|
|
Что день грядущий?..
Лужи на асфальте взрывались фонтанчиками. Казалось, вода бьёт снизу, сама по себе, прорываясь к свету и солнцу, точно молодая трава на газоне. По проезжей части сновали автомобили.
- Правда, похоже на пляшущих человечков?
Мальчуган лет семи дёргал за руку отца. Отец курил, размышляя о чём-то постороннем: сыну он не ответил. Мальчик обиженно надулся, но вскоре забыл о своей обиде и принялся считать прохожих - отдельно с зонтами и отдельно без. Тех, что без зонтов, оказалось больше. Люди прятались от дождя кто где.
Хлынуло как из ведра: только что палило солнце, а ветерок еле обдувал разгорячённые лица, как вдруг набежали тучи, и в мрачном, отяжелевшем небе раскатисто загрохотало. Сначала в отдалении, потом - ближе, ближе. Уходящий май будто опомнился, зачастив под конец ливнями и грозами.
"Дачникам, пожалуй, в радость. Жаль, он не дачник. Он не-у-дач-ник. Как минимум, сейчас; что до максимума - лучше вынести за скобки. Разумеется, гороскоп ни при чём. Совпадение". Вадим вздохнул. Воздух, пусть и ненадолго, пах свежестью; дышать ей было приятно.
Под козырьком магазина, на сухом пятачке длиной метра четыре топтался народ: отец с сыном, пожилая пара, велосипедист и поддатый мужик в рубахе навыпуск. Вадим с любопытством наблюдал за пацаном: тот, украдкой от отца, залез в урну по локоть и шарил в поисках чего-то, несомненно, важного. Старики оживлённо шептались, кивая на сорванца; велосипедист нетерпеливо поглядывал на часы, должно быть, опаздывал. Мужик стрельнул у отца мальчишки сигарету и теперь мял её в пальцах, соображая, что неплохо бы прикурить. Вадим усмехнулся: как это по-русски - стрелять сигареты, не имея спичек.
- Молодой человек, не подскажете, который час?
- Полтретьего.
- Благодарю вас.
Бабулька пождала губы: отрывистый тон велосипедиста ей не понравился.
Дождь и не думал прекращаться. Вадим смотрел на дорогу и заранее хмурился: летние туфли не располагали к прогулке. "Наверняка промочу ноги; не дай бог, заболею. Отпуск насмарку. Не везёт, хоть тресни. Проклятье. Верь после такого в стечение обстоятельств".
- Пап! Ну, правда, похоже?
На дороге в мельтешении пузырей плясали человечки. Они вылезали из продырявленного дождевыми струями асфальта и, высоко подкидывая ноги, танцевали среди катящих по проспекту автомобилей. Человечки тысячами гибли под колёсами, превращаясь в водяную пыль, но из дырок в асфальте появлялись новые и новые. За колёсами машин тянулись пенные следы.
Утром, в метеопрогнозе осадков не обещали. Телевизор на холодильнике невнятно бубнил; Вадим, особо не прислушиваясь, готовил омлет - скромный завтрак мужчины, чья супруга пребывает в отъезде. Заваривая чай, отвлёкся на перебранку во дворе - соседи поцапались из-за места для парковки - и опрокинул чашку. Не будь он в джинсах, кипяток ошпарил бы ноги, впрочем джинсы не спасли от ожога. Вадим матерно взвыл; громко, громче пароходной сирены. Брань за окном стихла.
Осколки синей, с ободком, чашки он ссыпал в ведро. Чашку было жаль, как-никак воспоминание детства. За спиной нудновато заиграла музыка - передавали астрологический прогноз. Какого дьявола он повернул голову?
"Сегодня не ваш день, - прочёл Вадим. Настроение сразу увяло; не понимая - зачем? - скользнул глазами по строчкам. - Берегите здоровье, напряжённый график... психологические корни недугов... во избежание крупных проблемам..." Он раздражённо выругался, надо же - включишь в кои-то веки и сходу наткнёшься на подобное дрянцо. Гороскопы Вадим не любил: они редко сулили хорошее.
Гром ворчал цепным псом, красноречиво намекая - я тут, рядом. Попробуйте, мол, высуньтесь.
- Молодой человек, скажите, который час?
- Полтретьего.
- Спаси-ибо...
