свист стрелы...
   И чей-то плач, тихий, настойчивый, безнадежный...
   ...Ветер войны снова настиг планету. Ветер войны треплет рваные знамена. Ветер войны уносит мирные ночи.
   ...Снег, почерневший от пепла. Песок, ржавый от запекшейся крови. Море, выносящее на берег тела убитых. Леса из обугленных деревьев.
   Ветер войны настиг планету, и та бьется в агонии, как раненая птица. Стихии вопят, корчась от боли, взывая к своим хранителям. Лед, закованный в панцирь гнева и муки. Звезды, отвернувшие лица от смерти. Воздух, пропитанный зловонием мрака. Огонь, заходящийся в сухих рыданиях.
   Ветер войны сминает лепестки алых роз, обращая их в пепел. Уносит былые надежды.
  
   ...Кунсайт пришел в себя первым. Он медленно поднял голову, и его глаза полыхнули из-под ресниц чистейшей неистовой сталью.
   - Война, - глухо сказал он. - Как мы могли забыть? Как мы посмели забыть?
   - Удар пришел, откуда мы его не ждали, - проговорил Нефрит. - Кто бы мог подумать... Берилл! Эта умалишенная!
   - Эндимион отправился на Луну, предупредить Светлейшую королеву, - встрял Зойсайт. - Он успел? Вы вовремя узнали об опасности?
   Сецуна незаметно сглотнула комок в горле.
   - Мы... были предупреждены, - медленно проговорила она.
   - Значит, не зря мы тянули время, вступая в переговоры с Берилл, - облегченно вздохнул Джедайт.
   По губам Сецуны прошла едва заметная судорога, и она сжала их плотнее. Милосердное Небо, она не думала, что это будет так тяжело!
   Вслух она только спросила:
   - Это все, что вы вспомнили?
   Нефрит напряг память и поморщился.
   - Странно, но да. Как только пытаюсь думать об этом, натыкаюсь на пустоту... У вас тоже так, ребята?
   Кунсайт и Джедайт молча кивнули. Зой вздохнул:
   - Будто в мозгах кто-то покопался... Противно!
   Воительница Времени молча подошла к Воротам.
   - Я думала, ветер поможет вам вспомнить их, - задумчиво произнесла она. - Но эти воспоминания у вас заперты очень крепко.
   - Какие воспоминания? - голос Джедайта почему-то дрогнул.
   - Кого это - "их"? - беззвучно выдохнул Зой.
   - Тех, кто приходил к вам в Мире Теней, - ответила Сатурн. - Тех, кто был вашей судьбой. Тех, чьих имен вы не помните.
   По лицу Первого Лорда прошла судорога. Он явно хотел что-то сказать, но Сецуна предостерегающе подняла ладонь.
   - Ни о чем не спрашивайте, - произнесла она. - Ничего не говорите. Просто слушайте. Слушайте сердце. Слушайте радость. Слушайте боль. Позвольте открыться запертой двери...
   Ее ладонь скользнула по щели между створками Врат. Тонкие длинные пальцы перебирали потоки ветра, как струны арфы.
   И ветер запел иначе.
   Он неистовым огнем ворвался в душу, опалил ее, взламывая изнутри невидимые стены. Тысячелетние глыбы взрываются дождем осколков - острых прозрачных кинжалов, жгучих, как слезы.
   Слезы освобождения. Слезы утраты.
  
   ... Длинные волосы - золотые степные травы, летящие на ветру. Глаза - голубые осколки неба, пойманные в оправу ресниц. Тонкие руки пахнут полынью и медом. Нежные, нежные руки... как мягко ложились они на лоб, как быстро уносили тревогу...
   "Ты так устал, мой воин. Отдыхай, пока я сберегу твой сон".
   "А сердце, Золотая? Ты сбережешь мое сердце?"
   Теплые губы касаются сомкнутых век. Улыбаются.
   "Сберегу".
   Минория...
  
   ... Радостный смех - пение дождя в высоком лесу. Звонкие капли пылают на солнце - узорные браслеты на смуглых запястьях... Гибкое тело - изумрудный луч, танцующий в высокой траве. Босые ноги, влажные от росы...
   Зеленые глаза, ярче, чем звезды, глубже, чем небо полуночи. Смеющиеся глаза. Родные глаза...
   "А ты не знаешь, звезды умеют петь?"
   "Я знаю одну, которая умеет. И она сейчас рядом со мной".
   Локоны цвета каштана щекочут шею. Теплое дыхание пахнет тополями. На ресницах искрятся капли росы.
   "Звезды сделаны из огня, мой лорд. Их не удержишь в ладони".
   "Не в ладони, принцесса. В сердце".
   Литана.
  
   ... Бездонные глаза - летние грозы, уснувшие в глубоком небе. Черные волосы с бликами огня - крылья бессмертного феникса. Алое пламя песков, обернувшее тело шелком. Нежная кожа, белая, как лилии. Дурманящая, как лилии. Чистая, как лилии...
   "У тебя глаза самого чудесного в мире цвета. Цвета неба, приносящего дождь".
   "Что может быть чудесного в дожде, моя провидица?"
   Улыбка сворачивается калачиком в уголках губ. Ресницы, как черные копья, сладко вонзаются в сердце.
   "В пустыне дождь - это жизнь, мой нежный".
   "Это ты - жизнь".
   Рейана...
  
   ... Тонкие пальцы перебирают струны хрустальным перезвоном капели. Мягкие волосы цвета тумана. Белая кожа, никогда не знавшая загара. Синие глаза, глубокие, как море. Мудрые, как море. Спокойные, как море. Милая улыбка... губы нежные, как лепестки колокольчика...
   "Ты все время называешь меня феей, Рыжик. Почему?"
   "Потому что ты и есть фея, тихоня".
   Мелодичный смех переливается ручейком. Хрупкие ладошки сжимают руку.
   "Это ты снова шутишь. У меня же нет крыльев!"
   "Есть, моя хрустальная. Я вижу их в твоем сердце".
   Амелия...
  
   Ветер умолк. Стояла такая тишина, словно все забыли, как дышать.
   - Нет. - Губы Первого Лорда были серыми, как пепел. - Мина, нет...
   - Почему... мы... забыли?.. - с трудом выдавил Нефрит. - Как?
   - Что с нами такое случилось, а? - растерянно спросил Зойсайт. - Что со всем миром случилось? Что с... с девочками? С Эндом, с Террой? Война закончилась?
   - Закончилась, - кивнула Плутон. Потом набрала в грудь воздуха и невыразительным тоном добавила: - Война закончилась несколько тысяч лет назад.
   Пространство вокруг вздрогнуло, раскололось и осыпалось тишиной. Ледяной, как ужас. Колючей, как осколки разбитых надежд. Тягучей, как удавка на шее.
   - Несколько... тысяч... Как? - выдохнул Джедайт.
   - Как закончилась та война? - требовательно воскликнул Зой. - Кто победил?
   - Никто.
   Негромкий ответ Воительницы Теней был подобен взрыву.
   - Что значит "никто"? - странно-тихим голосом спросил Кунсайт.
   - В той войне не осталось живых, - бесстрастно сказала Сатурн.
  
   ...Они поверили сразу. Несмотря на возмущенный крик рассудка, твердящего, что это безумие, несмотря на сердце, кричащее, что такой кошмар невозможен в мире живых - они поверили. И не только потому, что Воин Теней и Воин Времени никогда не лгали, не ошибались и не шутили.
   А потому, что в глубине души они уже знали, что это правда. Что произошло что-то ужасное, что-то непоправимое, после чего жизнь уже никогда не будет прежней. Об этом говорила полустертая память, напоминавшая знамя, разодранное в клочья - знамя, герб на котором больше не различить... Об этом говорило - нет, кричало - сердце, каждый удар которого отзывался надрывной болью утраты тех, чьи имена затерялись в лабиринте времен.
   Об этом говорили кошмары, оставшиеся по ту сторону Предела Теней. Кошмары, след от которых, подобно стальному кольцу на сердце, отныне будет носить каждый из них. Всегда.
   Итак, они все потеряли. Сырой утренний туман, черные флаги Терры, танцующие на ветру, горько-свежий дым костров, каменные мостовые и узорные флюгеры башен, песни о древних битвах - то звонкие, то протяжные. Смех и рука друга, ясный клинок, покрытый росой и кровью, и...
   И ласковая ладонь на сердце. Мягкие волосы, щекочущие шею. Теплые губы со вкусом меда и слез. Глаза, чей взгляд наполняет душу огнем и жизнью. И имя... имя, заключающее в себе половину Вселенной...
   Ладонь, ставшая прахом тысячу лет назад.
   Губы, дыхание которых растворилось в ледяной пустоте.
   Глаза, погасшие в тени погибших эпох.
   Имя, ставшее мертвым эхом. Имя, чей отзвук разрывает сердце одним словом -
   Никогда.
   Нет. Нет, нет, НЕТ!!!..
  
   ...Кунсайт поднял почерневшие глаза.
   - Зачем, леди? - его голос походил на шелест ледяных игл. - Зачем?
   - Зачем? - переспросила Плутон.
   - Зачем выводить нас из одного кошмара, чтобы бросить в другой? - задыхающимся шепотом сказал Нефрит.
   Воительница Времени не выдержала и зажмурилась, чтобы удержать слезы.
   - Это был не только ваш кошмар, милорды, - слова падали с ее губ тяжело, как камни. - Не только ваш...
   Она отвернулась... и неожиданно наткнулась на пару внимательных бирюзовых глаз, которые пристально наблюдали за ней.
   - Леди Хранительница, - тихо и серьезно сказал Джедайт. - Поведайте нам то, что мы еще не знаем. Что произошло на самом деле?
   Взгляд Сецуны еще больше помрачнел. Она глубоко вздохнула и начала говорить ровным, бесстрастным, почти суровым тоном. Этот способ уже сотни лет помогал ей унимать непослушное сердце. Только так она могла сейчас совладать с древней болью, которую вызывали у нее воспоминания.
   - Была битва, - она остановилась на миг, затем продолжила: - Была битва. Земля напала на Лунное Королевство прямо во время праздника. Без предварительного объявления войны.
   - Невозможно, - отрезал Кунсайт. Смертельная бледность медленно покидала его лицо, но голос был механически-отрывист, как у робота. - Терра всегда неукоснительно соблюдает... соблюдала законы чести.
   - Терра - да, - ровно ответила Сецуна. - Негаверс - нет.
   - К тому времени вся власть на Земле принадлежала Металлии, - тихо добавила Сатурн. - Металлии и его марионеткам.
   - Берилл? - резко спросил Джедайт.
   - Да.
   Секунду все помолчали. Потом Нефрит тихо попросил:
   - Продолжайте, леди.
   - А, собственно, и продолжать нечего, - бесстрастно ответила Плутон. - На нас напали. Луна сражалась, но даже объединенного удара всех планет было бы недостаточно, чтобы остановить Металлию. Он просто поглощал любую атаку, только становясь сильнее. Ему потребовалось не больше часа, чтобы...
   Она замолчала и отвернулась, проводя пальцами по резьбе тяжелых створок. Потом, не оборачиваясь, добавила:
   - Когда все закончилось, жизни больше нигде в Системе не было. Кроме Земли... если ее тогда можно было назвать живой, конечно.
   - Планеты... погибли? - потрясенно выдохнул Нефрит. - Совсем?
   - Из десяти прежде живых планет сейчас осталась только одна, - голос Сецуны прозвучал неожиданно резко. - Земля. Остальные мертвы.
   На несколько минут вокруг повисла звенящая тишина.
   ...Бескрайние золотые степи Венеры, древние реликтовые леса Юпитера, алые пески Марса, где в оазисах прятались глубокие, как ночь, озера, теплые прозрачные моря Меркурия, сады сказочной Луны, синие океаны Нептуна...
   Раскаленный камень. Мертвый лед. Ядовитый газ. Пустота.
   Пустота, перед которой бессильны любые слова.
   И голос Воительницы Времени казался продолжением этой пустоты:
   - Ее Величество... наша королева ушла последней. Она освободила всю энергию Серебряного Кристалла, чтобы исцелить раны нашего мира и запечатать зло так далеко и надолго, как это было только возможно. Она вернула души погибших от Предела Теней, чтобы те могли возродиться в далеком будущем. Чтобы у них был второй шанс.
   - И... они возродились? Все?.. - Зойсайт очень старался подавить дрожь в голосе.
   - Да, они вернулись, - тихо ответила Хотару. - Но не все. Наша королева не вернется никогда.
   - Леди Селена?.. - потрясенно выдохнул Джедайт.
   - Такова была цена за возвращение погибших, - глухо произнесла Плутон. - Жизнь за жизнь.
   - Но как... - голос Третьего Лорда сорвался, он прокашлялся и продолжил: - Как Светлейшая допустила такое? Ведь вы были предупреждены!
   - Да, были, - Сецуна наконец обернулась. - И у нас было только два варианта: ударить по Земле первыми или принять бой самим.
   - Так почему?! - почти закричал Кунсайт. - Ради Хаоса, почему вы не застали Берилл врасплох? У вас был бы шанс. У нас всех был бы шанс!
   - Ни у кого из нас не было бы шанса, - устало произнесла Плутон. - На Земле оставались те, кто был нашими друзьями. И невинные жители, попавшие во власть Металлии. Ни Лунное Королевство, ни Эндимион не смогли сражаться с ними.
   - Что и стало козырной картой Берилл, - бесстрастно подытожил Джедайт. - Эта змея просчитала все.
   - Энд... не стал сражаться? - тихо спросил Зойсайт.
   Сецуна вздохнула и на миг прикрыла глаза.
   - Неужели вы еще не поняли? С кем он стал бы сражаться? С собственной планетой?
   - Металлия подчинил себе практически все население Земли, - тихо вставила Сатурн. - Зараженные злом были и на других планетах.
   - И Энд решил сыграть в благородство, - горько выдохнул Нефрит. - Ну, конечно...
   - И все же ему следовало бы ударить без жалости, - тихо сказал Джедайт. - Золотой Кристалл достаточно силен для этого.
   - И выжечь дотла планету, Хранителем которой он является? - так же тихо спросила Сатурн.
   Зой выдохнул беззвучное проклятие.
   - Мы могли бы нанести удар первыми, - сказала Плутон. - Но если бы мы сделали это, мы стали бы убийцами. Кристаллы Хранителей не могут быть использованы как орудие нападения, и вы об этом знаете. На это наложен строгий запрет. Темная королева, возможно, и была бы уничтожена - но не Металлия. А именно он являлся нашим настоящим врагом.
   - Повелителя Тьмы не интересуют короны, - добавила Сатурн. - Его интересуют души. Но наших он не получил.
   Плутон кивнула.
   - Мы не стали убийцами, - сказала она. - Мы надеялись, что сможем отразить атаку... но это была призрачная надежда. В глубине души все знали, что идут на смерть.
   Снова воцарилась тишина, нарушить которую никто не решался. Наконец Нефрит проговорил:
   - Мы не помним ничего из рассказанного вами. Это потому, что к тому моменту мы были уже... Нас уже не было?
   Сецуна отвернулась.
   - Да, - медленно сказала она. - Можно сказать и так. Вас уже не было.
   Тишина. Потом Кунсайт негромко спросил:
   - А вы, леди?
   - Мы? - подняла бровь Сецуна.
   - Вы ведь знаете все о ходе битвы. Вы остались в живых?
   Молчание.
   - Да, - разбил тишину чистый голос Воина Теней. - Мы остались. Нам было приказано остаться.
   - Что значит "приказано"? - поперхнулся Зой.
   - Светлейшая знала, что война унесет с собой почти всех, - Плутон говорила размеренно, выталкивая слова, будто через силу. - Поэтому она попросила, - она подчеркнула это слово, - попросила нас не принимать участие в битве. Нельзя было оставлять Систему без защиты.
   - Вы не сражались? - в голосе Кунсайта зазвенел лед. - Вы просто... наблюдали?
   Последнее слово резануло, как бритва. Сецуна резко выдохнула и вновь отвернулась в сторону Врат. Легкий ветер трепал ее волосы, как траурную вуаль.
   Хотару подняла голову и заглянула в серо-снежные глаза Первого Лорда. Потом - в глаза остальных троих. В ее ясном взгляде впервые за все это время замерцало что-то, похожее на гнев.
   - А как вы думаете? - безжалостно чеканя каждое слово, спросила она, - что легче - смотреть, как умирают твои друзья... или самому умереть вместе с ними?
   На этот раз тишина была тяжкой, как жидкий свинец. Она длилась и длилась, пока Сецуна не заговорила. Ее голос был приглушенно-хриплым, словно ее душили рыдания - ее, которую никто никогда не видел плачущей. Она так и не обернулась.
   - Ее Величество отдала свою жизнь, чтобы у наших сестер был второй шанс, - каждое слово она выговаривала с трудом. - Чтобы у всех нас был второй шанс. И мы, воины Внешних планет, остались одни в пустоте и безмолвии на тысячи лет, чтобы сохранить наш дом. Чтобы им всем было куда вернуться. Это была последняя просьба нашей королевы. - Ее голос дрогнул. - Это была последняя просьба нашей сестры.
   Она обернулась. Ее глаза были сухими, темными и яростными.
   - Да, мы наблюдали, - вибрирующим от напряжения голосом сказала она. - Мы просто оставались в стороне и наблюдали. И видели все. Как одна за одной умирали наши сестры. Как билась в агонии наша принцесса. Как закрылись глаза нашей королевы.
   - Пеллар... - умоляюще воскликнула Сатурн. - Хватит, не надо больше!
   Но Сецуна не слышала ее. Вся накопившаяся тысячелетняя боль вырвалась наружу, расколов ледяной панцирь ее сдержанности.
   - Мы видели, как моря Луны превратились в серую пыль. Как выкипели океаны Меркурия. Как раскаленная лава залила степи Венеры...
   - Пеллар...
   - ...Как леса Юпитера выгорели дотла. Как высохли озера Марса, - у Сецуны вырвался сдавленный горький смех, похожий на рыдание. - И как умирали наши родные планеты. Это мы тоже видели.
   Она крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, в них было ее обычное отстраненно-печальное выражение.
   - Мы многое бы отдали тогда за возможность умереть, - очень спокойно сказала она. - Но нам не дана эта роскошь. Мы должны - мы обязаны оставаться на страже, пока не погаснет Солнце.
   Хотару незаметно сжала ее ладонь.
   - Минуты. Часы. Века. Эпохи, - медленно произнесла она. - Здесь время одинаково. Здесь нет ничего, кроме воспоминаний.
   Повисла такая тишина, что было слышно, как перешептываются капельки тумана. Даже ветер замолчал. Наконец Второй Лорд Терры поднял потемневшие глаза.
   - Простите нас, леди, - мягко сказал он. - Наши слова были жестоки и несправедливы.
   - Горе и гнев говорили нашими устами, - отрывисто добавил Кунсайт. - Мы все тогда потеряли больше, чем жизнь.
   - Да, - эхом отозвалась Сецуна. - Мы потеряли больше, чем жизнь.
   Все замолчали. Только ветер о чем-то плакал в тишине.
   Наконец Джедайт заговорил.
   - Я заранее прошу прощения, ибо этот вопрос опять причинит вам боль, леди. - Но не спросить мы не можем. Мы должны знать.
   - Спрашивайте, - Плутон слабо улыбнулась. - Для того мы здесь.
   Вместо Третьего Лорда заговорил Кунсайт.
   - Как... - его голос едва заметно дрогнул. - Как... все это было? Энд и девочки, как они... ушли?
   Он хотел сказать еще что-то, но не смог и отвернулся, пряча глаза. Но Сецуна поняла.
   - Наши младшие сестры погибли в первые минуты после того, как темная энергия коснулась поверхности Луны, - бесстрастным тоном произнесла она. - Эндимион... он продержался чуть дольше. Они с Серенити ушли вместе.
   - Лунная малышка, невеста Энда? - пробормотал Зой. - Она же была совсем еще девочка... Милосердное Небо!
   - Берилл ненавидела ее, - тихо ответил ему Нефрит.
   Плутон опустила глаза.
   - Темная королева захотела собственноручно ее убить, - она говорила по-прежнему спокойно. - Эндимион помешал ей. Он хотел защитить нашу принцессу. Но Серенити... она отказалась его покинуть. Потом ударил Металлия и... - Она осеклась, потом добавила: - Они так и не разняли рук...
   Несколько мгновений длилось тяжелое, серое молчание. Потом заговорил Кунсайт, который так и не обернулся.
   - Я завидую Энду, - медленно сказал он. - Встретить свой последний миг рядом с той, кого любишь... Счастливая смерть.
   Он помолчал, потом спросил странно хриплым голосом:
   - Они не... мучались?
   - Они умерли быстро, - тихо ответила Сатурн.
   - А наши... - Кунсайт тяжело сглотнул, запрокинул голову, потом резко опустил ее. - А принцессы Внутренних планет? Как умерли они?
   Тишина медленным жидким льдом затопила пространство. И так же медленно потемнели глаза четырех Лордов Терры. И побледнели их лица.
   Наконец Плутон заговорила.
   - Они были воинами, милорды, - ее слова падали тяжко, как гири. - Они знали, на что идут.
   - Как они умерли? - обернувшись, бесцветным голосом повторил Кунсайт. - Их убила Берилл?
   - Нет, - Плутон опустила глаза. - Нет, не Берилл.
   - Металлия?
   - В каком-то смысле.
   - В каком? - Первый Лорд был неумолим.
   Сецуна вздохнула.
   - Металлия всегда действует чужими руками.
   - Чьими руками он действовал на сей раз?
   Воин Времени не ответила.
   - Они умерли быстро или... Им было больно?
   Молчание.
   - Как они умерли?
   Молчание.
   - ЛЕДИ ПЛУТОН!
   Сецуна резко вскинула голову, и все вздрогнули. Ее темно-вишневые глаза пылали, как жерло вулкана, и пурпурное сияние медленно окутывало высокую фигуру.
   - Хотите знать, как они умерли? - глубоким тихим голосом спросила она. - Хотите знать, против кого не смог сражаться Эндимион? Кто был козырной картой Темной Королевы?
   Она глубоко вздохнула и пугающе-спокойно сказала:
   - Хорошо. Вы узнаете. Я покажу вам все, что было.
   Воительница Плутона перехватила древко своего жезла и занесла его над каменным порогом Врат Времени. Гранатовый шар замерцал тревожным багровым светом. Она обернулась:
   - Я вызову на поверхность вашей памяти все, что было там погребено. До самого дна. И вы узнаете - вы увидите - что произошло на самом деле.
   Она горько вздохнула и едва слышно добавила:
   - Простите меня.
   И с силой ударила жезлом о камень.
   Багряный кристалл отозвался гулким звоном и залил темноту ослепительно-яркими лучами цвета свежей крови. Они вонзились в мозг острой болью, распарывая сознание, как бритва. Они ударили в сердце эхом страдания, безумия и ярости.
   Эхом агонии.
  
   ... Это просто не могло быть реальностью. Никак не могло. Иначе пришлось бы допустить, что мир помешался.
   Все и впрямь напоминало лихорадочный бред. Краски были болезненно-яркими, а звуки - резкими и отчетливыми. Безжалостно отчетливыми.
   ...- Итак, что вы решили, милорды? - последнее слово Берилл произносит с издевкой.
   Они молчат. Это молчание тигра, попавшего в смертельную ловушку. Полное бессильной ярости и тщательно скрываемой тревоги.
   Берилл тихо торжествует. Она загнала их в угол и знает это. Их собственная честь закует их в цепи, более прочные, чем любые угрозы, любая магия. Но она все еще боится их, этих воинов, до конца не признающих над собой ничьей власти.
   Она будет бояться их и все следующие тысячелетия, скрывая это под маской Темной Королевы. Бояться и ненавидеть их за этот страх...
   - Нет, я вас, конечно, не заставляю. Как бы я посмела... У вас всегда есть выбор, вы ведь помните?
   Они помнят. Очень хорошо помнят.
   - Правда, за него придется платить... Так с которой из четырех мне начать? С твоей золотой отрады, Кунсайт? Или... может, с твоей феи, Зой?
   - НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ ЕЕ!!! - Четвертый Лорд Терры бледнеет настолько, что его веснушки кажутся черными. Еще чуть-чуть, и он не сможет удержать себя в руках...
   Берилл заливается визгливым издевательским смехом.
   - Надо же, как сильно ты ее любишь! Может, мне позволить вам умереть вместе, а? Или хочешь сначала посмотреть? Я могу сделать это медленно...
   - Мы согласны на твои условия, Берилл.
   Ледяной голос Первого Лорда заставляет всех вздрогнуть. Самый старший из них, он принимает всю ответственность на себя. Как и всегда.
   Королева неторопливо оборачивается и улыбается почти ласково. Между тонких лиловых губ мелькают клыки.
   - Ты всегда был необыкновенно мудр, Кунсайт. Я знала, что ты не разочаруешь меня. Единственная твоя слабость - у тебя человеческое сердце. Мягкое. Но это дело поправимое...
   - Мы принимаем твои условия, но у нас есть и свои, - с небрежной, почти беззаботной интонацией говорит Нефрит. Трое его друзей, знающие самообладание Второго Лорда, понимают, чего стоит ему сейчас эта небрежность.
   - Да-да, конечно, - с готовностью отвечает Берилл. - Все по справедливости.
   - Во-первых, ты не разрушишь ни одного города Терры, - ровным голосом говорит Джедайт.
   - Не разрушу, - королева по-змеиному улыбается. - Зачем мне это?
   - Во-вторых, ты не причинишь вреда ни одной из четырех принцесс Внутренних планет.
   У Берилл вырывается тихий смешок.
   - Даже пальцем их не коснусь.
   - И в третьих, - в голосе Джедайта появляется тихая угроза, - мы перейдем в твой лагерь, Берилл, но твоими рабами не станем. Никогда.
   - Ну конечно, вы не станете моими рабами, - улыбается она. - Как рабы вы мне и не нужны. Вся ваша сила останется с вами. - Немного помолчав, она спрашивает: - Ну так как? Вы согласны принести мне присягу?
   Несколько мгновений тишины, вязкой, как черная смола. Потом Кунсайт приглушенно говорит:
   - Да, согласны.
   Берилл опускает ресницы, скрывая торжествующий блеск в глазах. Потом поднимает посох, с матово блестящим черным шаром.
   - Тогда не будем медлить.
  
   ...Все, что происходило потом, было затянуто тонкой кроваво-красной пленкой болезненного бреда.
   - Вы принимаете власть Повелителя Металлии?
   - Принимаем.
   - Вы добровольно соглашаетесь служить ему?
   - Добровольно.
   - Вы отдаете ему свою душу, разум, тело?
   Молчание. Потом:
   - Отдаем.
   На лиловых губах медленно расползается улыбка, полная неприкрытого злорадства.
   - Тогда... добро пожаловать!
   Черный шар вскипает ржаво-коричневым дымом, напоминающим запекшуюся кровь. Этот дым стремительно заполняет все вокруг, стискивает тело раскаленной смолой, смешивается с дыханием...
   И мир стремительно превращается в кошмар.
   В кошмар, когда ты чувствуешь, как злобная липкая мерзость просачивается в тело, расползается по венам, превращает красную кровь в зловонную бурую жижу. Как тягучая мерцающая боль постепенно скручивает каждый нерв, каждую мышцу, добирается до горла, душит, вырываясь наружу диким животным криком, который нет никаких сил удержать...
   Когда ты чувствуешь, как бесцветный морок затягивает мозг, кислотой выжигая воспоминания, искажая в кривом зеркале события и лица. А потом зеркало раскалывается с болезненным плачущим звоном, разлетается на крошечные иглы-осколки - не собрать, не склеить...И эти мириады стеклянных кинжалов впиваются в сердце, парализуют эмоции, чувства, память...
   Когда ощущаешь, как чужая злобная воля незаметно смешивается с твоей собственной, ядом просачивается в душу, заполняет ее...
   И ты уже не принадлежишь себе.
   И глухая, тяжкая, непонятная ярость затапливает сердце, превращая его в черный лед. Выдавливая из него тепло, нежность, свет... Выдавливая жизнь.
   И чужой вкрадчивый голос липкой паутиной заплетает мысли, парализует остатки воли, выпивает силу, заменяя ее своей, обжигающе-ледяной, темной.
   Силой ненависти.
   И ты последней угасающей искрой сознания говоришь себе: "Нет... я не сдамся... не исчезну. Мы сильны... мы сильнее Берилл... сильнее Металлии... мы не можем проиграть. Я смогу, я прорвусь... я выдержу... я не..."
   Пустота.
   Падение.
   И ты понимаешь, что все кончено. Не смог. Не успел спасти, уберечь. Все потерял. Безвозвратно...
   И ты разбиваешься на миллионы осколков.
   Больно.
   Но это все равно.
   Тебя больше нет.
  
   ...Они медленно приходили в себя, привыкая существовать по-новому. Существовать - не жить. Они все видели, все понимали, но уже ничего не могли сделать. Они чувствовали, как цепенеет душа, они постепенно умирали, но не могли это предотвратить.
   Боль была такая, будто с тела заживо содрали кожу, выставив наружу оголенные нервы. Контуры и очертания предметов утратили краски, тени углубились и почернели, воздух казался сухим и резал горло, во рту чувствовался мерзкий сладковатый привкус гнили.
   Холодно. Очень холодно. Тягучий, мучительный холод выкручивал суставы, медленно расползался по венам, заполненным вязкой слизью. Подбирался к сердцу, заставляя его замедлять удары.
   Они еще пытались вспомнить свои имена, своих любимых, друзей - и не могли. Только тени призрачных образов скользнули по краю сознания, отозвались мгновенным горячим уколом тоски... и исчезли.
   Исчезли, ударив напоследок в сердце такой болью, что даже Кунсайт упал на колени, стиснув грудь руками и раскрыв рот в беззвучном вопле.
   - Что? Больно? - почти ласково спросила Берилл. - Это ничего, милые, надо немного потерпеть - и скоро привыкнете. Вам даже понравится, я обещаю.
   Первый Лорд хотел что-то ответить, но не смог. Желтые змеиные глаза с интересом и удовольствием наблюдали за ним.
   - Вам кажется, что вы умираете? О нет, друзья мои, нет. Теперь ваша смерть зависит от меня. А вы еще для многого мне необходимы. Так что вы будете жить. Долго. Очень долго. - И Темная королева залилась визгливым торжествующим смехом.
   Насмеявшись вдоволь, она добавила:
   - Осваивайтесь, голубчики мои, привыкайте. - И, уже выходя вон, обернулась:
   - Да, чуть не забыла. Наш уговор. Города мне незачем разрушать - там и так уже не осталось живых. И рабами вы будете не мне, а Повелителю Металлии. А что касается жизни воительниц Внутренних планет... - она издевательски улыбнулась. - Их жизнь я вам дарю. Можете забрать ее, когда сами захотите. А вы теперь обязательно этого захотите. Видите, я держу свое слово... - И отзвуки ее смеха затихли вдали.
   Глухая тишина накрыла их куполом, где единственным звуком было лишь их собственное надрывное дыхание. Они с трудом разлепили веки - свет резал глаза - и впервые увидели лица друг друга.
   Чужие лица. Лица, в которых была только ненависть.
  
   ... А потом они неслись на крыльях бури, и их окружала ледяная пустота, и ледяная пустота пожирала их изнутри. И сами они были холодны, мертвы и холодны, как стальные клинки. Оружие в руках Повелителя Металлии. Оружие ничего не желает. Ничего не чувствует. Сталь знает только одно тепло - тепло чужой пролитой крови.
   А потом был стремительно приближающийся перламутровый шарик Луны, и пылающие небеса, и прозрачные колонны, разлетающиеся вдребезги, как старое стекло. Черные молнии бичами рвали воздух, вспарывали атмосферу, как меч вспарывает живую плоть. Деревья со стоном корчились в огне, и вихри белых лепестков носились среди пепла и дыма, словно мертвые бабочки.
   ...Резной серебристый купол взлетает к черному небу, слепящие осколки впиваются в обугленную землю. Волна пламени цвета запекшейся крови прокатывается по садам и паркам, выжигая озера. Крики. Много криков... Ярость... боль... отчаяние. Чей-то исступленный, совершенно безумный смех...
   Это их смех? Это они так смеются?..
   ...Битва, дикая битва, смертоносный водоворот клинков и магических атак. И вдруг...
   Глаза. Ярко-синие, непреклонные, но...
   Неправильно. Что-то неправильно. Ах, да. В них нет ненависти. Только удивление.
   - Кун? Ребята, вы здесь? Что случилось с Террой?
   Они не ведут бесед с врагами. Они - стальные клинки, лишенные души. Лишенные эмоций. Лишенные сердца.
   Но... почему вдруг так больно?
   - Что случилось... с вами? Это сделала Берилл? - Синие глаза вдруг темнеют до черноты. Понимают все.
   Рука, сжавшая меч, опускается.
   - Я все равно не стану сражаться с вами. Ни с кем из вас. Никогда.
   Тихий голос неожиданно легко перекрывает какофонию битвы. Взгляд держит, не отпускает...
   Надо нанести удар. Это враг. Но... невозможно.
   Больно. Почему вновь так больно?..
   Тонкий, почти детский вскрик доносится откуда-то издалека. В синих глазах мелькает тревога:
   - Серенити... - И их соперник мгновенно и беззвучно исчезает в дымной тени.
   Хорошо. Он все равно умрет - раньше или позже...А сейчас пусть идет. Пусть не тревожит их ледяного покоя.
   Вокруг творится безумие. Вокруг агония и смерть. Но это неважно.
   Они знают, зачем они здесь.
   Чтобы забрать то, что им принадлежит.
   Не обращая внимания на вопли и стоны битвы, они смертоносными серыми тенями разлетаются в стороны. Коршуны спешат на охоту...
   И только ветер плачет им вслед.
  
   ...Он быстро нашел ее. Да она и не пряталась. Еще не обернувшись, он почувствовал прикосновение ее сознания к своему. Когда-то он сам научил ее этому.
   Она стояла в проеме полуразрушенной арки, и волосы даже в дыму пожарища казались покрывалом из солнца. И странно - она улыбалась.
   - Ты меня ищешь? - Она спрыгивает со стены, подходит ближе. В руке - тонкий, хрустально поблескивающий клинок. Меч Предводительницы.
   Но никакое оружие не спасет ее. Он намного сильнее, и они оба знают это.
   - Я пришел за тобой.
   - Зачем? - ее голос совершенно невозмутим.
   - Ты принадлежишь мне.
   Она подходит совсем близко, так, что он может видеть каждую ресницу на ее глазах. Очень грустных. Очень спокойных. И это - спокойствие близкой смерти.
   Их взгляд неожиданно вонзается ему в сердце раскаленным лучом, жжет до боли.
   - Мне очень жаль, мой воин, - ее голос нежен и печален. - Мне очень жаль, но здесь нет больше ничего, что принадлежало бы тебе.
   - Ты принесла мне клятву.
   Она грустно улыбается и качает головой.
   - Не тебе. Того, кому я клялась быть верной навеки, больше не существует. А у того, кто стоит сейчас передо мной, нет на меня никаких прав.
   - У меня есть право, воительница Венеры. Это право силы.
   Ни тени страха не отражается в отрешенно-ясных глазах.
   - Я не пойду за тобой во тьму. Ни живая, ни мертвая. И тебе меня не заставить.
   Он обнажает меч.
   - Что ж. Я предлагал тебе жизнь, но ты сама сделала свой выбор.
   Снова мимолетная улыбка.
   - О нет, мой воин. Это ты сделал свой выбор. Теперь наши пути лежат порознь.
   Она поднимает свой клинок, плашмя касается лезвием лба в древнем воинском приветствии, затем опускает его и ждет.
   Он заносит меч, она легко ловит удар. Безумные вопли битвы неожиданно уходят куда-то вдаль. Две серебряные молнии бесшумно танцуют в сполохах дымного пламени. Лишь тонкий музыкальный звон парит в тишине. Длинные волосы взмывают в воздух, как золотые крылья. Лента из красного шелка струится по ним, как кровоподтек.
   Она очень умелый воин. Но каждый раз, когда отточенное полупрозрачное лезвие готово нанести ему рану, она отклоняет его так, что сталь проходит в миллиметре от кожи. Она не хочет убивать его... или не может?
   Он не будет таким же глупцом.
   С резким рыдающим звоном клинки сталкиваются друг с другом. Они замирают с мечами, устремленными друг на друга так, что их острия упираются в каждому в грудь. Любое движение - и смерть настигнет обоих.
   Она грустно улыбается.
   - И кто же будет считаться победителем, мой воин?
   - Тот, кто первым нанесет удар.
   Ее улыбка становится нежной. Она делает неуловимое движение кистью, и ее меч со звоном ударяется о камни под ногами. Но секундой раньше инстинкт воина заставляет его выбросить руку вперед, не дожидаясь ее удара.
   "Ударь первым, пока не ударили тебя"...
   Она резко вздыхает, и зрачки голубых глаз сужаются в точки от боли.
   Меч с влажным скользящим звуком проникает в девичье тело, легко разрывает тонкую шелковую ткань матроски и еще более тонкую шелковую кожу под ней. Он слышит хруст ребер, ломающихся о сталь. Липкие густые струйки красным кружевом стекают по металлу на его ладонь, обжигая до кости.
   Их взгляды встречаются, и ее боль с размаху бьет его в сердце так, что перехватывает дыхание. В ее глазах нет гнева. Нет страха. Только печаль и... нежность?
   Побелевшие губы пытаются улыбнуться:
   - Неужели... ты и правда подумал... что я смогу... убить тебя?
   Он не может ответить. Странный ужас парализует мысли.
   Она тянется к нему, глубже насаживая себя на клинок, касается ладонью щеки.
   - Я всегда хотела... умереть... рядом с тобой...
   Прохладные пальцы слегка дрожат, гладя его волосы, и эта ласка почему-то причиняет ему невыносимую муку. Сердце сходит с ума от боли. Почему?..
   - Я не хотел... убивать тебя...
   Почему он это говорит?
   Холодеющая ладонь проводит по его щеке, утешая.
   - Я знаю.
   Рука соскальзывает ему на шею. Золотоволосая голова клонится ему на плечо. Теплое дыхание шелестит где-то у уха:
   - Я... сберегу... твое сердце... мой воин... до тех пор, пока... пока...
   Тихий протяжный вздох колышет ему волосы. Ее голова медленно, будто засыпая, ложится на его плечо. Похолодевшая ладонь падает вниз, и он слышит чистый плачущий звон.
   Это звенит, подпрыгивая на обгоревших камнях, тонкое обручальное кольцо.
   Безумие глухим молотом взламывает сердце изнутри, он хрипло кричит, обхватив ее за плечи руками, перепачканными в крови, трясет, не желая признавать, что ее здесь больше нет...
   Больно. Больно, больно, БОЛЬНО!!!...
   Во всем мире не остается ничего, кроме этой боли. И мертвых голубых глаз, которые спокойно и строго смотрят куда-то за пределы сгоревшей планеты. Глаз, которые больше не видят его.
   Секунда - и ее тело рассыпается вихрем золотых искр. Они взмывают вверх и быстро исчезают за багровыми облаками.
   Окровавленный меч с лязгом падает на камни.
   И тихо ложится сверху алая шелковая лента.
  
   А пепел все летит и летит над сожженной Луной...
  
