|
|
Сказки
Сказка про читателя
Жил-был мальчик. Он очень любил читать сказки: бегал в библиотеку почти каждый день, хоть и не близко было. Набирал книжек по четыре-пять за раз и довольный шел домой. На следующий день всё повторялось.
Не сказать, что он научился читать рано, но и не сказать, что поздно, - лет в пять, наверно. Однажды мальчик как обычно складывал буквы в слова, а мама сидела рядом и смотрела. И он наконец понял - как! действительно сумел прочитать слово! Второе, третье. Предложение. Мальчик страшно обрадовался; "Азбуку" в синем картонном переплете он изучил примерно за неделю.
И пошло-поехало.
Мальчик был маленький и еще не понимал, что сказки ему скоро прискучат. Года через два так и случилось.
Жил да был юноша. И чрезвычайно нравилась ему фантастическая литература: бластеры, драки-погони, звездолеты и бароны с драконами. Читал-зачитывался. По ночам с фонариком под одеялом сидел. И в библиотеку бегал, правда, не так часто, как раньше. А почему? Да потому что не было в библиотеке ни черта. Недофинансирование, то-сё. Ну, вы понимаете. Приходилось копить денежки, благо на рынке имелось всё, что душе угодно.
И вот настал однажды момент истины: юноша понял, что не всякая книга, пусть даже про бластеры и звездолеты с драконами - настоящая фантастика. Стало ему тогда безмерно жаль времени, потраченного впустую, жаль денег, выброшенных на ветер - на яркие глянцевые бессмысленно-глупые обложки.
Решил он выбрать нескольких действительно хороших авторов и покупать только их. А остальное смотреть поначалу в электронном виде - и уж потом...
Шли годы. Список авторов всё уменьшался. И тогда юноша подумал: "А я?.. Смог бы?"
Жил да был молодой человек. Писал стихи, рассказы, повести. В стол. И никому про то не рассказывал, не намекал даже. Бродил по Сети, искал похожее на свое, выстраданное. Но не нашел. Зато обнаружил, что действительно хорошие авторы не обретаются исключительно на магазинных полках. Завязал знакомства, стал переписываться.
А годы шли. Бежали. Как-то вечером сидел он в баре с другом - начинающим молодым писателем, и тот сказал: "Знаешь, вчера мне звонил оч-чень известный автор и советовал выходить в Большую Литературу. Что думаешь?"
- Не знаю, - ответил немолодой уже человек, который в последнее время читал только то, что написал сам. Сначала писал, потом читал. Вот так. А-а, вам не понять.
- Буду выходить, - задумчиво протянул знакомый. - Шприц с ядом у меня уже есть.
"Каждому свое, правда?" Пожилой человек написал эти слова на обоях. Жирным фиолетовым маркером. И добавил: "Ничто не вечно. Никто не вечен".
По телевизору шли новости. Симпатичная ведущая с волнением в голосе сообщала о трагической смерти очередного маститого автора. Человек не обращал на бормотание телевизора ровно никакого внимания, он выгреб из стола много-много толстых общих тетрадок, принтерных распечаток, просто листов бумаги, облил спиртом и поджег.
Сунул в рот обшарпанный ПМ, купленный на китайской барахолке, и нажал на спуск.
Сказка про деньги
Жили-были деньги. И у них водились люди.
Конечно, не все люди оказывались равноценны: кто-то большой начальник в дорогом кашемировом пальто и лакированных ботинках, а кто-то нищий художник с ободранным кашне на давно не мытой шее и кривеньким мольбертом. Кто-то толстый полицейский с сигарой в обрамлении жесткой пакли усов и кобурой подмышкой, а кто-то прыщавый юнец, работающий в дешевой забегаловке.
Разное достоинство, понимаете?
Деньги меняли людей на базарах и в магазинах, тратили в казино и торговых домах, вкладывали в недвижимость, отмывали в банках. Крутили, как хотели: ведь при слове "деньги" большинство мгновенно впадало в ступор. Истекая слюной, выпучив глаза, скрючив пальцы, жадные люди шли к деньгам в рабство.
Глупые люди думали, что это они владеют деньгами, проматывают их в клубах, играют на бирже, покупают эксклюзивные, ручной сборки машины. Деньги смеялись втихомолку и не развеивали человеческие заблуждения. Зачем?
Деньги шуршали в бумажниках, кошельках, портмоне. Таились под матрасами. Звякали в копилках школьников и карманах безусых студентов. Лежали в черных дипломатах с блестящими клацающими замками. Ехали в бронированных машинах с зарешеченными окнами; аккуратными стопочками покоились в массивных сейфах с хитрой интеллектуальной защитой.
Деньги людей не любили и, в общем-то, презирали, но существовать без них не могли. Потому что те были задействованы в тонком, интимном процессе зарождения новых денег. Потому что людям вечно чего-то не хватало, потребности превышали возможности, и люди кричали: "Деньги! Нам нужны деньги! Много денег! Еще! Дайте!".
