Вакансия на жизнь.

          Автор Беляков.

          Глава 1. Первое знакомство.

Денида стала пятой обитаемой планетой, с которой познакомились земляне после
выхода в дальний космос. Собственно, и узнали-то они о ней только от обитателей
тех планет, которые посетили ранее. Цивилизация Дениды была там хорошо известна,
считалась довольно развитой, имела с ними торговые отношения. Вот только ни
одного денидца ни на одной из этих планет землянам повстречать не удалось. На
вопрос о причинах этого местные жители почему-то кривились, намекали на
несходство моральных устоев и какие-то физические особенности денидцев,
отличающие их от всех других гуманоидов, но никаких конкретных примеров не
приводили и вообще всячески старались уйти от этой темы. Единственное, что
можно было из этого уяснить: денидцы не сами стремились изолироваться от других
цивилизаций, это именно другие цивилизации ни в какую не желали видеть их у
себя, предпочитая вести с ними дела на расстоянии.

Земляне, впрочем, предрассудками не страдали и готовы установить с Денидой
дипломатические отношения, но правительства тех планет, где уже давно знали
Дениду, настоятельно советовали с этим не спешить, а лучше сперва послать туда
исследователей, которые разберутся с ситуацией на месте и выяснят, насколько
приемлемы для землян контакты с денидцами. Советам решили последовать. Давние
земные традиции межгосударственных отношений говорили, что если хочешь навести
контакты с руководством страны, в которую пока нежелательно посылать дипломатов,
то следует послать туда журналиста, который никого вроде бы официально не
представляет, но дает местным властям гарантию, что донесет всю сообщенную ему
информацию до сведения руководства и общественности своей страны. На просьбу с
Земли принять у себя журналиста власти Дениды ответили согласием и гарантировали
гостю безопасность и возможность ознакомиться со всеми сторонами жизни
денидского общества, которые его заинтересуют.

В объявленном ООН конкурсе за право первым посетить Дениду неожиданно победил
российский журналист Николай Артемов, имевший большой опыт работы в тех земных
странах, чьи правящие режимы ни в какую не желали следовать общепринятым
правилам цивилизованной жизни и сохраняли свою особость даже в нынешние времена,
когда национальные границы на Земле в большинстве случаев стали уже пустой
формальностью. Короче говоря, Николай был готов вести разговор даже с теми
собеседниками, чей фанатизм и презрение к общечеловеческой морали делали
бесмысленной любую с ними дискуссию. Было пока неясно, относятся ли денидцы к
подобного рода субъектам, но предосторожность никогда не бывает лишней.

Денидский язык - единственный на всю их планету - Артемов благодаря новой
технологии обучения освоил за месяц. Семейных проблем у него не было: опасная
репортерская работа не способствовала созданию семьи, и в свои тридцать семь лет
Николай оставался холостяком, хотя мысли о женитьбе его иногда и посещали, но
как-то все не складывалось. Еще два месяца потребовалось на подготовку
экспедиции на Дениду, и месяц, несмотря на использование нового скоростного
космического корабля, занял собственно полет. Но так или иначе, покинув Москву
во время слякотной российской весны, Артемов высадился на Дениде в разгар пышной
местной осени.

На планете имелся только один крупный космодром, через который осуществлялась
вся межпланетная торговля. Выросший при космодроме город Аотингер с
полумиллионным населением не входил в число крупных планетарных центров, но свою
провинциальность по денидским меркам вполне компенсировал сознанием своей
исключительности - только здесь можно было встретить гостей с других планет,
которые, впрочем, селились в специальных, только для них предназначенных
гостиницах и без необходимости старались не вступать в контакт с местным
населением.

Артемов, специально прилетевший сюда, чтобы познакомиться с местной жизнью, вел
себя по-другому, чем сильно изумлял аотингерцев, не привыкших к такому поведению
инопланетных гостей. К себе домой они его не приглашали, да он, не будучи знаком
с местными обычаями, и не навязывался. Тем не менее, по первым впечатлениям от
общения с денидцами он решил, что это народ радушный, ксенофобией не страдающий,
весьма рациональный и далеко не бедный. Во время прогулок по Аотингеру Николаю
ни разу не встретились следы запустения, обшарпанные здания, признаки людской
нищеты. Богатый благополучный город, обустроенный для жизни куда лучше, чем
земные города, при этом не отдающий казарменным духом. Так ли обстоит дело и на
остальной территории планеты, или Аотингер - всего лишь витрина, специально
выстроенная для приезжих с иных планет? Трудно сказать, но по крайней мере здесь
не было ничего, что могло бы объяснить подозрительное отношение к денидцам со
стороны представителей иных цивилизаций. Некоторые вопросы, впрочем, у Артемова
возникли, но он надеялся вскоре их разрешить. Правительство Дениды
откомандировало из планетарной столицы для встречи с земным журналистом одного
высокопоставленного чиновника, который должен был стать для Николая
консультантом во время его пребывания на планете. Встреча с этим чиновником,
Шаехсом, состоялась на третий день по прибытии Артемова на Дениду.

          Глава 2. Беседа с Шаехсом.

Шаехс оказался высоким, молодым на вид мужчиной, на взгляд Артемова даже слишком
молодым для занимаемого им высокого поста. Похоже, геронтократия здесь не в
почете. Впрочем, как выглядят денидские старики, Николай до сих пор не знал. На
улицах Аотингера ему встречалось очень мало детей и ни одного человека пожилого
возраста, что весьма его удивляло, поэтому первый его вопрос к
высокопоставленному консультанту звучал так: "Почему у вас нигде не видно
стариков?"

- Вы заблуждаетесь, - мягко произнес Шаехс, - стариков по меркам вашей жизни у
нас очень много. Вот сколько лет вы дадите мне?

- Тридцать, от силы тридцать пять! - сказал Артемов.

- А между тем мне уже 819 лет!

- Не может быть!!! - вытаращил от удивления глаза Николай. - Гуманоиды больше
двухсот лет нигде не живут! Как вам удалось так сохраниться?!

- Во всем виноваты наши генетики! - с чувством произнес Шаехс. - Видите ли, 827
лет назад им удалось придать здоровой клетке человеческого организма некоторые
черты раковой, то есть нарушить в ней механизмы апоптоза и снять ограничение на
количество редупликаций ее ДНК. После некоторых доработок, восстановивших
возможность апоптоза таких клеток в случае необходимости для всего организма,
это открытие позволило достичь практического бессмертия человеческих особей.
Сбылась вековая мечта народов Дениды! Естественно, все поспешили воспользоваться
предоставившейся возможностью, и вскоре на планете не осталось людей, чья смерть
была биологически запрограммирована. Увы, счастье длилось недолго... Уровень
смертности упал раз в двенадцать, рождаемость тоже снизилась, но куда меньше. В
итоге население стало прирастать небывалыми темпами, куда быстрее, чем
производство продуктов питания. Некогда благополучному обществу стали реально
угрожать голод и нищета. Другой опасной проблемой стало то, что прекратилась
естественная смена поколений. Молодым амбициозным людям теперь не светило занять
высокие места на социальной лестнице - их надежно оккупировали представители
старших поколений, которым теперь не угрожала старость и у которых не было
никаких стимулов уступать дорогу потомкам. Понятно, молодые не стали долго
терпеть такое положение вещей и попытались взять власть силой, что привело к
гражданским войнам буквально во всех тогдашних государствах Дениды! К этому
добавилась война за ресурсы между различными государствами. Планета на целое
десятилетие погрузилась в кровавый хаос, поглотивший все прежние общественные
устои...

Шаехс устало прикрыл глаза, немного помолчал, потом продолжил:

- Мы победили в той войне! Но каких жертв нам это стоило... Итогом войны стало
объединение всех денидских государств в одно и создание мирового правительства.
Население планеты за десятилетие сильно сократилось, но всем уже стало ясно, что
если не изменить самым решительным образом существующие общественные порядки,
все те противоречия, что привели к войне, будут возникать вновь и вновь, и мы
обречены на повторение этого ужаса. К тому же в будущих войнах преимущество
будет у агрессивных, не обремененных излишней культурой людей, а значит обществу
предстоит погрузиться в варварство! Что нам оставалось делать: всем
стерилизоваться и больше не оставлять потомства? Но это тоже не выход - люди
все-таки продолжали умирать в результате несчастных случаев и самоубийств,
значит, население планеты будет непрерывно сокращаться, и человеческий род в
итоге сойдет на нет. К тому же, вечная молодость не означала вечной способности
к творчеству, да, опыт накапливается, но вот откуда взять свежий взгляд на мир?
Выходит, приток свежей крови абсолютно необходим. Из этого следовал вывод: мы
должны продолжать размножаться, но при этом нам придется периодически
ликвидировать избыток своих потомков, причем желательно в том возрасте, когда
они еще не в состоянии оказать серьезного сопротивления. Нам пришлось отказаться
от древнего либерального представления, что каждое появившееся на свет
человеческое существо имеет право на жизнь, и заменить его конституционным
положением, что таковым правом безоговорочно обладают только люди, достигшие
тринадцатилетнего возраста, а всем остальным предстоит еще доказать свое право
на существование в конкуренции со своими сверстниками. Это было жестокое, но
необходимое решение.

- Получается, что вы... убиваете собственных детей?! - воскликнул Артемов.

- Усыпляем, - промолвил Шаехс. - В конце концов, люди изначально были смертными,
если когда-то людской гений позволил избавиться от неминуемой смерти, это еще не
значит, что плодами его трудом должны пользоваться люди, того недостойные. Мы
разработали четкую систему баллов, определяющую ценность потомства. Всем детям
она известна с малых лет, и у них есть возможность собственными усилиями
побороться за более высокое место в определяемой ею иерархии. А неудачники...
что ж, они проживут меньше, чем им отпущено природой, но зато под конец жизни им
дадут возможность ощутить нирвану, незаметно переходящую в безболезненную
смерть.

- Вы сказали о системе баллов, - заинтересовался Артемов, - что она из себя
представляет?

- Ценность потомства мы определяем, исходя из трех основных критериев, - сказал
Шаехс, - это физическое совершенство, умственные способности и социальная
адаптация. Максимальная оценка по каждому из этих критериев равняется ста
баллам, но каждый из них в свою очередь разбивается на подкритерии, которым тоже
соответствует определенное количество баллов. Так, по разряду физического
совершенства оценивается здоровье ребенка (идеальное здоровье соответствует
восьмидесяти баллам), его спортивные успехи и телесная красота (максимальная
оценка по каждому из этих критериев составляет 10 баллов). По разряду умственных
способностей 50 баллов отводится на душевное здоровье, 40 - на школьную
успеваемость и 10 - на выдающиеся способности в каком-либо виде научной или
творческой деятельности. По разряду социальной адаптации 90 баллов отводится на
оценку законопослушности ребенка, что позволяет отсеять агрессивных и опасных
для общества индивидуумов, и 10 - на оценку его социальной активности, чтобы не
давать преимущества послушным, но пассивным детям перед ребятами-живчиками,
которые не могут удержаться от мелких шалостей, но необходимы для нормального
существования общества и опасности для него не представляют. Если перечислять,
за что конкретно снимают баллы, то, например, за наследственную болезнь ребенок
может потерять до 50 баллов.

- Но разве ребенок в этом виноват? - сказал Николай.

- Конечно, нет! - ответил Шаехс. - Виноваты его родители, не удосужившиеся
провести генетическую экспертизу после его зачатия или пожалевшие на нее денег.
Но почему из-за их грехов должно страдать все общество?! В конце концов, эти
дети так и останутся неполноценными, причем, если обычно в природе конец
существования таких особей близок и запрограммирован, то в нашей ситуации они
будут жить, сколько сами захотят, и будут занимать место, которое в противном
случае мог бы занять другой, здоровый ребенок! Если уж на то пошло, детей с
особо серьезными генетическими патологиями, а также обладающих сильной степенью
умственной отсталости, мы не тянем до двенадцатилетнего возраста, а усыпляем
сразу по выявлении их болезней, все равно у них нет никаких шансов. Те же, чьи
генетические болезни не столь значительны, имеют шанс уцелеть, если они обладают
какими-то уникальными способностями или просто идеальные дети во всех других
отношениях. Кстати, об уникальных способностях. Помимо общего для всех конкурса,
у нас предусмотрены особые квоты для детей, обладающих выдающимися способностями
в различных сферах науки, искусства или спорта. Квоты, конечно, невелики по
сравнению с общим конкурсом, но, тем не менее, каждый год по ним проходят по
пятьсот мальчиков и девочек, вне зависимости от того, какие у них показатели по
другим критериям. Так что наш золотой фонд будущих гениев мы в любом случае не
упускаем!

