Аннотация: О том, кто такие наксалиты, и немного о том, как они отравляли жизнь советскому коллективу Генконсульства СССР в Калькутте.
Как над советским генконсульством развивался наксалитский флаг?
В начале 70-х годов я оказалась в Калькутте, в Индии, где в генеральном консульстве СССР работал мой муж.
Позже, в середине 80-х годов, тогдашний премьер-министр Индии, Раджив Ганди, назовет Калькутту "умирающим городом". Это очень точно передает ощущения, которые возникали и у меня от Калькутты. Величественные дворцы обветшали, прекрасные здания на центральных улицах почернели и начали разрушаться. Разрушались они под воздействием времени, дождя и солнца, а также от того огромного количества народа, который умудрялся втиснуться в них. Когда я гуляла по улицам, я старалась держаться подальше от стен - меня не оставляло ощущение, что здание в любой момент может рухнуть. Правда, гулять по улицам Калькутты - удовольствие небольшое.
Во-первых, чаще всего на улице удушающе жарко и влажно. А вечером, когда жара чуть-чуть спадает, как и везде в тропиках, быстро темнеет. Освещаются же только центральные улицы, да и то слабо. Именно поэтому город и показался мне таким мрачным в день моего приезда, когда меня везли вечером из аэропорта).
Во-вторых, на улицах вавилонское столпотворение: люди, собаки, буйволы, коровы, важно вышагивающие по тротуару или возлежащие поперек него. Плотность населения в Калькутте самая высокая в мире. Повсюду люди. Ужасающий, даже по сравнению с московским, трафик на улицах. Едут, стоят в многочисленных пробках и при этом отчаянно сигналят машины. Снуют многочисленные рикши, причем не моторикши, как в Дели, или велорикши, каких я позднее увижу в Дакке, а настоящие, т.е. люди, впрягшиеся в повозки.
На тротуарах, где они есть, тоже полно народа - люди идут, сидят, лежат, разговаривают, суетятся, ругаются, кричат. Масса снующий торговцев. Тут же можно перекусить, съев острое овощное или мясное карри, дхал - острое блюдо из чечевицы. На худой конец, просто рис. Тарелкой при этом будет служить пальмовый лист. Все это можно запить соком кокосового ореха, у которого расторопный мальчишка - торговец отобьет острым кривым ножом верхушку и даже предложит вам соломинку сомнительной чистоты. А на десерт можно купить индийские сладости, которые делаются из чего-то похожего на манку и затем варятся в сиропе. Я обожала эти сладости и рисковала покупать их в самых непрезентабельных лавках. Ну а если у вас плохо с деньгами - купите на третье сладкий сахарный тростник, который так любит индийская детвора.
На улицах множество нищих, калек, часто можно увидеть и прокаженных. Их узнаешь, поскольку у них нога, рука или даже часть лица замотана какой-нибудь тряпкой. Если видно, что вы иностранка, вас сразу же атакуют или нищие, или дети, для которых получить что-то от вас, по-моему, не только вопрос выживания, но и развлечение, плюс соревнование: кто сумеет больше получить от ошалевшего от их воплей, смеха и плача иностранца.
Прибавьте ко всему этому весьма своеобразный запах, насыщающий воздух индийских городов. Адская смесь пряного аромата восточных благовоний (в каждой лавочке, в каждом магазине, кафе, ресторане непременно дымятся специальные палочки, распространяющие ароматы сандала, гвоздики, розы и каких-то специй), выхлопных газов, коровьего помета, дыма и острого аромата готовящейся прямо на улице еды, пальмового и сезамового масла, которыми многие индусы обильно смазывают кожу и волосы, и вонь от человеческих испражнений. Надо сказать, что общественных туалетов, во всяком случае, тогда в Калькутте не было, и поэтому, застигнутые врасплох жители города, ничуть не смущаясь, справляли нужду прямо на улице, разве что не на самых центральных улицах. Меня всегда поражало, с какой непринужденностью они это делали. Идут по улице два вполне приличных господина, приостановятся, не прерывая оживленной беседы, один из них присядет, отведя в сторону полу "дхоти" (тип национальной мужской одежды, нечто среднее между штанами и юбкой - кусок белой ткани, обматываемый вокруг талии и пропускаемый между ног) и продолжая беседу, а через пару минут, глядишь, уже идут дальше. Для многих мужчин, носивших еще более примитивную одежду - "вешти", представлявшую собой кусок прямоугольной ткани, просто обмотанной вокруг бедер, проблем вообще не возникало
Несмотря на отнюдь не экзотические запахи, витавшие в воздухе, удушающую жару, толчею, непрекращающийся гвалт, я сразу же полюбила Калькутту и, благодаря ей, Индию. Полюбила индийскую культуру. Особенно потрясла меня архитектура индуистских храмов - такая изысканная и непохожая ни на какую-либо другую. Очаровали меня индийские танцы, таинственный язык жестов и мимики, которым в совершенстве владеют индийские танцовщицы.
