Двуликий продукт биотехнологий.

В офисе одной из демократических партий:

- Перевод на ваш счет я сделал, и это все, что я могу вам сейчас дать.

- Но, Станислав Александрович, это же гроши! У нас выборы на носу, а вы, по сути, единственный наш крупный спонсор!

- А что вы хотите, такая ситуация в стране! Закон большие взносы делать не позволяет, а если начнешь, как в прежние времена, проводить суммы через дочерние фирмы или сотрудникам внеплановые премии выплачивать, чтобы они потом от своего имени вас финансировали, так налоговики живо вцепятся! Я, конечно, всячески вас поддерживаю, но мне своя свобода дороже!

- Так значит, нет никакого выхода?

- Ну, один способ разжиться деньгами я могу вам подсказать...

- Я вас внимательно слушаю.

- Вы слышали о венчурном фонде "Биозащитник"?

- Я, вообще-то, плохо разбираюсь в финансовых делах. Так чем нам может помочь этот фонд?

- Его паи торгуются на бирже. Вам следует собрать все свободные деньги, какие у вас найдутся в партийной кассе, и вложить в этот фонд. Насколько я знаю, закон разрешает вам заниматься коммерцией для финансирования уставной деятельности. Через месяц паи продадите.

- Э-э, я, конечно, уважаю венчурный бизнес, но наша задача собрать деньги на выборы, а не расстаться с последними... Слишком уж рискованное это дело.

- Без риска большие деньги не зарабатываются.

- Допустим, но почему именно этот фонд? Или вы собираетесь предпринять какие-то усилия, чтобы его активы выросли в цене?

- Не преувеличивайте мои возможности. Просто мне из верных источников стало известно, что не далее чем через месяц должно произойти некое важное событие, связанное с этим фондом, после чего его паи поднимутся в цене многократно. Тогда вы спокойно их продадите и войдете в предвыборную кампанию с приличными деньгами.

- Хорошо бы, если так. Но все же о каких верных источниках идет речь?

- Я, знаете ли, бывший научный сотрудник, и кое-какие связи в академической среде у меня еще остались. Слух пошел именно оттуда. Судя по тому, что сейчас даже некоторые маститые академики спешно скупают на свои сбережения паи "Биозащитника", дело действительно очень перспективное. Я сам вкладываю туда приличные средства и очень советую вам. В любом случае, иного шанса выручить нужную сумму у вас все равно не будет.

* * *

В столовой одного из московских академических институтов:

- Ну что, Петр Афанасьевич, слышали призыв Навинова?

- Это насчет того, чтобы самим зарабатывать себе деньги на исследования, финансируя прорывные проекты? Что-то меня сомнения гложут. Навинов, конечно, выдающийся финансист, но мне сдается, что он отнюдь не специалист в той области, которую призывает финансировать. Откуда у него такая уверенность, что Переяславцев действительно стоит на верном пути? Насколько мне помнится, в пущинском ИБК в свое время к его проекту отнеслись довольно прохладно. Где гарантии, что он сейчас не дурит Навинова, а через него и всех нас?

- Проект Переяславцева отбирал для венчурного фонда вовсе не Навинов. Это, конечно, сугубо конфиденциальная информация, но лабораторию Сергея Борисовича в то время посетил Юлиан Разумовский. Говорят, он все досконально там разведал, после чего и выдал рекомендацию о финансировании.

- Ах, сам Разумовский... Да, это, конечно, достойная рекомендация...

* * *

В брокерской конторе на Уолл-стрит:

- Сэм, я всегда слыл оптимистом, но честно признаюсь, дела в моем фонде идут сейчас не лучшим образом. На тебя вся надежда. Срочно нужны бумаги с высокой доходностью, или к концу года нам придется показать убыток и вкладчики повалят от нас толпами.

- Хм, Дэйв, тебе не хуже меня известно, какая у нас сейчас коньюнктура. Все ждут спада на фондовом рынке, в этих условиях во всех Штатах не найдется ни одной компании, чьи акции обеспечат тебе требуемую доходность.

- А если поискать в Европе, в Бразилии, в Азии, наконец?

- Вообще-то есть один интересный вариант... Тебе говорит что-нибудь такое название "Биозащитник"?

- Впервые слышу. Это какая-то российская компания?

- Именно. Если точнее - венчурный фонд. В России его паи котируются на бирже. По моим оценкам, это единственное, что еще может тебе помочь.

- Черт возьми, Сэм, у меня пенсионный фонд, а не общество любителей рулетки! Тебе что, неизвестно, как нас контролируют?! А ты предлагаешь мне вложиться в мусорные бумаги, да еще и из России!

- Ну, не каждый же день тебя контролируют. Договоришься как-нибудь, а к концу года сведешь баланс с приличной прибылью, тогда и критиковать тебя ни у кого язык не повернется.

- Будет ли она еще, эта прибыль? Сам знаешь, насколько рискован венчурный бизнес, в нем ничего нельзя предугадать заранее. Или этот фонд какой-то особенный?

- В том-то и дело, что особенный, иначе бы я его тебе не предлагал. В России вокруг него сейчас творится настоящий ажиотаж, похоже, какой-то из финансируемых им проектов очень близок к реализации, и, видимо, это будет очень высокодоходный проект.

- А вдруг это обыкновенная "панама"? Сам знаешь, сколько таких было в России. Один их выдающийся мошенник даже наших сограждан успешно разводил на деньги через Интернет!

- Нет, не думаю. Руководство фонда не скупает свои паи и никому публично не обещает высокой доходности. Ажиотаж начался спонтанно и не где-нибудь, а в академических кругах! Уж серьезные-то российские ученые должны трезво оценивать, чем занимается этот фонд! Нет, точно тебе говорю, Дэйв, там все очень серьезно. Раздумывать некогда, если ты все же решишься на покупку, я тогда срочно сделаю заказ через своих российских партнеров.

- Ладно, убедил. Буду теперь молиться, чтобы чутье тебя не подвело.

В тот день чуть ли не все информационные программы на планете открывались этой новостью: "В России создано уникальное лекарство против любых вирусов!" Сергей Игоревич Переяславцев, вирусолог и биофизик, доселе мало кому известный доктор биологических наук, в одночасье стал мировой знаменитостью. Слухи вокруг его открытия нарастали, как снежный ком. Говорили, что новое лекарство уже проходит клинические испытания, что в где-то в Подмосковье уже построен завод, готовый к его массовому выпуску, что в крупнейших странах мира уже появились желающие заплатить огромные деньги за лицензии по его производству. Вот только кто владелец этой интеллектуальной собственности?

К концу дня выяснилось, что деньги на разработку этого препарата Переяславцеву выделил венчурный фонд "Биозащитник" в обмен на основную долю в будущих доходах от финансируемого проекта. Построенный завод, как оказалось, принадлежит тому же фонду. На следующий день на фондовой бирже курс паев "Биозащитника" рванул вверх, как запущенная ракета. На волне ажиотажа пришло известие, что фонд продает свою долю в проекте за астрономическую сумму, и истерическая скупка паев перешла на новый виток. Лишь когда стоимость пая пришла в соответствие с полученной фондом выручкой, страсти попритихли и возможно стало, наконец, оценить, кто извлек наибольшую выгоду из случившегося события.

Глава частного пенсионного фонда Дэвид Кеслер заявился в контору к своему приятелю и деловому партнеру Сэмюелю Матвичуку с огромной бутылью шампанского в руках.

- Привет, Дэйв! Судя по твоей восторженной физиономии, помог тебе мой совет! - с усмешкой встретил его Матвичук.

- Да, Сэм, вкладчики страшно довольны. Правда, как только стало известно, что какой-то из американских пенсионных фондов оказался владельцем паев "Биозащитника", власти подняли шухер, и ко мне разом набежала куча контролеров: дескать, как так, солидный фонд вложился в бумаги, не имеющие инвестиционного рейтинга! Но ведь еще из Библии известно, что победителей не судят! Понудели, но в итоге вынуждены были признать правильность моей стратегии. Кстати, мои вкладчики теперь стали массово интересоваться российскими делами. Вот и я хочу спросить у тебя, Сэм, какие новости там, в России?

- Имеешь в виду, что творится вокруг "Биозащитника"? - ухмыльнулся Матвичук. - Да, там каша заварилась покруче, чем у нас здесь. В числе прочих, крупным выгодополучателем оказалась одна партия, которую власти очень хотели отрезать от источников финансирования. Российская прокуратура даже попыталась расследование повести, не искусственно ли был вызван фондовый бум и кто тем партийным боссам посоветовал вкладываться в "Биозащитник". Главу фонда Навинова, по слухам, на допрос вызывали. Но у него-то позиция железобетонная, не пробьешь! "Да", - говорит он им, - "я всем советовал вкладываться в мой фонд. Кто же виноват, что оппозиционеры больше верят в силу отечественной науки, чем наши правящие круги!"

- Отбрехался, выходит?

- Конечно! Навинов там теперь герой и признанный финанcовый гений. Хотя славят, естественно, больше того ученого, Переяславцева, который лекарство разработал. Его уже и в Академию наук выдвигают, и Нобилевскую премию по медицине ему пророчат. Его, оказывается, там долго признавать не хотели, числили чуть ли не шарлатаном, та же Академия, что теперь к его славе примазывается, в свое время финансирование ему обрезала, потому ему и пришлось идти на поклон в венчурный фонд, который тогда еще только формировался. Ну, сам понимаешь, претендентов на инвестиции всегда хоть отбавляй, а возможности любого фонда ограничены. Навинов, несмотря на всю его прозорливость, все же финансист, а не биолог, черта с два бы он разобрался, какую жемчужину ему предлагает Переяславцев, если бы не нашелся в "Биозащитнике" некий эксперт Разумовский, который заявился к Переяславцеву в лабораторию, все там поразнюхал и выдал Навинову рекомендацию.

- Какой-то видный ученый?

- Хм. С одной стороны - да, очень видный, я попросил своих российских партнеров навести о нем справки в российских ученых кругах, так оказалось, что их научная общественность признает Разумовского виднейшим авторитетом в области биофизики клетки, притом что по образованию он генетик. А с другой стороны, он у них совсем не титулованный, даже профессорского звания не имеет. Вроде бы потому, что давно на ножах с российскими научными боссами и их мнения ни в грош не ставит. Короче, такой официально не признанный гений.

- А ты ведь не зря о нем речь повел, - проницательно улыбнулся Кеслер, устраиваясь в кресле. - Этот Разумовский что-то затевает, так?

- Похоже, что затевает, причем вместе с "Биозащитником". Я выяснил, что Юлиан Разумовский сам был пайщиком этого фонда, причем не из последних. Вроде бы, чтобы вложиться туда, он даже большой кредит брал под залог своего дома - ты только представь, какой это риск и какая потрясающая уверенность в своих оценках! Теперь, когда стоимость тех паев возросла десятикратно, он их распродал и, по слухам, открывает на вырученные деньги частный научный институт, первый в России. А Навинов собирается идти к нему в компаньоны.

- Значит, у меня альтернатива: или продавать паи "Биозащитника" сейчас, когда на них высокий спрос, или попридержать, еще раз поверить в русский гений и сунуться вместе с этими русскими в новую авантюру? - покачал головой Кеслер. - А знаешь, Сэм, я, пожалуй, еще раз рискну! Вот только чем собирается заниматься этот новый институт?

- А вот на этот счет, Дэйв, пока даже слухов никаких не ходит. Я бы на месте Разумовского тоже не стал шибко распространяться о своих планах. Сейчас весь мир следит за Россией. Мало ли кто подхватит удачную идею, да, глядишь, еще и реализует ее раньше инициатора!

- Ну, это понятно. Только ты, Сэм, все же постарайся следить за всеми новостями об этом Разумовском и обязательно держи меня в курсе.

Людмила Соколова, корреспондентка московского журнала "Эксперт", замялась у ворот дачи Переяславцева. Конечно, приходилось ей бывать в домах и побогаче, даже и у олигархов, которые тоже почитывали этот серьезный журнал для деловых людей и не гнушались поделиться в нем собственными взглядами на положение в стране. Но вот брать интервью у ученых Людмиле пока как-то не доводилось. Этот Переяславцев ведь совсем не светский человек, возможно, вообще какой-нибудь ученый сухарь, может, с порога откажется разговаривать. А это интервью ей очень нужно: подписчики в последнее время сильно интересуются новостями науки, и кому же удовлетворять этот интерес, как не человеку, и породившему весь этот ажиотаж! Справившись с волнением, Людмила все же нажала на кнопку звонка.

Сергей Игоревич Переяславский вышел ей открывать в запачканных землей мешковатых штанах и расстегнутой на груди рубахе. Оказывается, отдыхал он от своих научных дел, копаясь на грядке. У тех лиц, кого прежде интервьюировала Соколова, для сей цели имелись садовники, но, впрочем, чего еще ожидать от биолога!

- Сергей Игоревич, читатели нашего журнала очень интересуются сутью вашего открытия, а также вашими научными планами! - затараторила она после всех положенных приветствий. - Только, пожалуйста, как-нибудь попроще, по возможности, без научных терминов, чтобы было понятно и простому человеку.

- Ну, что сказать... - задумался Переяславцев, моя руки под краном во дворе, - вам известно вообще, что представляет из себя типичный вирус?

- Ну, это такая маленькая живая частица, которая проникает в клетку и там ее заражает, - пробормортала Людмила, успевшая за ненадобностью позабыть курс школьной биологии.

- А если точнее, это молекула рибонуклеиновой кислоты в окружении тонкой оболочки из белковых молекул, - просветил ее Переяславцев. - Дело в том, что для размножения вируса решающую роль играет именно эта молекула РНК. Именно она должна встроиться в генетический аппарат клетки, чтобы подвергнуться редупликации, а уже на основе новообразованных РНК сама клетка начнет производить вирусный белок. Далее новые вирусные РНК облекаются в оболочки из произведенного белка и покидают зараженную клетку, а сама клетка, возможно, гибнет. Все прежние антивирусные препараты были нацелены на то, чтобы распознать белковые рецепторы на оболочке вируса, и только тогда вирус подвергается ими уничтожению. Так, собственно, действуют и антибактериальные вакцины, и вырабатываемые человеческим организмом антитела. А дальше начинаются проблемы. Дело в том, что вирусы легко мутируют. Организм настроился бороться с одной разновидностью вируса, а глядь - у того уже нет прежних рецепторов и организм попросту не узнает своего прежнего врага, а значит, весь процесс его распознавания надо начинать сначала.

- И вы как-то сумели решить эту проблему? - осведомилась Соколова.

- Именно так! Видите ли, РНК вируса, его ценная сердцевина - если посудить, всего лишь вещество, как любое иное вещество, способное, например, к кристаллизации, чем вирусы и пользуются в неблагоприятных условиях. И такие условия непременно возникнут, если преждевременно отделить РНК от ее белковой оболочки. Для этого нужен особый фермент, который не искал бы белковые рецепторы, а отделял бы в крови любой белок от любой РНК, но при этом не проникал бы сквозь клеточные мембраны и, следовательно, не нарушал бы обмен веществ в самих клетках. В состоянии ли такой фермент повредить человеческому организму? Нет, не в состоянии, поскольку РНК человека нечего делать в крови, они формируются исключительно в самих клетках. Присутствуют ли вообще в крови какие-либо нуклеиновые кислоты? Да, присутствуют, но это исключительно циклические нуклеиновые кислоты, которые свободно проникают сквозь клеточные мембраны и осуществляют взаимодействие между гормонами в крови и внутренними механизмами клетки. Итак, в результате действия первого фермента мы получаем лишенную РНК белковую оболочку вируса и его свободную РНК. Теперь нужен второй фермент, который бы адсорбировал бы РНК на поверхности запущенных в кровь небольших кристаллов нейтрального для организма вещества, не затрагивая при этом циклические нуклеиновые кислоты. Далее эти кристаллы рано или поздно попадут с кровотоком в печень, где и не такое еще растворяется. Короче, враждебный организму РНК будет нейтрализован. Пустые вирусные оболочки к самостоятельному размножению неспособны и потому ничем организму не опасны. Таким образом, распространение вируса через кровь будет пресечено. Те же клетки, которые уже поражены вирусом, рано или поздно погибнут, но других уже не заразят. Обновление клеток в организме - процесс постоянный, так что постепенно с болезнью будет покончено без особых последствий. Вот, вкратце, суть моего метода.