- А за что еще снимают баллы? - спросил Артемов.

- Ну, например, по критерию здоровья, 50 баллов снимают за перелом позвоночника,
40 - за полную слепоту, 20 - за глухоту, 10-20 баллов за другие хронические
болезни, по одному-два балла за каждый случай заболевания инфекционной болезнью,
но по этому критерию можно снять в совокупности не более десяти баллов и в счет
идут только болезни, случившиеся за последний год. По десять баллов снимают за
проявление дурных привычек, но опять же, если ребенок проявил их именно за
последний год. По критерию душевного здоровья, 50 баллов снимают за выявленную
шизофрению, по двадцать - за эпилепсию или легкую степень слабоумия. Учеба в
школе оценивается по десяти предметам, по каждому из которых ученик может
заработать от нуля до четырех баллов, все это - за последний год учебы. Если
взять критерий социальной адаптации, то, например, за умышленное убийство у
ребенка вычитают сразу 100 баллов, то есть попросту обнуляют его оценку по
данному критерию, отрицательной она не может стать ни при каких обстоятельствах.
За изнасилование, нанесение тяжких телесных повреждений или нападение с оружием
с ребенка снимается 50 баллов, в случае рецидива - еще столько же, за кражу
снимают 20 баллов, если крал он больше одного раза за год, то 40. За участие в
драке снимают 10 баллов, за повторяющиеся драки - 20. Каждое полученное
замечание за мелкое нарушение порядка стоит ребенку одного балла, но учитывается
не более десяти таких замечаний. Неумышленные правонарушения обходятся гораздо
дешевле умышленных. Причем все те санкции, которые я вам перечислил, относятся
только к деяниям, совершенным ребенком за последний год, по прошествии года все
санкции за неумышленные преступления и рядовые замечания аннулируются, а за
все прочие правонарушения - сокращаются вдвое. Если ребенок, скажем, подрался
в семилетнем возрасте и с него сняли 10 баллов, то через год за эту драку у него
будет вычитать только 5 баллов, через 2 года - 2 балла, через 3 года - всего
один балл, а к моменту, когда для него наступит День Истины, эта драка не будет
стоить ему ничего. Оценки по всем критериям детям начинают выставляться с
семилетнего возраста, когда они поступают в школу. До Дня Истины им предстоит
учиться пять лет, так что у них есть время осмотреться и скорректировать свое
поведение. Их судьба практически полностью решается в последний год перед их
Днем Истины, но уж в этот год все они стараются хорошо учиться и ведут себя, как
паиньки...

- Простите, что такое День Истины? - поинтересовался Артемов.

Так у нас называют день в году, когда определяется право на жизнь всех тех
детей, которые достигли к этому дню двенадцатилетнего возраста, но которым еще
не исполнилось тринадцать лет. Кстати, последний День Истины был только за день
до вашего прилета. В этот день определяется суммарное число граждан Дениды,
умерших за предыдущий год, отдельно мужского и женского пола, соответственно,
именно такое количество двенадцатилетних мальчиков и девочек займет
освободившиеся вакансии на жизнь. Среди мальчиков и девочек проводятся отдельные
конкурсы, чтобы сохранить неизменным соотношение полов на планете.

- И сколько баллов им надо набрать, чтобы пройти по конкурсу? - спросил Николай.
- Бывали ли случаи, чтобы кто-то набрал 300 баллов?

- Что вы! - улыбнулся Шаехс. - Для этого ребенок должен одновременно быть
идеально здоровым и сильным спортсменом, писаным красавцем, обладать
уникальными умственными способностями, при этом еще быть социально-активным и
абсолютно послушным! Таких феноменов не встречалось за всю историю Дениды, был
один случай, когда мальчик набрал 291 балл, но это был просто чудо что за
мальчик! Другие и близко к нему не подбирались. Среди девочек рекордный
результат - 289 баллов. А вообще проходной балл для мальчиков в разные годы
колебался в пределах 230-235 баллов, для девочек - в пределах 235-240 баллов,
они в среднем куда послушнее мальчиков. Соответственно, в разные годы вакансии
на жизнь получали 15-20 процентов детей данного возраста.

- Так мало?!!

- Увы, судите сами. На планете сейчас проживает 6 миллиардов полноправных
граждан. За год из них умирает 0,1% в результате несчастных случаев,
самоубийств, и, не скрою, некоторых все еще неизлечимых инфекционных болезней,
поражающих людей независимо от возраста. Таким образом, образуется около 6
миллионов вакансий, примерно поровну для мальчиков и девочек. Между тем, уровень
рождаемости у нас составляет чуть меньше двенадцати детей на тысячу женщин в
год. Таким образом, каждый год на одну вакансию претендует в среднем почти по
шесть детей, можете сами высчитать процент ее получающих.

- Это же ужасно, когда из шести детей выживает только один!

- Мне лично это тоже не нравится, - произнес Шаехс. - Средний балл у мальчиков
за все годы составляет 223, у девочек - 228. Получается, что мы собираем только
сливки, при том, что и основная масса конкурсантов вполне приспособлена для
жизни в обществе. Специалисты утверждают, что настоящее вырождение начинается
только с уровня ниже 160-ти баллов, а уровень в двести баллов, при условии, что
ни по одному из трех основных критериев оценка не опускается ниже пятидесяти
баллов, обеспечивает вполне полноценное потомство. Если бы мы определили уровень
отсечения в 200 баллов, то в живых бы оставалось около восьмидесяти процентов
детей, а при уровне отсечения в 160 баллов - и все 95 процентов. Но для этого
нам надо кардинально снизить рождаемость, а на это никто не идет! У людей еще
сохранилось желание обязательно оставить после себя потомство в случае
собственной случайной гибели, другие просто привыкли постоянно иметь в семье
малыша, а ведь рожать они могут века подряд, климакс у наших женщин никогда не
наступает, а количество заготовленных для них природой яйцеклеток поистине
неимоверно. Про мужчин и говорить нечего! Законодательно ограничить тоже никого
нельзя, у нас демократия, люди смирились с тем, что не могут определять судьбу
своих детей по достижении теми двенадцатилетнего возраста, но уж права
обзвестись новыми детьми взамен погибших они никому не отдадут!

- Сочувствую вашим проблемам! - сказал Артемов. - Только разрешите задать еще
один вопрос: что происходит с теми детьми, что набирают количество баллов,
равное уровню отсечения, если число этих детей больше числа имеющихся для них
вакансий?

- В таком случае вакансии на жизнь распределяются между ними, исходя из
дополнительных критериев, - ответил Шаехс. - Первыми отсеиваются те, которые
хотя бы по одному из трех основных критериев не набрали пятидесяти баллов, потом
дети, страдающие наследственными заболеваниями, за ними дети, страдающие
душевными болезнями или слабоумием, потом дети, совершившие умышленные
преступления, потом те, кто набрал меньше баллов по критерию физического
совершенства, затем те, кто набрал меньше баллов по критерию умственных
способностей, за ними те, кто за последний год получил больше замечаний, и,
наконец, те, кто из оставшихся претендентов получил замечание последним. Если
дети оказываются равными по всем критериям, вакансия между ними разыгрывается с
помощью жребия. Если взять тех детей, которые получают вакансии за свои
уникальные способности в одной из сфер науки, культуры или спорта, то такие
вакансии выдаются всем, чьи способности в данной сфере оценены в десять баллов.

- А гражданин Дениды может как-либо сохранить жизнь своему ребенку, не
прошедшему по конкурсу? - спросил Николай.

- Может, если покончит жизнь самоубийством в его пользу, - сказал Шаехс. - При
этом ребенок обязательно должен быть одного с ним пола. Видите ли, среди матерей
столь самоотверженное поведение встречается куда чаще, чем среди отцов, и если
бы мы не настаивали на одинаковости пола спасителя и спасаемого, то соотношение
полов на планете изменилось бы в пользу мужского, чего общество не может
допустить.

- Значит, шанс все-таки есть у каждого... - раздумчиво протянул Николай. - И
часто такое случается?

- Нечасто. Наши граждане привыкли считать свою жизнь куда более ценной, чем
жизнь своих детей, если какой-то их ребенок не получает вакансии на жизнь, они
всегда могут завести нового, который, может быть, окажется удачливее. Спешить им
некуда, у них впереди практически вечность... Но если уж кто влюбится в одного
конкретного ребенка, да к тому же сам устанет от жизни, тогда почему бы и не
покончить с собой с пользой для своего отпрыска!

- А у вас не возникало мысли избавляться от лишнего населения каким-либо иным
способом? - спросил Артемов. - Например, отправлять его на другие планеты?

- Все подходящие для жизни планеты в доступной нам части Вселенной уже заселены,
- произнес Шаехс. - Воевать с их обитателями за жизненное пространство мы не
можем: для этого нужны агрессивные личности, а мы таковых подчистую искореняем
еще в детстве из-за их опасности для общества. Если мы будем оставлять их в
живых, где гарантии, что они отправятся воевать на другие планеты, а не
постараются отобрать у нас эту? Да к тому же мы слишком долго приспосабливались
к жизни именно на этой конкретной планете, меняли собственные гены, проводили
целенаправленную селекцию... За века существования мы так приспособились к ее
климату и ландшафтам, что любое резкое изменение обстановки станет для нас
губительным. Дети, возможно, еще могли бы прижиться на других планетах, но наши
дети никому там не нужны! Представьте сами, у вас под боком заводится новый вид
разумных существ, причем особи этого вида практически бессмертны и склонны к
постоянному размножению. Да они рано или поздно вытеснят прежних хозяев планеты!
Посему никто не хочет видеть у себя ни нас, ни наших детей...

- Да, выхода не видно... - вымолвил Артемов. - Вот вы сказали, что совсем
недавно у вас был очередной День Истины. Что после этого дня происходит с
детьми, не прошедшими по конкурсу? Их сразу усыпляют?

- Нет, их потом еще неделю содержат в тюрьме, - ответил Шаехс. - За это время
они могут подать апелляцию на несправедливое присуждение им баллов. Бывает, что
подобные апелляции удовлетворяются и ребенок получает право на жизнь в счет
квоты следующего года, хотя случаи такие нечасты. Кроме того, в этот период
родители могут решать, сохранить ли им жизнь своему ребенку за счет своей
собственной жизни. Если до окончания недели родитель покончит жизнь
самоубийством, то его ребенок останется жить, если, повторюсь, они одного пола.

- Значит, эти дети до сих пор еще живы? - осведомился Артемов. - Я могу с ними
встретиться хотя бы в Аотингере? Моя журналистская профессия не позволяет мне
пройти мимо такого случая!

- Почему бы и нет! - усмехнулся Шаехс. - Я выправлю вам пропуск на посещение
аотингерской тюрьмы и предпишу ее служителям оказывать вам всяческое содействие.

Уже на следующий день Николай подходил к воротам детской тюрьмы города
Аотингер...

          Глава 3. Огинки.

Это лето началось для Огинки как нельзя лучше: он удачно сдал экзамены за пятый
класс и имел теперь 81 балл по критерию умственных способностей. Если учесть,
что он и вел себя всегда примерно, получив за год только три случайных
замечания, и отличался неплохим здоровьем (никаких хронических заболеваний и
всего две простуды за год!), к тому же играл в команде по форкейпу на первенство
города (команда, правда, в призеры не попала, но одно очко за спортивные успехи
ее члены все же заработали), то в совокупности у Огинки вырисовывалась неплохая 
сумма в 247 баллов - больше, чем у всех других мальчишек его возраста в его
школе.

