|
|
||
Рассказ из альтернативной реальности. | ||
Автор Беляков.
Боря Виленский с облегчением выбрался из переполненного автобуса, прижимая к себе скрипичный футляр. Добрый час трястись в этой душегубке, будучи втиснутым в угол, - то еще удовольствие, но на такси у него денег не было, а пропустить концерт он не мог никак. Вроде нормально отыграл, и ему даже похлопали, но потом пришлось полчаса торчать на остановке в ожидании этого самого автобуса, а потом еще поездка... Короче, от хорошего настроения почти не осталось следа.
Если честно, он вообще не понимал, зачем родители спровадили его на все лето к деду с бабкой в этот поселок. Ремонт, что ли, затеять собираются? А сами тогда куда жить переберутся? Закончив пятый класс, Боря считал себя уже достаточно взрослым, чтобы сносить любые жилищные тяготы наравне с родителями, лишь бы только не уезжать из города, ну, разве что на гастроли, но гастроли ему этим летом не светили, только выступления в разных сборных концертах, чаще в составе их школьного оркестра, и совсем редко, вот как сегодня, соло. Но его мнения, конечно же, никто и не думал спрашивать, просто приказали собрать вещи и вывезли к родителям матери, якобы на дачу, хотя какие тут вообще дачи в этой дыре? Ладно бы это еще была какая деревня, а то ведь рабочий поселок при заводе железо-бетонных изделий. Завод тот, правда, давно уже влачил жалкое существование, а пару лет назад закрылся совсем, так что воздух в поселке стал относительно чистым, может, и действительно за деревенский сойдет.
Из-за закрытия завода очень многие жители поселка потеряли средства к существованию, поскольку устроиться здесь на какую-нибудь другую работу возможности практически не было. Хорошо, что у всех здесь были собственные огороды, и кое-кто стал жить натуральным хозяйством, завел коз, кур или кроликов. Самые расторопные нашли себе работу в городе и теперь ездили туда каждый будний день, теряя по часу на дорогу туда и обратно. А кто-то просто спился, пробавляясь случайными заработками в промежутках между запоями. Но при этом чуть ли не все костерили бросившую их власть, жалели о закрытом заводе и еще поминали в сердцах каких-то неведомых олигархов, которые на этом же шоссе, только еще дальше от города, возводили комбинат по производству какой-то электронной хрени, для чего якобы требовался особо чистый воздух. Обитатели поселка были убеждены, что именно из-за этого комбината их завод и закрыли. Устроиться в будущем на сам комбинат на должность выше уборщицы они даже и не надеялись - квалификация не позволяла.
Говорят, в лучшие времена у завода был даже собственный летний оздоровительный лагерь, заброшенный с началом рыночных реформ, так что теперь от него остались одни поросшие бурьяном руины. С тех пор поселковая детвора на все лето была предоставлена сама себе и жила относительно вольной жизнью, возвращаясь домой только поесть и поспать. Ну, некоторым еще приходилось помогать родителям на огородах, но большинство этой обязанностью откровенно манкировало. Еще летом кое-кого из детей привозили отдыхать из города к дедушкам и бабушкам, но это были единицы, поскольку местность дачной не считалась, славилась окрестными болотами и неизбежным комарьем, так что решались на такой вариант только от полного безденежья.
Стоит ли удивляться, какой фурор вызвало появление в поселке городского мальчика, играющего на скрипке? Боря был не из тех, кого родители насильно запихивают в музыкалку, к своему увлечению, оно же предполагаемая будущая профессия, относился предельно серьезно и упражнялся на своем инструменте каждый день. Видимо, получалось неплохо, поскольку скоро под его окно уже сбегались послушать, никто не пытался выяснить с новичком отношения на кулаках, а один раз соседи даже позвали его сыграть на семейное торжество. Короче, Борю в поселке быстро признали за своего, хоть и понимали, что в конце лета он отсюда обязательно уедет. Он, со своей стороны, это тоже оценил, и местные пацаны были для него теперь не совсем чужими.
Может, поэтому он слегка удивился, увидев рядом с остановкой компанию Митяя. Что они здесь забыли-то? Тут даже магазинчика по соседству никакого нет, как в других поселках на шоссе, лишь воткнутая в асфальтированный пятачок металлическая конструкция, обшитая с трех сторон жестяными листами, с такой же жестяной крышей и лавкой внутри, на которой с трудом смогут разместиться четыре человека. Стояла жара, и лично он на месте Митяя пошел бы скорее купаться на поселковый пруд или хотя бы в лес по грибы. Тем не менее, пацаны почему-то гуртовались именно здесь, и Боря счел не вежливым пройти мимо, не поздоровавшись.
Его тут же принялись расспрашивать, как прошел концерт, он стал делиться пережитыми эмоциями, в общем, зацепились языками. Тринадцатилетний Митяй, самый старший в этой компании, тоже участвовал в разговоре, не теряя, впрочем, из виду шоссе. И когда со стороны города на нем показался навороченный джип, Митяй подобрал на обочине кусок щебня и запулил им в подъезжающую машину. Впрочем, промахнулся. Водитель через стекло погрозил ему кулаком, но даже притормаживать не стал.