- Понятно, - закивала головой Людмила, - и долго вы искали... ну, эти самые ферменты?

- Долго, - вздохнул Переяславцев, - необходима была хорошо оснащенная лаборатория и годы серьезных экспериментов. Я пытался заинтересовать моей идеей руководство института, но... - и он безнадежно махнул рукой.

- Вам не поверили?

- Увы. Идея показалась им слишком радикальной, до сих пор все исследования велись в совершенно других направлениях. Кое-кто даже объявил ее антинаучной. Из института меня, конечно, не поперли, но и в финансировании отказали. Пришлось искать спонсоров на стороне. Когда я подавал заявку в фонд "Биозащита", ни на что особо не надеялся. Но в руководстве фонда оказался знающий человек...

- Кто-то из менеджеров?

- Скорее эксперт, но очень близкий к главе фонда Навинову. Юлиан Константинович Разумовский, обязательно запомните это имя. Не люблю пафосных слов, но, по-моему, это гений современной биофизики, еще в достаточной мере не оцененный. Он сам пришел в мою лабораторию, мы с ним обстоятельно поговорили, он понял мою концепцию и пробил финансирование. Дальше уже все завертелось. Так что это мое открытие - в очень большой степени и его заслуга.

Мысленно пообещав себе познакомиться с пока еще неизвестным ей Разумовским, Людмила попросила Переяславцева рассказать о планах его будущей научной деятельности.

- Планы пока все те же - исследование ферментов, пригодных для очистки крови, только в более широком аспекте, - задумчиво произнес тот. - В средствах я теперь не стеснен, моей доли от продажи проекта хватит на оборудование солидной лаборатории. Можно было бы заняться и самостоятельными исследованиями, но недавно мне сделали лестное предложение.

- Какое же? - встрепенулась Людмила.

- Юлиан Константинович зовет меня в свой новообразованный институт для работы в рамках более обширного проекта, какого - пока секрет.

- Так у Разумовского есть собственный институт? - удивилась Соколова.

- Теперь есть. Раньше ему никто не дал бы и лаборатории, но, вложившись в навиновский фонд, он заработал большую сумму, и теперь на паях с тем же "Биозащитником" учредил частный научный институт бионанотехнологий - направление уже само по себе перспективнейшее. Сейчас Юлиан Константинович подбирает для своего института талантливых исследователей, обещает высокую зарплату и первоклассную исследовательскую базу. Если в нашей медицине и произойдет в ближайшие годы еще один переворот, то он придет именно оттуда.

Распрощавшись с радушным хозяином дачи, Людмила в задумчивости поехала обратно в Москву. Материалов для журнальной статьи теперь хватало, но вряд ли в ней найдет отражение главная узнанная ею сегодня сенсация - первое в России частное научное учреждение в области фундаментальной науки! Вот если бы удалось познакомиться с этим самым Разумовским, а еще лучше - самой попасть в его институт, занимающийся таинственными пока для публики вещами. Вот только как к нему подобраться?

Академик Савельев сердечно приветствовал коллегу, заглянувшего к нему в гости на дачу.

- Ну как, Петр Афанасьевич, помогла вам моя рекомендация? - весело спросил тот.

- Да уж, Юрий Леонидович, я даже не ожидал, что так разбогатею на старости лет! Спасибо Переяславцеву, Насонову, Разумовскому и, конечно же, вам, что просветили меня относительно их работы. Не знаете, кстати, чем сейчас занимается Юлиан Константинович?

- Разбогател пуще нас с вами, демонстративно порвал все связи с академией и ушел в частный научный бизнес.

- Это еще как, простите?

- Учредил частный научный институт на паях с "Биозащитником", причем именно в той области, о которой сейчас много чего говорят, но мало кто рискует к ней подступиться. Я имею в виду применение нанотехнологий на клеточном уровне.

- Да, область действительно малоисследованная... Но есть, кажется, Институт биофизики клетки в Пущине?

- Правильнее сказать был.

- Да вроде ж его не закрывали?

- От него, считай, осталась одна оболочка. Разумовский славно там порезвился, перетянул к себе всех перспективных молодых исследователей, да и кое-кого из завлабов. У него и оклады не в пример выше, и оборудование самое новейшее, и нет необходимости корячиться, добывая себе грант.

- Чем они заняты? Ни в одном журнале нет публикаций об их исследованиях.

- Похоже, чем-то глобальным, но вот чем точно - никто вам за пределами института не скажет. Нет, никакого грифа секретности на их исследования не наложено, но коммерческая тайна теперь порой охраняется получше иных государственных секретов...

- Неужто даже намеков никаких не появляется? Что, сотрудники этого института вообще недоступны для контактов?

- Да нет, никто их за колючей проволокой не держит и рты не затыкает. Кое-кто из них даже ездит на конференции, где-то выступает. Но только по своим частным темам, а вот общая картина их исследований покрыта мраком для посторонних. Я вам больше скажу, Разумовский привлекает к работе своего института в качестве консультантов крупных специалистов из других научных областей, порой весьма далеких от специализации его ЧНИИ БНТ.

- Например?

- По материаловедению, теории управления, системе распознавания образов, радиотехнике, микроэлектронике.

- И они охотно к нему идут?

- Идут, конечно. А почему бы и нет, он же им неплохо платит, вот сами представьте: пара часов консультаций, и у вас крупная сумма в кармане.

- Да, я бы не отказался. И этим приходящим специалистам, конечно, тоже не говорят, для решения каких проблем их привлекают? Кого именно они хоть консультируют-то? И кто возглавляет институт - лично Разумовский?

- Нет, не Разумовский. Директором института он назначил Тарасенкова, тот уже подвизался в роли зам. директора ИБК. Говорят, хороший администратор, но слабый теоретик. Похоже, его роль там как у Роберта Оппенгеймера в Манхэттенском проекте при наличии рядом Нильса Бора и Энрико Ферми.

- Ну, довольно разумно. Если Юлиан Константинович сбросил на Тарасенкова всю административную канитель, то у него самого остается больше времени на теоретические изыскания. Так что, приходящие специалисты консультируют лично его?

- Вот тут, Петр Афанасьевич, большая закавыка. Некоторых из них приглашали прямо в дом к Разумовскому, Мигулина, например, так он, вернувшись оттуда, рассказывал странные вещи...

- То есть?

- Что ему пришлось растолковывать принципы сопромата десятилетнему ребенку.

* * *

Валерий Александрович Мигулин заслуженно считался одним из крупнейших российских специалистов в области материаловедения. Он был осведомлен о роли Разумовского в успешном завершении Переяславцевым его выдающихся исследований и очень за это уважал Юлиана Константиновича. Поэтому, когда однажды к нему обратились с предложением оказать содействие институту Разумовского путем проведения консультации за солидную плату, он, конечно, не мог отказать.

В назначенный день за Мигулиным прислали институтскую машину, которая подвезла ученого почему-то не к зданию института, а к загородному особняку самого Разумовского. Хозяин особняка, поздоровавшись с Валерием Александровичем, сразу перешел к делу:

- Нас очень заинтересовали результаты последних исследований, проведенных в вашем институте. Они ведь, кажется, делались в интересах электронной промышленности?

- Да, мы проверяли некоторые композитные материалы на предмет возможности их использования в микроэлектронике.

- В том числе и на механический износ?

- Да, и на это тоже, хотя для заказчиков это не так актуально.

- Зато может оказаться актуальным для нас. Вы не могли бы просветить в этой области одного молодого человека, который как раз сейчас занимается подбором материалов для наших, эээ... будущих изделий?

- Готов оказать всяческое содействие. Этот молодой человек трудится в вашем институте?

- Официально нет, он там на должности внештатного консультанта.

Разумовский провел Мигулина по коридорам своего особняка и осторожно отворил дверь в большую комнату, освещенную рассеянным светом.

- Ян, оторвись от работы, к тебе гость.

Взору Валерия Александровича предстало странное зрелище: на большом настенном экране мерцала россыпь разноцветных кружков, помеченных какими-то значками и связанных между собой тонкими линиями, а в кресле перед экраном сидел мальчуган лет десяти в черном шлеме, от которого к экрану тянулись многочисленные проводки. Мальчик не отрывал глаз от экрана, кружки на котором то и дело меняли свое положение. Обращенных к нему слов он, похоже, не расслышал, и только когда Разумовский потрогал его за плечо, обернулся и поднял глаза на вошедших.

- Ян, успеешь еще все доделать, я привел к тебе консультанта по материалам, он ждать не будет.

Мигулин, немало удивленный тем, насколько молодого человека ему предлагают консультировать, протянул мальчишке руку.

- Будем знакомы, меня зовут Валерий Александрович Мигулин.

- Янус Юлианович Разумовский, - представился мальчуган, вставая с кресла и пожимая протянутую руку. - Можно звать просто Яном.

Мигулин с удивлением оглянулся на хозяина особняка.

- Так мне, значит, вашему сыну придется лекцию прочесть? Вот уж не предполагал, что столь, эээ... юный человек может интересоваться серьезными научными проблемами. Сколько ему лет, если не секрет?

- Недавно десять исполнилось. И он вообще-то много чем интересуется, сейчас, например, занимается комбинаторикой генов, ищет корреляцию между их положением в хромосомах и испускаемым при этом клеткой излучением.

- Эээ... Мда... А о сопромате он имеет хоть какое-нибудь понятие?

- Кажется, недавно прочитал какой-то вузовский учебник. Но вы же понимаете, что оттуда много не почерпнешь.

- Просто мне не приходилось еще иметь дело со столь юными слушателями.

- Ведите себя с ним, как со своими коллегами на семинарах. На возраст его не смотрите, он умный - он все поймет. В общем, разрешите вас на время покинуть, у вас двоих тут своя работа, в которой я мало что понимаю, а мне сейчас надо с Тарасенковым разбираться по институтским вопросам, - и старший Разумовский, откланявшись, вышел из комнаты.

- Откуда у тебя такое редкое имя? - спросил Мигулин, когда за отцом Януса закрылась дверь.

- Это еще что, я мог и Митрой стать! - улыбнулся мальчик. - Просто мои родители подвинуты на истории Древнего мира, и это у них наследственное: папашу не просто так Юлианом назвали, а в честь римского императора Юлиана Отступника, который был митраистом.

- А как это ты так ловко значки по экрану гоняешь? - продолжал допытываться Мигулин, которому какой-то барьер в сознании никак на позволял отнестись всерьез к юному собеседнику.

- Очень просто. Вот это устройство, - Ян коснулся своего шлема, - считывает биотоки мозга, импульсы передаются на компьютер, управляющий экраном, там расшифровываются и преобразуются в команды. Так быстрее получается, чем мышью их гонять или лазерной указкой.

- И не надоедает тебе?

- А почему мне это должно надоесть? - округлил глаза Ян. - Тут же каждая комбинация свой смысл имеет. Например, если вот тот блуждающий ген перегнать вон на это место в хромосоме, - и мальчик тут же продемонстрировал это на экране, - то сразу блокируется работа нескольких дефектных генов, приводящая к серьезному заболеванию. В природе такие перемещения случаются в условиях вырождения популяции. Это один из защитных механизмов вида.

- Знаешь, я не слишком разбираюсь в генетике, - пробормотал Мигулин, - ты мне лучше вот что скажи: давно ты этим занимаешься?

- Ой, я точно уже и не помню... - протянул Ян, - мне кажется, лет с пяти.

Валерий Александрович осознал, что окончательно перестает понимать, как следует относиться к этому ребенку. "Перестань валять дурака!" - мысленно обругал он себя. "Воспринимай этого Яна, как обычного аспиранта, а поймет он чего в твоих рассуждениях или нет, это тебе все равно заранее не определить."

- По словам твоего отца, с базовым курсом сопромата ты уже знаком, - наконец, обратился к мальчику Мигулин. - В таком случае, я изложу тебе достижения нашего института в этой области, если что окажется непонятно, потом спросишь.

И Валерий Александрович разразился часовой лекцией, уже не пытаясь делать скидку на возраст слушателя. Мальчик старательно внимал, замерев в своем кресле, словно какой-то индийский божок, а по окончании обрушил на Мигулина целую серию вполне профессиональных вопросов. Валерию Александровичу с трудом удалось удовлетворить его любопытство. Отдуваясь, как после напряженной научной полемики, он отправился отчитываться о проведенной работе к отцу юного гения, выслушал в ответ поток благодарностей, попрощался, после чего все та же институтская машина повезла его в БНТ за честно заработанным гонораром.

У институтской кассы Валерий Александрович неожиданно столкнулся с хорошо знакомым ему Переяславцевым.

- Ты какими судьбами здесь, Валера! - улыбнулся тот, обнимая Мигулина.

- Да вот, просвещал в сопромате одного мелкого шкета.

- Янку, что ли?

- Так ты его знаешь? Уникальный мальчик, скажу я тебе, если бы я не слышал его собственными ушами, то ни за что бы не поверил, что такое чудо может существовать. А еще говорят, что на детях гениев природа отдыхает...

- Да уж, этот пацан скоро заткнет за пояс папашу.

- Готов поверить и в это, хотя знаю способности Юлиана. А сам-то ты, Сереж, что здесь делаешь? Или уже перешел на работу к Разумовскому?

- Перешел, Валера. Здесь не в пример интереснее, чем в ИБК. И платят больше, хотя для меня это уже неважно, и любая аппаратура добывается по первому требованию, но главное - тут все заняты большим делом. Я было думал, что мое антивирусное средство - венец научной карьеры, а здесь это только кирпичик в куда более обширном проекте.

- А главный мотор сего проекта, конечно, старший Разумовский?

- Хм, вообще-то за Юлианом здесь только общее руководство.

- А кто же тогда? Ты? Ну, не Тарасенков же!

- За мной тут только одно из направлений. Ты не поверишь, но главный институтский теоретик - тот самый Янка! Он буквально фонтанирует идеями и часто здесь ошивается, хоть и не числится ни в каких списках сотрудников. Будь ему хотя бы четырнадцать, его непременно бы приняли сюда на работу, а пока он у нас внештатный консультант. Тарасенков здесь только для того и поставлен, чтобы распределять среди сотрудников задания по проверке очередных озарений Януса Юлиановича! Ну, конечно, те, за кем закреплен отдельный фронт работ, проводят исследования по собственным планам, вот как я, например. А знал бы ты, сколько консультантов Юлиан приглашал персонально к Янке! Так что ты тут не первый и, думаю, не последний.

- Что же станет из этого Яна, когда он вырастет?!

- Поживем - увидим, - философски промолвил Переяславцев. - Ты уж не теряй нас из виду, Валер, если этот проект удачно завершится, то будет такой бум, что все вопли вокруг моего открытия покажутся легкими сотрясениями воздуха!

* * *

Стремительно вошедший в комнату Юлиан Разумовский открыл заседание научного совета Института биотехнологий. Здесь уже находились Тарасенков, Переяславцев, начальники институтских лабораторий. Главный генератор идей Ян скромно примостился на подлокотнике папиного кресла.

