|
|
||
Автор Беляков.
Фириан Дати проснулся с первыми лучами солнца и, скинув с себя простыню, блаженно разлегся на кровати, впитывая кожей божественную энергию дневного светила. За ночь ее запасы в теле мальчика немного подыссякли, но это не беда, скоро ее станет столько, что придется опять сбрасывать излишки. Ну, это если ему не придется большую часть дня провести за пределами их семейного участка, где возбраняется ходить нагишом.
Любая одежда Фириану мешала, поскольку задерживала солнечный свет. Он инстинктивно понял это еще в бессознательном младенческом возрасте, когда его норовили спеленать, чтобы ему не было холодно, а он орал и яростно вывертывался, пока от него, наконец, не отставали. Родители даже думали сперва, что это у него такая своеобразная аллергия, при которой прикосновение к телу любой ткани вызывает нестерпимый зуд. Ерунда, никогда у него ничего не зудело, просто эти пеленки мешали ему впитывать энергию и нарушали его энергетический баланс. А холодно ему не было даже в тридцатиградусные морозы, если при этом светило солнце. Тело его так разогревалось, что напоминало раскаленный самовар. Он, наверное, и в Арктике мог бы разгуливать голяком по льдинам, но только, разумеется, в полярный день. В длинную полярную ночь он бы там наверняка загнулся.
Проблем, конечно, эта его физиологическая особенность доставляла массу, и больше даже не ему самому, а его родителям. Это хорошо летом ходить в одних трусиках, а если на своем участке, то и без них, но когда в разгар зимы посторонние люди видят малыша, гуляющего по двору в такой одежде, у них обычно начинается форменная истерика. Издеваются, дескать, родители над бедным ребенком, уморить хотят, довести до пневмонии. И не докажешь ведь никому, что это он сам не дает на себя одеть ничего лишнего, и никакая пневмония и даже банальная простуда ему не грозят. Несколько раз их с матерью из-за таких прогулок даже забирали в полицию и отпускали только после того, как сами же полицейские отчаивались хоть во что-нибудь укутать Фириана. Права свои он в итоге отстоял, хотя прославился при этом на всю округу как "мальчик, который гуляет зимой в одних трусах".
Когда подошла пора идти в школу, Фириан и там сперва пытался обойтись минимумом одежды, доводя до истерики уже учителей. С огромным трудом им все же удалось внушить ему, что "большому мальчику так ходить уже неприлично". Он смирился, но, едва вернувшись домой, тут же немедленно срывал с себя все тряпки, сетуя на короткие зимние дни и постоянные тучи, крадущие у него солнечные лучи. В темное время года он был мрачен и пассивен, хотя того света, что ему все же удавалось урвать, как-то хватало для поддержания собственного здоровья, которое у него было просто идеальным: за все прожитые им двенадцать лет он ни разу даже не кашлянул и живот у него никогда не расстраивался.
Сперва родители думали, что это просто невероятное везение, пока не увидели однажды, как их маленький сын, ссадив при падении коленку, просто потер ее ладошкой, и мало того, что кровь тут же перестала течь, так и ранка прямо на глазах зарубцевалась, а уже к следующему утру с нее опали последние струпья и лишь розовый цвет молодой кожи напоминал, что тут когда-то было повреждение.
Лет до пяти Фириан лечил так только самого себя, но потом летом его энергия стала зашкаливать, и он начал бессознательно еще приглядываться к окружающим, чувствуя, что он может помочь и им, но стесняясь еще предложить свои услуги. Впервые он решился, когда в душный жаркий день его мать Гвена пожаловалась на головную боль. Тихо подойдя сзади, он приложил ладошки к ее вискам, и, о чудо, боль почти сразу же утихла! Следующий свой целительный акт он произвел, когда его отец Эльхан, пытаясь спилить в саду засохший вишневый ствол, как-то неловко приступил к работе, пила сорвалась с намеченного места, съехала по коре и прошлась самому пильщику по пальцу. Кровищи было! Отец зажимал рукой раны и громко ругался, мать металась по дому в поисках пластыря, и только Фириан не потерял в этот момент головы. Точнее, его действиями руководило что-то подсознательное. Ухватившись своими ручонками за руку отца, он побудил мужчину дать его доступ к поврежденным местам и крепко обхватил пораненный палец своими пальчиками. Боль ушла тут же, затем перестала течь кровь, так что пластырь так и не понадобился, а потом все зажило почти так же быстро, как у самого Фириана.
Тут-то старшие члены семейства Дати и осознали, наконец, какое живое чудо им досталось! Непонятно только было, что делать с этим божественным даром. Оповестить о нем весь мир? Так страждущих тогда соберется невпроворот, и справится ли со всеми их болячками один маленький мальчик? Таить их от окружающих? Так их Фири просто не может вести себя так, чтобы не привлекать к себе внимания, а при его-то общительности и готовности помочь слухи пойдут наверняка. Так и не найдя удовлетворительного выхода, решили положиться на волю случая. Если у их сына есть в жизни высшее предназначение, то не надо мешать ему реализоваться.
Фириан, между тем, все больше осознавал свои растущие силы. Раз он может лечить наложением рук, он и будет это делать. Сперва друзей по детским играм, которые тоже, бывает, ссаживают и локти, и коленки. Потом, при удобных случаях, одноклассников, которые, правда, не всегда оказывались этому рады, поскольку болезнь означает возможность не ходить в школу и хоть несколько дней поваляться в постели в свое удовольствие, а тут к тебе вдруг подходят, без спроса обхватывают обеими руками, и начинающаяся уже простуда вдруг куда-то пропадает, как не бывало. Наконец, дело дошло и до взрослых из соседних домов, у которых болячек было куда побольше, чем у сверстников самого Фириана, и которые все как один жаждали от них избавиться. Девятилетний тогда еще мальчик резко сократил работу местной поликлинике, где, впрочем, так и не узнали, кто это улучшил им показатели здоровья подведомственного населения, а и узнали бы, так не поверили.
Соседи, тем временем, стали взирать на Фириана с каким-то мистическим ужасом, толкуя промеж собой о небесном посланце. Ну да, помимо целительских способностей было в его облике что-то внеземное. Фириан был довольно высок для своего возраста, идеально сложен, обладал шевелюрой солнечного цвета, которую очень не любил стричь, и его лицо в обрамлении желтых локонов напоминало небесное светило в короне из протуберанцев. К тому же ко всеобщему удивлению к нему совершенно не приставал загар, хотя он долгими часами пребывал на солнце почти что безо всякой одежды. Ну и как им объяснишь, что загар - это защита от жесткого солнечного излучения, а ему совершенно незачем от этого защищаться, для него этот ультрафиолет - не яд, а пища, он и им в том числе подзаряжает свои внутренние батарейки!
Лафа временно закончилась пасмурной осенью, когда еще и дни стали заметно короче. Избытка энергии, чтобы тратить ее на лечение других, уже почти что и не было, и Фириан с тоской вспоминал о солнечных летних денечках, когда ему некуда было этой самой энергии девать. Вот бы сохранить ее в то время, как-нибудь законсервировать!
* * *
Свой десятый день рождения Фириан отметил заплывом в ледяной воде. Мальчик давно знал, что существуют соревнования моржей, и очень хотел в них поучаствовать. День обещал быть солнечным, и отец решился сделать сыну такой подарок. Плавать Фириан умел хорошо и, главное, быстро, в отличие от тех взрослых дядек, с которыми ему пришлось соревноваться. Мальчик легко выиграл отборочный заплыв и затем финальный, жалея лишь о том, что прорубь, в которой они плавали, слишком короткая. Из воды его потом выгнали с трудом. Взрослые моржи, проигравшие невесть откуда взявшемуся пацану, никак не могли взять в толк, почему он, даже выбравшись из проруби, не спешит обтереться, неужто не холодно, и почему от его тела прямо-таки пар валит? Фириан действительно мог сейчас испарить с тела не один литр влаги, и если что и вызывало его недовольство, так это необходимость оставить на себе плавки, которые после заплывов противно липли к телу. Без них он вообще бы чувствовал себя теперь самым счастливым человеком на свете.
