Мрачное серое здание, украшенное незамысловатыми плакатами с верноподданическими лозунгами, в Чичитауне знали очень многие. Многие жители прошли через эту пятую по номеру/но не по уровню!/ школу, получили здесь свои первые уроки жизни и, проклиная все на свете, выпустились в жизнь взрослую - в ряде случаев еще более скверную. В Чичитауне были, кроме пятой, еще три средние школы, и нельзя сказать, чтоб отношения учителей и учеников здесь как-то
уж очень сильно отличались от подобного в других школах, но отдельные нюансы все же имелись... Изначально пятая чичитаунская, располагавшаяся в то историческое время на окраине - в районе местного завода и бараков, была восьмилеткой и предназначалась для детей городских низов - "цветков асфальта", но со временем попол-нилась представителями среднего класса и даже местной"элиты", превратившись в десятилетку. Окраина оказалась чуть ли не в центре Чичитауна, и это сыграло школе на пользу. Пятая чичитаунская проблем с наполняемостью никогда не знала.
В школе частенько происходили своеобразные битвы между "дебилами" и "чистыми", причем чаще всего они заканчивались побе-дами пролов. Но и педколлектив,и родители, чьи дети здесь учились, в целом были заинтересованы в усилении качества образования, а потому от "дебилов" потихонечку избавлялись всеми доступными школе и местному гороно средствами. Вскоре на посту директора оказался довольно грамотный человек /что в чичитаунской глуши было боль-
шой редкостью/, который сумел найти нужную и единственно верную линию в деятельности школы, а также заинтересовать в этом большую часть коллектива. Школа стала сочетать неплохой для провинции уровень образования с планомерной работой по воспитанию и перевос-питанию юных пока не оступившихся а ,заодно, и заблудших душ. К тому же этот директор совсем не требовал всеобъемлющей ком -дисциплины и массовой показухи, как это было в других чичитаун-ских школах. Учителям дозволялось иметь собственное мнение и делиться им с другими/даже на педсоветах/, не боясь партийных оргвыводов; ученики могли также высказываться по вопросам жизни школы, но в рамках советских приличий; курящих старшеклассников негласно не трогали, если они делали свое дымное дело за углом
школы или в подвальном туалете при мастерской. При всеобщей зажатости провинциальных гимназий в пятой чичитаунской стали пробиваться ростки реальной демократии/не афинской, конечно, но.../. Школа стала местно знаменитой, ее выпускники совсем неплохо смотрелись в вузах и, простите за выражение, ссузах родной страны, а некоторые из них затем, вернувшись в Чичитаун, занимали
довольно заметные посты в городской иерархии. В школе организо-вался музей боевой славы одной из дивизий, стоявших возле Чичитауна, в который частенько заглядывали гости из областного центра.
Время шло, и ветер перемен унес на покой старого мудрого директора, а временно исполнять обязанности поставили завуча школы 43-летнюю Агнессу Бавиловну Чимкину, к тому времени проработавшую в школе около 20 лет и"все силы и душу отдавшую детям"/как она сама любила говорить/. Агнесса Бавиловна была весьма умной женщи-ной и хорошим учителем, но административной жилки в ней,к сожалению, не оказалось. Чимкина всю жизнь привыкла работать под чьим-то началом, привыкла исполнять чужие решения и не принимать собственные, это сказывалось на ее работе с коллективом. Педагоги-ческий народец, быстро сообразив, что"хозяина нету", стал тянуть одеяло каждый на себя, пока оно чуть было не расползлось по швам. Несколько учительниц, не сказать, чтоб шибко хороших, стали акти-вно интриговать против Чимкиной и даже сходили пару раз к началь- нице гороно Шурыгиной и пожаловались на "безынициативную Агнес-ску". Дисциплина в пятой чичитаунской также слегка ухудшилась: участились банкетики между сменами и после занятий/с отменой последних уроков/, физруки и трудовик стали "сдваивать" уроки с детьми из 2-3 разных классов, а учитель физики Владлен Христофо-рович однажды вообще заявился на урок пьяным в стельку и стал довольно своеобразно излагать историю появления таблицы Менде-леева...
Терпение Шурыгиной истощилось, и она ,вызвав к себе Чимкину, прямо попросила Агнессу "заканчивать с директорством", причем обещала подыскать подходящую кандидатуру на этот пост. Покладистая Чимкина особо не упрямилась, так как уже видела, что должность не по ней, но посоветовала Зое Махмутовне обратить внимание на учи-теля истории Райнера Альбертовича Эрнста, проработавшего в школе десять лет и имевшего несомненный авторитет и у коллег, и у уча-щихся. "Варяга-то со стороны к нам ставить нежелательно,"-пояснила Чимкина. Шурыгина пообещала "присмотреться", но слово свое не сдержала. И через неделю представила несколько ошарашенному кол-лективу пятой чичитаунской нового директора Капитолину Антоновну, до этого поработавшую и пионервожатой, и организаторшей, и тичер-шей русского языка, а последние два годика - зам. директора по учебно-воспитательной работе первой чичитаунской. Дурищеву педа-
гоги, конечно же, знали, хотя больше понаслышке, и были о ней не весьма высокого мнения. К тому же всем до единого было известно, что "Капка" Дурищева хорошая подруга начальницы "Зойки", и та свой выбор, безусловно, согласовала с кем надо. И "дергаться", с ходу наживая себе в лице новой начальницы злейшего врага,никто из педа-гогов пятой школы не решился. Эрнст спросил, правда, у Дурищевой, знает ли она историю школы и имеет ли какую-то свою программу
развития. На это Капка ответить не успела, так как слово взяла Шурыгина и заметила, что на пятую чичитаунскую у гороно "особые виды", но о них будет сказано несколько позже - "когда подойдет время". Собрание утвердило Капитолину Антоновну директором почти единогласно, и время Дурищевой пришло.
Для начала на место второго завуча Дурищева поставила Танзилю Тукаеву, которая, как и она, была родом из деревни Тими-Рязи и с которой она больше пяти лет проработала в первой школе. Тукаева никогда прежде завучем не работала, но Капитолина Анто-новна поставила ее на должность "наблюдать обстановку", так как в завучских способностях Чимкиной никто не сомневался. Затем был отправлен в отставку прежний завхоз/с небольшим скандалом/, и теплое место заняля также близкая знакомая Дурищевой. С нового учебного года Капа сама занялась распределением учебной нагрузки, и некоторым недовольным ее правлением тичерам пришлось покинуть школу. В пятой чичитаунской быстро организовался кружок "поддержки нашего дорогого директора" и быть "недовольным" или "обиженным
администрацией" в школе стало немодно... Впрочем, отдельные яркие тичеры /их Капитолина Антоновна особо не трогала, так как пони-мала, что в Чичитауне она не сразу сможет найти достойную замену/не очень-то почитали "Дурри", как ее негласно окрестили, и даже посмеивались, но открыто идти на конфликт с директрисой побаивались.
Шесть лет назад от времени нашего повествования Дурищева побывала на общероссийском семинаре для руководителей ОУ в Москве и там узнала, что современной школе, увы, не хватает инноваций /все остальное-то как бы имеется!/, что педагоги - народ по природе консервативный - в новые веяния не очень-то верят, а без них не жить ни школе ни обществу. Капитолина Антоновна слушала
внимательно и много записывала, а ,приехав в Чичитаун, две ночи не спала, думала-думала да и придумала завести перемены на "собст-венном корабле", т.е. в пятой чичитаунской. Утром позвонила Шурыгиной и объяснила положение: не хватает Чичитауну г и м н а- з и и, настоящего учебного заведения с разнопрофильными классами, с современным уровнем образования:"А времена-то, Махмутовна, на дворе вон какие! Вдруг в области спросят, почему инновации-то у нас никак не идут!". Зоя Махмутовна, которой было два года до пенсии и которая слово "инновации" очень даже не любила, спорить с Дурри не решилась. Дело в том, что на последнем совещании в обла-сти присутствовавшие там заведующие местечковых гороно и районо выслушали получасовую пламенную речь областного образовательного начальника Перкина о пользе нововведений в консервативной еще,увы, школе и о том, что без инноваций в каждом конкретном ОУ реформа
образования не пройдет! Шурыгина подружке не отказала, а посове-товала сильно не торопиться и обсудить идею в коллективе:поймут ли коллеги? Утвердившаяся окончательно в школе Дурищева аж расхохо-талась: а куда они, голубчики, на фуй денутся, с подводной лодки! Кто ж сам себе могилу станет рыть? Шурыгина вздохнула и дала "добро"... Далее дело закрутилось с большой скоростью: наша Дурри проявила недюжинные деловые качества и сумела заинтересовать, как свой педагогический коллектив, так и некоторых спонсоровитых роди-телей. Пока суть да дело, знакомая бухгалтерша Капитолины Антоно-
вны составила необходимую смету на инновацию, Чимкина с Райнером Эрнстом составили проект Программы развития будущей гимназии,пышно назвав его"ГИМНАПОЛИС", а Дурри убедила кого нужно в областном управлении образования профинансировать полезную инициативу с места.
В плане школы на следующий учебный год были запланированы "прогимназические", "гимназические" и "профильные" классы/причем учителям, которые стали бы вести в этих классах уроки, полагалась инновационная надбавка к зарплате/. Был сформирован очень сильный по учебным показателям 4 "Ах"-класс, куда попали действительно одаренные ученики, дети учителей и представителей городского начальства, в ряде случаев незаменимых. На классное руководство поставили одного из лучших учителей города, всегда собранную и подтянутую Галину Ивановну Турину; учителей на "Ах"-класс ставили только "нормальных", то есть тех, кто хоть что-нибудь знал сам и мог этому научить других. От дурного влияния параллельных классов детишек ограждали сначала их влиятельные родители, а потом и детишки научились стоять за себя. И через годик-другой пятая чичи-
таунская, "работающая по модели многопрофильной гимназии", дейст-вительно заставила говорить о себе в городе достаточно приличными показателями учебного, культмассового и спортивного порядка. Устроить ребенка в "прогимназический" класс стало престижно, и Дурищеву даже дома одолевали интересными предложениями, особенно же те родители ,чьи дети по своим скромным умственным способ-
ностям ну никак не могли претендовать на роль гимназистов. О пятой чичитаунской-"ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ" сказали несколько добрых слов по областному ТВ, Шурыгина не забывала упоминать о полезной инновации на всех городских педагогических совещаниях, в школу перебежало из других чичитаунских школ несколько сильных тиче-ров... Все это только укрепляло возросший дурищевский престиж.