Иногда деньги развлекались, устраивая дефолт или экономическую блокаду страны, или развязывали войны. При этом деньги были ужасными чистоплюями и эстетами, обожали поморализаторствовать. А главное - не пахли. Ни кровью, ни потом, ни порохом, ни смертью, ни болезнями.
Деньги с апломбом рассуждали о высоких материях. Например, о любви. Приводились весомые аргументы, что любовь продажна. На лабораторных занятиях деньги-практиканты проводили опыты в подтверждение теории, а деньги-профессора принимали зачет. Таким образом было разрушено немало семейных пар, выхолощено чувств и даже безобидных увлечений, вроде любви к коллекционированию марок.
Деньги правили миром и снисходительно, вполглаза, поглядывали на суетящихся людишек. Кумир вскарабкался на пьедестал, вышнырнув Бога, веру и прочую дребедень. Занял место в сердцах и помыслах. Врос корнями в основы человеческого существования.
Купить и продать можно было всё. Совершенно, абсолютно всё. Целиком и полностью.
Находились ли глупцы, пытающиеся восстать против власти денег? Да, бывало. Они не добились успеха и закончили жизнь в специализированных психиатрических лечебницах, царапая коротко остриженными ногтями скользкий пластик стен.
Они тщились написать одно и то же слово. Каждый пациент каждой особой больницы.
Слово "зря".
Но даже это им не удалось.
Сказка про Сказку
Далеко-далеко, за синими морями, высокими горами, бескрайними пустынями - там, где небо сливается с землей, где медный, пышущий жаром диск солнца с шипением опускается в морские воды, где радужный мост, сверкающий золочеными перильцами, устремляется вверх, к облакам, жила-была Сказка.
Сказка жила в деревянном сказочном доме, украшенном затейливой резьбой. И в доме этом была самая настоящая русская печь - кирпичная, с изразцами. Она могла приготовить какое угодно блюдо, сама, без участия хозяйки. На крытой глиняной черепицей крыше возвышались труба и жестяной флюгер-петушок, который громким криком будил Сказку по утрам. Колодезный журавль вторил ему хлопаньем крыльев. И все вещи в доме тоже были чудесные, сказочные. Вокруг простирался колдовской сказочный лес, где бродили лешие, шурале, навки, баньши, дриады и другие мифические существа. В глубоких и чистых озерцах с прозрачной студеной водой плескались русалки с наядами и ундинами. В топких болотищах прятались под корягами лохматые водяники, а проказливые блуждающие огоньки водили хороводы.
Иногда дружная компания нелюдей с шумом, гамом, топотом да присвистом заваливалась к Сказке в гости. Та радушно встречала их, рассаживала за длинные дубовые столы, стоявшие в густой тени вековечных лесных великанов, ставила самовар. Разливала по кружкам, чашкам, пиалам и граненым стаканам душистый, пахнущий травами чай. Выкладывала в хрустальные вазочки конфеты, пирожные, плюшки, открывала банки с вареньем: яблочным, вишневым, малиновым. Заботливо следила, чтобы хватило каждому.
Гости чаевничали, вспоминали смешные истории, делились новостями. От этих застольных разговоров тут же возникали новенькие - с пылу, с жару - легенды, мифы и предания. Серебряные ложечки звякали о стенки кружек, губы дули на кипяток, кто-то шумно прихлебывал из блюдечка, проливая чай на потемневшую от времени поверхность стола. И кто-то уже терзал лютню, выводя хриплым немузыкальным голосом шутливо-фривольную песенку. Остальные нестройно подпевали.
Сказка, подперев подбородок рукой, внимательно поглядывала на баловников, спрашивала: надо ли кому добавки? Может, еще варенья? Абрикосового? - м-м, пальчики оближешь. Бубликов с маком? Да, Сказка была очень заботливой хозяйкой.
В пору чудесных этих посиделок к писателям по всему миру снисходило вдохновение. Оно, как опытный дирижер, на пару с музой водило авторской рукой. И появлялись из-под пера грустные и смешные, серьезные и не очень, но непременно добрые произведения. Рассказы и повести, романы и эпопеи, пьесы и новеллы. В основном фантастические, что неудивительно.
Мамы и папы, дедушки и бабушки рассказывали чадам особенно пронзительные сказки. И каждый маленький мальчик хотел побыстрее научиться читать, чтобы, конечно же, бегать в библиотеку и брать-брать-брать с полок все-все-все книги подряд. И потом, дома, лежа в уютной кровати, прочесть от корки до корки. Вырастая, ребенок переключался со сказок на фантастику и порой сам становился писателем. И когда сказочные посиделки повторялись, когда пришедшее извне наитие швыряло взрослого обратно, в детство, он вновь испытывал то остро-пронзительное чувство доброты и нежности, выплескивая чарующую эту магию на бумагу. Облекая в слова.