- Итак, предварительный этап исследований можно считать законченным, - объявил Юлиан, - теперь мы можем перейти непосредственно к разработке нашего изделия. Его предполагаемые функции:
- распознавание чужеродных для организма клеток, а также его собственных клеток, переродившихся в раковые;
- эффективное уничтожение таковых клеток c выделением энергии для жизнедеятельности организма и материалов для выращивания новых клеток;
- очистка организма от любых вредных для него веществ и вирусов (механизмы такой очистки уже разработаны присутствующим здесь Сергеем Игоревичем);
- регенерация утраченных организмом органов.

- А потянем ли все сразу? - усомнился кто-то из завлабов. - С распознаванием до сих пор проблемы, никак не удается отличить раковую клетку от нормальной, но с нарушенной генной структурой.

- В принципе, клетку с нарушенной генной структурой тоже нельзя считать нормальной, поскольку она не пригодна для размножения, - уточнил Юлиан. - Иное дело, что для самого организма она опасности не представляет. Если не удастся решить эту проблему, панацеи для всех людей у нас, конечно, не получится. Ну что же, тогда придется выпускать изделие с определенными противопоказаниями. В любом случае, лучше иметь что-то, чем вообще ничего. Техзадания для конструирования изделия вам уже розданы, главным технологом назначаю Януса, общую координацию проекта беру на себя. Итак, за работу, господа!

Юлиан Разумовский задумчиво рассматривал стоящий на столе пузырек с красной жидкостью.

- Да, по внешнему виду почти неотличимо от крови... Тем не менее, здесь до ста тысяч нанороботов на кубический миллиметр и солидная концентрация высокоэнергетических соединений, разлагая которые, нанороботы смогут добывать необходимую для своего функционирования энергию. Плюс еще твои ферменты, Сергей. Убойная получается жидкость... Так что показали последние испытания?

- В пробирках все протекает нормально, Юлиан, - произнес сидящий напротив Переяславцев. - Кровь полностью очищается от вирусов и токсинов за считанные минуты, колония кишечной палочки была уничтожена за полчаса, примерно 12 часов ушло на полное растворение крупной раковой опухоли, извлеченной из организма во время операции. Жизнеспособность здоровых клеток крови в присутствии нанороботов не изменилась. Способность нанороботов провоцировать регенерацию органов была проверена на удаленных в ходе хирургических операций поврежденных почках, участках пораженной циррозом печени, поджелудочной железе погибшего в актокатастрофе диабетика. Все органы при этом продолжали функционировать в составе макета, имитирующего человеческий организм. В общем, можно считать, что лекарство готово к применению.

- Перед его регистрацией ведь следует еще провести клинические испытания? - осведомился Разумовский. - Сергей, у тебя в этом больше опыта, ты ведь уже регистрировал одно свое лекарство.

- По всем правилам, сперва полагается испытать его на животных.

- В нашем случае исключено. Нанороботы настроены строго на излучение, испускаемое клетками биологического вида Homo sapiens. Любое животное, которому введут этот раствор, немедленно скончается в жутких муках. На ком же тогда испытывать?

- Поскольку мы пока уверены в его безопасности исключительно для детей, то и испытывать придется на детях. В подобных случаях обычно получают согласие родителей нескольких безнадежно больных детей и на базе какой-нибудь клиники проводят эксперимент. Прямо скажу, дело это непростое, а в нашей ситуации оно осложняется еще и абсолютной новизной лекарственного средства. Медики привыкли доверять традиционным химическим лекарствам и вакцинам, даже если у них масса противопоказаний, но вот запускать в человека нанороботов... Кто знает, как они поведут себя в живом организме? От нас потребуют доказательств их безопасности, и одними пробирочными испытаниями тут не отделаешься, нужен будет живой пример.

- Раз так, мы им этот пример обеспечим, - решительно сказал Юлиан.

- Э... ты на ком собрался экспериментировать?

- У нас под рукой только один ребенок.

- Понятно... А сам Ян согласен выступить в роли подопытного кролика?

- Ты еще спрашиваешь... Да он просто землю копытами роет, как горячий скакун перед стартом! Приходится сдерживать излишний энтузиазм.

- Ну, тогда ни пуха ему, ни пера!

- Решено, - Разумовский поднялся из-за стола. - Тогда этот пузырек я забираю с собой, а завтра доложу на научном совете о результатах. А может, и сам Ян доложит, если у него не возникнет никаких осложнений.

- Погоди, какую порцию ты собираешься ему дать? В пузырьке-то десять миллилитров.

- Да, многовато. Полагаю, для начала и одного миллилитра будет достаточно, а там уже будем вносить коррективы в соответствии с клинической картиной.

Вернувшись домой, старший Разумовский объяснил сыну его задачу. Мать Яна Клавдию, чтобы ненароком не помешала эксперименту, под благовидным предлогом услали в Москву провести ночь сиделкой при заболевшей сестре Юлиана. Снабдив своих мужчин напоследок кучей ценных указаний, она отбыла, взяв у Юлиана обещание непременно загнать Янку в кровать не позднее десяти вечера.

Вооружившись мерной пробиркой и нацедив туда миллилитр жидкости из пузырька, Юлиан приказал Яну выпить ее содержимое, а дальше только внимательно следить за своими ощущениями. Мальчик послушно проглотил лекарство и вернулся к прерванным занятиям.

Первый час прошел спокойно. Ян ни на что не жаловался, с аппетитом поужинал и уткнулся в книгу. Юлиан немного успокоился. Еще через час он заметил, что Ян больше не читает, а вместо этого скачет по комнате, как молодой козлик. Юлиан раз попросил его уняться, другой, мальчик замирал на время, но потом вновь срывался с места и носился теперь уже по всему особняку.

- У тебя что, шило в заднице, что ты на месте усидеть не можешь?! - вскричал, наконец, Юлиан, потеряв надежду утихомирить отпрыска.

- Не знаю, ноги сами скачут... - растерянно ответил тот.

Старший Разумовский был весьма удивлен столь странным побочным эффектом испытываемого снадобья. "Вот только гиперактивности нам еще и не хватало!" - подумал он. Впрочем, скоро у него зародилось подозрение...

- Погоди, ты сколько лекарства принял? - спросил он сына.

Ян почему-то промолчал. Юлиан ринулся искать пузырек и обнаружил, что тот полностью опустошен.

- Я тебе сколько говорил выпить?!

- Ну, я просто так, ради проверки... - забормотал Ян, вжимаясь в угол.

- Ради проверки он... экспериментатор хренов! Ты знаешь, какой энергетический запас в десяти миллилитрах! Вот и бегай теперь, пока все не потратишь!

К десяти вечера Ян успел изрядно вымотаться, и отцу, хоть с трудом, но удалось уложить его в постель. Поминая нехорошими словами самодеятельного экспериментатора, Юлиан вернулся к работе, впрочем, сосредоточиться ему никак не удавалось. Со стороны комнаты мальчика доносились то скрипы, то стоны, потом все затихало на время и снова возобновлялось. Когда, наконец, там раздался настоящий грохот, Юлиан вскочил и ринулся спасать сына.

Представшая его взору картина достойна была кисти художника: Ян самым натуральным образом лез на стену. Оттуда уже сорвалась на пол картина в тяжелой раме, по-видимому, и вызвавшая тот самый грохот. Юлиан сгреб сына и прижал к себе.

- Что с тобой, Янка, болит что-нибудь?

- Ничего у меня не болит, просто зуд какой-то во всем теле! Хочу уснуть и не могу, даже улежать не могу, вскочу, побегаю - вроде все проходит, а через несколько минут опять начинается! - в слезах объяснил тот. - Ну, сколько это будет продолжаться-то! Я же так не выдержу-у-у! Ну, сделай что-нибудь!!!

Видя, что сын и в самом деле сотрясается, как в лихорадке, Юлиан заметался по дому. Надо срочно снять с Яна это напряжение, но вот чем? Дать ему снотворное? Чушь! - тут же прервал он сам себя. - Переяславцев недаром заложил в это лекарство полный набор ферментов, нейтрализующих любое потенциально вредное для человеческого организма вещество, а снотворные безусловно к таковым относятся. Чем же там заняты нанороботы? За счет чего этот выплеск энергии? Это уже и десятью миллилитрами энергетического раствора не объяснишь! Ладно, после будем разбираться в причинах, сейчас главное как-то их нейтрализовать. А как их вообще нейтрализуешь? Разве что пустить их энергию на регенерацию... Стоп! Кровопускание должно помочь! И Юлиан кинулся искать бритвенное лезвие.

- Сейчас помогу, - бормотал он, возвращаясь в сыновнюю спальню и отлавливая сына, все еще в слезах бегающего по комнате, - придется полечить тебя банальным кровопусканием, как средневековые цирюльники!

- Терпи, сынок, - приговаривал Юлиан, отворяя сыну кровь на руке, - это больно, но необходимо. Надо вывести из тебя излишки лекарства, да еще нанести тебе телесное повреждение, чтобы оставшиеся нанороботы отвлеклись на его устранение и на возмещение кровопотери. Зато потом сможешь уснуть спокойно, а на следующий день от пореза и следа не останется!

Когда Ян совсем обмяк и перестал дергаться, Юлиан наложил жгут на рану, подхватил сына на руки и уложил в постель. Измученный мальчик больше не пытался вскочить и вскоре уснул. К утру на его теле и в самом деле не осталось никакого следа от пореза, желание скакать, впрочем, тоже пропало.

- Чего-то ты отощал за ночь, - пробормотал Юлиан, с удивлением оглядывая сына. - И живот вон стал совсем плоский, и ребра видны... А вообще-то да, в твоем возрасте так и должно быть... Видать, располнел ты, сынок, от сидячей-то жизни. А нанороботы весь твой лишний жирок и пережгли! Ладно, будем знать, что это твой нормальный вес. Самочувствие-то хорошее?

- Лучше некуда!

- Ладно, иди. А на будущее сделаем вывод, что наше лекарство лучше принимать рано утром, особенно тем, у кого излишний вес, и желательно всего несколько капель, если нет надобности в регенерации. Сегодня собираем научный совет института, там ты и доложишь о своих ощущениях во время эксперимента... И впредь чтоб больше такого не повторял, а то меня в один прекрасный день инфаркт хватит!

- Ты все еще так уверен в полезности этого телевыступления? - спросил Навинов Юлиана Разумовского, только что прибывшего с сыном в Останкинский телецентр.

- Полностью уверен, Володя. Больше нам никак не прошибить стену, которую воздвигают перед нами бюрократы от медицины. Лучше скажи, на сколько времени мы можем рассчитывать?

- На час, как и договаривались. Сначала с нас хотели содрать за это время по рекламным расценкам, с трудом удалось убедить телевизионщиков отнести эту передачу к пропаганде достижений отечественной науки. Я, правда, пообещал им яркое шоу в прямом эфире.

- Будет им шоу... Ян уже рвется в бой. Мы сами в этом заинтересованы, ведь иначе нам нипочем не убедить родителей наших будущих юных пациентов. Но главная наша задача - все же привлечь внимание практикующих медиков. Я специально оговорил присутствие в студии нескольких специалистов, чтобы они могли подтвердить, что в прямом эфире произошло натуральное излечение, а не талантливо поставленный фокус.

- Допустим, они подтвердят, но широкие медицинские массы ты этим на сотрудничество не подвигнешь. Наши медики крайне косны, Юлиан, про медицинских чиновников я уж не говорю. К тому же, в этой среде у тебя нет такого авторитета. Мало кто из наших медиков что-нибудь знает о биофизике Разумовском. Как бы еще не обвинили тебя в рекламе шарлатанства.

- В числе разработчиков лекарства будет упоминаться Переяславцев, которого недавно выдвинули на соискание Нобелевской премии. Вряд ли кому придет в голову, что такой авторитетный ученый согласится участвовать в шарлатанстве.

- Это, конечно, сильный ход. Переяславцева-то не только выдвинули, но наверняка и присудят ему премию в этом году.

- Ну, значит, мы с Яном станем лауреатами следующего года!

- Твоими бы устами...

Юлиан широкими шагами вошел в помещение студии, где помимо ведущего передачи, техперсонала и приглашенных экспертов собралась приличная толпа посторонних лиц, в основном из числа сотрудников телецентра, привлеченных слухами о демонстрации какого-то фантастического по эффективности лечебного средства. Янус поспешал вслед за ним. Ведущий, который даже после беседы с Навиновым с трудом представлял, что, собственно, за птица такая этот Разумовский и чего от него ждать, с показным энтузиазмом приветствовал ученого гостя и усадил его за центральный столик, прямо напротив себя, с недоумением покосившись на пристроившегося рядом мальчугана. Приглашенные медицинские светила взирали на биофизика, дерзнувшего ворваться в их епархию, с немалым скепсисом.

Когда все расселись по местам и передача началась, ведущий, выдав несколько дежурных фраз о могуществе современной науки и представив Юлиана Разумовского в качестве основателя первого в стране частного научно-исследовательского института, с облегчением передал микрофон гостю. Юлиан, не торопясь, разложил перед собой на столе ватный тампон и медицинский скальпель, торжественно извлек из кармана и поставил рядом с ними маленький пузырек с ярко-красной жидкостью, и только после этого заговорил.

- Многие из вас, наверное, слышали о достижениях современной наноэлектроники, в том числе в плане создания роботов. Неоднократно высказывалась мысль, что нанороботы когда-нибудь будут играть решающую роль в деле защиты здоровья людей. Имею честь оповестить вас, что усилиями ученых нашего института биотехнологий первый шаг к воплощению этой мечты сделан. Вот в этом пузырьке, - он показал на склянку с красной жидкостью, - содержится около миллиарда крошечных механизмов, размером не превышающих мелкую бактериальную клетку, тем не менее снабженных рецепторами, захватами и умеющих добывать из окружающей среды энергию для своего функционирования. Они способны воспринимать и анализировать излучение клеток, выделяя из их числа чужеродные и заболевшие, а также уничтожать выявленные дефектные клетки. Они способны спровоцировать быстрое деление здоровых клеток, снабжая таковые необходимыми для их роста веществами, и за счет этого процесса регенерировать практически любой орган человеческого организма за исключением головного мозга. Помимо них эта жидкость содержит уникальный набор ферментов, разработанных лабораторией нашего выдающегося ученого Сергея Игоревича Переяславцева. Во взаимодействии с нанороботами эти ферменты способны нейтрализовать практически любой попавший в организм яд и остановить развитие любой инфекции. Созданное нами лекарство мы назвали "Рубидус патронус", что в переводе с латыни означает "Красный защитник". Все его возможности мы вам сейчас, конечно, продемонстрировать не можем, но как оно организует регенерацию поврежденных тканей, вы увидите своими глазами. Молодой человек, принимающий участие в опыте, это мой одиннадцатилетний сын Янус. Несмотря на юный возраст, он один из главных разработчиков Рубидуса патронуса, а также единственный пока человек на Земле, испытавший его действие на себе. Так, господа медики, подойдите, пожалуйста, поближе и внимательно наблюдайте за моими манипуляциями.

Янус закатал рукав рубашки на левой руке, Юлиан взял скальпель и прямо перед камерой вскрыл сыну вену. Полилась кровь.

- Господа медики, осмотрите рану и убедитесь, что она настоящая, без всяких фокусов, - потребовал Юлиан.

Трое врачей, с нарастающим изумлением наблюдавших за действиями ученого, подтвердили, что вена в самом деле вскрыта.

- Надо срочно пережать сосуд, пока ребенок не истек кровью! - в волнении произнес один из них.

- Обойдемся без этого, - кратко откомментировал Юлиан. Взяв ватный тампон, он обильно смочил его жидкостью из пузырька и просто прижал к открытой ране, после чего демонстративно взглянул на часы. - Теперь засекайте время.

