Санди Саба : другие произведения.

Славкина любовь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Санди САБА

(Александр Бажанов)

Славкина любовь

  
   рассказ
  
   Наконец кончилась зима. Славе Сибирякову она показа­лась бесконечно долгой, тягучей. Он сразу обрадовался пер­вой капели. Парнишка подолгу просиживал у окна и смот­рел, как тают свисающие с крыш громадные сосульки.
   Пришла весна, а это значило, что уже не так сильно будут ныть но вечерам полупарализованные ноги. Слава Богу, прошлой осенью хоть ненамного, но все же удалось приостановить прогрессировавшую болезнь.
   Мама успокаивала сына: "Другие вон лежнем лежат, а ты хоть на костылях ходишь". Но для Славки это было сла­бое утешение. Было скучно - отец ушел на работу два часа тому назад, мама придет не скоро - решила пройтись по магазинам, у друга Сергея свои дела - он ведь здоровый че­ловек. Вчера обещал прийти, так и не пришел. Может, сегодня зайдет? Впрочем, ему, здоровому, красивому пар­ню, разве интересно торчать целый вечер в душной кварти­ре с инвалидом, когда на улице гуляет весна.
   Паренек грустно улыбнулся, вздохнул и взял с книжной полки Жюль Верна. Но только он успел раскрыть книгу, раздался звонок. Слава не спеша взял костыли и потопал открывать.
   - Кто?
   - Свои, Славутич, открывай, - послышался за дверью бодрый голос друга, Сергей как хозяин кинул свою спортивную сумку под стол: - Ну, как делишки? Ты извини, я вчера не смог, дела заели. Расставляй шахматишки, я тебе реванш устрою.
   - Это мы еще посмотрим, - Славка расставил фигуры на шахматной доске. - Ну рассказывай, какие новости?
   - У нас появились новые соседи. Этажом выше.
   - Это вместо Балыковых?
   - Ага, шах! Что? Попался, гроссмейстер?
   - Я ферзя беру, - предупредил Славка. Он играл гораздо сильнее друга, но тот был настолько азартен, что мог про­играть хоть сто партий и радоваться как ребенок сто пер­вой ничьей.
   - Ну, я так не играю, я перехожу. Значит, о соседях: фамилия Колесниковы. Отец - коммерсант что ли, уже чет­вертую квартиру сменял. Жена его раньше в РОНО работала. Говорят, стерва, какой свет не видывал. И весьма сим­патичная дочка - Регина. Единственный "рыбенок" в семье, - иронично подметил Сергей.
   - Предлагаю ничью, - Слава видел, что положение фигур у друга безнадежное, но ему не хотелось огор­чать его.
   - Эх, ладно, так уж и быть - живи, мне тебя просто жалко, проиграешь - расстроишься, - рассмеялся Стрижевский, раскусив уловку друга. - Слушай, а Ленка к тебе за­ходит?
   - Какая Ленка?
   - Ну, Серебрякова, вы же с ней вместе учились. Она все к тебе заходила.
   - А! Леночка! Она замуж вышла. Я ведь для нее был так - объект жалости, я же в этой области неконкуренто­способен, - неожиданно с горечью ответил Слава. - Я - инвалид, человек третьего сорта, таких-то, как я, и за людей не считают.
   - Слав, ты это прекрати, глупости говоришь, ты еще встретишь хорошую девушку, - Сергей уж проклинал себя за то, что завел об этом разговор.
