И на этот раз вода была как вода обычная. Семен осторожно потрогал ее кончиками пальцев ног. Она была действительно холодная, даже обжигающая. Не приветливый осенний ветер налетал на поверхность воды, взьерошивая ее и, беспокоя, но он был спокоен, как никогда.
Семен помнил, что для задуманного необходима вера и спокойствие.
Но сколько же можно верить?! Он уже почти как десять лет верил в то, что он пойдет по этой неверной, все время манящей его к себе, поверхности.
Ему было очевидно, что вес тела, которое он нажирал почти уже сорок лет в конечном итоге окажется тяжелее воды, ведь даже если и учесть много годичные изнуряющие голодовки, вес все же остается весом. Да и приходится он сразу на две неказистые стопы, уж которые продавливают эту не надежную поверхность вот как здорово.
А если даже ложится на эту поверхность его плоской почти изможденной грудью, то все равно затанываешь!
Все дело в воде думал иногда Семен. Вот если бы возможно очутится ему там, на Мертвом море, там вода соленая, и даже такой соленой воды нигде в мире больше нет и теплая она к тому же, не то, что здесь на их холодной Ладоге. Да и веры, конечно, там больше сконцентрировано, но ведь другие то и там ведь не ходят, проносились в его разгоряченном мозгу разумные мысли. Веры у них там не хватает, так же разумно возражал он сам себе, а условия хорошие!
Он сухо взглотнул и сделал первый шаг. И ему вдруг показалось, что ступня, та, которая первая приняла на себя обжигающее воздействие черной и от того безжалостной, как всегда воды, не ушла так глубоко в воду, как обычно.
Верую, произнес он про себя твердо и поставил вторую ступню рядом с первой и перевел дыхание.
Как там было то судорожно начал вспоминать он.
Господь шел на встречу попавшей в шторм утлой лодчонке с учениками.
Ученики заметили его и возрадовались, приблизившись же к ним. Он предложил он предложил им самим попробовать. И вот его любимейший ученик и тот, который в свою очередь то же любил Господа, больше чем самого себя решился. Он сделал несколько шагов по воде, но вдруг вспомнил, что этого не может быть, потому что этого не может быть никогда, и он начал тонуть. И тогда Господь обругал его маловером.
Неужели и я такой?! -ужаснулся Семен.
Семен сделал еще шаг и ему показалось...,что он ступает по самой поверхности воды.
Главное думал он, это сейчас, там привыкну и пойду.
Он уже был у всей деревни лет десять как посмешищем. Сначала на него даже ходили смотреть, а потом прискучило. Пару раз его даже откачивали, так как он на глазах у всей деревни затонул самым бессовестным образом.
Теперь он предпринимал свои попытки в одиночестве, и только когда был абсолютно уверен, что никто на него не смотрит.
Они и Христа бы утопили своим неверием, - иногда возмущался он в сердцах.
Верю не оставишь меня в трудный час, шептал он замершими губами.
Он ощущал, что его ноги касались чего-то твердого, наверное, это была та самая не надежная вода, которая твердела под действием его непоколебимой веры, превращаясь в асфальт. А ведь работает, пронеслась у него в голове мысль.
К нему стала приходить неуемная радость, он продвигался уже более решительно, грудь его распирало, толи от гордости, в толи от переизбытка чувств, толи от налетавших порывов крепкого осеннего ветра, толи от того и другого сразу.
Он чувствовал, что берег начал оставаться где-то далеко, вечный шум камышей стихал, ветер хлестал его голое тело, засыпая его мириадами холодных брызг, похожих на маленькие с силой, брошенные в него алмазы.
Я иду, Господи! - кричал он куда- то вперед, заливаясь слезами экстаза, причем все же прибавляя шаг на встречу немилостивой стихии.
Вдруг, где-то вдалеке, он услышал мелодичное пение, от туда от, куда доносилось, щемящее душу, пение, разливался едва различимый небесно - розовый свет.
И Семену показалось, что на встречу ему устремляется величественная фигура спасителя.
-Я иду, Господи, - заторопился он. И начал быстрее передвигать порядком, замершие ноги, но в низ он не смотрел, он боялся, а вдруг все это ему кажется. Тем не менее, ощущение движения усиливалось!
Где-то не вдалеке от себя, он услышал удары весел по воде.
Ученики, подумалосьСемену. А так же подумалось, что они апостолы и не научились ходить по воде ни смотря на то, что с ними был постоянно их великий Учитель.
А вот он, который про господа только в книжках то и читал, смог!
И тут он начал чувствовать, как при каждом последующем шаге погружается глубже и глубже в предательски начавшую расступаться под ним воду.
-Я иду, Господи!! - закричал он, что было сил, понимая, что он безвозвратно проваливается.
Он открыл глаза. Перед ним на коленях стояли двое, голова плыла, грудь разрывал надсадный кашель.
-Вот как его! - удивился один.
-Ангелы, - еле слышно произнес Степан.
-Ангелы?! - удивился старый дед Митяй. И выдохнул в лицо Степана луково-самогонный перегар.
-Не ангелы мы, голубь, а вот тебя все-таки спасли. И вот диву даемся, как это ты голый-то, в такую холодину, почитай аж километра за три от берега оказался. Рыбалил, что ли?
-Да,- подтвердил Семен, как Петр рыбу ловил и ...утонул.
И добавил почти снова теряя сознание, - "ибо сказал Господь...Не судите, да не судимы будете"
-Заговаривается, - утвердительно произнес напарник по рыбалки деда Митяя вихрастый и веснушчатый Яшка Щербак.