Аннотация: раска играла на Азимуте, тема "Город-10", вышла в финал, где и заняла почетное 18-ое место.
Спасти марсианина
Сегодня, накануне Дня Космонавтики, солнечным весенним утром, особенно ярким после затяжных дождей, полоскавших город почти целую неделю, марсинята четвертого отряда Антон, Тимур и Настя ехали в переполненном вагоне метро. И это вместо того, чтобы в такой погожий денек пошляться, например, по сохнущим окрестностям или, может быть, поглазеть на взлеты и посадки рейсовых шаттлов с дрома за пустырем.
- Пускай бы Юга и ехал, раз ему так надо, - пробурчал Тимур и уткнулся в окно вагона. За окном мелькали крашеные серой краской фермы моста метро, и блестела река, по которой чертил резкую пенную запятую речной трамвай.
- А что, если бы Юга не сказал, то ты и не поехал? - спросила Настя и с вызовом тряхнула косичками с заплетенными в них праздничными красными бантами.
- Вот еще, - проворчал, не поворачиваясь, Тимур. - И поехал бы. Подумаешь - Юга.
Юга - это дядя Юга или, если надо что-то утрясти и согласовать, Юга Карлович, названый в честь первого космонавта Земли Юрия Гагарина директор районного Дома Марсинят. Юга вчера вызвал к себе Антона, вручил ему пакет с конфетами и печеньем "космо-зоо", еще дал денег на три гвоздики и велел навестить подшефного пенсионера, ветерана Великого Освоения Марса, полковника космических сил в отставке Данила Тимофеевича Самаринова, чья силиконовая статуя занимала самое почетное место в красном уголке Дома Марсинят.
Ехать к Самаринову Тимур вызвался сам - первым и сразу, только услышал от Антона о поручении.
Если вам наплевать на героев Великого Освоения Марса, значит вы - главный враг Тимура. Если вы смотрели прямую трансляцию пуска первой экспедиционной ракеты, если вы слышали радиопередачи о высадке людей на красную планету, если вы видели отчеты о первых удачах там, на Марсе, а потом церемонию захоронения первых жертв Марса здесь, на Земле, если вы все это видели и остались равнодушны, то вам не стоит близко знакомиться с Тимуром. А гимн героев Великого Освоения? Вы его слышали? Тимуру особенно нравился припев.
Бесстрашные ребята,
С мечтой в горячем сердце,
И пыль чужих галактик
На наших сапогах.
А какие истории умеет рассказывать старик! Про спуск разведывательного зонда и про метеоритный дождь. Про борьбу дзюдо в невесомости и про разгерметизацию пятого отсека. Про первые буровые и рыжие песчаные бури. Про земную жизнь и неземную смерть. Про экспедиции, походы, находки и потери. И еще много про что охотно рассказывал пенсионер Тимуру в редкие визиты марсинят в дом к ветерану, если, конечно, старика не мучили головные боли или не накатывал припадок, когда Марсианин коченел в своей инвалидной коляске, мелко тряс обрубками ног и хрипел сизым ртом. Марсианин, так в четвертом отряде называли подшефного ветерана.
Правда, после недавнего инсульта, который ветеран перенес с полгода назад, Марсианин, к большому Тимуровскому сожалению, почти совсем не говорил и почти не шевелился, только молча сидел в своей коляске и смотрел вдаль унылыми слезящимися глазами, став похожий на свой любимый цветок антуриум.
А Юга совершенно ни при чем. Подумаешь. Просто у Тимура переходный возраст на фоне, как выражается Антон, реакции эмансипации.
- Не трогай его, - сказал Антон Насте и хитро подмигнул. - Видишь, у ребенка реакция пошла. Хочется быть самостоятельным. Нам, двенадцатилетним подросткам, иногда очень необходимо немного поэмансипировать.
Настя прыснула, зажала рот своим маленьким острым кулачком, но не сдержалась и, показав ровные белоснежные зубы, звонко рассмеялась, глядя в упор на смутившегося и запылавшего ушами Тимура. Вагон мягко остановился у платформы.
- Наша остановка! Приехали! - крикнул Тимур и ринулся к спасительным дверям.