Дни, между тем, прибывали, и внутренняя энергия мальчика стала нарастать темпами, каких не было никогда прежде. Он быстро исцелил у соседей все болячки, образовавшиеся за зиму, и не знал уже, кому еще предложить свои услуги. Ехать в ближайший город, что ли, и там приставать к прохожим с предложением их полечить? Так не поверят же, да еще, чего доброго, сдадут его в полицию!
Выход обнаружился совершенно случайно, что, впрочем, в жизни Фириана случалось не раз и не два.
Идя босиком по широкой тропе, мальчик вдруг почувствовал резкую боль, ойкнул и схватился за ступню. Точно, стекло! Какой-то дурак расколотил бутылку и поленился убрать осколки с дорожки, а Фариан, не имевший привычки смотреть себе под ноги, очень неудачно на один из них наступил. Ранка, конечно, быстро затянулась, но несколько капель крови успели оросить вытоптанную землю. Очистив тропинку от стекла, мальчик двинулся дальше и почти было уже забыл об этом досадном происшествии, но через неделю, проходя той же тропой, он с удивлением узрел посреди нее буйную растительность. И это там, где раньше росло всего несколько не до конца вытоптанных былинок! Стоп, да ведь именно здесь ему случилось поранить ногу.
Решив, что это все не случайно, Фириан захотел поэкспериментировать. У одной из яблонь крупная ветвь уже почти лишилась листьев и должна была вот-вот засохнуть. Мальчик полоснул себе по пальцам острым кухонным ножом и выдавил несколько капель крови на ее кору. Результат не заставил себя долго ждать: на почти что высохшей ветке вдруг появились многочисленные новые зеленые побеги.
Фириан был доволен собой, но все еще сомневался: а вдруг эта его новая способность воздействует только на растения? Надо было найти какое-нибудь нуждающееся в лечении животное и опробовать силу своей крови на нем. Тут очень кстати ему подвернулась молодая дворняжка, неосторожно перебегавшая дорогу и попавшая в итоге под машину. Теперь она передвигалась на трех лапах, четвертую, поврежденную, держа на весу. Что ей хотят помочь, она поняла не сразу и Фириана сперва облаяла и даже чуть не укусила. Но он ей не дался, сумел как-то утихомирить и, вновь порезав себе пальцы, смочил кровью пострадавшую собачью ногу. Та на удивление быстро срослась, а благодарная шавка вдруг возомнила себя домашней и не отходила от Фириана, стоило тому выйти на улицу. Родители, увы, заводить собаку не жаждали и пустить животное в дом категорически отказались.
А в августе Гвена и Эльхан, взяв одновременно отпуск, преподнесли сыну нежданный подарок - поездку на один из заграничных нудистских курортов. Фириан прежде и дальше соседнего города ни разу не выезжал, а тут вдруг такое! Теплое море, субтропическая растительность, и при этом все вокруг ходят нагишом! Курорт этот оказался целым городком с кучей кафе, ресторанов, всевозможных увеселительных заведений и спортивных объектов. Дождей в это время года здесь почти не было, и Фириан просто купался в жарких солнечных лучах, чувствуя себя тут как рыба в воде.
Народ на этот курорт собирался из разных стран, но подавляющее большинство все же составляли чернявые местные жители, и Фириан с его золотой копной волос привлекал к себе всеобщее доброжелательное внимание. И это он еще свои лечебные способности не успел никому продемонстрировать! А между тем усвоенная энергия просто распирала мальчишку, пора было на кого-то ее сбрасывать, не на растения же, которые при здешнем мягком климате и регулярном поливе и так прекрасно себя чувствовали.
Быстро освоив здешний язык, Фириан легко сошелся со сверстниками и даже стал центром притяжения в этой компании, поскольку был общителен, незлобив, очень симпатичен и неутомим в играх. Конечно, ребятам случалось при этом падать и ушибаться, и тут уж он развернулся, залечивая им синяки и ссадины. Слухи о юном целителе быстро вышли за пределы мальчишеской компании, но взрослые к нему пока еще за помощью не шли, хотя уже умилялись и даже прозвали его Солнышком.
Один из его новых приятелей, Поль, однажды притопал на пляж со странным украшением на ягодицах. Куча болезненных на вид красных полосок заинтересовала Фириана, и он поинтересовался у Поля, чем это его так отделали, кто и, главное, за что?
- Да это папаша мой розгами, - скривился пострадавший. - Ну, помнишь, рядом с нашим бунгало фиговое дерево растет? Фиги-то уже созрели, только с земли их не достать, а на крышу большая ветка почти что ложится. Ну, я и полез туда за плодами. Не учел только, что крыша покатая, а черепица на ней гладкая. Ну, у меня ноги и заскользили, чуть не сверзился, хорошо хоть за антенну успел схватиться. Меня потом оттуда снимали. Ну, папаша и разозлился, нарезал прутьев и меня ими... До сих пор болит!
Ну, от боли Фириан своего приятеля избавил тут же, да и краснота под его ладонями поблекла, но сам процесс наказания мальчика очень заинтересовал. Он упросил Поля, чтобы тот познакомил его со своим отцом Анри, и при первой же встрече постарался обаять этого сурового мужчину. Когда контакт был установлен, Фириан с замиранием сердца спросил, а не мог бы Анри и его вот так же отхлестать розгами?
- А тебя-то, Солнышко, за что? - поразился тот.
Фириан, потупившись, ответил, что дома его никогда не наказывают, а энергии в нем полно, и она постоянно требует выхода, и он боится, что не сможет сдержаться и направит ее на что-то непотребное. Он бы и родителей своих об этом попросил, но они никогда этим не занимались и даже не знают, как это делается, а он, Фириан, почему-то уверен, что ему это необходимо. Тут он поднял глаза и одарил мужчину таким умоляющим взглядом, что Анри просто не смог ему отказать.
- Для профилактики, стало быть... Ну тогда, Солнышко, смотри, вон там рядом с домом верстак, на котором я Поля драл, забирайся на него и жди, а я пока отойду за прутьями.
Фириан направился к верстаку, на котором, похоже, недавно работали. Вон, и стружку не успели смести, и инструменты с краю лежат: рубанок, долото, киянка и нож с острым концом, предназначенный для резьбы по дереву. Сдув стружку, мальчик растянулся на верстаке, как на пляжном лежаке, и даже усмехнулся, увидев округлившиеся глаза Поля, который никак не мог поверить, что кто-то добровольно готов лечь под розги, которых он сам всеми силами старался избежать.
- Фири, ты совсем уже, что ли?...
- Спокойно, друг, просто я чувствую, что мне это надо.
- Ты ж не знаешь, как это больно!
- Ну, вот сейчас и узнаю.
Отчаявшись переубедить явно спятившего приятеля, Поль с сожалением отошел в сторону, впрочем, далеко уходить не стал, все же интересно было поглядеть, как будут драть другого. А тут уже и Анри подоспел с нарезанными прутьями персикового дерева.
Боль от розог действительно оказалась жаркая и сильная, какой Фириану испытывать еще не доводилось. Он шипел сквозь зубы, ойкал, дергался и извивался под ударами, разве что в голос не орал и не пытался удрать с верстака. Анри даже в пример его привел переминающемуся рядом сыну:
- Смотри, как принимать наказание надо, его, вон, в первый раз дерут, а он терпит, а тебя всякий раз держать приходится, чтобы не смылся и руками не прикрывался!