Впрочем, к такому лидерству Огинки было не привыкать. Природа не обделила его ни
умом, ни характером, ни красотой. За свои светлые вьющиеся волосы и тонкие черты
лица Огинки еще в первом классе получил кличку Красавчик. По живости характера в
первый месяц своей школьной жизни мальчик частенько шалил, но вскоре на стене их
класса появился здоровенный стенд, на котором были нарисованы имена всех
учеников, и напротив каждого имени было вычерчено три графы: "физическое
совершенство", "умственные способности" и "социальная адаптация". Ученики,
впрочем, называли их по-простому: "здоровье", "ум" и "дисциплина". В графах
начали проставлять баллы каждого ученика, снижая их за плохие оценки и
учительские замечания. Огинки быстро сумел сделать выводы. Он больше не нарушал
дисциплину, учился хоть и не лучше всех в классе, но вполне пристойно, при этом
соблюдал мальчишескую честь, в активисты не лез и к учителям не подлизывался.
Как и все мальчишки Аотингера - космических ворот Дениды, - он бредил полетами
на другие планеты, мог часами околачиваться поблизости от космодрома,
высматривая старт и посадку межпланетных кораблей и увлеченно наблюдая за
редкими прилетевшими в Аотингер инопланетянами. Подойти к ним ближе и попытаться
выпросить какой-нибудь сувенир Огинки не рисковал: за это снимали баллы по
дисциплине.

Когда Огинки исполнилось девять лет, папа с мамой родили ему младшего братика
Фарека, сейчас ему уже три года, он так забавно говорит, постоянно требует,
чтобы с ним играли, и вообще дома ходит за Огинки хвостиком. Еще у Огинки
имелась старшая сестра, но она была уже взрослой, завела свою семью и младшим
братцем не слишком-то интересовалась. Впрочем, мальчик был на нее не в обиде,
ему хватало любви родителей и того авторитета, что он заработал в школе среди
учителей и соучеников. Приятели его уважали, иногда беззлобно дразнили за
кудряшки и некий проявляемый им аристократизм, все вокруг были уверены, что уж
этот-то мальчик обязательно получит вакансию на жизнь. Впрочем, в первые
школьные годы все дети в его классе были оптимистично настроены относительно их
собственной судьбы: День Истины казался таким далеким, все еще можно было
изменить, например, перестать хулиганить, серьезно взяться за учебу, начать
заниматься спортом и поправить собственное здоровье.

В пятом классе все изменилось. Вчерашние шалуны и лентяи как-то сразу
посерьезнели, стали пай-мальчиками, принялись остервенело зубрить уроки, охотно
брались за любую общественную работу. Но иллюзии их быстро сходили на нет.
Вдруг выяснилось, что не освоенный за предыдущие годы учебный материал наскоком
не освоишь, привычка шкодить так сразу не сдавалась и время от времени
воплощалась в проступки, за которые учителя награждали замечаниями, спортивные
успехи не приходили, со здоровьем у большинства ребят тоже не все было ладно.
Шансы набрать нужную сумму баллов таяли на глазах. В классе стала явственно
сгущаться атмосфера зависти, вчерашние приятели отдалялись от Огинки, но он
старался себе не изменять и ни с кем не конфликтовать попусту. Экзамены по
итогам года окончательно развеяли надежды большинства ребят: оценки у многих
оказались хуже, чем они ожидали, до проходного балла, гарантирующего вакансию на
жизнь, им было уже не дотянуться, и на летние каникулы они разошлись в
настроении хуже некуда.

Ах, зачем он поехал в этот проклятый летний лагерь! Конечно, родители хотели
доставить ему удовольствие, которое он вполне заслужил своей напряженной учебой
и примерным поведением. Конечно, в этом лагере хватало развлечений на любой
вкус, и здесь можно было бы неплохо отдохнуть, если бы не одна проблема... Дело
в том, что с недавних пор Огинки стали тревожить какие-то странные ночные
фантазии, одновременно и стыдные, и сладкие. Временами они не давали ему
заснуть, но вскоре он инстинктивно нашел способ разряжаться... Увы, этот способ
проходил по разряду дурных привычек, и если бы Огинки застали за сим занятием, с
него неизбежно сняли бы 10 баллов. Дома можно было ничего не опасаться - не
станут же родители доносить на любимого сына! Иное дело в лагере. Там были
воспитатели, имевшие в отношении детей те же права, что и школьные учителя.
Огинки об этом знал, но решил, что если и возникнет у него в лагере такая
потребность, то ночью под одеялом все равно никто ничего не заметит. Увы, его
товарищи по палате оказались слишком наблюдательными.

В лагере Огинки неожиданно оказался в одной группе с одним из своих
одноклассников по имени Нагир. Мальчишка этот был серым, ничем не
примечательным, учился плохо и к данному моменту утратил всякие шансы получить
вакансию на жизнь. Огинки его не замечал, сам же Нагир, возможно из зависти,
уделял популярному однокласснику куда большее внимание.

Все случилось на пятнадцатый день пребывания в лагере. Вечером после отбоя,
укрывшись одеялом, Огинки мирно решал свои проблемы. Соседи по палате уже спали,
и ничто не предвещало опасности. Внезапно Огинки ощутил, как с него срывают
одеяло, одновременно зажегся свет, и прямо над головой загремел голос
воспитателя:

- Чем это ты здесь занимаешься?!!

Мужчина-воспитатель стоял рядом с кроватью Огинки и гневно взирал на мальчика.
Чуть в стороне Огинки заметил ухмыляющуюся рожу Нагира. Отпираться было
бесполезно: Огинки взяли с поличным. Мучительно краснея, мальчик выслушал все
положенные в таких случаях нотации, дескать, как он, такой воспитанный мальчик
из такой приличной семьи, мог дойти до такого непотребства, безропотно принял
к сведению, что по критерию дисциплины с него снимается 10 баллов, но злобу
затаил. Не на воспитателя - тот честно исполнял свои функции, - а на предателя
Нагира. Среди аотингерских пацанов не принято было стучать друг на друга. У
каждого из мальчишек есть свои маленькие грешки, и если товарищи по классу
станут доносить друг на друга учителю, баллы в итоге снимут со всех, и кому
тогда станет лучше? Ведь только не между собой они конкурируют, а со
сверстниками по всей планете, где пацаны не станут по глупости строить козни
своим товарищам. Поведение Нагира попирало все законы мальчишеской чести, и
разъяренный Огинки совсем потерял голову. Едва за воспитателем закрылась дверь
палаты, мальчик накинулся на своего обидчика с кулаками, чего ни разу не
позволил себе со времен учебы в первом классе. Оказалось, что воспитатель отошел
совсем недалеко, и с Огинки немедленно сняли еще 10 баллов, теперь уже за драку.
Это была катастрофа. Он приехал в лагерь уверенным в себе молодым человеком, чья
суммарная оценка легко гарантировала ему получение вакансии на жизнь и даже
обеспечивала некий запас прочности, уезжал же отсюда жалким неудачником,
которому еще где-то надо будет добирать недостающие баллы. Не стоит и говорить,
что весь дальнейший летний отдых был безнадежно испорчен.

Когда ребята приступили к учебе в шестом классе, до Дня Истины оставался один
месяц. В первую же неделю весь класс погнали на диспансеризацию. Огинки и раньше
приходилось участвовать в таких мероприятиях, но тогда ребят осматривали всего
лишь по семь-восемь врачей, сейчас же их, кажется, решили показать всем
специалистам, какие только имелись в городской поликлинике. У ребят осматривали
каждый орган, просвечивали их по-всячески, брали анализы, явно старались
отыскать самые незначительные отклонения в здоровье. Особенно противно было в
кабинете у проктолога, где каждому сперва ставили клизму, а затем засовывали в
задницу какую-то резиновую кишку для внутреннего осмотра. К счастью, никаких
болячек у Огинки не обнаружили, но так повезло далеко не всем...

У кабинета глазного врача Огинки увидел грустного Тайвиса, одного из тех
немногих мальчишек, кто еще претендовал на получение вакансии на жизнь. Мальчик
этот оставался приятелем Огинки, он был неплохо начитан, и с ним, по крайней
мере, было о чем поговорить. Свое слабое здоровье Тайвис старался
скомпенсировать отличной учебой и примерным поведением. На экзаменах за пятый
класс он заработал 37 баллов, всего на три балла меньше максимально возможной
оценки, да и то только потому, что среди десяти предметов, по которым
определялась школьная успеваемость, почему-то значилась физкультура... Тайвис
честно занимался общественной работой с первого класса на должности классного
библиотекаря, за что получил свои дополнительные три балла. За последний год он
заработал всего два замечания, да и то исключительно по причине собственной
недотепистости. Но вот на здоровье он терял много. Тайвис частенько простужался
(10 баллов долой!), у него было несколько кариесных зубов (еще минус пять
баллов), к тому же имелась какая-то хроническая болезнь дыхательных путей,
стоившая ему еще десяти баллов. Спортом он не занимался, так что по критерию
физического совершенства набирал только 55 баллов. В сумме выходило 233, но он с
уверенностью рассчитывал получить еще хотя бы два балла на конкурсе красоты (ну,
не урод же он какой в самом деле!). Можно было надеяться и на большее, но Тайвис
страдал неуверенностью в своей внешности, впрочем, 235 баллов ему бы вполне
хватило, за всю историю планеты проходной балл на получение вакансий на жизнь не
поднимался выше этой суммы.

- Что с тобой? - спросил Огинки.

- У меня зрение упало... - прошептал Тайвис.

- И намного?

- Пока нет, но один балл сняли... Говорят, чтобы меньше читал, а как тогда
учиться?

Вот еще беда. Конечно, Тайвис скорее всего сможет пройти и с 234 баллами, но он
из тех, кто не может жить без стопроцентной уверенности в своих перспективах,
еще разнервничается, и тогда будет только хуже. Тайвис тем временем поднял на
Огинки свои большущие темные глаза и спросил:

- А ты на конкурс красоты пойдешь?

- Конечно, пойду, а куда деваться!

- Ты красивый, ты, может, и на национальный конкурс попадешь, а мне вряд ли
больше двух баллов дадут...

- Да успокойся ты, Тай, ты нормальный мальчишка, три балла ты наверняка
получишь, и перестань нервничать, тебе же еще к психиатру на прием идти, вот
поставит он тебе диагноз "невроз", так потеряешь сразу десять баллов! - произнес
Огинки и, бросив еще один взгляд на вмиг испугавшегося Тайвиса, пошел прочь по
коридору.

Городской конкурс красоты состоялся на следующей неделе. На него записались
всем классом, поскольку баллов не хватало никому, а тут можно было прлучить хотя
бы три-четыре дополнительных. Конкурсы для мальчиков и девочек проводились
раздельно. Первым делом всех конкурсантов заставили раздеться догола и в таком
виде предстать перед городской комиссией. Мальчишки жутко смущались (половину
комиссии составляли женщины), но выполняли все указания. Интересно, девочек
осматривают в таком же виде? Там ведь в комиссии есть мужчины... Тайвис все же
получил свои законные три балла, так что теперь за него можно было не
беспокоиться: при своем примерном поведении он за оставшееся время никаких ляпов
не допустит. Огинки комиссия уделила особое внимание и назвала в числе
победителей: пять баллов за победу на городском конкурсе плюс путевка на
провинциальный, где можно было заработать еще три дополнительных.

Провинциальный конкурс красоты оказался еще хуже: мало того, что опять раздели,
так еще заставляли принимать самые различные позы, меряли, ощупывали в разных
местах, кожу по всему телу разглядывали чуть ли не через лупу - искали дефекты и
подсчитывали родинки... Видимо, что-то нашли и у Огинки, поскольку в числе
победителей его не назвали, но два балла все же добавили, так что теперь у него
было семь баллов за красоту и 234 в общей сумме. У Огинки полегчало на сердце:
перед самым конкурсом обнародовали заявление экспертов, что по предварительным
данным проходной балл в этом году не поднимется выше двухсот тридцати четырех.
До Дня Истины оставалось чуть больше недели...

Увы, судьба была к нему немилосердна. Через два дня на уроке генетики едва он
разложил на парте учебные пособия, как услыхал вопрос учительницы Веакло:

- А где твой гведжхор?

Гведжхором назывался прибор для одновременного разглядывания и операций над
отдельной клеткой, довольно дорогой, но незаменимый при практических занятиях
генетикой.

- У меня дома лежит. А что?

- Я же говорила на прошлом уроке, чтобы все принесли эти приборы, будет
практическая работа.

- Но я тогда ездил на провинциальный конкурс красоты!

- Это мне известно, но тебе должны были передать.

- Но мне ничего не передали! А кому вы поручали мне это передать?

Веакло на мгновение осеклась. Она действительно тогда сказала всему классу,
чтобы принесли на следующий урок свои гведжхоры, и просила передать это всем
отсутствующим, но как-то замоталась под конец урока и не назначила никого
ответственным за выполнение этого поручения.

- В любом случае, ты должен был позвонить и справиться у товарищей, что задано
на следующий урок! А так ты не готов к уроку. Придется объявить тебе замечание!