Желтая приземистая девятиэтажка, на третьем этаже которой обитало семейство Самариновых, выглядела гнилым зубом в окружении новостроек, парадно сверкающих стеклом и металлом в лучах весеннего солнца. Спальный район города обновляли. Расселив старых жителей по окрестным районам, сносили древние дома, слепленные еще в прошлом веке. Рушили, кроша в бетонную пыль и труху, стены и перекрытия, а на освободившемся месте тут же стремительно растили касающиеся непокорными макушками высокого неба праздничные высотки нового образца.
- Гляди! Гляди! - вдруг закричал Тимур, ткнул рукой в сторону девятиэтажки и сорвался с места, побежал вперед. Следом, замелькав косичками, бросилась Настя и, чуть помедлив, ускорил шаг Антон. - Самариновых сносят!
И действительно, желтая девятиэтажка была приговорена и готовилась умереть. Уже инженерная бригада подогнала к дому деструктор, и тот уже потянул ввысь свою членистую лапу, обхватывая обреченный дом множеством своих суставов. Уже загудели низким басом генераторы. Уже инженеры отошли за защитное ограждение и натянули респираторы, ужасно похожие на толстые свиные рыла.
- Стойте!
Тимур подбежал и ухватил крайнего инженера за форменную рыжую куртку и еще кого-то рядом за скользкий прорезиненный рукав.
- Остановитесь!
Крайний в рыжей куртке, растерявшись от неожиданности, попытался сбросить нападающего, но не тут-то было - Тимур держался крепко и орал во все горло.
- Не сносите дом!
Подбежали Антон и Настя, завертелась карусель.
- Ты... ты чего? С ума сошел? - тяжело с присвистом дыша, спросил крайний, когда ему, наконец, удалось освободиться и, навалившись всем телом, придавить Тимура к земле. Еще трое, со съехавшими набок респираторами, держали упирающегося Антона и Настю, старающуюся лягнуть кого-нибудь из инженеров по коленке.
- А вам чего?
- А мы за него, - выкрикнула Настя. - Мы с ним!
- Марсинята, чтоб их.
- Не сносите дом, - хрипел из-под рыжей куртки Тимур. - Человек в доме.
- Да мы ультразвук дали, балда, - крайний, наконец, отпустил Тимура и поднялся на ноги, отряхивая брюки. - Там под ультразвуком ни одна живая душа не усидит.
- Он из марсианского спецназа. Понял? Ему твой ультразвук знаешь, до какого места?
- Ну, хорошо, глазастый, - кивнул крайний и потрогал ушибленную левую скулу. - Идем. Но если никого не найдем - молись сразу всем своим марсианским богам.
Деда на инвалидной коляске выкатили на улицу под удивленные возгласы инженеров. Коляску катил Тимур, ужасно довольный собой и поглядывающий на всех с видом триумфатора. Следом за ним с антуриумом в руках шла Настя. Замыкал шествие молчаливый и задумчивый Антон. Вот так, думал Тимур, возвращались, наверное, на свои марсианские базы покорители далекой планеты - с чувством выполненного долга, усталые и с легкой долей самоиронии. Вот так.
Марсианин молчал, тревожно крутил головой и ненадолго успокаивался, только увидев за спиной зеленый куст антуриума в блестящем металлическом горшке.
- А я что говорил? Видели? Живой и невредимый, - крикнул, не удержавшись, Тимур и звонко рассмеялся.
- Смотри-ка, и действительно - живой, - удивился инженер в форменной рыжей куртке, потрогал левую скулу и натянул респиратор. - Запускай!
Загудели генераторы, деструктор впился в девятиэтажку, и та затрещала, расползаясь по швам, крошась и осыпаясь, ионизаторы сглотнули поползший в небо пыльный столб, и вот уже инженеры начали собирать защитное ограждение.
- Эй-эй! - беспокойно крикнул Антон, когда инженеры закинули в свою рыжую машину последние части ограждения и сами полезли в кабину авто. - А нам теперь что делать?
Последний инженер, не успевший сесть в машину, оглянулся на марсинят. Те стояли чуть в стороне, там же, где остановились перед сносом. Рядом Марсианин сидел в коляске и равнодушно смотрел на то, что еще несколько минут назад было его домом. Тимур по-прежнему улыбался, разве что улыбка его, как показалось Насте, стала немного растерянной, а в глазах мелькнула тоска.