Сказка же по-прежнему оставалась молодой и красивой, так же принимала гостей, которые праздновали по-старому - ночь напролет. Время от времени в сказочных владениях появлялись новые обитатели, сперва они не больно высовывались, осторожно знакомились с местными, на чаепитиях не дебоширили, вели себя чинно, строго. Окончательно обживаясь только через пару десятков лет.
А еще в волшебном, чародейском лесу жил Кощей...
В глухом дальнем углу, где простирались зловонные топи, где сухостой тянул к клубящимся в небе тучам корявые ветви и высились угрюмые скалы, таилось Кощеево логово. Черный замок сливался с утесами; тишину пыльных склепов нарушали лишь вездесущие мыши, а сквозь узкие окна, затянутые толстым слоем паутины, с трудом проникал дневной свет. И то, когда солнце стояло в зените. Утром и вечером царила в каменных лабиринтах непроницаемая тьма. Сам же Кощей восседал на троне, сооруженном из человеческих черепов, лелея злые умыслы, а красные его глаза, похожие на тусклые огоньки масляных плошек, жутко светились во мгле.
В этом были уверены все обитатели зачарованного леса. Они ошибались. Кощей давно умер, иссохшие мощи плесневели во мраке и забвении. Дуб, к которому был прикован сундук, хранящий в яйце смерть кощееву, спилили люди. Хмурый и не выспавшийся прораб Васильич, опрокинув стакашек для сугреву и прояснения в похмельной своей голове, скомандовал таким же хмурым мужикам в грязных телогрейках: "Вали его на хрен, робяты". Взревели бензопилы, вгрызлись в темную растрескавшуюся кору, добираясь до сердцевины; дуб накренился и рухнул. Бригада лесорубов продолжила работу, так и не узнав, что они стали причиной смерти бессмертного.
Как-то по весне среди жителей сказочного леса объявился новичок: респектабельный мужчина в сером двубортном костюме, элегантных туфлях, галстуке и фетровом котелке. Новенький носил черные очки и часто, к месту и не к месту, растягивал губы в улыбке. Вэри гуд, говорил он. Ок. Файн. Хоу а ю? Складывал пальцы колечком. На сказкиных встречах он не шутил и не смеялся, не пел песни, зато постоянно делал заметки в блокноте. Хозяйку не то чтобы избегал, но сторонился.
Как-то ни с чего, вдруг, между дружной ранее компанией начались склоки и ссоры. В них оказалась втянута даже Сказка. И не возникали уже от застольных бесед мифы и легенды, наоборот - никли, бледнели, гасли. Забывались.
Графоманы, а постепенно и маститые авторы, строчили "мясные" боевики, триллеры, ужастики, громоздили горы трупов, обильно поливая их кровью, лепили книгу за книгой, высасывая из пальца бездумные сериалы. Не гнушались откровенной ложью, выплескивая помои на политических противников. Перевирали историю. Возвеличивали низкое и опускали высокое. Чувства, эмоции, порывы души противопоставляли сухому расчету. Расшатывали моральные устои, вбивали в сознание выгодные режиму стереотипы и идеологию.
В ответ на просьбу малыша рассказать сказку родители вручали ему туповатые мультики или компьютерные игрушки. Некогда, сынок, оправдывались родители. Вот, развлекайся. Если что понадобится, скажи - купим. Без проблем. А сказка... даже и не помним ни одной. Забыли. Глупость это - сказки. Неправда. Зачем они? И ребенок целый день смотрел телевизор, рубился в "стрелялки", а вечером нехотя, из-под палки делал домашние задания. И пестрели они, задания эти, множеством ошибок.
Забытая и брошенная всеми Сказка хирела и чахла, закрывшись в домике, и петух-флюгер уж не будил ее на рассвете голосистым криком, обернувшись простой, не волшебной железякой.
А в бывшем чудесном лесу новичок в черных очках вырубил сухостой, осушил топи, закатал их под асфальт и, отреставрировав Кощеев замок, поселился в нем. Вокруг же понастроил казино, клубы и бары, по которым мыкались, кляня судьбу и проматывая последние гроши, бывшие лешие и русалки. Готический стиль замка плохо сочетался с евроремонтом, поэтому вскоре новый владелец снес этот старинный памятник архитектуры и отгрохал на его месте огромный билдинг из стекла, бетона и пластика.
И вот однажды, когда бизнесмен сидел в своем офисе на тринадцатом этаже, ему позвонили. Он давно ждал этого звонка. Очень давно. Сказка умерла, сообщил тихий шелестящий голос. Похороны назначены на завтра. Вы приглашены.
Вэри гуд, сказал бизнесмен и прищелкнул пальцами. Она так и не смогла понять - что правит миром. Глупая-глупая Сказка. Потом снял очки, может быть, впервые в жизни. В кабинете никого не было, и новый Кощей мог себе это позволить. В темной поверхности выключенного LCD-монитора отразился жесткий ежик коротких волос, гладковыбритые щеки, плотно сжатые губы, тонкая линия носа. И лишь глаза не отразились на экране, потому что вместо глаз у человека были...
09.02.05, 06 - 07.06.05, 25.06.05
|
|
|