Анри не собирался особо сильно хлестать лежащего перед ним послушного мальчугана и несколько раз порывался закончить порку, но Фириан, перетерпев боль, и не думал слезать с верстака и всякий раз требовал: "Еще!". Он ощущал, как разогревается, как накопленная его телом энергия поступает в кровь, и это было сродни ощущению экстаза. И лишь когда ему показалось, что кровь в нем вот-вот закипит, он выкрикнул: "Хватит", и был тут же отпущен.
Зад немилосердно саднило, но Фириан этой боли не замечал, все равно скоро сама пройдет, сейчас ему срочно надо было избавиться от распиравшей его энергии и желательно с пользой для дела.
- Скажите, а у вас нет, случаем, какого-нибудь больного родственника? - спросил он Анри, едва слез с верстака.
- Ну, тетка моя сейчас лечится от рака кожи, - промолвил тот, припоминая, что говорили о целительских способностях этого странного мальчугана, и недоумевая при этом, как он собирается помочь, да еще на расстоянии?
- Принесите тогда мне, пожалуйста, какую-нибудь небольшую баночку, - попросил Фириан.
Анри принес, и тогда Фириан прямо на его глазах, схватив нож с верстака, полоснул себе им по левой руке, вскрыв вену, и направив в банку ручеек крови. Большего облегчения он не испытывал никогда. Вместе с кровью ушла и избыточная энергия, и теперь он снова был готов ее копить и беззаботно радоваться жизни. Вспомнилось почему-то, что в средние века цирюльники пускали больным кровь для излечения. Вряд ли среди тех встречались такие же живые батарейки, как он, Фириан, хотя как знать... Решив, что спустил достаточно, мальчик пережал ладонью кровоток, и рана быстро затянулась, даже не надо было перевязывать. Освобожденная кровь в банке никак не хотела успокаиваться, бурлила и испускала пар.
- Долейте сюда воды и передайте это вашей тетушке, - сказал Фириан, протягивая банку Анри. - Пусть выпьет. Это должно ей помочь. Спасибо, что выполнили мою просьбу.
Пробормотав, что если это действительно такое сильное лекарство, то благодарить должен он, мужчина принял банку. Дела у больной тети шли далеко не лучшим образом. Принимаемая ею химиотерапия пока никак не справлялась с метастазами, и родственники уже готовились к самому худшему исходу. Утопающий, как известно, хватается за соломинку, и банку с разбавленной водой кровью Анри ей немедленно переслал, наказав выпить, все равно хуже не будет.
Плохо понимая, что за снадобье ей прислал племянник, тетя все же последовала его совету и почти сразу почувствовала себя лучше. Сеанс химиотерапии, недавно прерванный из-за ее плохого состояния, возобновлять не стали, а потом вдруг на голове у женщины вновь проросли выпавшие было волосы. Врачи, конечно, тут же сделали ей анализы и обалдели - все метастазы исчезли, как не бывало! Показатели крови тоже быстро пришли в норму, и возобновлять лечение вроде как и необходимости теперь не было. Исцеленная женщина поведала о лекарстве, которое прислал ей племянник, жаль, от содержимого той баночки уже ничего не осталось, и проанализировать химический состав присланного было теперь невозможно.
Когда весть о чудесном исцелении тети дошла до Анри, он возблагодарил Бога, что тот послал на землю своего ангела-спасителя, а иначе он Фириана уже и не воспринимал. Вскоре о целительных способностях мальчика знал уже весь городок и от желающих воспользоваться его помощью просто не было отбоя. Мелкие хвори он по-прежнему лечил наложением рук, а для получения настоящей панацеи использовался уже опробованный метод сечения розгами. Кто-то из подкованных в физиологии отдыхающих объяснил, что у обычных людей при этом процессе вырабатываются эндорфины для облегчения болевых ощущений, а у Фириана, видимо, мобилизуются все способности организма к исцелению получаемых повреждений, какие-то очень активные вещества при этом поступают в кровь, и они сохраняют свою силу даже за пределами его организма.
Конечно, панацеи этой не хватало на всех желающих, и даже за считаные капли крови Фириана люди были готовы выкладывать большие деньги. Семейство Дати выручило на этом на порядок больше, чем потратило на поездку на курорт, но все равно решило здесь не задерживаться. А то вдруг слухи дойдут до местного правительства, и оно запретит Фириану пересекать границу, объявив его своим национальным достоянием!
* * *
Осенью энергии у Фириана стало поменьше, но он все же сумел некоторый запас своей активированной крови, чтобы и зимой можно было продолжать лечить людей. Короткие пасмурные дни ввергали его чуть ли не в депрессию, и он тосковал по южному курорту и теплому морю, которые представлялись ему теперь раем на земле. Но вот тучи разошлись, долгота дня увеличивалась, и Фириан вновь ощутил себя в рабочей форме. Анри с его верстаком здесь не было, и мальчику пришлось насесть на отца, чтобы тот регулярно устраивал ему розготерапию. Эльхан меньше всего хотел причинять боль сыну, но уже ясно осознавал, что его желания здесь никакой роли не играют. Фириану необходимо именно это, чтобы он мог эффективно исцелять людей, и за спиной своего мальчика он явственно видел толпы страждущих, которым только тот и может помочь. Делать нечего, пришлось заказывать у столяра специальную лавку и обучаться правильно заготавливать розги.
Поскольку персиковые деревья здесь не росли, пришлось обходиться березовыми ветками и ивовыми лозами. Лавку доставили в срок и решили опробовать в ближайшую же субботу. Почему именно в субботу? Ну, просто, сознавая необычность предстоящего действа для этих мест, Эльхан хотел в случае чего иметь возможность сослаться на следование старым народным традициям, которые предписывали именно по субботам устраивать чадам профилактические порки.
Наблюдателю со стороны происходящее показалось бы какой-то тщательно прописанной религиозной церемонией. Фириан долгими часами жарился на солнце, стараясь накопить в себе побольше энергии, а вечером принимал омовение под душем и лично готовил посуду для спуска крови. Родители, тем временем, готовили лавку, Фириан, обнаженный и чистый, растягивался на ней, Эльхан вооружался розгами и принимался полосовать сына, Гвена же считала удары. Мальчик терпел их, сколько мог, дожидаясь, пока как можно больше энергии растворится в крови, и когда ему уже начинало казаться, что еще немного, и его просто разорвет, он хлопал рукой по лавке, призывая отца остановиться. Чтобы достигнуть этого состояния, Фириану обычно требовалось от восьмидесяти до ста ударов. Затем мать вручала ему остро отточенный нож и подносила банку, мальчик чиркал лезвием себе по руке и сцеживал туда кровь, пока не ощущал облегчение и состояние полета, словно он сейчас воздушный шарик, который вот-вот оторвется от земли и полетит в небо. Тогда Фириан перекрывал кровоток и залечивал себе рану, а родители его запечатывали банку с драгоценным снадобьем и уносили ее на хранение, а потом убирали лавку и розги до следующего раза. Весь остаток вечера Фириан пребывал в состоянии, сходном с нирваной, но на следующее утро снова пробуждался к активной деятельности и продолжал впитывать солнечные лучи.
Экспериментально установив, что порой для исцеления тяжелобольного хватает всего одной-двух капель крови их сына, старшие Дати старались экономно расходовать добытую панацею и, опасаясь огласки и ажиотажа, реализовывали ее малыми порциями через знакомых. Маленькие пузырьки с разведенной водой кровью Фириана расходились тайными путями, сплошь и рядом через многие руки, но в итоге попадали к тем, кто в них жизненно нуждался. Слухи о чудесных исцелениях смертельно больных стали ходить по стране, пробуждая надежду у обреченных и доводя до истерики столпов официальной медицинской науки, которые, не разбираясь, объявили все это ложью и злокозненным шарлатанством. Но людей уже было не переубедить, и число интересующихся панацеей только росло, в том числе и за рубежами страны.