Другие городские школы лопались от зависти /злопыхатели даже называли пятуюэкспериментальную "говнязией", а деловую Капитолину Антоновну "Дурри-маршей"/, но сделать ничего не могли. Да и не вышло бы!
К тому же дети "Ах"-класса часто становились победителями городских соревнований, особенно учебного характера, да и на области Мойша Раскин, Гринев, Салумяэ и Ганин в грязь лицом тоже не ударяли. Тарас Цум и Люда Тищева регулярно выигрывали городские соревнования среди школьников своего возраста по боксу и бегу, Настя Гадюкина один год победила в городском конкурсе "А ну-ка, девочки, постряпаем!", а Бумкова и Росина ,как лучшие юные пионер-вожатые городка, даже съездили летом во всесоюзный пионерский лагерь "Артек". И в других "профильных" классах школы подрастали будущие победители олимпиад . И все эти успехи особенно были заметны на фоне довольно скучной и бесцветной жизни городка. "Вот как надо работать, тогда и результаты - прям в руки..."- любила
говорить "правая рука" Капитолины Антоновны завуч Тукаева, хотя весь учебный процесс в школе курировала, как и много лет назад, та же Чимкина. Дурищева, которой часто в последние годы вручали гра-моты и премии за успехи в инновациях, также любила пофилософ-ствовать и морально поощрить педагогов, но чересчур большой воли им давать не любила, а главное - стала побаиваться, что в новых
условиях она может - раз! и оказаться не у дел... Громко и красиво говорить она, верно, научилась, но вот сути говоримого порой и сама не понимала, учебные планы заверять заверяла, а вот самостоятельно разобраться в них без "гадючки Чимкиной" толком не могла. И учителя - не слепые, видят, конечно, что чуть-чуть прибарахлилась в последнее время, машину с мужем поменяла с "Моск-
вича" на девятку, дочку удачно в вуз пристроила /не обошлось без подмасливания, что греха таить!/. Доносила Танзиля /не зря свой хлеб пожевывает!/, что упорно ходят слухи в педколлективе то о перемещении блестящей Капитолины Антоновны на место начальницы гороно, а то - и куда подальше: и "Ведь с радостью говорят, сучьи дети, вот что обидно, Капитолина! А ведь сколько добра им мы с тобой понаделали, а? Вспомнить страшно". Дурищева Тукаеву успо- каивала, но сама о своем положении стала задумываться сериозно. Конечно, Зойка уже не тянет, если честно... Но у ней свои зацепы в области, лучше не лезть... Рановато еще ,да и боязно - мало ли как в области примут!
"Да нас и тут хорошо кормят!"- любила отвечать себе и мужу на эти дерзкие помыслы осторожная Капитолина, вспоминая, как она с одним чемоданчиком прибыла когда-то в Чичитаун из педучилища. Как всегда боялась прослыть "деревенской"! Как хотела не ударить в грязь лицом перед городскими! А теперь... Все знают, все здоро-ваются, некоторые /у кого детишки подрастают/ заискивают даже. А что там дальше будет, еще неизвестно... И Капитолина Антоновна старалась не придавать всевозможным слухам серьезного значения, под Шурыгину не копала: пока и с гимназией проблем хватает...
В "Ах"-класс Влада Букова поставили через год после того,как он появился в городе на Чиче. На этом настояли прежде всего родители, так как сразу разглядели в Букове грамотного тичера и порешили на собрании, что он вполне подойдет для "элитного" класса пятой чичитаунской...Дети-"ашки" сразу же приняли нового, порой вдохновенно говорившего и бесконечно цитировавшего стихи русских пиитов, не заглядывая в конспекты и книги, учителя. Букову класс
тоже очень понравился, дети были в основном "сильные" и много читали...Влад Никыч, как он думал, мог свободно обсуждать с "ахами" самые животрепещущие проблемы, поставленные в произве-дениях ЭрЭл /так называли на факультете, где Влад учился, русскую литературу/, и при этом подводить детишек именно к той точке зрения, которой он сам придерживался. Поскольку Буков весьма ценил античную литературу и знал ее, он часто цитировал на уроках своих любимых Валерия Катулла и Горация Флакка, что "ахам" также нрави-лось; попутно Влад Никыч проветривал школьникам мозги рассказами об античной морали и взаимоотношениях полов в Древнем Риме... Все это некоторые дети добросовестно,но отчасти на свой лад, переска-зывали потом дома родителям, которые далеко не одобряли такие "римские" отступления. Надо сказать, впрочем, что отношения с "Ах"- классом у Влада Никыча все же складывались какие-то особенные: мальчишки звали тичера играть в футбол или хоккей/по сезону/; отдельные девочки, тогда лолитиного возраста, сочли нужным накатать ему ошеломляющие своей прямотой любовные записки и подсунуть их в портфель /записки Бук читал и наедине возвращал писавшим, проводя при этом мягкие воспитательные беседы/. К тому же Турина, по его просьбе, давала точные псих. характеристики на каждого ученика, что Владу первое время очень помогало в рабо-
те. Литературу как предмет "ахи" в целом любили /при анкетировании большинство в классе ставило предмет на первое или второе место/, и Буков очень гордился этим обстоятельством, считая это своей заслугой.
Однако был у Букова во взаимоотношениях с "ахами" один эпизод, который он не очень любил вспоминать. В мае месяце ,в конце восьмого класса, когда во всей остроте уже стоял вопрос об итоговых оценках по литре и русскому, Буков, который вообще вы-ставлял оценки довольно строго, требуя от учеников действительных знаний по предметам, позволил себе на одном из занятий,посвященных современной "совковой" литературе, довольно неблагожелательно отозваться о главном герое произведения - честном комсомольце и передовике производства, а также и об авторе текста- одном из современных столпов соцреализма. На провокационный вопрос Насти Гадюкиной, а что тичер вообще думает о соцреализме, Буков только что не разразился площадной бранью в адрес "всех этих Колек Островских, Шелоховых и Фадеевых" ,так как накануне начитался пе-
рестроечного "Огонька" с разгромными статьями по соцреализму как явлению. Дети внешне поддержали тичера, так как низвергать авторов, даже не прочитав их, всегда приятно. Буков пошел дальше и ,выйдя за пределы темы, "наподдал" всему советскому режиму в целом, сказав, что даже в царской России по сравнению с нынешней у граждан было больше прав, а все настоящие революционеры погибли в 1937 году, после чего у власти осталась "всякая мразь". В "Ах"-классе в тот момент сидели два бездельника Пенкин и Понкин, сынки городских "начальничков", умом своим не превзошедшие папаш-нату-рально коммунистов; и тому, и другому светили "тройбаны" по русскому, с чем, например, Понкин был решительно не согласен. Оба не планировали продолжать обучение в 9 "Ах"-классе, что их еще больше раззадоривало... Одним словом, коммунистическим папашам
Пенкину и Понкину-старшим было/со слезами на глазах/ доложено о диссидентских речах Влада Никыча, и те, ужаснувшись беспределу, приняли меры, поговорив сначала с Туриной, а потом и с Капитолиной, которая, естественно, состояла "в рядах" и должна была блюсти ком.направленность учебных занятий. Заодно директриссе было сказано и о сомнительных, с точки зрения советской морали, "вражеских вылазках Букова" в грязную историю развращенных латинян, причем Пенкин и Понкин упирали главным образом на суть буковского предмета:"Это ж литература, а не история! Че он, Капитолина, им мозги пудрит, Юлий Цезарь, мать его...". Дурищева, которой и раньше "постукивали" на Влада Никыча/школа без добрых людей не стоит!/, решила во всем разобраться и поставила тичера в известность, что посетит ряд его уроков.