- Мить, ну зачем ты?! - возмутился Боря.
- А этот гад наверняка на стройку едет. Вот из-за таких, как он, наш завод и закрыли!
В голосе парня было столько ненависти, что Боря даже поразился. Ну да, у Митяя отец на этом самом заводе и работал, а теперь дома сидит и бухает по-черному, так что одна мать, что продавщицей в поселковом магазине трудится, всю их семью на себе тянет. Боря Митяю, конечно, сочувствовал и где-то даже понимал, но таких методов принять не мог все равно, да и было ощущение, что добром все это не кончится.
Со стороны города, тем временем, донесся звук полицейской сирены, и вскоре мимо остановки на огромной скорости пронеслась мигающая всей своей иллюминацией патрульная машина. На нее Митяй напасть не осмелился, но когда следом показался черный мерседес с мигалкой на крыше, парень засадил ему булыжником прямо в лобовое стекло. Примеру его тут же последовал восьмилетний Кирюха, но машина уже поравнялась с остановкой, и его камень угодил ей в правое крыло. Мерседес вильнул на дороге и принялся резко тормозить, а когда встал, из него вывалился охранник - здоровенный бугай метра под два ростом - и бросился к стоящим пацанам. Не желая попасть в его руки, поселковые ребята рванулись через придорожную канаву в поросшие бурьяном буераки, перемежающиеся болотцами и скрылись в зарослях. Боря удирал вместе со всеми. Перемазался, конечно, по уши, но скрипку не повредил и благополучно добрался до дома кружным путем.
* * *
Сотрудник областного подразделения центра "Э" капитан Виктор Рославцев хмуро взирал на эфэсбэшного майора Геннадия Успенского, в чье подчинение временно была отдана вся его группа.
- Геннадий Павлович, я все-таки не понимаю, зачем подняли такой кипиш? Какие-то мелкие пацаны камнями в машины швырялись. Ну и причем здесь борьба с экстремизмом?
- Вить, если бы они кому из рядовых граждан стекло разбили, была бы обычная хулиганка, коли обошлось бы без тяжких последствий. Заставили бы разбираться местного участкового, а нас с тобой никто и тревожить бы не стал. Вот только я наводил справки, и это там далеко уже не первый случай, а участковый тот вообще мышей не ловит, и у него даже предположений никаких нет, кто конкретно может этим заниматься. А камнями-то на сей раз закидали самого нашего губера, когда он ехал инспектировать стройку. Он, понятное дело, рвет и мечет, кричит, что это теракт против него лично с целью сорвать важное государственное дело. Мол, надо еще выяснить, кто стоит за этими неизвестными пока пацанами.
- Так они на самого губернатора покусились?! И что, инспекцию им действительно удалось сорвать?
- Ну да, у губера давление скакнуло от испытанного шока, пришлось разворачиваться и возвращаться в город. Да и куда там поедешь на поврежденной машине!
- А что, стекло ему действительно покоцали? Оно ж бронированное! Ну, не настолько уж и бронированное, просто закаленное. Не разбилось, но трещинами пошло. Ну и как водителю рулить прикажешь, когда перед глазами сетка трещин?
- Да, действительно рискованно... А где ж в тот момент была машина сопровождения, почему никто не задержал злоумышленников?
- Ну, знаешь же, как наш губер любит быструю езду. Они там скорость развили, наверное, под двести, вот машина сопровождения и оторвалась, чтобы весь транспорт, что попутный, что встречный, на обочины сгонять. Пока им сообщили по рации, что случилось, пока они разворачивались и гнали назад, пацанвы этой уже и след простыл.
- А как определили, что это именно пацаны были?
- А у губера в машине охранник за дорогой следил. Он и заметил, как двое камни метали. Подросток в лобовое стекло попал, а какой-то совсем мелкий шкет - в самый низ правой задней двери. Охранник этот, конечно, потом за ними погнался, но ему помешали особенности местности.
- В смысле?
- Видел бы ты эту местность. Там болото подходит прямо к шоссе, протоки, бугры, трава в рост человека, ивняк... Там даже если служебную собаку пустить, и та след потеряет! Ребятня местная все тропинки знает, а охранник полез не туда и завяз... Еле обратно выбрался.
- Местная ребятня, говорите? А какой там есть населенный пункт?
- Да какой-то депрессивный поселок в стороне от шоссе. К нему асфальтированная дорога ведет, но автобусы туда не заезжают, только остановку делают недалеко от поворота.
- Опознать камнеметателей охранник сможет?
- Да он их и разглядеть толком не успел. Никаких особых примет, по созданным им фотороботам хватать можно чуть ли не любого мальчишку подходящего возраста, а видеорегистратора в губернаторском мерседесе, представь себе, нет!
- Ну, можно тогда заявиться в этот самый поселок, похватать похожих, а губернатору доложить, что нападение на него раскрыто.
- Э, нет, вот как раз в данном конкретном случае так просто не получится. Этим делом, Вить, уже сильно заинтересовались в Москве. С моим шефом связались очень важные люди из ФСО и выставили свои требования.
- А им-то зачем весь этот геморрой?!