Когда минуту спустя тампон был снят, кровь уже не текла. Лица обоих Разумовских светились торжеством, медики недоуменно переглядывались.

- И это только начало процесса, - произнес Юлиан, - как видите, на месте раны возник рубец, поглядим, что от него останется к концу передачи, - и он опять прикрыл место повреждения все тем же тампоном.

- Рубцовая ткань за полчаса не сойдет, - усомнился один из медиков.

- Не сойдет, если не подхлестнуть регенерацию, - сказал Юлиан. - Клетки могут делиться очень быстро, бактерии прекрасно нам это демонстрируют. Беда в том, что существует много привходящих факторов, не позволяющих высшим организмам ликвидировать повреждения с максимальной эффективностью. Вот тут-то и должны помочь нанороботы.

- Если верить вашим словам, вы создали настоящую панацею! - воскликнул другой врач. - Не слишком ли это самонадеянно?

- Я не утверждаю, что наше средство идеально, - промолвил Юлиан, - оно действительно способно помочь почти при всех проблемах со здоровьем, но... не каждому. Основным противопоказанием является возраст пациентов. Рубидус патронус абсолютно безопасен для детей, но как только в организме начинаются процессы старения, его действие может стать разрушительным. Дело в том, что в стареющих клетках множатся генетические дефекты, в результате клетки эти начинают излучать по-другому. А нанороботы именно по характеру клеточного излучения определяют больные клетки, подлежащие уничтожению, например, раковые или пораженные вирусной инфекцией. Значит, уничтожаться ими будут и те клетки, которые, в принципе, не представляют для организма опасности и даже успешно поддерживают его функционирование, но, тем не менее, уже имеют поврежденную генную структуру. Чем старше человеческий организм, тем больше в нем накапливается таких клеток, а значит, тем меньше у него шансов восстановиться после применения Рубидуса патронуса. Боюсь, что организм дряхлого старика нанороботы будут воспринимать как одну огромную раковую опухоль. Мы, конечно, работаем сейчас над решением этой проблемы, но пока безуспешно. Так что в настоящее время Рубидус патронус адресуется исключительно детям.

- А так ли он безопасен и для детей? - спросил один из приглашенных. - Вы проводили его испытания?

- Пока только на культурах клеток в пробирках и ампутированных органах, - сказал Юлиан. - Вы же понимаете, что если средство настроено строго на параметры излучения клеток биологического вида Homo sapiens, то и испытывать его можно только на людях. С учетом имеющихся противопоказаний - исключительно на детях. Как я уже здесь говорил, принимал его пока только мой сын Янус. Как видите, он жив, здоров и даже лишний жирок согнал после того, как выдул целый пузырек Рубидуса патронуса.

Ян при этих словах наигранно улыбнулся, хотя воспоминания у него были не самые приятные.

- Вы еще сказали, что ваш сын - один из главных разработчиков данного лекарства, - напомнил ведущий. - В чем заключалось его участие - в том, Рубидус патронус именно на нем и испытывался?

Ян гневно сверкнул глазами, и Юлиан поспешил внести ясность:

- Конечно же, нет, мой Янус проявил себя прежде всего в качестве теоретика и расчетчика. Например, составление таблицы соответствий между аномалиями клетки и клеточным излучением, по которой настраиваются нанороботы, - это исключительно его заслуга. Кстати, Ян, времени прошло достаточно, можно убирать тампон.

Ян торжественно снял с руки вату и продемонстировал всем присутствующим гладкую розовую кожицу на том месте, где совсем недавно находился безобразный рубец.

- Как видите, все уже рассосалось, - прокомментировал Юлиан. - А теперь я хочу обратиться к родителям безнадежно больных детей, а также всем медикам страны, которым приходится заниматься таковыми. Вы видели сейчас, как действует Рубидус патронус. Уверяю вас, что так же, как рубцовую ткань, он ликвидирует и самую запущенную раковую опухоль, так же, как поврежденную кожу, восстановит и любой пораженный болезнью орган кроме, естественно, головного мозга. Чтобы это лекарство вошло в оборот, необходимо провести клинические испытания с участием ваших детей, и только вы можете дать согласие на таковые. Моя компания ЧНИИ БНТ готова рассмотреть любые предложения. Естественно, для участников испытаний лечение будет бесплатным, впоследствии же Рубидус патронус будет продаваться за большие деньги, поскольку, как вы понимаете, изготовление столь технически сложного препарата очень дорого обходится. На сем разрешите откланяться.

Юлиан с сыном покинули студию, многие из присутствовавших толпой повалили вслед за ними, оставшиеся же принялись взволнованно обсуждать только что увиденное сенсационное зрелище.

Едва передача вышла в эфир, телефоны в БНТ стали разрываться от звонков. Родители больных детей обращались к Разумовскому, как к последней надежде. Со звонками из клиник, правда, дело обстояло туговато. К вечеру следующего дня Юлиан на научном совете подвел первые итоги.

- Столичные медицинские светила нас пока игнорируют, от московских клиник не поступило ни одного предложения о сотрудничестве. Ладно, мы люди не гордые, начнем свой поход с провинции. Перспективных объектов пока два: детская онкобольница в Челябинской области и специализированная по почечным заболеваниям в Воронеже. Обе, похоже, нищие, потому и готовы нам довериться, тем не менее, просят, чтобы к ним непременно приехал сам Разумовский. Думаю, в этом мы можем пойти к ним навстречу.

- Куда отправитесь сначала, шеф? - спросил Тарасенков.

- Поскольку время не терпит, я смогу добраться только в одну. Во вторую придется ехать Яну, он ведь тоже у нас Разумовский.

- Боюсь, они не это имели в виду... Но даже если они его примут, как можно отправить в командировку одного ребенка?

- Зачем одного? Клавдия поедет вместе с ним. На ее долю придутся все формальности, а на долю Яна, так сказать, научная часть. Готовьте два кейса с лекарствами и срочно раздобудьте нам авиабилеты. Ян с матерью полетят на Урал, а я в Воронеж.

* * *

Обшарпанная воронежская больница Юлиану показалась реликтом еще советских времен, к тому же никогда не знавшим ремонта. К его удивлению, некоторое современное оборудование здесь все же имелось, похоже, во время последней кампании по подъему отечественной медицины что-то и им перепало из льющихся из Москвы финансовых потоков. Пожилой одутловатый главврач, просительно заглядываясь на столичного гостя, печально перечислял проблемы вверенного ему учреждения.

- Отделение гемодиализа маломощное... только десять аппаратов, и те работают круглый день, не останавливаясь... А область у нас большая, больных столько, что на всех этого не хватает... Просили поставить дополнительные, да только все никак не присылают... С пересадкой почек вообще дело швах... Я даже всех детей спасти не в состоянии, а как откажешь, приходится класть... Только на вас и надежда...

Юлиан сумрачно кивал, облачаясь в поданный ему медицинский халат.

- Не беспокойтесь, Рубидус патронус пригоден для решения и этих проблем. От скольких родителей получено согласие на применение нового лекарства? Пока от двоих? Хорошо, ведите к этим пациентам, а родители остальных пусть присматриваются.

Сперва Разумовского провели в женскую палату, где на кровати в полубессознательном состоянии лежала худенькая девчонка лет тринадцати.

- Алина Васильчикова, - представил ее главврач, - ждет очереди на гемодиализ. Увы, график работы всех аппаратов расписан надолго вперед, а она - внеплановая больная. Стоит в очереди на пересадку почки, но очередь эта почти не движется, так что шансы дожить до операции у девочки минимальны. Ее мать первой ко мне прибежала, когда вас по телевизору увидела.

- Продукты распада из крови удалим сразу, - произнес Юлиан, раскрывая свой кейс и доставая пузырек с красной жидкостью, - а на восстановление работоспособности почек потребуется несколько часов, это все же не кожу заживлять. Ну-ка, красавица, приоткрой ротик и выпей вот это! Так, пока она приходит в себя, покажите мне второго пациента.

На сей раз их путь лежал в палату реанимации. На кровати, весь опутанный трубками, раскинулся бледный как смерть мальчик, по виду ровесник Яна.

- А это у нас Витя Пустовойтенко, возраст 11 лет, - сказал главврач. - С ним вообще беда. Его как-то угораздило угодить под машину, причем крайне неудачно. Бывает, при этом руки-ноги ломают, а вот Вите колесом переехало живот. Даже не представляю, как он не скончался там прямо на месте... Хорошо, наша больница рядом оказалась, быстро доставили... Обе почки были раздавлены, пришлось удалить... Сломаны кости таза, сильно поврежден тонкий кишечник, серьезные проблемы с печенью... Мы его, конечно, кое-как заштопали, но все равно он так долго не проживет... С момента аварии ни разу не приходил в сознание... Если по-хорошему, то ему надо пересаживать сразу несколько органов, но откуда их взять-то?

- Вите мы дадим максимальную дозу, - промолвил Юлиан, вскрывая сразу два пузырька. - Жаль, что он такой худенький, будь у него лишний жирок, процесс регенерации пошел бы гораздо быстрее. Вообще-то предполагается, что Рубидус патронус будет попадать в организм через пищеварительный тракт, но поскольку пациент пребывает в бессознательном состоянии, попробуем ввести препарат прямо в кровь. Где тут у вас капельница?

В ожидании результатов лечения Разумовский сидел в кабинете главврача, расписывая его хозяину полезные свойства Рубидуса патронуса. Тот из вежливости кивал, но, кажется, до конца так и не верил. Взглянув на часы, Юлиан сказал:

- Настало время проведать пациентку Васильчикову. Почки, вероятно, еще не восстановились, но кровь должна уже полностью очиститься.

Алина уже не лежала пластом, на лице ее проступил здоровый румянец.

- Алиночка, как ты себя чувствуешь? - обратился к ней главврач.

- Хорошо, как никогда, - вымолвила девочка, удивленно уставившись на Юлиана. - А вы кто?

- Это Юлиан Константинович Разумовский, крупный ученый, - уважительно произнес главврач. - Под его руководством разработано новое лекарство, которое тебе недавно дали.

- Оно гемодиализ заменяет, да?

- Не только гемодиализ, но и сами почки, - усмехнулся Юлиан. - Вот проснешься завтра, и будешь совсем здоровой.

- Хорошо бы...

- Вы уже остановились где-нибудь? - спросил врач Разумовского, когда они вышли из палаты.

- Пока нет, но гостиничный номер мне заказан. Когда у вас будет утренний обход? В девять часов? Ладно, я к тому времени подъеду.

Утром смущенная Алина, прикрываясь простыней, металась взглядом с Юлиана на главврача и обратно, явно не решаясь что-то произнести.

- Так, Алиночка, лапочка, у тебя какие-то проблемы? - пришел ей на помощь главврач.

- Мне почему-то очень в туалет захотелось, а утки нет, - густо покраснев, призналась девочка.

- Точно, это мое упущение, - хлопнул себя по лбу главврач, - раньше у тебя такой потребности не возникало, значит... Подожди немного, я сейчас распоряжусь, и тебе принесут.

- Не надо, - улыбнулся Юлиан, - пусть сама в туалет сходит. К чему здоровой девице в постели валяться!

- А на анализы пробу взять? - возразил главврач.

- Ну, разве что на анализы... Можете прямо сейчас ее обследовать, уверен, что обе почки уже функционируют нормально, да и все остальное тоже.

Они вышли в больничный коридор и направились в сторону реанимационной палаты, но еще не дойдя до нее, в изумлении остановились: по холлу бродило... привидение.

- Чертовщина какая-то! - выдохнул главврач, узнав, наконец, в маленькой фигурке, закутанной в простыню, своего коматозного пациента Витю Пустовойтенко.

От его вскрика мальчик испуганно попятился и вжался в стену.

- Где это я?! - выкрикнул он высоким звенящим голоском, в котором явственно ощущались слезы. - Кто вы такие?! Где моя одежда?!!

- Бедный, да он же ничего не помнит, что с ним произошло после аварии, - пробормотал главврач. - Очнулся в незнакомом помещении, в тело какие-то иглы вставлены, никого рядом... Я бы на его месте тоже перепугался. Да как же он на ноги-то поднялся?!

- Нормально поднялся, - хмыкнул Юлиан, - как обычный здоровый ребенок. Я же ему вчера два флакона Рубидуса ввел, там столько энергии, что этого пацана в ближайшие часы нипочем в постели не удержишь! Так что достаньте ему какую-нибудь одежду и гоните на обследование.

- Витя! - громко произнес главврач. - Ты в больнице, ты попал под машину, и тебя привезли к нам без сознания. Ты очнулся в палате реанимации. Подожди немного, мальчик, найдем мы твою одежду и маму твою тоже привезем, - и чуть ли не бегом пустился по коридору отдавать распоряжения.

Витя некоторое время раздумывал, не юркнуть ли обратно в палату, но видимо испугался, что запрут, и присел у стены, настороженно глядя на Юлиана.

- Не бойся, никто тебя не тронет, все самое худшее у тебя уже позади, только не вздумай делать никаких глупостей, знаю я вас, мальчишек, у меня сын твоего возраста, - сказал тот, прежде чем уйти вслед за главврачом.

Обследование выявило исцеление почек Алины Васильчиковой и появление на месте удаленных у Вити Пустовойтенко. Все остальные органы мальчика тоже оказались в полном порядке.

- Фантастика! - с чувством произнес главврач, доставая из потайного ящика бутылку коньяка. - То, что вы с сыном по телевизору показывали, конечно, тоже выглядело невероятно, но чтобы удаленные органы восстанавливались!... Я срочно оповещу всех родителей, чьи дети стоят в очереди на пересадку почек, и покажу им этих двоих детей. Если потребуется организовать клинические исследования по всем правилам, считайте, они вам уже обеспечены!

- Хорошо, тогда составим акт о результатах применения Рубидуса патронуса, и я передам вам под расписку партию лекарств, - сказал Юлиан.

Возвратиться в гостиницу ему удалось с трудом. Оповещенные о чудесном исцелении детей матери Алины и Вити только что ноги ему не целовали, норовили обязательно зазвать в гости и всучить в подарок хоть коробку конфет. Вслед за ними потянулся поток страждущих, поскольку слух о необыкновенном лекарстве уже успел обежать больницу. Юлиан, ссылаясь на крайнюю занятость, всех переадресовывал к главврачу, которому напоследок строго-настрого указал помнить о противопоказаниях и назначать Рубидус патронус только пациентам детского возраста, как бы кто ни упрашивал.

* * *

В детской онкологической больнице, в которую свозили юных пациентов со всего Урала, с нетерпением ждали приезда того ученого, который представлял новое лекарство по телевизору. К удивлению всего персонала, из посланной за гостем в аэропорт машины вышла миловидная женщина, а с ней мальчик лет одиннадцати в строгом костюме. Мальчика, впрочем, тут же вспомнили - это ему тогда резали руку и показывали, как она заживает.

- Эээ... вы из Института бионанотехнологий? - поинтересовался главный онколог, вышедший встречать гостей. - Простите, не знаю, как вас зовут.

- Клавдия Николаевна Разумовская, - представилась женщина. - Я тут в качестве сопровождающего лица.

- Янус Юлианович Разумовский, - не менее официально произнес мальчуган. - Один из разработчиков Рубидуса патронуса и по совместительству первый его испытатель.

- Очень хорошо, эээ... Янус Юлианович, - оторопел онколог, - а я Галушкин Владимир Михайлович, главврач данной больницы. Мы связались с вашим институтом по требованию родителей наших пациентов, но не знали, кто от вас приедет. Нам пообещали, что приедет Разумовский...

