|
|
||
Автор Беляков.
Василий Глашатаев, мелкий клерк из Министерства культуры, был немало удивлен, когда ему поручили организовать празднование юбилея некоего Иоанна Клевцова. Как он ни напрягал память, он никак не мог вспомнить, что это за культурный деятель такой. Поиск в Интернете тоже не дал ничего вразумительного. Ну, и с какой стати юбилей этого никому не известного господина надо отмечать на государственном уровне? Со своими сомнениями он обратился к начальнику, который и выдал ему это поручение.
- Думаешь, это моя инициатива? - Степан Семенович Подойников саркастически усмехнулся и неопределенно махнул рукой куда-то в небесные выси. - Это там наверху все спятили. Срочно требуются духовные скрепы для воспитания патриотизма, а старыми сказками уже никого не проймешь, вот и принялись шерстить пыльные архивы. Данный деятель кому-то показался интересным, к тому же у него юбилей на носу, 150 лет со дня рождения.
- А чем он хоть прославился-то?
- Считается, что был ясновидящим. Еще вроде бы всяких злых духов умел изгонять, благодаря чему и попал в окружение последней царицы. А до того, по некоторым сведениям, был мелким письмоводителем в Перми.
- И она повелась на этого шарлатана? Ей что, Распутина было мало?!
- Ну, вокруг Александры Федоровны всегда толклась куча очень странных людей. Сибирский хлыст Гришка Распутин был там еще и не самым колоритным. Даже один шаман, по-моему, имелся. Почему бы и ясновидцу не оказаться в этой компании. К тому же он, кажется, еще пытался лечить наложением рук, хотя не сильно преуспел в этом занятии. Царевичу, во всяком случае, помочь не мог, с этим и сам Распутин с трудом справлялся.
- Ну, хорошо, втерся в доверие к царице, какие-то предсказания ей делал. Нам-то что до этого? Зачем публично чествовать всяких проходимцев?
- Проходимец-то он, может, и проходимец, - опять усмехнулся Подойников, но только оставил после себя дневник с очень интересными предсказаниями. - Он каким-то образом предугадал обе будущие революции и все последующие ужасы большевистского режима. Неизвестно только, показывал ли он свой дневник матушке государыне, а если все же показывал, почему ему не поверили. Впрочем, понятно почему: то, что там написал, было просто за гранью понимания тогдашнего истеблишмента. Они наверняка посчитали, что ясновидец попросту спятил. Клевцов ощутил себя в незавидной роли Кассандры и помер за полгода до Февральской революции, оставив в дневнике уж совсем отчаянную запись. Дескать, он предчувствует грядущую смуту, которую никто не в состоянии предотвратить, и чтобы его нынешнее положение при дворе не пало проклятием на весь его род, он выбирает добровольный уход из жизни. А закончил совсем уж загадочной фразой: "Но идущие за мной будут сильнее меня".
- Никак возомнил себя Иоанном Предтечей!
- Все может быть. Короче, сей текст очень походил на записку самоубийцы, но при этом врачи, обследовавшие труп, не нашли никаких признаков насильственной смерти и никакого намека на отравление. Поскольку покойному было уже за пятьдесят, решили, что он скончался от сердечного приступа. Поскольку не было прямых доказательств самоубийства, скандала решили не раздувать и схоронили покойника в церковной ограде. Опасный дневник попал в секретный архив, а потом началось все то, что Клевцов предсказывал. Новые власти, разумеется, тоже ознакомились с содержанием дневника, но не стали его обнародовать уже по своим соображениям, чтобы не раздувать мистические настроения в народе.
- А не мог он помереть от какого-нибудь редкого и трудно определяемого яда? Тогда же не было тех возможностей для химического анализа, какие имеются сейчас. Да и сегодня отравляющее вещество не всегда удается определить сходу. Арафат, вон, когда еще помер, а ведь только недавно установили, что его отравили полонием.
- И такая версия имеет право на существование. Но была еще одна странность: на трупе не оказалось перстня, который Клевцов всегда носил, не снимая. Сыщики тогда, конечно, обыскали дом, но ничего не нашли. Впрочем, наверное, не слишком-то и старались. А уже в позднесоветское время в этом особняке затеяли капитальный ремонт со вскрытием стен и полов и обнаружили тайник, а в нем два предмета: тот самый перстень и очень странное копье.
- Старинное, да?
- Вообще непонятно кем и когда изготовленное, зато с наконечником из драгоценного камня. Но это еще мелочи. Самое поразительное, что ни перстень, ни копье никому не давались в руки! Просто обжигали любого, кто пытался их взять! Раскаляли докрасна металлические инструменты, которыми к ним прикасались! Черт знает на какие ухищрения пришлось пойти с использованием негорючих и плохо проводящих тепло прокладок, чтобы вообще эти предметы из того тайника изъять! Копье было признано драгоценным и сдано на хранение в Гохран, но из-за его опасности нигде не экспонировалось. Перстень, хотя и в его составе присутствует драгоценный камень, признали ремесленнической поделкой без особых художественных достоинств. Его исследовали, но так и не определили, откуда в нем берется энергия, хотя ничего похожего на аккумулятор нет и в помине. Чтобы сей артефакт не подрывал основы материализма, о его существовании предпочли просто умолчать. В последнее время появилась идея передать этот перстень в музей Иоанна Клевцова, ежели такой будет создан. Копье, конечно, Гохран не отдаст, хотя для презентации нового героя оно бы оказалось очень к месту. Дело в том, что Клевцов носил прозвище Иоанн Пронзитель. Якобы он бесов пронзал, только непонятно чем. Почему бы и не тем самым копьем?
- А потомки на столь ценное имущество претендовать не станут? Хотя, конечно, уже столько лет прошло...
- А вот с потомством Клевцову не повезло. Хоть он и из жизни ушел, чтобы отвратить беду от своего рода, связь родоначальника с царским семейством все равно утаить не удалось. Те, что не погибли в пламени Гражданской войны, сгинули потом в лагерях. Эмигрировать никто не сумел. Долгое время считалось, что прямых потомков Иоанна Клевцова больше не осталось, но недавно выяснилось, что это не так. Одна из его дочерей вышла замуж за питерского инженера и через год померла родами. А ребенок, как оказалось, выжил. Инженер тот вскоре вновь вступил в брак и обзавелся новыми детьми. Семейство было вполне благополучным даже по тем временам, глава его оказался востребованным новой властью в качестве специалиста, а старший сын его даже не подозревал, что на самом деле у него другая мать. Папаша и не думал открыть ему глаза, поскольку, сами понимаете, время было такое, что родство с царскими прислужниками грозило неисчислимыми бедами. Ребенок этот вырос, стал бухгалтером, сам обзавелся семьей, у него родился сын, и вот тут-то начались странности. Сын этот, Семен Иванович Васильев, каким-то образом прознал, кем был его прадед, и кое-кому по секрету об этом сообщал. Сам он при том слыл экстрасенсом. Сейчас-то таких, конечно, развелось, что собак нерезаных, но по тем временам...