- Ну, видишь ли, комбинат этот непроинспектированный скоро должен вступить в строй, и прошел слух, что Президент намерен лично присутствовать на его открытии. Современные технологии, понимаешь ли, и все такое... Представляешь, что будет, если кто-нибудь из кустов запустит каменюкой в президентский кортеж?!
Представлять подобное очень не хотелось. Виктор даже плечами передернул, чтобы отогнать наваждение.
- А посему нам приказано во что бы то ни стало отловить этих юных злоумышленников, - продолжил Успенский, - и именно реальных камнеметателей, а не первых, кто под руку попадется, как у нас принято делать. Специально было указано, что в данном вопросе ничьи косяки покрывать не будут, а, напротив, показательно подведут под статью о фальсификации уголовного дела. А вот что касается методов расследования, тут нам предоставлен почти полный карт-бланш за исключением инвалидизации подозреваемых и смертоубийства, поскольку все же дети.
- Итак, надо обязательно выявить тех двух засранцев, что кинули камнями в губернаторскую машину, - подвел итог Виктор, - но никаких зацепок для этого нет.
- Да есть одна зацепка... - протянул Успенский. - Понимаешь, Вить, там ведь кроме этих двух субчиков еще несколько пацанят стояло, и один из них, если верить охраннику, держал футляр от скрипки. Возможно, приехал с ним из города. Сомневаюсь, что в этом задрипанном поселке найдется второй юный скрипач.
- Ага, владение скрипкой как особая примета, - усмехнулся Виктор, - может, он тоже камни бросал?
- Да нет, не он, те двое камнеметателей стояли чуть в стороне от остальной группы, но он из их компании, следовательно, должен знать их по именам. Стоило бы его задержать и хорошенько допросить без родителей и адвоката. Наверняка от страха всех сдаст.
- А если нет? - усомнился Виктор. - Если он вдруг о всяких пионерах-героях книжек начитался? Небось, еще и права свои хорошо знает. Вот упрется, и что тогда делать будем? В вашей конторе вроде есть какая-то сыворотка правды?
- В нашей конторе много чего есть, но не в нашем областном управлении, а привлекать к делу антитеррористические подразделения дозволения не было. Решили обойтись силами вашего центра "Э". Хотя я понимаю, что с такими малолетками вам работать никогда не доводилось, но какие-то методы у полиции все же есть?
- Методы-то есть, - скривился Виктор, - но, боюсь, они здесь малоприменимы. Вот сделаешь, скажем, такому мальцу "слоника", а вдруг он от удушья Богу душу отдаст?
- Да, проблема, - Успенский нервно пробарабанил пальцами по столу, - и как же на него тогда воздействовать прикажешь?
- Геннадий Павлович, - осторожно промолвил Виктор, - вот я читал в свое время Артуро Переса-Реверте, и если верить ему, даже испанская инквизиция не применяла пыток к детям младше четырнадцати лет.
- Ну и?
- Но банальная порка тогда пытками не считалась, и драли малолетних еретиков почем зря. Никакого тебе калечения, а ведь языки развязывать реально удавалось. И это при том, что все те дети наверняка были уже поротые...
- А этот малолетний скрипач наверняка нет, - кивнул Успенский. - Я понял твою мысль. Можно попробовать. Только тогда в отделение для допроса его доставлять нельзя. Слишком много будет ненужных свидетелей, начнутся кривотолки, да и правозащитники всякие туда, бывает, заглядывают... Нужен нам с тобой этот геморрой? Лучше использовать нашу конспиративную квартиру.
- А у вас и такая есть?
- Да, для встречи с агентами. Но ради такого дела нам ее могут предоставить в полное распоряжение на неделю и даже больше. Главное, чтобы результат был. Ты драть-то умеешь?
- Если честно, знаю только теоретически, но могу потренироваться и порасспросить тех, кто точно умеет.
- Консультируйся, дело полезное. Заодно пусть они тебя научат правильно розги заготавливать или даже нет, пусть приготовят сами по твоему заказу. Оплата - из фонда поощрения агентов.
- Геннадий Павлович, а еще в нашем центре один казак служит, так он хвалился, что умеет здорово с нагайкой обращаться.
- Во, и этого умельца тоже можешь привлечь!
- Да, и вот еще такой вопрос: пацана бы стоило как-то зафиксировать во время допроса с пристрастием. Ну, чтобы удрать не пытался и чтобы по ненужным местам ему случайно не попасть. Лавку бы какую приобрести...
- А можно даже и не лавку. В интернете есть куча сайтов всяких бэдээсэмщиков, которые этим делом профессионально занимаются, и всяких приспособлений для надежной фиксации наказываемого у них там тоже завались. Выбери, что нам лучше подойдет, и сделай заказ. Денег у нас на самую навороченную конструкцию хватит. Только не сообщай им, для каких целей приобретаешь. Пусть думают, что мы тут свой БДСМ-клуб решили организовать! - хохотнул Успенский. - Заказанное пусть доставят на конспиративную квартиру.
Виктор кивнул.
- Тогда будем считать, что дальнейшую тактику действий мы определили, - подвел итог Успенский. - Как только подготовимся, сразу берем пацана.