Привыкнув к вниманию коллег и администрации/первый год работы Чимкина посещала его занятия через урок, да и сама Дурищева бывала/, Влад как-то не обратил особого внимания на этот прос-нувшийся интерес Дурри к литературе. И Буков провел свои уроки в восьмых классах в том же варианте, как если бы директора в классе не было вовсе. Более того, на уроке в "Ах"-классе он не совсем к месту помянул Сашу Солженицына и расхвалил попутно его "Архипе-
лаг ГУЛаг" и "Красное колесо"/которое в глаза не видел/, заранее зная ,что Капитолине Антоновне это может не понравиться...Дурищева пытку выдержала, в уроки Бука ни разу не вмешалась, но мысленно согласилась и с добродетельнейшей учительницей математики Ириной Михайловной Росиной, матерью Анечки, которая ей уже не раз "сигна-лизировала" по поводу сомнительных уроков Букова, и с дуплетом Понкина-Пенкина,у которых такие "правильные" папы. После уроков
она вежливо попросила Влада Никыча зайти к ней в кабинет, куда уж были приглашены Чимкина и Тукаева плюс школьный парторг Кунигунда Витальевна Синилина. Капитолина Антоновна начала "проработку" издалека, изящно намекнув на холостое состояние Букова и его отнюдь не пуританский образ жизни/Буков несколько опешил, но про-молчал/; затем было сказано, что в эпоху перестройки много стало можно и некоторые чересчур спешат таким правом воспользоваться/Бу-
ков кивнул/, а право-то это нужно еще заслужить. Наконец, Дурищева уже более грозным тоном заметила, что может Солженицын и хороший писатель,но вот "чернить наш строй и нашу историю ему Партия не поручала", а потому нужно думать, стоит ли пред детьми этого "невозвращенца" так нахваливать.Буков открыл рот, чтоб возразить, но Тукаева возмущенно рыкнула: подожди мол, не дошли еще до глав-ного! "Великий Цезарь еще не кончил...". Наконец, Дурищева остановилась на конфликтной ситуации с Пенкиным и Понкиным: детки все учат, стараются, а Буков упорно ставит им тройки, а не потому
ли, что они не поддакивают ему на уроках, как остальные, а имеют свое, отличное от буковского, мнение?! "Вот именно, Влад Никыч,вот именно! Я ведь вам говорила в свое время - ну то же самое, что сейчас Капитолина Антоновна,"- влезла в диалог понятливая Тукаева. Парторг Синилина тоже сочла нужным присоединиться к "проработке", напомнив, что письмецо бывшей школьной секретарши Лены P. с жало-бой на приставания Букова до сих пор в сейфе /Влад покрутил с весьма раскованной 20-летней Леночкой пару месяцев и, поняв, что глуповатая девушка хорошо умеет делать только одно, мирно с нею расстался. Увольняясь, обиженная Ленка накатала означенное письмо директору, таким образом наказав неверного Бука./ и оно тоже "может быть приобщено к делу". Это было слишком даже для пятой чичитаунской, и горячий Буков сорвался: назвал Пенкина и Понкина "тупыми дебилами", Танзиле Тукаевой сгоряча сказал, что "подда-кивать она умеет лучше,чем работать",а раздраженную Дурищеву почти что назвал "дурой" . Возмущенная тем, что Буков и не думает оправдываться, Капитолина Антоновна заметила, что таким тичерам в
ее гимназии делать нечего. Буков ,впрочем, не спорил и немедленно накатал, тут же в кабинете, заявление об уходе, швырнув его ди-ректорше на стол. Подул ветер, бумага слетела со стола изаметалась по кабинету; Тукаева бросилась ловить ее и неудачно стукнулась лбом о косяк окна. Буков демонически расхохотался, затем выско-чил и громко хлопнул дверью... Возмущенная Агнесса Бавиловна убежала вслед за Буковым, так как не ожидала такого варианта "бе-
седы" с тичером /Дурищева в ситуацию ее толком не посвятила/.
Скандал быстро вырвался за пределы пятой чичитаунской:соседи-конкуренты из первой, шестой и третьей школ заулыбались - вот вам и "говнязия", вот вам "Дурри-марша" в своем настоящем виде, вот вам и воспитаньице в хваленом "Ах"-классе... Буков с горя чуть не запил и три дня в школе вообще не появлялся /а ведь был конец учебного года плюс годовые экзамены в 4-х восьмых классах на носу/. Чимкина разругалась в учительской с Тукаевой и Синилиной,
предложив им теперь "заменить Влада Никыча". Большинство тичеров и,особенно, тичерш поддержали в этой ситуации Букова и вовсю хаяли за глаза "обнаглевшую Дурри-маршу" и "непонятливых" Пенкина-Понкина . Да и сама Дурри, остыв, поняла, что сделала что-то не то и не так, не учла "мента-литет"/ тьфу, и не выговоришь!/ Букова и его вспыльчивость... А между тем делать было что-то надо: не увольнять же Влада Никыча за прогулы! Точнее, уволить-то можно, но вот кто после Букова в восьмых классах вести станет/?/, да и на следующий год... Одним словом, пришлось отправлять гонцов к Букову и просить вернуться. Влад немного поупрямился, но, когда к нему заявились домой несколько "ашек" с родителями, согласился, что "дети страдать не должны". Заявление Буковым было отозвано/Дурри не возражала/, статус-кво восстановлен, а учащиеся Пенкин и Понкин получили возможность выступать "по темам" на каждом уроке русского языка или литературы. Что им вовсе не понравилось.
После недельного отсутствия тичер Буков вернулся в школу, и все пошло как бы по-прежнему. Но неприятный осадок от инцидента остался и у него, и у многих "ахов",так как далеко не все дети однозначно относились к экскурсам Влада как в римскую историю, так и в отечественную. Порой его взгляды и оценки существенно расхо-дились с теми, что ребята слышали дома и на уроках истории у Эрнста. Галина Салумяэ в ходе очередного литературного диспута да-
же открыто поддержала право учеников не соглашаться с "великим Влад Никычем" и иметь собственное мнение. Буков тогда поморщился, но возражать не посмел... Агнесса Бавиловна уговорила Дурищеву "не раздувать конфликт", и формально хорошие отношения Дурри с Буковым были восстановлены, но совет от директорши перед уходом в отпуск Влад все же получил:"Жениться вам надо, молодой человек! Сколько учительниц молодых, только свистни... А вы! Вон ваш Цезарь сколько
раз женат был?". "И однажды даже был замужем,"- уточнил повеселев-ший Буков. "Ему бы в вузе работать, а не в Чичитауне..."- только и подумала присутствовавшая при разговоре Агнесса Чимкина.
А разве в наших вузах дураков мало? Ответь себе сам, ученейший читатель.
2. Буков в школе.
Последние перед майскими праздниками уроки в любой российской школе - мука для учеников и страсти для тичеров. Налицо наряженные красными флагами улицы, погоды стоят почти летние, родители уже начали потихоньку праздновать /особенно, пьющие папаши/, сами дети "затарились" вином и сигаретами, наметив на начальный май много интересного - и тут: уроки! Какое издевательство. Как ни печально, но и в пятой чичитаунской предмайские традиции были весьма силь-ны... Буков с некоторым страхом подходил к школе в этот последний апрельский день: помимо приятных минут в 10 "Ах"-классе с лапочкой Олли, ему предстояло пережить сдвоенный урок в собственном 10 "Бе" и провести классный час с наставлениями на предстоящую завтра Первомайскую демонстрацию. Тичер знал, что его "бешки", мягко го-воря, совсем не патриоты, и большинство из них постарается сделать все, чтобы ничего 1 мая не делать... Кстати ,за эти несколько дней произошли весьма знаменательные для Влада события. О чем, читти, мы, несомненно, сейчас расскажем.
25 апреля Буков пригласил на дополнительные занятия только тех, кто готовился сдавать литературу устно. Ясное дело, солнышко Олли была в числе этих избранниц; явилась, как обычно, последней. Олли с октября писала реферат по творчеству Набокова /"Тема "потерянного рая детства" в "Машеньке" и "Даре"/, в этот день она должна была сдать тичеру черновой вариант своей работы. Буков довольно быстро выдал будущим выпускникам очередную порцию мате-риала для повторения, грубовато поспорил с Лорой о качестве романа Чернышевского "Что делать" и отправил домой Катю Мезенцеву из первой школы, так как та забыла дома ручку и тетрадь/а отчасти и голову/. Быстро ответив на вопросы школьников, Буков оставил только тех, кто у него готовился к экзамену в форме защиты рефе-рата; кроме Олли, таковых оказалось трое: Игорь Гринев, Настя Га-дюкина и очаровательная юная поэтесса Лора Брик из второй школы. Гринев и Кобра/кличка милой Настеньки/ быстро отчитались о проде-ланной работе и были отпущены восвояси; Лора предложила Оленьке быть следующей, но Лотова, очаровательно улыбнувшись, мягко отка-залась от "подарка", пропустив вперед раньше пришедшую "умницу Лорочку". Полная, с темной косичкой, не слишком симпатичная, но умненькая Брик писала работу по В.Маяковскому и хотела уточнить у Букова, можно ли процитировать в реферате полностью последнюю ст-
рофу стихотворения "Вам!" или этого лучше не делать. К тому же ей не терпелось осчастливить Влада Никыча чтением своего последнего девичьего шедевра, сочиненного накануне... Пришлось уточнять в присутствии "стервы Лотовой" /наблюдательная Лора давно заметила буковские взгляды и вздохи, и это не способствовала усилению ее симпатии к Олли, которую она считала "бездарностью с ножками"/,а от чтения шедевра - вообще отказаться. К тому же Влад Никыч вдруг куда-то очень заторопился/хотя обычно мог просидеть с учениками допоздна/,и бриковские вопросы слушал невнимательно, что тоже немного удивило Лорочку. В конце концов Лора не солоно хлебавши ушла, и Буков остался в кабинете наедине со смыслом последних месяцев существования. Влад сидел за своим тичер -тейблом /учите-льским столом/, а Олли разместилась за первой партой первого ряда, предусмотрительно выставив правое колено гораздо далее, чем то дозволяется школьными приличиями.
