|
|
Моё!
Выбери меня, выбери меня,
Птица счастья завтрашнего дня!
|
1
Ветер мокрой хлестал мочалкою,
То накатывал, то откатывал,
И стоял вертухай с овчаркою
И такую им речь откалывал:
"Ворон, растудыть, ворону
Глаз, растудыть, не выклюет.
Но ежели, кто закосит,
То мордой в снег.
И прошу, растудыть, запомнить,
Что каждый шаг в сторону
Будет, растудыть, рассматриваться,
Как, растудыть, побег!.."
А. Галич.
|
Снег.
Падает. Падает...
Ветер, ночь; луна в небе - мотается одиноким фонарем. Подмигивает желтым глазом. Кому? Зачем?
...падает, заметает стежки-дорожки, следы-тропинки, укутывает белым саваном. Снег...
Воздух у кромки поля помутнел, сгустился, протаял в белую круговерть черным пятном. Будто из ниоткуда вывалился человек. И сразу же заспешил, побежал, торопясь исчезнуть, исчезая в снежной пелене. Исчез.
Переход.
Еще переход.
Еще.
Снег. Жара. Дождь хлещет...
Переход.
Еще.
Опять снег. Другой только. Не валит валом: просто - идет. И солнце в небе.
Всё. Энергии на следующий переход не осталось. Будем надеяться, что... Нет. Не будем.
Трое преследователей, как чертики из табакерки, выпрыгивают из... Чтоб вас! Рядом, совсем рядом. Они приятно удивлены - еще бы! - упустили его шесть переходов назад и вот - снова нашли.
Стрелять? Бежать? На них силовая броня. Гразером 1 не пробить. Значит, бежать.
Тихий, на грани слышимости звук лопнувшей струны. Бегущий спотыкается и падает, заваливаясь на бок. Вокруг только снег, пушистый, мягкий. Неестественная, нелепая, изломанная смертью фигура вызывающе смотрится на этой девственной белизне.
Ксанф закидывает "пробойник" за спину; все трое не спеша идут к телу, оставляя за собой редкую цепочку следов.
Сверху, с серого стального неба на снежную равнину бесстрастно взирает красный зрачок солнца. Холодный, далекий; безучастный. В стылом, морозном воздухе танцуют редкие снежинки. Жизнь? Смерть? Белое безмолвие.
- У него ничего нет! - Тлок в досаде пинает труп ногой. Видно: убитый не человек. Из дыры в голове торчат проводки, микросхемы, трубочки, густо вымазанные чем-то желтым и красным. - Андроид гребаный! Сука!
- Не ори. Значит, скинул, пока удирал. Включайте тепловой сканер и ищите.
- Ничего нет!
- Он, наверно, его раньше скинул, когда мы... черт! Вот черт, а? Где? Где теперь искать?!
- Заткнись, идиот! Где-то поблизости. Упустили мы ворюгу недавно. Энергия у него кончалась, и "прыгал" он - недалеко. Найдем. Главное, успеть. Пока другие не нашли.
- Кто другие?
- Ну, Тлок, ты даешь! Думаешь, мы вора одни вели?
- Но...
- Да все тут. Все! Клан, Всадники, эти еще... как их? Выше крыши, понял? Ну, Тлок.
- А они откуда знают?
- А мы откуда?
- Ну...
- Гну! Заткнись, Тлок, а то я тебя сам заткну.
- ...А как он его увел, Ксанф? Как смог? И на кого работал?
- Заткнись, Тлок.
- ...А почему не воспользовался?
- Почему? Да не мог. Просто не мог. Ведь никакой свободы воли. Абсолютно ни-ка-кой. Ну, Тлок.
2
|
А вы думали: только силой?.. 2
|
- Ой, мароз, маро-о-оз, не маро... ик!.. озь меня-а-а! Не марозь меня-а-а, маево-о ка-а... ик!.. ня-а-а!
Шедший по заснеженному полю неказистый мужичок лет шестидесяти горланил вовсю. И где только надраться успел, сердешный? У кума, что ль, в соседней деревне? Из одежды на мужичке имелся скорее грязного, чем черного цвета ватник, такие же мешковатые штаны, валенки с галошами и шапка неопределенного происхождения, уши которой вызывающе торчали в стороны.
Тропинка под ногами едва угадывалась: снег ночью был, замел, запорошил все вокруг. Ниче, протопчут тропинку-то, к завтрему и протопчут. Мужичок не раз оступался, проваливаясь в сугробы и щедро черпая снег валенками. Вот и сейчас нырнул куда-то, барахтается.
Зарывшись в сугроб по уши - не по самые, конечно, но всё же, Митрич начал потихоньку выкарабкиваться. И тут он увидел это.
