Свет в комнате не горел. На черной стене расплывалась серая муть окна. Надо мной висели только пять псевдоглаз, висели неподвижно, выполняя дежурную слежку, готовые подать сигнал своим хозяевом, едва объект подозрительно зашевелится.
Только объект не шевелился. Он как раз Желал свой псевдоглаз в Москве.
Патлатый охотник на монстров расстрелял все патроны и теперь рисованным кастетом выбивал зубы щербатому демону. Зеленое порождение преисподней выглядело дряхлым стариком. Если бы не гигантские богомольи лапы, которыми демон размахался по ту сторону экрана, его можно было бы принять за побирушку с Казанского.
Я секунду раздумывал, потом решил, что если моему псевдоглазу придется сопровождать бойца домой, я совсем выдохнусь. А вдруг у него и модема нет? Может и компа нет - уже вечер, а он все еще на работе.
То, что называют личностью выглядело как вздрагивюший морской еж на черном бархате. Искрилось путанным серпантином мыслей, связей, ассоциаций. Счастливцы эти эмпаты-телепаты, мне никогда не услышать о чем люди думают. Только принуждать могу. Грубо давить, как сейчас, когда Желаю, чтобы парень занялся делом.
Оператор поморщился, вспоминая о фотографиях. Не знал зачем, но внезапно понял, что жутко важно найти, кто на них изображен.
Беззубый демон в последний раз взмахнул своими шипастыми конечностями и растянулся скользких плитах. Лежал, подергивая левой ногой. Победитель выпростал руку из перчатки, на коричневой коже которой вздыбился беленький единорог. Одевая на голову обруч с кривой лапкой микрофона, пробормотал команду записать игру.
- В КоДеЖ,- подсказал я, когда парень замялся: откуда начинать?
Оператор кивнул, будто для него было в порядке вещей слышать в голове посторонние голоса.
- Установить связь,- велел он микрофону.- Комитет по Делам Желателей.
На экране зашевелилось видеоролики о великой миссии Погонял в российском обществе. Господин Шатохин на встрече с президентом. Четкие каре "люков" во внутреннем дворике Зверинца...
Так, парень, значит, ты совсем лопух. Пытаешься достать секретную информацию стандартным браузером. Хотя нет, лопух - это я. Недоформулировал. Что ж, будем исправляться.
Я снова коснулся Желанием искрящегося морского ежа, и оператор принялся рыться в "Интернете", отыскивая подходящий инструмент для взлома комитетской сети.
Когда-нибудь желатели смогут читать информацию прямо с жестких дисков, DVD, памяти компьютера. Сейчас нам приходится пользоваться обычными средствами и службы безопасности центра еще могут верить, что, да, они не позволят умыкнуть информацию у хозяина. Службы безопасности периферии уже ни во что не верят.
Систему внешних паролей мы миновали на одном дыхании. Защита осуществлялась не чересчур серьезной программой, и я просто заставлял ее верить, что оператор говорит и стучит на клавиатуре именно то, что нужно.
Любой начинающий хакер считает верхом крУти взломать сеть Комитета. Это даже интереснее чем взломать сеть Пентагона - на серверах Пентагона не найдешь красочного описания оргий желателей или документов о прошлогодней резне в Чите. Даже странно, как мало из них понимает, жадно перетряхивая чужое грязное белье, что им подсовывают полуправдивые фактики из жизни "лючья", списанного в утиль, щедро разбавляя их откровенным полуфабрикатом.
Те, кто понимает, ломятся дальше и иногда пробираются на второй уровень. Для меня эти уровни сложностью не отличались. Оператор с уверенностью сомнамбулы все так же давил на кнопки, а программа - здесь уже куда изощренней, подаваясь моему нажиму, пропускала нас все дальше.
Наградой упорному хакеру были бы полусекретные картотеки обслуживающего персонала Зверинца. Это-то, собственно, нужно и мне.
Оператор запустил процедуру сортировки и выборки. Негородского персонала, не-люков, состоявших на должности охранника и бывших мужчинами в возрасте от сорока до пятидесяти лет оказалось девяносто семь персон. Ну, давай, парень, теперь сравнивай фото. Если не найдем здесь, поднимемся еще вверх. Еще на один уровень меня хватит, там защита уже аппаратная, но без охранного периметра.