Лотова честно призналась, что черновик еще не дописала, но кое-что у нее все же есть. "Девушке всегда есть что показать!"- нагло добавила она, попутно заметив, как лицо ироничного Букова заливается краской. И хотя Владу Никычу больше всего в этот момент захотелось закрыть свой кабинет на ключ и не шутя облапать обаяте-льное созданьице, он с умным и строгим видом просмотрел записи Лотовой, выполненные приятным округлым почерком, и даже сделал ученице ряд существенных замечаний. "Ты "Дар"-то до конца дочита-
ла или как?"- спросил все понявший тичер. "Он такой большой, Влад - Лотова нарочно выдержала паузу,- Никыч!". Буков с изумлением уставился на Олли, но мысли его путались, сердце билось, и ничего конкретного он предпринять так и не попытался. Он красной ручкой переправил неудачные фразы в реферате, заставил Олли записать несколько новых идей по ее работе, которые он ,правда, заранее обдумал дома, и как-то несмело спросил, когда она сдаст ему гото-вый черновик. Олли, у которой после разноса ее "записей" несколько поубавилось нахальства, встала, почесала свой веснушчатый носик и честно призналась:"Мне нужна постоянная помощь! Не идет у меня эта тема...Может, сменить?". Буков тяжело вздохнул:"Ты, Оля, что с ума сошла? Как это сменить...". Затем он, пошире открыв окно,выходив- шее на занюханный школьный двор, достал сигарету. "А мне, Влад Никыч, можно?"- поинтересовалась наглая нимфетка. Влад тупо уста-вился на нее, и Олли, оценив отрешенность взгляда, быстро отменила просьбу, сказав, что пошутила. Тичер сильно затянулся сигаретой "Cabinet" и решился. "Ты можешь приходить ко мне домой - занима-ться..."- глухо прошептал он, чувствуя, что еще немного - и он едва ли сдержится. "Чем мы будем заниматься ?"- вкрадчиво, в тон тичеру ответила Олли, которой отчасти передалось его волнение. Буков махнул рукой с зажатой сигаретой, он просто задыхался: нет, не стоит... "Литературой, Лотова! Твоим рефератом, - неожиданно Влад Буков вскочил и вышвырнул недокуренную сигарету в окно.- А теперь, Оля, иди: половина девятого уже". Олли, почувствовав, что Влад Никыч чем-то очень смущен, нехотя встала и, собрав тетрадки, двинулась к выходу. "Когда можно прийти?"- спросила она уже в дверях, поправив прическу. "Прямо сейчас!"- хотелось заорать Буку, но он сдержался и сказал, что о времени они договорятся позже. "А "Дар" ты все же дочитай..."- напомнил Буков ученице. Она иронично отдала ему честь, приложив руку к виску и удалилась. Когда Олли ушла, Влад ударил себя по лбу и замер, анализируя произошедшее. Он выкурил пару сигарет, заполнил факультативный журнал, зачем-то переправив даты с апрельских на майские, и только около десяти вечера выдвинулся из школы. "Заработался нынче, Николаич!" -
поприветствовал тичера,открывая входную дверь, сторож Михеич, 65-летний пенсионер в очках на белой резинке, как всегда немного поддатый. "Да ведь, Михеич, работа такая..."- вздохнул Буков и отчалил домой. Качая лысоватой головой, сторож честно погрустил ему вслед.
Придя домой, Буков еще пару раз проанализировал ситуацию, решив, что несмотря ни на что, первый шаг у них с Олли сделан. Да, он был неконкретен, но и она не подавала серьезных знаков: обычные подростковые приколы, он их слышал сто раз. Тичер предложил ей бывать у него - она согласилась, даже не удивилась; впрочем, кА-жется, она ведь уже приходила к нему однажды с кем-то из одноклас-сниц, а может и пару раз..."Она сама напросилась к тебе в гости,-зашептал вдруг влюбленному Владу внутренний голос.- Она хочет это-го больше тебя, не робей!". И этот голос казался таким же уверен-ным, как древнегреческий оракул. "Да я люблю ее,- думал Буков,- но почему сомневаюсь, так не уверен... Раньше со мной этого не бывало. Впрочем, да! Она же ученица, шестнадцать лет и т.д.". Бу-ков взял в руки "Лолиту", но не читалось. Кстати, можно предложить е й прочесть! Или не надо? "Конечно, предложи!- настаивал внут-ренний голос.- Она поймет... меньше ломаться будет". В эту ночь тичер почти не спал, благо что на следующий день у него были толь-ко уроки второй смены. А Олли, будем откровенны, больше обиделась на Букова, чем расстроилась. Она, придя домой и отказавшись есть, позвонила верной Ирине, и девочки прогулялись как следует по тем-ным улицам городка до половины двенадцатого... Но ничего расска-зывать Ирке Олли не стала, да и рассказывать-то было нечего.
Через два дня после описанных событий Влад Никыч уловил Лото-ву в коридоре школы и напомнил про задание. "Да прочитаю ваш "Дар",- мявкнула на ходу спешившая в столовую Олли,- отстаньте!". Буков прихватил Олли за рукав платьица и резко спросил, когда ей "удобно прийти к нему в гости", потому что... "Давайте позже обсу-дим! Не горит же!"- почти крикнула Лотова и посмотрела на руку тичера. Влад Никыч "весело" пошутил и вынужден был отпустить торо-пившуюся ученицу /на них уже стали с интересом посматривать стоявшие неподалеку разудалые ученики 8 "Гэ"/, хотя у него в тот момент было большое желание съездить Олли по физиономии за непочтительность. Этот эпизод на него подействовал почти удру-чающе; Влад решил, что Олли не слишком серьезно отнеслась к
его давешнему предложению, а ,может быть, и вообще никак не отнес-лась...Лена Торричелли с ярко накрашенными губами и в стильной миниюбке, лихо заявившаяся было в кабинет к Букову, чтобы что-то спросить по теме предстоящего 30 апреля урока, где она предпола-гала якобы выступить, была отправлена восвояси непреклонным тоном Владимира Николаевича. Вся вина опешевшей Леночки в тот момент состояла лишь в ее "Ах"-классной принадлежности... Увы, сомнения, страшные сомнения вновь овладели нашим несчастным влюбленным. Но для любви, читатель, истинные сомнения живительны, они придают возникающим чувствам дополнительную остроту и свежесть, тогда как привычные дружеские или семейные отношения практически лишены их.
Вот такие события, о добрейший читти, предшествовали сегод-няшнему дню.
... Войдя в школу и поздоровавшись с дежурным тичером, Буков, не снимая плаща/на улице было плюс десять/, отправился на второй этаж, где находился его /номер 15/ кабинет литературы. Подходя к кабинету, он с удивлением обнаружил у дверей свой 10 "Бе" в полном составе, хотя звонка с предшествующего урока еще не было. "Что-нибудь с Бебецкой?"- подумал Влад Никыч об учительнице биологии Харите Игнатьевне Бебецкой, которая частенько посиживала на боль-
ничном. Класс тем временем поприветствовал Букова нестройным хором и потребовал сократить сегодняшнюю пытку: "Завтра же праздник! Нас Бебецкая с пол-урока отпустила...". Буков пробормотал, что там видно будет, и, открыв кабинет, запустил учеников в класс, попутно приметив, кого из "его"детишек уже нет. Возле классного затормози-лась староста 10"Бе" Оля Черноплясова, стройная темноволосая де-вушка с карими глазками, немного косившими; она с Советом класса должна была распределить функционал одноклассников на предстоящую демонстрацию. Буков внимательно уставился своими дивными василь-ковыми глазами на старосту, но дивчина ничуть не дрогнула. Тогда Влад Никыч спросил: "Сделала, что я сказал?"- "Не-а!"- "Ну и поче-му, Черноплясова? Ума не хватило или желания?" - "Ну че вы, Влад Никыч! Попробуй, заставь их... А Биркин сказал, что мне "в рыльник натычит", если я его флаг поставлю нести". - "И ты убоялась Бир-кина?"- "Да нужно мне это..."/Черноплясова махнула рукой в знак
небрежения какими-либо обязанностями/. "Ладно, Оля, все флаги понесешь сама с подружками!"- и Буков сделал приглашающий жест. Староста улыбнулась и прошлась всем своим юным телом по стоявшему рядом с дверью Владом Никычем, сделав вид, будто он загораживает ей проход. Буков тяжело вздохнул и вошел следом. Вообще-то "беш-ки" хорошо относились к своему классному наставнику, хотя дети в класс были подобраны не совсем удачно. 10"Бе" носил статус"обще-
образовательного"класса в отличие от гимназических "Ах" и "Вах"-классов,и не слишком талантливые дети остро чувствовали это различие... К тому же девочкам "Бе"-класса/а они составляли две трети численного состава/ очень не нравилось то внимание, которое Буков оказывал девочкам-"Ахам", и они не раз заявляли тичеру свой протест. Да и к урокам в "своем" классе Влад Никыч относился, честно говоря, с некоторой прохладцей, прекрасно зная, что глубо- кого проникновения в тексты произведений от прольчат все равно не добиться, да и незачем. Дотянуть до выпуска Буков их дотянул /за два года из "Бе"-класса отчислили только троих бездельников, хотя могли бы в три раза больше/, а слишком многого от тичера и не требовали.
Буков предложил ученикам не ждать перемену, а начать сразу, пообещав, что отпустит с уроков "чуть пораньше". "Бешки" меж тем уже устроились на своих местах, готовясь "перетерпеть" дряную литру и классный час. Изучив за два года своего наставника, дети знали, что спорить с ним "бесполезняк" и что Владик /Цезарем его "бешки" не звали/ все равно достанет, поэтому большинство уныло шелестело страницами учебника литературы с рожами соцреалистов. Черноплясова от имени класса согласилась на вариант Букова, попут-но напомнив всем ,что завтра демонстрация и надо еще распределить знамена и транспаранты. Все/или почти все/ продолжили повторять дом.задание. Только Кристофер Пильев, весьма крупный, хотя и тупо-ватый юноша, боксер в прошлом и главный "дебил" класса в настоя-щем, тихо сидел и ,рисуя что-то откровенно эротическое в своей многофункциональной тетради, неблагожелательно размышлял о Букове: "Только козлы думают, что перед сэйшном можно учить уроки". Между тем тичер повторил заданные накануне вопросы: "бешкам" предстояло отвечать по "военной" прозе на примере одного произведения /Бак-ланов, Бондарев или Быков - на выбор/. Руки подняли две хорошист-ки со второй парты третьего ряда Мишина и Гришина, но их Влад Никыч спрашивать и не собирался. Робко подняла прелестную ручку сероглазая Анюта Хипова, тайно влюбленная в Букова с 9-го класса
и частенько на него глазевшая на уроках, но тут же опустила. Два недруга-приятеля Сальников и Мыльников, нарушив привычную расста-новку, устроились на последней парте третьего ряда и потихоньку начинали морское сражение...
