Аннотация: Владимир Ильич Ленин - основоположник советской химической науки.
Начало всех начал
В марте восемнадцатого советское правительство из Петрограда в Москву переехало. Долго добирались со всеми предосторожностями, террористических актов опасались. Ведь правые эсеры грозились всех народных комиссаров изничтожить. Спасибо товарищу Бонч-Бруевичу; хорошо переезд организовал, гладко все прошло, без сучка и задоринки. Вначале золотой запас вывезли,а 10 марта 1918 года и сам товарищ Ленин с окраинной станции Петрограда 'Цветочная' на правительственном поезде ? 4001 в Москву уехал. В целях конспирации состав с потушенными огнями отправился. Приехал товарищ Ленин в Москву , в Московском Кремле обосновался; раньше цари в Кремле проживали, а теперь, пожалуйста, народная власть. Все хорошо, все Владимиру Ильичу нравится, но шумновато немного. Товарищ Ленин в Шушенском, Шалашах, Европах да Финляндиях к тишине привык, а тут: то телега по булыжнику громыхает, то гудок заводской, то колокол. Так ведь Владимир Ильич недаром вождем мирового пролетариата считался; и к шуму и к грохоту привык помаленьку. Колокола на переплавку отправили, телеги для нужд Красной армии реквизировали. Тишина наступила. Но однажды ночью так бабахнуло, что вождь пролетариата чуть с кровати не упал:
- Наденька! Наденька! Что это такое было, не гроза ли случайно?
- Нет, Володенька, на грозу не похоже, да и не время сейчас для гроз; наверное, на фронтах гражданской стреляют.
Задумался Владимир Ильич - "Неужели белые так обнаглели, что возле самой Москвы вылазки устраивают?" - задумался и решил для себя все обстоятельно выяснить. Но кто мог в то время о положении на фронтах лучше всех знать? Ну конечно наркомвоенмор товарищ Троцкий Лев Давидович, тем более и проживал он прямо по соседству с Владимиром Ильичем. Лев Давидович всегда старался поближе к товарищу Ленину поселиться; и в Лондоне и в других местах.
А товарищ Троцкий не спит, обсуждает с военспецами и комиссарами планы стратегические:
- Скажите-ка мне, уважаемый Лев Давидович, вы не слышали сейчас страшный грохот; уж не беляки ли к Москве подходят? Сейчас это очень несвоевременно было бы, я как раз новую статью о мировой революции задумал.
- Нет, Владимир Ильич, мы ничего не слышали, увлеклись очень. Да вы не волнуйтесь; беляков к Москве не подпустим.
- А что же это тогда у меня под окном бабахнуло?
- Так это, наверное, беспризорники балуются, очень, понимаете ли, пакостный народ. Но вы Владимир Ильич работайте спокойно, сейчас мы товарищу Дзержинскому это дело расследовать поручим.
Успокоился товарищ Ленин; уж если сам товарищ Дзержинский за дело взялся, то все в порядке будет. Не зря же его "Железным" прозвали. Успокоился и снова спать прилег. А утром когда проснулся, уже светло стало и не страшно совсем. И решил Товарищ Ленин о ночном происшествии у самого Феликса Эдмундовича справиться.
Тогда ведь все гораздо проще обстояло; факс-модемов, телетайпов и интернетов не существовало, секретарши не в коротеньких мини-юбках ходили, а в длинных до полу балахонах, и все как одна делу революции по гроб жизни преданные. Ни тебе подслушивающих аппаратов, ни видеокамер встроенных; просто поднял Владимир Ильич телефонную трубочку и говорит в нее ласково:
- А ну-ка дайте мне, баишня, кабинет товарища Дзержинского.
- Нет товарища Дзержинского на месте, ночью на дело отправился и не возвращался еще.
- Жаль, жаль, очень жаль, а я уж хотел было с ним чайку по стаканчику. У меня уже и заварочка готова и кипяточек есть.
Сел товарищ Ленин в одиночестве чаек попивать.
Часов несколько спустя сам товарищ председатель Чрезвычайной Комиссии в кабинет заваливается:
- Здравствуйте, Владимир Ильич, как спалось, как здоровьишко ваше, не болит ли рана эсеровская?
- Э, дорогой мой, все замечательно, заживает как на... впрочем, какая может быть забота о собственном здоровье, когда интервенты и враги революции снова голову подняли. Да вы присаживайтесь-ка лучше к столу. Наденька! Принеси товарищу Дзержинскому стаканчик. Вы ведь, наверное, Феликс Эдмундович и чаю сегодня не пили.
- Не пил, Владимир Ильич, не успел, работы невпроворот; как раз сегодня ночью, новый заговор раскрыли, контрреволюционная группа. Это они вам ночью работать мешали.
- Расстрелять! Немедленно расстрелять! К чертовой матери всех врагов революции, никакой жалости. Сейчас же расстрелять и Совнаркому доложить.