- И что, тоже будущее предсказывал?
- Да кто его знает. Если и предсказывал, то старался широко об этом не распространяться. Закончил, заметим, исторический факультет, стал археологом, за ним числится несколько серьезных открытий, женился на сотруднице своей экспедиции, у них родилось двое детей, и с этого момента род Васильевых-Клевцовых разделяется на две ветви.
- А предсказание его прадеда "идущие за мной будут сильнее меня" можно к нему отнести?
- Что-то сомнительно. Новую смуту, во всяком случае, он предотвращать и не пытался. Юбилей прадеда он, конечно, все равно бы украсил, да жаль, уже помер.
- А за детьми его никаких таких сверхъестественных способностей не числится?
- Насколько мне известно, ни о его сыне Петре, ни о его дочери Елене Клинковой ничего подобного не говорили. Есть, правда, еще малолетние внуки, но и они нигде пока не упоминались в числе вундеркиндов. Тем не менее, всю эту семейку неплохо было бы привезти в Москву на празднование юбилея их предка. Живая связь времен, так сказать, и все такое. Вот ты, кстати, этим и займешься. И неплохо было бы организовать небольшую выставку вещей, принадлежавших юбиляру. Дневник тот, перстень, может, еще что в музейных запасниках отыщется. Обязательно провести научную конференцию, посвященную роду Клевцовых - Васильевых. Кто-то из археологов, знавших Семена Ивановича по совместной работе, наверняка еще жив, они могут и своими воспоминаниями поделиться, и подсказать специалистов, которые хоть что-то вразумительное способны сказать о феномене Иоанна Клевцова. Ну, естественно, планируется еще торжественное заседание по поводу юбилея, выпуск памятного значка и юбилейного буклета, в общем, все в таком роде. Если потомки юбиляра проявят какую инициативу, разумеется, не слишком затратную, стоит их в этом поддержать. Впрочем, решайте сами. Вся ответственность по организации юбилея теперь на вас.
- Постараюсь оправдать доверие, Степан Семенович.
Усилия Глашатаева по организации юбилея принесли плоды. Удалось договориться с музеями, где хранились ранее принадлежащие Клевцову вещи, был согласован список выступающих с докладами на научной конференции, вот, правда, привезти в Москву всех ныне живущих потомков юбиляра не удалось. Елена Клинкова отговорилась занятостью на работе, где без нее вот именно сейчас прямо-таки завал произойдет. Петр Васильев оказался более благосклонным и пообещал приехать сам и привезти с собой сына. Глашатаев лично отправился встречать их на Ленинградский вокзал.
Праправнук Иоанна Клевцова показался ему типичным офисным работником невысокого ранга, ни на что особо в жизни не претендующим. О прапрадеде он знал очень мало, все по рассказам покойного отца, а откуда тот почерпнул эти сведения, вообще понятия не имел. Ему, впрочем, было известно, что родитель его слыл экстрасенсом, и он даже согласился выступить на конференции с рассказом о семейной жизни Семена Ивановича. Никаких сенсаций тут он, правда, не обещал, ну да и Бог с ними. Антураж необходимый создать поможет, возможно, повеселит собравшихся какими-нибудь бытовыми историями, а что никаких жареных тем для прессы не будет, оно даже и к лучшему.
Самый младший член семьи, Егор Васильев, показался Глашатаеву даже слишком тихим для своего тринадцатилетнего возраста. Невзрачный темноволосый паренек, одетый во все черное, не встревающий во взрослые разговоры, не задающий никаких вопросов и очень коротко отвечающий, когда спрашивали его самого. С трудом удалось выведать, что в Москве он никогда не был и совсем не жаждет знакомиться не жаждет знакомиться с ее достопримечательностями, да и вообще из родного Питера ни разу не выезжал дальше, чем на пригородную дачу, о знаменитом предке почти ничего не знает, хотя, конечно, интересуется, с дедом общался мало и рассказывать о нем совершенно не готов. Глашатаев решил про себя, что проку от этого заторможенного пацана никакого не будет, но зато и проблем ждать не приходится.
Накануне научной конференции, посвященной Иоанну Клевцову, в здании института, где она проводилась, открыли, наконец, выставку принадлежащих юбиляру вещей. Набралось их всего на одну витрину: тот самый знаменитый перстень из тайника, невзрачный медальон, который покойный иногда носил на шее, но чаще обходился без него, книга с арабской вязью, якобы сборник заклинаний, понять содержание которой ученым так и не удалось, поскольку, по словам читавших ее арабистов, написана там какая-то чушь, и весьма вычурный головной убор, в котором Клевцов появлялся при дворе.
Естественно, Глашатаев просто не мог не подвести Васильевых к этой витрине, чтобы полюбовались на вещи своего предка. Мальчика они, похоже, искренне заинтересовали, отец же его лишь вежливо глянул и тут же отвел своего гида в сторону, чтобы посоветоваться тет-а-тет о некоторых пикантных моментах семейной истории, которые он хотел затронуть в своем выступлении. Решив, что разговор может оказаться не для детских ушей, ничего не подозревающий Глашатаев позволил отвести себя от витрины, над которой склонился юный Гоша.
Едва взрослые отошли, Васильев-младший извлек из кармана отвертку и принялся вывинчивать шурупы, скреплявшие витрину. Даже не верилось, как ему повезло! Временная выставка, никакой тебе сигнализации, никакого тебе видеонаблюдения, никакой себе специальной охраны, да еще и сопровождающий - легковерный дурак! Ага, верхнее стекло больше ничего не держит, теперь надо осторожно подцепить его той же отверткой и можно залезть правой рукой в образовавшуюся щель. Первым делом Егор просунул указательный палец в отверстие перстня, улыбнулся до ушей и продолжил шарить дальше. Книга с шапкой его не заинтересовали, а вот медальон он цапнул. Пригодится.
Непонятный шорох за спиной заставил Глашатаева обернуться, и глаза его буквально полезли на лоб: младший из гостей, пока за ним не следили, умудрился вскрыть витрину и теперь увлеченно ее обчищал!
- Да как ты смеешь... Это же национальное достояние!
С перстнем на пальце Гоша перестал казаться заторможенным. Перед Глашатаевым стоял невероятно самоуверенный пацан и нагло любился.
- Это, вообще-то, мое законное наследство! Вот никак наши власти не избавятся от привычки грабить подданных и присваивать то, что им не принадлежит.
- Все это было обращено в госсобственность как выморочное имущество, а сейчас принадлежит музеям. Никто же не знал, что у Иоанна Клевцова остались потомки... И почему это именно твое наследство? У тебя ведь и отец есть, и тетка.