* * *
Решив, что все обошлось, Боря еще неделю прожил в счастливом неведении, пока вдруг рано утром на пороге их дома не появился полицейский наряд. Дед с бабкой, конечно, переполошились, не ведая, в чем они провинились перед законом, но еще больше они были удивлены, когда выяснилось, что нежданные визитеры прибыли за их интеллигентным внучком, который и мухи не обидит, но при этом почему-то подозревается в соучастии в террористическом акте, направленном против губернатора! Да и визитеры оказались не обычными полицейскими, а сотрудниками какого-то центра по борьбе с экстремизмом. У деда от таких вестей случился сердечный приступ, так что пришлось вызывать из города еще и скорую. Успокоив вусмерть перепуганную бабку, что ее внук, может, еще и ни при чем, тогда его просто допросят и отпустят, руководивший задержанием капитан Рославцев приказал ей собрать Борю, разрешил даже покормить его завтраком, тут же отобрал подписку о неразглашении тайны следствия и строго-настрого повелел молчать обо всех обстоятельствах дела. Уже одетого и накормленного Борю усадили на заднее сиденье полицейской машины между двумя амбалами и повезли в город, даже не сообщив бабке с дедом, куда именно его собираются доставить.
За завтраком Боре кусок в горло не лез. Услышав о покушении на губернатора, он облился холодным потом. Так вот чья это была машина с мигалкой! Предупреждал же он этого дурака Митяя, чтобы не швырялся камнями в кого ни попадя! Да он разве послушает... Интересно, Митяя тоже сцапали или только его одного, а если одного, то каким образом изо всех стоявших там пацаном вычислили именно его, Борю? Всю дорогу до города мальчик пытался доказать сопровождавшим его полицейским, что он тут ни при чем, что он просто рядом стоял, но они его не слушали и все твердили, что вот когда начнется официальный допрос, тогда он и сможет дать свои показания. Боря совсем пал духом, не зная, как доказать свою невиновность, и когда они, наконец, приехали, позволил обращаться с собой, как с куклой. Привезли его почему-то не в полицию, а в обычную обшарпанную панельную девятиэтажку где-то на окраине, вывели из машины и отвезли на лифте на самый верхний этаж. Там их встретил еще какой-то мужик в штатском. На вопрос Бори: "Это разве полиция?", он ответил, что это специальное помещение для конфиденциальных допросов.
Борю усадили на стоящий посреди комнаты стул, Рославцев и мужик в штатском, наконец-то соизволивший представиться и оказавшийся майором ФСБ Успенским, заняли место за столом и разложили перед собой бумагу для записи показаний, еще один полицейский остался стоять у Бори за спиной, остальных же Рославцев отпустил, мол, и без них с подозреваемым разберутся.
Боря в принципе-то знал, что его имеют право допрашивать только присутствии родителей или, на худой конец, какого-нибудь педагога, но чувствовал, что права качать уже поздно. Да и кто его знает, как вообще положено допрашивать подозреваемых в терроризме?
Первые вопросы были вполне стандартными: его имя, фамилия, отчество, дата рождения, где живет, в какой школе учится, имена, фамилии, отчества и места работы отца и матери. Боря отвечал как автомат, стараясь сдерживать внутреннюю дрожь. На вопрос, с какой целью прибыл в поселок, ответил, что он там отдыхает у родителей матери. Наконец, эфэсбэшник спросил, что заставило его участвовать в покушении на губернатора?
- Да не участвовал я!!! - взвыл Боря. - Я просто из города с концерта приехал и стоял там рядом, а камней даже в руки не брал!
- Верю, - промолвил Успенский, - ты лично не брал, охранник губернатора, видевший момент покушения, тебя в этом и не обвиняет, но твои знакомые не только брали, но и очень метко кидались ими. Не хочешь рассказать, кто этим занимался?
Боря одновременно испытал огромное облегчение от того, что его, кажется, персонально не обвиняют в покушении на губернатора, и ужас, что его заставляют сдать товарищей. Ведь ясно же, что Митяя и Кирюху после этого ничего хорошего не ждет! Нет, никого выдавать от точно не собирался!
- Да какие там знакомые... - пробурчал он.
- Хочешь сказать, что остановился поболтать с совершенно незнакомыми тебе мальчишками, да еще явно хулиганистого вида? - саркастически хмыкнул Рославцев. - Ты и в городе своем общаешься с первой встречной шпаной? Вот родители-то твои обрадуются, когда об этом узнают!
- Да не шпана это... - совсем сник Боря, не зная уже, как сохранить лицо. Этот полицейский, чего доброго, действительно его ославит... И перед родителями, и в родной школе.
- То есть, ты все-таки достаточно их знаешь, чтобы утверждать, что никакая они не шпана, - продолжал давить Рославцев. - Как минимум, имена их тебе должны быть известны, а также где они живут. Поселок маленький, там все, считай, друг другу соседи. Так как зовут того парня, который первым камень метнул?
В поисках выхода Боря судорожно вспоминал все, что ему когда-то доводилось слышать на эту тему, и в какой-то момент ему даже показалось, что таковой нашелся.
- А могу я не отвечать на этот вопрос? - с надеждой промолвил он. - Ну, пятьдесят первая статья Конституции там и все такое...