- Но это же несправедливо!!!

- Не смей кричать на учителя! За пререкания объявляю тебе еще одно замечание!

"Это конец. Теперь мне уже ничто не поможет..." - думал Огинки, усаживаясь на
свое место.

Последнюю неделю перед Днем Истины Огинки прожил как на автопилоте. Он
механически что-то читал, не вдумываясь в прочитанное, механически отвечал на
уроках, ничем абсолютно не интересовался, даже транслировавшийся по всем каналам
финал планетарного конкурса красоты прошел мимо его внимания. Каждый год в День
Истины в Аотингере подростков, претендующих на получение вакансий на жизнь,
вместе с их родителями собирали для подведения итогов в огромном зале на 10
тысяч мест, в котором в остальные дни проводились концерты заезжих знаменитостей
и спотривные соревнования. Огинки поплелся на это собрание, как на казнь.

Представитель городских властей огласил окончательное число вакансий на жизнь на
этот год по всей планете, назвал проходные баллы для мальчиков и для девочек, а
также количество тех и других, набравших полупроходной балл, и количество
подлежащих распределению среди них вакансий. Последняя информация сразила Огинки
наповал. Полупроходной для мальчиков оказалась сумма в 233 балла, причем из
числа набравших ее вакансии на жизнь получали почти все! У Огинки не было ни
наследственных болезней, ни душевных заболеваний, он не совершал умышленных
преступлений, у него была высокая сумма баллов по критерию физического
совершенства. Если бы он неделю назад смиренно принял замечание и не влез в
пререкания с учительницей, он обязательно получил бы вакансию! А так из всех
мальчишек его класса она досталась только Тайвису...

Дальше на сцене поздравляли подростков, доказавших свое право на жизнь, и
вручали им документы, удостоверявшие, что обладатели оных являются отныне
полноправными гражданами Дениды. Во время этого торжественного акта большая
часть зала угрюмо молчала, кое-где раздавались приглушенные всхлипывания...

          Глава 4. В камере смертников.

Церемония вручения удостоверений граждан Дениды растянулась надолго, ведь в этом
году вакансию на жизнь в Аотингере получило 479 подростков обоего пола. По
окончании собрания счастливые обладатели вакансий вместе с родителями разошлись
по домам праздновать свой успех, их неудачливым сверстникам предстоял теперь
путь в детскую тюрьму Аотингера, где они неделю будут дожидаться рассмотрения
поданных апелляций, а также не пожертвует ли кто ради них своей собственной
жизнью. Про прошествии этого срока там же их и должны были усыпить.

Перед отправкой в тюрьму подросткам дали возможность попрощаться с родителями.
Огинки пожалел, что те не привели с собой на собрание его младшего братишку
Фарека, теперь он больше никогда его не увидит. Видимо, папа с мамой решили, что
такому малышу пока рано знать о несправедливостях и превратностях жизни.
Интересно, как они объяснят Фареку, куда подевался его старший брат, и скоро ли
Фарек его забудет. Говорят, такие маленькие быстро забывают всех тех, кого не
видят рядом...

Скорбная колонна под охраной вооруженных конвоиров вышла из здания городских
собраний и потянулась к массивному зданию Аотингерской детской городской тюрьмы.
Детская тюрьма в Аотингере большую часть года почти пустовала: там пребывало
лишь несколько десятков подростков, которые после получения полных гражданских
прав решили оторваться после нескольких лет вынужденного воздержания и
самоконтроля и серьезно нарушили законы Дениды. Отвечать им теперь приходилось,
как и взрослым - перед судом, но смерть им больше не грозила, а перекантоваться
несколько лет в заключении, имея впереди такую долгую жизнь, не считалось в их
среде слишком уж ужасной судьбой. И только раз в год дней на десять все
пустующие камеры тюрьмы забивались под завязку юными неудачниками, проигравшими
в борьбе за право жить своим более преуспевающим сверстникам.

Камера, в которую водворили Огинки, была здоровенной - на сорок коек. Кроме этих
самых коек здесь не было никакой мебели, стены камеры были недавно покрашены, на
одной из них прямо над входом висел огромный экран. Охранники, разводившие ребят
по камером, были корректны, но по их скучающим лицам Огинки понял, что в их
глазах он и его товарищи по несчастью уже вычеркнуты из жизни. Дальнейший ход
событий подтвердил эти его мысли. Ребят регулярно кормили, выводили на оправку,
но на другие их просьбы никак не реагировали, никаких вещей из дома не
передавали и свиданий ни с кем не разрешали. Единственное, всем желающим дали
возможность подать апелляции, многие этим воспользовались, хотя по итогам
прошлых лет прекрасно осознавали, что шансы на положительное решение у них
минимальны. Впрочем, надежда умирает последней... Огинки никуда апеллировать не
стал, он понимал, что учительница никогда не признает своей ошибки, его никто не
станет слушать, ведь мнение взрослого на Дениде всегда ставят выше мнения
бесправного подростка.

На экране, что висел над дверью в камеру, стали показывать мультфильмы. Таким
образом тюремное начальство стремилось отвлечь внимание подопечных от тяжких
мыслей и предотвратить возможные акты неповиновения. Впрочем, с теми, кто
выходил из-под контроля, здесь не церемонились. Один из мальчиков в камере
Огинки, выйдя из состояния прострации, в котором он пребывал со времен собрания
в День Истины, впал в истерику: рвал на себе одежду, грязно ругал тюремщиков,
швырялся в стены различными предметами и даже бился головой о койку. Испуганные
его буйством товарищи по камере позвали охранников, те долго ждать себя не
заставили: ввались вчетвером в камеру, прижали дебошира к полу, а один из них
сделал ему укол в руку. По-видимому, введен был какой-то сильный яд, потому что
уже через несколько минут несчастный мальчик корчился на полу в предсмертной
агонии. Товарищи с ужасом наблюдали за его мучениями: все это мало походило на
обещанную всем им легкую смерть после погружения в нирвану...

Бывало и хуже. В числе прочих мальчиков в камере Огинки оказался известный всему
городу юный хулиган Резбим. Этот мальчик с самого первого класса стал
отвратительно учиться, дрался со всеми напропалую, воровал у одноклассников,
потом был замечен в проникновение с той же целью в чужое жилище. Количество
снятых с него баллов было так велико, а созданная им себе репутация так
отвратительна, что он еще задолго до своего Дня Истины потерял всякие шансы
получить путевку на жизнь. Видимо, Резбим и сам это понял, потому что в 11 лет
окончательно бросил школу и повел уличную жизнь, сталкиваясь по ходу дела только
со служащими полиции, у которых не было никаких средств приструнить юного
люмпена, не заботящегося о набирании баллов. На собрание в День Истины он,
конечно, не пришел, но его все равно оперативно отловили и в тот же день
доставили в тюрьму. На второй день пребывания мальчика в детской тюрьме на него
принесли ориентировку из полиции. В тот же день в камеру, где сидели Огинки и
Резбим, вошли двое охранников и незнакомый Огинки полицейский. Охранники
подхватили Резбима под руки и поволокли к выходу.

- Отпустите! Куда вы меня тащите! - отбивался тот.

- Ты что ж это, приятель, уже не узнаешь меня? - произнес полицейский, глядя
Резбиму прямо в лицо. - Позабыл, сколько ты мне крови попортил своими кражами?!
Все, братец, теперь настала пора за все расплатиться! Розги для тебя уже
приготовлены.

- Не имеете права! - вопил Резбим. - Неделя еще не прошла, может, за меня
родители заступятся!

- Да кому ты нужен! - сказал полицейский. - О тебе в семье уже все забыли! Даже
труп твой никто не собирается забирать.

Из Резбима словно разом выпустили воздух. Он обмяк, повис на руках у охранников
и без сопротивления позволил вывести себя за дверь. Обратно в камеру он уже не
вернулся. Прошел слух, что его засекли до смерти...

          Глава 5. Встреча в тюрьме.

Начальство детской тюрьмы весьма удивилось визиту инопланетного журналиста:
обычно гости с других планет неохотно вступали в контакт с жителями Дениды и уж
тем паче не старались вникнуть в столь потаенные стороны ее общественной жизни.
Но у странного гостя с доселе не известной денидцам планеты было с собой письмо
важного столичного чиновника с предписанием содействовать подателю сего письма
во всех его просьбах. Полицейские офицеры решили, что здесь явно замешана
какая-то высокая политика, так что лучше не задавать лишних вопросов - целее
будешь. У Артемова вежливо осведомились, что он здесь хочет осмотреть. Первым
делом Николай попросил показать ему какую-нибудь камеру, где сидят обреченные на
смерть подростки. Ему выделили в сопровождение троих охранников и отвели в
ближайший тюремный коридор, где отомкнули дверь той камеры, на которую он сам
указал.

Артемов вместе с охранниками зашел внутрь. Камера была заполнена несколькими
десятками мальчишек младшего подросткового возраста. Часть из них пялила глаза
на экран, где показывали очередной мультик, другие бесцельно слонялись по
камере, большинство же просто безучастно сидело или лежало на своих койках.
Появление новых людей, впрочем, вызвало немалый интерес. Глаза обитателей камеры
обратились на Николая. Мальчишки пытались понять, кто этот странный посетитель в
непривычной для Дениды одежде. Инопланетянин? Но что делать здесь
инопланетянину? Вслух, впрочем, никто спросить не решился.

Среди всех юных заключенных Артемов сразу выделил белокурого кудрявого паренька
со странным взором: каким-то недоуменным и никуда не направленным, словно
мальчик только что перенес тяжелейшее потрясение и не может ни осмыслить, ни
смириться с ним. Мальчик этот к тому же выделялся своей красотой и держался с
каким-то внутренним достоинством, отличавшим его от большинства его товарищей,
которые либо уже смирились со своей скорой гибелью и старались ухватить
последние в своей короткой жизни наслаждения, либо впали в ступор и существовали
уже чисто машинально.

- Нельзя ли мне поговорить наедине вот с тем светловолосым мальчиком? - спросил
Артемов отвечавшего за камеру надзирателя.

- Пожалуйста, как вам будет угодно. Помещение мы вам сейчас обеспечим, -
подобострастно отозвался тот. - Мальчик этот очень приличный, явно из хорошей
семьи, и на конкурсе красоты, говорят, получил целых семь баллов.

Артемова вместе с выбранным им мальчиком отвели в небольшую изолированную
комнату, использовавшуюся, вероятно, для допросов, и прикрыли дверь. Мальчик,
удивленный, что странный посетитель почему-то заинтересовался его персоной,
робко взирал на Николая и молчал. Артемов понял, что надо брать инициативу в
свои руки.

- Извини, что сразу не представился. Меня зовут Николай Артемов. Я журналист с
планеты Земля, ты ее, конечно, не знаешь, мы только недавно установили контакт с
вашей планетой. А как твое имя, юный незнакомец?

- Огинки, - тихо вымолвил мальчик, чуть шевельнув губами.

- Ты наверно хочешь знать, почему я именно тебя выбрал для беседы? Просто у тебя
было такое печальное и потрясенное выражение на лице, словно ты до сих пор не
можешь поверить, что попал сюда. Огинки, с тобой случилось что-то
экстраординарное? Расскажи, не стесняйся!

Мальчик нервно сглотнул, опустил глаза и заговорил:

- В общем, да... Мне не хватило всего одного балла... и потерял я его лишь за
неделю до Дня Истины... А еще раньше у меня вообще было 247 баллов, это был
лучший результат среди мальчиков нашей школы, не только в моем классе, но и в
параллельных. И так было чуть ли не с первого класса. Я и дисциплины не нарушал,
и учился неплохо, и здоровье у меня всегда было отличное. Никто в школе и
подумать не мог, что я не получу вакансии... Ребята из моего класса всегда мне
завидовали, понимаете? Но раньше они не пытались пакостить, а в последний год...
ох... Все началось, когда я поехал в летний лагерь. И вот там однажды ночью под
одеялом я, как бы это вам сказать... - при этих словах Огинки весь зарделся, -
ну, в общем, делал себе хорошо... Понимаете, да?..

- Понимаю, - сказал Николай, - сам таким был. Продолжай.

- А один гад это подсмотрел и настучал воспитателю! А тот снял с меня 10 баллов
за дурную привычку! Ну, тут я не выдержал и полез на этого гада-доносчика с
кулаками! И с меня сняли еще 10 баллов за драку...