   - Хорошая за меня не пойдет. А если и пойдет, то через месяц сбежит. Ведь за мной надо ухаживать, как за маленьким ребенком. Да и характер у меня... С моим рылом да в калашный ряд?
   - Славка, ты выброси из головы эти глупые мысли. По-моему, ты просто мнительный.
   - Может, ты и нрав, - вздохнул Сибиряков, - Только Ленка...
   - Дура эта Ленка. Не на ней же весь свет клином со­шелся?! Лучше послушай, какой анекдот я сегодня услы­шал, - Сергей поспешил перевести разговор на другую тему. А рассказав пару-тройку анекдотов, ушел: - Я пойду, мне надо зайти за хлебом - раз, за моло­ком - два, за чем-то еще - три. Дверь закрою сам...
   Стрижевский ретировался, и вновь в квартире установилась тишина. Славка опять занял свое излюбленное место у окна. Друг не обманул: через десять минут он действитель­но выбежал из подъезда с авоськой в руках - но дороге подскользнулся, упал, но тотчас вскочил, увидел в окно улы­бающегося Славку, помахал ему весело рукой и побежал дальше.
   Слава представил себя на его месте и замечтался. Но тут неожиданно его взгляд наткнулся на красивую девушку, ко­торая стояла у подъезда с подружками и о чем-то с ними оживленно болтала. На ее фоне подружки казались не­взрачными и некрасивыми.
   Он залюбовался ее фигурой, роскошными волосами! Вдруг за спиной что-то грохнуло, обернулся - упал костыль, вернувший паренька с небес на землю. Славка хотел пере­вести свое внимание на что-нибудь другое, но голова поми­мо его воли сама собой поворачивалась в сторону девушки.
   "Да что я в самом деле, не жениться же мне на ней", - успокоил он себя и со спокойной душой продолжил любо­ваться.
   Регина Колесникова, а это была она, знала цену своей красоте. Она видела, что на нее засматриваются, и умело пользовалась этим. Сколько мужских сердец она покорила! При этом меняла ухажеров почти каждую неделю. Надо отметить, что кавалеров она себе выбирала всегда интеллигентных, умных, вежливых. Потом постепенно дово­дила их до белого каления и меняла на другого. Для нее это было вроде игры.
   Училась она в университете - папаша устроил, благо деньги водятся. Училась постольку-поскольку, без особого жела­ния. А как ей нравилось издеваться над молодыми мужчи­нами - преподавателями. Те, независимо от семейного по­ложения, во время пары все время смотрели в одну точку - на Региночку. Иногда доходило до смешного. Один доцент зациклился и раз десять повторил один и тот же абзац, вызвав насмешки у студентов. Впрочем, студенты сами за­глядывались на нее и старались всегда садиться так, чтобы она была в поле зрения. Красавица же, догадавшись, всегда старалась устроиться в самый дальний угол и с удовольстви­ем отмечала, как они то и дело вертят шеями в ее сторону.
   Во время разговора взгляд Регины вдруг скользнул по окнам, и она заметила Славку. Девушка кокетливо поправи­ла прическу, но сделала вид, что ничего не произошло, а сама краем глаза стала наблюдать за ним. Это продолжа­лось до тех пор, пока одна из подружек наконец не увела ее. Слава проводил их грустным взглядом. После этого он еще долго смотрел бесцельно в окно. Сегодня как никогда, он ощутил себя одиноким.
  