- Куда нам его теперь? - еще раз крикнул Антон и кивнул на ветерана.
Инженер потоптался у машины, дернулся, было, подойти к марсинятам ближе, но остановился и крикнул в ответ:
- А родственники у него есть?
- Есть, - нерешительно отозвался Тимур.
- Есть, но они его бросили! - выкрикнула Настя, цыкнула на Тимура и закричала еще громче, размахивая антуриумом, отчего Марсианин беспокойно закрутил головой. - Бросили! А я говорила! Им же только его льготы нужны были! Я всегда говорила! А теперь получили новую квартиру, и - до свидания!
Как только Настя начала кричать, инженер вздрогнул, будто проснулся, засуетился, затоптался на месте и, в итоге, полез в кабину своего рыжего авто.
- Вы в жилконтору его отвезите, - посоветовал инженер уже из машины. - В жилкоторе должны знать, куда его родственники переселились. Наверняка должны знать.
Авто зашумело. Инженер захлопнул дверь, поспешно отвернулся к своим сотрудникам и, еще машина не успела тронуться, было видно, как он заговорил с ними о каких-то своих инженерных делах.
В помещении жилищной конторы пахло колбасой, пыльной мебелью и сновало множество самого разного народу. Деловито ходили женщины с папочками и мужчины в старомодных пиджаках, мелькали девушки в одинаковых серых блузках, скучали у стен изможденные долгим ожиданием посетители. Принтеры и факсы с сиплым стоном выпускали листы бумаги. Где-то в глубине кто-то громко диктовал бестолковому синтезатору длинное и малопонятное предложение.
- Уведомляем вас о невозможности возобновления подачи теплоэнергии согласно разрешительному порядку подключения при задолженности по действующим договорам, - кричал раздраженный голос. - Уведомляем! О невозможности! Возобновления! Возобновления, чертова железяка, утилизатор тебя забирай! Стереть последнюю строку, дубина!
Только марсинята, измученные поисками жилконторы, вкатили кресло с Марсианином в холл помещения, как тут же из-за конторки на входе к ним на встречу вышла, что-то дожевывая, барышня с крупным бейджем на груди.
- Ах, Данил Тимофеевич, - воскликнула барышня, глотнула и всплеснула руками, умиленно посмотрев на ветерана. - Ах, какими судьбами!
- Здравствуйте, - неожиданно для марсинят ответил Самаринов. Ведь молчал, сидел понуро и замкнуто, пока выспрашивали у равнодушных прохожих адрес жилконторы, пока петляли по присыпанным алебастровой пылью дорожкам новостроек, толкая коляску, пока ехали в электробусе, вслушиваясь в названия остановок. И вот вам, пожалуйста - здравствуйте.
- Извините, вы знакомы? - обрадовался Антон.
- Ну, кто же не знает почетного пенсионера района, героя освоения Марса, настоящую легенду нашей с вами современности, уважаемого господина Самаринова, - укоризненно покачала головой барышня с бейджем и расплылась в самой доброжелательной улыбке из имеющихся у нее в арсенале.
- Я им так и говорил, - немедленно отозвался из-за спины Антона Тимур и просунулся вперед.
Когда от разрушенного дома двинулись искать жилконтору, Тимур был полон энтузиазма и решительности, напевал гимн героев и пытался шутить, вспоминая схватку с инженерами. Однако чем дольше длились поиски конторы и чем дальше забирались марсинята в район, тем грустнее становился Тимур и к дверям искомой конторы он добрался уже совсем унылым и будто сгорбившимся.
- Я им говорил! Я знал, я верил, - зачастил воспрянувший духом от слов барышни Тимур. - Не могут у нас бросить в беде такого человека.
- Ну, конечно, - автоматически кивнула головой барышня, но, услышав о беде, подобралась, смахнула улыбку и осторожно поинтересовалась, - а что-то случилось?
