Аннотация: Коротенькая зарисовка, написанная по предложенным пяти словам, которые должны присутствовать в тексте.
"Вуаль"
Алисия никогда еще не была так близка к тому, чтобы ударить кого-то. Он опять назвал ее на этот свой дурацкий американский манер - "Элис". Она ненавидела, когда ее так называли.
Алисия отпила еще шерри. "Адажио" - шумный, многолюдный ресторан, но напитки здесь подают хорошие.
Отец, тело которого она всего несколько часов назад "проводила в последний путь", как принято выражаться, как-то сказал ей, что внутри нее агрессии не меньше, чем в боксере на ринге боев без правил, в разгоряченном политикане, брызжущем слюной с трибуны, в варваре, крушащем ворота Рима.
Но как могла она, девушка из общества, поднять на кого-то руку? Драться? Нет... все ее воспитание отрицало саму возможность такого поведения. Хотя, признаться честно, порой ей так хотелось, чтобы какой-нибудь мужлан дал ей повод хотя бы к простой и звонкой пощечине; ей казалось, что один вид розовых полосок на щеке способен успокоить ее, утолить жажду разрушения.
Келвин сидел напротив, раскрасневшийся от эмоций, и с жаром доказывал очередную свою "гениальную" мысль - начало ее Алисия упустила, потому что разглядывала его лицо. Нервное, дергающееся лицо; неровный загар, светлая кожа у глаз - он пробыл две недели на каком-то горнолыжном курорте и слишком долго, по ее мнению, находился под солнцем в очках, - но ее мнения Келвин никогда не спрашивал, а если она и высказывала недовольство, предпочитал ограничивать ее доступ к своим развлечениям. Вот и теперь - отдохнуть он поехал без нее.
- Берни плоховато начинает, но когда разгонится - только и успевай... обгоняет на поворотах...
Траектории их рук никак не пересекались, и в этом было что-то успокаивающее; муж водил вилкой по воздуху, описывая сложные трассы, ее же пальцы танцевали степ на скатерти, словно бы подгоняя его, пусть, пусть он несет чушь дальше, тогда у нее появится повод... Встать, приподнять вуаль, чтобы посмотреть ему в лицо, и чтобы он увидел ее покрасневшие от слез глаза, и влепить ему пощечину.
Но он, каким-то звериным чутьем ощутив напряжение, почувствовав приближение срыва - все-таки шесть лет вместе, - занялся едой. Алисия разочарованно опустила руки на колени и отвернулась. Зрелище ковыряющего пищу мужа вызвало в ней приступ тошноты.
"Интересно"- подумала она, - "А когда отвращение доходит уже до физиологического неприятия, как это можно назвать? И как будет выглядеть процесс развода? Извините, но меня от него тянет блевать... Да, каждый раз".
Подошел официант, молодой, красивый. Двигаясь мягко, как кот, он убрал со стола нетронутый Алисией паштет с овощами, долил ей шерри в бокал и, ступая носок-пятка, носок-пятка - удалился в другой конец зала, где играл джаз-бенд.
- Кел...
- Да, дорогая... Прости, я не дал тебе ни слова вставить.
- Ты часто думаешь о смерти?
- Хм...
Он задумался, правда задумался, даже прекратил есть, положил вилку и нож на край тарелки. Промокнул губы салфеткой, так, будто бы для процесса мышления ему требовалось привести себя в порядок. Он всегда говорил с ней так, будто выступал перед Палатой Пэров.
- Я, вообще, как ты знаешь, не склонен к меланхолии. Хотя, с другой стороны, не считаю мысли о смерти чем-то вроде табу. Скорее - я просто слишком занят повседневными делами, чтобы ударяться в религию, или философствования какие-то, духовность... Да.
Не доведя мысль до конца, он уставился на ее бокал, наполовину пустой, и ей внезапно захотелось сказать ему, что это уже третий. Третий бокал за сегодня. А молодой официант - пятый мужчина за день, которого она захотела затащить в постель. "Сам ты в этот список не попал", - хотелось сказать едко, и наблюдать, как он неловко пытается обратить ее слова в шутку. Но вместо этого она сказала:
- У меня позавчера умер отец.
Келвин звякнул вилкой о фарфор.
- В самом деле?
И это его типично "келвиновское" вежливое удивление, и листик салата, застрявший между зубов, застывшая на пути ко рту салфетка, и на уши давил низкий, монотонный звук саксофона, - все это превратилось в черные точки перед глазами, а сердце несколько раз быстро-быстро стукнуло, как птичка о клетку.