Влад Никыч, протерев и напялив на переносицу свои очки, по-путно с интересом изучил собственный классный журнал "Бе"-класса, второпях заполняя пробелы в графе "домашнее задание"/на это ему недавно попеняла Чимкина/. Он поднял глаза и, заметив непорядок, сделал бодрое замечание Мыльнико- Сальникову, лица которого сразу обрели осмысленное выражение."Спрашивать-то будете седня?"- пискнула со своего места Марина Попенковская, дома усиленно готовившаяся, а теперь все разом забывшая. Она и хотела бы ответить, но сомневалась, что получит оценку выше "тройбана", а потому волновалась. Класс сразу оживился и загалдел - кто о чем... Буков окинул мутным взором обстановку и остановил взгляд на красавице Юле Барчуковой, которая пришла сегодня в новой сиреневой кофточке и к которой очень тепло относился Крис. Очаровательная Юлечка, светловолосая, хорошо сложенная девочка, учившаяся то
на "3", то на "4", на перемене в туалете подкрасила брови новой "парижской" тушью и теперь украдкой рассматривала их в карманное зеркальце, забыв о месте дислокации. Буков тут же этим восполь-зовался:
- Вон Барчукова, я вижу, все уже повторила! Будешь отвечать?
- Влад Никыч,- Юля отложила в сторону зеркальце и нехотя встала, обдуманно выставив на обозрение свою симпатичную ножку.- Вчера у меня была высокая температура, я не смогла нормально подготовиться...
- А когда ты нормально готовилась?- поинтересовался Влад Никыч, осматривая пустые клетки возможных юлиных ответов в журнале.
- Бара/кличка Юленьки/ вчера вечером с пацаном гуляла, сам видел!- заложил одноклассницу Самсон Биркин, который ее терпеть не мог.
- Че ты мелешь, Бирка!- возмутилась Барчукова, хотя сказанное было правдой. - Тебе померещилось со слепых глаз...
- С кем это ты, Юлька, лазишь? - влез в диалог возмущенный Пильев и показал сидевшей от него через ряд Баре увесиситый кулак /Барчукова его постоянно обманывала, один раз Крис чуть не побил ее за это/.- Задавлю, овца!
- Сам овца!- отреагировала бесстрашная Юлька.- Че я перед тобой отчитываться буду?
- Ну Влад Никыч,- заскулила тут же сменившая тон Юлия,- у меня же тройка тогда за семестр выйдет! Не ставьте, пожалуйста...
- Готовиться надо, Барчукова,- отрезал Буков и влепил Баре единицу в журнал.- Садись! На следующий урок опять спрошу, смотри у меня...
- Бирка! С кем эта сучара вчера лазила?- довольно громко переспросил Пильев, развернувшись к сидевшему за ним Самсону.
- Кристофер, закрой рот!- оборвал Криса тичер.
- Вы мне рот не затыкайте,- взвился задетый Пиля; с ним у Букова довольно часто возникали проблемы.
- Ты сам-то готов к уроку?- спросил Влад Никыч, глянув на учебные достижения Пильева за семестр: "2"-"3"-"2"-"3"-"1"...
- У меня "трюльник" выходит, так что не надо "ля-ля",- возмутился Пиля.
- Может выйти и "пара", если я захочу,- заметил Буков и снял очки, чтобы их протереть. Пильев, который так и не узнал, с кем таскалась Бара, переключил свой гнев на классного.
- Че я трахнулся че ли - литру перед праздниками учить! - он аж вскочил от негодования, попутно отвесив подзатыльник своему соседу Клайду Горбушкину, существу слабому и безропотно сносившему от Пили все обиды.
- Горбушкин, не хочешь треснуть Пилю в ответ?- поинтересовался у Клайда Влад Никыч; класс оживился.- Ну ладно...
- Кто это Пиля-то! - обиженный Пильев.- Вы че метете!
- Ну-ка не ори и сядь, остолоп,- Буков тоже начал потихоньку выходить из себя. Пильева он откровенно не любил.
- Кто остолоп-то,- возмутился Пильев, заметив, как Бара засмеялась.- На себя смотрите, понял!
- Ты что-то, Крис, много стал брать на себя последнее время,- Буков отложил очки и встал сам.- Не готов к уроку, вали домой - отдыхай!
- И пойду, че мне ваши уроки... Видал я их в одном месте!
- Пошел вон!- Цезарь сделал движение в сторону Пильева. Крис, решив не обострять ситуацию, кинул тетрадку и карандаш в поли-этиленовый пакет с мордой какого-то панка и пошел к двери, для профилактики снова треснув "козла" Горбушкина. На выходе он сделал заявление:
- Я уйду, ясно дело! Только вы, Владик... Никыч, поздно вечером не ходите. Опасно, рыльник набить могут...
- Двигай, Пиля, двигай! - сопроводил его уход Влад Никыч, не очень обидевшись на Владика /свои клички в школе он прекрасно знал/.В это время грянул звонок с предыдущего урока, и Пильев вылетел за дверь. Однако через пару секунд снова засунул физио-номию и крикнул сначала классу, потом Барчуковой:
- Че сидите - звонок был... А тебя с кем поймаю, коза, - замочу! Смотри...
- Ой, испугалась, - тут же ответила Бара.- Смотри, как бы те-
бя самого не мочканули...
- Барчукова! - грозно рявкнул Цезарь.- Пильев, тебя что - сопроводить? /Пиля исчез/. Совсем разболтались!
- Сами всегда начинаете!- вмешалась в ситуацию Черноплясова, ей быстро подтявкнули подружки Тоня Симина и Юля Пимина.- Че вы так Пилю, может у них с Барой любовь...
- Ты еще, Черноплясова, что!- возмутился такой атакой Буков.- Ты бы лучше делами класса занималась, чем ресницы свои мазюкать и замечания делать. А ты, Горбушкин, так и будешь от Пильева терпеть? Ты ж мужик... И Барчукова наша хороша! /Буков вспомнил из-за кого все началось: напуганная Бара торопливо опустила голову и деланно всхлипнула./ То с одним крутишь, то с другим; ты бы хоть до выпускного вечера определилась! Что, Биркин, муху проглотил?
Хипова, опусти руку: чего тебе опять надо? /В это время зазвенел звонок на третий урок; класс загудел, половина занятия откровенно пропадала. Черноплясова развела руками, как бы показывая этим, что "Владик" совсем озверел./
- Можно ответить, Влад Никыч? - спросила все понимающая Хипова.
- Счас ответишь, Анюта! - тичер искал по журналу, кого бы еще спросить.- Вообще обнаглели...
- Может, хватит! Еще ведь классный час,- снова влезла Черно-плясова.
- Рот закрой, Чернобурка!- крикнул ей Вова Мыльников, надеясь таким образом заслужить благосклонность Влада Никыча.
- Мыльников, что это за...- Цезарь бросил журнал и вышел из-за тичер- тейбла.- Совсем распоясались! Как экзамены сдавать будем? Никто толком не готовится, ни по одному предмету...Да вы что, в самом деле! Ты бы, Черноплясова, брала пример с Иры Бумковой, та всегда все успевает. Да и всем вам не мешает пример взять с "Ах"-класса...
- Ага, счас! Задрали со своим "Ах"-классом! Собрали мамень-киных сынков, сами от них "имеете"! Целуйтесь со своим "Ах"-клас-сом...- Реплики "бешек" неслись отовсюду, затопляя 15-й кабинет с висевшими на задней стене портретами Пушкина, Гоголя и Горького, слышавшими в своей жизни и не такое. Буков затронул "больное место", класс вышел из повиновения.
Русоголовая и сероглазая девчушка Анюта проследовала в ука-занном направлении и толково ответила на первый вопрос. Слушая, Влад для порядка потерроризировал ее взглядом: Хипова обмирала каждый раз, то поправляя прическу, то кофточку с вышитой коронкой "Адидас", и выжидательно смотрела на классного. Задав пару вопро-сов и получив исчерпывающие ответы, Буков поставил Ане пятерку и посадил на место. На второй вопрос кое-как ответила Перепетуя Вагинова, ростом Цезарю почти не уступавшая и уже год тайно жившая с одним мужичком на Кировском поселке/впрочем, Буков это обстояте-льство прекрасно знал из уст мамаши Перепетуи/, и получила три балла. Затем был второй урок;за перемену Мыльников успел подраться с Сальниковым, Бара накрасила губки "парижской" бордовой помадой, а Вагинова отпросилась домой, сославшись на "женское". Чернопля-сова на классного обиделась и демонстративно не стала составлять список "несунов" флажков и плакатов, который Буков от нее срочно
затребовал. Пришлось поручать это Анюте и Биркину.
На втором уроке Влад Никыч дал школьникам под запись биогра-фию "великого писателя-эмигранта" Вовы Набокова и в общих чертах рассказал содержание романов "Машенька" и "Защита Лужина"/никто ,кроме Анюты, заданный на дом роман, разумеется, не прочитал/. О "Лолите" тичер упомянул как-то вскользь, даже не затронув сюжета книги. Затем урок литературы плавно перешел в классное собрание... Кое-как распределили, кому какие флаги и плакаты нести на завтраш-ней первомайской демонстрации: никто из школьников их нести особо не хотел /"Че мы долбанные, что ли?"/, но приказ есть приказ, и Буков это популярно детишкам объяснил. Потом были решены проблемы с графиком дежурства "бешек" на следующий месяц и публично "проработан" бездельник Тюлькин, систематически уклонявшийся от дежурства по классу /правда, Тюлькина в наличии не было: предчув-ствуя беду, он смылся из школы еще до прихода Влад/. Биркин ска-зал, что "даст Тюле пины под ж...", но Влад Никыч отменил такой способ воспитания прогульщика, сказав ,что разберется сам. За двадцать минут до конца четвертого урока классный наставник отпу-стил "бешек" по домам, оставив только дежурных Симину и Пимину. Сказав, что пойдет прогуляться до начала пятого урока в "Ах"-классе/оставалось больше 30 минут/, Буков оставил дежурным ключ от кабинета и велел ,если что, повесить его в учительской... Тичер решил эти полчаса побродить по окрестным улочкам:"Брожу ли я вдоль улиц пыльных...", так сказать. Заодно он должен был заплатить за свет, который они с Пупсовым нажгли за месяц /платили поочередно/.