Пузырьки с волшебным лекарством дорого стоили на черном рынке, хотя кому-то из страждущих могли достаться и бесплатно, это уж как решал распоряжавшийся ими посредник. Дати не очень интересовались, сколько действительно платят потребители за предоставляемое ими лекарство, а сколько прилипает у посредников к рукам, тех сумм, что все же до них доходили, вполне хватало на безбедное существование, да что там, они теперь на месте своего дома могли бы отгрохать целый дворец, но ограничились небольшой перестройкой и капитальным ремонтом. В частности, в комнате Фириана сделали панорамные окна во всю стену, чтобы через них попадало как можно больше солнечного света.
Соседей Фириан продолжал лечить лично и бесплатно и в их среде стал объектом обожания, доходящего до настоящего религиозного культа. Теперь, когда он проходил по улице, люди кланялись ему, протягивали маленьких детей, чтобы он осенил их своим прикосновением, а некоторые даже готовы были лобызать ему ноги. Сперва это немало смущало Фириана, но вскоре он привык к своему новому положению. Хорошо еще, что культ этот пока не распространился за пределы их небольшого поселка, а то, узнай исцеленные им люди, где проживает их спаситель, паломники, пожалуй, набежали бы сюда со всех концов страны!
Такой жизнью Фириан прожил больше года и другой судьбы себе не искал, но сейчас, когда ему исполнилось двенадцать, а весна скоро должна была перейти в лето, мальчик чувствовал, что без больших перемен ему не обойтись. Как и свойственно для этого возраста, его тело быстро росло и с каждым годом концентрировало в себе все больше энергии. Скоро наступят жаркие дни, и одной поркой в неделю ему, пожалуй, уже не обойтись! А дальше что будет? Нет, он совсем не против этих процедур, они для него даже сладостны, но и сладкого в жизни лучше иметь понемножку. Вот бы найти способ постоянно и с пользой для дела сбрасывать излишки накопленной энергии!
* * *
- Мам, а вам с папой никогда не хотелось завести еще одного сына? Ну, или дочь?
- Фири, да у нас с одним тобой проблем выше головы! - отшутилась Гвена. - Вот представь, родилась бы у нас еще одна такая живая батарейка. Вы ж передрались бы между собой, кому из вас соседей лечить! Да и старая я уже, сынок, чтобы рожать...
- Мам, а я и предлагаю тебе кого-то рожать, можно же взять и из детдома. И не батарейку, конечно же, а совсем наоборот, энергетического вампира, чтобы он у меня лишнюю энергию оттягивал. Там ему такому наверняка живется плохо, а со мной ему будет хорошо. Только он должен быть не слишком маленький, чтобы мог меня сопровождать.
- Фири, ты думаешь, сейчас так просто усыновить чужого ребенка? Да за ними сейчас очереди выстраиваются!
- За маленькими и здоровыми - да. А больные школьники, думаешь, кому-нибудь нужны? Тем паче энергетические вампиры? Да от такого любые усыновители быстро сбегут!
- А как нам с отцом определить, что это именно тот, кто тебе нужен? У него ж на лбу не написано будет, что он вампир.
- Мам, вне достаточно их фотографии увидеть, и я на расстоянии почувствую, кто он такой. Фотопортреты потенциальных кандидатов на усыновление вам ведь точно дадут посмотреть, вы их скопируйте, вот я и выберу, кого мне надо. Это серьезно, мам! Я чувствую, что вскоре не смогу держать в узде свои энергетические потоки, ну, разве что меня пороть ежедневно. Но такой жизни, боюсь, я уже сам не вынесу.
- Ну, хорошо, я поговорю с отцом, может и найдем тебе вампиреныша.
В детском доме, куда обратились супруги Дати, к судьбе своих воспитанников относились серьезно и попытались было устроить допрос кандидатам в усыновители, но бутылочка со снадобьем, изготовленным из крови Фириана, решила все вопросы. При этом никто у сотрудников детдома даже не представлял, каким образом посетители раздобыли эту панацею, все знали, что данное лекарство циркулирует на черном рынке и стоит бешеных денег. Стало быть, потенциальные усыновители - люди состоятельные и готовы тратиться на здоровье своего будущего ребенка. Приняв лекарство в дар, директор детдома дал гостям за ознакомление личные дела всех воспитанников, те их старательно перекопировали и ушли, обещав скоро вернуться с уже принятым решением.
Не прошло и недели, как они вновь появились в детдоме с заявлением на усыновление семилетнего Рувиана. Директор не смог скрыть своего удивления. Этот маленький заморыш, обладатель кучи серьезных диагнозов, медленно угасал, и все вокруг сошлись уже во мнении, что он не жилец на белом свете. Сперва его пытались еще лечить, да все без толку. Сверстники откровенно его чурались, гнали подальше от себя и ни за что не хотели принимать в игры. Взрослые, к которым он тянулся, тоже ощущали к нему подсознательную неприязнь и не шли на близкий контакт. Потенциальные усыновители всегда обходили его стороной. Руви уже отчаялся когда-нибудь обрести семью и, кажется, вполне смирился с собственной близкой смертью. И вдруг состоятельная пара зачем-то выбирает именно его! Бывают же еще в жизни чудеса.
Сбыть с рук постоянный источник хлопот не отказался бы ни один директор казенного заведения, так что все бумаги на усыновление Рувиана были составлены в кратчайший срок. За своим новым сыном чета Дати приехала не одна, а вместе с очень красивым подростком, что вызвало у сотрудников детдома дополнительный шок. Так они, выходит, вовсе и не бездетные? Так зачем им этот практически инвалид, когда у них и так уже есть сын - красавец? Врач детдома, пока Руви собирал свои вещи и со всеми прощался, отозвала в сторонку Гвену и поинтересовалась, а давно ли их старший отпрыск узнал, что у него скоро появится маленький брат, и не станет ли он теперь ревновать?
- Так именно Фириан его и выбрал, - улыбнулась Гвена, - а вовсе не мы с супругом. И вообще все это усыновление - его собственная инициатива.
Вот это уже было совсем за гранью понимания скромного детдомовского врача. Старший мальчик захотел себе живую игрушку, и родители пошли у него на поводу? А осознает ли он хоть, что "игрушка" эта тяжело больна, нуждается в длительном серьезном лечении и вообще, скорее всего, долго на этом свете не протянет? Или это такой странный альтруизм, граничащий с мазохизмом? Она уже по себе знала, как тяжело выносить физическую близость с Руви. Как ни жалко его было, но когда он к ней подходил, ей подсознательно хотелось убраться подальше. Наверное, и дети испытывали точно такие же чувства, потому и превратили его в отверженного парию.
А дальше на ее глазах случилось и вовсе невообразимое. Руви вышел из здания за руку с новой мамой, весь какой-то заторможенный, кажется, еще не в силах поверить своему счастью. Увидел старшего мальчика, стоящего рядом с роскошной автомашиной, робко взглянул на него, замер на месте. Тут Фириан ему улыбнулся, и малыш, вырвав свою ручонку из материнской руки, со всех ног бросился к новому брату, ткнулся носом ему в живот, обхватил руками за талию и никак не хотел отцепляться, да и старший не делал попыток его отцепить. Так они простояли несколько минут под недоуменными взорами провожающих, наконец Руви, все еще не отцепляясь от Фириана, повернул к людям свою мордашку, и такого беспримесного счастья на этой детской физиономии еще не видели никогда!