Огинки глубоко вздохнул. От воспоминаний в глазах у него проступили слезы.

- Успокойся, - произнес Артемов. - Я понимаю, что тебе тяжело это вспоминать, но
все-таки давай продолжим. Ты не мог как-нибудь пополнить запас баллов, например,
за счет общественной работы?

- За месяц до Дня Истины? - слабо улыбнулся Огинки и вытер слезинки. - Не дали
бы ни одного балла! Сказали бы: "А где ты, мальчик, раньше был?" У нас те, кто
хотел общественной работой заниматься, еще в первый же год все должности в
классе расхватали. А мне не хотелось к учителям подлизываться, да и без блата
там все равно много не заработаешь... Если все годы учебы на разные классные
мероприятия ходишь, добавят пару баллов, если несколько лет какую-нибудь рядовую
должность занимаешь, то три, если ты староста класса, то четыре, а чтобы больше
получить, надо уже в городских мероприятиях участвовать, в провинциальных, а уж
десять баллов дают только тем, кто принимал участие во всяких мероприятиях
планетарного уровня, но туда нормальных ребят никто не пустит, там только
детишки начальников ошиваются!

- То есть ваше местное начальство натягивает своим детям лишние баллы? -
заинтересовался Николай.

- Ага. И не только по общественной работе, бывает, они еще своих пацанов в те
спортивные команды запихивают, что хорошо на соревнованиях выступают. Если там
только один игрок блатной, он же не помешает им победить, а баллы за победу
добавят всем одинаково. Говорят, что и на конкурсах красоты им лишние баллы
добавляют, только немного, чтобы они на планетарный конкурс не попали, его на
всю планету показывают, там люди сразу увидят, кто блатной, и скандал будет...

- Ну, хорошо, - сказал Артемов, - успехи по общественной линии тебе не светили,
а как же ты тогда выкручивался из положения?

- Ну, мне пришлось пойти на конкурс красоты. Они у нас проводятся среди ребят и
девчонок прямо перед Днем Истины. Я победил на городском конкурсе и попал на
провинциальный... - Огинки скривился.

- Что, тяжело там было?

- Не тяжело, но противно. Особенно на провинциальном... Там мало того, что надо
было догола раздеваться, так заставляли еще принимать всякие позы неприличные...
и все тело осматривали, нет ли где лишних родинок... И похоже, чего-то у меня
нашли, потому что на планетарный конкурс не пропустили... Но семь баллов за
красоту мне все же дали! - с гордостью закончил Огинки и взглянул на Николая.

- Значит, после этого конкурса у тебя стало 234 балла, - подсчитал Артемов. - И
что случилось потом?

- Потом, - снова повесил голову Огинки, - был урок генетики... Дело в том, что
пока я выступал на провинциальном конкурсе, наша учительница генетики сказала
всем принести на следующий урок один прибор, и сказала еще, чтобы это передали
всем отсутствовавшим. А мне никто не передал! В результате я пришел на урок без
этого прибора, она сказала, что я не готов к уроку, и вынесла мне замечание. Я
стал спорить, и она сделала мне еще одно замечание, за пререкания... Ну, правда
ведь, несправедливо?!!! - Огинки поднял на Николая свои огромные карие глаза.

Артемов не смог выдержать этого взгляда. Он неоднократно бывал на Земле в
горячих точках, ему частенько приходилось видеть детей, страдавших от войны,
болезней, даже искалеченных, но у них всех все же были в жизни какие-то
перспективы. У этого мальчика впереди была только одна перспектива - быть
усыпленным в этой тюрьме...

- А апелляцию ты не пробовал подать? - спросил он мальчика.

- Нет, - покачал головой тот. - Это все равно бесполезно. Их удовлетворяют
только в исключительных случаях, когда уже всем ясно, что совершена ошибка, а
здесь ничего не докажешь... Меня теперь может спасти только папа ценой
собственной жизни, но я не знаю, настолько ли он меня любит...

Одинки замолчал и уставился в пол. Говорить больше было не о чем. Николай
смущенно поблагодарил мальчика за беседу, попросил не падать духом, и
отказавшись от посещения других камер, спешно покинул тюрьму. В голове у него
зрел план, но для его осуществления надо было спешно встретиться с Шаехсом.

          Глава 6. Как спасти мальчика.

Разыскав Шаехса, Артемов обнаружил, что тот чем-то сильно раздражен. Приступать
к выполнению намеченного плана в этой ситуации было бессмысленно, и Николай
решил выяснить сперва причину раздражения своего кносультанта.

- У вас какие-то неприятности? - спросил он.

- Да, извините... Тут у нас случилось чрезвычайное происшествие, один выродок
решил заняться вооруженным грабежом и перестрелял целую семью из трех человек!
Можете мне поверить, здесь такого не бывало целое десятилетие! Уж не знаю, как
его не выявили... Надо бы здешним психиатрам втык сделать за такую халтурную
работу!

- Приношу вам свои соболезнования... Не откажите журналисту в удовлетворении его
любопытства, но что вы собираетесь сделать с этим убийцей?

- Не стану брать на себя функции суда, но за такое исключительное преступление
его, скорее всего, приговорят к смертной казни. Такие приговоры у нас единичны,
но в данном случае это будет самое справедливое решение. Пусть лучше какой
хороший мальчик останется жить, чем этот ублюдок...

- А часто ваши граждане совершают преступления? - поинтересовался Артемов.

- Достаточно редко. Бывает, конечно, что получившие вакансии на жизнь подростки
начинают бузить, но это все несерьезно. Если в двенадцатилетнем возрасте они
могли себя сдерживать, то и дальше их можно будет призвать к порядку. А вот если
они даже под угрозой смерти не в состоянии обуздать свои антиобщественные
наклонности, тогда в более старшем возрасте с ними уж точно не справиться...

Видя, что Шаехс пребывает в некотором смущении из-за того, что расхваленная им
система селекции дала столь явный сбой, Николай решил перейти к своему делу:

- Я тут в вашей тюрьме повстречал интересного мальчика. Его зовут Огинки, ему не
хватило всего одного балла, да и тот с него сняли несправедливо. Он может
рассчитывать на пересмотр своего дела?

- Вряд ли, - сказал Шаехс. - Апелляции удовлетворяются очень редко, в конце
концов, в этом ли году, в следующем ли, а на каждую вакансию обязательно
найдется достойный претендент. Сохранишь жизнь этому мальчику - погибнет другой,
возможно, ничуть не худший.

- В таком случае, нельзя ли выяснить, не собирается ли кто из его родственников
пожертвовать ради него своей жизнью? Если нет, я хотел бы усыновить этого
мальчика и забрать его с собой.

- Хорошо, я наведу справки, - промолвил Шаехс.

Когда на следующий день Николай вновь встретился с Шаехсом, у того на руках была
уже вся информация.

- Действительно интересный мальчик вам попался! - сказал он Артемову. - Получить
семь баллов на конкурсе красоты - такое редко с кем случается!

- Он мне описывал этот конкурс, - произнес Николай. - Нельзя сказать, чтобы у
него остались от этого мероприятия приятные впечатления. К тому же он не понял,
почему его не пропустили на планетарный конкурс!

- Красивых детей у нас много, - меланхолично ответил Шаехс, - а планетарный
конкурс же не резиновый. Судите сами: каждый год у нас появляется на свет
примерно 36 миллионов детей. Почти все они в двенадцатилетнем возрасте станут
пробовать свои силы на местных конкурсах красоты, хотя бы для того, чтобы
заработать лишние баллы. Ни одного балла не дают только уж совсем отвратительным
уродам. Умеренное телесное уродство оценивается в один балл. Если видимых
уродств нет, но внешность у ребенка такая, что, как говорится, взглянуть не на
что, то ему дают два балла. Основная масса ребят получает три балла, а те,
которых можно назвать симпатичными, - четыре. Пять баллов могут получить только
те мальчики и девочки, которые проходят на провинциальный конкурс, а вот здесь
уже есть квота - один человек из ста. Из этих 360 тысяч на провинциальных
конкурсах надо отобрать по пятьсот мальчиков и девочек, которые попадут на
планетарный конкурс. Понятно, что отбор на этой стадии очень жесткий. Если у
тебя очень красивое личико, но недостаточно пропорциональное телосложение, тебе
дадут шесть баллов, если и с телосложением все нормально, но есть хоть малейшие
дефекты кожи (а они есть почти у всех), то должны дать семь баллов, и только
прошедшие на планетарный конкурс получат восемь. Планетарный конкурс у нас
транслируют по телевидению, жаль, что вы немного запоздали, чтобы его увидеть, -
зрелище незабываемое! Те дети, которые претендуют на девять баллов, должны в
дополнение к ангельской внешности показать еще и превосходную пластику движений,
а победители, которым поставят по десять баллов, должны быть еще и исключительно
обаятельными. Таких каждый год набирается примерно по сто мальчиков и девочек,
это наш золотой фонд, все они получают вакансии на жизнь по особому списку. Если
вернуться к вашему Огинки, то каждый год семью баллами оценивается примерно пять
тысяч мальчиков из 18 миллионов первоначальных конкурсантов.

- Увы, ему это не помогло, - сказал Артемов. - Так все-таки может ли он
рассчитывать на жертву со стороны кого-либо из своих родственников?

- Нет, - вымолвил Шаехс. - Он не единственный ребенок в семье. У его родителей
есть уже взрослая дочь, к тому же не так давно они родили Огинки младшего брата.
Семья эта - вполне приличная, детей они воспитывать умеют. Они вполне могут
рассчитывать, что их младший сын окажется удачливее своего старшего брата и
получит вакансию на жизнь. А если нет, то они вполне могут родить еще одного...

- В таком случае я повторяю свою просьбу об усыновлении Огинки, - сказал
Николай. - Что мне для этого надо сделать?

- У нас пока не было таких прецедентов, - произнес Шаехс. - Другие цивилизации
категорически не желают видеть у себя наших детей. И в чем-то их можно понять.
Представьте себе: вы умрете, а усыновленный вами ребенок будет жить, и жить, и
жить... пока через неопределенный период времени не погибнет, наконец, от
какого-нибудь несчастного случая. А если он не один такой на вашей планете? Ведь
он и его собратья принадлежат к отличному от вас биологическому виду, неизвестно
еще, смогут ли они породниться с вашими людьми, а вот между собой они вполне
смогут вступать в брачные отношения и рожать детей, которые опять же окажутся
бессмертными... Понятно, что все опасаются, не вытеснит ли эта новая популяция
коренных обитателей планеты. Так что вы сперва хорошенько подумайте, стоит ли
забирать с собой этого мальчика. И как посмотрят на это ваши власти, вы ведь
наверняка не согласовывали с ними такой поступок?

- Мы, земляне, ксенофобией не страдаем, - сказал Артемов. - Думаю, никто у нас
не станет преследовать этого мальчика, в любом случае, здесь ему все равно
ничего не светит, а там я готов нести за него ответственность.

- Хорошо, я вас предупреждал, - промолвил Шаехс. - Вопрос с усыновлением
денидского ребенка инопланетянином, я думаю, сможет разрешить наше
правительство, я сегодня же отправлю соответствующее предложение. В принципе,
еще требуется согласие родителей Огинки, но тут, полагаю, проблем не возникнет,
если у них еще остались хоть какие-либо чувства к своему сыну, ведь сейчас они
могут претендовать только на получение его трупа на предмет захоронения.
Контакты с его родителями я тоже беру на себя, вам остается только написать
просьбу об усыновлении мальчика.

Бюрократическая машина Дениды, возможно, и была эффективней земной, но и она
очень медленно проворачивалась, столкнувшись с совершенно новым для себя
явлением. Несмотря на все свое влияние, Шаехсу потребовалось три дня, чтобы
уладить все формальности с усыновлением. Наконец, все необходимые бумаги были
получены. Встретившись в очередной раз с Артемовым, Шаехс изложил ему условия,
на которых правительство Дениды соглашалось отдать ему Огинки.

- Вы забираете мальчика из тюрьмы, после чего не допускаете никаких его
контактов со сверстниками на планете и при первой возможности вывозите его за
пределы Дениды. Отныне на нашей планете он будет вне закона. В случае, если он
когда-либо вернется на Дениду, он непременно будет казнен. Родительское согласие
на усыновление вами мальчика также получено. Можете забирать бумаги и поспешите:
семидневный срок после Дня Истины уже истек, и мальчиков в тюрьме начинают
усыплять.