- Потому что перстень именно МЕНЯ выбрал в качестве своего хозяина! Он был отдан в вечное владение нашему роду и не дастся в руки никому постороннему.
- Мальчик, ты можешь думать на сей счет что угодно, но сейчас это собственность Российского государства! Лучше по-хорошему верни все на место, а потом твой отец может подать в суд с требованием вернуть родовое имущество. И пока суд не решит...
- Вот как? - прервал его Гоша. - На место, значит, хотите вернуть? Ну, тогда попробуйте снять его с меня, - и мальчик протянул в сторону Глашатаева руку с перстнем.
Василий, не подумав, действительно ухватился за перстень и тут же, взвизгнув, отскочил, тряся обожженными пальцами.
- Да как это... Да почему ж он тебя-то не обжигает?!..
- Я ж говорю - признал во мне своего хозяина. И никто теперь с меня этот перстень не снимет кроме меня самого. И придется вашим музеям и прочим держателям краденого с этим считаться. Перстень мой - и точка!
- Ну, послушай, этот перстень извлекли из тайника. У Иоанна Клевцова было много детей и внуков, почему, если сия вещь столь важна для вашего рода, он не передал ее кому-то из них? Зачем прятал?
- Ну, значит, не было среди них ни одного достойного, - резонно ответил Гоша. - Пращур знал, для кого что хранить. Он ведь в дневнике своем еще одну интересную запись оставил, так?
Глашатаев аж взмок от волнения.
- Д-да... Что идущие за ним будут сильнее него... Это ты, что ли? А еще кто? Твой дед? Он мог стать владельцем перстня?
- Дед? - мальчик поднял очи горе. - Ну, он, наверное, мог, только не сумел добраться. Еще Виталик смог бы...
- Это твой двоюродный брат, да?
- Он самый. Он вообще когда-нибудь всех нас за пояс заткнет, вот только подрастет немного.
Глашатаев уныло кивнул. Стало ясно, что вверенное его попечению имущество вернуть на место не удастся. Заводить сейчас дело о краже - это ж грандиозный скандал, срыв юбилейных торжеств, позорное увольнение, и при этом перстень у вора все равно не отнять и с самим вором ничего не сделать - он еще по возрасту неподсуден! Гоша оценил его потерянный вид и даже посочувствовал:
- Ну, я же на все наследство и не претендую. Вот колпак этот дурацкий вполне могу пожертвовать музею. Книга... Ай, да мне ее все равно не прочесть, так и быть, пусть остается. А перстень и медальон можно и фальшивками какими заменить, они ж такие невзрачные, кто там в них разбираться будет!
В ужасе понимая, что сейчас станет добровольным сообщником грабителей, Василий глухо произнес:
- Все равно скрыть не удастся. Те фальшивки еще где-то изготовить надо...
- Па-ап...
Петр Семенович, не тратя лишних слов, извлек из внутреннего кармана пиджака черный полотняный пакетик и передал его сыну. Гоша покопался в нем и вытащил перстень, похожий на тот, что сидел сейчас на его пальце, только с дешевой красной стекляшкой вместо рубина, и кругляш, неплохо имитирующий присвоенный медальон. Положив их в витрину на место изъятых предметов, мальчик водворил на место стекло и аккуратно завинтил шурупы. Глашатаев при этом старался смотреть куда-то в сторону, вздрагивая от каждого шороха, словно на шухере стоял.
- Ну вот, дело сделано, - Петр по-дружески положил руку Василию на плечо. - Теперь можно и на конференцию идти.
- Да уж... - прошипел Глашатаев.
- Ой, да волнуйтесь вы так! - Гоша теперь был само обаяние. - А я ведь теперь с этим перстнем такие фокусы смогу продемонстрировать! Хотите посмотреть? А еще лучше на публике их показать. Только вот где бы?
- На Первом канале сейчас "Минута славы" идет, - махнул рукой Глашатаев. - Могу тебя туда порекомендовать. Если пройдешь отбор, будет тебе публика. Только, пожалуйста, ничего опасного, и постарайся все же не слишком демонстрировать на камеры свой перстень.
- Ой, да ладно, кто там к нему будет приглядываться!..
Егор Васильев успешно прошел отборочный тур "Минуты славы" со своими "фокусами", поджигая на расстоянии бумажные листы и заставляя бумажные ленты красиво крутиться в воздухе, оседая потом на пол правильной спиралью. Пока он совершенствовал свои "фокусы", а точнее, усердно тренировался с перстнем, постигая все его возможности, прошли и научная конференция, и торжественное заседание, посвященные юбилею его предка. Подмену перстня и медальона никто пока не обнаружил, и у Глашатаева малость отлегло от сердца. Нет, он не сомневался, что после закрытия выставки фальсификацию перстня непременно обнаружат, но тогда пойди найди еще, кто именно его подменил! Витрина ж неохраняемая была, а по институту в те дни много разного народа шаталось, в том числе и из других регионов, может, и какой безумный коллекционер затесался. Теперь оставалось дождаться, когда этот наглый Гоша получит свою "минуту славы", и можно будет с великим облегчением спровадить опасную семейку восвояси.
Увы, случилось то, чего Глашатаев не планировал никак: очередной этап творческого конкурса "Минута славы" внезапно решил посетить президент. Василия, формально никакого отношения к сему конкурсу не имеющего, разумеется, никто не счел нужным заранее известить. ФСО, само собой, тщательно проверила и сцену, и зрительный зал, и даже устроила шмон выступающим, но в скудном реквизите юного фокусника ничего опасного не нашла, и Егор в положенный момент появился перед публикой.
Гоша с трудом удержался от презрительной улыбки, когда его представляли. Знали бы эти ведущие, ЧТО он на самом деле готов сейчас показать! Когда на сцене появился мальчик в черном костюме и таком же черном плаще, публика наверняка решила, что он играет под Гарри Поттера, ну, разве что очки забыл нацепить. Один из членов жюри взирал на Егора с такой снобистской снисходительностью, что мальчика это всерьез задело. Он щелкнул в направлении сноба пальцами правой руки, и под тем тут же сломалось кресло. Когда мужчина поднялся, взгляд его был растерянным, от презрения к выступающему не осталось и следа. Сопровождавшие президента охранники тоже заметно напряглись. Развивая успех, Гоша организовал небольшой воздушный вихрь, который перенес принесенные им бумажные листы прямо на стол жюри, где оставалось их только запалить.
Тут не выдержал охранник, сидевший справа от президента. Он громогласно потребовал, чтобы мальчик со своими опасными фокусами немедленно покинул сцену.
- Сам проваливай! - рявкнул Егор, снова щелкая пальцами. Неведомая сила вырвала охранника из его кресла, и он полетел вверх тормашками куда-то в задние ряды.