   * * *
  
   Наконец снег сошел. Слава стал помаленьку выходить на улицу. Иногда с матерью и отцом, иногда один. В этот раз он вышел один, с грехом пополам спустившись со вто­рого этажа.
   "Не хватало еще, чтобы я и руки поломал", - подумал он, спускаясь. На улице сел на скамеечку. Немного отдохнув, решил побродить. Еле передвигая косты­лями, побрел по асфальтовой дорожке, старательно обхо­дя кое-где невысохшие лужи.
   Вдруг кто-то хлопнул его по плечу:
   - Привет, урод!
   Перед инвалидом стояли трое ухмыляющихся подро­стков.
   - Ковыляешь? Слушай, у тебя денег не найдется? - их голоса звучали жестко и требовательно. Они правильно вы­брали свою жертву - инвалид, сопротивления оказать не сможет, к тому же один. Это только в кино парни с улицы благородные, честные, смелые и сильные. У Славки засоса­ло под ложечкой. Он струсил, поняв, что ничего сделать не сможет, что он бессилен перед этими малолетками.
   - У меня вот только... - промямлил он, отдав им послед­нюю мелочь. Они взяли деньги, затем бесцеремонно залезли в карманы, но ничего не нашли.
   - Такие Германии нужны, - один из них цинично, подра­жая эсэсовцу, похлопал инвалида по щеке.
   - Хромай, калека, мы сегодня добрые, - они загоготали на всю улицу и пошли дальше. Похоже, их интересовали не столько деньги, сколько возможность покуражиться, пока­зать свою силу, унизить беззащитного.
   - Привет, Славутич! - из состояния растерянности па­ренька вывел голос друга. Слава рассказал ему о случив­шемся.
   - Ну, гниды!
   - Матери моей ничего не говори, - предупредил Слава.
   - Какой разговор! Конечно.
   И тут им навстречу выскочила Регина в сопровождении своих подружек Ольги и Ларисы. Они то и дело оборачивались на него, как обо­рачиваются, увидев неполноценного человека, маленькие дети.
   - Бедненький, - пожалела Лариса.
   - А я его знаю, это Слава Сибиряков, он в параллель­ном классе учился. Сколько помню, зайдешь к ним в класс - костыли его у парты стоят, - сообщила Ольга.
   - Как мне его жалко, - вздохнула Лариса.
   - Единственный мужчина, который не побежит за на­шей Риночкой, - съехидничала Ольга.
   - За мной всякий побежит, будь он совсем паралитик, - заявила Регина.
   - Ловлю на слове! - крикнула Олечка.
   - Спорим, что он на своих костылях будет валяться у моих ног! - горделиво объявила красавица.
   - Нет, он не такой идиот, он знает свое место. Я его никогда не видела ни с одной девчонкой. Он даже в школе всех сторонился. Замкнутый всегда какой-то.
   - А за мной побежит, не было еще такого, чтобы не побежал. Он хоть и калека, а тоже мужик. Куда он денется?
   - Идет. Твоя брошка против моих "Вранглов"!
   - Идет. Привет!
   - Ты куда?
   - Ковать железо, пока горячо.
   А Славка, распрощавшись с другом, тем временем сел на свое обычное место, костыли положил рядом.
   Регина пошарила по карманам и нашла расческу.
   - Молодой человек, молодой человек, это не вы расчес­ку потеряли? - девушка подошла к юноше.
   - Нет, - он был немного ошарашен. Эта красавица спра­шивает его! Славку! Под ее пытливым и насмешливым взглядом он съежился, боясь поднять на нее глаза.
   - А тогда чья же? Мне показалось, что это вы уронили?!
   - Нет, что вы, нет, - Славка наконец осмелился посмот­реть на нее - какая же она все-таки красивая! Он перевел взгляд на свои исковерканные болезнью ноги и ему стало не по себе.
   Она села рядом.
   - А мы ведь соседи, - наконец сказала она. - Меня Реги­ной зовут.
   - Слава, - у паренька запершило в горле.
   - Ой, а у меня так отца зовут. Хорошее имя. А я вот вижу - расческа лежит, думала твоя.
   "Может, бросить этого занудливого инвалида, черт с ней, с брошкой, невелика потеря", - подумалось ей, но гор­дость не позволяла идти на попятную. Ей капитулировать - ну уж дудки! Отступать было не в ее привычках.
   - А... это твои костыли?
   - Д-да, - заикнулся юноша. Ему почему-то стало стыд­но, стыдно за неловкость, за свои искалеченные ноги. Ему захотелось быстрее уйти.
   - Какие они у тебя красивые! - ляпнула она и тут же осеклась.
   - Да вот, мне нужно идти, извините, - Слава не знал, что ответить. - Извините.
   - Может, чем помочь надо?
   - Нет, я сам, я сам, - он захромал к своему дому, чтобы скорее исчезнуть с ее глаз долой. Но у двери подъезда Ре­гина нагнала его, помогла взобраться на этаж. Она поняла, что спор она почти выиграла, он боится ее - значит, дело в шляпе.
   - Спасибо вам, - Слава боялся сказать такой красавице "ты".