Увидев, как вздрогнул Артемов, Шаехс поспешил его успокоить:

- Не нервничайте вы так, я дал указание начальству тюрьмы придержать пока этого
мальчика, хотя они еще не знают для какой цели.

Схватив документы на усыновление и спешно поблагодарив своего любезного
консультанта, Николай поспешил в детскую тюрьму.
 
          Глава 7. Срок истек.

Неделя, отпущенная на рассмотрение поданных апелляций и на обмен жизней детей на
жизни их родителей, наконец, истекла. Утром в камеру Огинки вошел надзиратель,
объявивший, что ничьи апелляции удовлетворены не были и что ни один из отцов
собранных в этой камере мальчишек не покончил жизнь самоубийством в пользу
своего сына. Все надежды рухнули. Мальчики с трудом осознавали, что единственной
их перспективой остается близкая смерть, причем никому из них не удастся
протянуть больше трех дней, ведь именно за такой срок в аотингерской тюрьме
обычно успевали усыпить очередную партию своих юных постояльцев. Не в силах
отдалить свою кончину, мальчики еще могли выбрать для себя способ, каким они
расстанутся с жизнью. Как здесь поступают с истериками и бунтовщиками, они уже
видели. Но на что можно рассчитывать, если вести себя смирно?

Чтобы окончательно уверить их в мысли, что у послушных детей в стенах этой
тюрьмы смерть не так уж страшна, тюремщики сразу после завтрака забрали из
камеры самого тихого мальчика по имени Илгик. Паренек, смирившись со своей
судьбой, потерял, похоже, всякий интерес к окружающему миру и даже не осознавал,
куда его ведут, покорно шагая за своими конвоирами. Едва они вышли из камеры,
над дверью ее ожил экран, на котором всю прошедшую неделю ребятам
демонстрировали мультики. Сейчас он показывал тюремные коридоры, по которым вели
Илгика. Вот конвоиры с мальчиком зашли в довольно просторную комнату, где стояла
обтянутая кожей широкая скамья и рядом с ней что-то, напоминающее медицинский
прибор для инъекций. Помимо вошедших, в комнате находилось еще несколько людей.
Мальчика окружили, сняли с него курточку, закатали ему рукав рубашки на левой
руке. Илгик не сопротивлялся, только недоуменно вращал головой. Наконец, один из
мужчин поднес к губам мальчика стакан с какой-то жидкостью и сказал выпить.
Илгик сглотнул содержимое стакана, после чего его осторожно уложили на скамью.
Мальчик на глазах засыпал. Черты лица его разгладились, на устах появилась
блаженная улыбка. Похоже, мальчик пребывал-таки в обещанной им всем здесь
нирване. Выждав некий отмеренный промежуток времени, один из тюремщиков воткнул
в вену на руке мальчика длинную иглу, шланг от которой тянулся к стоящему в
комнате прибору, и начал проводить инъекцию. Некоторое время в поведении Илгика
ничего не менялось, затем он как-то постепенно обмяк, вытянулся на своем ложе и
замер. Прождав еще пару минут и удостоверившись, что мальчик больше не дышит,
мужчины сняли его со скамьи и куда-то понесли. На губах мертвого Илгика так и
осталась сиять улыбка...

Теперь в тюрьме заработал конвейер легкой смерти. Процедура усыпления с
предварительным введением в нирвану была неспешной, и хотя задействовано было
несколько десятков коек, очередь на усыпление шла медленно. Детей забирали
поочередно из разных камер, так что из камеры Огинки за час в среднем выводили
только одного мальчика.

Подали обед, но есть Огинки совершенно не хотелось. Он с трудом заставил себя
проглотить несколько кусков и отодвинул тарелку. У большинства его сокамерников
тоже явно пропал аппетит, но некоторые с жадностью поглощали пищу, словно
отъедались за всю прошедшую жизнь. Экран погас. Мальчикам оставалось напряженно
присушиваться, к какой из камер в коридоре в данный момент идут конвоиры, и с
содроганием сердца ждать, когда отворится дверь в их собственную камеру.

Через час после обеда дверь в очередной раз открылась, и надзиратель выкрикнул
имя Огинки. "Вот и все..." - подумал мальчик, с трудом поднялся и, опустив
голову, побрел в коридор. Внутри у Огинки словно что-то сломалось, он ощущал
странное отупение, не слышал, что говорят ему конвоиры, не глядел, куда его
ведут, только механически переставлял ноги. Перед глазами у него все время
прокручивалась сцена смерти Илгика, только в качестве главного ее персонажа он
теперь видел СЕБЯ...

Когда запыхавшийся Артемов подошел к воротам детской тюрьмы, охранник на входе
долго не мог понять, что ему нужно, придирчиво рассматривал бумаги, но все же
согласился пропустить настойчивого инопланетянина к начальству. Начальник тюрьмы
чуть рот не раскрыл, узрев постановление правительства Дениды, разрешающее гостю
с Земли Николаю Артемову усыновить и вывезти на свою планету мальчика Огинки,
неправоспособного гражданина Дениды, не заработавшего вакансию на жизнь и в
связи с этим приговоренного к усыплению. За все полтораста лет беспорочной
службы на этом посту старому служаке ни разу не приходилось видеть подобной
бумаги, да и вообще за все время контактов Дениды с инопланетными цивилизациями
не было ни одного подобного случая. Но вот оно, это уникальное постановление,
прямо перед глазами - и его следует исполнять! Начальник тюрьмы вызвал двух
охранников и приказал доставить заключенного Огинки в свой кабинет для передачи
его новому отцу.

Минуты ожидания медленно тянулись. Наконец, дверь кабинета открылась, и конвоиры
пропихнули в нее белокурого мальчика. Огинки двигался, как сомнамбула, вперив
взгляд в одну точку. Его остановили, придержав за плечо. Мальчик словно очнулся
от этого прикосновения и недоуменно огляделся по сторонам. Он явно не понимал,
куда попал. Видя, в каком он состоянии, Николай решил все ему объяснить:

- Огинки, я понимаю, для тебя это все будет очень неожиданно, но я теперь
считаюсь твоим отцом. Я обратился к вашему правительству с просьбой о твоем
усыновлении, и мне не отказали, поставив условием, что я отвезу тебя на свою
планету. Твои родители тоже с этим согласились. Теперь ты будешь жить со мной на
Земле, Огинки. Ты понял?

Мальчик уставился на Артемова, но не сдвинулся с места.

Не понимает. Слишком неожиданно для него это известие, парень и без того в шоке,
наверное, он уже готовился умереть, а тут вдруг такая перемена судьбы!
Интересно, что бы ощущал ты сам, если бы оказался на его месте? Все же надо
попробовать вывести его из ступора.

- Огинки, поверь мне, я тебя не обманываю, ты действительно останешься жить, и
ты действительно теперь мой сын! Мы сейчас уйдем отсюда вместе, и ты забудешь
все, что здесь видел, как дурной сон. Иди ко мне, малыш!

Все еще не верит... Оглядывается на охранников, осматривает комнату, словно
чего-то ищет... Снова смотрит на меня, взгляд помаленьку проясняется, кажется,
он что-то начинает осознавать... Поверил!!!

Огинки внезапно метнулся к Николаю, в два прыжка преодолев комнату, буквально
запрыгнул ему на грудь, обхватив своего спасителя руками и ногами, и,
прижавшись к нему, разразился потоком слез. Все напряжение последних дней
выходило сейчас из мальчика с этими слезами. Огинки что-то порывался сказать, но
слова его прерывались новыми приступами рыданий. Николай успокаивающе гладил его
по голове.

Начальник тюрьмы поднес Артемову только что составленный им акт о передаче
мальчика, Николай расписался, другой рукой продолжая удерживать мальчика,
подождал, пока тот выплачется, затем бережно понес свою драгоценную ношу к
выходу и только уже за воротами тюрьмы осторожно поставил Огинки на землю.

          Глава 8. Перед отлетом.

Всю дорогу из тюрьмы в гостиницу, где проживал Артемов, Огинки прошел, держа
своего нового отца за руку и стараясь прижаться к нему поближе. Заведя его в
свой номер и убедившись, что мальчик немного пришел в себя, Николай решил
продолжить разговор:

- Извини, что я на той нашей первой встрече не сказал тебе, что постараюсь тебя
усыновить. Я просто совершенно не был знаком с вашими порядками и не хотел тебя
попусту обнадеживать. Я понимаю также, что у тебя есть родные папа и мама,
которых ты любишь и которые любят тебя. Но уж так повернулась твоя судьба, что
ты больше не сможешь их увидеть. Для этой планеты ты умер, ты никогда не сможешь
сюда вернуться. Если ты когда-нибудь прилетишь сюда снова, тебя немедленно
убьют... Еще раз прости меня, Огинки, что я, не спросив тебя, навязался тебе в
отцы, но это была единственная возможность, чтобы ты остался жить.

Мальчик глубоко вздохнул и поднял на Артемова красные от слез глаза:

- Я все понимаю... Вам незачем просить у меня прощения, вы спасли мне жизнь. А
родители... я им не нужен...

Огинки опять потупился. Николай похлопал его по плечу, успокаивая.

- Ладно, малыш... Только зови меня на "ты", мы ведь с тобой теперь отец и сын,
верно?

- Да, папа... - чуть запнувшись, промолвил Огинки, - я буду тебе хорошим сыном!

- Хорошо, в таком случае нам надо с тобой поговорить о нашей будущей совместной
жизни, - сказал Артемов. - Прежде всего, тебе не следует выходить за пределы
гостиницы, на своей планете ты теперь персона нон грата. Можешь смотреть
телевизор, но не пытайся связаться ни с кем из своих друзей, для них ты уже
умер. Мне надо еще несколько дней пробыть здесь, потом за нами прилетит
космический корабль с Земли. Ты, конечно, не знаешь нашего языка, так что тебе
придется начать его изучать. Надеюсь, это не вызовет у тебя затруднений, ведь у
нас есть хорошие устройства для подсознательного запоминания больших объемов
информации. Потом нам надо договориться, как я буду тебя контролировать. И по
вашим, и по нашим меркам ты пока еще несовершеннолетний, на Земле я буду за тебя
отвечать, так что тебе придется выполнять мои распоряжения. Плюс к тому, у тебя
еще будут некоторые свои обязанности. А в случае их невыпонения... Родители дома
тебя наказывали? И как с этим обстояло дело в школе?

- В школе у нас никого не наказывали, - чуть улыбнулся Огинки, - только баллы
снимали по дисциплине или по успеваемости. А родители - те да, наказывали, и
иногда очень жестко, они ведь хотели, чтобы со мной все было хорошо, чтобы я не
разболтался, и потому держали в строгости. Только поводов я им старался не
давать! - заключил мальчик.

- Это хорошо! - усмехнулся Николай. - А мне ты будешь давать поводы к твоему
наказанию?

- Я буду хорошим мальчиком! - ответил Огинки, потупив глазки.

- Ладно, малыш, отдыхай пока, а мне надо сходить по делам, - произнес Артемов.

Николаю предстояло теперь приодеть новообретенного сына и снабдить его
необходимым минимумом личных вещей. Кое-что передали родители Огинки через
третьих лиц, но остальное Артемову пришлось раздобывать самому. Мальчик не
покидал гостиничного номера, с утра до ночи наблюдая телепередачи. На Дениде
сейчас подводили итоги последнего Дня Истины, и различные телепрограммы
представляли обществу его наиболее выдающихся новых граждан. Когда Николай в
очередной раз зашел к себе в номер, журналист по телевизору как раз рассказывал
о каком-то мальчугане, набравшем в сумме 277 баллов.

- Тоже небось какой-нибудь начальственный сыночек! - бурчал Огинки, глядя на
экран. - Целых десять баллов за общественную работу ему дали! И почему-то целых
четыре балла за красоту поставили! Я бы ему за такую рожу и трех не дал!

- Не кипятись, - сказал Артемов, - ты все равно лучше, никто не спорит! Лучше
примерь, что я тебе накупил.

- Это все мне?! - Огинки с удовольствием облачился в обновки.

- Ну ты теперь просто картинка, а не мальчик... На Земле в школу пойдешь, так
все девочки от тебя просто без ума будут!

Щеки у Огинки зарумянились, и он спешно прикрыл их рукавом.

Перед отлетом на Землю Артемов в последний раз встретился с Шаехсом. Тот
напоследок решил дать землянину несколько советов относительно мальчика.