- Разумовский и приехал, - резонно промолвил мальчик. - Отец не может, он в Воронеж улетел, в другую больницу.

- Да, конечно, мы все понимаем... но вы знаете, как применять ваше лекарство?

- А то нет, - откликнулся Ян, - я же при его разработке был главным технологом!

Галушкин чуть язык не проглотил от изумления и воззрился на женщину, но та кивком подтвердила правоту сына.

- Я только боюсь, что возникнут проблемы с родителями, все же есть такое понятие, как врачебный авторитет...

- Простите, вам шашечки нужно или ехать? - тут же отбрил его Ян. - Если ехать, то давайте не терять времени на разговоры, лекарство у меня в кейсе, все остальное вы должны были подготовить.

Главврач, пораженный самоуверенностью вундеркинда, не нашел, что ответить, и только пригласил пройти в палаты.

Первым пациентом оказался совершенно облысевший десятилетний мальчик, с робостью взиравший на вошедших.

- Запущенная лейкемия, - кратко охарактеризовал его диагноз Галушкин. - Проводится химиотерапия, но особых результатов она не дает. Состояние пациента близко к критическому. Отмечено резкое падение иммунитета, бактериальная инфекция в легких, не поддающаяся излечению. К сожалению, новый препарат Переяславцева воздействует только на вирусы... Пациенту проводятся регулярные переливания крови, необходима срочная пересадка костного мозга, но нет в наличии подходящего донора. Боюсь, мы его теряем... Родители выразили согласие на применение любых лекарственных средств, лишь бы только спасти сына.

Бледный, прямо таки прозрачный от худобы ребенок не выказал никаких эмоций, слушая врача. Похоже, мучительный процесс лечения уже отбил у него всякий интерес к жизни, и мальчик смирился со своей участью.

- Не боись! - плюхнулся на его койку Ян. - Сейчас слопаешь один препарат, а завтра уже будешь скакать по больнице, что твой заяц! Как тебя зовут, кстати? Алешей? А меня Янусом, можно просто Яном. Видишь вот эту красную жидкость в пузырьке? На самом деле это скопище таких маленьких-маленьких роботов, размером меньше бактерии, но способных уничтожать раковые клетки. И не как та паршивая химия, которой тебя пичкали, что вырубает все делящиеся клетки без разбору, нет, они выявляют больные клетки по их излучению и убивают только их. Короче, глотай это лекарство и отдыхай, а когда почувствуешь, что улежать больше не можешь, значит все, излечился! Да, если вдруг потянет залезть на стену, ты особо не бойся - такое иногда случается, по своему опыту знаю... Ну что, проглотил? Ну, и прекрасно, тогда мы пойдем, а завтра опять к тебе заглянем, бывай здоров, Леха!

Примерно так же развивались события во всех других палатах, где лежали маленькие страдальцы, чьи родители от отчаяния готовы были довериться новопровозглашенной панацее. Ян всюду вел себя уверенно, как хозяин положения, откровенно игнорируя недоуменные взоры попадавшихся на пути медсестер и врачей, которые тут же кидались к Галушкину выяснять, откуда взялся этот малолетний нахал и почему ему позволяют пичкать чем-то больных детей. Даже узнав, что это сын того самого Разумовского, медики расслаблялись не слишком. Желающих пролечиться новым средством оказалось много, и к концу обхода кейс Яна наполовину опустел.

- Ффу, главное сделали, - произнес он, выйдя из последней палаты. - Теперь последние указания: всякий прием лекарств нашими пациентами прекратить, эти ваши яды только будут отвлекать нанороботов от выполнения их главной задачи, кровь тоже больше можно не переливать - сама восстановится, да, и не удивляйтесь, если эти ребята вдруг начнут бегать по всей больнице. Бывает такой побочный эффект, но это потом проходит, проверено...

- И когда следует ждать лечебного эффекта? - спросил Галушкин, которого активность Яна уже начинала раздражать.

- Контрольный срок - двенадцать часов, - постучал Ян по своим наручным часикам. - Проверено опытом. Если через это время все ребята не излечатся, можете считать нас шарлатанами.

- Ну-ну, - только и смог сказать главврач.

На следующее утро детская онкобольница напоминала отделение буйнопомешанных сумасшедшего дома. Ребятня, принявшая накануне Рубидус патронус, табунами носилась по палатам и коридорам, вопила во все горло, кувыркалась, каталась по перилам, дралась между собой и только что действительно не лезла на стену. Больничные нянечки, не в силах унять своих подопечных, забились по углам и в страхе взирали на детишек, которые еще вчера с трудом поднимались со своих постелей, а сегодня не способны были и секунды устоять на месте.

Когда Ян с матерью прибыли в больницу знакомиться с результатами лечения, Галушкин взирал на них затравленным зайцем.

- Я, конечно, помню, что вы предупреждали о таком побочном эффекте, - промолвил он, - но... не слишком ли он силен? Они же всю больницу разнесут!

- Да, наверное, я малость переборщил, - почесал темечко Ян, - не надо было им давать по целому пузырьку, не такие уж у них большие опухоли были, да и эффект от их разрушения тоже плюсуется... Но я честно хотел как лучше!

- Ладно, чего уж там, - пробормотал Галушкин, - в их положении гиперактивность - не самая большая беда. Только сколько это еще продлится, и как нам убедиться в ликвидации опухолей и метастаз?

- Сколько продлится? Ой, точно не знаю, до вечера, может быть... В общем, пока всю лишнюю энергию не израсходуют! А как убедиться в излечении... Ну, у вас же есть для этого анализы, отловите и проделайте!

- Их отловишь... Какие анализы, когда они на месте усидеть не в состоянии!

- Ну, есть еще один способ... Устроить им дополнительное кровопускание или кожный покров повредить. Мне отец тоже так сделал, когда я вместо положенного миллилитра целый пузырек Рубидуса патронуса выхлестал!

- Если только так, то обойдемся как-нибудь. Авось, к вечеру сами успокоятся...

Весь следующий день в больнице обследовали пролеченных новым лекарством детей. Результаты были однозначны: никаких следов опухолей, ни намека на метастазы, ни намека ни на какие инфекции, ни намека на белокровие у болевших лейкемией. Врачи, прежде косо посматривавшие на Яна, теперь были готовы носить его на руках. Вслед за ними поздравлять Разумовских набежали родители вылеченных детей, те же, кто не решился раньше дать согласие на применение Рубидуса патронуса к своему ребенку, теперь наперебой умоляли включить их чадо в программу клинических исследований. Ян, неосмотрительно вышедший к счастливым родителям бывших онкобольных, чуть не был задушен ими в объятиях, а уж надаренными ему конфетами можно было накормить детское население целого города. Клавдия Николаевна подписала с больницей договор о дальнейших испытаниях лекарства, оставила необходимый запас Рубидуса патронуса, после чего ее с сыном отвезли в аэропорт.

Вести из двух больниц, где с успехом применили Рубидус патронус, быстро разлетелись по всей стране и за ее пределы, и вскоре у Юлиана Разумовского отбоя не было от самых заманчивых предложений о дальнейшем сотрудничестве. Положенные клинические испытания были завершены в кратчайший срок, и новое лекарство получило официальную регистрацию. Теперь можно было приступать к его массовому производству.

- Приглашают на конференцию по проблемам нанотехнологий, - Юлиан швырнул на стол вскрытый пакет, присланный из Академии Наук. - Конечно, как им обойти вниманием наш Рубидус патронус, у них ведь у всех еще только исследования, а у нас уже вот он - конкретный результат!

- Пойдешь? - спросила Клавдия, просматривая перечень предполагаемых выступлений. - Да, твоя работа здесь на первом месте. Почтительно просят заранее оповестить их о теме твоего будущего доклада, но не сомневаются, что он будет связан именно с Рубидусом патронусом.

- Нехорошо обижать ученых коллег, но я ведь теперь еще и предприниматель и должен, кровь из носу, покрыть все затраты на разработку лекарства и обеспечить прибыль. А значит, нужно получать патенты, прежде всего американский. И кроме меня патентованием заняться больше некому. Эти дармоеды, патентные агенты, вообще не понимают, о чем идет речь! Им, видите ли, никогда не приходилось сталкиваться ни с чем подобным! И есть у меня в этих условиях время на подготовку доклада?

- Значит, пошлешь отказ? Только ведь если вспомнить о твоей репутации в академических кругах, этот жест там расценят не иначе, как проявление крайней гордыни. Дескать, ты теперь единственный настоящий специалист по этой проблеме, а они все непонятно чем занимаются!

- Хм, ты права, такого отношения к себе они тоже не заслужили... А пошлем-ка мы туда нашего главного теоретика!

- Янку?! А нас с ним не погонят прямо с порога?

- Вот ежели погонят, значит, они действительно никакого уважения с нашей стороны не заслуживают! В конце концов, распознавание излучения клетки - целиком заслуга Януса. А поскольку проблема сегрегации клеток на условно здоровые и подлежащие уничтожению до сих пор полностью не решена, это также главное направление дальнейших исследований нашего института. Решено: темой доклада от коллектива разработчиков Рубидуса патронуса будет "Проблемы распознавания клеточного излучения нанороботами", а докладчиком, соответственно, Янус Юлианович Разумовский, внештатный консультант ЧНИИ БНТ. Пошли им такую бумагу, и пусть только попробуют отказать!

* * *

Конференц-зал гостиницы, принадлежащей Российской Академии Наук, где проводилась конференция по проблемам нанотехнологий, был переполнен. Ожидался сенсационный доклад, причем наибольший интерес вызывала даже не тема доклада, а личность самого докладчика. Оповестить ученый мир о своей работе должен был Янус Разумовский, одиннадцати лет от роду, никаких научных званий не имеющий, но тем не менее поименованный в проспекте конференции ведущим теоретиком Института бионанотехнологий по проекту разработки лечебного средства "Рубидус патронус". Общий тон комментариев в кулуарах сводился к тому, что Юлиан Разумовский, разбогатев и обзаведшись собственным институтом, былых коллег уже вообще ни в грош не ставит, раз готов обойтись с ними, как Калигула с Римским сенатом. Замечания ученых мужей, уже успевших лично познакомиться с младшим Разумовским, что Янус, вообще-то, мальчик необыкновенный, остальными встречались со скепсисом. Бывают, конечно, вундеркинды, но чтобы вот так сразу из младшей школы, да в ведущие сотрудники института?!!! Нет уж, в такие сказки разумный человек ни за что не поверит.

Объявили, наконец, всеми ожидаемое выступление, и на возвышение, где сидел президиум конференции, взобрался худенький темноволосый мальчуган в строгом черном костюмчике, чей курносый нос едва-едва возвышался над трибуной для докладчиков. Янус нес с собой папку с бумагами, и все уже было решили, что мальчик просто-напросто зачитает доклад, написанный отцом, но младший Разумовский демонстративно отодвинул бумаги в сторону и принялся вещать сам уверенным, хотя и непривычно звонким для такого собрания голосом. Вот тут-то даже у самых отъявленных скептиков открылись от изумления рты.

Кратко описав конструктивные особенности функционирующих в Рубидусе патронусе нанороботов и персонально поблагодарив академика Мигулина за помощь в их разработке, Янус перешел к описанию ключевых генетических особенностей клеток биологического вида Homo sapiens, соответствие коих стандарту и было принято разработчиками лекарства в качестве признака их здорового состояния. Эту часть доклада Яна по достоинству смогли оценить только генетики, но когда он добрался до особенностей клеточного излучения, которое по-настоящему серьезно исследовалось только в БНТ, заплавали и они. Многие недавние скептики что-то лихорадочно строчили в своих блокнотах. Обстоятельно расписав в своем докладе таблицу соответствий между аномалиями клетки и клеточным излучением, некогда составленную им лично, Янус перешел к еще оставшимся проблемам распознавания клеток, несущих генетические дефекты, но не опасных для существования человеческого организма, на чем завершил выступление и попросил задавать вопросы.

Вопросов у присутствующих набралось море. Ян старался честно ответить на каждый, с легкостью жонглируя научными терминами и сведениями, почерпнутыми в прочитанных им институтских отчетах и научных трудах. Мигулин, наблюдая, как тот мальчик, которого он всего года полтора назад просвещал в достижениях материаловедения, теперь уверенно дискутирует с маститыми учеными, поднял вверх большой палец. Перед началом заседания он успел поспорить с двумя коллегами на ящик шампанского, что юный Разумовский - настоящий серьезный исследователь, а не просто отцовский рупор, и теперь предвкушал получение своего выигрыша.

- Ну, каково теперь ваше мнение о нашем вундеркинде? - спросил он соседа справа, известного генетика.

- Готовая докторская диссертация, как минимум, - признал тот. - Вот только есть ли у этого будущего доктора наук хотя бы школьный аттестат?

- А он ему нужен? - усмехнулся Мигулин. - Когда я впервые повстречался с этим мальцом, он уже самостоятельно прочел вузовский учебник по сопромату. С такими-то способностями, да не освоить школьный курс... Если не сдал уже экстерном, так непременно сдаст, если только времени на это не пожалеет.

Выдохшегося, но благополучно ответившего на все вопросы Яна с трибуны провожали овацией. Юный триумфатор не захотел оставаться в зале, а вышел в фойе передохнуть и устало присел на стоящую у стены кожаную кушетку. Вслед за ним из зала выпорхнула журналистка Людмила Соколова, давно интересовавшаяся делами Института бионанотехнологий и видевшая выступление Яна с отцом по телевизору. Взять интервью у старшего Разумовского ей пока так и не удалось, тем обиднее было бы упустить возможность порасспросить младшего. Она осторожно подсела на кушетку к отдыхавшему мальчику.

- Устал поди?

- Есть немного. Просто никогда еще не доводилось столько языком молоть.

- Понимаю, первое публичное выступление... У меня тоже было такое состояние, когда я первое свое интервью брала. Кстати, прости, что не представилась, корреспондентка журнала "Эксперт" Людмила Соколова. Можешь называть меня просто тетей Людой. Читатели нашего журнала очень интересуются достижениями современной науки. У вас в семье "Эксперт", кстати, не выписывают?

- Да вроде нет, мне ни разу не попадался.

- А ты читаешь всю литературу, которую выписывают родители?

- Да нет, не всю, там и мура всякая попадается. Научную, конечно, читаю.

- Вот скажи мне, Ян, - участливо промолвила Людмила, - отец специально тебя сюда послал, чтобы поразить коллег твоими способностями?

- Нет, что вы, он просто сейчас патентами занят! Там-то я его заменить никак не могу, поскольку считаюсь "недееспособным", - последнее слова Ян произнес с максимальным сарказмом.

- Законодатели на таких уникумов как ты никак не рассчитывали... Вот ты в каком классе учишься?

Недоуменный взгляд в ответ.

- А зачем?

- В смысле?

- А зачем мне учиться в каком-то классе?

- Ну, другие же дети учатся... Некоторые, конечно, с изрядным опережением. Постой, может быть, ты вообще уже школу закончил?

- Ничего я не заканчивал. Что мне там делать-то было?

- Ну, для начала, научиться читать-писать хотя бы. Закорючки всякие в тетрадке вырисовывать.

- Чушь какая-то...

- Почему, все так начинают. Тебя вообще-то родители писать учили?

- Не-а, на клавиатуре текст быстрей набрать можно. Печатать умею.

"С ума сойти! Настоящее дитя научного прогресса!" - подумала Людмила.

- А вообще-то мне давно уже мысленную связь с компьютером наладили, - добавил Ян, - так еще проще и быстрее получается. Надо только шлем специальный на голове носить. Когда я генные комбинации на экране выстраивал, то только так и работал.

- И давно ты так работаешь? - спросила Соколова. - С тех пор, как читать научился?