   ... Он заметил ее издалека. Среди паутины черных молний ее атаки вспыхивали слепяще-белым электрическим огнем. Сейчас у этого огня был едва заметный фиолетовый оттенок - признак крайнего напряжения и ярости.
   Хорошо. Значит, она на пределе сил. Тем легче будет сломать ее.
   Он появляется неожиданно и одним щелчком сметает полчища демонов вокруг. Ему не нравится, когда что-то мешается под ногами.
   Удивленная неожиданной помощью, она резко оборачивается. Распустившиеся волосы в отсветах пожара кажутся волнами медного огня.
   - Неф! - зеленые глаза вспыхивают невольной радостью. Потом спотыкаются о его холодно-насмешливый взгляд и... гаснут. Он может видеть, как одна за одной в них мелькают эмоции.
   Удивление. Неверие. Боль. Безнадежность. Горечь...
   И спокойствие. Мгновенное, отрешенно-холодное, словно она понимает, что надеяться больше не на что. И принимает это.
   - Значит, это все-таки правда, - спокойным ровным голосом говорит она. - А я так не хотела верить...
   - Вера - дело слабаков и глупцов, воительница, - в его тоне мелькает небрежная снисходительность. - У сильных нет времени для этих нелепиц.
   Она протягивает вперед руку, будто хочет коснуться его, потом, опомнившись, отдергивает ее. Резко зажимает рот ладонью, удерживая рыдание.
   - Что же они с тобой сделали, родной мой...
   Он холодно улыбается:
   - На твоем месте я бы побеспокоился о том, что сделают с тобой, воительница Юпитера. Ее Величество Берилл беспощадна к врагам.
   Она молчит. Только глаза медленно наливаются темнотой.
   - Но... - он подходит ближе, - я мог бы дать тебе шанс.
   Она по-прежнему не произносит ни слова. Только смотрит своим странным остановившимся взглядом.
   - Ты красива. - Он легко, почти ласково проводит пальцами по ее щеке. Она вздрагивает и отшатывается от его ладони, как от раскаленного железа. Он только улыбается. - Красива и строптива. Ты мне нравишься. Если пойдешь со мной - останешься жива.
   - Жива? - в ровном и отрешенном голосе сквозит тень горькой усмешки. - Так же жива, как ты сейчас? И это можно назвать жизнью?
   Волна мерзкой ледяной горечи внезапно подкатывает к горлу, душит странным отвращением к...
   К самому себе?..
   - Я думаю, тебе уже известен ответ, мой лорд, - тихо говорит она.
   - Жаль, - спокойно говорит он. Потом берет ее ладонь, мягко поглаживая пальцами - Но ты сама так решила. Я не повторяю своих предложений дважды.
   И резко заламывает ей руку, одновременно нанося удар волной темной энергии. Она не успевает даже вскрикнуть. Тонкое тело выгибается от боли, губы приоткрываются в беззвучном вопле, но не издают не звука. Потом она бессильно падает ему на руки.
   Он запускает пальцы ей в волосы, отгибает назад безвольную голову, заглядывая в побелевшее лицо. На ее губах виден свежий кровоподтек, сомкнутые золотистые ресницы слиплись стрелками, колечки волос прилипли к покрытому испариной лбу. Дыхание с трудом вырывается сквозь стиснутые зубы.
   В груди вдруг болезненно сжимается от непонятной муки и желания немедленно обнять ее - как можно крепче - и защитить, успокоить, утешить... Он резко встряхивает головой, пытаясь избавиться от наваждения, но непослушные руки дрожат, не могут нанести второй удар.
   Длинные ресницы вздрагивают и медленно поднимаются. Яркая изумрудная зелень с золотыми крапинками, глубокая, как бесконечные дебри ее родных лесов, излучает ощутимое тепло. Согревает до самого дна черной каменной пропасти, которая у него теперь вместо сердца. Тонкая рука с трудом тянется вверх, проводит по его волосам, глубоко зарывается в них.
   - Однажды... - ее голос, хриплый и срывающийся от боли, почти не слышен. Но эти едва различимые звуки обжигают нервы, как кислота. - Однажды ты вырвешься из этого ада. Ты сильный, ты сильнее, чем все они думают. Ты вырвешься, и тогда... - ее голос срывается на стон, и голова падает ему на руку.
   О чем она говорит?..
   Совершенно машинально он прижимает ее крепче, и его ладони помимо воли становятся ласковыми. Она тяжело дышит, не произнося ни слова, и с каждым вздохом жизнь вытекает из ее тела, как вода из расколотой вазы. И он чувствует каждую потерянную каплю так, будто ее высасывают из его собственных артерий
   Он пытается усмехнуться, но смех выходит больше похожим на рыдание. Слова срываются с губ сами собой:
   - Не уходи...
   Она собирает последние силы и резко вскидывает голову, больно вцепившись пальцами ему в волосы, притягивая его голову к своему лицу так, что кипящая гневом изумрудная зелень застилает весь умирающий мир.
   - Да, ты вырвешься, - беззвучно говорит она. - Но до тех пор...- ее голос неожиданно обретает силу и звон, слова вырываются сквозь свистящее дыхание, как удары бича. - Но до тех пор я не желаю знать тебя. Ни знать, ни видеть, ни слышать. Не ищи меня - не найдешь. И не зови - я не откликнусь. И звезды... - Ее голос неожиданно становится мягким и печальным. - Звезды больше не будут петь, мой лорд.
   Затуманенные болью изумрудные глаза медленно проясняются, и в них появляется то особое отрешенное выражение, которое бывает у умирающих.
   Она уходит. Ускользает от него.
   Неожиданная вспышка страха и гнева - то ли на себя, то ли на нее - скручивает оцепеневшее сердце. Боль туманит сознание - боль и непереносимая мерзость, которая волной поднимается со дна души, будто та пытается отторгнуть ее...
   Не помня себя, он стискивает ее плечи, яростно встряхивает их. Медно-каштановые волосы щекотной волной накрывают ладони. И они все еще пахнут тополями...
   - Ты не ускользнешь от меня так легко, слышишь?! Ты в моих руках, и ты умрешь только когда я захочу! Мне плевать на другие звезды, но тебя, моя непокорная, я оставлю себе!
   Ее отрешенный взгляд медленно обращается к нему и немного теплеет. Слабеющая рука неожиданно обвивает его шею, и мягкие губы касаются его губ, оставляя на них вкус крови. Она слегка отодвигается, влажно мерцающие зеленые глаза смотрят с непонятной нежностью и... состраданием?..
   - Звезды сделаны из огня, мой лорд. Их не удержишь в ладони.
   Прежде, чем он успевает ответить, она запрокидывает голову вверх, и ее лицо освещает странная торжествующая улыбка. На лбу медленно проявляется мерцающий знак Юпитера.
   В следующий миг слепящая дуга белого пламени пронзает ее насквозь, отбрасывая его прочь. Сквозь шквал электрического огня он видит, как ее тело мгновенно рассыпается мириадами изумрудных искр.
   Смерть, быстрая, как вспышка молнии.
   Последний дар Планеты Гроз своей хранительнице и принцессе.
   Секунду спустя на этом месте не остается ничего, кроме едва различимого остро-свежего запаха озона и еще более неуловимого горьковатого аромата только что распустившихся тополиных листьев. Но они быстро растворяются в удушливом дыме пожара.
   ...Кажется, потом он кричал, звал ее, проклинал и уговаривал вернуться. Затем волна тяжкой серой тишины оборвала все звуки.
   И в этой тишине ему предстояло прожить всю оставшуюся жизнь. Всю оставшуюся вечность.
   "Не зови меня - я не откликнусь"...
   Звезды больше не будут петь для него. Никогда.
  
   Ветер плачет, шурша обгорелой листвой.
  
   ... Она уже ждала его. Он сразу понял это, как только увидел ее.
   Она стояла спиной к нему, почти в самом центре пожара, и тот обнимал ее тело прозрачным покрывалом из оранжевого света. Алые блики танцевали в ее волосах, превращая их в огненный плащ. Ее руки были погружены в пламя, и оно ластилось к ней, как котенок.
   Он медленно приблизился к ней, но она не обернулась. Даже не пошевелилась
   - Мой лорд, - голос мягкий и бархатный, как алые пески ее планеты. - Вы не заставили себя ждать.
   Мужественна, как всегда. Страх ниже ее достоинства.
   Холодная улыбка слегка трогает его губы. Забавно будет приручить такой огонь.
   - Ты знаешь, зачем я здесь, воительница Марса. - Не вопрос, утверждение.
   Она небрежно поворачивает голову. В отсветах пламени видна грустная усмешка на лице.
   - Знаю.
   - Ты облегчаешь мне задачу, - его голос бесстрастно-холоден.
   - Разве? - Она резко оборачивается, черные волосы огненным крылом взлетают за ее спиной, поднимая веер оранжевых искр. Ее глаза на бледном лице напоминают два провала в ночь. - Ты здесь, чтобы убить меня, мой лорд, - она говорит тихо и спокойно.
   - Торопишь события, воительница, - в его ровном тоне не вздрагивает ни одна струнка.
   - Ничуть, - мягко улыбается она. - Ты забыл, кто я? Я знаю, что произойдет.
   - Тогда ты знаешь, что у тебя есть шанс остаться в живых.
   - В самом деле?
   Она подходит ближе, и ее огненный взгляд неожиданно лишает его самообладания. Глубокие знающие глаза, цвета уснувшей грозы затягивают в себя, как два бездонных озера. Спокойные. Обреченные.
   - У нас не осталось больше шансов в этом мире, мой лорд. Ни у меня... ни у тебя.
   - Твоя сила, похоже, лишила тебя разума, воительница, - он иронично усмехается. - У победителей есть все шансы.
   - Нет, - бесстрастно говорит она. - Победителей в этой войне не будет.
   Ее голос, ровный, глуховатый и отрешенный, почему-то мешает ему сосредоточиться. Он раздраженно встряхивает головой. Все это эмоции! Главное - ясный разум. Она - побежденная, он - победитель. Она враг. С врагами не вступают в переговоры, им диктуют условия.
   Или уничтожают.
   - Я пришел забрать тебя с собой, принцесса, - бесстрастно говорит он. - В мои интересы входит, чтобы ты осталась жива.
   На ее лице не отражается ни одной эмоции. Только тени пожара танцуют на бледной коже.
   - Сожалею, мой лорд, но я не пойду с тобой, - мягко отвечает она. - Я не стану служить тьме. Даже ради тебя не стану.
   - Это был не вопрос, воительница, - его голос холоден и сух, как остывший пепел. - Твое мнение не имеет значения.
   В ее взгляде медленно сгущаются лиловые тени.
   - Я не скажу "да" Металлии.
   Он приближается к ней вплотную. Ледяные бирюзовые глаза равнодушны и отстраненны.
   - Есть много способов заставить сказать "да", воительница.
   Ослепительно-гневная улыбка огненным цветком распускается на ее губах.
   - Попробуй... если сможешь.
   Он холодно усмехается. И без всякого предупреждения бьет в ее сознание ментальной волной. Моментально пылающий вихрь обжигает его собственный мозг. Ее воля, неистовая, непреклонная... нежная. Да, нежная и яростная, пламенная, как ее стихия.
   Пламя пожара. Тепло свечи.
   Тепло...
   Тепло медленно проникает в сердце, ледяная корка покрывается сетью невидимых трещин. Яркое алое пламя разбегается по венам, словно в них снова течет настоящая кровь.
   Тепло просачивается до самого дна души...
   "Вспомни".
   Эти глаза...
   Бездонные, как грозовое небо, мерцающие, зовущие глаза. Он вот-вот доберется до них, вот-вот вспомнит...
   Рей... Ее зовут Рейа...
   Боль.
   Жгучая, ледяная, внезапная, как удар бича, она рассекает сознание беспощадным приказом чужой воли.
   "Ты мой".
   ...Один бесконечно мучительный миг сердце еще балансирует на лезвии нестерпимой пытки, потом сдается и гаснет. Мертвенный холод, быстро ставший привычным, опять сковывает тело. Бирюзовые глаза вновь приобретают равнодушно-жесткое выражение.
   Она опасна. Едва не подчинила его.
   Быстро, не давая ей опомниться, он набрасывает на нее ментальный аркан и подтаскивает к себе. Она не сопротивляется. Будто не замечает его.
   - Очень умно, прорицательница. - Невидимые путы стискивают ее тело так, что она не может пошевелиться. - Ты едва не одолела меня.
   Она поднимает голову, иссиня-черные волосы атласной волной падают за спину. Медленно размыкает ресницы.
   И ее взгляд впивается ему в душу, как огненная стрела.
   Странно-спокойные, отрешенные глаза смотрят мимо него - в те дали, куда ей скоро предстоит уйти. Бледные до голубизны губы вздрагивают, растягиваясь в горько-нежной улыбке.
   - Глаза цвета неба, приносящего дождь, - тихо и устало говорит она. - Глаза, приносящие смерть. - Ее ресницы на миг опускаются. - Делай то, зачем ты пришел.
   Невидимая рука стискивает внутренности, выворачивая их наизнанку. Мучительная судорога, почти агония скручивает тело, сухой горечью сжимает горло, подступает к глазам прозрачной жгучей волной...
   И застывает.
   Демоны не могут плакать.
   - Ты сама виновата, воительница Марса, - он словно со стороны слышит собственный голос, сдавленный, мертвый. - У тебя был шанс спасти себя. Ты его не использовала.
   - У тебя тоже был шанс спасти себя, - все так же отстраненно говорит она. - И ты тоже его не использовал, ... Джед.
   Ее голос спотыкается на его имени, и в нем на миг вспыхивают горячие и нежные нотки. Только на миг.
   Он медленно материализует в ладони небольшой кинжал. Зеркально отполированная сталь отражает красные блики пожара.
   - Я сделаю это быстро, - он говорит почти мягко. - Ты не будешь страдать. Ты заслуживаешь это. - Отточенное лезвие легко, почти ласкаясь, плашмя проводит по ее горлу.
   Отрешенно-тяжелый аметистовый взгляд медленно фокусируется на его лице. Она с трудом размыкает губы:
   - Придет время, когда ты вернешься из тени, - ее голос бархатисто вибрирует, странным болезненным эхом отдаваясь в сердце. - И да поможет тебе Небо, когда ты вспомнишь то, что сделал.
   О чем она говорит? Снова хочет заколдовать его, лишить воли?
   Его рука слегка нажимает на лезвие, по белой коже бежит тонкая алая струйка. Она даже не вздрагивает. Не издает ни вздоха, ни вскрика. Только смотрит. Пристально, спокойно смотрит невозможно глубокими, всевидящими своими глазами, на дне которых медленно гаснет пламя.
   Смотрит все время, пока блестящая сталь аккуратно скользит по ее горлу, распарывая кожу и вскрывая артерии. Белый шелк матроски на ее груди становится ярко-алым.
   И вся вытекающая из ее тела жизнь, кажется, собирается в ее глазах, превращая их в два огненных озера. Нестерпимо горячих. Выжигающих на душе нестираемое клеймо. Причиняющих непереносимую муку.
   Он чувствует каждый удар ее останавливающегося сердца, каждый толчок крови, окрашивающей красным ее кожу. Чувствует так, будто это не она умирает на его руках, а наоборот...
   Умирает он.
   Это его сердце сейчас замедляет удары, это его горло, располосованное сталью, горит огнем, это его грудь конвульсивно сжимается, вбирая последние глотки горького воздуха...
   Это его жизнь уходит от него сейчас, истекает кровью, лежа на его руках.
   Она уходит.
   Ее больше не будет.
   НЕТ!!
   Вспышка дикой бесконтрольной паники накрывает его так внезапно, что темнеет в глазах.
   - Нет. Не надо. Дыши... Дыши, пожалуйста... - он сам не понимает сейчас, что говорит. Бессознательный ужас ледяной волной затапливает сознание. Он порывисто прижимает ее к себе, пряча лицо в пряно пахнущих волосах, пытаясь ладонью зажать рану, остановить текущую кровь.
   Тонкие холодные пальцы ложатся на его руку.
   - Поздно... мой нежный... Слишком поздно...
   Аметистовые глаза улыбаются ему сквозь пепельную пелену боли, потом медленно темнеют...
   И гаснут.
   ... Еще несколько мгновений он крепко сжимает ее в объятиях, зарывшись лицом в теплые мягкие волосы. Еще несколько мгновений представляет, что она жива.
   Еще несколько мгновений.
   Последних мгновений, когда он чувствует себя живым.
   Чувствует нежность и гладкость ее щеки. Мягкость холодеющих губ, еще хранящих привкус яблока. Запах гвоздики, исходящий от волос.
   Потом она исчезает в вихре алого искрящегося огня. Он волной взмывает в небо, на несколько секунд пробивая в тяжелых дымных облаках брешь, в которой виден лоскуток ночного неба. И в нем - яркая звезда цвета пламени.
   Планета Огня забрала свою принцессу.
   Забрала его жизнь.
   И он с безжалостной ясностью понимает, что все, что будет потом, жизнью уже не будет. Только - игрой в жизнь. В существование.
   И только теперь из его груди вырывается дикий бесслезный крик. Вопль ничем не утолимого страдания.
   И только ровный гул мертвого огня отвечает ему.
  
   И ветер оплакивает того, кто больше не может плакать.
  
   ... Ее тонкую фигурку он сразу отличил от окружающих ее теней. Даже в яростном котле битвы она двигалась изящно и плавно, будто скользила над землей. В каждом ее движении сплетались грация и спокойная сосредоточенность, словно она сейчас находилась в бальном зале... или в своей любимой библиотеке.
   Такая нежная. Как фея.
   Холодная змеиная усмешка заползает нnbsp; - В самом деле?
а его губы.
   Она будет его собственной феей. Только для него одного.
   Он бесшумно спрыгивает на камни позади нее, презрительно-скучающим взмахом руки стирает демонов. Этот мусор!.. Вечно болтается под ногами...
   Она оборачивается за секунду до того, как его нога касается земли, будто почувствовав его присутствие.
   - Зой? - в огромных бархатно-синих глазах отражаются настороженность и вопрос.
   Он молча и жадно рассматривает ее.
   Как она хороша!
   Горячий воздух шевелит ее волосы, и они напоминают туманное темно-голубое облако. Нежная кожа светится изнутри, как дорогой фарфор. Тонкие темные прядки на висках слегка завиваются. И ему вдруг невероятно хочется прикоснуться к ним, почувствовать, как они шелковисто прильнут к его пальцам. А потом погладить мягкую сладко пахнущую кожу за ушком, ласково пощекотать ее. Тогда она тихонько рассмеется - звонко, как маленький хрустальный колокольчик...
   ...Он резко встряхивает головой. И что это на него нашло?! Его глаза сужаются от злости, как у кошки.
   - Не меня поджидаешь, воительница Меркурия?
   Она не отвечает. Только молча смотрит на него своими огромными глазами, мягкими и проницательными одновременно. Глазами, от которых становится так неловко и неспокойно где-то в груди...
   Потом она подходит ближе. На ее губах мелькает грустная улыбка.
   - Кто бы мог подумать... что нам с тобой суждено будет увидеться вот так, Рыжик.
   Ласковое имя отзывается в сердце острым горячим уколом. Он и сам не может понять, что это - боль или нежность. Рука поднимается сама собой, чтобы коснуться ее...
   Жгучая ледяная волна поднимается изнутри, режет глаза. Он словно со стороны видит, как его ладонь резко и коротко замахивается... и наотмашь бьет ее по щеке так, что ее голова дергается, и на шее натягиваются голубые вены.
   - Для тебя - Лорд Зойсайт, воительница Меркурия, - слышит он свой собственный, злобно дрожащий от оскорбленной гордости голос.
   Она медленно оборачивается, аккуратно убирает волосы со лба. На тонкой коже видны красные саднящие следы его удара, и при их виде ему почему-то становится нестерпимо гадко и больно. Потом он встречается взглядом с ее глазами, и боль превращается в ужас.
   Бархатно-синие переливчатые родники темнеют и подергиваются прозрачной пленкой льда. Спокойные, глубокие, отрешенные.
   Чужие.
   Она не может, не должна смотреть на него так!
   Потому, что он не вынесет этого.
   - Зачем ты пришел? - ее тон изменился так же, как и взгляд. Сухой и безжизненный, как шелест бумаги.
   - За тобой, моя воительница, - с издевкой улыбается он.
   - Больше не твоя, - в прохладном голосе сквозит странная грусть.
   - Будешь моя, если пойдешь со мной.
   - Нет.
   Одно слово, короткое и острое, как дротик.
   - Здесь ничего для тебя не осталось, - он говорит торопливо и гневно. - Этому миру конец. Вам всем конец. А тебя я заберу с собой.
   Она молча отворачивается и смотрит на зарево далекого пожара. Смотрит своими странными отрешенными глазами, в которых отражаются блики огня.
   - Ты прав, здесь ничего не осталось, - все так же спокойно говорит она. - Не осталось ни для меня... ни для тебя. - Она оборачивается, и горькая сухая усмешка касается ее губ. - Я не пойду с вами, Лорд Зойсайт.
   Ее голос и взгляд бьют, как пощечина. Вспышка ярости затапливает его сознание, и он атакует прежде, чем успевает подумать.
   Волна смертоносного пламени мчится вперед... и разбивается вдребезги об стену из ледяного хрусталя. Реакция воительницы Меркурия безупречна, несмотря ни на что.
   Еще через секунду стеклянно поблескивающий щит рассыпается веером колючих искр и на несколько мгновений полностью ослепляет его, швыряя на камни.
   ...Первое, что он ощущает, приходя в себя - невесомая ладонь, скользящая по лбу, перебирающая волосы. Тихий шепот:
   - Прости... Я не хочу сражаться с тобой.
   Эти слова почему-то отзываются внутри странной тянущей болью. Но он тотчас же одергивает себя.
   Это враг. Врагам верить нельзя. Лучшее средство против них - коварство.
   Не открывая глаз, он скользит ладонью по ласкающей руке к сгибу локтя, где под кожей упруго бьется вена, ведущая к сердцу. Это левая рука? Тем лучше.
   Он осторожно сжимает мягкую кожу, внутренне удивляясь ее нежности, больше приличествующей руке придворной дамы, а не грозной воительницы.
   Но сегодня нежность не спасет ее.
   Он резко открывает яростные глаза, и впивается пальцами в тонкую руку, посылая вверх по вене смертоносный огненный удар.
   В едком, как кислота, водовороте пламени на миг тонет все окружающее. Он успевает заметить только искаженное от боли лицо и удивленный взгляд, в котором нет ни гнева, ни ненависти. Потом слышит звук падающего тела.
   И непонятное чувство непоправимого пробирается в душу.
   Он где-то ошибся. Что-то сделал не так. Что?..
   Он склоняется над бесчувственным телом врага - врага? - и прислушивается к прерывистому хриплому дыханию. Концы мягких волос опалены, на светлой коже резко выделяются пятна ожогов. Воротник матроски уцелел, почти не тронутый огнем, а ниже...
   Он тяжело сглатывает и стискивает зубы, чтобы удержать крик ужаса.
   Почему так больно? Почему, почему, ПОЧЕМУ?!!
   Осторожно, непонятно почему боясь причинить ей еще больше мучений, он поднимает ее и укладывает себе на колени. Он очень старается не смотреть на страшную обгоревшую рану в левой стороне ее груди. Но не смотреть тоже оказывается невозможно...
   Левые плечо и рука превратились в сплошное кровавое месиво, а то, что осталось от матроски, насквозь пропиталось красным. Она лежит на его коленях безвольно, как разбитая фарфоровая кукла.
   Фея с вырванными крыльями.
   Дрожащими руками он убирает обгоревшие волосы со лба, стараясь не касаться кожи. Влажный, всхлипывающий звук ее дыхания причиняет ему почти физическую боль, будто каждый вздох распарывает сердце. Словно со стороны он слышит собственный умоляющий голос:
   - Я не хотел... Не надо... Ну пожалуйста, не надо...
   Он и сам не знает, кого просит и о чем. Знает только, что у него нет сил вынести это еще хотя бы минуту...
   Она медленно открывает глаза. Странно ясные и спокойные на искаженном страданием лице.
   - За...чем?..
   Ее голос даже не хрипит - беззвучно шелестит, и этот шелест кислотой обжигает душу. В нем нет ярости, нет даже укора - только удивление.
   - Зачем ты... Я же... не нападала... на тебя...
   К горлу подкатывает ледяной комок - тошнотворная смесь из ужаса, отвращения и подступающей пустоты. Он каждой клеткой тела чувствует, что что-то рушится сейчас, безвозвратно уходит... но не может понять - что.
   И не знает, что ответить ей.
   Она закрывает глаза, и прозрачная капля скатывается по обожженной коже.
   - Что же... ты... сделал... с собой... - она глубоко, со стоном вздыхает и заходится в кашле. Побелевшие губы окрашиваются кровью. - Что же... ты сделал... с нами... родной мой...
   Это ласковое слово наносит ему последний удар. Что-то внутри него со звоном ломается, и он, бесслезно всхлипывая, сжимает ее в объятиях, пытаясь удержать гаснущую жизнь. Его трясет так, будто это его собственная кожа покрыта ожогами.
   - Все будет хорошо... Я возьму тебя с собой, и все будет хорошо... - он нервно глотает слова и понимает, что говорит неправду. - Ты будешь жить...
   - Я... не приму... ничего... от Металлии...
   Он зарывается лицом в пахнущие дымом волосы.
   - Пожалуйста, пойдем со мной! Пожалуйста...
   - Нет.
   Она разбита вдребезги, но не сломлена. Чистейший хрусталь останется чистейшим, даже превращаясь в осколки.
   - Ты же убиваешь себя... - его трясет уже по-настоящему, так, что судорога мешает дышать.
   - Не я.
   Ее потемневшие глаза становятся все более глубокими и отрешенными, нить за нитью обрывая связи с миром, который она покидает. Усталый взгляд с трудом фокусируется на его лице.
   - Дай мне уйти, Зой. - Ее голос звучит странно ровно и отрешенно, как будто она перешла ту границу, за которой боль перестала для нее существовать.
   Его тоска, паника и беспомощность прорываются вспышкой слепой ярости.
   - Хочешь уйти? Так уходи! Убирайся!! Ты не нужна мне! Мне никто не нужен, ты поняла?!
   Его ладонь сжимает ей горло, и поток темной энергии мгновенно парализует прерывающееся дыхание. Зрачки синих глаз расширяются до черноты, отпуская душу на волю. Ее губы еще силятся улыбнуться, и с последним вздохом с них слетает:
   - До... встречи...
   И ее тело рассыпается в его руках облаком прохладных голубых искр. В наступившей пронзительной тишине тает еле слышный вздох облегчения, и лучистые огоньки стремительно уносятся в небо, спеша присоединиться к подругам, которые уже ждут там, по ту сторону боли и смерти.
   А его больше никто не ждет. Никто.
   Вопль протеста и муки помимо воли вырывается из его горла.
   - Уходи! Уходи и не возвращайся! Ты не нужна мне, слышишь?! Не хочу больше видеть тебя!!
   Небо молчит. Тяжко, укоряюще, безнадежно.
   - Ну почему?!!! Зачем?! Зачем ты ушла от меня?! Я ненавижу тебя! Я не... не могу без тебя... - Он сжимается в комок и содрогается в сухих беззвучных рыданиях.
   Небо молчит.
   - Почему ты ушла?.. Ну почему?!.. Ты нужна мне... Ты очень нужна мне, слышишь?..
   Он запрокидывает лицо к багровым облакам.
   - ТЫ НУЖНА МНЕ!!!
   Небо молчит.
   Он роняет голову на колени, и, скорчившись, зарывается пальцами в остывший пепел.
   Небо над ним молчит. Тяжелое, темное небо, оскверненное смертью, затянутое дымом сожженных надежд.
  
   И ветер умолкает вслед за ним.
   Ему нечего сказать тому, кто убил свою душу.
  
   ... Они ушли.
   Певучие имена, грациозные тонкие руки, обманчиво хрупкие ладони, с легкостью укрощающие силу стихий. Чистые глаза, яркие, смеющиеся и... мудрые. Улыбчивые губы. Горячие сердца, нежные, любящие - любящие, несмотря ни на что.
   Четыре принцессы погибших планет. Девочки, ставшие воинами на семнадцатом году жизни. Девочки, едва успевшие пригубить сладкое вино своей юности.
   Девочки, которые ушли из жизни, не склонив головы и не прекращая верить.
   Ушли - так, как и жили.
   Ушли непобежденными.
  
   ... И они тоже умерли вместе с ними - четверо когда-то сильнейших воинов Терры, а теперь - четыре тени, потерявшие себя. Коршуны с подрезанными крыльями, пойманные в клетку собственной гордости. Птицы, которым больше не подняться к небу. Небо отвернулось от них.
   Победители, ставшие побежденными.
   ... А потом была волна радужного огня, накрывшего мертвую планету со скоростью вздоха. Был свет, не дающий теней, и для этого света не существовало преград, он выжигал, растворял, испепелял...
   И разбитые камни прозрачно светились в розовом мареве, и дико, яростно кричала Темная Королева, и неистово выл Металлия, из чьих когтей в последний миг ускользнула вожделенная жертва.
   ...И уже исчезая в этом пылающем свете, они надеялись только на одно, и одного только желали - умереть.
   Но смерти не было. Была бесконечная свинцовая хмарь, и серое небо из камня, и бесшумно скользящие тени с мертвыми, тускло светящимися глазами. И сами они были одними из этих теней, и холод давно уже проник им до самого сердца, а сердце давно уже не билось.
   И время тянулось глотками горького пепла - в серой мгле не было ни дней, ни ночей. Не было ничего, кроме льда, пустоты и ненависти.
   ...А потом снова были сражения. И безумие, и страх, и ярость.
   И тонкие, изящные девичьи фигурки, чье присутствие странно тревожило, вызывая образы, непонятной болью скользящие по краю памяти.
   И черная бархатная тень, бесшумно парящая в ночи, и печально-неистовые синие глаза в прорезях маски. Беспощадно знакомые глаза. Ни у одного из четверых не поднялась рука в открытом бою нанести этому врагу смертельный удар.
   ...А потом была смерть. Их собственная, одного за другим. Такая долгожданная смерть, которая пришла так поздно, что даже не принесла облегчения. Только усталость.
   И был последний полет сквозь пустоту, и две колонны Предела Теней, и последняя, беспощадная ясность разума и памяти, когда каждый из них увидел все, что сделал. И каждый из них вынес самому себе один и тот же приговор.
   "Виновен".
  
   ... Алое марево погасло, и только теперь Плутон нашла в себе силы открыть глаза. Эти несколько минут тянулись так долго, что ей показалось, будто она постарела на несколько тысячелетий.
   Очень нелегких тысячелетий.
   Она знала по собственному опыту, как безжалостна бывает память. И это при том, что за ее плечами не было ни предательства, ни убитых друзей. Все равно ей было больно.
   И она могла только догадываться, что творилось сейчас с этими четырьмя.
   Они стояли неподвижно, как каменные статуи. Казалось, даже не дышали. Не открывали глаз, не разжимали стиснутых губ. На серых помертвевших лицах не отражалось ни одной эмоции.
   Они все еще были воинами. Все еще не утратили силы и мужества - даже перед лицом собственных демонов. Но Воин Времени знала, какие бури стонут и мечутся сейчас под запертой наглухо стальной стеной их самообладания.
   Секунды текли. И была тишина. Такая полная, что казалась тишиной смерти. И четыре застывших фигуры тоже казались мертвыми. Сецуна не знала, что им сказать, чем разбить молчание...
   ...Тонкий стеклянный звон встряхнул вязкое безмолвие. Будто просыпали горсть хрустальных колокольчиков. Это Воительница Теней слегка наклонила свой зеркальный клинок так, чтобы он - как бы случайно - задел каменную опору Врат Времени. Умница Хоти...
   Этот чистый едва слышный звук словно пробил плотину. В тишине раздался долгий вздох, больше похожий на рыдание, и Четвертый Лорд Терры буквально рухнул на колени. Его трясло. Руки судорожно стиснули грудь, будто пытаясь удержать крик.
   Кунсайт медленно поднял голову. Густые прямые волосы, спадающие ему на плечи, впервые казались не светлыми, а седыми. Он с трудом разлепил влажные ресницы, и Плутон пошатнулась, как от удара.
   Его глаза были абсолютно белыми от боли, и отчаяние металось в обезумевшем взгляде, как птица с переломанными крыльями. Мгновение - и все подернулось тусклой ледяной пленкой, скрывая любой намек на хоть какое-то чувство.
   - Да... - его голос сорвался и упал вниз окровавленным осколком стекла. - Да... им было больно. - Он резко, со стоном выдохнул, и его губы свело судорогой беззвучного крика.
   - Теперь я понимаю, почему она не хотела видеть меня...- неестественно спокойно произнес Нефрит. Его взгляд был мертвым и серым, как зола. - Берилл была права. Мы остались на пепелище. Здесь больше ничего для нас нет. Ничего и нигде.
   - Неправда. - Хрустальный голос Воина Теней на миг прогнал агонию, разлитую в пространстве. - Неправда. У вас есть родина. Есть друзья. Есть любимые.
   До этого момента молчавший Джедайт открыл потускневшие глаза. Он с трудом разжал стиснутый кулак - ногти глубоко вонзились в ладонь - и остановившимся взглядом смотрел на красные капли, стекающие по пальцам. Его губы с трудом разошлись в горькой усмешке.
   - Родина, которую мы предали. Друзья, против которых сражались. Любимые, которых мы...- у него вырвался звук, похожий на рыдание. Но глаза остались сухими и мертвыми.
   Сецуна глубоко и длинно вздохнула. Метод шоковой терапии был одним из ее наименее любимых. Но если это единственный выход...
   Будь неладен этот Хронос со своей справедливостью!!!..
   - Любимые, которых вы убили? - ее слова рассекли тишину клинком палача. Все вздрогнули, как от удара, даже Сатурн. Но Сецуна не опустила пылающих глаз.
   - Да, вы убили их, - намеренно жестким тоном продолжила она. Каждое ее слово было подобно безжалостно острому лезвию, вскрывающему воспаленные раны, выпускающему наружу застарелую боль. - Да, вы добровольно продали Металлии свою душу. Да, вы были слишком самоуверенны и горды - но вы никогда не были бесчестны. Вы сделали то, что сделали, потому что хотели спасти, что еще было можно. Вы совершили роковую ошибку, которая стоила дорого всем нам. Но вы заплатили за нее. Заплатили больше других. Вы уже наказаны.
   - Никакого наказания недостаточно за это, леди Хранительница, - голос Первого Лорда напоминал осыпающийся песок. - Нам нет прощения.
   - Не вам судить, - тихо сказала Хотару.
   - Нам, - твердо возразил Нефрит. - Такое нельзя простить. И забыть нельзя.
   Воительница Сатурна подняла бездонные глаза.
   - Если бы ваши возлюбленные были бы на вашем месте и совершили предательство, вы никогда не простили бы их? Вы бы их осудили?
   Глухая тишина накрыла всех.
   - Нет, - беззвучно ответил Кунсайт. Его голос вдруг задрожал, утратив обычную бесстрастность. - Зная все причины... или даже не зная ничего... Мы никогда не осудили бы их.
   - Даже если бы вам пришлось бы принять смерть от их руки? - Сатурн беспощадно шла до конца.
   - Да, - Третий Лорд улыбнулся неожиданно нежно. - Да, и тогда тоже. Что значит эта смерть, в конце-то концов...
   - Так почему вы думаете, что ваши принцессы окажутся слабее вас?
   - Они не слабее, - Нефрит попытался усмехнуться, но из горла вырвалось нечто, больше похожее на рыдание. - О, они намного сильнее нас. Они улыбались, когда им было больно. Когда их мир умирал на их глазах. Когда умирали они сами. Они улыбались...
   - Все закончилось, - мягко прервала его Плутон. - Они вернулись. Они живы. Они снова надеются, строят планы, мечтают о счастье. У них снова началась юность. - Она обвела четверых внимательными вишневыми глазами. - Земля жива. Все вернулись, милорды. В том числе и вы.
   - Нет, - Джедайт непреклонно закрыл глаза. - У нас нет права.
   - Мы... убийцы... - сквозь стиснутые зубы выдохнул Зойсайт. Его тело по-прежнему содрогалось, как от озноба. - Они были правы - те голоса в огне. Мы убийцы и предатели...
   Он стиснул лоб рукой, словно его голова раскалывалась от боли. Нефрит тихо опустился рядом с ним и обнял за плечи. Лорд Огня вздрогнул и хотел отшатнуться, но руки товарища крепко держали его.
   - Т...ты не понимаешь, что ли?! - выкрикнул он. - Я дважды предатель! Ты помнишь, что я сделал тебе?..
   - Не надо, Зой, - тихо, но твердо ответил тот. - Не надо.
   Первый Лорд Терры поднял на собеседниц потемневшие глаза. Их выражение было непреклонным и... странно печальным.
   - Все ваши слова мудры и справедливы, леди, - медленно, словно через силу, выговорил он. - Нет ничего, что нельзя было бы простить тем, кого любишь. Но, - его взгляд сверкнул чистейшим гневным льдом, - ...но есть то, что нельзя простить самому себе. Никогда.
   - Да. - Голос Воина Теней отдался в пространстве стеклянным звоном. - У каждого - у каждой из нас есть то, что мы никогда себе не простим. Но мы не можем позволить себе роскошь упиваться ненавистью и жалостью к себе. Мы нужны в этом мире.
   - Мы не судьи, - согласно кивнула Воительница Времени. - Мы не выносим приговоров - никому. Мы сражаемся и защищаем. Мы делаем то, что можем. А если нам случится упасть - а нам случается, ибо мы тоже не совершенны - мы не можем позволить себе сойти с дороги. Наше место занять некому.
   - Мы не безвинны, - тихо добавила Сатурн. - Одна лишь принцесса абсолютно чиста, и именно поэтому мы так бережем ее. Но все остальные - каждый из нас - несет темноту за плечами. Это навсегда останется с нами. Наша боль всегда останется с нами. Но мир, который мы любим, не должен страдать из-за этого.
   - Это справедливо, - голос Джедайта прозвучал неожиданно устало. - Но мы этому миру больше не нужны.
   Хотару вдруг улыбнулась странно задумчивой улыбкой.
   - Милорды, - мягко спросила она. - А если на миг забыть все произошедшее... Ну, если представить... Ответьте честно - вы хотите вернуться?
   Ответом ей были четыре вспыхнувших взгляда, в которых заметалась неистовая, отчаянная, почти безумная жажда.
   Воин Теней понимающе склонила голову. Конечно, они хотят. До разрыва души, до боли, до помешательства - хотят. Но их честь запрещает им надеяться.
   - Вы неправы в одном, - сказала она. - Вы очень нужны этому миру. Вы нужны Земле.
   - Мы не можем вернуться, леди, - Второй Лорд говорил странно безжизненным тоном, скрывавшим его напряжение. - Мы не можем вернуться на Землю, которую предали.
   - Вы хотели спасти ее, - тихо возразила Сецуна.
   - Но не спасли.
   Воительница Времени устало опустила голову. Нет, ну откуда в них столько упрямства? Они столько прошли, чтобы споткнуться в самом конце пути!
   Сатурн внимательно оглядела своих понурых собеседников и решительно выступила вперед.
   - Вы помните, как мы проходили через Врата Теней? - негромко спросила она.
   Четыре пары горящих глаз были ей ответом. Да, такое не забывается.
   - Вы помните слова Потерявшей Имя? Когда она говорила, что у вас нет здесь будущего?
   По лицам лордов прошла судорога боли и гнева.
   - И вы хотите, чтобы эти слова оказались правдой? Вы позволите ей победить?
   Ее слова заставили тишину пронзительно зазвенеть от смеси ярости и надежды.
   - Лорд Нефрит, вы сказали, что если у вас будет хотя бы доля шанса, вы используете ее. Лорд Кунсайт, вы сказали, что если шанса не будет, вы создадите его сами. Так чего же стоили ваши слова?
   - Они стоили жизни наших принцесс, - Джедайт резко закрыл заблестевшие глаза.
   Плутон вздохнула.
   - А ведь именно ради них наша королева попросила Хроноса разрешить вам вернуться, - глухо сказала она.
   - Леди Селена?.. - потрясено выдохнул Кунсайт. - Леди Селена настояла на нашем возвращении?
   Воительницы синхронно кивнули.
   - Почему? - тихо спросил Нефрит. Он помог Зою подняться и все еще поддерживал его за плечо. - Я догадываюсь, но... ответьте, почему?
   - Светлейшая отдала жизнь, чтобы у нас был шанс начать все сначала и стать счастливыми, - медленно ответила Плутон. Она обвела собеседников огненными глазами и с нажимом добавила: - У всех нас.
   - Мы утратили право на это, леди, - Четвертый Лорд, наконец, пришел в себя настолько, что смог говорить.
   - Вы братья Эндимиона, - резко сказала Воительница Времени. - Вы возлюбленные наших младших сестер. Вы часть нашего будущего. Вы одни из нас.
   - Были... - почти беззвучно прошелестел Зой.
   Хотару подняла длинные ресницы.
   - Сейлор-воинам даровано право любить, - медленно сказала она. - Но только один раз. Отдав свое сердце, они уже не забирают его обратно. Никогда. Что бы ни случилось.
   Странная, теплая тишина была ей ответом. Тишина невыплаканных слез. Слов, когда-то недосказанных до конца.
   - Они... помнят? - непривычно хриплым голосом спросил Кунсайт. - Помнят... ту битву?
   - Да, - помолчав, ответила Сатурн.
   - Эти воспоминания не причиняют им боли, - мягко добавила Сецуна. - Они похожи на далекие сны.
   - Скорее на кошмары, - беззвучно прошептал все еще бледный Зойсайт.
   - Они помнят не только боль, - улыбнулась Воин Теней. - Разве в вашем прошлом было только это?
   - Нет, - глаза Второго Лорда вновь стали бархатно-синими. Ласковыми. - Там было счастье. Радость.
   - Были мечты, - добавил Зой.
   - Тепло и нежность, - прошептал Джедайт.
   - Там была жизнь, - тихо сказал Кунсайт. Его глаза были закрыты. - Жизнь, которую мы разрушили. Которую отняли у них.
   - Так верните ее им! - воскликнула Плутон. - Вы воины - идите и сразитесь с этими призраками! Без вас Эндимион похож на собственную тень. Только принцесса держит его сердце в этом мире.
   Бездонные глаза Хотару вдруг странно заблестели.
   - Наши младшие сестры несчастны, - тихо сказала она. - Они живут только половиной души. Их раны незаметны, но они все еще болят. Вы нужны им. Вы часть их мира. - Она обвела собеседников глубоким всевидящим взглядом. - Вы часть нашего мира. Пожалуйста, вернитесь.
   - Вы... просите нас о помощи? - голос Третьего Лорда вдруг сорвался. - Просите... предателей?
   - Нет! - гневно отрезала Плутон. - Мы просим о помощи воинов, которые когда-то сражались вместе с нами. Которые любили... и любят наших сестер. - Ее глаза полыхнули теплым рубиновым огнем. - Мы просим о помощи наших друзей, - тихо сказала она.
   Четверо древних воинов Терры стояли молча, опустив лица. Потом Первый Лорд выступил вперед.
   - Мы были еще и вашими врагами, - глухо сказал он. Его глаза блестели ярче обычного. - Мы уже предали однажды. Мы ступили на сторону Тьмы. - Он на секунду опустил ресницы, пряча эмоции. - Как вы можете доверять нам? Как сможете забыть то, что было?
   Воин Времени грустно усмехнулась.
   - Мы не умеем забывать. И вы - не умеете тоже. Но... - ее усмешка вдруг превратилась в светлую улыбку, - ...но наша принцесса научила нас прощать. Она кого хочешь научит. И потом - именно потому, что вы были в плену у Тьмы, - она подчеркнула эти слова, - именно поэтому вы никогда больше не поддадитесь ей. Разве не так?
   Четыре пары глаз полыхнули молчаливой яростью обнаженного клинка.
   - Так, - со странной жесткостью сказал Зой. - Никогда больше. Лучше смерть.
   - Лучше - жизнь, - тихо сказала Хотару.
   Все помолчали. Слишком много воспоминаний витало вокруг. Слишком много похороненных надежд, которые вдруг ожили.
   - Итак, - заговорила наконец Сецуна. - Вы идете? Я открываю Врата.
   Нефрит поднял голову, вынырнув из раздумий.
   - Это будет нелегко, - медленно сказал он. - Встретить прошлое лицом к лицу.
   - Заслужить место в настоящем, - добавил Джедайт. - И завоевать будущее. Да, это будет нелегко...
   - Но когда это нас останавливало?.. - на бледном лице Зоя мелькнула тень прежней бесшабашной усмешки.
   Кунсайт открыл потемневшие глаза.
   - Каковы будут условия, леди? - ровным голосом спросил он.
   - Условия? - подняла бровь Сецуна.
   - Я знаю Хроноса, - Первый Лорд невесело усмехнулся. - Он никогда ничего не делает просто из милосердия. Так каковы его условия?
   Воительница Времени вздохнула.
   - Оно только одно. Все, что вы сейчас вспомнили, навсегда останется с вами. Каждая минута, каждый вздох. Каждый крик. Каждая капля крови. Звуки. Запахи. Боль. Вы будете помнить это всегда - так, будто это случилось вчера. Вот условия Хроноса.
   Молчание было свинцово-тяжелым, как плита могильного склепа. Суровое. Ледяное.
   - Это справедливо, - Кунсайт склонил голову. - Я и сам не позволил бы себе больше ничего забыть. Ни единой секунды.
   Остальные трое согласно кивнули.
   - Мы принимаем это, - сказал Джедайт.
   - Будет больно, - сочувственно произнесла Хотару.
   - Не огорчайтесь за нас, моя маленькая леди, - мягко улыбнулся Нефрит. - Боль лучше забвения. Это мы теперь точно знаем. И потом - это ничтожно малая цена за надежду.
   - И мы с радостью заплатим ее, - кивнул Зой. Его губы уже почти не дрожали, но в глазах еще застыли темные тени.
   Воительница Времени молча подошла к Вратам и легко ударила жезлом по створкам. Раздался гулкий золотистый звон, и из внезапно распахнувшегося проема хлынул поток теплого медового света.
   - Идите, - она улыбнулась. - Иллюзион ждет. Оттуда вы вернетесь домой.
   - Спасибо вам, леди, - Нефрит поклонился, говоря за всех. - Мы никогда не забудем того, что вы для нас сделали.
   - Каждый из нас сделал бы то же для остальных, - тихо ответила Хотару. - И вы знаете это. Благодарить незачем.
   Они, все четверо, подошли к заветному порогу. Оттуда, с другой стороны лился теплый золотой свет. Оттуда пахло летом и солнцем. Там шелестел ветер... или это были струи фонтана?.. Там была жизнь. В одном лишь шаге от них...
   Страшно поверить.
   Четыре фигуры замерли на пороге, не решаясь сделать этот последний шаг, который - они понимали это - изменит все.
   Сатурн улыбнулась и подошла ближе.
   - Идите! - звонко сказала она. - Идите и верните все, что потеряли. Все, что у вас отняли когда-то. Вы воины - так сражайтесь и побеждайте!
   Зеленые глаза Зойсайта посветлели, и тени исчезли из них. Джедайт смотрел ясно и остро, будто готовился решать сложную логическую задачу. Во взгляде Нефрита проступила задумчивая бархатистая мягкость.
   А на губах Первого Лорда промелькнула странно беззаботная улыбка, вдруг сделавшая его лицо совсем юным, мальчишеским. Он тряхнул головой, отбрасывая за спину копну снежно-серебряных волос, и решительно шагнул вперед. За ним последовали остальные.
   Еще мгновение золотой свет Иллюзиона играл на отполированном металле Косы Смерти и Посоха Времени. Потом Врата бесшумно закрылись, оставив, как и прежде, лишь тонкую щель между створками.
   Воительницы переглянулись.
   - Утро наступает, - тихо сказала Сатурн. - Ветер запел иначе. Ты слышишь его, Пеллар?
   - Да, - так же тихо ответила ее подруга. - Игра началась, Хоти.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Шаг третий: Красные розы Иллюзиона.
  