Вадим очнулся, с удивлением посмотрел на стариков. Обескураженно кивнув парню с велосипедом, пенсионерка пожаловалась мужу: дескать, замёрзла, не зайти бы в магазин? На улице и впрямь похолодало. Вадим накинул джинсовку; из укрывшихся от непогоды людей куртка была лишь у него. Деревья зябко трепетали на ветру, из ржавой трубы на углу с шумом извергалась вода. Брызги от падающих с крыши капель заставляли ёжиться. Сухое пространство тоже съёжилось, уменьшаясь в размерах.
Двух метров - как не бывало. Вадим вздрогнул, ощущение нереальности происходящего кольнуло сердце. Вот так, запросто, кусок бетонной площадки взял и исчез? Никто, кроме Вадима, этого не заметил. Возможно, потому, что чета пенсионеров скрылась в магазине и под козырьком - на время - стало даже просторнее. Дверь тяжело бухнула; пьяный чертыхнулся, выронив от неожиданности так и не прикуренную сигарету. Сигарета тут же намокла: пьяница подпирал стену возле самого края, где у поребрика колыхались рябые от капель лужи.
Поодаль лужи кипели, и человечки дёргались, махая руками, точно выгребали против течения.
- Э-э... закурить бы. Упала, зараза. Я ж чего?
Пьяный с надеждой в голосе обращался к благодетелю. Отец мальчика, буркнув что-то о криворуких дармоедах, подтолкнул сына к входной двери. "Сашка, бандит мелкий, ну-ка пойдем. Да брось ты эту дрянь! Нашёл? Где, в урне?! Вот матери расскажу". Велосипедист шмыгнул носом, завидуя. Попасть в тепло ему не светило. Проводив взглядом отца с сыном, Вадим с нарастающим изумлением понял: места осталось на троих. Не так чтобы много, но и немало. Хватит.
Ни велосипедист, ни поддатый мужик не обеспокоились. Парень нервно переминался с ноги на ногу; то и дело подносил часы к глазам, морщился. Его тряпичные кроссовки отсырели: на пятачок подтекала вода, копилась во впадине под колёсами велосипеда. Пьяный ковырялся в урне обломком бадминтонной ракетки - тем самым, который выбросил пацан. Искал бычки? Вадим настороженно озирался: от шести метров бетонной площадки уцелела едва ли половина.
Поток машин потихоньку иссяк, сгинули цветные кляксы зонтов; воробьи, и те затаились. Только дождь неумолчно шелестел в кронах, барабанил по крыше и дырявил асфальт, сшивая призрачными нитями небо и землю.
Из прорех в асфальте навстречу ливню и низким облакам поднимались бурлящие струи.
На дороге плясали человечки.
Дождь угнетал своей монотонностью, вселяя тоску. Как и дурные предсказания. Пусть гороскопы не сбывались, однако порядочно мотали нервы. Прочитал - испортил самочувствие, железное правило. Каждую секунду ждёшь подвоха: ну? где? Мне обещано! А раз ждёшь, накликаешь.
Расстроенный Вадим нарочно купил парочку газет с гороскопами. Клин клином, решил он, посмеюсь над составителями. Выкусите, пророки. Смех вышел боком: прогнозы, различаясь в деталях, сходились в главном - день не предвещает доброго. Прогнозы врали. "Проблемы на работе? Начхать. У него отпуск. Ссора с женой? Нина в командировке. Апатия? Стресс? Конфликтные ситуации? Ничего подобного! Зато про разбитую посуду, ожоги, сдохший телефонный аккумулятор и испачканные краской брюки - ни гу-гу". Брюки Вадим замарал незнамо где.
"Отличный денёк! Неприятности - как из рога изобилия. Не продолжался бы вовсе... Поди знай, чего у судьбы гадкого припасено?" Он вспомнил, что гороскопы, пусть и косвенно, не раз приносили беду, намекая, мол, вероятны осложнения. Причина скорее крылась в мнительности Вадима, его отношении к умозрительным трудностям. Для кого-то - тьфу и растереть, забудет через минуту. А кому - вопьётся занозой, мучая хуже больного зуба. И пока не прорвёт...
- Братан, есть зажигалка?
Вадим отрицательно покачал головой.
- А у тебя?
Велосипедист развёл руками: нету, звиняй. Пьяный досадливо сплюнул. Он всё же откопал вполне приличный окурок; мысль о том, что подымить не удастся, выводила его из себя.
- У папашки есть, без базара. А спрошу. Чего ж? Уши пухнут, едрён-батон. Отогреюсь.