- Ой, я уже и не помню... - потер лоб Ян, - лет с пяти, наверное... А читать, мне кажется, я всегда умел. Во всяком случае, с тех пор, как себя помню.

- А глаза не уставали?

- Да вроде нет... А разве должны?

- Вообще-то считается, что для маленьких детей чтение - непосильная нагрузка. Кроме того, психологически они больше настроены не за книжками просиживать, а со сверстниками играть. Ты так играл?

- Со сверстниками? Нет, не играл. Несколько раз сталкивался на улице... Глупые они все.

- Ну, по сравнению с тобой-то, конечно... Только не скучно тебе было все время одному, все за книжками, да за компьютером?

- Ну почему одному? А отец, а мама? Да и к отцу часто знакомые заходили и тоже со мной беседовали.

- Интересно о чем?

- О разном. И о моих занятиях, и о своей работе тоже. Они и между собой всякие дискуссии устраивали, а меня не прогоняли. Ну, я прислушивался и, как говорится, мотал на ус!

- Да тебе до усов-то еще!... - рассмеялась Людмила. - Нет, я поняла, что ты такой особенный, с раннего детства с одними учеными мужами общавшийся, а с пяти лет и сам с головой в науку ушедший. Но хоть когда-нибудь тебе становилось скучно или там тяжело?

- Скучно? Как может быть скучно, когда еще столько книг непрочитанных? А тяжело? Вот когда Рубидус патронус на себе испытывал, тогда да, было тяжело! Вы только представьте, что ноги вас сами куда-то несут, а вы даже остановиться не можете! А уж чтобы улечься и заснуть... У-у-у... Потом оказалось, что это просто во мне жира много было лишнего! Теперь уж он весь выгорел.

Соколова хихикнула про себя, вспомнив, как некоторые ее приятельницы изнуряют себя работой на тренажерах ради хорошей фигуры... и все равно без особого результата. Им бы глотнуть этого нового лекарства, вот бы они тогда побегали!

- Да, вспомнил, еще тяжеловато было, когда отец только начинал меня учить управляться со шлемом мысленной связи, - подумав, промолвил Ян. - Надо было уметь сосредотачивать внимание на одной точке на экране, потом на другой, потом мысленно менять их местами, а мне это сперва плохо удавалось, постоянно на что-то отвлекался. Ну, наверное, просто маленький еще был. Но теперь с этим у меня давно все нормально, а больше никаких трудностей я даже и не помню...

Людмила представила себе маленького ребенка, сидящего с тяжелым шлемом на голове, от которого тянутся провода, и упорно пялящегося на экран, и ее передернуло. По долгу службы ей приходилось встречаться с вундеркиндами, но все же не с такими. Янус был загадочен, как некое уникальное существо, невесть каким образом и для какой непонятной цели появившееся на земле. Вокруг них уже начали собираться зеваки, и журналистка решила, что пора заканчивать беседу. Материала для статьи ей уже вполне хватало, а решить загадку этого вундеркинда прямо сейчас все равно не получится.

- Черт знает что! - плевался Юлиан, выудив из почтового ящика очередную кучу посланий. - У нас на повестке широкое внедрение Рубидуса патронуса по всему миру, а этих дурных журналистов, похоже, интересует только Ян! Какая, интересно, нелегкая принесла на научную конференцию эту журналистку?! Клава, ну ты же там была с сыном, когда только эта Соколова успела взять у него интервью?

- Ян после своего выступления вышел из зала. Я не могла за ним пойти, поскольку была занята разговором, да и ему бы это не понравилось. Знаешь ли, в одиннадцать лет дети очень не любят, когда их водят за ручку, а наш Ян так и вообще давно считает себя самостоятельным. Когда объявили перерыв в заседании и я пошла его проведать, этой журналистки с ним уже не было.

- Нет, так жить невозможно! Ни на минуту нельзя ребенка одного оставить! И ладно бы хоть кто-то заинтересовался его работой! Нет, всех этих писак почему-то волнует, что он никогда не играл со сверстниками, ни дня не ходил в школу, они зачем-то выясняют, во сколько лет он научился читать и когда именно я усадил его за компьютер! По десятку интервьюеров в день приходится отваживать! Уже и заграничные борзописцы у наших ворот отираются! Вчера приперся один американец, для вида интересовался предстоящей презентацией нашего лекарства в США, но почему-то каждый второй вопрос задавал о Янусе. Выгнал бы я его, да он же тогда в своей газете нас дерьмом обольет, а нам это накануне презентации меньше всего нужно. Кое-что про Януса я ему, конечно, рассказал, но по глазам вижу, что ему этого мало. Наконец, он не выдержал и напрямую попросил об интервью с мальчиком. Ну, тут я ему ответил, что Янус работает и свое драгоценное время на общение с журналистами тратить не может. Дал он уже одно интервью, и хватит! Тот корреспондент понятливым оказался, поспешил откланяться, так ведь новые лезут! И не только с интервью: вон, здесь нашего сына приглашают участвовать в ток-шоу по проблемам вундеркиндов. Знаю я эти их ток-шоу: выведут на публику пяток талантливых ребятишек, соберут полный зал зевак и призовут десяток сомнительных "специалистов", которые станут с глубокомысленным видом изрекать всякие благоглупости. Ну, и зачем Яну там время терять?! А намедни кто-то вообще додумался привлечь Яна к участию в какой-то интеллектуальной игре для подростков. Он им что, обезьянка - публику потешать? Или они не понимают, что другим детям конкурировать с ним - это все равно что шахматисту-второразряднику играть с чемпионом мира? Да он и всех их взрослых знатоков легко за пояс заткнет!

- Кончай кипятиться, - нежно погладила мужа по затылку Клавдия. - Просто наш Ян стал сейчас модной темой. И покуда эта волна не схлынет, от него не отстанут. Надо просто на них не реагировать: пошумят-пошумят и постепенно забудут. Лучше скажи, что у тебя там с презентацией?

- Сегодня ночью мне обеспечат прямой эфир с Соединенными Штатами. У них-то там как раз будет день, так что все потенциальные покупатели смогут дозвониться. Запасы Рубидуса патронуса туда уже завезены, только фирма, занимающаяся распространением лекарства, решила переименовать его в Красную панацею. Соответствующая торговая марка уже зарегистрирована.

- И дорого намерены продавать?

- Чтобы отбить все затраты, мы хотим выручать по тысяче долларов за пузырек. К этому, конечно, будут добавляться все местные налоги и затраты распространителей. Для наших граждан вышло бы дороговато, а для них сойдет. А если вспомнить, что один пузырек нашего лекарства может с успехом заменить сложную операцию, которая там обойдется в десятки тысяч долларов, то наша Красная панацея станет просто спасением для многих их детей.

- Ну, ни пуха тебе...

* * *

Юлиан Разумовский удобно устроился в мягком кресле перед экраном, на который шла трансляция из конференц-зала одной из нью-йоркских гостиниц, зафрахтованного под презентацию Красной панацеи. Его собственную физиономию на таком же экране могли видеть все собравшиеся в конференц-зале, а вместе с ними и многочисленные зрители телеканала, транслирующего презентацию. Пока вещал представитель фирмы-распространителя, расхваливающий новое лекарство для детей, Юлиан многозначительно молчал, но когда пошли вопросы от потенциальных клиентов, слово, наконец, предоставили ему.

- Ваш препарат рекламируют как лучшее антираковое средство для детей, - был первый вопрос. - Чем он отличается от других препаратов, используемых при химиотерапии, и почему его категорически запрещается назначать взрослым?

- Разница прежде всего в способе выявления больных клеток, - ответил Юлиан. - Для нынешних химических препаратов нет никакой разницы между здоровой и раковой клеткой. Они просто предназначены для уничтожения любых делящихся клеток. Поскольку раковые клетки делятся много чаще, они прежде всего и должны подпадать под воздействие лекарств. Беда в том, что в организме часто делятся не только раковые клетки. В результате подавляются функции кроветворения, падает иммунитет, происходит масса других негативных явлений, сходных с теми, какие оказывают на человеческий организм ферментные яды. Долгое непрерывное применение таких лекарств само по себе способно привести к смерти, в результате приходится принимать их по определенной схеме, давая организму время на передышку. Но при этом нет гарантии, что будут уничтожены все раковые метастазы и через некоторое время не наступит рецидив заболевания. Красная панацея, в которой использованы новейшие достижения нанотехнологий, действует совершенно по иному принципу. Входящие в состав лекарства многочисленные нанороботы способны воспринимать и оценивать излучение отдельных клеток. Больные и здоровые клетки излучают по-разному. В результате даже не делящаяся в данный момент раковая клетка все равно будет обнаружена и уничтожена, а делящимся здоровым ничего не грозит. К сожалению, именно по этой же причине Красная панацея опасна для взрослых. Дело в том, что излучение меняется и у клеток с хромосомными повреждениями. В молодом организме таких клеток очень мало, и их уничтожение ничем ему не грозит, но с возрастом их количество резко идет в рост. Поэтому для престарелых людей прием Красной панацеи - верная смерть, относительно лиц более молодого возраста пока ничего определенного сказать не можем, исследования еще только ведутся, но риск есть и, возможно, немалый. Поэтому в целях безопасности наших клиентов мы пока рекомендуем давать это лекарство исключительно детям, которым оно гарантированно не причинит никакого вреда.

- Красную панацею также рекомендуют как универсальный антибактериальный и антивирусный препарат. На чем основаны ее лечебные свойства в данном случае?

- С вирусами Красная панацея борется тем же способом, что и хорошо уже известный вам препарат Переяславцева. Кстати, Сергей Игоревич принимал самое активное участие и в разработке Красной панацеи. А бактериальные клетки опознаются и уничтожаются опять же по их излучению. Оно, конечно, сильно отличается от излучения любых человеческих клеток, и в данном случае не приходится к каждому бактериальному штамму подбирать свой собственный ключ по принципу антиген - антитело. Ровно тем же способом наше лекарство расправляется и с амебообразными организмами, и с грибками.

- Все это хорошо, но не приводит ли такая избирательность вашего препарата к сужению круга лиц, которые могут им пользоваться, не только по возрастному принципу? Пригоден ли он, к примеру, для представителей всех человеческих рас?

- Да, вполне. При разработке Красной панацеи в качестве эталона для настройки нанороботов мы выбрали общие видовые признаки Homo sapiens, расовые различия для них роли не играют.

- А могут ли возникнуть какие-то иные противопоказания? Например, аллергия или наличие пересаженных органов? Ведь многим детям, больным лейкемией, пересаживали чужой костный мозг.

- Никаких аллергических реакций у принявших Красную панацею возникать не должно. Суть аллергии, как известно, патологическая реакция иммунного аппарата на в принципе не опасные для организма вещества. При этом вырабатывается иммуноглобулин Е, который и производит разрушительные воздействия. Красная панацея включает в себя уникальный набор ферментов, способных нейтрализовать любое опасное для организма вещество, и вышеупомянутый иммуноглобулин не является тут никаким исключением. Он, разумеется, подвергнется разложению, что предупредит появление аллергической реакции. Не вижу никакой опасности и для пересаженных органов, если они, конечно, брались у людей. Вот если кому-то начнут пересаживать органы животных, тогда да, Красную панацею этим людям принимать будет нельзя. Но лично я не вижу смысла в таких пересадках, поскольку наш препарат в числе всего прочего запускает процесс регенерации поврежденных органов, после чего потребность в пересадке отпадает в принципе.

- То есть за исключением возраста пациентов никаких противопоказаний к приему Красной панацеи нет вообще?

- Хмм, одно, вообще-то, есть. Это так называемый синдром преждевременного старения, когда биологические часы человеческого организма почему-то начинают идти в ускоренном темпе и дети, не успев вырасти, становятся похожими на стариков. Да, такие случаи встречаются, но очень-очень редко, может быть, один на миллион. Таким детям, конечно, красную панацею принимать нельзя.

- На чем основаны утверждения ваших агентов, что Красная панацея обеспечивает излечение юношеского диабета?

- На уже упомянутой мной способности запускать регенерацию. По нашим исследованиям, поджелудочная железа полностью восстанавливает свои функции максимум в течение суток, а обычно хватает и половины этого срока. Но для этого необходим прием содержимого целого пузырька.

- Пузырек - это стандартная одноразовая доза?

- Нет, что вы! Такое количество лекарства необходимо лишь при далеко зашедшем раковом заболевании, либо там, где необходимо восстановление целого органа, как, например, при отказе печени, почек или диабете. Для лечения порезов или инфекционных заболеваний достаточно будет нескольких капель. Более того, я настоятельно не рекомендую перебарщивать в приеме Красной панацеи, иначе возможны, как бы это сказать... в общем, определенные эффекты, выражающиеся в резком усилении двигательной активности ребенка. Особенно это влияет на тех детей, у которых есть избыточные жировые отложения. Если необходимо дать лекарство такому ребенку, следует делать это рано утром, чтобы до вечера он успел сбросить излишек энергии, иначе заснуть ему не удастся. Если и эта мера не помогла, то снизить воздействие принятого препарата до приемлемого уровня можно будет только кровопусканием или иным воздействием, травмирующим тело. Проверено на моем собственном сыне, к сожалению... Но здоровью ребенка все это не повредит, поскольку Красная панацея быстро ликвидирует все повреждения.

- Нынешняя продажная цена Красной панацеи слишком велика, чтобы лечить ей насморк, а число онкологических, урологических и эндокринологических больных в детском возрасте не столь уж велико. Вы рассчитываете, что ваша разработка окупится?

- Да, безусловно. Тем паче, что препарат может помочь и в решении других проблем. Например, в избавлении от лишнего жира, что, как мне известно, весьма актуально для многих юных американцев.

- И для этого тоже потребуется принимать целый пузырек?

- Боже упаси! Я вам только что говорил, какой эффект производит прием большого количества Красной панацеи при избыточном ожирении... Тут лучше растянуть процесс во времени. В конце концов, пузырек можно покупать и в складчину, тогда каждому из принимающих его доля обойдется не слишком дорого.

- А не может цена понизиться, когда на рынке появятся дженерики вашего препарата?

Юлиан саркастически усмехнулся.

- Вряд ли, ведь нанороботы производятся по очень сложной и затратной технологии. Сомневаюсь, что кто-то в ближайшие годы сумеет ее повторить, а если вдруг и сумеет, то производство обойдется ему дешевле, чем нам. Что уж говорить об их настройке... Это наш эксклюзив, и я пока не знаю на Земле такого человека, который смог бы провести эту работу на уровне Януса Разумовского.

- Вы имеете в виду вашего сына? У нас ходит о нем много слухов...

- Да, он недавно выступал на конференции по проблемам нанотехнологий с докладом о своей работе. Научный мир достойно ее оценил.

- И кроме того он дал интервью одному из ваших журналов. Эту статью у нас перепечатали во многих изданиях. К сожалению, в ней содержится больше вопросов, нежели ответов...

Юлиан недовольно скрипнул зубами.

- Упомянутое вами интервью было взято без согласования с нами, родителями Януса, и вторгается в нашу частную жизнь, посему я его комментировать не собираюсь. Янус - не публичная фигура, чтобы трепать его имя в желтой прессе! Могу только сказать, что он продолжает работы по анализу клеточных излучений, что в перспективе может сделать разработанный нами препарат безопасным и для взрослых людей. Так что в ваших же интересах не отвлекать его от дел.

- Мы благодарим вас и вашего сына за самоотверженный труд во благо всего человечества, но хотелось бы все же знать, каковы перспективы появления аналогичного препарата, предназначенного для взрослых?

- Увы, тут я вас пока ничем порадовать не могу, - развел руками Юлиан. - Работаем...

