Барышева Мария Александровна : другие произведения.

Увидеть лицо ч.2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.96*13  Ваша оценка:

  VII.
  
   - Ай! - воскликнула Светлана, когда ее рука с чайником дрогнула, и на кожу из очередной чашки выпрыгнули несколько обжигающих капелек. Она поставила чайник на стол и подула на обожженное место, чувствуя затылком несколько взглядов, которые почти сразу же исчезли. Рука продолжала под-рагивать, и Светлана чуть нахмурилась. Верно, это из-за того, что она пере-волновалась и слишком мало спала - ведь обычно она никогда ничего не проливала.
   Остальные продолжали деловито стучать вилками, поглощая приготов-ленную ею яичницу с ветчиной, сыром и грибами - кто с аппетитом, кто вя-ло, лишь принужденный необходимостью хоть чем-то наполнить желудок. Весь разговор сводился к просьбам передать что-либо, а так жевали молча, исподтишка изучая друг друга и прислушиваясь к собственным ощущениям. Даже Олег не балагурил, а лишь тоскливо поглядывал то в расшторенное ок-но столовой, за которым все так же лил дождь, то на хмурые лица деревян-ных идолов, подпиравших потолок, которые вовсе не улучшали ни его аппе-тита, ни его настроения. Он бы предпочел позавтракать в гостиной или на кухне, но Светлана, добровольно взявшая на себя роль хозяйки, накрыла в столовой, сдвинув на дальний угол длинного стола весь сервиз, хрусталь и канделябры. Кисленького утреннего света, сеявшегося в окно, было малова-то, поэтому она зажгла одну из больших круглых люстр, но электрический свет отчего-то сделал столовую еще более мрачной.
   - Светка, да перестань ты, сядь сама поешь, что мы - безрукие, чай себе не нальем?! - буркнул Жора, отправляя в рот очередной кусок хлеба. - И так уже постаралась!
   - Да все равно последняя... - едва слышно пробормотала Бережная, долила чашку, поставила чайник на стол и села рядом с Борисом, который, как и все, выглядел осунувшимся и невыспавшимся. В его глазах застыла какая-то жи-вотная тоска, и изумрудные глаза крокодила на его пальце смотрели на не-доеденную яичницу так же тоскливо. Жора расправлялся с едой с активно-стью здорового человека, но был невесел. Виталий, облачившийся-таки в брюки из шкафа в своей комнате, но оставивший свою белую футболку, же-вал с деловитостью опаздывающего на надоевшую работу, равнодушно глядя перед собой и не реагируя на деликатные попытки сидевшей рядом Марины привлечь его внимание к своей особе. Сама же Марина ела сонно, ее амети-стовые глаза были тусклыми, а в подглазьях залегли легкие тени. Алина ут-кнулась взглядом в тарелку, чуть втянув голову в плечи, отчего вся ее фигура казалась надломленной и испуганной. Петр, имевший похмельный вид, пил уже третью кружку чая, болезненно морщась. Он бы предпочел есть стоя - ушибленные при падении ягодицы ныли, не желая, чтобы на них сидели. Мрачный, как туча, Алексей вычищал пустую тарелку кусочком хлеба. Сса-дина на его лбу затянулась темной коркой, придав Евсигнееву слегка бандит-ский вид, глаза смотрели с холодной подозрительностью. Ольга нарочито громко скребла вилкой по дну тарелки, сама же поеживаясь от этого звука, ее тонкое лицо было откровенно злым. Кристина ела рассеянно, казалось, со-вершенно не замечая того, что делает. Движения же самой Светланы были огорченными - даже при данных обстоятельствах и в компании малознако-мых людей за ее завтраками должна быть совсем не такая обстановка. Ску-пые похвалы и благодарность казались ей фальшивыми и даже оскорбитель-ными.
   Жора допил чай и вопросительно посмотрел на Виталия, и тот, поняв его взгляд, отрицательно покачал головой. Вершинин пожал плечами и сказал:
   - Спасибо, Светик, очень вкусно было. Почти как у мамы.
   - Это ценный комплимент, Света, - тут же вскинулся Олег, - потому что мама у него профессор! А профессора - они, сама понимаешь!..
   Прежде, чем Светлана успела что-то ответить, Ольга со звоном бросила вилку на тарелку, отчего сидевшая рядом Кристина вздрогнула и пролила чай в недоеденную яичницу.
   - Может, хватит уже ломать комедию?! Такая идиллия, прямо семейный завтрак! Дождь так и льет! Хозяева не приехали! Или приехали, да мы не за-метили?! А, Алина?! Тебе есть, что сказать?! Ты же тут самая наблюдатель-ная!
   Алина промолчала, с преувеличенным тщанием отрезая ребром вилки ку-сок яичницы. Виталий коротко глянул на нее, и в его взгляде ей почудилось презрение.
   Испугалась?!
   Да, испугалась. И дело тут не только в мокром пальто и провалах памяти. Ты не знаешь, что я нашла в ящике тумбочки в своей комнате. Ты не понима-ешь, насколько это серьезно.
   Виталий отвернулся и спросил у Алексея:
   - Ты ночью не выходил на улицу?
   Евсигнеев взглянул на него с хмурым удивлением.
   - Какого лешего я там забыл?!
   - Ну вот, - Ольга усмехнулась, - значит это она надела...
   - Заткнись, - спокойно сказал Виталий. - С таким же успехом это могла быть и ты, и Олег... проверить это нельзя.
   - Что такое? Я что-то пропустил? - осведомился Олег. Борис поднял голо-ву от тарелки и посмотрел на Виталия. Тот пожал плечами и, попивая чай, кратко рассказал все, что произошло с того момента, как Алина наткнулась на него в коридоре, умолчав только об их последнем разговоре и об откры-тии, которое он и Жора сделали в подвале.
   К концу его рассказа брови Алины удивленно поднялись, у Ольги на уз-ких скулах заходили желваки, а рот Светланы возмущенно округлился. Вро-де бы Виталий передал все в точности, но при этом рассказал все так, что те-перь все участники события выглядели довольно глуповато и безобидно, да и само событие казалось каким-то небрежным и не заслуживающим внимания. Алина представлялась полусонной и оттого мало что соображающей, кроме того одержимой манией подозрительности, Светлана и Кристина истеричка-ми, Петр - подвыпившим неврастеником, а Жора, Ольга и он сам - страдаю-щими бессонницей генераторами нелепых теорий.
   Реакция Олега была естественной.
   - И чего такого? - недоуменно спросил он. - Кто-то погулял и не хочет признаваться, кто-то глупо пошутил, кто-то накатил, кто-то со светом поиг-рал... И чего? На чужом месте всегда не спится, тем более, когда оно такое странное и на него таким странным образом попадаешь. Тоже мне, событие! Я сам почти всю ночь не спал. Мрачно тут.
   Лицо Светланы разгладилось и она взглянула на Алину почти извиняюще-ся. Ольга что-то проворчала, но уже скорее сварливо, чем обвиняюще. Те-перь, когда обо всем рассказали со стороны, это действительно не казалось таким уж значительным. На какой-то момент Алина и сама поверила, что это так, потому что верить очень хотелось, но тут же осеклась.
   - Что-то случилось?
   - Случилось...
   Все было плохо, и Виталий придал рассказу такую незначительность во-все не из-за того, что происшедшее действительно было незначительным, и уж конечно не для того, чтобы защитить ее персону. Он сделал это на тот случай, если массовик-затейник действительно один из них, и сейчас он дол-жен успокоиться, решив, что все прошло гладко, и никто ничего не понял.
   Да ведь действительно никто ничего не понял!
   Только и Виталию верить нельзя. Он мог все это придумать, наговорить на себя, чтобы войти к ней в доверие и быть подозреваемым наравне... Но зачем, господи, зачем все это надо?!
   - Уж конечно ты не спал! - язвительно произнес Борис. - Всю ночь ору-жие таскал в свою комнату! Для чего? И когда ты собираешься вернуть его на место?
   - Прямо уж всю ночь - одну только ходку и сделал! - Олег вздернул под-бородок. - Я-то верну, я не вор... Уж помолчал бы - сам всю ночь сидел в зале с часами в обнимку! - он повернул голову и пояснил хмуро-вопросительно смотревшему на него Воробьеву. - Просто хотел изучить при нормальном освещении и без посторонних. Я ведь тоже коллекционер.
   - После завтрака не забудь вернуть, - Виталий положил вилку и потянул к себе исходящую паром чашку. - Оружие все-таки не шуточки!
   - Я-то верну, - Олег криво улыбнулся. - Только и ты диванчик тот плете-ный верни на место. Я ведь видел, как ты его ночью к себе в комнату пер!
   Все головы повернулись к Виталию. Его лицо чуть дрогнуло, но он, при-хлебывая чай, спокойно сказал.
   - Верну, можешь не беспокоиться.
   Олег извиняющеся развел руками.
   - Просто все должно быть по справедливости.
   Виталий неопределенно пожал плечами. На губах Алексея, размешивав-шего сахар в своей чашке, появилась легкая, призрачная улыбка. Тем време-нем Светлана встала и начала деловито собирать грязные тарелки.
   - Так, наверное, мы и сегодня никуда не поедем? - тихо спросила она, ос-тановившись возле Виталия, и ее рука с тарелкой повисла в воздухе. Он по-вернул голову и устало взглянул на нее. Хотелось сказать что-то ободряю-щее, ласковое - слишком уныло и расстроенно прозвучал вопрос, кроме того, почему-то казалось, что Светлана всю жизнь получала одни щелчки и нор-мального обращения в глаза не видела. Но ничего ободряющего и ласкового на ум не шло, хотелось только выругаться, накатить грамм двести и
  пойти к себе в комнату и посидеть на диванчике, который так не хочется возвращать в гостиную... так не хочется, чтобы на нем сидел еще кто-то...
  подумать, что делать дальше.
   - Посмотрим. Что-нибудь придумаем, - сказал он, поспешно уводя взгляд от ее жалобных глаз. Марина покосилась на него, потом на Светлану.
   - Светочка, нальешь мне еще чаю? - она протянула ей свою полупустую чашку. Бережная кивнула и, забрав чашку, поспешно пошла к дальнему кон-цу стола, далеко обходя сидящих. Алина встала и подошла к окну. Часть цве-тов полегла, побитая дождем, земля совсем раскисла, и мокрый сад встряхи-вал листьями уже как-то обреченно, словно устав бороться с непрекращаю-щимся ливнем, зато стена леса вокруг, казалось, стала еще плотнее и несо-крушимее.
   - Генератор, - вдруг сказал водитель, до сих пор не проронивший ни слова и, казалось, целиком поглощенный своей головной болью. Выпрямившись, он уставился перед собой невидящими глазами, а уголки его губ начали мед-ленно подниматься вверх. - Черт подери, генератор!
   Хотя его голос прозвучал очень тихо, все взгляды тотчас перехлестнулись на нем. Рука Светы застыла на ручке чайника, Виталий, уже отодвигавший стул и привставший, резко опустился обратно.
   - Что генератор? - раздраженно спросила Ольга. Петр засмеялся.
   - Вот я лоханулся, а?! Дизельный генератор, он же у них на соляре работа-ет! Елки!
   Он вскочил, чуть не опрокинув стул и дернув стол, так что задребезжала посуда, а два хрустальных бокала, стоявшие рядом, соприкоснулись краями, издав парадный звон. Женская половина, разбиравшаяся в устройстве гене-ратора так же, как сам Петр в искусстве накладывания макияжа, непони-мающе смотрела на него. Лицо Виталия прояснилось и он, откинувшись на-зад, стукнулся затылком о высокую спинку стула, потом ехидно посмотрел на Кривцова.
   - Автосервис, говоришь?
   Олег хлопнул ладонью по лбу и обозвал себя идиотом, потом тоже выско-чил из-за стола.
   - Ну конечно! Там же большие запасы, там же... Только бы твоя колымага выдержала! У тебя есть канистры?
   Петр посмотрел на него оскорбленно.
   - Сейчас принесу, - сказал он и быстро вышел из столовой. Олег счастливо улыбался. Казалось, сейчас он начнет подпрыгивать и хлопать в ладоши, как маленькая девочка в ожидании шоколадки.
   - Мы что - сможем уехать? - спросила Кристина. Светлана сжала ручку чайника так, что побелели суставы.
   - Если автобус съест то, что мы ему предложим, то да, - Виталий встал. - Сюда мы ехали часов пять - с того момента, как начали что-то соображать. Если у них достаточный запас топлива, то мы сможем вернуться на то место, где свернули... - он нахмурился. - В общем, сможем уехать отсюда. Заберем все топливо - и из бака скачаем. Черт с ними, с хозяевами!
   - Неужели вы не могли додуматься до этого вчера?! - Ольга хлопнула ла-донью по столешнице.
   - Заглохни, а то удавлю! - весело сказал Олег и стукнул себя ребром ладо-ни по шее. - Ты у меня вот уже где! Короче, мы сейчас займемся автобусом, а вы, девчонки, пожалуйста, постарайтесь придать дому первозданный вид и соберите вещи. Погостили и буде!
   Громко хлопнула входная дверь. Виталий улыбнулся, на ходу доставая из пачки папиросу, но улыбка его была странной и в ней промелькнуло что-то, похожее на сожаление.
   - Да, - сказал он. - Погостили.
  
  
  VIII.
  
   Двигатель чихнул, потом закашлялся, как астматик, и заглох. Взревел, ик-нул и снова начал кашлять. Автобус трясся, как в ознобе, угрожающе дре-безжа всеми составными частями. Казалось, он сейчас рассыплется. Раскры-тый капот, возле которого стоял Виталий, высоко подняв Маринин зонтик, походил на разинутый в судорожном хрипе рот.
   - Давай! - заклинающе бормотал мокрый насквозь Олег, любовно погла-живая помятый борт автобуса. - Давай, родной, давай! Заводись! Дядя Олег хочет домой! Дядя Олег хочет убраться отсюда к едрене фене!
   Виталий, закинув голову, курил, пряча огонек в ладонь, и наблюдал за Петром сквозь лобовое стекло. Алексей, Борис и Ольга жались под большим кленом недалеко от обочины. Они ничего не говорили, но их взгляды были красноречивей слов.
   Двигатель опять заглох, и Олег, забывшись, в сердцах пнул колесо. Из от-крытой двери донеслась ругань, потом глухой удар. Двигатель хрюкнул, за-шелся в кашле, издал агонизирующий звук жертвы, умирающей в объятиях гигантского питона, возмущенно ахнул и заработал, похрипывая и покряки-вая.
   - Петька, ты гений! - завопил Олег и одним гигантским прыжком заскочил в автобус. - Я тя щас расцелую!
   Виталий захлопнул крышку капота, с усмешкой слушая доносившийся сверху смущенный голос водителя, уверявший, что без поцелуев вполне можно обойтись. Он отошел в сторону и махнул рукой. Автобус дрогнул и, урча, начал разворачиваться, выбрасывая из-под колес водяные фонтанчики. Игрушки на ветровом стекле отчаянно мотались, словно протестуя против отъезда. Олег в сдвинутой на затылок кепке, высунувшись из дверей, сунул два пальца в рот и пронзительно засвистел.
   - Не услышат, - сказал Виталий, но вопреки его словам почти сразу из-за поворота выскочила Светлана и закричала, заглушая шум дождя:
   - Едем?!
   - Да. Зови остальных.
   Она кивнула и умчалась, стуча каблуками по асфальту. Борис, уже вы-шедший из-под дерева, восхищенно посмотрел ей вслед.
   - Что, господин ювелир, хороша девка?! - весело спросил Олег, который висел в дверном проеме, уцепившись только одной рукой, да и та, казалось, вот-вот соскользнет, и спец по транспорту рухнет прямо в жидкую грязь. - Спортивная. Она вроде говорила, что профессионально бальными танцами занимается. Эх, упустили мы все свои шансы! А у меня, кстати, бальных тан-цовщиц никогда не было...
   - Говорила... - рассеянно сказал Борис, протискиваясь мимо него в салон, предварительно пропустив Ольгу, мокрую и пребывавшую в удивительном состоянии зла и веселья одновременно. - Только выдумывает все зачем-то. Я с ней пытался о фигурах поговорить, так она ни одного термина не знает - ни лонг-степа1, ни алиманы2, ни клюшки3 - ничего. Даже ритмов не знает. Зачем выдумывать?..
   Олег изумленно посмотрел на него.
   - Ты занимался танцами?!
   - А что в этом удивительного?! Может, и сейчас бы занимался, да парт-нерша много лет назад во Францию уехала, а с другими станцеваться не по-лучилось.
   - Ну надо же! - Олег отвернулся и снова засвистел.
  
  * * *
  
   Три острых прута ограды пронзили куклу насквозь, один прошел сквозь резиновую голову и теперь торчал из того места, где раньше был нос. Голу-бые глаза по обе стороны синевато-серого острия монотонно моргали от уда-рявшихся в них капель, и от этого смотреть на куклу было еще более жутко. Когда она первый раз увидела ее, то даже чуть не вскрикнула - на почти не-уловимое мгновение ей показалось, что на прутьях висит ребенок. Но это была всего лишь кукла - старая кукла с отгрызенной рукой, которую кто-то насадил на прутья или с силой вышвырнул из окна. Вчера ее здесь не было - это Алина помнила очень хорошо.
   Дождевые капли стучали по ее плотно надвинутому на лоб берету, а она стояла и смотрела на куклу, как загипнотизированная. Отчего-то вдруг всплыли вчерашние мрачные мысли, ворочавшиеся в голове, когда она смот-рела на эту ограду с балкона гостиной. Кукла была совершенной моделью этих мыслей.
   Алина подняла голову и внимательно посмотрела на зашторенные окна. В комнате на втором этаже ночевал Борис, а окно третьего этажа, кажется, вы-ходило из комнаты Светланы. Работа кого-то из них. Впрочем, какая разница, если они уедут.
   Если уедут.
   После всего, что было, после всех наблюдений и догадок - неужели им да-дут вот так просто уехать? Автобус не заведется. Это было бы нелогично. Он просто не может завестись.
   -...ля!
   Вздрогнув, она повернулась и увидела Светлану, бегущую к ней по це-ментной дорожке со своей объемистой сумкой в руке, при каждом шаге ко-лотившей ее по бедру. Ее черные брюки были забрызганы грязью, а мокрое лицо красноречиво сияло. "Завелся!" - изумленно поняла Алина.
   - Ищу тебя везде, ищу, кричу... Ты чего не отзываешься?!.. Пошли - уез-жаем! Ой, что это?! - она остановилась, удивленно глядя на куклу.
   - Похоже, кто-то сильно разозлился, - Алина поправила на плече ремень сумочки. - Что, автобус завелся?! Правда?!
   Светлана счастливо тряхнула головой, отчего короткие мокрые пряди хлопнули ее по щекам.
   - Олег сказал, что топлива хватит на много часов. Я забрала кое-какую еду, - она покачала своей сумкой, - как ты думаешь - это ничего?.. Мы ведь тут и так... похозяйничали.
   - Ничего, - сказала Алина, смутившись, потому что сама о еде как-то не подумала. - Давай, помогу.
   Она взялась за одну из ручек, и они побежали по дорожке, взбудораженно болтая, как две школьницы, опаздывающие на урок. От ночной стычки не ос-талось и следа. Светлана бежала легко и свободно, и Алина удивилась тому, что не так давно Бережная казалась ей неуклюжей.
   - Знаешь, а мне даже немного жалко уезжать. Тут такая замечательная кухня... конечно, у меня дома не хуже, но все-таки... А тебе?
   - Чуть-чуть, - отозвалась Алина, помедлив. "Чуть-чуть" относилось только к подвеске, оставшейся напевать свои хрустальные песни там, за кремовыми шторами - ее нельзя было взять с собой, и сейчас Алине казалось, что в ма-ленькой комнате остается часть ее прошлого - та часть, с которой очень не хотелось расставаться. Но еще в комнате остался ящик, наполненный увя-дающими цветами, среди которых лежала вещь, которая нагоняла на нее липкий ужас, и Алина была рада-радешенька, что уберется отсюда. - Краси-вый дом. И цветник красивый, и прудик - мне всегда хотелось такие, но как-то... ни времени, ни возможности...
   - Цветник очень красивый! - Светлана оглянулась через плечо - туда, где перед парадным входом мокли яркие цветные клумбы. - Особенно тюльпаны и гиацинты! И еще вот те... такие пышные, разноцветные, похожие на гвоз-дички...
   - Тагетесы... - машинально сказала Алина, думая о другом. Светлана кив-нула на бегу.
   - Да. Мои любимые цветы - никогда не могла выбрать из этих трех самый любимый. Мне тоже всегда безумно хотелось такой цветник, и чтобы они там цвели круглый год!
   Алина споткнулась, чуть не уронив сумку, и посмотрела на нее.
   - Что ты сказала?
   - Чтобы они цвели круглый год! А что? Разве это невозможно? Есть ведь там всякие сорта...
   - А ты знаешь, когда цветут гиацинты? Тюльпаны?
   Бережная пожала одним плечом - второе было отягощено сумкой.
   - Весной, до лета. Некоторые, по-моему, и осенью. Вот я хочу найти такие сорта... когда у меня, наконец, будет время, чтобы заняться... Ведь тут же цветут... Может выкопать?..
   Алина промолчала, сдвинув брови. Светлана продолжала что-то говорить, но она ее больше не слушала, неотрывно глядя на приближающийся автобус, возле которого стоял Олег и курил. Петр, наклонившись, закрывал багажную дверцу.
   - Эй! - крикнул Олег и быстро пошел им навстречу. - Девчонки, вы чего с сундуком бегаете?! Сказали бы!.. Ну народ... - он легко выхватил у них сум-ку и понес к автобусу, ворча: - Как можно быть о нас, мужиках, такого пло-хого мнения?!
   - Будто ты забыл, что у нее сумка?! - сердито сказала Алина, потирая ла-донь, на которой остался вдавленный след от ручки. - Мы ж из нее ели всю дорогу сюда!
   Она одернула пальто - слишком резко, и одна из пуговиц, отскочив, весе-ло запрыгала по асфальту прямиком под автобус. Алина, сказав: "Ну здрассьте!" - присела на корточки, пытаясь ее достать.
   - Ах, память моя девичья!.. - пропел Кривцов и, наклонившись, протянул было руку к багажной крышке, но Петр тут же отнял у него сумку, раздра-женно буркнув, что водитель тут пока еще он. Олег успокаивающе поднял руки.
   - Ну ладно, ладно, не претендую... Давайте, девчонки, прыг-прыг в авто-бус, очень домой хочу!
   Он галантно подал руку Светлане, помогая ей подняться, потом обернул-ся, но Алины рядом с ним уже не было, и Олег недоуменно закрутил головой по сторонам.
   - Да что ж это, не Алина, а прямо какая-то Гюльчатай - все время куда-то девается! Аля!
   - Чего? - отозвалась Алина выходя с другой стороны автобуса. В одной руке у нее была пуговица, в другой - забрызганный грязью стеклянный шар, в котором кружились золотые блестки.
   - Чего вы там копаетесь?! - недовольно спросил Виталий, выглядывая из дверей. - Алина, пошевеливайся!.. Что это?
   - Под автобусом валялось, - Алина повернулась к Петру, который, закрыв багажник, шел к двери, вытирая ладонью мокрое лицо, и протянула ему шар. Водитель остановился, глядя на него. - Что, уже разонравился?! Или не по-дошел для проверки автобуса.
   - Смешно, - водитель сердитым движением отнял у нее игрушку. - Уронил я его... не ползать же мне в темноте под автобусом! Спасибо! А теперь зале-зайте!
   - Пить надо меньше! - громко сказал кто-то в салоне голосом, очень по-хожим на Ольгин.
   Алина поднялась в автобус и вздохнула. В который раз она уже поднима-ется в этот автобус и смотрит на обращенные к ней лица пассажиров - уже снова пассажиров? Третий? Четвертый? А может, она и не выходила никуда, может все это был сон - дурной сон? Она взглянула на особняк, дробивший-ся в каплях, стекающих по заднему стеклу, потом прошла по салону и села одна, возле окна. Кто-то посмотрел на нее удивленно - ей было наплевать. Сейчас Алине не хотелось ничьего общества, пусть даже и молчаливого. В голове у нее все перемешалось, и больше всего на свете ей сейчас хотелось закрыть глаза и ни о чем не думать. Зачем думать - ведь уезжают. Все!
   Ее веки опустились, но под ними тут же возникло видение - выдвинутый до конца ящик тумбочки, и витающая над ним в воздухе одинокая одуванчи-ковая пушинка. Алина поспешно открыла глаза и увидела, как закрывается дверь. Петр уже сидел на своем месте, Виталий стоял за его спиной, но смот-рел не на дорогу, а на нее, и когда она, отворачиваясь, скользнула по нему взглядом, Воробьев вопросительно дернул головой. Алина сделала рукой вя-лый неопределенный жест и отвернулась к окну. Автобус дернулся, и мокрые деревья поплыли назад - сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Алина вжала затылок в спинку кресла и слабо улыбнулась, хотя без чехла кресло казалось более шершавым и не очень-то приятным. С кресла перед ней чехол тоже был снят. Кому и на кой черт понадобились эти чехлы?!
   Кто-то облегченно вздохнул, голос Кристины восторженно произнес:
   - Едем!
   Автобус постепенно ускорял ход, слегка кренясь вправо. Двигатель хрип-ло ревел, и этот грубый звук сейчас всем казался райской музыкой. Виталий сел на свое старое место, но теперь уже у окна сидел Олег, ласково погляды-вая сквозь мокрое стекло.
   - Вы не расслабляйтесь, следите кто-нибудь за дорогой, - сказал Петр, не оборачиваясь. - А то потом опять все на меня свалите!
   - Да уж следим, следим, - добродушно прогудел Жора со своего места. - Да дорога тут все равно одна, до развилки еще не меньше пяти часов, так что едь себе спокойно!
   - Если б вы вчера сообразили про генератор, так мы бы уже давно до той развилки доехали! Может быть, уже бы дома были! - раздраженно сказала Харченко, роясь в сумочке в поисках сигарет.
   - Девушка, - нежно сказал Олег, продолжая смотреть в окно, - вам бы очень пошло вскрытие.
   Ольга задохнулась, чуть не уронив сумочку. Водитель фыркнул, и автобус резко дернулся, чуть не слетев с дороги.
   - Эй, полегче! - крикнул Жора, потом укоризненно сказал. - Олег, зачем же так?!..
   - Да достала! - сонно отозвался Кривцов.
   - Урод! - холодно сказала Ольга и захлопнула сумочку. Олег пожал пле-чами.
   - Ну, это очень спорный вопрос.
   Алина, чуть прикрыв глаза, наблюдала, как убегают из поворота в поворот деревья - такие же разные, как и прежде. Какие из них она видела раньше? Разве вспомнишь - их ведь так много... Она зевнула. Дорога все кружила, разматываясь - право, право... лево, лево... Отчаянно хотелось спать. Когда приедет домой, будет спать сутки без перерыва - к черту ресторан, к черту все! Автобусная качка начинала убаюкивать... все качало и качало - влево, влево... дед качал ее на руках лучше всех... маленькую, над цветами... ка-чай, я буду спать... ну, почему же ты перестал... почему?..
   - ...значит?!
  ...почему?..
   -...огло слу... смотрел...
  ...почему остановился?..
   - ...твою!..
  ... почему остановились?!
   Она, наконец, осознала, что автобус остановился, открыла заспанные глаза и недовольно привстала, чтобы выглянуть из-за спинок кресел.
   И увидела особняк.
   Потрясенно шевельнув губами, Алина упала обратно на сиденье. Заглу-шающая пелена сна испарилась, и на нее обрушился целый водопад громких полуистеричных криков.
   - Тебе же говорили внимательно смотреть!..
   - Я смотрел! Я никуда не сворачивал!
   - Если не сворачивал, то почему этот чертов дом снова здесь?!..
   - Он прав, мы никуда не сворачивали! Никаких поворотов не было!
   - Как мы могли приехать обратно?!..
   - Получается, мы ехали по кругу...
   - Тогда дорога должна была пересечь сама себя. Но такого не было. Я сле-дил за дорогой все время!..
   - Я тоже!..
   - Тогда как мы могли приехать обратно?!..
   - Я не видел никаких поворотов! Я ни хрена не понимаю!
   - Спокойно. Как-то ведь мы сюда попали! Вчера же как-то приехали. Раз приехали, то сможем и уехать.
   - Не могли шестеро проглядеть один поворот!
   - Значит смогли! Пусти, я поведу! Пусти, сказал!
   - Мы никогда теперь отсюда не уедем! Этот дом нас не отпустит!
   - Заткнись! Еще паранормального бреда не хватало!
   - Сама заткнись!
   - Перестаньте орать, без вас тошно!
   - А ты мне рот не затыкай! Че хочу, то и говорю!.. А ты сейчас!..
   Послышался шум борьбы, что-то упало, потом раздался звонкий звук по-щечины. Светлана ахнула, затем голос водителя отчетливо произнес:
   - Ах ты, сукина подлюка!..
   Алина снова вскочила и, выпрыгнув в проход, сделала несколько быстрых шагов и остановилась. Жора насильно усаживал в кресло Ольгу, вернее, пы-тался это сделать - та извивалась в его руках и шипела, как кошка. На ее ле-вой щеке горело алое пятно. Алексей стоял сзади него, расставив руки, хотя протиснуться мимо Жоры было уже решительно невозможно - казалось, он ждет, что Ольга, вывернувшись, действительно по-кошачьи перемахнет либо через голову Вершинина, либо через спинку кресла. Светлана смотрела на них, привстав на своем месте и трагическим жестом прижав ладони к груди, Борис же стоял возле водительского сиденья, в позе почти идентичной ев-сигнеевской, только ловить он, очевидно, собирался Олега, который, сжав губы и сузив глаза, уже крутил руль, разворачивая автобус. Его щека и шея были расцарапаны в кровь. Петр, устало прислонившись к креслу, дул на мо-золистую ладонь - похоже, что именно она и припечатала Ольгино лицо. Ви-талий, судя по всему, совершенно не заинтересованный происшедшим, по-вернув голову, смотрел на уплывающий назад особняк. Алина тоже посмот-рела на него, и ее лицо стало испуганно-жалобным.
   - Может, нам ее связать? - спросил Евсигнеев. Ольга что-то сказала, но Алина не разобрала ее ответа, потому что в тот же момент Виталий чуть севшим голосом произнес.
   - Мы нигде не сворачивали. Я все время следил за дорогой. Сначала ехали так, - его рука описала в воздухе дугу, - потом так, - пальцы прочертили в воздухе обратную дугу. - Мы никак не могли ехать по кольцу, иначе бы уви-дели место пересечения, а его не было. Мы вернулись в точности туда, отку-да приехали. Другого пути здесь нет, там ведь тупик, там лес...
   - И все же мы сделали круг, - тихо сказала Алина, держась за спинку крес-ла. Виталий повернул голову и пристально взглянул на нее.
   - Но ведь это же невозможно!
   - Тогда значит, что-то все-таки пропустили, - Алина покосилась на Олега, который, ругаясь вполголоса, одной рукой вытирал кровь с щеки, потом еще тише произнесла: - А ты ведь ждал чего-то подобного, да?
   - Слегка, - Виталий чуть пригнулся, не отрывая пристального взгляда от ложащегося под колеса асфальта. - Слишком уж вдруг все стало гладко... Смотри на лес, смотри внимательно, вдруг что-нибудь заметишь. Может, статься, мы действительно прозевали развилку.
   - Другого объяснения быть не может, разве что если мы, незаметно для себя, развернулись вокруг своей оси.
   Олег вел автобус очень медленно, так что тот тащился со скоростью нику-да не торопящегося пешехода. Почти лежа грудью на руле, он сосредоточен-но смотрел вперед, на дорогу, и туда же впились взгляды еще десяти пар глаз, и в некоторых из них уже начало появляться что-то обреченное. Двор-ники ритмично скользили по стеклу, смахивая разбивающиеся дождевые ка-пли. Ольга прижимая к щеке связку ключей, курила, и ее рука подрагивала, непослушные пальцы все время норовили выпустить сигарету. Сидевший ря-дом Жора извлек свою "Энциклопедию мировых сенсаций ХХ века", но не открывал ее, а нервно похлопывал книгой по колену, мысленно проклиная ту минуту, когда поддался на уговоры матери и согласился поехать на похоро-ны злополучного брата.
   Спустя полчаса автобус снова остановился. Светлана окунула сморщив-шееся лицо в сложенные ковшиком ладони и разразилась слезами. Жора в сердцах стукнул книгой по спинке переднего кресла и выругался.
   - Убедились?! - голос Петра прозвучал не без язвительности. - Теперь убедились?! Так что нечего на меня всех собак вешать!
   - Но ведь мы же ехали правильно! - Олег в отчаянье колотил ладонью по рулю. - Мы никак не могли повернуть обратно! Что за бред?! Мы же вчера как-то сюда попали?! Не могли же мы и вчера пять часов ездить по кольцу, иначе мы бы все время натыкались на этот чертов дом! И ведь, в конце кон-цов, мы же как-то должны были попасть на это кольцо?! Не через лес же мы перелетели?!
   - Ну а как же?!.. - Марина, придерживаясь одной рукой за спинку кресла, снова и снова тыкала пальцем в направлении лобового стекла. - Как же вот это?!.. Как?!..
   Окна особняка насмешливо взирали на них из-за мокрых деревьев. Он не собирался отвечать "как", но, казалось, был готов согласиться с любой их теорией, в том числе и с полетами над лесом - лишь бы они перестали сопро-тивляться неизбежному и вернулись, и он милостиво простит дезертиров и гостеприимно закроет за ними свои двери. И думая об этом, Алина внезапно поняла, что вернуться действительно придется, что это действительно неиз-бежно, что так должно было быть с самого начала. Ведь особняк предназна-чен для них, а они - для особняка.
   Но никто не имел права предназначать их для особняка!
   Олег яростно дернул рычаг переключения скоростей и крутанул руль, яв-но не собираясь сдаваться так просто, и автобус, провизжав шинами по мок-рому асфальту, заложил такой крутой вираж, что чуть не улетел в придорож-ные деревья. Жора с размаху повалился Ольге на колени, сунувшись лицом прямо между разошедшимися полами френча, и тут же поднялся, зардевшись и бормоча извинения. Алексей, примостившийся на ручке кресла, кувырк-нулся спиной назад и стукнулся затылком об стекло.
   - Эй, полегче! - заорал он. - Ты же нас угробишь!
   - В самом деле, Олег, не психуй! - поддержал его Виталий, чуть не выле-тевший в закрытую дверь. - Трупам будет все равно - заблудились они или нет!
   - Я никогда не ошибался на дороге! - сквозь зубы произнес Олег, так вце-пившись в руль, что казалось - еще немного, и он вывернет его с мясом. - Если я проехал по ней один раз, то проеду сотни!.. Дорога, по которой мы сюда приехали, не может начинаться и заканчиваться в одном и том же мес-те! Я ее помню! Отлично помню! Она шла серпантином только под конец, последние полчаса, а до этого она была почти прямая! Прямая!
   Он саданул кулаком по рулю, отчего автобус снова дернулся. Алину швырнуло на Виталия, и она больно ушибла нос об его плечо.
   - Я же тебе сказал - полегче! - в голосе Виталия зазвенел металл. Он за-драл подбородок Сухановой и взглянул на ее нос, потом раздраженным жес-том приказал ей сесть в кресло. Жест она проигнорировала, напряженно гля-дя вперед и вытирая выступившие слезы. Олег шумно вздохнул, и его руки, сжимавшие руль, слегка расслабились. Светлана, не скрываясь, уже ревела в голос. Борис вернулся на свое место рядом с ней, утешающе приобнял за плечи, и она с готовностью уткнулась лицом ему в грудь, орошая слезами его и без того мокрое пальто. Марина, прижав ладонь к губам, тупо смотрела в окно, влажные спутавшиеся волосы, закрывавшие ее лицо, небрежно мота-лись в такт движению автобуса. Петр, усевшийся за спиной Олега, стискивал в ладонях грязный стеклянный шар и, качая головой, что-то бормотал.
   На этот раз Кривцов не стал доводить автобус до конца дороги - деревья тут росли невысокие, и кирпично-красная крыша дома была видна еще из-за последнего заворота асфальтовой ленты. Он косо развернул машину поперек дороги, поставил локти на руль и уткнулся подбородком в сжатые кулаки. Кепка съехала ему на нос, скрыв сверкающие злостью глаза.
   - Есть еще желающие? - просипел Олег. Его голова тряслась в такт урча-нию двигателя. Алина закусила губу. Ей отчаянно хотелось последовать примеру Светланы - и даже не столько потому, что ей хотелось домой, сколько потому, что не хотелось возвращаться в особняк. "А придется! - пел где-то в глубине сознания гаденький злорадствующий голосок. - Придется! Тебе ведь пять было?! Пять?"
   - Что же за чертовщина такая?! - Алексей стукнул по ручке кресла. - А может, есть смысл посмотреть с какой-нибудь высокой точки, может сверху будет ясно, где мы ошиблись?
   - Разве что с дерева, но здесь очень много высоких деревьев, - пробормо-тала Алина. - Они все равно заслонят обзор. Да и кто сможет залезть на са-мую верхушку того же, например, кедра? На самую?
   - Если кто и сможет, то никто не полезет! - резко сказал Виталий. - Еще не хватало свернутых шей!
   - Ну, а что - сидеть здесь и ждать?! - Марина с отвращением посмотрела на деревья за окном.
   - В этом нет никакого смысла, - Олег хмуро рисовал пальцем какие-то узоры на запотевшем стекле. - Если это кольцо, то как мы оказались здесь?! Как даже дом оказался здесь?! Привезли на вертолете?!
   - А может, это другой особняк? - предположила Кристина. - Такой же са-мый, но другой. Может, их здесь много. И тогда мы ездим вовсе не по коль-цу, а от одного особняка к другому!
   Ольга что-то пробормотала, не отводя глаз от окна, но Петр посмотрел на Кристину с внезапно прояснившимся лицом.
   - А что?! Это мысль! Чего себе голову ломать, может это просто уже тре-тий дом, только очень похож! А мы-то...
   - Как будто я не отличу один дом от другого! - возмущенно завопил Олег. Марина замотала головой и зажала уши ладонями. - А уж дорогу тем более! Вон те же самые деревья! Вон две вишни рядом! Вон фонарь видно! А вон торчит проклятая елка!
   - Раз так, то я пойду проверю! - Кристина вскочила. - Открой дверь!
   Олег скептически посмотрел на нее, потом дернул рычаг, и дверь зашипе-ла, складываясь. Логвинова поежилась от холодного воздуха, сняла джангл, набросила его на голову, выскочила из автобуса и, пригнувшись, побежала по дороге.
   - Я тоже пойду, - заявил Жора. - Нужен независимый свидетель!
   Перепрыгнув через ступеньки, он помчался за Кристиной. Виталий пока-чал головой и тоже направился к двери.
   - А ты куда? - окликнул его Олег.
   - Если каждый проверяет свою теорию, то почему мне не сделать то же самое? - отозвался Виталий, не оборачиваясь. Он обошел автобус и быстро пошел по дороге в ту сторону, откуда они приехали. Олег сдернул с себя кепку и хлопнул ею по рулю.
   - Опять мокнуть, да?! Как мне это надоело! Прямо такие все героиче-ские... Виталя, подожди!
   Он вылетел из автобуса и, сразу же взяв хороший разбег, в несколько се-кунд догнал Воробьева и вскоре исчез вместе с ним за поворотом. Алина по-смотрела им вслед, потом села на свободное сиденье рядом с Ольгой, осто-рожно трогая указательным пальцем ушибленный нос.
   - Дашь сигарету? Я свои в доме забыла.
   - Свои? - с кривой усмешкой переспросила Ольга, но пачку "Слимса" протянула. Алина взяла непривычно тонкую сигарету и закурила, щурясь от дыма и продолжая осторожно трогать нос - не распухает ли?
   - Мужики расползаются, как тараканы, - с усмешкой заметила Харченко и протянула ей ключи, которые недавно прижимала к щеке. Кивком показала на нос.
   - Спасибо, - Алина взяла ключи и прижала их к носу, прикрыв глаза. Ме-лочь, но все же... Характер у Ольги премерзкий, но, возможно, не так уж она плоха. В конце концов, всем им страшно, чего уж тут, и приступы страха у всех выражаются по-разному. Кто-то ревет, а кто-то норовит вцепиться ног-тями в чужую физиономию. Люди...
   - Что он пытается доказать? - недоуменно спросил Алексей. - Думает, так он лучше найдет дорогу?
   - Но дороги же не исчезают просто так! - Петр вытащил папиросу и начал мять ее в пальцах. - Не мог же кто-то, пока мы спали, взять и перестелить ее, а?!
   - К тому же, мы практически и не спали, - пробормотала Алина, наблюдая за передвижением стрелок своих часов. Секундная двигалась со страшной неохотой, минутная, казалось, и вовсе застыла навечно. - Кстати, когда я об-ходила дом перед отъездом... - она запнулась - слово прозвучало довольно издевательски, - то видела одну странную вещь. Света тоже ее видела.
   - Когда это? - всхлипывающе пробормотала Светлана в лифмановское пальто, потом чуть приподняла голову. - А-а, ты про куклу что ли?
   - Какую еще куклу? - спросил Алексей без особого интереса, глядя на свои ладони.
   - Кто-то насадил куклу на прутья ограды возле дома, под окнами, - Алина, встав, потянулась и стряхнула пепел в форточку. - Ограды вокруг роз. Вчера ее там не было. Возможно это...
   - Это сделал я, - чуть хрипловато сказал Борис и посмотрел на нее вызы-вающе. - Да, я. Уронил из окна.
   - Уронил или вышвырнул? - с усмешкой поинтересовалась Ольга.
   - Вышвырнул, - уже равнодушно произнес Лифман. - После всех вчераш-них разговоров я был на взводе, и мне неприятно было смотреть на эту урод-ливую игрушку... по некоторым причинам. Вы удовлетворены? Вы обе?
   Ольга, фыркнув, ответила, что обычно предпочитает удовлетворяться дру-гими способами. Алина не ответила ничего, глядя на стеклянный шар, кото-рый Петр положил на приборную доску. Потом она покосилась на Лифмана. На лице ювелира было плохо скрываемое сожаление.
   - Я только не понимаю - если дорога... черт с ним, уж не знаю как... кольцевая, то почему же пацан не вернулся? - пробормотал Петр, стоявший на ступеньках и выпускавший дым в открытую дверь.
   - Так ведь он не по дороге шел, а через лес, - отозвался Алексей, безус-пешно нажимавший кнопки своего сотового. Украдкой он покосился на ос-тальных - не дрогнул ли его голос, не заметили ли они чего? Но на него ни-кто не смотрел, даже Алина. Знает ли она, что пока ночью ждала за дверью ванной, он отмывал наушники и останки плеера от засохшей Лешкиной кро-ви? Вряд ли, откуда ей это знать?! А он знает и лучше будет сидеть до беско-нечности в этом автобусе или в особняке, чем пойдет через лес. Что-то есть в этом лесу, и он не намерен идти к этому в распростертые объятия.
   А может это что-то - ты? Все говорят о провалах в памяти. У всех они были. Может, они начали повторяться... у него? Ты помнишь то видение? А что если это было не видение? Что, если это было на самом деле, только вместо Виталия был мальчишка? Что, если все что угодно может случить-ся под этим бесконечным дождем, от которого так болит голова?
   - Если он пошел через лес, то, может, и нам есть смысл сделать то же са-мое? - задумчиво сказал Борис.
   - Через лес?! Ну уж нет! - Марина изящно передернула плечами и огляну-лась на пустую дорогу, убегающую за стену деревьев. - Здесь должен быть нормальный выход... а через лес, под дождем, да еще на каблуках...
   - Каблуки можно обрубить, - весело заметил Петр. - Как в том кино! А не найдем мы выход - будешь вечно тут сидеть?!
   - Значит буду!
   - Но ведь Лешка-то куда-то вышел. Раз не вернулся.
   - А почему ты так уверен, что он куда-то вышел?! - Марина отбросила во-лосы за спину и посмотрела на него с неким чопорным превосходством. - Может, он до сих пор там где-то бродит. Или еще хуже...
   Лицо водителя гневно-испуганно сморщилось.
   - Типун тебе на язык!.. хуже!.. - он обернулся на едва слышный звук ша-гов. - О, народ идет! Судя по Кристинкиному лицу, ее теория не оправда-лась.
   Спустя минуту в салон ввалились насквозь мокрые Жора и Кристина, с которых на пол немедленно натекла лужа воды, и, взглянув на нее, Петр со-крушенно покачал головой.
   - Что, Кристина, хреновый из тебя Шерлок Холмс?! - поприветствовала ее Ольга. Логвинова, не глядя на нее, стащила джангл и начала его встряхивать.
   - Тот самый дом, без дураков, - сказал Жора, отжимая на ступеньки свои промокшие роскошные волосы. - И стул в бассейне так и плавает. Я даже взял доказательство, что это тот же дом, если тут уж сильно неверующие си-дят.
   - Стул что ли? - спросил Борис не без издевки. Жора фыркнул.
   - Какой на фиг стул?! Вот, - он вытащил из-за пазухи смятый листок и протянул тому, кто оказался ближе всех, - Петру. Тот взял, развернул его и вопросительно посмотрел на Вершинина.
   - Это я вчера нарисовал. Ну и забыл в комнате.
   - Я видела, как он его забирал! - подтвердила Кристина, упредив уже го-товое прозвучать предположение, что Жора носил рисунок с собой и, будучи в сговоре с Кристиной, теперь попросту валяет дурака. В любом случае, это было бы нелепо, потому что каждый мог пойти и проверить.
   - Ого! - уважительно сказал Петр, с интересом разглядывая рисунок. - Да у тебя талант!
   Он с ухмылкой взглянул на Кристину, потом сунул рисунок в протянув-шуюся руку Алины прежде, чем Жора успел его остановить. Алина посмот-рела на рисунок и тоже ухмыльнулась. Ольга чуть вздернула брови.
   - У меня не совсем такие формы, - спокойно отметила она. - И вряд ли бы я смогла удержать такой меч.
   - Это художественная вольность! - заявил Жора, покраснев, как рак, и от-нял у нее рисунок, быстро сложил и сунул за пазуху. - И не в этом дело... А где Олег и Виталий?
   - Ушли проверять другую теорию, - Алексей потянулся. - Думают, что ес-ли не нашли выход с автобусом, то найдут без автобуса.
   - А это мысль, - заметил Жора, опустился на кресло, и оно жалобно вздох-нуло. - Я вот читал один роман Саймака "Все живое", так там вокруг города неожиданно появился барьер, не пропускавший ничего живого. А пустые машины могли проехать. Может, тут наоборот?
   - Но ведь не было никакого барьера! - сердито сказал Лифман. - Что за ерунда?! Просто...
   - А в другом рассказе - тоже Саймака, люди пытались уехать из деревни на машине, но все время каким-то образом в нее возвращались. Вроде ехали правильно, как обычно, но потом - бац! - вдруг ехали уже наоборот! Вот это еще больше похоже! Только там это были проделки инопланетян, правда по-ложительных.
   - Ну и кто тут главный инопланетянин?! - Ольга засмеялась и выкинула окурок в форточку. Светлана, уже переставшая плакать и промакивавшая платком мокрое лицо, задумчиво произнесла:
   - А я как-то смотрела один фильм, так там...
   - Хватит! - неожиданно крикнула Марина, ударив ладонью по ручке крес-ла. - Хватит бредовых теорий! Вы рассуждаете, как дети! Фантастика... Ни-чего фантастического здесь нет! Какие-то уроды привезли нас сюда с опре-деленной целью, но при чем тут фантастика?! Я могу допустить гипноз - это научно доказанный факт, насколько мне известно... но никакой фантастики! Ищите реальные объяснения! - она вскочила и ткнула пальцем в сторону Петра. - У тебя руки пахнут соляркой и грязь под ногтями... все мужчины уже заросли щетиной, мерзкий сигаретный дым, дождь на улице, и земля под ним раскисла, автобус совдеповский с совдеповскими креслами!.. вон гряз-ная тряпка валяется, водитель об нее руки вытирает, а еще я видела, как он туда сморкался!.. Суханова наверняка бывшая официантка, разносившая пи-во в летнем баре и вытряхивавшая пепел из жестяных пепельниц, сделанных из кофейных банок!.. Ты, Харченко, вчера прожгла себе колготки, а сегодня получила по морде по своей же инициативе!.. У тебя мерзкие духи! Как бы-стро ты взлетела до владелицы ночного клуба?! В каком подъезде раньше ты жила - грязном, зассанном, с похабными надписями на стенах?! Кто из вас недавно был студентом, кто грел воду кипятильником?!.. Переходили дорогу на красный-желтый-зеленый?! Помните грязные ступеньки, вонь на улице?! Пьяные уроды, шатающиеся по улице по вечерам, троллейбусные талоны, старые газеты, глупые митинги, ржавые трубы, свалки, вонь жарящейся ры-бы, бесконечная реклама по телевизору, ругань про политику, цена на мясо!.. Слушайте, как звучит, вспоминайте!.. Вот он, реализм, насквозь реализм! Он был и будет! Нет здесь места фантастике, нет и быть не может! Нелепо даже думать об этом! Никогда не любила и не понимала ваших глупых Саймаков и кто там еще!.. Деньги и грязь, больше ничего! Вот из них и лепите свои тео-рии! Вы взрослые люди! А это все - сказки для сопливых детсадников! И ес-ли вы собираетесь продолжать в таком же духе, то я это слушать не намере-на!
   Схватив свой зонтик, она быстро прошла между креслами, спустилась по ступенькам, зацепив при этом не успевшего посторониться ошарашенного Жору и вышла на улицу. Некоторое время в автобусе все молчали, потом Петр рассудительно произнес:
   - Не, ну у меня тоже иногда бывает... Но не так.
   - Сорвалась, - кислым голосом сказала Кристина. - Не удивительно, после всего... В чем-то она, конечно, права, только вот...
   - Что? - быстро спросила Алина. Ей показалось, что Кристина вот-вот скажет нечто важное, но та только неопределенно покачала головой.
   - Во всяком случае, если и есть среди нас тот, кто все это затеял, то это не она, - Ольга через стекло взглянула на Марину, которая нервно прохажива-лась вдоль автобуса под раскрытым зонтом. - Она для этого слишком глупа, - Харченко повернулась к Алине. - А ты и вправду была официанткой? Слиш-ком уж книжно ты выглядишь и замашки не те.
   Алина усмехнулась.
   - Какой-то классик сказал, что в жизни каждой женщине приходится хотя бы раз быть и проституткой, и официанткой... А я действительно какое-то время работала в дешевом летнем баре. А пепельницы были из банок из-под "Нескафе".
   - Ну, я тебе скажу, что вот ты бы могла все это придумать, - Ольга повела рукой вокруг себя. Алина чуть наклонила голову набок.
   - Ты тоже.
   Они тонко улыбнулись друг другу и отвернулись в разные стороны. Жора взглянул на часы, потом опустился на пустующее водительское сидение.
   - Может, попробовать еще раз?
   - Что толку?! - буркнул Борис. - Лучше подождем, пока они вернутся, а то так все топливо и проездим!
   - Классно давать советы, ни фига не делая! - вскипел Жора. Борис аристо-кратически закатил глаза и отвернулся к окну, а Светлана одарила Вершини-на осуждающим взглядом.
   - Скоро у всех крыша поедет, - подвел итоги Петр и рассеянно почесал за-росшую светлой щетиной щеку. Потом откинулся на спинку кресла и запел вполголоса:
  
   В королевстве, где все тихо и складно,
   Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,
   Появился дикий зверь огромадный -
   То ли буйвол, то ли бык, то ли тур!
  Сам король страдал желудком и астмой,
  Только кашлем сильный страх наводил.
   А тем временем зверюга ужасный
   Коих ел, а коих в лес волочил.
  
   Борис, не поворачивая головы, удивленно вздернул брови. Светлана по-детски засмеялась, улыбнулась даже Ольга, и в этой улыбке было что-то рас-слабленно-облегченное. В стуке дождя по стеклам появился ритм. Водитель пел уже громче - без застольной задушевности, но вполне жизнерадостно.
   И король тотчас издал три декрета:
  Надо зверя победить, говорит, наконец.
   Вот кто отважится на это, на это,
   Тот принцессу поведет под венец!
   А в отчаявшемся том государстве,
   Как войдешь, так прямо наискосок
   В бесшабашной жил тоске и гусарстве
  Бывший лучший, но опальный стрелок.
  
   - Что же вы?! Подпевайте! - предложил Петр, оборвав песню. - Эх, вы, позорища, Высоцкого не знаете! Небось, слушаете лабуду всякую, - он запи-щал каким-то кроличьим голосом: - Я тебя лýблю, ты меня, в общем, то-же...муси-пуси!.. тьфу!
   Кристина криво улыбнулась. Жора развернулся с оскорбленным видом и вдруг заорал на весь автобус так, что задребезжали стекла.
  
   На полу лежали люди и шкуры,
   Пели песни, пили меды и тут
   Протрубили во дворце трубадуры,
   Хвать стрелка - и во дворец волокут.
   И король ему прокашлял: "Не буду
   Я читать тебе моралей, юнец,
   Вот, если завтра победишь чуду-юду,
   То принцессу поведешь под венец".
  
   Петр, одобрительно кивнув, присоединил свой голос к его. Бережная, про-должая смеяться, несильно прижала ладони к ушам и замотала головой. Ма-рина, прохаживавшаяся под дождем, остановилась и удивленно взглянула на открытую дверь, из которой вырывался мощный бас Жоры, в котором голос Петра почти растворился.
  
   А стрелок: "Да это что за награда?
  Мне бы выкатить портвейна бадью.
   А принцессу мне и даром не надо.
   Чуду-юду я и так победю".
  
   Алина, улыбаясь, слушала и думала о том, что если за ними сейчас на-блюдает тот, по чьей вине они здесь, то, наверное, он сейчас очень расстроен. Пока люди поют, они на многое способны. Даже если песни - вопли ужаса, переложенные на мажорный лад. Петр молодец, она его недооценила. Лучше так, чем как Марина, как Света, как даже она сама. Лучше так.
   Может тогда и победят чуду-юду.
   Знать бы ее в лицо.
   Если оно есть.
  
  
  IX.
  