Старшие Дати с немалым трудом уговорили обоих детей забраться, наконец, на заднее сиденье лимузина, после чего автомобиль отъехал, оставив в недоумении всех провожающих. Те осознали уже, что их Руви по невероятному стечению обстоятельств выпала в жизни счастливая карта, но смысла произошедшей на их глазах сцены понять были не в состоянии.
Все выданные им рекомендации по лечению Рувиана старшие Дати сразу же отправили в мусорное ведро. И безо всяких медицинских процедур, просто не отлипая от Фириана, малыш как-то незаметно избавился ото всех своих болячек и обрел вкус к жизни. Донимая родителей и старшего брата вопросами, он быстро наверстывал то, чего недобрал в раннем детстве, и стал весьма общительным и активным мальчуганом, вот только общаться предпочитал не со своими ровесниками (негативный опыт подобного "общения" довлел на ним с детдомовских лет), а со взрослыми и приятелями Фириана. За последним он постоянно ходил хвостиком.
Друзья Фириана ворчали сперва, зачем он всюду таскает с собой новообретенного мелкого братца, но тот сразу же поставил вопрос в максимально жесткой форме: либо Руви примут в их компанию, либо он и сам из нее уйдет. Без Фириана компания себя уже не представляла и потому вынуждена была смириться с присутствием малыша. Руви, впрочем, тоже не наглел, пользуясь своим положением единственного маленького среди больших, во "взрослые" разговоры не лез, старался всем услужить по мере сил и не ныл во время долгих прогулок, что, мол, устал и хочет домой. Да и не уставал он ничуть в присутствии старшего брата, словно у него самого внутри был аккумулятор, который он постоянно мог подзаряжать.
Скандал вышел, когда лето кончилось и Руви настала пора идти в школу. Нет, против учебы он ничего не имел, вот только сидеть хотел не в своем классе, а за одной партой с Фирианом. Уламывали его чуть ли не всем педагогическим коллективом. Доказали, наконец, что на уроках старших ему будет скучно и непонятно, что он так ничему не выучится. Малыш смирился, занял отдельную парту (сидеть с ним рядом одноклассники инстинктивно не жаждали), учебные задания выполнял прилежно, но стоило прозвучать звонку на перемену, и он немедленно срывался с места и несся в тот кабинет, где в данный момент находился класс Фириана, врывался, плюхался рядом с ним на сиденье или прямо на парту, с улыбкой встречал тупые шутки в свой адрес, терпел, когда его тискали старшие девчонки, и даже позволял себя отшлепать, разложив на столе. Притворно ойкал, конечно, но при этом с такой счастливой рожицей, словно приятней процедуры для него просто не существовало. Все хорошо, когда старший брат рядом!
Зимой особого избытка энергии у Фириана и теперь не было, так что от регулярных порок со спуском крови ему временно пришлось отказаться, но на потребности Руви ее хватало, и братья продолжали оставаться неразлучными.
* * *
Празднуя посредине зимы свой тринадцатый день рождения, Фириан еще не догадывался, какой подарок вскоре преподнесет ему судьба. Но сразу по окончании зимних каникул в их классе появилась новенькая ученица - Илана Томи. Той роскошной копне черных волос, что была у нее на голове, сразу же обзавидовались все местные красавицы, да и мужская половина класса, до сих пор девчонкам не очень благоволившая, проявила заметный интерес. Сама же Илана, рассматривая ряды парт на предмет, где бы найти свободное место, обнаружила таковое рядом с рослым красавцем с роскошной шевелюрой золотого цвета. Странно, что его до сих пор еще не закадрили. Или этот тип настолько надменный, что никому не позволяет рядом с собой сидеть? Ну, обламывать таких субчиков Илане было не привыкать, да и перед трудностями она отступать не любила. Подойдя к выбранной парте, она доброжелательно улыбнулась:
- Не занято?
- Формально нет, - усмехнулся в ответ Фириан, не отрывая глаз от новенькой, но есть тут такой маленький ураганчик, который постоянно норовит сюда приземлиться.
- Да ну? - удивилась Илана, все же занимая свободный стул рядом с красавцем. - И где же он сейчас?
- На перемене увидишь...
И действительно, не успел еще, кажется, отзвенеть звонок на перемену, как в класс ворвался какой-то встрепанный младшеклашка и нацелился на место рядом с Фирианом, но, обнаружив, что оно занято, уселся прямо на парту.
- Брысь! - рявкнула Илана.
Ноль реакции.
- Позволь представить тебе моего младшего брата Рувиана, - сахарным голосом промолвил Фириан. - Да, он у нас такой вот непосредственный.
- Что-то вы непохожи на родных братьев, - сказала Илана. Действительно, волосы этого мелкого Руви цветом куда больше напоминали ее собственные, чем золотистые локоны старшего брата.
- Да, у нас нет кровного родства, но, как оказалось, мы просто созданы друг для друга, так что прошу любить и жаловать...
Другая бы фыркнула и ушла, не желая терпеть присутствие этого "довеска", но Илана решила обойтись с мелким по-хозяйски. Девочка притянула Руви к себе, чего тот никак не ожидал, завалила его на спину, запустила руки под пиджачок и прошлась ноготками по тонким ребрышкам. Пацаненок заизвивался и заливисто захохотал. Вполне ожидаемых "дура" и "отстань!" Илана от него так и не услышала из чего сделала вывод, что мелкий совсем не против посягательств на его физическую неприкосновенность. Но она-то сейчас была настроена побеседовать по душам с Фирианом. Пришлось заняться этим в присутствии лишних ушей.
Когда прозвенел звонок на урок, мелкий усвистал в свой класс, на следующей перемене возник вновь, а когда у первоклашек уроки закончились, отказался уходить, явно вознамерившись дожидаться старшего брата у него же под боком. Учителя эту особенность Руви знали и давно уже бросили с ним бороться. К счастью, мелкий не шумел и старался никак не мешать учебному процессу.
- А на физкультуре он тоже от тебя не отлипает? - не могла не поинтересоваться Илана.
- Угу, и даже занимается вместе со всеми. Представь, бежим мы кросс по стадиону, и этот шпендик все время со мной рядом и изо всех сил старается не отстать.
- И у него получается?
- Ага. Ты не представляешь, какой он выносливый, а ведь всего полгода назад, пока мои родители его еще не усыновили, Руви уже в покойники записывали, дескать, долго ему не протянуть.
- Ну надо же, просто чудо-ребенок!
"Чудо-ребенок" все это время старательно делал вид, что говорят вовсе не о нем. К его счастью, теперь уже Фириан принялся расспрашивать соседку по парте и концу учебного дня знал уже, откуда она приехала и где живет, и предложил проводить до дому. Третьим с ними, конечно же, увязался Рувиан. Девочка подумала мимоходом, что когда дело дойдет до настоящего свидания, то и его, похоже, придется проводить на троих.
Руви, конечно, тоже немного ревновал сейчас. До сих пор он был свято уверен, что Фириан всегда будет принадлежать ему одному, и вот надо ж ты, рядом с ним появилась большая девчонка, к которой он явно неровно дышит! Руви пребывал как раз в том возрасте, когда при виде влюбленных парочек хочется дразнить их всякими ехидными песенками, но когда дело касалось его брата, он бы, конечно, ни в жизнь на такое не осмелился, лишь бы тот не обиделся и не прогнал.
Когда они дошли до самых дверей ее дома и надо было, казалось, уже прощаться, Илана вдруг предложила Фириану войти. Дома оказалась мать, и пришлось знакомить ее со своим новым мальчиком (все прежние, с кем Илана дружила до переезда сюда, оказались за этот день надежно позабыты). Фириан поздоровался с женщиной и все время знакомства как-то очень внимательно к ней приглядывался, а на следующий день, встретив Илану у школы, вдруг огорошил ее вопросом:
- Мне показалось, или твоя мама на самом деле серьезно больна?