Чаще всего я совершала длительные вылазки в город по воскресеньям, вместе с мужем, Игорем. Однако осуществление этих вылазок было сопряжено с определенными жертвами и риском. Речь идет о жертвах, которые вам приходится приносить, если вы хотите получше узнать такой город, как Калькутта. Вы должны быть готовы к тому, что через десять минут вы будете мокрыми от пота, что вам придется передвигаться большую часть времени, несмотря на жару, пешком, лавируя между людьми, животными, повозками, рикшами, обвешанными людьми автобусами. Поскольку пользоваться рикшами советским людям было запрещено (нарушителям грозила высылка из страны в двадцать четыре часа), то мы иногда брали такси. Но это было весьма сомнительное удовольствие. Калькуттские такси лишь с большой натяжкой можно было отнести к разряду комфортабельных и безопасных средств передвижения. При взгляде на черно-желтую дребезжащую помятую, побитую машину первая мысль была: это нечто, гордо именуемое калькуттским такси, собранно из бренных останков автомобилей, найденных на автомобильных свалках, чуть-чуть подремонтировано и выпущено на линию. На самом деле это были машины индийского производства с громким названием "амбассадор", очень популярные в Индии. Они же, только белого цвета, используются, как прежде наши "Волги", в качестве машин для высшего состава индийского чиновничества. Поездка в таких такси нередко действительно была сопряжена с риском. Едешь, и вдруг на повороте сама по себе открывается дверь, и ты чудом не вываливаешься на дорогу. И это при том, что калькуттские таксисты, по большей части сикхи, славились своей лихой ездой. Поэтому острых ощущений было предостаточно. В Индии даже шутят, что всем таксистам заранее гарантировано хорошее перерождение, поскольку после поездки на такси даже неверующие начинают верить в бога.
Вскоре выяснилось, что на пути удовлетворения нашей жажды познания неизведанного города, имеется препятствие в лице представителя советского государства - генерального консула. Я помню страшно удивилась, когда в одно из первых моих воскресений в Калькутте проснулась оттого, что Игорь разбудил меня в семь часов утра. Будить меня в такую рань - просто святотатство. По природе я - сова и для меня даже подъем в девять часов - это уже подвиг, а тем более в воскресенье. Моя реакция была предсказуема:
--
Ты что? - закричала я. - В такую рань!
--
Вставай, соня. А то проснется генконсул и закроет выход в город, - ответил Игорь.
--
Как закроет? Ворота и так запираются, - не поняла я.
--
Да не ворота закроет, а запретит выход в город, - сказал Игорь и, увидев, что я по-прежнему мало чего понимаю, разъяснил.
--
В городе неспокойно, наксалиты постреливают. Старик, когда просыпается, первым делом читает газеты. Если увидит, что где-то ночью стреляли, запретит выходить в город. Поэтому надо быстрее уходить до того, как он проснется.
--
А кто такие наксалиты и почему они стреляют? - продолжала задавать я вопросы, уже вылезая из постели и одеваясь Перспектива просидеть все воскресенье в четырех стенах заставила меня мобилизоваться и стряхнуть остатки сна.
--
Пойдем быстрее, а потом я все объясню, - завершил дискуссию Игорь.
Потом в городе он провел со мной небольшой сеанс политинформации.
В штате Западная Бенгалия, столицей которой является Калькутта, власть в это время, как и в большинстве других штатов, была в руках партии "Индийский Национальный Конгресс". Второй серьезной политической силой являлась прокитайская "Коммунистическая партия Индии (марксистская)". Кстати, именно эта партия, начиная с 1977 года, находится у власти в этом штате.