   Виталий и Олег вышли из-за изгиба дороги сорок минут спустя, и Алина увидела их первой. Марина прогуливалась где-то за деревьями, изредка был виден мелькавший неподалеку от особняка ее поблескивающий зонт и ярко-синее пальто. В автобусе отчаянно травили анекдоты, изо всех сил стараясь не касаться никаких теорий, и Алина, немного подустав от смеха, вышла на улицу. Светлана отдала ей свою кожаную куртку в качестве зонтика, сказав, что сверху она все равно не мокнет, а изнутри вряд ли уже промокнет силь-нее, и Алина, накрывшись ею, стояла у левой обочины и раздраженно раз-глядывала деревья, когда появились две знакомые фигуры. Едва она увидела их, как Виталий и Олег остановились, как вкопанные. Судя по их жестам и едва долетавшим возгласам, они мерзко сквернословили, и нетрудно было догадаться, что никакой развилки они не нашли. Алина окликнула осталь-ных, и все высыпали на улицу - кто прикрываясь куртками, а кто, уже плю-нув на все, просто так, воспринимая ливень, как нечто неизбежное, прятаться от которого совершенно бессмысленно. Увидев их, две мокрые фигуры пере-стали размахивать руками и двинулись навстречу.
   - Торжественный комитет по встрече? - проворчал Олег, оказавшись в пределах досягаемости звука. Он был мрачный, как туча. - А где воздушные шары и транспаранты? Чего это вы так раскраснелись, господин водитель? Печку что ли включили?
   - Песни пели, - отозвался Петр, вытирая вспотевший лоб. Олег покивал.
   - Ну, конечно, они песни поют, а мы...
   - Перестань, правильно делают люди, - оборвал его Виталий. - Надо же им как-то взбадриваться. Что они должны были делать - посыпать главу пеп-лом?
   - Почему сразу пеплом? - примирительно осведомился Кривцов и сплю-нул на асфальт. - Да и откуда тут пепел - одна плесень! Может, я тоже по-петь хотел... Проклятый ливень! Я скоро колоситься начну!
   - Что вы видели?! - не выдержал Борис. - Перестаньте же нервы мотать! Вы нашли дорогу?!
   - А что, по нам похоже, что мы нашли дорогу? - скептически осведомился Олег. - Нет, господин ювелир, дорога тут одна - вот эта! - он стукнул ногой по асфальту, подняв тучу брызг. - И другой мы не нашли! Если говорить от-кровенно, мы вообще ни хрена не нашли! А если еще откровенней, то я чув-ствую себя полным идиотом, чего было в моей жизни всего-то раза два!
   - Но как же... ведь должна быть дорога! - непонимающе сказал Алексей. Олег хлопнул в ладоши.
   - А вот нету! Блин, вот нету дороги! Есть только вот эта, - он посмотрел на асфальт почти с ненавистью, - но можете меня по ней размазать в миллиметр, если я понимаю, как она устроена!
   - Я не знаю, как это объяснить, но... - Виталий покачал головой, невидяще глядя перед собой. - Когда мы шли, то оставляли знаки. Обламывали ветки, клали на асфальт крест-накрест или...ну, по-всякому... А, когда мы, по на-шим расчетам, прошли примерно половину пути, дорога, все время загибав-шаяся влево, изогнулась вправо... и зайдя за поворот, мы увидели один из наших знаков. Я не знаю, как это получилось.
   - Но это же невозможно! - выразила Кристина мнение остальных. - Я со-всем не сильна в геометрии, но для этого вам надо было повернуть назад! Может, это были чьи-нибудь другие отметки?!
   Виталий хмыкнул.
   - Во-первых, Олег - человек с избытком чувства юмора, и его отметки ни с чем не спутаешь. А во-вторых, вы в конце пути - тоже чьи-нибудь другие? Нет, не ошиблись мы и назад не поворачивали. Вернее, повернули, но как - не знаю. Очень похоже на эпизод из "Алисы в Зазеркалье", кто читал. Когда Алиса шла от дома к саду, но почему-то все время приходила к дому. Вот мы с Олегом сейчас были, как две такие Алисы.
   Олег прислонился к его плечу и, улыбнувшись, приветственно помахал ладонью. Виталий отпихнул его. Марина, тихонько подошедшая сзади к ос-тальным, криво улыбнулась.
   - Там, насколько я помню, она все же попала в сад, - задумчиво сказал Жора. - Она пошла не к саду, а от него.
   - Боюсь, тут этот номер не прокатит, - заметил Виталий. Ольга заметила Марину и, легко толкнув Алину в бок, негромко сказала:
   - Если она опять заикнется про нелепость наших теорий, я разобью ей го-лову об дерево!
   - Значит, тебе эти теории тоже не кажутся нелепыми? - так же шепотом спросила Алина. Ольга пожала плечами.
   - Мне уже ничто не кажется нелепым. Только теорий-то еще четких и не было пока.
   - А кроме того, что вы вдруг обнаружили, что идете по своим же собст-венным следам, вы не заметили ничего необычного? - деловито спросил Жо-ра. - Особенно там, на переломной точке. Может, изменение давления, силы тяжести, колебания воздуха? Может, было какое-нибудь странное ощуще-ние?
   - Ничего такого мы не заметили, - сказал Олег голосом простуженного гнома. - Только так... пару летающих тарелок.
   - Заканчивай балаган! - Виталий резким движением надвинул кепку Кривцову на глаза. - Нет, ничего такого мы не заметили. Только было ощу-щение... что дорога, как спираль, раскручивающаяся и тут же закручиваю-щаяся сама в себя. Объяснить не могу - ну никак! Кто хочет - может прове-рить, но уверяю - пустая трата времени.
   - Что же вы намерены делать? - спросил Борис, повыше приподнимая над головой пальто. Олег взглянул на него из-под козырька кепки с внезапной свирепостью.
   - А что ВЫ намерены делать?! Замени одно слово в своем вопросе, Боря! Поменяй "вы" на "я" и задай его самому себе! Как критиковать, так ты орел!..
   - Попробуем пройти через лес, - сказал Виталий, толкнув Олега в бок, по-сле чего показал ему мокрый кулак. - Только сначала проверим кое-что, - он взглянул на Алексея. - Ты помнишь, как мы тогда в лесу разошлись, а потом встретились очень странным образом. А дорогу не пересекали...
   - Ну, наверное мы действительно ходили по кругу, сквозь лес вокруг дома, - задумчиво ответил Евсигнеев, сжимая в кармане плаща в кулак подраги-вающие пальцы. - Но ведь темно уже было, не понятно ни хрена, вот и за-брали в сторону. А сейчас...
   - А сейчас светло, так что будет более понятно, - Виталий потер ладонью мокрый затылок. - Надеюсь, мои опасения не подтвердятся. Вещи пока не берите. Пойдем все, но не толпой, а как я скажу. Будет что-то вроде разведки. Хорошо бы, конечно, веревку, но такой длинной нет... та, в подвале - от си-лы метров сорок...
   - Да и мы не Ариадны, - вставил Олег и вовремя увернулся от его руки. Жора кивнул.
   - Понял я твою мысль. Командуй.
   - Начнем там, - Виталий махнул рукой туда, откуда они с Олегом недавно вышли. Жора снова кивнул и, не говоря больше не слова, решительно заша-гал к указанной точке. Олег двинулся следом, сгорбившись, засунув руки в карманы и что-то жалобно напевая себе под нос, остальные, после перегля-дывания, перешептывания и пожимания плечами, последовали их примеру. Только Марина отвернулась и направилась к открытой двери автобуса, на ходу складывая зонтик. Она уже занесла ногу на первую ступеньку, но тут ее схватили за плечо и бесцеремонно дернули назад.
   - Ты не слышала, что я сказал? - осведомился Виталий, отпуская ее плечо. Марина возмущенно посмотрела на него.
   - Я не пойду через лес! Это глупо, это дико! Я...
   - Ты будешь сидеть в автобусе, пока не состаришься?
   Марина скривила губы.
   - Во всяком случае, я пойду, когда точно буду знать, куда идти!
   Виталий улыбнулся, но его улыбка была холодной.
   - То есть, пока остальные не сделают всю работу? Не выйдет, милая, нас и так мало, каждый человек на счету. Так что давай-ка вместе со всеми. А зон-тик можешь не брать - в лесу он тебе без пользы.
   - Но я же могу простудиться! - запротестовала Рощина, с ужасом думая о том количестве дождевой воды, которая прольется на ее драгоценные воло-сы. - Виталик, ну пожалуйста, можно я останусь? Неужели без меня нельзя?! - чуть изогнувшись, она улыбнулась и скользнула ладонью по его плечу. - Где же твое уважение к девушке?
   Взгляд Виталия неожиданно стал скучающим, совсем не похожим на те взгляды, которыми он окидывал ее вчера.
   - Марин, красивое тело и относительное проворство в постели - еще от-нюдь не повод для уважения.
   - Относительное проворство?! - Марина резко, словно ожегшись, отдер-нула руку и отступила назад, сверля Воробьева ненавидящими глазами, по-том размахнулась, но он ловко увернулся. Теперь скучающим было и его ли-цо.
   - Если нам случится снова здесь заночевать, не надейся, что тебе еще что-нибудь обломится! - прошипела Марина. Виталий усмехнулся.
   - Поглядим. Надеюсь, не случится. Пойдем, Марина, не в моих привычках таскать девушек за волосы.
  
  
  
  
  * * *
  
   Проламываться сквозь заросли становилось все труднее, и, увернувшись от очередной ветки, попытавшейся хлестнуть ее по лицу, Алина подумала, что, наверное, никогда не видела такого густого леса.
   - Придерживай ветки! - сердито крикнула она шедшей впереди Кристине. - Ты меня без глаз оставишь!
   - Я стараюсь! - ответила Кристина так же сердито, отцепляя свои волосы, намертво запутавшиеся в молодом побеге кустарникового дуба. - Дурацкий лес! Почему тут все так вперемешку?! Мы только что прошли куст сирени!
   - Откровенно говоря, мне уже наплевать! - мрачно отозвалась Ольга, шед-шая впереди и чуть сбоку. - Мне главное отсюда выбраться. У меня уже все руки исхлестаны!
   - Стойте! - крикнул Виталий, шедший первым, и остановился сам, дожи-даясь пока остальные подтянутся к нему. Посмотрел по сторонам, потом оценил взглядом оставленную ими прореху в зарослях и, смахнув с лица до-ждевые капли, посмотрел туда, где, едва видное, маячило что-то темное.
   - Олег! - громко крикнул он. На несколько секунд наступила тишина, на-рушаемая лишь сбитым дыханием людей, потом далекий загробный голос Кривцова ответил:
   - Здесь я!
   - Светку видишь?!
   Олег что-то закричал, подождал немного, потом ответил:
   - Почти не вижу, но слышу, как она вопит! Вроде прямо идете! Еще мет-ров десять - и оставляйте следующего!
   - Хорошо! Все, пошли дальше.
   Кристина вздохнула, сожалеюще взглянула туда, где на ветке остались ви-сеть несколько ее черно-красных волос, потом снова начала продираться вперед.
   - А что будет, когда мы кончимся? - резонно спросила Ольга. - Вместе с тобой нас осталось всего четыре штуки.
   - Посмотрим, - коротко сказал Виталий.
   Через десять метров они оставили Кристину, и та, прислонившись к мок-рому стволу старой акации, сиротливо провожала их вглядом, пока они не скрылись среди деревьев. Ушедшим же красное пятно ее джангла было вид-но довольно долго, и Алина выразила сожаление, что не все они настолько ярко одеты, на что Ольга презрительно заметила, что даже обещание смерт-ной казни не заставило бы ее одеться так, как Кристина. Слушавший их Ви-талий фыркнул.
   Через какое-то время и Ольга осталась позади, и теперь они шли вдвоем, ежась, когда очередная ветка обдавала их водой, хотя за эти два дня воды на их головы пролилось столько, что они уже должны были перестать ее заме-чать. Алина молчала, напряженно думая, и поняла, что Виталий ее о чем-то спрашивает только, когда он повторил вопрос дважды.
   - Что?
   - У тебя шея болит?
   - Да нет.
   - А почему ты все время за нее держишься?
   Со смущением Алина обнаружила, что пока размышляла, ее правая ладонь снова прилипла к шее, решив самостоятельно защищать ее, раз уж сама вла-делица об этом позабыла. Она сунула провинившуюся руку в карман пальто и сжала в кулак.
   - Просто привычка. Бывает. Иногда.
   - Ага, - с легкой усмешкой сказал Виталий, поглядывая на нее, как добрый дядюшка на зашуганную племянницу. - Бывает. Странная ты, рыжик.
   - Мы все тут странные, - отозвалась Алина, продираясь сквозь заросли и поправляя берет, который одна из строптивых веток надвинула ей на нос. - Почему ты все время называешь меня рыжиком? Я поняла бы - рыжая, но рыжик?! Я ведь не гриб!
   - А похожа, - Виталий оглянулся назад, выискивая черное пятно Ольгино-го френча. - У нас их знаешь сколько было?! И всегда - ищешь какие-то оп-ределенные грибы, но почему-то все время натыкаешься на рыжики. Они везде! Куда ни глянь - всюду рыжик!
   - Я поняла намек, - помрачневшим голосом сказала Суханова. Виталий хмыкнул.
   - Ни фига ты не поняла! - он прищурился. - Олька! Видишь ее?
   - Я вас вижу! - долетел до них приглушенный дождем крик Харченко. - Можете еще пройти!
   - Я ее тоже вижу. Вон маячит, - Алина отвернулась. - Я стану маяком - что ты тогда будешь делать? Сдвигать нас по прямой?
   Виталий кивнул, делая перочинным ножом отметку на стволе серебристо-го тополя.
   - Да. От зарубки к зарубке.
   - Но ведь это же может продолжаться... А как же наши вещи? Ну, ладно, у меня-то их нет, но у Жорки, у Алексея...
   - Светкина сумка с едой у Жорки, а тряпки сейчас значения не имеют.
   - Но ты же должен был сказать остальным, что к автобусу мы уже не вер-немся! А ты сказал, что это всего лишь разведка!
   - Да, сказал. Чтоб никто не начал ныть лишний раз и устраивать долгие сборы. Кроме того, если мы не вернемся к автобусу, это не так уж плохо - тебе не кажется? Я сегодня слишком часто возвращался туда, откуда дорога начиналась.
   - Слушай, а почему ты этим занимаешься? - Алина поежилась и подняла воротник мокрого пальто, но это не помогло - за шиворот все равно продол-жали стекать струйки дождя. - Почему ты взял на себя инициативу всеми ру-ководить?
   - А почему ты взяла на себя инициативу всюду совать свой нос? - сарка-стически спросил Воробьев. - Инициативу помочь не только себе, но и ос-тальным понять, что происходит, хотя за это тебя уже не раз макнули физио-номией в грязь?! Благодарности ждала?! Ты ведь у них теперь почти на таком же подозрении, как и водитель. Нравится благодарность?! Ладно, хватит! Не время и не место для социальных споров! Стой здесь, дальше я пойду один. Видишь Ольгу - вон там?
   - Вижу, - хмуро ответила Алина, глядя на мокрые прелые листья у себя под ногами. Виталий шагнул вперед, но тут же повернулся.
   - Ну, чего ты сразу скисла? Из-за того, что я сказал?
   - Ты? Ха, тоже мне, авторитет! Холодно просто. Никогда еще я не чувст-вовала себя такой мокрой.
   - Лет-то тебе сколько? - снисходительно спросил Виталий, расстегивая "молнию" куртки.
   - Двадцать три, - машинально ответила она прежде, чем на ум пришли обычные кокетливые женские отговорки. Виталий кивнул, снимая куртку.
   - Ну, тогда понятно, еще не иссяк юношеский максимализм. Надевай, жи-во! А то пальтишко у тебя, как из рыбьей кожи.
   - А... - ошеломленно начала Алина, глядя на его тонкую белую футболку и голые руки, но Виталий резким движением накинул куртку ей на плечи и ткнул указательным пальцем ей чуть ли не прямо в нос.
   - Не говори ни слова! И не накручивай себе никаких фильмов! Как ини-циативный наблюдатель, ты ценна, но мне нужен живой наблюдатель и же-лательно без воспаления легких!
   Прежде чем Алина успела что-то сказать, он повернулся и быстро зашагал вперед. Алина озадаченно посмотрела, как он пробирается сквозь заросли, потом с трудом просунула руки в рукава и застегнула замок "молнии". В пальто и куртке было тесновато, но все же потеплее. Она повернулась и изо всех сил крикнула:
   - Оля!!! Как там?!!
   Харченко какое-то время молчала, потом до Алины долетел ее крик.
   - Все на месте! Стоишь?!
   - Стою!
   - А этот ушел?!
   - Ушел!
   - Все это бред, по-моему! - прокричала Ольга. - Но уж лучше так, чем во-обще ни фига не делать! Хочу есть и горячую ванну, можно одновременно!
   - А я домой хочу!
   - Мое желание более выполнимо! - отозвалась Харченко, потом крикнула еще что-то - неразборчиво, но, судя по интонации, это были ругательства. Алина вздохнула. Ей тоже хотелось выругаться. Хотелось курить. Пореветь, пока никто не видит. Она обхватила себя руками, чувствуя под пальцами не-привычную гладкость чужой куртки. Здоровый наблюдатель? А то, что его пассия стоит почти в самом начале их пути, мокрая, как мышь, его не волну-ет?! Мужики есть мужики!
   Она повернулась пристально наблюдая, как далеко впереди, среди деревь-ев мелькает белое пятно футболки. Иногда оно замирало, и тогда ее сердце замирало вместе с ним, но когда пятно снова начинало двигаться, сердце ра-достно бухало. Пока все было в порядке. То и дело Алина оглядывалась во-круг - лес, сплошняком лес и ничего больше.
   Но ведь Лешка же куда-то вышел?!
   А вдруг не вышел.
   И, хотя беспокоиться сейчас следовало бы о другом, ей не давало покоя заявление Виталия, что ночью он видел ее на первом этаже. В этой выдумке не было абсолютно никакого смысла. Почему он это сказал? Для чего? И ведь он вел себя, как человек, искренне верящий в то, что говорит, и возму-щался ее отговорками вполне натурально.
   Выдумал ли он?
   Неужели у нее действительно провалы в памяти, как предположила Оль-га?! Неужели действительно перед тем, как постучать в дверь гостиной, она спускалась вниз и говорила там с Виталием? А вдруг она выходила из своей комнаты и раньше? Что она делала во время этих выходов? Где была? На улице? Но мокрые волосы... хотя ведь есть фен.
   Если не вру я, тогда врет он!
   Тогда почему я ему верю?
   Ты ведь у них теперь почти на таком же подозрении, как и водитель.
   У них?!
   Значит, он меня не подозревает? Значит, и он мне верит?
   Ничего не понимаю!
   Она подняла глаза - белое пятно исчезло. Некоторое время Алина напря-женно вглядывалась в чащу сквозь стену дождя, потом закричала во всю си-лу своих легких:
   - Эй!!! Виталий!!! Виталий!!! Я тебя уже не вижу!!! Эй!!!
   Ответа не было. Она крикнула еще раз, немного подождала, дернулась вперед, но тут же шагнула обратно, прижимаясь спиной к стволу дерева. Не-решительно обернулась. Виталий сказал не уходить, пока он не разрешит. Но где же он? Почему не отвечает?
   Алина быстро заморгала, чувствуя, как холод, до сих пор терпимый, начал резко усиливаться, почти превращаясь в судорожную боль. Он сказал не ухо-дить... А вдруг что-то случалось? Надо проверить - ведь он делал отметки, ведь она сможет вернуться назад, если что.
   А если случилось - тебе-то что? Это не твое дело. Правильно тебе сказали - инициатива наказуема! Стой, где поставили, и жди!
   Алина сжала стукнувшие друг о дружку зубы и огляделась по сторонам. Ей на глаза попался обломок толстой ветки, полузасыпанный листьями. Она схватила его, чуть поморщившись, - обломок оказался склизким и неприят-ным на ощупь - потом крепко сжала пальцы, взяв обломок наперевес, и ре-шительно двинулась вперед, то и дело оглядываясь.
   -...на!
   Возглас был далеким, призрачным, и на мгновение Алина решила, что ей почудилось, но тут крик повторился - уже ближе, и в нем она отчетливо ра-зобрала свое имя и обрадованно остановилась. Вскоре вдалеке мелькнуло бе-лое пятно, пропало, появилось снова, а через какое-то время уже приобрело четкие очертания пробирающейся к ней сквозь заросли человеческой фигу-ры. Алина опустила руки, стараясь дышать ровно.
   Когда Виталий выломился из зарослей, лицо его было спокойным - на-столько спокойным, что это пугало, и Алина невольно сделала шаг назад.
   - Разве я здесь сказал тебе стоять?! - ворчливо осведомился он, потом удивленно посмотрел на импровизированное оружие в ее руках. - Зачем тебе это дубье?
   - Почему ты не отвечал? - сердито спросила Алина, проигнорировав оба вопроса. - И почему ты вернулся? Что-то увидел?
   - Увидел... - мрачно ответил Виталий, еще раз взглянул на дубинку, и на мгновение по его губам вдруг скользнула странная, почти умиленная улыбка, которая тут же пропала, и лицо Воробьева стало еще более спокойным, даже уже скорее безжизненным. - Увидел я рыжик, чертову дорогу, а еще дальше, в пятнадцати метрах от нее увидел затылок Евсигнеева, которого оставил первым маяком.
   - Как? - ошарашенно произнесла Алина.
   - Так. Случилось то, чего я и опасался. Мы сделали круг. Мы шли по пря-мой, но сделали круг. Ничего не вышло. И, не хотелось бы, конечно тебя пу-гать, скорее всего не выйдет. Похоже, мы застряли тут, рыжик. И застряли надолго.
  
  X.
  
   Все повторялось, все вращалось по кругу, как не видимое за низкими ту-чами солнце, спускающееся навстречу вечеру, как стрелки часов, небрежно сбрасывающие в прошлое минуту за минутой, как стеклянные цветы в одной из пустых комнат, бросающие на стены и потолок призрачные колыхающие-ся тени, - все повторялось, и опять в подвале гудел возвращенный к жизни генератор, и они опять сидели в гостиной среди извивающихся спиралей си-гаретного дыма, и снова на них была чужая одежда, и волосы их были влаж-ными, а лица хмурыми и сосредоточенными на том, что каждый старательно скрывал за рассеянностью глаз и полоской сжатых губ, но теперь в гостиной, невзирая на жарко пылающий камин, витал холод, и в изгибах тел сидящих чувствовались растерянность и страх.
   Жора, положив перед собой лист бумаги, что-то чертил на нем, бормотал: "Нет, так не получается..." - зачеркивал и снова принимался чертить. Олег, сидевший рядом, заглядывал ему через плечо, вкусно похрустывая марино-ванными огурчиками, которые извлекал пальцами прямо из банки. Банка уже была наполовину пустой, когда он, спохватившись, спросил:
   - Кто-нибудь хочет?
   Никто не хотел. Только Марина осуждающе сказала:
   - Как можно вот так есть, когда...
   - Очень просто можно есть! - буркнул Олег, уничтожая очередной огур-чик. - От голодания ситуация не улучшится, кроме того, на сытый желудок думается гораздо... - он глубокомысленно покрутил в воздухе огрызком и за-сунул его в рот. Марину передернуло.
   - Такое впечатление, что ты получаешь удовольствие от того, что проис-ходит.
   - Во-первых, я не мазохист, - кротко заметил Кривцов. - А во-вторых, что происходит? Ты можешь объяснить конкретно, что происходит? Я не могу. Но я знаю одно, что пока я жив-здоров, поэтому не собираюсь сидеть, как на собственных похоронах.
   - Я не понимаю, - задумчиво пробормотал Жора, выводя на листке оче-редную закорючку. - Почему, идя прямо, мы все время делаем круг. Где бы мы не начинали идти, делаем круг и возвращаемся точнехонько туда, откуда начинали?! Ну один раз, ну два, но не все же время! Может, все-таки, попро-бовать еще раз?
   - Мы и так убили на это целый день, - мрачно сказал Алексей, сминая в пальцах сигарету. - Кроме того, уже темнеет. И дождь не кончается. Мы все простудимся, а девчонки и подавно.
   - Я лучше простужусь, чем останусь тут навечно! - подала голос Ольга, забравшаяся с ногами на диван. - Я не понимаю, почему у нас не получалось идти через лес прямо. Кто заставляет нас поворачивать и как такое вообще возможно сделать?! Только не надо мне снова впаривать про гипноз!
   - Возможно, этот дом... - тихонько начала Кристина, но Харченко сердито махнула на нее рукой.
   - Только не ты! У тебя в голове одна мистика!
   - А у вас уже одна фантастика! - Марина поежилась и натянула на голые колени подол халата.
   - Лучше уж фантастика, - заявила Алина, чья голова была замотана поло-тенцем. - Фантастика, все же, ближе к реальности, чем мистика! Между про-чим, самолеты тоже когда-то были фантастикой.
   - Неудачный пример! - заметил Виталий. - То машины, а это пространст-во.
   - А если кто-то научился мутить с пространством? - Жора оторвал длин-ную полоску от своего листка и теперь задумчиво крутил его в пальцах. - Поставил нам ловушку, мы в нее приехали, и он ее захлопнул. И сидим мы теперь в отдельном мирке, где есть только лес, дорога и этот дом!
   - Это невозможно! - тут же отреагировала Марина. Жора хмыкнул.
   - С недавних пор слово "невозможно" мне начинает казаться довольно смешным. Я могу тебе сказать, что действительно невозможно. Невозможно нарисовать эту дорогу в плоскости. Такой фигуры не существует. Это не круг, не кривая, пересекающая сама себя. У нее нет пересечений. Это спи-раль, у которой конец совершенно непонятным образом вдруг становится на-чалом. И мы так и не поняли, где у нее середина. Но конца у нее нет вообще.
   - Куда же он девался?! - спросил Петр обвиняющим тоном, словно это были проделки самого Жоры. - Если это не круг, то должен быть конец! У всего он есть!
   Вершинин невесело усмехнулся, потом взял полоску бумаги, повернул один ее конец на сто восемьдесят градусов, после чего прижал его к другому концу.
   - Так же можно сказать, что все имеет не меньше, чем две стороны. Но вот это, - он покачал в воздухе странной бумажной фигурой, - называется коль-цом Мебиуса. И если ты посмотришь внимательно, даже нет - проведешь пальцем для большей наглядности, то обнаружишь, что у него только одна сторона.
   Петр подошел к нему и, примостившись рядом на ручке кресла, выполнил указание, после чего глубокомысленно сказал:
   - М-да.
   - И черт его знает, - вдохновенно продолжил Жора, - возможно конец на-шей дороги делся туда же, куда и пропавшая сторона полоски Мебиуса.
   - Ты хочешь сказать, что она имеет вот такую же закорючистую форму? - спросил Петр, мучительно морща лоб. Жора покачал головой.
   - Нет, вот с точки зрения формы пример не совсем удачен, ведь это коль-цо. Хотя, кто знает...
   - Жора, я не знаю, кто был этот твой Мёбиус, но у него бы тут точно кры-ша поехала - и без всяких колец!.. - перебил его Олег, внимательно разгля-дывая исчерканный лист бумаги. Виталий, рассеянно сминавший в руке пус-тую папиросную пачку, размахнулся и запустил бумажным комком Олегу в висок. Кривцов ойкнул и укоризненно посмотрел на него.
   - Пусть вещает - не мешай. Потом выскажешься. Жор, если это не кольце-вая дорога, то где же она поворачивает так, что...
   - Я не сказал окончательно, что она не кольцо, - Жора поднял указатель-ный палец. - Где-то она поворачивает и где-то пересекается... только мы этого не видим. Возможно, идя по ней, мы поворачиваем не только в про-странстве, но и во времени.
   - Приехали! - сказал Алексей и откинулся на спинку кресла. Виталий под-нял брови.
   - Я тебя правильно понял? Твоя теория заключается в том, что дорога про-ходит через два измерения? Наше и...
   - Я ничего не утверждаю! - Жора тут же занял оборонительную позицию. - Но это бы могло все объяснить. Раньше эти измерения накладывались одно на другое, теперь они разошлись... Поэтому мы сюда смогли приехать вчера и не можем уехать сегодня. Такая вот природная аномалия!
   - Ни хрена себе аномалия! - возмутился Олег. - У меня сейчас мозги заки-пят! Погоди, - он поспешно сунул в рот огурчик и, хрустя им, продолжил го-ворить. - А то, что этот дом оказался настолько занятным, тоже природная аномалия?! Ведь здесь есть такие вещи...
   Олег запоздало замолчал, но было поздно - он мгновенно оказался на пе-рехлесте пристальных, обжигающих своим вниманием взглядов, и в некото-рых из них был страх.
   - Какие вещи? - негромко спросил Виталий. Олег облизнул губы и бросил короткий взгляд на Алину.
   - Какие?.. Которые нам нравятся... которые мы бы хотели, которые долж-ны были быть нашими! Ну, чего не признаетесь?! Чего, думаете совпадения, у всех совпадения?! Я нашел эту коллекцию, ювелир - часы, Аля - подвеску, ты - этот чудной диванчик!.. Светка, почему именно ты была ночью на кух-не?! Готовила?! Ты именно такую кухню всегда хотела?!
   Прежде, чем ошеломленная Светлана успела что-то ответить, он отвер-нулся от нее и снова уставился на Жору.
   - А ты?! А ты, Кристина?! Леха?! Ну, никто не хочет признаться?! Ну и черт с вами!
   Алина внимательно посмотрела на него. Она заметила тот короткий взгляд, который Олег бросил в ее сторону, наверняка вспомнив вопрос, кото-рый она задала ему тогда ночью. Может, сейчас он ждал, что она повторит этот вопрос. Но она этого делать не собиралась. Ведь тогда и ей придется от-вечать на такой же вопрос.
   А ведь он нашел. И нашел он отнюдь не коллекцию оружия. И другие то-же нашли, иначе почему тогда на лицах многих такое явное облегчение? Потому что Олег только коснулся опасной темы, но не развил ее. Найти вещь, которую тебе бы хотелось, ерунда, по сравнению с вещью, которую тебе никогда не хотелось бы найти.
   - Чудесно, - сказал Алексей. - Значит, Жора, мы попали в пространствен-но-временную ловушку - я тебя правильно понял?! Чудно! Ну, знаешь... кольцо Мобиуса!..
   - Мебиуса, - деликатно поправил его Жора. Алексей отмахнулся.
   - Да один хрен! А ты откуда... Ты это специально изучал? Геометрию? Или тоже у кого-то вычитал?! Тоже у Саймака?!
   - У Гаррисона, - немного смущенно ответил Вершинин. - Правда, там речь шла о другом... А что касается свертывания пространства... "День сверше-ний". Там в ходе эксперимента сотни километров пространства свернули в бесконечно малую точку...
   - Что за глупости, никто не сворачивал нас в бесконечно малую точку! - раздраженно произнес Олег, ставя на пол пустую банку. - Теории у вас!.. Скорее всего, все это объясняется гораздо проще!
   - Как? - поинтересовался Вершинин.
   - Не знаю.
   - Ну вы и наворотили, - Ольга потянулась и воткнула недокуренную сига-рету в пепельницу. - Если уж теоретизируете, так придумайте что-нибудь не такое страшное и более понятное. Светка сейчас опять разревется.
   - Неправда! - буркнула Светлана, губы у которой уже подозрительно под-рагивали. - Просто я устала. Целый день по лесу... под дождем...
   Виталий никак не отреагировал на ее укоризненный взгляд - он о чем-то напряженно думал, пристально разглядывая свою правую руку.
   - Между прочим, если бы не это, то мы бы сейчас ничего не знали, - заме-тила Алина. Светлана криво улыбнулась.
   - Уж лучше бы не знали.
   - Послушайте, - вдруг вскинулся Жора, швыряя бумажную полоску на столик, - я могу и не рассуждать вслух, если вам это не надо. Не хотите ду-мать - на здоровье! Если вам гораздо проще сидеть и уныло бубнить: "Этого не может быть!" - пожалуйста! Реалисты хреновы! Я так не могу! Я хочу по-нять!
   - А зачем? - негромко спросил Борис, потирая бровь. - Зачем пытаться понять? Все уже произошло. Для чего тебе это - для общего развития? Ты все равно ничего не сможешь сделать. Остается только ждать.
   - Ну вы уж вообще!.. - возмущенно начала было Алина, но Виталий резко махнул рукой, останавливая ее.
   - Что касается реализма, то тут все дело лишь в том, под каким углом на него посмотреть. Может, под каким углом заставляют смотреть нас... А тупо сидеть и ждать - это, извините, для коров! Другое дело, что ты, Жора, пыта-ешься найти ответ не совсем на тот вопрос. Вернее, ты пытаешься найти от-вет только на один из главных вопросов. На вопрос "как?". А как насчет во-проса "зачем?" Возможно, узнав, зачем, мы сможем понять как.
   Петр, пытавшийся сложить бумажную полоску так, как это делал Жора, глубокомысленно хмыкнул.
   - Значит, ты все же считаешь, что этот дом ждал именно нас? - Алексей закурил, не сразу попав концом сигареты в пламя зажигалки. Виталий кив-нул.
   - Во всяком случае, я могу сказать это в отношении себя. И, думаю, каж-дый из вас тоже может это сказать... по некой причине. По той причине, из-за которой вам не спалось этой ночью. Я не сомневаюсь, что никто из вас не признается, потому что о таком, обычно, никому не рассказывают. Но все вы кое-что узнали, и возможно, кое-кто из вас до сих пор не может в это пове-рить, и считает это ошибкой...
   Олег решительно вздохнул, словно перед прыжком с большой высоты, потом негромко сказал:
   - Ты прав. Я не могу сказать за остальных, но я... я кое-что нашел. Я не могу сказать, что - это очень личное... кроме того...
   - Ну же, говори, не стесняйся, - приободрила его Марина. - Говори: я ни-кого из вас не знаю и никому из вас не верю. Я говорила это еще вчера!
   - Знаешь, Маринка, ты красивая баба, но я в тебя сейчас чем-нибудь бро-шу! - раздраженно буркнул Олег и отвернулся. Виталий рассеянно посмот-рел в окно, за которым все так же лил дождь.
   - Короче, я не спрашиваю вас об этом очень личном. Но у кого-то из вас могли появиться предположения о принадлежности этого дома. Подозрения. Фамилии. Конкретные люди, которые, по вашему, могут иметь к этому от-ношение. Подумайте.
   Неописуемое молчание. Алина вычитала эту фразу в какой-то книге и все время пыталась представить себе, что же такое неописуемое молчание. Не получалось. Но сейчас она ощутила, что молчание, воцарившееся в комнате, было действительно неописуемым. Светлана вжалась в спинку кресла, слов-но пыталась спрятаться в ней, рука Алексея с зажатой в пальцах сигаретой застыла в воздухе, и дым серпантином выматывался из быстро растущего столбика пепла. Жора, уставился в пол, очень тщательно рассматривая вор-синки ковра. Маринин взгляд бегал по комнате, как спугнутый паучок, вспо-лошенно ищущий щелку, где мог бы укрыться. Ольга, сжав губы, рассматри-вала свои ногти.
   Алексей вдруг расхохотался. Его рука с сигаретой дрогнула, и столбик пе-пла упал на серебристый ковер. Молчание разбилось вдребезги, но осколки его были длинными и острыми.
   - Да брось ты! Что за ерунда?! Какие фамилии?! Какие люди?! Что за...
   Продолжая хохотать, он затянулся сигаретой и закашлялся. Остальные продолжали молчать, терпеливо дожидаясь, когда он замолчит. Откашляв-шись, Алексей вытер губы тыльной стороной ладони и прошептал:
   - Проклятая погода!
   - Я не знаю... - задумчиво пробормотал Жора. - Люди... Я могу подумать на одного человека... Конечно, ко всему происходящему он не имеет отно-шения, просто... ну, во всяком случае... он мог кое-что обо мне рассказать. Это сойдет?
   Виталий кивнул.
   - Даже это.
   Алина, чей взгляд бегал от лица к лицу, заметила, как некоторые слегка расслабились, но это ее почему-то напугало. Что - все они подсознательно ждут наказания за что-то? Их всех подбирали по их грехам, что ли?
   - Тогда это Николай Степанович Вершинин, - мрачно сказал Жора и тут же добавил, упредив чей-то вопрос: - Мой дражайший папашка.
   Судя по тону, особой сыновней любви к Николаю Степановичу Вершини-ну Жора не питал. Алексей криво улыбнулся, похрустывая суставами паль-цев. Ольга внимательно посмотрела на него, потом вскинула голову навстре-чу вопросительному взгляду Виталия.
   - Татьяна Дердюк! Либо все, кто имеет к ней отношение - родственники или друзья.
   - Только как рассказчики, или...
   - Или! - холодно ответила Ольга и отвернулась. Светлана облизнула губы и неуверенно пробормотала:
   - Я, конечно, не знаю... имеет ли значение... это всего лишь...
   - Все имеет значение, если ты об этом здесь вспомнила. Говори, - подбод-рил ее Виталий. Светлана поежилась и стянула на груди халат. Виталий за-метил, что на ней по-прежнему тот же занятный серебряный медальон.
   - Женщина. Я не знаю ее фамилии... Ей, наверное, лет пятьдесят... Или мужчины. Двое... лет, наверное, по двадцать семь... где-то... Не знаю.
   - Что, Светик, прикокнула какую-то старушку?! - весело спросила Ольга. Светлану передернуло.
   - С ума сошла?! Да я... Это вот ты, наверное, прикокнула эту Дердюк!
   - А условие было - о личном не спрашивать! - Ольга вытянула ноги и от-кинулась на спинку дивана. В ее глазах, вопреки веселому тону, была насто-роженность.
   - Я уверена, что это проделки Норматовой! - зло сказала Марина. - Вер-нее, она имеет к этому отношение. Сама она слишком глупа, чтобы такое де-лать!
   Выпалив это, она тут же съежилась в кресле, запоздало жалея о сказанном. Кристина потянулась за сигаретой, вырез ее халата провис, отчего выражение лица сидевшего напротив Олега стало еще более задумчивым.
   - Мне на ум приходит только Танька Алексеева, - пробормотала она, - но это было бы слишком нелепо. Мы тогда совсем малые были... начальная школа. Конечно, учитывая мое нынешнее положение, она бы, наверное со-всем не против с меня бабок срубить... - дальнейшие слова Кристины утону-ли в бессвязном бормотании. Олег еще раз взглянул на ее декольте, потом тихо произнес:
   - Моя мать. Любовь Андреевна Кривцова.
   - Господи! - вырвалось у Светланы. Олег раздраженно взглянул на нее.
   - Что "господи"?! Я, между прочим, не говорю, что она имеет отношение ко всему этому дурдому! Просто, о том, что случилось, никто кроме нее не знает. Бабка знала, но она давно умерла.
   - У меня есть одно предположение, но я об этом человеке ничего сказать не могу, - с несчастным видом сказал Петр. - Я не знаю, кто он был. Я даже не знаю, как его звали.
   Глагол прошедшего времени заставил Алину поежиться. Неужели... да нет, Петр не выглядел, как человек, способный кого-то убить. Он даже не вы-глядел, как человек, способный дать пинка надоедливой кошке. Изумитель-но, что он решился дать по физиономии Харченко - это, уже наверное, в бес-предельном состоянии аффекта. Но потом она вспомнила, кто он.
   Водитель.
   - А ты? - Ольга повернулась к ней. Вопрос застал ее врасплох, и Алина вздрогнула, чуть не уронив сигарету. - Подозреваешь кого-нибудь? Кто на ум приходит?
   Кто-то приходит. Но у них нет ни фамилий, ни лиц, ни возраста... Только голоса и смех... а еще запах... этот не похожий ни на что запах...
   Тебе ведь пять было, Аля? Пять?
   - Мне некого подозревать, кроме себя самой, - ответила она, натянуто улыбаясь, и заметила, как Виталий покачал головой, и на его лице появилась досада. Кончики Ольгиных бровей-усиков взлетели ко лбу.
   - Вот это, я понимаю, откровенность! Алька, ну признайся, ведь это ты все устроила, а? Ну признайся!..
   - Фиг тебе! Можете приступать к пыткам. Но я вам ничего не скажу! Как Коля Герасимов!
   Олег фыркнул, и после этого наступила пауза, тянувшаяся до тех пор, по-ка Алексей не заметил ехидно:
   - Ну, что, теперь список весь зачитан?! И чего вы добились? Только заби-ли себе головы еще больше! Подозреваемые... Прямо "Десять негритят"! Ждете расплаты за что-то? Мести? Грешки старые мучат?! Кого-нибудь за-мочили втихую?! А певичка вообще еще в школе начала, так получается?! Бросьте! Не стоят ваши грешки такого представления! Что касается меня, так я вас разочарну! Никого я не подозреваю! Потому что не в чем! Да, я кое-что нашел, но это к грехам вообще никакого отношения не имеет!
   - Это смотря для кого, - возразил до сих пор молчавший Борис. - Ты, мо-жет, и значения этого слова не знаешь. Кто вчера чуть девушку не прибил только за то, что она на его несчастный телефон водичкой брызнула?!
   - А это вообще не твое дело! - Алексей вскочил. - Мы с Алиной уже все это выяснили. Все срываются...
   - Все. Только ты это делаешь чаще, чем остальные! Водителя кто пытался избить?! И вообще на всех кидался постоянно! Я таких, как ты, знаю! Убьете - и не заметите! - Борис неожиданно тоже взвился с кресла, выпрямляясь пе-ред бизнесменом во весь рост. Рядом с плотным Евсигнеевым он казался хрупким и аристократически изящным.
   - А ты сам-то кто, чтобы меня совестить?! - Алексей чуть не задохнулся от злости. - Тихоня! Ждет, пока другие все сделают, а потом на их горбу... Тащишь, небось к себе все без разбора, жируешь, а ювелиры твои гроши по-лучают! Небось для них даже на воздухе экономишь! Да вся ваша нация та-кая - тишком, на чужих спинах!..
   - Расист! - вдруг тонко взвизгнула Кристина. Алексей, побагровев, повер-нулся к ней.
   - Что ты сказала?!
   - Хватит! - рявкнул Виталий, тоже вскакивая. - Сейчас всем по морде на-даю, если не заткнетесь! Будете все одинаковые!
   - Вы будете бить женщину?! - с благородным негодованием сверкнул гла-зами Борис и Виталий яростно посмотрел на него.
   - Тебе первому в ухо дам! Нашли время и место для разборок! Хотите вы-ставлять себя кретинами - валите на улицу, там и хлопайте крыльями! Неу-жели так сложно хотя бы иногда не думать исключительно о своей персоне?!
   - Что за народ - им уже член отрезают, а они все о Гондурасе! - высказал-ся Петр с видом маститого философа, изрекающего очередной афоризм. Оль-га засмеялась, качая головой с легкой укоризной, а Олег поморщился, словно от зубной боли, очевидно, представив себе этот процесс.
   В процессе перепалки ни участники, ни зрители не обратили внимания на Жору, который встал одновременно с Виталием, - не обратили даже невзирая на его внушительные габариты. Жора не производил никаких действий и ни-чего не говорил, поэтому превратился в карлика-невидимку. Его лицо было подернуто легкой умудренной печалью, словно у мудреца, размышляющего о тщете всего сущего. Он терпеливо ждал, пока свара сойдет на нет. Каза-лось, он может ждать вечность.
   Ворча и погромыхивая, как передумавший извергаться вулкан, сел на свое место Алексей, тут же потянувшийся за новой сигаретой. Борис, уничто-жающе посмотрев на Виталия, отошел к окну и принялся с нарочитым вни-манием изучать дождевые капли на стекле. Утихла Кристина, бросая то на Алексея, то на Виталия инфернальные взгляды, сел и сам Виталий, устало сгорбившись и свесив кисти рук между коленями, и тут Жора неожиданно перестал быть невидимкой, и все вздрогнули, внезапно обнаружив его стоя-щим. Жора убедился, что теперь внимание остальных приковано к нему, поднял указательный палец и направил его на то место, где только что стояли Борис, Алексей и Виталий. Направил так, словно нажал некую невидимую кнопку.
   - Вот, - значительно сказал он. Указательный палец поднялся вверх и глу-бокомысленно покачался из стороны в сторону.
   В обращенных на него взглядах появился вопрос, который Петр не замед-лил озвучить.
   - Чего вот?
   - Вот, - повторил Жора. Его палец снова покачался, но теперь в этом жесте было нечто угрожающее. - Вам интересно, зачем мы здесь? Вот для этого, - указательный палец опять нажал невидимую кнопку. Борис отвернулся от окна и хмуро посмотрел на Вершинина.
   - Жора, не тот момент, чтобы играть в шарады, - мрачно сказал Виталий. - Ты или говори или...
   - У нас в детстве была одна забава... - Жора задумчиво посмотрел вдаль, на видимое только одному ему прошлое. - Мы ловили тарантулов на пласти-лин. Наверное знаете... пластилин на ниточке опускаешь в норку, потом вы-таскиваешь, а на пластилине висит такой волосатый... Очень занятно было выловить несколько штук, а потом посадить их всех в одну банку. Там такое начинало твориться, у-у! Как они сцеплялись!.. А мы смотрели, смотрели... и ждали, чем все закончится. Очень интересное было зрелище.
   - Ты хочешь сказать... - медленно произнесла Алина и замолчала. Жора кивнул.
   - Я не знаю, как. Я не знаю, кто. Я не знаю, по какому принципу нас выби-рали. Я знаю только одно - вот этот чудесный особняк и есть банка. А мы - тарантулы. Лес и путанная дорога, и этот ливень - это крышка, чтобы таран-тулы не разбежались из банки. А кто-то с интересом смотрит в эту банку и ждет, когда тарантулы сцепятся. И он дождется. Они уже начали сцепляться. Я думаю, он уже очень доволен, что ему попались такие резвые экземпляры.
   Светлана хрипло выдохнула и сжалась в комок. Алексей смял сигарету в пальцах и швырнул ее на стол.
   - Твою мать! - негромко сказал он.
   - Хочешь сказать, что с нами проводят некий психологический экспери-мент?! - насмешливо спросил Олег, но улыбки в его глазах не было. Жора кивнул.
   - Да. Я так думаю. Для того и эти вещи... вещи в комнатах, сами комна-ты... Это нас уже подкосило. Люди ведь все разные и могут весьма ориги-нально сходить с ума. И так интересно наблюдать за этим процессом. Что они будут делать? И что они сделают друг с другом? - помолчав, Жора очень тихо добавил. - В наших банках тарантулы друг друга убивали.
   - Это какое-то телешоу, - слабо произнесла Марина. - Их сейчас так мно-го...
   Виталий покачал головой.
   - Боюсь, это не телешоу. Это нечто гораздо худшее.
   - Отчего же, название-то можно оставить, - возразила Ольга. - Только это не те шоу, которые показывают по телевизору. Подожди, но если все подго-товлено для нас... - она взглянула на Алину. - Помнишь, ты ведь говорила об этом. Одиннадцать комнат. Получается, на Лешку здесь действительно не рассчитывали. Он здесь оказался случайно. Куда же он...
   Она замолчала. Молчали и остальные, и Светлана, уловив в этом молча-нии худший ответ, испуганно спросила:
   - Господи, вы думаете, они его...
   - Зачем же так сразу?! - Олег покачал головой. - Они его просто убрали... то есть, забрали... Черт! Но, Жорка, это... черт!.. Блин, да какой на мне пси-хологический эксперимент?! Я простой автослесарь?! Я ничего такого из се-бя не представляю, психических отклонений не имею! На мне кандидатскую не защитить.
   - Не бывают люди простыми, Олег, - хмуро сказала Алина. - Не бывают. И поведенческая психология - вещь настолько...
   - Я не собираюсь быть подопытной крысой! - рявкнул Алексей и вскочил, но тут же сел обратно. Жора ласково посмотрел на него.
   - А что ты сделаешь? Что? Мы ведь, между прочим, когда тарантулов ло-вили, их мнение не спрашивали.
   - Как они посмели?! - прошептала Кристина. - Да меня вся страна знает! Да их...
   - Только вот я, в отличие от страны, почему-то не знаю, - заметила Ольга насмешливо. - И они тоже не знают.
   - Это не имеет значения! - в голосе Кристины начали появляться истерич-ные нотки. Жора усмехнулся, глядя на нее. Усмешка была мертвенной и бес-смысленной, как глаза сумасшедшего.
   - Я же говорю - тарантулы, - так же ласково сказал он и сел на свое место. Светлана, склонившись, закрыла лицо ладонями. Алексей, закусив губу, ерошил свои волосы. Виталий сгорбился еще больше, его глаза зловеще по-блескивали из-под полузакрытых век. Алина застыла, сидя очень прямо. Петр схватил со стола изрисованный закорючками лист и принялся методично сминать его в комок.
   - Я хочу домой, - жалобно произнесла Бережная сквозь пальцы. - Я не хо-чу участвовать ни в каких дурацких экспериментах. Я обычная. Я скучная. Объясните им кто-нибудь... Пусть меня отпустят домой.
   Ольга открыла было рот, но Олег показал ей кулак, потом быстро пересел на диван к Светлане, приобнял ее за плечи и встряхнул.
   - Спокуха, Светка, все будет в шоколаде! Не разводи сырость, этого добра и на улице хватает! Прорвемся!
   Пальцы Светланы сползли вниз, приоткрыв жалобно-испуганное лицо.
   - Как?
   - А вот так! - Олег вскочил и вызывающе посмотрел на остальных. - Вот так! Прорвемся! И знаете, что в первую очередь для этого надо?!
   Виталий поднял голову и спокойно посмотрел на него.
   - Не быть тарантулами.
   - Во! - Олег подскочил к нему, схватил за правую ладонь и восторженно ее затряс. - Я всегда говорил, что с башкой у тебя полный порядок! Мы сде-лаем все наоборот!
   - Это как понимать? - Борис прислонился спиной к подоконнику. Олег ухмыльнулся.
   - А так! Раз этот дом - банка, то нечего больше оглядываться на якобы хо-зяев! Все в этом доме - наше! Никакой экономии, никакой осторожности - хватит! Будем делать, что хотим. И в первую очередь, гулять! Светик, ты ведь, кажется, спец по готовке?
   Светлана кивнула, и ее лицо начало постепенно озаряться.
   - Вот и отлично. Продуктов на кухне навалом! Закатим шикарный ужин, с музыкой, с танцами! Елки! Девчонки, выберите в своих комнатах самые от-падные платья! Мы им покажем эксперимент!
   Алина покачала головой, но этого никто не заметил. Кристина улыбну-лась.
   - Правильно! Они увидят, что мы, вместо того, чтобы грызться, отлично проводим время! Им надоест, и они нас отпустят!
   - А это мысль, - пробормотал Петр. - А что, давайте. Обживем этот шала-шик как следует!
   Олег смотрел на всех сияющими глазами.
   - Ну! Давайте, вставайте, шевелитесь! Посмотрите на все другими глаза-ми! Такая шикарная халаява обламывается! Чего плесневеть?! Срубим им бюджет! Виталя, скажи.
   Но Виталий, задумчиво наблюдавший за всеобщим оживлением, так ниче-го и не сказал.
  
  XI.
  
   Они были приставлены к Светлане в качестве ассистенток по готовке, вернее приставились почти добровольно, но все их участие в этом процессе заключалось в изумленных возгласах, задавании вопросов, розыске требуе-мых ингредиентов и переправлении блюд в столовую. Участвовать же в про-цессе наравне со Светланой было невозможно. Пока они очищали по одной картофелине, Светлана успевала очистить десять. Пока они отмеряли муку, Светлана уже месила тесто. Пока они размышляли над составом блюда, Светлана уже заканчивала его готовить. Она передвигалась по кухне стреми-тельно и ловко, ни одно движение не было лишним, ничего не падало на пол и не летело мимо мисок, и угнаться за ней было совершенно невозможно. Быстро поняв это, Кристина и Алина скромно довольствовались четверосте-пенными ролями - после продуктов и посуды, и старались находиться там, где Светлана не натыкалась бы на них ежеминутно. Кухня была наполнена аппетитными запахами, стуком ножа, серебристым звоном посуды, шипени-ем масла и девичьими голосами.
   - Не понимаю, почему когда я тру свеклу, она всегда летит в разные сто-роны, а у тебя нет!..
   - Разве в курицу кладут ананасы?..
   - Как можно жарить мороженое?!..
   - А как это ты так быстро режешь?!..
   - Зачем ты кипятишь пиво?! Господи, а сыр-то туда зачем?!..
   - Что это ты вытворяешь с апельсинами?!..
   - А это туда или сюда?!
   Светлана поглядывала на них не очень-то довольно. Откровенно говоря, она бы предпочла, чтобы их здесь вообще не было. Она привыкла находиться на кухне одна, а от Кристины и Алины было слишком много шума - и вооб-ще они путались под ногами и всячески мешали ей создавать свои неповто-римые кулинарные шедевры. Но, с другой стороны, ей бы было не по себе здесь одной. И они захотели помочь - пусть их, только бы не мешали. Нельзя с ними ссориться. Ни с кем нельзя ссориться.
   Нельзя быть тарантулом.
   То и дело дверь в кухню приоткрывалась и в щель просовывалась чья-то голова. Чаще всего она принадлежала Олегу. За головой в щель просовывал-ся и ее обладатель и предпринимал попытки тишком прокрасться к столу и стянуть что-нибудь съестное, но каждый раз бывал атакован кухонной утва-рью и возмущенными воплями, развернут на сто восемьдесят градусов и в четыре ассистентских руки вытолкан за дверь.
   - Извергши! - возмущался изгнанный. - Дайте же человеку поесть! Я не могу ждать так долго!
   - Иди в столовую. Туда можно пройти и через коридор.
   - Там еще хуже! Столько вкуснятины стоит, а взять нельзя! Что вы Жорке пообещали, что он ее так охраняет?!
   - Иди отсюда! Или будешь нашинкован и запассирован!
   - Демоны!
   Но в конце концов все было приготовлено и расставлено, как надо, и снова вспыхнули две большие люстры, и заиграл гранями умытый хрусталь, и за-сияло столовое серебро, и заблестел тонкий расписной фарфор - и все торже-ственно, празднично, почти царственно, и мрачные лица резных идолов словно поблекли, отступили назад, как будто сочтя свое присутствие здесь неуместным. Сейчас в столовой не было ничего таинственного и зловещего, здесь были превкусные и совершенно земные запахи, и свежесть ярких ово-щей и фруктов, и подрумяненное мясо, и разноцветные салаты, и бесчислен-ные закуски, и огромная супница, водруженная на стол усилиями Жоры, из которой валил сытный пар, и скворчащие горшочки с пышными шапками из печеного теста и сыра, маленькие водки и легкое вино, и нетерпеливо исхо-дящая пузырьками вода, и радуга сока в высоких графинах...
   Сели не сразу, несколько секунд просто молча стояли и созерцали накры-тый стол.
   - Ну, Светка!.. - восхищенно сказал Виталий и покрутил головой. - Ну ты...
   Слова неожиданно кончились, и тогда он просто воздел к потолку руки, будто пытался поднять над головой невидимый поднос.
   - Точно! - произнес Олег и по-волчьи щелкнул зубами, пытаясь смотреть одновременно на все, что стояло на столе.
   Суетливо задвигали стульями, рассаживаясь и приглушенно переговари-ваясь. Светлана, уютно постукивая половником, с видом хозяйки разливала по тарелкам густой суп, в котором кувыркались маленькие куриные фрика-дельки.
   - Зря сразу горячее поставили - остынет, - заметила Ольга, похрустывая освеженным в микроволновке хлебом.
   - Не успеет, - заверил ее Кривцов, смолотивший свою порцию буквально за несколько секунд. - Светик, а можно мне еще половничек... два, три?..
   - Да ладно тебе - вон сколько всего на столе!..
   - Чур, я разделываю индейку!
   - А разве программисты это умеют?
   - Все прочь от моего жульена! Лифман, куда ты лезешь со своей вилкой?!
   - Да там еще есть! Ты еще обними его!..
   - Аля, передай мне тот салат! И вон тот тоже! И вон ту штучку!
   - Да у тебя все это на тарелке не поместится!
   - Да передай - жалко что ли?!
   - Я думал, тут только тесто, а там, оказывается, пельмешки плавают!
   - Света, а что там внутри?
   - Не надо тебе знать!
   - Так и это мясо, и то тоже. А в чем разница?
   - Сам не видишь? Одно с сыром и грибами, а другое лысое!
   - Одно по-французски, а другое - по-бургундски.
   - Так все равно же Франция!..
   - Второе с коньяком.
   - А вот это что за штука?
   - Это фондю. Берешь вот так...
   - А соус-то из чего?!..
   - Я видела, что она в кипящее пиво сыр...
   - А вот это в апельсиновой шкуре тоже салат?!
   - Да, флоридский.
   - Прикольно!..
   - Отберите кто-нибудь нож у Жоры, пока он не...
   - Кому еще вина?
   - Олег, не будь свиньей - все салаты к себе утянул!..
   - А ты все мясо!..
   - Петя, вредно есть столько икры!
   - Уж чья бы корова...
   - Кому водочки?..
   - Колбаски еще передайте...
   - Хорошо бы пива...
   - Прожуй сначала!..
   - Марина, блондинкам вредно есть столько креветок!
   - Автослесарям тоже.
   - Леха, это надо есть, а не нюхать! Ты ее покури еще!..
   - Рабы желудка!..
   - А сам-то!..
   - Эх, хорошо!..
   - Светка, удочери меня!..
   Они смеялись, на какое-то время даже забыв обо всех необъяснимых за-гадках и предполагаемых опасностях и не обращая внимания на назойливо стучащий в оконное стекло дождь. Беззаботно звенели бокалы, глаза сияли чуть подмасленно, а лица становились все более сытыми и добродушными. Олег пытался жевать, говорить и смеяться одновременно, отчего то и дело заходился в кашле, и сидящий рядом Жора услужливо хлопал его по спине, отчего Олег чуть не вылетал из-за стола. Даже Ольга выглядела умиротво-ренно, и когда Петр, накладывая себе мясо, уронил кусок в тарелку и окатил жирными брызгами рукав ее серебристой блузки, всего лишь дружелюбно сказала:
   - Поосторожней, криворукий!
   И Петр, не менее умиротворенный, всего лишь бормотнул:
   - Прощения просим.
   - Теперь понимаю, почему вы так простенько оделись, девушки, - заметил Алексей, чьи поглощательные движения из жадных уже давно перешли в расслабленно-задумчивые. - А я-то вначале думал, что вы выйдете в чем-нибудь этаком!..
   - Мы же сказали - что-нибудь этакое будет после ужина, в зале, - сказала Алина, накручивая на вилку целый пучок тонких кальмаровых полосок, об-литых майонезом. - И основное распитие áлкоголя будет там же, так что не налегай так на водку.
   - А вы уже выбрали это что-нибудь? - поинтересовался Петр в перерыве между прожевыванием мяса.
   - Выбрать-то выбрали, а вот влезем ли мы в это что-нибудь после такого... - Кристина тоскливо обвела взглядом стол. - Столько калорий - ужас! Бедная моя фигура.
   Перегнувшись, она подтянула к себе большую салатницу, тоскливо пере-валила в тарелку три, с горкой, ложки оливье и так же тоскливо положила рядом парочку куриных рулетиков. С тоскливой жадностью принялась же-вать. Борис усмехнулся, с аристократической изящностью разрезая мясо на маленькие кусочки.
   Когда на столе не осталось практически ничего, кроме грязной посуды, и все, дожевывая и допивая, отблагодарили Светлану уже не один раз, и она, улыбаясь и кивая, встала и потянулась к одной из грязных тарелок с явным намерением заняться уборкой, сидевшая рядом Марина оттолкнула ее руку и, тоже встав, произнесла, приобняв Бережную за плечи.
   - А теперь небольшой перерыв. Мы пойдем переодеваться, а вы, мальчи-ки, пока приберите все и вымойте посуду.
   - И переместите в залу десерт и алкоголь, - добавила Ольга, промакивая губы салфеткой.
   - Э, а почему мы?! - тут же вскинулся Олег. - Так нечестно! Мыть посуду - это не мужское дело!
   - Не беспокойся - мы никому про это не расскажем! - пропела Кристина, выпархивая из столовой. Следом вышли и остальные девушки, не слушая больше никаких протестов, и те пропали впустую. Петр сыто потянулся и ог-лядел длинный стол. Борис отставил тарелку и смял салфетку в пальцах. Он чувствовал себя на редкость хорошо. Светлана теперь казалась ему еще более привлекательной. Конечно, он любил Ингу, но Инга совершенно не умела го-товить. В этот момент Лифман почти пожалел, что отечественный закон не предусматривает полигамию.
   - Мыть посуду!.. - все еще ворчал Олег. - Здрассьте-пожалуйста!
   - Да я вымою! - добродушно сказал Жора, с трудом вылезая из-за стола. - А чего такого?!
   - Ну, тебе-то ничего, у тебя мама профессор.
   - Я объелся! - объявил Петр, попытавшийся было встать, но тут же плюх-нувшийся обратно. - Ох-х, и зачем я столько съел?!
   - Мизим - для желудка незаменим! - грамофонным голосом проскрипел Олег.
   - Ничего, сейчас пробежишься по лестницам - растрясешься! - обнадежил Петра Виталий, уже собиравший тарелки. - Олег, хорош прятаться за канделябрами, вылезай и работай!
   - Я лучше буду осуществлять моральную поддержку! - предложил Крив-цов. Виталий хмыкнул, задумчиво взвешивая стопку тарелок на ладони.
   - А в ухо?
   - Ладно, ладно, у тебя все одно на уме! - Олег вскочил и начал собирать длинноногие бокалы, составляя из них некий диковинный букет. - Незатей-ливый ты, Воробьев, как грабли! Чуть что - сразу в ухо! А поговорить?! Ме-жду прочим, насчет моральной поддержки ты зря!.. Я бы спел какие-нибудь патриотически-героические песни... хм-м... - он остановился, - типа... "Кто тебе в постели нужен - это секшн-революшен!"
   - А в оба уха?
   - Ладно, ладно...
  