- Ну да, у нее с детства диабет, она регулярно принимает инсулин, а что, это так заметно?
- Для других - не знаю, а для меня - да. Я вообще все болячки, какие только есть у людей, замечаю. Лечить не пробовали?
- Так это же не лечится. Если возник диабет, так и живешь с ним до смерти.
- Теперь уже лечится, - возразил Фириан, - появилось одно средство.
Ну да, Илана тоже об этом слышала, слухи о какой-то панацее ходили, вот только в аптеках ничего такого не было и в помине, таинственное лекарство ходило только на черном рынке и стоило, по слухам, бешеных денег.
- Вот, передашь матери, пусть выпьет, - промолвил Фириан и извлек из кармана пузырек с красноватой жидкостью. - Потом пусть не принимает инсулин и только меряет уровень сахара в крови. Если в течение недели он не выйдет за пределы нормы, значит, точно подействовало.
- Это то самое, о чем я думаю? - расширила глаза Илана.
- Не знаю, о чем ты думаешь, но оно уже много кому помогало.
- Откуда оно у тебя?
- Расскажу, когда лучше узнаем друг друга. Извини, но это большая тайна, - улыбнулся мальчик.
Заинтригованная Илана еще несколько раз подступала к нему с вопросами о происхождении лекарства, но так ничего и не добилась. Пузырек матери она все же передала. Та не очень-то готова была поверить, что это и есть та самая таинственная и очень дорогая панацея, но жизнь на постоянных уколах с риском потерять ноги и посадить зрение уже настолько довела женщину, что предполагаемое лекарство она все же приняла и с изрядным опасением стала ждать последствий, то и дело измеряя себе уровень глюкозы в крови. Часы шли, сахар не повышался. Впервые за четверть века она рискнула заснуть без инъекции инсулина и на утро чувствовала себя даже лучше, чем вечером. Когда прошла неделя без инъекций, она записалась в поликлинику на обследование, и там эндокринолог, не найдя у нее и следа былого диабета, принялся расспрашивать, что именно она принимала. Женщина призналась, что один из знакомых по дружбе раздобыл ей флакон с некой панацеей.
- Слышал о таком, - промолвил эндокринолог. - Лекарство это, конечно, не зарегистрировано и, говорят, даже никаких положенных клинических испытаний не проходило, и вообще неизвестно, кто и как его производит, но слухи о нем и в самом деле ходят самые фантастические. Вроде бы им пользуются даже на самых верхах. И рак оно якобы излечивает, и язвы, и цирроз печени, и почечную недостаточность, и с самыми опасными инфекциями справляется, и никто при этом не знает, как именно оно это делает. Прямо мистика какая-то получается. Так, говорите, знакомый вам это подарил? Ну, стало быть, очень повезло вам с этим знакомым, небось, из миллионеров каких, простые люди такими деньгами разбрасываться просто не могут. Эх, мне бы такое лекарство кто по дружбе раздобыл...
Радостную весть о своем полном излечении женщина в тот же день сообщила дочери, и Илана, еще больше зауважав своего нового дружка, просто жаждала узнать, где он мог раздобыть это чудо-лекарство.
Отношения их, тем временем, активно развивались, и дело уже дошло до поцелуев. Илане не хотелось манипулировать влюбленным в нее мальчиком, но любопытство заедало, и она решилась повторить свой вопрос, как Фириан смог достать это лекарство.
- Ты не поверишь, но оно делается из моей крови, - промолвил мальчик.
- Из крови?! Но как?
- Просто я родился такой своеобразной батарейкой, аккумулирующей солнечную энергию и преобразующей ее в некую жизненную силу. Сейчас, зимой, у меня ее не слишком много, а вот летом будет с большим избытком. Тогда родители производят надо мной некие манипуляции, чтобы весь этот избыток энергии попал в кровь, а потом я эту кровь спускаю. Ну, как это цирюльники делали в средние века. Кровь мою смешивают с водой, разливают в тару и оставляют на хранение. Как видишь, и полгода спустя ее энергия не выдыхается... А еще я умею лечить всякие мелкие повреждения наложением рук, - добавил мальчик после паузы.
- Обалдеть... - выдохнула Илана. - А то, что Руви постоянно возле тебя вьется, это тоже как-то с твоей энергией связано?
- Ага, - кивнул Фириан и, отловив младшего братца, прижал его к себе и погладил по макушке, - Руви у нас - маленький энергетический вампирчик, без подсоса жизненной энергии извне он просто не может существовать, а мне зато есть на кого сбрасывать излишки, которые в солнечные дни меня просто распирают. Нам обоим рядом друг с другом комфортно.
- А я не окажусь в вашем тандеме третьей лишней?
- Не-а! - довольно выдохнул Фириан. - Вот если бы Руви был к тому же девчонкой, возможно, мне никто больше и не понадобился бы, но он, как видишь, пацан и может составлять мне компанию только в сугубо мужских делах.
- По-моему, компанию он тебе составляет везде и всегда, - съязвила Илана.
- А тебя это сильно напрягает?
- Да я в принципе не против его присутствия, если ему это так жизненно необходимо, но пусть только не подсматривает, когда мы целуемся!
- Не очень-то и хотелось... - пробурчал Руви, отворачиваясь.
* * *
Дебиан Скери больше всего на свете мечтал разгадать тайну происхождения лекарства, которое спасло ему жизнь. Когда у него обнаружили неоперабельную опухоль головного мозга, он готов был уже проститься с этим светом, да друзья приобрели на черном рынке два флакона какой-то красноватой жидкости, про которую ходил слух, что она поистине творит чудеса. И чудо свершилось: проклятая опухоль исчезла, как не бывало, причем для излечения хватило всего одного флакона. Другой бы на его месте перепродал оставшееся лекарство или сохранил для себя на черный день, но Дебиан был не таков. Он давно увлекался мистикой и в своем исцелении увидел знак с небес. Если он был спасен, значит, для чего-то еще нужен на этой земле, вот только для чего конкретно? Он любил разгадывать тайны мироздания, искал их по древним книгам, а тут самая что ни на есть первоклассная тайна свалилась на него сама. Дебиан решил начать исследования и предался им со всем присущим ему пылом.
Перво-наперво выяснилось, что официальная медицина никаких таких панацей не признавала и к таинственной жидкости отнеслась сперва с большим скепсисом, сменившемся вскоре прямо-таки мистическим ужасом. Знакомый фармацевт пояснил Дебиану, что никаких гласных исследований сего лекарства, по его сведениям, не проводилось, а если какие-то спецслужбы что-то подобное и затевали, то надежно засекретили результаты своих изысканий.
- А самому тебе не хотелось провести, ну, хотя бы его химический анализ? - осведомился Дебиан.
- Не отказался бы, но ты представляешь, сколько оно стоит? У меня нет таких денег, чтобы проводить подобные исследования за собственный счет.
- А если я предоставлю тебе флакон с этим средством? А в качестве платы ты просто поделишься со мной полученной информацией.
- Ну, на таких условиях конечно да!
Неделю спустя фармацевт отчитался Дебиану по результатам своих исследований.
- Это, несомненно, смешанная с водою чья-то кровь, скорее всего человеческая, но почему-то несущая в себе огромный энергетический потенциал. Вероятно, сама ее структура каким-то образом перестроена. Какое-то отдельное активное вещество, обладающее целительной силой, я выделить не берусь. Все это настолько отдает мистикой, что... ну, короче, я не спец по потусторонним вещам, а в рамках современной медицинской науки целебные свойства сего лекарства классифицированы быть не могут.