   Я возвращаюсь.
   Я иду по заросшей дороге,
   И роса на траве горька, как твои слезы.
   По дороге, покрытой камнями,
   И их грани остры, как твоя боль.
   Больше не плачь, родная. Больше не бойся.
   nbsp;
&Я возвращаюсь.
&Я иду по заросшей дороге,
&И роса на траве горька, как твои слезы.
&По дороге, покрытой камнями,
&И их граниускриптов Священного Иллюзиона.

Расшифровано при помощи Хранителя Гелиоса.)

  
   Что-то переменилось.
   Гелиос понял это по звуку ветра. Он больше не перешептывался с листвой лениво и сонно, а метался, как птица в ожидании утра. Словно ему вдруг стало тесно здесь, в этой крошечной замкнутой Вселенной.
   ...Священный Иллюзион, Золотое сердце Терры, как его называли когда-то, был последним в Системе нетронутым уголком Древней эпохи - ушедшей эпохи, когда чудеса были обычным делом, а все легенды еще только готовились произойти.
   Казалось, что время здесь замерло и остановилось. Но Гелиос знал, что это не так. Просто здесь уже долго - о Небо, как долго! - ничего не происходило. День не сменялся ночью, события не влекли за собой другие события. Здесь не звучали ничьи голоса, не звенел смех. Больше не звенел.
   С тех пор, как границы Иллюзиона были запечатаны много веков назад. С тех пор, как старому миру пришел конец. С тех пор, как время здесь погрузилось в долгий сон.
   Там, снаружи, бушевали войны. Там корчились в предсмертных судорогах планеты. Там рушились судьбы и разбивались сердца.
   Там умирали друзья.
   А здесь царили тишина и покой. Вечная тишина и вечный покой. И Хранитель мог только наблюдать за происходящим со стороны. И надеяться. И изо всех сил стараться не чувствовать себя беспомощным.
   Гелиос тихо вздохнул, опустив ресницы.
   Если бы ему предложен был выбор, он предпочел бы тогда быть там, снаружи, и сражаться. Сражаться и умереть. Но выбора у него не было. Приказ Эндимиона - или, вернее, просьба, ибо Хранитель Земли ненавидел приказывать, особенно друзьям - был совершенно однозначен. Золотой Кристалл не должен попасть в руки Металлии и его слуг. Чего бы это ни стоило. И Гелиос поклялся, что сохранит сердце планеты. Поклялся, хотя его принц - его друг - никогда не просил у него клятвы. Он верил ему и так.
   И лордам своей неименной четверки он тоже верил. Без всяких клятв... Верил даже тогда, когда узнал, что они перешли на сторону зла.
   Гелиос крепче сжал в ладонях мерцающий кристалл. Острые грани впились в кожу, отвлекая от тяжелых мыслей.
   Он ни разу не пожалел о данном слове, но... Но иногда он завидовал тем, кто сражался и погиб тогда. Ему было больно, что он не был с друзьями в те - самые страшные, роковые минуты.
   Может быть, он смог бы как-то изменить события. Может быть, он остановил бы их. Не дал бы им уйти во тьму. Может быть...
   А может быть, и нет.
   История не знает сослагательного наклонения, как всегда любил говорить Джедайт, главный умник в их компании.
   Джедайт... Где он теперь? И где все остальные?
   Гелиос снова вздохнул. Его настроение становилось просто недопустимым для Хранителя Золотого Кристалла.
   У него не было права на отчаяние. Не было права на страх и гнев. И права на смерть - тоже не было. Он должен был верить - за всех, кто веру утратил. Должен был надеяться - за всех, кто потерял надежду.
   Должен был жить - за всех, кто не смог остаться в живых.
   Были эпохи, когда свет Золотого Кристалла в его ладонях был единственным светом на Земле. Когда его вера, его непрестанная мольба об ушедших была единственной нитью, которая держала планету над бездной. И он должен был сберечь этот свет - ради тех, кто блуждал среди теней.
   Они обязательно вернутся, он всегда верил в это. Но возвращаться легче, когда тебя ждут.
   И он ждал. Терпение было главным его оружием.
   Он дал слово. И он его сдержит.
   ... Ветер окончательно сошел с ума. Он метался по вечно ясному небу так, как будто хотел расколоть его на части и вырваться наружу. Как будто хотел раздвинуть границы пространства.
   И пространство беззвучно содрогнулось.
   Гелиос тревожно распахнул глаза.
   На его памяти такое уже было. Несколько раз. Первый раз - при возвращении Хранителя Терры. Затем - когда одна за одной приходили в этот мир воительницы планет. И конечно, когда - благослови ее Небо - возродилась дочь Светлейшей Селены, принцесса Луны. Теперь она стала Светом надежды для Земли...
   И, хотя после этого планету не раз сотрясали исполинские бури, Гелиосу было спокойнее. Даже когда одна из бурь едва не добралась до сердца Иллюзиона, он твердо верил в благополучный исход.
   Он больше не был один.
   Вернулись все, кому было назначено вернуться.
   Все, кроме тех, кому это было запрещено навсегда.
   ...Золотой Кристалл в ладонях Хранителя засветился и запульсировал, как теплое маленькое сердце. Так он мог реагировать только на тех, кто принадлежит Терре. На тех, для кого она является родным домом.
   Тогда это могут быть только...
   Неужели? Великое Небо, неужели?!..
   Впервые в жизни Гелиос боялся поверить.
   Пространство снова вздрогнуло и колыхнулось, как тонкий шелковый занавес. Беззвучный вздох прокатился по вечно ясному небу, по спящей листве, по гладкой поверхности водоемов. Теплое медовое сияние медленно стекло откуда-то сверху и свилось в смерч.
   А потом...
   В мареве золотого света появились четыре высоких силуэта. Четыре...
   Потом свет успокоился и снова рассыпался бликами вокруг, заиграл на листве, в бликах фонтана.
   А четверо пришедших остались стоять на зеленой траве. Они не шевелились. Только оглядывались вокруг. Потом заметили Гелиоса и замерли.
   ...Они были очень усталыми, даже изможденными. Бледные лица отдавали пепельным оттенком. Волосы потускнели и спутались. Глаза были ясными и пылающими, но полными теней, как после долгой болезни. В углах губ лежали непривычно суровые складки.
   Они очень изменились. Но Гелиос узнал их. Сразу.
   - Вы?!.. - он подошел ближе, боясь поверить. Его взгляд засиял, как солнце, заключенное в янтарь. - Вы вернулись?
   По усталому лицу Первого Лорда Терры проскользнула бледная тень улыбки. В ней было что-то настороженное... вопросительное, что ли.
   Гелиос улыбнулся в ответ. Ясно, с облегчением.
   - Наконец-то... Слава Небесам!
  
   ... Это было похоже на сон. Нет, даже не так.
   Это было похоже на чудо.
   Это было чудом.
   Теплое и яркое голубое небо, вспышки золотого света в брызгах фонтанов, сонный шелест листвы. Зеленой листвы, свежей, не обгоревшей.
   И розы. Тысячи, миллионы цветущих роз всех мыслимых оттенков. Их запах наполнял воздух искрящейся сладостью, пьянил, как молодое вино...
   Они уже и забыли, что Терра может быть так прекрасна.
   В первые секунды они просто стояли молча, вбирая в себя золотой свет Иллюзиона. Привыкая снова чувствовать себя живыми.
   ...Теплый ветер на лице. Такой ласковый, сладко пахнущий ветер, от которого почему-то вдруг повлажнели глаза. Яркие краски, журчание фонтана, похожее на радостный смех. Смех живого мира.
   А потом они увидели того, кого, собственно, и должны были там увидеть.
   Худенький строгий подросток с переливчатыми, очень светлыми волосами, в древней одежде Хранителя - белой, по обычаю. В его очень знакомых глазах цвета гречишного меда застыло удивление. Удивление было и в его голосе, когда он заговорил с ними.
   Гелиос. Конечно же.
   Последний раз они виделись так давно, и с тех пор произошло так много, что в первые минуты никто из них не знал, что сказать ему в ответ. Даже общительный Нефрит и сверхвежливый Джедайт. В конце концов, у Хранителя Иллюзиона были все основания не доверять им. Но когда он подошел ближе, они заметили на его лице то, что заставило их сердца забиться чаще - от надежды.
   Гелиос улыбался. Улыбался, приветствуя их.
   Он рад их видеть?
   Теплый золотой свет на мгновение показался невыносимо ярким, слепящим глаза. До слез.
   Их здесь... ждали?
   Хранитель тем временем склонился в предписанном древними обычаями поклоне. Его лицо уже светилось обычной для него невозмутимостью.
   - Добро пожаловать домой, милорды.
   Кунсайт на миг прикрыл глаза, сглатывая упрямый комок в горле. Его голос слегка дрожал, когда он произнес в ответ единственное слово:
   - Спасибо.
  
   ... Они медленно шли по одной из бесчисленных аллей, и мягкая зеленая трава приятно пружинила под ногами, так и маня прогуляться по ней босиком. Гелиос держался чуть впереди, показывая дорогу. Только он мог свободно ориентироваться в сладко пахнущем лабиринте из дорожек, лужаек и фонтанов огромного парка, которым, собственно и был Иллюзион
   - Надо же... Ничего не изменилось... - произнес про себя Нефрит, незаметно оглядываясь по сторонам.
   Это не было вопросом, но светловолосый Хранитель услышал и обернулся, чтобы ответить.
   - Это не более, чем иллюзия, милорд. Все изменилось. Землю теперь не узнать.
   - Не узнать - в хорошем смысле, или в плохом? - педантичный Джедайт предпочитал знать ситуацию досконально.
   Гелиос пожал плечами.
   - И в том, и в другом. Так сразу и не скажешь... Но, я думаю, Его Высочество вам все объяснит.
   Тяжкая, тревожная тишина была похожа на порыв холодного ветра.
   - В чем дело? - янтарные глаза удивленно расширились. - Вы не хотите его видеть?
   Четыре разноцветных взгляда полыхнули неистовым, почти бешеным огнем.
   Они не хотят? Небо и Хаос, они не хотят?!
   Не хотят видеть того, кто был им не королем - братом? Кто был с ними в каждой битве, каждом походе? Кто исцелял смертельные раны у каждого из них - и не по одному разу?
   Он доверял им. Лети все в бездну, он доверял им!
   А они?
   А они пытались убить его. Каждый из них четверых пытался. Раны от их ударов он носит до сих пор...
   А ведь он не нанес им даже царапины. Он помнил, кем они были.
   Как они посмотрят в его глаза? В глаза того, кто по их вине лишился своего мира? Кто видел смерть своей возлюбленной?
   Такое не прощают. Даже братьям.
   ... Кунсайт отбросил воспоминания. С трудом улыбнулся - кривой, вымученной улыбкой:
   - Дело не в том, чего хотим мы, Хранитель. Сам Эндимион может не захотеть видеть нас.
   - У него... есть на это право, - неестественно-спокойно добавил Джедайт.
   Гелиос понимающе склонил голову.
   - Он захочет видеть вас. Он вас давно ждет.
   - Ты думаешь? - невесело усмехнулся Нефрит.
   Хранитель покачал головой.
   - Нет. Я знаю.
   ...Что ж, у их короля есть право увидеть их. Это будет больно - очень больно, но ни один из них не опустит взгляда. Эндимион имеет право посмотреть им в глаза. И задать любые вопросы, какие захочет задать. И получить на них честный ответ.
   - Так что вы решили? - мягкий голос Гелиоса ударил по натянутым нервам, как плеть.
   Кунсайт покачал белой, как снег, головой.
   - Решать не нам. Наша судьба в руках нашего короля. Пусть он вынесет приговор.
   Янтарные глаза потемнели.
   - Не слишком ли большую тяжесть вы возлагаете на него, господа мои лорды? Выносить приговор... друзьям?
   - Мы были ему врагами, - голос Четвертого Лорда был непривычно твердым. - Мы пытались убить его принцессу. Мы нанесли вред его планете...
   - Вашей планете, - тихо поправил Гелиос.
   - Нет, - резко сказал Зой. - Мы предали ее. Она снова станет нашей, только если мы заслужим это. А пока - нет. Пусть Энд решает. Мы примем любое его решение.
   - Хорошо, - серьезно кивнул Хранитель. - Я позову Принца Терры сюда. Думаю, он мне не откажет. Но сначала...
   Он сделал шаг в сторону от главной аллеи и отвел низко склоненные ветви какого-то дерева, похожего на иву. И все тихо вздохнули.
   ...Перед ними стоял центральный храм Иллюзиона. Священная Земля, как ее называли когда-то.
   Стройное здание идеальных классических пропорций на фоне ярко-голубого небосклона казалось драгоценным ларцом, выточенным из слоновой кости. Стройные колонны были перевиты зарослями диких роз. Красных.
   Здесь росли только красные розы. И их было столько, что они напоминали пунцовую кружевную вуаль, наброшенную на все окружающее. Свежий манящий аромат, похожий на запах сладкого вина, кружил голову.
   А внутри, за колоннами, мерцало и переливалось золотое пламя. Легендарный Кристалл Терры, заключенный в оправу из роз, окутывал планету своим невидимым светом, оберегая ее от бурь.
   Здесь не было прошлого. Не было настоящего. Здесь была Вечность.
   Вечность, до которой так и не добрался Металлия.
   Вечность, за которую была заплачена такая высокая цена...
   - Сначала я выпущу на волю то, что должно быть отпущено, - тихо и как-то торжественно произнес Хранитель. И едва слышно прошептал: - Пришла пора просыпаться. Они и так уже слишком долго ждали...
   Он поднял к небосводу сложенные лодочкой ладони и медленно распахнул их. Будто отпускал на волю невидимую бабочку.
   Порыв горячего ветра, как исполинский вздох, прокатился по кронам деревьев, всколыхнул листву, как изумрудное море. Он шептал на тысячи голосов, он плакал, он пел. Невидимые крылья метнулись вверх и в стороны, раскалывая гладкую голубизну на мириады искр, золотым потоком просочились сквозь них... и исчезли.
   Все стихло.
   - Что это... было? - прошептал Зой.
   - Сны, - спокойно ответил Гелиос. - Забытые мечты, оставленные надежды. Теперь они снова вернулись на Землю.
   - Ожившее прошлое, да, Гелиос? - тихо спросил Нефрит.
   - Нет, милорд, - улыбнулся Хранитель. - Прошлое, которое никогда не умирало.
   Он склонился в безупречно отточенном поклоне.
   - Я позволю себе удалиться ненадолго, милорды. Мне следует известить Его Высочество, - мимолетная улыбка скользнула по его губам. - Он очень долго ждал этой вести...
   - Мы тоже, - беззвучно отозвался Кунсайт. - Мы тоже...
   Гелиос мягко улыбнулся в ответ. И исчез.
  
   ...Итак, они остались одни. Впервые с того момента, как... Они уже и не помнили, с какого момента.
   Трава была мягкая и теплая. Зеленая, как в начале июня. Золотистый свет играл в кроне дерева над ними. Кажется, это был ясень. Или, может быть, клен, так сразу и не поймешь... В воздухе пахло летом. Цветами, медом и чуть-чуть - влажной свежестью от рассеянных в воздухе брызг фонтана.
   И если закрыть глаза, то можно было представить - на один блаженный миг представить - что всех этих мучительных столетий не было. Что вот приснились они в нелепом сне, а потом настало утро - и солнечный свет прогнал все кошмары. Бесследно. И Земля - все та же древняя Земля. И не было ни предательства, ни смерти, ни выжженных планет, ни потерянных близких...
   Но они были.
   Были, и никакая сила в этом мире не могла этого изменить.
   Они долго смотрели друг на друга. Молчали. Никто не осмеливался заговорить первым. Никто не знал, что тут можно сказать. После всего, что случилось...
   Наконец Нефрит горько усмехнулся:
   - Трудно это, правда?
   Его друзья молча посмотрели на него. Грустные и проницательные глаза Лорда Звезд были необычно серьезны:
   - Трудно разговаривать, будто ничего не произошло. Как прежде.
   - А сможем ли мы теперь... как прежде? - тихо спросил Зойсайт.
   Лорд Иллюзий вдруг глубоко вздохнул и запрокинул голову, жмурясь от бликов золотого света.
   - Здесь так мирно. Как будто и впрямь ничего... этого не было.
   - Это было, - жестко ответил Кунсайт. - Это было, и нам этого не изменить. И никуда от этого не уйти.
   - Не уйти, не убежать, не спрятаться, - устало усмехнулся Нефрит. - От себя куда спрячешься?
   - Мы никогда не прятались, - в обычно мягком голосе Джедайта сквозила сталь. - Не будем делать этого и сейчас.
   Они молча посмотрели друг на друга. Посмотрели, не отводя глаз, хотя в первые секунды это было неимоверно трудно. Между ними незримо сгустились тени прошлого. Лица ушедших. Боль. Смерть. Мерзкое ощущение чужой воли. Стыд и отчаяние.
   Призраки. Слишком много призраков.
   - Да, - беззвучно выдохнул Первый Лорд. - Да, это трудно.
   - Может, не будем говорить об этом? - убитым голосом сказал Зой. - Не лучше ли оставить прошлое - в прошлом?
   - Мы оставим его в прошлом, - твердо ответил Кунсайт. - Но сначала отдадим старые долги. Иначе мы не сможем жить дальше.
   - Кун прав, - кивнул Нефрит. - Мы должны сейчас поговорить обо всем этом. Честно, не прячась от себя. - Он тяжело вздохнул. - Мы были подлецами, все четверо. И мы это знаем. Мы это помним. И мы никогда не сможем смотреть друг другу в глаза... не сможем смотреть в глаза Энду - и вообще никому не сможем - если не справимся с этим сейчас.
   - Тебе ли говорить о подлости, Неф? - хрипло сказал Ледяной Лорд. - Ты вырвался из всей этой мерзости. Ты единственный из нас смог.
   - Мне просто повезло, - криво усмехнулся Лорд Звезд. - Каждый из нас смог бы, если бы ему выпал такой шанс.
   Зойсайт грустно покачал головой.
   - У нас были тысячи шансов, - срывающимся голосом пробормотал он. - Особенно, когда мы снова встретили девочек и Энда. Они были так близко... Нужно было только сделать шаг. Всего один шаг... А вместо этого мы... - он закусил губы, побелевшие от гнева.
   - А вместо этого мы вцепились друг другу в глотки, - медленно сказал Кунсайт.
   - Берилл именно этого и добивалась, - вздохнул Нефрит. - Она хотела, чтобы мы возненавидели друг друга. Иначе мы представляли бы для нее опасность.
   - Неф прав, - Первый Лорд опустил голову. - Эта тварь наслаждалась, натравливая нас друг на друга. Она хотела сделать из нас собственное подобие.
   - Не могу сказать, что у нее это не получилось, - хмуро произнес Джедайт. - Мы стали устраивать друг другу ловушки. Мы соперничали. Мы радовались бедам друг друга. - Он сжал кулаки. - Мы вели себя, как последние мерзавцы.
   - Худшим из которых был я, - выдохнул Лорд Огня. - Неф... Я никогда не прощу себе...
   Второй Лорд положил руку ему на плечо.
   - Зой, посмотри на меня.
   Тот поднял на него зеленые глаза, в которых металось пламя. Отчаяние. Отвращение к себе.
   - Мы все были пленниками Металлии, - сказал Лорд Звезд. - Да, добровольными, но пленниками. Разве мы согласились бы тогда, если бы знали, кем станем?
   - Нет, - отрывисто сказал Кунсайт. - Никогда.
   - Но сейчас мы вырвались из этого плена, - продолжил Нефрит. - Спасибо Светлейшей - да будет ее вечность благословенна - и леди-Хранительницам Врат. Мы освободились от власти Металлии. На нас больше нет его цепей. Но... - в его голосе просквозила горечь, - ...цепи еще остались у нас в душе.
   - Да, - кивнул Лорд Иллюзий. - Наши воспоминания. Наши прошлые дела. Слова и поступки. Мы еще носим оковы.
   Кунсайт поднял потемневшие глаза:
   - И если мы не сбросим их сейчас, мы не сможем идти дальше. И Берилл окажется победительницей - даже с того света. Мы не должны допустить этого. Ради тех, кто нас ждет - не должны.
   - Не должны, - кивнул Нефрит. - И не допустим. Маленькая леди Сатурн тысячу раз права. Берилл очень хотела бы, чтобы мы потерпели неудачу. Но не доставим же мы ей такого удовольствия!
   - Нам не забыть прошлого, - глухо сказал Зойсайт.
   - И мы не должны его забывать, Зой, - твердо ответил Первый Лорд. - Мы должны научиться жить с ним.
   - Как? - беззвучно выдохнул тот.
   Джедайт вдруг решительно вскинул голову. Короткие пшеничные пряди полыхнули золотом, разлетаясь в стороны.
   - Вот что, - решительно сказал он. - Мы друг друга хорошо знаем. Мы ведь не простим себе то, что было. И нам это известно.
   Все кивнули. Да. Они не простят.
   - ...Но мы можем простить друг друга. Мы должны. Иначе мы уже не сможем быть друзьями, как прежде.
   - Мы были... - Нефрит замялся, подбирая слова. - Мы были... вместе. Командой. Больше, чем друзьями. А потом стали стаей бешеных волков, грызущих друг другу глотки. А теперь... - Он поднял голову, оглядел товарищей. - Кто мы теперь?
   - Нам решать это, - сурово сказал Кунсайт.
   - Как прежде, мы уже не сможем, - прошептал Зой. - Слишком много всего...
   - Как прежде - не сможем, - ровным голосом сказал Джед. - Пути назад нет. Но есть путь вперед. Кем мы хотим быть сейчас? Друзьями... или бешеными волками?
   Кажется, на несколько секунд замолкли даже струи фонтана. Потом Первый Лорд Терры медленно поднял голову.
   - Я виноват больше других, - слова падали с его губ тяжело, как осколки льда. - Я дал окончательное согласие Металлии. Я принял последнее решение. И потом... - он тяжело сглотнул и продолжил. - И потом, когда мы... были в Темном Королевстве... я не предпринял ничего, чтобы предотвратить вражду между нами. И тебя, Зой, я ни разу не попытался остановить. Так что большая часть вины лежит на мне.
   - Нет, Кун, - твердо ответил Джедайт. - Согласие давали мы все. И бремя вины несем мы все. Ты всегда пытался взять на себя ответственность больше прочих. Но здесь это не пройдет.
   - Джед прав, - Второй Лорд согласно склонил голову. - Я тоже... Я не пытался наладить контакт ни с кем из вас. Я был непомерно заносчив, и не сомневался в своих силах. Никого вокруг не замечал.
   - А я был безразличен ко всему, - горько усмехнулся Лорд Иллюзий. - Сердце как будто умерло.
   - У нас всех оно тогда умерло, - хрипло сказал Зой. - Это я виноват больше всех, Кун, а не ты. Я стал предателем дважды. Большим подлецом, чем вы все. Я стал... стал причиной твоей смерти, Неф! - Лорд Огня поднял отчаянные зеленые глаза. - Я... убил... своего друга, - выдохнул он. - Никогда себе не прощу...
   Нефрит нахмурился.
   - Не факт, что я не поступил бы так же на твоем месте, Зой, - медленно сказал он. - Мы оба были одинаковыми подлецами. Возможно, я - больше, чем ты...
   - Неф...
   - ...Если тебе нужно мое прощение, то оно у тебя есть, Зой. Но мне, - Звездный Лорд усмехнулся. - Мне нужна обратно та рыжая заноза, которая никогда не давала мне спокойно жить. Мой лучший друг. Скажи мне, он у меня есть?
   Зойсайт прерывисто вздохнул, крепко зажмурив глаза..
   - Да. - Его голос сорвался, он вздохнул и твердо повторил: - Да, он у тебя есть, Неф. И если уж на то пошло, - он вдруг хитро прищурился. - Если уж на то пошло, то... от занозы слышу!
   Нефрит рассмеялся:
   - Задира!
   - Пижон.
   - От пижона слышу...
   - Нет, ну надо же, - негромко произнес Джедайт. - Прямо, как в старые добрые времена. Все возвращается, Кун?..
   - Возвращается... - как-то отстраненно ответил Кунсайт. - Только... только не все, Джед. Кое-что никогда уже не вернется.
   Он умолк и отвернулся, пристально разглядывая золотые искры в струях фонтана.
   ...Почти так же искрилось когда-то солнце на длинных волосах цвета пшеницы. Мягкие золотые пряди словно светились изнутри... Светились даже в огненном свете пожара, когда...
   Он резко зажмурился и встряхнул головой.
   Нет. Не сейчас. Не сейчас, когда он еще не способен совладать с собой. Когда боль еще так сильна... Хотя он сомневался, что она когда-нибудь ослабнет.
   Что он когда-нибудь простит себе ее кровь на своих ладонях.
   Но, может быть, он сможет увидеть ее еще один раз. Хотя бы издалека увидеть. Живую...
   - Кун.
   Он вздрогнул. Три пары глаз смотрели на него. Смотрели, все понимая. Там, в их глубине, таилась такая же боль. И такие же надежды.
   - Старые раны, сенсей? - грустно спросил Зойсайт.
   - Такие раны не стареют, - через силу усмехнулся Первый Лорд, а про себя подумал: "Какой я тебе теперь сенсей...". Теперь они все были равны.
   - И все-таки ты счастливее меня, Кун, - тихо сказал Нефрит. - Ведь ты хотя бы увидел ее еще раз. Свою Золотую... А я... я так и не повстречал Литану. - Он нервным, каким-то беспомощным жестом зарылся рукой в волосы. - Я даже не знаю, как она теперь выглядит. Как ее имя - сейчас, на Земле...
   - Я не знаю, как ее зовут, - медленно произнес Зой. - Но я ее видел. Я хочу сказать - воительницу Юпитера.
   Второй Лорд вскинул заблестевшие глаза:
   - Какая... она, Зой?
   - Ну... - Четвертый Лорд задумался, припоминая. - Она все та же. Высокая, гибкая. Двигалась, будто танцевала....
   - Да, - хрипло прошептал Нефрит. - Она всегда любила танцевать...
   - ...И глаза все такие же зеленые, - продолжал вспоминать Лорд Огня. - И она была веселая. Ничего не боялась.
   - Никогда, - кивнул Звездный Лорд. - Она только смеялась в лицо любой опасности.
   - И красивая была, - добавил Зойсайт. - Почти такая же... - он мечтательно вздохнул. - Почти такая же, как моя Амелия... Она тоже не испугалась. Ни разу.
   - Да уж, с твоей леди мало кто сравнится, - усмехнулся Кунсайт. - Редкая нежность... и мужество. Она ведь победила тебя в схватке один на один, а, Зой?
   - Ага! - восторженно подтвердил тот. - Она чудесная! Самая чудесная на свете...
   - Джед, - тихо спросил Нефрит. - Джед, ты что?
   Третий Лорд поднял посеревшие глаза. В них раненой птицей билась тоска.
   - А моя Рейана мне сразу понравилась, - прошептал он. - Хоть я и не вспомнил ее совсем. Но она была такая... Единственная. Как... как пламя и снег. - Он усмехнулся. - Она тоже не отступила в битве.
   - Никто из них не отступил, - опустил глаза Первый Лорд. - Они оказались намного сильнее нас, наши леди...
   - И хвала Небесам за это, - выдохнул Зой. - Если бы они попали в этот ад к Берилл... Лучше уж мы.
   - Лучше бы никто, - невесело улыбнулся Джедайт. - Но прошлого не изменишь.
   - Зато можно изменить будущее, - хмуро, почти сурово сказал Кунсайт. - Наше... и наших девочек.
   - Возможно, мы уже не нужны им, - беззвучно прошептал Нефрит. - Возможно... у них теперь другая жизнь.
   - Если мы поймем, что не нужны... - голос Ледяного Лорда сорвался, он нахмурился и продолжил: - Если мы будем не нужны им, то... то мы будем просто... держаться поблизости. Чтобы помочь... защитить, если понадобится.
   - Невидимо быть рядом, - кивнул Зой. Его глаза подозрительно поблескивали. - Если ничего больше им не будет нужно, то хотя бы так...
   - Да, - бесцветным голосом произнес Джедайт. - Хотя бы так...
   Они замолчали. Вокруг стояла тишина, сладко пахнущая розами. Ласковый ветер шевелил волосы.
   Здесь цвела жизнь.
   Здесь было так легко забыть о смерти.
   Так легко снова поверить...
  
   ... Ветер ликовал.
   Тысячи лет он томился в запертом золотом мире Иллюзиона, тоскуя о несбывшемся. Тысячи лет ждал своего срока.
   И теперь наконец был свободен.
   Невидимый вибрирующий поток лентой обвился вокруг дремлющей планеты, пронизал воздух, шаловливо тряхнул пухлые сонные облака, всколыхнул прозрачную вуаль стратосферы. Теплая волна пронеслась над полярными льдами, выжженными покрывалами пустынь, отозвалась тысячами шепотов в кронах бесконечных лесов. Вечно беспокойное море взметнулось ей навстречу, всплескивая волнами, как ладонями. Море не умело забывать...
   Вволю наигравшись, ветер решительно устремился к группе островов, спящих у края Тихого Океана. Островов, которые по традиции первыми встречали рассвет. Он пронесся над тревожными городами, неся с собой странные, горькие и нежные сны.
  
   ...Сецуне снились звезды. Яркие, крупные, как спелые вишни. Они тонко позванивали в бархатной прозрачной темноте, словно пытались рассказать о чем-то. Но она не понимала их языка...
   Потом звезды почему-то расплылись в ее глазах, их лучи странно, причудливо переплелись между собой, превратившись в диковинные иероглифы. И перед воительницей Времени было сейчас не звездное небо, а угольно-черная страница, покрытая белыми буквами, которые - она внезапно поняла - рассказывали, что происходит сейчас в мире живых. Она хотела перевернуть страницу, чтобы узнать о том, что случится в будущем... но та неожиданно перевернулась сама.
   И она была пуста. Больше надписей не было.
  
   ...Хотару видела во сне туман. Не тот, серый, неподвижный, к которому она уже привыкла, а серебряный, искрящийся, тонкий, как утренняя дымка. В этой дымке медленно проступили очертания знакомой арки с двумя колоннами - только обе они почему-то были белыми - а под ней...
   А под ней был свет. Теплое радужное сияние, похожее на то, что она видела иногда в глазах Принцессы.
   Порыв ветра вдруг растрепал ее волосы, запутав в них что-то. Сухие листья? Лепестки?..
   Бабочки?...
   Живые бабочки. Белые, красные, голубые... с цветными узорами на крыльях. Они стаями вылетали из распахнутого проема, превращая хмурый туман в диковинную пеструю метель.
   nbsp;
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&<>   Где она могла слышать этот голос?..
  