Оно лежало в лунке, снег вокруг подтаял. Точь-в-точь золотое яйцо из сказки про Курочку-Рябу. Сняв варежки, Митрич протянул руку и осторожно взял "яйцо". Оно было теплым и шелковистым на ощупь. Как котенок, подумалось почему-то. Митрич ласково погладил "яйцо". Оно мягко запульсировало и окуталось нежным золотистым сиянием.
Уже начавшая отвисать митричева челюсть отвисла окончательно. Хмель куда-то выветрился, в голове окончательно прояснилось.
Митрич сторожко огляделся и неуловимым движением спрятал "яйцо" за пазуху.
* * *
- Извините, э-э... подождите, пожалуйста!
Митрич обернулся. Его догонял высокий господин лет тридцати пяти. Не господин даже, барин. На барине были подбитый мехом плащ, замшевые перчатки, мягкие сапожки и неуместный зимой цилиндр. Бледное лицо обрамляли густые пушистые бакенбарды; глаза скрывались за черными очками, которые портили всё впечатление.
- Простите, ради бога, вы в деревню Славино идете?
- Иду, иду. Ты племяш, что ль, чей? В гости приехал?
- Нет, не совсем. Из Больших Выселок путь держите?
- Откуда ж еще? От кума, значит, в гостях был.
- Скажите, вы пока шли не заметили что-нибудь, э-э... необычное? - Вежливый господин неопределенно машет рукой.
- Чего?
- Дело в том, что я ищу, гм, потерял... некий предмет... вещь. Очень важную для меня вещь.
- Не-е, ниче не видел. Домой вертаюсь. От кума. Понятно? Не видал никакой вещи. А ты поищи, поищи. Может, найдешь.
Высокий господин досадливо морщится - даже цилиндр выражает неодобрение - и начинает снимать очки. За черными стеклами в провалах глазниц клубится тьма... Митричу кажется, в глаз попала соринка. Он усиленно моргает, а проморгавшись, видит - собеседник очки так и не снял.
- Уже искал, - с кислой миной сообщает вежливый господин. - Безрезультатно.
- Дык еще поищи, может, с первого раза не заметил. Вон сколько снега навалило, - вразумляет барина Митрич.
Вежливый господин, вняв, уходит.
* * *
- Вещь он потерял, - бормотал Митрич, шагая по тропинке. - Важную. Буржуй недорезанный, ишь, вынарядился. Нет, дорогой, не терял ты ничего, вынюхиваешь только да высматриваешь. А то думал, я дурак, зубы заговаривал: извините, простите... бур-жуй.
- Эй! Эй ты! Папаша!
От опушки приближались двое. Крепкие ребята. Росту небольшого, но...
- Двигай сюда, папаша!
Митрич нерешительно топтался на месте. Панки, что ль? Или рокеры? Хрен их разберешь. Куртки кожаные понацепили, и штаны - кожаные. И повязки на голове. Без шапок, нате-здрасьте, лохмы длинные, нечесаные.
- Ты че, папаша, плохо всасываешь? Дуй сюда, я сказал!
- Не боись, дед, не укусим, - добавил второй. Оба зашлись хриплым, лающим смехом.
Митрич вздохнул и, утопая по колено в снегу, побрёл к панкам. Пока шел - заметил: эти двое в снег не проваливаются, так, немножко. Почему-то стало страшно.
- Ты, папаша, куда идешь-то?
- Домой. От кума, - мрачно буркнул Митрич.
- Слышь, дед, - подключился к допросу второй. - Ты по пути никого не встретил? - и уставился выжидательно.
Так и зыркают, так и зыркают, сволочи, тоскливо подумал Митрич - два колючих взгляда буравили насквозь - и решил сдать вежливого господина парням в кожанках.
- Ну, это... да, встретил я, - промямлил косноязычно, - такого... высокий такой, с бакенбардами, в очках.
"Кожаные" переглянулись. Это Трофт, сказал второй. Первый кивнул.
- Он тебя что... отпустил?
- Кто?
- Отпустил, отпустил, - встрял второй. - Не видишь разве? Сам посуди, что с дедка взять?
- Где ты его встретил?
- Там, - махнул рукой Митрич.
- Давно?
- Минут двадцать.
- Что ему было надо?
- Искал... какую-то вещь. Спросил, не видел ли я.
- А ты видел? - В глазах зажигаются и медленно гаснут зеленые огоньки.
- Нет, - слишком поспешно. Слишком.
- Врешь, дед, - радостно сообщил второй. - Вре-о-ошь. Нехорошо. Ща мы тя резать будем, - и чиркнул рукой по горлу.
- Ой не надо, ребята! Не на-а-да-а!!! - заголосил Митрич, бухнувшись на колени. - Ниче не видел, Христом Богом... - и осёкся.
Двое в кожанках стояли и улыбались. Нехорошо улыбались, хищно. По-звериному.