Ну что ж, раз не удалось разгадать принцип целебного воздействия этой панацеи, как-то ее тиражировать и сделать доступной для всех страждущих, может, хотя бы удастся выяснить, кто и где ее производит? Именно этим и решил теперь заняться Дебиан. У друзей, доставших ему лекарство, он выяснил, у кого именно они его приобрели, и установил за этим человеком слежку. Это, конечно же, был мелкий посредник, никаких контактов непосредственно с производителями лекарства не имеющий, но через него удалось выйти на оптовика. Последний, вероятно, делился своими доходами с полицией, и потому его не дергали и не пытались привлечь за незаконное предпринимательство, а сам он по доброй воле, конечно же, никому бы не рассказал, где раздобывает драгоценное снадобье, но Дебиану удалось выяснить, что этот человек регулярно, раз в неделю, ездит в какой-то маленький провинциальный поселок. Дача у него там, что ли? Да нет, слишком далековато для дачи, можно было при желании найти место и поближе, и попрестижнее. Предположив, что именно там может таиться разгадка, Дебиан сам отправился в этот поселок.
Никаких объявлений о продаже панацеи там, конечно же, на столбах не висело, и народ на автобусной остановке и в местном магазинчике ничего такого не обсуждал, и Дебиан мог бы счесть, что интуиция его подвела, если бы однажды на улице он не увидал странную группу. Подросток лет тринадцати с длинными золотистыми волосами, очень легко одетый, несмотря на раннюю и еще достаточно прохладную весну, шел под руку с ровесницей-брюнеткой, а вокруг них шнырял тоже темноволосый чертенок лет восьми на вид, и старшие ребята, что удивительно, даже не пытались его прогнать! Если даже он доводится кому-то из них младшим братишкой, кто ж из уважающих себя подростков пойдет на свидание с таким вот "хвостиком"? Но еще поразительнее вели себя некоторые прохожие, прямо таки подобострастно кланявшиеся старшему парню, старавшиеся при этом обязательно до него дотронуться и даже заставлявшие сделать то же самое своих детей! Все это до боли напоминало Дебиану культ какого-нибудь влиятельного гуру или даже, бери выше, живого бога. Конечно же, он принялся расспрашивать местных жителей, что это за ребята сейчас проходили и почему к ним так относятся?
Опрашиваемые ничего особо не скрывали, и от них Дебиан узнал, что златовласого подростка зовут Фирианом, мелкий пацан - это его приемный братишка Рувиан, а девчонка не так уж давно приехала в поселок с матерью и, надо же, сумела закадрить самого завидного кавалера своего возраста! А почему он такой завидный? Да понятно почему, он же всех здесь лечит банальным наложением рук, но у людей при этом реально пропадают кровотечения, исчезают рубцы и язвы, даже простуда проходит. Конечно же все его здесь почитают и стараются всячески ублажить!
Дебиан быстро выяснил, где проживает живой символ новоявленного культа, и заявился в дом к Дати. Встретившая его у ворот Гвена глядела сперва неласково и пускать незваного гостя не хотела, но Дебиан принялся горячо уверять ее, что всего-навсего хочет лично поблагодарить человека, спасшего ему жизнь, ну и будет очень счастлив, если сможет оказаться чем-то ему полезным. Не то чтобы ему сразу поверили, но в дом все же впустили.
Оказавшись в итоге в гостиной и узрев там всю ту же неразлучную троицу, Дебиан рассыпался в благодарностях перед златоволосым пареньком и даже, кажется, сумел его смутить, хотя Фириану и не привыкать было видеть преклонение окружающих. Отделавшись парой скомканных фраз типа "не за что" и "мне это нетрудно", подросток поспешил слинять из комнаты, чуть ли не вытолкав заодно и свою подругу. Восьмилетний чертенок хвостиком последовал за ними.
- А мне вот интересно знать, как вы сумели нас отыскать? - промолвил вошедший вместо них в гостиницу Эльхан.
Дебиан ничего скрывать не стал и развернул перед хозяевами дома всю последовательность своих умозаключений.
- А как только я увидел, как местные жители относятся к вашему сыну, у меня тут же отпали всякие сомнения на его счет, - заключил гость. - И учтите, если уж даже я, абсолютный дилетант в розыске, сумел проделать такую работу, то для любых спецслужб это и подавно труда не составит. Удивительно, что они до сих пор на вас не вышли. Наверное, просто не воспринимают всерьез.
- Вот уж не думаю, иначе бы некоторые их высокие чины не разыскивали для личного пользования кровь нашего сына, - возразил Эльхан. - Чаемое через третьи руки они, конечно же, получили, но больше ничего предпринимать не стали.
- Ну, это-то понятно, они просто следовали народной мудрости "не гадь там, где ешь", - кивнул Дебиан, - но сие же вовсе не значит, что там не найдется кто-нибудь молодой, на здоровье пока не жалующийся, который повторит мой путь и отправит в итоге рапорт на самые верха, которые просто вынуждены будут как-то на это реагировать. Или, и того хуже, какой-то пронырливый писака проведет журналистское расследование, придет к тем же результатам и разразится сенсационной статьей. Тогда сразу найдется масса желающих поставить вашу семью под контроль, наложить лапу на вашего сына, ну или, по крайней мере, вдоволь попиариться на горячей теме. И вы никак не сможете этого предотвратить. Считайте, что вам крупно повезло, что первым на вас вышел именно я, поскольку у меня появилась задумка, как все это можно нейтрализовать.
- И как же? - сурово спросил Эльхан, которому очень не понравились обрисованные гостем перспективы.
- Я видел, как люди на улице кланяются вашему Фириану, - промолвил Дебиан. - Это настоящее религиозное поклонение, пусть даже и не осознаваемое. Конечно, когда оно ограничено рамками одного небольшого поселка, власть имущие легко могут на него наплевать, но вот если оно развернется в масштабах всей страны, ооо!...
- То есть вместо того, чтобы скрывать способности нашего мальчика от широкой публики, мы должны сами его распиарить? - удивилась Гвена.
- Именно так! Его должны признать пророком, и для такого признания у него есть все. Он красив, как юный бог, он умеет творить чудеса, он жертвует свою кровь ради исцеления простых смертных. Как, кстати, вы ее получаете? Просто шприцем берете, как в медучреждениях?
- Не все так просто, - произнес Эльхан. - Понимаете, наш сын впитывает энергию солнца, и летом, когда ее много, он может сбрасывать ее излишки. Но чтобы она напитала его кровь, его приходится больно сечь. Видимо, именно кровь, разносясь по организму, должна залечивать все полученные им повреждения. Тогда он просто режет себе руку и спускает ее в подставленный сосуд, пока не почувствует, что весь излишек энергии сброшен. Ну а мы потом разбавляем эту кровь водой и распространяем через проверенных людей. Обычно мы эту процедуру проводим раз в неделю.
- У-у, то есть он еще еженедельно вынужден страдать ради того, чтобы спасти чужие жизни! Да это ж просто готовое житие святого! Если правильно преподнести это публике, она просто забьется в экстазе.
- У нас, знаете ли, нет знакомых рекламщиков, - промолвил Эльхан.
- Не беда, у меня зато есть. Надо только тщательно написать вашему сыну биографию, чтобы никто не подкопался. Когда он впервые ощутил в себе целительский дар?
- Ну, как мне помнится, ему лет пять было, когда он впервые мне рану залечил, - сказал Эльхан. - Да, точно, он тогда и Гвене помог с головной болью, и приятелям своим стал болячки залечивать наложением рук.
- А когда вы впервые догадались пускать ему кровь?