   ...Харуке снились облака. Яркие, сверкающие, слепяще-золотые, они свивались вокруг нее в спирали и кольца, каких не бывает на Земле. Они вспыхивали голубыми огнями и стремительно неслись куда-то в танце исполинского урагана, сотрясающего атмосферу.
   И она сама была этой бурей - ликующе-грозная песня ветра звенела в такт ударам ее сердца, а волосы стелились по воздуху золотыми облаками...
   Золотыми облаками ее планеты.
  
   ...Мичиру снилось море. Не это, земное, к которому она уже успела привыкнуть, а то, другое, бездонное, как небеса, ярко-синее, пронизанное светом до самого дна. Хотя... дна у этого моря не было, оно доходило до самого пылающего ядра, похожего на переливчатый драгоценный камень.
   И оно было частью ее, было ее телом, было кровью, текущей в ее венах. Волны ласково играли с ее волосами, их певучий шелест сливался с дыханием...
   Море... Прохладное, спокойное, манящее. Родное.
   Море ее планеты.
  
   ...Мина видела во сне степь. Огромную, золотую, залитую светом полудня. Тонкие травинки колыхались на ветру, как упавшие на землю лучики солнца. А само Солнце было неправдоподобно огромным... такое не бывает на Земле. Его сияние окутывало ее огненным покрывалом, пронизывало насквозь...
   И она уже не знала - это ее волосы летят на горячем ветру - или высокие золотые травы... ее губы пахнут медом - или это сладкие степные цветы... ее ли глаза смотрят в голубое небо - или это само небо смотрит ее глазами...
   А потом знойная голубизна раскололась от порыва северного ветра. Холодного ветра. Нежного...
   Он ласково скользнул по ее лицу, зарылся в волосы... и исчез, сорвав сладость с ее губ и оставив на них горьковатую влагу.
   Совсем, как слезы...
  
   ...Ами снился дождь. Хрустальный перезвон тысяч и тысяч мелких капель успокаивал, как колыбельная. Эти капельки щекотно скользили по коже, запутывались в ресницах, оседали на губах. На вкус они были свежими и чуть сладковатыми.
   Это был совсем другой дождь. Не такой, как на Земле.
   Она видела море с прозрачной голубой водой - такой прозрачной, что был виден белый песок на дне. И небо тоже темно-голубое, бархатное... а в нем - огромный пылающий шар в половину горизонта. Это... Солнце?
   Дождевые капли вдруг превратились в огненные искры, скользнули по ее щекам и запястьям, как чьи-то ласкающие пальцы. Но она вздрогнула, она не любила огонь...
   "Не бойся".
   Это искорки так шепчут?
   "Не бойся... Я никогда не сделаю тебе больно. Больше никогда..."
   ...Ами проснулась вся в слезах, сама не зная, почему.
  
   ...Рей снилась пустыня. Бескрайняя, жаркая, красная, как молодое пламя. Пустыня спала, и было слышно, как она тихонько дышит во сне. Алый пламенный свет проникал до самого сердца... и Рей сама была этим пламенем, огненным лучом, пронзающим планету от ядра до самого Солнца. Странно... почему-то оно меньше обычного...
   Горячий ветер растрепал ей волосы, поднял тучи красной пыли... и вот это уже и не пыль вовсе, а огромные крылья огненных птиц, взмывающих в небо, чистое, ярко-голубое, как...
   Как что?.. Она забыла...
   Сердце вдруг сжалось от горькой, непоправимой боли. Колючая волна обожгла горло и выступила на ресницах. Несколько прозрачных капель упало в красную пыль - но им было не под силу разбудить пустыню...
   "Не грусти. Я приведу к тебе дождь".
   Кто зовет ее?..
  
   ...Мако видела во сне лес. Огромный, многоэтажный, похожий на изумрудный храм, пронизанный светом. Лес тихо шуршал и переговаривался звоном капель, шелестом листвы и птичьими голосами.
   Деревья были похожи на высокие колонны из диковинного узорного камня, коричневого и серого. Они тянулись высоко к небу, впитывая свет далекого Солнца.
   ...И она сама была этим лесом, чувствовала, как жизненная сила планеты пульсирует в ее венах хмельным потоком, наполняет ее волосы электрическими огнями, играет в глазах, зеленых, как листья...
   Листья... листья падали сверху, как дождь. Целые вороха листьев. Они касались ее рук - и превращались в яркие звезды, негорячие и... пушистые, как котята. Их лучи переливались в ладонях, как вода...
   Звезды были разноцветные. Белые, золотые, лиловые...
   Только синих не было. Ни одной.
   А ей нужны были именно синие звезды. Очень нужны...
   Если бы она смогла вспомнить...
  
   ...Луне снилось Серебряное Тысячелетие.
   Она снова была в своем любимом Северном дворцовом парке. Она снова была человеком. Снова чувствовала мягкий мох под босыми ногами. Маленькие травинки щекотно забивались между пальцами. Ласково журчала вода...
   Она легко бежала по тонким тропинкам, скользя среди деревьев, точно тень. Ей было весело.
   Высокая светлая фигура неожиданно преградила ей путь.
   "От кого убегаешь, драгоценная?"
   Ну, разумеется... И кто бы это еще мог быть!
   Эх, Артемис, Артемис! Почему ты теперь не называешь меня так?..
   "Я называю. Только шепотом, про себя".
   Невыносимый кот! И что это он вообще делает в ее собственном сне?
   "А что ты делаешь в моих снах, колючка?"
   Нет, ну правда невыносимый...
   "Луна... Артемис..."
   ...Теплый душистый ветер рывком пронесся по парку. Он пах ландышами. Голубовато-белый луч скользит среди деревьев. Или это не луч?
   Это человеческая фигура. С двумя потоками струящихся серебряных волос.
   Светлейшая?..
   "Скоро придет весна, Луна. Уже скоро".
   Ветер кружит вокруг, запутывается в волосах. Ветер уносит прочь этот радостный сон. Она цепляется за него, не хочет просыпаться...
   "Помогите им вспомнить..."
   Вспомнить что? И кому?..
  
   ...Усаги снилось небо. Много-много неба.
   Густо-синее, чистое, залитое светом, оно было везде, куда ни глянь. И свет тоже был везде - белый, переливчатый, теплый, как материнские руки.
   Она парила в этом свете, не чувствуя ни тела, ни кожи, ни дыхания. Здесь все это было совершенно не нужно...
   И она сама была этим светом, и ее длинные волнистые волосы переплетались с жемчужными лучами вокруг. Свет, как пылающая кровь, струился сквозь нее... и само ее сердце было пульсирующей звездой.
   Она сама была этой звездой.
   Так спокойно...
   ...Потом все вдруг изменилось, понеслось куда-то. Лучи вокруг замерцали, сгустились и превратились в мягкие белые перья. В целые вороха перьев... Они смешно щекотали щеки и нос.
   А потом перья превратились в тонкое кружево. Оно заколыхалось перед ее лицом. Чья-то рука отвела его в сторону... прижала ее к себе.
   Тепло.
   Так знакомо...
   "Серенити... Моя малышка Серенити".
   Мама?..
   Сон рассыпался, ускользал от нее, как сухой песок. Она стремительно падала куда-то, возвращаясь в мир настоящего, и, уже чувствуя утреннее солнце на лице, успела услышать:
   "Пора просыпаться, Серенити".
  
   ...Мамору снов обычно не видел. То есть, может, и видел, но не запоминал - если, конечно, в них не присутствовала Усаги. И без того событий хватало. Но этот сон вцепился в него бульдожьей хваткой. И не очень-то спешил отпускать.
   Собственно говоря, он не мог понять, что ему снится. Не было ни событий, ни образов. Но...
   ...Запахи.
   Обжигающий, игристый запах свежести. Горьковатый запах влажной земли. Едкий, тревожащий запах гари. И еще один - тот, который он ни с чем бы не спутал. Стальной, тяжкий, душный.
   Запах крови.
   ...Звуки.
   Топот копыт. Чей-то радостный смех. Свист и звон отточенных клинков. Шипение магических атак. Снова смех, но теперь в нем не было ни капли радости. Только безумие.
   ...Голоса.
   Веселые. Серьезные. Тревожные.
   "Чего ж ты такой вредный, Твое Высочество?!"
   "Балда ты коронованная..."
   "Ты должен спешить, Энд. Мы не сможем задержать их надолго".
   "Мы справимся. Когда это мы не справлялись?"
   Голоса. Он знал их. Он всегда знал их.
   А потом все утонуло в шелестящем шуме дождя. Дождь лил изо всех сил, он прямо-таки захлебывался рыданиями, оплакивая... Он медленно отдалялся, становясь все тише, тише...
   ...А потом темноту разорвал яркий и теплый золотой луч. И до боли знакомый голос Гелиоса произнес:
   - Простите, что вторгаюсь в ваши сновидения, Ваше Высочество, но ваше присутствие необходимо в Иллюзионе. Есть новости.
   Ну, вот опять... И что это у паренька за пристрастие к высоким титулам?
   Мамору окончательно проснулся и вздохнул. Для него слово "новости" означало "плохие новости". Без вариантов. В их с Усаги тандеме она всегда надеялась на лучшее, он - ожидал худшего. Потому что кто-то ведь должен...
   Темное Королевство уже было. Пришельцы - были. Темная Луна - была. Апостолы Смерти - не к ночи будь помянуты - тоже были. И еще Нехеления с Галаксией (нервные барышни!)...
   Кто теперь?
   Мамору вздохнул еще раз.
   А ведь он еще даже и не король...
  
   ... - Ну?
   Они стояли в теплом золотом мареве Иллюзиона, и мрачно-синие глаза Хранителя земли требовательно сканировали ясно-янтарные. Но Гелиоса было не так-то просто смутить. За прошедшие тысячелетия он успел хорошо выучить характер Эндимиона.
   - Нет решительно никаких причин для тревоги, Ваше Высочество. Новость, о которой я собираюсь поведать вам, скорее радостная, чем печальная.
   Темная бровь едва заметно поднялась вверх. С точки зрения Мамору, Хранитель Иллюзиона всегда был слишком склонен верить в лучшее. Впрочем, он еще никогда не ошибался и не нарушал данного слова, и его принц это прекрасно знал - иначе разве доверил бы ему свою будущую дочь?
   Но вслух он сказал совсем другое:
   - Гелиос... а нельзя ли без титулов обойтись, а? Мы же вроде бы почти родственники.
   В янтарных глазах появилось строгое выражение, которое Мамору приходилось видеть довольно часто. У Луны.
   - Как можно, Ваше Высочество! Титулы - часть обычая, а обычаи священны. Они помогают нам оставаться самими собой несмотря ни на что.
   Его Высочество только обреченно вздохнул:
   - Идем уже... Что ты хотел мне показать?
   - Не что, - голос Гелиоса странно дрогнул. - Кого. Следуйте за мной.
   ...Идя по вечно ясному летнему парку Иллюзиона, Мамору с удивлением заметил, как здесь красиво. "Усако бы понравилось" - подумал он и понял, что впервые новыми глазами увидел золотую прелесть Сердца Терры. Раньше он не очень-то любил это место.
   Здесь было слишком много воспоминаний.
   Он незаметно закрыл глаза. Теплые блики скользили по лицу. О чем-то тихо шуршала листва - то ли смеялась, то ли плакала. И было так легко представить, что это шепчутся не листья, а хорошо знакомые голоса. Голоса из прошлого...
   ... - Вот сейчас кто-то дождется и узнает, где граница моего безграничного терпения...
   - Ой, как интересно! И кто бы это мог быть, а?
   - Да есть тут один такой... Мелкий, рыжий и вредный. Зойсайтом кличут. Не слыхал?
   ... Стоп. Либо он тихо начинает сходить с ума от переизбытка воспоминаний, либо...
   Либо придется допустить, что с ума начинает сходить весь мир.
   Потому что не могут, просто не могут эти голоса звучать здесь!..
   Но они здесь звучали. И звучали весьма жизнерадостно и нахально.
   - ...А-ай!! Ты что, совсем псих?! Щипаться вздумал...
   - А нечего обзываться! Это несправедливо...
   - И скажи мне, друг мой любезный, что из вышесказанного было несправедливым, а?
   - Ну... не такой уж я и мелкий...
   - Ага. Это значит, что все остальное было верно?
   - Это значит, что кто-то сейчас получит!
   - ДА КОГДА Ж ВЫ УГОМОНИТЕСЬ ОБА?!!
   - А... что мы такого делаем-то?
   - Вот сейчас кто-то дождется - и узнает, где граница моего безграничного терпения...
   - Слышите, лорд Нефрит? Совсем совесть потеряли, вот уже и Кунсайта довели...
   - И кто бы говорил, лорд Зойсайт... На себя посмотрите.
   - Нет, ну вы двое хоть минуту можете вести себя прилично?
   - Да ты же со скуки помрешь, Джед!
   - Вот что я вам скажу, друзья мои...
   Что такого собирался сказать Третий Лорд Терры, навсегда осталось загадкой, ибо в этот момент в беседу вмешался Гелиос (которого до этого в пылу спора не заметили).
   - Я смотрю, вы тут уже совсем освоились, милорды? - его глаза улыбались.
   - Да этих двоих ничто не уймет, - голос Кунсайта звучал ворчливо, но, судя по тону, он был доволен. - Когда Неф с Зоем начинают...
   Но что они начинают, Первый Лорд не договорил. Он увидел того, кто молчаливой тенью стоял за спиной Гелиоса. Они все его увидели.
   И слова исчезли.
   Осталась только тишина.
   И в этой огромной, обморочно-холодной, как Вселенная, тишине зазвенело эхо далеких голосов. Очень далеких - с другого края времени.
   С другого края жизни.
   ... "Мы не прорвемся впятером, Энд. Пойдешь ты".
   "Ребята... берегите себя. Прощайте".
   "Не смей с нами прощаться! Не смей, слышишь!! Мы еще повоюем вместе".
   "Это сделала Берилл?"
   "Ты обязательно вернешься, Энд. И мы все вернемся, я это точно знаю".
   "Я все равно не стану сражаться с вами. Ни с кем из вас. Никогда".
   Они молча смотрели друг на друга. Смотрели уже целую вечность. Смотрели - словно падали в бездну.
   Голоса воспоминаний разрывали сердце. Вскрывали старые раны. Выпускали наружу давно погребенную боль.
   О да. Они ведь знали, что будет больно, не так ли?
   Вот только не знали, что сказать сейчас тому, чьи странные, немного усталые темно-синие глаза держали их, как на прицеле. Тому, кто когда-то был их королем.
   Тому, кто когда-то был их другом. И их врагом.
  
   В голове была абсолютная пустота. Звонкая, как колокол.
   Было страшно даже дышать.
   Мечты имеют коварное свойство никогда не становиться реальностью. За тысячи лет Эндимион успел это очень прочно усвоить.
   Мечты не становятся реальностью...
   Не становятся?..
   "А ты что, совсем-совсем не веришь, что чудеса бывают?"
   Ты была права, зайка. Права, как всегда.
   Чудеса бывают.
   Жаль только, некому подсказать, что теперь с ними, этими чудесами делать?
   ...Сколько раз он мечтал об этом. Увидеть их - настоящих - хоть раз. Просто знать, что они живы, пусть даже и не помнят его. Взглянуть им в глаза...
   И вот они, их глаза, смотрят на него. Прямо, открыто, немного грустно. Смотрят не отворачиваясь, хотя - он точно знает - это для них все равно, что медленно напарываться на меч. Потому что ему сейчас точно так же больно.
  
   ...Ярко-зеленые глаза. Кажется, что об эту зелень можно обрезаться. Зой.
   Ты ведь был мне младшим братом, помнишь, рыжий? Да, ты помнишь. Вечно неунывающий, изворотливый - не было такой ситуации, которая приперла бы тебя к стенке. Сколько раз твоя хитрость спасала всех нас?
   Кто смог бы поверить, что она превратится в подлость? Да, никто. И ты - меньше всех прочих. Еще и врезал бы мне за такое предположение...
   А вместо этого пытался убить. Два раза. И оба раза у тебя почти получилось.
  
   ...Светло-голубые глаза. Ясные и чистые, как ланцет хирурга. Джед.
   Все так же любишь книги, разумник? Конечно, любишь, куда ж ты без них... Именно они всегда помогали тебе сохранять нерушимое спокойствие, что бы ни случилось.
   Твой разум всегда был островом надежности среди нашей буйной компании. Сколько раз твоя рассудительность охлаждала вспышки моего гнева? Сколько раз дарила надежду? Ясность мысли никогда не подводила тебя...
   Кроме одного-единственного раза.
   Ты так рано ушел, Джед. Неужели ты тогда действительно хотел меня убить? По-настоящему?
  
   ... Ярко-синие глаза. Мерцающие, как драгоценный бархат. Неф.
   Ох, Неф, ты по-прежнему веришь, что звезды знают все? Или теперь только притворяешься, что веришь?
   Сколько раз ты поддерживал меня, когда началась та, последняя война? Сколько раз поддерживал нас всех? Ты всегда умел радоваться жизни - и всегда любил ее, несмотря ни на что.
   И никогда не боялся смерти.
   Ты ведь и тогда не боялся, верно? Когда уже знал, что наступил твой последний день? Ведь ты все знал заранее, звездный мудрец?
   Да. Ты знал.
   А тогда, перед концом Луны... ты тоже все знал? И ничего не мог изменить?
   И все еще мог улыбаться.
   Ты всегда был сильным, брат мой.
  
   ...Серые глаза. Цвета чистейшего полярного льда. Кун.
   Мой старший брат. Мой наставник. Мой первый друг.
   Помнишь, как ты учил меня держать меч в руках? Как прикрывал меня в каждом сражении? А помнишь, как мы с тобой влюбились - почти одновременно?.. Да уж, вляпались мы тогда, дальше некуда...
   А помнишь, ты единственный сохранил самообладание после внезапной атаки Берилл? И даже ухитрился составить план действий.
   Ты тогда отвечал за всю планету наравне со мной. Ты дал мне шанс предупредить Луну, а сам остался прикрывать своего бестолкового принца. И до конца пытался удержать ситуацию под контролем.
   Имею ли я какое-то право судить тебя? Не поступил бы я так же на твоем месте?
   Наверное, не поступил бы. Мне бы не хватило мужества. Но ты - смог.
   И теперь винишь себя во всем. Ведь винишь, Кун, я тебя знаю. Не надо...
  
   ...Минута тянулась, наверное, уже не первое тысячелетие. Тишина медленно осыпалась крошечными осколками, и каждый из них ранил, как кинжал.
   Наконец Первый Лорд Терры бесшумной серой тенью двинулся вперед.
   Шаг. Еще один шаг и еще.
   И вот уже серо-стальной и темно-синий взгляд смотрятся друг в друга. В упор. Молча.
   Кунсайт первым закрыл глаза. Потом медленно опустился на одно колено. Склонил голову - так низко, что концы пепельных волос коснулись травы:
   - Мой король.
   Следом за ним склонились остальные трое.
   ...Ритуальный поклон. Поза принесения присяги. Безусловная клятва верности.
   Моя жизнь - твоя. Моя сила - твоя. Мой меч - твой.
   Моя честь остается моей. Если я запятнаю ее, ты волен убить меня.
   Твоя воля - принять мою клятву. Твоя воля - ее отвергнуть.
   Его Королевское Высочество Эндимион, принц Дома Терры изо всех сил стиснул зубы, заставляя легкие вдохнуть воздух. Потом запрокинул голову и зажмурился. Золотой свет был почти таким же ярким, как и солнечный, так что не было ничего удивительного в том, что темно-синие глаза повлажнели.
   Четверо ожидали его решения. Молча. Не шевелясь.
   И тогда он выдохнул:
   - Встаньте.
   Они подчинились. Их король смотрел на них глазами, помолодевшими на несколько тысяч лет - смотрел одновременно сердито и радостно.
   - И никогда - слышите, никогда больше не становитесь передо мной на колени.
  
   ...Гелиос позволил себе тихонько перевести дух. Эти несколько минут он старательно притворялся невидимкой, чувствуя себя зависшим над центром вулкана. Действующего.
   Нет, он совершенно не ожидал от Эндимиона какой-то там кровавой мести. И проявлений венценосного гнева тоже. Его Высочество всегда чихать хотел на подобные глупости.
   Но... эта встреча была не из легких. Определенно. Какую-то секунду все висело на волоске.
   Они слишком гордые - все пятеро. Слишком упрямые. Слишком... Интересно, можно ли быть слишком честными? Нельзя, вообще-то. Честность никогда не бывает "слишком". Но эти пятеро, если постараются, то все смогут...
   Гелиос пожалел, что сейчас здесь нет Лунной Принцессы. Она-то прекрасно знала, что делать в таких ситуациях.
   Впрочем, подумал он, Ее Высочество еще успеет им все доступно объяснить.
   И тихо улыбнулся.
  
   ...- Вы вправе не верить нам.
   Голос Кунсайта был чистым и холодным, как первый лед. Чуть больше напряжения - и он сорвется и треснет на острые, как иглы, осколки.
   - И вправе не принять нашу клятву заново, - очень ровно добавил Джедайт.
   - Заново? - глаза Эндимиона превратились в два синих кинжала. - Я никогда не освобождал вас от клятвы.
   - Мы нарушили ее, - негромко сказал Нефрит. По его лицу скользнула бледная тень прежней лучезарной улыбки: - Но если Ваше Высочество согласится принять нас снова...
   - Мы твои подданные, - добавил Зой. - Твои воины. Навсегда.
   Мамору отвернулся, невидящим взглядом уставившись на ярко-красные цветы. Потом тихо сказал:
   - Мне не нужны подданные. И воины тоже не нужны.
   Вязкая тишина мгновенно выстудила золотой воздух. Перестали шелестеть деревья. Ветер затаил дыхание.
   Король обернулся к своим лордам. Его глаза полыхали синим огнем.
   - Мне нужны друзья, - непреклонно заявил он.
   А потом вдруг усмехнулся:
   - А будете обзывать меня Высочеством - уши оборву!
  
   ... В это же время в Токио...
   - Ну как она, Мичи?
   - Спит. Дыхание ровное, но не просыпается.
   - Ты думаешь, это нормально? Уже почти сутки прошли...
   - Сец сказала, что она потеряла много энергии и должна хорошенько отдохнуть.
   - Ну не знаю, не знаю... О чем вообще думал этот Хронос, когда посылал ребенка на такое дело?!
   - Ох, Хару... Хоти самая сильная из нас, ты ведь знаешь. И только она имеет доступ к Вратам Теней. И потом... кто знает, о чем может думать Хронос?
   - Все-таки мог бы и помочь, от него бы не убыло. Мало ему смертей?
   - По-моему, он как раз решил исправить некоторые смерти. И потом, - улыбка, - разве не здорово, что Четверо снова среди живых?
   - Да уж, - короткий смешок. - С этими головорезами жизнь станет намного веселее. Будет с кем позубоскалить... и мечами помахать на досуге.
   Короткое молчание.
   - Они были врагами, Хару. Как ты думаешь, они помнят?
   - Думаю, да. Но они выдержат.
   - А девочки? Выдержат ли они воспоминания?
   - Сейчас - да, они справятся. А тогда, два года назад... Знаешь, я думаю, что Хронос был прав, не возвращая им память во время той, первой битвы. Тогда им было бы невыносимо все помнить и сражаться с теми, кого они любили.
   - Что я слышу? Ты согласна с Хроносом?
   - Так чего же не согласиться-то, если он прав... Он, знаешь ли, тоже иногда прав бывает. Так, изредка.
   Опять молчание.
   - Да, ситуация изменилась, Ветер. Раньше они были почти детьми. Ну что такое четырнадцать лет? А теперь они начинают ощущать свою силу. Повзрослели... Семнадцатый год на подходе.
   - Да, летят годы. Вовремя товарищи Лорды вернулись, ох как вовремя...
   - По-моему, девочки давно уже заслужили второй шанс, Хару. Да и воины Терры тоже. - Звенящая тишина. Потом: - Это... это ведь шанс и для всех нас, Хару. Шанс вернуть то, что было утрачено.
   Вздох.
   - Будет буря, Мичи.
   - Нам ли бояться бурь, Ветер? Сколько мы их уже видели?
   - Да, Волна. Но прежняя подобная буря унесла жизнь нашей королевы. Чью жизнь потребует эта?
   - Не знаю. Знаю одно: никакая сила больше не заставит меня наблюдать со стороны.
   - Да уж, достаточно было и одного раза. До сих пор забыть не могу... Пусть мы погибнем, если так суждено. Но погибнем сражаясь.
   Снова вздох.
   - Хару... Хоти говорила, что видела там Берилл.
   - Да ну? - сквозь стиснутые зубы. - Как жаль, что меня там не было.
   - Она кричала, что вернется. Чтобы отомстить...
   - Даже так? - улыбка, как лезвие клинка. - Жду с нетерпением. У меня к ней старые счеты.
   - Не у тебя одной, Ветер. Но лучше бы она не возвращалась. Никогда.
   Еще вздох.
   - Можешь быть уверена, нас никто не спросит, Мичи. Хронос, как всегда, решит все по-своему.
   - Сец говорит, Хранитель Времени устранился от событий.
   Скептический хмык.
   - У него наверняка далеко идущие планы. Иначе он вернул бы Ши-Тенноу еще два с половиной года назад. Никогда не поверю, что он сделал это из сострадания.
   - Он позволил событиям идти так, как они сами выберут...- Тихий вздох. - Как ты думаешь, что теперь будет?
   Еле заметная усмешка.
   - Одно могу сказать точно, Мичи. Скучно не будет.
   Молчание.
   - Знаешь... Иногда мне кажется, что сейчас мы и не живем вовсе, Хару. Что вся наша жизнь осталась там, под серым пеплом Луны. А здесь - только воспоминания. Но, - вздох, - я ни на что не променяла бы этих воспоминаний. По крайней мере, там мы были собой. А здесь...
   - А здесь мы только тени самих себя. Тени, которые оживают только во время сражений.
   - Может, еще и поэтому мы так рады возвращению Четверых? Это ведь... как будто прошлое ожило. Они вернулись, хотя не было почти никакой надежды...
   - Не почти. Никакой. Все уже было предсказано нам заранее.
   - А теперь...
   - А теперь, - усмешка, - теперь впереди у нас неизвестность. Как по мне, это лучше, чем то стерильное будущее, которое приготовил нам Хронос. Он не имел права за нас выбирать, в конце концов.
   - Вообще-то, у него есть все права... Он же хранитель Времени. Но... - вздох, - я согласна с тобой, Хару. Только вот чего нам теперь ждать... Гранатовый Шар Сец больше ничего не показывает.
   - А твое Зеркало? Что ты там видишь?
   - Тени и свет.
   - Что?..
   - Тени и свет. И не спрашивай, я сама ничего не понимаю. Все меняется - это единственное, что я могу сказать тебе.
   Снова хмыканье.
   - Знать бы еще, в какую сторону это ВСЕ меняется.
   - А что говорит ветер?
   Улыбка.
   - Ветер пахнет рассветом. Ветер поет о буре, о смерти, битве и пламени. И о жизни. И о весне, яростной и нежной... И еще о прошлом, Волна. О прошлом, которое никуда не исчезло.
   - Я... верю, что все может вернуться, Ветер.
   Аквамариновый взгляд полыхает упрямым огнем.
   - Оно вернется, Волна. Не может не вернуться. Светлейшая отдала жизнь за это.
   Длинные ресницы прикрывают глаза цвета глубокого моря.
   - Она тогда так и не сказала нам, что идет на верную смерть...
   Вздох.
   - А ты представь, как бы мы тогда отреагировали? Исполнили бы ее просьбу?
   - Да. Да, исполнили бы. Но нам было бы несравнимо труднее.
   - Вот именно. Ее Величество оставила нам надежду.
   - Которую не оставила себе.
   - Нет, Мира, - морские глаза изумлено вспыхивают при звуке древнего имени. - Леди Селена никогда не теряла надежды. Поэтому она и победила в той битве.
   - Ты права. - Недолгое молчание. - Иногда я смотрю на нашу Серенити и вижу в ней... - Короткий смешок, похожий на всхлип. - Она так похожа...
   - Да, - очень тихо. - Королева оставила нам свой свет.
   - Свет Надежды, - улыбка сквозь слезы. - Знаешь, Хаура, после всех этих событий я, кажется, начинаю верить в чудеса.
   - Наша принцесса - одно большое чудо, Мичи. Но... думаю, даже ей будет не под силу остановить подступающую бурю.
   - Кто знает, может эту бурю и не надо останавливать, Хару. Может, она принесет на своих крыльях весну.
   - У этой бури будут сильные крылья. Я не знаю, сможем ли мы на этот раз удержать этот мир.
   Снова молчание. Потом:
   - Вопрос в том, какой мир для нас важнее, Ветер. Тот, в котором мы живем сейчас... или тот, который мы потеряли.
   Аквамариновые и сине-зеленые глаза встречаются и замирают. В них - поровну печали и надежды.
   Они обе слишком хорошо знают ответ на последний вопрос.
  
   ...- Ты изменился, Энд, - льдисто-ясный взгляд Кунсайта сканировал собеседника, как рентгеновский луч. - Глаза стали другими.
   Они сидели в тени дерева, вокруг плескался золотой свет Иллюзиона, а чуть поодаль жизнерадостно препирались Второй и Четвертый Лорды. Джедайт добрался до источника знаний в лице Гелиоса и дотошно выяснял, что произошло на Земле за два с половиной года их отсутствия. А заодно и обо всех пропущенных столетиях, которые они провели в Темном Королевстве. Судя по горящему азартом бирюзовому взгляду, Третий Лорд серьезно сожалел о том, что сейчас с ним нет его верного блокнота для конспектов...
   - Глаза, говоришь... - Мамору отстраненно посмотрел на вечно ясное небо. - Все изменилось, Кун. Я иногда сомневаюсь, осталось ли хоть что-то от меня прежнего.
   - Я помню, что ты искал Серебряный Кристалл, чтобы вернуть память, - тихо сказал Первый Лорд. - Ты достиг своей цели?
   - Да, - невесело усмехнулся тот.
   - И?..
   - И лучше бы не возвращал.
   - ?..
   - Непонятно, что ли? Я вспомнил, кто я и кто вы... были. А вас к тому времени уже...
   - Ясно. Не продолжай. - Кунсайт отвернулся. Помолчал. Потом медленно, будто через силу, произнес: - Такое непросто простить, верно?
   - Что - такое? - в тон ему, бесстрастно спросил Мамору.
   - То, что мы сделали с твоей жизнью. И с твоим миром.
   - Это сделала Берилл.
   - А мы позволили.
   Длинный вздох. nbsp; - Сец говорит, Хранитель Времени устранился от событий.
   - Кун, посмотри на меня.
   Первый Лорд Терры обернулся. Сейчас его глаза совсем не напоминали лед. Скорее - светлое северное небо. Чистое, пронзительное, печальное.
   - Кун, я тоже был в Темном Королевстве. Я тоже испытал на себе власть Металлии. Я знаю, что это такое. Ты разве не помнишь?
   - С тобой это сделали не по доброй воле.
   - Давай будем честными, старший брат. Принять власть Металлии можно только добровольно. В моей душе было то, за что он смог зацепиться. И он сделал из меня худшее чудовище, чем были вы четверо.
   Он помолчал, потом тихо добавил:
   - У меня ведь тоже есть то, что я никогда себе не прощу, Кун. И никогда не забуду.
   Теплая рука осторожно легла ему на плечо.
   - А Серенити, она... простила?
   Хранитель Земли мягко улыбнулся, синие глаза потеплели.
   - Она даже не заводила разговора о прощении. С ее точки зрения, прощать было нечего.
   - Но не с твоей.
   Мамору усмехнулся.
   - Ты хорошо меня знаешь.
   Ледяной Лорд послал ему ответную ухмылку.
   - А чего ты хотел? Это после стольких-то тысячелетий?
   Он посерьезнел.
   - А теперь послушай меня. Ты сказал, что от тебя прежнего ничего не осталось. Ты не прав. Нет, не перебивай меня. Да, мы не виделись целую эпоху, и эта эпоха нас изменила. Но мы - это все еще мы, Энд. Твои глаза стали намного старше. Но это по-прежнему глаза моего брата. - Голос Кунсайта вдруг сорвался. - Если, конечно, ты готов принять предателя.
   Стальные пальцы больно вцепились в его запястье.
   - Никогда. Не смей. Так. Говорить. Понял?
   Кун невесело улыбнулся.
   - Понял. Только и ты пойми. И не мучь себя зря. За что ты себя винишь, Энд?
   - Я не смог помочь вам. Не смог вернуть.
   - Да что ты мог сделать-то?! - вспылил Кунсайт. - Еще раз подставиться под удар?
   - Если бы это помогло, я бы подставился, - Мамору скривился в недоброй усмешке. - Но как-то не хотелось, понимаешь, радовать Берилл.
   Кунсайт запрокинул голову. Вздохнул.
   - Не вини себя в том, что с нами случилось, Энд. Это был наш выбор, нам за него было и отвечать.
   Его собеседник только вздохнул.
   - Вы не чужие мне, Кун. Ваша вина - и моя вина тоже. Ваше наказание - и мое наказание. А ваша боль - моя боль. Я никогда от вас не отрекался.
   Серые глаза устало закрылись.
   - Зато отреклись мы.
   - Брось, Кун. Мы все знаем, почему вы это сделали. Я сделал бы то же, если бы смог.
   По губам Первого Лорда прошла судорога.
   - Если бы это сделал ты, то вся Земля уже давно и надежно принадлежала бы Металлии. Ты ведь, как-никак, Хранитель.
   - Это ты к тому, что лучше вы, чем я? - синие глаза предостерегающе сузились.
   - Как говорит, Джед, лучше - никто, - горько улыбнулся Кунсайт. Потом поймал темно-синий взгляд своим серебряно-серым. - Пойми же наконец, упрямец. Целую эпоху ты в одиночку нес бремя ответственности за всю планету. Да еще и за всех нас в придачу. Но теперь мы - здесь. Слышишь, Энд, здесь! Ты позволишь нам помочь тебе? Позволишь разделить с тобой твою тяжесть?
   Мамору нахмурился.
   - Раньше тебе не требовалось мое разрешение, Кун.
   - Раньше я не был предателем, Энд.
   Взгляд синих глаз стал острым, как наконечник стрелы.
   - Ты никогда не был им, Кун. И никто из вас не был.
   Первый Лорд покачал головой.
   - Ну уж нет. У тебя не получится взять всю ответственность на себя.
   - Но и вам я не позволю одним отвечать за все, - непреклонно заявил будущий король Терры.
   - Тогда, - серые глаза сузились, - как прежде? Все поровну?
   Две ладони крепко сцепились друг с другом.
   - Все поровну, северный волк.
   Тот усмехнулся:
   - Надо же, помнишь.
   - Вас забудешь, как же... Даже на том свете и то не выходило.
   - Ага, а ты там часто бывал.
   Мамору невесело улыбнулся.
   - Бывал. Два раза.
   Кун поперхнулся.
   - Это... То есть, ты не шутишь? Энд, что тут без нас было?!
   - Много чего... Слушай, пошли тех спорщиков разнимать. А то будет у нас на двух лордов меньше.
   Первый Лорд подозрительно покосился на своего принца. Его взгляд красноречиво говорил: "К этому мы еще вернемся, не отвертишься". Но вслух он дипломатично ответил:
   - Это вряд ли. Они получают слишком много удовольствия от самого процесса.
   И они отправились на звуки дружеской перепалки.
  