- Да, случилось, - с решительным лицом заявила Настя. - Марсианина, то есть, конечно, вот его, Данила Тимофеевича, бросили в доме родственники, а мы его, то есть, конечно, вот он, Тимур, он его спас. А дом снесли.
- Мы здесь ни при чем, - барышня поспешно вернулась за конторку, поправила бейдж и продолжила говорить уже оттуда, став похожей на бойца за бруствером окопа. - Мы к сносу домов никакого касательства не имеем. Это вам в главное архитектурное управление города надо. Я сейчас вам адрес напишу.
- Нет, нет. Постойте. Нам нет никакого дела до архитектурного управления, - Тимур растерянно оглянулся на друзей. - Нам надо узнать адрес, куда переехала семья Самариновых. Он же, ветеран, он, получается, без дома остался. Понимаете?
Барышня перегнулась из-за конторки и внимательно, будто первый раз увидела, посмотрела на Марсианина. Тот сидел в коляске с антуриумом на коленях и гладил худыми венозными руками разлапистые листья цветка.
- Я понимаю, конечно, - кивнула барышня, и лицо ее стало ужасно официальным, как у ведущей дневных новостей. - Пенсионер района, герой, легенда. Только вы с ним не по адресу, граждане.
- Но...
- Никаких "но", граждане, - барышня открыла планшетку и быстро защелкала по клавишам. - Вот акт Самариновых о сдаче квартиры в доме, подотчетном нашей жилконторе. Вот акт списания дома, как пришедшего в негодность по сроку службы. Вот договор с предприятием городской инженерии на снос выше обозначенного дома.
- Но что же...
- Согласно наших документов, никаких Самариновых в списанном доме нет и быть не может, - барышня захлопнула планшетку и посмотрела на растерянных марсинят сверху вниз. - Я по человечески вас понимаю и сочувствую, но ничем помочь, к моему великому сожалению, не могу.
- Но что же нам...
- Одно могу посоветовать, чисто по человечески, как лицо не официальное, - барышня наклонилась чуть ближе к Тимуру и прикрыла рукой бейдж. - Обратитесь в министерство обороны. Ведь это их ветеран. Обязаны помочь.
Министерство обороны, спрятавшееся от мирной действительности за высоким бетонным забором и замаскировавшееся по периметру узловатыми каштанами, разместилось, если верить адресу, который марсинятам предупредительно выдала барышня из жилктонторы, на другом конце города. Ехали туда с двумя пересадками, сначала застряв в пробке в переходе метро, толкаясь и сопя в урчащем человеческом бульоне, а потом с полчаса просидев на остановке, ожидая сломавшийся где-то на подъезде скоростной трамвай. Тимур молчал, задумчиво кусал большой палец на правой руке, ковырял носком кеды тротуарную плитку. Послеобеденное солнце гладило верхушки деревьев и крыши домов. Парило, и в зыбком воздухе город казался нарисованной на картонке уличного художника акварелькой.
Горожане узнавали Марсианина. В метро и на остановке, в трамвае и на улице то и дело кто-нибудь подходил поздороваться или пожать вялую венозную руку ветерана, или кричали что-то приветственное и бодрое, или интересовались здоровьем и желали всего самого наилучшего. А у самого министерства встретилась рота курсантов училища космической разведки, командир которой, увидав Самаринова и узнав его, скомандовал курсантам "Смииррна!" и провел строй мимо оторопевших марсинят форменным парадом. Растроганный Марсианин вытянулся в своем кресле в струнку и взял антуриум, точно ружье, на караул.
А в министерство марсинят не пустили.
- Обозначьте интересующий вас вопрос, - вежливо предложил прилизанный дядька с экрана коммутатора у входа на КПП.
- Это Самаринов, - сказал обстоятельный Антон. - Его дом снесли. Теперь ему негде жить.
- Самаринов. Как же. Рад встрече, так сказать, уважаемый Данил Тимофеевич. Очень рад, - заулыбался дядька. Улыбался он одними губами, удивительным образом при этом сохраняя серьезное выражение в верхней части своего лица. - Очень рад, но, к огромному моему сожалению, так сказать, ничем вам помочь не могу. Дело в том, что, хотя Марс осваивали и военные, потом, так сказать, ввиду экономической необходимости, планета и все проекты по ней были переданы министерству промышленности. Естественно, что весь персонал был также переоформлен на соответствующее министерство. Так что, я очень рад нашей встрече и, так сказать, по нашему министерству готов оказать вам всяческую помощь и содействие, однако ваш конкретный вопрос находится вне плоскости министерства обороны. Из этого следует...