  * * *
  
   Петр и Алексей, взявшие на себя обязанность "алкогольного обеспече-ния", отнеслись к ней, на взгляд остальных, чересчур серьезно, уставив бу-тылками все столики и в зале, и в гостиной. Узрев эту композицию, даже Ви-талий, которого уже, казалось, мало чем можно удивить, приподнял брови и произнес:
   - Как сказал бы известный ведущий Михаил Леонтьев: "Однако здравст-вуйте!" Вы чего, народ?! Куда столько?!
   - Но нас же одиннадцать, - резонно возразил Петр, задумчиво-любовно взвешивая на ладони бутылку "Джека Дэниэлса", потом задумчиво поглядел на этикетку. - Интересно, что за штука?..
   - Ладно тебе, Виталя, гулять так гулять! - заметил Олег, сам слегка оша-рашенный количеством бутылок. Остальные переглянулись, без труда уловив невысказанное: "Если уж экспериментировать, так на полную катушку!" - А что это за тетенька поет, Жора? Это ведь ты музончик поставил?
   Жора, манипулировавший бесчисленными закусками, посмотрел на него осуждающе.
   - Это Милен Фармер!.. тетенька... Французская певица. Клипы у нее со-вершенно обалденные, особенно исторические... а шоу какие!.. - он вздох-нул - немного мечтательно. - Мне нравятся француженки.
   - Француженки в любви самые специалистки, - заметил Борис, расстав-лявший канделябры. Петр фыркнул.
   - А мне они не нравятся. Видел я их - за шваброй спрятать можно! У женщины должно быть что-то спереди и что-то сзади! Кому охота уколоться об бабу, которую обнимаешь?!
   - То есть девушки евростандарт не в твоем вкусе, - сказал Олег, двумя пальцами наигрывая на "Беккере" собачий вальс. - А где же наши красотки?
   Виталий, притащивший из своей комнаты гитару и бренчавший ему в такт, неопределенно пожал плечами.
   - Будто не знаешь, как долго женщины собираются!.. Как ты думаешь, Кристинка нам споет? Раз утверждает, что певица...
   - У нас денег не хватит, - Алексей провел ладонью по золотистой занавес-ке, закрывавшей нишу, и ее нити сухо шелестнули. - Странно, она утвержда-ет, что знаменита чуть ли не в пугачевских масштабах, а вот я ее не знаю.
   - Никто ее не знает. Врет, наверное! - подытожил Петр. Борис усмехнулся, зажигая свечи, потом приподнял голову, скользнув рассеянным взглядом по дверному проему, рядом с которым стоял Петр, и застыл. Пламя зажигалки тихо колыхалось в его повисшей в воздухе руке. Остальные, уловив переме-ну, повернули головы и на некоторое время превратились в каменные извая-ния.
   Музыка и ковер приглушили стук каблуков, а может они специально шли на цыпочках. Так или иначе, только что в гостиной никого не было, но теперь они стояли перед дверным проемом - все пятеро - и смотрели на них, улыба-ясь немного настороженно, и в глазах их была тайна, и тепло, и отблеск того восхищения, с каким они не так давно разглядывали себя в зеркало.
   - Елки! - сказало одно из каменных изваяний с некой печалью, превра-тившись на секунду в Олега и сразу же вернувшись в прежнее состояние.
   Они входили в залу по очереди - не суетясь и не толкаясь, идя почти в такт музыке, словно демонстрируя наряды на подиуме, с поднятой головой и в ореоле абсолютного осознавания своей красоты. Этот ореол окутывал даже робкую Светлану, совершенно изменив ее, - на шахматный паркет залы сту-пила незнакомка с горделивой осанкой и сияющими глазами, одетая, словно исполнительница латиноамериканских танцев - черное с золотом сверкаю-щее платье с косой юбкой, сильно открывающей правое бедро, а с левой сто-роны спускающееся почти до колена, с тонкими витыми бретельками из зо-лотых нитей и золотыми шнурками, пересекавшими тонкую загорелую спи-ну. Золотистые серьги-подвески в ушах Светланы задорно позвякивали при каждом ее шаге.
   Марина выступала с величавой томностью. Ее атласное платье цвета кофе с молоком с длинной пышной юбкой и глубоким декольте придавало ей вид скучающей принцессы. Роскошные волосы, зачесанные набок, золотистыми локонами падали на обнаженное плечо и спину, чуть колыхаясь при ходьбе. В вырезе округло сияло жемчужное ожерелье из трех нитей, в ушах покачи-вались аметистовые серьги, и камни, по сравнению с глазами Рощиной, каза-лись тусклыми и безжизненными.
   Если Марина казалась вальяжной принцессой, то Ольга скорее была принцессой ледяной, дочерью и наследницей Снежной Королевы. Ее глаза смотрели холодно и надменно, и в походке тоже чувствовалась надменность. Черное с серебром длинное платье облегало ее фигуру, как перчатка, по та-лии в три ряда шли сверкающие белые камни. Высоко зачесанные волосы были сколоты серебристыми заколками, спускаясь из пучка острыми прядя-ми, запястья охватывали несколько узорчатых серебряных браслетов, губы, покрытые светло-сиреневой, с блеском, помадой, казались замерзшими, и в стуке каблуков по паркету мерещился хруст снега.
   Волосы Алины тоже были подняты наверх, но в прическу пышную, из ко-торой спускалась одна-единственная медная прядь, лежавшая на щеке полу-круглым завитком. Длинное полупрозрачное платье из темно-зеленой орган-зы, расшитое бисером, спадало легкими мягкими складками и словно струи-лось вокруг ее фигуры. Через локти был переброшен широкий шарф в тон платью. На указательном пальце сверкал золотой с зелеными камнями цве-ток, а длинные ажурные золотые серьги с изумрудами спускались почти до плеч. В ее походке слышался не хруст снега, а шелест сминаемой травы, при-сыпанное веснушками лицо казалось немного печальным, и Суханова похо-дила на заблудившуюся юную лесную фею.
   А вот облик Кристины был абсолютно земным, хотя и не менее притяга-тельным. Ее шелковое ярко-красное платье, несмотря на свою длину, остав-ляло открытым для обзора довольно значительные детали телосложения. Глубокое декольте со шнуровкой на спине шло до основания ягодиц, и из не-го весело выглядывал вытатуированный дракон. Декольте спереди спуска-лось почти до пупка, и, казалось, груди вот-вот вырвутся из него на волю. Юбка была сильно раскрыта на бедрах, и Кристина казалась скорее раздетой, чем одетой. На пальцах сверкали неизменные кольца, открытая высокая шея блистала золотыми цепочками, черно-красные волосы разметались по плечам и свисали вдоль щек хищными прядями. Выражение лица походило на игри-вый манящий жест указательным пальцем, но в глазах этой игривости не бы-ло, и их взгляд наводил на мысль, что все не так просто, как кажется.
   Они вошли в залу и встали почти правильным полукругом - разные де-вушки с разными взглядами, но улыбки их очень быстро стали почти одина-ковыми, отличаясь лишь только степенью насмешливости.
   - Отомрите! - язвительно сказала Ольга, чуть поведя головой.
   Олег отмер первым. Олег печально вздохнул. Олег встал из-за рояля и за-гробным голосом произнес:
   - Все, хана нам, мужики! Лучше б они посуду мыть остались! Лучше б я уже был в стельку пьян и беспробудно дрых! Эх!..
   Он горестно махнул на них рукой и, сгорбившись, отвернулся. Виталий усмехнулся и перевел его жест:
   - Мы в восхищении!
  
  * * *
  
   Вначале компания как-то сама собой разделилась на две группы. Девушки облюбовали себе диванчик в нише за золотистой занавесью, уставили столик фруктами, бутылками шампанского и вина и беззаботно болтали о разных пустяках, изредка поглядывая в сторону мужчин, которые, слегка ошарашен-ные столь парадным и величественным выходом, пока не предпринимали ни-каких действий. Только Петр, прихватив с собой бутылку распробованного виски сразу же присоединился к девической компании, без труда подклю-чившись к разговору и чувствуя себя совершенно свободно - скорее всего потому, что в данный момент выпивка волновала его несравненно больше, чем женские прелести. Разговор был легким, сидеть тут было приятно, по-глядывать вокруг тоже, остальное было неважно. С мужиками следовало бы поговорить о работе, о чем-то серьезном или о женщинах, а этого ему не хо-телось. Ему хотелось отдыхать.
   Олег, собрав вокруг себя остальных возле оружейной стены, травил скаб-резные анекдоты, и вся компания то и дело разражалась оглушительным хо-хотом, отчего звякало оружие и бутылки на столе. То и дело кто-нибудь по-глядывал в сторону ниши, завидуя Петру, расположившемуся там с такой не-принужденностью, но пока никак не решаясь последовать его примеру. Только Алексей с бокалом в одной руке и дымящейся сигаретой в другой бродил из одной компании в другую, курсируя между нишей и дальним кон-цом залы, как рейсовый катер. И там и там было занятно, поэтому он нигде не оставался насовсем, но не только поэтому, а еще потому, что ему казалось, что через какое-то время все начинают на него неприязненно поглядывать и сбавлять голос, чтобы он ничего не услышал. И чем больше он пил, тем ост-рее становилось это чувство.
   Алексей скромно пристраивался возле стеночки в нише и слушал, не пы-таясь вставлять какие-то фразы в разговор.
   - ... на "Роман с камнем" я ходила раз четырнадцать, на обе части "Кроко-дила Данди" - раз двадцать, а уж на "Человека из Рио" с Бельмондо...даже не могу сказать, сколько... Начальная школа...
   - А деньги-то где брала?
   - Так бутылки сдавали. Молочные - молоко, кефир... Сметанные баночки, опять же...
   - Молоко сорок две копейки тогда стоило...
   - ... а кефир был с зеленой крышечкой. А нежирный - с полосатой зеле-ной. А ряженка - с малиновой.
   - ... молоко с белой. И сметана...
   - ...хлеб двадцать копеек стоил...
   - Такие очереди были за молоком. С утра становились. А яиц было не дос-тать. И мяса. Вечно приходишь, а на витрине только какие-то жуткие кости вековой давности...
   - ...проезд - пять копеек. Во были времена!..
   - ...ступенька подломилась, и я с высоты третьего этажа прямо в куст еже-вики и порхнула...
   - Мамочки!.. Это ж как...
   - ...ерунда, ежевичные колючки хоть видно хорошо - удобно вытаскивать. А я вот в пионерлагере раз в заросли опунции упала. Вот это было...
   - ...чего тебя туда понесло?..
   - ... нет, из польских актеров мне больше всего Богуслав Линда нравит-ся...
   - ...насчет спецэффектов я не спорю, а вот в остальном... редко какой фильм... а батальные сцены - смотришь на ихних мертвецов и так и видишь, что сейчас скажут - на сегодня хватит, они встанут и пойдут обедать...
   - ... не помню как называлась, в общем, сводка происшествий за сутки. Вот она и говорит: "Бомжа спасли из горящего дома, но он все-таки погиб в машине "Скорой". Типа там, в машине "Скорой" на него напали врачи со скальпелями, он мужественно отбивался, но все же...
   - ... я там на гастролях была, так трое из той группы всю ночь там проси-дели, все Белого Монаха караулили...
   - ...и сколько же они выпили?..
   - ...между прочим, зря смеешься. Привидения - это доказанное...
   Алексей уходил из ниши и шел туда, где властвовал звонкий голос Крив-цова, рассказывающего очередной анекдот.
   -...ну вообще ничего не помогает. Он тогда взял и привязал его к китай-ской палочке. Ну, и нормально все, супер, получилось! А потом разговари-вают две... эти... поняли, да?.. хе-хе... мы, мол, на своем веку всяких видали - и в резине, и с бантиками, и со сбитыми сливками... но чтоб на носилках заносили?!..
   - Гы-гы-гы...
   - Пошлый ты, Кривцов, до ужаса!
   - А чего тогда слушаешь?
   - Так интересно. И все же...
   - Ой, ну простите, не учел наличие интеллигента.
   - Между прочим, ты вкладываешь в это понятие совсем не тот смысл. Ин-теллигенты - не представители умственного труда с прекрасным воспитани-ем, а попросту бездельники. Где-то я читал, что когда писателя Льва Гумиле-ва спрашивали, причисляет ли он себя к интеллигенции, он всегда отвечал: "Да упаси боже!"...
   - Это ты к чему сейчас сказал?!
   - Нет, я не в том смысле, чтоб обидеть...
   - ...ну, ты, Жорик, прямо кладезь премудростей. Большая советская эн-циклопедия рядом с тобой - просто инструкция по пользованию веником! А ну-ка, скажи еще что-нибудь умное!..
   - ...особенно если квартира богатая - дорогая мебель, книги, техника... так эту породу держать вообще самое милое дело. Щенки ведь, знаешь, так и норовят что-нибудь сгрызть, а эти - никогда. Вот мои росли - хоть бы что-нибудь сожрали или порвали. Ни за что...
   -...да, выгодно. Но дорогие, наверное?..
   - Ну, если от хороших производителей, то уж недешевые...
   - ...да подожди ты!.. Так, вот... она ему и говорит: "Да он у тебя не просто не стоял, он у тебя валялся!"
   - Гы-гы-гы!
   - Как может такой начитанный человек так глупо смеяться?!..
   - Особенность пролета человеческого тела сквозь два слоя прочного стек-ла заключается в...
   - Да ладно, ладно, это я так сказал... Я и не про тебя говорил... Да я вооб-ще не говорил ничего...
   - Нехило водитель устроился, да? В самом центре цветника!
   - ...ох, вкусные девочки!..
   - Ты не смотри на внешность, Жора. В женщине важна ее душа...
   - Если наблюдать за тобой, Олег, так душа у женщины находится исклю-чительно в ногах!..
   - Я и выше тоже смотрю... Эй, девчонки, ну что ж вы нас так бросили?! Как насчет совместного тоста?! А на брудершафт?! С каждой?!
   - А репа не треснет?!
   - Оля, ну что за выражения?! Уж сказала бы вежливо: а не пошел бы ты...
   Совместный тост все же состоялся, после чего Ольга удивила всех, сев за рояль. Несколько минут она довольно хаотично перебирала клавиши, после чего вполне сносно исполнила бетховенскую "К Элизе", слегка пережимая педаль. Когда Харченко закончила, все некоторое время молчали, после чего Борис изумленно сказал:
   - Вот это да! Не ожидали!
   - Несколько лет музыкальной школы все же не проходят даром! - самодо-вольно заметила Ольга и принялась рассеянно наигрывать "Лунную сонату". Жора услужливо принес и поставил рядом с ней бокал, до краев наполнен-ный любимым Ольгиным "шабли", после чего сбегал и выключил проигры-ватель.
   - А нельзя что-нибудь повеселее? - осторожно спросила Светлана. - И по-романтичней? Может, поискать ноты? В библиотеке...
   - В нотах не нуждаюсь! - отрезала Ольга, приподняв пальцы над клави-шами и сдвинув брови. - Никогда не любила играть по нотам! Я предпочи-таю подбирать... Классный рояль, обалденный просто! Только учтите, я не собираюсь тапировать весь вечер! Пара вещей - и хватит с вас!
   Она ненадолго задумалась, а потом ее пальцы снова заскользили по кла-вишам, наполнив залу мелодией роксетовской баллады "Listen to you heart". Светлана восхищенно вздохнула, и ее карие глаза подернулись золотистым туманом. Олег глубокомысленно покивал, налил себе коньяка и чокнулся с Петром.
   Кристина немного послушала, после чего подошла к роялю, встала, эф-фектно изогнувшись и положив правую ладонь на бедро, выждала, пока пальцы Ольги проиграют припев, и запела - с отчетливым русским акцентом и слишком отдельно произнося каждое слово, но приятный бархатный, лас-кающий голос скрадывал недостатки.
   I know there`s something
   In the wake of your smile.
   I get a notion
   From the look in your eyes, yea.
   You`ve built a love,
   But that love falls apart
  Your little piece of heaven turns to dark.
   При первых же звуках ее голоса губы Ольги насмешливо изогнулись, но пальцы продолжали вдохновенно бегать по клавишам. Олег, взявший было бутылку, чтобы плеснуть себе еще коньяка, поставил ее на место и обернул-ся. Алексей, уже давно сидевший возле Алины, повернулся к ней и церемон-но произнес, снизив голос до шепота:
   - Разрешите вас пригласить.
   Алина покачала головой.
   - Лучше попозже. Я хочу послушать.
   Он кивнул, улыбнувшись, отвернулся и сжал губы. Голос Кристины про-должал меланхолично оглаживать стены залы и людей в ней.
   Listen to you heart
   When he`s calling for you.
   Listen to you heart
   There`s nothing else you can do.
  I don`t know where you`re going
   And I don`t know why,
   But listen to you heart
   Before you tell him goodbye.
   Пeтр, положив на ампирный столик свои мозолистые ладони, разглядывал их, отрешенно улыбаясь. Марина, иронически приподняв одну бровь, то смотрела на Кристину, то поглядывала в сторону Виталия, который, каза-лось, был целиком увлечен песней. Ее бокал опустел, и она поставила его на столик, немного демонстративно звякнув хрустальной ножкой о столешницу. Но никто из представителей сильного пола на этот звук не отреагировал.
   Кристина замолчала, и все восторженно зааплодировали. Она сделала ре-веранс, приподняв длинную юбку, отчего Олег зааплодировал еще громче.
   - А из репертуара?! - потребовал он, но тут Ольга, насмешливо улыбаясь, заиграла "Севастопольский вальс", и Кристина, не знавшая слов, смешалась. Борис повернулся к Светлане.
   - Может, сделаем кружок?
   - Можно и не один, - зардевшись, пробормотала Светлана. Борис встал, протянул ей руку и вывел в центр залы. Через минуту они уже кружились в венском вальсе - так красиво и слаженно, точно танцевали давным-давно. Кристина, осторожно обойдя танцующих, села на свое место, сердито на-блюдая, как в танце мелькают, меняя друг друга, то улыбающееся лицо Свет-ланы с сияющими глазами, то лицо Бориса - вдохновенное, но немного недо-умевающее. Остальные тоже смотрели, не предпринимая попытки последо-вать их примеру - танцевать вальс больше никто не умел.
   - Во дают! - уважительно сказал Кривцов, закуривая. - Профи, сразу вид-но! А что ж мне Лифман звездел, что Светка насочиняла, будто танцами за-нималась?! Вон как крутится! И не падает, что характерно! Мне б уже по-плохело.
   - Ты о чем? - спросила Алина. Олег в двух словах передал ей разговор с Борисом, и она пожала плечами.
   - Может, она самоучка, потому и не знает терминов. С телевизора научи-лась.
   - С телевизора так не научишься, - заметил слушавший их Виталий. - Это ювелир чего-то напутал.
   Ольга закончила играть и встала, объявив, что с нее хватит. Жора сходил в гостиную и поставил сборник дискотечной музыки. При первых звуках песни в исполнении Шакиры, Борис, уже сопровождавший Светлану к диванчику, тут же развернул ее на сто восемьдесят градусов и потащил танцевать ча-ча-ча. Танцевать они начали не сразу, вначале Борис что-то объяснял ей, энер-гично жестикулируя, но Бережная только непонимающе качала черноволосой головой, позвякивая серьгами. Потом они встали в нужную позицию, Свет-лана сделала несколько шагов, энергично размахивая бедрами, Борис тут же подхватил танец, и дело у них сразу же пошло на лад, хотя выражение недо-умения так и не покинуло лица Лифмана.
   - Во дает! - повторил Олег, восхищенно наблюдая, как Светлана несколь-ко раз подряд проворачивается на левой ноге, едва касаясь паркета носком правой, а потом вместе с Борисом идет "зигзагом", так вихляя бедрами, что это казалось почти немыслимым. Петр, потянувшийся через его плечо за бу-тылкой, пожал плечами - изящные искусства его не занимали.
   - Давай лучше еще по одной, а потом сгоняем ненадолго на первый этаж - я тебя на бильярде обставлю!
   Олег с сомнением посмотрел на бутылку в его руке.
   - Да ты же сейчас киксовать будешь постоянно!
   - Не буду! - убежденно заявил Петр, налил себе стопочку, поставил бу-тылку, а вместо нее взял несколько кусков ветчины. Оценив, видимо, солид-ность закуски, Олег кивнул.
   - Ладно, идет. Только быстро! Бросать таких девочек...
   - А! - Петр безнадежно махнул рукой. - Эти не по мне. Мне бы что по-проще, а эти слишком уж...
   - Слишком не бывает, - заметил Олег.
   Они выпили, после чего очень тихо выскользнули из залы, причем Петр прихватил с собой остатки "Джека Дэниэлса".
   Одна песня сменялась другой. Танцевали уже все, правда, преимущест-венно медленные танцы, смеялись, пили, разговаривали, пили и снова танце-вали. Ни об эксперименте, ни о каких теориях никто пока не упоминал. Олег и Петр вернулись довольно быстро - оба изрядно навеселе, яростно пререка-ясь по поводу сыгранной партии.
   - Если б я в тот момент не чихнул, я бы тебе показал! - бушевал Петр. - А ты...
   - В какой момент?! Ты все время чихал! А если бы и нет, это бы тебя все равно не спасло! - ответствовал Кривцов, чье лицо раскраснелось и блестело - наверняка, исключительно от азарта. - И вообще - я такую подбивку сде-лал, а ты мне все испортил! Кто тебя просил падать прямо на стол?!
   - Я же не специально! Просто я очень устал!
   Олег усадил водителя на диван и оставил его возмущаться в одиночестве, а сам присоединился к остальным, станцевал с Кристиной, почти умиленно поглядывая в ее декольте, после чего снова принялся рассказывать анекдоты, в процессе рассказа жонглируя апельсинами. Алексей окружал вниманием Алину, причем преуспел в этом до такой степени, что она, продолжая не без кокетства улыбаться ему и смеяться над его шутками, в душе уже хотела ку-да-нибудь спрятаться и была почти благодарна Виталию, который, перетан-цевав со всеми девушками, решил, что теперь настал ее черед, извлек Алину из-под евсигнеевской опеки с решительным "Вы позволите?" и, не дожида-ясь ответа бизнесмена, увел девушку в центр залы.
   - Ты не очень-то любезен, - заметила Алина. Ее язык чуть-чуть заплетался, хотя мысли были вполне ясными. - Я даже не успела сказать "да".
   - Ну, ты же пошла, - отозвался Воробьев. - Тебя вернуть обратно в компа-нию твоего любвеобильного Лехи?
   Вместо ответа Алина слегка поежилась и постаралась сосредоточиться на танце. Танцевал Виталий неплохо, но как-то напряженно, и ей показалось, что он немного нервничает. Не удержавшись, она спросила:
   - И чем же я удостоилась такой чести?
   - Слушай, рыжик, - Виталий слегка замедлил движения, - если ты намере-на поточить об меня свой язычок, то я тебя сейчас живенько отправлю туда, откуда взял!
   Алина усмехнулась.
   - Неужели ты пригласил меня только для того, чтобы потанцевать?
   - Да, - Виталий тоже усмехнулся. - Ну, почти да. Несмотря на то, что ве-селье в самом разгаре, я смотрю, оно тебе не очень-то по душе?
   Алина нахмурилась.
   - Но остальным-то по душе! Дорогие вина, хорошая еда, и, главное, в ог-ромных количествах и на халяву! Этот праздник затевался, как необходи-мость, чтобы развеяться и умом не поехать и чтобы показать большую и кра-сивую фигу тем, кто, возможно, за нами наблюдает.
   - Это ты к чему? - спросил Виталий, краем глаза с интересом наблюдая за Борисом и Светланой, которые больше не щеголяли танцевальным искусст-вом, а покачивались под музыку уже почти в интимную обнимку.
   - Это я к тому, что хорошо знаю, где кончается необходимость и начина-ется жадность!
   Виталий насмешливо покосился на нее.
   - А дорогое платьице и побрякушки ты нацепила из необходимости или жадности, святоша?!
   Алина сверкнула глазами.
   - А я себя не выгораживаю! Я тебе другое пытаюсь сказать! Начинали правильно, но то, что происходит сейчас... это уже неправильно... И, воз-можно, именно этого они от нас и ждали. Сначала будем веселиться, как ни в чем ни бывало, а затем набросимся на жратву, неоднократно перепьемся, перетрахаемся, а потом начнем вцепляться друг другу в глотки!..
   - Намекаешь на то, что я выполняю этот план успешней многих? - холод-но спросил Виталий, но в глазах его была издевка. Алина покраснела.
   - Я имела в виду...
   - Ладно, понял я. Это я так... Слушай, максималистка рыжая, а давай про-сто потанцуем, а? Ты умеешь просто танцевать, ничего при этом не говоря? У тебя очень симпатичное платье.
   Алина кисло улыбнулась.
   - Я рада, что ты заметил хотя бы платье, - она мотнула головой. - Ладно, я молчу. Хотя, раз ты поставил самого себя главным, тебе следовало бы пораз-мыслить, чем все это может закончиться.
   - Ты разве никогда не была на обычных пьянках?! Ничем это не закончит-ся. Они хотели отдыха и веселья - они его получили. Посмотри на них - они вполне счастливы. Они даже забыли, что хотели домой.
   - Они вспомнят об этом завтра. И что? Опять веселье? А еда и выпивка со-всем не бесконечны. И что будет, когда они закончатся? Ты знаешь, сколько дней нам предстоит здесь провести?
   - Неужели обязательно говорить об этом сейчас?!
   Она резко вскинула на него глаза - в них было отчетливое разочарование.
   - Нет. Вообще не обязательно говорить. Извини. Мне казалось, что твоя беззаботность неискренна.
   До конца танца Алина больше не произнесла ни слова. Когда музыка за-тихла, они молча отвернулись друг от друга и, не оглядываясь, разошлись в разные стороны залы. Алина села на свое место, рядом с Евсигнеевым, взяла услужливо протянутый им бокал вина, выпила его залпом, не заметив вкуса, и сунула бокал в руку Алексею так резко, что он едва его не уронил.
   - Что с-случилось? - удивленно осведомился Алексей подзаплетающимся языком. - Этот урод тебя обидел? Сейчас я его...
   Он начал приподниматься - вернее, попытался это сделать - стул, неожи-данно, оказался очень глубоким, и встать с него почему-то оказалось неверо-ятно сложно. Да и Алина, в конце концов, все испортила, дернув его за полу пиджака, отчего он повалился обратно, и посоветовав не валять дурака. По-сле этого она долго сидела, разглядывая картины и красивые бархатные дра-пировки над дверью.
   Олег танцевал с Кристиной, крепко обнимая ее и безустанно уверяя, что объятия исключительно дружеские, хотя его левая рука постоянно сползала по ее талии все ниже и ниже. В правой руке у него была бутылка рома. То и дело он принимался говорить Логвиновой длинные цветистые комплименты, ни один из которых, запутавшись в оборотах, не доводил до конца. Кристина смеялась и мотала головой, и ее растрепавшиеся волосы хлопали Олега по лицу. Он тоже смеялся и отхлебывал из бутылки, и Кристина тоже отхлебы-вала, и оба находили это чертовски забавным. Периодически к ним подходил Петр и предпринимал безуспешные попытки увести Олега на еще одну биль-ярдную партию, но Кривцов только мотал головой. В конце концов Петр прихватил с одного из столиков еще одну бутылку виски - на сей раз "Чивас Ригал" - уютно расположился на диване в гостиной и поставил себе "Назад в будущее".
   Борис, сидя рядом со Светланой и ласково водя указательным пальцем по ее изящной ладони, рассказывал ей об особенностях мальдивской кухни. Светлана слушала, чуть прикрыв веки, плавая в неком восхитительно-блаженном состоянии, сквозь которое голос Лифмана прорывался не всегда, отчего до ее сознания доходили только отдельные слова:
   - ...рыбная кухня... кеемиа - рыбные рулетики... их обжаривают в... до-бавляют кокосовое молоко, лайм и... местный хлеб роши - он, конечно... фихуну мас... боркихаа... рыбный коктейль мас хуни... кокос, чили, лук... бонди - кокосовые палочки - такой вкус, будто... а вообще, когда смотришь сверху... на вечерней рыбалке...
   Ольга, только что оттанцевавшая с Жорой в очередной раз, увлеченно болтала с Алиной и Алексеем - тоже на мальдивскую тему, но исключитель-но о том, как весело там проводила время со своим очередным бойфрендом. Очень тщательно показав руками размеры акульих челюстей, которые они оттуда привезли, она как раз заговорила о своей прогулке в самом центре Мале, когда Борис вдруг резко прервал свои кулинарные разглагольствова-ния и насмешливо и довольно громко сказал:
   - Ну что ты врешь, Ольга?! Да не была ты на Мальдивах!
   - Да неужели?! И с чего ты сделал такой вывод? - холодно поинтересова-лась Ольга. Алина недоуменно взглянула на Бориса. Танцевавшие замедлили движения, удивленно воззрившись в их сторону.
   - Да потому что рассказ твой бредовый! Ты только что рассказывала, как запросто разгуливала в самом центре Мале в шортиках и лифчике, и всем ок-ружающим это так нравилось... Да этого быть не может! Тебя бы тут же ош-трафовали, а может, и арестовали бы! Всех туристов заранее предупреждают, что для прогулок в общественных местах необходимо одеваться в соответст-вии с мусульманскими представлениями о нравственности. Только длинные брюки или юбка и строгие кофточки. Шортики, лифчик... что за бред?!
   - Я прекрасно помню - где была, когда и в чем, и выдумывать все это мне нет резона! - отрезала Ольга.
   - Да ну? И где же ты жила?
   - На острове Кудахура в отеле "Четыре сезона"! И можешь на этом за-глохнуть со своими дурацкими вопросами - я перед тобой оправдываться не собираюсь!
   - Разумеется, потому что ты просто не сможешь этого сделать! Ты просто повторяешь чей-то рассказ - выучила названия...
   - На кой черт мне это делать?! - Ольга презрительно рассмеялась. - У ме-ня полно денег! Я могу вообще туда переехать, если захочу!
   Глаза Бориса сузились, отчего в выражении его утонченного лица появи-лось что-то лисье.
   - А может у тебя и нет никаких денег! Нет никакого клуба! Ничего нет!
   - Уж не знаешь, за что и ухватиться, а?! - Харченко потянулась за сигаре-той. - Ошибаешься, есть у меня клуб! Еще как есть! И это самый популярный клуб в Волжанске! Вот как только мы отсюда... - ее голос чуть дрогнул, - можешь потом зайти и проверить! На площади Победы, рядом с гостиницей! Я уж позабочусь, чтобы персонально для тебя подготовили специальную программу!
   - Рядом с гостиницей?.. - задумчиво протянула подошедшая Марина. Оль-га раздраженно покивала.
   - С гостиницей, с гостиницей! В перестроенном здании бывшего киноте-атра "Советский"! Ночной клуб "Вавилон"!
   - А, "Вавилон"... Помню такой, - рассеянно сказала Рощина. - Только его, по-моему, уже больше года как нет. Там теперь какой-то "Экселлент"... Центр развлечений.
   - У тебя бред, девочка! - отозвалась Ольга. - Пойди, проспись!
   - Нет, подождите-ка! - вскинулся вдруг Жора. - Оля, подожди!..
   Он замолчал, и на его лице отразилась мучительная борьба. Но Вершинин все же сказал:
   - Оль, а она ведь права. В том районе ведь одно из моих кафе - и как раз рядом с "Экселлентом". Никакого "Вавилона" там нет.
   - Вы оба перепили! - заявила Ольга, вскакивая, но Жора поймал ее и с не-ожиданной решительностью усадил обратно. Она брыкнулась, но осталась сидеть. - И, кстати, никаких Интернет-кафе рядом с моим клубом нет!
   Жора возмущенно раскрыл глаза, и они с Ольгой тут же вступили в жар-кую перепалку. Алина, ощутив внезапный необъяснимый приступ паники, сидела и мучительно вспоминала площадь Победы, которая вдруг начисто вылетела у нее из головы, и восстановить в памяти, что и где находится, у нее решительно не получалось. Алексей заметил, что ему доводилось не-сколько раз бывать в Волжанске, но он не помнит, чтобы на одной из цен-тральный площадей города были клубы с такими названиями. На вопрос Ольги, какого черта он делал в Волжанске, он обиженно ответил, что у него там родственники, на что Харченко заявила, что Евсигнеев не похож на чело-века, у которого могут быть родственники. Еще секунда, и они бы сцепились, если бы между ними не вклинился Жора, возопивший, что он не потерпит кровопролития. Потом подошел Виталий с таким откровенно равнодушным лицом, что у Ольги и Алексея пропала всякая охота продолжать прения. Все же, прежде чем затихнуть, Ольга успела буркнуть напоследок:
   - Зачем мне выдумывать то, что так легко проверить?!
   - Я не знаю, кто из вас врет... - начал было Олег, но Алина неожиданно перебила его:
   - Возможно, никто.
   - Это как понимать? - поинтересовался Борис. Алина посмотрела на него и сжала губы. Из гостиной продолжала лететь развеселая музыка, придавая всей ситуации несколько нелепый оттенок. - Ну же, говори, раз начала.
   - И закончила, - она встала и передернула плечами. - Зачем сейчас? Зачем портить такой чудесный вечер? Вы же хотели веселиться? Так веселитесь, елки! Вы же сами говорили - никаких сегодня домыслов больше. Да и нет их у меня! Веселитесь!
   Выражение лица Светланы говорило о том, что она целиком и полностью согласна с ее словами. Марина же язвительно поинтересовалась:
   - Ты ставишь себя отдельно?
   - Ну что ты, - с преувеличенной ласковостью отозвалась Суханова, - что ты...
   Она неторопливо пошла в другой конец залы, и платье мягко струилось вокруг ее фигуры. Звонкий стук каблуков звучал громко и как-то значитель-но. Наблюдая за ней, Ольга сказала:
   - Может, она и права, и не стоит выяснять все это сегодня, но завтра я со всем разберусь! И кстати, Лифман, еще со вчерашнего дня я хочу кое-что у тебя спросить.
   - Что же? - от интонации, с которой была произнесена его фамилия, Бо-рис вздернул брови. Ольга протянула ему откупоренную бутылку вина.
   - На попробуй. Не бойся, оно не отравлено. Просто попробуй и назови тип вина.
   - Если ты не хочешь, я могу попробовать! - предложила Кристина, блестя глазами. - Меня яды не берут!
   - Ты - сама яд, золотце! - томно вздохнул Олег. Кристина фыркнула и ут-кнулась носом ему в плечо, вздрагивая от смеха. Борис принял у Ольги бу-тылку, плеснул немного себе в бокал и отпил глоток.
   - Ну и что? - недоуменно спросил он. - Хорошее сладкое вино. Это... - Борис опустил глаза, чтобы посмотреть на этикетку, и нахмурился. - Это ка-кая-то ошибка.
   - Неужели?! - насмешливо осведомилась Ольга. - Я могу принести тебе не откупоренную, чтобы ты не думал, что я втихую его перелила. Эх, ты спец по винам! Шабли - сухое вино, ха-ха!
   - Этого просто не может быть! - решительно заявил ювелир. - На заводе перепутали этикетки! Я разбираюсь в винах!
   - А кто-нибудь еще разбирается в винах? - лениво спросил Виталий то-ном, не оставляющим сомнения в том, что сам он в них не разбирается.
   - Только в шампанских, а так... я названия не запоминаю - они все такие длинные, - сказала Кристина Олегу в плечо.
   - Я в пиве хорошо разбираюсь, - Олег чуть наклонил голову, подыскивая наилучший ракурс для рассматривания Кристининого декольте. Остальные промолчали, только Светлана пробормотала, что в шампанских нет смысла разбираться - шампанское есть шампанское.
   - А как тебе то, которое ты пьешь? - насмешливо спросила Кристина, приподнимая голову. Светлана подняла рюмку, в которой пенилась розовая жидкость, и посмотрела на нее сквозь свет люстры.
   - Вкусненькое.
   - Вкусненькое, - покладисто согласилась Кристина, но в ее голосе была ирония. - Не спорю. Это "Кюве Дом Периньон", по-моему что-то около пя-тисот долларов за бутылку.
   Светлана охнула и поставила бокал на столик, глядя на него с неким бла-гоговейным испугом.
   - Не может быть!
   - Почему, очень даже может, - Борис кивнул на Алексея. - Вот человек сидит и запросто, как воду, попивает "Гастон де Костильяк" тысяча восемь-сот девяносто третьего года, который я в каталоге видел по цене девяносто шесть тысяч рублей.
   Алексей, беззаботно потягивавший коньяк, поперхнулся и ошарашенно уставился на надменную бородатую физиономию на этикетке.
   - Что?! Больше трех штук зелени?! Ни хрена... нет, но я... мне, просто как-то рассказывали... я все хотел попробовать... Не, но по вкусу я бы столь-ко не дал, не дал...
   - Хотел попробовать?.. - задумчиво произнес Виталий и посмотрел на Ольгу. - А "Шабли", значит, твое любимое вино?
   - А холодильник забит моим любимым "Невским"! - с готовностью под-хватил Олег, с уважением разглядывая благородные формы бутылки "Гасто-на". - Черт, ну и бабки они вбухали в этот экс...
   - Хватит! - перебила его Светлана. Ее вскрик почти сорвался на визг. - Не надо больше! Не могу больше про это слушать! Вы же договорились, что завтра!.. Не сейчас! Хватит!
   Олег прижал руки к груди в том месте, где по его предположениям нахо-дилось сердце, и склонился, чуть не стукнувшись головой о столик. Кристи-на, уже снова примостившая голову на его плече, недовольно мурлыкнула, едва не съехав Кривцову на колени.
   - Эй, а можно погромче, а? - просительно произнес Жора. Остальные без особого любопытства проследили за направлением его взгляда и только сей-час заметили, что Алина, примостившись на стуле неподалеку и закинув ногу на ногу, почти неслышно перебирает струны гитары, что-то напевая себе под нос. Перстень на ее указательном пальце взблескивал под ярким электриче-ским светом, длинные серьги чуть позвякивали, словно аккомпанируя.
   - Алюсик, спой нам, солнце, пока мы все не передрались! - Олег протянул вперед руки, точно хотел заключить ее в объятия. Пальцы Алины замерли, она подняла голову и вдруг залилась ослепительным румянцем, свойствен-ным лишь истинно рыжим.
   - Да я не умею.
   - Я могу встать на колени! - заявил Жора.
   - Только не на мои! - тут же отреагировал Олег.
   - Хватит вам! - раздраженно сказал Виталий и, закурив, взглянул на Али-ну, и в его взгляде она уловила все тот же насмешливый вопрос.
   Боишься?
   - Только я неважно играю, - предупредила она. - И учтите - вы сами на-просились! Нервным просьба выйти!
   Ее пальцы снова начали перебирать струны - неуверенно, часто спотыка-ясь, но постепенно смелели, и из-под них лилась музыка - робкая, постепен-но набирающая силу, задумчивая, растворяющая. Голос ее звучал хриплова-то, возможно от волнения, и звуки гитары обвивались вокруг него, одевали, сглаживали и врастали в него, превращая в песню.
  
  Стань, птицей, живущей в моем небе.
  Помни, что нет тюрьмы страшнее, чем в голове.
  Стань птицей, не думай о хлебе.
  Я стану дорогой.
  
  Я помню прозрачность воды моря.
  Я вижу прозрачность горящего газа.
  Стань сердцем, бейся в моем теле.
  Я стану кровью.
  
  Я буду делать все, как умею.
  Стань книгой, ложись в мои руки.
  Стань песней, живи на моих губах.
  Я стану словами.1
  
   Замолчав, Алина еще несколько раз скользнула пальцами по струнам и убрала руку. Ей не хлопали, как Кристине, но одобрительно-задумчивое мол-чание наступившее вслед за песней было намного красноречивей, чем апло-дисменты, и, на взгляд Алины, намного уместней.
   - Не ожидал от лесной феи цоевского репертуара, - наконец удивленно сказал Олег. - Я-то наивно ждал какой-нибудь рóманс! Откуда это в тебе, Аля?
   Она подмигнула ему.
   - Я - деть дворов и рóмансов не знаю!
   - Очень красиво, только не совсем понятно, - сказала Светлана. - И как-то уж печально.
   - Дай-ка, рыжик, - Виталий, придвинув стул, сел рядом с Алиной и протя-нул руку. Алина, помедлив, неохотно отдала ему гитару и поежилась - взгляд горящих глаз Марины был почти осязаемым, и ей казалось, что кожа вот-вот задымится. Она не могла этого понять. Ревновать Виталия к ней было так же нелепо, как и к гитаре, которую он только что взял в руки.
   Воробьев рассеянно взял несколько аккордов, и Алина слегка недовольно сдвинула брови, вынужденная признать, что ей до этих пальцев очень далеко. Да и, к тому же, училась и играла она давным-давно, когда они шумной ком-панией собирались в ее дворе на выбивалке... Она чуть отодвинулась и на-клонилась было, чтобы поправить завернувшийся подол платья, но Виталий вдруг резко и без всякой лиричности ударил по струнам, так что Алина под-прыгнула на стуле, и заорал во все горло:
  Вместо флейты подымем флягу,
  Чтобы смелее жилось!
  Чтобы смелее жилось!
  Под российским небесным флагом
  И девизом "Авось!"
  И девизом "Авось!"
  Нас мало
  И нас все меньше,
  А самое страшное, что мы врозь.
  Но сердца забывчивых женщин
  Не забудут авось!
   Олег, восторженно блестя глазами, слетел со стула, позабыв про прикор-нувшую на его плече звезду, и, схватив со столика недопитую бутылку рома и грозно потрясая ею в воздухе, сделал зверское лицо и присоединился к Ви-талию, отчаянно стараясь его перекричать. Светлана съежилась на стуле и за-ткнула уши. Рот Бориса возмущенно приоткрылся. Песня резала слух. Скорее не песня, а грубый рев, и звучание его в этой зале было кощунством. Класси-ческой красоте и строгости залы словно с размаху влепили пощечину грязной замасленной пятерней.
  В море соли и так до черта!
  Морю не надо слез!
  Морю не надо слез!
  Наша вера вернее расчета
  Нас вывозит авось!
  Нас вывозит авось!
   Алина тихонько встала и незаметной тенью заскользила к двери. Опера "Юнона" и "Авось" всегда ей очень нравилась, и песня нравилась, и пели ее сейчас именно так, как ей нравилось, и была она сейчас более чем уместной, но Алина вдруг ощутила совершенно неодолимую потребность уйти.
   На пороге она обернулась, и отчего-то именно эта картина навсегда оста-лась в ее памяти, намертво впечатавшись в нее, как рельефы раскаленного железа в кожу. Все они, сидевшие вместе и в то же время отдельно - случай-ные попутчики, запертые ливнем и лесом в огромном доме. Смеющийся ги-гант Жора, наклонившийся чуть вперед, отчего рубашка на спине угрожающе натянулась, качающий головой и увлеченно хлопающий ладонью по спинке стула в такт песне. Ольга рядом с ним, чуть склонившая голову набок, с кри-воватой неопределенной улыбкой на серебристых губах. Марина, изящно устроившаяся на стуле, чуть прикрыв глаза и рассеянно перебирая пряди своих перекинутых через плечо роскошных волос - перебирая не без доли нарциссизма. Светлана, сверкающая золотом, изящная, хрупкая и в то же время сильная, зажимающая уши и мотающая головой, отчего ее длинные серьги всполошенно летают вокруг головы - движения ее сейчас казались какими-то замедленными, вязкими. Кристина с сочетанием иронии и одобре-ния на лице, шевелящая губами, беззвучно подпевая и не решаясь вплетать свой бархатный голос в грубые жесткие мужские голоса. Алексей, чуть по-давшийся вперед и размеренно болтающий коньяк в пузатом бокале, мрачно глядя куда-то в пол. Борис, сидящий очень прямо и смотрящий на Виталия с выражением аристократического презрения. Сам Виталий, чуть ли не рвущий несчастные струны и кажущийся с гитарой единым целым, со злым весельем в глазах, которые смотрят на всех сразу и ни на кого. Весельчак Олег, неве-роятно суровый, размахивающий бутылкой, грозящей в любую секунду вы-рваться из его пальцев и улететь к стене, взорвавшись в брызгах стекла и ро-ма. И она сама, представляющаяся себе сейчас странно далекой и чужой.
   Алина отвернулась и вышла, никем не замеченная.
   В гостиной в камине угасал позабытый огонь. Мокрый ветер вздувал што-ры в приоткрытой балконной двери. На экране телевизора совершал голово-кружительные виражи на импровизированном скейтборде молодой Майкл Джей Фокс, а на диване, безмятежно похрапывая, спал Петр. На серебристом ковре валялась пустая бутылка, на столике рядом с диваном стояла пепель-ница, и из горки окурков, словно из кратера вулкана, поднималась тонкая струйка дыма. Рядом расположилась тарелка с остатками сыра и колбасы и полупустая бутылка минеральной воды.
   Осторожно ступая, Алина подошла к столику, взяла бутылку с водой и на-клонила ее над пепельницей. Догорающая сигарета, сердито пшикнув, погас-ла. Поставив бутылку, Алина наклонилась над Петром, с каждым выдохом источавшим в воздух предельно концентрированный запах перегара, и осто-рожно потрясла его.
   - Эй.
   Петр вдруг всхрапнул так громко, что она испуганно отскочила, потом об-лизнул губы и отчетливо сказал:
   - Обращайтесь к сменщику... что я вам - пацан, тут насухую ма-хать...вашу маму...
   Он еще что-то сердито бормотнул, перевернулся на другой бок и снова за-храпел. Судя по всему, вечер настолько утомил водителя, что он выбыл из строя до утра.
   Алина выключила бормочущий телевизор, потом подошла к балконной двери и закрыла ее, мельком взглянув на мокрый двор, залитый светом фона-рей, и на теснящуюся вокруг стену деревьев. Из залы долетел взрыв хохота, сквозь который пробился завывающий голос Олега:
  ...Болтаюсь, целый день гуляю.
  Не знаю. Я ничего не знаю, у-у-у!
  Я бездельник, о-ох, мама, мама!..
   Никто не обратил внимания на ее уход. С одной стороны, это было хоро-шо. С другой стороны, довольно обидно.
   Она рассеянно скользнула глазами по видеокассетам, потом ее взгляд упал на приоткрытую дверь кабинета. Еще раз оглянувшись на залу, Алина отво-рила дверь и включила свет. Огляделась, потом подошла к пухлому вра-щающемуся креслу и опустилась на него, осторожно подобрав платье. От-толкнулась ногой от стола, и кресло поплыло вокруг своей оси, а мимо глаз Алины поплыли книжные полки.
   Еще никогда она не видела столь хаотично подобранной библиотеки. Серьезные исторические труды стояли рядом с дешевыми боевиками, книги по архитектуре соседствовали с пособиями по цветоводству, внушительные тома словарей и справочников теснились рядом с кулинарией. Фантастика и медицинская литература, журналы для автомобилистов, фэнтези и любовные романы, книги о животных и хоррор, детективы и юмор, поэзия, классика и эротическая литература - все это было совершенно невообразимо перемеша-но и привело бы в ужас любого профессионального библиотекаря.
   Недоуменно разглядывая корешки книг, Алина нахмурилась. Библиотека отчаянно ей что-то напоминала, и внезапно она поняла, что именно. Лес, ок-ружавший дом. Как бестолково и хаотично росли в нем деревья, так же стоя-ли на полках книги. В голове у нее мелькнула некая мысль, но умчалась так стремительно, что Алина не успела ее ухватить.
   Встав с кресла, она более внимательно занялась изучением библиотеки, то и дело снимая с полки какую-нибудь книгу, перелистывая ее и возвращая на место. Некоторые книги были новенькими, некоторые зачитаны почти до дыр.
   Ее взгляд, заинтересованно бродивший по полкам, наткнулся на одну из книг и, пробежав по названию и фамилии автора, скользнул дальше, но тут же вернулся, и в нем вспыхнуло изумление. Алина, потянувшись, достала книгу и уставилась на обложку. Потом раскрыла, пробежала глазами не-сколько строчек на первой странице и, не закрывая книгу, попятилась назад. Она пятилась до тех пор, пока кресло не подсекло ее под коленями и она не плюхнулась в него, крепко сжимая книгу в руках.
   Она листала страницу за страницей, пробегала по ним глазами, и с каждой прочитанной строчкой на ее лице все больше проступали изумление и отчая-нье. Весь мир вокруг исчез. Она не слышала визгов и хохота в зале, не слы-шала, как несколько раз кто-то, просовывая голову в кабинет, окликал ее по имени и уходил, не дождавшись ответа, не слышала, как постепенно все на-чали расходиться из зала и не слышала, как наступила тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и похрапыванием Петра, которого так никому и не уда-лось добудиться. Она сидела, съежившись в большом черном кресле, подоб-рав под себя ноги, окутанные волной измявшегося платья, - маленькая оше-ломленная лесная фея, вернувшаяся с прогулки и увидевшая вместо своего густого леса одни лишь пни.
   Она не видела, как много спустя после того, как в зале щелкнул выключа-тель, накрывая тьмой заставленные посудой столики, брошенную на стуле гитару, поредевшую оружейную стену и раскрытый рояль, в кабинет загля-нул еще один человек. Он улыбнулся и неслышно отошел от двери, после че-го запер дверь из коридора в гостиную и опустился на диван, чего-то ожидая.
  
  
  XII.
  
   Ольга поставила пустой бокал на бортик бассейна и с серебристым сме-хом соскользнула в воду. Нырнув, она поплыла уверенно и умело двигаясь, и Жора, сидевший на бортике скрестив голые ноги, с удовольствием наблюдал, как ее стройная фигура в черном открытом купальнике, скользит сквозь ярко-голубую воду, и волосы мягко развеваются вокруг ее головы. Глубоко вздох-нув от переполнявших его ощущений, он поставил свой бокал с недопитым вином и чуть подвинулся, отчего стукнулся спиной о стоявшую сзади кадку, и на плечо ему приветливо лег большой глянцевитый зеленый лист. Он при-крыл веки, плавая среди аромата цветов, шелеста воды и стука дождевых ка-пель о стеклянную крышу. В голове приятно шумело. Было очень хорошо.
   - Налей мне еще! - потребовала Ольга, неожиданно выныривая возле са-мого бортика. Жора вздрогнул и открыл глаза, потом потянулся за бутылкой. Ольга, улыбаясь, наблюдала за его действиями, положив руки на бортик и уперевшись подбородком в переплетенные пальцы. На ее лице блестели кап-ли воды.
   Жора протянул ей бокал. Ольга отпила несколько глотков и поставила бо-кал, потом чуть отодвинулась и поманила Жору указательным пальцем.
   - Ну, иди же сюда. Мы ведь пришли купаться, не так ли?
   - Ну да, - сказал Жора несколько растерянно и оглянулся на дверь. - Толь-ко я...
   - Спускайся же. Мне так одиноко в этом большом бассейне.
   Ее улыбка была совершенно недвусмысленной. Жора снова вздохнул и решительно шагнул в воду ощущая странную смесь восторга и страха. Оку-нувшись с головой, он вынырнул, и Ольга, тотчас же оказавшись возле него, обхватила Вершинина за шею и, не раздумывая, впилась в его губы. Жора обнял ее, отвечая на поцелуй, но почти сразу же, задыхаясь, отодвинул.
   - В чем дело? - недовольно спросила Ольга, водя ладонями по его спине. Жора мотнул головой.
   - Да нет... просто это как-то слишком...
   - Это совершенно нормально. Брось, не строй из себя застенчивую гимна-зистку!
   - Да я не...
   Жора начал застенчиво пятиться, пока не прижался спиной к бортику. Во-да здесь доходила ему до бедер. Ольга наступала, зазывно и плотоядно улы-баясь. Ее глаза казались огромными.
   - Знаешь, когда я увидел тебя в автобусе, ты мне сразу...
   - В автобусе ты увидел мои ноги, а потом уж меня, - Ольга усмехнулась, скользя пальцами по его груди и спуская их к животу. - Брось, Жорик, давай обойдемся без этой романтической чепухи! Я тебя хочу, ты меня тоже, так давай займемся делом!
   Одна ее ладонь проворно скользнула в его плавки, отчего Жора ойкнул и почти панически посмотрел на дверь.
   - М-м, да ты кругом гигант! - мурлыкнула Ольга.
   - Это... А вдруг кто-нибудь зайдет? - сделал он последнюю попытку от-ступить, хоть и сам не понимал, зачем. Все должно было быть не так. Вернее, так, но не здесь... Вернее, можно и здесь, но не... Жора слегка растерялся. Женщин в его жизни было много, все с ними обычно происходило достаточ-но просто и быстро шло к победному концу... правда, так было и сейчас, но он почему-то ощущал себя неопытной малолеткой, совращаемой циничным профессионалом.
   - Не беспокойся, мальчик, я заперла дверь. Теперь я понимаю, для чего здесь везде замки, - хрипло сказала Ольга. Отступив на несколько шагов, она завела руки за спину. Лифчик соскользнул с нее и поплыл прочь, покачива-ясь на ярко-голубых волночках. Ее груди оказались небольшими, крепкими, с коричневыми сосками - как раз такими, какие ему нравились. Жора облизнул губы и пошел вперед, преодолевая вялое сопротивление воды. Ольга двину-лась навстречу, и он, уже больше не раздумывая, схватил ее и стиснул так, что у нее хрустнули кости. Ольга зашипела сквозь зубы, но в этом звуке было удовольствие.
   - Да, я знаю, зачем мы здесь, - прерывисто шепнула она ему на ухо и креп-ко обхватила ногами его бедра. - Для свободы - свободы во всем . Разве это не здорово? Именно для этого нас сюда привезли. Для того чтобы мы в пол-ной мере ощутили, насколько хороши могут быть животные инстинкты.
   - Ты сходишь с ума, - пробормотал Жора. Это была его последняя связная фраза, дальше он уже ничего не соображал, и все, что говорила Ольга, под-чинявшаяся его рукам и губам и поощрявшая грубые движения, сливалось в нечто длинное и бессмысленное.
   - Напротив, именно здесь я в абсолютно здравом рассудке... И я чувствую себя здесь такой живой... как никогда... Только... не надо нежностей... не надо... Именно так...
  
  * * *
   - Слезь со стола, - сказал Олег, стараясь изобразить в голосе недовольство. - Я пытаюсь показать тебе, что такое, триплет, а ты меня отвлекаешь! Ну вот, видишь, я опять попал в твою очаровательную попку!
   - Попал, да не тем, чем надо! - Кристина показала ему язык, после чего отпихнула ногой несколько шаров и почти улеглась на бильярдном столе, свесив длинный хвост платья. Олег сердито бросил кий на пол.
   - Ты же сама просила показать! Как можно работать в таких условиях?! Сделать триплет совершенно невозможно, если у тебя перед носом чьи-то голые бедра!
   - Не чьи-то, а мои! - надменно произнесла Логвинова и повелительно про-тянула руку. - Рому! Подайте мне рому!
   - Это завсегда с нашим удовольствием! - Олег проворно поднес ей бокал, налил себе, и они звонко чокнулись. - За что пьем?
   - За меня, конечно!
   - Железная логика! - заметил Олег и одним махом проглотил содержимое своего бокала, после чего шумно выдохнул и загнусавил: - Тринадцать чело-век на сундук мертвеца! Йо-хо-хо... и ящик рому!
   Кристина принялась ему подпевать, и несколько минут они на два голоса с удовольствием выводили одну и ту же строчку, после чего Кристина болтну-ла ногами, сбросила туфли и приказала:
   - На колени!
   - Слышь, богема, - возмутился Кривцов, - я становлюсь на колени только перед своей совестью...
   Кристина задумчиво потянула вверх подол своего красного платья, обна-жая ноги, и Олег поспешно опустился на колени, доканчивая:
   - ...или перед парой таких симпатичнейших ножек! Кристиночка, я наде-юсь, ты не садистка? Мы, автослесари, любим нежное обращение.
   Кристина, рассмеявшись, чуть подвинулась на столе и положила обна-женные ноги ему на плечи. Олег тут же умостил на них свои ладони, с удо-вольствием водя глазами в обе стороны, потом повел руки вверх, к бедрам. Кристина свела щиколотки у него на затылке, и его руки замерли, а на лице отразился притворный ужас.
   - Только не говори, что ты некрофилка. Солнце мое, не удушай! Уверяю тебя, что мертвый я буду совсем не такой проворный и мало чем смогу тебя порадовать!
   - Дурак! - непосредственно сказала Кристина, убрала ноги, проворно раз-вернулась на столе и вскочила, увернувшись от рук Олега. Пританцовывая, она начала расхаживать по столу, босыми ногами сбрасывая с него бильярд-ные шары. Олег, усевшись на полу, наблюдал за ней с видом человека, мало соображающего, где он находится. Потом он потянул к себе бутылку и сде-лал задумчивый глоток. Кристина, наклонившись, свесила с бильярда руку, цапнула бутылку за горлышко, и та улетела. Олег огорченно похлопал опус-тевшими ладонями.
   - Почему ты перестал говорить? - осведомилась Кристина и небрежно швырнула бутылку в угол прежде, чем Олег успел ее остановить. Не разбив-шись, бутылка покатилась по полу, щедро разливая ром. Кривцов схватился за сердце.
   - Святотатство! Пол-литру... Кристина, если б ты была мужиком, я б тебя удавил, ей богу!
   - Но я не мужик, - резонно заметила Кристина, изогнувшись, сделала не-уловимое движение руками, сверкнув бесчисленными кольцами, и роскош-ное платье вдруг свалилось с нее, свернувшись на столе, точно пустая шкур-ка. Олег, собиравшийся было встать с пола, повалился обратно, снова хвата-ясь за сердце.
   - Да, с этим трудно поспорить, особенно теперь! Я, конечно, слыхал о сто-личной раскрепощенности, но чтоб вот так...
   Кристина, покачиваясь, приподнялась на носки и зацепила большие паль-цы за резинку красных кружевных трусиков, превратившись в эротическую пародию на ковбоя.
   - Заваливал когда-нибудь звезду на бильярдном столе? - поинтересовалась она. Чуть побледневший Олег, поднимавшийся очень медленно, точно утоп-ленник с морского дна, покачал головой.
   - Разве что метеориты... да и те на кухонных...
   - Я тебе помогу, - сказала Кристина и грациозно разлеглась среди шаров, закинув ногу на ногу. Ее груди задорно уставились в потолок, и вытатуиро-ванная на левой пчела тоже приобрела задорный вид. Олег качнулся к столу, но тут же дернулся назад.
   - Дверь...
   - Да черт с ней!
   - И со мной! - рыкнул Кривцов, леопардовым скоком прыгая к столу и на ходу сдирая рубашку. - Эх, прощай, моя девичья честь!
  