- Первым делом по прилету на Землю постарайтесь сделать мальчику все необходимые
прививки, - сказал он. - У вашего Огинки, конечно, отличное здоровье, и имунная
система в полном порядке, но, боюсь, вряд ли у нее есть средства против ваших
земных инфекций. Ну а если он вдруг все же чем-то заболеет... Люди с других
планет часто говорят, что все мы здесь представляем собой попросту огромные,
самостоятельно существующие раковые опухоли... В чем-то они правы... Наши клетки
действительно обладают физическим бессмертием и способны бесконечно делиться,
как раковые. Посему любые препараты, предназначенные для лечения рака и
уничтожающие клетки с подобными свойствами, для нас смертельно опасны. К
счастью, из-за тех же свойств наших организмов мы и от рака гарантированы... Так
вот, ни в коем случае не лечите Огинки от инфекций подобными препаратами, лучше
уж сразу его усыпите!

- Приму к сведению, - промолвил Николай.

- И еще один момент, - сказал Шаехс. - Конечно, вашего мальчика хорошо
вымуштровали за 12 лет, и он в целом умеет себя сдерживать, хотя в отдельных
эпизодах и проявлял излишнюю горячность, но сейчас ему предстоит пережить ломку
прежних стереотипов поведения. Он будет выходить из состояния стресса, страх
смерти над ним больше не довлеет, в таких условиях очень многие подростки
начинают распоясываться. Нам бы очень не хотелось, чтобы он доставил вам крупные
неприятности на вашей планете и оставил у ваших соотечественников негативное
впечатление о всех денидцах. Чтобы этого избежать, постарайтесь держать его в
ежовых рукавицах, он мальчик умный и прекрасно поймет, что вы это делаете для
его же собственного блага. А теперь от имени правительства Дениды разрешите
выразить вам почтение, что вы отважились на столь уникальный эксперимент в деле
взаимодействия наших двух цивилизаций.

Артемов попрощался со своим денидским консультантом и пошел в гостиницу. Корабль
с Земли уже прибыл, надо было подготовить Огинки к отлету, а заодно объяснить
экипажу корабля, почему им придется взять с собой на Землю незапланированного
пассажира.

          Глава 9. На Земле.

Юный денидец быстро освоился на корабле и благодаря своей симпатичной внешности
и незлобивому характеру стал любимцем всего экипажа. Артемов отметил, что сын
ему достался весьма любознательный и явный экстраверт по натуре: уж на что сам
Николай в силу своей журналистской работы имел способность легко устанавливать
контакты с самыми разными людьми, но Огинки мог дать ему в этом деле сто очков
вперед. Даже еще не изучив как следует ни одного земного языка, мальчик успел
перезнакомиться со всеми окружающими, облазил с их попустительства чуть ли не
все помещения корабля и вскоре знал о его устройстве больше самого Николая.
Обучение языку тоже продвигалось быстрыми темпами - устройство, предназначенное
для обучения землян, как оказалось, вполне соответствует и особенностям психики
денидцев. У Артемова упала гора с плеч: теперь он мог быть уверенным, что и со
школьным обучением у его приемного сына никаких проблем не возникнет. Николай
уже уведомил устроителей своей экспедиции на Дениду, какой нежданный "подарок"
он везет им с этой планеты. Можно было не сомневаться, что немедленно по
прибытии на Землю Огинки станет объектом бурного интереса ученых из многих
стран. Как ни общителен мальчик, его все же следует подготовить к самым
разнообразным проявлениям столь значительного внимания к его скромной персоне.
Отловив приемного сына в коридоре корабля, Артемов принялся его инструктировать:

- Огинки, как только мы прибудем на Землю, тебе наверняка придется пройти полное
медицинское обследование.

Увидев, как дернулся мальчик, Николай поспешил разъяснить:

- Это совсем не страшно и ничем тебе не грозит. Я понимаю, что на Дениде врачи
были вашими первыми врагами, поскольку выискивали у вас патологии и снижали вам
баллы за здоровье. Но наши медики ищут у детей заболевания только для того,
чтобы их вылечить. Но у тебя ведь и этого нет: тебя недавно досконально
обследовали и ничего не нашли. Просто ты очень интересен нашим ученым, твой
генотип отличен от генотипа землян, наши клетки не являются потенциально
бессмертными, а отыскание механизма бессмертия - одна из главных задач нашей
науки. Так что уж будь добр, поработай немного на земную науку, а земляне в
благодарность помогут тебе освоиться здесь. Ты же обещал быть хорошим мальсиком?

Огинки кивнул:

- Я понял, я сделаю все, что от меня потребуют.

- Вот и договорились, - сказал Артемов. - Потом тебе придется пойти в нашу
земную школу, русский язык ты уже почти изучил, с другими предметами у тебя
поначалу могут возникнуть трудности, поскольку наши учебные программы сильно
отличаются от ваших, но ты парень умный, думаю, разберешься, а если нет, так
учителя и товарищи помогут. Еще тебя часто будут просить дать интервью. Вот тут
уже решай сам: с кем говорить, а кому отказывать, - в крайнем случае можешь
ссылаться на то, что твой отец - сам журналист и эксклюзивную информацию о тебе
будет публиковать самостоятельно. Будут подходить с другими предложениями - обо
всем сообщай мне, я лучше разберусь, что они от тебя хотят, но особо не бойся -
никто тебя здесь не съест.

Подготовленный таким образом Огинки, едва ступив на землю своей новой родины,
постарался вести себя максимально достойно: всем улыбался, церемонно
раскланивался в ответ на приветствия, вежливо отвечал на многочисленные вопросы,
единственное что старался все время держаться поближе к Артемову, но когда
настала пора отдаться в руки медиков, безропотно позволил себя с ним разлучить.
Пожелав своему сыну на прощание быть молодцом, Николай направился в редакцию
составлять отчет о проведенной экспедиции.

Впрочем, и помимо отчета забот ему предстояло много. Надо было уладить
бюрократические формальности с получением Огинки российского гражданства, надо
было подготовить холостяцкую квартиру Артемова ко вселению в нее нового жильца,
надо было найти для мальчика подходящую школу. Пришла пора и задуматься над
продолжением своей журналистской карьеры: постоянные поездки в различные горячие
точки подходят для холостяка, но не для отца-одиночки - с кем тогда оставлять
Огинки, не в интернат же его отдавать, в самом деле? С решением этой проблемы,
правда, пока можно было не спешить: появление на Земле юного инопланетянина
стало мировой сенсацией, физиономия Огинки не пропадала с телеэкранов и со
страниц газет, Николай являлся здесь главным источником информации, и своей
редакции он был сейчас нужнее в Москве.

Когда, наконец, удалось выцарапать Огинки из Центра космической медицины, причем
тамошние медики выражали надежду, что он не надолго их покидает, у входа в
квартиру Артемова мальчика уже поджидала туча репортеров и тележурналистов.
Огинки пришлось-таки дать свою первую в жизни пресс-конференцию, но он стоически
ее выдержал. Впрочем, многочисленные интервьюеры и просто любопытствующие
граждане продолжали ходить и дальше, и Огинки то и дело приходилось описывать в
красках свою жизнь на Дениде, хотя большую часть посетителей Николаю удавалось
отшивать.

Подошло время отдавать мальчика в школу. Николай постарался подобрать для Огинки
учебное заведение поприличнее, хотя и здесь юному денидцу некуда было деться от
обрушившейся на него популярности. Впрочем, безотносительно своего инопланетного
происхождения, он и одной своей внешностью мог впечатлить новых одноклассников.
Благодаря своим светлым кудряшкам он стал предметом тайных воздыханий всех
девчонок в классе, а его денидское прозвище Красавчик неведомо какими путями
последовало за ним и на Землю. С московскими пацанами Огинки поддерживал
поначалу исключительно дипломатические отношения, драк старался избегать, в
разборки не лез, но зато сумел проявить себя на уроках физкультуры и биологии,
работы не чурался, к учителям, как и прежде на Дениде, не подлизывался, и
постепенно был признан своим в доску парнем. У него завелась своя компания, где
его теперь звали Гинкой, с ними он гулял по городу, проводил время в
компьютерных клубах (удовольствие, прежде Огинки недоступное).

Николай с удовольствием отмечал, как быстро его приемный сын впитывает нормы
поведения новой для него культурной среды, хотя некоторые денидские предрассудки
упорно сохранялись в сознании мальчика. Как-то раз по время совместной прогулки
по московским улицам Николай и Огинки повстречались с мальчуганом, которого
родители везли в инвалидной коляске. Судя по всему, у мальчика была тяжелая
форма детского церебрального паралича. Огинки этой встрече очень поразился: в
его родном Аотингере он ни разу не видел детей с такой тяжелой степенью
инвалидности. Он спросил Николая, почему встреченного ими мальчика не усыпили
еще в младенчестве, ведь ясно же, что он никогда не станет полноценным
человеком? Артемов стал втолковывать сыну принятые на Земле принципы гуманизма,
но, похоже, полностью его не убедил. Огинки за время обучения в аотингерской
школе хорошо усвоил базовые понятия генетики популяций и твердо знал, что
отсутствие отбора в популяции неминуемо ведет к накоплению вредных мутаций, а в
дальнейшем и к вырождению всей популяции. Эти соображения он и высказал Николаю,
присовокупив к ним тот общеизвестный факт, что в московских семьях рождается
мало детей, что, по его мнению, означало, что вырождение москвичей уже идет, ибо
разве можно признать здоровой популяцию, которая даже в мирных условиях не в
состоянии воспроизвести саму себя? Артемову, никогда особо этой проблемой не
интересовавшемуся, пришлось отделываться общими фразами, что только укрепило
Огинки в его мнении.

Были в их совместных прогулках и приятные моменты. Как-то им навстречу попался
знакомый Николая Валерий Рощупкин, который хотя и давно уже был женат, никак не
мог обзавестись детьми. Его любимая жена Лидия оказалась бесплодна, не помогало
даже экстракорпоральное оплодотворение. Рощупкины всерьез подумывали взять
ребенка из детдома, желательно девочку и без отягощенной наследственности, но
таковые были в большом дефиците, и чете Рощупкиных пришлось бы долго ожидать
своей очереди. Увидев завзятого холостяка Николая вместе со стройным красивым
мальчиком, Валерий воскликнул:

- Коля, не в службу, а в дружбу, скажи, где таких красавцев выдают?!

Артемов ответил таким же шутливым тоном:

- На Дениде, где же еще! Хочешь - мальчика дадут, хочешь - девочку!

- Только таких больших? - спросил Рощупкин. - А если помладше кого попросить?

- Младших не отдадут, только двенадцатилетних и раз в год, но зато с гарантией.
Прилетишь на Дениду - сможешь сам выбрать. И тебе не только отдадут, но еще и
спасибо скажут, что взял!

Рощупкин кивнул с улыбкой, но какую-то мысль в нем эта пикировка заронила. Во
всяком случае, с этого дня он стал живо интересоваться контактами землян с
Денидой.

Примерно через месяц с момента своего прилета на Землю Огинки пристал к Артемову
с вопросом, почему тот не женат. Николай в красках описал ему все опасности
своей репортерской профессии, заметил, что не хотел бы, случись чего, оставить
свою семью без средств к существованию, и с некоторым сожалением предположил,
что ради Огинки придется теперь от этой жизни отказаться. Мальчик высказываться
на эту тему не стал, но сделал свои выводы.

Помимо коллег Артемова по журналистской профессии, его квартиру осаждали и
многочисленные новоявленные поклонники и поклонницы юного денидца, некоторые из
них были весьма солидного возраста. Огинки старался никому не хамить, но и не
выказывал желания познакомиться поближе. Именно поэтому Николая удивила одна
встреча в кафе. Усадив сына за столик, Артемов отошел сделать заказ. Вернувшись,
он обнаружил, что Огинки успел пересесть за соседний столик и мило беседует с
русоволосой дамой лет, приблизительно, тридцати. Огинки старательно играл роль
пай-мальчика, но глаза его при этом хитренько посверкивали, особенно, когда он
оглядывался на Николая. Артемов решил не вмешиваться в эту беседу, ожидая, что
будет дальше. Минут через пятнадцать Огинки вернулся к столику Николая и невинно
произнес:

- Там одна женщина очень хочет с тобой познакомиться.

- Со мной или все же с тобой? - спросил в ответ Николай.

- Со мной она уже познакомилась. Ее зовут Ирина Давыдова, она бухгалтер, тоже
живет в Москве и тоже одна.

