По "Собачьему проспекту"* медленно плетутся два мрачных типа. Субботнее, майское утро, проспект необычно пуст. Иногда прошмыгнет мимо какой-нибудь зубрила с кучей книг подмышкой и снова тишина. Тишина; покой и два невеселых человека. На их лицах уныние, тоска; кажется, они бредут в вечность, хотя до конечной цели их маршрута - кафедры английского всего несколько шагов. Но как тяжело даются им эти шаги; словно это шаги на эшафот. Типы бредут молча... . Наконец, один из них останавливается и говорит неуверенным голосом, убеждая скорее себя, чем напарника.
- Не дрейфь, Самсон,* думаю, прорвёмся.
Его "собеседник" ничего не отвечает, только вздыхает и трогает рукой левый глаз. Вокруг глаза огромный багрово-лиловый синяк; синяк побаливает.
- Однако! - сочувственно замечает первый тип, - Что-то у тебя, Самсоныч, организм в последнее время очень нежный стал. Не к добру это!
Некоторое время они стоят молча, затем продолжают свое восхождение к "Голгофе". Наконец доходят до двери кафедры английского языка и тихонько заглядывают внутрь.
В глубине комнаты, у шкафа, стоит молодая женщина и перелистывает журнал. Несмотря на жаркую погоду, на ней длинная юбка, тёмные чулки и свитер, закрывающий горло; на лице большие тёмные очки. Вид её сосредоточен.
- Да, неплохо ей досталось, - бормочет один из типов - Видать мужик крутой попался.
- Ну, что ж, Самсоныч, вот и настал наш смертный час. Давайте, наверное, заходить будем?
- Нет, Шура, ты как хочешь, а я боюсь. Честно скажу, боюсь.
- Ох-ох-ох! Дела наши грешные. По правде сказать, Володя, мне тоже не по себе. Не позволяет мне моя гражданская совесть сделать этот решительный шаг навстречу собственной гибели. Хотя, что мы такого сверхпредосудительного сделали?
- Забываетесь, Шура, забываетесь!
- Нет, право слово! - Шура вдруг начинает горячиться, - платье мы ей новое купили, мужик сам во всем виноват, нечего кидаться было.
- А моральный ущерб? Это вам что; шуточки? Своими неправильными действиями мы нанесли огромный, непоправимый удар....
- Ты, что это, обвинительную речь репетируешь?
- Нет, Шура, я боюсь. Давайте уж лучше послезавтра вместе с Орлихой подойдем. Так оно поспокойнее будет.
- Хорошо! Я не возражаю против такого поворота событий. А сейчас, может быть, в Лебеди, по кружечке?
Они стоят, вздыхают и уходят назад.
Тот же переулок несколькими днями ранее.
Два весёлых друга (они уже успели выпить кружечки по три пивка) направляются сдавать "тысячи" по английскому. Скоро уже экзамены, а их зачёт накрывается и всё из-за этой училки Ленки. Никак не хочет она зачесть им эти проклятые тексты. То произношение плохое, то слова не выучены. А какое, скажите, может быть произношение в организме, ослабленном изнурительными тренировками и соревнованиями. Но сегодня всё будет хорошо; день весёлый, солнечный. В такую замечательную погоду грех обижать студентов. Студент Барзеев объясняет всё это своему другу Самсонову - тоже хорошему студенту.
Барзеев бодро шагает по коридору, распахивает дверь на кафедру, заходит внутрь и кричит.
- Елена Викторовна! Вот мы с Самсоновым пришли зачёт сдавать, - он уже забыл, что до зачёта им ещё очень далеко, и сначала надо сдать хотя бы лексический минимум.
Елена Викторовна - симпатичная молодая женщина, в короткой юбочке и кофточке декольте, болтает с подругой. Она сейчас ничем не занята, но ей не хочется прерывать разговор и, к тому же, нужно немного помучить этих несносных Барзеева и Самсонова.
- Зайдите через полчаса, - небрежно бросает она - Я сейчас занята.
Шура Барзеев удивлённо смотрит на преподавательницу и задумчиво чешет рукой в затылке. Делать нечего - приходится ретироваться.
- Ну что? - говорит он полувопросительно, - Может пивка?