  * * *
   Светлана сидела на своей кровати, облокотившись на пододвинутую по-душку и закинув ногу на ногу. Ее рот был приоткрыт, а глаза с восхищением смотрели на Бориса, который, стоя посреди комнаты и делая руками изящ-ные округлые жесты, нараспев и с чувством произносил, лаская девушку бархатным взглядом.
   ...Я вспомнил песни давние опять
  У Ганги, где к цветку прильнул цветок, -
   Улыбки снова стали расцветать.
   Желанья прежние, развеяв сон,
   Мне начинают сердце согревать,
   И вновь взойти на лотосовый трон
   Настал, мне думается, миру срок.
   Вот нежный облик, отсвет в темноте,
   Вот голос, льющийся, как майский свет,
   Вот нежный взгляд, но где же очи те,
   Вот поцелуй, но губ любимых нет...
   - Красиво! - вздохнула Светлана, когда он закончил, и простодушно спро-сила: - Это Пушкина стихи?
   - Нет, - Борис улыбнулся - чуть снисходительно, - это написал индийский поэт Рабиндранат Тагор. Называется "Дыхание песни". Мне очень нравится индийская лирика - удивительное сочетание изящности и мощности. В ней столько чувства, и когда ее читаешь, то непостижимым образом видишь всю многоцветность отдельной, пусть даже самой незначительной жизни, и в то же время слышишь отзвук сердца Вселенной.
   - Это верно, - вдумчиво подтвердила Светлана, почти ничего не поняв. - А вы... то есть... ты тоже пишешь стихи?
   Борис сожалеюще покачал головой.
   - Увы, мне этого не дано. Но, с другой стороны, мои стихи - это мои изде-лия, - он наклонил руку, и золотой крокодил на его мизинце сердито сверк-нул на Бережную изумрудными глазами. - Пусть я занимаю директорский пост, это не мешает мне находить время для любимого дела. Хочешь еще ви-на?
   Светлана, засмеявшись, покачала головой, и ее серьги весело запрыгали. "До чего ж хороша!" - думал Борис, глядя на изгиб ее шеи.
   - Нет, не надо. А то я буду совсем пьяная! Это все от шампанского, - она вздохнула. - По-моему, шикарный вечер получился, правда?
   Борис молча пересек комнату и сел на стул рядом с ней, устремив на Светлану некий полуночный взгляд, исполненный нежности и тоски. Он уже давно отлично понял, какую тактику следует вести, и это была его любимая тактика.
   - По-моему, это был лучший вечер в моей жизни, - очень серьезно произ-нес он. Потом помолчал и добавил, подпустив в голос немного романтиче-ского трагизма. - И теперь я счастлив, что обстоятельства сложились именно так. Чтобы ни ждало меня в дальнейшем, я готов на все, чтобы эти глаза смотрели только на меня.
   Светлана покраснела и нервно дернула плечом, отчего с него свалилась золотистая бретелька. Происходящее казалось ей нереальным - напротив нее сидит потрясающе красивый мужчина и фактически признается ей в любви, и смотрит на нее так печально. Танцы, стихи, мягкая влюбленная грусть в кра-сивых глазах... словно она стала героиней одного из бесчисленных прочи-танных ею любовных романов.
   На мгновение возник удивленный голосок где-то внутри ее головы, кото-рый спросил, что в этом такого? Ведь она уже пережила множество красивых романов, и в каждом из них обязательно присутствовал красивый мужчина, черноволосый и темноглазый, деликатный и непременно одухотворенный? Светлана не совсем понимала, что значит "одухотворенный", но слово ей очень нравилось. Но тут Борис вдруг пересел со стула на кровать рядом с ней, и голосок исчез. Потянувшись, Лифман осторожно поправил бретельку на ее плече, и от его прикосновения Светлана дернулась, снова отчаянно по-краснев.
   - Света... - произнес он прерывающимся голосом и бережно коснулся большим пальцем ее щеки. Провел его до дрогнувшего уголка рта. Светлана то ли вздохнула, то ли всхлипнула, закрывая глаза. - Светочка, господи, по-чему же ты так красива?..
   Это был контрольный выстрел. Она уже скорее сама повернула к нему го-лову, чем подчинилась его руке, которой он мягко взял ее за подбородок, за-трепетала и потянулась к нему, вся раскрываясь для поцелуя. Все оказалось именно так просто, как он и ожидал, и платье ее снималось совсем просто, и дальше все было совершенно чудесно. Было бы еще лучше, если бы не этот яркий свет, заливающий все комнату, - он почти обжигал, но когда Борис за-хотел выключить его, Светлана протестующе чирикнула, и пришлось подчи-ниться, чтобы ничего не испортить.
   Впрочем, это была такая мелочь.
  
  
  * * *
  
   Без труда увернувшись от пощечины, он схватил ее за запястье и прижал к постели - не настолько сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы она не могла вывернуться, и ей оставалось только бессильно извиваться на плаще из собственных роскошных волос.
   - Как ты мог?! - снова прошипела Марина, яростно сверкая глазами. - Как ты мог назвать меня... Как ты смеешь даже сравнивать?!.. Убирайся из моей комнаты! Убирайся немедленно!
   - Да без проблем, - лениво ответил Виталий, отпустил ее и, отвернувшись, спустил ноги с кровати. Марина села, глядя на него суженными глазами, по-том, словно подброшенная, метнулась через кровать, обхватила его за шею и по-кошачьи потерлась голой грудью о его спину.
   - Я не хочу, чтобы ты уходил, - прошептала она и куснула его за мочку уха. - Сволочь! Мерзавец!
   - Ты очень непоследовательна, - насмешливо заметил Виталий. - Если ты отпустишь мою шею, то я смогу встать. Видишь ли, довольно трудно привес-ти тело в вертикальное положение, если на шее кто-то висит.
   Марина отпустила его и перекатилась к нему на колени, затопив его ноги золотистыми прядями и глядя на него снизу широко раскрытыми глазами.
   - Нет! Давай еще раз! Войди в меня снова, просто больше ничего не гово-ри... и я... Пусть как будто ничего не было!
   Виталий задумчиво посмотрел на нее.
   - Я, конечно, знаю, что количество потребленного алкоголя прямопропор-ционально уменьшению чувства собственного достоинства... но неужели те-бе до такой степени на себя наплевать?
   Марина фыркнула и выпрямилась.
   - А при чем тут достоинство?! Я же не требую, чтобы ты на мне женился!
   - Да, все верно, - покладисто согласился Виталий. - Ты совершенно права. Достоинство тут не при чем. Голый трах есть голый трах.
   Он снова лег на кровать, закинув руки за голову и рассеянно глядя в пото-лок сквозь розовую ткань балдахина. Марина прижалась к нему, но он ото-двинул ее.
   - Не мешай мне думать.
   - Только голубой или полный импотент может думать, лежа рядом с об-наженной женщиной! - раздраженно сказала Рощина, и Виталий скосил на нее насмешливый глаз.
   - Ты уже имела возможность убедиться, что я ни то и ни другое. А теперь помолчи или я уйду!
   Марина вздохнула, прижимаясь щекой к его локтю.
   - Я тебя совершенно не понимаю.
   - Я сам себя не понимаю, - кисло ответил Воробьев. - Марин, я не хотел тебя обидеть, правда.
   - Но обидел!
   Виталий хмыкнул и потянулся за сигаретами.
   - Перестань здесь курить! - резко сказала Марина. - Это, в конце концов, моя комната!
   Виталий повернул голову, глядя на нее невидящими глазами.
   - Твоя комната...- медленно произнес он и взъерошил свои волосы. - Да, твоя... Знаешь, я, пожалуй, действительно пойду. Ничего сегодня у нас не получится.
   - Вчера ты вел себя иначе! - зло произнесла она. - Вчера от тебя отбиться нельзя было! Хочешь сказать, я тебе надоела за одну ночь?! Сука!
   - Вчера было вчера, - Виталий подмигнул ей, нисколько не обидевшись. - И не в тебе дело.
   - Я знаю, в чем дело!
   - Тогда ты счастливее меня, - сказал Виталий, отвернувшись и пристально рассматривая свои пальцы. - Потому что я как раз этого не знаю.
  
  
  XIII.
  
   Алина подошла к приоткрытой двери, прижимая к груди книгу. Лицо ее было усталым и измученным, соскользнувший шарф волочился следом, сви-сая только с одного локтя. Она протянула руку к выключателю и прислуша-лась, удивленная тишиной, потом выключила свет и вышла из кабинета.
   Ей сразу бросилась в глаза темная зала. В гостиной царил полумрак - свет давала только одна лампа возле стены, похожая на чашу, покоящуюся на длинной серебристой ножке. Огонь в камине давно угас, сильно пахло ды-мом. Никого не было, и только на одном из диванов все так же безмятежно похрапывал Петр. Все разошлись.
   - Спокойной ночи, - прошептала она, сделала несколько шагов к двери и остановилась, чуть не вскрикнув, когда навстречу ей из стоявшего спинкой большого кресла вдруг выросла темная человеческая фигура.
   - Напугал? - с пьяным добродушием осведомился Алексей. - Ну извини.
   Звякнув бутылкой, он наполнил один из стоявших перед ним бокалов и протянул ей.
   - На, попробуй, а то ты весь вечер только какое-то дрянное винишко тяну-ла! А это настоящий французский коньяк! Слышала, ювелир звенел, что он три штуки баксов стоит! Наверное, правда. Все евреи всегда знают, что и сколько стоит!
   Алина с тревогой заметила, что Евсигнеев пьян, причем пьян замечатель-но, и отрицательно покачала головой, незаметно пятясь в сторону двери.
   - Нет, спасибо. Я не люблю коньяк.
   - Правильно! - Алексей брякнул бокал обратно на столик, щедро плеснув трехтысячедолларовый коньяк себе на рукав. - Слишком крепко для нежных губок!
   Он двусмысленно хихикнул и вдруг с неожиданным для своего состояния проворством пересек комнату и встал между дверью и Алиной.
   - Любишь читать на ночь? Долго же пришлось ждать, чтоб ты начиталась. Я даже чуть не заснул, - он извиняющеся развел в воздухе ладонями.
   - Ждать меня? Зачем? - спросила Алина, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос не дрожал. В облике Алексея было что-то пугающее, что-то в нем очень сильно изменилось, и из-за этих перемен от него хотелось бежать без оглядки. Перед ней был не просто пьяный человек. Перед ней был человек, для которого сейчас не существовало никаких правил и никакого будущего и которого не сдерживали никакие законы. За спиной храпел Петр, ждать по-мощи от которого было так же бессмысленно, как и от дивана, на котором он спал.
   Алексей засмеялся и снова развел ладонями, но теперь это был хищный жест.
   - Как зачем? А зачем можно ждать такую красивую девушку? Это очень глупый вопрос, Аля, - он погрозил ей пальцем. - А как же ухаживанья... там... танцы-манцы-зажиманцы?!.. Время детское, дела взрослые...
   - Звучит завлекательно, но знаешь, я очень устала и хочу спать! - реши-тельно заявила Алина и попыталась пройти мимо него к двери, но Алексей поймал ее за руку и развернул лицом к себе так резко, что она чуть не упала и выронила книгу.
   - Ладно, хватит уже! - зло сказал он, схватил ее за плечи и встряхнул. - Ну?!.. не дергайся, не люблю! Сколько я еще должен был кривляться, чтоб ты сообразила?!.. Ну, давай же!.. Ишь, королева!..
   Он стиснул ей грудь, и Алина вскрикнула, но Евсигнеев тут же зажал ей рот своими губами. От него пахло смесью коньяка, вина, холодного табака и пота. Продолжая мять ее рот своими губами, он потащил ее, извивающуюся и задыхающуюся, к свободному дивану.
   - Ну, чего ты выделываешься?! - забормотал он, зажимая ей рот ладонью так, чтобы она не смогла его укусить. Теперь его голос был уговаривающим, почти ласковым. - Ну ладно тебе... давай нормально... Ну, что, водила сму-щает?.. Да он же дрыхнет, слышишь?.. как из пушки... ну, давай, не бойся!..
   Одна из ее дергающихся ног ударила по столешнице изящного журналь-ного столика, и от удара тот перевернулся. Алексей на мгновение замер, на-стороженно прислушиваясь, потом облегченно вздохнул и, запустив пальцы в ее рассыпающуюся прическу и дернув так, что во все стороны полетели за-колки, повалил Алину на пол. С треском разодрал на ней платье. Задыхаясь, она отчаянно отбивалась, чувствуя, как его липкие от коньяка руки ползают по ее телу, словно отвратительные насекомые.
   - Ну, что ж ты до сих пор сухенькая? - хрипло шептал он. - Разве тебе не нравится? Ну, покажи мне свои грудки! Ну, давай же!
   Его нависшее над ней лицо на мгновение попало в круг света, и Алина вдруг застыла, глядя на него широко раскрытыми глазами, и Алексей тоже застыл, удивленный, что жертва так резко перестала сопротивляться.
   Тебе ведь пять было, Аля. Пять? Ты видела это... уже видела раньше... а что потом, помнишь? Помнишь? Горло... шея... Все было именно так!
   Ее захлестнула волна слепого животного ужаса - того, когда уже ничего не соображаешь, а тело, ощутив приближение разрушения и смерти, способно на невероятную силу, борясь за свое спасение совершенно без участия разу-ма.
   Алина резко дернула головой, ударив Алексея в нос. Раздался сырой, чав-кающий звук, легкий треск, и в лицо ей плеснуло чужой кровью, теплой и горькой. Заорав, Евсигнеев откинулся назад, его руки взлетели к сломанному носу. Алина выскользнула из-под него, оттолкнувшись ногами от пола, по-том вскинула их и ударила Алексея каблуками в диафрагму, отчего тот, хрюкнув, опрокинулся на спину, а девушка, перевернувшись и подвывая, за-шарила руками по ковру и почти сразу же нашарила пустую бутылку, коньяк из которой уже давно впитался в ковровый ворс. Она тут же развернулась - Алексей уже поднимался, выговаривая ругательства страшным свистящим голосом.
   Алина ударила его точно по линии волос. Что-то хрустнуло, звякнуло, бу-тылка разлетелась вдребезги, так что у нее в руке осталось только длинное горлышко с хищно торчащими краями. Глаза Алексея широко раскрылись, и он начал тяжело оседать на пол, издавая губами странные поцелуйные звуки. Из-под волос с пугающей интенсивностью потекла темная блестящая кровь, превращая лицо в страшную маску и быстро расплываясь по воротнику ру-башки.
   Вид крови отрезвил ее. Алина отшвырнула горлышко, жалобно звякнув-шее о каминную решетку, развернулась и кинулась к двери. Несколько се-кунд она, стуча зубами, рвала на себе ручку, пока не сообразила, что надо от-крыть замок, рванула дверь еще раз и вылетела в коридор. В голове билась только одна мысль - комната. Нужно было добраться до своей комнаты.
   Она заметила вышедшего из-за поворота человека только, когда с размаху налетела на него, и они оба чуть не повалились на пол. Вскрикнув, Алина бестолково метнулась к стене, но Виталий поймал ее и крепко обнял, при-держивая пальцами ее подбородок так, что она могла только глухо мычать.
   - Тихо, - размеренно и внушительно сказал он. - Тихо. Тихо. Тихо.
   Алина снова дробно застучала зубами. Ее взгляд стал осмысленным, и она, выскользнув из его рук, сползла по стене, запоздало стягивая на груди окровавленное разодранное платье.
   - Я его убила! - сообщила она с полубезумным весельем. - Убила! Он хо-тел... но я его уб-била! Ой, мамочки, что же будет? Я ведь не хотела. Коз-зел!
   Виталий опустился рядом с ней. В его глазах быстро разгоралось нечто настолько страшное, что она сделала попытку отползти.
   - Кто? - с пугающим спокойствием спросил он, глядя на нее в упор сужен-ными глазами. - Евсигнеев? Он тебя...
   - Он пытался, но я... - Алина уткнула взгляд в свои испачканные кровью порезанные ладони. Где-то дальше по коридору отворилась дверь, и Мари-нин голос спросил:
   - Виталик, что случилось? Кто-то кричал...
   - Закрой дверь! - рявкнул Виталий. Марина что-то буркнула, потом хлоп-нула дверь. Он повернулся к Алине и прошипел.
   - Допрыгалась?! Сама виновата, крутила перед ним хвостом весь вечер, а он нажрался... чего же ты хотела?!..
   Виталий ошеломленно осекся. Алина с перекошенным от ярости лицом вскинулась с пола и наотмашь ударила его по лицу, оставив на его щеке кро-вавый полумесяц от ногтя. Он мог бы предотвратить этот удар еще в зачатке, но не сделал этого. Алина пьяно качнулась мимо него, стукнулась плечом о стену и кинулась было к своей комнате, но он снова схватил ее и обнял, гладя бешено выдирающуюся из-под его ладони голову.
   - Прости, рыжик, прости меня, гадость сказал, не хотел... Прости, успо-койся, ну... Тише, рыжик, тише, тише... прости меня, дебила, тише...
   Алина перестала вырываться, обмякла и разревелась, уткнувшись лицом в его голое плечо. Виталий решительно взял ладонями ее за мокрые щеки и, чуть запрокинув ее голову, спокойно спросил:
   - Где он?
   - В гостиной.
   - Чем?
   - Бутылкой. Я... я...
   - Я сейчас со всем разберусь, а ты иди в свою комнату, ага? - Виталий кивнул и она машинально тоже кивнула. - Иди. Раз ничего серьезного не ус-пело случиться, то и фиг с ним!
   - Ничего серьезного?! Я же его уби...
   - Иди в свою комнату! - твердо сказал Виталий, развернулся и пошел в сторону гостиной. И заходя за поворот, он не столько услышал, сколько ко-жей ощутил, как хлопнула дверь ее комнаты.
  
  * * *
   В гостиной царил меньший разгром, чем он ожидал увидеть, и это было хорошо. Поверженный бизнесмен лежал ничком возле перевернутого стола, уткнувшись лицом в ковер, прямо в самом центре пропитавшего ворс крас-ного влажного пятна. Вокруг поблескивали осколки стекла, ковер был щедро припудрен пеплом и посыпан окурками из упавшей пепельницы и блестящи-ми золотистыми шпильками. На диване безмятежно храпел водитель, кото-рому, судя по всему, все произошедшее совершенно не помешало.
   Виталий еще раз посмотрел на Алексея, пока не подходя к нему, и хмык-нул. Разумеется Евсигнеев был жив, это было совершенно очевидно. Просто без сознания. Мертвые лежат иначе...
   Он точно это знал.
   Но откуда?
   Виталий застыл, невидяще глядя перед собой, потом мотнул головой и опустился рядом с Алексеем. Потянул его за плечо и осторожно перевернул на спину. Все лицо бизнесмена было покрыто кровью, не оставившей чистым даже крошечного клочка кожи, словно Алексей тщательно и вдумчиво сам размазывал ее по лицу перед зеркалом. К правой щеке Евсигнеева прилип расплющенный окурок. Ближе к темени набух сочащийся кровью желвак, из которого торчал, поблескивая, маленький осколок стекла. Веки Алексея чуть подрагивали, изо рта вырывалось смешанное с перегаром уютное похрапы-вание. Он крепко спал.
   Виталий внимательно посмотрел на него, словно пытаясь запомнить... а потом что-то произошло, потому что какой-то промежуток времени выпал из его памяти, и придя в себя, Виталий обнаружил, что по прежнему склоняется над Алексеем, но теперь в его руке зажат сикхский нож из коллекции, так восхищавшей Олега, и нож этот плавно устремляется к евсигнеевскому гор-лу. Какое-то мгновение Виталий зачарованно наблюдал за этим процессом, потом опомнился, и его рука повисла, почти касаясь острием кожи лежащего человека, а другая обхватила ее за запястье, словно не доверяя.
   - И что же это ты делаешь? - удивленно спросил он у руки.
   Быстро встав, Виталий отнес нож на место, на этот раз вполне сознавая, что делает. Любовь Олега к холодному оружию оставила в коллекции до-вольно заметные прорехи - Кривцов не поленился и утащил даже арбалет. Виталий, пристраивая нож на место, хмыкнул. Детский сад! Впрочем, чем лучше был он, когда тащил в свою комнату плетеный диванчик? Другое де-ло, что он-то диванчик вернул, а вот Олег последовать его примеру нужным не счел. Но все равно - как дети, утащили к себе любимые игрушки...
   Каждый находит в этом доме что-то свое...
   Хотя, раз ты поставил самого себя главным, тебе следовало бы пораз-мыслить, чем все это может закончиться.
   Следовало послушать ее. Следовало. Но он и вправду думал, что все ра-зошлись. Откуда ему было знать?..
   ....поставил самого себя главным...следовало бы поразмыслить, чем все это может закончиться.
   Могло закончиться и намного хуже.
   Дальше Виталий действовал с хозяйственной деловитостью человека, на-водящего в доме порядок. Наклонившись, он проверил пульс Алексея, потом подхватил его подмышки и оттащил к остывающему камину. Тот так и не проснулся, только пару раз всхрапнул и что-то пьяно пробормотал, подерги-вая крыльями носа. Виталий стер с его лица немного крови и размазал ее по светлой плите каминной кладки и углу решетки, после чего свалил бизнесме-на перед камином лицом вниз. Затем он собрал все стекло и все шпильки, су-нув их в пустую пачку из-под сока, отыскал недопитую бутылку красного вина и щедро полил им кровавое пятно на ковре, и то превратилось в вишне-вое, тяжело и сладко пахнущее. К счастью, среди хозяйских запасов отыска-лась еще одна бутылка "Гастона". Ее содержимое Виталий перелил в одну из пустых коньячных бутылок, которых здесь было предостаточно, рассудив, что заметать следы трехтысячедолларовым алкоголем - это уже чересчур. Бутылку из под "Гастона" он оставил рядом с бизнесменом. Ставить на ме-сто стол и подбирать то, что с него упало, Виталий не стал - это только ук-рашало нужный интерьер.
   Остановившись посередине комнаты, он огляделся и остался доволен. Прихватив пачку из-под сока, он уже было собрался уходить, когда его взгляд упал на валявшуюся на полу книгу. Книга и пьяный Евсигнеев никак не совмещались.
   Наклонившись, Виталий поднял ее, мельком глянул на обложку и удив-ленно приподнял брови.
   Алина Суханова.
   "Заповедник богов"
   - Ах вот так даже?! - пробормотал он, неизвестно к кому обращаясь. Ог-ляделся и наугад открыл книгу.
   "...Урга-уш оказались задумчивыми кущехвостыми созданиями огненно-го, режущего глаза цвета, с маленькой изящной головой, увенчанной двумя парами длинных тонких рогов, загибающихся немного вперед. Позже друзья узнали, что чем острей и длинней рога, тем ценней животное. Еще позже они узнали, почему.
   Обзаведясь всем необходимым, Лойо и ле Кент двинулись в столицу, где собирались обзавестись всем еще более необходимым. Ехали по очереди - то на одном, то на другом урга-уш, причем вурр с раздраженным видом по-собачьи восседал на седле впереди Дже, который, как и полагается заботли-вому хозяину, придерживал его одной рукой. Конечно, Лойо и сам бы пре-красно справился с животным - вурры хоть и предпочитали собственные ла-пы другим способам передвижения, со временем научились гонять на лоша-дях не хуже людей. Но агейцам раса вурров была совершенно незнакома. И при виде существа - то ли гигантского пса, то ли чересчур лохматого пус-тынного волка - восседающего верхом на урга-уш, похлопывающего кнутом и замысловато ругающегося, их почти наверняка хватил бы удар. Поэтому Лойо сел вместе с ле Кентом, вытащил из уха серьгу и помалкивал, изобра-жая пусть и необычную, но ручную зверюгу..."
   - Владелица ресторанчика, значит... - с легкой усмешкой произнес Вита-лий и перевернул несколько страниц.
   "...Мы так упорно ищем героев, но проходим мимо, когда они идут нам навстречу..."
   На лицо Виталия набежала тень. Он закрыл книгу и, протрезвей сейчас неожиданно Евсигнеев и увидь его лицо осмысленным взглядом, он бы, не раздумывая, убежал без оглядки из дома под тот самый дождь, который так ненавидел.
   Еще раз все оглядев, Виталий, прихватив с собой книгу, бутылку коньяка и пакет из-под сока, вышел из гостиной.
  
  * * *
   Дверь подалась под его ладонью легко - слишком легко, и еще не заглянув в комнату, Виталий уже знал, что Алины там нет.
   Зайдя, он взглянул на шторы, вздувавшиеся над открытой форточкой, по-том быстро подошел к кровати и поставил коньяк на тумбочку. Хотел поло-жить туда же книгу - уже даже протянул руку, но рука нерешительно повис-ла в воздухе. Хмыкнув, Виталий хотел было отойти, но тут его взгляд слу-чайно упал вниз, и брови удивленно вздернулись. На полу валялись несколь-ко поникших белых одуванчиковых пушинок. Еще одна, почти незаметная, печально торчала из узкой щели ящика тумбочки.
   Присев на корточки, он посмотрел на пушинки, потом дунул. Одна из пу-шинок вяло взлетела и почти сразу же опустилась вниз. Пожав плечами, Ви-талий встал и осторожно выдвинул ящик. На него пахнуло густым застаре-лым цветочным духом - резкий, не очень приятный запах, отчего-то наводя-щий на мысль о покойнике. Ящик был почти доверху забит увядающими по-левыми цветами - преимущественно одуванчиками, а среди них, наполовину скрытый жухнущими лепестками, лежал перочинный нож с зеленой трес-нувшей ручкой, наполовину обмотанной изолентой. На зеленом неумелой рукой было выцарапано подобие тигриной морды с черными выжженными зрачками. Виталий повертел его в руках, потом передвинул рычажок, и на него хищно глянуло острейшее блестящее лезвие.
   - Очень интересно, - пробормотал он, закрыл нож и вернул его на место, старательно присыпав цветами. Нож нелепо просвечивал сквозь них, вызывая не очень-то приятные ассоциации. Глядя на него, Виталий подумал, что вряд ли сама Алина при всех ее странностях могла составить подобную компози-цию. Хотя, с другой стороны, если продолжать вплетать звенья все в ту же невероятную цепочку, ни нож, ни цветы не могли появиться в комнате Суха-новой случайно.
   Выйдя в коридор, Виталий остановился, поглядел в обе стороны, потом решительно направился в сторону ванной. Раз Алины не было в своей комна-те, то не нужно обладать особой дедукцией, чтобы понять, где она.
   В ванной действительно шумела вода. Он толкнул дверь, которая, разуме-ется, оказалась заперта, потом постучал в нее.
   - Алина?! Ты там?
   Ему никто не ответил. Виталий секунду постоял в раздумье, потом стук-нул в дверь так, что она содрогнулась.
   - Алина, ответь! Ты меня слышишь?! Ответь сейчас же или дверь вынесу! Алька!!!
   За дверью все так же шумела вода - кран явно отвернули на полную. Из дверной щели тянуло сырым теплом. Виталий постучал еще, сопровождая стук недвусмысленными угрозами, потом отошел на несколько шагов, про-бормотал: "Ну ладно же, дуреха", - смерил глазами дверь, изготовился, вы-ставив вперед правое плечо, пригнулся, после чего решительно кинулся впе-ред и въехал плечом в дверь, словно сорванный ураганом башенный кран. Раздался оглушительный удар, дверь охнула и косо просела внутрь, повиснув на одной петле. В отличие от петли замок так и не поддался. Ругаясь, на чем свет стоит, Виталий отодвинул дверь и пролез в ванную, наполненную сы-рым паром, окрашенным в мистические бирюзовые и синие цвета. Прямо на полу валялось скомканное зеленое платье, сама же Алина, даже не потру-дившаяся задернуть занавеску, сидела в ванной, прижав колени к груди и зло глядя перед собой. В ванну хлестала вода, от которой поднимался пар.
   - Ты спятила?! - раздраженно спросил он и, подойдя, закрыл кран. - Ре-шила себя уморить?!
   - А тебе что за печаль? - деревянным голосом произнесла Алина, сжима-ясь в комок и уткнувшись тусклым взглядом в колышущуюся воду. - Между прочим, дверь была закрыта совсем не случайно.
   - От такой жары можно потерять сознание, тебе известно об этом? Утону-ла бы - и все! - Виталий отвернулся, пододвинул стул и сел, деликатно глядя в угол. - Конечно, я понимаю, как это на тебя подействовало, но все же...
   - Да никак это на меня не подействовало, - кисло отозвалась Алина, при-глаживая ладонями мокрые волосы. - Противно просто. Противно до тошно-ты. Хоть и не дошло до... Впрочем, тебе не понять.
   - Ну уж где уж нам уж.
   Алина помолчала, потом хрипло спросила:
   - Меня теперь посадят, да?
   - С чего вдруг?
   - Ну... так ведь я его...
   - Ничего ты его. Дрыхнет твой бизнесмен! Храпит, как десять медведей! Вряд ли бы ему что сделалось, даже если б ты его огрела тем самым морген-штерном! Проснется с мигренью - и только. Теперь слушай. Я там все при-брал, и со стороны выглядит так, будто он по пьяни свалился и рассадил свою бошку об угол. Раз он так нажрался, то вряд ли завтра что-то вспомнит. Не нужно остальным об этом знать. Поверь мне, так будет лучше. Ты и так у них не на очень хорошем счету. А с Евсигнеевым я потом сам разберусь. Не знаю, наблюдали за вами в этот момент или нет... но вдруг нет?! А Алексей, сама понимаешь, не бедный. Когда выберемся отсюда, может так все это де-ло вывернуть, что действительно на нары поедешь.
   Алина пошлепала ладонью по воде, потом неожиданно жалобно спросила:
   - А разве медведи храпят?
   Виталий фыркнул, встал и снял с крючка большое махровое полотенце. Не оборачиваясь, попятился и протянул назад руку.
   - Отложим зоологию на завтра. Хватит плавать - вылезай и замотайся в это. Я не смотрю.
   Позади него плеснула вода, полотенце приняли из его руки, и в голове Ви-талия промелькнула мысль, что, пожалуй, последняя фраза была немного оп-рометчивой. Тем не менее он терпеливо буравил взглядом стену ванной, пока сзади не сказали:
   - Можешь повернуться.
   Он обернулся и невольно усмехнулся, взглянув на стоявшую в ванне де-вушку. Полотенце доходило ей до середины бедер, мокрые волосы облепили голову, отмытое от макияжа лицо раскраснелось, на указательном пальце сверкал изумрудный перстень, а в ушах покачивались спускавшиеся до плеч ажурные золотые серьги.
   - М-да, - сказал Виталий, подходя к ступенькам и протягивая ей руку. Алина, скромно придерживая полотенце, перешагнула через бортик ванны, благополучно миновала первую ступеньку, но на второй поскользнулась, по-качнулась и чуть не упала. Он успел поймать ее, и Алина бессильно привали-лась к его голой груди и снова заревела.
   - Ну, ну... - хмуро пробормотал Виталий, - перестань. Я промокну и забо-лею воспалением легких. Ты, кстати, тоже. Идем.
   "Ну почему ты не была в моей школе? - зло думал он. - Так бы бегал сей-час этот мудак кастратом, а то и трупом валялся, а ты бы не плакала... так. А так ведь легко обидеть вас, девчонок, искалечить - так легко, и будешь ты теперь, наверное, долго от любого мужика шарахаться... разве это дело? Не для грубости вас рожали мамани, не для таких слез".
   Дом не спал, и идя, они слышали, как где-то на первом этаже громко смеялись. Наверху хлопнула дверь, послышался топот, потом пьяный голос, очень похожий на кривцовский, протянул:
   - Еще?!.. куда столько?.. жадность губит флибустьера!..
   Судя по всему, остальные не скучали. Виталий внезапно поймал себя на желании изловить специалиста по транспорту и нарезаться с ним в дымину, чтобы вообще никаких мыслей в голове не осталось, но отрывать Олега от любовных забав было бы невежливо и жестоко.
   Когда они дошли до Алининой комнаты, она, открыв дверь, остановилась на пороге, явно давая понять, что дальше провожать ее совершенно необяза-тельно, но Виталий бесцеремонно впихнул Алину внутрь, вошел сам и плот-но закрыл за собой дверь.
   - Я тебя не приглашала! - раздраженно заметила Алина, подходя к крова-ти. Виталий пожал плечами.
   - Ничего. Я сам пригласился.
   - Хочешь убедиться, что я легла спать, а не пошла добивать Евсигнеева?
   - Возможно.
   Алина сердито плюхнулась на кровать и тут же с откровенным ужасом ус-тавилась на свою тумбочку.
   - Что такое? - спросил Виталий, заметив, как резко изменилось ее лицо.
   - Бутылка! Ее здесь не было!
   - Это я принес. Тебе может пригодиться... только не увлекайся. Слушай, перестань ты так уж на все реагировать. Так и свихнуться можно!
   Алина мотнула мокрой головой, потом принялась яростно срывать с себя украшения и швырять их на тумбочку.
   - Возможно, я и так уже свихнулась! Этот дом... эти вещи, которые...
   - Которые что? - быстро спросил Виталий.
   - Ничего! - Алина ненадолго замолчала, потом произнесла: - И эта под-веска... и цветы...
   - Какие цветы? - он постарался, чтобы ничего в голосе не выдало его. Алина бросила на него короткий взгляд, и Виталий понял, что она пытается сделать то же самое, жалея о вырвавшемся слове. Впрочем, ей было, чем продолжить мысль.
   - Цветы на клумбах... гиацинты... они цветут.
   - Ну и что?
   - Гиацинты цветут весной. Они никогда не цветут осенью.
   - Ну... а в теплицах?
   - Но они же не в теплице. Они на улице. Я... просто знаешь, такое совпа-дение... когда я перед нашим неудачным отъездом говорила со Светкой, она сказала, что гиацинты - одни из ее любимых цветов, и она всегда мечтала иметь такой цветник, в котором бы они цвели круглый год. И вот - они цве-тут.
   - И что?
   - Да ничего. Просто еще одно совпадение. Не так ли?
   Виталий хмуро посмотрел на нее.
   - Ты ждешь от меня ответа? Или думаешь, что это я повинен в том, что гиацинтам вздумалось цвести осенью? Вывел неких цветочных мутантов?
   - Ничего я не думаю. Отвернись.
   Виталий послушно отвернулся. Алина скользнула под одеяло и через се-кунду швырнула на пол мокрое полотенце.
   - Просто... ты единственный, кто о себе практически ничего не рассказал. Ты даже не сказал, как твоя фамилия.
   - Ну Воробьев моя фамилия. Довольна? - ехидно осведомился Виталий, глядя на книгу, которую оставил на полке. Он совсем про нее забыл. - А что такого я должен о себе рассказывать? Я обычный парень, у меня есть друзья, с которыми мы ходим на рыбалку, играем в шишбеш, а по субботам выезжа-ем на природу и совершаем ритуальные убийства.
   Алина засмеялась, высвободила из-под одеяла руки и стянула с тумбочки бутылку.
   - Не знала, что у тебя есть чувство юмора.
   - Я тоже кой-чего о тебе не знал, - заметил он, подходя с полки и снимая с нее книгу. - Не знал о твоей беспредельной скромности. Почему скрыла, что ты знаменитость?
   Виталий бросил книгу на одеяло. Реакция Алины была неожиданной - чуть не уронив бутылку, она дернулась в сторону, словно Виталий бросил на кровать ядовитую змею. Ее лицо побелело, глаза раскрылись до предела, а изо рта вырвалось:
   - О господи!
   - Ты чего? - недоуменно спросил Виталий. - По-моему, неплохая книжка. Во всяком случае, то, что я прочитал, забавно и довольно интересно...
   - Я ее не писала! - лицо Алины окаменело и на скулах заиграли желваки.
   - Как же... вот на обложке твое имя, фамилия...
   - Я ее не писала!
   - А-а, так это просто твоя однофамилица... и одновременно тезка? Ну из-вини. Но уж вот такое совпаде...
   - Нет, не совпадение. Это моя книга.
   - Не понял.
   Алина хрипло вздохнула, отвернула крышку бутылки, сделала большой глоток, сморщилась и потерла губы тыльной стороной ладони. Потом произ-несла - медленно и раздельно, как говорят с глухими людьми:
   - Это моя книга. Но я ее не писала.
   Виталий сел на одеяло с другой стороны кровати и ошарашенно посмот-рел на девушку.
   - Это как понимать?
   - Именно так, как я сказала, - Алина снова вздохнула, но на этот раз вздох был больше похож на всхлипыванье. Она поставила бутылку обратно на тумбочку и села, съежившись под одеялом и прижав согнутые колени к гру-ди. - Видишь ли... я всегда хотела ее написать. Она вся была у меня в голо-ве... год за годом я продумывала каждый эпизод, поступок каждого персо-нажа, каждое его слово, каждое описание... вплоть до мелочей... Я проду-мывала все каждый день, пока занималась работой... я... Я продумала и при-думала все! От начала и до конца. Эта книга давным-давно написана в моей голове. Я знаю ее наизусть. Мне оставалось только сесть и перенести ее на бумагу... но я так и не решилась этого сделать.
   - Но как же...
   - Я не знаю, откуда она взялась! Вернее, как она появилась!
   - Может, тогда, эта книга просто похожа на ту, что ты придумала. Как го-ворят, идеи витают в воздухе.
   - Идеи?! - Алина горько усмехнулась. - Если бы дело было только в иде-ях! Возьми-ка ее и открой на любой странице.
   Виталий взял книгу и раскрыл ее наугад.
   - Ну?
   - Читай любой отрывок.
   Виталий недоверчиво покачал головой, потом опустил взгляд на печатные строчки.
   - ... но выразительней всего были глаза Лúсы - глаза, похожие на ледяные диски и...
   - ...такие же холодные, - медленно заговорила, даже, скорее, задекламиро-вала Алина, чуть прикрыв веки, - смотревшие на мир с жесткой и горькой циничностью - глаза дешевой уличной проститутки, давно переставшей пи-тать всякие иллюзии насчет жизни. Ничего просто так не давалось, не возни-кало ниоткуда, не обрушивалось неожиданно на голову, разве что неприят-ности. Вообще жизнь напоминала Лисе мелкие монетки, которые голыми ру-ками приходится наощупь доставать из глубокой зловонной лужи - и сама измажешься, и достанешь не много... Хочешь еще?
   - Не вижу смысла! - Виталий захлопнул книгу. - Но...
   - Думаешь, я специально выучила ее наизусть?
   - И в этом тоже смысла не вижу. Ты написала ее, но почему-то не хочешь этого признать!
   - Не не хочу, а не могу! - почти выкрикнула Алина. - Я не могу признать того, чего не было!
   - Возможно, ты просто не помнишь, что написала ее.
   - Такое не забудешь!
   - Мы уже сталкивались с проблемами памяти и действий!
   - Только не с такой проблемой! - Алина внезапно понизила голос до ше-пота. - Я не писала этой книги, поверь мне, не писала! Но я хотела, чтобы она была написана! Возможно, это желание, эта мечта для меня была завет-нее, чем заполучить свой ресторан! Я хотела, чтобы эта книга существовала, и она здесь!
   - Ну, знаешь!..
   - Словно кто-то вытащил ее из моей головы! - огонек, горевший в зеленых глазах Алины, начинал казаться полубезумным. - Взял и вытащил! Эта ком-ната... этот дом... иногда мне кажется, что мое сознание вывернули наизнан-ку, и теперь его могут видеть все, а не только я!
   - Знаешь, я думаю, тебе сейчас лучше поспать, - проговорил Виталий, вставая. Алина криво улыбнулась.
   - Думаешь, я спятила? Тогда утром, когда Жорка протрезвеет, спроси у него, почему он так раздражается из-за картин, которые висят по всему дому! Спроси у него! Спроси, почему он рассматривал их даже ночью!
   - Хочешь сказать, что он...
   - Я поняла это, когда нашла в библиотеке свой роман и открыла его! Это его картины! Картины, которые он рисовал только для себя или не рисовал вообще, но видел их, знал, как их нарисовать! Кто-то залез к нам в головы...
   - ... и поиграл с памятью!
   - Нет, хуже! Намного хуже! Все это...
   - Давай подождем до утра, ладно? Я, разумеется, поговорю с Жоркой... но все утром. Не возражаешь, если я возьму ее? - он постучал указательным пальцем по книге. Алина пожала плечами.
   - Бога ради. Мне незачем ее читать.
   Виталий кивнул, взял книгу и пошел к двери. Когда его ладонь уже легла на ручку, Алина сказала:
   - Спасибо тебе. Хоть ты и... ну вообще... спасибо. И я... ну, по отноше-нию к тебе... вела себя не очень правильно.
   - Наверное, тебе было очень трудно это сказать, - с усмешкой заметил Ви-талий, открывая дверь. Алина мгновенно ощетинилась.
   - Только не думай, что теперь я...
   - Ничего я не думаю, - в тон ей ответил Виталий и вышел.
   Несколько минут Алина лежала, глядя в потолок, потом решительно вско-чила с кровати и, замотавшись в одеяло и волоча его за собой, быстро подо-шла к двери. Заперла замок и тщательно проверила его. Потом подошла к ок-ну, закрыла форточку и придирчиво проверила все задвижки. За стеклом по-прежнему стучал дождь, и внезапно Алине показалось, что она провела здесь уже много-много дней. Она взглянула на полосу деревьев, окружавших дом, потом сделала шаг назад и резким движением задернула шторы. Они со-шлись синхронно, словно занавес, скрывающий очередной отыгранный акт.
  
  * * *
   Как обычно ее разбудило чувство голода. Светлана приоткрыла глаза и тут же снова закрыла их - даже слабый свет ночника больно резанул, вспыш-ка превратилась в боль, в затылке заныло, потом боль растеклась по всей го-лове. Все-таки, она выпила слишком много шампанского. В следующий раз нужно быть поосторожней.
   Снова приподняв веки, она повернулась на бок и улыбнулась, глядя на чуть слышно посапывающего рядом Бориса, крепко вжавшего левую щеку в подушку и хмурящегося во сне. Спящий, он выглядел еще более красивым - почти богом. Даже его отдающее перегаром дыхание не вызывало отвраще-ния, этот перегар был не таким, как у всех, он был особенным, словно Борис вкушал не вино, а божественный нектар. Это был ее мужчина и он был пре-красен!
   Светлана потянулась к нему и легко дотронулась губами до его твердой щеки. Борис во сне дернул уголком рта, глубоко вздохнул и зарылся в по-душку еще глубже. Она улыбнулась, отодвинулась, откинула одеяло и встала с кровати.
   За стеклом упорно барабанил дождь, все так же горели во дворе мокрые фонари, но ночь, теснящаяся за кругами бледного электрического света, уже не казалась такой густой, хотя по прежнему пугала. Часы показывали начало четвертого. Блестящее платье Светланы небрежно валялось на полу - сбро-шенная шелуха роскошного вечера и не менее роскошной ночи. Она подняла его и улыбнулась, представившись себе Золушкой, которой на этот раз вовсе не надо убегать ровно в полночь от прекрасного принца. Светлана аккуратно повесила платье на стул, набросила халат и, все еще слегка пошатываясь, по-дошла к двери, бесшумно ступая босыми ногами. Бросила последний взгляд на Бориса, снова улыбнулась, отворила дверь и выглянула в коридор. Здесь царил полумрак, от которого ее сразу же бросило в легкую дрожь. Выключа-тель был возле лестницы, идти до него предстояло довольно долго, и Светла-на собралась было взять лампу, с которой ходила на кухню в прошлый раз, но тут же отбросила эту мысль. В конце концов, уже почти утро. Она быстро добежит до лестницы, а уж внизу включит свет на первом этаже. Все это не так уж страшно. Теперь все представлялось совершенно иначе - то ли из-за Бориса, то ли потому, что она еще не протрезвела.
   Светлана тихо притворила за собой дверь и быстро, на цыпочках, побежа-ла по коридору. Поступь ее была легчайшей, и даже в этих почти неслышных отзвуках шагов было счастье. По ступенькам она спорхнула, точно лепесток, подхваченный порывом ветра. На ходу Бережная фальшиво мурлыкала ка-кую-то песенку, название которой позабылось. Ее легкий, расписанный дра-конами халат развевался, и казалось, что драконы суетливо кружатся вокруг нее, тоже совершенно обалдев от счастья.
   На площадке первого этажа она нажала клавишу выключателя, и коридор затопил яркий живительный свет. Облегченно вздохнув, Светлана подошла к кухне, включила свет и отворила дверь.
   Ее глазам представился вопиющий беспорядок - сваленная кое-как гряз-ная посуда с остатками еды была везде. Вот и доверяй убирать со стола муж-чинам! Разумеется они не стали утруждать себя мытьем посуды, а просто за-ставили ею все горизонтальные поверхности - даже на полу возле стены примостились несколько блюд и сковородка. Казалось удивительным, что они не пристроили хотя бы пару тарелок на абажур.
   Светлана всплеснула руками, возмущенно оглядывая кухню, недавно та-кую чистенькую и опрятную. Что-то звякнуло справа и чуть позади, она ис-пуганно оглянулась и вздохнула - облегченно и вместе с тем недовольно.
   - И тебе поесть захотелось?
   Ей молча кивнули в ответ. Светлана недовольно пожала плечами и, огибая стол, направилась к холодильнику. И почти сразу же остановилась, как вко-панная, хрипло вздохнув, точно ее со всей силы пнули в живот.
   Дальше время разделилось на секунды - всего несколько секунд, и они обрушивались на нее как камни, оглушая и словно вбивая в пол. Светлане ка-залось, что ее рот раскрывался для крика целую вечность. Три секунды обва-лились на нее, но она так и не успела осознать, что действительно видит то, что видит, и закричать тоже не успела - крик задушила чужая ладонь, на-крепко зажавшая ей рот с последним ударом последней секунды.
  
  
  XIV.
  