Пьяный, пошатываясь, направился к двери. Стены по обе стороны от неё затягивала огромная вывеска; изнутри помещения в глаза разом бросались тёмные провалы окон. "Владельцы - чертовы пиарщики", - подумал Вадим, побывав здесь месяц назад. Без солнца, зато с рекламой. Вывеска на фасаде предлагала товары для семьи и дома по низким ценам. Слово "ниским" хозяева написали с ошибкой. В магазинчике продавали контрафактный трикотаж, обувь и бытовые приборы. Вадим и сам был не прочь согреться, но таращиться в полумраке на дешёвые кофточки не хотелось. Да и запах там специфический.
- Открывай, на!
Пьяный остервенело дёргал заевшую ручку; возгласы тонули в шорохе дождевых капель. "Если мужик уйдёт..." Вадим запаниковал, по хребту стайкой проползли мурашки. Он попытался шагнуть следом, в спасительное тепло. И не смог. Строчки "не ваш день" и "крупные проблемы" пригвоздили к земле. Верил в плохое? Получи сторицей.
- От так от! - победно выкрикнул пьяный. - Заперлись они!
Едва мужик переступил порог, сухой пятачок сжался до тесноты: теперь он вмещал лишь двоих. Пропала урна, вывеска и столбики, подпиравшие козырёк. Пропало всё: ни улицы, ни домов, ни деревьев... Сплошная непроглядная муть. Вокруг косо хлестал ливень, да издевательски плескалась вода. В недосягаемой дали смутно угадывался дверной проём.
- Что за фигня?! Срань господня, что за грёбаный...
Велосипедист, будто впервые осознав, что творится, стучал зубами. Отчаянно вцепившись в руль, парень крыл матом злодейку-судьбу. Абсолютно не стесняясь в выражениях.
Вадим внезапно успокоился: он не повредился умом, это главное.
- Прочухался? - сказал неприветливо. - Конец света проспишь. Сколько натикало?
Парень уставился на него с ужасом.
- П-полтретьего. П-прикинь? Уже час, как п-полтретьего.
- Может, сломались?
- Вроде н-нет, - велосипедист постучал по стеклу ногтем. - А... где?
- Люди? Там.
Дверь почти растворилась за тусклой пеленой; изредка проступала бледным пятном, вновь исчезая. Её словно стёрли тряпкой, небрежно, как мел с доски. Сохранив зарубку в памяти - да, есть. Где-то там. Не здесь и не сейчас. В иной реальности.
Они стояли на затерянном среди половодья островке. Вдвоём. Плечом к плечу. Как братья. Дух безвременья витал над ними скорбной тенью, и незримые атланты, сгибаясь под гнётом стихии, держали, пока ещё держали крышу над головой. Вода заливала бордюры, газоны и тротуары, отвоёвывая сантиметр за сантиметром; уничтожая твердь. Миллионы, миллиарды сотканных из водяной пыли человечков подбирались к последнему сухому клочку.
- Трындец, холодрыга.
Замёрзший велосипедист хлопал себя по ляжкам. Вадим кутался в джинсовку. "Куда бежать? Как высвободиться из нелепой и жуткой ловушки? Какие у неудачника шансы? Никаких..." Мысли перескакивали с предмета на предмет, сумбурные, лихорадочные. Шансы были не ахти. Но были. А уж если сообща...
- Эй, слышишь?
Парень не слышал.
- Ёлы-палы, что за день... - убито шептал он. - Колено расшиб, с Людкой поссорился, на шашлыки к предкам опоздал. Да какие шашлыки! Грязища! Астрологам их дерьмовый гороскоп в глотку забить! Не ваш день, смотри-ка. Облом и непруха в полный рост. Стопорнул бы кто...
Вадим тронул парня за плечо.
- Ты близнецы по зодиаку, - произнёс утвердительно.
- Угу. А ты?
- И я.
Товарищи по несчастью обменялись хмурыми взглядами.
- Зашибись кукуем, - велосипедист переступил мокрыми кроссовками; лужа под ним разрасталась. Обыденная до одури, она вгоняла в дрожь. - Как не заладилось с утра... Ложись и помирай, блин.
- Надо пробиваться к магазину, - сказал Вадим.
- А велик? Пропадёт же. Не фартит мне.
- Хрен с ним. Или давай с великом.