- Не можешь, - грубо порушил его мечтания Рославцев. - Пятьдесят первая статья Конституции Российской Федерации дозволяет подозреваемому в совершении преступления не свидетельствовать против самого себя, а вас, молодой человек, никто в нападении на губернатора и не подозревает. Вы в этом деле проходите в качестве свидетеля, а свидетели не имеют права отказываться от дачи показаний, кроме как на близких родственников, каковых у вас среди этой поселковой шантрапы точно нет. Или мы чего-то не знаем? Может, вы выступали в качестве организатора этого нападения?
- Н-нет!! - взвыл Боря.
- Тогда назовите имя камнеметателя!
- Да не помню я, как его зовут... - опустил глаза мальчик.
Следующие минут пятнадцать полицейский и эфэсбэшник орали на него в два голоса, грозили неприятностями в школе, постановкой на учет, штрафом родителям и даже отобранием его у них за неправильное воспитание. Боря ушел в себя, закрыл глаза, только что уши не заткнул, но на все эти эскапады упрямо мотал головой, дескать, ничего вы от меня не услышите. Единственная его надежда была, что этим мужикам, наконец, надоест бестолку трепать языками и они его просто выпрут отсюда. Допрашивающим действительно это надоело, но повели они себя совсем не так, как ожидал Боря.
- Ну, раз ты, Борис Виленский, такой героический по натуре юный партизан, то придется нам поработать с тобой иными методами, - вздохнул Успенский. - И теперь уж не обессудь, мы ж предлагали тебе по-хорошему сдать террористов. Андрей, отведи его в смежную комнату.
Полицейский, весь допрос простоявший у Бори за спиной, поднял его со стула за шкирку и отконвоировал в соседнее помещение с минимумом мебели, в центре которого стояла какая-то странная конструкция непонятного предназначения. Ну, по крайней мере, Боре ничего подобного видеть еще не доводилось. Рославцев с Успенским зашли за ними следом, после чего эфэсбэшник занял место за единственным в комнате столом и разложил перед собой бумагу, а старший полицейский занялся мальчиком.
- Раздевайся, - приказал он Боре. - Одежду можешь складывать вот на тот стул.
- З-зачем?
- Вразумлять тебя будем, раз ты по-хорошему на вопросы не отвечаешь.
Боря застыл на месте, лихорадочно просчитывая пути к бегству. В дверях торчит тот самый бугай, что его сюда приволок, значит, в ту сторону точно не прорваться. К окну? Но там рядом стоит стол, за которым уселся эфэсбэшник. Пока отворять будешь, точно перехватят.
- Ну, что замер? Или помочь тебе раздеться? - прикрикнул Рославцев.
- А как раздеваться-то? - со слезой в голосе проныл Боря.
- Догола! - рявкнул полицейский, выволакивая из угла ведро с торчащими из него прутьями. - И пошевеливайся давай, а то сейчас сами все с тебя снимем!
Поняв, что с ним собираются сделать, Боря вмиг покрылся холодным потом. Он достаточно трезво оценивал свои физические кондиции, чтобы рассчитывать отбиться от троих взрослых мужиков. Захотят - и скрутят его за считаные секунды, и разденут, и выпорют! Объяснять им, что детей бить нельзя? Да уже по рожам их видно, что это совершенно бесполезно, они явно нацелились во что бы то ни стало добыть от него нужные им показания.
- Я сейчас кричать буду и звать на помощь! - предупредил Боря.
- Да кричи, сколько влезет, - ухмыльнулся Успенский, - здесь отменная звукоизоляция, специально делали, чтобы соседи не могли подслушать ничего, что здесь говорится.
Последняя надежда была потеряна. От жалости к себе на глазах мальчика навернулись слезы, а еще стало мучительно стыдно, что ему сейчас придется разоблачаться перед этими... Но выхода иного не было, и Боря принялся медленно стягивать с себя шмотку за шмоткой, стараясь не встречаться глазами с этими пялящимися на него гадами.
- Вот молодец, - промолвил Рославцев, когда на стул последними легли мятые серые трусики, - а теперь укладывайся, дружок, вот на эту конструкцию головой к столу. Подбородок положи вот сюда... правильно, а руки вот в эти углубления на перпендикулярном брусе.
Как только Боря сделал то, что от него требовали, полицейские водрузили на нижний перпендикулярный брус еще один такой же с прорезями в нужных местах, зажав между ними шею мальчика и оба его запястья. Нечто подобное Боре доводилось видеть только на картинке в учебнике истории, где были изображены рабы, забитые в колодки. Полицейские скрепили брусья между собой, и мальчик понял, что без посторонней помощи ему из этой ловушки уже не вырваться.
- Андрей, разведи ему ноги пошире, согни в коленах и прикрепи за щиколотки вон к тем параллельным брусьям, что смонтированы под ложем, - приказал Рославцев, - это чтобы он не мог сомкнуть ягодицы.
Боря затрепыхался, но руки у полицейского были железными, и нижние конечности мальчика одна за другой приняли требуемое положение. Внимательно осмотрев его сверху, Рославцев с ухмылкой изрек:
- Знал бы ты, как похож сейчас своей позой на лягушонка!