- Сейчас, Владимир Ильич, никак невозможно расстрелять, необходимо еще выяснить, куда нити заговора тянутся, сообщников найти.
- Замечательно, батенька мой; как вы п-авильно это сказали - нити заговора! За ниточку потянешь и весь клубочек распутается! Нет, это просто замечательно! Чем больше врагов революции мы ликвидируем, тем быстрее для народа светлое будущее построим. Накладывайте, Феликс Эдмундович, сахарочку, накладывайте. Мне сегодня рабочие с Украины подарочек прислали. Удивительный, понимаете ли, народ; сами голодают, но вождя пролетарской революции не забывают. То воблы вяленой пришлют, то отрез на пальто, а теперь вот сахарочку пару вагонов подкинули. Вот в чем любовь народных масс проявляется. Так где, вы говорите, штаб заговора находился?
- В университете, Владимир Ильич, в университете на Моховой, на химическом факультете.... Но не сознаются пока химики в заговоре, говорят, аппарат какой-то взорвался; прямоточный реактор.
- Химики?! Врут они, батенька мой, никакой у них не реактор взорвался! Вранье все! Взрывчатку они готовили и своими взрывами мне работать не давали! Мне это дело хорошо известно, мой старший брат Александр частенько в подвале бомбы мастерил. А всех химиков сегодня же арестовать, и на Соловки. На Соловки непременно!
Выпил Владимир Ильич еще стаканчик чаю, новый себе налил, сахарок ложечкой помешал отпил глоточек - горячо. Задумался Владимир Ильич, а тут как раз дверь в кабинет открылась и товарищ Иосиф Сталин зашел. Без стука зашел, прямо как к себе домой.
- А! Товарищ Коба! Ну, как, здоровье?
- Здоровье в порядке Владимир Ильич! А я к вам с жалобой на товарища Троцкого!
- Что случилось, Иосиф Виссарионович, что вы опять не поделили?
- Да опять товарищ Троцкий мне палки в колеса вставляет, утверждает, Царицын сейчас не первостепенное дело.
Уселся товарищ Ленин поудобнее, кулачок под голову пристроил, слушать приготовился - весь внимание.
- Понимаете ли, Владимир Ильич, интервенты против нас новое оружие бросили - танки.
- Танки? Это что еще за ерунда такая?
- Английское изобретение. Огромная такая машина железная, по любому бездорожью катит и стреляет из пулеметов вовсю, а ее и не возьмешь ничем. Революционные солдаты боятся и разбегаются в панике.
- Так что же машину эту ничем победить нельзя?
- Можно, Владимир Ильич, бомбы под нее подкладывать надо, а у нас взрывчатки нет. Товарищ Троцкий распорядился всю взрывчатку на Петроград направить.
- Да! Нехорошо получается. Придется нам с товарищем Троцким на эту тему немного подискутировать. Но вы товарищ Сталин, особенно не надейтесь и не обольщайтесь, сами подумайте, может другой маневр какой-нибудь имеется. И учтите; непременно Царицын взять, любой ценой!
Ушел товарищ Сталин, а Владимир Ильич вслед ему сурово посмотрел и к товарищу Дзержинскому повернулся:
- Вот вы, наверное, удивляетесь, Феликс Эдмундович, почему это я товарищу Сталину чаю не предложил? Да! Не предложил и предлагать больше не стану! Ведь он у меня в прошлый раз двенадцать стаканов чаю выдул. Вы можете себе представить, двенадцать стаканов и все с сахарком внакладку. И это в то время, когда страна задыхается от жесточайшей разрухи и голода. Невероятно! Просто невероятно. Удивительного, знаете ли, иезуитства и коварства человек. Кстати, вы видели, как он ко мне ворвался? Я же приказал никого не принимать.
Задумался Владимир Ильич, снова за свой чай принялся, размочил бараночку в кипяточке, погрыз ее немножко, чайку отхлебнул; сидят они с товарищем Дзержинским в молчании, только и слышно, как ветер за окном шумит да революционные солдаты по кремлевской брусчатке шаг печатают.
- Да, Феликс Эдмундович, а ведь мы с вами чуть было горячку не спороли. Ежели мы всех химиков расстреляем, кто же нам тогда для нужд революции порох и взрывчатку станет делать? Вот видите, и товарищ Сталин говорит, что для уничтожения танков взрывчатка нужна. Нонсенс получается. Мы, уважаемый, по-другому поступим, другим путем пойдем. Мы свой, красный революционный химический университет организуем, и пусть работают господа профессора для нужд всего рабочего класса! А если саботировать начнут, то вот тогда-то мы их и прищучим, обязательно прищучим! Да вы наливайте себе, Феликс Эдмундович, еще стаканчик. Сегодня изумительный чаек получился, просто прелесть.
Так, по велению гениального вождя мирового пролетариата родился Московский Химический Институт имени великого химика всех времен и народов товарища Феликса Эдмундовича Дзержинского.