Что следует из этого, марсинята уже не дослушали, развернулись к треклятому экрану коммутатора спиной и пошли.
- Куда? - гробовым голосом спросил Антон, когда уже не был слышан прилизанный дядька, а забор министерства обороны заслонило собой здание торгового центра.
- Может, в милицию? - нерешительно отозвался Тимур.
- А оттуда куда? - Антон резко развернулся на каблуках и остановился посреди улицы, уперев в Тимура злой взгляд. Остановилась и Настя, везущая коляску с задремавшим Марсианином, и сразу со всех сторон их начали толкать куда-то спешащие прохожие. - Куда, я тебя спрашиваю? К мэру? К президенту? К папе Римскому?
- Ну, чего ты сразу завелся, - миролюбиво протянул Тимур.
- Это я сразу завелся?! - Антон громко захохотал, как хохочут анимационные злодеи, и несколько прохожих чертыхнулись и перешли на другую сторону улицы. - Да это ты, ты всегда сразу заводишься, с полтычка, легко, как рождественский фейерверк! Ты знаешь, почему меня Юга попросил съездить к Марсианину? А почему со мной дружит Настя? А почему именно я стал председателем четвертого отряда? Знаешь?
- Догадываюсь, - процедил Тимур и посмотрел на Настю. Та перевела взгляд с Антона на Тимура, встретилась с ним глазами и, покраснев, отвернулась, став, как она посчитала, в позу гордую и независимую. Позе мешали прохожие, то и дело задевавшие Настю локтями и плечами.
- Потому что я понятен и предсказуем. Они знают, что я не брошусь ни с того, ни с сего на человека. И от меня не будет никаких неприятностей! А ты - ты же одна сплошная неприятность! - Антон уже кричал. Старик Марсианин проснулся и завертел головой, глядя по очереди на марсинят и пытаясь что-то сказать.
- Это спасти человека ты называешь "ни с того, ни с сего"? - возмутился Тимур.
- Да, если спасением занимаются такие идиоты, как ты!
- А что надо было делать? Ждать, когда они его привалят?
- Надо было не лезть самому! Сообщить! Показать! Проинформировать! Позвонить в службу спасения! А не таскаться в итоге с полоумным стариком по городу весь день! - Антон кричал, и вся его злость, вся ненависть к Тимуру, по вине которого он, Антон, оказался в такой запутанной и глупой ситуации, выплескивалась на улицу и текла звонким мальчишеским криком.
- Так ты бы хотел, чтобы Марсианин там погиб?
- Да, если на то пошло!
Антон увидел удивленное лицо Насти, ее расширяющиеся глаза, но остановиться уже не мог - выплеснувшаяся ненависть уже захватила его целиком и несла своим бурным водоворотом по перекатам осторожности и приличия.
- Да! - кричал Антон, - да, потому что так было бы правильно! Потому что есть специальные службы, есть обученные люди, и это их дело, а не наше - спасать людей. И они знают, как! Потому что каждый должен заниматься своим делом! Своим, понимаешь?
- Уходи, - Тимур сжал кулаки и шагнул на Антона. - Уходи, ну.
Тимур еще хотел что-то сказать и даже набрал в легкие побольше воздуха, но только махнул рукой, отвернулся и, так и не произнеся ни слова, один потолкал коляску с Марсианином дальше по улице. Через мгновение Настя будто пришла в себя, вздрогнула, и, смерив Антона брезгливым взглядом, бросилась догонять Тимура. Антон видел, как она поравнялась с Тимуром и, взявшись за коляску с правой стороны, пошла рядом.
- Вы только не забудьте - этот Марсианин, он же специально в доме остался, - сложив руки рупором, закричал вслед удаляющейся троице Антон. - Вы посмотрите на него! Он знал правила, он слышал ультразвуковое предупреждение, и все равно остался в доме! Специально!