Зал ахнул. Второй охранник, тот, что сидел слева, выхватил пистолет и, прицелившись в юного мага, повторил приказание тотчас же убираться, но был мгновенно обезврежен все таким же щелчком. Перелетев через несколько рядов, он на кого-то упал, вызвав немалый переполох.
Президент, внезапно оставшийся без охраны, почувствовал себя неуютно. Самым благоразумным было бы срочно покинуть зал, где царил теперь никому неизвестный мальчишка, но лично ему этот парень пока никак не угрожал, и поспешное бегство многочисленные зрители легко могли посчитать трусостью.
У кого-то из рассаженных по залу охранников не выдержали нервы, и, перекрывая шум, явственно раздался звук пистолетного выстрела. Не дрогнув ни единым мускулом лица, Егор лениво протянул руку, поймал что-то в воздухе и показал в ближайшую телекамеру зажатую между пальцами пистолетную пулю. Шум как-то разом стих, сменившись напряженным молчанием. Положение ринулся спасать один из ведущих шоу.
- Гош, это все, конечно, очень театрально, но телезрители не поверят... Решат, что это все специально подстроено.
- А что надо сделать, чтобы поверили? - язвительно осведомился Егор. - Может, часть потолка обрушить?
- Нет, нет, только не надо портить имущество! Делай, пожалуйста, только то, что у тебя в программе выступления записано.
Пожав плечами, мальчик сотворил прямо на сцене приличный такой смерчик, в котором не только уже бумажки летали, но и случайно оказавшиеся поблизости стулья. Выступление прошло как по маслу. Ошеломленное жюри не рискнуло сделать ни единого замечания и вообще взирало на Егора как кролики на удава, публика сидела с раскрытыми ртами, президент старался казаться понезаметнее в своем кресле. Со сцены Гоша уходил полностью удовлетворенный.
Впрочем, едва он оказался за кулисами, сразу начались проблемы. Вместо отца и Глашатаева его там встретил крепкий мужик в цивильном костюме и с автоматом в руках.
- А ну, щенок, стой на месте и выкладывай все, что у тебя с собой есть!
- Дядя, ты что, из психушки сбежал? Чего выкладывать-то? Меня тут и так уже на входе всего обыскали и ничего подозрительного не нашли!
- Значит, плохо обыскивали! Выкладывай то, чем ты свой смерч вызывал, чем бумагу поджигал, чем людей из кресел выбрасывал! Думаешь, издевательство над моими сотрудниками при исполнении тебе с рук сойдет?! Да ты самого президента без охраны оставил!!!
- А кто виноват, что ваши охранники - наглые и тупые придурки?! Я, что ли, их на службу принимал?! Сам таких набрал - сам с ними и разбирайся!
- Да я тебя сейчас как террориста на месте преступления!... Думаешь, раз пистолетный выстрел смог остановить, то и от автоматной очереди с трех метров убережешься?!
- Дядя, если ты сейчас нажмешь на курок, все твои пули в тебя же и полетят! - предупредил Гоша.
Взбешенный спецслужбист, однако, ему не поверил и попытался пристрелить наглого малолетнего террориста. Дальше начался треш. Пули, вылетевшие из автоматного ствола, словно натолкнулись на невидимое препятствие и срикошетировали в обратном направлении. В пиджаке автоматчика сразу возникло несколько дыр, одна пуля попала ему прямиком в горло, он грузно осел на пол и захлебнулся собственной кровью. Глянув на него с сожалением, Егор пошел дальше.
Василий Глашатаев был в шоке. Выступление его подопечного внезапно обернулось грандиозным скандалом, и можно было даже не сомневаться, что всех собак решат повесить именно на него. Ну, в самом деле, не пацана же тринадцатилетнего выставлять главным злодеем?! Спецслужбы готовы смириться с оскорблениями в свой адрес, но не когда из них делают всеобщее посмешище. Ну, допустим, все, что случилось в зале, было по большому счету балаганом, но ведь потом за кулисами грянула автоматная очередь, и прибежавшая охрана обнаружила труп крупного чина ФСО! Если бы не присутствие в зале президента, здесь бы уже как пить дать всех поголовно хватали и допрашивали. Впрочем, даже если ему и удастся вырваться отсюда целым и невредимым, допросов в будущем все равно не избежать, это он ясно понимал.
На ловца, как известно, и зверь бежит. В холл, где в одиночестве разгуливал Глашатаев, вышел виновник всего переполоха. Такой довольный, словно уже главный приз отхватил.
- Ты понимаешь, что ты наделал?!
- А что такого? Просто проверил свои новые возможности. А что двух дураков полетать отправил, так они сами виноваты: нечего было хамить!
- Ты человека убил!
- Я убил?! Да он сам из своего автомата стрелять начал! Никто больше к его оружию и не прикасался!
- Он что, сумасшедший? И даже если так, почему он не в голову себе пальнул, а в грудь и горло, да еще очередью?
- Да нет, он на самом деле в меня целился, вот только пули срикошетировали...
- Как?.. Как они могли срикошетировать?.. - потрясенно промолвил Глашатаев.
- А вот из-за этого, - Гоша расстегнул ворот своей рубашки и извлек на свет висевший у него на шее медальон. - Это специальный амулет, защищающий от огня и металла. Его владельца нельзя поразить ничем металлическим, и огонь ему тоже не угрожает. Мое, между прочим, законное наследство. А что этот кретин с автоматом о том не знал, так это уже его проблемы. Он, гад, привык к полнейшей безнаказанности, что любые свои преступления сможет списать на "борьбу с террористами". Ну, а дальше вступает в силу "закон фонарного столба". Если постоянно ездить, плюя на правила, просто одной своей массой всех сметая с дороге, обязательно рано или поздно врежешься в столб, который окажется прочнее твоего лба. И что, столб потом к суду привлекать?
- Ну, если тебя сочтут столбом... Нет, конечно, если этот офицер сам в тебя палил, сей инцидент постараются замять, но им, знаешь ли, все равно захочется выяснить, как такое оказалось возможно чисто физически. Откуда у твоего пращура взялся этот медальон?
- Оттуда же, откуда и перстень, - хихикнул Егор. - Скажем так, он заключил договор с неким очень могущественным демоном, имя которого вам все равно ничего не скажет. И, кстати, в оставленном им наследстве был еще один важный предмет - копье с рубиновым наконечником. Не знаете, случаем, где оно находится?
Глашатаев похолодел. Отвечать было опасно для карьеры, а не отвечать - пожалуй что, и для жизни. Мальчишка с перстнем непредсказуем, один черт знает, на что он готов пойти.
- Копье признано исторической ценностью и хранится в Гохране.
- Значит, надо будет туда наведаться на днях.
- Мальчик, это теперь национальное достояние! Никто не допустит, чтобы оно уплыло в частные руки!