Он еще и издевается!! Ненависть Бори к мучителям временно пересилила даже страх, вот только никак не находилось слов, чтобы им достойно ответить, оставалось только сердито сопеть и сверкать глазами.
- А теперь последний раз предлагаю по-хорошему назвать твоих приятелей, что швыряли камни в машину губернатора, - промолвил Рославцев и для убедительности покачал розгой прямо перед глазами мальчика.
Боря упрямо сжал губы. Пусть что хотят с ним делают, но товарищей он не выдаст.
- Продолжаем играть в героя-партизана? - осведомился полицейский. - Ну, тогда держись!
Розга свистнула в воздухе и ужалила самую мясистую часть мальчишеских ягодиц. Боря от неожиданности взвизгнул. До сих пор ему даже и ремнем ни разу не доставалось, и он просто помыслить не мог, что кто-то станет причинять ему ТАКУЮ боль! Ощущение было, словно к коже приложили раскаленный металлический прут.
- Ну, не передумал еще? - спросил Рославцев. - Нет? Тогда продолжим...
Мерзкий прут поднимался и снова с силой опускался на несчастные Борины ягодицы, оставляя на них вспухшие багровые полосы. Мальчик дергался, насколько позволяли путы, и жалобно взвывал. Иногда полицейский попадал ему по бедрам, что было еще больнее, а то вдруг начинал класть розгу не поперек, а вдоль ягодиц, норовя ужалить ее кончиком самые нежные местечки на внутренней стороне ног. Тут уж боль была такая, что Боря глох от собственного визга.
Несколько раз, решив было, что упрямый пацан уже доведен до нужной кондиции, Рославцев с Успенским предлагали Боре выдать камнеметателей, и тогда его тут же отпустят, но мальчик в ответ лишь стискивал зубы, и порка продолжалась.
Рославцев в раздражении швырнул на пол очередной поломанный прут. На ягодицах допрашиваемого засранца уже живого места не было, прорва просечек, мордаха вся в слезах и соплях, но этот чертов малолетний скрипач так до сих пор и не назвал ни одного имени! А ведь явно не поротый, родители с него раньше пылинки сдували, откуда же такая упертость?!
- Вить, розги на него явно не действуют, может, попробуем нагайку? - промолвил Успенский, которого весь этот допрос тоже уже довел до белого каления.
- Да, похоже, придется... Андрей, ты ж там хвастался, покажи теперь свое умение!
Дюжий полицейский, до сих пор с усмешкой наблюдавший, как начальство не может развязать язык мелкому пацану, вышел из комнаты, залез в свой баул и вскоре вернулся, поигрывая казацкой нагайкой.
Боря как-то уже сумел притерпеться к боли и думал, что хуже уже не будет, но первый же удар плети по и так уже истерзанной розгами коже ягодиц буквально вышиб из него воздух. А когда тот вновь проник в легкие, мальчик заорал во все горло и в истерике забился в путах.
- Говори! - рявкнул Рославцев. - Как зовут мерзавца, первым швырнувшего камень?!
Андрей тут же подкрепил его слова еще одним ударом ногайки.
- Ааааа!!! Митяй!... - выкрикнул Боря, уже не помнивший себя от боли.
- Что за Митяй? - тут же встрепенулся Успенский. - Как его полное имя, фамилия, в каком классе учится, где живет?
- Дмитрий Марусин он, в седьмой класс перешел, кажется, а живет на нашей улице в доме номер восемь, - выдохнул Боря, с ужасом понявший, что сейчас, когда он, наконец, проговорился, от него уже не отстанут.
- Так, замечательно, а как зовут того мелкого придурка, что кинул камень вторым? - продолжил допрос Успенский.
- Да он же маленький совсем... - заныл Боря, не желавший сдавать хотя бы Кирюху.
- Отвечай!! - заорал Рославцев, и нагайка снова обожгла мальчишеские ягодицы.
- Уйяааа!!! Кирюха это! - взвизгнул Боря и, чуть отдышавшись, поспешил развернуть свой ответ, пока снова не прилетело: - Кирилл Попов, перешел во второй класс, а где живет, не знаю...
- Ладно, найдем, - Успенский спешно записывал полученные сведения. - А теперь потрудись-ка припомнить, кто еще из твоих приятелей там был. Они нам потребуются в качестве свидетелей, ну и надо еще выяснить, не был ли кто из них в сговоре с этими двумя малолетними террористами.
У Бори стало совсем плохо на душе. Ну, Митяй с Кирюхой, конечно, дураки, в самом деле швырялись камнями и, стало быть, действительно виноваты, но остальные-то? Они же никому ничего плохого не сделали, а вдруг их теперь тоже сюда притащат и вот так вот станут бить?! Ничего не ответив, мальчик жалко разревелся, уже не надеясь на пощаду.
Допрашивающим ждать надоело, и нагайка в четвертый раз опустилась на тело мальчика, угодив по особо чувствительному месту, где ягодицы переходят в ноги. Боря взвыл от невыносимой боли, и в глазах у него потемнело...
