Мы брели с псом вдоль канавы. Желтая листва смешалась с грязью. Бобик остановился поссать, я же пялился на янтарную в свете фонарей струю, исчезающую в искусственной зеленой траве.
Пес потянул меня вперед, я тупо стоял на месте. Кто из нас пес. Вот в чем вопрос. Эти думки меня уже заколебали. Я потопал вперед, шлепая по лужам, как мальчуган. Был ли я когда-то мальчуганом? Хрен прочухаешь. Он пес, или я пес. Оба мы, в общем-то, кобели.
Славься наука! Ты сделала из животного человека, а царя всех существ низвергла до примитивного "поесть-поспать-и-что-нибудь-потрахать". Честно, для этого даже не стоило вторгаться в святую святых ДНК. Жизнь человека сама по себе примитивна.
Как же они, мать их, радовались. Спасенные от несовместимых с жизнью "кейсов". Сперва. Потом трансмутироваться просто стало модно.
Ночью пес полез в постель. Жена пнула его в бок пяткой и, отвернувшись набок, премило захрапела. Я даже не мог назвать ее сукой. Самая обычная женщина. Но пса на дух не переносила. Иногда забывала покормить его, и тогда меня порывало нацепить ей на голову миску Бобика и стукнуть пару раз молотком.
Я любил молоток. Отличный инструмент, как изобретение человечества. Стучишь им и стучишь себе. В голову прокралась дурная мысль - не был ли я до пса, еще и дятлом. Как еще объяснить такие наклонности? Могу сколотить стул, стол, шкаф, будку. Гнать матом на всех и вся, колотить. Делать перекуры, вколачиваться в жену. Втягивать ноздрями дым и ее стоны. Я много курил, хотя собакам не рекомендуется даже нюхать. Не после трансформации. Но если я все-таки был сперва человеком? Каждый раз память перещёлкивается, обнуляется, и ты голяк. Начинай с начала.
Жена ни о чем не догадывалась.
Она смотрела телек, крича мне:
- Роберт! Черт бы их подрал! Этих говнистых псов! Опять митингуют на площади Человека.
Жена у меня была хорошая женщина. Но она не любила собак. И всех, переделанных в собак.
Бобик молча лежал у моих ног, заглядывал в мои собачьи глаза своими - почти человеческими. Друг без друга нам никак не выжить. Я пробовал. Но мне нужен пес. А я ему.
- Пошли бы они уже в глубокую задницу со своими правами! - никак не унималась Мэри Сю. - Ну какие нахрен права, Роберт! Чтоб я ела за одним столом с псом! Никогда такому не бывать. Я ему даже лапу не пожму.
Она выходит из гостиной, не забыв по пути пнуть Бобика. Он жалобно скулит и утыкается носом в мой клетчатый тапок.
Мэри Сю, как же ты ошибаешься. Кто наматывает на кулак твои кучерявые волосы, под кем ты прогибаешься?
Ничего, Бобик, потерпи, дружок. Она привыкнет. Мы вместе всего год. Без меня тебе никак. Да и я скачусь с катушек. Мне нужно было видеть пса. Чувствовать его присутствие. Чтобы не забывать.
Могла ли Мэри Сю быть когда-то сукой? Не, навряд ли. Только не она. Стопроцентная человеческая баба. Вбираю носом воздух, ловя ее аромат. Мне он по нраву. Бегу за ней в спальню. Она уже ждет на кроватке, попой к верху. Догги-стайл, при всей ее нелюбви к псам, Мэри Сю вовсе не смущает.
Октаэдр. Я явственно представляю зависшую в воздухе фигуру, когда возвращаюсь с завода. Столкновение двух тетраэдров. Я и пес. У каждого по четыре конечности. В каком-то смысле, мы отзеркаливаем друг друга. Я протискиваюсь между коробок зданий, растаптывая маслянисто-черные лужи, которые неизменно собираются воедино. Мне тесно в городе, в этой квартирной каморке, хочется на свежий воздух, на зеленую лужайку. Пластиковая трава, мертвый свет ламп. Бесит.
Стоп.
Почему я не могу выбраться? У меня нет силы воли, наверное, поэтому. Полуамебное существо. Не оттого ли я женился на Мэри Сю? От безысходности. Что еще остается псу, застрявшему среди людей? Стать человеком.
Честное собачье, я пытался.
Ускоряю шаг, зачерпывая воду под ногами оббитыми ботинками. Нужно добраться до дома, взять пса на поводок, связав нас вновь, словно пуповиной, и бежать. Бежать из города, пока еще не поздно.
У меня дурное предчувствие. Совсем как за несколько часов до грозы. По заднице бегут мурашки. Шерсть, то есть, волосы - дыбом.
Взлетаю по лестнице. Распахиваю дверь в квартиру. Мэри Сю еще на работе. И меня никто не встречает. Никто. Совсем никого. Дрожь микроскопическими гусеницами пробирается под кожу, заставляя все тело вибрировать.
- Бобик!
Я не паникую. Правда, я научился контролировать эмоции. Не самое простое человеческое умение, но я молодчина.
На кухне нахожу пса. Он сдох. Рот смазан пеной, совсем как взбитыми сливками. Пес обожрался сливок. Мне хочется расхохотаться, вместо этого рыдаю. Или следовало сказать наоборот? Неважно. Тело сотрясается.
Обоняние еще не атрофировалось полностью. Я слышу крупицы яда. Я вижу их, горошины смерти.
С молотком жду возвращения жены. Логика проста. Мы с Мэри Сю слишком разные. Я тюкну ее аккуратно, чтобы человеческий дух не успел покинуть тело. Чтобы свершилось чудо трансмутации. Жена познает собачью жизнь на собственной шкурке.
А потом я подберу дворнягу. Да, дворнягу. Они добрее.