- Это копье не может быть ничьим национальным достоянием, оно может принадлежать только частному владельцу, - жестко промолвил Егор. - И первый его хозяин специально наложил на него заклятие, что будет проклята та страна, что вздумает конфисковать сей артефакт. Вспомните, что стало с Советским Союзом, который объявил его своей государственной собственностью. Хотите, чтобы и с Россией случилось то же самое? Чем раньше копье вернется к своему законному хозяину, тем меньше будет бед для страны.
Глашатаев больше не рискнул возражать, только жалко кивал. Тем не менее, стоило мальчику удалиться, он бросился звонить начальству. Врал мальчишка о проклятии или нет, но отдавать ему копье было опасно. Ведь явно неспроста он за ним охотится! Если даже с одним перстнем он способен такое творить, то какую силу он обретет, попади ему в руки еще один, наверняка более мощный артефакт!
Подойников сперва не очень понимал, с чего это вдруг заистерил его сотрудник, но, услышав о событиях на "Минуте славы" и предшествующем похищении двух артефактов, принадлежавших Клевцову, проникся серьезностью ситуации. Разругав несчастного Василия, что позволил облапошить себя какому-то мальчишке, он тут же успокоил его, что лично позаботится о безопасности копья.
Убедить руководство Гохрана, что копье необходимо срочно вывезти из Москвы и спрятать в каком-нибудь надежном месте, оказалось нелегко. Помогло то, что весть о случившемся скандале уже разошлась по Интернету. Подключились и независимые теле- и радиоканалы, вовсю смаковавшие подробности. Официальные СМИ при этом предпочитали отмалчиваться, не желая сообщать о событии, где столь позорно проявила себя президентская охрана. Поняв, что дело нешуточное, чиновники из Гохрана приняли предложение Подойникова и даже придумали, как достоверно обосновать внезапное исчезновение драгоценного копья.
Пока Подойников сговаривался с Гохраном, Петр Васильев отправил сестре электронное письмо:
"Лена, привет! Намеченная операция прошла успешно, но самый главный предмет пока не в наших руках. Боюсь, поиски могут затянуться, нужна ваша помощь. Срочно выезжай с Виталиком, гостиничный номер я вам уже снял. Целую, твой Петя."
Егор возвращался в гостиницу в смешанных чувствах. С одной стороны, проникнуть в Гохран ему удалось без проблем: он все увереннее пользовался возможностями, что давал ему перстень, и научился на время обездвиживать людей на расстоянии до двадцати метров. С другой стороны, сотрудники этого самого Гохрана, сдавшиеся на милость победителя, несли какую-то пургу: якобы нужное ему копье только что вчера вывезли на какую-то выставку, причем ни один из них не знал, ни что это за выставка, ни даже в каком городе она находится. Руководство, которое точно должно было знать, как назло отсутствовало. Гоша в такие совпадения не верил: ясно же, что здешних чинуш кто-то предупредил. Вопрос - кто? Пока на подозрении у Егора был только Глашатаев, которому он сам проболтался о своем интересе к копью. Ну да, а как иначе было узнать, где оно находится?
Переступив порог гостиничного номера, мальчик был встречен радостным возгласом. Егор выпучил глаза: прямо на его кровати по-хозяйски расселся двоюродный братец Виталик. Когда только приехать успел и, главное, зачем? По первоначальному плану никто его в Москву везти не собирался. Виталик, однако, уже успел освоиться на новом месте и даже переоделся с дороги. Гоша скривился. Вот сколько раз он втолковывал братцу, что в одиннадцать лет парню уже неприлично носить колготки! Да еще такие белые, девчачьи! Но нет, Виталик же у нас пай-мальчик, маменькин сыночек, что мамаша скажет, то он и будет делать, а мнение старшего брата - побоку! Тем не менее, видеть братишку было приятно.
- Ты откуда здесь?
- Нас дядя Петя вчера вызвал. Написал, чтоб срочно приезжали. Мама, как получила от него письмо, тут же помчалась на вокзал за билетами. Хорошо, что там бронь какую-то распродавали. Ну, он нам еще номер в этой гостинице снял, они там с мамой сейчас чего-то обсуждают, а меня сюда отправили, чтоб не мешал... - в голосе Виталика сквозила изрядная обида. - Вот почему с тобой предки всегда советуются, а я вечно в стороне?
"Потому что сдуру проболтаться можешь", - подумал Гоша, но сказал другое:
- Дед, когда помирал, лично мне дал поручение раздобыть этот перстень.
- Так ты с ним прощаться ходил, да? А меня мама не взяла, и на кладбище потом тоже...
- Потому что ты тогда еще совсем мелкий клоп был. Вот она и не взяла, пощадила твою чувствительность. А дед много интересного успел рассказать. И о тебе, кстати, тоже.
- Ну, расскажи-и... - заканючил Виталик и забавно тряхнул своими светлыми кудряшками.
- Что ты из всех нас потенциально самый сильный, уже знаешь, да? А догадываешься почему? Потому что твоя мать вышла замуж за представителя древнего магического рода, и ты у нас, получается, теперь наследник сразу двух родов: Клинковых и Клевцовых.
- Я с папиными родственниками знаком, но ни у одного из них нет и никогда не было подобного перстня, не говоря уже о копье.
- А все почему? Потому что наш пращур Иоанн Клевцов заключил договор с некой невероятно могущественной силой и взял по этому договору определенные обязательства не только на себя, но и на своих предполагаемых потомков. Если бы не это, наш довольно захудалый, если уж честно, магический род так и пребывал бы в безвестности. Но сейчас мы агенты этой силы и обязаны выполнять свою функцию. Жаль, что дед родился намного позже смерти пращура, и тому оказалось просто некому передать из рук в руки свои реликвии. Ну, ничего, зато теперь перстень снова работает, а скоро и копье раздобудем! - тут Гоша специально выставил руку с перстнем, чтобы братец мог им полюбоваться.
- Дай немного поносить, а? - заныл Виталик и даже протянул ладошку.
- Обойдешься, - неумолимый Егор тут же спрятал перстень за спину. - Пойми ты, дурень, что раз перстень выбрал меня хозяином, он теперь энергетически часть моего организма, если я с ним расстанусь, то тут же копыта откину. А тебе-то вообще завидовать не пристало, ты, когда подрастешь, сможешь делать все то же самое без всяких перстней, вот помяни мое слово!
Братская беседа была прервана появлением в комнате родителей обоих пацанов. Петр тут же потребовал от сына отчета. Гоша подробно пересказал все обстоятельства своего визита в Гохран, не забыв упомянуть и о своих подозрениях касательно Глашатаева.
- Нет, это слишком мелкая сошка, чтобы ему там вдруг безоговорочно поверили, - не согласился Петр. - Чтобы столь ценную реликвию стали лихорадочно прятать, на них должен был надавить кто-то очень авторитетный.