- Чего, хрен? - Парень рассердился. - Сам разберусь. Понял? Указывает он. Советчик нашёлся.
Вадим опешил.
- Где твой магазин? В упор не вижу. Ты валяй, конечно, а я - поеду.
- Погоди. Что, не соображаешь? Убьёшься ни зазря!
- Ну и убьюсь. Тебе-то? - Велосипедист прыгнул в седло. - Говорю же: расклад паршивый. А если паршивый, то без разницы.
- Стой!
- Отвали! Задрало, на фиг! Делай то, делай сё - что изменится? Со звёздами, блин, не поспоришь.
Махнул под ливень, канув в серой мгле. Сам себя вычеркивая из жизни.
Незримые атланты покачнулись, с трудом удерживая равновесие, и стихия, почуяв эту слабость, точно взбесилась. "Стой! Стой, дурак!" - закричал вслед парню Вадим. Тщетно: крик разбился о стену дождя. Вдруг, невидимый, истошно взвыл клаксон, свет фар мазнул по лицу, и гробовая тишина болью вонзилась в уши. "Вот и всё", - Вадим устало прикрыл веки. Скоро клочок площадки сгинет. Его затянет мутный водоворот, и миллионы человечков станцуют джигу на безымянной могиле...
Тело сопротивлялось. Оно страстно желало быть. А загибаться на потеху звёздам - не желало. Упрямое тело влекло Вадима... Куда? Сквозь сеточку ресниц он увидел вывеску на фасаде магазина, и столбики, и урну. Под ногами было сухо. Он вырвался из западни.
Дождь постепенно унялся. Ещё капало и хлюпало, но вода больше не окружала с четырёх сторон, затопляя крохотный островок. Наоборот, схлынула, освободив проход. Узкий перешеек соединил остров с "сушей". Места на пятачке сразу прибавилось.
Вадим приободрился. "Астрологи с ненавистными гороскопами пускай идут лесом. Отравлять свою жизнь он не позволит".
Дверь нерешительно скрипнула; тотчас затопали башмаки, и злые голоса принялись выяснять отношения.
- Я чего?! - проорали сзади. - Я в щёлочку, ё-моё! Аккуратно. Курнуть человеку дайте!
- Я те покурю! Козёл!
Из магазина вывалился пьяный с зажатым в кулаке окурком. В распахнутой двери маячил разъярённый жлоб с волосатыми ручищами. Вадим благоразумно отступил. Пьяный чуть не сверзился со ступеньки и, охнув, заковылял во дворы, смешно потирая ушибленный зад. По тротуару гурьбой шагала ребятня, прямо по лужам. Дети весело болтали; вода в лужах отсвечивала радугой. Мимо, подняв тучу брызг, промчался грузовик.
- Зачем вы его пнули? Не по-мужски.
Под козырьком объявилась пожилая пара. Он поддерживал её под локоток, она укоряла охранника. Вадим озадаченно шевелил губами, прикидывая на глазок длину и ширину бетонной площадки. Та заметно раздвинулась.
- Позвольте...
Между охранником и стариками протиснулся отец мелкого бандита Сашки. Пацан юркнул следом.
- Кончился, значит. Айда домой. Эй! выкинь эту ерунду!
- Ну, пап!
- Кому сказано!
Мальчик с сожалением опустил в урну обтрёпанную картонку. Из примерочной стащил, не иначе. Примерочная тут была изрядно захламлена. Пенсионерка хмыкнула. Найдя, что охранник достаточно пристыжен, она гордо вздёрнула подборок, но прежде чем уйти, поинтересовалась:
- Кстати, молодой человек, который час?
- Пятый, - проскрипел жлоб, отступая в глубь, к кофточкам и обувным коробкам.
С пятачка длиной метра четыре расходился народ: пожилая пара, отец с сыном и Вадим. Изгнанный с позором мужик удрал раньше.
О велосипедисте Вадим старался не вспоминать, мало ли... "На пессимизме далеко не уедешь. Вот он и не уехал. А я - пешочком, улыбаясь и радуясь жизни. Кажется, в супермаркете есть похожие синие чашки, надо бы заглянуть, выбрать. И непременно - с ободком".
На крыше гомонили воробьи, в просвете туч блестело умытое дождём солнце. Вадим смотрел вверх; грудь распирало глупое, давно забытое чувство, он не смог бы толком объяснить - какое. Просто хотелось петь.
23 - 31.05.10
|
|
|