   - А я живу этажом выше, заходи, если что, - она и не задумывалась, каких трудов стоит ему это "горовосхождение". Она медленно стала подниматься вверх, краем глаза следя, глядит ли он ей вслед. Он глядел! "Я же сказала, что никуда не денется", - подумала Регина, и, ускорив шаг, поднялась до своей квартиры.
   На следующий день она зашла к нему. Открыв дверь и увидев ее, парень растерялся: он густо покраснел и только во все глаза смотрел на нее, не зная, что сказать. Девушке это понравилось. Все же он взял себя в руки и еле слышно пролепетал:
   - Это... проходи что ли, - впервые перейдя на "ты". Она уверенным шагом прошла в квартиру и оглядела ее. Скромная обстановка не произвела на нее никакого впечат­ления: дешевая отечественная мебель, дешевые простень­кие коврики, дешевые и немодные украшения ее разочаро­вали. Она привыкла к домашней роскоши. Родители удовлетворяли любую дочкину при­хоть, впрочем, и сами родители любили пожить в свое удо­вольствие. И жили они не скупясь и не экономя.
   - А где у тебя магнитофон?
   - Так я не меломан, а денег лишних нет. Вот только купи­ли цветной телевизор в кредит - надо бы за него рассчитаться.
   Это так поразило ее: "Не иметь магнитофона - какая нищета!" У нее самой дома был японский "Сони". Отец обещал купить компьютер, но только после того, как купит ка­кую-то приглянувшуюся ему иномарку. Подошла к книжной полке, однако и здесь она не нашла для себя ничего стоя­щего. У нее-то в избытке были книги на любой вкус - прав­да, Регина редко когда читала, но держать дома хорошую книгу для нее было делом престижа.
   Она поискала место, где бы сесть, но не нашла:
   - Слав, а у вас что, кресел нет?
   - Нет, - Славке было стыдно за свою квартиру. Парень и не знал, чем похвалиться. Радиоприемником? Так он весь какой-то обшарпанный: антенна погнута, полировка от солнца выгорела, на корпусе многочисленные царапины. И... Слава не знал, чем похвастаться. Ничего-то у него не было стоящего.
   Она наконец нашла пристанище, развалившись, как хо­зяйка, па диване. Рядом лежали костыли, но она отодвину­ла их подальше, чтобы не мешались, в результате чего паренек не мог до них дотянуться.
   - О! Я покажу тебе семейный альбом. Дай, пожалуй­ста, костыли.
   Регина подала. У нее не хватило ума самой взять альбом. Славка проковылял к серванту, открыл дверцу, но неловким движением выронил при этом костыль.
   - Ой, подай, пожалуйста.
   "Все подай и подай, - проворчала она про себя, но просьбу выполнила: взяла альбом, помогла закрыть дверцу и невольно поразилась. - И так всю жизнь!"
   Регина без особого удовольствия листала альбом, маши­нально перекладывая фотографии: "А альбом такой же заху­далый". Слава ей что-то объяснял, но она уже думала, как бы под удобным предлогом побыстрее уйти.
   - А вот это я, когда еще здоровый был, - выпел ее из раздумья юноша. На фото она увидела веселого бегущего мальчугана лет семи-восьми. "Интересно, а каким бы он был, если бы не заболел?!" - она посмотрела на его боль­ные ноги.
   - Слав, ты извини, а как ты заболел?
   - Это неинтересно, мне тогда было десять лет, когда все произошло, вернее началось. Три года валялся по боль­ницам...
   - А что: эта болезнь неизлечима?
   - Говорят, в Кургане лечат, но туда разве доберешься, с нашими-то средствами. Вот летом в Питер, может быть, поедем, но по-моему, без толку. Сейчас везде платное лече­ние - один рентген бешеные деньги стоит. Мама вот только отпуск возьмет.
   - А мама твоя разве но домохозяйка?
   - Понимаешь, Рина, я хоть у родителей и один, но если мама будет сидеть дома со мной, то нам просто не хватит денег.
   - Но ты получаешь... это... пособие...
   - Рина, на эти деньги только воробьям жить, - Слава назвал сумму, и Регина чуть не поперхнулась:
   - Сколько?
   - Да, а чему ты удивилась?
   - Нет, я, я... - тут неожиданно для себя растерялась девушка. -Я, я... просто... Это же так мало.
   - Слушай, у меня есть гороскоп, ты веришь в гороско­пы? - резко, чтобы уйти от неприятного разговора, перевел беседу на другую тему парень. - Ты когда родилась?
   - 19 апреля.
   - Через четыре дня.
   - Слушай, - в голове девушки родилось спонтанное ре­шение. - Я приглашаю тебя на мой день рождения.
   - Регин, я... я же болен, как я там покажусь?
   - А что такого? Посидишь, послушаешь музыку, поговорим.
   Слава захромал в соседнюю комнату за гороскопом. Как он не хотел, чтобы красавица видела его немощность и ущерб­ность.
   - Ты овен. Это люди сильные, как телом, так и духом.
   - Это точно.