Парень нашел. Очкастый охранник глядел с фото на личном деле 987/09 Скудного Виктора Юрьевича. Его напарник встретился два кадра спустя. Оба состояли в охране при санатории "Солнышко". Яркое название.
Все мне понятно, воин с компьютерными монстрами. Молодец. Отправляйся теперь спать. И я тоже буду.
Я Разжелал псевдоглаз, отвернулся к стене.
В Зверинце ходили слухи о заведении километрах в пятидесяти на юго-запад от Москвы, где держали арестованных желателей; мариновали, пока в Комитете решат, что с ними дальше делать. Никто из арестованных на 27 Апреля не вернулся. Кого-то перевели в Ростов, кого-то в Свердловск. А судьба многих вообще неизвестна. Может быть, как я сейчас лежали в темной палате, уверенные, что слишком важные и нужные они люди, что не тронут их. Выясняли, куда это их привезли, может, слали весточки на волю, мол, все со мной в порядке, жив-здоров. Даже Тимчинов, пытавшийся развлекаться с Министерством Обороны, думал, наверное: да не тронут меня, четвертый желатель страны, важная птица...
Ночь укрыла окно своей мохнатой накидкой, а по кровати, все так же кривляясь, скакала бессонница. Ну что с ней поделаешь. Не помогает счет баранов и пение про себя государственного гимна. Остается закрыть глаза и вспоминать, как...
* * *
Раннее утро. Воздух в комнате еще звенел радостным воплем будильника, запнувшегося от удара по макушке. Отец, любивший поспать, с невнятным бурчанием выбрался из-под одеяла.
- Евгений, подъем!- скомандовал он, натягивая брюки.- Мотай на погреб, тащи соленых огурчиков.
Отец назвал меня полным именем, а, значит, сегодня он был в духе. Я, сразу ставший довольным, как слон, рванулся вставать.
- Ох!- я совсем забыл о больной ноге.
Повернувшийся Вербин-старший заметил повязку на моем колене. Брови у него поползли вверх.
- Ну-ну, выкладывай, что случилось,- отец подошел ко мне.- Вчера такого украшения я у тебя не видел.
- Упал вечером.
- Носился небось. Сколько раз, тебе, олуху, можно повторять - смотри куда свои грабли ставишь! Покалечишься, а мне потом возись с тобой!
Отец хмуро взирал на своего непутевого сына. Действительно, я был виноват и не существовало мне оправдания.
- Ладно, сиди,- великодушно разрешил отец. - Я сам на погреб схожу. И повязку сними, посмотрим, что там с тобой.
С погреба отец вернулся в еще более приподнятом настроении. По-моему, он разыскал там кое-что получше банки огурцов. Я размотал повязку и моя раненая коленка предстала белому свету во всей своей красе. От одного ее вида мне становилось очень дурно и очень-очень себя жалко.
- Хм,- произнес отец, ощупывая мою ногу.- Да сиди ты, не дергайся! Расстарался. Ладно, смени бинт. В школу сегодня можешь не идти, я туда позвоню. Доволен, небось?
Чтобы не лгать, я промолчал.
- Да ты не радуйся особенно. Выучишь по два параграфа каждого предмета, которые у вас по расписанию. Вечером приду - проверю. Понял?
Я с готовностью кивнул - вечером отец вряд ли вспомнит о чем говорил утром.
- И в доме уберешь,- добавил родитель,- а то знаю тебя - отец за порог, а ты книжку в руки и будешь с ней целый день на диване валяться.
Вербин-старший отправился на кухню, чтобы позавтракать перед рабочим днем, а я откинулся на подушку и, блаженно зажмурившись, предвкушал предстоящий день. Вот уж счастье привалило! Стоило, стоило пострадать, чтобы получить целый день, (а может даже несколько дней, ур-р-ра!) полной свободы. Это какому-нибудь другому мальчишке разбитая коленка - трегедия, а я собирался именно валяться все время на диване - отец был совершенно прав. И повреждения конечностей в таком деле не помеха. Да и нога-то уже почти не болит. Если на нее не наступать, конечно.
Впрочем, вставать и застилать кровать все равно нужно; отец приговаривал по этому поводу: кто рано встает тому Бог подает. Я оделся и, неловко ковыляя по комнате (все-таки болит, проклятая!), убрал постели свою и отца.
- Дверь закрой, Женька!- предупредил меня Вербин-старший, выходя в коридор и надевая туфли.- Когда вернусь - не знаю. Смотри, дом не сожги.