В ответ Настя повернулась и тоже что-то крикнула, но что, в городском шуме было совсем не разобрать.
К Дому Марсинят Тимур и Настя добрались к вечеру, когда город уже расселся по машинам и замер в пробках, отгородился от мира тонированными стеклами и уткнулся с мертвецкую синеву экранов автомобильных магнитол.
Солнце давно село за острые шпили многоэтажек, и фасад Дома светился теплыми уютными огнями. В развороченной душе у Тимура неприятно холодело, будто к груди приложили мокрую тряпку, и ледяные струйки ожидания неприятностей беспокойно стекали под рубашкой. Хотелось пить, есть и чтобы этот злополучный день скорее закончился. Впрочем, есть хотелось больше всего.
- Бросьте меня, - просипел вдруг Марсианин, когда Тимур с Настей уперлись и дружно потащили коляску вверх по ступенькам крыльца Дома Марсинят.
От неожиданности Тимур чуть не разжал руки, но успел перехватиться и тихо выругался.
- Здравствуйте. И до свидания. Немедленно прекратите меня трясти, - сердито зашипел Марсианин. - И бросьте меня, говорю вам, бросьте сейчас же.
- Ага, - отозвался пришедший в себя Тимур. - Вот только шнурки поглажу.
- Мальчишка! - слова вылетали из Марсианина, будто из системы отопления стравливали воздух. - Вздорный мальчишка. А ну не сметь! Только хуже сделаешь.
- Вздорный старик, - отдуваясь, в тон ответил Тимур. - Ты ему помогаешь, и вот она, благодарность.
- На кой черт мне твоя помощь? Я и сам все отлично устрою.
- Ага, видели уже, как вы умеете все отлично устраивать, - отозвалась Настя и тут же была смерена испепеляющим взглядом Марсианина.
- Вы что, не понимаете, что от меня одни неприятности и хлопоты. Всегда. И всем.
- Да уж, насмотрелись сегодня, - ухмыльнулся Тимур и открыл входную дверь. - Будет о чем Юге рассказать.
И немедленно, легкий на помине Юга Карлович, вышел навстречу марсинятам.
- О, уважаемый Данил Тимофеевич, - пропел Юга и широко раскрыл объятия, словно захотел обнять половину слона. - Какая радость. Здравствуйте.
- Да уж, радость неописуемая, - раздраженно пробурчал Марсианин и отвернулся, уткнувшись в антуриум.
- Что это вы так поздно? - обратился Юга уже к Тимуру и Насте, непонимающе косясь на рассерженного ветерана. - Антон звонил, говорил что-то невнятное, будто вы по городу экскурсию Самаринову устроили.
- Типа того, - согласился Тимур. - Мы, понимаете, такое дело...
- И в Дом Марсинят решили заглянуть? - перебил Юга. - Молодцы. Жаль, что поздно, уже и нет никого. И мне тоже пора убегать, так что вы тут уж сами все покажите. И, главное, красный уголок не забудьте, со статуей.
- Мы, понимаете, - попытался еще раз Тимур, но Юга уже взялся за ручку двери.
- Некогда. Сами, сами, - крикнул уже с порога Юга.
Хлопнула входная дверь, и марсинята остались одни.
По освещенной редким фонарным светом улице Тимур и Настя катили инвалидную коляску, и голова Самаринова безжизненно болталась из стороны в сторону в такт их быстрым шагам.
- Когда Юга узнает, он нас убьет, - выдохнула Настя и рассмеялась, звонко и весело, как последний раз смеялась в самом начале этого бесконечного дня.
- Не узнает, - беззаботно ответил Тимур. - А если и узнает - наплевать. У нас в Доме Марсианин числится? Числится. Вот, представь, придет к Юге комиссия, спросит строго - где статуя Самаринова, инвентаризационный номер тридцать два шестнадцать? Сидит в красном уголке Марсианин? Сидит, конечно, сидит - скажет Юга. И Марсианина покажет. А куда деваться? Отчетность-то нарушать нельзя.
И Тимур с Настей опять дружно засмеялись, и веселое эхо шкодливым чертиком запрыгало по улице, отражаясь от стен домов и уносясь куда-то далеко и выше прочь из города.