Презентация прошла успешно, и вскоре завезенные в США запасы Рубидуса патронуса были начисто сметены с аптечных полок. Благодаря новым поставкам за месяц было продано миллион упаковок лекарства, и Навинов стал подумывать о спешном строительстве еще одного завода, а то так скоро лекарства не хватит и для внутреннего российского рынка.

- Юлиан, у нас неприятности, - с порога произнес Насонов, входя в кабинет старшего Разумовского в здании БНТ, - зафиксированы первые смерти от применения Рубидуса патронуса.

- У детей?! - изумился Юлиан.

- Нет, к счастью, у взрослых...

- Какой дурак им его давал? Мы же ясно всех инструктировали!...

- А, - с чувством произнес Насонов, усаживаясь в кресло, - все произошло в каком-то занюханном военном госпитале Дальневосточного, кажется, военного округа. Могу тебе объяснить, что такое военные врачи в провинциальных госпиталях - это смесь невежества, цинизма и авантюризма. А тут у них случилось чрезвычайное происшествие на военных учениях. Рванула граната, в результате чего трое молодых солдат получили повреждения, плохо совместимые с жизнью. В госпиталь их доставили уже в коме. Теперь представь себе положение этих медиков: как лечить такое, медицина еще не придумала, даже если кто случайно и выживет, все равно останется инвалидом, а начальство их просто спит и видит, как бы прикрыть расследование этого инцидента, только пострадавших-то куда денешь? Ну, врачи того госпиталя покумекали, да и рванули за помощью в ближайшую детскую больницу, где есть запасы Рубидуса патронуса, обрисовали там свою ситуацию. Врачи детской больницы вошли в их положение, выдали несколько пузырьков с лекарством, хотя по инструкции и не имели права этого делать. Но умирающим-то как в помощи откажешь? Военные медики сделали умирающим солдатам инъекции нашего лекарства, и хотя возраст у тех парней был критический, то есть рост их уже прекратился, а значит, в организме должно возрастать число дефектных с точки зрения наших нанороботов клеток, им всем крупно повезло, ни один не помер. Более того, даже все поврежденные органы восстановились, даже следы от ран пропали, словно их и не было!

- Так это даже хорошо, что так получилось, - вымолвил Юлиан, - это же удачный эксперимент по расширению возрастных границ применения нашего лекарства. Сами мы, Володя, вряд ли бы решились взять за него ответственность, а эти авантюристы сыграли нам не руку.

- Сыграли бы... если бы на этом остановились, - пробурчал Насонов, - но они же после этого вообще всякую осторожность потеряли и стали назначать Рубидус патронус кому ни попадя! Ну хорошо, действующие военные в основном люди молодые, так что до поры до времени проносило, но оказалось, что в этом госпитале еще и ветераны лечатся. Почтенные уже старцы, всем лет за восемьдесят, всяких возрастных болезней у каждого, понятно, выше крыши. Ну, они посмотрели, как врачи более молодых пациентов успешно нашим лекарством пользуют, и взбунтовались, дескать, почему им отказывают в эффективном лечении? А эскулапам этим вроде как и крыть нечем - летальных исходов ведь пока не зафиксировано, хотя уже и нарушены все инструкции! Ну, они и ввели Рубидус патронус сразу семерым ветеранам, и уже к вечеру шестеро стариков скончались в муках... Седьмой, как ни удивительно, выжил и даже выздоровел.

- Что выздоровел, как раз не удивительно, раз выжил, - вздохнул Юлиан. - Хорошо хоть, наши предположения подтвердились не на все сто процентов, видимо, не у всех процесс старения проходит одинаково. Интересно было бы изучить этот феномен.

- Интересно-то интересно, только на нас и так уже бочку катят! После массовой смерти пациентов в этот госпиталь, естественно, нагрянула комиссия, тут-то и всплыли все художества местных врачей! Им, понятно, отвечать не хочется, они и стали твердить, что виноваты, дескать, производители лекарства, которые не указали в инструкции по применению, что это яд!

- Идиоты, кретины, болваны! - взвился Юлиан. - Какой это, к черту, яд! Для детей это вполне безопасное средство в любых количествах, а взрослым мы его строго-настрого давать запретили! Сами же нарушили наши запреты и еще смеют чего-то вякать! Вон, детям с синдромом фенилкетонурии материнское молоко потреблять нельзя, так может мы и его ядом обзовем?!!

- Свои эмоции прибереги для всяких комиссий, которые нас теперь донимать будут, - махнул рукой Насонов. - А желающие погреть на этом руки всегда найдутся. Вон, в одной газетенке, выходящей в том районе, где этот госпиталь расположен, Рубидус патронус уже обозвали "лекарством от ветеранов"!

- Да уж, гниды везде найдутся... - только и смог сказать Юлиан.

* * *

Скандал со смертью ветераном тем временем ширился и добрался до Госдумы. Уголовное дело, заведенное местной прокуратурой, передали в Москву, и ведущий его следователь пожелал допросить Юлиана Разумовского как важного свидетеля.

- Вот, ознакомьтесь, - протянул он Юлиану бумагу, - к нам поступил запрос от депутата Государственной Думы. Он обеспокоен безопасностью вашего лекарства и предлагает приостановить его применение до выяснения всех обстоятельств.

- Каких еще обстоятельств? - ядовито поинтересовался Юлиан. - Рубидус патронус расходится по всему миру в миллионах экземпляров, и пока еще ни один ребенок от него не пострадал. Просто не надо его применять не по назначению!

- Да, конечно, врачи, обвиняемые по этому делу, ошиблись, но...

- Никаких "но"! Гнать надо этих так называемых врачей в шею и дипломов лишить за полный непрофессионализм!

- Не беспокойтесь, мы об этом позаботимся. Относительно лишения дипломов не знаю, но за халатность они сядут наверняка. Но в какой-то степени их тоже можно понять: они хотели, как лучше, никто же не понимает, что это за лекарство такое, которое безопасно для детей и смертельно для стариков...

- О-о-ох... Сколько раз я уже выступал и в научной печати, и даже по телевидению на всю страну, и объяснял, какие изменения происходят в клетках стареющего организма!

- А вы полагаете, что у нас все так хорошо знают генетику? - спросил следователь. - Я ведь только вчера, Юлиан Константинович, просматривал ваши статьи по этому вопросу и клянусь - ничего в них не понял! Мы же не специалисты, для тех, что биологического образования не имеет, ваши объяснения - хуже китайской грамоты. Вот что мне этому депутату отвечать?

- Ответьте, что если по его инициативе больные дети лишатся жизненно необходимого им лекарства, их родители ему этого не простят! - рявкнул Юлиан. - Думаю, такой ответ будет вполне доступен его депутатскому пониманию.

- А еще на вас из Общества защиты ветеранов жалуются, - промолвил следователь. - Они считают, что, выпустив в оборот лекарство, рассчитанное только на узкую возрастную группу, вы дискриминировали старшее поколение.

- Нет, до чего только зависть людская доходит! - выдохнул Юлиан. - Получается, если я уже одной ногой в могиле стою, так мне надо обязательно и других туда затащить, чтоб не обидно было! Вот и пытайся тут облагодетельствовать человечество!

- Я понимаю ваши эмоции, Юлиан Константинович, но они привлекли к изучению вопроса эксперта, который утверждает, что все дело в неправильных настройках ваших нанороботов, и что вы проявили безответственность, поручив это важное дело несовершеннолетнему.

- Ха! А откуда этот так называемый эксперт вообще знает, как мы настраиваем нанороботов? Мы свое ноу-хау вроде как никому не открывали! И где я, интересно, найду ему другого специалиста? Кроме нашего института, эта проблема еще не решена нигде в мире, да и у нас в этом вопросе полностью разбирается только один человек - Янус Разумовский! Если бы не он, этого лекарства не существовало бы вообще!

- Ну, если дело обстоит так, тогда конечно... Только что же нам отвечать нашим уважаемым ветеранам?

- Напишите, что в ЧНИИ БНТ работают над этим вопросом. Быстрого решения не гарантируем, но, может быть, возрастной диапазон применения скоро расширим.

- Ну, хоть так, - вздохнул следователь, закрывая папку, - но вы уж постарайтесь, Юлиан Константинович, и сына своего соответственно настройте, раз уж он такой незаменимый...

* * *

Юлиан взялся за дело круто. Он потребовал свезти к нему в институт всех взрослых пациентов, успешно пролеченных Рубидусом патронусом, и тщательно обследовал их на аппаратуре, фиксирующей биоизлучения. Такому же изучению подверглись несколько добровольцев пожилого возраста, для которых, как подтвердило происшествие в провинциальном госпитале, лекарство это было смертельно опасно.

- Полнейшая какофония, почти что белый шум, - пожаловался Юлиан, глядя на результаты, стоящему рядом Переяславцеву. - Ясно выделяются ритмы головного мозга, но они нам ни к чему. Когда миллиарды клеток излучают одновременно, не всегда опознаешь даже больной орган, не то что отдельную больную клетку.

- Ну, нам-то их не надо опознавать, надо только суметь оценить их процент в общей численности клеток организма, - возразил тот.

- А если и оценим, то мы ведь все равно пока не определили, какой именно их процент следует считать допустимым. Но и это еще не выход, что произойдет, если значительная их часть окажется сконцентрирована в каком-то одном жизненно важном органе? Ты ведь знаешь, что разные органы стареют неравномерно, более того, у различных людей этот процесс протекает совершенно по-разному.

- Тогда Рубидус патронус просто регенерирует этот орган как пораженный.

- Допустим. Но что если это окажется головной мозг?

- Да, тогда пациенту кранты... - хлопнул себя по лбу Переяславцев. - Но, может быть, для мозга удастся производить отдельную операцию распознавания?

- Боюсь, без экспериментов все равно не обойтись, а кто нам их позволит, - досадливо промолвил Юлиан. - Ладно, передам все данные Янусу, может ему удастся в этом разобраться.

Ян быстро включился в работу и теперь часами, не отрываясь, сидел перед экраном компьютера, анализировавшего излучения обследованных людей. На вопросы об успехах хмуро отмалчивался, но упорно продолжал искать признаки, по которым можно было бы выявить людей, кому Рубидус патронус не опасен. И вот однажды, зайдя в рабочий кабинет сына, Юлиан застал его в странном возбуждении.

- Что-нибудь удалось нащупать? - спросил старший Разумовский.

- Вероятно да, папа, - ответил Ян, снимая с головы шлем. - В последнее время мне кажется, что я при взгляде на экран могу определить, что вот этому человеку наше лекарство не повредит, а вот для того, наоборот, окажется смертельным.

- Как-нибудь формализовать свои критерии можешь?

- Пока нет. Понимаешь, тут нет какого-нибудь четкого признака, только общее ощущение...

- И что оно нам дает? Станем приглашать потенциальных пациентов в институт, фиксировать их излучения, а потом ты будешь выносить вердикт?

- Ну, может и так, - вздохнул мальчик. - А что делать-то, если тут так все неопределенно?

Чисто из научного интереса Юлиан решил проверить способности сына и пригласил на обследование в БНТ добровольцев, которым традиционная медицина ничем особым помочь не могла. Из нескольких десятков престарелых пациентов обнаружилось только пять счастливчиков, кому Ян дал добро на использование Рубидуса патронуса. Все они выздоровели, избавившись от смертельных болезней. Отвергнутые уехали из института в раздражении, и некоторые из них, впечатленные феноменальной силой нового лекарства, стали раздобывать его для себя в частном порядке, но оно в результате только ускорило их смерть.

- Да, это уже не гадания на кофейной гуще, а вполне надежная статистика, - признал Насонов, ознакомившись с отчетом, подготовленным старшим Разумовским. - В принципе, теперь можно расширить круг пациентов, только мне почему-то страшно.

- Но зато теперь никто не скажет, что мы намеренно дискриминируем кого-то по возрасту.

- Возможно и не скажут, но ты не представляешь, Юлиан, в какую трясину мы сами сейчас добровольно забредаем! Раньше хоть был формальный признак, кому можно было потреблять Рубидус патронус, а кому нельзя. Пусть неоправданно жесткий, определенный чисто эмпирически, но любой врач мог им руководствоваться. А что теперь? Получается, что надежда на излечение в принципе есть у всех, даже у самых дряхлых стариков, хоть она и совершенно мизерна. Твой институт станет для них чем-то вроде райских ворот, а твой Янус - высшим судией, единолично решающим, кого пустят в этот рай, а кого нет. Не слишком ли тяжелая ноша для маленького мальчика?! И главное, как мы объясним страждущим, по каким признакам одних мы беремся лечить, а другим отказываем, если, по твоим словам, никаких формальных критериев нет вообще? Это ж какая зависть возникнет у отверженных к своим более счастливым сверстникам, и в чем они станут подозревать нас! Ты об этом подумал?! Да нам тогда все эти глупые наветы провинциальных врачей и тупоголовых защитников ветеранов райским сном покажутся!

- Ну, значит будем выдавать Рубидус патронус всем желающим! - в сердцах врезал кулаком по столу Юлиан. - Предоставим им право сыграть в рулетку на свою собственную жизнь, раз они того жаждут! Думаю, скоро статистика смертей убедит всех маловеров, что Янус не с потолка свои заключения берет!

- Возможно и убедит, вот только понять, откуда он их берет, они все равно будут не в состоянии. Отсюда один шаг до признания твоего Януса живым богом или, допустим, пророком - это уж у кого какие верования. Тогда он сам по себе станет величайшей ценностью сего бренного мира, в том числе и для мировых лидеров, многие из которых, как ты понимаешь, пребывают в весьма солидном возрасте. Наверняка его попытаются выкрасть, и я не знаю, за какими заборами ты сможешь обеспечить ему безопасность. Да и наши родные власти я бы тоже со счету не сбрасывал. Смотри, как бы твоего сына не изъяли у вас из семьи под любым вздорным предлогом, например, из-за того, что вы, дескать, не даете мальчику посещать школу и тем самым лишаете его права на получение образования, или, к примеру, насильственно держите взаперти и не позволяете общаться со сверстниками. Поди доказывай потом, что ты не верблюд! Мало того, обязательно объявятся шарлатаны, которые станут доказывать, что обладают теми же способностями, что и Янус, и можешь только представить себе, что они наворотят!

- Так что, ты предлагаешь положить наше открытие под сукно и старательно делать вид, что мы так ничего и не добились?

- Решать тебе, Юлиан, но меня, признаться, уже и сейчас пугает ажиотаж вокруг нашего лекарства, - недовольно промолвил Насонов. - Казалось бы, я должен быть больше всех заинтересован в коммерческом успехе моего предприятия, но я считаю ненормальной ситуацию, когда в той же Америке Красной панацеи раскупается куда больше реальной в ней потребности. Многие родители уже отказываются делать своим детям прививки от опасных болезней. Действительно, от прививок иногда случаются осложнения, а от Красной панацеи осложнений у детей не бывает. Вся беда в том, что только у детей... Ведь когда-то они вырастут и не смогут больше принимать наше лекарство, а их иммунный аппарат окажется совершенно растренированным, и что тогда?

- А в этой ситуации и прививки не помогут, - сказал Юлиан. - При прививках организм сам должен подобрать соответствующее антитело в введенному в него ослабленному инфекционному возбудителю, но он просто не успеет это сделать, если в крови уже есть наши нанороботы. Они любую вакцину обезвредят гораздо быстрее. Надо внушать родителям, что Рубидус патронус следует давать детям только при действительно опасных болезнях, а не при каждом насморке.

- Да кого в этом убедишь-то, - горестно вздохнул Насонов. - Люди в основной массе своей настроены предпочитать сегодняшний комфорт предупреждению каких-то гипотетических завтрашних трудностей. В общем, подумай, Юлиан, над моим советом.