   Проснувшись, она долго не вставала - лежала, закинув руки за голову, и смотрела на плотно зашторенное окно, за которым, не обещая никаких пере-мен, все так же уныло стучал дождь. Он стал слабее - теперь это был не ли-вень, а просто дождь, но в стуке падавших капель появилось окончательное и безысходное постоянство. Казалось, теперь он будет лить не один месяц. Кроме шлепавших капель не раздавалось ни единого звука - очевидно после ночной попойки все еще спали.
   Вспомнив безумные пьяные глаза Евсигнеева и его потные руки, торопли-во шарящие по ее телу, Алина брезгливо передернулась под одеялом, потом протянула руку и выключила бра, горевшее всю ночь. Комната погрузилась в полумрак, и продолжать нежиться в постели отчего-то сразу же расхотелось.
   Она откинула одеяло и села на кровати, сонно моргая. Сейчас все проис-шедшее не казалось таким уж жутким, за несколько часов сна изрядно отда-лившись. В голове слегка шумело, было немного больно двигать глазами, чуть-чуть мутило, но в целом состояние было лучшим, чем она ожидала.
   Встав, Алина посмотрела на свои разбросанные вещи, потом пожала пле-чами с несколько обреченным видом и направилась к шкафу. Натянула новое белье, темно-синие джинсы с широким поясом и простенькую облегающую черную майку, хотя вначале ей хотелось надеть какой-нибудь глухой бес-форменный балахон, но такового в шкафу не оказалось.
   Порывшись в своей сумке, Алина достала расческу и начала причесывать-ся. Свалявшиеся, не высушенные на ночь волосы поддавались с трудом, рас-ческа то и дело застревала в рыжих кудрях, и она, закусив губу, с трудом сдерживалась, чтобы не дерануть их как следует. В конце концов она все же победила, и расчесанные волосы приобрели более-менее нормальный вид, послушно улеглись и позволили сколоть себя заколками, не пытаясь вы-рваться. Сидя перед зеркалом, Алина придирчиво вертела головой, рассмат-ривая себя в различных ракурсах до тех пор, пока не решила, что вполне мо-жет показаться на глаза людям.
   Перестав крутиться, она внимательно посмотрела на себя и нахмурилась. Нет, что-то все же было не так. Что-то было не так с ее лицом. Но что имен-но?
   Наклонившись, Алина тщательно рассматривала свое отражение, пытаясь понять, в чем дело. Отчего-то смотреть на собственное лицо было странно, как будто... как будто это было...
   Почти бессознательно она придвигалась все ближе и ближе, пока, нако-нец, не стукнулась носом об стекло. Вздрогнув, она испуганно дернулась на-зад и быстро заморгала, и рыжая заспанная девушка в зеркале так же вспо-лошенно заморгала ей в ответ. А потом криво улыбнулась. Все было в поряд-ке. Наваждение исчезло.
   Где-то на этаже хлопнула дверь, потом послышался приглушенный свар-ливый женский голос, похожий на Маринин. Снова хлопнула дверь, и кто-то засмеялся. Алина встала, подошла к двери, открыла ее и осторожно выгляну-ла. Полукруглый коридор был пуст, но где-то в самом конце слышались го-лоса. Выйдя, она закрыла за собой дверь и медленно пошла вперед. Проходя мимо ванной, бросила немного смущенный взгляд на скособочившуюся дверь, при дневном свете выглядевшую еще более плачевно.
   Голоса раздавались из гостиной, оттуда же неслись какие-то визги и паль-ба - кто-то уже не просто проснулся, но и ожил настолько, что включил те-левизор. Алина нерешительно остановилась перед приоткрытой дверью, по-том толкнула ее и шагнула внутрь.
   - О! - приветствовал ее развалившийся в кресле и попивавший пиво Олег, выглядевший весьма помято. - Еще одна поздняя пташка прилетела! Ну, доброе утро аль день!..
   Виталий, покачивавшийся на плетеном диванчике, приветственно кивнул, Жора издал некий полузевающий-полусловесный звук, в котором отдаленно угадывалось пожелание доброго утра. Остальные никак не отреагировали. Алина поздоровалась и плюхнулась в свободное кресло, исподтишка разгля-дывая присутствующих. Петр с отчаянно похмельным видом, нежно сжимая в пальцах полупустую бутылку пива, мрачно смотрел в экран телевизора, по которому шел какой-то боевик. Кристина, вытянувшая длинные ноги, едва-едва прикрытые цветастой юбкой, выглядела довольно бодро, и прошедшая бурная ночь выглядывала только из ее покрасневших глаз. Гигант Жора, ка-залось, всю ночь провел на полу, причем в самом оживленном месте, где по нему прошли не один раз. Марина в бледно-голубом шелковом халате рассе-янно смотрела в окно, осторожно потирая ненакрашенные сонные глаза. Оль-га, уютно устроившаяся на диване, поджав под себя ноги, полудремала, умо-стив голову на согнутой руке. Виталий словно еще спал, хотя его глаза были открыты. Он был в джинсах и майке, и на его правом плече виднелся при-личный кровоподтек. Хуже всех выглядел Алексей - его лицо было серым и отекшим, покрасневшие глаза болезненно ворочались в глазницах под при-пухшими веками, переносицу огибала багровая полоса, нос теперь казался чуть свернутым набок, а голова была туго перевязана бинтом, на котором за-сохло маленькое кровавое пятнышко. Для похмельного кворума не хватало только Бориса и Светланы - вероятно, они еще спали.
   - Что с головой - бандитская сабля? - осведомилась Алина, старательно изгоняя из голоса насмешку и злость. Алексей мрачно глянул на нее, и от его взгляда Алину передернуло.
   - Бл... какая, на хрен, сабля! Уроды, подсунули коньяк паленый! Выруби-ло начисто... башкой об камин!.. Ни хера не помню! - он подозрительно ог-лядел остальных налитыми кровью глазами. - Или кто мне помог? Ведь уз-наю!..
   Виталий чуть улыбнулся и незаметно для остальных показал Алине ото-гнутый большой палец - то ли в знак того, что все в порядке, то ли восхища-ясь ударом. Она тоже улыбнулась, но тут же приняла серьезный вид. Быть в заговорщиках с Виталием казалось нелепым.
   - Нормальный коньяк, просто не хрен жрать его в таких количествах! Это ж надо было так ковер изгадить! - пробурчал Олег и поглядел сквозь пивную бутылку на голые ноги Кристины, потом пихнул в бок Жору и негромко произнес: - Судя по всему, друже, к тебе ночью заходил секс?
   - Не твое дело! - пробурчал Вершинин и страдальчески схватился за голо-ву. Олег хмыкнул.
   - А самочувствие как?
   - Как у обглоданной куриной ноги, - очень тихо сказал Жора, и Олег одоб-рительно кивнул.
   - Значит, вечер удался! Ты смотри, она и на деле сильна, не только на сло-вах...
   - Слушай, отстань ты, бога ради!.. У меня голова сейчас треснет!
   - Нагулялись?! - язвительно поинтересовалась Марина, потом ее глаза зло сверкнули. - Хотела бы я знать, какая свинья сломала дверь ванной?! - она вонзила взгляд в Евсигнеева. - Это ты, перед тем как в камин упасть?!
   - Это я сломал, - равнодушно сказал Виталий и закурил. - Потом починю.
   - Ого! - уважительно заметил Олег. - А зачем?
   Виталий пожал плечами.
   - А разве должен быть повод?
   - От вас все бутылки надо спрятать! - Марина перевела злой взгляд на Ви-талия. - А с тобой я позже поговорю!
   - Это вряд ли, - все так же равнодушно отозвался Виталий и выпустил в воздух красивое облачко дыма. Олег засмеялся.
   - Елки, еще в себя не пришли, а уже семейная сцена намечается!
   - Помолчал бы!
   - Я не умею!
   На несколько минут наступила сонная страдальческая тишина, нарушае-мая лишь звуком телевизора, потом Ольга насмешливо, не открывая глаз, произнесла:
   - И эта женщина называла меня стервой!
   - Бац! - тут же отреагировал Олег. - Один-один!
   - Слушайте, ну хватит! - простонал Жора, снова хватаясь за голову. - Ук-расьтесь молчанием хоть на пару минут! У меня башка раскалывается, а мне ею еще думать!
   - Кто-нибудь вниз спускался? - спросила Алина, незаметно подтягивая к себе лежащий на одном из столиков еще со вчерашнего вечера апельсин.
   - Я на кухню за пивом ходила, - Ольга потянулась на диване. - Меня ну очень попросили. Кстати, - она обвела всех ядовитым взглядом, - хотелось бы мне знать, кто вчера так упился, что использовал кухню вместо туалета?!
   - Чего?! - Олег совершенно искренне вытаращил глаза.
   - Чего слышал! Потом-то сообразили, что к чему и убрали?.. только как в кухне освежителем воздуха не напрыскали, запах мочи все равно ощущается! Это уж перебор, вам не кажется?!
   - М-да-а, - протянул Жора и посмотрел на Алексея. Алексей посмотрел на водителя, а тот в свою очередь посмотрел на бутылку пива и неопределенно помотал головой.
   - Это не я! Я тут спал.
   - Точно, как свиньи! - вполголоса произнесла Марина. Облачка дыма по-плыли в ее сторону, и она демонстративно закашлялась.
   - А на улицу ты не выглядывала? - спросила Алина, вонзая ногти в ярко-оранжевую апельсиновую кожуру, и из-под них выстрелил фонтанчик брызг, тут же разнеся по комнате апельсиновый аромат. Ольга помотала головой.
   - Я в холл даже не выглядывала. Прошла на таком автопилоте, что...
   - А нюхала тоже на автопилоте? - пробормотал Алексей, явно начиная приходить в себя. Алина закусила губу, терзая апельсин, потом резко вски-нула голову, но наткнулась на упреждающий взгляд Виталия. Он покачал го-ловой.
   - Во всяком случае, за нами никто не приехал! - отрезала Ольга и кивнула Алине. - Если ты об этом.
   - Давайте на эту тему рассуждать хотя бы через час, а? - попросил Жора. - Ей-богу, мне сейчас на это совершенно наплевать! Мы там же, где и вчера - и все! Алька, если тебя сейчас потянет на теории, я тебе рот с мылом вымою! Слушай, Леха, а ты где бинт взял? Аптечку нашел?
   - Он у меня с собой был, - отозвался Алексей.
   - Запасливый. Со своей аптечкой ездишь? А цитрамона у тебя нет?
   - Нет.
   - Это плохо.
   За дверью послышались шаги. Алина лениво повернула голову, надеясь, что это Светлана, но в гостиную вошел Борис - осунувшийся и слегка по-бледневший, но тщательно причесанный, умытый и облаченный в черные брюки и черную рубашку, подчеркивающие его бледность. Золотой крокодил уже сонно блестел на лифмановском пальце.
   - А что случилось с дверью в ванной? - сразу же осведомился он, аккурат-но усаживаясь в кресло. Виталий обратил на него сонный взгляд.
   - Воспитанные люди здороваются, господин ювелир.
   - Значит, это ты ее сломал? - тут же сделал вывод Борис, уничтожающе глядя на него.
   - Он, он, - отозвался Олег, потом косо вскинул правую руку над головой, отдавая вялый пионерский салют. - Застучал пионер Кривцов!
   Виталий хохотнул, гася окурок в пепельнице. Борис приподнял одну бровь.
   - Вот не можете вы, как люди, нормально...
   - Уж говори, че думаешь: вот не можете вы, русские, нормально!.. - про-бормотал Алексей, осторожно дотрагиваясь до повязки.
   - Блин, опять начинается! - вскипела Кристина. Борис презрительно скри-вил тонкие губы, потом быстро оглядел гостиную, отметил беспорядок, вин-ное пятно на серебристом ковре, перебинтованную голову Евсигнеева, синяк на плече Виталия, ладони Жоры, прижатые к вискам, нестройный ряд буты-лок возле стены, после чего спросил:
   - А Света не заходила?
   - Не-а, - Олег наклонился, ставя на пол пустую пивную бутылку. - А мы-то думали, что она с тобой в теплом гнездышке.
   - Утром я ее не видел, - деликатно и вместе с тем жестко ответил Борис. Олег склонился к голове Жоры и прошептал:
   - Кто поздно встает, тому не дают!
   Жора, ничего не ответив, возвел глаза к потолку. Петр переместил печаль-ный взгляд с экрана телевизора на ювелира и сказал:
   - Так Светик, наверное, уже на кухне шурует. Уж что-что, а в еде она толк знает, да... наверное, прям с поварешкой и родилась.
   Олег вполголоса пробормотал, что физиологически это было бы весьма затруднительно для ее матери, но Жора толкнул его, и Кривцов обиженно замолчал.
   - Я ее на кухне не видела, - сказала Ольга, - но я когда ходила... - она не-определенно покрутила в воздухе пальцами и закрыла глаза. Алина, дожевы-вавшая апельсин, задумчиво посмотрела на Петра, жадно доглатывавшего пиво, и ощутила неодолимое желание последовать его примеру. Кроме того вдруг почему-то отчаянно захотелось добрый кусок сыровяленной колбасы. Она встала и потянулась.
   - Я на кухню. Кому-нибудь по лифту что-то прислать?
   - Пива, - сказал Олег, устремив на нее ласковый отеческий взгляд, - много пива.
   - И пожрать чего-нибудь! - добавил Петр. - А если Светик там, то она уж сообразит.
   - Может она и не на кухне вовсе, - заметил Виталий. - С чего вы взяли? Может, она в бассейне плещется. С бодуна вот только идти что-то готовить!
   Жора слегка покраснел, вспомнив о беспорядке, который они с Ольгой ос-тавили в бассейной. Если Светлана зашла туда, то, вероятно, была очень удивлена.
   Алина повернулась и вышла из гостиной. Уже возле лестницы ее догнала Марина и, слегка задыхаясь, пошла рядом, ничего не говоря.
   - Тоже проголодалась? - дружелюбно спросила Алина, но Марина неожи-данно посмотрела на нее с такой яростью, что у Алины отпала всякая охота вести разговоры.
   - Нет! Хочу проверить свое пальто! Оно стоит больших денег, а я просто так бросила его на вешалке! Мало ли, что за компания тут собралась!
   - На меня намекаешь?!
   - На тебя в первую очередь!
   - Чего психуешь с утра?! - Алина начала раздражаться. - Критические дни, что ли, настали?! Не забыла, что я бывшая официантка?! Так что смотри - могу и врезать по старой памяти, невзирая на воспитание!
   - Это у тебя-то воспитание?! - язвительно переспросила Рощина и, приба-вив шаг, обогнала ее на несколько ступенек и пошла впереди. Алина недо-уменно смотрела на ее стройную спину, прикрытую голубым шелком. Ярость Марины была ей совершенно непонятна - казалось, еще совсем недавно они прекрасно ладили. Хотя как недавно - это было аж позавчера вечером. Неу-жели прошло уже два дня?! Как же там ее ресторанчик?! Женька, наверное, с ума сходит - куда компаньонка пропала, да еще вместе с документами?!
   Но книга - откуда и как взялась эта книга?!
   В холле был полумрак, отчего сейчас он казался намного меньше, кроме того, из него ощутимо тянуло холодом. Шедшая впереди Марина останови-лась, и Алина, уже собиравшаяся повернуть в левый коридор, услышала ее голос, выговаривавший слова со странным сонным удивлением.
   - Почему не закрыли дверь?
   Повернувшись, Алина сделала несколько шагов вперед и остановилась, глядя на тяжелую входную дверь, приоткрытую на две ладони. В щель вры-вались ветер и дождевые брызги, и была видна мокрая верхняя ступенька крыльца, по которой шлепали капли. Дверь едва заметно покачивалась. Холл совсем выстыл - вероятно, дверь была открыта уже довольно давно. Алина зябко обхватила себя руками. Внезапно ей расхотелось идти дальше.
   - Навалили барахла, ничего не видно!.. - проворчала Марина и пошла ми-мо вешалки к двери. Резким движением захлопнула ее, потом зашарила ла-донью по стене. - Где тут свет включается?!
   Найдя выключатель, она нажала на него, отворачиваясь к вешалке, в холл обрушился поток яркого света, затопив все вокруг, и почти одновременно с этим электрическим всплеском Марина дернулась назад, косо врезавшись спиной в стену, и у нее вырвался короткий страшный вибрирующий вопль, взлетевший по "воздушной башне" до самой крыши особняка.
   Вопль подбросил Алину и толкнул ее вперед, мало что соображающую и словно со стороны осознающую, что она куда-то бежит. Марина продолжала кричать, тупо колотясь спиной о стену, точно мотылек о стекло лампы, но теперь крик был длинным и таким громким, что казалось невероятным, что человеческие легкие способны издавать такой звук. Ее побелевшее лицо с вытаращенными глазами и распяленным ртом было обращено к вешалке.
   Добежав до середины холла, Алина увидела, на что она смотрит, дерну-лась назад и в сторону, нога у нее подвернулась, и она с размаху упала на ко-лени, судорожно втягивая ртом воздух, которого набиралось все больше и больше, но он никак не желал возвращаться в крике, и она только агонизи-рующе дергала губами, вцепившись прыгающими пальцами в свою майку.
   "Не может быть! - монотонно и глупо билось у нее в голове. - Не может быть, неможетбытьнеможетбыть!.."
   Когда вчера утром она увидела на ограде куклу, ей показалось, что это че-ловек. А сейчас на одно короткое, почти не существующее мгновение ей по-казалось, что она видит куклу. Это не мог быть человек. Такого не могло быть с человеком.
   Но это был человек.
   Пальто и куртки висели на вешалке так, как они их оставили вчера вече-ром, и среди них висела Бережная - на ремне, захлестнутом за шею и за же-лезный крючок. Большая пряжка намертво врезалась в кожу под подбород-ком чуть склонившейся к левому плечу головы, распухшее лицо страшно по-синело, казалось почти черным. Глаза были завязаны сложенным в несколько раз кухонным полотенцем - тем самым, которым она, Алина, вытирала вчера руки. Сведенные судорогой пальцы рук и босых ног торчали как сухие сучки. Что-то выглядывало из раскрытых губ Светланы - что-то странное, багрово-синее, словно кусок испорченного мяса, и с отстраненным животным стра-хом, не лишенным отвращения, Алина поняла, что это язык.
   Нет, не могло это, на вешалке, быть Светланой! Эта страшная распухшая посиневшая кукла не могла быть Светланой!
   Судорожно втягиваемый воздух наконец-то переродился в звук, она за-визжала, но желудок тут же дернулся в жестоком спазме, и она прижала руку к губам. Позади все так же громко выла Марина, и этот вой сумасшедшим сверлом ввинчивался в мозг, а она смотрела на страшное лицо и не могла от-вести от него глаз. Где-то далеко, в другом мире, по лестнице застучали ноги сбегавших, она услышала вскрик, потом другой, кто-то закашлялся. Чьи-то руки тряхнули ее, Алина мотнула головой и вяло отмахнулась, потом попы-талась встать, но у нее ничего не вышло. Сквозь слезы она с трудом различи-ла стоявшую рядом огромную расплывчатую фигуру Жоры, его беспомощно свисавшую руку, потянулась и ухватилась за нее, и рука напряглась, помогая ей встать. Виталий стоял возле вешалки, положив пальцы на мертвое запя-стье, и это показалось ей ужасно глупым - ведь было очевидно, что пульс в нем исчез давным-давно. Потом он, хрипло выдохнув, ударил кулаком по стене и зажмурился. Это словно было сигналом для остальных, и они, до сих пор стоявшие в отдалении, почти синхронно, полукругом качнулись к ве-шалке.
   - Это шутка?.. - почти шепотом произнесла Кристина, выкручивая себе пальцы. - Она ведь не...
   - Она мертвая, дура! - рявкнул Алексей. - Ты что - не видишь сама?!
   Кристина всхлипнула и прижала ладонь к губам. Виталий повернулся и, увидев его лицо, Олег пошатнулся и вдруг начал ругаться, старательно выго-варивая слова надтреснутым дрожащим голосом, в то время как Петр, пока-чиваясь, монотонно повторял одно и то же:
   - Как же это?.. девочку... как же это...
   Марина уже перестала выть и теперь бормотала сухим голосом - казалось, кто-то методично комкает ломкие палые листья.
   - Уберите ее отсюда... уберите ее, уберите, уберите ее...
   Алина отвернулась от вешалки и пошла на нее, словно робот, пошатыва-ясь и болтая руками. Дойдя, она склонилась над ее запрокинутым белым ли-цом, усеянным бисеринками пота, взмахнула рукой и механически хлопнула Марину по щеке. Та икнула и замолчала.
   - Вставай, - тускло сказала Алина и протянула ей руку, - вставай, надо встать...
   Рощина тупо посмотрела на нее, схватила за запястье и поднялась, и они так и остались стоять возле стены, держась за руки и пошатываясь, словно пьяные.
   - Господи... - прошептал Борис, глядя то на распухшее лицо Светланы, то на посиневшую кожу в вырезе ее легкого халатика. - Господи... я же с ней ночью... господи!...
   Он зажал рот ладонью, резко развернулся на одной ноге и стремительно вылетел из холла. Никто не посмотрел ему вслед.
   - Кто мог такое сделать?! - дрожащим голосом произнесла Ольга и зябко обхватила себя руками. - Что за с-сука?!.. За что?..
   - Дверь была открыта, - хрипло сказала Алина. - Когда мы спустились, дверь была открыта. Было очень холодно. Марина закрыла ее, а потом мы ув-ви...
   Голос у нее сорвался. Марина отвернулась и уставилась куда-то в сторону дивана. Виталий кивнул, потом в его взгляде появилась пугающая делови-тость. Он подошел к двери, открыл ее и выглянул наружу. Мокрый двор был пуст, на подъездной дорожке, чуть накренившись, сиротливо мок несчастный автобус. В отдалении едва слышно шумели деревья, но теперь в их шуме бы-ло нечто зловеще-насмешливое. Воробьев шагнул назад, с грохотом захлоп-нул дверь, подергал ее, оглядел гостиную и его взгляд остановился на диване.
   - Ну-ка, мужики, помогите! - приказал он.
   Вчетвером с Жорой, Петром и Алексеем они подтащили диван к двери, перевернули его и стоймя прислонили к створке, потом придвинули туда же кресла. Остальные безмолвно наблюдали за их действиями, потом Кристина спросила:
   - Мы что же - здесь останемся? А как же...
   - Пока останемся! - отрезал Виталий. - Так будет лучше, если мы точно будем знать, что никто сюда не зайдет.
   - Но ведь зашли! У них были ключи...
   - В доме нет других дверей, и мы сделаем все, чтобы ключи стали для них бесполезны.
   - Окна, - сипло сказал Олег, - есть еще окна. Они могут сделать так же, как и я.
   - Разберемся, - Виталий бросил короткий взгляд на труп и сжал зубы. В холл неровной походкой вошел ювелир, вытирая ладонью мокрое лицо и ос-тановился, бессильно привалившись к стене. - Леха, Петр... - он взглянул на Жору, потом покачал головой. - Пойдете со мной. Остальные оставайтесь здесь. Никому никуда не ходить! Тебя это тоже касается! - Виталий стрель-нул глазами в Лифмана. - Никуда не ходить, пока мы не вернемся!
   - Мне может опять...
   - Блюй здесь!
   - Вряд ли они еще в доме, - хрипло произнес Олег и потер подбородок. - И все же, Виталя, зашли бы вы, вначале, в оружейную, прихватили чего-нибудь! Давай я тоже пойду!
   - Справимся! - отмахнулся Виталий. - Смотрите здесь, смотрите внима-тельно и если что... Никто не должен выйти - ты понял!
   - А... как ты думаешь... можно... - Олег судорожно сглотнул, - ... можно ее... снять?..
   Виталий отвернулся.
   - Если сможете.
   Они исчезли в левом коридоре. Олег отвернулся и на развороте взвыл, за-кинув голову:
   - У, суки! Суки! Вот так значит решили?!.. С девок, значит?!.. Нас боитесь трогать, так вы девок?!.. Мать вашу!!!
   - Успокойся, - Жора тряхнул его за плечо, но Олег зло отпихнул его руку.
   - Я спокоен! Я охрененно спокоен!
   - Так теперь они... теперь они нас всех? - прошептала Кристина, ни к ко-му не обращаясь. - Всех, да?
   - Чудный эксперимент, Жора, - сказала Ольга и закрыла лицо руками. - Устали они, значит, ждать, пока мы как пауки в банке. Помочь решили. Доб-рейшей души люди. Бедная Светка. Уж ее-то... собственной тени боялась...
   Облегченное счастье в ее голосе, что это не она висит там, на крючке, бы-ло настолько отчетливым, что Алину передернуло - то ли от отвращения к Ольге, то ли оттого, что сама она была точно так же счастлива. Во рту рас-ползалась горечь, и она сглотнула, ощущая непреодолимое желание съесть что-то сладкое - шоколадку или еще один апельсин. Это показалось ей диким - на вешалке, как тряпка, висит жестоко убитый человек - более того, чело-век, который был ей симпатичен, а она думает о шоколадке. В правом глазе у нее защипало, на щеку выкатилась слеза, и Алина зло вытерла ее ладонью, потом посмотрела на клетчатое полотенце, плотно закрывавшее глаза Береж-ной. Это полотенце казалось ей очень важным.
   - Потом будете базарить! - бросил Олег и встряхнул руками, словно сбра-сывая с них воду. Потом медленно подошел к вешалке и, стараясь не смот-реть на труп, протянул к нему руки, но тут же отдернул и в ужасе отвернул-ся.
   - Черт! Я не могу... я всегда мертвых боялся...
   - Как раз их бояться не стоит, - сипло сказал Жора и встал рядом с ним. Его посеревшие губы подергивались. - Давай... я приподниму ее... а ты... снимешь с крючка... Просто не смотри на нее...
   - Не смотреть... - Олег деревянно кивнул и взъерошил волосы.
   - Подождите, ведь нельзя ничего трогать... - неуверенно произнесла Кри-стина, - ведь милиция...
   - Ты представляешь себе здесь милицию? - зло осведомилась Ольга.
   - В любом случае нельзя ее так оставлять... - прошептала Алина, дрожа, как в ознобе, и постукивая зубами. - Это... не по человечески...
   - Перестаньте болтать! - рявкнул Олег, взмахнув в воздухе руками, точно призывая к действию невидимый оркестр. - У меня и так сейчас...
   Не договорив, он отвернулся. Жора кивнул ему, подошел к вешалке вплотную и, выдохнув, обхватил Светлану под бедрами и, сморщившись, с усилием приподнял, отчего голова Бережной свесилась на грудь и тусклые волосы упали вниз, милосердно закрывая оказавшееся так близко лицо. Бо-рис отвернулся, Марина уткнулась подбородком в собственное плечо, комкая на груди шелковый халат. Алина бессознательно сделала несколько шагов вперед.
   - Быстрее! - просипел Жора, багровея и с трудом сдерживаясь, чтобы не отпустить ледяные ноги покойницы и не отскочить подальше.
   - Сейчас, - бормотал Олег, полузажмурившись и непослушными пальцами пытаясь содрать ремень с крючка. - Сейчас, еще чуть-чуть... он на дырку на-дет...
   - Мамочки мои!.. - пропищала Кристина, прижимая ладони к щекам, и од-новременно с ее возгласом Олег, наконец, освободил ремень, и тело, удер-живаемое теперь только руками Жоры, податливо повалилось ему на плечо. От неожиданности Вершинин дернулся назад, потерял равновесие и хлоп-нулся на спину, труп с деревянным стуком упал рядом, от удара повязка сва-лилась с его головы, и Вершинин заорал, когда на него уставились выпучен-ные, испещренные прожилками лопнувших сосудов мертвые глаза, и в уни-сон ему тотчас завизжала Кристина. С удивительным проворством Жора от-катился в сторону и вскочил на ноги. Его трясло. Трясло и Олега, который смотрел на труп, вжавшись спиной в чье-то пальто.
   - Почему ты не предупредил?! - закричал Жора, и Олег тоже закричал в ответ:
   - Я думал, ты ее держишь!
   - Перестаньте орать! - закричала и Ольга. Оба развернулись к ней, тяжело дыша, и она уже тише повторила: - Перестаньте.
   - Что у вас?! - крикнул откуда-то сверху Петр. - Что?!
   - Нормально все, нервы! - отозвалась Ольга и, хмурясь, внимательно по-смотрела на труп. Алина заставила себя подойти ближе и недоуменно на-блюдала, как Ольга, сморщившись, внезапно наклонилась над Светланой, по-тянула носом и резко отдернула голову.
   - Что ты делаешь?!
   - Пахнет, - хрипло произнесла Ольга и с ужасом посмотрела на Алину. - От нее пахнет... этим... - она запнулась и почти умоляюще взглянула на Жо-ру. Тот кивнул, неожиданно став каким-то отстраненно-серьезным.
   - Да, дело в том, что при удавлении часто происходит... - он прижал дро-жащую руку к виску и отвернулся. - Елки я не могу так... не могу о ней... она вчера нам ужин готовила... я танцевал с ней... черт!..
   - Жора, если ты в чем-то разбираешься, скажи, - попросила Алина, очень старательно выговаривая каждое слово и стараясь не глядеть на Бережную, но почти ощущая как страшные мертвые глаза смотрят точно на ее ногу. - Это ведь... может быть важно...
   - Господи, да закройте вы ей лицо чем-нибудь! - с ужасом произнесла Марина. - Ну что вы стоите?!..
   - Заткнись! - вяло сказал Кривцов, который, вытянув шею, прислушивался к звукам наверху. - Говори, Жорка! Ну же! У тебя мама профессор! Читал, наверное, чего-нибудь!..
   - ... происходит мочеиспускание... - выговорил Жора и тут же посмотрел на Ольгу, которая вернула ему ошеломленно-испуганный взгляд. - Получа-ется, ее на кухне убили? А потом притащили сюда...
   - Я же была там одна! Я же ходила там... может быть, буквально сразу... может, он еще был где-то там... смотрел на меня... А до этого мы еще сколь-ко сидели наверху, в гостиной... я, и ты, и Олег, и... Боже мой, мы там бол-тали... курили, а ее в это время...
   - Вряд ли... - пробормотал Жора, глубоко вздохнул и присел на корточки рядом с трупом. Борис, стоявший у дальней стены, издал горлом булькаю-щий звук.
   - Она тут давно... - с усилием произнес Олег. - У нее уже пятна...
   Вершинин покачал головой, и на его лицо набежало преподавательское выражение, удерживаясь, правда, с большим трудом и готовое в любой мо-мент сдать позиции.
   - При удушении трупные пятна могут появляться уже через час, - чужим отстраненным голосом сказал он. Потом наклонился и осторожно потрогал сначала пальцы на руке Бережной, потом плечо под тонкой тканью халата. - Я, конечно, не уверен... я читал кое-что... В общем, у нее уже окоченели не только пальцы, но и плечи, то есть, как минимум, шесть часов, как ее... а по-скольку здесь довольно холодно, то и еще час, наверное... А сейчас одинна-дцать. Мы... мы еще спали... - он отвернулся и посмотрел на Лифмана. - Борис, ты... вы... были вместе ночью?
   - Да, - выдохнул ювелир, снова заливаясь жутковатой меловой бледно-стью. - В ее комнате. Я не слышал, как она ушла. Я проснулся, а ее уже не было... Я думал, она с вами. Или... - он вздрогнул и начал яростно тереть гу-бы. Алина опустилась на пол, не отрывая взгляда от сложенного полотенца, валявшегося в нескольких сантиметрах от откинутой в сторону руки Светла-ны. Ногти на руке были аккуратно подпилены. Не выдержав, она скользнула глазами по искаженному удушьем лицу, но в этот момент подошел Олег и закрыл лицо Бережной ее собственной курткой. Железные заклепки на рука-вах и замок "молнии" коротко звякнули об пол. Алина вдруг вспомнила, как Светлана в этой куртке, тонкая и изящная, пробиралась между автобусными креслами со своей объемистой сумкой в руках и хозяйственным выражением на лице, как в блестящем платье выдавала посередине залы умопомрачитель-ные па, и у нее сдавило горло.
   - Знаешь, а мне даже немного жалко уезжать. Тут такая замечательная кухня... конечно, у меня дома не хуже, но все-таки... А тебе?
   Алина крепко сжала зубы, испугавшись, что сейчас разревется. Этого нельзя было делать. Надо было думать. Надо было найти безопасное место и забиться в него, чтобы никто не смог сделать с ней такого... никто и нико-гда... и только не за шею...
   - ... зачем?! - услышала она вскрик Марины, повернула голову и увидела, что Жора приподнял куртку, принесшую некое спокойствие многим взглядам и внимательно что-то разглядывает. Потом он поднял голову и ошеломленно уставился в пространство.
   - В чем дело? - спросил Олег.
   - Это же мой ремень! - вырвалось у Жоры. Куртка выскользнула из его пальцев и шлепнулась обратно на мертвое лицо.
   - Что? - переспросила Ольга. Жора встал, и по его лицу было видно, что он уже жалеет о своих словах.
   - То есть, он не мой... он из моей комнаты. Я нашел его там... позавчера! Значит, этот мудак шлялся по всему дому, как ему вздумается, пока мы... и не боялся, что его увидят?! И ремень спер из моей комнаты?! Когда успел?! Мы ведь... - он осекся, метнув косой взгляд в сторону Ольги, - я ведь в ней ночевал!
   - Во сколько ты начал в ней ночевать? - медленно спросил Олег. Верши-нин пожал могучими плечами.
   - Часа в два или в полтретьего. Но я не проверял, на месте ли он...
   - Ясно, не до того было, - Олег кисло улыбнулся. - Все мы были заняты!.. Блядь! А ты уверен, что это он? Мало ли...
   Жора посмотрел на него таким странным взглядом, что Кривцов невольно сделал шаг назад, потом вздохнул и вдруг выкрикнул:
   - Да! Уверен! Еще б мне не быть уверенным! Это моего папашки долбану-того ремень! Я его где угодно узнаю!!! Чего вы уставились?! Как будто сами не нашли ничего изумительного?! Говорили ведь уже об этом! Говорили! Че-го вы на меня так уставились?!
   - Бред какой-то! - простонала Кристина и зажала уши руками. Марина смотрела на закрытое курткой лицо Светланы и улыбалась странной болез-ненной улыбкой. Олег встряхнул Жору за плечо - вернее, попытался это сде-лать.
   - Угомонись! Послушай! Твой так твой! Не это важно! Важно то, что этот хрен бродил ночью по дому, как ему вздумается, и никто его не видел! А ведь мы с Кристинкой заснули очень поздно! Я часа в два ночи ходил на кухню за вином, и ничего такого не заметил!
   - Да, - Жора кивнул, - я тебя видел.
   Олег почесал затылок.
   - Правда? А почему я тебя не видел?
   - Как же не видел - ты, когда в кухню заходил, мне рукой помахал, да еще сказанул что-то, как всегда...
   - Да? - Олег пожал плечами. - Не помню. Хотя при таком количестве...
   На лестнице послышались шаги, и все обернулись, глядя, как в холл спус-каются Виталий, Алексей и Петр. Судя по выражениям лиц, их розыскные мероприятия не дали никаких результатов.
   - Кроме нас в доме никого нет, - сказал Петр и покосился туда, где лежало тело. - Кто бы это ни сделал, он ушел. Ну, по крайней мере, вернуться сюда он не сможет. Окна везде закрыты намертво, и чтобы влезть, придется бить стекло, а уж это мы наверняка услышим.
   - Стекло можно вырезать, - заметил Олег, - и совершенно бесшумно. Черт, как же плохо, что снаружи на дверях нет замков. Как специально! Кто-то очень хорошо все придумал!
   - Двери придется заклинить чем-то снаружи, - Виталий качнул рукой, в которой держал какой-то пакет.
   - А вы все обыскали? - спросила Марина, переводя на него затуманенный паникой и страхом взгляд.
   - Абсолютно все.
   - Все или то, что смогли найти?! Может здесь есть потайные двери? Ка-кие-нибудь ниши? Мало ли где можно спрятаться, если хорошо знаешь дом?!
   - Подождите, что значит заклинить двери?! - вмешалась Кристина. - Хо-тите сказать, нам теперь придется сидеть в этом доме?!
   - А ты хочешь сидеть в лесу? - язвительно осведомилась Ольга. - В тем-ноте и под дождем? Один вон уже пошел в лес...
   - Так может быть это он? - Алина обвела всех вопросительным взглядом. На лице Виталия она задержалась - он смотрел на нее как-то странно, будто пытаясь что-то понять. - Он ведь был не такой уж хлипкий, насколько я помню? Жора, ты помнишь, как он выглядел? Мог человек такого телосло-жения подвесить тело на крючок?
   - Вполне, - мрачно отозвался Жора. - Она ж худенькая - вполне мог. А за-душить, так вообще легко! К тому же сумасшедшие могут обладать неверо-ятной силой. Я говорю сумасшедшие, потому что нормальный человек тако-го, - он кивнул в сторону трупа, - сотворить не может. Вешалка, завязанные глаза... явно попахивает психбольницей! Слушайте, а может, это действи-тельно пацан? Конечно, сам он всего тут затеять не мог, но, возможно, он чей-то помощник? С чего вот он в лес тогда ушел?! Вот с чего?!
   - Это версия, - хмуро сказал Виталий, прошел мимо него и присел на кор-точки возле трупа. - Есть, что сказать?
   Жора встал рядом и кратко изложил свои соображения. Виталий кивнул.
   - Разбираешься.
   - Просто читал кое-что. Ты учти, просто читал... на практике бывать, сла-ва богу, не доводилось, так что доверять моим суждениям...
   - За неимением других... - пробормотал Виталий, глубоко вздохнул и от-кинул куртку. Все, кроме Жоры, Ольги и Алины тотчас отвернулись.
   - Посмотри, - Жора, нагнувшись, показал пальцем на шею Бережной, по-том чуть ослабил ремень. - Видишь? Ее задушили чем-то тонким, а уж потом подвесили на этом ремне.
   - Ну, то, что это не самоубийство, и так ясно, - Виталий попробовал за-крыть Светлане глаза, но затвердевшие веки не поддавались. Тогда он повер-нул ее голову сначала в одну сторону, потом в другую, затем осторожно раз-двинул короткие черные волосы. - Смотри. Ее сначала чем-то оглушили, а потом задушили. Видишь, здесь стекло в ране... Может бутылкой... хотя на бутылочное не похоже.
   Он задумчиво повертел осколок в пальцах, потом вернул куртку на место и выпрямился.
   - Вы так спокойно себя ведете, - вдруг подал голос Борис, о котором все забыли. Он сделал несколько шагов вперед и остановился. - Вы так говорите, будто решаете какую-то задачку, как будто... Как вы можете? Решили поиг-рать в детективов? Нашли новое развлечение? Что вы ее ворочаете?! Что вы ее так разглядываете, как будто... как будто...
   - Если ты сейчас же не заглохнешь, то будет еще один труп, причем твой! - вскипел Кривцов. - От тебя пока, кроме нытья, никакого толку! Если тебя все это так задевает, чего ж ты не помогал нам ее снять?! Что ж ты скромно стоял в сторо...
   - Перестаньте! - перебила его Алина. - Еще не хватало, чтоб мы здесь все передрались! Что дальше-то делать будем?! Теперь, когда понятно, что в этот особняк нас определили какие-то маньяки?!
   - Мне кажется, прежде, чем рассуждать, нужно убрать ее куда-нибудь, - сипло сказал Жора. - Негоже, чтобы она тут лежала. Но куда? Может, в ее спальню?
   Виталий покачал головой.
   - Там слишком тепло.
   Марина сглотнула и отвернулась, пристально глядя на забаррикадирован-ную входную дверь.
   - Тогда, может, в морозильную камеру? - предложил Петр. Кристина с не-годованием посмотрела на него.
   - Там же мясо!
   - Переложим часть в холодильник, остальное сдвинем в угол, - хмуро ска-зал Олег, потирая бровь.
   - И что?! - Кристина замотала головой. - Да вы что?! Если мы будем здесь долго... я не смогу есть мясо, которое было в одном холодильнике с трупом!
   - Если мы будем здесь долго, то тебе уже будет наплевать, где было то мя-со! - буркнул Алексей. - Ладно, решили. Только надо ее в простыню замо-тать! Пойду принесу.
   - Я пойду с тобой! - тут же сказал Петр. Евсигнеев посмотрел на него не-добро.
   - Это еще зачем?
   - На всякий случай.
   - Я не из трусливых!
   - А мне плевать! - заявил водитель. - Никто не будет ходить в одиночку - вот так! Спокойней, когда все друг у друга на глазах!
   Алексей пожал плечами и направился к лестнице, бурча, что когда собе-рется в туалет, обязательно позовет с собой именно Петра. Жора наклонился и наощупь зашарил под курткой, пытаясь освободить Светланину шею от своего ремня.
   - Он дорог тебе? - мрачно спросил Виталий без тени насмешки. Жора по-смотрел на него почти умоляюще.
   - Можно и так сказать. Я объясню. Но не сейчас!
   - Думаю, всем нам придется что-то объяснять, - пробормотал Олег, глядя в сторону лестницы.
   - Значит, подвесили бедняжку на твоем ремне, - негромко сказал Воробьев и покачал головой. - Убили на кухне, а потом прибрали там...
   Он перевернул пакет и вывалил его содержимое на пол. Алина удивленно ахнула, глядя на жалкие мокрые грязные лохмотья.
   - Это же мое платье! Я бросила его в ванной... Зачем ты его принес?
   - Я нашел его под твоей кроватью, - Виталий бросил на пол и пакет, потом упреждающе одернул Алину, склонившуюся над тем, что не так давно было великолепным вечерним платьем. - Не трогай. Судя по всему, именно им и вытерли пол в кухне.
   - Господи, почему именно им? - удивилась Ольга. - В доме полно барах-ла!
   - Его ремень, ее платье... Нам пытаются задурить головы взаимными по-дозрениями.
   - Подожди, но ведь мы-то знаем, что кто-то вошел и...
   - А почему вы так уверены, что кто-то сюда вошел?! - негромко спросила Марина, выходя на середину холла и останавливаясь под колонной. Свет витражных ламп ярко освещал ее фигуру в разметавшемся халате с полураз-вязавшимся поясом, растрепанные, сбившиеся набок роскошные волосы, не-ожиданно утратившие свой парадный блеск, запавшие глаза, горящие диким аметистовым огнем, - сейчас она была особенно хороша, но в этой красоте было что-то безумное и пугающее. Она пророческим жестом простерла руку в сторону двери. Рука дрожала, дрожали и губы Рощиной. - Только потому, что дверь была открыта? Почему вы думаете, что ее открыли снаружи? С та-ким же успехом ее могли открыть и изнутри.
   - Ты на что это намекаешь?! - Олег нехорошо прищурился. - Что Светку кто-то из нас придушил?!
   - Обалдела?! - взвизгнула Кристина и вздрогнула, точно сама испугав-шись своего голоса. Ольга повернула голову, глядя на Марину со странно облегченным выражением. Алина повернулась, сразу же потеряв интерес к остаткам своего платья.
   - Я повторю то, что уже говорила раньше - я вас не знаю! - голос Марины был ледяным, чуть подтаявшим от истерики. - Я никого из вас не знаю! Вче-ра вы решили, что за нами наблюдают? Мол, это такой эксперимент? А на-блюдать за экспериментом еще интереснее, находясь внутри него! И воздей-ствуя на него напрямую. Убить, прибрать все, открыть дверь - пусть мы ду-маем, что убийца кто-то посторонний, кто-то с улицы. А потом, когда мы, глупые, забаррикадируемся здесь и вздохнем с облегчением, посмотреть, что будет, посмеяться про себя и, возможно... - ее голос дрогнул, - возможно убить еще кого-нибудь... и еще!..
   - Заткнись! - заорал Борис, брызжа слюной. - Я никого не убивал! Ясно тебе?! Я бы никогда не смог кого-то!..
   Он замолчал, схватившись за голову. Виталий внимательно смотрел то на него, то на Марину, и его глаза заинтересованно поблескивали из-под полу-опущенных век.
   - И что?! - спросил Жора со всей ироничностью, на которую был способен в данной ситуации. Ремень выскользнул у него из руки и лежал на полу, свернувшись, словно мертвая змея. - Разбросал кучу улик, чтоб нам было над чем подумать?! В таком случае, и я, и Алька точно вне подозрений!
   - Вовсе не обязательно! - парировала Рощина. - Он мог руководствоваться той же логикой. Столь явные улики не уличают, а защищают! Так что вы, как раз, на подозрении. А тебе ее повесить вообще делать нечего!
   - Да неужели?! И когда я это сделал, интересно?! Я всю ночь... был не один!
   - Ты выходил около четырех, - негромко произнесла Ольга, разглядывая ноготь большого пальца. Жора яростно посмотрел на нее.
   - И что с того?!
   - Тебя долго не было.
   Жора осекся, кожей чувствуя на себе вопросительные взгляды, в некото-рых из которых уже начали просыпаться опаска и подозрение, потом рявк-нул:
   - Я был в туалете, если вам важны такие подробности! - его лицо побагро-вело. - Меня пронесло, потому и не было долго! Довольны!
   - Этого не доказать, - с полуулыбкой сказала Марина. Жора фыркнул.
   - Ну извини! Плохая привычка - не беру с собой в туалет свидетелей! В следующий раз учту!
   Слушавшая их Алина, закрыла лицо ладонями. Все происходящее каза-лось диким и нереальным, а хриплые переругивающиеся голоса, напротив, казались такими обыденными и наводящими на мысль о каждодневной ба-зарной толчее, а вовсе не о помещении, на полу которого лежит труп заду-шенной девушки. Отвернувшись, она убрала руки и посмотрела на лестницу, по которой спускались Петр и Алексей, державший в руках скомканную про-стыню. Судя по их взбешенным лицам, по дороге они успели вдрызг переру-гаться.
   - Очень хорошо, - мрачно сказал Олег и отнял у Евсигнеева простыню. - Разгребете там, в холодильнике? Мы ее сейчас принесем. Виталя, поспособ-ствуешь им?
   - Да, но может я... - Воробьев кивнул в сторону тела, но Олег покачал го-ловой.
   - Сами справимся. Давай, не все же тебе тут командовать, - он улыбнулся - улыбка была кислой, но относительно дружелюбной.
   - Как знаешь, - отозвался Виталий и вместе с Петром и Алексеем напра-вился в сторону кухни. За ними, ничего не говоря, ушла Кристина. Марина отвернулась, не желая смотреть, как Светлану будут заворачивать. Олег вме-сте с Жорой аккуратно расстелил простыню на полу возле тела. Простыня была в мелкий розовый цветочек, и сейчас это отчего-то казалось особенно жутким.
   - Перекатим ее... - пробормотал Жора, но Олег отстранил его.
   - Нет, ты и так уже достаточно... Пусть он мне поможет, - он обернулся и махнул Борису, который нервными шагами мерил пол недалеко от колонны. Тот остановился, словно с размаху налетел на невидимую стену.
   - Что?!
   - Иди сюда и помоги мне завернуть ее и отнести в кухню. Ну, чего застыл, господин ювелир?! Оглох?!
   - Нет, - Борис попятился, мотая головой. В его глазах корчились ужас и отвращение, дергающийся рот перекосился. - Прикасаться к этому?!.. Нет! Вы меня не заставите!
   - Этому?! - рявкнул Олег страшным голосом. Лицо специалиста по транс-порту исказилось в ярости, и он сразу постарел лет на двадцать. - Это же Светка! Та самая, с которой ты танцевал, которой красивые слова говорил! Забыл что ли?! Мертвая девушка, а не "это", ясно тебе?! По-твоему, она должна валяться здесь, как мусор?! Спать с ней было, значит, здорово, а как сделать для нее то, что еще можно... Ты поможешь мне, или я тебя удавлю рядом с ней, сука! - он замолчал, чтобы отдышаться, потом добавил - очень тихо, но это прозвучало, куда как более значительно. - Я не шучу, Лифман. Не шучу.
   Сейчас Кривцов казался человеком, который вообще никогда в жизни не шутил. Борис дернул головой и послушно направился к нему походкой ма-рионетки, управляемой очень неумелыми пальцами. Склонившись, он осто-рожно дотронулся до ткани халатика на плече, пальцы тотчас ощутили под ней твердую холодную плоть, и Борис, всхрипнув, отдернул руку.
   - Олег, перестань, - негромко сказал Жора. - Хватит.
   - Нет уж, пусть он!.. - прошипел Олег. - Переворачивай, чего кривишься?! Эстет хренов! И тебя-то она, глупенькая, называла тонкой натурой?! Козел ты, а не натура!
   Борис, почти зажмурившись, со стоном ухватился за плечо Светланы, и вдвоем с Олегом они перекатили тело на простыню. Куртка свалилась с лица Бережной, и едва взгляд Бориса упал на оказавшееся так близко страшное распухшее почерневшее лицо той, которой он всего лишь несколько часов назад читал индийскую поэзию, как его развернуло и согнуло пополам, вы-дирая из содрогающегося желудка остатки содержимого. Марина зажала уши руками.
   - Олег, перестань! - резко сказала Алина. - И так уже... Ну если не может человек!..
   - Мы все не можем! - Кривцов выпрямился во весь рост, глядя на скор-чившегося ювелира почти с ненавистью. - Мы все...
   Его голос сорвался. Жора мягко взял его за плечо и отодвинул в сторону.
   - Довольно.
   Ольга, которая тем временем вплотную подошла к ним, дернула плечами, наклонилась и, стараясь не смотреть на мертвое лицо, начала заворачивать простыню. Жора принялся помогать ей, очень тщательно натягивая и укла-дывая ткань, в то время как Олег отошел к стене, плашмя ударил по ней ла-донью, потом уткнулся лицом в сжатый кулак. Его плечи подрагивали.
   Потом они несли длинный простынный сверток по коридору - злое, пе-чальное, в усмерть перепуганное траурное шествие, сбившееся в кучу, на-сколько позволяла ширина коридора - никому не хотелось идти последним.
   Когда ее опустили на освобожденное место в дальнем углу камеры, Алина вздохнула с облегчением. Здесь сверток казался удивительно на своем месте, сразу же волшебным образом утратив жуткие очертания человеческого тела. Теперь это был просто длинный простынный сверток, и даже розовые цве-точки не портили впечатления. Вокруг громоздились коробки с брикетами масла, куски замороженного мяса, говяжья и бараньи туши были сдвинуты на одну сторону, и бесчисленные мороженные рыбины неодобрительно смотрели на вошедших заиндевевшими глазами.
   - Здесь еще много места, - негромко произнесла Марина, подрагивая от холода. Алина резко развернулась к ней.
   - Я тебя сейчас ударю!
   - Заткнитесь обе! - устало сказал Виталий. - Пошли отсюда.
   Дверь морозильной камеры захлопнулась тяжело, как крышка гроба. Они стояли посередине кухни, не зная, что делать дальше и шаря взглядами по блестящему полу, словно пытались найти именно то место, где убили Береж-ную. Алина, которой в голову неожиданно пришла мысль, что она стоит именно на том самом месте, отступила в сторону и то же самое, подумав о том же, сделал Петр, потом взглянул на нее и жалко улыбнулся.
   - Я ведь, теперь, тоже на подозрении, - сказал он и кивнул на разделочный стол. - Впрочем, меня это даже не удивило.
   Только сейчас Алина заметила, что на столе лежит разбитая игрушка - стеклянный шар, который она не так давно вытаскивала из-под автобуса. Во-да вытекла из шара, и теперь в нем осталось лишь немного блесток и печаль-ная русалка.
   - Где вы это нашли? - спросила она.
   - В мусорном ведре валялся, - Виталий положил рядом с шаром маленький осколок цветного стекла. - Это им ее ударили.
   - Бред какой-то! - зло сказал Олег и опустился на стул, но тотчас вскочил.
   - Давайте пойдем в гостиную! - жалобно попросила Кристина. - Я не могу здесь!.. Мне везде кажется... Давайте... куда угодно, только не здесь!..
   Алина, не слушая ее, смотрела на лицо Виталия, которое каменело все больше и больше, в то время как глаза разгорались все сильнее и сильнее. На его скулах дернулись желваки, потом он вдруг неожиданно сорвался с места и в одном прыжке покрыв расстояние, отделявшее его от Алексея, схватил его за тонкий свитер и встряхнул так, что у Евсигнеева клацнули зубы.
   - Что ты видел в лесу?!! Говори!!! Что ты видел?!!
   - Пусти! - сипло заорал Алексей - ворот свитера стянул ему горло. - Со-всем е...нулся?!! Пусти, гандон вонючий, верзоха, пусти!.. Удушишь же, падла!
   - Ты что?! - Жора схватил Виталия за плечо и попытался отодрать его от Алексея, но Виталий сделал почти неуловимое движение рукой, и Вершинин, очень удивленный, отлетел в противоположную сторону. На лице Олега поя-вилось странное недоумение.
   - Говори! - Виталий стукнул Алексея затылком о стену, и тот взвыл. - Го-вори или прибью! Что ты видел?! Лешку?! Кого?! Он тебе что-то сказал?! Или ты с ними заодно?! Отвечай, сука, я же видел твою рожу тогда! Что ты видел?!
   Лицо Алексея начало багроветь. Жора снова дернул Виталия за плечо, но на этот раз предусмотрительно сразу же отдернул руку.
   - Пусти, ты же его задушишь! Тогда он точно ничего не скажет!
   Тяжело дыша, Виталий чуть ослабил хватку, и Алексей дернул губами.
   - ...чего я не ...идел!.. сти, вафлер воню...
   - Врешь! - затылок Алексея со смачным звуком снова с размаху сопри-коснулся со стеной. - Перед тем, как мы встретились во второй раз, что ты там делал?! Что ты так за свой пиджак хватался?! Может, прятал что-то?!
   В глазах Алексея что-то дрогнуло, и Виталий с хищной радостью понял, что попал в точку.
   - Ах ты сволочь!.. - удовлетворенно сказал он и, заломив матерящемуся Алексею руку за спину, выволок его из кухни. Остальные ринулись следом.
   Виталий протащил Евсигнеева по лестнице, прогнал по коридору, ударом ноги распахнул дверь в его комнату и вбросил Алексея внутрь. Тот влетел головой вперед, ударился о кровать и свалился на пол.
   - Где?! - рявкнул Виталий, схватился за матрас и сдернул всю постель на пол, задев при этом тумбочку, с которой с грохотом посыпалось какое-то ба-рахло. Алексей вскочил и бросился на него, но стоявший позади Жора схва-тил его, толкнул к стене и, словно пистолет, уставил на него указательный палец.
   - Замри! Ты один, нас много. Разорвем!
   Алексей посмотрел на указательный палец, потом съехал спиной по стене и уселся на полу, потирая шею. Остальные сгрудились в дверях, безмолвно наблюдая за происходящим.
   - Подушка! - громко сказала Ольга. Виталий глянул на сброшенную по-душку - из-под наволочки торчал край ярко-красного полиэтиленового паке-та. Он вытащил его и перевернул. На пол посыпались компакт-диски, зажи-галка, наушники и обломки серебристого сиди-плеера.
   - Это не... - начал было Алексей, но Алина перебила его.
   - Это же Лешкин. Точно Лешкин! И диск этот - я помню, как он его дос-тавал!
   - Боже мой, - прошептала Кристина.
   - Это как понимать? - с холодной злостью осведомился Виталий. Алина, наклонившись, подняла один из обломков плеера, сдвинула брови, что-то вспоминая, потом негромко сказала:
   - Чего ж так плохо от крови отмыл?
   - Не может быть! - вырвалось у Алексея. Алина криво улыбнулась и швырнула совершенно чистый обломок ему на колени.
   - С-сучка! - прошипел Евсигнеев. Алина снова улыбнулась.
   - Взаимно!
   - Итак? - Виталий крутанул наушниками перед лицом Алексея и тот вздрогнул, потом посмотрел на остальных, прожигавших его взглядами, и снова вздрогнул, очевидно только сейчас осознав значение и искренность Жориного выражения "разорвем".
   - Это не я! - срывающимся голосом сказал он. - Ей богу, это не я!
   - Что не ты?!
   - Я его не убивал! - рявкнул Алексей, затравленно озираясь. - Это не я!
   - Ты видел труп?
   - Нет!
   - Тогда с чего ты взял...
   - Они были в крови - и наушники, и плеер, все в крови... так много... ее, наверное, там было и больше, но дождь... проклятый дождь! - Алексей втя-нул голову в плечи. - Я нашел их там, под деревом. Я их всего лишь нашел!
   - Думаешь, мы в это поверим?! - иронично осведомилась Ольга, глядя на него в упор. - Колись давай! Замочил мальчишку, а потом бедную Светку!
   - Да на кой мне это надо?!! - возопил Алексей, поднимаясь.
   - Потому что ты ненормальный! - отрезала Харченко. - Мы еще в автобу-се в этом убедились!
   - Да?! Между прочим, я был в лесу не один! - Алексей махнул рукой в сторону Виталия, и стоявшая близко Алина качнулась в сторону. - Он тоже был там! Может, это он! Почему сразу я?! Только потому, что я нервный?!
   - Нервный! - Олег фыркнул.
   - Если это не ты, почему же ты их спрятал? - резонно спросил Жора.
   - Вот поэтому и спрятал! - Алексей зло взглянул на него, потом обвел взглядом остальных. - Вы бы сразу на меня подумали! Я же видел, как вы ко мне относитесь!
   - Какого же черта ты их вообще схватил?! - Виталий швырнул наушники на пол. - Пошел бы себе дальше! Какого черта?!
   Алексей покусал губы, потом пробормотал:
   - Чтобы ты их не нашел. А то увидел бы... и мы еще черт знает сколько по этому лесу шлялись всей толпой! Искали бы его... я не хотел его больше ис-кать! Не хотел... в этом чертовом лесу!
   - Короче, прибздел! - с легкой насмешкой подытожил Олег.
   - Я бы посмотрел там на тебя! - процедил Алексей сквозь зубы. Кривцов ехидно ухмыльнулся.
   - Я ему не верю! - заявила Ольга. Виталий неопределенно пожал плечами.
   - А я верю, - отозвался Жора. - Слишком уж глупый для убийцы посту-пок!
   - Да он и есть кретин!
   - А может он прикидывается! - Олег чуть придвинулся к Алексею, разгля-дывая его съехавшую набок повязку. - Упал, говоришь?! А может, это Свет-ка тебя звезданула чем-нибудь, пока ты ее...
   - Нет, это я, - неохотно произнесла Алина. Виталий неодобрительно пока-чал головой, а Алексей взглянул на нее изумленно.
   - Ты? - Олег повернулся к ней. - За что?
   - Он плохо себя вел.
   - Так-так, - произнесла Ольга и блеснула глазами. - Плюс ко всем подви-гам еще и попытка изнасилования! Какой чудный парень! Прямо можно влюбиться!
   Алексей сдвинул брови и потер голову. Судя по всему, он мучительно пы-тается что-то вспомнить.
   - Разве? - прошептал он. - Я...
   - Так нажрался, что ни хрена не помнишь? - Виталий подошел к Алексею вплотную, глядя на него суженными глазами, и тот вжался спиной в стену. - Мало ли, чего ты еще не помнишь!
   - Я никого не убивал! - произнес Алексей одними губами. Виталий скло-нился к нему и на какое-то мгновение остальным показалось, что сейчас он схватит его за горло, но Воробьев отвел глаза и отвернулся, и Алексей пере-дернулся, болезненно сморщившись, точно взгляд Виталия был цепкой ру-кой, которая, уходя, оторвала от его лица лоскут кожи.
   - Вообще-то он был в такой отключке, что... - Виталий недовольно пока-чал головой. - Честно говоря, я с трудом представляю, что спустя пару часов он поднялся и отправился убивать. Убийство Светланы выглядит продуман-ным!
   - Он мог притвориться, что в отключке! - заметила Кристина.
   - Ну, вот в это вряд ли! - сказали Виталий и Алина почти в один голос.
   - Ба-а, да тут целый заговор! - насмешливо протянула Марина. - Кто-нибудь спал вообще ночью?!
   Внезапно все загомонили, перебивая друг друга.
   - Все это абсолютная брехня!
   - Светку с него можно списать, А вот Лешку...
   - ... не позже четырех часов утра...
   - ... вдвоем были в лесу!
   - ... значит, это не Лешка...
   - ... ведь не видел его мертвым!..
   - ... были все в крови...
   - ... да посмотри ты на него! Ему же страшно! Как...
   - Да не убивал я никого!
   - ... кровь еще ничего не значит! Может, это трюк!..
   - ... в конце концов, это может быть вообще кто-то левый! Версий знаешь сколько можно придумать?!..
   - ... а ты сама где была ночью?..
   - ... а ты?
   - Хватит! - вдруг крикнул Виталий так громко, что задрожали стекла, а Алексей с перепугу дернул головой и на этот раз стукнулся затылком о стену по собственной воле. - Так все только кончится массовым помешательством и ничем иным! Скоро каждый начнет думать, что невиновен он один, а все остальные - компания маньяков!
   - Это тоже версия, - заметила Марина. Жора махнул рукой и отвернулся.
   - Я иду в гостиную! Мне осточертел весь этот бедлам! Если вы считаете, что этот истерический болван и есть убийца, так заприте его - и все!
   - Да я сам от вас запрусь! - в голосе Алексея прозвучали облегченные нотки. - Уж я-то знаю, что никого не убивал! А вот насчет него, - он кивнул в сторону Виталия, - не уверен.
   - Да пошел ты!.. - Виталий отвернулся и вышел в коридор. Олег взглянул на Алексея с внезапным любопытством.
   - Слушай, а ты сидел, что ли?
   - Где? - недоуменно переспросил Евсигнеев.
   - Ну, как где - в тюряге? Выражения у тебя специфические выскакивают. Один мой сосед десятку на зоне оттрубил - вот так же выражался.
   - Нигде я не сидел! - отрезал Алексей, но в противовес словам в его глазах внезапно появилась паника. - У меня крупная строительная фирма. У меня отличная репутация! Я уважаемый человек, понял?!
   - Ну и хрен с тобой, уважаемый человек! - пробурчал Олег, выходя.
   Когда все покинули комнату, Алексей вдруг с внезапной резвостью прыг-нул вперед и с грохотом захлопнул дверь. Спустя секунду послышался скре-жет запирающегося замка.
   - Дебилы! - закричал Евсигнеев из-за двери. - Идите-идите! Вы еще при-бежите ко мне прощения просить! Я еще посмеюсь, когда снова кого-нибудь из вас прихлопнут! Особенно, если тебя, сука рыжая!
   - У, урод! - Олег ударил ногой в дверь, потом обернулся. - Чем бы его за-крыть? Большинство дверей открываются внутрь, хоть это удобно.
   Жора ушел и вскоре вернулся, таща огромный люцернский боевой молот на длинной рукояти. Олег возмущенно посмотрел на него.
   - Ничего другого не мог найти?! Ножку от стола...
   - Успокойся! - отрезал Жора, косо закрепляя молот в ручке двери. Потом толкнул ее и удовлетворенно сказал: - Вот так!
   - Какого хрена вы там делаете? - раздался приглушенный голос Алексея. - Я вам не открою!
   - Ой, мы так расстроились, господи! - воскликнул Олег и печально по-смотрел на молот. - Ладно, мы изолированы, псих тоже. Теперь надо попы-таться хоть немного прийти в себя. Мне позарез нужно встретиться с сотней грамм - и, наверное, не одной. Кто-нибудь сходит со мной на кухню?
   - Я хочу есть? - плачущим голосом произнесла Кристина, и из ее глаз вдруг потекли слезы - тихо, беззвучно, пятная красную ткань кофты. - А приг-готовить теп-перь некому. Некому!..
   - Некому, - слабым, похожим на вздох эхом отозвался Борис и, отвернув-шись, побрел по коридору.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Часть 3.
  
  ПРИНЦИП ТАРАНТУЛА
  
  
  I.
  