- Похоже, сомлел, - констатировал Успенский, выбираясь из-за стола, чтобы поближе взглянуть на допрашиваемого. Андрей тут же выразил готовность привести пацана в чувство, но эфэсбэшник замахал на него руками: - Нет-нет, хватит с него, он и так уже достаточно рассказал. Этот самый Дмитрий Марусин, похоже, местный поселковый атаман, вот он-то нам и расскажет обо всех своих приятелях и подельниках. А чтобы не вздумал запираться, привезем его сюда, что оборудованию простаивать, да и метод наш, как выяснилось, вполне эффективный.
- А с этим пацаном что будем делать? - осведомился Рославцев.
- Ну, он нам пока не нужен, так что можно вернуть домой. Если потребуются его показания, никуда он от нас не денется. Вить, ты его деда с бабкой хорошо запугал?
- Более чем. Деду даже скорую вызывали.
- Ну, стало быть, побоятся жаловаться, когда увидят, что мы сделали с их щенком. Можно возвращать без опаски.
- Андрей, освободи этого засранца, умой его, все просечки на заднице заклей пластырем и отвези по месту проживания, - распорядился Рославцев, - а мы с Геннадием Павловичем займемся разработкой операции по задержанию подозреваемых.
* * *
Когда немного отошедшего от перенесенных испытаний и приведенного в более-менее приличный вид Борю доставили обратно в поселок, бабка, конечно, заохала и захлопотала над ним, но ни в ее силах было избавить его от боли в заду и уж тем паче вывести из жестокой депрессии, в которую он впал немедленно после того, как пришел в сознание. Пусть под пыткой, но он все же проболтался, и эти произнесенные им слова не сулили ничего хорошего ни ему самому, ни уж тем более его здешним товарищам. Самые худшие предположения Бори стали сбываться уже к вечеру, когда по поселку пронесся слух, что полицейские внезапно задержали двух местных пацанов, Дмитрия Марусина и Кирилла Попова, обвинив их в нападении на самого губернатора. Родителям обвиненных при этом запретили обращаться за помощью к кому бы то ни было, пригрозив в противном случае привлечь к делу и их самих в качестве вдохновителей юных террористов.
Ни в какие центры содержания малолетних правонарушителей Марусина с Поповым доставлять конечно же не стали. Их временным прибежищем стала все та же конспиративная квартира, где сначала, старшего а потом и младшего допросили с пристрастием.
Митяй сперва хорохорился и даже дерзил, отрицал, что попал камнем в лобовое стекло губернаторской машины, предлагая полицейским найти тот самый камень и доказать, что на нем есть отпечатки его пальцев. Ему в ответ пригрозили устроить очную ставку с губернаторским охранником, который его конечно же опознает, да и один свидетель его преступления уже дал показания, так что лучше бы Дмитрию не запираться, а честно во все сознаться, заодно назвав всех своих приятелей, которые были с ним в момент совершения преступления. Митяй увещеваниям не внял и продолжал все отрицать, даже когда ему пригрозили прибегнуть к крайним мерам.
Мальчишка все понял, только когда его отвели в соседнюю комнату и приказали раздеться. Он и тут не подчинился и даже вздумал отбиваться, когда его стали избавлять от одежд насильно. Ничего, скрутили, сорвали все до последней ниточки, повалили на ложе для порки и зафиксировали там в позорной позе. Бессильные матюки Митяя никого, разумеется, не проняли.
Рославцев был до крайности разозлен дерзким мальчишкой. Все же насколько лучше иметь дело с интеллигентными детьми, вроде того юного скрипача! Тот, конечно, тоже запирался, но хотя бы самостоятельно разделся и улегся и в драку не лез, хотя вины на нем было неизмеримо меньше, чем на этом байстрюке. Нет, розги и только розги! Малолетнему террористу Марусину, конечно, светила спецшкола для подростков с девиантным поведением, но вряд ли его там как следуют выдерут за его заслуги, во всяком случае, Виктор не был в этом уверен. А достойно наказать засранца требовалось уже хотя бы во имя справедливости, чтобы камнеметатель не отделался бы легче, чем случайный свидетель его преступления.
Если не розгами, то уж ремнем Митяю от его родителей доставалось наверняка, и мальчик был твердо настроен ни в чем не сознаваться и никого не выдавать, но сломался даже раньше, чем юный скрипач, так что до нагайки дело так и не дошло. Успенский, заполнявший протокол допроса, только усмехался, записывая имена, фамилии и прозвища малолетних членов марусинской шайки, которые, визжа под розгами, оглашал их зареванный атаман.
В допросе второклассника Кирилла теперь особого смысла не было - Марусин и так уже назвал всех, кто присутствовал на остановке во время нападения на губернаторскую машину, но и так вот запросто его отпускать Успенскому с Рославцевым не хотелось. Марусину, хоть он и неподсудный еще, в будущем хотя бы спецшкола светит, а этого мелкого шкета по возрасту и туда запихнуть не удастся. Поставят, конечно, на учет, но разве ж это наказание за такое преступление?! Не факт еще, что его и родители выдерут, так что вложить малолетнему пакостнику ума лучше прямо здесь и сейчас.