- ФСО?
- Вот им сейчас точно не до этого. Во-первых, они о копье и знать не знают, во-вторых, они сейчас все силы бросили на охрану президента. Удивляешься почему? Да он же их, наверное, и взгрел. Так что теперь они внимательно следят, чтобы никто из нас не приближался ни к одному из тех мест, где бывает президент, и наверняка очень довольны, что мы даже не предпринимаем таких попыток. Хотя, конечно, твой сегодняшний визит в Гохран не может их не насторожить, но к исчезновению оттуда копья они непричастны. Вероятно, наш знакомый Глашатаев успел донести кому-то еще, может быть, своему начальству.
- А ты знаешь, кто его начальство? - спросила Елена.
- Понятия не имею. Мы немало с ним трепались, но он ни разу не проговорился. Можно, конечно, раздобыть список руководителей Минкульта, но как догадаться, кто из них? Если тут вообще какая спецслужба не влезла...
- Тебе надо опять встретиться с этим Глашатаевым и выяснить, кому он сообщил об интересе Гоши к копью.
- Допустим, попросить о встрече я могу, только он ведь все равно не сознается. Вот если можно было бы его мысли прочесть... Гоша, как у тебя сейчас с этим делом?
- Пока никак, - выдохнул Егор. - Наверное, тупой я... Обездвиживать окружающих уже научился, расшвырять смогу запросто, может, даже здание какое обрушить, а чтение мыслей мне почему-то не дается...
- Виталик, а у тебя это умение, случаем, еще не прорезалось?
- Пока нет, дядь Петь, - пожал плечами младший Клинков. - Эмоции прочитать еще могу, но не мысленные слова.
- Ну, по крайней мере, эмпат ты уже хороший. Сможешь отличить, врет человек, когда отвечает на вопрос, или говорит правду?
- Смогу, наверное, если он сам в свою ложь не верит. А то в моем классе, например, встречаются такие фантазеры...
- Взрослые, Виталик, обычно в свои фантазии не верят, ну, если у них, конечно, крыша не поехала, а этот Глашатаев явно в своем уме. Короче, пойдем на дело вместе. Моего Гошу он знает, наверняка боится и уж точно к себе не подпустит, а ты для него пока темная лошадка. Я стану задавать ему наводящие вопросы о том, кого именно из своих начальников он оповестил, что Егор попытается стащить копье из Гохрана, а ты будешь запоминать его реакцию на разные фамилии и потом скажешь мне. Договорились?
Виталик радостно кивнул. Наконец-то и ему доверяют заняться важным делом!
Хотя Глашатаев и обязан был курировать семейство Васильевых до завершения всех юбилейных мероприятий, контактировать с ними у него не было ни малейшего желания, но... заставили. Как он и предполагал, его допросили о событиях на "Минуте славы", причем занимались этим спецслужбисты, а не следователь. Дознание по поводу предполагаемого убийства сотрудника ФСО выявило, что покойный был застрелен из его собственного автомата, причем никто кроме него этот автомат в руки не брал. Приходилось признать факт самоубийства, хотя дознаватели головы сломали, гадая, в каком положении должен был находиться автомат, чтобы пули полетели по такой траектории. Нападение на сотрудников ФСО в зале тоже пришлось спустить на тормозах, хотя виновный в нем вроде как имелся. Но ни один эксперт не смог бы обосновать, каким образом здоровенные мужики могли вдруг полететь вверх тормашками и как этот полет связан со словами мальчишки, находившегося на сцене. В этих условиях любой судебный процесс превратился бы в балаган и в новое позорище для президентской охраны, а пацана того все равно к ответственности не привлечешь по малолетству. Все эти события явно отдавали чертовщиной, и самым разумным было бы взять мальчишку и его отца под плотное наблюдение, но... все жучки и видеокамеры, установленные в их номере, моментально выходили из строя при появлении Егора Васильева, и никакой серьезной информации с их помощью добыть не удалось. Там, где отказала техника, оставалось рассчитывать лишь на живое общение, стоит ли удивляться, что Глашатаева, уже знакомого с этой семейкой, решено было задействовать по полной программе. Стоит ли удивляться, что когда Петр Васильев сам пожелал встретиться с ним, Глашатаев не мог отказаться.
Больше всего Василий опасался, что на встречу заявится Егор со своим чертовым перстнем, но Бог миловал, вместе с Петром пришло юное существо с наивными голубыми глазами и светлыми кудряшками, прямо хоть в рекламе снимай. Оказалось, петровский племянник Виталик. Тут бы вспомнить Глашатаеву, что Гоша, пока не заполучил свой перстень, тоже умел выглядеть паинькой, и вообще неизвестно, для чего этого пацана сюда привели, но поскольку паренек вел себя безупречно, бдительность Василия притупилась.
Беседа с самого начала пошла в какое-то неправильное русло. Пока Глашатаев пытался осторожно выведать, куда еще после Гохрана намерен нанести визиты Егор, Петра больше всего интересовало, кто из начальников Василия принимал решение о сокрытии копья, он даже специально зачитал список фамилий. Глашатаев, разумеется, всякий раз отвечал отрицательно, и его собеседник, казалось бы, должен был уйти с этой встречи несолоно хлебавши, но он, напротив, казался довольным, а Виталик вообще не мог скрыть радостной улыбки. С чего бы это, интересно? Единственное, что утешало Глашатаева, это обещание Петра, что его лично никто больше беспокоить не будет. Значит, все уже выведали и теперь начнут трепать нервы его начальству? Ну, дай Бог им избежать встреч с этой опасной семейкой.
- Выявили мы махинатора, это Подойников, - произнес Петр, едва переступив порог гостиничного номера, - теперь остается решить, как к нему лучше подобраться.
Встречавшая его сестра была настроена куда менее оптимистично:
- Петя, пока вы ходили, по радио сообщили, что в Екатеринбурге сгорел какой-то склад, на котором в числе прочего хранились ценные вещи из Гохрана, привезенные для экспонирования на выставке. Вдруг наше копье было там? Перечень утраченных не зачитывался, но...
- Наверняка все это лажа, - не поверил Петр. - Эти мерзавцы где-то спрятали копье и теперь заметают следы. Надеются, что мы поведемся. Я так думаю, если там что-то и сгорело, то только какие-нибудь дешевые побрякушки.
- Думаешь, копье еще на Урале и нам надо ехать туда?
- Совершенно не обязательно. Все эти разговоры о какой-то там выставке скорее всего велись исключительно для отвода глаз, а копье тем временем могли вывезти в прямо противоположном направлении, например, в Калининград. Куда именно, должен знать этот самый Подойников.
- Надеешься отловить его и допросить тем же самым способом?
- Боюсь, тем же способом - не получится. Этому Глашатаеву я просто зачитывал список его начальников, а сейчас что читать? Перечень населенных пунктов Российской Федерации? А если копье вообще спрятали на территории какой-нибудь секретной военной части? Оно же может оказаться где угодно!