- Тебе она, похоже, понравилась?

- Ага. Ты поговори с ней, может, она и тебе понравится!

Немного ошалев от того, что приемный сынок уже пробует себя в качестве
сводника, Николай согласился на знакомство. Приглашенная к их столу Ирина стала
благодарить Артемова за его мальчика, сказала, что следит за ними с самого
момента прилета Огинки на Землю, собирает всю информацию, какую только может
достать, но только сегодня решилась познакомиться поближе. К счастью, Огинки
оказался таким умным и предупредительным мальчиком, каких очень редко встретишь
среди земных детей (при этих словах Огинки поспешил отойти от столика), что она
благодарна судьбе, что с ним повстречалась. Артемову пришлось пересказать своей
новой слушательнице историю своего пребывания на Дениде, в конце разговора они
как-то неожиданно для себя обменялись телефонами и с той поры стали регулярно
созваниваться. Огинки, впрочем, предпочитал личные контакты и регулярно тянул
Николая домой к Ирине. Приведя его к ней в гости и для вежливости пошлявшись с
полчаса по квартире, он всякий раз находил предлог слинять на улицу, оставляя
Николая и Ирину беседовать наедине. Примерно через пару месяцев подобных
контактов все трое так сроднились, что Николай счел логичным предложить Ирине
выйти за него замуж. Предложение отвергнуто не было. Потребовалось еще немало
мытарств, чтобы продать две московские квартиры и купить взамен одну более
обширную, но зато все трое сумели решить свои проблемы: Огинки обрел полноценную
семью, Ирина - замечательного сына, о котором втайне мечтала, впервые увидев его
на экране телевизора, да вдобавок еще и надежного мужа, а Николаю было теперь с
кем оставить Огинки, так что отпала необходимость отказываться от репортерской
работы.

          Глава 10. Переписка через космос.

  Письмо, отправленное с нарочным из Москвы в Аотингер.

Здравствуй, Тайвис!

Это пишет тебе твой друг и бывший одноклассник Огинки. Надеюсь, ты не забыл
меня? Не удивляйся, никто не собирается тебя разыгрывать, и это вовсе не письмо
с того света! Просто я не помер тогда, год назад, как вам всем, вероятно,
сообщили. Меня усыновил инопланетянин с планеты Земля и отвез жить к себе на
планету. Но для всех вас я должен был умереть, при этом условии правительство
Дениды согласилось меня отпустить, и если я вернусь теперь на Дениду, меня там
сразу же убьют! Поэтому вынужден послать тебе письмо с оказией. Землянин,
который полетит на Дениду по важным государственным делам (не знаю каким, да для
нас двоих это и не важно!), любезно согласился взять с собой этот конверт, а по
прилете на Дениду отправить его по почте. Если ты читаешь это письмо, значит,
мой замысел удался!

Тебе, наверное, интересно, как я здесь живу. Сразу скажу, живу неплохо, даже
лучше, чем жил у себя на Дениде. Мой нынешний отец, а я считаю его своим
настоящим отцом, ведь он меня тогда спас, фактически, я в тот день родился
заново! Так вот, мой отец Николай любит меня больше, чем некогда любили мои
биологические родители, он дал мне свою фамилию, это такое принятое на Земле
родовое имя, так что меня теперь зовут Огинки Артемов, а точнее, еще длиннее -
Огинки Николаевич Артемов, но так меня будут называть, только когда я вырасту, к
детям здесь принято обращаться более кратко. Теперь у меня и приемная мать есть,
ее зовут Ирина, она тоже очень меня любит, и, представляешь, я сам ее себе
нашел! А скоро, похоже, здесь у меня еще родится и маленькая сестренка.

Как только написал о своей будущей сестренке, тут же вспомнил своего братишку
Фарека. Не знаешь, как он там? Сильно ли вырос? Помнит ли еще меня? Ладно, это я
отвлекся. На планете Земля очень много стран, я живу в столице одной из них -
России, самой большой по площади, но не по населению. В этой стране уже много
лет отрицательный прирост населения, представляешь?! Я, когда узнал это, понял,
почему меня сюда пустили, тогда как на другие планеты никого из наших ребят
никогда не брали. К тому же, говорят, здесь много рождается больных детей,
причем серьезно больных, с нарушениями на генном уровне. И никто их здесь не
собирается выбраковывать! Они для такой своей политики даже специальный термин
придумали - "гуманизм"! А по-моему, это просто глупость, ведь свои болезни такие
дети будут и по наследству передавать, и кто тогда у них тут будет жить через
несколько поколений?

Город, в котором я живу, называется Москва, она раз в двадцать больше нашего
Аотингера, говорят, это один из самых больших городов на Земле. А уж развлечений
тут столько, что Аотингер по сравнению с ней кажется глухой провинциальной
дырой. Ты знаешь, например, что такое компьютерные игры? Это как хорошее кино,
только ты сам в нем участвуешь. Нам с тобой на Дениде внушали, что компьютеры
предназначены только для работы, помню, я не очень-то любил на них работать, в
отличие от тебя. Сейчас же я чуть ли не каждый день хожу в компьтерный клуб
играть на них вместе со своими здешними приятелями. Жаль, что тебя с нами нет,
тебе бы понравилось! Вообще жить здесь очень интересно, только зимой бывает
холодно, я как-то раз чуть нос себе не отморозил. Честно! Отец мне его потом
шерстяной варежкой растирал.

Я здесь тоже хожу в школу, в седьмой класс. Пацаны у нас в классе замечательные,
друг на друга не стучат, в активисты не лезут, к учителям не подлизываются, а
какие штуки порой откалывают! Хотя, если честно, среди здешних ребят много
лоботрясов, вот только их родители относятся к ним слишком либерально, почти не
наказывают. Впрочем, им тут и бояться особенно нечего, посмотрел бы я на них,
если бы им тут тоже баллы выставляли! Но зато они здесь обучили меня таким
штучкам, что если сказать тебе - ты просто закачаешься! Нет, не буду
рассказывать, у тебя родители строгие, если они тебя за этим поймают, то так
налупцуют... Девчонки здесь тоже ничего, такие же активистки, как и наши,
наверное, это вообще в девчачьей природе заложено, только, по-моему, наши
аотингерские девчонки красивее. Учусь я здесь хорошо, в основном на четыре и
пять, здесь, кстати, пятибалльная система оценок. По биологии я вообще первый
ученик в классе, впрочем, биологию здесь изучают куда меньше, чем у нас, а
генетику в седьмом классе совсем не затрагивают. Зато здесь очень много уроков
математики, мне на них было труднее всего, но все же как-то приспособился.
Кстати, если будешь писать ответное письмо, расскажи, как учишься, много ли
ребят уцелело из параллельных классов, что у вас знают о Земле.

Теперь одна просьба к тебе. Ты знаешь такую девочку Гелике, она училась на класс
младше нас. В этом году настанет ее День Истины. Если она еще учится в твоей
школе, постарайся с ней встретиться и передай то, что я тебе сейчас расскажу.
В этом году ко Дню Истины на Дениду отправится много землян. Они будут
усыновлять ребят, не получивших вакансии на жизнь. Среди них будет один москвич,
знакомый моего отца Николая, его зовут Валерий Рощупкин. У него с женой нет
собственных детей, и он хочет привезти с Дениды девочку. Так вот, если Гелике не
проходит по конкурсу, а скорее всего она и не пройдет, поскольку в прошлом году
еще училась так себе, то пусть она постарается еще до Дня Истины встретиться с
этим Валерием. Она красивая, я думаю, она ему понравится.

Ответное письмо можешь отправить мне с кем-нибудь из землян. Я здесь теперь
знаменитость, так что, думаю, тебе не откажут и письмо доставят точно по адресу.
Короче, жду твоего письма!

Твой Огинки.


  Письмо, доставленное Рощупкиным из Аотингера в Москву.

Привет, Красавчик!

Посылаю тебе письмо с тем самым землянином Валерием, о котором ты мне писал. Ты,
конечно, уже знаешь, что разработанный тобой план отправки на Землю твоей, как я
понимаю, будущей пассии Гелике блестяще сработал. Она сумела настолько очаровать
этого Валерия, что он больше ни о ком и не думал, даже не хотел ждать Дня
Истины, чтобы оформить ее удочерение, правда, раньше срока ему это сделать все
равно не дали. Так что мои вам всем поздравления.

Вообще, на День Истины к нам на этот раз прилетело столько землян, сколько здесь
не видывали инопланетян за все время существования Аотингера. И все как один с
целью усыновления! Не поверишь, детская тюрьма в нашем городе почти опустела, а
некоторые земляне, которым не хватило ребят, даже отправились за ними в другие
города! Говорят, что на следующий год их прилетит к нам еще больше.

Из нашего с тобой класса вакансии на жизнь получили только трое - я и еще две
девчонки. Все шестые классы нашей школы свели после этого в один. Ребята в моем
новом классе конечно тебя помнят, ты же как-никак был нашей школьной
знаменитостью! Но вот в то, что тебя не усыпили тогда, они никак не хотели
поверить, пока сюда не налетело столько землян. Я бы, возможно, и сам не поверил
бы, если бы не знал так хорошо твой почерк. Теперь они все шлют тебе горячий
привет и сожалеют, что ты не можешь сюда прилететь. Впрочем, если ты не можешь,
то нам-то никто посещать землю не запрещал, верно? Так что жди, вот я вырасту,
поднакоплю денег и тогда прилечу к тебе в гости! Я и сейчас лучший ученик в
классе, и мне в будущем пророчат хорошую работу, тем паче, что наш Аотингер
теперь станет быстро развиваться, ведь к нам каждый год будет прилетать много
туристов с Земли, а ведь их кому-то надо обслуживать.

Твой брат Фарек жив-здоров, я его недавно видел, он ужасно подвижный и очень
болтливый, ко всем пристает с вопросами. Но спросить его, помнит ли он тебя, я
не сумел, так как он был с родителями, а им вряд ли бы понравилось, что кто-то
говорит с их младшим сыном о его старшем брате. У них самих, кстати, тоже все в
порядке.

О чем еще написать? Зрение у меня еще больше упало, впрочем, это теперь неважно,
болеть я, напротив, стал заметно меньше, видимо потому, что больше не испытываю
постоянного стресса. Новых друзей после твоего отлета на Землю у меня так и не
появилось, вроде и есть в классе неплохие ребята, да только интересы у меня с
ними совершенно разные. Так что пиши мне, по возможности, чаще, все же гостей с
Земли к нам теперь прилетает много и есть возможность передать письмо. Надеюсь
на скорый ответ.

Твой друг Тайвис.

          Эпилог.

В Москву наконец-то пришла настоящая зима. В ночь на воскресенье всю землю
завалило толстым слоем пушистого снега, на домах, гаражах, скамейках лежали
пышные снежные шапки, даже ветви деревьев были теперь в белом убранстве. Лишь
изредка при легких дуновениях ветерка они стряхивали с себя комки снега,
рассыпавшиеся при падении на рой мелких снежинок.

В это утро по аллеям Измайловского парка прогуливалась небольшая компания.
Семейные пары Артемовых и Рощупкиных держались рядом, беседуя во время ходьбы.
Ирина Артемова толкала перед собой детскую коляску с трехмесячной дочкой
Леночкой. Их дети-подростки Огинки Артемов и Гелике Рощупкина шли чуть впереди,
причем Огинки, за год с лишним проживания в Москве ощутивший уже себя завзятым
москвичом, держал подружку за руку и то и дело показывал ей местные
достопримечательности. Для Гелике эта русская зима была первой за ее
двенадцатилетнюю жизнь, и она удивлялась снегу и морозу. Решив развеселить ее,
Огинки в какой-то момент даже затеял игру в снежки, но его шуганули, чтобы не
разбудил младенца.

Глядя со стороны на две эти несомненно счастливые семьи, никто не сказал бы, что
дети-подростки в них мало того что не родные, но вообще происходят с другой
планеты, где судьбой им было предназначено умереть в двенадцатилетнем возрасте,
если бы их будущие отцы не встретили их там и не отвезли на Землю, что одна из
этих семей долгие годы мечтала и не могла обзавестись ребенком, а другая и
возникла-то только благодаря появлению на Земле красивого мальчика с Дениды. Но
это свершилось, и четверо взрослых обрели, наконец, свое счастье, а двоим
подросткам предстояла теперь долгая, возможно даже невероятно долгая по земным
понятиям жизнь.