Запоздалое ощущение: что-то попало в глаз. Хочется моргнуть.
- Да ты че, дед? Че вопишь? Шуток не понимаешь? - парни осклабились еще шире.
- Ладно, - тяжелая рука легла Митричу на плечо. - Ты, папаша, забудь, понял? И нас забудь, и того, высокого, - тоже.
"Кожаные" пошли к тропинке. Один вдруг обернулся.
- Забудь, понял?! - почти пролаял он.
На мгновение Митричу показалось... Оскаленная волчья морда, слюна на клыках, смрад дыхания. Ща мы тя резать... Теплая струйка стекла по левой штанине, на лбу выступила испарина; всё тело била крупная дрожь.
Он неуклюже перекрестился и, стоя на коленях, смотрел, как две темные фигуры быстро удаляются по белому заснеженному полю.
* * *
Бежать становилось тяжелее и тяжелее. Митрич перевёл дух и пошёл быстрым шагом, жадно хватая ртом воздух.
Привиделось? Нет, вряд ли. Спаси Господи, что же это было? Кто это был?.. "Яйцо" ищут, дураку ясно.
Сунул руку за пазуху, проверяя, не потерял ли? Холодное, гладкое - ткнулось в пальцы. Достал. Долго смотрел, не веря глазам. Матовое, безжизненное, оно не светилось и не пульсировало.
Митрич попытался согреть "яйцо" дыханием. Стал гладить, шепча что-то глупое и ласковое. Минут через пять "яйцо" чуть потеплело. Потом еще чуть-чуть. Еще...
...теплое, золотистое, оно лежало ладонях, мягко пульсируя. Нежное сияние...
Митрич вышел с тропинки на укатанную санями дорогу. Еще немного - и дома.
- Стой, хомо, - прозвучало над ухом. Странный голос, будто несколько человек заговорили хором.
Сначала Митрич ничего не увидел, потом увидел и не понял, а когда понял... застыл столбом, и собственный крик застрял в глотке. В нескольких шагах струился, тёк, дрожал воздух, обрисовывая очертания огромного шара.
- Не бояться, хомо. Ничто плохое нет. Отвечать на вопрос, - заговорил-запел хор на разные лады, и по шару пробежали радужные блики. - Ты идти дорога, хомо. Идти-смотреть-видеть-замечать. Вопрос: кого-что видеть-замечать, где-когда-как.
Митрич молчал.
- Вопрос.
- Отвечать.
- Вопро...
Чудится: холодные скользкие пальцы шарят в голове. Больно. Бо-о-о-ольно!!!
Он в ступоре глядел на шар, часто моргал - проклятая соринка, - сучил ногами и молчал. Мертво. Мертвее не бывает.
- Отвечать, - пел-тянул хор, - ничто плохое нет. Видеть человек белых латах, высокий, одна рука светиться.
Высокий... Высокий человек. Пузырю нужен высокий человек, сообразил Митрич.
- Да!!! - застрявший в горле крик вырвался наружу. - Видел! Высокого, в плаще, с бакенбардами! - и, вспоминая услышанное: - Это Трофт!
- Тро-о-офт, - протянул хор. - Нет. Неверно есть. Ма-ха-ор. Белых латах.
- Не было никого в белых, - зачастил воспрянувший духом Митрич. - В черных были. В черных куртках. Двое. Туда пошли, - и, совсем обнаглев, добавил: - Вещь искали. Некую.
- Вещь, - разволновались голоса. - Где. Ты видеть.
- Нет. Это "кожаные" сказали. Они туда пошли, туда. У высокого вещь отбирать.
- Отбирать, - прозвенело в воздухе. - Вещь. Высокий. Да.
Почти невидимый, изредка переливающийся радужными всплесками шар покатил назад по митричевым следам.
* * *
Ну, пу-зырь. Поверил. Пу-зырь. Идиот. Круглый. Чтоб тебя те панки приложили, а их - буржуй с бакенбардами. Чтоб вы все... "Яйцо" опять похолодело, тусклым сделалось, едва светится. Из-за вас, сволочей, так. Так плохо ему, так больно.
...теплое, мягкое мерно подрагивало под рукой. Будто сердце бьется, будто... Не беспокойся, малыш, эти тебя не получат.
Митрич решил "яйцо" спрятать. В копну сена, например. Завернуть во что - и в копну. Подальше. Копёшек-то по деревне - ого сколько, поди найди. А эти и не найдут. Рядом с ними "яйцо" было - у Митрича за пазухой. Не почувствовали, не догадались.
Митрич всмотрелся вдаль. С невысокого пригорка дорога уходила вниз, к речке, деревянному мостику над ней и деревне на том берегу.
На мостике кто-то был, кто-то в белом. Он ждал. И, казалось, никуда не торопился.