   Они снова сидели в гостиной, но теперь совсем не так, как час назад - все-го лишь час, который теперь походил на огромную пропасть, разделявшую два совершенно разных мира. Жевали, исподтишка следили друг за другом, то и дело кто-нибудь выглядывал в окно или напряженно прислушивался. По телевизору шел фильм "Прогулки с динозаврами". Звук был выключен. Жора мерил шагами комнату, иногда останавливаясь и поглядывая то в окно, то на часы.
   - Слушай, перестань ты мельтешить! - раздраженно сказала, наконец, Ольга. - Уже голова кружится!
   - Мне так лучше думается, - пояснил Вершинин, потом взглянул на откры-тую дверь залы. Там, за столиком сидел Борис, согнувшись и уронив голову на руки. Часы-собор, деловито отсчитывавшие время, теперь стояли не на полке, а на столе, перед ним. - Зря ты так с ним, Олег. Он совсем сломался.
   - Ничего не зря! - упрямо возразил специалист по транспорту, старательно пережевывавший кусок колбасы. - Ему полезно!
   - Из тебя психолог, как из навоза пуля! - заметила Марина. Олег глянул на нее свирепо.
   - Зато из тебя офигенный! Чýдно сидим - все друг за другом следят!
   - Целее будем!
   - Ладно вам, дом закрыт, бизнесмен заперт! Можно хоть чуть-чуть рассла-биться, - Петр потянулся к бутылке с водкой, чтобы налить себе очередную порцию, но сидевший рядом Виталий вдруг выхватил у него бутылку.
   - Мы решили, что можно выпить, а не напиваться! - рявкнул он и с разма-ху шваркнул бутылку о стену и та разлетелась в брызгах осколков, оставив на обоях большое мокрое пятно. В комнате резко запахло спиртом. Кристина ахнула.
   - Ты что - офонарел?! - взвился Петр.
   - Что со Светкой случилось - видел?! Хочешь стать таким же?!
   - Да не психуй ты, - устало сказал Олег. - Тебя ведь никто не заставлял брать на себя ответственность за нас.
   - Но я взял! - Виталий воткнул сигарету в пепельницу так, что полетели искры. - Мне следовало... - он повернулся к Алине. - Ты правильно тогда сказала! Мне следовало поразмыслить, чем все это может закончиться. Ты говорила, что мы не придаем происходящему особого значения. А может, это твой способ заставить нас осознать, насколько все это важно?! Тебя ведь не устраивало, что все только и делают, что жрут, пьют и трахаются, разве ты не это говорила, моралистка?!
   Алина, расширив глаза, начала медленно вырастать из кресла, но Олег дернул ее за руку, и она плюхнулась обратно.
   - Тихо, тихо, Аля! Он не подумав брякнул!
   - Как раз очень даже подумав!
   Виталий откинулся на спинку плетеного диванчика и поднял в воздух рас-крытые ладони.
   - Прости. У меня уже крыша едет.
   - Мы это заметили! - язвительно сказал Петр и Кривцов тотчас же показал ему кулак.
   - А ты заткнись, алкоголик!
   - Дурдом! - прошептала Кристина и, потянувшись, налила себе немного томатного сока, потом откинулась обратно на спинку дивана. При этом ее распущенные волосы задели голую руку Марины, и та, ахнув, передернулась, словно от электрического разряда, и все тотчас вздрогнули, и взгляды метну-лись в ее сторону.
   - Ты чего? - испуганно спросила Логвинова. Марина раздраженно-облегченно дернула рукой.
   - Это ты... Мне показалось, паук ползает.
   - Да откуда тут пауки?! - Олег иронически пожал плечами. - Да и лучше уж пауки, чем...
   - Я их боюсь до ужаса!..
   - Глаза, - негромко произнесла Ольга, задумчиво щурясь на тлеющий кон-чик своей сигареты. - Он завязал ей глаза... Зачем? Это что-то символизиру-ет?
   - А то, что он ее подвесил, тоже что-то символизирует? - Олег смял в ку-лаке пустую пачку из-под сигарет и бросил ее на стол. - Жорка! Может ты и по прикладной маньякологии что-нибудь читал?
   - Нет, - буркнул Жора, продолжая бесшумно бродить по комнате, словно очень большое привидение.
   - Может, это какая-то загадка? Как в разных триллерах, помните? - пред-положила Кристина. - Маньяки любят всякие загадки загадывать, иногда да-же из подсознательного желания быть пойманными...
   - Вот, кто-то и насмотрелся разных триллеров! - зло сказал Жора. - Так, что башня капитально покосилась!
   Виталий, уставившись в потолок, произнес:
   - Ее убили на кухне, отнесли в коридор, а на кухне тщательно убрали. По-чему?
   - Чтобы мы не поняли, где ее убили, - отозвался Жора, останавливаясь.
   - Да. Но почему? Он ведь не пытался ее спрятать, наоборот - вывесил на-показ!
   - Знаешь, у него ведь мог быть насчет нее какой-то план... Может, он хо-тел убить ее как раз в холле, а пришлось на кухне. Это плану не соответство-вало... Может она не вовремя туда зашла?
   - И увидела что-то.
   - Или кого-то.
   - Или кого-то, делающего что-то, - вмешался Олег. - Может, даже, кого-то знакомого. Кого-то из нас.
   - Блин! - негодующе сказала Кристина и, резко откинувшись, стукнулась затылком о спинку кресла. Виталий рассеянно посмотрел на нее.
   - Возможно, он и не собирался убивать именно ее. Может, он вообще не собирался убивать...
   - Тогда бы он ее постарался спрятать, - возразил Жора. - Нет, мне кажется, он все хорошо продумал... просто с местом убийства вышла осечка.
   - Но мы хорошо осмотрели кухню и не нашли там ничего необычного, - Виталий нахмурился. - Почему было важно не привлекать к ней наше вни-мание.
   - А может все как раз наоборот? Как с разбросанными уликами? - Жора почесал нос. - Обратная логика. Думайте то, что нужно думать о том, чего не нужно думать.
   - Ну ты загнул! - в голосе Петра, старательно протиравшего циферблат своих наручных часов, послышалось уважение. - На кухне убрали, потому что хотели, чтоб мы знали, что там убрали? Так что ли?
   - Она боялась темноты, - Алина уткнулась подбородком в переплетенные пальцы. - Помните, как она закричала, когда Ольга выключила свет. И в ее комнате... я видела очень много ламп... Она мне говорила, что именно по-этому ей так нравится эта комната. Она боялась темноты... и он завязал ей глаза.
   - А может, он просто не хотел, чтобы она смотрела на него? - Жора пожал плечами. - У маньяков столько разных бзиков!
   - Она боялась темноты и в этом была ее слабость, - Алина взглянула в сто-рону залы, на безмолвную фигуру Бориса. - И ей очень нравилось готовить. Нравилась эта кухня. Она была без ума от нее. Она мне сама говорила.
   - Слабость и пристрастие... - задумчиво произнес Жора. - В этом что-то есть. А как же наши вещи? Твое платье, мой ремень, его игрушка?.. - его ли-цо вдруг исказилось судорогой. - Хотя, насчет ремня... мне кажется, я кое-что понимаю!
   - Так скажи! - потребовала Ольга, выпрямляясь. Вершинин посмотрел на нее с неожиданной злостью.
   - Я скажу, если и остальные скажут!
   - Что? - притворно-непонимающе спросила она. Виталий улыбнулся, но улыбка была холодной.
   - Брось дурака валять! Ты понимаешь, о чем речь! Все понимают! Ведь каждый из нас нашел в своей комнате какую-то часть своего прошлого. Ка-кую-то очень нехорошую его часть!
   - Я ничего не находила!
   - Врешь! - отрезал Олег. - Все нашли! Это совершенно отчетливо видно по вашим физиономиям!
   - Почему бы нам не принести сюда эти вещички и не поговорить по ду-шам?! - Виталий встал, заметив как при его словах сжалась в кресле Алина. Какие же страшные тайны могут быть у нее? Он ведь не думал на самом деле того, что сказал о ней недавно. Просто вырвалось... А может, он не так уж неправ?
   - Ничего я нести не собираюсь! - зло сказала Ольга. Виталий пристально посмотрел на нее и открыл рот, явно собираясь сказать нечто, не слишком приятное для ее ушей, но Олег опередил его.
   - Глупая, может, это даст нам возможность выжить! Если мы поймем, что к чему!
   Ольга резко вскинула на него глаза.
   - Считаешь, мы тут все смертники?!
   - Так чего вы - дом же заперт! - удивленно сказал Петр, но от него отмах-нулись, как от назойливой мухи, и тогда он обиженно добавил: - Ну, мне-то нечего нести, вы ее видели. Игрушка, которую вы на кухне сами и бросили. Впрочем, - он неохотно встал, - лучше-ка я ее заберу. Хоть что-то... Жена ко-гда-то подарила... - Петр осекся и замолчал.
   - Моя вещь на улице, но я за ней не пойду.
   Все обернулись - Борис стоял в дверях залы, глядя на остальных потух-шими глазами. Весь лоск, вся элегантность слетели с него, и он выглядел со-вершенно больным и разбитым.
   - Кукла! - вырвалось у Алины. Борис кивнул, криво улыбнувшись.
   - Ты умная, - равнодушно сказал он. - Если убивает кто-то из нас, то он должен был начать с тебя, а не со Светы. Можешь поломать ему все. Если только не ты это делаешь...
   - Что за кукла? - нетерпеливо спросила Марина.
   - Моей младшей сестры, - Борис устремил невидящий взгляд в окно. - На-ташки. У нее был церебральный паралич... с рождения. Спастическая дипле-гия. Она была умственно отсталой. Она была кошмарной. Я ее ненавидел. Меня никуда не пускали из-за нее, я все время должен был за ней присматри-вать... мыть... Наши в футбол играли, в кино шли... а я должен был... Толь-ко на бальные танцы без разговоров отпускали... может потому я так хорошо научился танцевать... потому что ее там не было... Она умерла, когда ей бы-ло двенадцать, - он слабо улыбнулся. - Иногда я думаю - уж не потому ли она умерла, что я так ее ненавидел? Когда ее похоронили, я, наверное, был самым счастливым человеком в мире... Странно, что она оказалась именно здесь. Будто ждала меня. Знала, что я приеду.
   - Ты уверен, что это именно та кукла? - негромко произнес Жора. Борис вяло кивнул.
   - Я знаю это. Аёна - так она ее называла. Я выбросил ее на улицу. Но я не пойду за ней. Не пойду, - взгляд Бориса переместился от окна на Ольгу, и те-перь в нем был странный призрачный укор. - А шабли сухое вино. Сухое.
   Он повернулся и старческой шаркающей походкой направился обратно к столику.
   - По-моему, он спятил, - с опаской прошептала Ольга и выразительно по-смотрела на Олега. Тот чуть покраснел и отвел глаза.
   - По крайней мере, во всей этой ситуации теперь появилась хоть какая-то ясность, - мрачно бросил Виталий, направляясь к двери. - Мы все здесь точ-но не из-за выкупа.
   - Приятно, когда вокруг такие оптимисты, - кисло ответил Олег.
   Борис тем временем опустился на стул, и снова уронил голову на руки, слушая успокаивающее тиканье часов. Разговоры в гостиной долетали до не-го словно сквозь вату, и вата эта становилась все толще. Кто-то вошел в зал, потом кто-то еще, его о чем-то спросили, но Борис не услышал. Он пытался думать об Инге, представлять ее, но вместо ее хорошенького личика все время выплывало распухшее мертвое лицо Бережной, ее кожа, покрытая темными пятнами, вывалившийся язык. Словно наяву он ощущал запах, и пальцы снова и снова чувствовали ледяное прикосновение. Совсем недавно такая красивая, разгоряченная, смущающаяся, пахнущая ландышем... а те-перь мертвое мясо. Холодное мертвое мясо. Его пустой желудок то и дело содрогался в бесполезных рвотных спазмах. Больше всего на свете Лифману сейчас хотелось заснуть, но спать было страшно. Он чувствовал себя очень старым. Старым и совсем больным. Больным стариком, которого никто нигде не ждет.
   Но ведь это было не так! Его ждала Инга, ждала "Дилия", ждало прекрас-ное обеспеченное будущее. Жизнь сложилась именно так, как он хотел, именно так, как он всегда мечтал... так почему же теперь все кажется таким далеким, призрачным и чужим?
   Не открывая глаз, Борис наощупь потрогал золотого крокодила на своем пальце и вяло улыбнулся. Все было хорошо. Только из гостиной очень уж сильно тянуло сигаретным дымом. Отвратительный запах! Внезапно ему пришло в голову, что когда вернется, обязательно введет для сотрудников "Дилии" новый штраф - за курение на территории предприятия. Давно было пора, а то продымили все стены и во дворе вечно не продохнуть!
   Часы продолжали тикать, и он слушал их, словно голос доброго друга, не-громко бормоча в столешницу.
  Не возвращайся в эту тьму,
  В пещеры, в душные леса,
  Где смерть вонзит тебе в лицо
  Свои бессонные глаза...1
  
  * * *
  
   Потирая нос, Кристина откинулась на спинку кресла, глубоко вздохнула, потом оттолкнулась от пола босыми ногами, и комната поплыла вокруг нее. Она закрыла глаза, чувствуя, как постепенно приходит в себя. Теперь все ка-залось правильным, даже необходимым, и правильнее всего была эта комна-та, и этот замок на двери, который она заперла за собой. Здесь было безопас-но - намного безопасней, чем внизу, намного безопасней, чем с остальными. Правильнее всего было бы вообще не открывать эту дверь, пока не появится хоть какая-то определенность. Камням в ее кольцах было неспокойно, они чувствовали опасность, особенно сине-зеленый аквамарин - он прямо-таки сходил с ума. Но в комнате было безопасно - она ведь так тщательно ее за-щитила, и круг был нетронут.
   Она кружилась с закрытыми глазами и думала. Гипнотизеры? Нет, пожа-луй. Уж точно не люди. Люди такого не сделают. В ком-то здесь поселился демон, в ком-то здесь поселилась тьма... а может, тьма поселилась и во всем доме. Свету принесли в жертву, это же очевидно... ее убили рядом со столо-вой - той самой столовой, в которой так недобро смотрят деревянные идо-лы... А может, ее наказали. Это ведь она приготовила и завтрак, и ужин и на-крыла их в столовой. Это она нарушила покой злых богов, особенно Черно-бога - повелителя безумия и смерти!
   Кристина открыла глаза, рассеянно глядя перед собой. Мимо нее пронес-лось большое настенное зеркало, ее взгляд скользнул по серебристой по-верхности, и Логвинова вдруг слабо пискнула и ногой остановила кресло так резко, что оно едва не опрокинулось. Выскочила из него, кинулась к зеркалу и застыла перед ним, глядя в свои испуганные глаза. Потом попятилась к креслу и опустилась в него, продолжая смотреть на свое отражение. Ее рука протянулась к столику с остатками кокаина и яростно смахнула пакетик на пол. Следом, жалобно звякнув, слетела серебряная трубочка.
   Больше нет! Во всяком случае, в ближайшем будущем! Подобные галлю-цинации ей совсем не нужны.
   Ее взгляд скользил по зеркалу, постепенно теряя напряжение. Возмож-ность видеть собственное отражение сейчас успокаивало намного лучше лю-бого наркотика. Потому что она готова была поклясться, что несколько мгновений назад увидела, как в зеркале стремительно провернулось пустое кресло, словно она была невидимкой. Пустое кресло. Кресло без нее.
  
  * * *
   Ольга сидела на стуле, уперев локти в столешницу и уткнув подбородок в сжатые кулаки, и пристально смотрела на стоявшую на столике баночку, до половины наполненную желтоватой жидкостью.
   Огурчики маринованные.
   Кривая буква "Т" на синем пластике.
   Чужой вопль, бьющий в уши, - вопль, вместе с ужасом принесший неопи-суемое наслаждение. Вопль, который, возможно, теперь стал для нее смерт-ным приговором. Что это - месть? Никто не станет мстить так масштабно.
   Неужели ей придется отнести это и показать остальным? Неужели ей при-дется обо всем рассказать? Нет, ни за что! Ведь тогда ее могут посадить. Они сами по себе ничего не докажут... но что если все их разговоры в этом доме записываются?
   ...может, это даст нам возможность выжить!
   Тюрьма лучше смерти. Но это если знать наверняка. А если это способ заставить ее признаться? И ее, и остальных, которые, наверное, тоже что-то натворили?
   Никто не станет расследовать так масштабно. И уж точно в этой стране! Здесь всем на все наплевать.
   Но есть версия получше. Как секретные комнаты в "Вавилоне". Весь этот дом - чья-то огромная секретная комната. И все дело только в деньгах и в чьем-то извращенном способе получать удовольствие. Кому-то нравится принимать участие, кому-то нравится просто смотреть... Давно известно, что миром управляют деньги, жажда власти и оргазм.
   Тогда выхода нет. Потому что если она права, то счастливой концовки здесь не будет. В секретных комнатах "Вавилона" никогда не было счастли-вой концовки.
   Покрывающийся инеем простынный сверток в морозильной камере гово-рил об этом достаточно красноречиво.
   -...ты всего лишь тупая дешевая блядь! Не забывай об этом! Не забывай свое место! Я в любой момент могу вернуть тебя в лужу, из которой по-добрал или вообще, на хрен, прибить! Так что не выкобенивайся! Я буду ссать тебе в рот, если захочу!..
   Дернув головой, Ольга вскочила, опрокинув стул. Стол дернулся, банка наклонилась, и она едва успела подхватить ее. Зубы Харченко несколько раз дробно стукнули, по лицу пробежала судорога, потом она заметалась по ком-нате, слепо натыкаясь на мебель. Толкнувшись в дверь, она дернула ее, по-том ее пальцы запрыгали по замку, пытаясь открыть его. С треском сломался один ноготь, потом другой, из-под остатка ногтя брызнула кровь, и Ольга, отскочив от двери, прижалась к стене, глядя на вишневую каплю на своем пальце. На ее лице всполошенно метались ужас и злость. Ее правая ладонь взлетела в воздух и со всей силы звонко впечаталась в щеку. Лицо Ольги раз-гладилось, зубы стукнули в последний раз, и дрожь прекратилась.
   Слов не существовало. Голоса не существовало. Но она слышала его. Глу-боко внутри головы. И он был ей знаком... на какое-то мгновение он стал ей знаком... но не сейчас.
   Сейчас она его не знала.
   Игры. Игры владельца секретной комнаты.
   Ольга пристально смотрела на яркую блестящую каплю на своем пальце. Вот о чем надо было беспокоиться. Вот что было по-настоящему важно.
  
  * * *
  
   Алина снова выдвинула ящик тумбочки и, зажмурившись, погрузила пальцы в ворох увядших цветов. Тяжелый запах ударил ей в нос. Цветы были прохладными, податливыми, неприятными на ощупь, но ее пальцы продол-жали рыться в них, комкать мертвые лепестки, и запах становился все силь-нее и тяжелее. Наконец, она с треском выдернула ящик из тумбочки, вывали-ла его содержимое на пол и, надрывно, со слезами, дыша, отбросила ящик в сторону, глядя, как в воздухе кружатся и оседают мятые одуванчиковые пу-шинки.
   Кто это сделал?
   Может, это сделала ты?
   Может, ты свихнулась?
   Мало ли, что ты еще сделала...
   Подвеска хрустально пела под потолком, и сейчас в ее пересыпающейся хрупкой мелодии Алине совершенно отчетливо послышалось издевательст-во. С трудом подавив в себе желание запустить в подвеску стулом, она до хруста сжала зубы и с отчаянной злостью пнула ногой груду проткнутых спичками цветов.
   Проклятые мертвые разлагающиеся куклы!
   Тебе ведь пять было, Аля? Да? Пять?
   Ее ладони проехались по щекам, туго натягивая кожу, потом одна пере-местилась к шее, да там и осталась.
   Нужно было думать. Ответы шныряли где-то совсем рядом... иногда она даже видела их тени... но ей совсем не хотелось гоняться ни за ответами, ни за их тенями. Лучше всего запереться в этой комнате и ни о чем не думать.
   ...Ты умная. Если убивает кто-то из нас, то он должен был начать с те-бя, а не со Светы. Можешь поломать ему все... Ты умная...
   Но я не хочу быть умной! Я хочу просто быть! Я добилась того, чего хо-тела! Моя мечта сбылась! Не отбирайте у меня мою прекрасную жизнь!
   Вот, Аля. В этом вся твоя натура. Этим ты все о себе сказала. Не отбирай-те у меня! Другая бы сказала: не отдам!
   -... я люблю ездить на кораблях... на лайнерах, пароходах, это гораздо интересней... кроме того, это бывает так... романтично...
   Голос Светланы из прошлого прозвучал так отчетливо, словно ничего не случилось, и она сидела рядом, со своей обычной, так не шедшей ей смущен-ной улыбкой и постоянно розовеющими щеками.
   Алина сглотнула и окунула лицо в сложенные ковшиком ладони. Светы нет, и это реальность - это такая же реальность, как розовые цветочки на хо-лодной простыне. И тот, кто творит эту реальность, возможно сейчас смотрит и на нее, наслаждаясь ее слабостью и паникой, как хорошим вином. Тот, кто украл ее книгу. Тот, кто украл ее мысли. Тот, кто обращается с людьми, как с куклами.
   Если только этот кто-то - один и тот же.
   Алина, наклонившись, подхватила с пола горсть цветов и сунула ее в кар-ман джинсов, потом вышла из комнаты, оставив дверь распахнутой настежь.
   Закрывать ее все равно не было смысла.
  
  * * *
  
   - Если я закрываю дверь, то в нее следует стучать, - спокойно заметил Ви-талий. Марина, стоявшая в проеме приоткрытой двери, небрежно улыбну-лась, давая понять, что эти слова не имеют для нее никакого значения. - Чего тебе?
   - Это и есть твоя вещь? - Марина кивнула на его руку. - Собачий ошей-ник? Мило. Ты им кого-то придушил?
   - Я же не спрашиваю, кому ты выколола глаза этими ключами, - Виталий отвернулся от нее, потирая правую руку. Марина встряхнула запястьем, и связка ключей с множеством брелоков тяжело звякнула.
   - Мне не нравится твой тон.
   - А мне наплевать, что тебе нравится! - отрезал Виталий, не поворачивая головы и глядя в окно. Его лицо было усталым, осунувшимся. - Хочу тебе напомнить, что погиб человек, и если тебе наплевать на сам факт, то на соб-ственную жизнь точно нет, так что не занимайся ерундой. Кто знает, может для тебя придумают что-то особенное, и после смерти ты будешь выглядеть гораздо хуже, чем она.
   - А может, это ты ее убил? - вкрадчиво поинтересовалась Марина. Вита-лий обернулся. Улыбка на его губах была нехорошей.
   - А что если так? Что ты сделаешь?
   Рощина пожала плечами.
   - Возможно, ничего. Видишь ли, мне редко попадались мужчины, которые мне физически настолько подходили. А тебе такие как я, думаю, вообще не попадались.
   - Это точно, - отозвался он не без издевки. Марина изогнулась в дверном проеме, положив одну руку на косяк, и полы ее халата слегка разъехались в разные стороны.
   - Не боишься стоять спиной к коридору?
   - Нет. Меня не убьют.
   Непреодолимая убежденность в ее голосе и удивила его, и позабавила.
   - Чем же ты хуже других?
   - Эксперимент, - она улыбнулась, и ее аметистовые глаза полыхнули. - Они убрали тех, кто был неинтересен. Мальчишка и Света. Убирают жалких, слабых - тех, за кем не интересно наблюдать.
   - А оставляют таких, как ты?
   - Таких, как мы! - отрезала Марина. Виталий усмехнулся.
   - Да-а, девочка. Значит, ты сильная? А я ведь заметил, как ты бедную Светку своим вниманием окружала. Прямо по матерински опекала... Как бедную дурочку. Тебя ведь тянет к слабым, да, Мариш? Ты ведь только ря-дом со слабыми чувствуешь себя чем-то значительным? Этакий вампирчик. Ты поэтому так остальных девчонок невзлюбила. И Кристинку, и Ольку, и Альку? А? Они не нуждаются в опеке. Они не слабые. А вот ты рядом с ними кажешься себе слабой.
   Губы Марины зло дернулись, и аметистовый блеск глаз из теплого стал ледяным. Она выпрямилась и, звякнув ключами, произнесла:
   - А вот это ты сейчас напрасно сказал!
   Значимость своих слов она подчеркнула громким хлопком двери, от кото-рого звякнули оконные стекла.
  
  
  
  
  II.
  
   Тихо отворив дверь комнаты, она осторожно вошла и остановилась, обво-дя взглядом комнату. Бесчисленные лампы слепо смотрели на нее со стен и потолка - огромный плафон во весь потолок, бра, торшеры, крошечные ноч-ники, теперь бесполезные, потому что больше некому включать их все сразу.
   Сумка Светланы стояла возле разворошенной кровати - именно с нее Алексей содрал простыню. Алина, сама не зная, зачем поправила одеяло, по-том посмотрела на сумку Светланы, на сложенные на стуле вещи, на комнат-ные растения в горшках, аккуратно расставленных на подоконнике и на по-лочках. Провела ладонью по одному из шаров из розового дерева на спинке кровати.
   - Что же ты нашла? - прошептала она. - Что же ты здесь нашла?
   Склонившись над сумкой, Алина расстегнула ее и растерянно посмотрела на сложенные вещи, потом еще раз обвела взглядом комнату. Как ей понять, на какой именно из этих предметов сутки назад смотрела Бережная, не веря своим глазам и снова и снова повторяя себе, что этого не может быть? На этот цветок с пестрыми листьями в красивом горшке? На фарфорового ко-тенка? На платье? На лампу? На что?
   Она порылась в сумке, потом, зло сдув с глаз упавшие волосы, перевер-нула сумку и вывалила ее содержимое на пол.
   - Что?! - бормотала Алина, хватая то одну вещь, то другую. Зубная щетка, белье, мыло, колготки, тоник для лица, косметика, полотенце, несколько книг в мягких обложках - все любовные романы. Что из этого? Как понять? Свет-лана не сможет ей помочь... ее подвесили, как куклу... как куклу...
   Пол этой комнаты был потолком комнаты Бориса.
   Алина уронила блузку, которую держала в руках, и повернула голову к окну. Потом встала, подошла к окну и попыталась взглянуть вниз, прижав-шись носом к холодному стеклу, но увидела только клумбы и дальнюю часть ограды, ограда же под самой стеной дома была недоступна для обзора.
   Она дернула одну из задвижек, взяла один из горшков с цветком, стояв-шим на подоконнике, и переставила его на пол, отчего длинные листья воз-мущенно колыхнулись. Но на подоконнике остались еще пять горшков. Али-на окинула их нетерпеливым взглядом, потом быстро распахнула окно, впус-тив в комнату ветер и дождь. Горшки с громким дребезгом посыпались на пол, один свалился ей на ногу, но она этого не заметила. Высунувшись в ок-но, она уставилась на острые прутья ограды, окружавшей мокрые розы - на то самое место, где вчера утром висела кукла, которую она с перепуга приня-ла за ребенка.
   Теперь ее там не было.
   Испуганно округлив рот, Алина подалась назад, и тут кто-то крепко схва-тил ее сзади за бедра и, приподняв в воздух, толкнул вперед, в пустоту.
   Испустив душераздирающий вопль, она успела изогнуться и вцепиться пальцами в подоконник, но по пальцам правой руки тотчас же ударили кула-ком. Пальцы разжались. Дернувшаяся нога Алины врезалась каблуком в стекло, и оно со звоном посыпалось вниз, ударившись о землю где-то очень далеко отсюда.
   Она кричала - кричала все время, которое ей осталось и которое вдруг стало тянуться странно медленно, и все движения тоже были пугающе мед-леннными, и медленно отступал в глубь комнаты человек, и она медленно смотрела на его лицо, так же медленно боком вываливаясь из окна в дождь.
  
  * * *
  
   Этажом ниже, в тот самый момент, когда Алина подходила к окну, в зале громко и торжественно начали бить часы. Реймский собор величественно звонил в свои колокола, возвещая миру о приходе нового часа.
   Борис, вжимавший лицо в собственный, лежащий на столе локоть, бла-женно улыбнулся в рукав рубашки. Какая же все-таки красота - и на взгляд, и на слух! Как это прекрасно, что на свете существует такая красота, не под-властная ни времени, ни смерти.
   Удар, другой, третий... Наверное двенадцать... странно, ему казалось, что уже должно быть не меньше часа. Но это и лучше, что двенадцать - можно будет дольше слушать этот чудесный звук, слушать и смотреть на миниа-тюрные бронзовые статуи, и стрельчатые окна, и башни... слушать и смот-реть...
   Он поднял голову, взглянул на часы, его взгляд скользнул чуть над ними, и Борис не особо удивился, увидев Аёну.
   Кукла, раскинув ноги, сидела на опущенной крышке рояля, у дальней сте-ны залы. Ее мокрые волосы прилипли к голове бесформенным комом. На месте носа, там, где голову пробил острый прут ограды, зияла дыра, превра-тившая глупое резиновое лицо в кошмарную сифилитичную маску, и даже с такого расстояния Лифман видел, что ее стеклянные кукольные глаза смот-рят точно на него - смотрят насмешливо и обвиняюще. Ему показалось, что нейлоновые ресницы приветственно колыхнулись.
   А вот и я! Посмотри, что ты со мной сделал! Наташке это не понра-вится! Думал, избавишься от меня? Неправильно ты думал!
   - Вернулась, сука?! - негромко произнес он и встал. Часы продолжали бить, но теперь их бой походил на тревожный звук набата, грохотом отда-вавшийся в его голове. - Опять ты здесь?!
   Конечно, это было глупо. Кукла не могла вернуться сама. Это ведь кукла. Всего лишь отштампованная резина!
   Борис вздрогнул, вдруг совершенно отчетливо представив себе, как Аёна слезает с ограды, забирается в дом и поднимается по ступенькам, припадая на изгрызенную ногу и укоризненно качая продырявленной головой. У него вырвался тонкий агонизирующий хрип, и он сорвался с места и бросился к роялю. На этот раз он не станет выбрасывать ее в окно, на этот раз он спалит ее в камине, превратит в дурно пахнущую черную лужицу, и кто бы ни при-нес в дом эту проклятую игрушку, он не получит его безумия, на которое так рассчитывает!
   ...Люди ведь все разные и могут весьма оригинально сходить с ума. И так интересно наблюдать за этим процессом...
   За спиной продолжали бить часы. Звон густел, обретая мощь и размах, и казалось, что в зале уже звонят в настоящие колокола, которые, рассекая воз-дух, тяжело раскачиваются взад и вперед. Рояль с сидящей на ней куклой был совсем близко, и Борис уже протянул вперед руку с хищно скрюченны-ми пальцами, когда что-то подсекло его чуть выше талии - что-то тонкое, тотчас же порвавшееся под тяжестью с силой налетевшего тела.
   Он успел сделать еще один шаг - нога едва-едва коснулась подошвой узорчатого паркета, когда сзади раздался странный нарастающий звук, похо-жий на свист. Что-то с силой ударило его в спину, он услышал сочный, отче-го-то показавшийся очень забавным хруст и тотчас же почувствовал внутри обжигающий холод. Вдруг куда-то исчез воздух из легких, что-то горячее и густое заполнило горло, поднимаясь к губам, хлынуло из них, потекло по подбородку, и весь мир превратился в боль и недоумение, еще более силь-ное, чем боль. Ноги подкосились, его потянуло к полу, но почему-то он не смог упасть, а потом наползла густая удушающая тьма, в которой Борис все же еще успел услышать последний и самый громкий прощальный удар часов.
  
  
  * * *
  
   Она перестала кричать и теперь только тонко скулила, извиваясь высоко над землей. Нет, не над землей. Слишком хорошо она помнила, что там, под ней. Высокая железная ограда, хищно торчащие острые прутья, которые прошьют ее тело, словно масло. Игрушка, висевшая на них, была моделью ее собственной смерти. Она успеет почувствовать боль или умрет сразу, когда прутья пробьют ее тело, а один войдет в затылок и выйдет между глазами? Услышит ли она это.
   Кричать было нельзя - с каждым криком тело словно бы становилось еще тяжелее. Пальцы, намертво вцепившиеся в узкий резной деревянный карниз, сводило судорогой, они были готовы разжаться в любую секунду. В темном проеме окна над ней никого не было. Алина снова попыталась подтянуться, упираясь ногами в мокрую стену, и они снова соскользнули, и от толчка она чуть не полетела вниз. Майка задралась, и порывы ветра полосовали мокрую спину. Дождь хлестал ей в лицо, ослепляя, стекал в раскрытый рот, и, зады-хаясь, она снова попробовала подтянуться, чтобы забросить хотя бы одну ру-ку на подоконник, когда в окне вдруг появилась Харченко - она подбежала так стремительно, что налетела на подоконник, и перегнулась далеко вперед, испуганно вытаращив глаза, и на какое-то мгновение Алине казалось, что сейчас Ольга перекувыркнется через подоконник, и они вместе полетят вниз. Она выбросила обе руки и поймала Алину за правое запястье в тот самый момент, когда ее пальцы с обломанными ногтями, разжавшись, соскользнули с карниза, и Суханова повисла на одной руке, отчаянно размахивая второй в воздухе, точно призывая кого-то. Окно под ней с грохотом отворилось.
   - Хватайся второй!.. - прохрипела Ольга, уперевшись коленями в батарею и судорожными рывками пытаясь втащить Алину на подоконник. Мокрая рука упорно выворачивалась из ее пальцев. - Быстрее! Уцепись за что-нибудь! Я не могу!..
   - Не получается! - с яростным ужасом прокричала Алина, безуспешно пы-таясь схватить Ольгу другой рукой. Харченко с перекошенным лицом спол-зала все дальше и дальше, из ее прикушенной губы по подбородку тонкой струйкой текла кровь, на висках вздулись вены. - Тяни! Тяни! Не отпускай! Пож-жалуйста!
   - Ты выскальзываешь! - пальцы Ольги комкали ее запястье, неумолимо продвигаясь к ладони... уже были на ладони... уже скоро должны были про-ехаться по кончикам Алининых пальцев. - Перестань скользить!
   В окне рядом с Ольгой бесшумно появилось бледное, как луна, лицо Оле-га. Он качнулся вперед, и тотчас мокрые пальцы Алины выскользнули из пальцев Ольги, оставив на ее ногтях клочки кожи. С криком она полетела вниз, продолжая тянуть к удаляющимся Ольге и Олегу бесполезные уже руки и крепко зажмурившись. Тело обреченно сжалось в ожидании удара...
   Но удара не последовало. Что-то вдруг крепко, словно клещами, сдавило ее запястье, рука хрустнула от рывка, выходя из сустава, внутри плеча точно растекся жидкий огонь, и Алина пронзительно завизжала, дергаясь всем те-лом. Открыв глаза, она увидела Виталия, который, высунувшись из окна, крепко держал ее за руку, и снова закричала, на этот раз от ужаса, и на лице Воробьева, кроме напряжения и сосредоточенности появилось недоумение.
   - Не дергайся! - сказал он громко и почти спокойно. - Я не отпущу. Толь-ко не дергайся.
   Его голос был гипнотизирующе-властным, и Алина, подчинившись, без-вольно повисла в воздухе, глядя на него широко раскрытыми глазами и ма-шинально глотая дождевые капли.
   - Дай другую руку.
   Она послушно подняла руку, и он, наклонившись еще дальше, схватил ее и, оскалившись от напряжения, потянул вверх, постепенно, по очереди пере-хватывая каждую руку все ближе к плечу. Алина отвела взгляд от его лица и посмотрела на стену дома, которая медленно, но верно начала уползать вниз. Она больно стукнулась носом о карниз, а потом ее голова вдруг оказалась на подоконнике. Ее перехватили под мышками, подтянули и перевалили с подо-конника на пол, словно груду тряпья, и она замерла, уткнувшись лбом в хо-лодный пол, все еще не веря, что жива.
   В комнату влетел Жора и остановился, глядя на Виталия, который сидел, привалившись к стене и, морщась, потирал плечо, и Алину, которая застыла в собачьей позе, содрогаясь всем телом и издавая мычаще-плачущие звуки.
   - Господи! - он подбежал к ней, осторожно перевернул, и на него глянули два испуганных глаза. - Алька! Живая?!
   - Ты б еще дольше сюда шел! - иронически произнес Виталий, попытался приподнять руку и зашипел от боли. Вошла Марина и аккуратно села на стул с выражением бесконечного терпения на лице.
   - Жо-жо...а-а! - насквозь мокрая Алина, завыв, повалилась Вершинину на грудь, щедро поливая ее слезами. Жора автоматически обнял ее, потом по-вернулся, когда в комнату ввалились Ольга, Олег, Кристина и Петр. Пытаясь войти одновременно, они застряли в проходе и секунду яростно дергались, вминая друг друга в косяки, потом Ольга вывернулась, подскочила к Алине и Жоре и с размаху упала рядом с ними на колени.
   - Я держала! - с непривычной жалобностью проговорила она, цепляясь пальцами за руку и плечо Алины и истерично встряхивая ее. Пальцы другой руки бережно сжимали стеклянную банку, в которой плескалась какая-то жидкость. - Я ведь держала!.. я думала, все... Я ведь...
   Ее рука мазнула Алину по другому плечу, и та дернулась в сторону, взвизгнув:
   - Больно!
   - У нее вывих, - сказал Виталий, продолжая потирать плечо. - Вправь, Жорка. У тебя же мама профессор.
   - Что вы прицепились... с мамой! - проворчал Жора, приваливая Алину к стене и осторожно обхватывая руку, которая почти исчезла в его огромных ладонях. - Петь, подержи ее.
   - Она выпала из окна? - спросил Петр, выполняя указание. Алина яростно сверкнула на него глазами, в которых еще дрожал животный ужас.
   - Меня выбросили!
   - Будет больно! - весело сообщил Жора рядом с ее ухом и, прежде чем она успела повернуть голову, рванул. Кость противно хрустнула, становясь на место, у Алины вырвался вопль, и ее свободная рука, взлетев в воздух, вле-пила Вершинину звонкую пощечину.
   - Ой, прости, Жора, - она тут же виновато заморгала. - Я не хотела. Но ты так дернул!..
   - Хорошо, что я не пошел в мединститут! - с усмешкой ответил Жора, прижимая ладонь к горящей щеке. Ольга вопросительно посмотрела на ос-тальных.
   - Выбросили? Но ведь дверь завалена... а бизнесмен...
   - Это не он! - хрипло сказала Алина, нежно растирая плечо. - Я видела, кто.
   Все взгляды тотчас пересеклись на ее лице.
   - Видела? - переспросил Олег. Голова Алины прыгнула вверх-вниз. Вита-лий встал и сделал несколько шагов к ней, но Алина вдруг проворно метну-лась в угол и вжалась в него спиной, глядя на Воробьева со страхом и нена-вистью, и наткнувшись на этот взгляд, он застыл, потрясенно приоткрыв рот.
   - Не подходи!
   - Что?! - изумленно спросил Виталий, не веря своим ушам.
   - Великолепно! - процедила Алина сквозь зубы. - Какая игра! А я-то, ду-ра!..
   - Алька, ты чего?! - Ольга поднялась. - Он же тебе жизнь спас!
   - Жизнь спас?! Это он меня выбросил! Из окна Светкиной комнаты! Я ви-дела его! - Алина ткнула здоровой рукой Виталию чуть ли не в глаза. - Я те-бя видела!
   - Что за бред?! - потрясение в голосе Виталия смешалось со злостью. - Выбросил и побежал на второй этаж, чтобы тут же поймать?!
   - Не знаю! Ты псих - вот и все!
   - Нет, Аля, подожди. Ты что-то путаешь! - Олег покачал головой. - Я был на лестнице третьего этажа, когда услышал твой крик, побежал наверх, и ни-кого мне навстречу не попадалось! Особенно его. Я вообще никого не видел, кроме Ольги!
   - Я ее не выбрасывала! - тут же огрызнулась Харченко, почуяв в словах Кривцова скрытое обвинение. Жора схватился за голову, переводя взгляд с нее на Виталия и обратно.
   - А ты видела кого-то?
   - Нет! Я была в своей комнате... когда услышала. И я никого не видела!
   - Ты сразу выбежала?
   Губы Ольги чуть дернулись.
   - Почти. Но я ее не выбрасывала...
   - Да никто не говорит...
   - Он мог спрятаться под кровать! - Алина продолжала сверлить Виталия ненавидящим взглядом. - А потом побежать к Олегу в комнату, она рядом! Он же в этот момент был на лестнице - он сам сказал! Пока он там поднял-ся... а Олька, когда меня тянула, себе за спину не смотрела!
   Лицо Ольги побелело от внезапной догадки.
   - Так он мог и меня выбросить!..
   - Да не выбрасывал я никого! - рявкнул Виталий, чувствуя, как в обра-щенных на него взглядах нарастает враждебность. - Я был здесь, когда она закричала! Увидел, как она наверху ногами болтает, открыл окно... я знал, что не успею добежать, поэтому решил... - он резко повернулся к Марине. - Ну, скажи же!
   - Сказать что? - спокойно осведомилась Марина, крутя в воздухе связку ключей и брелоков.
   - Ты же видела меня здесь! Ты вышла за секунду до того, как все случи-лось!
   - Неужели? - Рощина улыбнулась ему одними глазами. - Ты меня сюда не приплетай, Виталик! Я в своей комнате была и тебя в глаза не видела.
   - Гнилье ты, Маришка! - сказал Виталий с кривой усмешкой. - Вот так, значит, решила посчитаться?!
   - А может все-таки Лешка!.. - пробормотал Олег, но Петр покачал голо-вой.
   - Он заперт. У него молоток так в двери и торчит! И он был в комнате. Я слышал, как он смеется за дверью.
   - Значит, они на пару работают! - заявила Кристина. - Два маньяка! А ра-зыграли-то целый спектакль!
   - Алина, подумай, - произнес Виталий, не обратив внимания на ее слова. Его руки бессильно повисли вдоль бедер, глаза в упор смотрели на Алину, и под их взглядом она вдруг слегка расслабилась, вместо ужаса теперь чувст-вуя мучительную растерянность. - Ты не могла меня там видеть. Меня там не было.
   - Но я видела твое лицо, - прошептала Алина одними губами. - Я видела твое лицо... Только ты был без майки. И ты улыбался... Я еще ни разу не ви-дела, чтоб ты так улыбался.
   - Но ведь он же не мог телепортироваться! - в отчаянье вскричал Олег. - Не мог он прибежать сюда так быстро! Я как только влетел, так она сразу... И зачем все это?! Никакого смысла нет!
   - А здесь ни в чем нет смысла! - сказала Ольга, растирая запястье. - Это игра, понимаешь? Игра!
   - Давайте запрем их обоих - и дело с концом! - предложила Кристина, нервно теребя в руках маленькую шкатулку, и Петр тотчас бросил на нее ко-сой взгляд.
   - А сама ты где была, звезда? Ведь твоя комната тоже рядом. Через стенку.
   - В комнате и была! - отрезала Кристина, чуть покраснев. Ольга метнула на нее яростный взгляд.
   - Так какого же хрена ты мне не помогла?! А?! Ну же, признайся! Струси-ла, да?! Знаменитость недоношенная! Так бы и просидела за дверью, пока всех нас не перебили!
   - Заткнись! - взвизгнула Логвинова и вскинула перед собой руку, явно со-бираясь вцепиться Ольге в лицо. Алина, тяжело дыша и все еще стуча зубами от пережитого ужаса, продолжала смотреть на Виталия. Нет, она не могла ошибиться. Это было его лицо. Только...
   Да нет, его. Только... странно чужое... словно...
   Она мотнула головой, совершенно сбитая с толку, и Виталий тотчас ска-зал:
   - Ты ведь сомневаешься. Я же вижу. Ну скажи! - он протянул к ней руку. - Я не был там. Я бы никогда...
   Она отшатнулась от протянутой руки, словно в ней был нож, и Виталий отвернулся, глядя в распахнутое окно потухшими глазами. Его рука протяну-лась, сняла со спинки стула собачий ошейник, свернула его и начала засовы-вать в карман брюк.
   -... увидел, как Петька бежит по лестнице... потом в комнату, - тем вре-менем говорил Жора, - а там уже вы...ну, я развернулся - и вниз...
   - Нет! - вдруг рявкнул Олег и, словно для того, чтобы подчеркнуть значи-мость этого возгласа, схватил подвернувшуюся под руку пепельницу и за-пустил ею в стену. Пепельница, не разбившись, с грохотом упала на пол и гулко укатилась под кровать. - Ну не верю я в это! И тебе не верю! - он ткнул указательным пальцем в сторону Марины. - Зачем ему это надо! Это ведь слишком опасно для него! На третьем этаже было полно народу - любой мог его увидеть! Это, в конце концов, не по плану!
   Последнее слово выдернуло Алину из угла, в который она вжималась. Оцепенение спало с ее памяти, и тотчас Ольга, словно угадав ее мысли, зада-ла ей вопрос, который до сих пор никто задать не удосужился.
   - А что ты делала в Светкиной комнате? И окно ты открыла? Зачем?
   - Кукла, - тихо сказала она. - Борис говорил про куклу, помните? Вещь, которую он нашел в этом доме. Он выбросил ее позавчера, и кукла застряла на ограде, там, внизу... Я вспомнила об этом, когда была в Светкиной комна-те... искала ее вещь... Ее окно над окном ювелира, поэтому я выглянула... Но куклы там нет. А ведь Борис говорил, что не забирал ее.
   - А-а! - Олег хлопнул в ладоши, и его глаза хищно вспыхнули. - Вот вам и план! Тебя вышвырнули на ограду, как Лифман вышвырнул свою куклу!
   - Он и вышвырнул! - Ольга огляделась. - Видите, он единственный, кто не пришел, а ведь Алька орала так, что...
   - ... я на первом этаже отлично услышал, а он ведь был на втором! - под-хватил Жора и кинулся к двери, но Олег, опередив его, выскочил раньше и понесся по коридору к гостиной. Остальные нестройной толпой помчались за ним.
   - Но ведь я не его видела! - в отчаянье выкрикнула Алина на бегу, и Оль-га, обернувшаяся к ней, чуть не врезалась в стену.
   - Тебе со страху померещилось. Это ювелир, точно! Я же говорила, он спятил! И Светку придушил - наверное, не заладилось у них что-то!
   Алина, вбежав в гостиную, хотела было возразить, что никак не могла пе-репутать Бориса и Виталия - они ведь так непохожи, но в этот момент Олег влетел в распахнутую дверь залы и вдруг резко крутанулся, схватившись за голову, и подломился в коленях, будто неожиданно собрался пуститься впри-сядку.
   - Твою мать! - взвыл он, дергая себя за волосы, словно пытаясь снять скальп. - Ах ты ж... твою... в...
   У Кристины вырвался громкий вздох, и она вжалась в стену, остальные бестолково столпились возле двери. Виталий сделал несколько шагов вперед и остановился.
   Лифман стоял на коленях в дальнем углу залы, словно молился, свесив го-лову на грудь и чуть склонившись вперед. Упасть ему не давала алебарда, косо свисавшая с потолка на двух веревках. "Перо" алебарды насквозь про-било тело Бориса чуть левее позвоночника и торчало из черного шелка ру-башки, словно нелепый блестящий, запятнанный темно-красным росток. Пальцы правой руки ювелира намертво вцепились в него, точно в отчаянной попытке протолкнуть острие обратно, и золотой крокодил был забрызган кровью, словно только что сытно пообедал. Тело медленно, тихо покачива-лось, поворачиваясь то боком, то спиной, и подогнутые ноги елозили туда-сюда, размазывая по паркету небольшую темную атласную лужу крови.
   - Господи... - прошептала Ольга, прижимая ладони к щекам. - Боже мой...
   Виталий осторожно подошел ближе, потом поднял голову и посмотрел на веревку, тянущуюся через весь потолок к балке над дверью, на косо свисав-шую сорванную вишневую драпировку, потом снова посмотрел на Бориса.
   - Он мертв? - спросил Петр, хотя и так уже это понял. Он задал вопрос ис-ключительно для того, чтобы услышать хотя бы свой голос. Мертвая тишина была невыносима.
   - Смотрите - кукла! - шепнула Алина, вытягивая в сторону рояля дрожа-щую руку. - Та самая.
   - Ее не было, когда мы уходили, - сказал Жора и шагнул внутрь комнаты, наблюдая, как Виталий, склонившись, рассматривает что-то на полу. - И этой штуки тоже не было, - он кивнул на торчащее из спины ювелира длин-ное древко.
   - Была, - Виталий разогнулся, держа в руках нитяной обрывок. - Она была прикреплена вон там, над дверным проемом, среди драпировок и настороже-на. Видите эту нитку. Очевидно, бедняга налетел на нее, она порвалась, тем самым сорвав сторожок и крепления, и алебарда, - он очертил ладонью в воз-духе дугу. - Места для размаха навалом, и сила удара была очень приличной. Кто-то поставил Борису ловушку, и он в нее попался. Наверное, бросился к этой проклятой кукле!
   - Кто-то! - хрипло воскликнула Марина, цепляясь за косяк дрожащими пальцами, и ее ключи испуганно звякнули. - Хочешь сказать, это не ты?! А ведь только что с таким знанием дела все рассказал!
   - Это ни о чем не говорит! - отрезал Олег и обошел висящее тело кругом, стараясь, все же держаться от него подальше. - Элементарный принцип, тут любой догадается, тем более, что сейчас все отлично видно. Бедный Борька, а мы-то на него валили!..
   - Меня не устраивает такой способ оправдания, - Ольга не сводила глаз с тела, покачивающегося все реже и реже. - Он точно умер?
   - Думаю, почти сразу, - Олег не выдержав, отвернулся. - Это нидерланд-ская алебарда - у нее самое длинное "перо". Страшная штука.
   Он горестно покачал головой, и тут же настороженно обвел взглядом ос-тальных, уловив перемену в их молчании.
   - А чего вы на меня так смотрите?!
   - Это ведь ты фанатик оружия, - Петр сделал шаг назад, но Жора поймал его и толкнул обратно. - Это ведь ты классно в нем разбираешься!
   - И что с того?! - вскинулся Олег. - Для того, чтобы проткнуть кого-то ножом или алебардой, совершенно необязательно в них разбираться! Берешь и протыкаешь - и всего делов!.. господи... - он поспешно отошел подальше от убитого, считая кощунственным вести рядом с ним такие разговоры - на его взгляд это было слишком уж цинично. Виталий, продолжавший осторож-но бродить по зале, все осматривая, покосился на него. - К тому же, она не такая уж и легенькая... а потолки здесь видали какие высокие. Чтобы ее пра-вильно поставить... нужна сила и хороший рост, а я, если говорить откро-венно, не особенно...
   Марина медленно повернула голову и взглянула на Жору, потом попяти-лась, скользя спиной по стене.
   - Обалдела?! - воскликнул Жора. Теперь обвиняющие взгляды были на-правлены на него, и ему сразу же стало отчаянно не по себе, насколько это было еще возможно после лицезрения Бориса, безжалостно насаженного на полуметровое острие, точно бабочка на булавку. А ведь не более пятнадцати минут назад ювелир был живым и здоровым, сидел за столом, возле своих обожаемых часов. - Да вы что же - на меня думаете?! Да я...я бы такого...
   - Это мог сделать кто угодно, - произнес Виталий, снова разглядывая ве-ревки. - Если правильно применять силу, ее вовсе не должно быть много. Это могла бы сделать даже женщина. Мебели здесь достаточно. Другое дело, что мне с трудом представляется женщина, которая могла бы такое приду-мать.
   - Нет, отчего же, зачем же ущемлять женский пол! - поспешно сказал Олег, и Ольга метнула на него яростный взгляд. - Другое дело, что мы отсут-ствовали от силы минут пятнадцать-двадцать. Разве можно было соорудить такое за это время... тем более, что мы так или иначе друг друга видели...
   - Нет, - Виталий покачал головой, растирая растянутую руку. - Ее поста-вили ночью. Этой ночью, иначе ловушка бы сработала во время танцев про-шлым вечером. Но она уже была здесь, когда мы оставили Бориса в гости-ной, - его голос дрогнул. Алина, внимательно слушавшая его, вдруг побелела и отвернулась. - К сожалению, мы не так уж часто смотрим на потолки... Олег, ты не заметил, алебарда была на месте вечером?
   Кривцов судорожно дернул головой.
   - Да. А сегодня я не смотрел... по понятным причинам. Не до того было. Слушай, но тогда получается... Евсигнеев вполне мог ее поставить? До того, как Алина треснула его по башке.
   - Я пойду посмотрю, действительно ли он заперт, - пробормотала Марина и попятилась к выходу, но Жора загородил ей дорогу, и она отскочила назад, словно увидела змею.
   - Он действительно заперт! - зло сказал Вершинин и с грохотом захлоп-нул дверь залы. Алина, почувствовав внезапную слабость, опустилась на стул, на котором недавно сидел Лифман. - Никто не выйдет из этой комнаты, пока мы со всем не разберемся!
   - Я не хочу здесь сидеть... я не буду здесь сидеть, пока он тут... - Кристи-на села на пол и, закрыв лицо руками, разрыдалась. - Уберите же его! Сни-мите!
   Стоявшая рядом Ольга пихнула ее ногой в бок. Кристина отползла в сто-рону и прижалась боком к стене, продолжая плакать отчаянными испуган-ными слезами.
   - То, что ты сейчас сделал, было очень глупо, Жора, - сказал Виталий. Тот непонимающе посмотрел на него.
   - Почему?
   - Тебе интересно мое мнение? Значит, ты больше не считаешь, что я вы-брасываю девушек из окон?
   - Аля?...
   - Отстаньте от меня! - глухо ответила Алина, внимательно глядя то на ча-сы, то на пустующую теперь полку и стараясь не смотреть туда, где все так же нелепо и жутко стоял на коленях мертвый Лифман. - Я видела то, что ви-дела! Если вы думаете, что у меня со страху приключились видения, то по-жалуйста! Перестань на меня смотреть! - истерично крикнула она Виталию. - Я бы не стала придумывать такого про тебя после того, что ты...
   - Кроме алебарды и того, что ты забирал, можешь сказать чего еще не хва-тает? - спросил Виталий у Олега, отвернувшись от Алины. Тот пробежал глазами по нестройным сверкающим сталью рядам и покачал головой.
   - Я всего не запомнил... прорех много, но не только по моей вине... точно не скажу... Ясное дело, одна из алебард, - он, не поворачиваясь, махнул в сторону торчащего древка, - и точно не хватает моргенштерна и французско-го арбалета. Кэна нет - японского меча... Остального не знаю.
   - Ну, вот ты и ответил на его вопрос.
   - Черт! - вскрикнул Жора и, отшатнувшись от двери, уставился на нее ди-кими глазами. - Хочешь сказать, есть еще ловушки?!
   Остальные закрутили головами, Ольга резко развернулась, подняв руки с растопыренными пальцами, точно собралась сдаваться в плен. Кристина, си-девшая на полу, сжалась, закрыв голову руками, словно на нее вот-вот дол-жен был обрушиться потолок.
   - Здесь, похоже, нет, - сказал Виталий, выглядывая из ниши и раздвигая золотистую занавесь, - но они могут быть где-то в доме... в том месте, где вы не были сегодня... хотя, кто-то из вас, возможно, был, но знает, как там нуж-но ходить.
   Марина отодвинулась от остальных в угол и села в полукресло, но тотчас вскочила и испуганно посмотрела по сторонам. Виталий подошел к роялю и наклонился, разглядывая куклу.
   - Не трогай ее! - вскрикнул Петр. Алина дернулась, стукнувшись локтями о стол.
   - Ловушки два раза не срабатывают! - мрачно сказал Олег, глядя на ору-жейную стену и мучительно пытаясь вспомнить, чего еще не хватает. Слава богу, то, что он забрал, целехонько, лежит себе спокойно в его комнате. Хо-рошо, что он забрал полутораручный меч. Получить таким в живот было бы очень неприятно.
   - Кто-то оставил ее, когда мы разошлись по комнатам. Ловушка уже была насторожена, оставалось только оставить приманку, - сказал Виталий, вы-прямляясь. - Кто последним уходил из гостиной?
   - Ну я! - с вызовом ответил Жора. - Только это ни о чем не говорит! Кто угодно мог вернуться! Мы же не видели друг друга!
   - Ну, так ему это и было проще всего - он же был на втором этаже! - Ма-рина ткнула пальцем в сторону Виталия, и Олег вдруг рассмеялся дребезжа-щим старческим смехом.
   - Тебе это тоже было несложно, дорогуша!
   - Но вы же знаете, что он вышвырнул Альку из окна! - лицо Марины ста-ло ошеломленным - она не ожидала, что обвиняющий перст может указать и в ее сторону.
   - Тогда не успел бы. В зале идти надо было тихо-тихо, медленно-медленно, чтоб расстроенный ювелир головы случайно не поднял, - Кривцов нехорошо ухмыльнулся. - А так... Тебя ведь тоже никто не видел.
   - Но мне-то зачем... если...
   - Ты же сама сказала, - Олег снова ухмыльнулся, хотя в этот раз ухмылка получилась довольно жалкой. - Мы не знаем друг друга. Убийца вовсе не обязательно должен быть один. Может, мы тут все ненормальные!
   - Нет! Меня видели! - Марина прикусила губу, потом зло глянула на Ви-талия. - Он меня видел!
   - Значит, он сказал правду?
   - Да! - рявкнула Марина и отвернулась. Алина закрыла лицо ладонями и затрясла головой. Виталий засмеялся.
   - Убийца один человек. Иначе не было бы смысла ставить ловушку. В тот момент, когда Борис должен был умереть, убийце позарез надо было быть в другом месте, - он взглянул на Алину. - С другой стороны, откуда ему было знать, что ее понесет в Светкину комнату? Это, как раз, не выглядит проду-манно.
   - Господи, да снимите же вы его! - воскликнула Кристина, убирая руки с головы и вскакивая. - Вы так все это обсуждаете... как будто ничего...а он тут... Да как вы можете?!.. Да вы все психи! Или снимите его, или выйдите хотя бы в гостиную! Рассуждаете тут!.. Вы бы видели свои лица!.. - ее голос надломился, и она ударила вывернутыми ладонями о стену. - Видели бы свои лица!.. лица!.. детективы хреновы... вы ничего не понимаете!.. это дере-вянные боги в столовой... это они... а вы тут про ловушки!..
   Закинув голову, она захохотала, глядя на сорванную драпировку, громко и с придыханием, оскалив зубы и продолжая методично хлопать ладонями по стене, словно аккомпанируя своему хохоту. Стоявший ближе всех Жора на-отмашь ударил ее по лицу, Кристина стукнулась затылком о стену и затихла, изумленно раскрыв глаза и округлив рот.
   - Я всегда считал, что все эти звезды шизанутые! - буркнул Кривцов и от-вернулся. - Между прочим, мы как-то про нее забыли, а если...
   - Перестань, - Виталий посмотрел на тело, уже висевшее неподвижно. - Она, между прочим, права. Надо его снять...
   - А если это тоже ловушка? - Петр со страхом посмотрел на тянущиеся вверх веревки. - Тронете его, она и сработает. Помните, как чеченцы наших убитых минировали? Тронет кто-нибудь тело и... - он выразительно взмах-нул рукой.
   Виталий застыл, глядя на него остекленевшими глазами. Его левая рука судорожно комкала запястье правой, лицо окаменело, а мозг словно разры-вался на части.
   ...как чеченцы... тронет кто-нибудь тело...
   ...мертвые лежат иначе...Он точно это знал.
   ...опасность он всегда чувствовал так же безошибочно, как и смерть, этому быстро учились... где?! где?!
   ...руки в крови... мои руки в крови...
   ...ничего, пацан, с первым всегда тяжело... на-ка, глотни лучше...
   ... да что ж вы, суки, по своим...
   ... мертвые лежат иначе...
   Что с твоей рукой?! Что с ней?!
   Он резко развернулся и направился к оружейной стене. Олег недоуменно посмотрел ему вслед. Петр покачал головой, потом выразительно крутанул пальцем у виска.
   - А ведь это он сказал, чтобы все разошлись за своими вещами, - негромко заметил он. Жора ответил ему мрачным взглядом.
   - Это ни о чем не говорит. Если бы он не сказал, это бы сделал я!
   - Часы остановились, - вдруг раздался тихий голос Алины, и все оберну-лись к ней. - Борис умер и часы остановились... - она прижала ладонь к гу-бам.
   - Они шли, когда я заходил сюда, - Жора наклонился, глядя на миниатюр-ный Реймский собор. - Двенадцать... Странно, - он взглянул на свои наруч-ные часы. - Сейчас начало второго. Но вчера они шли правильно. Сломались, наверное...
   - Это Борис переставил их с полки? - спросила Алина сквозь пальцы, при-стально вглядываясь в циферблат.
   - Когда мы пришли, часы, кажется, уже стояли на столе... хотя я не уве-рен... - Жора выпрямился и посмотрел на безносую куклу на рояле. - А Бо-рис ведь сегодня встал очень поздно... позже всех...
   - Это часть ловушки, - Алина запустила пальцы здоровой руки в свои мок-рые волосы. Ей было плохо, очень плохо. Перед глазами до сих пор стояли мокрые железные острия, так и не дождавшиеся ее внизу, среди роз... Срабо-тала ли ловушка именно в тот момент, когда она падала... или несколькими минутами позже? Возможно, если бы ее не выбросили из окна, она бы успела добежать до залы и увидеть куклу... и Лифман был бы жив. Она подняла го-лову и наткнулась на взгляд Виталия. К ее удивлению, в нем было сочувст-вие. Он кивнул ей, и внезапно она поняла, что он догадался о ее мыслях. По-том он отвернулся к развешанному на стене оружию. - Вы же помните, как он млел от этих часов. Одна из его вещей. Ему ведь так нравилось слушать их - смотреть и слушать... Ему было плохо, и он пришел к часам... Если бы они отбили час, возможно, он бы только слушал, но они били долго, и он не мог не посмотреть... - она вытянула руку поверх часов, и ее пальцы указали точно на сидящую на рояле игрушку. - Он не мог ее не увидеть. А увидев, не мог не... - Алина замолчала, кусая губы. Олег вздрогнул.
   - Господи, какая извращенная фантазия! Но ведь он мог и не посмотреть. Или не пойти.
   - Нет, - она слабо улыбнулась. - Не мог. Убийца нас уже хорошо изучил. У него было много времени. Важно понять другое - знал ли он о наших ве-щах то, что знаем мы, или он сам по себе, а эксперимент с домом сам по себе.
   - По мне лучший подозреваемый - это Евсигнеев, но он был заперт, когда тебя... - Олег запустил указательный палец за вырез футболки и оттянул ее, точно ему стало душно. - Значит, кто-то все-таки в дом забрался... может, кто-то похожий на Виталия.
   - Мы вывернули дом наизнанку! - заявил Петр, почесывая заросшую свет-лой щетиной щеку. - Мы не нашли никаких потайных дверей! Где он спря-тался, интересно?! В кастрюле?!
   - А окна?!
   - Тогда бы где-нибудь были мокрые следы! Видал, как поливает?! Или он с зонтиком и в галошах лез?!
   - Я вижу, тебе очень хочется, чтобы убийца был кто-то из нас! Интересно, почему?
   - Ты на что намекаешь?! - Петр с исказившимся лицом шагнул вперед, но Жора оттолкнул его обратно.
   - Нашли место!
   Виталий тем временем подошел к висящему Борису и остановился. В руке у него была турецкая сабля. Он попробовал пальцем лезвие, потом посмотрел на остальных.
   - Мне нужна помощь. Кто-нибудь подержите его.
   - Нет. Это может быть ловушка, - Петр замотал головой. - Пусть лучше висит. Закроем сюда дверь - и все. Ее ведь все равно придется закрыть. Здесь оружие.
   - Не дури, Виталя. Вдруг он прав, - поддержал его Вершинин. Виталий по-стоял немного в наступившей тишине, разглядывая обращенные к нему лица, потом криво улыбнулся.
   - Ну, тогда это будет первое убийство, которое пойдет не по плану. Если очередность уже установлена.
   Крепко сжав обеими руками черен сабли, он резко развернулся, клинок веселой ожившей молнией сверкнул в воздухе и прошел сквозь натянутые веревки, и они безжизненно повисли. Лифман со стуком повалился на пол лицом вниз, и древко алебарды, торчавшее из его спины, чуть качнувшись, уставилось в потолок. Теперь ювелир походил на воина, павшего на средне-вековом поле сражения.
   - А я наорал на него, - вдруг прошептал Олег в полной тишине и медленно повел ладонь от лба к затылку, надавливая с такой силой, будто хотел вда-вить волосы прямо в мозг. Казалось, он только сейчас окончательно понял, что Борис мертв. - И раньше орал. Он так меня бесил... так бесил...
   - Из-за тебя он остался тут один! - прошипела Ольга. - Если б ты не за-ставил его Светку заворачивать, он бы не дошел до такого состояния.
   - Да, надо было заставить тебя! - зло ответил Кривцов. - Жаль я...
   - Тарантулы, - жестко произнес Виталий, и Олег осекся. - Ты был прав, Жора. Тарантулы из нас получились что надо!
   Отвернувшись, он положил саблю, крепко взялся за древко алебарды и рванул, но тело приподнялось вместе с острием, точно Борис, спохватив-шись, пытался встать. Тогда, закусив губу, Виталий прижал ногой плечо Лифмана, снова рванул, и "перо" вынырнуло с сырым чавкающим звуком. Все невольно вздрогнули, а потом в испуганной тишине вдруг громко и без-надежно заплакала Алина, уронив голову на стол и вцепившись пальцами в волосы. Виталий взглянул на длинное, испачканное темной кровью "перо", а потом вдруг размахнулся и с силой всадил его в узорчатый паркет. В разные стороны полетели щепки, одна плитка выскочила и Воробьев ногой отшвыр-нул ее. Сейчас ярость была даже в блеске его серебряной цепи. Он с улыбкой посмотрел на остальных, но улыбка была темной, и каждый зрачок был как дно глубочайшего колодца, до которого можно падать вечность.
   - Не плачь по нему, глупая, - размеренно сказал он. - Плачь по себе. Они вряд ли это для тебя сделают. Мало ли - вдруг от слез тоже сработает какая-нибудь ловушка.
   Развернувшись, он направился к двери, оставив алебарду торчать в полу. Сейчас указывающее в потолок древко почему-то изумительно напоминало оскорбительно отогнутый средний палец.
   Никто не загородил ему дорогу, никто не двинулся с места - все безмолв-но смотрели мимо него, на торчащую алебарду и на мертвое тело рядом с ней. И только Алина так и не подняла головы, продолжая взахлеб рыдать пе-ред умолкшими часами, стрелки которых застыли на двенадцати, словно время в этой комнате остановилось навсегда.
  