   ...- Язва ты, Неф, хорошего пинка тебе не хватает.
   - Вот чего мне все это время действительно не хватало, так это твоей физиономии, рыжий.
   - От рыжего слышу!
   - А вот дудки, я шатен.
   - Зараза ты, а не шатен.
   - Одно другому не мешает...
   - Ага, то есть насчет заразы ты согласен?
   - Вот доведешь меня, я Энду настучу...
   - А вот дудки, наше Величество ябед не выносит!
   - Я тут предупреждал насчет Величества... - раздался за их спинами скучающий голос. Они синхронно обернулись.
   Мамору с подчеркнуто-внимательным видом рассматривал кроны деревьев. Кунсайт старательно прятал улыбку.
   Зой быстро вышел из ступора и жизнерадостно фыркнул:
   - Напугал! Ты меня догони сначала. Я, между прочим, быстрее тебя...
   - Был.
   - Вот не факт, не факт...
   Нефрит шлепнул себя ладонью по лбу.
   - Куда ж тебя несет, Зой, он же тебя на первой же крыше обскачет...
   - Вот-вот, - невозмутимо подтвердил Мамору. - Это тебе не лепесточками кидаться.
   - Розочкой оно сподручнее, да, Энд?
   Тот ехидно улыбнулся.
   - Из-за стебля балансировка лучше, ага.
   - Вижу, язвить ты не разучился, - сдержанно усмехнулся Кунсайт.
   - Неа. Я практиковался.
   - Помню-помню. Меня от фонарных столбов аж в дрожь бросало...
   Его собеседник изобразил фирменную улыбку Такседо Маска.
   - Я старался.
   В это время к компании наконец присоединился Джедайт, который наконец оставил Гелиоса в покое. Вид у последнего был усталый и слегка ошарашенный: он успел позабыть, что объем оперативной памяти у Третьего Лорда стремился к бесконечности...
   - Милорд. - Джед коротко, но почтительно кивнул своему принцу и обратился к товарищам: - Господа, у меня сложилось убеждение, что мы здесь изрядно задержались. За время нашего отсутствия на Земле произошло немало событий, в том числе опасных.
   На слове "опасных" взгляд Кунсайта приобрел характерное выражение: "Я так и думал!"
   - Это каких таких событий? - насторожился Нефрит. - Энд, ты чего тут без нас творил, а?
   - Вот и я хотел бы это знать, - подозрительно ровным голосом добавил Первый Лорд.
   - Хранитель Иллюзиона поведал мне, что планета многократно подвергалась нападениям, - Джедайт, кажется, волновался. - В том числе и из Внешнего Космоса.
   - Энд?
   Четыре разноцветных лазера требовательно уставились на будущего короля. Тот пожал плечами.
   - Да нас как-то особо не спрашивали. Нападали и все. Невежливые, заразы...
   - М-да, похоже, мы тут самое интересное пропустили, - очень серьезно пробормотал Зой.
   - Ничего, и на вашу долю хватит, - невесело усмехнулся Мамору. - У нас тут жизнь веселая.
   - Да я уж вижу... - мрачно пробормотал Кунсайт. Потом подозрительно прищурился: - Как вы тут справлялись... одни?
   - Справлялись, - коротко ответил Воин Земли. Лорды, знавшие его не одну сотню лет, поняли, что скрывается за обманчивой небрежностью голоса.
   - Было тяжело, Энд? - тон Второго Лорда был скорее утвердительным, чем вопросительным.
   Эндимион отвел глаза, пристально разглядывая красные лепестки.
   - Девочкам было тяжелее, чем мне, - сказал он наконец. - Силы остальных планет Системы сейчас не так велики, как в прежнюю эпоху. Меня-то в любом случае защищала энергия Земли. Правда, на мне и ответственности больше... Но, - по его губам скользнула невеселая усмешка, - мы ее никогда не делили.
   Он повернулся к молчащим друзьям.
   - Хорошо, что вы вернулись. Теперь девочки будут не одни.
   Тишина облаком накрыла все вокруг. Серая, тяжелая, как мокрая вата.
   Серебряные глаза Кунсайта потускнели. Во взгляде Нефрита пропали искорки. Джед и Зой побледнели.
   - Ребята? - осторожно спросил Мамору. - Что не так? Вы не собираетесь помогать им?
   У Первого Лорда вырвался горький сухой смешок.
   - Неверный вопрос, Энд. Захотят ли они принять нашу помощь - вот в чем дело.
   - Из-за того, что вы были на стороне Берилл? - удивился тот. - Но сейлоры никогда не держат зла на бывших врагов. Они умеют прощать.
   - Слишком многое предстоит простить, дружище, - покачал головой Нефрит. - Слишком многое...
   - Дело не в сражениях двухлетней давности, милорд, - добавил Джедайт. - Дело в том, что произошло на развалинах Серебряного Тысячелетия, во время той, последней битвы. Ты... знаешь, что там было?
   Синие глаза Хранителя Земли стали жестче.
   - Я помню, что было со мной и Серенити. Дальше, как вы понимаете, мои воспоминания обрываются. Правда, Луна и Артемис рассказывали, что тогда было. Все погибли - и леди Селена, и воительницы Внутренних Планет.
   - Да, - голос Кунсайта был как натянутая тетива. - Но... знаешь ли ты, как они погибли?
   - Они говорили - во время сражения, - нахмурился Мамору. Потом он что-то понял, и его глаза резко потемнели: - Кун... Ребята... Вы хотите сказать, что... Небо и Хаос!
   - Да, - жестко ответил Первый Лорд. Его голос был хриплым, будто он задыхался. - Да, так все и было.
   - Это... были... мы... - сквозь стиснутые зубы выдохнул белый, как бумага, Зой. - Ты понимаешь - это были мы!
   - Они погибли от наших рук, Энд, - безжизненным тоном проговорил Джедайт. - Я не буду говорить, как именно это было, но... Такое нелегко простить. Забыть - и вовсе нельзя.
   Эндимион не ответил.
   Он вспомнил свой давний - очень давний разговор с Усаги. Это был единственный случай, когда они говорили о последнем сражении с Темным Королевством. И о том, что происходило в тронном зале Берилл.
   ...Он тогда пытался что-то рассказать, попросить у нее прощения... но она просто накрыла его губы теплой ладошкой: "Молчи. Не надо об этом". А потом уткнулась лицом ему в плечо и на несколько минут замерла, прижавшись к нему, маленькая и мягкая, как котенок. А потом еле слышно прошептала: "Давай больше не будем вспоминать. Все закончилось. Давай просто жить дальше, хорошо?"
   Он больше никогда не затрагивал эту тему - боялся снова увидеть то странное, затравленное выражение в ее глазах. Луна потом рассказала ему некоторые подробности, но он сильно подозревал, что даже мудрой кошке было известно далеко не все из того, о чем помнила сама Усаги. Но его лунная воительница никогда - ни словом, ни взглядом - не дала понять, что в тот роковой день было что-то, за что ей следовало прощать своего принца.
   А ведь было. Мамору это точно знал. Сознание может забыть, сердце - никогда. А сердце говорило о боли и ужасе. Но Усаги простила...
   Однако - то Усаги.
   Ангелы нечасто слетают с небес к людям.
   ...Мамору отвлекся от размышлений. Посмотрел в потемневшие глаза друзей.
   - Забыть невозможно, Джед, - очень спокойно сказал он. - Сейлоры вообще ничего не забывают. А вот простить... Простить можно все. Хотя, может, и не сразу. Теперь я это точно знаю.
   - Простить можно все? - горько переспросил Кунсайт. - Даже предательство... и смерть? Ты бы простил?
   - А это смотря кому, - честно ответил Мамору. - Вот, например, Берилл - той я ничего прощать не намерен.
   - А нам, Энд? - вырвалось у Лорда Огня.
   - А вас... - синие глаза прищурились. - А вас у меня вообще нет никакого права судить, Зой.
   - Вообще-то оно у тебя есть, - ответил принципиальный Джедайт. - Ты наш король.
   Эндимион нахмурился, и его лицо исказилось, как от сильной боли.
   - Джед, давай не надо об этом, а?
   Тот покачал головой.
   - Оттого, что ты не будешь это признавать, ничего не изменится. - Прирожденный исследователь, Третий Лорд выше всего ценил истину, какой бы она ни была.
   - В чем дело, Энд? - очень серьезно спросил Нефрит. - Ты ведь не выбирал, быть тебе королем или нет. Так же, как и мы не выбирали свои стихии. Мы... мы просто есть и все. Так что тебя гнетет?
   Хранитель Земли горько усмехнулся.
   - Не думаю, что сейчас я достоин называться королем, Неф.
   - Прекрати. - Тихий голос Кунсайта был тверд, как арктический лед. - Прекрати винить себя непонятно в чем, слышишь?
   - Кун прав, - кивнул Джедайт. - В том, что случилось тогда с Системой, виноваты многие. Мы - не последние из них.
   - Нет, Джед, - отрезал принц. - Я тогда отвечал за все.
   - Ты сделал все, что мог, - мягко сказал Нефрит. - И даже больше того.
   - Этого оказалось недостаточно.
   До сего момента молчавший Зой нахмурился, и его глаза цвета летней травы потемнели.
   - Энд, - тихо позвал он.
   - Да?
   - Однажды давно - очень давно, когда я еще был глупым мальчишкой и ничего толком не умел, один мой старший друг дал мне совет. Он сказал: "Не трать зря силы на сомнения - заслуживаешь ты своей судьбы или нет. Лучше приложи их к тому, чтобы стать ее достойным".
   Эндимион не ответил. Синие глаза были плотно закрыты, будто он пытался удержать что-то внутри.
   Лорд Огня положил руку ему на плечо - на то самое, куда вонзился когда-то ледяной кинжал.
   - Так вот, тот мой друг - он стал достойным своей судьбы, Энд. И даже больше, чем достойным. Это я точно знаю.
   - Ты можешь считать, что не заслуживаешь своего титула - и своих прав, - негромко произнес Джедайт. - Но у нас есть право думать иначе.
   - Королем Терры не становятся, - подтвердил Нефрит. - Им рождаются. И им родился ты.
   - Терра выбрала тебя, - серые глаза Кунсайта сияли чистейшим серебром. - И уж позволь нам верить, что в этом наша общая мать не ошиблась.
   - И позволь нам самим решать, кому отдавать свой меч и свою верность, - ровный голос Лорда Иллюзий рассекал воздух, как невидимый кинжал. - Это наше право. Ты помнишь?
   О да, он помнил.
   Ши-Тенноу, или Небесные Короли, как их звали люди, имели освященное обычаем право присягать на верность по собственному выбору. Гордые и опасные, как их стихии, выше всего прочего они ценили честь. Их воля была сталью, их ярость - бурей, их сердце - огнем. Очень немногих считали они достойными своей клятвы.
   И только одного - достойным своей дружбы.
   Это был дар, которого не отвергают.
   - Да, - выдохнул Эндимион, открыв глаза. В них металось синее пламя. - Да, я помню. Все.
   Нефрит выступил вперед. Его бархатно-синий взгляд был необычно серьезен.
   - Вы сочтете нас достойными служить вам, Ваше Высочество? - произнес он древнюю ритуальную фразу. И склонил голову в предписанном обычаем поклоне.
   - Да, - тихо ответил Принц Терры. Потом поднял голову и добавил: - Если вы сочтете меня достойным своей дружбы, Лорды Стихий.
   И в свою очередь склонил голову.
   - Гелиос, - негромко попросил Кунсайт. - Засвидетельствуй.
   Хранитель Иллюзиона положил руку поверх пяти сомкнутых ладоней.
   - Клятва принесена. Клятва услышана. Клятва принята.
   В золотой тишине его голос прозвучал как колокол.
   - И помни, - добавил Первый Лорд Терры. - Оттого, что ты станешь нашим королем, ты не перестанешь быть нашим другом. Никогда.
   - И вы помните, - ответил принц, впечатывая слова в звенящую вечность. - Кем бы вы не считались - моими подданными, моими воинами, моими лордами - вы прежде всего мои братья. Были и будете. Всегда.
   - Мы запомним эту минуту, Эндимион, - глаза Звездного Лорда были искрились ярче обычного. - Запомни ее и ты, - он улыбнулся, - на тот случай, если нам все-таки придется когда-нибудь преклонить перед тобой колени, Хранитель.
   - Запомню, - беззвучно выдохнул тот. Потом тоже улыбнулся: - Но вы все же постарайтесь, чтобы этого не случилось, а?
   - Соблюдение обычая - священная обязанность монарха, - назидательно изрек Джедайт.
   Мамору только безнадежно покачал головой.
   - Смотри-ка, Гелиос, у тебя единомышленник появился. Будете теперь меня вдвоем воспитывать...
   - Вдвоем? Размечтался, - усмехнулся Кунсайт. - Нас тут четверо, а ты вон - совсем от рук отбился.
   В этот момент их прервал Хранитель Иллюзиона:
   - Ваше Высочество, милорды. Вам пора на Землю. Сейчас там начинается утро. Самое подходящее время для возвращения.
   - Да, - кивнул Мамору. И обернулся к товарищам. - Ну что, ребята? Домой?
   Четыре пары глаз полыхнули ярким золотом.
   - Домой... - мечтательно выдохнул Зой. - Домой, на Землю...
   - Да, рыжий, - улыбнулся принц. - На нашу Землю. И... Зой?
   - Что?
   - Твой старший друг говорит тебе "спасибо", лисенок.
   Тот в ответ только молча кивнул, потом резко отвернулся в сторону, часто моргая, будто от яркого света.
   Проницательные серые глаза Первого Лорда заметили это, и он выступил вперед, обращаясь к Гелиосу:
   - Мы благодарны тебе за помощь и поддержку, Хранитель, - он почтительно склонил голову.
   Светловолосый подросток тоже поклонился:
   - И я благодарен вам, милорды. За возвращение. Вас очень не хватало в мире живых.
   - Спасибо тебе, Гелиос, - тихо сказал Мамору.
   Тот улыбнулся:
   - Передайте мои приветствия и благословение Иллюзиона Ее Высочеству.
   На губах Хранителя Терры мелькнула особенная улыбка.
   - Непременно. - Он махнул ладонью, и золотой свет Священной Земли свился в кружевную спираль портала. - Идем, что ли? - обернулся он к своим спутникам.
   И они шагнули в открытую дверь.
  
   ...Гелиос был прав. На Земле начиналось утро.
   Город, вымытый ночной прохладой и блестящий от росы, заливали яркие золотистые лучи. Солнце сонно жмурилось, теплое, румяное, как корочка свежевыпеченного хлеба. Воздух пах горьковатой свежестью очень ранней весны.
   В этот ранний час прохожих было совсем немного. Так что никто не обратил особого внимания на пятерых не совсем обычных молодых людей, неподвижно застывших посреди залитой светом улицы...
   ...Они завороженно оглядывались вокруг. Это был тот же самый мир, который они покинули два года назад. И - совсем другой.
   Утро было радостным, ярким, как спелое яблоко. В воздухе еще витала искристая звонкая свежесть - наверное, ночью были заморозки - но солнечные лучи уже были горячими и ясными. Живыми. Они причудливо играли на стенах и панелях домов бликами жидкого огня, ненадолго превращая суетливый мегаполис в сказочную страну.
   Не таким он виделся им когда-то - сквозь липко-холодную паутину темного морока...
   - Эй, что вы застыли? - обернулся Мамору.
   - Солнце... - зачарованно прошептал Зой, по-кошачьи жмурясь под золотыми лучами.
   - Ну да, утро уже, - кивнул его собеседник. - Давно солнца не видели?
   Все притихли. Потом Кунсайт как-то сдавленно сказал:
   - Давно, Энд. Ты даже представить себе не можешь, как давно...
   Синие глаза посерьезнели.
   - Но... ведь вы были на Земле два года назад, разве нет? Вы же видели город.
   - Нет, - покачал головой Джед. - Ничего мы тогда не видели. По-настоящему.
   - Ни неба, ни солнца, ни этого ветра, - прошептал Нефрит. - Ничего.
   - Будь проклята Берилл, которая отняла у нас все это, - выдохнул Лорд Огня. Его лицо было таким бледным, что веснушки казались горстью черных маковых зерен. Но глаза горели ясно, как изумруды.
   - Она давно уже проклята, Зой, - тихо сказал Кунсайт. - Она так и не смогла понять...
   - Да, - кивнул Хранитель Земли. - Можно завоевать этот город, другие города и страны... или даже всю планету. Но вот это, - он обвел рукой утреннее небо, - это невозможно подчинить себе. Никогда.
   - Терра не принадлежит никому, - негромко добавил Лорд Иллюзий. - Если уж на то пошло, то это мы принадлежим ей.
   Они помолчали, впитывая утреннюю свежесть, как изысканное вино. Потом Мамору встрепенулся. Его глаза усмехнулись:
   - Пора бы нам в темпе отсюда убираться, господа, - сказал он. - Гелиос, молодец, вывел портал поблизости от моей квартиры. А то увидит вас кто-нибудь в таком виде, объясняй потом...
   - Это в каком таком виде? - удивился Зойсайт.
   Нефрит хмыкнул.
   - Ага, ну конечно, генералы в форме Негаверса каждый день по Токио гуляют. Дело привычное!
   - Язва ты звезданутая... - притворно обиделся Четвертый Лорд. - Лучше бы материализовал нам что-нибудь поприличнее, у тебя это всегда хорошо получалось...
   - Не могу, - развел руками Второй Лорд. - Пробовал уже, не выходит.
   - В самом деле, Энд, что случилось с планетой? - тон Джедайта был серьезен. - Магический фон аномально низок. Я просканировал собственные возможности и могу сказать, что они сократились в разы.
   Мамору вздохнул:
   - Изменение системообразующих свойств пространственно-временного континуума в связи с деформацией базового онтологического уровня.
   - А-а... - глубокомысленно протянул Зойсайт. - А можно теперь по-человечески все это повторить, а не только для Джеда?
   - Мир переменился, - лаконично сказал принц. - Время, пространство, стихии, силы.
   - И теперь, без поддержки Металлии, наши способности не так велики, как раньше, - кивнул Кун. - Ясно.
   - А коли ясно, давайте уже пойдем? - в голосе Мамору проскользнуло нетерпение. - Телепортироваться мы все равно сейчас не сможем, а топать как-никак не очень близко...
   - А пока мы будем топать, ты подробно расскажешь нам, что все-таки произошло за это время, - нахмурился Первый Лорд.
   - Не упуская не одной переделки, слышишь? - добавил Джедайт.
   - Значит, ни одной переделки? - усмехнулся принц. - Ну ладно. Сами напросились. Значит, так. Сначала к нам наведались зеленые инопланетяне...
  
   ... - Таким образом, после Негаверса на Землю было еще пять крупных нападений, - устало закончил рассказ Мамору.
   Они сидели в его квартире уже, наверное, несколько часов: солнце успело высоко подняться, и тени стали короче. Но его собеседники не замечали времени, ошеломленные потоком свалившейся на них информации. Густые светлые волосы Первого Лорда, всегда аккуратно приглаженные, напоминали сейчас причудливый сугроб - он бессознательно ворошил их, пытаясь привести мысли в порядок. Получалось не очень...
   Нефрит по локти зарылся руками в свою роскошную гриву и не шевелился вот уже несколько минут. Зеленые глаза Зоя потемнели до черноты. Один только Джедайт сохранял невозмутимость. Его бирюзовые глаза загадочно поблескивали, выдавая напряженный мыслительный процесс.
   - Да-а... Древесные мутанты... враги из будущего... Апостолы эти... - протянул наконец Лорд Звезд. - Даже в самых кошмарных снах я бы не вообразил то, что у вас тут было...
   - Реальность всегда превосходит сновидения по степени многообразия, - хладнокровно констатировал Лорд Иллюзий. - Прискорбно, что нас не было во время этих событий. Планета подвергалась огромному риску.
   - Серенити защитила ее, - в синих глазах замерцала необычная мягкость. - Она ни разу ни отступила. Она всегда верила в счастливый исход - даже когда надежды не оставалось. А сейлоры всегда верили в нее. Поэтому и побеждали даже то, что было практически непобедимо.
   - Им... было трудно... - виновато прошептал Зойсайт. - Джед прав, мы должны были быть рядом. А в самые трудные моменты они оказались одни...
   Мамору покачал головой.
   - Они всегда были вместе, Зой. И отлично справлялись. А когда пришли Внешние воины, стало еще легче, - он усмехнулся. - Правда, Нехеления и Галаксия немало нервов потрепали, да уж чего там...
   - Королева Темной Луны... Воительница Галактики... - пораженно выдохнул Нефрит. - Никак представить не могу... ведь это же... мифы? Легенды?
   - Ага, - с готовностью кивнул Эндимион. - Очень живучие и вредные легенды с на редкость неприятным характером.
   - Но... сейлор-воины ведь победили их? - все эмоции во взгляде Кунсайта прятались за непроницаемой серебристой пеленой.
   Хранитель Земли усмехнулся.
   - Лучше. Они их осветлили. Теперь сии барышни на стороне добра.
   - Хаос знает что у вас тут творится... - покачал головой Зойсайт.
   - Неа. Хаос уже ничего не знает. Его Серенити в последнем сражении из Галактики изгнала, - добил его Эндимион.
   Кунсайт только в очередной раз молча схватился за голову.
  
   ... Утро обещало быть прекрасным. Прямо-таки замечательным. Усаги поняла это с первой минуты, как проснулась.
   Во-первых, сегодня был выходной. Сам по себе повод для хорошего настроения, верно? Да и погода была просто отличной для ранней весны - никаких вам туч и осадков, только яркое солнце.
   Во-вторых, сегодня Усаги приснилось что-то очень радостное. Она не могла точно вспомнить свой сон, но он оставил в душе предчувствие. Нет, даже не так - Предчувствие. Чего-то хорошего и светлого. А она свято придерживалась правила - всегда верить добрым предчувствиям.
   В-третьих, принципиальная Луна не стала сегодня утром настойчиво будить свою хозяйку и читать ей нотации (да-да, она делала это даже в выходные). Она вообще сегодня была на редкость молчалива, находясь в глубоких раздумьях. Рассеянно пробурчала что-то насчет того, что ей надо посоветоваться с Артемисом, и тихо улетучилась. Интересно, а Артемис тоже Мине не дает прохода своими нотациями?..
   ...И, наконец, в-четвертых, на кухне Усаги поджидала полная миска печенья. Заботливая Икуко, зная аппетит своей дочери, предусмотрительно напекла его столько, что хватило бы на десятерых...
   Словом, день начинался как нельзя лучше. Оставалось только решить, как его лучше провести. И Усаги серьезно задумалась.
   С девочками они договорились встретиться только после обеда - чтобы позаниматься (нет, ну когда же все-таки закончится эта учеба?!). Идти одной гулять неинтересно... Ну, конечно!
   Сегодня выходной, а это значит, что Мамору тоже не занят. И она сделает ему сюрприз!
   Усаги задумчиво посмотрела на миску с печеньем и подумала, что для нее одной тут, пожалуй, многовато. А вот для двоих...
   Радости жизни надо делить с близкими, ведь так?
   Она решительно запихнула вкусно пахнущий пакет в рюкзачок и вприпрыжку (как она всегда делала, если ей было особенно весело) направилась по знакомому маршруту...
   ...Она почувствовала ЭТО на полдороге. Что-то необычное. Не опасность, нет. Что-то... тревожное, но не злое. Как колючие пузырьки в газировке. Это не было похоже на присутствие темных сил.
   Это вообще не было похоже ни на что из ее нынешней жизни...
   Она давно поняла, что может чувствовать людей. Их настроение, эмоции... иногда мысли. Вот так, просто, без слов, чувствовать, как она чувствовала биение своего сердца. И чем ближе был ей человек, тем острее было это ощущение.
   Вот и сейчас она ощутила эмоции Мамору. И их было столько, что ее даже пошатнуло...
   Страх? Нет, не страх... Замешательство? Смятение?
   Тепло. Невероятная смесь из боли, вины и надежды. И... радость?
   Да, радость.
   Усаги ринулась бежать. Что бы сейчас ни происходило в квартире Мамору, она должна быть там. Просто обязана.
  
   ... - Энд, - от сдерживаемых эмоций голос Первого Лорда был напряжен, как тетива. - Как они справлялись со всем этим? Жертв среди воительниц... не было?
   Мамору понял, что он хочет знать. И что, судя по взволнованным взглядам, хотят знать они все.
   - Не буду обманывать, им было нелегко. Они бросали вызов очень опасным силам. Были сражения, были тревоги, - он вздохнул, - была и боль. И смерть. Но сейчас они все живы. Серенити всегда возвращала и исцеляла их.
   - Да благословит ее Небо, - тихо выдохнул Нефрит, вспомнив заплаканные глаза девочки-воина, которая когда-то пыталась спасти от смерти Темного Демона Негаверса.
   - Да, - кивнул Мамору. - Не будь ее, не знаю, что случилось бы с Землей. Ну а меня, - он криво усмехнулся. - Меня бы уж точно не было бы в живых. Незачем.
   - А за это отдельное спасибо малышке, - улыбнулся Зой. - Без тебя было бы скучновато.
   - Ты счастливый, - вздохнул Первый Лорд. Его серые глаза потемнели.
   Больше он не сказал ничего. Но Мамору понял.
   - Мина свободна, Кун. У нее никого нет. И у остальных девочек тоже. Я... приглядываю за ними - мало ли что...
   Нефрит медленно поднял голову, машинально отбросил назад спутанную каштановую гриву.
   - Энд, ты... расскажешь нам о них? Как они сейчас?
   Мамору вздохнул.
   - Об этом вам лучше спросить Усако. Они подруги - не разлей вода.
   - Уса... кого? - удивился Джедайт.
   - А я вам не сказал? Это имя Лунной принцессы. Усаги.
   - Конечно! - воскликнул Нефрит. - Цукино Усаги, как я мог забыть! Ведь вертелось же в голове!
   - А у тебя там столько всего вертится, что и запутаться немудрено, - ехидно заметил Зойсайт.
   - Нет, рыжий, доберусь я когда-нибудь до тебя...
   - Жду с нетерпением...
   - ХВАТИТ!
   Все замерли. Никто не помнил ни одного случая, чтобы обычно спокойный Джедайт хотя бы голос повысил. А тут - крик.
   - Джед, ты чего?.. - потрясенно вnbsp; - Я помню, что было со мной и Серенити. Дальше, как вы понимаете, мои воспоминания обрываются. Правда, Луна и Артемис рассказывали, что тогда было. Все погибли - и леди Селена, и воительницы Внутренних Планет.
ыдохнул Лорд Огня.
   - Простите, - ровным, вибрирующим, как струна, тоном произнес Лорд Иллюзий. - Я знаю, что вы препираетесь в шутку, и вам это нравится. Но я очень вас прошу - не сейчас.
   Мамору заметил, что левая рука Третьего Лорда стиснута в кулак - признак крайнего волнения.
   - Не переживай так, Джед, - тихо сказал он. - Усако расскажет вам о них. И обязательно поможет. Я ее знаю.
   - Ты не учел один вариант, - медленно, будто через силу произнес тот. - Леди Серенити может не захотеть оказать нам помощь. Она может вообще не пожелать видеть нас. И у нее есть на это право.
   Мамору вздохнул. Помолчал, что-то вспоминая.
   Его собеседники тоже молчали и вспоминали - каждый о своем.
   - Усако плакала, когда рассказывала мне о той битве, - наконец сказал Хранитель Терры. - А знаете, почему?
   - Почему? - почти беззвучно выдохнул Кунсайт.
   - Она горевала, что не смогла вернуть вас. Она надеялась, что Серебряный Кристалл сможет сделать это. Она очень этого хотела.
   Зой побледнел.
   - Она хотела нас вернуть?
   - А чему ты удивляешься?
   - Чему?! Мы были в числе тех, кто разрушил ее планету! Мы были врагами! Мы пытались убить ее и ее подруг - да и тебя, кстати! Было бы справедливо, если бы она желала для нас сурового наказания.
   - У Сейлор Мун свои представления о справедливости, - улыбнулся Мамору. - И в этом она мудрее многих.
   - Тем не менее, нас ей любить не за что, - тихо сказал Третий Лорд.
   - Она не умеет ненавидеть, Джед.
   - Как бы то ни было, ей от нас досталось. А она тогда была четырнадцатилетней девочкой, - негромко сказал Кунсайт. - Я бы очень хотел попросить у нее прощения.
   - Попросишь, - усмехнулся Мамору. - Она скоро будет здесь.
   - Почему ты так уверен? - спросил Джедайт.
   - Сам меня ментальному разговору обучал, а теперь спрашивает!
   - Да, я помню, вы с Серенити всегда чувствовали друг друга. Даже на разных планетах, - кивнул Звездный Лорд.
   - Ну а сейчас мы и вовсе на одной планете, - пожал плечами принц. - Она уже где-то рядом. - Он улыбнулся. - И очень спешит. Небось, опять проспала, соня...
   И в этот момент в дверь позвонили.
  
   ...Дверь, как и обычно, распахнулась прежде, чем Усаги успела убрать палец с кнопки. Ее возлюбленный всегда чувствовал ее присутствие так же остро, как и она. Даже на расстоянии. Она порой всерьез задумывалась о том, что скоро они уже смогут обходиться без телефона...
   Итак, дверь распахнулась.
   Мамору стоял на пороге, взлохмаченный сильнее обычного, и смотрел на нее совершенно непереводимым взглядом. Слишком много всего там было перемешано. Удивление, неверие, радость... и боль. И - ровное, золотистое тепло, которое она привыкла всегда видеть в его глазах, устремленных на нее. Тепло нежности, готовое каждую секунду полыхнуть яростным огнем, если ей что-то будет угрожать. Этот свет не покидал глаз Эндимиона уже никогда.
   Но сейчас в нем появилось что-то новое... Что-то давно забытое. Ну, конечно!
   Глаза Мамору всегда были старше его лица. Глубокие, внимательные, чуть усталые. С тенью привычной застарелой боли на дне. Усаги рада была бы забрать эту боль себе, но она прекрасно понимала, что это невозможно. Это - принадлежало только Эндимиону. И тем, далеким друзьям, которых он потерял.
   А сейчас боли не было. На ее месте было глубокое потрясение человека, который уже давно смирился с неизлечимым недугом, а потом вдруг проснулся - и понял, что того и след простыл.
   Сейчас на нее смотрели синие глаза двадцатилетнего мальчишки. Недоверчиво-радостные. Удивленные. Ласковые.
   - Мамору, - осторожно спросила она. - Ничего, что я без предупреждения?
   Вместо ответа он молча сгреб ее в объятия и крепко прижал к себе. Спрятал лицо в теплых золотых волосах. Усаги чувствовала, как вздрагивают его руки и быстро-быстро бьется сердце.
   - Мамо-чан, - тихо прошептала она, успокаивающе гладя его плечи. - Мамо-чан, все хорошо? Что-то случилось?
   - Да, - выдохнул он ей в волосы. - Случилось чудо, малыш. Самое настоящее чудо.
  
   ... Какой они увидят ее сейчас?.. Они помнили ее разной.
   Тонкая, неземная девочка-принцесса с огромными небесными глазами, которой когда-то удалось невозможное - без единого усилия покорить неприступного и ироничного принца Терры.
   Забавная, слегка встрепанная школьница с жизнерадостной улыбкой.
   Юная воительница, еще воспринимающая смертельную битву, как игру, где смерть не может быть настоящей.
   И - та же воительница, впервые столкнувшаяся с подлинным горем. Потемневшие заплаканные глаза, белое, как снег, тонкое лицо... обреченно-спокойная полуулыбка на губах...
   ...Нет, они не ждали от нее гнева. Они много раз встречались с ней в битве, но ни разу не видели в ее глазах ненависти. Но... как она посмотрит на них теперь? На вернувшихся бывших врагов? Притом, что она, возможно, знает, как когда-то погибли ее воительницы...
   Она, скорее всего, простит зло, причиненное ей лично. Но боль своих подруг? Своего возлюбленного?
   Серенити была ангелом. Но даже ангелы могут страдать.
  
   ...- Усако, я хочу тебя кое с кем познакомить, - в голосе Мамору проскальзывало тщательно скрытое беспокойство. - Впрочем, ты их уже знаешь.
   - А-а, у тебя гости? - обрадовалась она. И чего он так волнуется? - Так пойдем, поздороваемся.
   Мамору мягко подтолкнул ее к двери комнаты:
   - Ты только не пугайся...
   Ага, это ОЧЕНЬ успокаивает...
   Усаги открыла дверь. Вошла. И замерла на месте.
   Ее внимательно изучали четыре разноцветных взгляда. Очень хорошо ей знакомых.
   ...Нет, она не испугалась. Глаза, смотревшие на нее, вовсе не были злыми - как когда-то. Немного встревоженными - да, но в них больше не было теней. Они снова были прежними - такими, какими она помнила их из смутных своих снов о прошлом. Веселыми и серьезными. Чуть насмешливыми. Опасными... и надежными одновременно.
   Они снова были настоящими.
   Те, кого она когда-то считала почти что своими братьями.
   ...Она никогда не удивлялась чудесам. Чудеса - это правильно. Это - так, как и должно быть. Но это чудо было одно из лучших в ее жизни.
   Теперь ее сумрачный рыцарь снова будет улыбаться. Теперь ее подруги снова обретут потерянную половину души. Теперь их мир станет по-настоящему живым.
   Теперь все будет хорошо. Рано или поздно. Она точно это знала.
  
   ...Нет, это была не грозная воительница. И не ангелоподобная сияющая фея. И... да, уже не неуклюжая школьница. А просто милая, очень юная девушка в смешном розовом комбинезоне, с двумя неизменными хвостиками на голове. За спиной у нее болтался рюкзачок на одной лямке. Вторая, видимо, сползла в спешке...
   Остановилась в дверях. Смотрит на них своими огромными чистыми глазами. Внимательно, немного настороженно. Может, даже с любопытством.
   Странно, она почти не удивлена. И не испугана. И уж тем более не сердита. Она... рада?..
  
   ...Усаги спохватилась, что стоит с распахнутым ртом уже, наверное, минуту. И четверо когда-то Темных, а сейчас просто Лордов внимательно на нее смотрят. И терпеливо ждут.
   Надо что-то сказать. Ну хоть тресни - а надо... Но все мысли перемешались в ее голове, как блестящие шары в коробке с елочными игрушками.
   Первая мысль, немного опасливая: а вдруг она забыла утром проснуться, и теперь ей снится какой-нибудь особенно причудливый сон?
   Вторая, виновато-радостная: теперь надоевшие занятия точно придется отложить. Ну, по крайней мере, на сегодня.
   И третья, самая важная и насущная: хватит ли теперь на всех печенья?..
   Наконец, отчаявшись отыскать правильные слова, она сделала самое мудрое, что пришло ей в голову.
   Она улыбнулась. Широко, тепло и радостно.
   И получила четыре ответные улыбки. Открытую, чуть озорную - от Зоя, мягкую - от Джеда, ослепительную - от Нефа и сдержанно-ласковую - от Куна.
   - Привет! - выпалила она.
   Нефрит грациозным движением стек с дивана и бережно взял ее за руку. Вопросительно посмотрев на своего принца - можно ли? - склонился над маленькой ладошкой в поцелуе:
   - Принцесса.
   Усаги во второй раз утратила дар речи, чувствуя, как предательский румянец расползается по щекам и ушам и добирается, кажется, до затылка...
   - Э-э... М-м... Я... Спасибо... - и она окончательно смутилась. Ну прямо до слез. Потом тихо прошептала: - Как же хорошо, что вы живы. Вы все...
   - Это вам спасибо, Принцесса, - очень мягко ответил Кунсайт. - У вас ведь есть все причины не радоваться нашему появлению.
   - Это какие такие причины? - от возмущения Усаги даже перестала стесняться.
   - Мы были врагами, леди Серенити, - напомнил Джедайт. - Два года назад.
   - Ах, это, - Усаги махнула рукой. - Ну, это же ясно. Вы ведь не по собственной воле. - И она снова улыбнулась (чтобы их подбодрить, а то что-то они очень грустные сидят...)
   - Вы...- начал Зой, но Усаги перебила его:
   - Ты.
   Четвертый Лорд почему-то прикрыл глаза и странно хриплым голосом сказал:
   - Ты... очень добрая, Серенити. И всегда была. - Он поднял голову на Мамору: - Тебе повезло, Энд. Очень повезло...
   - Я знаю, - мягко прозвучал за ее спиной знакомый голос, и пара ладоней легла ей на плечи, усаживая на диван. - Садись, Усако. Разговор будет долгим, я полагаю.
   - Ага, - с энтузиазмом кивнула та. - Кто-нибудь хочет печенья?
   - Пе... ченья? - поперхнулся Джед.
   - Ну да. Я пока не знаю, где вы эти годы пропадали, но мне почему-то кажется, что там точно не было ничего вкусного. А Мамо-чан ведь не догадается, он и сам про обед забывает, когда занят... Так что... - она извлекла из недр своего рюкзачка немаленький пакет, источающий бесподобный запах свежей выпечки. И приветливо улыбнулась: - Давайте чаю попьем, что ли? А уж потом вы все расскажете...
   Четыре Лорда Терры переглянулись. И вспомнили, что у Ее Высочества Лунной Принцессы всегда был свой, проверенный метод справляться с острыми углами реальности. Она их попросту не замечала.
   И, как правило, эти самые углы сразу куда-то исчезали.
   Кроме того, печенье пахло и впрямь необыкновенно соблазнительно...
  