Сколько же их? И все "яйцо" ищут, паскуды. Митрич пригнулся и осторожно отошел назад. Зарыть "яйцо" прямо здесь? В снег у обочины? Выбора не было. Выкопав неглубокую ямку, он достал теплый светящийся шарик, положил в варежку и запихал в дыру. Дыру заделал, присыпал снежком. Не больно-то и заметно, если не знаешь, где искать.
* * *
По мере того как Митрич подходил к мостику, всё сильнее одолевали сомнения. Надо было к куму вернуться. И не по тропинке - по дороге. Крюк, конечно, большой, зато надежней: этих не встретишь.
Человек в белом ждал. Одежда его походила на рыцарские доспехи, а правая рука - светилась. Он действительно был высоким - метра два с половиной.
- Где? - глухо прозвучало из-под шлема, и прорези полыхнули красным.
- Што, што, чего тебе надо? - забормотал Митрич, испуганно пятясь и уже понимая...
Рука поднялась и уставилась ему прямо в грудь. На кончиках пальцев заплясало призрачное пламя.
- Отда-а-ал!!! - завопил Митрич. - Пузырю! Христом Богом кляну...
- Нет! - в голосе лязгнул металл.
- Нет! - рука окуталась жаркими сполохами.
- Нет! - и это прозвучало как приговор.
Человек в белых латах склонился над обугленным трупом, достал из открывшейся в бедре полости длинную иглу и с размаху всадил в выгоревшую глазницу. Выпрямился и стал ждать.
На снегу завозились.
Мертвец сел, потом встал и, слегка покачиваясь, направился к мостику.
- Не туда, придурок! Покажи, где ты его спрятал.
Труп развернулся и заковылял обратно. Человек со светящейся рукой пошел за ним.
* * *
- Махаор!!! - Громкий рев, казалось, сотряс всё окрест.
Воздвигшийся на пригорке всадник на железном коне был космат, страшен, и больше походил на медведя, чем на человека. Злобное торжество звучало в голосе, а в высоко поднятой лапе было зажато ярко сиявшее "яйцо".
Тот, кого назвали Махаором, резко остановился. Вскинул руки; одна жарко засветилась, другая покрылась сеточками молний. Вокруг заплясал снежный вихрь.
Существо на коне жутко расхохоталось.
Мир мигнул.
Карты были сданы по новой.
И в этом раскладе Махаора не существовало.
Довольно скалясь и размышляя над тем, какой же Махаор дурак, и как он всех сделал, Рурх достал коробочку питателя и бережно вложил в нее вариатор. Почти вложил... Золотистый шарик выскользнул из толстой неуклюжей лапы и, сверкнув напоследок, резво покатил вниз по склону.
Зарычав от досады, Рурх бросился вдогон.
Он опоздал.
Черные, сожженные до кости пальцы сомкнулись на вариаторе, и мертвец с интересом уставился на осколок солнца в ладони. Дальше было так.
Распластавшись в хищном прыжке, человекомедведь, аки коршун на пичугу, рушится на Митрича. И отлетает, натолкнувшись на невидимую стену. Кидается вновь, но с тем же плачевным результатом. Мертвец даже не замечает потуг недоброжелателя. Стоит, не шелохнувшись, укрытый коконом из золота и жара.
Железный конь тоже времени даром не теряет, трансформируясь в нечто страшное, невообразимое. Рурх не видит, занят: готовится размазать Митрича в лепешку выстрелом из гравиразрядника. Кибер-предатель открывает огонь из всех бортовых систем. Огненный шквал погребает и охотника, и жертву.
...взято под контроль. Анализ событий. Анализ вариантов. Выявлено четыре последние точки ветвления. Вмешательство по четвертой точке. Стоп. Отменить. Вмешательство по первой точке...
* * *
Митрич всмотрелся вдаль. С невысокого пригорка дорога уходила вниз, к речке, деревянному мостику над ней и деревне на том берегу.
На мосту его и догнали.
Дробный стук копыт по деревянному настилу, лошадиный храп; звяканье металла. Матерь Божья! Взметая тучи снежной пыли, к Митричу во весь опор несётся мохнатая зверюга верхом на железном коне.
Заросшая шерстью образина угрожающе тычет длинной блестящей штуковиной и заводит знакомую песню: куда идешь? откуда? что видел? где? как? почему?
- ... ... мать!!! - не выдерживает Митрич. - Как же вы задолбали! Да провалитесь вы все к чертовой бабушке!
И разверзлась земля под ногами железного скакуна. И страшно вскричал его звероподобный всадник. И оба рванулись было в отчаянной попытке...
А Митрич всё стоял и таращился.
Стоял и таращился.
Стоял и...
Неровно, рывками смыкались проломы в земле от Славино до Больших Выселок.
Сегодня у чертовой бабушки будет много гостей.
11.01 - 28.02.01
|
|
|