С вечера дул сильный промозглый ветер, редкий мелкий дождь превращался в колючки, которые, падая на ветви деревьев, брались ледяной коркой. Тяжелые облака, затянувшие небо от горизонта до горизонта, делали темное время совершенно непроглядным.
Марысик поежился, выглядывая из норы, спрятанной под обрывом и оплетенной корнями старого дуба. Зябко... Не хотелось даже нос наружу высовывать, не то что выходить. Тяжело вздохнув, маленький лесовик вернулся в относительное тепло своего жилища. По крайней мере тут было сухо, и ветер не задувал. Свернувшись клубочком и накрыв нос распушившимся к зиме хвостом, он нырнул в полусон-полугрезу. Марысик стал вспоминать, как этим летом его признали взрослым, и сам Страший лесовик надел на его шею кулон-оберег, как он искал свободный участок леса, который теперь стал его вотчиной, как выбирал место под жилище и рыл свою нору и как гордился своей работой. Знатная нора получилось, не зря он старательно наблюдал за Вашеком, когда тот строил свой дом, не зря подробно расспрашивал Ежавига, хозяйственного лесовика, жившего на берегу маленькой речки у подножий западных холмов, много полезно узнал, старательно готовился к самостоятельной жизни, запоминая нехитрые секреты. Он открыл один глаз и окинул взглядом ровные, выгнутые дугой стены, укрепленные нетолстыми осиновыми ветками, которые были переплетены лозами. Под потолком весели пучки трав и сушеные гроздья рябины, между ними были перекинуты нитки грибов, а в углу стояли плетеные корзины с яблоками и орехами. Славная была осень, хороший урожай она принесла, а значит в лесу будет спокойно, зверье да птицы будут сыты. Улыбнувшись и умостившись поудобнее на ложе из веток и сухой травы, лесовик спокойно уснул.
А утром его разбудил щебет мелких птиц. Подняв мохнатое ушко, Марысик пытался понять, что там снаружи происходит. Шум ветра стих, воздух стал суше, и в нем появился какой-то сладковато-водянистый аромат. Любопытство подняло лесовика с обогретого места.
Лес встретил его ярким солнцем, легким морозом и белым пушистым снегом. Все сверкало и сияло так, что Марысик некоторое время не мог проморгаться, глаза заслезились, но губы сами собой растягивались в широкую улыбку. Деревья укрыло белыми шапками, кусты орешника нагнуло почти к самой земле под тяжестью белого покрывала, палые листья выглядывали меленькими проплешинами под самыми корнями, а темно-зеленые пушистые ели стали настоящими красавицами! Душа пела, хотелось плакать и смеяться одновременно, и чувство приближающегося праздника все сильнее охватывало маленького лесовика. И он больше не мог сдержаться. Разогнавшись, Марысик прыгнул в ближайший сугроб, подняв хлопья снега вокруг себя. Лесовик скакал и катался, делясь радостью и весельем со своим лесом, который отзывался новыми трелями птиц. Набегавшись, он упал на спину и посмотрел в небо. Какое же оно было высокое и синее! Марысик дышал и не мог надышаться свежим морозным воздухом, не замечая, как его шерстка переливами окрасилась в белый цвет, а нехитрая одежка стала плотнее, приобретая светло-серые тона.
- Зима... - раздался неподалеку голос Старшего лесовика.
Марысик повернул голову и тепло улыбнулся своему деду.
- Зима...