   ... Сказать, что Луна была взволнована - значит, ничего не сказать. Она была растревожена, потрясена, почти испугана - и, самое главное, не могла толком понять, почему. Непонимание нервировало.
   И вроде бы не было ничего угрожающего в том сне - он был скорее радостным, правда, с легкой неуловимой горчинкой тоски об утраченном. Но тоски светлой...
   Ей уже так давно не снилось Серебряное Тысячелетие! Она успела почти позабыть, каково это - быть человеком. Пройтись босыми ногами по щекотной траве, поболтать ладошкой в воде, дразня маленьких рыбок... Надеть красивое платье, наконец!
   Луна философски вздохнула.
   Ладно, в конце концов, четыре лапы и хвост имеют свои преимущества. В этом перекореженном мире кошкой быть намного удобнее. Да и за Усаги легче приглядывать...
   Стоп! Усаги!
   Луна подскочила, когда поняла, что ее встревожило. Сон явно имел прямое отношение к Усаги. Иначе Благословенная Королева не стала бы предупреждать ее, Луну, напрямую...
   Вот только... что означали ее слова?
   "Скоро придет рассвет, Луна. Уже скоро".
   Никогда раньше Светлейшая не выражалась столь туманно...
   О каком рассвете речь? Ясно же, что не о времени суток.
   Луна вспомнила, что перед концом прежней эпохи (Небо, как давно это было! А все равно кажется, будто только вчера...) Селена предрекала наступление новой весны - очень, очень далеко в будущем. Сейлоры привыкли связывать эту загадочную весну с пророчеством о Хрустальном Токио. А что, вроде бы все было верно...
   Но сейчас-то для третьего тысячелетия явно рановато!
   Что-то их ждет впереди?..
   Нелегкий опыт подсказывал Луне, что эпохи почти всегда начинаются и заканчиваются крупными катастрофами. Да и Король Эндимион на что-то там такое намекал (м-да, видно, скрытный характер у Мамору со временем не исправится). И если слова Селены тоже следует понимать так, что наступление светлого будущего уже не за горами, то...
   Ой, мамочки!..
   А ведь Усаги еще даже не закончила школу!
   Стоп, Луна, прекрати себя накручивать раньше времени. Нужно с кем-нибудь посоветоваться. С кем-нибудь здравомыслящим. С кем-нибудь, кто в курсе дела...
   Артемис. Ей срочно нужен Артемис. Кроме того, если ему снился тот же самый сон...
   Луна неожиданно покраснела.
   Артемис, ты и впрямь до сих пор называешь меня "драгоценная"?..
   ... Кошка опомнилась от размышлений уже в парке. Она машинально перелетала с ветки на ветку, направляясь к дому Минако. Хоть бы этот кот никуда не улетучился! Только не сейчас, когда он ей так сильно нужен!
   Белый комок шерсти среди оголенных древесных ветвей она заметила издалека. Но на такой скорости затормозить не успела, и уже в следующий момент в нее со всего маху врезалась маленькая усатая торпеда. Не успев ничего понять, они оба кубарем слетели в сухую прошлогоднюю листву.
   - Луна?!!
   - Нет, старушка Циркония! - раздраженно фыркнула та. - Слезь с меня, ты мне хвост отдавил!
   - Ох, прости... - Артемис торопливо отполз в сторону. Луна встряхнулась и тут же принялась яростно вылизывать шерсть, в которую набился сухой весенний мусор.
   - Когда, ну вот когда ты научишься смотреть себе под ноги?! Нет, ну почему я все время в тебя врезаюсь?!!
   - Наверное, потому, что ты все время попадаешься мне на пути, - миролюбиво усмехнулся белый кот. - Чего ты такая злая с утра?
   - Не злая я! - нервно огрызнулась та. Потом добавила уже спокойнее: - Вообще-то я к тебе спешу.
   - Вот как? - удивился Артемис. - А я к тебе.
   - Зачем? - насторожилась Луна.
   Кот резко посерьезнел. Сел, подобрав под себя лапы.
   - Луна... у меня к тебе вопрос. Очень важный. Ты только не обижайся.
   - Говори, - шерсть на темном кошачьем загривке поднялась дыбом от нехорошего предчувствия.
   Артемис замялся.
   - Сегодня ночью... Ты... В общем, ты сегодня во сне ничего особенного не видела?
   Луна с размаху села на хвост. Так, ситуация становится серьезной...
   Артемис заметил ее потемневшие глаза и все понял без слов.
   - Ясно. Тебе снилось то же, что и мне.
   Луна подняла на него отчаянный янтарный взгляд.
   - Что все это может значить, Артемис? Светлейшая никогда не приходит просто так...
   - Тем более, к нам двоим сразу, - кивнул ее собеседник.
   - Она просила нас помочь кому-то вспомнить, - пробормотала кошка. - Кому и что, Артемис?
   Тот помолчал. Подумал. Потом поднял глаза на подругу.
   - Луна... а ты не знаешь, что снилось сегодня Усаги?
   Кошка поперхнулась.
   - Усаги? Она... улыбалась во сне. Она всегда улыбается.
   Артемис нахмурился. Потом тихо сказал:
   - А вот Мина сегодня плакала...
   - Может, плохой сон? - Луна сочувственно погладила его по лапе.
   Кот покачал головой.
   - Это был не просто плохой сон, Луна. Понимаешь, она кое-кого звала. Повторяла одно имя...
   Луна насторожилась.
   - Чье?
   Артемис вздохнул.
   - Тебе это не понравится...
   - Говори уже, а? - взволнованно фыркнула та. - Кто там ей покоя не давал?
   - Кун...сайт, - тихо прошептал кот.
   - Час от часу не легче... - прижала уши Луна. Об этом субъекте у нее остались самые неприятные воспоминания. - Первый Лорд Темного Королевства, чтоб ему... Неужели нашу Венеру беспокоит память о прошлых битвах?
   Артемис отвернулся. Потом посмотрел на подругу очень серьезными глазами.
   - Они ведь были... не только врагами, ты помнишь?
   - Ты что это хочешь сказать? - подозрительно нахмурилась Луна.
   Тот окончательно смутился.
   - Понимаешь... она не была испугана. Ее голос был не гневным, а, скорее, грустным... Она... ты понимаешь, Луна, она звала его.
   Луна только молча выдохнула. Артемис тихо добавил:
   - Знаешь... я думаю, к нашим девочкам возвращается память. Не удивлюсь, если им всем снилось что-то подобное.
   Кошка понурилась.
   - Значит, вот что имела в виду Светлейшая... Ну что ж, - она встряхнула головой, - когда-нибудь это должно было произойти. Со всеми этими битвами... Они так и не смогли жить, как обычные люди.
   - Это закономерно, Луна, - вздохнул Артемис. - Все-таки, согласись, они - не обычные люди. Что бы там они не думали о себе сами. Силу ведь не похоронишь...
   - Но почему сейчас?! - воскликнула кошка. - Сейчас, когда они в кои-то веки могут пожить без всяких сражений и демонов?!
   - Тут я тебе ничего сказать не могу, - развел лапами Артемис. - Не знаю. Может, именно потому, что сейчас затишье...
   - Так я знала, - сокрушенно выдохнула кошка. - Не можем мы жить спокойно, ну просто не можем! Вот не удивлюсь, если сейчас откуда-нибудь появится всезнающая Сецуна и объявит, что кто-нибудь там - хотя бы те же Лорды Негаверса - вернулся на бедную нашу планету...
   - Польщена столь высокой оценкой моих способностей, Луна, - знакомый глубокий голос заставил их вздрогнуть. - И, да, они действительно вернулись.
   Кошки перепуганно взлетели на ветку дерева, как два взъерошенных пушистых мяча.
   - У меня когда-нибудь шерсть поседеет, Плутон! - укоризненно фыркнула Луна. - Кто там у тебя вернулся?
   - Лорды Древней Земли. Повелители Стихий.
   Луна поперхнулась, и несколько мгновений не могла вымолвить ни слова.
   - Сецуна, а ты не шутишь? - осторожно осведомился Артемис.
   Та недоуменно подняла бровь:
   - Напомни мне, когда я в последний раз шутила, Артемис.
   Кот честно попытался припомнить и не смог. Воин Времени не шутила никогда.
   - Значит... новые сражения... - обреченно выдохнула Луна, немного справившись с собой.
   Плутон улыбнулась.
   - Вы не поняли. Когда я сказала "вернулись", я имела в виду - вернулись. Во всех смыслах этого слова. Они снова Ши-Тенноу Терры.
   - Светлейшая Селена!.. - выдохнула Луна.
   Плутон улыбнулась еще шире и кивнула:
   - Да, именно она.
   - Это Королева возвратила их? - поразился Артемис.
   - Светлейшая открыла им путь. Мы с Хоти немного помогли. А остальное... остальное они сделали сами.
   Белый кот потряс головой, пытаясь уместить в ней грандиозную новость.
   - И... что теперь будет, Сецуна?
   Та пожала плечами.
   - Жизнь. Только в ней прибавится на четверых.
   Однако Луну беспокоило другое.
   - Зачем Ее Величество сделала это, Плутон?
   Вишневые глаза стали мягко-печальными.
   - А ты не догадываешься, Луна?
   Где-то сбоку тихо вздохнул Артемис.
   - ...Она хотела, чтобы у девочек появился реальный шанс на счастье, - сказала Воин Времени.
   - Но... это не было предначертано, - тревожно ответила кошка.
   Плутон покачала головой. Темные волосы мерцающим атласом укрыли ее плечи.
   - Не все предначертанное обязано досконально сбываться, - тихо сказала она. - Будущего еще нет. От нас зависит, каким мы его сделаем.
   - Но Хронос...
   - Позволил времени идти так, как оно само выберет.
   - С ума сойти, - пробормотал Артемис. - А все было так ясно, так предсказуемо...
   - Жизнь всегда непредсказуема, - улыбнулась Сецуна. - Иначе это была бы не жизнь.
   Тут Луне пришла в голову мысль настолько жуткая, что она подскочила на своей ветке.
   - А Малышка?! Что будет теперь с ней?!!
   Плутон нахмурилась.
   - Ты считаешь, что я не подумала об этом в первую очередь, Луна? Юной Леди ничего не угрожает. Пока. Большего я сказать не могу - мой Шар сейчас не показывает будущего. Но если ситуация обострится, - глубокие глаза полыхнули огнем, - то я сделаю все, чтобы уберечь малышку. В крайнем случае, выведу ее за пределы Времени. Или, - ее лицо прояснилось, - отправим ее в Иллюзион. Гелиос совершенно точно защитит ее, у него хватит сил.
   - Что значит "ситуация обострится"? - осторожно спросил Артемис. - Возможны новые сражения?
   - Возможны. - Плутон усмехнулась. - Теперь все возможно. Даже невозможное.
   Луна задумчиво опустила голову.
   - Ее Величество говорила о скором рассвете. Она просила помочь им вспомнить... Им всем, ведь так, Плутон? - Та кивнула. - Значит, она хотела, чтобы все так случилось? Несмотря на опасность?
   - Она верила в нас, Луна, - ответил вместо Воительницы Времени Артемис. - Верила и тогда, когда отправляла на Землю, верит и сейчас. Она ведь подарила нам новый шанс...
   - И вы ни разу не обманули ее доверия, - заметила Сецуна.
   - Все когда-нибудь бывает в первый раз, - вздохнула кошка. - И что же нам всем теперь делать, Плутон?
   - Жить, - улыбнулась та. - И не терять надежды.
   Она обернулась, собираясь уходить.
   - Подожди! - воскликнула Луна. - Усаги знает?
   Вишневые глаза замерцали.
   - Принц и принцесса в курсе. Они очень рады случившемуся. ("Узнаю Усаги" - пробормотала Луна) А вот девочки... они еще не знают. Но, думаю, скоро узнают. - Она внимательно посмотрела на своих собеседников. - Им понадобится ваша помощь. Эта встреча не будет простой.
   С этими словами она исчезла.
   - Ну вот, всегда она так... - вздохнула Луна.
   - Плутон права, - тихо сказал Артемис. - Им всем будет нелегко. Ты ведь помнишь, что произошло тогда, давно...
   - Да, я помню, - в голосе кошки просквозили жесткие нотки. - И девочки тоже помнят. Может и смутно, умом, а не сердцем, но - помнят. Как я понимаю, они... вернувшиеся... - помнят тоже. Представляешь, что будет, Артемис?
   - Будет тяжело, - серьезно ответил ей тот. - Никто из нас не сможет притвориться, что этого не было. Ты... ведь не сможешь, Луна?
   - Нет, - покачала головой его собеседница. - Не смогу. Но речь не обо мне. Если девочки примут их и снова будут счастливы - я тоже не буду помнить зла.
   - А может, так и будет? - с надеждой произнес Артемис. - Ведь у них в прошлом была не только боль...
   Луна вздохнула:
   - Ты просто...
   - ...Неисправимый оптимист, я знаю, - рассмеялся тот. - Ну, не переживай так, Луна.
   Кошка вдруг затихла. Потом спросила непривычно робко:
   - Артемис... А ты правда... называешь меня драгоценной?..
   Тот потупился. Потом поднял потемневшие глаза:
   - Правда. Ты... против?..
   Холодный нос внезапно ткнулся ему в ухо.
   - Глупый... - тихий голос его подруги был дрожащим и ласковым. - Какой же ты иногда глупый...
   Потом Луна порывисто отпрянула, одним прыжком взлетела на верхнюю ветку и стремительно куда-то унеслась. Конечно, к храму Хикава. Девочки сегодня собираются у Рей...
   Белый кот несколько секунд смотрел ей вслед, не веря себе. Луна всегда была такой сдержанной, такой строгой! Она никогда не давала понять, что чувствует, о чем помнит, о чем тоскует...
   Артемис улыбнулся. Истинная леди!
   Он тихо прошептал пустому парку:
   - Все будет хорошо. Все просто обязательно будет хорошо. Я тебе это обещаю... драгоценная.
   И устремился вслед за Луной к храму Хикава. Ей там наверняка потребуется помощь...
  
   ... Опасения Усаги оказались почти напрасными. Печенья хватило на всех. Правда, по поводу последнего кусочка у нее с Зойсайтом разгорелся крупный спор, но в конце концов он был дипломатично поделен поровну.
   За это время Воительница Луны успела в красках (и жестах) описать наиболее захватывающие моменты сражений ("Представляете, везде была эта паутина! Фу-у, гадость..."), наиболее впечатляющих врагов ("Вы только подумайте! Ярко-зеленые волосы и смеется, как бензопила! Но все равно Изумруд жалко..."), а также пожаловаться на нелегкую жизнь простой японской школьницы ("Вы знаете, какой ужас эти экзамены? Да легче десяток демонов обезвредить!"). Попутно она предъявила и кое-какие наболевшие претензии ("Ладно, Зой, может из тебя получилась неплохая Сейлормун, но ты больше так не делай! Да знаю я, что ты не по своей воле, но все равно не делай...").
   Звонкий девичий голос наполнял комнату невидимым, но ощутимым теплом. В ней словно бы даже стало светлее. И хотя рассказывал этот голос о вещах очень серьезных, а иногда - даже драматических, все они казались нестрашными. Ну, в крайнем случае, вполне преодолимыми. К концу беседы даже на сумрачном лице Кунсайта появилась настоящая улыбка.
   - ... И с тех пор уже полгода, как на нас никто не нападает, - жизнерадостно закончила Усаги. - А теперь вот и вы вернулись. Где же это вы пропадали, а?
   Лорды переглянулись и замерли.
   Память о ледяных тенях была еще слишком жива. Слишком беспощадна. Она обожгла сознание, как капля кислоты, случайно попавшая на открытую рану.
   Больно. Все еще слишком больно...
   Как рассказать этому светлому существу о том, какой мрак может царить в сердце, какая мука способна пожирать душу заживо?
   Как рассказать ангелу о том, каким бывает ад?
   Кто не видел этого, тот не поймет.
   Синие глаза Хранителя Земли потемнели, как два омута. Он мягко положил руку на плечо своей суженой:
   - Усако, это... Такое нельзя объяснить, понимаешь.
   - Такое не расскажешь, - бледно улыбнулся Нефрит. - Слов просто нет.
   Усаги склонила голову, внимательно глядя собеседникам в глаза - всем четверым по очереди. Потом спросила - совсем другим, серьезным голосом:
   - Вас отпустил Хронос? Ну, оттуда, где вы... были.
   - Не совсем, - Кунсайт встряхнул спутанной серебряной гривой, отбрасывая воспоминания. - Леди Плутон и Сатурн поведали нам, что это была воля Светлейшей Королевы Селены.
   Наверное, если бы он не был так поглощен борьбой с образами прошлого, он сказал бы это чуть осторожнее. Но опомнился Лорд Льда только когда увидел резко потемневшие глаза Лунной Принцессы.
   - Королевы?.. - ее голос вдруг стал тоненьким, совсем детским. - Мама?..
   Тишина в комнате была ломкой и прозрачной, как надтреснутое стекло - страшно коснуться. Мамору молча погладил тонкую ледяную ладошку, согревая ее.
   - Простите, Принцесса, - очень тихо сказал Кун. - Я не хотел огорчать вас воспоминанием о...
   Усаги внезапно улыбнулась. Чуть грустно, но совершенно искренне.
   - Вы не огорчили, - она помедлила, потом нерешительно спросила: - Вы... видели ее?
   - Нет, - покачал головой Джедайт. Его голос был осторожным и мягким. - Благословенная вечность, где, без сомнения, пребывает сейчас ваша матушка, очень далеко от того места, что отведено преступникам.
   - Да какие вы преступники... - вздохнула Усаги. Потом подняла свои обезоруживающе ясные глаза: - Очень трудно там было, да?
   Ни от кого на свете Лорды Терры не приняли бы жалости. Но сочувствие в голосе маленькой золотоволосой воительницы ощутимо согревало, унимая боль в ноющем сердце. Под светом этих глаз казалось, что все непременно будет хорошо. И сказать правду - вовсе не стыдно...
   - Трудно, - медленно проговорил Третий Лорд. - Но мы сами создали себе эти трудности. Сами выбрали свою боль.
   Усаги покачала головой. В небесной голубизне ее взгляда вдруг мелькнуло что-то бездонно-глубокое, могущественное и древнее настолько, что было, наверное, старше самого Времени.
   - Боль - всегда боль. Неважно, кто и почему ее испытывает. Никто ее не заслуживает. Никто.
   - Вы слишком добры для этого мира, Принцесса, - тихо сказал Кунсайт. - Но вы не знаете, какой бывает тьма...
   Он осекся. В чистых девичьих глазах вдруг полыхнуло сияние такой силы, будто там на миг приоткрылось окно в головокружительно высокие небеса.
   - Я? - негромким звенящим голосом переспросила Мессия Света.
   ...Она вспомнила ледяной холод Галактики Смерти, где она искала затухающее сердце Хотару. Вспомнила черные зеркальные лабиринты Нехелении. Вспомнила прожигающую насквозь ненависть Хаоса, смотревшего на нее глазами Галаксии...
   - Я - знаю, - просто сказала она.
   И только очень взрослый погрустневший взгляд поведал то, что стояло за этими такими простыми словами.
   Это были глаза, которые могут понять, принять и простить - все. Глаза, перед которыми незачем стыдиться скорби, страдания или слабости.
   Глаза, в которых жило небо.
   Глаза, которые видели ад.
   ...Нефрит нарушил затянувшееся молчание.
   - Тебе ведь тоже нелегко пришлось, да, Серенити? - очень мягко спросил он. - Ты в одиночку пережила едва ли не больше, чем все мы.
   Усаги переглянулась с Мамору и крепче сжала его ладонь.
   - Я никогда не была одна, - она улыбнулась. - Даже тогда, когда казалось, что все погибли, и рядом никого - я не была одна. Мы - вместе. Всегда. - Она вздохнула. - И доставалось нам тоже всем поровну... Разве тут можно сравнивать - больше, меньше... И мне, и Мамо-чану, и девочкам приходилось умирать. А когда больно им - больно и мне.
   - И наоборот, - тихо вставил реплику Хранитель Земли.
   - ...Но сейчас-то все мы живы, - Усаги обвела собеседников радостным взглядом. - Совсем все. Это же замечательно!
   Зой поднял потемневшие глаза. И спросил то, что все хотели, но никак не решались спросить.
   - Серенити, ты... расскажешь нам... о них?
   Воительница Луны посерьезнела. Не нужно было вопросов, чтобы понять, о ком так хотят знать Ши-Тенноу.
   - Ну... - Она задумалась, с чего начать. - Нам всем уже почти по семнадцать. Здесь, на Земле, мы ровесницы. Мы учимся в старшей школе... - Она посмотрела на притихших собеседников: - Очень много всего. Что вам рассказать-то?
   - Все, - выдохнул Джедайт. - Все, что можно.
   - Мы ведь даже не знаем их нынешних имен, - тихо добавил Зой.
   - Твою Меркури зовут Мицуно Ами, - улыбнулась Усаги. - И она одна из лучших учениц Японии. Сто баллов на экзамене - для нее обычное дело.
   - Она всегда была умницей, - мечтательно сказал Лорд Огня. - А что, она все так же краснеет по пустякам?
   Усаги хихикнула.
   - Ага. От любого замечания... или комплимента.
   - Стоп-стоп, вот с этого места поподробнее! - насторожился Зой. - Это кто там моей Амелии комплименты отвешивает?
   - Да был тут один, - пожала плечами девушка. - Рио его звали. Ами ему очень нравилась...
   - И дальше того дело не зашло, - отрезал Мамору, заметив, как побледнел Четвертый Лорд. - Парень вскоре уехал.
   - А он ей... тоже нравился?.. - убитым голосом вопросил Зой.
   - А вот это не ко мне, - Усаги сложила руки на груди. - Насчет амурных дел вы, ребята, сами разбирайтесь. У Мины вон вообще поклонников полшколы, я-то тут при чем?
   Первый Лорд стремительно вышел из глубокой задумчивости, и его серые глаза приобрели свинцовый оттенок.
   - Полшколы? - очень спокойным голосом спросил он. Усаги даже поежилась и поспешно напомнила себе, что Кунсайт больше не демон. - А хоть один достойный среди этого обилия восхищенных имеется?
   - А это тоже не ко мне, это к Мине, - покачала головой она. - Кстати, ее Минако зовут. Айно Минако. И она мечтает стать эстрадной звездой. Думаю... думаю, у нее получится.
   На лице Ледяного Лорда появилась мягкая улыбка.
   - Да, Минория умела блистать, когда это было нужно, - его глаза слегка потеплели: - Она все так же разбрасывает вещи?
   - А потом не может найти, ага, - вздохнула Усаги. - Но Артемис ее опекает. Следит, чтобы улицу по правилам переходила, отдыхала вовремя... - Она подняла на Кунсайта немного виноватый взгляд. - Вообще-то я... немножко преувеличила насчет поклонников, - честно сказала она. - Мина ведь очень красивая... Она всем нравится, это у нее само собой выходит. Но вот ей... ей еще никто по-настоящему не нравился. Вроде бы, у нее была несчастная любовь в Англии... но она уже давно об этом не вспоминает.
   - Он разбил ей сердце? - в обманчиво спокойном голосе Первого Лорда слышалось эхо грозовых раскатов.
   Усаги честно задумалась.
   - Да нет... Мина не грустит о нем. Точно не грустит, я бы почувствовала. Знаешь, - она доверительно улыбнулась, не заметив, как перешла на "ты", - она даже не стремится ни с кем встречаться. Всех держит на расстоянии. Говорит, они - не те...
   Кунсайт молча закрыл глаза. Он даже самому себе никогда не признался бы, что боится. Боится поверить, что его Минория все еще ждет его. Но поверить так хотелось...
   - ...Зато вот Мако все еще ищет свою единственную любовь, - с энтузиазмом продолжала Усаги. - Но мы уже три года как знакомы, а она ее еще не нашла. - Тут девушка спохватилась и обернулась к Нефриту: - Мако - это Кино Макото, Сейлор Юпитер.
   Глаза Звездного Лорда плеснули синим огнем.
   - Мако... Значит, вот как теперь зовут Литану... Серенити, - его голос едва заметно дрогнул. - Серенити, скажи, какая она?
   - Красивая, - честно ответила та. - У нее такая фигура! И волосы вьются... Я даже немного завидовала поначалу. А готовит она... - Усаги мечтательно вздохнула. - А еще она здорово танцует. Даже на коньках может! И любому хулигану так наподдаст, если нужно... Мы, кстати, с ней так и познакомились. Мы тогда обе в средней школе были - ее из прошлой за драку исключили, ну, она к нам и перешла...
   - Моя воительница такая, - по губам Второго Лорда скользнула мягкая улыбка. - Снаружи грозная, а сердце нежное, как... розовый бутон. Я ей когда-то часто дарил... Она любила... нежно-розовые.
   - У нее есть сережки с розочками, - Усаги доверительно улыбнулась. - Она всегда их носит.
   Нефрит не ответил. Он сидел, прикрыв глаза ладонью. Помнит ли? Простит ли?!
   Лунная Воительница перевела сочувственный взгляд на молчаливого Джедайта. Его лицо было абсолютно непроницаемо. Только левая ладонь крепко стиснута.
   - А Сейлор Марс зовут Хино Рей, - очень мягко сказала девушка. - Она жрица в храме Хикава. Ты же там был, верно, Джед?
   - Да, - почти беззвучно ответил Третий Лорд. - Я помню, что видел Рейану. Но... Это тяжелые воспоминания, Серенити. Все образы искажены. Кажется, что это вообще был не я. Я ведь тогда не помнил самого главного...
   - Ну, мы все тогда мало что помнили, - утешающе сказала Усаги. - Чего теперь терзаться?
   - А сейчас она... помнит? - хрипло спросил Джедайт.
   - Сейчас мы все помним, - тихо сказала Усаги. - После той битвы когда Серебряный Кристалл вернул нас к жизни, мы сначала все забыли. Но потом, когда появились Эйл и Анна...
   - Зеленые инопланетяне? - уточнил Зой.
   - Ну чего ты так, они же не виноваты, что зеленые... Так вот, мы, может и не вспомнили бы. А тут пришлось снова сражаться, ну и вот... - Усаги развела руками. - Луна вернула нам память о прежних воплощениях и событиях.
   - Тогда она ненавидит меня, - опустил голову Джед. - Рейана не из тех, кто легко прощает. Тем более - такое.
   - Послушайте, ну не надо так! - Усаги буквально кожей чувствовала их боль, и ей это было уже невмоготу. - Ну, сражались вы на стороне Берилл, ну что ж теперь! Ведь ясно же, что она вам мозги промыла!
   - Ты готова простить всех своих врагов, Принцесса? - через силу улыбнулся Кунсайт.
   Усаги улыбнулась ему в ответ. Странно взрослой, грустной и очень мудрой улыбкой.
   - Прощать нельзя по частям. Только все сразу. Мы ведь сражаемся не для того, чтобы уничтожать, а для того, чтобы спасать. Всех, кого только сможем. Как вот те же Дети Дерева Темного Мира - они пакостили, конечно, но делали это, чтобы выжить. Или вот Темная Луна...
   - Ох, Усако... - рука Мамору мягко обняла ее за плечи. - Боюсь, насчет Клана Темной Луны я с тобой не согласен.
   - Они считали, что сражаются за свой народ. Им казалось, что с ними поступили несправедливо. И потом, этот жуткий Мудрец!.. Из-за него Алмаз...
   - Беспринципный напыщенный негодяй, - отрезал Хранитель Земли, у которого к принцу Алмазу были свои, очень личные счеты.
   - Но он же потом все понял! И умер, пытаясь меня защитить!
   - Что до известной степени его оправдывает, - согласился Мамору. Он во всем уважал справедливость.
   Тут Нефрит улыбнулся:
   - Похоже, ты для всех находишь оправдание, Серенити.
   - Но это же так и есть! - искренне удивилась Усаги.
   - Даже для Королевы Темной Луны...
   - Нехеления была просто очень одинока!
   - ...Или для Галаксии...
   - Она же сначала хотела как лучше! Просто Хаос оказался сильнее...
   - Судя по всему, ты готова оправдать даже Апостолов Смерти, - вздохнул Зой.
   - Но профессор Томо ведь и правда не злодей, - пожала плечами Воительница Луны. - Он только хотел спасти свою дочь. А Хотару и вовсе невинно пострадала. Она же еще ребенок. А мне предлагали ее убить! Вы себе можете такое представить?
   Лорды переглянулись. За свою долгую жизнь они видели немало войн и могли представить и не такое. Но в словах юной принцессы была своя правда.
   - Да, Леди Сатурн заслуживает жизни более многих, - согласно кивнул Джедайт. Его лицо все еще оставалось очень хмурым. И Усаги поняла почему.
   - Не расстраивайся ты так, - дружелюбно сказала она. - Рей горячая, но у нее очень чувствительное сердце. Она всегда обо всех беспокоится, хоть и виду не подает...
   - Рейана... одинока? - медленно, словно через силу, произнес Третий Лорд.
   Усаги понимающе улыбнулась.
   - Был тут у нас Ючиро. Прислужником при храме работал. Из о-очень небедной семьи, кстати - это мы уж потом узнали... Так вот, он нашу Рей просто обожал.
   - А... она? - бесцветным голосом спросил Джедайт.
   - А она его метлой гоняла, - захихикала Усаги.
   Левая ладонь Лорда Иллюзий слегка разжалась.
   - Все равно это еще ничего не значит, - вздохнул он.
   - Конечно, не значит, - согласно кивнула Лунная принцесса. - Вот сам с ней поговоришь и все узнаешь. Все-таки, - она слегка покраснела, - все-таки, это ведь только вас касается...
   - Поговорить... - задумчиво произнес Нефрит. - Если бы все было так просто...
   - Но все и есть просто! - воскликнула Усаги. - Мы с девочками сегодня договорились встретиться у Рей... - Она посмотрела на часы. - Батюшки, уже через час! Рей меня опять убьет! - Тут ее осенила блестящая идея: - Ну, так мы все вместе туда и приедем! Мамо-чан, ты нас на машине отвезешь?
   Мамору только вздохнул. События начали развиваться слишком быстро.
   - Усако, - осторожно сказал он. - А ты уверена, что надо так спешить?
   - А чего тут ждать? - удивилась девушка. - Мы все и так сколько ждали!
   Кунсайт поднял голову. Очень медленно, будто она вдруг стала непереносимо тяжелой.
   - Серенити, пойми. Ты не умеешь таить в сердце обиду. Ты легко простила нам все зло - нет, не спорь, у тебя было, что прощать. Но у твоих подруг тоже есть к нам свои счеты - и они более серьезные, чем твои. Они могут быть совсем не рады нам. Они могут простить не сразу. Или... или не простить - как решат они сами.
   - Но ведь чтобы что-то решить, они должны вас сначала увидеть, - резонно заметила Усаги. - Иначе как они поймут, что чувствуют?
   - Кун прав. Наши леди могут не захотеть нас видеть, - отрешенно сказал Нефрит. Его глаза потускнели от горьких воспоминаний. - Ты ведь помнишь далекое прошлое, Серенити?
   - То, совсем далекое? - уточнила Усаги. - Конечно, помню. Мы все помним. Мы вспомнили еще тогда, перед последней битвой на Северном Полюсе, когда ты... - она обернулась к Кунсайту. - Кода ты нас в Межпространственный Хаос забросил. Кстати, спасибо тебе!
   - Спа...сибо?.. - поперхнулся Первый Лорд.
   - Конечно! - лучезарно улыбнулась Лунная принцесса. - Если бы не ты, мы бы не попали на Луну прошлого, и могли бы так и не вспомнить, кто мы. - Ее голос погрустнел. - И я могла бы не увидеть маму... - Она подняла ясные и почему-то виноватые глаза: - Кун, ты... В-общем, ты прости меня за ту битву, когда я тебя Кристаллом... я не хотела, чтобы все так...
   - Принцесса!! - перебил ее пораженный Кунсайт. - Это я должен просить у тебя прощения за все, произошедшее в те дни! Темное Королевство принесло тебе тогда немало горя, и я сыграл в этом не последнюю роль.
   - Оно, конечно, так... - обезоруживающе улыбнулась Усаги. - Но ведь досталось-то тогда тебе. Прости, а?.. Я правда не хотела...
   В льдисто-серых глазах отразилась непередаваемая смесь изумления, уважения и... чего-то еще. Чего-то, отчего они на миг влажно блеснули.
   Первый Лорд подался вперед, очень осторожно взял маленькую ладошку и приложил ее ко лбу. Так по древним обычаям северной родины Кунсайта проявлялась высшая степень почтения.
   - Если тебе так нужно мое прощение, Принцесса, то ты получила его задолго до того, как попросила о нем, - тихо ответил он. И неожиданно улыбнулся: - Теперь я понимаю, в чем твоя сила, Светлая. И понимаю, почему вы - всего лишь впятером - одержали победу над всем Негаверсом. У Берилл не было никаких шансов. Просто никаких.
   Усаги опустила пунцовое лицо. Ну вот не знает она, как себя вести со всеми этими почестями, просто не знает и все!
   - Послушайте, может, хватит уже выяснять, кто больше виноват, - смущенно пробормотала она. - Ведь закончилось же все!
   - Нет, - Зой поднял голову. - Нет, еще не все...
   Усаги уже открыла рот, чтобы решительно возразить, но тут ладонь Мамору накрыла ее руку.
   - Понимаешь, Усако, есть вещи, которые можно простить другим, но нелегко простить самому себе, - очень серьезно сказал он. - Эту боль можно только... пережить, по-другому от нее не избавишься.
   Усаги потупилась.
   - Я просто хочу сказать, что я... - она переглянулась с Мамору, - ...что мы не виним вас ни в чем. И, знаете... - ее лицо вдруг странно изменилось, став строже и взрослее. - Я понимаю, почему вы все это сделали.
   - Понимаешь? - очень тихо спросил Нефрит.
   Усаги вздохнула.
   ...Картины прошлого дохнули на нее полярным холодом. Холодом одиночества, ужаса и смятения. Холодом чужой неисцелимой ненависти и давних смертей, которые можно исправить - но нельзя забыть.
   Теплая рука возлюбленного провела по ее щеке, вырывая из потока мучительных видений. Синие глаза смотрели ласково и тревожно. "Все в порядке?" - прошелестело где-то глубоко в сознании. Она слабо улыбнулась в ответ и устремила на собеседников темный прозрачный взгляд.
   - Про это трудно говорить... Я еще никому не рассказывала, только Мамору и девочкам. - Она вздохнула. - Та битва... которая была на Северном Полюсе... она была самая трудная. Потом, после, ни разу не было так страшно. Девочки... тогда все погибли. Одна за другой...
   Все замерли, как ледяные статуи. И сам воздух в комнате, казалось, превратился в прозрачный лед. А чистый, звенящий голос продолжал говорить.
   - ...Сначала была Мако. Потом Ами. Потом Мина. Рей... - она прерывисто выдохнула. - Рей... была последней. И она знала, что умрет. Они все знали...
   Она подняла бездонные глаза. Между золотистых бровей легла скорбная взрослая морщинка.
   - Они знали, понимаете? И ничуточки не боялись. Каждая улыбалась, когда прощалась с нами. И каждый раз мне казалось, что я тоже умираю. Снова и снова. И когда мы остались вдвоем с Рей...
   Она опустила ресницы. Стояла мертвая тишина.
   - ...Когда мы остались вдвоем, я... совсем отчаялась. Я разозлилась, расплакалась и... Понимаете, мне тогда стало все равно, что будет с Землей, со мной, со всеми... Я готова была на все, чтобы мои сестренки снова были живы. Чтобы хотя бы Рей осталась жива...
   Она встряхнула головой. Глаза под золотистой челкой светились печально и ясно.
   - ...Я была готова отдать Серебряный Кристалл. Отдать свою душу. Отдать все, что могла. Только бы вернуть их. Понимаете?
   Лорды Терры не ответили. Голос не слушался их. Но они понимали. Очень хорошо понимали...
   - ...Умирать - это ведь совсем не страшно. Страшнее всего видеть, как умирают твои самые близкие и знать, что ты никак не можешь им помочь. Вот что вынести невозможно...
   ...Кунсайт вдруг вспомнил другой полудетский голос и фиолетовые глаза, горящие горечью и гневом.
   "А как вы думаете, что легче - смотреть, как умирают твои друзья или самому умереть вместе с ними?"
   Малышка Сатурн... Как она была права! Когда он слышал от нее эти слова?.. Только вчера? Или миллионы лет назад?..
   На губах Принцессы Белой Луны появилась мудрая светлая улыбка, так похожая на улыбку ее матери:
   - Вот поэтому я понимаю, почему вы сделали то, что сделали. Все было правильно. И не нужно ни в чем себя винить.
   Джедайт резко закрыл лицо ладонью. Зой зажмурился. Нефрит тихо, едва слышно, прошептал:
   - Я никогда не сомневался в тебе, Принцесса. Никто, кроме тебя, не умел найти правильных слов, когда другие не знали, что сказать...
   - А это потому, что все ищут чего-то сложного, - невинно пожала плечами Усаги. - А на самом деле все очень просто.
   Она вскинула глаза. Теперь они снова были юными и сверкающими.
   - Ну так что, поедем уже? А то мы почти опоздали.
   Зой поднял на нее внимательный, зеленый, как трава, взгляд. "Нет, как все-таки он непохож на себя прежнего, - невольно подумала Усаги. - Глаза совершенно изменились!"
   - Я понимаю, что ты хочешь помочь, - тихо сказал Лорд Огня. - Но будет ли это правильно? Ты простила. Но простить бывших друзей, ставших предателями, все же легче, чем...
   - ...Чем простить любимых, которые стали убийцами? - так же тихо договорила за него Воительница Луны. Ее звонкий голос прозвучал неожиданно резко, так, что все вздрогнули.
   Девушка помолчала. Подумала. Потом устремила на четверых безжалостно ясный взгляд.
   - Нет, я с этим не согласна. Простить можно все. - Она неожиданно светло улыбнулась. - Может быть, девочки и не согласятся со мной. Может быть, согласятся не сразу. Но, - тут ее улыбка стала чуть лукавой. - Но ведь вы этого все равно не узнаете, пока не встретитесь с ними, верно?
   - Хитрюга ты, - фыркнул Зойсайт. - Прямо как Энд, когда ему что-то нужно.
   Усаги с обожанием посмотрела на своего возлюбленного:
   - Так у него же и научилась!
  
   ...Они уже подходили к машине, когда Мамору придержал свою принцессу за локоть. Та удивленно обернулась:
   - Мамо-чан, ты что?
   - Ничего, малыш, - он быстро обнял ее и прижал к груди. Очень крепко. Потом поцеловал в висок и тихо прошептал на ухо:
   - Спасибо тебе... Усако.
  
   ... Усаги опаздывала. И этому давно уже никто не удивлялся. Опоздания Усаги были чем-то вроде одного из незыблемых столпов мироздания - как солнце, которое каждое утро встает на востоке. Поэтому и сейчас девочки не встревожились. Правда, Рей слегка ворчала о "некоторых безответственных растяпах, которые вечно заставляют себя ждать", но делала это скорее по старой привычке. В конце концов, ворчание Рей тоже было одним из столпов мироздания...
   Итак, Усаги опаздывала. И подруги ждали ее, чтобы начать, наконец, заниматься. Правда, в самой глубине души заниматься никому (даже отличнице Ами) особенно не хотелось - день был таким солнечным! Поэтому все были не против подождать. И про себя благодарили соню Усаги за столь своевременное опоздание...
   - Может, мы не будем сегодня заниматься, а? - со слабой надеждой в голосе предложила Мина. - Ну чего стоит этот один день?..
   - Даосские мудрецы говорят: "День работаешь - день совершенствуешься. День не работаешь - десять дней пропали даром", - назидательно изрекла Ами.
   - Куда нам до даосских мудрецов, - вздохнула Мако. - Нам бы вот школу закончить, и ладно... Мина права - кому от одного пропущенного дня хуже будет?
   - Усаги заразна, - фыркнула Рей и решительно отрезала: - Нашим мозгам будет хуже!
   - Вот лично моим мозгам будет хуже, если они перенапрягутся, - протянула Мина. - И вообще, сегодня нет ну никакого настроения заниматься...
   - Как будто оно у тебя когда-нибудь есть... - вздохнула Рей.
   - Ага, а у тебя оно имеется, да.
   - У меня имеется чувство ответственности!
   - Хватит, девочки, - тихий голос Ами почему-то всегда был слышен в любом шуме. - Вообще-то Мина права. Вы как хотите, но мне сегодня определенно... не по себе.
   - Тебе тоже?.. - встрепенулась Минако.
   Подруги переглянулись. Потом Макото осторожно спросила:
   - Девочки... а вам сегодня ничего... такого... не снилось?
   - А что, и тебе тоже? - как-то потерянно выдохнула Рей.
   - Нам всем... снились... - Ами не договорила. Не смогла.
   ...Тема далекого прошлого - и тех, кто навсегда в нем остался - была запретной среди четырех воительниц. Об этом знала и Усаги - она никогда не заговаривала о привязанностях прошлой жизни своих подруг. Непотревоженные воспоминания спали где-то на дне сознания, и никто не хотел их трогать. Они словно молча договорились не касаться этой древней незаживающей раны. Слишком это было больно.
   Если об этом не говорить - то можно было смеяться, шутить, сражаться, учиться. Можно было жить дальше.
   А тут эти сны...
   - А... что тебе твой огонь говорит, Рей? - тихо спросила посерьезневшая Мина.
   - Ничего, - вздохнула та. - Как отрезало.
   - Ну и хорошо, что ничего, - неожиданно заключила Мако. - Если бы нам грозило новое нападение, то огонь бы непременно отреагировал. А сны... - она на миг закрыла глаза. - Ну что с ними поделаешь...
   - Да, - беззвучно выдохнула Ами. - Что с ними поделаешь...
   Все помолчали. Потом Мина преувеличено-радостно воскликнула:
   - Ой, Рей, а что это у тебя за прелесть? Я ее раньше не видела.
   Все дружно обернулись, обрадованные поводу отвлечься.
   "Прелесть" была фарфоровой чашей - небольшой, размером с ладошку. Чаша была тонкой, мерцающей и золотистой. По глянцевой поверхности парили два феникса. Птицы были выписаны очень тонко, так, что можно было разглядеть кружевные перья и блики в круглых любопытных глазах.
   - А, заметила, - улыбнулась Рей. Тени постепенно уходили из ее взгляда. - Это мне дедушка подарил. Семейная реликвия. Он говорит, хотел на семнадцатилетие мне преподнести, да не утерпел...
   - Можно посмотреть? - Ами осторожно взяла в ладони мерцающий лепесток фарфора. - Очень изысканная работа. Эпоха Мэйдзи?
   - Ами, ты у нас вместо энциклопедии, - фыркнула Рей.
   - ...А вот рисунок нетипичный... - задумчиво продолжала та. - Скорее характерный для китайской керамики. Феникс - это ведь символ императрицы, верно?
   - Вот, Рей, будет у тебя императорская чашка, - пошутила Мако. - А что это там?..
   Откуда-то с улицы донесся приглушенный звук остановившегося автомобиля. Мина хихикнула:
   - Кажется, я знаю, что это. Это наша Усаги опоздала и уговорила Мамору ее подвезти. Точно-точно. Вот увидите...
   - Вот ведь бывают же такие безответственные сони... - привычно вздохнула Рей, забирая обратно чашку. - Сейчас она сюда влетит ураганом. Раз, два...
   Но Усаги не влетела. Она медленно вошла через несколько секунд после того, как Рей произнесла слово "три". И так же медленно закрыла за собой дверь. Подняла на подруг необычно серьезные глаза.
   - Девочки... - нерешительно начала она.
   - Да ладно, не оправдывайся, - примирительно сказала Рей. - Опоздала и опоздала, с кем не бывает... Тем более, с тобой.
   - Пирожков хочешь? Мако принесла, еще горячие, - с энтузиазмом встряла Мина. - А то я не удержусь, и все съем...
   - Нет, не хочу, - вздохнула Усаги. - Девочки, вы послушайте...
   Но договорить ей не дали.
   - Ты? Не хочешь? Пирожков?! - изумилась Рей. - Мир сошел с ума...
   - Усаги, может, что-то случилось? - встревоженно спросила Мако. - Что-то с Мамору?
   - Да нет же, я просто...
   - А может, нам опять грозит нападение? - предположила осторожная Ами. - Новые демоны?
   - Нет, не новые... И совсем уже не демоны... Девочки, тут такое произошло...
   - Да не томи уже! - воскликнула Рей. - Лучше все узнать сразу.
   Голубые глаза Лунной Воительницы потемнели еще больше.
   - Сразу? - тихо спросила она. - Тогда... пошли. Там... ждут вас...
   - Нас? - нахмурилась Макото. - Кто? А где Мамору?
   - За дверью стоит. Ну, идемте же...
   Подруги тревожно переглянулись и вышли вслед за Усаги во двор храма, залитый ярким полуденным светом. На другом конце этого двора стоял Мамору - даже в полдень его волосы были угольно-черными, словно поглощали свет. А рядом с ним было еще четверо...
   ...Солнце било прямо в глаза, и поэтому в первую секунду девочки не узнали их.
   Потом узнали, но не поверили.
   Потом - поверили.
   Потом...
   Ами резко, со стоном выдохнула, обхватив себя руками. Мако в один миг побелела, как полотно. Голубые глаза Мины словно окаменели, утратив блеск и краски. А Рей разжала ладони, и забытая чашка с жалобным звоном упала на камни и разлетелась на десятки осколков.
   Очень острых осколков...
   И стало тихо.
   Эта тишина, огромная, обморочно-легкая, распахнулась, как черная дыра и вмиг поглотила все вокруг. Деревянные скрипучие полы веранды, яркий солнечный свет, по-весеннему оголенные ветви деревьев, голоса прохожих с соседней улицы - исчезло все.
   Все, кроме четырех пар взглядов, пристально, до боли впившихся друг в друга - крепко, как поцелуй.
   Четыре жизни, когда-то грубо разорванных пополам, смотрят на свои вторые половинки с другого края пропасти.
   И беззвучно плачет вокруг тишина.
  
