Скорый поезд Ростов - Москва въезжал в столицу. Москва встречала гостей ярким солнцем и праздничными плакатами. Тамара Ивановна, была в возбуждённом состоянии. Она уже успела рассказать всем попутчикам о своём ненаглядном сыночке, Сереженьке, к которому она сейчас ехала в гости.
Её сынок учился на первом курсе Московского химического института, имени Феликса Эдмундовича Дзержинского или как запросто называл его Лёша - "Мундовка". Тамара Ивановна сама закончила этот институт в пятидесятых годах, отработала двадцать с лишним лет на химическом комбинате и гордилась тем, что сын пошёл по её стопам - он тоже будет химиком.
В столице мама сразу же направилась в институт к сыночку. Ей так хотелось увидеть своего ненаглядного Сереженьку. Но тут её ждала небольшая неприятность.
Не без робости Тамара Ивановна, открыла дверь в родной деканат. Прямо напротив двери, за столом гордо восседала Зинаида Валентиновна - бессменный секретарь декана инженерного факультета с самого дня его основания. Автор смеет предположить, что если бы во времена праотца Авраама существовал инженерный факультет, то секретарём несомненно была бы Зинаида Валентиновна. Её боялись все, даже преподаватели и деканы. Лет двадцать пять назад Тамара Ивановна и сама не раз горько плакала из-за того, что эта противная Зинка не выдавала ей допуск на экзамен или зачёт. Но сейчас Зинаида Валентиновна была ей дороже родной матери.
--Тамарочка! -- закричала Зинка после нескольких секунд молчания -- Я Вас сразу же узнала. Вы совсем не изменились, такая же красивая, как и прежде. Ах, какой у вас был замечательный выпуск, какой замечательный.
Они немного поохали, вспоминая свою молодость (хотя уже в те годы Зинаида Валентиновна была уже далеко не молода), повздыхали. Зинаида Валентиновна даже всплакнула; но тут же перешла к основной теме дня.
-- У Вас очень хороший сынок -- затараторила она: -- Очень хороший. Он хорошо учится, у него отличная группа, они все такие дружные, все его любят. Но он очень слабохарактерный, и на него плохо влияют его соседи по общежитию Барзеев и Мазанашвили. Особенно Барзеев, особенно Барзеев -- Зинка произнесла эту фамилию с оттенком брезгливости и тут же добавила, -- Но и Мазанашвили тоже.
" Мама! Мне так повезло, у меня такие хорошие друзья в общежитии. Саша Барзеев, Анзор Мазанашвили и Норик Погосян. Моя кровать у окна, справа от меня спит мой самый хороший друг Анзор. Он такой же фанат химии, как и я. И, хотя он уже на втором курсе, мы с ним часто спорим о химии и пиротехнике. Анзор утверждает, что у меня очень фундаментальные знания органической химии. Слева от меня кровать Норика Погосяна. Он такой серьёзный человек и постоянно занимается. А напротив него спит Шура Барзеев - тоже мой самый большой друг. Шура - оригинал..."
Тамара Ивановна вспоминала дальше, но тут до нее вновь донёсся гневный голос Зинаиды Валентиновны.
-- Они его объедают!
-- Кто объедает? Кого объедает? -- не поняла Тамара Ивановна.
-- Как кого? -- закричала Зинка: -- Барзеев и Мазанашвили объедают вашего Сережу. Они же не получают стипендию! (слово стипендия было произнесено с пафосом). Да! У Барзеева богатые родители и высылают ему много денег, но он их тут же пропивает и, к тому же, спаивает Сережу. А у Мазанашвили дома одна мать и куча братьев, а стипендию он не получает. Значит, естественно он объедает Вашего сына. А этот Барзеев, этот Барзеев! Ваш сын попал в нехорошую компанию. Правда у них в комнате есть один серьёзный студент, он постоянно занимается и где - то ещё подрабатывает, но... А ваш Сережа такой худенький. Да! Позвольте! -- вдруг вспомнила она. -- Я уже два дня не видела его в институте. Вы очень своевременно приехали, очень своевременно. Вы непременно должны повлиять на него, -- Зинка решила развить тему до конца.
Но Тамара Ивановна не слышала, что говорила ей секретарша, она бросилась в общежитие. Пока она ехала в метро, сердце её беспокойно билось.
-- Где же Сережа, где Сережа?