  * * *
   В остальных комнатах время подходило к четырем часам.
   Второй длинный простынный сверток лег на пол морозильной камеры ря-дом с первым, и в этом было что-то жутковато-привычное, обыденное, как будто под аккуратно завернутой тканью были вовсе не люди, которые не так давно сидели с ними за одним столом и смеялись чьим-то шуткам. Это по-чувствовали все без исключения, и на этот раз, опустив тело на пол, вылетели из морозильной камеры так стремительно, словно за ними гналась стая вол-ков. Когда дверь камеры захлопнулась, у Кристины снова началась истерика, но на этот раз куда более масштабная. Она глубоко, со слезами, задышала, попятившись прочь от остальных к раковине, потом вцепилась себе с горло, точно у нее был приступ удушья, страшно вытаращив налившиеся кровью глаза, потом вдруг заверещала на удивительно высокой ноте и ее руки за-мелькали, одну за другой хватая стоявшие рядом с раковиной грязные тарел-ки и чашки и с силой швыряя их куда придется - на пол, в стены, в проем по-луоткрытой двери, подняв на кухне целую метель осколков.
   - Не хочу!.. - визжала Кристина с каждым броском, перемежая крики с ка-ким-то совиным уханьем. - Не хочу!..
   Жора попытался поймать ее, но Логвинова с изумительным проворством проскочила у него под локтем, запустила в Вершинина кружкой и попала, отчего на лбу у Жоры начала зловеще наливаться здоровенная шишка.
   Они поймали ее в столовой, где Кристина, повалившись на колени перед выкрашенным в черный цвет деревянным идолом, держащим жезл и топо-рик, яростно сдирала с пальцев кольца и швыряла в него.
   - На! - вопила она. - Подавись! Мало тебе?!.. Мало?!.. Ах-ха-ха!..
   Жора схватил ее сзади за руки и, пока держал, Виталий сбегал на кухню, вернулся с большой кастрюлей ледяной воды, и когда Жора поспешно отско-чил, выплеснул ее на певицу. Кристина на несколько секунд застыла с рас-крытым ртом и нелепо моргающими глазами, потом с размаху села на пол и залилась слезами, отчаянно хлюпая носом.
   - Мне страшно, - всхлипывала она. - Я хочу домой. Мне нужно на гастро-ли. Я все отдам, только отпустите меня домой. У меня этих бабок как грязи! Меня вся Москва знает!
   Успокоить ее стоило огромного труда.
   Потом они, разбившись на две группы, снова прочесали дом, и долгое время по особняку разлетались громкие удары захлопывающихся дверей. Везде, невзирая на день, ярко горел свет, и они запирали комнату за комна-той, уменьшая и уменьшая неконтролируемое пространство дома. Жора, спустившийся проверить подвал, позвал снизу Виталия и молча показал ему на бутыли с кислотой, снова мирно стоявшие на прежнем месте. Осторожно проверив их, они убедились, что там действительно кислота.
   - Ничего не понимаю, - растерянно сказал Виталий. - А уровень ты не за-помнил?
   - Да вроде бы такой же, - неуверенно пробормотал Жора. - Но все равно надо сказать остальным.
   Чердак обыскивали все, кроме Марины, наблюдавшей за их действиями с безопасного расстояния, стоя возле люка. Свое нежелание принять участие в поисках она объяснила боязнью пауков, которыми, как правило, чердаки кишмя кишат. Но обыскивать, собственно, здесь было нечего - огромное пустое пространство и больше ничего. Никакого хлама, никаких старых ве-щей, никакой паутины. Здесь не было даже пыли.
   - Хотел бы я познакомится с их уборщицей, - почти мечтательно произнес Олег, стоя посереди чердака. - Будто языком вылизано! Ну что - дом кон-чился - ни маньяков, ни ловушек! - он прижал ладонь к груди и тяжело вздохнул. - Господи, мне это стоило нескольких лет жизни! Ну, так что, ре-бята, может кто-то из нас хочет чистосердечно раскаяться?
   - Твой юмор, Кривцов, переходит всякие границы, - Ольга тряхнула голо-вой, отчего ее черные волосы, завязанные в высокий хвост, мотнулись из стороны в сторону. Брови-усики неодобрительно съехались над переносицей. - Нездоровый, прямо сказать, юмор. Очень близкий к психическому рас-стройству.
   - Мы тут все очень близки к психическому расстройству, - мрачно заметил Жора и скрестил руки на груди, отчего под его бронзовой кожей перекати-лись крепкие мускулы.
   - Главное, чтоб это был не ты, - Олег посмотрел на него с наигранной на-деждой. - В роли маньяка ты будешь просто ужасен.
   - Я смотрю, вам до сих пор весело, - Алексей, временно выпущенный, но отнюдь не прощенный, извлек из кармана пачку "Капитана Блэка" и щелч-ком выбил из нее сигарету. - Может еще не дошло, что кто-то решил поиг-рать с нами в "Десять негритят"?! Что кто-то из стоящих здесь прямо сейчас только что замочил ювелира и разглядывает свою следующую жертву! Ну, народ, вы оптимисты!
   - Думаю, нам лучше вернуться в гостиную, - сказал Петр, делая вид, что не слышал слов Алексея. - Или еще куда-нибудь... Здесь холодно. Посто-ронних мы не нашли, ловушек не нашли...
   - То, что мы не нашли ловушек, еще не значит что их нет!
   Олег несколько раз попрыгал, проверяя пол на прочность. Марина презри-тельно фыркнула, заглянула в люк, потом начала заплетать в косу свои рос-кошные волосы. Она переоделась, и теперь на ней был элегантный кремовый брючный костюм, на чердаке смотревшийся достаточно нелепо.
   - Кто-нибудь мог бы ко мне подойти? - вдруг раздался тихий голос Али-ны. Она уже несколько минут стояла у одного из слуховых окон и внима-тельно смотрела на что-то внизу. Прочесть что-то по ее лицу было невоз-можно. Пальцы левой руки бережно поглаживали холодный компресс на по-страдавшем плече, высохшие рыжие кудри торчали в совершенном беспо-рядке, веснушки побледнели и, казалось, вот-вот совсем исчезнут - бледная тень той девушки, которая смотрела сквозь мокрое автобусное стекло на ле-тящие мимо деревья. И обернувшемуся на ее голос Жоре на мгновение пока-залось, что никто не спас Суханову несколько часов назад - на самом деле она упала вниз, на ограду, погибла, а здесь рядом с ними на чердаке стоит привидение.
   - Что случилось, Аля? Что-то нашла?
   - Ничего страшного. Просто хочу, чтобы еще кто-нибудь это увидел.
   Ольга, засунув руки в карманы брюк, подошла к ней и вопросительно дер-нула головой. Алина отвернулась и пальцем показала нужное направление.
   - Вон там. Что ты видишь?
   Ольга нахмурилась, пристально вглядываясь в ярко-зеленый ковер газона, мокрые кирпично-красные дорожки, аккуратно постриженные кусты вейгелы и барбариса, усыпанного красными, едва различимыми отсюда точками ягод.
   - Да ничего.
   - Кусты, - подсказала Алина странно обреченным голосом. - Посмотри на кусты. Ты видишь то же, что и я? Или у меня снова видения?
   - Кусты? - недоуменно переспросила Ольга и чуть прищурилась. - Фигур-ные кусты и что... как будто буквы, - она немного повернула голову, пытаясь смотреть одновременно и на Алину, и на улицу. - Аля. Кустами написано "АЛЯ". Твое имя.
   - Хорошо, - в голосе Алины появилось вялое облегчение. - А то я уж по-думала - померещилось. Жаль, я ни разу не посмотрела в ту сторону рань-ше... с высоты. Я ведь гуляла среди них и ничего не заметила.
   - Что это значит? - подошедший сзади Олег вытянул шею, пытаясь загля-нуть Ольге через плечо. - Хм, действительно "АЛЯ". Елки, как подпись... под этим чертовым домом!
   Пальцы Марины, заплетавшие косу, застыли, зарывшись в волосы.
   - Почему здесь твое имя?
   - Мой дед всегда много возился на своей даче, - Алина потерла висок здо-ровой рукой, и ее глаза чуть затуманились. - Он души не чаял во всяких рас-тениях... так любил деревья, цветы, живые изгороди... Он много раз говорил мне, что когда-нибудь подберет какие-нибудь кустарники и высадит их так, чтобы они образовывали мое имя. Никто не знал об этом, только мы двое - я и дед. Но он умер много лет назад... он так и не успел посадить для меня мое имя... - она отвернулась от окна и взглянула на остальных. - Похоже, я толь-ко что нашла еще один кусок самой себя. Если бы это случилось хотя бы на день раньше!
   - Почему? - спросила Ольга. Алина неопределенно покачала головой.
   - Тогда бы, возможно, я смогла оценить эту находку. Могла бы даже по-чувствовать и радость. А сейчас мне просто страшно.
   - Как такое возможно? - прошептала Кристина. - Если никто не знал, это ведь невозможно! Какое-то колдовство...
   - Хватит! - рявкнул Виталий почти рядом с ее ухом, и Кристина, ахнув, отпрыгнула от него. - Не валите все в одну кучу. Спустимся и поговорим спокойно. Никакого колдовства здесь нет! Есть только люди, которые каким-то образом про нас все узнали! И убивают нас люди!
   - Хорошо, Аля, что твой дедушка обещал тебе всего лишь красивый цвет-ничок, а не, например, танк или ракетную установку, - хмуро пошутил Крив-цов, все еще глядя в слуховое окошко. - Кусты - это совсем не больно.
  
  
  III.
  