- Нет, ты только посмотри, - восхищенно шепчет Самсон, - какие у нее ножки соблазнительные?
- Какие к черту ножки! Лучше бы она бабой ягой была, а тысячи у нас приняла, - затем после некоторого раздумья добавляет, - А впрочем, ты, Самсоныч, прав. Ножки у нее хороши, впечатляют!
Часа через два, изрядно нагрузившись пивом на "Лебедях", наши друзья, мерно покачиваясь, бредут по собачьему проспекту. Настроение у них агрессивное. Навстречу Елена Викторовна под ручку с каким-то пиджаком при галстуке.
С криком:
-Уйди, мужик! Это моя женщина. Сегодня я с ней спать буду! - Барзеев бросается к пиджаку и пытается оттащить от него Елену Викторовну.
Самсонов начинает помогать другу. Однако пиджак проявляет необычайную прыть, разворачивается и бьёт Барзеева в лицо, но попадает, почему-то в глазик Самсонову. Удар получается впечатляющим, бедный Самсон летит к противоположной стене и там затихает. Барзеев пинает в ответ мужика ногой в пах и, кажется, получается это у него вполне удачно. Пиджак истошно орёт. Со всех сторон набегают студенты и студентки и разнимают дерущихся. При этом в суматохе Шура Барзеев, случайно, разрывает училке кофточку и Елена Викторовна стоит посреди коридора в очень пикантном положении.
- Вот это да! Так ведь это же самый настоящий гладиаторский поединок. Ave Caesar! Идущие на смерть приветствуют тебя!
Это Маленький солидный Бэк, как всегда, случайно оказался в гуще событий. Он берёт бразды правления в свои руки, снимает со своих плеч пуловер, закутывает в него Елену Викторовну и уводит подальше от поля брани, успокаивая ее как маленькую девочку.
Скоро всё стихает. За углом в пустой аудитории Михаил Семенович Белецкий, нежно, успокаивает Барзеева и Самсона.
- Ничего, ребята, не расстраивайтесь, - говорит он, - Сейчас она в интересном положении, и жаловаться ей будет неудобно, да и поздно уже, а завтра с утра нужно к ней Орлиху подослать; Ирка кого хочешь уболтает, я думаю, зам-нем инцидент. А сейчас нужно в травмпункт обратиться; побои снять. Справочка при случае пригодится.
- Так мы же поддатые. В травпунке запишут степень опьянения... и привет, отягчающее обстоятельство.
- Не боись, други мои, уговорим врачей. Запишем, что трезвые были.
На следующее утро друзья подсылают к Елене Викторовне посредницу. Ирка Орлова, проявив необычайные дипломатические способности, уговаривает Елену Викторовну заявление не подавать, а спустить дело на тормозах. В разго-воре она деликатно объясняет преподавательнице двусмысленность положения; телесные повреждения средней тяжести, неосторожно причиненные ее мужем студенту Самсонову, могут сыграть немаловажную роль в этом деле. В итоге переговоров, договаривающиеся стороны приходят к консенсусу.
Великодушная Елена Викторовна прощает забияк. Ей и самой не хочется раздувать скандал. Но она выдвигает одно небольшое условие.
- Вы им скажите, Ирочка. Пусть сами подойдут и прощенья попросят. Да и по институту, пожалуйста, поменьше болтайте.
Через несколько дней Самсонов и Барзеев в сопровождении Ирки Орловой приходят вымаливать прощение.
Елена Викторовна удивленно смотрит на ужасный Самсоновский синяк, и вдруг ей становится жалко этого мальчика.
- Чего же это вы, Самсонов, так неаккуратно глаз подставили. Ведь могли и зрение потерять совсем.
Друзья довольны. Все прекрасно. Только синяк немного побаливает.
• Собачий проспект - местность в Московском химическом институте; именно на этот проспект выходят двери шести основных деканатов. Место всевозможных деловых встреч, предпивных рандеву, любовных свиданий и прочее, и прочее.
• Самсон - непременный участник большинства похождений Шуры Барзеева. Очень невезучий человек, постоянно попадающий в пикантные истории.
• Лебеди - пивнушка на одноимённой улице.
• Орлиха - личность легендарная во всех отношениях.