Знакомый корпус она нашла быстро. Ах, молодость, молодость - где ты? А вот и комната 23. Тамара Ивановна открыла дверь в комнату, вошла и огляделась. Напротив двери, на кровати у окна (судя по Сережиным описаниям комнаты - это была его кровать), кто-то спал, накрывшись одеялом с головой (Сережа любил спать, накрывшись с головой). С другой стороны кровати из-под одеяла выглядывали сапоги; те самые модные "казаки", которые Тамара Ивановна с таким трудом купила в Ростовском универмаге. Мама немного успокоилась; все-таки ее ненаглядный Сереженька жив и здоров
-- Но почему же он спит в сапогах? -- подумала она. -- Наверное, устал.
Ей сразу и в голову не пришло; как же так можно устать, что бы спать на кровати в сапогах в два часа дня.
-- Сережа, Сереженька, проснись, -- Тамара Ивановна подошла к одеялу и потрогала его рукой -- Сережа!
Кровать шевельнулась, и Тамара Ивановна заметила, как из-под одеяла показались руки, правда почему-то в кожаных перчатках, затем одеяло подвинулось ещё, и вдруг появилась ужасная, лысая, гладко выбритая голова. Голова вылезла, огляделась и пропела сладким голосом.
-- А я не Сережа. Я его лучший друг Шура Барзеев.
Тут мама с ужасом заметила, что на голове надета Сережина кожаная куртка, та самая куртка, за которой Тамара Ивановна всю ночь стояла в очереди.
-- Сережа! Где мой Сережа!? -- закричала мама. На какой - то миг ей показалось, что эта ужасная голова съела её бедного сыночка.
-- А я не знаю, где Сережа, -- снова пропела голова сладким голосом -- Я его уже три дня не видел.
-- Как три дня? -- Тамара Ивановна чуть не плакала, -- Отвечайте сейчас же, где мой сын?
-- Да у Маринки он! -- донесся откуда-то со стороны глуховатый голос, -- Что ты, Козлевич, человеку голову морочишь.
-- У какой Маринки? -- Тамара Ивановна испуганно оглянулась по сторонам. В комнате кроме нее и лысой головы никого не было, а хрипловатый голос шел откуда-то из шкафа. Через несколько мгновений дверцы шкафа распахнулись, и оттуда вылез взъерошенный парень в джинсовом костюме. Несмотря на всю свою взволнованность и растерянность, Тамара Ивановна успела заметить, что костюм был новый и стоил колоссальных денег.
-- У Маринки они! Сейчас они с Маринкой на Киевский поехали паровоз встречать, -- взъерошенный парень пригладил руками свои волосы и улыбнулся, -- К Сергею мама приехала. Ха! Они вас на вокзале встречают, а вы уже тут. Так мы сейчас Маринкиной бабушке позвоним. Она у них на связи всегда.
Через несколько минут Тамара Ивановна знала все: и о хорошей девочке Маринке, влюбленной в замечательного мальчика Сережу Белова, и о Маринкином папе - ответственном работнике главка текстильной промышленности, и о многом другом. А сам Сережа разминулся с мамой на вокзале и уже летит в общежитие на такси.
Тамара Ивановна успокоилась. Оказывается все не так уж плохо, ее сынок жив здоров и скоро она уже сможет увидеть его. Спасибо парню из шкафа, а не то бы эта лысая голова доконала ее совсем. Но теперь Тамаре Ивановне захотелось узнать, почему же такой симпатичный парень вдруг оказался в шкафу.
-- Скажите, а что же вы в шкафу делали?
-- В шкафу? -- джинсовый парень усмехнулся, -- Спал!
-- Погодите, что у вас кровати своей нет?
-- Ну, вы скажете! У Женьки кровати нет? -- лысый Барзеев уже успел снять Сережины сапоги, куртку и перчатки, -- Кровати нет! Да Женькин дедушка первый Брежневский друг, всеми делами в ЦК заправляет! Ему только свистнуть, и тотчас же тысячу кроватей привезут.
-- Погоди, Барзеев, я сам объясню. Понимаете ли, у меня болезнь редкая, агорафобия называется, боязнь открытого пространства. Напугали меня в детстве, и я теперь постоянно в закрытом помещении сплю. Днем ничего, а с наступлением темноты у меня галюцинации начинаются.
"Надо же, -- подумала Тамара Ивановна, -- какая болезнь странная. Дедушка работник Центрального Комитета, а внук должен в гардеробе спать".
Вечером все сидели в комнате за столом, пили чай с ростовским вареньем и хохотали. Тамаре Ивановне было весело и радостно. "И не такой уж он худой, -- думала мама, умилённо глядя на Сережу, -- И Маринка девочка симпатичная и добрая и друзья хорошие". Но, всё-таки, иногда, когда её взгляд останавливался на лысой Барзеевской голове; ей становилось как-то не по себе.