В конце 60-х годов в Западной Бенгалии появилась еще одна партия, ультрарадикальная - "Наксалиты". И вот именно эта партия, заявившая о своем намерении во что бы то ни стало захватить власть, не останавливаясь и перед применением оружия, и являлась в 1970-1971 годах причиной весьма неспокойной политической обстановки в штате, и особенно в Калькутте. Периодически возникали столкновения между полицией и войсками, приданными ей в помощь, и наксалитами. А в газетах появлялись сообщения о произошедших перестрелках и количестве раненых или даже убитых. Прочитав такие сообщения, даже если перестрелки происходили в самых отдаленных пригородах Калькутты, как чаще всего и бывало, наш генконсул и запрещал выход в город. Причем, он очень быстро разгадал наш с Игорем маневр и стал запрещать выход в город уже накануне, в субботу, если в этот день появлялись сообщения о прозвучавших где-либо выстрелах.
Сколько воскресений (а ведь суббота тогда еще была рабочим днем) провели мы, проклиная генконсула, а заодно и наксалитов, запертые в четырех стенах. И это при том, что телевизоров у нас не было - какой смысл было их покупать, если принимались лишь местные программы - радио тоже, а библиотека была лишь в торгпредстве, да и то самая, что ни на есть, примитивная.
В такие дни индусы, проходившие мимо весьма непрезентабельного здания, на котором гордо красовалась вывеска: "Генеральное консульство Союза Советских Социалистических Республик", с любопытством поднимали головы и прислушивались к непонятным словам песни, доносившейся до них:
--
"Сижу за решеткой в темнице сырой, взращенный в неволе орел молодой!" -
подвывали молодые дипломаты, осмелев после отбытия генконсула в английский клуб, для принятия, как выражалась его жена, водных процедур в единственном в городе бассейне.
Все закончилось в одно прекрасное воскресенье, когда наши завывания услышал консул, отвечавший за безопасность, а попросту сотрудник КГБ, работавший под крышей генконсульства, а заодно курировавший вопросы внутренней безопасности. Разъяренный он ворвался в нашу комнату.
--
Прекратите немедленно! - закричал он. - Вы что с ума сошли?
--
А в чем дело? - с недоумением спросили мы. - Уж и попеть нельзя. Это же всем известная песня.
--
У нас известная, а здесь - нет. Кто услышит и что подумает? О чем вы поете? Вы вдумайтесь в слова и представьте, как они воспринимаются несведущим в русской классике человеком! - ответил он.
Мы задумались и поняли, что слова привычной с детства песни в данном контексте действительно звучат довольно двусмысленно. Особенно, если учесть, что окна генконсульства, как и многих зданий в Калькутте, в целях безопасности были забраны решетками.
- Да, но здесь же никто не понимает по-русски, - попытались еще посопротивляться мы.
- Понимают, понимают, кому надо всегда все понимают. Еще раз услышу, доложу генконсулу, будете тогда с ним дискутировать, - закончил дискуссию консул. Возразить при такой постановке вопроса было нечего
Однажды все те же наксалиты стали причиной того, что в нашем генконсульстве едва не разразился большой, можно сказать, политический скандал. И я была тому свидетелем.
Дело было ночью или, во всяком случае, очень поздним вечером. Мы уже легли спать. Вдруг раздался стук в дверь. Мы быстро оделись и открыли дверь. Это оказался явно взволнованный завхоз, допустим, его звали Вячеслав.
- Игорь, катастрофа, - задыхаясь от волнения, начал он. - Ты должен мне помочь.
- А в чем дело? - без особого энтузиазма отозвался Игорь. - Поздно уже, нельзя ли завтра?
- Да ты что! - буквально закричал завхоз. - Завтра меня под белы ручки и на самолет!
- Мы поняли, что дело серьезное и попросили объяснить, в чем дело. Вячеслав достал из-под мышки сверток красного цвета и развернул его. Это оказался, к нашему удивлению флаг Советского Союза.
- Ну, видите? - поинтересовался он.
- Ну, видим, флаг, и что?
- Как что, посмотрите внимательней.
- Да, что-то не то, - задумчиво произнес Игорь. - Что-то с серпом, по-моему, не так.