   ... Кто придумал миф о том, что любовь обязательно должна приносить радость? Лучезарные улыбки, пение соловья майской ночью, роковая страсть, побеждающая все невзгоды...
   Кто придумал, что любовь - это счастье?
   Тот, кто никогда не терял ее.
   Любовь - это битва. Беспощадная, до последнего стона, до крови, до горьких слез, выступающих на ресницах вопреки воле и желанию. Отчаянная битва за крупицы памяти, за попытку - только попытку - не забыть отголосок далекого имени, в котором когда-то было заключено так много...
   Битва с пустотой, с холодом, с забвением. С усталым безразличием умирающей надежды. С липкой волной тьмы, волной затапливающей оскверненное сердце.
   Сражение за право вырвать из этой тьмы хотя бы тени воспоминаний...
   ...Взмах ресниц.
   Мимолетная улыбка.
   Прядь волос, упавшая на лоб.
   Теплая ладонь на щеке...
   Тени. Только призрачные тени ускользающих снов. Миражи. Образы, тающие в темноте.
   А темнота смеется, липкими тисками оплетает скованную душу. Здесь лишь она реальна, лишь она вечна...
   Здесь любовь - лишь отчаянный вопль с самого дна пустоты. Безмолвный крик, скрытый за маской равнодушного взгляда, ироничных губ, надменного лица. Мольба о капле тепла, о нежности, о памяти...
   ...Где ты? Кто ты?
   Если ты есть - отзовись!
   Если тебя нет - все равно отзовись!
   Отзовись, даже если ты лишь мой бред.
   Я не могу жить в мире, где тебя нет...
   ...Легко сражаться за то, что ты знаешь, за то, во что веришь. За то, что существует.
   А бывает любовь - как битва без надежды. Без всякой надежды когда-нибудь снова увидеть ту, единственную, вспомнить ее - хотя бы вспомнить, не то что коснуться...
   Любовь - это битва за память о чуде, которое никогда больше не случится.
   И которое вдруг случилось - вопреки всему.
   Вот ОНА рядом - живая, теплая, с розовым румянцем на щеках. Прежняя...
   Почти прежняя.
   Только прибавилось теней в глубоких глазах. Глазах, которые узнали боль и страх. Глазах, которые видели, какой бывает тьма - и не угасли. Глазах, переживших смерть.
   Тепло ее взгляда - ясного, чистого, бездонного - так близко... И так далеко. Кажется, что между тобой и ею - один лишь вздох. Только протяни руку - и...
   Один вздох. И бездна. И занесенный меч. И мертвые планеты. И смерть, и серый пепел, и ветер, заходящийся в рыданиях...
   И последняя улыбка на похолодевших окровавленных губах.
   Сердце беззвучно кричит, пропуская удары, и обрывается, и падает, и падает, и падает в пропасть... и нет этому падению конца. И в груди разливается обморочный холод, и тени прошлого смыкаются вокруг, и нет уже ни неба, ни теплого солнца... и только знакомые глаза мягко сияют где-то на другом, недоступном краю пустоты.
   Пустоты длиной в один шаг.
   Теплые, глубокие, беспощадно чистые глаза, полные непролитых слез. Не укоряют, не сердятся, не просят. Только смотрят.
   Смотрят, и этот взгляд заживо сдирает кожу с души.
   ...Родная моя. Нежная моя. Далекая моя.
   Хочешь проклясть меня - прокляни. Хочешь ударить - ударь. Хочешь презирать - презирай, у тебя есть на это право. Если... если захочешь забыть - я уйду с твоей дороги.
   Только бы никогда больше не видеть боли в твоих глазах...
   Хочешь мою жизнь - она твоя. Хочешь мою смерть - я сам вложу меч тебе в руку.
   Только ты - живи.
   Смейся, люби, мечтай, улыбайся солнцу. Радуйся этому миру, родная.
   Только не умирай. Никогда больше.
   Проклятие мое. Благословение мое. Боль моя. Надежда моя.
   Страдание мое и награда.
   Любовь моя.
  
   ... Кто придумал сказку о том, что любовь - это радость? Розовые кружева, пушистые облака и поцелуи?
   Тот, кто никогда еще не любил.
   Любовь - это боль. Это беззвучный крик сердца, крик муки... и блаженства. Это кровь, текущая из рассеченной души. Это вопль и песня.
   Это смерть и жизнь.
   Клинок, рвущий сердце. Ласковая ладонь в волосах. Нежный поцелуй со вкусом крови. Лезвие, скользящее по горлу. Огонь, выжигающий плоть. Молния, испепеляющая тело.
   Любовь - это нежность и битва. Тоска по невозможному, вопреки Времени и Смерти.
   Это сухие рыдания ночью в подушку - об ушедшем тепле знакомых рук, о мертвых мечтах, которые уже никогда, никогда, никогда не сбудутся...
   Никогда? Не сбудутся?
   ... Кто придумал, что сбывшаяся мечта - это счастье? Хеппи-энд, объятия и слезы? И цветы на фоне закатного неба?
   Тот, кто никогда по-настоящему не мечтал о несбыточном.
   Сбывшаяся мечта - это страшно. Как... первый в жизни полет.
   Вот она - тень твоих оживших грез, обретшая тепло и плоть, стоит перед тобой.
   Какое чудо, какая сила вывела тебя из тьмы небытия?
   Ты - жив. Жив! Небо и Бездна... Ты - рядом.
   А слез нет. И слов нет. И сил еще хотя бы на один вздох - тоже нет. И солнце слепит сухие глаза...
   Ты рядом.
   Только протяни руку - и...
   Но не слушается рука. Безвольной плетью висит вдоль тела.
   И беззвучно кричит, оживая, и корчась от боли, та часть души, которая была мертва... уже и не вспомнить, сколько тысячелетий.
   Как легко быть мертвой... И как же это на самом деле трудно - жить.
   Снова видеть твой взгляд. Такой знакомый твой взгляд, приходящий в каждом сне, греющий сердце до самого донышка...
   Твой взгляд. Так близко... и так далеко.
   До тебя - один шаг. И - тысячи лет. Тысячи смертей. Тысячи жизней. Битва. Тьма. Забвение.
   И воспоминания, приходящие во сне. Ласкающая ладонь, протянутая с другого края времени...
   Моя сбывшаяся мечта. Мой воплотившийся кошмар.
   Второе крыло моей души. Моя судьба. Моя бездна и мое небо.
   Возлюбленный мой.
  
   ... Тишина плачет вокруг, осыпается прозрачными горькими каплями.
   Четыре разорванных напополам жизни смотрят друг на друга с разных краев пустоты. Смотрят с неистовой, полубезумной смесью отчаяния и надежды.
   Четыре пары сердец балансируют на тонкой грани между небесами и бездной. И что ждет их впереди?
   Падение?.. Полет?..
  
   ...Эти несколько минут стоили самой страшной битвы. Ну, по крайней мере, так показалось Усаги. Она тихо стояла в сторонке, справедливо полагая, что ее подругам и их потерянным половинкам следует самим во всем разобраться. И она решила подождать.
   Но ожидание затягивалось.
   ...Никогда до этого Усаги не видела у своих подруг таких лиц. Они были, словно... словно бы и не живые. И молчали. Только глаза говорили с глазами напротив на своем, особом языке.
   Кунсайт и Мина стояли неподвижно, вцепившись друг в друга взглядами и не замечая уже, кажется, ничего. Странно, но именно у воительницы Венеры этот взгляд сейчас напоминал лед: серый, опустошенный. Зато Первый Лорд смотрел на нее так, как смотрят, наверное, в последний раз в жизни. Или в первый. Его глаза были похожи на кипящие льдисто-голубые озера, неистовые, яростные... нежные. Он смотрел так, будто хотел передать возлюбленной в этом взгляде всю свою душу.
   Синие глаза Лорда Звезд были мягки и печальны. Макото встретилась с ним взглядом только на секунду, и там мелькнула такая исступленная смесь паники, радости и боли, что она была больше похожа на агонию. Воительница Юпитера тут же зажмурилась и отвернулась, сжав руки так, будто хотела ухватиться за воздух, чтобы не упасть.
   В глазах Рей бушевало пламя. Ей одновременно хотелось закричать, убежать или расплакаться. Или все сразу. Но она стояла неподвижно - хотя Небо свидетель, чего ей это стоило! Не отводил от нее взгляда и Джедайт. Он смотрел на огненную воительницу спокойно и терпеливо - ОЧЕНЬ спокойно и ОЧЕНЬ терпеливо. И только в самой глубине этого спокойствия таилась неприметная горечь.
   Зеленый отчаянный взгляд Зоя был откровенно умоляющим. Всегда импульсивный, Четвертый Лорд сейчас вообще с трудом сдерживал себя, чтобы не броситься навстречу своей Ами. Его останавливали лишь болезненно-застывшие, будто подернутые стеклянной пленкой, глаза воительницы Меркурия.
   А вокруг висело все то же сводящее с ума прозрачное безмолвие, и в нем клокотала невидимая буря. Там сплетались противоположные эмоции такой силы, что это просто разрывало сердце.
   ...Это была боль. Но боль сладкая, как надежда. И это была надежда, мучительная, как боль.
   ...Это была ярость. Но ярость горячая, как страсть. И страсть - горькая, пьянящая, как ярость.
   ...Это была любовь, безжалостная, как смерть. И... память о смерти - крепкая, как любовь.
   Усаги каждым нервом чувствовала, как пространство тихонько звенит, не выдерживая чудовищного напряжения. Ей и самой начало казаться, что она вот-вот рассыплется на кусочки, как та красивая чашка в руках у Рей. Нет, она, конечно, вовсе не ждала слез и пылких объятий, но чтобы так...
   Они же все просто не выдержат, если наконец не отпустят свою боль!
   Усаги обернулась и устремила умоляющий взгляд на Мамору. Но тот только сочувственно покачал головой.
   Нет. Здесь они должны справиться сами. Как бы ни было трудно.
   ...Неожиданный порыв ветра всколыхнул застывший, словно стекло, воздух. Это не был ни ураган, ни шторм, ни какой-нибудь потусторонний вихрь. Просто - легкий теплый ветерок, какие изредка бывают в начале весны.
   И он словно пробил невидимый барьер.
   Джедайт резко выдохнул и очень медленно подался вперед. Один шаг, только один, но он стоил ему таких усилий, что прежде бледное лицо приобрело голубоватый оттенок. Но, когда он заговорил, голос его был очень спокойным и мягким:
   - Здравствуй, Рейана.
   Воительница Марса вздрогнула, как от удара, но глаз не отвела. Только они стали еще темнее и глубже - прямо, как две пропасти. Она попыталась что-то сказать, но губы не слушались, будто онемели.
   - Джед... - имя угадывалось только по движению рта, звука не было. - КАК?!.. - беззвучно выдохнула она.
   - Это была воля леди Селены, - тихо сказал Нефрит. Он по-прежнему не отрывал внимательного вопрошающего взгляда от Мако, но та упорно не поднимала головы.
   - Мы не враги вам... - осторожно добавил Зой и шевельнул рукой навстречу Ами. Так, словно хотел протянуть ее ей... или дотронуться.
   Бледное лицо воительницы Меркурия стало просто прозрачным. Она сжалась и непроизвольно подалась назад - всего на долю сантиметра. Но Лорд Огня заметил это, и его веснушки стали еще чернее. Он уронил руку, и та упала, как подстреленная.
   - Мы не причиним больше вреда, - его голос был странно ломким и прерывистым. - Мы все вспомнили.
   - Что? - в дрожащем голосе Рей послышалась тень горькой насмешки. - Что именно вы вспомнили?
   - Все, - выдохнул Джед, осторожно приближаясь еще на шаг. - Все, Рейана.
   Аметистовые глаза полыхнули двумя кострами.
   - Рейана умерла, - жестко сказала воительница Марса. - Умерла много веков назад.
   Лорд Иллюзий только покачал головой, пряча боль под полуопущенными ресницами. И сделал еще шаг вперед.
   - Нет. - Его голос был мягким, как весенний ветер. Теперь они стояли в одном шаге друг от друга, смотря глаза в глаза. Джедайт не делал ни одной попытки прикоснуться к ней. Он знал, что огненная жрица не примет от него ни сочувствия, ни ласки, ни оправданий. Пока - не примет.
   Макото медленно повернула к ним голову.
   - Марс права, - ее голос был сухим и невыразительным. - Те, что носили в прошлом эти имена, навсегда исчезли. Они мертвы. Они были мертвы все эти тысячелетия.
   Она подняла ресницы, и подавшийся было вперед Нефрит замер, с размаху наткнувшись на ее взгляд, как на стену. Глаза воительницы Юпитера были застывшими и безжизненными, как опавшие листья.
   По лицу Второго Лорда прошла судорога страдания.
   - Мы тоже были мертвы - все эти тысячелетия, - он смотрел грустно и ласково. - Поверьте, мы тоже...
   Ами с трудом сглотнула плотный горький комок в горле.
   - Что... произошло? - усилием воли ей удалось заставить голос звучать почти спокойно. - Как вы смогли вернуться?..
   В этот момент Кунсайт наконец нашел в себе силы оторваться на пару минут от лица Мины.
   - Мы не знаем всего, - очень осторожно сказал он. - Возможно, леди Хранительницы Теней и Времени знают больше... Это они открыли врата. - И он снова обернулся к воительнице Венеры.
   Та за все это время ни разу не пошевелилась и не сказала ни слова. Просто стояла и смотрела так, как будто хотела насмотреться на своего Ледяного Лорда на всю оставшуюся жизнь. И в ее серые безжизненные глаза медленно возвращалась лучистая голубизна.
   Рей сердито вскинулась, отвернувшись на миг от Джедайта.
   - Это сделали Сатурн и Плутон?! А Хронос знает?
   - Хронос знает, - ответили ей откуда-то сверху. В следующий момент две пушистые молнии дымчатого и белого цвета спрыгнули с ближайшего дерева на нагретые солнцем каменные плиты. Вид у них был бодрый и деловитый (особенно у Луны) и немного взвинченный (особенно у Артемиса).
   - Луна! - радостно воскликнула Усаги, которая все это время едва держала себя в руках. Ей казалось, что все вот-вот сорвется...
   - Я, а кого ты ждала? - невозмутимо откликнулась кошка. Она одним прыжком взлетела на деревянные перила веранды и устремила на четверых лордов свой фирменный "директорский" взгляд.
   - Ну? - произнесла она безупречно отточенным тоном Первой Фрейлины Королевского двора. - Здравствуйте, милорды.
   ...И никто - разве что только Артемис - не догадался бы сейчас, что она жутко, просто до потери пульса, волнуется.
   Нефрит, несмотря на бледность, галантно поклонился.
   - Весьма рады видеть вас, леди Луна, - его голос все еще звучал несколько хрипловато. - Хотя и в м-м... немного непривычном облике.
   - Придется привыкать, - отрезала кошка. - На Земле ни я, ни Артемис людьми сейчас стать не можем.
   - Сожалеем, если это произошло отчасти по нашей вине, - склонил голову Джедайт.
   Артемис пробормотал что-то типа: "Да ладно, чего уж там..." - и встревоженно уставился на Мину. Та стояла бледная, неподвижная и потрясенная - белый кот никогда раньше ее такой не видел и очень испугался.
   Но отвлечь Луну было не так просто.
   - Сейчас некогда сожалеть и извиняться, - строго сказала она. - Сначала надо решить, как нам быть дальше. Отбросим эмоции на время.
   Ее бодрый и непреклонный голос подействовал на всех, как ведро холодной воды. Все как-то собрались и стали смотреть яснее и спокойнее.
   Кошка обернулась к Усаги.
   - Ну вот что с тобой делать? - добродушно проворчала она. - Все спешишь, все спешишь... А со мной посоветоваться, а?
   Усаги возмутилась.
   - Ты же сама сегодня чуть свет куда-то унеслась! А тут такое! Люди тысячи лет не виделись! С того света вернулись!
   - Вот именно... - вздохнула Луна. - Нет, чтобы все обдумать. Эх, Сейлормун ничего не изменит - ни возраст, ни демоны, ни вернувшиеся враги...
   - Они не враги!!!
   - Прошу прощения, Принцесса, - мягко перебил ее Кунсайт. - Но у Леди Луны есть все основания считать нас таковыми. - Он склонил голову, обращаясь к дымчатой кошке: - Госпожа Фрейлина, несмотря на ваши справедливые слова относительно извинений, я не могу не попросить у вас - и вашего друга, - кивок в сторону Артемиса, - прощения за то, что произошло в точке D. Глубоко скорблю о случившемся тогда.
   От такой изысканной тирады та несколько оторопела.
   - На войне как на войне, лорд Кунсайт, - сдержанно фыркнула она. - Я принимаю ваши извинения. Но сейчас следует подумать о девочках.
   В этот момент Ами удалось, наконец, собраться с мыслями и оторвать взгляд от Зоя.
   - Луна, ты знаешь, что произошло? - спросила она. - А то Усаги нам ничего не объяснила...
   - Я просто не успела!!!..
   - ...Узнаю Усаги. Сначала делает, а потом думает... Впрочем, может, сейчас оно и к лучшему... - Луна выпрямилась, и как-то так оказалось, что все внимательно ее слушают. - В общем, так. Сейчас мы с Артемисом разговаривали с Сецуной - это Сейлор Плутон. Возвращение Ши-Тенноу действительно санкционировано Хроносом. Это было сделано по настоянию Ее Величества Селены.
   - Но... как? - тихо сказала Рей. - Ведь наша Королева же... А Хронос уже предначертал нам будущее.
   - Будущее изменилось, - тихо сказал Артемис, не отводя взгляда от Мины. Та по-прежнему не реагировала.
   Луна сердито зыркнула в его сторону.
   - У Ее Величества есть свои козыри, - ее голос вдруг стал мягче. - Она сделала это для вас. - Кошка внимательно обвела взглядом присутствующих: - Для всех вас.
   - Что значит "будущее изменилось"? - почти беззвучно спросила Мако.
   - Это значит, что оно станет таким, каким вы сами его сделаете, - лаконично отрезала кошка.
   Потрясенные воительницы замолчали.
   Артемис тем временем не выдержал.
   - Мина, - осторожно позвал он. - Девушка не отзывалась. - Минако, что с тобой?.. - кот посмотрел на Первого Лорда: - Это вы с ней такое сотворили?
   - Нет, - тот грустно покачал головой. - Она просто подавлена всем, что случилось. Слишком тяжелые воспоминания... для нас обоих. - Кунсайт склонил голову: - Спасибо, что приглядываете за нею, милорд Артемис.
   Артемис, которого называли "милордом" так давно, что он уже успел об этом позабыть, даже смутился.
   - Это мой долг, - ответил он. - Мы дали слово нашей Королеве. И потом... девочки дороги нам.
   - И нам тоже, - тихо произнес Кунсайт. - Поверьте, милорд, и нам тоже...
   Голубые кошачьи глаза проницательно взглянули на него.
   - Я верю, - прошептал Артемис. - И Луна тоже верит. Понимаете, мы видим зло... Только, - он обернулся в сторону подруги, - так быстро все не забудется. Луна нескоро простит до конца. Ей очень больно за нашу планету...
   Лорд Льда кивнул.
   - Это справедливо. На вашем месте мы, скорее всего, не смогли бы простить вообще.
   - Мы все на своих местах, - мудро заметил Артемис. - Вы запомните, что я вам сейчас скажу. Не оставляйте их. Даже если они не захотят вас видеть поначалу - все равно не оставляйте. Вы им нужны. Я знаю, что говорю.
   В ледяных глазах мелькнуло бледное подобие улыбки.
   - Я запомню это, мой друг, - мягко ответил Первый Лорд Терры.
   ...Луна тем временем внимательно оглядела своих притихших подопечных. Совсем выросли, надо же... Скоро станут на крыло. Вот и сейчас им предстоит сделать выбор - один из самых тяжелых в их жизни. Луна на миг заколебалась - надо ли? - и решительно вздохнула про себя. Надо.
   - Итак, друзья мои, - громко сказала она. - Что вы думаете делать?
   - А... просто жить будет недостаточно? - нерешительно спросила Усаги.
   - Нет, - отрезала Луна. Она волновалась.
   - Все будет зависеть от леди воительниц, - тихо ответил Джедайт. - Если они не пожелают больше нас видеть... - Рей вздрогнула, будто ее ударили, - то мы обоснуемся в другом месте. Если пожелают... мести...
   - Не мелите чушь!! - резко перебила его Луна.
   - Какой мести?!.. - одновременно с ней потрясенно выдохнула Усаги.
   Она снова открыла рот, чтобы продолжить гневную тираду, но чья-то рука предостерегающе обняла ее за талию. Конечно, Мамору. Сам он за все это время не сказал ни слова, давая возможность ребятам разобраться самостоятельно. И как у него только выдержки хватает?! Впрочем, он своих Лордов знает лучше кого-либо...
   Зойсайт поднял голову. Все это время он простоял молча, потерявшись в собственных мыслях и воспоминаниях. Те были настолько горькими, что зеленые глаза Четвертого Лорда почернели.
   - Вы... хотите, чтобы мы ушли? - его тихий неровный голос каким-то образом услышали все.
   Девочки вздрогнули, выпрямились и побелели еще больше. Тишина выжидающе звенела. Наконец Ами - тихоня Ами! - шагнула вперед.
   - Нет, - негромко, но решительно сказала она.
   - Нет, - голос Рей дрожал, как от сильной боли, но звучал твердо.
   Мако молчала дольше всех. И все тусклее становился синий бархат во взгляде Нефрита.
   Наконец воительница Юпитера открыла глаза. Они мерцали от влаги, как два изумруда.
   - Нет... - выдохнула она.
   Мина молчала. Только смотрела. Кунсайт едва заметно приподнял брови:
   "Если тебе будет легче без меня, я уйду из твоей жизни. Хочешь?"
   На бледных девичьих губах появился слабый отблеск улыбки.
   "Нет. Не хочу".
   Луна старательно подавила вздох облегчения.
   - Что ж, - бодро сказала она. - Это мы выяснили. А вот прямо сейчас нам лучше ненадолго разойтись и придти в себя. Собраться с мыслями. Согласны?
   Никто не стал с ней спорить. По большей части потому, что почти все присутствующие были потрясены и взволнованы настолько, что не могли принимать обдуманных решений - и вообще никаких решений, если уж на то пошло...
   - Усаги, - деловито сказала Луна. - Проводи девочек в дом. У меня есть, что им сказать. Нет, не спорь со мной сейчас... Нет, вы потом поговорите с Мамору... Усаги, ПОЖАЛУЙСТА, ИДИ! Артемис, ну хоть ты им скажи!!!
   Лунная воительница поняла, что ее пушистая подруга едва держится, и сохранять самообладание ей сейчас стоит немалых усилий. Она вопросительно взглянула на своего принца. Тот еле заметно кивнул: "Идите. Сейчас так будет лучше".
   Усаги тихо произнесла: "Пойдем, девочки...", и потянула за руку Мину. Те не сопротивлялись. Но у входа каждая оборачивалась, чтобы внимательными тоскливыми глазами попрощаться со своим возлюбленным. И получить в ответ такой же пристальный, непереводимый словами взгляд. Белый кот бесшумно скользнул следом.
   Луна проследила за ними, потом обернулась к лордам.
   - Что ж, господа...
   Они внимательно смотрели на нее. Спокойно, чуть печально и сурово. Кошка понимала, что суровость в их глазах относится к ним же самим. И о мести они говорили вовсе не в шутку... Они и в самом деле готовы отвечать за содеянное.
   Она почувствовала, что помимо воли начинает их уважать.
   - Выслушайте, что я вам сейчас скажу. - Ее глаза были строгими, но не гневными. - Мы - я и Артемис - можем быть похожими на людей, но мы не люди. Мы не умеем притворяться. Не умеем лгать. И не умеем забывать. Понимаете?
   - Да, - кивнул Кунсайт. Его глаза потемнели.
   - Я буду честной, - продолжила Луна. - Сейчас мне трудно вам доверять. Воспринимать как друзей - еще труднее. Я не умею прощать так быстро, как моя принцесса. Но речь сейчас не обо мне.
   - И не о нас, леди Луна, - тихо сказал Нефрит.
   Кошка ответила ему одобрительным кивком.
   - Вот именно. И не о вас. Сейчас главное - наши девочки. - Янтарный взгляд стал острым, как кинжал. - Они не должны больше страдать.
   - Они не будут страдать, - негромкий голос Джедайта был тверд, как сталь.
   Луна кивнула.
   - Именно это я и хотела услышать. - Она вдруг улыбнулась: - Пошли бы вы отдохнули, а? На вас же просто лица нет... - Строгие глаза обратились к Хранителю Земли: - Присмотришь, Твое Высочество?
   Тот только страдальчески вздохнул:
   - Луна, ну я же просил...
   Кошка категорически фыркнула:
   - Не ной. Сам, небось, Превосходительством обзываешься? И вообще, пора уже привыкать!
   Лорды переглянулись и повеселели. Нефрит даже коротко хохотнул:
   - Ну все, Энд, тайна твоя раскрыта. Теперь мы знаем, кто у вас тут главный...
   - Заговорщики... - буркнул тот. Но в синих глазах плескалась улыбка. - Ладно, ребята, идем.
   Лорды поклонились маленькой дымчатой кошке.
   - Спасибо вам, леди Луна, - тихо сказал Зой.
   Та вдруг по-доброму улыбнулась:
   - Не торопите события. Им просто нужно время.
   И она пушистой стрелой исчезла в дверях дома. Ей предстоял еще один важный разговор...
   А пятеро друзей медленно спустились по лестнице к ожидающему их автомобилю.
   Но через пару секунд Джедайт вдруг вернулся. Он опустился на колени перед блестящей кучкой фарфоровых осколков и бережно собрал их в ладонь. Все до единого... Потом догнал товарищей.
   Залитый солнцем двор опустел.
  
   И только тогда в ветвях высокого дерева проявились два силуэта в сейлор-фуку. Все это время они внимательно наблюдали за происходящим.
   - Ну, слава Небесам, кажется, на первое время обошлось, - произнес первый силуэт. Второй в ответ мелодично рассмеялся:
   - Не стоило волноваться за них. Два сердца всегда найдут дорогу друг к другу... если захотят.
   - Найдут, найдут... - проворчал первый. - Пришлось вон даже вмешаться, хоть и не полагалось...
   - С ветром - это была гениальная идея, - кивнул второй. - Надо было их слегка подтолкнуть.
   - Но дальше пусть справляются сами, - категорически заявил первый. - Они уже не маленькие, а парни - так те вообще лорды...
   Второй улыбнулся:
   - Они справятся. Пойдем отсюда, Ветер, не будем им мешать.
   Они бесшумно спрыгнули на землю и растворились в золотом мареве дня.
  
   ... Четверо воительниц молча сидели в уютной деревянной комнате. Они не могли разговаривать - были слишком потрясены. Все слова казались бесполезными перед огромностью произошедшего.
   Артемис все терся о ледяные ладони Мины, пытаясь ее расшевелить, но пока безуспешно. Та отрешенно смотрела в пространство, словно видела там что-то, недоступное другим.
   Усаги на цыпочках вошла в комнату с подносом, на котором дымились пять чашек чаю. Она была совершенно не уверена, заварила ли она его по всем правилам, как учила ее Рей - но сейчас ей было просто не до правил... Она очень волновалась за подруг.
   Она осторожно вдохнула ароматный пар. По крайней мере, пахнет приятно...
   - Девочки... - позвала она, осторожно опуская поднос на столик.
   Те почти не отреагировали. Усаги почувствовала, что сейчас не удержится и заплачет.
   - Девочки, - жалобно повторила она. - Вы на меня сердитесь?..
   Рей вздрогнула, будто очнулась.
   - Сердимся? На тебя?! Это за что?!!
   Та всхлипнула:
   - Ну за то, что я их к вам вот так... без предупреждения...
   Мина внезапно вздохнула и тихо рассмеялась, прижав к себе перепуганного Артемиса:
   - Сердиться? Ох, Усаги, спасибо, СПАСИБО тебе!!!.. - Она порывисто обняла ее. - И от кого бы еще мы могли ждать чудес?
   - Но я-то не при чем... - растерялась Усаги. - Я только...
   Макото подняла усталые глаза и слабо улыбнулась:
   - Ты только пришла и перевернула всю нашу жизнь с ног на голову. Или скорее - с головы на ноги... Но Мина права. Спасибо тебе.
   - Все это слишком невероятно, - прошептала Ами. - Не укладывается в сердце... - Она подняла глаза на подруг. - Что нам теперь делать?
   - Хороший вопрос, - ответила ей Луна, появившаяся в дверном проеме. - Это мы сейчас и должны решить.
   Она вспрыгнула на стол, ухитрившись не задеть ни одну из чашек. Понюхала.
   - М-м... Усаги, ты правильно заварила чай? Делаешь успехи!
   - Спасибо... А как ты поняла, что это я? - удивилась та.
   Рей усмехнулась:
   - А кто бы еще ухитрился засыпать заваркой весь поднос?
   Усаги покраснела.
   - Ладно уж... - примирительно сказала Луна. - Отвлеклись немного, а то сидим как на похоронах...
   Девочки нервно вскинули головы.
   - Не надо... про похороны... ладно? - тихо прошептала Ами.
   Кошка посерьезнела.
   - Девочки, разговор не будет долгим. Вы слишком потрясены и измучены, поэтому просто посидите и послушайте меня.
   Она обвела подруг внимательными глазами:
   - Когда я пробудила вас два года назад, то вернула вам не всю память.
   - Как - не всю? - потрясенно выдохнула Мако. - Но... мы же помним...
   - Вы помните, - кивнула Луна. - Но в основном умом, а не сердцем. Мы решили заблокировать вашу эмоциональную память. Иначе вы могли бы не выдержать.
   Ами нахмурилась.
   - Понимаю... - тихо произнесла она. - Мы знали, кто мы... знали, кем мы были - но не... не чувствовали...
   - Да, - подтвердила кошка. - Вы не чувствовали боли утраты. Если бы вы тогда вспомнили все - полностью - то зависли бы между двумя мирами. Тем, который навсегда потеряли - и тем, в котором так и не стали бы своими.
   - А мы хотели, чтобы вы жили спокойно, как обычные девочки, - добавил Артемис. - Чтобы тени прошлого не тревожили вас...
   - Они и не тревожили... - вздохнула Мако. - Пока...
   - Пока вы не начали взрослеть? - мягко спросила Луна.
   Девочки переглянулись.
   - Нам снились сны о прошлом... иногда, - голос Мины был странно нежным.
   Кошка вздохнула.
   - Это естественно. Становясь старше, вы становитесь сильнее. В перспективе ваши возможности должны сравняться с возможностями Внешних воинов.
   Подруги переглянулись во второй раз.
   - Ого... - тихо протянула Марс.
   - ...Поэтому блокировка эмоциональной памяти прекращает действовать. Это происходило постепенно - до сего дня - и мы с Артемисом надеялись, что вы будете достаточно взрослыми, чтобы это перенести. Но тут...
   - Но тут я все испортила?.. - сокрушенно спросила Усаги.
   - Ну почему же сразу испортила? - Луна неожиданно улыбнулась. - Просто... немного ускорила процесс.
   Она снова обвела подруг внимательным взглядом.
   - Вы понимаете, что с вами сейчас происходит?
   Четыре пары глаз медленно потемнели.
   - Эта встреча разрушила последние блоки памяти, - тихо сказал Артемис.
   - Сейчас вы настолько потрясены, что не чувствуете этого в полной мере, - продолжила Луна. - Но скоро вы успокоитесь, и тогда...
   - И тогда мы станем теми, кем были? - тихо спросила Мина.
   Луна кивнула.
   - Только мира, в котором вы жили, больше уже нет.
   Все замолчали. Потом Рей медленно подняла ресницы.
   - Зачем ты это говоришь нам, Луна?
   - Затем, чтобы у вас был выбор, - тихо произнес Артемис.
   - А... нам есть из чего выбирать? - хрипло спросила Мако.
   Янтарные глаза потемнели до черноты.
   - Я могу вновь заблокировать вам память. И тогда вы сможете жить, как обычные девушки. Этот мир станет вашим в полном смысле слова. Сны о прошлом больше не будут тревожить вас. Вы больше не будете ждать непонятно кого и искать непонятно что. С вами останется лишь та часть сил, которая необходима для сражений. Воспоминания об утраченной любви не буду мучить вас. Ваше сердце успокоится.
   - Но?.. - очень спокойно спросила Рей.
   - ...Но Амелия, Рейана, Литана и Минория исчезнут. Они действительно останутся в прошлом. Навсегда.
   Молчание стало прямо-таки каменным.
   - Я не прошу ответа прямо сейчас, - со вздохом добавила Луна. - У нас еще есть пара дней. Если потом ничего не предпринять - вся ваша прежняя жизнь вернется к вам. В полном объеме. Со всей ее радостью. И со всей ее болью.
   - Особенно теперь, когда Лорды Терры вернулись, - добавил Артемис.
   - Да, - согласно кивнула кошка. - Особенно теперь.
   Воительницы молча переглянулись. Потом Ами ответила:
   - Мы... поняли, - ее тихий голос был почти спокойным. - Ты просишь нам самим выбрать себе судьбу?
   - Да, - выдохнула Луна.
   Четыре пары глаз на миг спрятались за ресницами. Потом Рей негромко сказала.
   - Хорошо. Мы ответим завтра, Луна.
   Кошка кивнула.
   - Идите теперь домой, девочки. Каждой из вас сейчас надо побыть одной.
   Она обернулась к потрясенной и притихшей Усаги.
   - Идем. Сейчас им ничем нельзя помочь.
   - Но как же... Но нельзя же так... - Лунная воительница растерялась. - Девочки...
   Рей ответила ей улыбкой.
   - Все правильно, Усаги. Ты уже помогла нам. Сейчас каждая из нас должна принять решение сама. Иди, не волнуйся.
   Та тревожно закусила губу, но кивнула и тихо вышла. Луна выскользнула следом, вытащив за собой Артемиса: "Мине сейчас нужно побыть одной, глупый ты кот...".
   Девочки так и остались сидеть, не говоря друг другу ни слова.
  
   ...Усаги растерянно остановилась посреди двора.
   - Луна, это что же все это значит?
   Та только вздохнула.
   - Это значит, что все скоро изменится, Принцесса.
   Голубые глаза вспыхнули от удивления.
   - Почему... ты так меня назвала? - тихо спросила девушка.
   - Потому, что это так, - ответил за подругу Артемис. - Ведь не только твои воительницы все вспоминают и видят странные сны, верно?
   Усаги притихла.
   - Это что же... и я?
   - Да, - негромко сказала Луна. - И ты.
   - А... почему ты... не предложила мне того же, чего и им?
   Кошка искоса посмотрела на нее.
   - А ты хотела бы все забыть?
   Лунная воительница опустила голову.
   - Нет.
   Луна тихо вздохнула.
   - Вот именно. Ты не можешь перестать быть собой, Серенити. Ты не сможешь даже захотеть, чтобы это случилось. Ты... слишком искренняя, слишком...
   - ...Слишком настоящая, - улыбнулся Артемис.
   Усаги так и замерла, сидя на корточках посреди каменного двора. Впервые за весь этот нескончаемо долгий день она совершенно не знала, что делать. Зато это прекрасно знала рассудительная Луна.
   - Пойдем уже домой, Высочество, - усмехнулась она. - Артемис, сегодня ночуешь с нами. Мина должна побыть одна.
   Белый кот притворно вздохнул.
   - Хотел бы я посмотреть на того, кто осмелится с тобой спорить, пушистая...
   Кошка фыркнула.
   - Ты всегда был оптимистом, милый мой.
  
   ...Сейлор-воительницы так и не сказали друг другу ни слова. Они молча разошлись по домам. Медленно. Каждая несла свои мысли осторожно, будто стеклянную чашу, до краев налитую прозрачной сладкой горечью. Не уронить бы, не разбить...
   Нести - больно. Бросить - еще больнее.
  
   ... Рей долго смотрела подругам вслед. Спокойными, потемневшими, сухими глазами. Потом аккуратно закрыла дверь.
   Прошла по гладкому деревянному полу из комнаты в комнату. Подошла к огню - своему верному другу, единственному другу до тех пор, пока в ее жизнь не вошли Усаги, Луна и девочки.
   Она была совсем одна тогда. Она искала, сама не зная что...
   Теперь она больше не одинока. Ее вечные сестры, ее подруги с начала времен - вернулись к ней. Большая часть ее мира вернулась.
   А теперь вернулся и он.
   ...Хорошо знакомые глаза, голубые, как высокое небо. Теплые бережные руки. Он всегда так осторожно держал ее ладони, как держал, наверное, редчайшие манускрипты - будто величайшее сокровище. И волос ее касался, как бесценного венерианского шелка-паутинки - легко, как дыхание. Со смесью восторга, благоговения и нежности.
   И так же осторожно, почти ласково скользило когда-то лезвие по ее горлу, вспарывая плоть.
   Джед... Нежный мой. Жестокий мой.
   Я уже перестала ждать, Джед. Я перестала мечтать.
   Но ты вернулся.
   И что же нам теперь делать, любовь моя?
   ...Хочу ли я забыть?..
   Забыть ужас прошлых сражений. Забыть агонию погибающей планеты, горечь невосполнимых утрат...
   Забыть прошлое. Забыть тебя, Джед.
   Забыть себя...
   ...Она - Хранительница Огня. Она не ведает страха. Она не знает колебаний. Она всегда сильная.
   Небо, как же она устала...
   Сердце раненой птицей мечется в груди и безмолвно кричит: выпусти! Но все слова бессильно бьются в темнице намертво стиснутых губ, и бесполезным огнем вскипают на ресницах слезы, не роняя ни капли.
   Воительница Марса уже давно разучилась плакать...
   ... Пламя танцует пеnbsp;ред своей застывшей жрицей, ласкаясь к ее протянутым ладоням - но не может их согреть. Оранжевые блики ложатся на бледное до голубизны лицо, неподвижное, как у статуи. Лицо, на котором живы только глаза.
   Глубокие аметистовые глаза цвета бури. Они медленно темнеют, наливаются тяжкой свинцовой тенью.
  
   ...Небо над городом хмурится, наполняясь синими облаками.
  