- Ну и как же ты тогда собираешься его допрашивать? Сыворотку правды, Петь, нам не раздобыть, даже если твой Гоша постарается.
- Теть Лен, есть ведь и другие способы, - вклинился в разговор присутствующий здесь же Егор. - Пап, ты успел на всех этих заседаниях познакомиться с кем-нибудь из местных? Ну, чтобы у него дача в Подмосковье была?
- Хочешь провести допрос вдали от людских глаз? На дачах же сейчас уже нет никого. Ну, кое с кем из историков я сошелся, думаю, сумею уговорить одного из них пустить нас на денек на свою загородную фазенду.
- Прекрасно, пап, нам главное ключи раздобыть, но только чтобы никто не мог сходу связать тебя с владельцем этой дачи. Лучше бы тебе там вообще не появляться. На меня-то этот Подойников не рискнет доносить.
- Ты так думаешь? А на даче-то он как окажется? Сам, что ли, приедет по твоему приглашению?
- А мы его похитим. Пап, я тут тоже время зря не терял и свел знакомство с очень крутыми парнями. У них и машина своя есть. Я им сказал, что мне надо выбить долг из одного мужика, и, в общем, они согласились за соответствующее вознаграждение и схватить его, и отвезти, куда я скажу.
- Они хоть знают, что это крупный чиновник?
- А зачем им знать? У него что, мигалка есть или охрана полицейская?
- Слава Богу, нету. Но все равно, со всякими бандюками связываться... И откуда у нас, интересно, деньги на это самое "соответствующее вознаграждение"?
- Пап, за мной тут уже журналюги из всяких желтых изданий бегают, хотят, чтобы я им дал интервью о событиях на том концерте, и обещают много заплатить. Вот они нам все и оплатят.
- Ну, Гошка, ты и пройдоха! Ладно, разбирайся сам с этими "киднэпперрами", дачу я тебе обеспечу, а вот как ты собираешься допрашивать взрослого мужика? Он ведь может тебя и не испугаться, а этим твоим бандитам точно не следует знать, кто он такой и что именно нам от него надо.
- Парни только привезут его и тут же уедут, при допросе мне понадобится помощь Виталика, так что доставьте его туда, пожалуйста, заранее, а чем припугнуть этого вашего Подойникова, ну, есть у меня одна задумка...
Задумка действительно была. Прогуливаясь по Арбату, Егор заметил вывеску Музея телесных наказаний, и что-то у него в мозгу щелкнуло. Телесные наказания... Там ведь и пытки должны быть всякие, да? Заинтригованный пацан решил зайти. Граждан моложе восемнадцати лет сюда, конечно же, не пускали, но обездвижить охранника на входе и весь обслуживающий персонал для Гоши было пара пустяков. Внимательно ознакомившись с экспозицией, мальчик решил, что большинство из представленных здесь экспонатов, во-первых, на себе не унесешь, а во-вторых, применять их - это уже как-то слишком! Приглянулась ему только длинная треххвостая плеть, какую в давние времена применяли для наказания преступников. Ее он и решил на время позаимствовать.
Степан Семенович, возвращавшийся со службы, был немало удивлен, когда перед его служебным автомобилем внезапно затормозил черный джип. И пробки впереди вроде никакой не просматривалось, а улица узкая, в одну полосу, так что не объедешь. Шофер, понятное дело, пошел разбираться и... замер как соляной столб! На глазах у потрясенного Подойникова из джипа вылезли два крепких парня в масках и направились к нему. Надо было срочно звать на помощь, но Степан Семенович с ужасом ощутил, что не может двинуть ни рукой, ни ногой, и даже язык ему перестал подчиняться! Похитители без особых усилий выволокли его из машины как бревно и запихнули на заднее сиденье джипа, посередине, сами же сели от него по бокам. Джип тут же стартанул, увозя ценный груз. Шофер Подойникова, отойдя от наведенного паралича, грохнулся в обморок и пришел в себя только в реанимации Склифа. Номера машины похитителей он не запомнил.
Джип, тем временем, выехал за пределы Кольцевой. Подойников, по-прежнему обездвиженный, да еще зажатый между двумя бугаями, мог только слушать и смотреть прямо перед собой. На переднем сиденье рядом с водителем сидел какой-то мальчишка и показывал дорогу. Из реплик похитителей Степан Семенович понял, что он, оказывается, что-то этому мальчишке должен и это "что-то" из него скоро будут выбивать. Ситуация казалась совершенно абсурдной, наверное, его с кем-то спутали, но выразить свое возмущение он был не в состоянии.
Свернув с шоссе на боковую дорогу, потом с нее на грунтовку, джип, наконец, остановился перед ничем не примечательным дачным домиком. Подойникова извлекли из машины, оттащили в дом и уложили вниз животом на стоящую посреди комнаты лавку, крепко к ней привязали, после чего похитители покинули помещение, и вскоре мужчина услышал, как джип отъехал. Только тут к Степану Семеновичу вернулся контроль над его собственным телом, да что в том толку, когда ты привязан!
Темноволосый пацан, командовавший похитителями, вернулся в комнату, вместе с ним был другой, поменьше ростом, с кудрявыми светлыми волосами.
- Кто вы такие? Что вам надо от меня? - прохрипел Подойников.
- Ах, Степан Семенович, мы, кажется, забыли представиться, - с издевательской интонацией промолвил старший пацан. - Ну, извините, нас зовут Егор Васильев и Виталий Клинков, знакомые вам имена, да?
Подойников скрипнул зубами:
- Это ты похитил перстень и медальон Иоанна Клевцова и теперь домогаешься принадлежавшего ему копья?
- Не похитил, а вернул свое законное наследство, к которому, кстати, относится и копье. И мне точно известно, что именно с вашей подачи оно покинуло Гохран. Расскажите по-хорошему, где вы его спрятали, или будем беседовать по-плохому?
- Это копье - общенациональное достояние! - рявкнул Подойников. - А ты - обычный вор! Думаешь, раз тебе еще четырнадцати не исполнилось, так на тебя и управы не найдется?!
- О как вы заговорили! Ну, значит, придется прибегнуть к радикальным мерам. Виталик, помоги господину чиновнику освободиться от лишней одежды.
Руки кудрявого мальца взялись за брючный ремень Подойникова. Мужчина яростно заизвивался, но тут же был вновь парализован, и ничто уже не мешало Виталику стянуть с него до колен брюки и трусы и закатать повыше одежду на спине. Вновь обретя способность шевелиться, Степан Семенович бросил взгляд на старшего из пацанов, и ему поплохело: Егор держал в руках длинную ременную плеть с тремя хвостами!
- Ты... не посмеешь!..