   - Упрямые, настойчивые в достижении своей цели: они редко поддаются чьему-либо влиянию. Они созданы, чтобы повелевать другими. Не любят трусости, неуверенности, неясных ситуаций, нерешительности. Они инициативны, никогда не страдают комплексом неполноценности и нали­чием психических барьеров. Наделены талантами, отлича­ются большими умственными способностями. Деспотичны и впечатлительны, склонны к абсолютной власти.
   - Все, один к одному, только вот с талантами у меня напряженка, - рассмеялась Регина.
   - Талант есть у всякого, - серьезно ответил Слава.
   - Ну уж, у всякого?! - недоверчиво покачала головой девушка.
   - У всякого. Только многие зарывают свой талант. Ну, ладно, слушай дальше. Благоприятным партнером для овена являются стрелец и лев, счастливый день - четверг, месяц - октябрь, число - один, цвет - красный, драгоценный ка­мень - бриллиант. Стоит остерегаться рака, козерога и скорпиона.
   - А ты кто?
   - Я - телец.
   - Телок, - захохотала Колесникова. В этот миг она забыла, с кем имеет дело, ей даже вполне искренне захотелось за­влекать паренька. Славка же был на седьмом небе от счастья, от того, что такая красавица как Регина, слушает его, разговаривает с ним и даже шутит. Он рассмеялся и... нечаянно уронил костыль: тот упал с оглушительным грохо­том. Она перевела свой взгляд на костыль. Смех вмиг улетучился. Наступило неловкое молчание. Выручил как нельзя вовремя звонок в дверь. Славка пошел открывать. Пришел Сергей. Если раньше Слава каждый раз радовался приходу друга, то на этот раз пожалел, что товарищ по­явился так некстати.
   - Привет, Славутич, - он прошел в комнату, поздоровал­ся с Региной.
   - Ну, я, пожалуй, пойду, - засобиралась гостья.
   - Рин, останься, - попросил Славка.
   - Нет, Слав, мне пора, я ведь на минутку заскочила, а вот засиделась.
   Она и тут, перед Сергеем, не утерпела: кокетливо вскинула свои роскошные волосы и прошмыгну­ла мимо гостя, как бы ненароком задев его бедром. Сергей машинально обернулся и глядел до тех пор, пока за ней не закрылась дверь.
   - А что она тут делает? - для Сергея появление в квар­тире Славки Регины оказалось большим сюрпризом.
   - Да ничего особенного, просто навестила.
   - А-а, - в уме товарища прочно засел образ кра­савицы.
   "Плакали Ольгины джинсы", - улыбалась про себя Реги­на. О своем приглашении она не забыла, специально еще раз наведалась к Славке и напомнила. Наконец наступил долгожданный день. Славка красиво оделся, но как-то не­ловко было на себя смотреть в зеркале - в парадном элегант­ном костюме и... с костылями под мышками. Славкина мама, узнав о приглашении, купила в подарок имениннице хорошо изданную книгу "Молодой женщине".
   Мама и приглашенный также Сергей Стрижевский по­могли взобраться Славе на Регинин этаж. Открыла дверь мать девушки, Фаина Ромуальдовна.
   - Ой, Славик, Сереженька, проходите пожалуйста, да­вайте я вам помогу, - засуетилась хозяйка, про себя же по­думала: "И зачем дочь пригласила этого калеку, сколько с ним возни, и какой от него прок?"
   Она помогла зайти Сибирякову в комнату и усадила на стул. В квартире собралось уже достаточно народу: друзья Регины, сослуживцы отца, материны подруги.
   Вручали подарки. Кто подарил "новорожденной" духи, кто косметический набор, кто брошь и так далее. Когда Слава показал свой подарок, Регина про себя усмехнулась - нашел что подарить: книгу, фи - но вслух поблагодарила и поставила на книжную полку рядом с давно купленной подобной книгой.
   Слава же был просто поражен красотой девушки. Он не отводил глаз от ее шикарного платья, от ее клипс, делав­ших ее красивенькие ушки еще красивее, от ее очаровательных, но хитрых глазок. Ее обворожительные, со вкусом обведенные помадой губки, чуть припудренный обаятельный носик сводили его с ума.
   Открыли шампанское - Слава лишь пригубил рюмку.
   Еще целый час гости пили-ели, произносили тосты за здоровье именинницы. Затем молодежь перебралась в ком­нату Регины, а старшее поколение осталось за столом. Сер­гей помог другу перебраться в комнату девушки и усадил его на диван. Включили магнитофон.
   Тут тоже был накрыт стол: шампанское, вино, водка. Регинины подружки лихо опрокидывали одну за другой рюмки с водкой, а потом спешили танцевать. Одна спьяну уцепилась за Славкину руку и потащила было его в круг. К счастью, Сергей вовремя это заметил:
   - Пошли со мной.
   Та быстро переключилась на друга, даже не вникнув что к чему. После бешеного ритма Сергей в изнеможении упал на диван:
   - Фу, устал.