Последнее явно было не по адресу, но я все равно кивнул - любое из наставлений следовало почтительно выслушивать.
Наконец, дверь за отцом закрылась, и, выбрав из книжного шкафа, томик Жюль Верна, я пропрыгал на одной ноге на кухню. Стакан молока и кукурузные палочки из аляповато разрисованной пачки - вот и весь завтрак, но, управляясь со всем этим, мысленно я был уже далеко и отплывал вместе с профессором Аронаксом на "Блю стар".
Посуда вымыта и убрана в шкаф, и я снова перемещаюсь в комнату. Жизнь прекрасна.
Удивительно, как часто исчезает призраком то, что волновало тебя перед сном. Я уже позабыл о лежащем у меня в портфеле сочинении американского желателя. Вылетело из головы. Напрочь.
Напомнил радиоприемник на стене, что-то уныло бубнящий себе под нос. Как длинные нотации в неблагоприятные дни, я пропускал мимо ушей вести с полей и сообщения о гастролях Большого Театра. Но тут до моего слуха донеслось слово "желатель", и я насторожился.
-... о появлении, так называемых, желателей в Советском Союзе. Как уже неоднократно отмечалось советскими средствами массовой информации в некоторых западных кругах упорно продолжают циркулировать слухи о существовании людей, якобы способных создавать предметы одним своим желанием. Авторитетные советские и зарубежные специалисты в различных областях естествознания, со всей ответственностью заявляют, что так называемые желатели ни что иное, как еще одна мистификация, преследующая нечистоплотные политические цели. Тем не менее, отдельные граждане нашего государства поддаются влиянию вредной пропаганды. Появляются сомнительные личности, утверждающие, что они, якобы, успешно прошли некую "инициацию" и теперь обладают способностями пресловутых желателей..."
В соседнем дворе загрохотал мотоцикл. Старый мотор трещал и стрелял, загремела, подпрыгивая на ухабах, коляска - сегодня наш сосед выбрал совсем неподходящее время для поездки. Я, чертыхаясь, подхватился со своего лежбища и захромал к радиопремнику. Мотоцикл все чихал и плевался дымом, увозя соседа мимо наших окон прочь, а, когда я добрался-таки до радиоприемника в эфир шла уже классическая музыка.
Инициация, прохождение через "дверь"... Часто - яркий свет и потеря сознания. Как у меня вчера вечером!..
Я торопливо запрыгал к портфелю, вытащил из учебника алгебры листки сочинения Джанигера. Бумага была по-прежнему измята и разорвана, и настроение мое померкло. Надо же, поверил, лопух. Ну какой из тебя желатель?! И не бывает их вообще, ты что, знаешь лучше "авторитетных советских и зарубежных специалистов в различных областях естествознания"?
Я вертел в руках "Новую реальность", осматривая ее со всех сторон и разве что только не пробуя на зуб. Бумага стала не такой изжеванной. Да нет, это мне только кажется. Не изменилась она, с чего бы ей меняться! Или все-таки изменилась?
Нужно еще раз прочитать и попробовать. Что там говорилось о Желании...
"Как правило, желатель должен очень хорошо знать вещь, которую он собирается создать,- писал Джанигер.- Чаще всего удается реализовать Желание, когда под рукой имеется образец предмета, и творец во время акта создания может сконцентрировать на нем все свои чувства. Нужно помнить цвет, запах, вкус, текстуру поверхности, иными словами, любые ощущения, связанные с предметом, безусловно, помогают творцу в реализации Желания.
Обычно, по тем или иным причинам, получить весь комплекс ощущений не удается. Поскольку зрение в десятки раз информативнее остальных органов чувств, нередко достаточно просто видеть предмет, но в любом случае очень желательно, если не обязательно предварительно составить представление о нем со всех доступных точек зрения. Например, серную кислоту - один из примеров трудно создаваемого вещества - нельзя попробовать на вкус, но желателю необходимо знать о свойстве кислоты разъедать те или иные вещества, а также о ядовитости ее паров. Отсутствие достаточной информации о предмете приведет к невозможности его создания."
Ну конечно же! Надо смотреть на бумагу и у меня сразу все получится.
Я постарался разложить и разгладить сочинение американца так, чтобы неровные края верхних разорванных страниц совпадали, сел, уставился на жеваные листы и начал твердить про себя:
- Давай, склеивайся! Разглаживайся!