- Это он сам догадался, когда мы за границей отдыхали. Его тамошнего приятеля за что-то выдрал отец, Фириан заинтересовался и попросил того дядьку, чтобы и его так же выдрали, ну и по какому-то наитию спустил после порки кровь и дал тому мужику для его больной родственницы. Та выздоровела от рака, и Фириан наш стал там сразу же настолько популярен, что мы даже поспешили убраться оттуда от греха подальше. А дальше уже мне пришлось его розгами охаживать вместо того мужика, - признался Эльхан.
- Да это уже явно само Провидение его вело! - восхитился Дебиан. - Даже если бы я и не верил заранее в предназначение вашего сына, то, услышав эту историю, поверил бы точно! Тут даже и придумывать ничего не надо, чтобы доказать сомневающимся божественность его миссии на нашей грешной земле. В общих чертах я уже могу написать его житие, но хотелось бы еще знать, кто те двое, с которыми он постоянно ходит? Ну, девчонка, это, я так понимаю, его подруга, а вот мелкий пацан кто? Я бы подумал, что брат, но он ни на вас, ни на Фириана совершенно не похож.
- Тем не менее, это наш приемный сын Рувиан, - сказала Гвена. - Понимаете, он, по словам Фириана, энергетический вампир, его никто на свете не любил, он тихо загибался в детдоме, но Фири его выбрал и уговорил нас усыновить Руви. Малыш помогает Фириану избавляться от излишков энергии, повсюду ходит за ним хвостиком, и они уже не мыслят жизни друг без друга. Ну а Илана, да, подруга нашего мальчика и его одноклассница. У них первая влюбленность еще не прошла, так что они тоже практически не расстаются.
- Очень романтическая история и хорошо вписывается в мое будущее повествование, - кивнул Дебиан, - не хватает, пожалуй, только какой-нибудь яркой фишки, которая ассоциировалась бы лично с Фирианом и которой другие могли бы следовать в знак его поддержки. Его еженедельные порки, боюсь, на эту роль не годятся, ими можно восхищаться, но вряд ли кто из его адептов рискнет тут последовать его примеру, больновато все-таки... Больше ничего такого за своим сыном припомнить не можете?
- Ну, он очень любит ходить нагишом, - призналась Гвена. - Тут-то у него получается только по дому и придомовому участку, а вот когда мы за границей были, он целыми днями так шастал, это ж был специальный нудистский курорт. Фириану без одежды куда комфортнее, поскольку она задерживает солнечные лучи.
- Ну и зачем он тогда скрывает от людских взоров свое божественное тело?
- Ну, неприлично все-таки такому большому мальчику голым на людях ходить...
- Это пророк устанавливает, что прилично, а что нет! Не к лицу божественному посланцу потакать темным людским предрассудкам. Сказано же было его предшественником своим ученикам: "Когда вы обнажитесь и не застыдитесь и возьмете ваши одежды, положите их у ваших ног, подобно малым детям, растопчете их, тогда вы увидите Сына Того, кто жив, и вы не будете бояться". Скажите Фириану, пусть не насилует свое естество, и все будет прекрасно.
- Ну, мы скажем, конечно, но вот так, ни с того, ни с сего, менять свое поведение - это как-то странно будет выглядеть... - с сомнением протянула Гвена.
- А мы оформим это как явление пророка народу, - промолвил Дебиан. - Придется мне, видимо, побыть в роли предтечи, ну да ничего, справлюсь. Проведу организационную работу, ну да ничего, справлюсь.
Когда Фириану сообщили, в чем ему предлагают участвовать, мальчик хмыкнул, но согласился. Ничего противного его естеству от него не требовали, а ведь и действительно лучше будет, если можно будет жить, как тем летом на нудистском курорте.
* * *
Дебиан Скери оказался хозяином своему слову и в кратчайший срок организовал шумную кампанию в прессе о явлении миру юного пророка, физически и духовно связанного с дневным светилом и исцеляющего самые страшные заболевания своей кровью, а мелкие - так и просто наложением рук. Когда градус общественного интереса достиг точки кипения, пророк появился в одном из столичных парков при огромном стечении народа, совершенно нагой, в сопровождении девицы его возраста, младшего мальчугана и самого Скери, который взял на себя роль распорядителя схода и глашатая от имени пророка. Фириану и делать ничего особенно не пришлось: сказал пару приветственных фраз в микрофон, показательно исцелил на публике несколько калек собственной кровью, лично раздал сотню флаконов с ней же (желающих получить их было много больше, и давки удалось избежать с большим трудом), показал, как наложением рук останавливает кровотечение, и ушел под восторженный рев толпы.
Критических выступлений на следующий день появилась уйма, но все, принявшие кровь пророка, действительно исцелились, и обвинения в шарлатанстве отпали сами собой, опозорив тех, кто их выдвигал. Скери объявил об учреждении Церкви Солнца, надергав из различных мистических учений то, что подходило для нового культа, и желающих вступить в нее нашлись миллионы. Лидеры традиционных конфессий попытались было возбухнуть, но против реальных чудес Фириана им предъявить было нечего, власти почли за лучшее не ссориться с народом и не трогать пророка и его святое семейство, ограничившись контактами с Дебианом, который и стал реальным главой учрежденной им церкви.
Фириану пришлось испытать на своей шкуре, каково живется живым богам. Дом его был приравнен к храму, куда нет доступа простым людям (это чтобы туда не врывались самые рьяные адепты), ходить по улицам ему теперь приходилось только под большой охраной (чтобы фанатики случайно не задавили объект своего неистового поклонения), в школе соученики пялились на него вот такенными глазами, а учителя предпочитали лишний раз не спрашивать, а его еженедельные порки стали главным таинством новой религии, и право присутствовать на них было высшей наградой для верующих, тем паче, что там можно было причаститься свежей божественной крови. Панацеи этой, конечно же, на всех не хватало, стоила она огромных денег, которые шли в доход Церкви Солнца, но, по крайней мере, распространялась теперь открыто, и было точно известно, сколько ее получено и сколько страждущих сможет на нее рассчитывать.
Когда настоящее лекарство в дефиците, в ход всегда идут суррогаты. Умные люди принялись выяснять, а нет ли помимо Фириана и других таких "солнечных батареек", другие просто верили, что кровь любого чистого сердцем ребенка, добровольно согласившегося подвергнуться порке, обладает целебной силой. Ходили слухи, что кому-то это даже помогло, хотя, возможно, тут сыграл свою роль эффект плацебо.
Общественные настроения под влиянием этих событий тоже заметно поменялись. Нагота вдруг перестала считаться постыдной и аморальной, по крайней мере среди многочисленных теперь адептов Церкви Солнца, а порка - унизительной. Теперь многие готовы были ее испытать, уподобившись юному пророку, ну, если даже и не исцелить этим кого-то, так смыть с себя собственные грехи. Слово "флагеллянт" стало практически почетным званием.
Фириан со временем вырос, женился на Илане, и они произвели на свет еще двух "живых батареек", которым потом подобрали постоянных спутников из числа их сверстников - энергетических вампиров. Культ Солнца тем самым укрепился и стал распространяться и в других странах. Святое семейство перебралось из своего поселка в более южный благодатный край, где никогда не было недостатка в солнечном свете, туда же переместился и культовый центр Церкви Солнца, а на месте старого дома семейства Дати воздвигли мемориальный храм, и туда устремились толпы паломников, желающих своими ногами пройти по тем местам, где в детстве ходил пророк и увезти на память хотя бы листок от некогда исцеленного им дерева. Новое вероучение вливалось в уже проверенные временем формы, как бывало всегда на протяжении всей человеческой истории и пребудет и далее, пока Земля совершает свои обороты вокруг Солнца.
|