Мы с мужем встретились в Ленинграде. И через год знакомства поженились. Как меня мама отговаривала лучше не вспоминать, а потом она мне помогла нарядиться и я поехала в загс. Мы были молодыми и любили друг друга, но пришли совсем иные дни, началась совместная жизнь, ведение совместного хозяйства. Вообщем-то жили мы с ним не плохо, отношения складывались, вот только денег не хватало как всегда...Но что нам юным и самонадеянным?.. Родила я первенца - мальчика, Ванечку. Григорий радовался до беспамятства, а на заводе его даже начальство поздравило и повысило до мастера.
Мать моя тогда тяжело заболела и через несколько месяцев скончалась. Я с постели не вставала недели две, но что же делать-то, когда семья, ребенок маленький? Отдала Ваню в ясли, работать пошла на мужнин завод. Так мы и жили: с утра до вечера на работе, ужин, завтрак, ясли.
Благо у нас свое жилье было. Хоть комнатка, да родная обстановка. Ване три годика исполнилось в январе, а в марте родилась Анюта - голубые глазки. Ласковая девочка такая, миленькая, никогда никого не обижала. Вырастет, думали, сестрой милосердия будет или ветеринаром - зверушек ведь обожает, таскала в дом постоянно бездомных кошек и собак. Однажды воробушка со сломанным крылышком принесла и выхаживавла, пока не выздоровел.
А еще мне нравилось, когда на праздниках и в выходные мы всей семьей собирались, шли куда-нибудь в кино или загород выезжали. Мороженого объедались, играли в разные прятки, скалки.
Но случилась беда. Мужа машина сбила на смерть. Поздно с работы возвращался с другом. Пьяные немного были. У друга всего лишь несколько царапин на теле оказалось. А Гришка-то мой умер.
Хоронили его осенью. Дождь, слякоть. Небо все обволокло, серое. Я беременная, на шестом месяце. Иду возле гроба, сапоги наполовину в грязи, в голове туман. Все кружится вокруг: люди, деревья, могилы. Перед тем как гроб отпускать в яму, кинулась я к нему. Целовать стала крышку гроба и ударилась животом об нее. Тут чуть в обморок не упала. Но люди за руки меня взяли, в машину посадили, отвезли домой.
Дома же как-то пусто и холодно без него. Детки мои в углу забились и плачут, зовут папочку. А папы-то нет, маленькие.
Сложно мне было одной, и в чреве еще ребеночка носила.
Вначале зимы сильные боли начались. Пришлось "скорую" вызывать. Думала, что рожать не больно будет, все- таки не в первый раз, привыкла уже. Но пугала то, что рано слишком - восемь месяцев. Схватки начались, я сознание теряла каждые десять минут. Родила я, а сама не знала, что с тремя детьми делать буду. Не выкормлю же, малолетние все.
Утром ко мне медсестра подошла и говорит, что двойня у меня. Замолчала. Спрашиваю, как они. Тишина, ни слова. Стоит, насупившись и, как выпалит: "Потеряла ты одного мальчика. Родила мертвого. Другой же здоровенький. Ты смотри, к тебе сейчас главврач зайдет". И ушла. Но врача не было. На следующий день я его увидела в палате с бумажками какими-то в руках. Койки пустовали. Повторил то же самое, прибавил тише:
- Одна воспитываешь детей?
- Да, умер муж недавно.
- И как ты будешь троих детей кормить?
- Не знаю...
- Пойми, ты, погибнут они. Не хватит тебя.
- Что же вы предлагаете?
- ... Отдай мне сына своего. Зачем третий рот? Ты его не видела и никогда не увидишь.
- Грех это ...
- Нет тут ничего греховного и аморального. Жить у меня будет, любить, как родного
стану.
- А жена ваша, что не родит?
- Не может она. Нет надежды больше, кроме тебя, милая. Отдай ребеночка... Подпишись, милая.
Говорил он, говорил, да взяла я и подписалась. Соседям соврала. Мертвые родились, а сама забывать решила мальчишку. Но не забыла. Как можно родную кроху забыть? А потерять?..
Носила все годы это в себе. Дети выросли. Анечка замуж вышла, ухала в Москву, письма исправно пишет, работает с лошадьми. Внуков жду. Ваня в мужчину превратился, прямо муж в молодости. Смотрю на него, и воспоминания тревожат. Он то отца помнит, рассказывает иногда. Жениться не хочет. Живет вместе с девушкой в съемной квартире. Это теперь гражданским браком называется. По мне так любовник с любовницей сожительствуют. Не будет в этом прока, эх, не будет. Ну, ладно. Я же одна; заходят, конечно, ко мне соседи-болтушки. Что нам старым осталось? Наболтаться до одури, посплетничать.
Недавно сниться стал мне младенец. Пухленький, с белым пушком на голове, с большими синими глазами. Сыночек мой. Я ведь его не видела ни разу. Не могу вынести. Надо все ж повидать его. Сердце сжимается. Не прощу себе того поступка, совершенного двадцать с лишним лет назад.
Не прошло и недели, я решила увидеться с ним. Говорить что, что я мать не стану, лишь бы поглядеть чуток и все, да узнать, как зовут. Приехала в тот роддом, изменилось все, но здание как стояло, так и стоит на месте. Садик разбили возле него, теперь беременные гуляют. Вхожу, а у приемной сидит женщина пожилая и пристально на меня смотрит. Я остановилась. Она взгляда не отводит:
- Что пришла? Вернуть захотела?
- Нет, взглянуть, - ответила и узнала в ней ту медсестру. - Взглянуть одним глазком одним на него.
- Пошли на улицу... Знаешь, он на тебя похож очень. Глаза ясные, голубые, волосы - золотые. Но только не сможешь ты его увидеть.
- Почему? Я уговорю врача.
- Не уговоришь, потому-что они уехали далеко и навсегда. В Израиль.
Прав был главврач, что никогда его не увижу. Так и случилось.