--
Точно, не так, - подтвердил Вячеслав, - он не в ту сторону развернут. Флаг-то старый выгорел на солнце, их здесь не напасешься, раз в полгода приходиться менять. Я новый заказал, старый показал как образец. Вчера принесли, я посмотрел, вроде все в порядке, сегодня первый раз новый подняли. А потом смотрю, что-то генконсул все на флаг посматривает так задумчиво. А потом еще попросил Витьку, коменданта, найти и принести ему энциклопедию. Неспокойно мне стало. Дождался, когда он из кабинета уйдет и туда. Представляете, а у него на столе энциклопедия открыта на странице, где флаги. Смотрю, а серп-то верх ногами пришит.
--
Слушай, а они тебе наксалитский флаг сделали, - вдруг прервал монолог завхоза Игорь, до этого задумчиво смотревший на флаг.
--
Как наксалитский! - в ужасе закричал завхоз. - Да они меня под монастырь подвели!
--
Они не специально, я уверен, - продолжал Игорь, - просто повсюду в Калькутте на заборах нарисованы наксалитские флаги, а они похожи на наш, только серп и молот в другом углу находится. У нас внизу справа, а здесь, наверху слева. Да, и вот еще что. Видишь, они серп сверху пришили. А у нас молот сверху. Молот - символ рабочего класса и то, что он сверху месяца означает лидирующую роль пролетариата. Наксалиты же отводят крестьянству роль лидера, Индия - страна крестьянская, на свой пролетариат у них надежда слабая. Да, а ведь издалека не разберешь - серп сверху или молот. Так что над нашим генконсульством целый день наксалитский флаг провисел.
Этим замечанием Игорь просто вконец доконал бедного завхоза. Надо было срочно что-то предпринимать. Ведь на следующий день флаг, как всегда, должен быть поднят рано утром. Игорь с завхозом ушли и вернулись часа через два. Игорь рассказал, что им пришлось перелезть через забор, так как иначе надо было будить коменданта, поскольку ворота на ночь запирались. Потом они неподалеку разыскали маленькую пошивочную мастерскую, разбудили ее владельца (в таких местах мастерская, как правило, служит и жильем) и портной перешил им серп и молот, развернув его на запад.
На следующее утро при подъеме флага на дворе крутилось подозрительно много народа. Я тоже прогуливалась там же, вызывая недоуменные взгляды коменданта лучше других осведомленного о моих привычках никогда не появляться внизу раньше десяти часов утра. А тут вдруг выползла в восемь часов. Пришлось придумать что-то про мигрень и бессонницу на этой почве. Вот появился сиявший от предвкушения расправы генконсул и дал сигнал к подъему флага. Флаг подняли. Генконсул, даже не глядя на него, обратился к коменданту.
--
Вы видите это безобразие?
--
Растерянный комендант не знал, что ответить.
--
А что, почему...- пробормотал он что-то невнятное.
--
Так, дожили, - начал злиться генконсул, - уже забыли, как советский флаг выглядит, пора вам всем на Родину.
--
Тут он заметил меня.
--
Ну а вот мы сейчас проверим, как молодые кадры МГИМО у нас политически подкованы, - с ехидцей обратился он ко мне.
--
А что, разве с флагом что-то не в порядке? - с насколько возможно более невинным видом ответила я.
--
Так..., - многозначительно произнес наш начальник. - Позовите сюда немедленно завхоза, - обратился он к коменданту.
--
Тем временем генконсул полез в карман, достал очки, медленно водрузил их на нос. Он явно и с удовольствием готовился пережить столь долгожданный момент торжества над завхозом.
Появился, скромно потупив взор, Вячеслав. Генконсул патетически поднял руку по направлению к флагу. Наконец, впервые сегодня он внимательно посмотрел на него, а потом с совершенно недоуменным видом на нас. Мы все, изобразили каждый в меру своих актерских возможностей, подобострастное внимание. Как пишут в сценариях - немая сцена. Признаюсь, в этот момент мне стало даже его жалко. Но я успокоила свою совесть, напомнив себе, сколько раз по вине генконсула мы вынуждены были сидеть в воскресенье взаперти. И жалость уступила место весьма, надо сказать, приятному чувству отмщения.