   ... Мина не помнила, как она добралась до дома. Она машинально шла по улицам, кажется, даже отвечала на какие-то вопросы прохожих и улыбалась. Переходила дорогу на зеленый свет (Артемис всегда следил, чтобы она соблюдала правила). И - не помнила ни секундочки.
   ...Он жив. Светлое Небо, ОН ЖИВ!.. И он здесь...
   И как он смотрел на нее...
   Кровь тугим толчком обожгла вены. Огненная нитка свилась вокруг правого запястья. Надо же, старое заклятье связи еще действует...
   Она машинально захлопнула за собой дверь. Замок отозвался сухим резким щелчком. Рассеянно разжались пальцы - связка ключей с жалобным звоном упала на пол. Но Мина ничего не слышала.
   Она устало закрыла глаза и прижалась затылком к стене. Длинный вздох - и она медленно сползла вниз, уронила голову, уткнувшись лбом в колени. Концы длинных волос золотой паутиной рассыпались по полу.
   ...Окружающий мир исчез, превратился в призрачную блеклую тень, едва заметную за мерцающей пеленой воспоминаний. Где-то там жили и двигались люди, шумели машины, вечно спешил куда-то беспокойный город, который она уже успела полюбить...
   А здесь была только звенящая тишина. И - знакомые серебряные глаза, которые смотрели на нее с другого края этой тишины. Смотрели так, как и тысячи лет назад - пристально и нежно.
   Ты вернулся, мой воин. Вернулся, когда я уже перестала ждать...
   Не лги себе, Мина. Ты никогда не переставала ждать. И - глупая! - не переставала надеяться. И любить - тоже не переставала. Даже тогда, на развалинах Лунного Королевства, когда холодный меч разрывал сердце.
   ...Да, я даже тогда любила тебя, мой воин. Хотя с первой минуты того боя знала, что ты убьешь меня.
   Мне было совсем не больно, правда!.. Если бы я могла выбирать свою смерть, я выбрала бы именно эту.
   До последней минуты чувствовать твои руки... Как крепко они обнимали меня, какими теплыми были! И твои волосы пахли северным морем...
   О, каким же ласковым может быть лед! И каким горячим - снег...
   И какой нежной может быть смерть...
   Я никогда не забывала тебя, мой воин.
   А хочу ли я забыть - сейчас?
   Ох, Луна, ты знала, когда задать нам этот вопрос! Снова выбирать...
   ...Тогда, давно, когда незабвенная Королева поведала им роковую весть, Венера единственная все знала заранее. И не просто знала. Она пережила все, что чувствовал ее возлюбленный.
   Мучительный страх. Борьба. Боль. Агония. Пустота. И в этой пустоте последний вздох:
   "Золотая..."
   Он звал ее.
   Ее северный воин звал ее в тот, последний момент!
   Но она уже не смогла помочь. Не дотянулась...
   Кун... Суровый мой, нежный мой, единственный мой...
   Каким ласковым может быть северное небо, когда оно смотрит на меня твоими глазами...
   Тогда - давно - эти глаза погасли. Умерли заживо.
   И я - умерла тоже.
   ... Тогда она с легкостью сделала выбор. Она выбрала смерть - потому что уже была мертва. Она знала, что конец близок и ждала его - с нетерпением.
   Но оказалось, что до конца еще очень далеко. Ей снова была дарована жизнь. Ей и ее подругам.
   Но не их Лордам.
   Воительницы заново научились жить. Это оказалось нетрудно - мудрая Селена усыпила девочкам память. Они снова стали беззаботно смеяться, надеяться и мечтать. К Мине даже вернулось ее обычное шаловливое кокетство.
   Но она так никого и подпустила близко к своему сердцу. Никто не вызвал там отклика. И только серебряные глаза согревали ее во сне, отзываясь в душе сладкой болью, острой... как отточенный меч.
   ...Снова забыть? Снова жить, как обычная девушка?
   Небо, как же холодно... Холодно до самого сердца.
   Зачем ты снова заставила нас решать, Луна?!
   ... Воительница Венеры беззвучно заплакала. Она не всхлипывала, не шевелилась, не поднимала головы. Теплые капли просачивались сквозь сомкнутые ресницы и щекотными струйками сбегали по коленям. Соленые, горячие.
   Как кровь.
  
   ... Из темных, нависших над городом туч, заморосил мелкий дождь. Частый, настойчивый, тоскливый.
  
   ... Мако никак не могла найти себе покоя. Она раненым оленем металась по комнате, будто ища убежища от преследующих ее воспоминаний. Но куда убежишь от себя?
   Она не знала, чем заняться, куда приложить руки. Звуки, запахи, прикосновение одежды - все раздражало ее, стискивало невидимыми оковами. Ей нечем было дышать - казалось, воздух превратился в сухую горькую пыль.
   Тяжко. Душно. Больно. Светлое Небо, как же давно ей больно! И как она устала от этой боли...
   ... Он вернулся. Вернулся! Милосердные небеса...
   Хотя так ли уж они милосердны?
   Милосердно ли было забирать жизнь у четверых, самых близких после Принцессы, для них людей? Милосердно ли было оставлять их в плену у тьмы?
   Скажи, Хронос, это было милосердно?
   Молчишь... Да, ты всегда молчишь. Эмоции для тебя несущественны. И мы, воительницы, в твоих глазах - лишь фигуры на шахматной доске. Не пешки, конечно, но какая разница...
   Но мы живые, Хронос! У нас есть сердце, которое умеет любить. И страдать - оно тоже умеет. Слишком хорошо умеет...
   Любовь... Это - наша сила. И наша слабость.
   Ты не имел права разлучать нас тогда, Хранитель Времени! Слышишь, ТЫ НЕ ИМЕЛ ПРАВА!
   Разорвать нити наших судеб на тысячи лет - это было жестоко. А вернуть надежду, когда мы уже давно забыли надеяться - больнее во сто крат.
   В какие игры ты играешь с нами, Мудрейший?
   Хотя... так ли уж ты мудр? Ведь ты не умеешь любить...
   Ты не умеешь любить, Хронос, и не тебе тогда было судить нас - и их, отдавших все, чтобы хотя бы попытаться спасти...
   Они ничего не спасли. Мы тогда потеряли наш мир. И не надеялись уже ни на что.
   Но ты позволил нам вернуться. Ведь Системе нужны были защитники - и так ли уж важно, что сердце у этих защитников разбито вдребезги?
   Главное - результат. Ведь это один из твоих любимых принципов, да, Хронос?
   Чего ты хочешь от нас теперь?
   ... Он вернулся, он жив, жив, ЖИВ!!!
   Смех и рыдание колючим комком застревают в горле.
   Снова видеть его глаза... О Небо, эти глаза!.. Как они умели согревать, пряча на дне улыбку - будто ласкали на расстоянии. Синие глаза, синее пламя, обжигающее до центра души... как молния, испепеляющая тело.
   Тогда, давно, их синева превратилась в ледяные лезвия, циничные, жгучие... Как было больно! Невыносимо больно... И не тело страдало - сердце.
   Сколько тысячелетий прошло, а сердце не забыло. Ничего не забыло...
   Неф... Ласковый мой насмешник... Я всегда верила в тебя. Я знала твою силу. Знала, что ты вырвешься из того ада.
   И ты вырвался. А меня не было рядом.
   Прости меня, мой лорд...
   Видеть тебя тогда было невыносимо. Это было больше того, что я была способна вынести. И я запретила тебе звать меня.
   Теперь ты, наверное, думаешь, что я тебя возненавидела.
   Никогда, Неф. Никогда, даже в день моей смерти, когда твоя рука нанесла мне тот, последний удар.
   Мне тогда было очень больно. Но видеть твои мертвые - заживо мертвые - глаза было во сто крат больнее.
   Мы еще ни разу не встречались в этой жизни, Неф. Ты умер без меня. Другая была рядом с тобой...
   А если бы там была я?..
   Смогла бы я спасти тебя? Отогнать мрак и боль, обнять крепко-крепко, оградить от смерти?
   Мы уже никогда не узнаем этого, ласковый мой. Но как терзала меня эта мысль! Потом, когда я все вспомнила - а тебя уже не было... Мне казалось, что я своими руками толкнула тебя в пропасть. Лишила нас обоих последнего шанса...
   Но... он оказался не последним.
   Нам дали еще один шанс, Неф.
   И что мы будем делать теперь? Что будем делать?!..
   ... Как больно было помнить тебя, Неф! И как больно было не помнить...
   Что ж ты делаешь, Луна!!!
   Хочу ли я помнить? Смогу ли я помнить?
   Как же я устала от одиночества...
   ... Мако неподвижно замерла посреди комнаты, судорожно хватая ртом воздух. Ей казалось, что весь кислород куда-то улетучился, и легкие жжет огнем. По венам пробегали колючие искорки, наполняющие тело странной легкостью.
   Она бросилась к окну и рывком распахнула его. Над городом нависла грозная свинцовая тяжесть, небо слабо плакало мелким дождем. Это не удивило ее, даже показалось странно правильным.
   Воительница Юпитера запрокинула голову, ловя губами мелкие солоноватые капли, жадно вдыхая влажный, пахнущий электричеством воздух. Она сдернула резинку с пышного пучка на затылке - торопливо, обрывая волоски - и каштановые волны рассыпались по плечам. Тонкие руки стиснули оконную раму так, что побелели пальцы. Изумрудные глаза распахнулись навстречу ненастью, лицо исказилось в беззвучном крике-рыдании...
  
   ... Раскаленная голубая нить пронзила небеса от края до края, и чудовищный треск разорвал пространство, как ветхую пыльную ткань. Он разбудил ветер, и тот откликнулся резким свистящим воплем.
   Над городом начиналась гроза.
  
   ... Ами медленно шла по улице, едва обращая внимание на начинающийся дождь. Ее мягкие волосы совсем намокли, мелкие капельки повисли на ресницах, сбегали по щекам к уголкам губ, как маленькие слезинки. Но она ничего не замечала.
   Он снова здесь.
   Самая заветная ее греза. Самый страшный ее кошмар.
   ...Всякой радости сопутствует страдание...
   Кто это сказал? Царевич Сиддхартха, кажется. Тот, кого позже прозвали Буддой. Интересно, он тоже прочувствовал это на себе? И радость, и страдание?
   Он - снова - здесь...
   Зеленые глаза с мерцающими смешливыми огоньками. Глаза, которые умели быть такими веселыми, задорно-мальчишескими. И такими ласковыми.
   ...Такими они всегда бывали, когда он отыскивал ее на Луне, возвращаясь из своих вечных секретных отлучек - всегда на несколько дней раньше, чем планировалось - или сбегал тайком на Меркурий. Он всегда налетал стремительно, как рыжий вихрь, подхватывал ее на руки, зарывался лицом в волосы, жадно перебирал их пальцами... Горячие сухие губы щекотали кожу за ухом...
   "Эй, маленькая фея, я вернулся! Я вернулся к тебе!"
   Да, ты снова вернулся, Зой. Но... ко мне ли?..
   ...Нельзя дважды войти в одну и ту же реку...
   А это кто сказал?.. Кажется, Гераклит. Да, античный мудрец знал, о чем говорил. Но неужели ему самому не хотелось - ну хотя бы разок, хотя бы на секундочку - вернуться в прошлое? И ступить ногой в прохладную речную воду...
   Ей - Ами Мицуно, когда-то Хранительнице Дождя - этого очень хотелось.
   И она совершенно точно знала, что это невозможно.
   Прошлое нельзя вернуть.
   Воительница Меркурия не умела ненавидеть. Но не умела и забывать. Ничего.
   ...Она так хорошо помнила его глаза! Даже когда не помнила - себя. Зеленые, как мокрая трава, озорные, смеющиеся, горящие энтузиазмом... нежные.
   И - обжигающе-ледяные, злобные, презрительные.
   И - боль того, последнего сражения...
   Это она тоже помнила.
   ...Ами вздрогнула от хлопка двери. Надо же, пришла домой, а как - сама не заметила...
   Она аккуратно, как и всегда, затворила дверь, машинально проверила замок, положила ключ на столик. Сбросила туфли, босиком прошла в комнату - ей всегда нравилось чувствовать приятную прохладу пола. Остановилась, устремив невидящие глаза в серое низкое небо за окном.
   ...Она до сих пор боялась огня. Порой даже резко вспыхнувшая спичка заставляла ее вздрогнуть. И первое время ей стоило немалого труда сохранять самообладание во время яростных атак Рей.
   Да, всю эту жизнь она не любила огонь. Где-то на самом дне ее сознания он стойко ассоциировался с болью.
   Это было немного странно - ведь тогда, во время последней битвы не его смертельная атака причинила ей самое большое страдание, а та пощечина, которая что-то непоправимо разрушила в ее сердце. Что-то убила. На самом деле принцесса Меркурия умерла именно в тот момент - раньше своего последнего вздоха.
   ...И сейчас, когда он протянул руку ей навстречу, она инстинктивно отшатнулась, словно вновь ждала удара. Отшатнулась раньше, чем успела подумать...
   Она давно простила ему ту боль. Простила в ту же самую секунду, когда он нанес ее.
   Но ничего не забыла.
   Ами крепко зажмурила сухие глаза.
   Что же ты тогда наделал, Рыжик!
   Что же мы оба тогда наделали...
   Снова и снова ее сердце терзал мучительный вопрос: а могла ли она тогда что-то исправить? Усаги ведь удалось вернуть своего Эндимиона с другого края тьмы...
   Если смогла она - почему не вышло у них?
   Неужели потому, что у них не хватило тогда веры?.. Потому, что они потеряли надежду?.. Потому, что их любовь оказалась...
   Что она, Меркури, сделала тогда не так?
   И могла ли она вообще что-то сделать?..
   Теперь у нее есть шанс узнать это. У них у всех есть этот шанс. Начать все заново...
   Хватит ли у нее на это сил?
   Хватит ли у нас на это сил, Рыжик?
   Нежный мой, озорной мой, самый единственный мой на свете...
   Ты всегда так не хотел, чтобы я участвовала в битвах, помнишь? Ты всегда боялся за меня. Намного больше, чем я сама.
   Ты помнишь?..
   ...Теплые руки сжимают ее - крепко-крепко. Дрожащие пальцы осторожно поглаживают шею, щекочут ложбинку на спине. Горячий шепот над ухом:
   "Никуда не отпущу тебя. Никуда-никуда, слышишь?! Хочу укрыть тебя от всего. Ты такая нежная... Хрупкая... Чистая, как хрусталь... Если с тобой что-то случится..."
   И он стискивает ее в объятиях так, что больно дышать.
   ...А ведь ты был прав, Рыжик. Со мной случилось это "что-то". Одна из битв унесла мою жизнь.
   Унесла - твоими руками.
   Ну разве мы могли тогда подумать?..
   Какой же все-таки жестокий юмор у судьбы!
   И как же она устала с ней бороться...
   ...Ами глубоко вздохнула. Ей казалось, что внутри нее что-то напряжено до предела, как струна, которая вот-вот порвется, и тогда...
   И что тогда?
   Что еще судьба прячет в запасе? Что еще такого может произойти, чего бы уже не произошло?
   О, Луна, зачем ты предложила нам этот выбор?!!
   Хочу ли я снова испытать все, что было? Снова стать живой - целиком, а не половину? Снова почувствовать ту радость?
   И... ту боль?
  
   ...Откуда-то с улицы донесся глухой раскат грома. И он будто оборвал невидимую струну - Ами рухнула на колени, уронила голову на застеленную кровать и зарыдала так, как она не плакала с самого раннего детства - громко, отчаянно, в полный голос.
   Она выплакивала всю свою боль, все одиночество, все страхи, скрытые под хрустальной броней самообладания всегда спокойной воительницы Меркурия. Она рыдала, содрогаясь всем телом, и тонкие пальцы судорожно сминали идеально разглаженную ткань покрывала...
  
   ... Мелкий дождик превратился в сильнейший ливень. Исполинские дождевые потоки хлестали дома и улицы упругими бичами. Вода лила так, будто где-то в небе сломалась невидимая плотина.
   Ливень стеной накрыл город, смывая все воспоминания об уходящей зиме.
  
   ... - Ты когда-нибудь видела такую бурю, Мичи? - Пшеничные волосы воительницы Урана метались на ветру.
   Мичиру ответила не сразу. Она жмурилась от удовольствия, вбирая в себя холодный терпкий воздух, наполненный запахом океана.
   - На этой планете - нет, - наконец сказала она. - А вот на Нептуне и его спутниках - сколько угодно. Да и в системе Юпитера грозы были не редкостью...
   ...Они остановили машину на шоссе близ побережья и вот уже полчаса наблюдали разгул стихии.
   Индигово-синее небо нависло над притихшим городом так низко, словно желало полностью поглотить его. Молнии раздирали пространство почти без передышки, похожие на исполинские огненные бичи. Волны метались по поверхности океана, решив, наверное, оторваться от него и улететь. Струи ливня наполняли воздух, превращая его в текучую воду. Ветер стонал то ли горестно, то ли гневно, перекликаясь с непрерывным рокотом чудовищной силы.
   Казалось, мир собирается рассыпаться на части.
   - Необычная буря, - задумчиво произнесла воительница Нептуна. Ее волосы стелились по ветру, как мягкое облако, но глаза были совершенно спокойны. Ей очень нравилась такая погода.
   - Первая гроза, - в тон ей заметила Харука. - Рановато для этого времени года.
   - Для весны - да, слишком рано, - рассеянно откликнулась ее подруга. Ее глаза внезапно сверкнули ясным холодным огнем - где-то глубоко внутри. - А вообще-то - давно пора. Очень давно...
   Уран резко обернулась к ней. Аквамариновый взгляд приобрел остроту лазерного луча.
   - Что-нибудь слышишь, Волна? - в ее голосе сквозила едва заметная тревога.
   Мичиру задумчиво прикрыла глаза. Подождала немного. Улыбнулась.
   - Слушай внимательнее, и сама поймешь, - ответила она.
   В этот момент исполинский столб электрического огня ударил метрах в десяти от них. Небо надрывно застонало, раскалываясь на части. Воздух наполнился острым запахом озоновой свежести и... сладковатым ароматом молодых тополиных листьев.
   Харука понимающе фыркнула:
   - Ты права, Волна, гроза необычная, - ее глаза откровенно смеялись. - Это же наши младшие устроили.
   Точеная бровь Хранительницы Морей слегка приподнялась.
   - Их чувства вырвались на волю, и они едва могут совладать с этим. И неудивительно - ведь они, наконец, увидели своих лордов...
   - И я надеюсь, что парни ушли после этого разговора живыми, - усмехнулась Уран.
   Мичиру нахмурилась.
   - Ты думаешь, девочки не простили их?
   - Ох, Мичи... - вздохнула Хранительница Бурь. - Не только в сейлорах дело. Ты же знаешь наших младших - они совершенно не мстительны. Я сейчас думала про Ши-Тенноу.
   Морские глаза потемнели.
   - Понимаю. Даже будучи прощенными, они не простят сами себя.
   - Да, - серьезно кивнула Уран. - Ты их глаза видела? Знаешь, Волна, я думаю, самыми беспощадными палачами этих парней будут они сами.
   - Они любят и любимы, Ветер, - ее подруга покачала головой. - Это должно помочь им. Ведь таких чувств не изменить, даже если бы они и захотели. Что бы ни происходило прежде между принцессами Внутренних планет и Лордами Терры - они любят друг друга.
   Харука только вздохнула.
   - Сейчас эти чувства приносят им больше мучений, чем радости. Посмотри на все это, - она обвела рукой кипящий океан. Потом спросила: - О чем поет море, Мичи?
   Нептун зажмурилась и откинула голову.
   - Море плачет, Хару, - негромко сказала она. - Оно плачет о несбывшемся. О надежде, смешанной со страхом. О воспоминаниях, острых, как копья. - Она помолчала, потом добавила еще тише: - Им больно, Ветер.
   Аквамариновые глаза стали строже.
   - Они просыпаются от долгого сна, Волна. Они расправляют крылья.
   Мичиру вздохнула.
   - Они еще так юны, Ветер. Ты помнишь, даже битвы они сначала воспринимали, как игру...
   - Но они побеждали.
   Морские глаза потемнели.
   - Победят ли они в ЭТОЙ битве, Хару?
   Ее подруга молча отвернулась к морю. Гроза медленно уходила в сторону океана.
   - Взрослеть всегда трудно, Мичи. Возвращаться к жизни - всегда больно. А летать первый раз - всегда страшно. - Она обернулась. Аквамариновый взгляд был чистым и яростным. - Но иначе - зачем же нам тогда крылья?
   Воительница Нептуна улыбнулась.
   - Ты права, Ветер. - Она запрокинула голову к светлеющему небу. - Иначе - зачем нам крылья?
  
   ... Они решили ехать к дому Мамору, хотя по общему согласию, пятерым в нем жить постоянно было бы тесновато. Но обосновываться прямо сейчас в роскошном особняке Нефрита ни у кого просто не было сил. Слишком много всего произошло... Поэтому разбираться с житейскими проблемами дружно решили завтра.
   А сейчас они ехали в машине. Небо на улице медленно тяжелело и затягивалось облаками - прямо под стать настроению. Они молчали - каждый о своем, и все - об общем. У них было о чем помолчать...
   ...Третий Лорд смотрел себе под ноги, не обращая внимания на происходящее. На его лице застыло обычное для него выражение отрешенной сосредоточенности. В его ладонях лежали фарфоровые осколки, и он держал их бережно... как птенца или бабочку.
   - Джед, - тихо спросил Лорд Огня. - Зачем тебе это?
   - Это была ее чаша, - так же тихо ответил тот.
   Зеленые глаза сочувственно потемнели.
   - Ты... надеешься ее склеить, да?
   - Я не надеюсь. Я склею. - Голос Джедайта звучал ровно и непреклонно.
   Сидящий с другого бока Нефрит покачал головой:
   - Трудно будет сделать так, чтобы следов не осталось...
   Лорд Иллюзий плотнее стиснул губы. Сузившиеся глаза смотрели ясно и непреклонно, как острие стрелы.
   - Я сделаю.
   Он зажмурился и опустил голову. Говорить было трудно. Думать - тоже. Он чувствовал себя невероятно, смертельно усталым, опустошенным. Будто весь огонь его души остался там - на маленьком, вымощенном камнями дворе старого храма. Там, с нею...
   ...Рейана...
   ...Сколько сил нам потребуется, чтобы протянуть друг другу руки сквозь тысячелетия? Чтобы дотянуться до несбывшегося? Какие крылья смогут перелететь через бездну и не сломаться на полпути?
   Темнота огромна, и холоден ветер. И только крохотный огонек трепещет в сложенных ладонях. Сколько терпения нужно, чтобы удержать его, сберечь, не дать погаснуть? И какое чудо способно превратить его в сверкающую звезду?
   Нежная моя. Огненная моя. Печальная моя...
   Сколько времени нужно, чтобы смыть горечь из твоего взгляда?
   Неважно. У тебя будет столько времени, сколько ты захочешь.
   Я люблю тебя, ты ведь знаешь это?
   Тебе все еще больно. Очень больно. Твои крылья разбиты.
   Но я умею ждать. И я обязательно сделаю так, что в твоих глазах никогда больше не будет серого пепла.
   И ты снова будешь летать, феникс. Ты будешь летать.
  
   ... Рей медленно разлепила ресницы. Они показались ей чудовищно тяжелыми, будто вырезанными из камня.
   За окнами стояла сплошная серая стена падающей воды. Дождь лил так яростно, будто хотел стереть с Земли все зло и скверну, которые накопились на ней за все прошедшие эпохи.
   С Земли... и из сердца.
   И по мере того, как на город обрушивалась неистовая стихия, с души воительницы Марса уходила гнетущая тяжесть. Будто каждая капля там, за окнами, была слезинкой, уносящей горечь и боль.
   Дождь плакал за нее - разучившуюся плакать.
   Дождь освобождал ее от тысячелетних теней.
   И становилось легче дышать. И медленно таяла свинцовая пелена в усталых аметистовых глазах. И огненным отсветом легла на бледные губы улыбка.
   ...Ты первым шагнул мне навстречу, Джед. Мне не хватило на это смелости. Ты сильнее меня, милый. И ты знаешь, как мне иногда хочется побыть слабой.
   Но - только в твоих руках, мой нежный. Только в твоих...
   ...Помнишь, ты называл меня своей огненной птицей? Но без тебя я не могу летать. Твои глаза были моим небом.
   Без тебя мне не подняться к солнцу, Джед.
   Я помню, кто я. И не хочу забывать.
   Я - Рейана, Хранительница Огня.
   И я снова хочу летать.
   Верни мне крылья, Джед.
  
   ...Погода неуклонно портилась. Тонкая плачущая пелена дождя постепенно превращалась в хлещущие потоки. Где-то вдалеке слабо загрохотал гром.
   Мамору внутренне покачал головой.
   ...Надо завтра спросить у Усако, что у них там произошло с девочками... Эта слишком ранняя гроза явно не случайна. Хранитель Земли явственно ощущал, как метались и плакали стихии. Будто живые люди...
   Он осторожно вел машину сквозь серое дождевое марево, и то и дело встревоженно поглядывая на сидящего рядом Кунсайта. Тот был неподвижен, как ледяная статуя и крепко зажмурился, будто у него очень болела голова. Впрочем, принц прекрасно понимал, что боль Первого Лорда коренится намного глубже...
   - Она все поймет, Кун, - тихо сказал он.
   - Она уже все поняла, - Лорд Льда так и не открыл глаз. - Но от этого не легче.
   Мамору удивился:
   - А как вы... Вы ведь даже слова друг другу не сказали?
   По лицу Кунсайта скользнула бледная тень улыбки.
   - Вам с Серенити всегда нужны слова, чтобы понять друг друга?
   Его собеседник понимающе кивнул:
   - Ясно...
   Первый Лорд не пошевелился. Его пальцы были стиснуты вокруг правого запястья так крепко, что казались совершенно белыми - такими же белыми, как его лицо и упавшие вперед пряди волос. Смотреть на это было невыносимо.
   - Не терзай себя, Кун, - произнес Мамору, не отрывая взгляда от дороги. По ней уже текли потоки воды. - Эта боль не поможет ни тебе, ни Мине. У вас обоих ее и так было достаточно.
   Тот криво усмехнулся и открыл потемневшие глаза.
   - Нет, Энд. Я очень долго запрещал себе чувствовать хоть что-либо. Боль - ничтожно малая плата за возможность снова стать живым.
   Эндимион ничего не ответил. Он слишком хорошо знал цену жизни.
   Кунсайт устало опустил ресницы. Шум дождя напоминал ему рыдания. Он заглушал все остальные звуки и, казалось, вторил глухим ударам сердца. И в каждом ударе было только одно имя.
   Минория.
   ...Моя Золотая...
   Нежная моя. Прекрасная. Чистая, как хрустальный клинок.
   Только я знал, какая сила скрывается за твоей солнечной прелестью, моя воительница.
   Только мне ты позволяла это знать.
   ...Меня называли Повелителем Льда. Но знаешь, лед тоже может страдать от холода. Этот холод пожирал меня изнутри тысячи лет.
   Меня называли бессердечным. Да, и это правда. У меня давно уже нет сердца - оно лежит в твоих ладонях, Золотая. В тех самых ладонях, одно прикосновение которых когда-то заставляло мою волю таять, как воск.
   Да, у меня не было сердца - только холодная пустота забвения. Как больно иметь в груди пустоту, родная!
   Помнишь, ты обещала сберечь мое сердце? Ты ведь всегда держишь свои обещания...
   ...Знаешь, я сохранил твое кольцо. Ты, наверное, будешь смеяться... но я надеюсь когда-нибудь снова надеть его тебе на палец. И тогда я больше никуда тебя не отпущу. Я так долго ждал тебя, Золотая! Ты так нужна мне...
   Я никогда раньше не говорил тебе этого, да?.. Как поздно мы понимаем самые важные в жизни вещи!
   Прости меня, Золотая...
   Тысячи лет я медленно умирал без тебя в ледяной темноте. Подари мне немного твоего тепла, родная. Немного света.
   Я так жду тебя, любовь моя! Я всегда тебя ждал...
   Сделай меня снова живым.
  
   ... Воительница Венеры подняла голову с колен и улыбнулась. Непослушные слезы все еще продолжали течь по щекам, а на губах осела солоноватая горечь, но она все равно улыбнулась.
   Ты глупая, Мина. Обманываешь себя, задаешь бесполезные вопросы...
   Конечно, ты хочешь все помнить. И хочешь все вернуть - ведь ты никогда ничего не делаешь наполовину, верно?
   ...Да, я ничего не хочу забывать, мой ледяной лорд. Ни одного взгляда. Ни одного объятия. Ни одного поцелуя.
   Ни одного удара.
   Я сберегла твое сердце, мой воин.
   А мое... мое сердце и так всегда было твоим.
   Без тебя я жива лишь наполовину.
   Я жду тебя. Я всегда тебя ждала.
  
   ...Снаружи творилось что-то невообразимое. Казалось, что автомобиль едет не по городской улице, а по меньшей мере по руслу полноводной реки. Грохот от миллионов дождевых капель соперничал с грохотом грозовых раскатов.
   Второй Лорд Терры ничего этого не замечал. Он сидел, прижавшись виском к прохладному стеклу, с внешней стороны которого стекали сплошные потоки воды, и вспоминал.
   ...Она отвернулась.
   Он так ждал этой встречи! И... так боялся. Да, боялся, уж себе-то самому можно признаться! Боялся увидеть ненависть в родных изумрудных глазах...
   Но там была не ненависть. Там была боль.
   И она отвернулась.
   Она все еще помнит. И страдает от этой памяти.
   "Не зови меня - я не откликнусь..."
   ...Тогда он думал, что она сказала те слова, потому, что не могла простить. Но он ошибался. Небо, как он ошибался!
   Ей просто было слишком больно видеть его...
   Но она тосковала. Он видел это в ту единственную секунду, когда их глаза встретились. Это была тоска - он не мог спутать, потому что сам испытывал то же.
   О, он отдал бы в тот момент все жизни, какие у него есть, за возможность прикоснуться к ней! Только прикоснуться...
   Но она отвернулась.
   И что же нам теперь делать, Лита?
   ...Литана...
   Я вернулся. Я вернулся к тебе, слышишь! И я буду рядом, даже если ты прогонишь меня.
   Теперь я всегда буду рядом, ласковая моя.
   Наверно, ты будешь сердиться, родная. Может быть, даже разозлишься на меня. Но, прости, я не сдамся. Не отступлю. Если не пожелаешь видеть меня - я не стану показываться тебе на глаза. Но не уйду.
   Не для того я так долго искал тебя. Не для того так долго ждал.
   Знаешь, я звал тебя. Все это время звал. Но ты не откликнулась. Ты ведь так и обещала, верно? Ты отвечала молчанием на все мои безмолвные мольбы - за то, что я когда-то не услышал твоего последнего зова.
   Но я тогда услышал, родная моя. Просто уже не мог ответить...
   Видишь, я все-таки вырвался. И вернулся. Вернулся к тебе.
   И я не оставлю тебя одну. Больше - никогда.
   Нежная моя. Грозная моя. Любимая...
  
   ... Грозовые раскаты медленно уходили в сторону океана. Белые электрические вспышки стали реже и тусклее, а дождь - ровнее и чаще. Ветер улегся, будто уснул под мерный стук капель.
   Макото медленно разжала онемевшие пальцы, рассеянно провела ими по волосам. Спутанные каштановые волны были мокры насквозь. Одежда тоже была влажной, по лицу стекали солоноватые капли - Мако не хотелось размышлять, дождь это или слезы...
   Она с трудом поднялась на ноги - те затекли и кололи иголочками - и только теперь поняла, что стоит в луже. Ну надо же, снова уборку делать... Ну и пусть!
   Мако запрокинула голову, жадно глотая сладкий свежий воздух вперемешку с дождевыми каплями. Она чувствовала себя такой легкой, будто растворилась в воздухе. И ее боль - тоже растворилась. Бесследно. Словно этот грозовой шквал пронесся не через город, а через ее собственное сердце, с корнем вырывая все сорняки, которые в нем накопились за несчетные годы.
   Она провела ладонью по глазам - с ресниц упрямо капало - и тихонько рассмеялась.
   И чего ты боишься, глупая? Быть счастливой?
   Да, Мако, ты боишься. Боишься, что твое счастье вновь отнимут у тебя, с кровью вырвут из твоего сердца, как это уже было однажды...
   Ты боишься новой боли.
   ХВАТИТ!
   Я устала бояться.
   Я устала быть несчастной.
   А ты еще сердилась на Хроноса, глупая. Сердилась, что он никогда берет в расчет ни любви, не страдания...
   Но ведь и ты сама боялась любить - потому что боялась страдать.
   Больше - не боюсь.
   Прости, что я отвернулась от тебя, Неф. Мой звездный насмешник...
   Не оставляй меня. Я не хочу, чтобы ты оставлял меня, слышишь!
   Я хочу быть с тобой, Неф. Всегда.
   Я - Литана, Хранительница Гроз.
   И я хочу снова слышать, как поют звезды...
  
   ... Зой стиснул на коленях ледяные ладони и зябко повел плечами. Ему был холодно - и вовсе не из-за грозы снаружи. Холод шел изнутри. Даже огонь, его родная стихия, вряд ли смог бы помочь сейчас...
   Четвертый Лорд вздохнул. Ему начало казаться, что он уже никогда по-настоящему не согреется. Потому, что той, которая наполняла его сердце теплом, не было сейчас рядом.
   Она была совсем близко - но не рядом.
   Ах, Амелия...
   Ты... боишься меня, синеглазая?
   Ты ведь ничего не забыла, да?
   И я - тоже. Ничего...
   ...Я помню твою боль. Я слишком хорошо помню твою боль, синеглазая, и никогда не смогу забыть. И простить никогда не смогу. У меня теперь столько всего, чего я никогда не смогу себе простить. Столько всего...
   А ты... простишь?..
   Я не могу задать тебе этот вопрос, родная. Сейчас - не могу.
   Потому что ты ведь простишь, моя хрустальная, ты все простишь, ты такая добрая. Такая же, как и твоя принцесса. Слишком чистая для этого мира...
   Моя хрустальная! Ты позволишь мне беречь тебя? Позволишь обнять тебя крепко-крепко и укрыть от беды? Позволишь защищать тебя?
   И, может быть, когда-нибудь я заслужу право попросить у тебя прощения. И даже... даже смогу принять его.
   Из твоих рук, родная, я смогу принять все.
   Я не был жив без тебя.
   Подари мне жизнь, синеглазая...
  
   ... Буря мало-помалу утихала, и вместе с ней стихали рыдания Ами. Дождь шумел сильно и мерно, и было в этом шуме что-то успокаивающее. Воительница Меркурия подняла заплаканное лицо с измятого покрывала, машинально разгладила складки. Глаза и горло горели, но она чувствовала себя странно легкой и... чистой. Да, чистой от всех сомнений, теней и страхов, которые так долго омрачали ее душу.
   И разум тоже стал чистым и прохладным, как зеркальная водная гладь. И в этом зеркале она ясно увидела то, что уже знала - знала, кажется, всегда.
   Хочу ли я помнить? Хочу ли остаться собой - а не тенью себя?
   Хочу ли я жить - а не притворяться, что живу?
   Да. Я хочу. Слышите, Небеса - Я ХОЧУ ЭТОГО!
   Даже если это убьет меня.
   Я снова хочу - жить. Снова надеяться.
   Зой... Я снова хочу, чтобы ты был рядом. Хоть на миг.
   Ты дура, Мицуно Ами. Ты безнадежная, беспросветная, хроническая дура.
   Ну и пусть.
   Я ничего больше не хочу забывать. Ни счастья, ни боли.
   Я снова хочу стать живой.
   Подари мне жизнь, Рыжик...
  
   ... Гроза медленно уходила в сторону океана. Стихающий ветер отзывался усталыми вздохами, а ливень превратился в тихо всхлипывающий дождик, который мало-помалу совсем прекратился.
   Луна опасливо выглянула из-под козырька крыши и недовольно фыркнула - холодные капли попали ей на нос. Артемис, игнорируя мелкие неудобства, одним прыжком взлетел на самый конек.
   - Иди сюда, Луна, тут не так уж и мокро.
   - Ага, только самую малость влажно, - съязвила та, присоединяясь к нему. Недовольно потопталась лапами, выбирая местечко посуше - как и все кошки, она не очень любила воду.
   Они молча сидели, наблюдая за уходящей бурей. Вот уже сквозь низкие облака пробились первые лучи солнца. От крыши начал подниматься пар, однако Луна так глубоко погрузилась в размышления, что забыла поворчать по поводу сырости.
   - Артемис, это было то, о чем я думаю? - наконец тихо спросила она.
   Тот не стал притворяться, будто не понимает, о чем речь - у подруги был слишком тревожный голос.
   - А чего ты ждала, пушистая? - вздохнул он. - Девочки стали совсем взрослыми. Будь они на своих планетах, одной небольшой грозой дело вообще бы не обошлось...
   - Небольшой?! - возмущенно фыркнула кошка. - Да они чуть пол-Токио не снесли! Все демоны от зависти помрут...
   Артемис внимательно посмотрел в потемневшие янтарные глаза:
   - Что тебя опять беспокоит, Луна? Чего ты ершишься?
   Та только обреченно вздохнула: ничего от этого кота не скроешь, он слишком давно и хорошо ее знает...
   - Я все думаю... Правильно ли я поступила, заставив их выбирать? - ее взгляд был потерянным и откровенно несчастным. - Ты посмотри, как они отреагировали...
   Артемис успокаивающе потерся носом о ее плечо.
   - Не казни себя, Луна. Ты все сделала правильно. Такие вещи в жизни надо выбирать самим, и выбирать осознанно.
   - Это было жестоко, Артемис.
   Белый кот только вздохнул.
   - Любой выбор жесток... драгоценная.
   Та не ответила. Только молча уткнулась носом куда-то ему в грудь. Атремис мельком подумал, что сейчас он многое бы отдал, чтобы у него - ну хоть на несколько секунд - были человеческие руки...
   Но вместо рук были только лапы, и, чтобы успокоить подругу, он легонько лизнул ее в ухо.
   - Эй, пушистая, не унывай. Они справятся. - А про себя добавил: "Надеюсь, что и мы тоже..."
   Луна нервно вздохнула.
   - Легко сказать - справятся... Артемис, как думаешь, что они выберут?
   Вместо ответа тот запрокинул голову к небу, внимательно его рассматривая. Потом улыбнулся и сверкнул голубыми глазами:
   - Поздно спрашивать об этом, Луна. Я думаю, они уже сделали выбор.
   Кошка обернулась к нему, и оба они завороженно замерли, смотря в сторону уходящей бури.
   Там, на фоне хмурых свинцово-синих туч медленно, одна за другой, проступали прозрачные сверкающие полосы.
   ... Ярко-алая.
   ... Золотистая.
   ... Изумрудно-зеленая.
   ... Голубая.
   Роскошная радуга гигантской аркой выгнулась над промытым грозой городом. Бесчисленные капли, повисшие на ветках и проводах, вспыхнули медным золотом в лучах вечернего солнца. Порыв ветра, неожиданно теплого для такой ранней весны, принес запахи влажной земли и древесных почек, готовых вот-вот выбросить листья.
   Луна улыбнулась.
   - Да, Артемис, - тихо сказала она. - Они сделали выбор.
  
   ... Где-то далеко в золотом саду Священной Земли Гелиос молча улыбнулся, рассматривая четыре распускающихся розовых бутона. Эти цветы когда-то засохли, так и не успев полностью раскрыться. И вот теперь...
   Хранитель осторожно погладил прохладные сомкнутые лепестки. Теперь для них, наконец, наступит весна. И они распахнутся навстречу вечно юному небу. Нежные, как первый поцелуй. Душистые, как весенний ветер...
   Красные розы Иллюзиона. Розы надежды.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"