Через несколько минут у меня заболела голова. Я посидел, обхватив ее руками, снова принялся читать "Новую реальность". Через пару страниц уперся в абзац, где говорилось, что "обычно, для осуществления желания необходимо сконцентрироваться и, закрыв глаза, представить себе, как..."
Я остановился и отлистнул несколько страниц. В предыдущем разделе было: "достаточно просто видеть предмет...". Но как же можно видеть предмет, сконцентрировавшись и закрыв глаза? Что-то было не в порядке или со мной или с американской книжкой. Да, еще нужно помнить о сильном переживании, чтобы совершить "иници...", пройти через "дверь", короче. Столько условий ради одного ма-аленького, крохотного Желания.
Съесть с горя конфетку, что ли? Я похромал на кухню. Роясь в вазочке из голубоватого стекла, добрался к конфете в золотой обертке. "Лунные". Мои любимые. С тонким лимонным запахом - наверное, желтый свет Луны вызывал у создателей конфет ассоциации с лимоном. И вкус конфет я тоже очень хорошо помнил.
"Лунную" бы создать. А что, и попробую!
Я положил конфету на стол, присмотрелся к золотистой обертке. Подбородок скалящегося Месяца облепило облако, похожее на мыльную пену. Словно месяц рисовали, когда он еще не добрился. По белой окантовке обертки мелкими буковками "Конд. ф-ка "Коммунар"...
А теперь закрыть глаза и на раз-два-три...
...Пожелать еще одну точно такую же конфету. Пусть появится на столе справа от первой. Я представил себе ухмыляющийся лимонный Месяц (если на обертке Месяц, почему конфеты "Лунные", а не "Месячные"? По-моему, тоже неплохо), мне показалось, что в воздухе колыхнулся запах цитруса, знакомый бархатный вкус огладил язык. Я попытался задержать этот вкус и распробовать, будто пробовал в первый раз.
И тут у меня закружилась голова; стало ясно, что я теряю сознание и сползаю со стула. Растрепанной вороной метнулась в пищеводе паника; распахнув глаза, я вцепился в столешницу.
Никуда я не падал, и все равно что-то было неладно. Перед глазами двоилось. На потертой с мелкими порезами от ножа клеенке, лежали рядом две одинаковые конфеты с недобритым Месяцем. Не доверяя сам себе, я осторожно протянул руку (пальцы у меня дрожали) и прикоснулся к той, что справа. Она не исчезла, не превратилась в облачко пара, не растаяла. Я надавил сильнее, бумажка промялась, и я, словно обжегшись, дернулся назад.
Получилась у меня всего лишь обертка. Да какая разница, ведь все равно...
- ...я - желатель!- завопил я. Наверняка выскочил бы на улицу, а потом за двор в степь, упасть и, взбрыкивая, валяться по высокой траве, но... Всю радость испортила больная коленка, от неосторожного движения ударившая болью в виски. Я сполз со стула и скрюченный опустился на пол. Меня подташнивало, в голову молотил настырный дятел, а я лежал и улыбался. Криво, наверное, и все равно улыбался. Я - желатель. Я - желатель. Желатель-желатель-желатель!
А вдруг почудилось? И никакой обертки нет? Есть, конечно же есть! я нашарил на столе конфету, обертку и вернулся на пол. Уложил их себе под нос, лежал и еще шире улыбался. Желатель-желатель-желатель.
А что делать дальше? Желатель обязательно должен делать что-то необычное - ведь он и сам необычный человек. Я решил, что с сегодняшнего дня стану ходить с суровым непроницаемым лицом. И общаться с окружающим миром тоже можно поменьше. И бегать не годится, вопить, как я только что - несолидно это для желателя такого ранга (мне уже казалось, что ранг у меня очень высокий).
Вредный дятел успокоился, стало хорошо и блаженно. Я поднялся и затопал в комнату. Достал из стола ручку, новую общую тетрадь и принялся составлять список.
Перво-наперво нужно Пожелать сборники фантастики, потому что в нашей библиотеке уже не осталось интересного. Вот только где достать образцы?..
Затем мне нужна пишущая машинка. Стихи печатать. Что же это за современный поэт и без печатной машинки?! Непорядок.