   Он заметно охмелел. Слава же не притрагивался к спиртному, не считая бокала шампанского, опять-таки из-за этой чертовой болезни. Сергей же опять ушел танцевать. Вместо него рядом уселась незнако­мая парочка.
   - Девушка, а как вас зовут? - спросил парень, еле во­рочая языком.
   - Лена, а тебя?
   - Леночка, значитца, а меня, меня... - он так и не отве­тил и стал ее лапать. Та не сопротивлялась, более того, хохотала:
   - Ой, я щекотки боюсь!
   На­ивный Славка был ошеломлен - он был воспитан на книгах о благородстве любви и прочая, прочая, прочая. Парочка отправилась танцевать, а буквально через минуту та же Леночка вернулась, но уже с другим кавалером. Она приятно поеживалась, то и дело вскрикивая от того, что новый ухажер лез к ней в лифчик. А ее преж­ний воздыхатель прижимал в углу... Регину. Та поначалу было тоже не сопротивлялась, но, поймав Славкин взгляд, оттолкнула навязчивого ухажера и подхватила под руку Сергея. Тот положил ей на плечо голову и что-то шептал.
   Они сели рядом со Славкой.
   - Ну, захмелел твой друг, - рассмеялась она - ее волосы упали на Славкино плечо, бедняга из-за этого боялся до­хнуть, чтобы ненароком ее волосы не сдуть.
   - Ну, как тебе, Слав, день рождения?
   - Хорошо, - от ее близости у него закружилась голова. - Ты сегодня такая!
   - Какая?
   - Красивая! - он не находил подходящего слова, и сло­во "красивая" казалось ему каким-то сереньким и ба­нальным.
   - А-а, - разочарованно протянула она, для нее выслуши­вание таких комплиментов было делом обычным. - Ну, не скучай!
   Она бросилась в гущу танцующих. Славке ничего больше и не надо было, но тут кто-то обронил:
   - И этот урод туда же! "Любоф!" - слова, как нож в спину. Слава обернулся, но так и не заметил сказавшего. А с другой стороны беседовала новая парочка: Ольга, Регинина подружка, и тот, первый Ленкин обнималыцик. Оба были вдрызг пьяны:
   - Слушай, а что это за чмошник здесь ошивается?
   - Хромой, что ли? Да его Ринка пригласила!
   - А чего это она?
   - Дурью мается. Она с этим придурком любовь крутит.
   - Любовь? С этим калекой? Шизанулась.
   - Это ее дело. Только вот джинсы жалко, - сказав это, Ольга осеклась, увидев, что Славка смотрит в их сторону.
   - А при чем тут джинсы?
   - Да так, ни при чем, - мотнула головой подружка. К счастью, Славка не понял из этого разговора ровно ничего. Да он и не прислушивался. Ему надоели все эти пьяные рожи, ничего и никого не стеснявшиеся девицы без ком­плексов, ругавшиеся таким площадным матом, что любой заядлый матерщинник позавидовал бы. Слава хотел уйти, но на костылях среди этой суеты не уйдешь. А помочь ему никто не собирался. Сергей до того напился, что сам-то на ногах мог стоять еле-еле. Рядом обосновались двое пьяных гостей "мужского пола". Один с упоением рассказывал, как он хотел "трахнуть" одну знакомую девушку, но та все время упиралась, требовала, чтобы он чуть ли не замуж ее взял. И вот однажды он заявился к ней домой, притащил с собой водки и пива. Напоил свою подружку этим адским коктейлем, и наконец смог сделать то, чего он давно хотел. Славке стало противно.
   - Тебе плохо? - подошла к нему Регина.
   - Да нет. Немного голова закружилась.
   - Это от вина. Хочешь, я тебе погадаю?
   Славка не столько слушал, что она говорит, сколько испытывал наслаждение от ее прикосновений. Регина между тем на это и рассчитывала. Ему вдруг захотелось обнять ее и бесконечно долго целовать, но он боялся даже дотронуть­ся.
   - Слава, да ты меня не слушаешь.
   - Ой, прости, задумался. Ты знаешь, я, пожалуй, пойду.
   - Я тебя провожу.
   Выходя из комнаты, Слава ощутил на себе пристальные взгляды гостей и поежился. Ему не нравилось, когда на него глядели. Регина и ее мать помогли дойти до своей квартиры. Мама Славы приняла сына из рук в руки.
   - Ну, как погуляли?
   - Ничего, хорошо, - буркнул парень, он не хотел гово­рить о своем разочаровании. Он был подавлен. Давно он не чувствовал так остро свою неполноценность.
   - Мама, ну почему я такой? - вдруг сказал он. - Почему я?
   Он упирал больше на слово "я". Ему было обидно, что какой-то подонок здоров, а он, Славка, безнадежно, неизле­чимо болен. Почему такая несправедливость? Он ощутил, что по его лицу текут слезы, но унять их никак не мог. Сын уткнулся в плечо матери, по все же нашел в себе силы не расплакаться в полный голос.
   В такие часы Славу всегда подло подстерегали мысли о самоубийстве, казалось, что жить ему незачем, что он обуза для окружающих, и что лучше, если этой обузы не станет.
  