С ужасом слушая через неплотно закрытую дверь, как в соседней комнате допрашивают его старшего товарища, Кирюха был уже согласен на все и разревелся сразу же, как ему приказали раздеться. Его страстному желанию выложить все, что только у него ни спросят, эти страшные люди почему-то не вняли, обозвали его трусом и мелким лжецом, который что угодно наплетет, лишь бы только спасти свою шкурку, и что, мол, такие, как Кирилл, только под розгами и способны говорить правду. Подвывающего от страха мальчугана все-таки заставили обнажиться и улечься на ложе, обездвижили, после чего Рославцев, не слишком, впрочем, усердствуя, несколько раз прошелся розгой по его мягким местам, читая при этом нотацию, как плохо дружить с хулиганами и уж тем паче швыряться камнями по проезжающим автомобилям.
Решив, наконец, что пацан получил достаточно, полицейский с эфэсбэшником все же приступили к его допросу. Кирюха дал им показания и на Митяя, и на себя самого, и по новой перечислил всех ребят, что были в тот момент на остановке. Больше с него взять было решительно нечего, и мальчугана отвязали, заставили подписать его показания и припугнули напоследок, чтобы не смел болтать обо всем, что здесь было, а то ведь можно и еще раз его сюда привезти.
Поскольку у Кирилла обошлось без просечек, той же ночью его доставили домой, Дмитрия же оставили под охраной в конспиративной квартире, и только убедившись, что все царапины на нем зажили, перевезли его в областной центр временного содержания несовершеннолетних правонарушителей, где ему и предстояло жить до направления его в специальную школу для подростков с девиантным поведением.
* * *
Об успешном расследовании нападения на губернатора Успенский и Рославцев уже утром доложили своему начальству. То оказалось не слишком довольно, что среди выявленных злоумышленников не нашлось ни одного, которому исполнилось хотя бы четырнадцать лет, а то какой бы показательный процесс можно было устроить! Московские фэсэошники, однако, были полностью удовлетворены тем фактом, что все потенциальные юные экстремисты выявлены и могут быть теперь взяты под плотный контроль, а чтобы им больше и в головы не пришло ошиваться рядом с шоссе, стоит их всех показательно припугнуть. Областные силовики, разумеется, тут же приняли этот совет к исполнению.
В поселке учинили настоящую облаву на пацанов среднего школьного возраста. Задержанных увозили в город и водворяли в центр временного содержания несовершеннолетних правонарушителей, где уже по всем правилам учиняли им допросы. Там мальчишки узнали, что сдал их Марусин, после чего авторитет Митяя в их глазах резко упал. Правда, оставался вопрос, кто сдал самого Митяя, а вместе с ним и Кирюху, и тут, разумеется, вспомнили, что первым из поселка исчез скрипач, а потом так же неожиданно вернулся. Митяй, содержавшийся в том же заведении, подтвердил эти подозрения, сославшись на допрашивавших его оперативников. Жалуясь товарищам, что показания из него буквально выбили, он догадывался, что и Борьке, вероятно, тоже пришлось несладко, но надо ж на кого-то свалить свою вину!
Тех пацанов, кто только присутствовал при нападении на губернаторскую машину, долго в заключении держать не стали, просто сделали им строгое внушение, поставили всех на учет и вернули по домам, но Марусину пришлось потомиться там до самого заседания комиссии по делам несовершеннолетних, где с согласия родителей (попробовали бы те только не согласиться!) выписали ему путевку в спецшколу для подростков с девиантным поведением. Обратно в поселок он уже не вернулся.
Поселковых пацанов для острастки тоже заставили присутствовать на этом заседании. Впрочем, если власти рассчитывали на воспитательный эффект сего действа, то они серьезно просчитались. Присутствующее в зале взрослое население поселка в разговорах между собой чуть ли не в открытую честило губернатора, который так стремится выслужиться перед Москвой, что всех их без куска хлеба оставил, а задерживавший малолеток полицейский центр "Э" иначе как "эстапо" и не называли.
Оставшись без своего атамана, поселковые ребята предпочли сделать Борю козлом отпущения. Пару раз его всем компанией отмутузили на улице, оправданий его никто не слушал, и, пока не подошла пора возвращаться в город, ему приходилось сидеть в четырех стенах и за порог носа не казать. Скуку свою он скрашивал игрой на скрипке.
Однажды, когда он так играл, кто-то запустил ему камнем в окно. Хорошо еще, что он стоял в стороне от разбившегося стекла и все осколки пролетели мимо. Бабка, конечно, пошла жаловаться к участковому, поселковых пацанов опять трясли, но на сей раз камнеметателя так и не выявили.
Президент действительно приехал на открытие комбината и, наверное, даже не обратил внимание из окна своего лимузина на мелькнувший в стороне рабочий поселок, обитатели которого, впрочем, тоже не горели желанием выходить его встречать.
В конце августа Боря, наконец, вернулся в свой родной город. Рубцы на его заду к тому времени зажили окончательно и больше не болели, в отличие от жестоко травмированной души. Поселок он покидал с радостью, надеясь никогда больше сюда не вернуться, но и в городе он больше не мог чувствовать себя в безопасности, ведь именно там проживали и продолжали отправлять власть его мучители. Когда-нибудь он подрастет и постарается им за все отплатить, но это когда еще будет, а пока ему еще долгие годы предстояло жить с чувством неотомщенного унижения. Да одному ли ему?
|