- Извини, читатель! Делаю паузу, зовут жрать... Сейчас оценим пресловутый 10-"Ах": может, автор немного приврал? Да, ты в это время почитай-ка главы о преподавании в колледжах из Джойса и Эрика Блейра, там о том же... Ты ведь понял меня, мой брат, мой двойник ?!
3. Страстной урок.
С апрельского холодца Владимир Буков влетел в тичерскую, вторично поздоровался с "находившимися там постоянно", нашел в специальной ячейке журнал 10-"Ах"и, захватив ключ от своего каби-нета, собрался идти на урок. Тичера чуть придержал за руку физик Владлен Христофорович, дыша водочным перегаром, который не мог быть заглушен запахом дешевого одеколона:"К любимцам идете, Влад Никыч?". Когда-то Владлен Христофорович работал с "Ах"-классом, но
затем ,по просьбе родителей, был заменен на более молодого, но менее пьющего учителя физики Елену Алтуфьевну Костину, лишь изред-ка подменяя ее, когда она сидела с больным ребенком. "Какие уж там любимчики..."- второпях бросил Колумбу Буков и хотел вылететь из учительской, так как звонок уже звенел вовсю. Но в дверях Влада ожидала Тукаева, решительно потребовавшая список "несунов" транс-парантов от его класса:"Я уже третий раз к вам подхожу по этому вопросу!". Влад Никыч объяснил, что список у него в классе и он сейчас пришлет его завучу с кем-нибудь из "ахов". "Прошу вас поторопитесь, Влад Никыч,- заметила Тукаева.- Очень вас прошу...". Но Буков, не дослушав ее, уже летел по коридору, опасаясь, как бы "ашки" не разбежались по домам: не получат задания на майские календы, а главное...о моя Олли! Уже подлетая к своему кабинету, тичер смог перевести дух: судя по визгам девочек, грохоту и хохоту, можно было смело судить о наличии класса.
Буков извлек из правого кармана пиджака небольшую расческу, торопливо пригладил свою светлорусую шевелюру и, сделав серьезное выражение лица, хотел завернуть за угол. Но тут из-за поворота на тичера неожиданно наскочили вылетевшие оттуда Неверный с Бумковой, которые затеяли игру в "наступи на ногу"; оба остановились как вкопанные и поздоровались с Буковым. Следом показались Олли Лотова и верный Цумов, они так же живо поприветствовали Влада Никыча. Несколько нахмурившись, Буков потрепал по головке запыхавшуюся Олли и, сохраняя приличия, ответил на рукопожатие Тараса. Затем все персонажи дружно отправились на урок. Нарастающее "О-ооо !!!" остальной части класса, располагавшейся у дверей кабинета,
было свидетельством того, что дети с нетерпением ждут встречи со своим тичером литературы. Буков отпустил одну из своих дежурных шуток, класс дружно прыснул/хотя некоторые даже и не слышали, что ляпнул Цезарь, а кое-кто вообще ничего не понял/ и ворвался в кабинет, быстро сортируясь по сотам парт /в "Ах"-классе было 32 человека, тогда как в буковском "Бе", например, только 24, и каж-дый ученик знал только свое место/. Через минуту все были готовы к уроку и преданно глазели на тичера, ожидая только приказа плюхнуться за парты. Цезарь выдержал паузу и ,вторично поздоро-вавшись, посадил школьников. Затем он напомнил домашнее задание и сказал, что спросит как желающих, так и по журналу... Учащиеся погрузились в изучение конспектов прошлого урока.
Буков открыл классный журнал и погрузился в изучение ситуации с оценками по литре. О этот журнал 10-"Ах": в последние полгода Влад Никыч открывал его с таким трепетом, как Коран - мусульмане, евангелие - христиане, а Ветхий Завет - иудеи... Там на многих-многих страницах повторялось одно "священное" имя - Лотова О., а на последних страницах - полностью: Лотова Ольга Борисовна, 197... года рождения, русская, комсомолка, активность- прочерк,оценки за первое полугодие /кроме литературы и истории, весьма посредствен-
но!/,домашний адрес, родители, телефон... О-л-л-и..."огонь моих чресл,грехмой, душа моя!"/как сказал бы кто, мудроголовый чит-ти?!/... О Кребийоне в журнале почему-то ничего не было сказано /вот тебе и загадка, Борхес!/, а как без кота-то? Буков настолько увлекся перелистыванием журнала, что забыл, где он собственно находится. В классе пошел тихий шепот.
- Мы учиться-то сегодня будем?- прервал оргию тичера голос Вити Неверного, невысокого худощавого отличника, который сидел за первой партой и прекрасно видел, чем именно занят Буков. Влад Никыч вздрогнул и автоматически захлопнул журнал. Несколько уче-ников уже тянуло руки, вопросы были несложные.
- Влад Никыч, я отвечать хочу,- чуть не встав, тянула ручку Маша Булкина, вечная троечница, оригинальная смесь самоуверен-ности, глупости и наглости.
- А еще чего ты хочешь?- строго отнесся к ней Влад, приходя в себя.
- Еще она в туалет хочет,- заметил машкин сосед "ударник" Коля Лимпопенко, отзывавшийся также на кличку Лимпопо. В классе засмеялись.
- Сам ты хочешь!- обиделась Булкина.- Я всю ночь учила...
- "Закрой свою дверь и отвернись..."- процитировал что-то с места Гринев, часто посмеивавшийся над Пышкой; он тоже хотел ответить.
- Пусть Пышка валит в уборную, а меня спросите!- предложил свой вариант Цумов, которому было нужно "4" за год.- Я тоже всю ночь учил...
- И я всю ночь... учила,- вылезла Тучкова со второй парты третьего ряда.- Вы меня на том уроке обещали спросить...
- Я вижу, готовность полнейшая!- заметил с иронией тичер.- Так кто еще занимался ночью литературой?
В 10-"Ах" на некоторое время повис веселый смех: ясно, что у Цезаря хорошее настроение, можно получить "халявную" четверку. Поднялось еще несколько рук:"Я учил... Влад Никыч! И я тоже ночью. И я...". Красавица Торричелли, затянутая сегодня в предельно тугие джинсы и серую блузку с приличным вырезом, чуть не вскочила на свою пятую парту и ,махая прелестной ручкой, вопила: "Всю ночь, Вланикыч, всю ночь!". Кричали Росина с Ивашковой, хотели быть
спрошены Тищева с Олесей Шрейбер, Юровская с Поплавской, Настя Гадюкина с Ирой Мостовщиковой, и Нырков не прочь был сегодня отличиться, и - как всегда- Ганин, Салумяэ и Раскин могли отрез-вить класс своей высокой эрудицией, и даже Витя Кобелюкин с Вовой Мартышовым сегодня были вполне способны ответить. Лишь четверо "ашек" не выражали большого желания отвечать: Лотова о чем-то тихо беседовала с Бумковой, притомившийся на тренировке лыжник Женя Лемников мирно дремал на своем месте, а Аля Мухамедьярова вообще не любила такие взрывы веселья и спокойно разглядывала пейзаж за окном, возле которого сидела. Тичер поддался общему настроению и продолжал спрашивать:"Кто? Кто еще ночью учил...".
- Наверное, наша "лучшая" Лотова!- довольно громко произнесла Сола, хотя вообще-то обращалась к своей соседке Росиной. Разом все смолкло, "ашки" сосредоточили свое внимание на Оленьке. Даже Мухамедьярова переключила свой туманный взор с пейзажа на Олли, а Лемников очнулся. Повисла неприятная пауза.
- Ой, Сола, заткнись, а! - в бешенстве прорычала в сторону отличницы Лотова.- Тебе сколько раз говорить, чтоб ты, тварь, не высовывалась?
- А кто ты такая, чтоб мне говорить? - возмутилась Салумяэ.
- Сола!- Тарас погрозил слабой девушке кулаком.- Смотри, схватишь у меня...
- "Губами за нежную плоть..."- снова процитировал кого-то Грин.
- Молодец, Гринев,- отнеслась к пареньку Салумяэ.- Составь компанию Цуму, а то нашей Оленьке одного мало...
- Да что ты говоришь, Гальюнчик? - съязвил Гринев.
- Салумяэ! Гринев! - посерьезнел Влад Никыч.- Закройте рты, хватит! Булкина, сядь на место, что ты стоишь, как на вокзале... Цумов, ты что с девчонками тоже боксируешь? Молодец... - Тичер сделал вид, что ищет по журналу.- Отвечать пойдет... Лотова! - Класс разочарованно вздохнул: эта, конечно, ответит. Но Лотова и не думала подниматься. - Что же ты, Оля?
- Я не пойду отвечать,- тихо сказала Олли, опустив голову.- Влад... Никыч, я плохо себя чувствую, я заболела...
- Она у нас, Влад Никыч, очень больная,- снова вмешалась Сола. Аня Росина согласно кивнула.
- Лотова, что за капризы!- растерялся Буков.- Встань, во-первых...
- Что от этого изменится?- прошептала обиженная замечанием Олли и совсем опустила на парту свою темную головку. Бумкова громко вздохнула.
- Лотова, встань! Охамела, что ли,- крикнула девочке с места Настя Гадюкина, весьма "кудрявая" девушка, которая когда-то была олиной подругой, но недолго... Класс загудел.
- Гадюкина! Я просил вмешиваться? - Буков встал сам.- Ладно... Тогда отвечать будет.../он заглянул в журнал/.
- Поставьте-ка Лотовой двойку!- крикнула Маша Булкина, кличку которой в свое время придумала как раз Олли. Несколько человек ей поддакнули.- Вы мне всегда ставите...