Еще неплохо бы аквариум с рыбками - всегда мечтал, но с отцом на эту тему лучше не говорить. Жаль, что желатели не могут создать ничего живого!
Список занял три страницы. Тут оказались и бинокль, пневматическое ружье (как в нашем тире), два килограма "Лунных", большая пачка листов бумаги для печатной машинки (следовало быть прагматичным), велосипед и еще много всякой всячины, для полного материального и душевного комфорта.
Можно было начинать Желать. Я улегся на диван, долго разглядывал побелку на потолке, готовясь создать пишущую машинку. Было чувство, как на уроках физкультуры, когда становится ясно - не возьмешь высоту. Но все равно разбегаешься, без особого энтузиазма прыгаешь и, конечно, валишься на маты вместе с планкой.
Пишущая машинка не выходила. В общем, я уже понимал в чем дело - видел я это чудо техники всего трижды, каждый раз издалека. Да и свежепроявившийся Дар был норовист и капризен, словно породистая лошадь и предстояло потратить много времени, чтобы объездить его, как следует.
Звякнула защелка на калитке. Неужели отец вернулся? До обеда было еще ого-го, разве что перед командировкой забежал.
Кто-то торопливо застучал в дверь. Все-таки, не отец. Хромая, я вышел в коридор.
- Кто?
- Женька, это я,- послышался голос Волкова-младшего.
Я отпер дверь.
- Привет, заходи.
- Привет,- выдохнул Сережка. Он был пунцовый и задыхался после быстрого бега. Из-под спортивной шапочки торчали уши и правое было в два раз больше и много краснее левого.- То, что я тебе давал у тебя?
- Это хорошо,- сказал Сережка и принялся оглядываться. Словно кто-то вот-вот должен был выскочить из под земли и дать ему пинка.- Некогда мне заходить, меня отец в машине ждет.
- Где?- я не видел на улице никакой машины.
- Да что он, придурок какой, к вашему дому подъезжать. Он меня возле молочного высадил.
Я ничего не понимал. Что такого страшного подъехать к нашему дому?
- Никому не показывал?- поинтересовался Сережка.
- Нет, только...
- Что только?! - Волков чуть не подпрыгнул.
- Порвалась она...
- Ну и черт с ней,- облегченно вздохнул Сережка.- Тащи.
Я вынес из комнаты "Новую реальность". Листки Волков у меня выхватил и принялся запихивать сочинение желателя себе под куртку.
- Может, тебе сумку дать?
- Да что я, ненормальный, в сумке это нести!- выкрикнул Сережка и, словно испугавшись своего голоса, опять принялся озираться.
- Ты точно никому ничего не рассказывал?
- Нет. Чего случилось?
Я видел, как Сережка разрывается между желаниями бежать и сказать мне пару неласковых. Второе победило.
- Чего-чего! Видал, как отец мне по уху заехал?!
- За что он тебя?- я все мог предположить, но чтобы Сережкин отец его ударил...
- За то, что ты выпросил у меня бумажки почитать!
Эта была неправда, я ничего не выпрашивал!
- В завод приехал инструктор из райкома,- продолжал Волков,- и рассказывал, про желателей, и как партия должна бороться с такими слухами. Так отец прибежал домой после собрания и стал искать бумажки, а их на месте...
- А зачем искать?- не понял я.
- Ты совсем дурак, или только прикидываешься?- поинтересовался Волков-младший.
Следовало обидеться, но я был выше этого. Сережка, видя, что я и вправду туго соображаю, объяснил:
- Он хотел это сжечь.
- А почему?
Похоже, какой-то час назад мой гость сам не понимал таких вещей, но разъяснения, подкрепленные ударом в ухо, сделали ситуацию кристально ясной.
- Да потому что из-за этой антисоветской брехни можно запросто вылететь из партии!
- Ну и что?- спросил я по-инерции и тут же понял, что спросил глупость. Сережка даже не снизошел ответить.
- Все, я покатил,- он дернулся уходить.
- А это не брехня,- сказал я. Презрительная фраза, что я совсем дурак, задела меня много сильнее, чем я себе признавался.
- Чиво?
- Тут правда написана.
- Самая настоящая брехня,- фыркнул Волков,- мне отец сказал...
- Много твой отец знает!
Ну почему в ответственные моменты жизни забываются самые нужные и полезные принципы. Ведь убеждала меня Анна Семеновна ни с кем не спорить!