- Еще как посмею, Степан Семенович! Слова вы понимать отказываетесь, упорствуете в укрывании краденого. Ну, придется обойтись с вами так, как у наших предков принято было поступать со всякими татями.
Размахнувшись, Егор врезал плеткой по стоявшему у стены дивану с кожаной обивкой. Результат его удовлетворил, и следующий удар плети обрушился на ягодицы Подойникова. Ощущение было такое, словно по ним прошлись сразу тремя сабельными лезвиями. Мужчина громко взвыл.
- А ведь говорил я вашему Глашатаеву, что копье проклято и не может принадлежать никакому государству! - произнес Егор. - Зря вы так наплевательски относитесь к подобным проклятиям, ох, зря! Вот вскрыли такие же дураки защищенную проклятием могилу Тимура, а на следующий день разразилась Великая Отечественная война! И чего вы так цепляетесь за копье, которое даже в руки взять не в состоянии?! - плеть снова взвилась в воздух и на сей раз опустилась на спину.
- Уйййй! Да сгорело ваше чертово копье, сгорело! - заорал Подойников. - Его в Екатеринбург вывезли для экспонирования на выставке, а там склад полыхнул! Пожар был такой, что даже металл плавился!
- Сгорело, говорите... - зловеще протянул Егор, - а где тогда рубин, который служил ему наконечником??!! Рубинам никакое пламя не страшно, и в древности специально в печах обжигали, чтобы качество улучшить! - плеть опоясала бедра мужчины, зарычавшего от жгучей боли.
Степану Семеновичу потребовалось время, чтобы придти в себя. В пожар эти засранцы не поверили, терпеть плеть было уже совершенно невыносимо, выдавать местонахождение копья страшно не хотелось.
- В Красноярске ваше копье, - прошипел Подойников. А что, тоже выход - отправить эту шайку куда подальше, пока они туда еще доберутся!
- Врет, - безапелляционно констатировал Виталик, - ни в каком не в Красноярске.
- Ах, еще и врет? Зря стараешься, дядя, я буду тебя лупить, пока ты либо сознание не потеряешь, либо всю правду нам не расскажешь, - вымолвил Егор, в четвертый раз опуская плеть на тело измученного чиновника.
- Уйййяаа! Да в Дмитрове оно, ироды, в Дмитрове! Там филиал Гохрана есть! - не выдержал, наконец, Степан Семенович.
- А на сей раз, кажись, правду сказал, - подтвердил Виталик.
- Значит, в Дмитрове... Ну, тогда совсем хорошо, и ехать далеко не надо, - обрадовался Егор. - Говори адрес филиала и побыстрее, а не то... - и мальчик вновь поднял плеть.
Презирая себя за слабохарактерность, но не в силах больше сносить побоев, Подойников пробормотал адрес. Егор отложил плеть.
- Виталик, я сейчас позвоню отцу, чтобы нашел побыстрее машину и нас отсюда захватил. А ты пока облегчи страдания этого страждущего.
Кивнув, младший мальчик притащил в комнату йод, бинты и лейкопластырь и довольно ловко начал обрабатывать кровавые рубцы на теле Подойникова.
- А просто наложением рук ты еще лечить не научился?
- Нет, - замотал головой Виталик, - совсем мелкие царапины еще могу залечить, а с более крупными пока не получается. Вот боль снимать уже умею.
И действительно, под ладонями кудрявого мальчишки боль утихала прямо на глазах.
- Ну а дальше что с ним делать? - вопросил Виталик, закончив свою работу.
- Пусть здесь остается, пока копье не окажется в наших руках, а то, если оповестит кого, могут ведь и перепрятать успеть, ищи его потом.
- А он улежит столько привязанный? Все мышцы же затекут.
- А мы его сейчас в кресло пересадим, к нему и привяжем.
Протесты Подойникова были проигнорированы. Его опять на время обездвижили, отвязали, кое-как перекантовали в кресло, связали руки и ноги и крепко притянули ремнями к спинке. Быстро поняв, что вырваться не удастся, Степан Семенович оставил попытки освободиться. Пленители его в ожидании, когда за ними, наконец, приедет машина, что-то приумолкли, и Подойников рискнул задать мучивший его вопрос:
- А что вам так далось это копье, что вы ради него всему государственному порядку вызов бросаете? Ведь не маленькие уже, должны понимать, что власти вам этого не простят.
- С этим копьем, - с наслаждением потянулся Егор, - я буду тут самым крутым парнем. Вообще-то оно предназначено для поражения тех, кто мнит себя бессмертными и кого обычное оружие не берет, но и обычного человека оно легко достанет, причем, через любую преграду: хоть броню, хоть бетон, хоть гранитную толщу. Отец говорит, что эти ваши власти должны понять, что с владельцем такого оружия лучше жить в мире, а иначе...
- Что-то твой прапрапрадед не больно-то им навоевал. Даже с собой покончил, революции опасаясь!
- Так он старый уже был, - беспечно махнул рукой Егор, - а с любым оружием еще надо уметь обращаться. К тому же дед говорил, что он был слабее нас. Да и вообще, революцию ту настоящие фанатики делали, а копье все ж таки не ядерная бомба. Ну, убьешь им кого-нибудь особо отпетого, ну, даже десяток, думаете, остальных это остановит? Революция - это ж стихия. Ну, а сейчас ведь совсем другое дело: каждый там наверху за свою шкуру трясется и рисковать не станет ни в жизнь!
Степан Семенович вынужден был признать, что мальчишка прав:
- Ну да, облапошили вы нас, старых дураков, облапошили! Теперь и политики, и силовики сами к вам на поклон ходить будут - кто ж откажется от таких союзников? Даже не спрашиваю, откуда вообще у вашего предка взялись все эти артефакты, ясно же, что подобную тайну никто в своем уме не выдаст. Ты мне только вот что скажи, если вдруг знаешь: а от чего вообще помер ваш прапрапрадед? Никаких признаков самоубийства у него тогда не обнаружили.
- И тем не менее, он сам с собой покончил, - промолвил Егор и показал Подойникову перстень. - Понимаете, эта вещь дает человеку возможность управлять огромной энергией, не им выработанной, но при этом он настолько привыкает ее тратить, что оказывается в полной зависимости от источника данной энергии. Никто против его воли не может лишить его этого перстня, но если он снимет перстень сам, то долго не протянет, а пращур наш именно это и сделал, когда прятал самые ценные свои вещи в тайник. Ну а дальше... случилось то, что и должно было случиться.
На улице просигналила машина. Егор прервал разговор, и мальчишки принялись собираться, спеша навстречу своему триумфу. Степан Семенович устало обмяк в кресле. Вот не думал он, что все так кончится, когда брался за организацию этого чертова юбилея! Эх, знать бы все заранее!.. Единственная радость, что мучавшие его загадки наконец-то разрешились.
|