- Поставлю, Булкина, не переживай!- успокоил Машку Влад.- Лотова, останешься после уроков.
- Для индивидуальной консультации!- хрюкнула Аня Росина, весе-ло подмигнув соседке. Гадюкина, Сола и Шрейбер засмеялись.
- Что ты имеешь в виду, Росина?- разозлился Влад Никыч, забыв сделать вид, что не услышал реплику девочки.
- Совсем ничего...- Аня с усмешкой посмотрела на тичера.- Или над Олей Лотовой смеяться запрещается?
- Ты, Роса, снова че лезешь? - вмешался вездесущий Цумов.
- Знаешь, что, Росина!- Цезарь думал, как выйти из ситуации.
- Росина, выйди-ка из класса!- Буков решил, что анина дуля предназначалась ему, и рассвирепел. - Побыстрее!
- За что?- Росина искренне изумилась. Цезарь показал перстом на дверь.- Я что такое сказала-то? Вообще...
- Росина, мне повторить?- голос Букова приобрел металлический оттенок.
Анечка, решив не доводить дело до скандала, бросила ручку на парту и гордо пошла к двери/на второй урок, где будет новая тема, все равно придет, а маме своей все равно расскажет!/. Когда милая девушка не спеша открывала дверь кабинета, в голову ей уда-рил комок из смятой бумаги; Росина резко обернулась, но Цум и не думал скрывать злодеяние... Буков тем временем уже уселся за стол и вызвал к доске Булкину. Анечка попробовала было апеллировать к Букову, но он так грозно на нее посмотрел, что Росина все поняла и
свалила без дополнительных звуков. Олли обернулась к Цуму /он сидел через две парты сзади/ и подняла вверх большой палец, парень вмиг просиял. Кое-кто в классе наблюдал эту сцену во всей ее красоте и полноте...
Булкина с грехом пополам ответила на вопрос, а чернобровая Ленка Ивашкова дала убийственную рецензию на ее ответ, подняв Букову и классу настроение. На второй вопрос отвечала Торричелли и, поблуждав по бондаревскому "Берегу", конечно, получила "пятер-ку"; особенно хорошо Лене запомнилась сцена первой близости глав-ного героя с юной немкой в оккупированном доме/"И она ему дала,
Влад Никыч, потому что сразу полюбила! Понимаете?" "Понимаю,Лена, но давай будем чуть ближе к военным сценам!"- "Конечно, давайте"/. Витя Кобелюкин, давно томившийся по однокласснице-красотке, снова написал в тетрадке своим противным вялым почерком:"Ленка, задница! Я тебя хочу! А ты?". Быстрый и грубоватый ответ Торричелли мы приводить здесь не станем... За дополнения хорошими отметками были оценены усилия Иры Поплавской, Володи Мартышова и Олеси Шрейбер. Только Цумова по "военной" прозе Буков почему-то так и не спро- сил, а зря... Урок литературы приобрел заметную стройность и за- кончился на высокой учебной ноте... Словом, кто не был на уроках Букова в пятой чичитаунской, тот много потерял. Уж поверьте, ведь автор бывал и там... "Но вреден север для меня..."
Перемена прошла вполне пристойно: Росина извинилась, Буков разрешил ей участие в новом уроке. Цумище подошел к Соле и,грозно нависнув над ней, что-то ей говорил минуты три. Салумяэ, впрочем, ему не менее горячо возражала. Неверный с Бумковой опять резвились в коридоре, почувствовав страстное приближение настоящей Весны. Компанию им составили Кобель, Гадюкина, Тучкова, Юровская и Ныр-ков, а симпапо Торричелли решительно отказалась, сославшись на очередное "хамство" Кобелины. Олли всю перемену просидела за
партой, подтверждая свое псевдо-болезненное состояние, и грустно пялилась на Цезаря, принимавшего вовремя не сданный зачет у надо-едливого, но методичного Моисея Раскина /школьная кличка Рашпиль/. Пару раз Буков на Лотову внимательно посмотрел и тоже вздохнул. Алина Мухамедьярова рассмотрела пейзаж за окном до последней ме-лочи, она тоже была влюблена - в соседа по двору, симпатичного рыжего студента-второкурсника... Треснул звонок, в класс вошла
Турина и попросила две минуты для объявления; Цезарь развел руками: все понятно - демонстрэйшн. Пока Галина Иванна выясняла проблему замены "несунов" /кое-кто из детей отпросился на празд-ники/, Влад Никыч раскрыл тетрадь с конспектом биографии Наба на столе и недавно изданную книгу Набокова "Машенька. Защита Лужина. Камера Обскура. Лолита: Романы", Турина наконец закончила и
важно удалилась, прихватив с собой Бумкову и Гадюкину. Можно было начинать новую тему. Влад Никыч встал и начал:
- Сегодня, ребята, мы познакомимся с творчеством гениального русского писателя 20 века Владимира Владимировича Набокова. Он одинаково хорошо писал как на русском языке, так и на языке Шекс-пира и Байрона... Набоков - автор таких шедевров русской прозы, как "Машенька", "Камера Обскура", "Дар" и /тут Буков помялся/ "Лолита". Последний из названных романов принес ему в 1954 году мировую славу... Кроме того Набоков...
Школьники довольно равнодушно слушали тичера, так как по "Защите Лужина", которую они прочли к уроку, мало у кого состави-лось подобное же мнение. А Буков всегда учил их иметь таковое... "Второй Тургенев, не более!"- сказала дома маме Галя Салумяэ, и та немедленно согласилась со своей умнейшей девочкой. "Ну и тягомо-тина!"- поделилась своим мнением о романчике, куря в уборной, Лена Торричелли. "А ведь это про меня!"- скромно подумали, прочитав
роман, Неверный, Раскин, Ганин и Гринев. Только Лотова, писавшая по Набокову реферат, знала о писателе побольше, но и она не читала ни "Обскуру", ни тем более "Лолиту". Буков меж тем дошел до крат-кой творческой биографии Наба, и "ахи" зашуршали перьями, состав-ляя план-конспект лекции. Прокатившись по раннему творчеству Володи и в меру покритиковав его за скучную "Машеньку" и юношеские стихи, Буков перебрался к гвоздю своего выступления. К этому мо-менту Настя с Ирой вернулись в класс. Тичер местами процитировал стихотворение 27 года "Лилит", причем Салумяэ, Мухамедьярова, Поп-
лавская и Росина сильно покраснели, услышав про "змею в змее,сосуд в сосуде", и сделал весьма вольное обобщение:
- Тема взаимотношений девочки-нимфетки и взрослого мужчины, творчески одаренного и влюбленного в нее, занимает в творчестве писателя весьма важное место. Причем нимфетка - не просто симпа-тичная малолетняя девочка, но юный демон, "маленькая избранница Ада", очаровывающая главного героя... Такие вещи, как "Лилит", "Камера Обскура" и "Лолита" объединены этой темой... /"Что ж ты мне свой "Дар" драный подсовывал?"- возмутилась про себя Олли./ Для героев-мужчин этих произведений половые отношения с девочкой
имеют то значение, что...
- Я не стану этого писать!- бросила ручку Салумяэ.- Влад Никыч, это что
так необходимо для уяснения творчества Набокова?
- Что именно, Галя? - не понял ученицу Буков.
- При чем тут половые отношения,- возмутилась Сола.- Набокова в школьной программе вообще нет, а вы ...
- Вам, Салумяэ, я вообще предлагаю ничего не писать и не слу-шать!- переход с учеником на "вы" означал обычно у Букова времен-ный разрыв отношений.- Вы и так все знаете, не так ли?
- Если разбирать произведения с точки зрения Фрейда...-начала дискуссию Салумяэ,- то получатся очень странные вещи.
- Сола, не хочешь слушать - вали домой!- крикнул Цумов.
- Присоединяюсь к мнению,- скромно заметил Буков, недовольный остановкой урока.- Иди, не мешай нам...
- Я, конечно, уйду,- чуть не плача Сола встала.- Но советую вам быть осторожней, Влад Никыч! А пойду я не домой, а...
- Хоть к чортовой матери,- обиделся Буков.- Кто не хочет Набо-кова, могут быть свободны...
Отличница быстрехонько собралась и выскользнула за дверь класса. Проявив солидарность и вспомнив про домашние дела, вслед за ней смылась еще пара девочек. Остальные ученики вполне готовы были слушать дальше: Люда Тищева написала записку и передала ее Лене Торричелли, Олли быстро перемигнулась с все понявшей Бумко-вой, Нырков немного повертелся за партой и подмигнул сидевшей
неподалеку Тате Юровской, Аля Мухамедьярова, забыв обо всем на свете, уставилась на несколько смущенного Букова. Гринев, Женя Ганин и Раскин выражали нетерпение: прошло уже минут десять, а они очень хотели ответить по "Лужину". Чтобы не тратить зря время, Влад Никыч скомкал дальнейшую биографию Набокова, подробно остано-вившись на реминисценциях в "Лолите". Из сумбурного объяснения тичера дети уяснили, что Эдгар Поэ поимел свою Вирджинию в три-надцать лет, а Лютвидж Доджсон какую-то Алису аж в девять, что Америка - прекрасная страна, но и там есть проблемы со свободой... "Мне почти семнадцать,- лаконично решила для себя Оля Лотова.- А у тебя, видимо, все как надо!". Вопросов по биографии Набокова у школьников не возникло, и Влад Никыч перешел к опросу по "Защите Лужина".
Евгений Ганин довольно подробно проанализировал композицию романа и остановился на линии: Лужин- шахматы- игра- жизнь. Гринев с места ему возразил, завязалась дискуссия. В ней также деятельно участвовали Торричелли, Гадюкина, Раскин, Драгомилова и Неверный. Олли, если честно, роман прочитала "легким бегом" и в дискуссии участия не приняла. Пришедший в себя после перепалки с Солой Буков уверенно вел диспут:
- Почему у Лужина нет друзей среди сверстников?