   * * *
  
   На следующий день он ждал ее, но она не пришла. Весь день Славка провел у окна - он видел ее: она проходила мимо, бросая мимолетные взгляды на его окно, но не заме­чала или делала вид, что не замечает. Она считала, что "он должен дозреть".
   На другой день Слава пошел гулять. В аллее он присел на "свою" лавочку. Отметил про себя, что именно здесь он позна­комился с Региной.
   - Привет, - он вздрогнул, когда услышал ее голос. - Как дела? Как тебе день рождения?
   Она была, как всегда, весела и беспечна. Сегодня она решила дать последний бой.
   - Очень хорошо было. Ты была такая красивая!
   - Ну уж, - ей понравился комплимент. - Ты тоже был на уровне.
   Славка зарделся, не зная, что ответить. А своенравная особа решила добить его. Она села рядом.
   - Ты мне понравился, - она положила руки на его плечи.
   - Рина, я же неизлечимо болен, - вдруг выдавил он, а какой был соблазн обнять ее!
   "Он действительно знает свое место", - поняла Регина. Она уже хотела бросить старый спор: вчера подружка и не подумала отдавать джинсы, заявив: "То, что ты пригласила его на день рождения, еще ничего не значит, но если он признается тебе как минимум в любви, да на моих глазах, тогда... Иначе гони брошку". Натянуть ей нос было для Регины делом принципа.
   Сегодня Ольга сидела недалеко и зорко наблюдала за парочкой. Ей самой стало интересно - а что будет?
   - Разве в этом дело, Славочка, - сказала Регина слаща­вым голоском, но сама почувствовала, что фальшивит: "Пе­реигрываю", - поругала она себя.
   "Мальчик наивный, ничегошеньки в этой жизни не по­нимает. Он примет этот спектакль за чистую монету. Ин­тересно, а как он отреагирует, если я ему сейчас призна­юсь в любви?"
   - Я, я тебя люблю, - подумано - сделано, выдала она, это было так эффектно сказано, что Славка остолбенел, чуть даже не свалился с лавки. Он молчал - переваривал то, что сказала эта особа. Она же рассчитывала, что сейчас он кинется ее обнимать-целовать. Регина сме­ло, даже нагло, смотрела ему в глаза, изображая на своем лице томность и печаль.
   - Рина, - наконец забормотал паренек. - Рина, ты обманываешь и себя, и меня. Ты не любишь меня.
   - Почему?! - возмутилась она. "Может, он узнал?" - промелькнула в голове догадка.
   - Это не любовь. То, что ты ко мне испытываешь - это не любовь, это жалость, не больше.
   Бедняга, он действительно принял ее признание за "чистую монету".
   - Я докажу тебе. Ну, хочешь, я тебя поцелую, хочешь?
   - Рина, я инвалид - человек третьего сорта. Девушкам я никогда не нравился. Меня просто нельзя полюбить.
   - Но я же люблю, - он ее начинал злить, ей даже в какой-то момент показалось, что она может лишиться своей золотой брошки.
   - Этого не может быть, - упрямо твердил он, опустив голову, боясь ненароком увидеть ее глаза - холодные, рас­четливые и злые. Он хотел взять костыли и уйти.
   - Может, Слава, может! - заорала она. Сейчас для нее уже было делом принципа расшевелить его.
   "Может и правда, а может и правда, она меня любит, может быть, прав Сергей, может, я действительно просто мнительный?" - он поднял на нее свои глаза - в них столько было тоски и надежды, что Регина вдруг испугалась, но отступать было поздно.
   - Ты любишь меня? - в упор спросила она.
   - Да, - выдохнул Слава. - Я люблю тебя, я схожу по тебе с ума!
   Регина обернулась на подругу - та смотрела во все глаза. Славка пал. Он неумело обнял ее - ему раньше никогда не приходилось обнимать девушку. Они целовались. Он боялся сделать что-то не так, дотронуться, не так поцеловать, боялся спугнуть, как ему казалось, свое счастье.
   - Мне плевать на то, какой ты. Ты очень умный, очень симпатичный, очень хороший мальчик, - шептали ее губы, - Слава, ты такой славный!
   Они встали и медленно вместе пошли к скамеечке, где сидела Ольга. Впрочем, Слава ничего не замечал, задавала направление Регина. Пока они шли, их нагнала еще одна Ринкина подружка - Лариса.
   - Это Оля и Лара, мои подруги, - представила их Регина. Она торжествовала и, не скрывая ликования, погляды­вала на Ольгины "Вранглы".
   - Слава сегодня признался мне в любви, правда, Слав? - заявила она. "Попробуйте теперь сказать, что он в меня не влюбился?!" - сияло ее смазливое личико.
   - Нет, то есть да, - запнулся и покраснел Слава. Он не ожидал, что Регина вынесет его любовь, самое тайное и со­кровенное, на общее лицезрение. Как бы уловив его мысли, Регина сказала:
   - Слав, ну зачем же скрывать? Пусть все нам за­видуют!
   Она проводила Славку до квартиры, а сама, сославшись на то, что ей срочно надо ехать в университет, ретирова­лась. Дело было сделано, теперь можно было подумать о том, как избавиться от доверчивого влюбленного.
   - Я вечером, Слав, приду, - сказала она перед уходом. Вечером она не пришла. А он ждал. Даже поднялся на ее этаж, но Фаина Ромуальдовна ответила:
   - Ее нет дома.
   Славка ждал ее и на следующий день, но...
  
   * * *
  
  
   Однажды ее провожал до дома один из ухажеров. Они медленно в обнимку стали подниматься вверх. На одной из площадок кавалер поцеловал ее, она ответила взаимностью. Вдруг наверху что-то зашуршало. Регина встрепенулась - на своей лестничной площадке она заметила знакомый силуэт. Славка стоял у ее квартиры и ждал. Ей не хотелось глядеть ему в глаза:
   - Ой, я на скамейке, кажется, брошку забыла.
   Она быстро, по-спринтерски сбежала вниз. Ее провожа­тый, как собачонка на поводке, последовал за ней, еле по­спевая.
   - Хм, уже нет. Вот гады, кто-то уже спер, - она сделала круглые глазки, притянула к себе послушного ухажера и поцеловала.
  