Разумовский обещал подумать, но совету все же не внял. В конце концов, слухи о способности Януса выявлять людей, для которых безопасен Рубидус патронус, уже успели выйти за стены института. Желающих испытать судьбу обнаружилось много, и чтобы не перегружать Яна, Юлиан велел принимать их на обследование по списку, в порядке живой очереди, а для обеспечения безопасности сына только приставил к Янусу охрану.

Чем шире расходились слухи о феноменальных способностях Януса Разумовского, тем недоступнее он становился. Коллеги Людмилы Соколовой откровенно завидовали ей, как единственной журналистке, сумевшей взять интервью у таинственного вундеркинда, она же все больше жалела, что слишком мало тогда спросила. Через знакомых в научных кругах ей стало известно, что отец Яна крайне негативно воспринял публикацию в журнале "Эксперт" текста беседы с его сыном, так что надежды на повторную встречу с мальчиком у нее не было никакой. Но читатели журнала в массе своей интересовались именно им, и главный редактор уже неоднократно намекал Людмиле, что ждет от нее хоть каких-нибудь новых сведений об этом малолетнем гении.

Разузнав имена ученых, хоть когда-нибудь посещавших институт БНТ, Соколова принялась методично опрашивать их, стараясь выведать хоть какие-то крупицы сведений о Янусе, смоталась даже в Челябинскую область, где долго беседовала с главврачом детской онкобольницы, в которой младший Разумовский впервые применил для лечения знаменитое лекарство Рубидус патронус. Этому онкологу Янус показался очень общительным и уверенным в себе молодым человеком, одинаково успешно налаживающим контакты и со взрослыми, и с детьми. Это как-то не вязалось с тем образом маленького затворника, никогда не встречавшегося со сверстниками, который сложился у Людмилы в ходе беседы с самим Яном. Еще одна загадка вундеркинда? Каков же он на самом деле, этот Янус Разумовский? Коллеги Разумовских по научному миру не смогли помочь ей в разрешении этой загадки, но, может быть, больше смогут рассказать друзья семьи? В ходе осторожных расспросов она выяснила, что самым близким другом Юлиана Разумовского считается Владимир Навинов, знакомый с Юлианом еще со студенческих лет и неизменно финансировавший все его проекты. Подобраться к главе венчурного фонда "Биозащитник" оказалось непросто, но поскольку "Эксперт" имел репутацию серьезного журнала для солидных людей, Соколовой это все же удалось. Для порядка порасспросив Навинова о перспективах дальнейшей работы его фонда, Людмила ненавязчиво затронула тему возможного сужения возрастного диапазона лиц, кому противопоказан прием Рубидуса патронуса. Отсюда можно было перейти уже непосредственно к Яну.

- Говорят, всей этой работой в Институте биотехнологий занимается сын вашего друга Юлиана Разумовского? - поинтересовалась Соколова.

Навинов задумчиво кивнул.

- И еще ходят слухи, что Янус Разумовский открыл в себе способность определять, кому из взрослых людей Рубидус патронус может повредить, а кому нет?

- Официально мы ни о чем подобном не заявляли, - помедлив, вымолвил Навинов.

- Но все же это так? Говорят, существует большая очередь на прием к Янусу?

- Ян не имеет медицинского образования и не может вести врачебной практики, - произнес Навинов, - он может только консультировать лечащих врачей, а решение всегда остается за ними. Я лично вообще не советовал Юлиану позволять сыну этим заниматься, но он ко мне не прислушался.

- О, я вовсе не собираюсь подозревать ваших друзей ни в чем противоправном, но... все же насколько точны эти советы?

- Тьфу-тьфу-тьфу, пока померших не было...

- Тогда, согласитесь, Янус - уникальный феномен! Кстати, прошел еще слух, что он успешно проконсультировал одного из высших государственных деятелей...

- Вот это уж без комментариев.

- Ладно, не настаиваю. Многие читатели нашего журнала хотели бы сами проконсультироваться у Януса Разумовского, но сомневаются, что он один потянет такую работу.

- В принципе, правильно сомневаются, Юлиан давно уже организовал очередь на прием, и она постоянно удлиняется, хотя Ян сейчас работает по двенадцать часов в день, это если считать с его научными изысканиями.

- Удивительная работоспособность для столь юного человека! Я консультировалась с детскими физиологами и психологами, и они в один голос утверждают, что нормальный подросток не в состоянии долго выносить такого напряжения. У него неизбежно возникнет невроз и расстройство физического здоровья. А если на это еще наложится и подростковый кризис... Тогда не миновать долгих раздоров с родителями, а возможно, и вообще разрыва с ними всяких эмоциональных связей. Ян ведь, кажется, как раз вступает в этот сложный возраст?

- Да, ему недавно двенадцать исполнилось. Только все советы ваших психологов вкупе с физиологами к Янусу неприменимы, я-то его давно знаю, можно сказать, с самого рождения. Он всегда так интенсивно работал и без всякого ущерба для психики, а уж бунтовать против родительских ограничений для него просто смешно.

- Что он уникальный, я давно уже осознала, но вот никак не могу понять, в чем природа его уникальности? Среди не слишком образованных людей ходит версия, что Ян не только работает с роботами, но и сам таковым является, последняя, так сказать, модель, а некоторые религиозные люди всерьез считают его посланником с небес.

- Господи, какая чушь!

- Согласна, чушь, но никаких разумных объяснений никому в голову не приходит. Остается только предположить, что эта гениальность передалась Яну по наследству, и тогда остается лишь поздравить Юлиана Константиновича и Клавдию Николаевну Разумовских с их удачей. Кстати, у них нет планов завести второго ребенка?

- О-ох, знали бы вы, как им трудно и этот-то достался... Если вы думаете, что Ян - это такая шутка природы, то вы глубоко заблуждаетесь. Юлиан очень много сделал, чтобы на свет появился именно такой ребенок.

- Эээ... каким, интересно, образом?

- Вообще-то это семейная тайна, но поскольку вокруг Яна начинают ходить самые вздорные слухи, я вам все же ее раскрою. До Яна у Клавдии было два выкидыша, она, разумеется, обследовалась, и оказалось, что у них с Юлианом вообще не может быть общих детей. Генетическая несовместимость. Такое иногда бывает, несовпадение резусов крови, например. Обычное зачатие в пробирке тут бы ничем не помогло, искать суррогатную мать для своего будущего ребенка они не захотели. Оставался один выход - изменить генетический код зародыша.

- Но ведь такие операции еще нигде не делаются!

- Не делаются, поскольку все исследования в этой области давятся властями якобы по моральным соображениям. Над животными это уже проделывалось неоднократно. Но вы не забывайте, это же Юлиан - самый талантливый генетик из всех, кого я только знаю! Он оборудовал собственную лабораторию, где и произвел все необходимые манипуляции. Да, Ян появился в результате оплодотворения в пробирке, только в оплодотворенной яйцеклетке сразу же заменили несколько генов... Какие именно и каким конкретно способом - это уже секрет Юлиана, в который он не посвящал даже меня. А в результате возник зародыш, не только пригодный для вынашивания его Клавдией, но и обладающий некоторыми, как бы это лучше сказать... ну, сверхчеловеческими способностями, что ли! Да, у него уникальная работоспособность, да, устойчивости его психики позавидуют и взрослые мужи, да, у него непревзойденный дар аналитического мышления, да, его глазные мышцы такие, что ему не грозит никакая близорукость, хоть он и читает чуть ли не с годовалого возраста. Можете считать его юным гением или даже суперменом, но он никакой не монстр и уж точно не биоробот. Он не с небес к нам спустился, он рожден земной женщиной от земного мужчины и принадлежит к биологическому виду Homo sapiens, лучшее доказательство чему - успешный прием им Рубидуса патронуса. Вы ведь знаете, он первый, кто испытал на себе это лекарство.

- Но... значит, и другие люди могут рожать таких же феноменов?!...

- Хотите поставить производство Янусов на поток? Боюсь, Юлиан не согласится. Слишком дорого ему дался этот ребенок.

- Но ведь в мире есть и другие талантливые генетики! Значит, кто-нибудь когда-нибудь сможет самостоятельно провести ту же операцию?

- Ну, значит, тогда появится на свет второй такой феномен. А пока Ян - единственный и неповторимый. Да, хочу заметить, что сам мальчик не знает, каким образом он появился на свет, так что если вы все же опубликуете то, что я вам тут наговорил, для него это тоже станет откровением. Посему постарайтесь писать максимально деликатно.

- Да, конечно, я понимаю... - пробормотала Людмила, откланиваясь. Поведанные ей факты были столь поразительны, что она и сама не знала, как к ним отнестить, и сильно сомневалась, что вообще захочет писать об этом, как бы сильно ни давил на нее редактор журнала.

Юлиан зашел проведать сына, только что закончившего анализ излучений очередной партии пациентов. Однообразная и крайне изнурительная работа. Изнурительная даже для Януса с его феноменальной работоспособностью. Мальчик совсем перестал радоваться жизни и, похоже, держится еще только благодаря регулярной энергетической подпитке со стороны Рубидуса патронуса. Насколько его еще хватит? Ведь поток пациентов не закончится никогда, работа с ними и так уже занимает у Яна часов восемь каждый день, а ведь надо еще когда-то заниматься и научными исследованиями... Осторожно увеличивая степень допустимого риска, они уже уверенно разрешают назначать Рубидус патронус пациентам лет до двадцати пяти. В перспективе, возможно, удастся отодвинуть эту границу лет до тридцати, а то и до тридцати пяти... А что дальше? Дальше процессы старения клеток уже набирают силу и риск становится чрезмерно высоким, правда, не для всех. Но точно оценить степень этого риска способен пока один Янус... Один на миллионы страждущих, лишь малая часть из которых добирается сюда, в Институт бионанотехнологий. Но и чтобы помочь этой малой части, Янке приходится работать на износ. А ведь многие из пациентов, получив отрицательный вердикт, еще требуют непременной личной встречи с Янусом, словно, встретившись с ними лицом к лицу, он может поменять свой диагноз! Глупые, как будто это от него зависит... Он же не бог-целитель, он всего лишь диагност, хотя ни одному человеку в мире непонятно, на чем основана эта его диагностика.

Завидев отца, Ян оторвался от экрана и стянул с головы шлем.

- Ну, как успехи? - нарочито бодро спросил Юлиан. Успехов вообще-то не было давно, напротив, все говорило за то, что им так и не удастся заставить нанороботов отличать безвредные для организма клетки с поломанным генетическим аппаратом от клеток раковых, слишком уж тонкая между ними грань, чтобы различить нюансы в излучениях.

- Пап, у меня появилась идея! - воскликнул Ян, впервые за долгие дни своей диагностической практики растягивая губы в улыбке.

- Да? И насколько серьезная?

- Пап, я вот что придумал: вся наша проблема в том, что я самостоятельно не могу определить, почему оцениваю излучение того или иного человека так или иначе.

- Допустим, и что это нам дает?

- Ну, в кибернетике давно исследуется проблема "черного ящика". Это, знаешь ли, такой элемент системы, про внутреннюю структуру которого ничего не известно, известно только, какие сигналы приходят к нему на вход и во что они преобразуются на выходе. Вот я и подумал: а что если представить мое подсознание в виде такого черного ящика? Что у него на входе, мы знаем, это зафиксированные нашей аппаратурой излучения человеческого тела. Что на выходе - тоже известно, это мои вердикты. Остается все их проанализировать и сопоставить с исходными данными. Тогда, вероятно, можно будет выносить вердикт, не задействуя сам "черный ящик", исключительно по аналогу.

- Ну, ты даешь!... - Юлиан от потрясения даже осел на пол. - Это что же получается, мы тогда прибор такой сможем создать, так сказать, "и. о. Януса"?

- Ну, я бы его назвал просто "анализатором излучений"!

- Название не главное, - понемногу пришел в себя Юлиан, - главное - кто этим будет заниматься?

- Ой, у тебя кибернетиков знакомых, что ли, нет?! Если нет, спроси у Сергея Игоревича, после того, как ему Нобелевскую премию присудили, любой ученый теперь почитает за честь считаться его приятелем. Думаю, конструкция выйдет не намного сложнее, чем у наших нанороботов.

- Ладно, с кибернетиками я дело решу, в крайнем случае, Навинов их из-под земли достанет. А откуда возьмем статистику для настройки этого прибора?

- А я мало, что ли, уже наанализировал?

- Много, - согласился Юлиан, - но я не настолько разбираюсь в кибернетике, чтобы сказать, сколько случаев потребуется изучить для разработки надежной программы анализа: сто, тысячу, или вообще миллион.

- Это уж смотря какой уровень надежности хотим обеспечить! Стопроцентной гарантии в данной ситуации все равно добиться не удастся, но в любом случае риск будет значительно меньше, чем если просто принимать Рубидус патронус наобум. Пап, ты же сам говорил, что подавляющее число людей на Земле все равно не имеет никакого шанса воспользоваться моими услугами! Вот пусть они и пользуются этим анализатором, и сами решают, какой риск ошибки для них допустим!

- Уговорил, - махнул рукой Юлиан, - сегодня же иду к Навинову и попрошу у него открыть финансирование этого проекта. А что? Если он так успешно торгует Рубидусом патронусом чуть ли не по всему миру, то что ему помешает с таким же успехом продавать и наши будущие анализаторы!

- Ага, а я тем временем еще статистику наработаю! - широко улыбнулся Ян.

* * *

На разработку нового прибора ушел год. Вертя в руках свежеизготовленное изделие, способное и снимать излучение человеческого тела, и тут же выносить вердикт, Навинов ухмыльнулся, разглядев товарный знак на нем - человеческую голову с двумя лицами тринадцатилетнего Януса. То лицо, что по античным канонам считалось обращенным в будущее, задорно улыбалось, другое же, обращенное в прошлое, было хмурым и насупленным.

- Ну и юмористы... - пробормотал Навинов, не то восхищенно, не то осуждающе. - Хотя, если так посудить, очень верно: это же точный портрет нашего Рубидуса патронуса, который для кого-то означает жизнь, а для кого-то смерть. И имя у мальчишки как раз очень для этого подходящее... Провидцем, что ли, был Юлиан, когда его выбирал?

Оторвавшись от разглядывания прибора, Навинов позвонил в сотрудничающую с его фондом рекламную кампанию и предложил срочно готовить презентацию нового продукта, выпускаемого принадлежащей фонду фирмой. Высокий полет научной мысли - это для Юлиана с его сыном и единомышленниками, а кому-то ведь надо позаботиться и о финансовой стороне вопроса.

* * *

В далеком Нью-Йорке брокер Сэмюэль Матвичук, прочитав свежее сообщение телеграфного агентства, победно оглянулся на приятеля Дэвида Кеслера:

- Ну, признай, старина, что я прав был, когда посоветовал тебе не продавать акции "Биозащитника"! Эти русские умудряются удивить весь мир уже в третий раз за несколько лет!

- Да уж, Сэм, - отозвался тот, - твои советы оказались потрясающе удачными! Только, знаешь ли, я уже стар стал, болезни вон донимают, так что меня сейчас больше волнует не состояние дел моего пенсионного фонда, а вот как бы побыстрее приобрести этот самый анализатор "Янус". Вдруг и мне выпадет от него счастливая карта!

---

Комментарии: 4, последний от 01/06/2006. © Copyright Беляков Евгений (lian@front.ru) Размещен: 08/12/2005, изменен: 28/03/2020. 126k. Статистика. Повесть: Фантастика

Оценка: 8.00*4  Ваша оценка: не читать очень плохо плохо посредственно терпимо не читал нормально хорошая книга отличная книга великолепно шедевр

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"