- Лужин - гений и аристократ, они дураки и плебеи,- важно заявил Грин.
- Лужин талантлив, ему хватает собственного внутреннего мира,-пояснил Ганин с лицом римского трибуна.- Он живет сначала в себе, потом - в шахматах.
- Лужин просто неконтактен, всех боится,- строго заметила Кобра.
- Лужин сверстников боится... пока, но потом он всем им утрет усы..то
есть носы! - Витя Неверный тронул свои черные усишки.- Шахматы его мир, средство выживания...
- Да он даже с женой справиться не может,- крикнула с пред-последней парты голубоглазая Торричелли.
- Лена, погоди! Рано о жене...- вмешался Буков.- Ты, Виктор, что же считаешь, что коллектив не нужен для воспитания личности?
- Коллектив убивает личность,- ответил за Неверного Гринев.- Лужину во всяком случае он не нужен...
- Коллектив ,конечно, нужен,- Неверный осмотрел свой класс.- Надо же где-то закалить волю.
- Этот Лужин просто задается,- вступает глупая Пышка.
- Тебе же, Машка, задаваться нечем!- отметил Мойша Раскин.- А вообще Лужин правильно игнорирует этих остолопов, что с ними говорить?
- Ты, Рашпиль, тоже задаешься!- возмутилась Булкина, тайно в Мойшу влюбленная, как это обычно бывает: противоположности сходятся.
- Ребята, мы ведь обсуждаем класс Лужина!- напомнил тичер.- Что для Алексея Ивановича шахматы?
- Это его страсть, его "жена" - как в "Шинели" Гоголя,- четко сказал Женя Ганин.- Сублиматическая замена!
- Разве шахматы заменят жену?- тихо спросила внимательно следившая за дискуссией Олли, но ей никто не ответил.
- Без шахмат Лужин просто ничего, пустое место, а вот жена...- заметила невысокая, аристократического вида, умненькая девушка Таня Драгомилова.- С женой гораздо сложнее, господин Ганин!
- Так что же жена?- снова поставил вопрос Влад Никыч.
- Да просто глупая дамочка,- вступил Неверный.- С такими надо осторожнее, а то на шею влезут, - Бумкова изящно посмотрела на Виктора.
- Да уж, влезут!- ухнула на весь класс мощная Тищева.- Влезешь на лужинскую шею, как же...
- Но она же его любит, заботится о нем...- напомнила Гадюкина, жестом погладив воздух окрест себя.
- Ей нужны его деньги, вот и все!- пояснил Неверный.
- Ты ничего не понял, глупый Витька,- возмутилась Торричел-ли.- Какие там деньги, он что - миллионер?
- Вопрос к нашим девушкам,- Буков решил сменить направление беседы.- Вы бы смогли полюбить такого, как Лужин?
- Я бы смогла, - сразу же ответила милая Торричелли, уставив-шись на тичера.- Даже не сомневаюсь нисколько...
- Смогла бы, конечно,- хихикнул Кобелюкин. Ряд девочек засмеялся. - Ты бы, Торри, со всеми смогла...
- Кобель, ты глупей, чем я думала,- отрезала несколько смущенная Торричелли и тягучим своим взором снова одарила тичера. Лена до сих пор не могла забыть Букову той суровой отповеди, когда он, прочитав ее совершенно безумную записку с нарисованными на ней голубкой и стрелком, которую она накатала в 7-м классе, в марте месяце, когда ее чувства уже не могли оставаться только с ней и требовали ответа, оставил уже вполне оформившуюся Леночку после уроков в своем кабинете и "вправил мозги". Она-то думала, что тичер ей скажет о своих ответных чувствах: "Люблю тебя, Ленок,не могу без тебя жить! Страсти кипят во мне непотухающей лавой вулка-на... Но давай подождем года два и тогда я на коленях..." - "Нет, Влад, я готова сейчас! Приди, милый, в мои объятия, и я отвечу."- "Ах, Елена, что ты со мной сделала! Я гибну..." - "Мы сию минуту идем к отцу и признаемся в наших чувствах, он не сможет мне
ни в чем отказать..." или что-то в этом роде. Реальность оказа- лась куда более жестокой. Тичер улыбался, мотал ее записку из стороны в сторону, говорил, что понимает ее:в этом возрасте они все такие /у них что-то там просыпается! это у нее-то просыпается? да она, идиот, вся в огне - уже полгода, не меньше/, все ищут себе женихов. Но - это пройдет, как дым, рассеется и забудется; он ее, конечно, любит - как и всех "умненьких и симпатичных девочек", но она ведь умница и должна понять... Хотел даже погладить по головке
- как глупую дурочку, напроказившую на перемене по недомыслию. Она тогда отскочила в сторону, крикнула и потребовала записку назад; он отдал, конечно, куда б он делся... Она выскочила в коридор, вся в слезах, вся измятая /хотя он к ней не притронулся/, она хотела тогда одного - умереть или уехать отсюда навсегда! Навсегда... Она болела два дня и сказала папе, что влюбилась в одного мальчика - не из их школы, а он ее отверг. Паоло ей сочувствовал, гладил по теплой, темно-русой головке, говорил, что она у него умница и красавица. Мама ныла за дверью - опять у вас от меня секреты, сколько можно? Потом Лена пришла в школу, увидела е г о и поняла, что вряд ли сможет когда-нибудь забыть ту страшную для нее сцену... Буков был человеком чутким, он стал относиться к девочке предупредительно ласково, ни разу не напомнив о том случае, дал ей время успокоиться и забыть все пережитое... Летом она поехала в
пионерский лагерь "Залетный" с мысленно поставленной себе, одной только целью. И через неделю Лена потеряла невинность с каким-то здоровым рыжим балбесом из старшего отряда, потом она, уступая его просьбам и помутневшим глазам, встретилась с ним в лесу еще раз и потом, уже с подружкой из своего отряда, еще раз... Боль забылась, чувства угомонились, а Лена поняла, что управлять здоровыми и крепкими парнями не так уж и сложно, если правильно начать и во-
время кончить. За три прошедших года Лена имела успех не у одного молодого человека /был в ее жизни один мужчина 23 лет от роду, военнослужащий/, но горечь и обида, которые она испытала в три-надцать, до сих пор не давали ей покоя. И страстное влечение к несколько постаревшему Букову никак не проходило, как Торричелли не убеждала себя, что это полный бред и девичьи глупости.
- Такого, как Лужин, могла бы полюбить только равная ему по интеллекту,- заметил Ганин.- А жена Лужина не понимает, пытается сделать из него куклу для себя...
- Он и гибнет-то только из-за нее,- крикнул Рашпиль с места.
- Лужин гибнет? - деланно изумился учитель.
- Вы не дочитали?- сказала порозовевшая от заглянувшего в класс солнышка Ленка Ивашкова.- Он в конце в окошко выпрыгнул...
- Точно, - заметил Гринев,- хотя автор и пишет об этом не очень четко.
- Никакого Лужина не было!- размеренно сказал Влад Буков.- Перечитайте последний абзац романа.
- Тогда о чем же мы спорили?- удивился умный Игорь.
- О фантоме! Я вам, ребята, много раз говорил, что персонажи - миражи, марионетки... Настоящий Лужин, как персонаж, гибнет в битве с Турати... в реальной жизни отсутствует, так как он - дитя Наба, эфемерное дитя. Никого нет, дети... Да и нас с вами тоже нет! Правда, бог? - Буков с улыбкой посмотрел в окно.
Я улыбнулся ему, читатель.
...После звонка с шестого урока в кабинете остались Олли и Влад Никыч. Всех остальных героев отложим пока в сторонку. Буков прошел к двери и плотно прикрыл ее. Лотова посмотрела на него, но продолжала сидеть за своей второй партой, обхватив голову тонкими руками. На безымянном пальце правой руки белел дешевенький персте-нек под золото, который она изредка надевала. Буков подошел и сел на первую парту перед ученицей: надо что-то говорить, а что?
- Я прошу у вас прощения,- не выдержала паузы девочка.- Но я не могла сегодня отвечать. Правда!
- А почему,- спросил дрожащим голосом Влад Никыч.
- Потому что я...- Олли задумалась: признаться самой что ли? Как-то странно.- Для работы над рефератом мне нужна "Лолита", дадите?
- Я об этом и хотел с тобой поговорить, - Буков встал и достал пачку "Кабинета".- Надеюсь... Думаю, ты не восприняла "Лолиту" как порнографию, в отличие от Салумяэ?
- Я эту сволочь точно - придушу! - рявкнула Олли.
- Ну уж...- Буков вытянул из пачки сигарету.- Она права отчасти, конечно, но по-своему...
- Давайте "Лолиту",- протянула руку Олли.- Когда принести?
- А когда ты хочешь? - вяло спросил Влад и ,взяв книгу с тичер-тейбла, отдал ее Лотовой.
- Ну...- нимфетка задумалась.- После праздников, числа чет-вертого или пятого. Идет?
- Идет, Олли,- согласился тичер.- А "Дар"-то прочла?
- "Да-ар"? - переспросила ленивая ученица и томно вздохну-ла.- Он же такой большой...
- Оля, без этого ты работу нормально не сделаешь...- вернулся к школьной тематике Буков.- Я хочу, чтобы...
- Я тоже хочу! А знаете, Влад Никыч, что говорят про нас с вами,- перебила тичера Олли, решив взять инициативу на себя.
- Что? - несколько удивился Влад.
- Что у нас с вами слишком тесные отношения!- нимфетка подмигнула Букову своим зеленым глазом и встала. - Ваши девочки /"бешки", прим. автора/ меня вчера так и спросили: ты с ним, сучка, спишь или пока просто жметесь? - Тут Олли, конечно, сильно преувеличила степень откровенности вопроса, но разговор в таком духе у нее с Черноплясовой и Хиповой был - недели две назад/.-