   * * *
  
   Середина мая в этом году выдалась жаркая. Слава лю­бил это время года за прохладу - ноги не так часто ныли, а жара действовала на него удручающе, как затяжная ме­тель зимой.
   В один из таких дней Славу посетил врач. Открыла дверь мама. Она с ним о чем-то пошепталась в ко­ридоре, потом наконец врач, чуть лысоватый мужчина при­ятной наружности лет сорока пяти, вошел в Славкину комнату:
   - Ну, как у нас дела? Не прыгаем еще? - весело под­мигнул он.
   - Нет, - хмыкнул Слава, раздраженный вечной веселой манерой доктора говорить чепуху, по крайней мере, так ему казалось. Ну, вот и сейчас - "прыгаем", в прошлый раз было "скачем" - он, что, издевается, не понимает, с кем имеет дело?
   После осмотра Слава вдруг спросил:
   - Павел Анатольевич, скажите, только честно, чтобы я знал - это у меня навсегда?
   - С чего ты взял?
   - Знаю, навсегда. Ну, почему, почему? За что Бог так наказал меня? За что? Почему вы меня не можете вы­лечить?
   - Друг мой...
   - Всю жизнь быть инвалидом, не чувствовать своих ног. Кому я нужен?
   - С чего ты взял, что мы тебя не вылечим?
   - А я себя и не помню здоровым. Быть одному - это же так плохо - понимаете? Что здоровым до больных...
   - Ну, мой друг, с чего ты решил, что ты будешь один? Девушки, а как я понял, ты это имеешь ввиду, любят вся­ких, не только Шварценеггеров.
   - Всяких? Девчонки любят красивых, деньжастых, солидных. А я калека, урод, инвалид. Кому охота с таким во­зиться? Стоящая девушка за меня не пойдет. Мама вон не­давно о соседях говорила: Баранцев, мол, довыбирался, хро­моножку замуж взял. Что же о других говорить?
   - Чепуху несешь! - лицо врача моментально сменило благожелательность на суровость.
   - Это не чепуха! Нас ведь за людей не считают, мы не имеем права на счастье.
   - Слава, посмотри вокруг, не зацикливайся на себе. Ребята вон из Афгана и Чечни - какие инвалиды, а женятся.
   - Они же, Павел Анатольевич, герои, а я... Инвалид детства.
   - Дурак ты, - неожиданно отрезал врач, Слава думал, что его сейчас будут жалеть, на это и рассчитывал, однако, такого поворота разговора не ожидал.
   - Что ты знаешь о жизни, что ты знаешь о людях? Ты ушел в себя, как в раковину улитка, и считаешь себя самым несчастным. Посмотри! - врач вынул из своего чемоданчика несколько фотографий. - Вот у этой девушки нет глаз - она слепая, какой-то подонок плеснул ей в лицо кислоту. Ты знаешь, что такое жить в полной темноте? Знаешь, что это такое? А ей семнадцать - и лицо у нее изуродовано, а она девушка, ей и по дискотекам хочется пройтись, и целоваться хочется. А у этого парня поездом отрезало ноги - совсем! А у тебя они есть - целые - и я тебе скажу, что твоя болезнь не такая уж неизлечимая, как ты вбил себе в голову. У тебя есть надежда - и немалая, это я тебе как врач говорю. А у него? У тебя есть родите­ли, друзья, ты не такой уж позабытый-позаброшенный. А вот родители этого мальчика-уродца сдали его в дом ребен­ка. Хотя родители сами виноваты - алкоголики. Ты знаешь, что это такое? Ты считаешь себя самым ущербным, а сам не считаешь себе подобных, своих собратьев по беде, за людей. Инвалидку замуж не хочешь брать. Так чем ты отличаешься от тех здоровых идиотов-обывателей, которые показывают на инвалидов пальцем? Стыдно, Слава, стыдно должно быть за такие слова. Ты жалеешь только себя, а ты хоть раз в жизни сумел пожалеть другого? Иногда при здо­ровых руках-ногах горе бывает куда сильнее, чем у тебя. Вот посмотри, видишь у парня - не "афганец", между про­чим, - целой осталась только одна рука - попал под трактор. Другую пришлось ампутировать. Видишь красивую женщи­ну - это его жена - она его не бросила, в трудную минуту была с ним до конца, а могла наплевать, что здоровым до больных, как ты говоришь. Ты бы бросил друга в беде? Она его не бросила! Не бросила! Почему ты так плохо думаешь о людях? Только один ты хороший, да? Один него­дяй на дороге попался - так ты весь мир дегтем готов из­мазать...
   Славе стало не по себе. Самое обидное, что доктор-то был прав. Когда Павел Анатольевич ушел, Славка еще долго думал над его словами.
   Занозой в сердце торчала Регинка. Он никак не мог ее забыть.
   Нет, он ее не винил. Наоборот, корил себя за опромет­чивость, за то, что потерял голову - зачем?
   "Ну и правильно, - думал он. - Зачем я ей, такой краси­вой? И хорошо, что она поняла это. Зачем бы я стал ковер­кать ей жизнь? Доктор прав - я только о себе думаю. Она встретит хорошего красивого парня и, дай Бог, будет с ним счастлива".
  
   * * *
  
   Вот и наступила настоящая весна, на носу уже было лето. Славка сидел у окна, на своем привычном месте и наблюдал за улицей, за природой, за людьми. Почему-то вспомнилась сказка Каверина "Цветик-семицветик". Там мальчик-инвалид вмиг стано­вится здоровым по мановению волшебного лепестка: "Где этот семицветик?"
   Но тут его мысли оборвались: из подъезда вышла Реги­на. Она шла, кокетливо поводя бедрами. Славка смотрел на нее, как завороженный. Окно было приоткрыто - девушка увидела паренька, на миг глаза их встретились - она смути­лась, ускорила шаг и больше не оборачивалась. Славка при­кусил губу: "Не смей жалеть себя!"
   Смелый воробей вспрыгнул на подоконник чуть приот­крытого окна и стал нахально клевать рассыпанные хлеб­ные крошки. "Счастливый!" - подумал Славка. Он протянул руку и хотел погладить воробья, но тот встрепенулся и улетел. "А как был близок!" - усмехнулся Слава. Весна была в полном разгаре - пора любви, пора надежд.
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"