   Если они снова начнут рассуждать обо всем, я сойду с ума... если уже не сошла. Я ведь могла умереть сегодня... я ведь могла умереть сегодня дваж-ды...Совсем недавно в этом доме для меня было особенное очарование, а те-перь он наполнен кошмаром... может и сам он - кошмар, бесконечный кош-мар, от которого не суждено пробудиться... Кто из нас встретит наступ-ление новой ночи, чьи шаги уже слышны сквозь дождь, а кто совершит по-следнее путешествие на наших руках, завернутый в простыню с собствен-ной кровати. Я не хочу умирать! Господи, как я не хочу умирать!
   Алина обнаружила, что снова держится за собственную шею, поспешно убрала руку и взяла сигарету, чтобы хоть чем-то ее занять, и сразу же почув-ствовала, как несколько взглядов проследили ее движение от начала и до конца. За ней наблюдали - столь же оскорбительно неприкрыто, сколь она наблюдала за остальными: как Ольга, устроившаяся на диване, наливает себе в стакан минеральную воду, как Алексей поглядывает в убывающий день за окном и похрустывает пальцами, как Виталий, прислонившись к балконной двери, курит папиросу за папиросой, как Жора осторожно разводит огонь в камине, садится рядом и принимается рассеянно смотреть на танцующие языки пламени, как Кристина, сидя в кресле и закинув ноги на подлокотник, разглядывает свои оставшиеся кольца и что-то бормочет, как Олег роется в шкафу с видеокассетами, как Марина, морща нос от дыма, бродит от стены к стене, очерчивая шагами странный волнистый периметр комнаты, и звенит надетым на палец кольцом с ключами и брелоками, как Петр листает какой-то найденный в библиотеке детективчик, явно пытаясь использовать его в качестве учебника. Дверь в залу была плотно закрыта и забаррикадирована креслами, после того как Олег весьма неохотно вошел в нее и пристроил об-ратно на стену все оружие, которое унес к себе в комнату позапрошлой но-чью. Алебарда так и осталась торчать в полу рядом с небольшой размазанной по паркету лужей подсохшей крови, и Алине иногда казалось, что она видит ее даже сквозь закрытую дверь.
   Плачь по себе. Они вряд ли это для тебя сделают.
   Бросьте. Во-первых, девушка извинилась...
   Глупо, конечно, спрашивать, но никто не везет с собой лед?
   Люди ушли, и я даже ничего не успела о них узнать. Слабые? Истерич-ные? Пусть так. Но люди - и люди неплохие. Я могла бы узнать о них боль-ше хорошего. А на их грехи мне наплевать.
   Кто из вас? Господи, кто из вас... из нас?!
   У тебя были странные ощущения?..
   Лицо в зеркале... что с лицом в зеркале?..
   Я ведь видел тебя здесь, на первом этаже, возле комнаты отдыха, когда вернулся из подвала с фонарем. Я даже говорил с тобой. Я верю своим гла-зам...
   Ты слишком много думаешь, рыжик, и слишком часто смотришь по сто-ронам...
   ...вот ты бы могла все это придумать...
   Если убивает кто-то из нас, то он должен был начать с тебя...
   Я выживу, если не буду смотреть по сторонам, если не буду думать...
   -...вяжется, - ворвался в ее сознание голос Олега, и она подняла голову. Кривцов разглядывал какую-то видеокассету, как-то обиженно сдвинув бро-ви. - Почему Лифман? Кто угодно мог попасть в ловушку! Прошел бы до конца залы - и!.. Ольке могло бы вздуматься на рояле поиграть, чтобы от-влечься! Она ведь говорила, что всегда о таком мечтала! Разве нет? Разве это не одна из твоих вещей?
   - Да, - Ольга заметно побледнела. Судя по всему, такая мысль у нее дейст-вительно возникала. - Но ведь часы переставили на стол до того, как мы сю-да пришли! А оружие?! Узнав об убийстве, мы могли бы начать хватать ору-жие... мы и начали, если б не ты!.. - она сверкнула глазами в сторону Вита-лия, тут же сделавшего вид, что речь идет вовсе не о нем.
   - В дальней части залы только мечи и алебарды, никто бы за ними не су-нулся, а ножи, кинжалы - все это в начале стены, - резонно заметил он. - Ду-маю, ловушку поставили на кого-то из них двоих, ждали подходящего мо-мента. Ольга ушла, и тогда принесли куклу и перевели часы. Борис-то сидел головы не поднимая, а часы переводятся совершенно бесшумно. Я проверил.
   Дрожащая рука Харченко потянула из пачки сигарету. Олег вытащил кас-сету из коробки и присел на корточки возле видеомагнитофона, задумчиво покачивая кассетой в воздухе.
   - А как же кукла? - спросил он. - Ее должны были принести ночью... или утром. Потом-то мы дверь закрыли. А Лифман нам только недавно про нее... значит, эта сука действительно все про нас знает, как и те, кто затеял эту штуку с домом и дорогой.
   В глазах Жоры, который в связи с последними событиями напрочь забыл свою замечательную теорию о пространственно-временных поворотах, поя-вилось оживление, но он ничего не сказал.
   - Вовсе не обязательно! - буркнул Алексей. - Ювелир еще в автобусе ска-зал про куклу, просто не так определенно. Алька спросила - что, мол, за кук-ла висит на заборе... он и заявил, что это он выкинул. Так что можно было сориентироваться.
   - Черт знает что! - подытожил Олег, вставил кассету в видеомагнитофон, включил его и начал перематывать фильм вперед на воспроизведении. В его сторону никто не смотрел, только Марина негодующе скривила губы - ниче-го не скажешь, самое подходящее время для фильмов!
   - Чего делать-то будем? - поинтересовался Алексей не без иронии, по-правляя повязку на голове. - Там дождь, тут маньяк со своими ловушками! Откроешь какой-нибудь шкафчик, а тебе стрела в глаз...
   - А ты не открывай, - с такой же иронией посоветовал Виталий. - Кроме того, может он теперь снова тактику поменяет. Светку-то убили руками. Плохо, что не понять, какими принципами этот козел руководствуется! Есть очередность или нет? Может он убивает по парам...
   - Нам с тобой повезло, - тут же сказал Петр Алексею, и тот скривил губы в гримасе, отдаленно напоминающей улыбку.
   -... может по алфавиту, по цвету волос, по росту, по порядку автобусных кресел, по личной симпатии... Может убивает тех, кто что-то узнает. Может тех, кто остается один. Может тех, - он бросил на Марину короткий взгляд, - кто ломается. Может он убивает по времени. Может он убивает, когда ему вздумается.
   - Я смотрю, ты в этом вопросе большой специалист, - ехидно сказала Ма-рина. - И в оружии разбираешься, и в ловушках, и в медицине, и в психоло-гии, и дерешься хорошо. Кто ты вообще такой? Секретный агент?
   - Я уже говорил, кто я такой. Я рантье, - Виталий даже не повернул голо-вы в ее сторону. - Просто очень разносторонний...
   - Неужели никто не знает про этот дом? - прошептала Кристина. - Ведь должен же кто-то знать.
   - Свинчивать надо из этого дома, - прервала его Ольга, держа сигарету прыгающими пальцами и глядя на свои сломанные ногти. Кристина поверну-ла к ней покрасневшее и распухшее от слез лицо.
   - Куда?!
   - А может дорога уже появилась. Может, - Ольга со слабой надеждой по-смотрела на Жору, - как ты там говорил... может измерения снова наложи-лись одно на другое?
   - Неужели ты веришь в эту лабуду? - Алексей фыркнул Жора пессими-стично пожал плечами.
   - Вряд ли. К тому же, это только теория.
   - Но проверить-то можно!
   - Намокнем опять - только и всего! - Петр захлопнул книгу. - А потом вернемся в дом, а тут еще пара сюрпризов. Не, я никуда отсюда не пойду. Тут, по крайней мере, тепло и еда есть.
   - Еда обладает свойством заканчиваться - не знал?
   - Да ее тут месяцев на пять! Нет, я думаю, надо подождать. К тому же, может в лесу теперь тоже везде ловушки.
   - Но мы ведь можем хотя бы проехать по... - начала было Марина, но тут Петр плюнул на ладонь, после чего продемонстрировал Рощиной большую мозолистую фигу.
   - Во! проехать... Пешочком, лапуля! Думаешь, я после всего залезу в этот автобус?! Как же! Заведу, а он шарахнет! А может даже всего-навсего дверь открою, а он как хер...
   - Мы поняли! - поспешно перебил его Виталий. - Не продолжай. А дороги мы не найдем, - он обвел остальных выразительным взглядом. - Неужели вы сами этого не чувствуете? Не дадут нам ее найти. Не выпустят нас отсюда! Что-то должно произойти, чтобы мы могли уйти. И, мне кажется, это зависит только от нас.
   - Но что? - Ольга воткнула сигарету в пепельницу и снова налила в стакан воды. - Что мы должны сделать?!
   - Откуда мне знать?! - Виталий невесело усмехнулся. - Это ведь тоже только теория. Алина, а ты чего замолчала? Не отошла еще? Несмотря на то, что ты теперь считаешь главным мочильщиком меня, я бы с удовольствием послушал и твои версии. Или наблюдения. Они бывают весьма любопытны.
   - Не отошла, - деревянным голосом ответила Алина и отвернулась. Ольга, держа стакан в ладонях, спросила с отдаленным сочувствием:
   - Сильно болит?
   - Угу. Ничего, жить пока буду.
   - А! - вдруг торжествующе воскликнул пристроившийся на полу Олег, и все мгновенно повернулись к нему, а Кристина, не уловившая в крике торже-ства, испуганно вскочила, решив, что Олег угодил в очередную ловушку и уже бьется в агонии. - Я же говорил, что вспомню!
   - Олег!.. ну ты!.. ну твою!.. - задыхаясь, выговорил Петр, держась за серд-це. - Ты че орешь...так... я уж подумал...
   - Нашел любимую порнуху? - поинтересовался Алексей, вытягивая шею, чтобы увидеть, что творится на экране, и, к своему изумлению, увидел Жору. Вершинин в черном плаще с капюшоном стоял среди допотопно одетых и вооруженных людей, рассевшихся вокруг костра, и со зверским выражением лица выяснял отношения с каким-то негром могучего телосложения.
   - О, Жорка! - изумленно воскликнул Петр, вскакивая. - Откуда он там взялся?!
   Они подошли к телевизору, наблюдая как Жора, уже без плаща, в каких-то кожаных доспехах, щедро увешанный оружием эпохи луков и мечей, все с таким же зверским лицом взбирается на белого верблюда.
   - О, а я знаю этот фильм! - воскликнул Алексей. - Это же "Царь скорпио-нов".
   Олег выбрал особо крупный план лица и нажал на паузу, довольно блестя глазами. Казалось он от восторга сейчас обнимет самого себя.
   - Ты что - актер? - недоуменно спросила Кристина, несмотря на обстоя-тельства задетая за живое. Жора раздраженно мотнул головой. - Как же?! Вон же ты...
   - Да не он это! - Виталий подошел поближе, внимательно глядя на экран. - Это Рок или... как его там еще... кажется Дуайт Джонсон - звезда амери-канского реслинга, по совместительству актер... а может наоборот. Но похож офигенно! Елки, а я все пытался вспомнить - кого он мне так напоминает. Даже прическа такая же... Только Жорка посветлее будет.
   - Но как похож! - Ольга недоуменно переводила глаза с лица Жоры на эк-ран телевизора и обратно. - Прямо одно лицо... и одно телосложение. Бывает же!..
   - И что с того?! - взвился Жора. - Разве это запрещено законом - быть на кого-то похожим?! Меня и так уже по жизни задолбали этой схожестью! Так надеялся, что никто из вас об этом не скажет... Спасибо, Олежа! - он отнял у Кривцова пульт и выключил видеомагнитофон. Лицо Жориного двойника исчезло с экрана, отчего Вершинин сразу же почувствовал себя гораздо спо-койней - исчезло и охватившее его странное чувство растерянности и непонятного детского страха. Странное и очень знакомое. Такое было...
   Такое было, когда он нашел ремень...
   Жора сжал пальцы и удовлетворенно посмотрел на свой большой смуглый кулак. Все в порядке.
   Олег, истолковавший жест в свой адрес, перешел из восторженного со-стояния в задумчиво-опасливое и, продолжая сидеть на корточках, по-лягушачьи перебрался в сторонку.
   - Тебе заняться нечем, да?! Дитя-переросток! Лучше б думал, что нам де-лать! Два трупа уже в холодильнике! - Жора швырнул пульт на диван. - Так нет!.. Смотлите, на кого Жола похож!
   - Чего ты взвился? - недоуменно спросил Олег и взял с пола коробку от кассеты с лицом то ли американского актера, то ли человека, который буше-вал в нескольких шагах от него. - Я просто... хоть как-то отвлечься.
   - Отвлекся! - буркнул, начиная остывать, Вершинин и отвернулся. Олег пожал плечами.
   - Я думал, тебе приятно будет. Ладно тебе, Жорка. Ты лучше! Что тот штатовец - тьфу! Ты у нас фигура! Мне б такую!.. Тяжело небось по полдня в тренажерных залах торчать.
   - Я не торчу в тренажерных залах! - сердито ответил Жора. - Мне некогда заниматься всякими глупостями!
   Алина, уже вернувшаяся в кресло, удивленно посмотрела на него.
   - Ты совсем не занимаешься спортом?
   - Ну да. В детстве немного занимался... а так... - он пожал плечами. - Не люблю я. Да и некогда.
   - Тогда как тебе удается оставаться в такой великолепной форме? - Вита-лий окинул могучую Жорину фигуру недоуменным взглядом.
   - Ну, не знаю. Я всегда такой был.
   - И ничего для этого не делал?
   - Ну да, - сказал Жора недоуменно. - А что такого? Что вы прицепились?! На Рока похож, спортом не занимаюсь - значит убийца?!
   - Никто не говорит, что ты убийца. Просто это... немного странно. А чего ты так психуешь из-за пустяков? - Алина сощурилась, испытывая огромное желание зажать себе рот, но рука была занята - баюкала пострадавшее плечо. - Или для тебя это не пустяк? Может, ты что-то почувствовал, Жора? Может, ты что-то понял? Скажи нам.
   - Мне. Нечего. Сказать, - размеренно произнес Жора и сел на диван рядом с полулежащей Ольгой, которая подобрала ноги, давая ему место. - И хватит об этом! Я не Рок, не актер и не виноват в том, что получился немелким мальчиком!
   - Это ты нарисовал картины, которые развешаны по всему дому? - вдруг неожиданно спросил Виталий.
   Момент был выбран самый удачный. Потрясенный гигант повернулся к нему, разинув рот. Его обычно смуглое лицо побелело, глаза широко раскры-лись. Он выглядел, как человек, который пнул собаку и услышал от нее в от-вет отборную порцию мата.
   - Откуда... - Жора осекся и замолчал. Впрочем, ему уже можно было и не отвечать. Виталий удовлетворенно кивнул и покосился на Алину. Та сидела, съежившись, и на ее лице было особое тонкое раздраженное напряжение, ка-кое бывает у женщин, когда они долго что-то наощупь ищут в своих сумоч-ках.
   - Здесь висят твои картины? - полушепотом спросила Кристина. Жора ткнул в ее сторону указательным пальцем, и она дернулась назад, будто на нее глянул зрачок пистолетного дула.
   - Только вот не надо опять делать свои дурацкие выводы! Я не имею ни-какого отношения ни к этому треклятому дому, ни к тому, что здесь проис-ходит. Вы ведь уже говорили, что все нашли здесь свои, особенные вещи! За-была?!
   - Но мы их не делали!
   - Нет, делали, - неохотно произнесла Алина. - Я, например, нашла в биб-лиотеке свою книгу. Книгу, которую я придумала, но никогда не писала. Книгу, которая до сих пор существовала только в моей голове.
   - Я читал ее, - небрежно добавил Виталий.
   - Правда? - на лице Жоры появилась неподдельная радость. - Слава богу!
   - Это как? - Кристина приняла предельно непонимающий вид.
   - А так! - рявкнул Жора. - Кто-то залез к нам в головы и украл наши мыс-ли! Здесь есть картины, которые я рисовал, но никому и никогда не показы-вал, они спрятаны у меня дома. Но здесь есть и картины, которые я до сих пор не нарисовал! Я их придумал, но еще не нарисовал! Понимаешь?! А они нарисованы! В точности так, как это собирался сделать я!
   - Но это невозможно! - Кристина посмотрела на одну из картин на стене, на которой обнаженная девушка, стоявшая на заваленной трупами площади перед каким-то дворцом, отбивалась здоровенным мечом от летающей поме-си ящерицы и человека с лицом, подозрительно похожим на Максима Галки-на. - Я тебе не верю. Все это только слова, вы не сможете этого доказать! Вы не сможете доказать, что не создавали этого!
   - Не сможем, - покладисто согласилась Алина. - Значит, мы с ним сообщ-ники, да?
   - Да!
   - Блин, какие мы дурные сообщники - взяли и все рассказали! - ехидно сказал Жора, с лица которого еще не сошло потрясенное выражение. - Вита-ля, ты, кстати, не расслабляйся - ты тоже сообщник!
   - А может это колдовство, - предположил Олег, все еще сидевший на кор-точках и покачивавшийся вперед-назад. Кристина метнула на него яростный взгляд.
   - Тебе смешно?!!
   - Очень.
   - Прекратите балаган, - сонно сказала Ольга и потянула к себе одеяло Алексея, заматываясь в него. - Я им верю. Вещь, которую я нашла... об этом не знал никто, кроме меня.
   - Та баночка? - Алексей хмыкнул, глядя на банку из-под маринованных огурчиков, стоящую на столе в отдалении от них. - Что в ней - твои анали-зы?
   Он привстал, и Ольга тотчас предупредила.
   - Не вздумай совать в нее пальцы, кретин! Там кислота.
   Виталий и Жора переглянулись, потом Жора осторожно спросил:
   - Серная?
   - Азотная. А теперь отстаньте от меня - больше ничего не скажу. Вы хоте-ли увидеть вещь - я ее принесла, но рассказывать о ней не обязана.
   - А придется, - мрачно сказал Олег и поднялся. - Эти вещи... Нас ловят на них. Их как-то используют. Расписываются ими. Нам нужно все знать!
   - Да, конечно. Вот сейчас ты убийце все и расскажешь, чтоб ему было лег-че все устроить!
   - Наоборот, больше никто не попадется!
   - А может, нас для этого и собрали? - Марина задумчиво посмотрела на свои ключи. - Чтобы мы признались в чем-то? Разве вы не нашли что-то, что связано для вас с каким-то неприятным воспоминанием? С каким-то вашим преступлением?
   - Это не то преступление, которое карается законом, - заметил Олег, глядя на Алину, которая, отвернувшись, смотрела в пол. - С некоторой точки зре-ния это вообще не преступление.
   - Ну точно прям как в "Десяти негритятах"! - с пугающей веселостью произнес Алексей и посмотрел на свое одеяло. - Только вот неувязочка - вещь, которую я нашел, никакого отношения не имеет даже к подобию пре-ступления. Это всего лишь одеяло.
   - И одеялом можно придушить, - Жора встал и подошел к двери гостиной. Подергал за ручку, проверяя, надежно ли заперто.
   - Никого я им не душил! - огрызнулся Евсигнеев и украдкой глянул на Алину. Девчонка беспокоила его. И не потому, что, как она заявила, он но-чью пытался ее изнасиловать. Врет, конечно! Не было такого!
   Отпусти ее!.. Что ж ты делаешь, гад?!! Пусти ее, сейчас же пусти!!!..
   А ты сидел что ли?..
   Провалы памяти... провалы...
   Окровавленный светлый затылок...
   Да, Гамара, влетел ты капитально!..
   Алексей нервно потер вспотевшие ладони и тоскливо взглянул в окно.
   - Лучше расколись, Леха! - ласково посоветовал Олег. - Больше призна-ний - меньше подозрений. Или тебе снова бутылкой заехать?! Ты учти - я сам не буду, я дядю Жору попрошу - дядя Жора сейчас очень злой. И точно не на твоей стороне.
   Вершинин улыбнулся уголком рта, потом мрачно, тяжело посмотрел на Алексея, давая понять, что он человек крайне отзывчивый.
   - Да вы!.. - Алексей глубоко вздохнул, потом неожиданно жалобным го-лосом произнес: - А вы никому не скажете?
   - Честное пионерское. Валяй, думаешь, одному тебе трудно рассказы-вать?!
   - Ладно, - бизнесмен чуть покраснел. - Мне это одеяло мамка сшила. Я под ним от грозы прятался. Я грозы в детстве боялся жутко. Часами мог си-деть под этим проклятым одеялом. У меня фонарик был и я... - он сглотнул. - Вот. Это то самое одеяло. Думал, она его выкинула, а она... Я каждый лос-куток на нем знаю.
   Олег хотел было что-то сказануть, но Жора показал ему кулак.
   - Ты уверен?
   - Да, - Алексей затравленно посмотрел в окно. - Я до сих пор иногда... нет, не боюсь, конечно, но... Я ненавижу дождь! А он никак не кончается! Как специально!
   Алина еще больше съежилась в кресле. Она не будет говорить! Они ее не заставят!
   - Ну, это вовсе не так уж страшно, - Олег отошел к столику, на котором стояла массивная пузатая ваза из цветного стекла с ручками в виде прыгаю-щих лягушек. Протянул к ней руку, потом передумал и убрал руку в карман. - Смотрите, вот такая хреновина могла или может свалиться вам на голову. Единственный недостаток этой милой моему сердцу хреновины в том, что ее здесь быть не может.
   - Это как с моими картинами? - спросил Жора, внимательно разглядывая вазу. Олег покачал головой.
   - Нет, это как раз наоборот. Я не делал эту вазу. Я ее разбил. А вот же ж, стоит целехонькая, - он вздохнул, потом осторожно наклонил вазу, демонст-рируя донышко. - Надпись видите?
   Сидевший ближе всех Петр встал, подошел к нему и наклонился над ва-зой.
   - Любочке, - громко прочитал он, потом вопросительно взглянул на Олега. Тот удрученно кивнул.
   - Во-во. Любочка - это моя мама, - Олег вздохнул, помолчал. Видно было, что говорить ему очень неприятно. - В общем, эту вазу ей ее любовник пода-рил, дядя Костя, одноклассник отцовский... одноклассник и корефан. Он в стеклодувной мастерской работал. Сам сделал... для нее. Я не знал, вначале, что у них... через месяц узнал... отец до всего докопался, закатил... я слы-шал, как они друг на друга орали. Мне одиннадцать было. Ну... я взял и раз-бил ее. А потом узнал, что дядя Костя погиб... авария...У матери только эта ваза и оставалась от него... Очень сильно она его любила... - Олег исподло-бья взглянул на одну из прыгающих лягушек. - Она все поняла... я слышал, как она бабке жаловалась... Она осталась с отцом, но... с тех пор она словно потухла... и, по-моему, была рада, когда я вырос и уехал от них. Мне кажет-ся, она так меня и не простила.
   Кривцов отвернулся от вазы и со злым вызовом посмотрел на остальных, пытаясь разглядеть, что сейчас скрывается за тихим блеском глаз каждого.
   - Предупреждаю - кто станет комментировать, сразу в морду дам!
   - Тогда, значит, не обидишься, если и ты получишь в морду за какой-то из своих комментариев? - чуть хрипловато произнес Виталий, и Олег взглянул на него с изумленной обидой. - Не бери к сердцу, это я на всякий случай. Ты не услышишь комментариев.
   - А ты себя простил? - Алина внимательно смотрела на вазу, словно Фе-никс, возродившуюся из небытия. - Ты сам?
   Олег пожал плечами.
   - Это было давно, я был всего лишь глупым пацаном. Не знаю. Я давно не думал об этом. Понимаешь... это такое, о чем... о чем помнишь всегда, но никогда не вспоминаешь. Поэтому, когда я увидел ее... меня словно по голо-ве шарахнули.
   - Как и всех, - пробормотала Марина. Ключи сорвались с ее пальца и, тя-жело звякнув, упали на пол. Она наклонилась было за ними, но передумала и откинулась обратно на спинку кресла.
   - Ключи, - произнес Жора. Он не спрашивал - просто констатировал факт их существования. Марина покосилась на него, потом на ключи, и ее пальцы нервно заскользили среди волос, в который раз заплетая все время распле-тающуюся косу. Она специально не закрепляла ее никаким шнурком, чтобы заплетать снова и снова - ощущение гладкости собственных волос, послушно подчиняющихся ее рукам, успокаивало.
   - Не мои, - сказала она и закинула ногу за ногу. - Моей подруги по на-чальной школе... Дилярам... Дильки.
   - Таджичка что ли? - поинтересовался Жора. Марина покачала головой.
   - Узбечка.
   - Начальная школа?.. - Олег хмыкнул и потер переносицу. - Так и вижу, как Маришка с косичками и портфельчиком, в белых гольфиках спешит на урок чтения...
   - Заткнись! - отрезал Виталий. Олег чуть виновато кивнул.
   - Ага. Это я так. На лирику просто потянуло.
   - Но я ничего такого не сделала, - недовольно пробормотала Марина и но-гой оттолкнула ключи подальше от себя. - Я всего-навсего...
   - Мы же договорились! - Жора посмотрел на нее не без угрозы. - От твое-го "всего-навсего" может многое зависеть - не забывай об этом.
   - Ладно! - почти выкрикнула Рощина и забросила полузаплетенную косу за спину. - Я позвала ее в гости... мы всегда играли вместе после школы, но в этот раз она отказалась, потому что мать велела ей посидеть с больной тет-кой. А я очень хотела, чтобы она пошла ко мне... ну и украла у нее ключи. Она пошла ко мне позвонить... но мы заигрались, и она позвонила только через два часа. К тому времени я ей ключи уже обратно подбросила... ну, и в общем, дома ей никто не поверил... ей такое было!.. потому что в ее отсутст-вие тетке приспичило поесть, она потащилась на кухню... а по дороге с ней случился какой-то приступ... ну и она... умерла.
   Олег открыл было рот, но тут же закрыл его и посмотрел на Алину, но та на этот раз ничего не спросила.
   - А что же эта... Диля? - Ольга зевнула. Марина пожала плечами.
   - Да ничего. Вряд ли она о чем-то догадалась. Да и, к тому же, после этого случая мы больше не дружили. Мать мне запретила. Сказала, что нельзя дружить с человеком, для которого наряжаться в чужие платья важнее, чем приглядывать за больными родственниками.
   - И ты ничего не сказала?
   - Разумеется, нет, - Марина взглянула на нее со снисходительным презре-нием. - Как и ты, как и все остальные. Чего? Мы ведь договаривались, что нравоучений не будет. Соблюдайте уговор! А ты сама?! Что ты сделала?!
   - Ничего, - Ольга закрыла глаза. Ее губы чуть подрагивали.
   - Что ты сделала этой кислотой?
   - Ничего, - ее глаза открылись и насмешливо оглядели потенциальных слушателей. Брови-усики чуть приподнялись, придавая лицу выражение ми-лого, бесхитростного недоумения. - Будете пытать?
   - Возможно, - ответил Виталий без тени насмешки в голосе. Кривцов за-думчиво сказал.
   - Я в подвале видел пассатижи. Э, да чего там далеко ходить, когда в со-седней комнате полно оружия! Знатоки средневековых пыток утверждали, что медленное и вдумчивое потрошение и шинкование делало людей не-обыкновенно разговорчивыми.
   На этот раз брови-усики встали почти вертикально.
   - Вы офонарели?!
   - Если понадобится, я сама этим займусь! - прошипела Кристина из своего кресла. - Я не хочу, чтоб меня из-за тебя убили!
   - Если мы отсюда выберемся, я позабочусь, чтобы ты, звезда херова, до конца жизни сортиры на вокзалах скребла! - Ольга, приподнявшись, выгля-нула из-за спинки дивана. - До конца жизни!
   - Это мы еще поглядим! Ты не знаешь, какие у меня связи! Даже не пред-ставляешь!
   - Скрести сортиры всяко лучше, чем лежать в холодильнике, - ободряюще заметил Олег. Жора неожиданно припечатал столешницу широкой ладонью, отчего подпрыгнула стоявшая на ней посуда, потом со столь же неожидан-ным для такого проявления эмоций спокойствием произнес, глядя на Ольгу.
   - Продолжай.
   - Ладно, - Ольга скривила губы. - Мне было восемнадцать, я работала в модельном бизнесе... Дальше надо объяснять? Или сами сообразите?
   - Плеснула в личико красотке-конкурентке? - негромко спросил Виталий, глядя на баночку с кажущейся совершенно безобидной жидкостью. Лицо Харченко исказила гримаса то ли отвращения, то ли страха.
   - Да. Таньке Дердюк. Редкостная была стерва... и мужика у меня увела денежного и перспективного... Постервозней меня была, даже...
   - И что с ней стало? - потрясенно спросил Петр, ошеломленный что такое страшное происшествие обсуждают таким непринужденным тоном. Ольга покосилась на него с сонной иронией.
   - Как что? Инвалидом она стала. Без зрения, речь потеряла, да и внешний вид ее значительно ухудшился. Моделью, понятно, она быть перестала... - Ольга криво улыбнулась, потом прикусила губу, и глаза ее вдруг стали неве-роятно старыми. - Вы не представляете, как быстро разбегаются все мужики, если женщина теряет привлекательность, более того, становится инвалидом. Любить из жалости умеют только бабы. Ну... - Ольга потянула к себе сигаре-ты, - по крайней мере, она осталась жива. Одно время я даже хотела послать ей денег, но не знаю, где она сейчас и что с ней.
   - То есть, хочешь сказать, ты раскаялась? - Жора хмуро посмотрел на нее.
   - Я? С чего вдруг?! Если б я не сделала этого с ней, она сделала бы то же самое со мной. Но за любое удовольствие надо платить? Ты романтик, Жора, ты не поймешь.
   - Удовольствие?!
   Его передернуло. Сейчас он не понимал, как мог переспать с этой женщи-ной, из глаз которой во всей своей уродливости выглядывал редкостный и расчетливый цинизм. Несмотря на привлекательную внешность, Ольга те-перь казалась омерзительной, словно кусок гниющего, нашпигованного опа-рышами мяса, небрежно завернутый в красивейший нежного цвета гипюр. Жора отвернулся и, глядя на разбивающиеся о стекло дождевые капли, с об-легчением подумал - как хорошо, что он не имел глупости влюбиться в Оль-гу, чья изобретательность в сексе его просто ошеломила. Как хорошо, что это осталось всего-навсего затейливым пьяным перепихоном!
   - Да ты просто психопатка! - заявила Кристина, резко вскидывая голову, отчего черно-красные волосы веером взметнулись над ее плечами. - Это ты всех поубивала! Маньячка!
   Ольга искренне расхохоталась, откинув голову на спинку дивана.
   - Да уж лучше быть психопаткой, чем такой дурой, как ты! Ох!.. - она ла-донью вытерла выступившие слезы. - Представляю себя подвешивающей алебарду к потолку! Господи! Весь "Вавилон" помер бы от смеха. А Альку я выкинула из окна и тут же кинулась втаскивать обратно для улучшения соб-ственной репутации?! Или совесть во мне взыграла! - Ольга щелкнула зажи-галкой, посмотрела на крошечный лепесток пламени и задула его. - А ты у нас, значит, прямо дева Мария! В незапятнанных белых одеждах! Тебе рас-сказать, какие интересные штуки народ под кайфом иногда вытворяет?! Ду-маешь, я не заметила, что ты вечно подпудренная?! Да и сейчас тоже!
   - Ты принимаешь наркотики?! - воскликнул Петр с негодованием челове-ка, ведущего предельно здоровый образ жизни. Алина, со страхом дожидав-шаяся, когда очередь дойдет до нее, зажала себе рот ладонью, поймав уже го-товый вырваться наружу истерический хохот, потом посмотрела на запертую дверь. Она уже заметила, что кто-нибудь смотрел на дверь постоянно.
   Голова Логвиновой дернулась, будто ей влепили хорошую пощечину.
   - Да я!.. Да это вообще не считается! Это ерунда! И я, между прочим, - она ткнула в Ольгу пальцем, - никого не уродовала. И то, что я в комнате нашла, - это вообще!.. Мелочь, всего навсего - безделушки, которые я у однокласс-ников воровала! Календарики, монетки, дешевые колечки... Из-за этого ни-кто не пострадал!.. разве что девчонка, на которую я все это свалила, когда попалась, и ее из школы выжили... Но это все! Я никогда никого не убива-ла... и здесь все остальные, кроме тебя, нормальные и никого... - она замол-чала, чтобы набрать воздуха, и Петр тут же простодушно сказал:
   - Почему? Я убил.
   Кристина так резко захлопнула рот, что прикусила себе язык и ойкнула. Глаза Виталия блеснули, но он ничего не сказал, сминая в пальцах папиросу. Жора бросил на водителя изумленный взгляд.
   - Что?!
   - Не, ну... не то, чтобы прям убил, - тут же поправился Петр, сообразив, что слова прозвучали неправильно и слишком не в его пользу. - Сбил. Не-счастный случай. Синяк один прямо под колеса выскочил, да еще зимой. На-смерть, понятное дело... Но меня абсолютно оправдали, я виноват не был. Жалко конечно, мудака, молодой совсем... теперь постоянно по жизни в го-лову лезет... как... - Сливка загнул короткое сочувственное ругательство в адрес погибшего, после чего горестно вздохнул. - А я-то, между прочим, свою вещь-то самым первым нашел. И совсем не в доме этом, чтоб ему...
   Алина перебила его, не дав родиться новому шедевру неформальной лек-сики.
   - Автобус?
   - А ты и вправду быстро соображаешь, - Петр посмотрел на нее, как ей по-казалось, неодобрительно. - Да, он самый. Не просто похожий автобус, а тот самый. Поверьте, шофер свою машину ни с какой другой не спутает и сразу узнает - хоть бы с закрытыми глазами. Так что мне вполне простительно, что я так растерялся.
   - А шар?
   - Игрушка-то? - водитель улыбнулся. - Жена подарила. На приборной доске всегда стояла - на удачу.
   - Светке от нее не посчастливилось, - заметила Ольга слегка заплетаю-щимся языком и налила себе еще минеральной воды. Жора потянулся было к бутылке, но Харченко быстро отодвинула ее в сторону.
   - Сам себе принеси!
   - Тебе воды жалко?! - удивленно-обиженно спросил Жора, но руку убрал. Виталий, обернувшийся на его возглас, внимательно посмотрел на Ольгу, по-том вдруг быстро подошел к дивану сзади, перегнулся через спинку и ловким движением схватил бутылку со стола прежде, чем Ольга успела ему поме-шать. Отвинтил крышку, понюхал содержимое и зло посмотрел на Харченко.
   - Дура! Ты же вырубишься!
   - Да я плеснула всего ничего, - Ольга величественным жестом протянула руку. - Отдай.
   - Ничего?! Водка с газировкой... да тебя так накроет!
   - Не накроет! Ты же сам сказал, что мы никуда не пойдем, так... - ее кисть повелительно дернулась. - Отдай! Раз уж приходится тут сидеть, то мне это нужно. Иначе у меня крыша поедет!
   - А кто-то только что говорил о наркотиках! - ехидно заметила Кристина. Ольга посмотрела на нее с сонной снисходительностью.
   - Наркотики - это одно, а маленький подогрев - совсем другое. К тому же, чего мне бояться в такой милой компании. Вы же все в один голос утвер-ждаете, что такие белые и пушистые!..
   - Ты можешь спокойно пить лишь в том случае, если знаешь, что убийца - ты сама, - сказал Алексей, осторожно трогая свой сломанный нос. Ольга фыркнула.
   - Кто это говорит?! Тот, кто притащил из леса окровавленный плеер и спрятал его?! Впрочем, если хотите думать, что убийца я - думайте на здоро-вье! Может, еще и линчуете?! Отдай бутылку!
   Виталий отвернулся, подошел к балконной двери, открыл ее и вышвырнул бутылку за перила. Через секунду снизу долетел глухой удар. Рот Ольги воз-мущенно приоткрылся.
   - Ловко, - Олег несколько раз хлопнул в ладоши. - Если кто-то сидел там внизу, строя свои коварные планы, ему сейчас не поздоровилось! Я вот сей-час тоже кое-что сделаю.
   Он схватил с другого стола баночку с кислотой, выбежал на балкон, осто-рожно отвинтил крышку и опрокинул баночку вниз, потом осторожно выгля-нул. Даже сквозь дождь было видно, что несколько прутьев ограды начали слабо дымиться.
   - Гляди-ка - не соврала, - сказал Олег, отправил баночку вслед за ее со-держимым и бегом вернулся в гостиную, точно за ним кто-то гнался. - Вот так. Теперь мне гораздо спокойней, когда я знаю, что никто не окатит меня этой дрянью!
   - Этой дряни, - сказал Жора, вставая, - в подвале еще две бутыли здоро-венных. И, между прочим, позапрошлой ночью они оттуда пропадали.
   - Как так? - улыбка сползла с лица Олега.
   - А вот так! Их забрали, а сегодня ночью поставили на место! И плохо, что мы не знаем - отлили оттуда кислоты или нет.
   - Приятно слышать, - пробурчал Петр и с опаской посмотрел на потолок. - Это что теперь - заденешь что-нибудь или, - он передернул плечами, - не дай бог, глотнешь...
   - А ты нюхай, прежде чем глотать, - посоветовал Жора. - У серной кисло-ты очень специфический запах.
   - А почему вы нам ничего не сказали?
   - А что бы от этого изменилось? - Виталий закрыл балконную дверь и прислонился к ней спиной. - К тому же, позавчера никому и в голову не при-ходило...
   - Это она! - заявил Алексей, вытягивая руку в направлении Ольги и та за-хохотала совершенно искренне.
   - Ну конечно! Стала бы я тогда вам все рассказывать! Господи, никогда мне еще не доводилось попадать на такое редкостное сборище кретинов! Как вы мне все надоели! Так и будете до следующего рассвета тыкать друг в дру-га пальцами и перетряхивать свое грязное белье! Разбудите, когда закончите!
   Она замоталась в одеяло и, отвернувшись к спинке дивана, закрыла глаза. Алина уперла локоть в ручку кресла и уткнулась подбородком в согнутые пальцы. Она бы и сама с удовольствием поспала, если б знала, что это безо-пасно. Ольга была права. Позволить себе хоть немного расслабиться здесь теперь можно было только напившись.
   - Я все хотел спросить, Жорка, - Олег плюхнулся на пол перед камином, вытянул вперед руки и пошевелил пальцами.- У тебя было такое выражение лица, когда ты увидел... свой ремень на Светке. Ты в усмерть перепугался. И мне кажется, не только потому, что это был ремень из твоей комнаты и все стрелки могли перевести на тебя.
   Жора резко расправил плечи, и одна из пуговиц его рубашки, не выдержав такого напряжения, отскочила и покатилась по полу.
   - Ты прав.
   - Странно, - Виталий задумчиво посмотрел на него. - Несмотря на твою устрашающую внешность буйного гладиатора, ты кажешься на редкость добродушным парнем. Мне даже странно подумать, что и у тебя есть свой скелет в шкафу.
   - У него, скорее, черепушка в тумбочке, - не преминул вклиниться в разго-вор Олег. Петр захохотал, потом сказал:
   - Ну ты...
   - Знаю, - Кривцов удрученно махнул рукой. - У меня нездоровое чувство юмора.
   - По крайней мере, это лучше, чем напиваться или закатывать истерики, - сказала Алина. - И хоть как-то отвлекает остальных.
   Олег послал ей воздушный поцелуй.
   - Лапуля, я всегда говорил, что ты - женщина моей мечты! Искренне на-деюсь, что маньяк - не ты, если, конечно, ты не развлекаешься тем, что пе-риодически вываливаешься из окон! Глаза... боже мой, какие глаза!
   - Жора хотел что-то сказать, - деликатно напомнила Алина - не столько для того, чтобы услышать Жорино признание в чем-то, сколько, чтобы от-влечь общее внимание от своей персоны, особенно Маринино, которая смот-рела на нее с такой открытой неприязнью, что по коже бегали мурашки. - Ты говорил, Жора, что это ремень твоего отца?
   - Да, - Вершинин мрачно кивнул, - моего отца. Он был козел, - выдав это, Жора тотчас же ткнул пальцем навстречу уже шевельнувшимся губам Олега. - Даже рта не открывай, понял?! Иначе я сделаю с тобой что-нибудь ужас-ное!
   - Я родился, - отозвался Олег. - Вряд ли ты сможешь сделать со мной что-то еще более ужасное. Говори спокойно - семейные проблемы для меня не повод для шуток.
   Жора засунул руки в карманы брюк и мрачно уставился в стену, на кото-рой висели его картины. Алина вздрогнула - после кадров из фильма она ни-как не могла отделаться от мысли, что сейчас посередине гостиной стоит сам Рок, а вовсе не владелец волжанских Интернет-кафе.
   - Нас было двое в семье - я и старший брат Колька. Наверное, если б я был единственным ребенком, мне бы пришлось гораздо хуже, а так мне дос-тавалась только половина папашкиного воспитания. Макаренко хренов!.. - Жора покачал головой. - Как он нас полосовал! Тем самым ремнем. Я кроме этого ремня ничего и не помню о нем, точно моим отцом был ремень, а не человек... Он называл его "черный доктор". Каждый день лечил - за малей-ший проступок. Бить он умел... со стороны и не видно... Мать пыталась вступаться за нас... но бестолку! Он говорил, что так воспитает из нас на-стоящих мужиков, - Жора невесело усмехнулся. - Что ж, Кольку он действи-тельно воспитал настоящим мужиком - копия получилась прямо. И прибили его по-мужски - в пьяной драке. А ремень... Ремнем этим я как-то папашку своего педагогического придушить пытался... пока он дрых... после очеред-ного урока. Но не смог. Бросил и убежал. Малой был, глупый. Иначе...
   - Иначе бы что? - быстро спросила Марина, уловив, что пауза грозит пре-вратиться в конец рассказа.
   - Иначе бы придушил, - спокойно ответил Жора. - Сучара был мой па-пашка. Никогда не мог понять, зачем мать за него вышла. Она - тонкая ин-теллигентная женщина, а он... козел!.. Зла любовь, но не настолько же!..
   - Не представляю, чтобы кто-то мог тебя бить, - Марина встала и приня-лась прохаживаться по комнате, разминая затекшие ноги и разглядывая шка-фы. Жора посмотрел на нее не без иронии.
   - Я развивался согласно всем биологическим законам и тоже был ребен-ком. Или ты думаешь, что я сразу родился здоровым мускулистым дядей, дал по морде акушеру и пошел покупать себе компьютер?!
   - Не понимаю, как вы можете шутить, когда...
   - А так! - вдруг взорвался Вершинин. - Мы шутим, Олька и Петя напива-ются, ты косы плетешь и задаешь идиотские вопросы! Каждый реагирует, как может!
   - Чего ты на меня орешь?! - изумилась Марина, потом склонила голову набок, разглядывая Жору так, словно увидела его впервые. - Знаешь, Жора, а ты ведь начал сдавать. Несмотря на твои... м-м... габариты, ты становишься слабым. Продолжай орать. Хуже от этого только тебе.
   - Это соответствует твоей теории? - холодно осведомился Виталий. Жора посмотрел на него.
   - Какой еще теории?
   - Теории не по моей части, - Марина махнула рукой в сторону Алины, по-вышая голос, и лежавшая на диване Ольга съежилась и натянула одеяло на голову, так что теперь были видны только кончики ее угольно-черных волос. - Это вон она теоретик. Только теорий вы от нее больше не дождетесь, пото-му что ей страшно!
   - У меня есть имя! - отрезала Алина осипшим от бесчисленных выкурен-ных сигарет голосом. - Чего ты на меня взъелась?! Трахнули-то тебя!
   Глаза Рощиной яростно сверкнули. Олег хохотнул, продолжая смотреть на огонь, а Жора укоризненно сказал:
   - Дамы, дамы!.. А вот ты, Аля, сейчас была не на высоте.
   - А вот мне плевать! - Алина вытянула из пачки очередную сигарету и на-чала мять ее в пальцах, роняя золотистые табачные завитушки и в душе ставя себя к стенке за этот выпад. Тарантулы, говорил Жора. Вот это было самое настоящее тарантульское поведение. А то и каракуртское.
   - А вот мне бы хотелось узнать, что нашел в своей комнате наш классный руководитель, - Петр снова посмотрел на потолок, потом на стены, обшари-вая глазами каждый предмет. Очевидно, он боялся скрытой ловушки с тай-мером.
   - Я нашел это, - Виталий вытянул из кармана сложенный собачий ошей-ник и покачал им в воздухе.
   - Что это - ошейник? - недоуменно спросила Кристина, приподнимаясь в кресле. Марина остановилась возле горки с хрустальной посудой, открыла ее и начала разглядывать разнообразные по форме бокалы и вазочки. Ярость была даже в протянувшейся от ее ног тени.
   - Да, ошейник. Моего пса, Бэка, - Виталий еще раз посмотрел на ошейник, потом бережно спрятал его в карман, и его взгляд устремился куда-то сквозь Кристину - туда, где он сам, еще мальчишка, зашвыривает палку далеко-далеко, и пятнистый вислоухий пес-подросток с готовностью мчится за ней, вывалив розовый язык из смеющейся пасти. - Я сам для него сделал.
   - Что же ужасного может быть в ошейнике? - в голосе Петра послышалось недоумение. Виталий вздернул одну бровь, лицо его стало холодным и от-страненным.
   - Ничего. Это всего лишь ошейник. А Бэк, когда ему был год, попал под машину... его буквально разорвало пополам... Но он был еще жив... долго был жив... и он так кричал... от боли... - Виталий сощурился и облизнул гу-бы. - Я понимал, что ничего уже нельзя сделать... хотя был еще совсем па-цаном... Но часто такие вещи начинаешь понимать очень рано.
   Жора внимательно посмотрел на него, потом мягко спросил:
   - Ты... добил его?
   Виталий как-то механически кивнул.
   - Камнем. Старался, чтоб... сразу. С одного удара. Так и вышло. Но я сде-лал это, потому что было больно ему! А не потому, что мне было больно слушать его крик и видеть, как он мучается! Это разные вещи!
   - Жалко конечно, - сочувственно произнес Петр. - Но это, все же, была собака...
   - Это был мой друг! - в голосе Воробьева прозвучал вызов. - Даже среди людей подобных друзей находишь редко! Тогда я был мальчишкой, сейчас мне почти тридцать, но мое мнение на этот счет не изменилось! Я убил сво-его друга, пусть и для того, чтобы он не мучился. Неважно, в какой он был шкуре. Но этого никто не видел. Никто об этом не знал.
   - Все это очень печально, - Петр придал своему лицу соответствующее пе-чальное выражение, - но ума не приложу, как все это может нам помочь?
   - По крайней мере, теперь мы знаем, от каких вещей лучше держаться по-дальше... ну и друг о друге кое-что, - подытожил Олег, который, пригорю-нившись, смотрел на огонь. - Лично я за то, чтобы валить из этого дома. Пе-рещелкают нас здесь, как блох!
   - Нам не дадут уйти, - Алексей поскреб щетинистую щеку, глядя на уютно свернувшуюся под одеялом Ольгу. Ему не нравилось, что она накрылась его одеялом, а его взгляд выжидающе бродил по задумчивым лицам друзей по несчастью. Ему казалось, что теперь, когда они все знают, то вот-вот начнут потешаться над его страхами. - Таков закон жанра. Запертый дом, в котором все погибают один за одним и остается только убийца, причем это, как пра-вило, человек, которого меньше всего подозреваешь.
   - Мегрэ хренов! - буркнул Жора. - Между прочим, довольно часто убий-цей оказывается именно тот, кого больше всего подозреваешь, а больше все-го я подозреваю тебя... хоть ты и был заперт.
   - А мне кажется, что это какой-то ритуал, - прошептала Кристина, нервно теребя свои черно-красные пряди. - Нас здесь приносят в жертву. Может, этот дом проклят!
   - Господи, вокруг меня одни ненормальные! - Петр трагично обхватил го-лову руками. - Галька, наверное, с ума сходит, по моргам звонит...
   - У всех есть родственники, не ты один такой!.. - Марина закатила свои аметистовые глаза, потом снова повернулась к открытой горке, в глубине ко-торой стояла совершенно изумительная хрустальная вазочка, на дне которой что-то темнело. Выпуклые узоры лишали предмет четкости, и понять, что это такое, было совершенно невозможно
   А кто ждет тебя? Кто сходит с ума от того, что ты пропала?
   Марина нахмурилась, внезапно осознав, что ответа на этот вопрос у нее нет. Родители давно умерли, друзья... нет, ну у нее есть, конечно, подруги, но... вся дружба заключалась в совместных вечеринках, обсуждении платьев, причесок и симпатичных мужиков. Разумеется, она помогала им - она помо-гала многим, но в ее отношении к ним не было глубины, так почему бы не допустить, что и в их тоже? Что если узнав о ее пропаже или, тьфу-тьфу, смерти, они всего лишь скажут: "Как жалко" - и забудут об этом через пару дней? Сотрудники "Гебы"? Подчиненные никогда не любят начальников и владельцев, и в их сияющих улыбках, комплиментах и дружеском щебетании не может быть искренности. А мужчины... отношения с ними, как правило, носили чисто физиологический характер, и о том, чтобы привязаться к кому-то, речи никогда не шло. Они были удобны друг другу - и все. Ее это устраи-вало, мужчин тоже. Но, тогда, получается, что единственными существами, кто мог ее ждать, были две ее персидские кошки? Да и те сейчас у Анжелы, которая их кормит...
   Разве я одна?
   Тебя ведь тянет к слабым, да, Мариш? Ты ведь только рядом со слабыми чувствуешь себя чем-то значительным?
   Марина тряхнула головой. Это было неправдой! Всего лишь слова, бро-шенные в обиду - как пощечина, как шлепок грязи. Ничтожное от ничтоже-ства! Нам на это нечего смотреть!
   Сжав пухлые губы, она потянула к себе вазу, чуть наклонив ее, потом от-вернулась к остальным.
   - Минутку! Одного человека мы так и не выслушали, - она с ехидным торжеством взглянула на Алину. - Что нашла ты?
   Алина сжалась в кресле, чувствуя, как на ней, словно лучи прожекторов, мгновенно пересеклись вопросительные взгляды. Ее рука блуждала в недрах кармана, сминая вялые дряблые цветы. Язык неожиданно присох к гортани. В комнате повисло тяжелое молчание, и враждебность в обращенных на Алину взглядах возрастало с каждой секундой тишины.
   - Я? - она облизнула губы. Прикосновение языка к ним было неприятным, словно вместо губ вдруг оказалась бугристая и шершавая древесная кора.
   Тебе ведь пять было, Аля? Пять? Ты ведь была достаточно взрослой для того, чтобы крикнуть? Разве нет?
   Ее рука, сжавшая в кулаке пронзенные спичками цветы, очень медленно поползла из кармана, пока в голове лихорадочно формировалась легенда, ко-торую можно было бы выдать за правду. Но легенда отчего-то получалась жалкой и корявой - вся ее фантазия, раньше помогавшая создавать удиви-тельные образы и увлекательные ситуации, которые должны были вопло-титься
  воплотились
  на страницах ее книги, вдруг улетучилась, словно ее никогда и не было.
   Спасла ее неожиданно для самой себя Марина. И будь она постарше и по-слабей здоровьем, это спасение стоило бы ей сердечного приступа.
   Буравя полным выжидания и злого ехидства взглядом поникшую фигурку Сухановой, Марина вдруг почувствовала, как что-то легко коснулось ее пальцев, все еще тянущих вазочку из горки. Ощущение было мягким, щеко-чущим, словно до пальцев дотронулись кисточкой из беличьего волоса, а по-том провели ею выше, к запястью.
   Она резко повернула голову, одновременно выдергивая руку из горки и выпуская из пальцев край вазочки, и оцепенела от ужаса.
   По ее руке неторопливо и даже как-то задумчиво шествовал лохматый, темно-коричневого цвета паук, величиной с чайную чашку, одну за другой величественно поднимая и опуская длинные волосатые лапки и поблескивая яркими янтарными глазами. Казалось, он весь состоит из одних только топы-рящихся лап - кошмарное многоногое лохматое чудовище, ожившее порож-дение ее кошмарных снов.
   Вазочка со звоном опрокинулась, и оцепенение слетело с Рощиной, сме-нившись бурной реакцией. Она испустила мощный низкий рев, которому мог бы позавидовать любой уважающий себя медведь, и судорожно застрясла ру-кой. Паук сорвался с нее и, возмущенно размахивая лапками, шлепнулся на ковер. Теперь его увидела и Кристина и, пронзительно завизжав, вспрыгнула в кресло с ногами. Остальные повскакивали со своих мест.
   - Уберите его! - визжала Кристина. - Уберите!
   Жора, наклонившись, пытался содрать с ноги ботинок, но тот застрял и не поддавался. Марина, продолжая реветь и мало чего соображая, одним прыж-ком взвилась на один из многочисленных столиков, сметя с него блюдо с ос-татками фруктов, и, словно кошка, полезла на шкаф с пластинками.
   Паук тем временем быстро разобрался в ситуации и проворно засеменил в сторону оказавшегося поблизости Петра, и тот, испуганно выругавшись, со-вершил гигантский прыжок и оказался возле забаррикадированной двери в залу. Олег швырнул в паука прихваченным от камина поленом, но паук вдруг резко сменил направление, а полено угодило в ногу Виталию, который взвыл от боли.
   - Убейте его! - запищала Алина, как и большинство женщин, тоже нерв-ничавшая при виде всего, что имеет больше четырех ног, и паук, словно ус-лышав, развернулся и, суматошно перебирая ногами, стремительно покатил-ся к ней, проигнорировав прижавшегося к стене Алексея. Это было его роко-вой ошибкой, потому что бизнесмен, тут же отмерев, схватил с журнального столика большую тяжелую хрустальную пепельницу и прицельно метнул пауку вслед, веером рассыпая пепел и окурки. Пепельница со смачным зву-ком впечатала паука в ковер, и из-под нее на серебристый ворс выплеснулась бурая слизь.
   - Есть! - воскликнул Алексей, торжествующе вскинув руки над головой. - Попал! В блин!
   Кристина облегченно выдохнула и оползла в кресле, точно из нее вдруг вынули все кости. Марина, сидевшая на шкафу, точно на дереве, крепко вце-пившись в него пальцами, вытянула шею, напряженно глядя на место про-исшествия. Все, что случилось до этого, резко отступило на задний план, на какое-то время утратив свою значительность.
   - Точно? - боязливо спросила Алина, осторожно спускаясь на пол. Подбе-жавший Олег склонился над раздавленным пауком, потом бесстрашно под-нял пепельницу, за которой потянулись липкие бурые нити. Одна из лапок насекомого судорожно дернулась и застыла.
   - Лепешка! - констатировал Олег и поставил пепельницу на столик. - Бра-во, господин бизнесмен! Не ожидал!
   Алексей самодовольно ухмыльнулся. Остальные сгрудились вокруг изу-родованного тельца. Марина, только сейчас обнаружившая, где находится, жалобно протянула:
   - Снимите меня отсюда!
   - А как ты туда забралась?! - изумился Жора, подошел к шкафу, протянул руки вверх, и Марина скользнула в них и застыла, дрожа от пережитого ужа-са. Ее зубы выбивали замысловатую дробь.
   - Откуда тут взялась эта крокозябла? - Олег взял со столика ложку и ткнул ею в паука, сразу же отдернул руку, потом ткнул снова - уже смелее. - Надо же, какой здоровый! Я таких только по телеку видел!
   - Из шкафа, - выстукнула зубами Рощина. - Он сидел в ва-ва-ва...з-з-зочке! Какой стра-страшный!
   Кристина панически огляделась.
   - А вдруг где-то есть еще?!
   Марина икнула и предприняла попытку снова взобраться на шкаф, но Жо-ра вовремя ухватил ее за талию.
   - Не дури!
   - Он ядовитый? - спросил Виталий, потирая ушибленную ногу. Олег по-жал плечами.
   - Фиг его знает! Я в них не разбираюсь! Возможно. Все здоровые пауки ядовитые.
   - Сенокосцы не ядовитые, - заметил Жора, присаживаясь рядом с ними на корточки и разглядывая мертвого паука. Олег презрительно фыркнул.
   - Сенокосцев я вообще за пауков не считаю! А этот... видал, какой?! Прям как из фильма ужасов! Домашний любимец?! Не, хозяева дома совершенно ненормальные!
   - Ты серьезно все еще представляешь себе хозяев дома?!
   - Он точно дохлый? - спросила Алина со страхом и отвращением. - А вдруг прыгнет?
   - Ва! - вдруг рявкнул Кривцов, резко разворачиваясь и тыкая ей в лицо растопыренными пальцами. Алина, взвизгнув, отшатнулась, потом ударила его по плечу.
   - Дурак!
   - Прекратите возню! - Виталий выпрямился. - Если эта тварь ядовитая, то это может быть была еще одна ловушка?
   - Ерунда! - возразил Жора. - Откуда было знать, что кто-то вообще поле-зет в шкаф?!
   - Может, ловушка наудачу? Вдруг кто-нибудь да попадется?
   - А вчера кто бокалы из шкафа доставал? - спросила Алина. Сидевшая в кресле Кристина передернула плечами.
   - Я. Но я не обратила внимания...
   - Глупости! Он бы удрал. Его посадили ночью! - сказал Алексей.
   - А чего он с ночи не удрал? - Олег бросил ложечку на стол, но ее тут же схватила Алина и осторожно начала ворочать раздавленного паука, замирая от каждого движения. - Сидел себе тихонечко так?
   - А может, его усыпили, - предположил Жора. - Например, подержали ка-кое-то время в холодильнике. От холода пауки впадают в состояние близкое к анабиозу.
   - От холода и я впаду в состояние, близкое к анабиозу!
   - Что?! - возопила Кристина. - Мы же оттуда... и там... а он был в это время набит пауками?!
   Алина поспешно задрала голову и испуганно посмотрела на потолок, поч-ти уверенная, что за время их разговора он полностью покрылся огромными длиннолапыми пауками, которые вот-вот свалятся им на головы.
   - Чудно, - с испуганным раздражением буркнул Петр. - Мало того, что нас здесь мочат, ловушки кругом, так теперь еще что - отовсюду тарантулы бу-дут вываливаться?!
   - Это не тарантул.
   - Да какая разница!
   - Господи, ну почему это случилось именно со мной! - простонала Мари-на, яростно растирая полой кремового пиджака руку, которой касались пау-чьи лапки. - Почему со мной?! Я их до ужаса боюсь! У меня практически арахнофобия! У меня чуть инфаркт не случился! Господи!
   Жора задумчиво посмотрел в ее сторону.
   - А ведь действительно странно. Как будто специально для нее... но пре-дугадать такое невозможно.
   - Может, это еще одна твоя вещь? - негромко спросил Виталий.
   Марина застыла, изумленно-испуганно хлопая ресницами. Алина вздрог-нула, продолжая разглядывать паука. Его брюхо лопнуло, практически вы-вернувшись наизнанку, но остальные части тела были в относительной со-хранности. Закусив губу, она наклонилась ниже, снова повернув паука, и вдруг застыла.
   - Народ, - произнесла Алина странно изменившимся голосом, и все головы тотчас повернулись к ней. - А у него четыре глаза.
   - Ну и что? - недоуменно спросила Кристина.
   - Как так? - Жора резко наклонился, чуть ли не уткнувшись носом в пау-чьи останки. - Черт возьми, точно! Это что за штуки?! Что - новый вид что ли?
   - У пауков восемь глаз, - удивленно произнес Виталий. - Это всем извест-но.
   - Но у этого-то четыре! - плачуще ответила Алина. Казалось, она пережи-вает этот факт гораздо болезненней, чем все, что происходило до этого.
   Все, кроме Марины, все еще баюкавшей недавний испуг, стремительно посмотрели друг на друга, потом так же стремительно наклонились над раз-давленным насекомым, чуть не уткнувшись в него носом. Жора отобрал у Алины ложку и повернул паука так, чтобы лучше его разглядеть. Брюшко паука было раздавлено совершенно, но головогрудь почти не пострадала, и четыре больших тусклых янтарных глаза, располагавшихся в два ряда, были видны совершенно отчетливо.
   - А куда же подевались еще четыре? - спросил Олег таким тоном, словно обвинял остальных в этом страшном злодеянии. - Может, он инвалид?
   - Тогда бы были видны шра... тьфу ты! - Жора вытянул губы, словно со-бирался кого-то чмокнуть. - В общем, видно бы было, где эти глаза были раньше. Тварюка-то немелкая. Нет, скорее всего, какой-то мутант.
   - И именно в этом доме! - язвительно заметила Кристина, которая стояла напрягшись, готовая отскочить на другой конец комнаты, если паук подаст хоть малейшие признаки жизни. - Сколько ног у него - ужас!
   - Сколько ног... - повторил Виталий, сел на корточки и наклонился, при-стально разглядывая насекомое. Его серебряная цепь, раскачиваясь, почти касалась изуродованных, неприятно пахнущих останков. Не выпрямляясь, он согнул руки в локтях и поднял их, растопырив пальцы, потом сжал один ку-лак, оставив торчащим только указательный палец. Другая ладонь так и оста-лась раскрытой.
   - Сколько?! Шестнадцать?! - Олег плюхнулся рядом с пауком на колени и, беззвучно шевеля губами, начал пальцем ткать в воздухе над пауком замы-словатые узоры. Остальные уже давно посчитали и теперь ошеломленно на-блюдали за его манипуляциями.
   - Шестнадцать! - убито подтвердил он, поднимаясь. - Вашу маму, шест-надцать! Это что еще за хреновина?! Радиация, что ли?!
   - А вдруг? - Кристина принялась пристально разглядывать свою руку. - Я смотрела один фильм, так там люди под воздействием дикой радиации нача-ли стремительно превращаться в такое...
   - Да хватит уже!.. - зло рявкнул Петр, по-старчески потирая поясницу. - Дикая радиация, ручная... Какая разница, сколько у него чего?! Нас тут мо-чат, а вы всякой монтологией занимаетесь!
   - Энтомологией, - автоматически поправил его Жора, снова и снова пере-считывая паучьи лапы. Петр кивнул.
   - Во-во! Главное - ядовитый он или нет. Надо весь дом дихлофосом по-лить!
   - Здесь нет дихлофоса.
   - Надо поискать.
   - Сам ищи! Откроешь шкафчик, а оттуда еще что-нибудь выскочит! Или выстрелит!
   - Значит, надо в лес валить!
   - Я в лес не пойду ни за что! - вскинулся Алексей, тут же забыв про пау-кообразного мутанта. - Там еще хуже! Там...
   - Что там?! - резко спросил Виталий, и Евсигнеев сразу же сник.
   - Не знаю.
   Алина, под шумок снова отобравшая ложку у Жоры, опять перевернула дохлое насекомое, нахмурилась, потом обернулась и зашарила взглядом во-круг. Стоявшие рядом люди ее не интересовали.
   - Что ты делаешь с насекомым? - недоуменно спросил Олег. - Уже препа-рируешь? Зачем ты тычешь ложкой ему в физиономию? Мы уже все увидели, а ему от этого лучше не станет... надеюсь.
   - Это не паук.
   - Из-за того, что у него столько...
   - У него зубы.
   - Чего?! - голос Олега сорвался на писк, он откашлялся и повторил уже более мужественно, одновременно бухаясь на колени. - Чего?!
   - И что в этом такого?! - пискнула Марина из-за кресла, так и не решив-шись подойти поближе. - Чем-то же они кусаются!
   - Посмотри сам! - Алина ручкой ложки осторожно приподняла неболь-шую складку кожицы у паука под глазами, густо покрытую коричневыми во-лосками, и все увидели два длинных желтоватых клыка, поразительно напо-минающих кошачьи, между которыми виднелись два маленьких треугольных зуба.
   Жора схватился за голову, точно боялся, что она вот-вот свалится с плеч и улетит неведомо куда.
   - Но это невозможно! У насекомых не бывает никаких зубов! У пауков хелицеры... но не зубы!
   - А это что?! - завопил Олег, тыча пальцем в паука. - Что это?! Объясни! Ты же тут в науке самый продвинутый! Это мутант такой, с тигриными клы-ками?! Или мы на другой планете?!
   - "Невское" пьют по всей Галактике? - поинтересовался Виталий не без язвительности, недоуменно разглядывая паучьи клыки и восемь пар волоса-тых лапок, переворачивающие с ног на голову все его немногочисленные знания о насекомых. Кристина раздраженно посмотрела на одеяло на диване, которое даже не шевельнулось, - похоже безмятежно спавшей под ним Ольге
  все происходящее нисколько не мешало.
   - А вот в другом фильме... - начала было она, но Олег внезапно вскочил, дал пинка ни в чем не повинному креслу и заорал - и от злости, и от боли в ушибленной ноге:
   - Хватит! Хватит про фильмы! То колдовство, то фильмы!
   - А может, он ненастоящий? - несмело предположил Алексей. Олег ярост-но посмотрел на него.
   - Да?! Конечно! Игрушечный! Куда у него ключик вставляется?! Или "Энерджайзер"?! Не подскажешь?!
   - Перестаньте орать! - взвизгнула Марина, со звоном теребя в пальцах по-добранные ключи. - Вы уберете с пола эту пакость или нет?!
   - Тебе надо - ты и убирай!
   - Слушайте, ну хватит уже! Паук - и паук! Лично мне наплевать! У нас покойники в холодильнике - забыли?!
   - Вот кто-то смотрит и потешается!..
   - Еще раз про эксперимент напомнишь - убью!
   - Ты и до этого так решал свои проблемы?
   - Скорее всего, это насекомое - продукт генной инженерии, вот что!
   Алина, до этого момента сидевшая на корточках, до боли вжав ладони в щеки и сморщившись в мучительном раздумье, вдруг захохотала, хлопнула себя по коленям и повалилась на пол, словно смех был лезвием, перерезав-шим те непрочные ниточки, на которых пока еще держались ее самооблада-ние и напряженные мышцы. Хохот походил то на рыдание, то на задыхаю-щийся кашель. Из уголков рта выплескивалась слюна, ноздри бешено разду-вались, рыжие кудри прыгали по серебристому ворсу ковра. Корчась на полу, Алина сучила ногами и хохотала, то и дело взвизгивая - то ли от изнеможе-ния, то ли от избытка эмоций.
   - Алька, ты чего? - испуганно спросил Олег, наклоняясь над ней.
   - Готова, - констатировал Алексей, опасливо поглядывая в ее сторону. - Башня обрушилась. Запереть ее надо! А то она...
   - У нее просто истерика! - перебила его Марина, бросая косые взгляды на шкаф. - Как у Кристинки. Дайте ей по морде или воды плесните.
   Виталий наклонился над Алиной, но прежде, чем он успел что-то сделать, девушка одним прыжком вскочила на ноги и, продолжая смеяться, но уже тише, посмотрела на остальных, качая головой, и в этом жесте было что-то безнадежное и одновременно снисходительное.
   - Галактика! - протянула она и облизнула губы, словно слово обожгло их. - И в одном-единственном человеке нельзя до конца разобраться, а вы уже говорите о Галактике!
   - Ты это к чему? - голос Олега дрогнул. В глазах Алины мерцал тот странный полубезумный огонек, который предшествует ревущему пламени истины, могущему пожрать без остатка все представления, устои и правила, а, возможно, и тебя самого, и внезапно ему очень захотелось последовать предложению Алексея.
   - А вы еще не поняли? - теперь в ее голосе было что-то плачущее, по-детски беспомощное. - Мы ведь здесь три дня и за это время успели ведь кое-что узнать друг о друге... заметить, понять... Обрывки фраз, поступки, желания, страхи, все эти вещи... А здесь паук с зубами млекопитающего и шестнадцатью лапами! Вы не поняли?!
   Сунув руки в задние карманы джинсов, она неторопливо пересекла комна-ту и подошла к окну. Стразы на ее широком ремне холодно поблескивали, пытаясь соперничать с ледяным блеском огромной люстры.
   - Лично я не понял! - с вызовом заявил Вершинин и тоже сунул руки в карманы, в которых его широченные ладони едва поместились. - Паук впол-не настоящий и нам он...
   - Ты уверен? - спросила Алина, глядя сквозь мокрое оконное стекло, по-том повернулась, прислонившись спиной к подоконнику. - А ты знаешь, что гиацинты завяли?
   - Какие еще гиацинты? - осторожно спросил Жора, всем своим видом да-вая понять, что начинает сомневаться в Алинином психическом здоровье.
   - Гиацинты, там, на клумбе, возле входа. Из окна моей комнаты они очень хорошо видны... Когда я ходила к себе, то видела их... Они цвели все вре-мя...но сегодня днем они завяли.
   - Гиацинты, которые цветут только весной... - медленно произнес Вита-лий и взъерошил свои волосы. - Да?
   - Харченко дрыхнет, как из пушки... - пробормотал Олег. Его пальцы из-влекли из кармана зажигалку и теперь нервно снова и снова выщелкивали из нее яркий лепесток пламени. - Мне бы ее нервы... или ее порцию! И ведь фиг разбудишь... заразу! Пауки, гиацинты...
   - Светка вчера сказала мне, что всегда мечтала о цветнике, в котором бы росли гиацинты, тюльпаны и тагетесы. Росли и цвели бы круглый год. Но это весенние цветы... и тем не менее, они цвели здесь осенью, в открытом грун-те...
   - Но Света умерла, и цветы завяли... - Виталий потер плечо. - Словно это она давала им жизнь.
   - Ребята, вас куда занесло? - Олег потянулся за сигаретой, рассеянно су-нул ее в рот не тем концом, но тут же спохватился и исправил положение. - Вы сами хоть понимаете? Звучит красиво, но человек жизнь цветам давать не может, если только они не на нем растут!
   - В таком случае, не подскажешь, какое это по счету совпадение?! - Вита-лий повысил голос. Олег скептически пожал плечами, давая понять, что не собирается ему ничего доказывать, поскольку считает это совершенно бес-смысленным, потом обвел взглядом остальных, как бы приглашая и их по-участвовать в разговоре, а не скромно стоять в сторонке.
   - Марин, а ты хорошо училась в школе? - вдруг спросила Алина, и Рощи-на, меньше всего ожидавшая подобного вопроса, ошеломленно вытаращи-лась на нее.
   - Чего?
   - Я спрашиваю, в школе ты хорошо училась? Что у тебя было по биоло-гии?
   - А тебе какое дело?! - довольно грубо произнесла Марина, разглаживая свои измявшиеся брюки.
   - Ну, ответь же на вопрос? - предложил Виталий. В его глазах прыгали смешинки, но в голосе чувствовалось плохо скрываемое нетерпение. - Или у тебя настолько уж темное прошлое?
   Алина перестала сверлить Марину взглядом, отвернулась и бегло оглядела гостиную, потом вдруг подбежала к двери в библиотеку и рванула ее на себя прежде, чем кто-нибудь успел ее остановить. Вбежав внутрь, она буквально через несколько секунд выскочила обратно. В ее руке была ручка и лист бе-лой бумаги. Не останавливаясь, Алина быстрыми уверенными шагами напра-вилась к Марине, и та, увидев мрачную решимость на ее лице, попятилась и вжалась спиной в стену, выставив перед собой ключи, словно они были кре-стом, а приближающаяся Алина - изголодавшимся вампиром.
   - Не подходи!
   Алина посмотрела на ключи с тем снисходительным презрением, с каким, очевидно, смотрят на кресты изголодавшиеся вампиры, потом решительно выдрала ключи из ее вяло сопротивляющихся пальцев, а вместо них сунула между пальцами Марины ручку, а на ладонь другой руки хлопнула лист бу-маги.
   - Нарисуй мне паука!
   Марина ничего не ответила и, глядя на нее широко раскрытыми глазами, сейчас похожих на два эмалевых блюдца, попыталась сделать еще один шаг назад, но стена помешала. У Кристины вырвался звук, наводящий на мысль о раздавленной чьим-то тяжелым ботинком лягушке.
   - Аля, - растерянно сказал Олег, - ты... это...
   - Заткнись! - отрезала Алина, резко утратившая хорошее воспитание. Она толкнула Марину к креслу и зло повторила: - Нарисуй паука! Нарисуй или я тебя убью!
   Жора и Алексей осторожно двинулись в ее сторону, но Виталий неожи-данно преградил им дорогу и покачал головой.
   - Не трогайте ее. Пусть продолжает.
   - Да она с ума сошла! - Алексей попытался обойти Виталия с правой сто-роны, но там вдруг возник Олег.
   - Не знаю, какой хреновиной она занимается, но я, кажется... Короче, по-шли все вон... то есть, подальше отсюда, а ты, Маринка, рисуй!
   - Не буду я ничего рисовать! - Марина отшвырнула от себя бумагу и руч-ку и оттолкнула Алину с такой силой, что та чуть не упала. - Психопатка! Уберите ее от меня! Чего вы смотрите?! Жора!
   - Виталий! - сказал Жора, точно передавая эстафету. Тот не сдвинулся с места, словно и не услышал. Алина порывисто наклонилась, подобрала бума-гу и ручку, потом посмотрела на Марину.
   - Ты не хочешь узнать, что происходит?
   - Я и так знаю, что...
   - Что у тебя было по зоологии?
   - Какая ра...
   - Сколько глаз у паука?
   - Что?
   - Сколько глаз у паука?
   - Отце...
   - Сколько глаз у паука?! - вдруг заорала Алина так громко, что хрусталь-ная люстра испуганно звякнула. Марина, не ожидавшая такого громкой и яростной зоологической любознательности, дернулась назад, кресло подсек-ло ей ноги, и она с размаху плюхнулась в него. Верхняя пуговица ее легкого пиджака выскочила из петли, декольте распахнулось, открыв край кружевно-го лифчика и просвечивающие сквозь него полушария грудей, но сейчас туда не посмотрел даже Олег.
   - Вы же сейчас сами говорили.
   - Сколько?!
   - Да не помню я! Я их боюсь до ужаса! Мне наплевать, сколько у них глаз! Я их никогда не считала! Ну... кажется, больше двух... кажется, четыре.
   Виталий и Олег переглянулись, и по их лицам начало расползаться очень отдаленное подобие понимания.
   - А ног сколько?!
   - Много.
   - Сколько?!
   - Да уж десятка полтора точно! А может, больше! Длинные, волосатые...
   Жора резко сел на ручку кресла, и Петр, чья ладонь в этот момент лежала на подлокотнике, взвыл и выдернул руку.
   - Нарисуй паука, - размеренно сказала Алина и снова протянула ей бумагу и ручку, и на этот раз Марина приняла их, но лицо ее было взбешенным.
   - Черт с тобой! Но с такого расстояния я его не увижу, а ближе...
   - Не срисовывай. Рисуй из головы. Рисуй так, как ты его себе представля-ешь.
   - Я не умею рисовать.
   - Ничего, мы поймем.
   Марина поджала губы, примостила лист бумаги на журнальном столике, запустила пальцы одной руки в свои растрепавшиеся волосы и, нахмурив-шись, начала старательно водить по бумаге ручкой. Олег отошел к балконной двери и прижался лицом к стеклу, стукнувшись об него лбом.
   - Дурдом! - сказал он своему отражению.
   Несколько минут прошли в молчании. Кристина села на плетеный диван-чик и раскачивалась на нем, тупо глядя на темный экран телевизора. Жора подобрал с пола коробку с видеокассетой и мрачно разглядывал грозное лицо своего двойника. Олег снова и снова обозревал пейзаж, который уже успел возненавидеть. Остальные наблюдали за Мариной.
   - Вот! - наконец сказала она, швырнула ручку на стол и протянула рису-нок Алине, хлопнув им в воздухе. - Подавись!
   Алина взяла лист, посмотрела на него, и ее лицо стало таким, будто она сейчас расплачется.
   - Покажи! - потребовал Виталий, вытягивая шею. Алина отвернулась и медленно пошла туда, где лежал паук. Села на корточки и положила рисунок рядом с ним, остальные сгрудились у нее за спиной.
   Если не считать плохого качества исполнения рисунка и подпорченности оригинала, настоящий и нарисованный пауки были совершенно идентичны.
   - Что это значит? - прошептала Кристина. - Это же невозможно.
   - Она срисовала его, - пробормотал Алексей. Его голос был почти умо-ляющим. - Она ведь его просто срисовала. Чего вы на измену подсели сра-зу?!
   Алина встала и развернулась в сторону двери, ведущей в зал, и одновре-менно с этим туда посмотрел Виталий.
   - Гиацинты завяли, а часы остановились, - негромко сказал он.
   - Дело не только в этом! - Алина подбежала к креслу, подпиравшему дверь залы, вцепилась в обе ручки и дернула, сдвинув тяжелое кресло на не-сколько сантиметров. - Не только в этом!
   - Что ты делаешь, мы же специально закрыли эту комнату, там же оружие, - воскликнула Кристина, - там же...
   - Мне нужно увидеть часы! - кресло отъехало еще на несколько сантимет-ров.
   - Зачем?
   Подошедший Жора одним легким движением отодвинул, почти отбросил кресло в сторону, потом внимательно посмотрел на Алину.
   - Паук пауком, но ведь каждый знает, как выглядят часы.
   - Да? А ты в них разбираешься? Мог бы их починить?
   - Не знаю, смотря какие. Смотря, какая неисправность, опять же. Я, все-таки, не часовщик. Может, и смог бы.
   - Я бы смог, - подал голос Олег, не отводя глаз от рисунка Марины. - Если б механические, то смог. Уж что-то, а в шестеренках...
   - Тогда иди сюда! - Алина резко распахнула двери и вошла в залу. Взгля-нула на засохшее пятно крови на паркете, на свисающую с потолка веревку, на торчащую из пола алебарду и, сглотнув, отвернулась и направилась к сто-лику, на котором стояли замершие часы. Олег и Жора вошли следом за ней, остальные остались в гостиной. Виталий обошел кресло и прислонился к дверному косяку, сжимая в пальцах дымящуюся папиросу.
   - Что ты ищешь? - осведомился Жора, глядя, как Алина водит пальцами по задней стороне часов.
   - Крышка как открывается?
   - Пусти, - Олег отодвинул ее и наклонился над часами. - Так, так... ага!
   Он отошел к оружейной стене и с величайшими предосторожностями снял с нее офицерский кинжал, вернулся к столику и начал сосредоточенно ковы-ряться в часах.
   - Ты бы смог их починить, Жорка бы смог их починить... - пробормотала Алина, наблюдая за его действиями. - А Борис смог бы их починть?
   - Шутишь?! - Олег фыркнул. - Он же художник, а не... то есть, он был художник...
   - Но он ведь был ювелиром, - Жора устало опустился на стул.
   - Ювелиру вовсе не обязательно разбираться в часах, - заметил Виталий от дверей, выпуская в залу густое облако дыма. - Ему главное разбираться во внешнем виде изде...
   Он замер с приоткрытым ртом, и в тот же момент Олег справился с крыш-кой и, осторожно сняв ее, заглянул внутрь и присвистнул.
   - Елки! А как же они работали-то?!
   Он растерянно потрогал пальцем несколько больших зубчатых колес, вставленных внутрь часов. На часовой механизм это не походило совершен-но, казалось, шестеренки здесь находятся исключительно для того, чтобы хоть как-то заполнить пустое пространство. Каждая стояла отдельно, не ка-саясь других и единственное их достоинство заключалось в том, что они бы-ли очень красивыми, сияя благородным золотым. Олег дернул одну из шес-теренок, она снялась легко и осталась у него в пальцах.
   - Это просто футляр без начинки, - сказал он недоуменно, разглядывая шестеренку. - Все равно, что машина без двигателя. Здесь ничего нет. Это не часы, это... - Олег покачал головой. - Я бы мог, конечно, сказать, что кто-то выковырял из них механизм, но не могу, потому что здесь никогда не было механизма. Здесь нет и намека на его присутствие.
   - Но они же шли! - Жора встал и тоже заглянул внутрь, а следом за ним и Алина с Виталием. - Мы же все видели! А может, их подменили...
   - Они же тяжеленные - довольно затруднительно бегать с ними по дому. Да и к тому же, когда так мало времени на все. Ведь они шли, когда Борис... иначе все наши версии летят к черту! - Виталий прищурился. - Может, где-нибудь тут была батарейка?
   - Не-а, - протянул Олег, придирчиво оглядывая и простукивая копию Реймского собора со всех сторон. - Ни хрена тут не было. Но как же они могли идти... без механизма?! Как?!
   - А ты не понял?! - Алина ударила ладонью по столешнице - беспомощ-ный и бессмысленный жест. - Они шли, потому что Борис этого хотел! Он понятия не имел, как выглядит часовой механизм - просто знал, что там кру-тятся какие-то колесики - и все. Они выглядят именно так, как он себе пред-ставлял - и представлял он их себе идущими. Обязательно. Тикающими. Звонящими с наступлением нового часа. Понимаете?!
   - Подожди, но ведь мы-то знаем, как устроен меха... - начал было Жора, но Алина тут же перебила его:
   - А мы тут, Жора, не при чем! Это вещь Бориса. Это он хотел эти часы. Он о них мечтал! Он их себе представлял! И именно такими они и получились! Это его часы! Но Борис умер, поэтому часы больше не могут работать. Они тоже умерли. И вы даже не представляете себе, как это ужасно!
   - Почему? - спросил Виталий, не донеся папиросу до рта. Олег скривил губы и покачал головой, глядя на шестеренку в своих пальцах.
   - Ничего не понимаю. Что ты тут сейчас навертела? Что значит, представ-лял часы? Они тут были. Он же не волшебник, чтобы сотворить их силой мысли?!
   - Он - нет, но кто-то другой - определенно да, - Алина закинула голову и посмотрела на потолок, на большую хрустальную люстру. - Знаете, а ведь я совершенно не разбираюсь в электромоторчиках.
   - А это-то тут при чем? - спросил совершенно сбитый с толку Кривцов. Виталий смял папиросу в пальцах, просыпав пепел на паркет, и тоже посмот-рел на люстру, потом на Алину.
   - Подвеска? Твоя заветная вещь?
   - Надо убедиться! Ведь ты-то разбираешься в электромоторчиках?! - она схватила Олега за руку, и тот автоматически согласно кивнул, но тут же с нервной деликатностью попытался высвободиться.
   - Какие моторчики?! Какая связь между этими дурацкими часами и элек-тромоторчиками?! Цветы еще приплела какие-то! Ты мне объясни, что это за тварь сейчас по гостиной бегала, а уж моторчики...
   - Не что за тварь, - перебила его Алина и снова ухватила Олега за запястье, словно боялась, что он сейчас даст деру. - Ты неправильно задаешь вопрос. Не что, а почему.
   Виталий прекратил дебаты самым простым способом, обхватив обоих за плечи и выпихнув из гостиной. Обернувшись, бросил Жоре, все еще разгля-дывавшему открытые часы.
   - Закрой залу! Сделай все, как было. И проследи, чтобы никто ничего не стащил.
   Он взглянул на остальных, которые собравшись в кучку неподалеку от двери, опасливо наблюдали за происходящим в зале с выражением предель-ного непонимания на застывших лицах. Хотел было сказать, чтобы и они следили, чтобы сам Вершинин чего-нибудь не свистнул, поскольку доверия нет никому, но тут же отказался от этой мысли. В ней не было нужды. Все и так следили друг за другом.
   Алина уже открыла замок, осторожно отворила дверь и одновременно с этим отскочила в сторону. В тот же момент Олег, чьи мысли шли в идентич-ном направлении, вжался в стену, стукнувшись об нее затылком.
   Ничего не произошло.
   Алина издала нервный смешок и хотела было выйти, но Виталий довольно грубо придержал ее за плечо, отодвинул в сторону и вышел первым.
   - Я уже говорил, что в этом доме не пропускаю женщин вперед, - ответил он на ее безмолвное негодование.
   В коридоре Алина внезапно остановилась, чуть повела головой из сторо-ны в сторону, словно хищник, пытающийся поймать летящий с ветром запах добычи, потом медленно очертила взглядом стены и потолок.
   - Теперь все прямо бросается в глаза, - сказала она все так же тоскливо. - Если б не этот мерзкий паук, мне бы и в голову не пришло... принять это за версию.
   - Аля, сейчас не время играть в шарады! - Олег огляделся, пытаясь по-нять, что именно бросается ей в глаза, но ничего не увидел.
   - Мы ведь включили весь свет, когда запирали двери?
   - Ну да. Я сам это делал.
   - Тогда я не обратила на это особого внимания, а вот сейчас... Ничего не замечаешь?
   - Замечаю! Что у одного из нас...
   - Свет, - негромко сказал Виталий и прислонился к стене, глядя на пото-лок. - Света стало меньше. Примерно раза в два. Половина ламп не горит.
   Взгляд Олега повторил прежний маршрут, и Кривцов сердито удивился тому, что сам не заметил, что свет, некогда затоплявший все коридоры особ-няка, словно полноводная река, стал жиденьким и чахлым... Олег нахмурил-ся. Нет, свет просто стал... обычным - не предельно ярким интенсивным по-током, а обычным, домашним - теперь его было именно то стандартное ко-личество, которое озаряет стандартные коридоры стандартных домов, просто по сравнению с тем, что было раньше - с той ослепительной рекой, это едва-едва тянуло на ручеек.
   - Я же включил все лампы! - Олег хлопнул ладонью по стене, словно ста-вя печать на собственные слова. - Кто-то вырубил половину! Наверное именно тогда, когда Борьку...
   - Нет, так было с самого утра, - Алина поежилась. - Не когда Бориса, а ко-гда...
   Но Олег, не слушая ее, уже рванул по коридору к лестнице, на бегу бор-моча изобретательные проклятия в адрес того, кто "устроил всю эту хрено-тень".
   - С выключателем осторожно! - крикнул Виталий, устремляясь следом.
   - Помню, не дурак!
   Алина побежала за ними, но, миновав дверь своей комнаты, резко развер-нулась и кинулась обратно. С трудом, сломав последний из оставшихся ног-тей, она выдернула стул, намертво вбитый под ручку двери, не дававший от-крыть ее, плечом толкнулась в створку и влетела в комнату.
   Подвеска все так же безмятежно пела свою хрустальную песню - такую мирную и уютную, словно все было покойно и ничего не случилось, и не бы-ло в доме ни паники, ни крови, ни смерти, ни кучки растерянных перепуган-ных людей, пожирающих друг друга подозревающими взглядами. Если все это и происходило, то где-то очень далеко отсюда, и в это отчаянно хотелось верить... потому что так было намного проще.
   Она включила свет, и покачивающиеся стеклянные цветы ожили, заигра-ли, кокетливо отражая электрический поток, и в их перезвоне появилось что-то приветливое. Алина взглянула на подвеску и внезапно зажмурилась, по-чувствовав, как дернулось и защемило сердце. Она мечтала об этой вещице в глубоком детстве, она всегда так хотела ее иметь... Возможно, это единст-венная вещь, которой ей не хватало для полного счастья - все остальное бы-ло... вроде бы было - ресторанчик, обеспеченная жизнь, славный симпатич-ный парень, который ждет ее дома... Костя... или Леша.
   Так Костя или Леша? Тебя не удивляет, что ты не вспоминала о нем раньше? Есть ли он у тебя на самом деле? Есть ли на самом деле все твое счастье? Все так идеально складывается... как эта подвеска, но не бывает ничего идеального!.. Как бы тебе хотелось.
   Но так было бы намного проще.
   Тряхнув головой, она подбежала к стулу и потащила его, царапая ножками паркет, туда, где пела подвеска. По щекам ползли злые слезы. Сердце теперь колотилось испуганно и почти умоляюще, словно упрашивая ее ничего больше не делать.
   Это самоубийство, самоубийство... и убьешь ты не только себя и их - ты убьешь нечто большее, чего не простить... и не исправить.
   Алина поставила стул и уже собралась было влезть на него, когда дверь в ее комнату распахнулась, и ввалились Олег с Виталием.
   - Представляешь, половина ламп перегорела! - сообщил Олег прямо с по-рога. Его голос был таким же взъерошенным, как и его волосы. - Черт знает что творится в этом поганом доме!
   - Они не перегорели, - Алина влезла на стул. - Они просто перестали ра-ботать. Их больше некому представлять. Я не сомневаюсь, Олег, что если ты разберешь те лампы, которые не работают, то очень удивишься. Бедная Света вряд ли разбиралась в проводке.
   - При чем тут Света? Разве она вешала здесь эти лампы и тянула провод-ку?! - Олег зло хлопнул ладонью по дверце шкафа так, что тот пошатнулся. - Алька, да объясни ты толком, что происходит! У меня голова разламывается от твоих заморочек!
   - Не понимаешь пока, - кисло констатировала Алина, сама еще до конца не понимая. - Тогда насчет ламп я объясню тебе, когда мы придем в комнату Светы, но пока что вы в моей комнате, поэтому объяснять буду про себя.
   - Какая симпатичная штучка! - сказал Олег со злым восхищением, огля-дывая подвеску. Алина, стоя на стуле, кивнула.
   - Я тоже так думаю. Я так хотела себе в детстве именно такую. Я желала получить ее, наверное, так же, как Борис желал получить свои часы, свой ма-ленький Реймский собор.
   Она отвернулась, встала на цыпочки, схватила подвеску чуть выше сферы, сделанной из матового зеленого стекла, за цепочку и дернула изо всех сил. Ошеломленный Виталий сделал шаг вперед, а Олег воскликнул:
   - Да ты что творишь?!
   Цепочка лопнула с печальным звоном, и суматошно задребезжавшая, чуть не рассыпавшаяся на отдельные цветочки и стебельки подвеска осталась у Алины в руке. Судорожно дергаясь, она пыталась продолжать вращаться, но диаметр ее был слишком большим, тело Алины мешало ей, и движения под-вески напоминали судорожно бьющуюся в сетях яркую птичку. Мелодия ут-ратила свою воздушную красоту - звон цветов звучал резко и сварливо.
   - Автономка, - машинально сказал Олег. - Батарейка или аккумулятор... а я думал, что она к сети подключена... Аля, что ты натворила?! Испортила та-кую красивую штучку.
   Виталий ничего не сказал, но смотрел на Алину так, словно та была свя-щенником, вдруг ни с того, ни с сего разнесшим собственную церковь. Он слишком хорошо помнил, как в первый раз увидел эту подвеску и саму Али-ну рядом с ней - зачарованную, укутанную сковывающими ностальгически-ми воспоминаниями, равнодушную ко всему, что происходит у нее за спи-ной.
   - Посмотри, как она работает! - приказала Алина, протягивая подвеску Олегу. Тот взял ее, и на его лице появилась деловитость. Пальцы, черные от машинного масла, проворно пробежались по зеленому стеклянному шару.
   - Так, так... здесь, наверное... как он, интересно, открывается...
   Алина резким движением отняла у него подвеску и с размаху стукнула шар об стенку, и шар треснул. На пол, звякнув, выпало несколько длинных осколков.
   - Вот так, - сказала она, возвращая подвеску Олегу. Потом упала на стул и, умостив сложенные руки на округлой спинке, заплакала, как ребенок, неча-янно сломавший любимую игрушку. Но слезы прошли так же быстро, как и появились, она обмахнула ладонью лицо и вопросительно посмотрела на Кривцова, копошащегося во внутренностях разбитого шара, выражение лица которого от легкого недоумения стремительно перешло к глубокомысленной мрачности.
   - Виталя, поди-ка сюда, - попросил он. Виталий подошел и посмотрел ту-да, куда указывал палец Олега, потом осторожно отсоединил от клемм ма-ленький продолговатый предмет.
   - Аккумулятор, - сказал он, показывая его Алине издалека. - Фирмы "Со-ни". Ну, ты ведь знаешь, как выглядят аккумуляторы.
   - Только снаружи, - ответила Алина.
   - Разбирать я его не стану, - Виталий заглянул внутрь шара. - И без этого ясно, что она не могла работать. Он подсоединен к проводкам, которые за-мыкаются на двух концах стержня внутри этого шара. А на стержень надет крошечный вентилятор. Вот и все. Но это никак не могло заставить подвеску вращаться. Никак.
   - Дикое сооружение, - подтвердил Олег. - Здесь нет никакого механизма, который бы мог приводить подвеску в действие. И причем тут вентилятор? Тут должен быть моторчик...
   - Но это и есть моторчик, - заявила Алина. - Я его так себе представляю. И он, как видишь, работает.
   - Да, я это видел, - убито произнес Олег. - Но это невозможно.
   Виталий осторожно поставил аккумулятор на место, и подвеска тотчас вздрогнула, звякнула. Виталий вытянул руку, и стеклянные цветы с перезво-ном снова поплыли по кругу.
   - Господи! - Олег попятился. - Мистика какая-то! Она не должна рабо-тать!
   - Но она работает! - крикнула Алина. - А вот если я умру, она перестанет работать! Как часы Бориса! Как лампы Светланы! Начинаешь понимать, - Алина мотнула головой. - Выключи ее!
   Виталий снова извлек аккумулятор и очень осторожно положил подвеску на кровать. Его пальцы слегка дрожали.
   Даша... как ты мог ездить к Даше, как ты мог дарить щенка ее дочери, ведь она... ведь она... Даша...
   -... мама, что случилось?.. мама?!.. мама?!..
   -... с первым всегда тяжело...
   Что с твоей рукой? Что с ней?
   Почему все время тянет прикасаться к людям - просто прикасаться, чувствуя живое тепло? Этого нельзя делать, потому что людям тут же лезут в голову всякие глупости сексуального характера... но так хочется все время чувствовать под пальцами теплую жизнь, а не смерть, не холод, ко-торые...
   Где?!
   Мотнув головой, Виталий сделал шаг назад, его качнуло и крепко прило-жило спиной о стену. Олег испуганно посмотрел на него, Алина слетела со стула.
   - Что с тобой?!
   - Не знаю, - Виталий потер лоб. - Но такое уже было раньше. Не могу объяснить, что это... не понимаю... но это было еще в автобусе...
   - А до автобуса?
   Он вскинул на нее глаза. Вопрос неожиданно напугал его до полусмерти, хотя он не понимал почему - ведь вопрос был простенький, почти невинный. Нет, не было. Конечно не было. И не могло быть, потому что...
   И снова глухая стена.
   - А у тебя были какие-нибудь странные ощущения? - Виталий повернулся к Олегу. Тот покачал головой.
   - Ощущения?
   - Что с тобой что-то не так?
   - Нет, - Олег невесело усмехнулся. - Пока не было. Может, потому, что жизнь у меня попроще, чем у вас, а? И требования тоже. Ладно, что там на-счет Светкиной комнаты?
   - Проверь, - Алина похлопала себя по карманам, потом покосилась на тор-чащую из кармана брюк Виталия пачку "Беломора" и уголки ее рта скорбно опустились. - Зайди в комнату Светки и включи в ней свет.
   - И он не загорится, - иронично сказал Олег. Алина кивнула.
   - Скорее всего.
   - Жаль, невозможно проверить ни твою вазу, ни оружие, ни мой диван, ни собачий ошейник - это слишком обычные вещи. Разве что разбирать их на молекулярном уровне, - пробормотал Виталий, похлопывая ладонью по стене и глядя на лежащую на кровати подвеску. Перед глазами до сих пор стояла распотрошенная зеленая сфера. Эта подвеска не могла кружиться и распевать свои хрустальные песни. Никак не могла.
   Но она это делала.
   Алина быстро взглянула в его сторону - взгляд ее был обрадованным и в нем было некое прояснение.
   - Ты понимаешь?
   - Начинаю понимать, - он в который раз взглянул на свою правую руку. - Но, если честно, мне совсем не хочется этого делать.
  
  IV.
  
   В гостиной ничего не изменилось, разве что дверь в залу была снова за-крыта и задвинута тяжелым креслом, в котором восседал Жора, сверля за-думчивым взглядом то дохлого паука на полу, то рисунок Марины, который он держал в руках. А в остальном не изменилось ничего - ни выражения лиц, ни направления взглядов, ни позы, словно они и не покидали гостиной, и не прошло этих пятнадцати минут, или люди просто застыли, и только сейчас, когда дверь гостиной распахнулась, их губы раскрылись для следующего вдоха. Ольга все так же лежала на диване, с головой закутавшись в толстое лоскутное одеяло Евсигнеева, и Марина все так же заплетала и расплетала свои волосы, казалось, даже не замечая того, что делает.
   Говорить они предоставили Олегу, и пока тот излагал свои наблюдения, стараясь быть как можно более беспристрастным и серьезным, прислушива-лись не только к его словам, произносимым непривычно отстраненным, чу-жим голосом, но и к себе, пытаясь укрепиться или, напротив, разубедиться в своих подозрениях, кажущихся совершенно невероятными.
   - Так вы не нашли новых ловушек? - спросила Кристина, катая между пальцев висящую на шее на цепочке жемчужину.
   - Нет, как видишь, раз мы вернулись в прежнем составе, - Кривцов снова перешел на свой обычный тон. - И кстати, мы до сих пор отражаемся в зер-калах и тень отбрасываем, так что можешь не смотреть на нас такими круг-лыми глазами. Может, осениться крестным знамением?
   - В таком разе, чего тогда об этом тереть?! - Алексей небрежно махнул рукой. - Только паук такой непонятно откуда взялся, а так... ну, подумаешь, часы остановились, лампочка пере...
   - Идиот!
   Голос был тихим, но жестким, хлестнувшим, словно смоченный в соленой воде кнут, и все не сразу поняли, что принадлежал он Алине. Она медленны-ми шагами вышла на середину гостиной - так тихо и невесомо, словно ноги ее не касались серебристого коврового ворса. Сейчас она казалась маленькой, но гораздо более значительной.
   - Неужели вы до сих пор не понимаете?! - в ее голосе прозвучало искрен-нее изумление, и она обвела взглядом остальных. Никто не смотрел на нее с одинаковым выражением - она видела и интерес, и страх, и опаску, и раз-дражение, и злость, и недоумение, и даже легкое подобие понимания, пы-тающееся пробиться сквозь привычно-уверенное "не может быть". - Все эти вещи, наши вещи, особые вещи, которых тут не может быть по двум причи-нам - во-первых, о них никто не знает, во-вторых, их не может существовать!
   - Я говорил, что способ вытаскивания информации... - начал было Жора, но его перебил тихий смех Виталия. Он прислонился к стене под одной из Вершининских картин и, глядя перед собой невидящими глазами, смеялся, не открывая рта. Смех был монотонным и совершенно бездушным. Лицо Кри-стины жалобно сморщилось, и она резко взвизгнула:
   - Прекрати!
   Виталий перестал смеяться, но взгляд его не изменился. Казалось, он смотрит куда-то внутрь себя. И смеялся над тем, что там увидел.
   - Информация! - Алина опустилась на ручку дивана, спиной к Ольге. - А вы уверены, что кто-то вытащил ее из нас?! Может, мы сделали это сами, просто кто-то нам в этом посодействовал?! Это место слишком особое. Наши потребности, наши желания, наши страхи... Комнаты, обставленные именно так, как мы любим. Сигареты, которые мы курим. Одежда нашего стиля и размера. Еда... Олег нашел здесь "Невское", а Борис - "Ай-Серез". Жора, скажи, какой фильм ты любишь, и я найду его в этом шкафу! Кристина, ка-кие духи тебе нравятся?! Я уверена, что ты нашла их либо в своей комнате, либо в ванной. Кто любит архитектурный стиль "а-ля избушка"?! Резные на-личники, деревянные кружева... Весь третий этаж такой!
   Жора резко передвинулся в кресле, и Алина, уловив это движение, кивну-ла.
   - А пруд возле дома, который я так хотела заиметь?! А бассейн с зимним садом - кто хотел такой - Света?! Или, может, ты, Кристина?!
   - Я, - мрачно сказал Петр, постукивая пальцами одной руки по запястью другой.
   - Вы можете - уже в который раз - сказать мне, что это совпадение, что такие вещи вполне могут быть в богатом особняке... но в нем не может быть моей книги, которая существует лишь в моей голове! В нем не может быть Жоркиных картин, которые никогда не были им нарисованы в реальности - они пока что написаны лишь на полотне его мозга! Об этом можно узнать... но создать это можем только мы!
   - Подожди, - Олег откашлялся. - Ты хочешь сказать... что...
   - Мы, - повторила Алина и чуть развела перед собой раскрытые ладони, словно удерживая в них большой шар. - Но каждый из нас устроен индиви-дуально. У нас свои представления и понятия, свое видение чего-либо и свои знания. Вспомните тот давний спор между Ольгой и Борисом по поводу ви-на! Борис утверждал, что шабли - сухое вино, тогда как Олька с пеной у рта доказывала, что оно сладкое! Вспомните, как он удивился вчера, когда по-пробовал это вино. Ведь он был уверен в своей правоте - так же, как и Ольга. Он был настолько потрясен, что не забыл об этом даже после того, как нашли Свету. Помните, что он сказал, когда мы видели его в последний раз? Когда он уходил в гостиную?
   - А шабли - сухое вино, - пробормотал Жора, сжимая и разжимая свои ог-ромные кулаки. - Но я-то подумал, что у бедняги просто крыша поехала... после того, как... - он украдкой взглянул на Олега, но Кривцов сделал вид, что взгляда не заметил.
   - И что в этом такого? - с легким презрением спросила Марина. - Кто-то из них ошибся...
   - Нет. Никто из них не ошибся. Они оба были правы. Борис был прав, по-тому что разбирался в винах - это же очевидно. А Ольга была права, потому что в этом доме шабли было сладким вином. Она считала, что шабли - это сладкое вино, и оно здесь оказалось именно таким, каким она его считала, потому что это была ее вещь! Она хотела ее здесь видеть. Если бы это вино хотел бы здесь видеть и Лифман, то тогда, скорее всего, на кухне оказалось бы два вида шабли. Сухое и сладкое.
   - Подожди, но ведь это ее любимое вино! - Жора недоуменно посмотрел на одеяльный сверток на диване. - Уж всяко разбираешься в том, что лю-бишь и постоянно употребляешь!
   Алина покачала головой, и в этом жесте была безнадежность. Она со-скользнула с подлокотника и села на диван рядом с Ольгой, опершись одной рукой на сиденье.
   - Шабли... Красивое название. Довольно известное. Благородство, шик... если хотите, понты.
   - Думаешь, на самом деле она никогда не пробовала этого вина? - медлен-но произнес Виталий - так же медленно, как медленно поворачивалась его голова в сторону Алины одновременно со словами.
   Он не спрашивал и не утверждал - интонация была совершенно индиффе-рентной, словно Виталий вслух читал неинтересную книгу, но во взгляде во-прос был - столь же явный, сколь и нежелание услышать на него утверди-тельный ответ. Взгляд был страшным, и внезапно Алине отчего-то подума-лось, что именно такие глаза бывают у смертельно больного человека, кото-рый спрашивает у врача, правда ли, что он умирает. Она поежилась, чуть пе-редвинув руку, ладонь проехалась по мягкой обивке дивана, скользнула под одеяло, которое Ольга натянула себе на голову, и внезапно угодила во что-то теплое и влажное. Вздрогнув и сморщившись, Алина выдернула руку, и свет люстры лег на ладонь и пальцы, густо измазанные неестественно ярко-красным. У основания указательного пальца почти сразу же набухла тяжелая капля и с невесомым звуком шлепнулась ей на бедро, оставив на джинсовой ткани темное пятнышко.
   Она вскочила, одновременно разворачиваясь и судорожно тряся испач-канной рукой в воздухе. Попыталась крикнуть, но вместо крика получился лишь задыхающийся сиплый звук. С пальцев слетели еще несколько капель, потерявшись в серебристом ковровом ворсе. В следующий момент нога у Алины подвернулась, и она села на ковер, глядя, как остальные подходят к дивану. Ей казалось, что они делают это страшно медленно, словно считали, что в этом все равно уже нет никакого смысла, что уже и так все ясно.
   Виталий резким движением откинул одеяло, и Жора, зажав рот ладонью, отвернулся. Кристина глубоко, с подвыванием вздохнула и попятилась, дер-гая головой.
   Ольга лежала на боку, отвернувшись к спинке дивана и уютно свернув-шись калачиком, положив одну руку под голову. Другая была переброшена через бедро на живот. Тонкая кофточка чуть сбилась наверх, обнажив полос-ку загорелой кожи. Брови-усики расслабленно разъехались к вискам, глаза были плотно закрыты, и могло бы показаться, что Ольга мирно спит, если бы не нож, всаженный в левую сторону шеи почти по рукоять, - зеленую трес-нувшую рукоять, наполовину обмотанную изолентой, с нацарапанной на ней тигриной мордой. Нижняя губа Ольги чуть отвисла, так что видны были ис-пачканные кровью ровные зубы. Сиденье дивана и часть одеяла промокли от крови, приобретя густой темно-бордовый цвет, и пятно все еще продолжало расползаться по светлой кожаной обивке, хотя сердце, выталкивавшее кровь из тела, уже остановилось, смуглое лицо Ольги из золотистого стало бело-серым, странно прозрачным, и по словно резко истончившейся в подглазьях коже стремительно растекались сизые тени. Щель между спинкой и сиденьем была очень узкой, и здесь кровь застоялась жутким густеющим озерцом.
   Им понадобилась секунда, чтобы осознать и принять происшедшее, а по-том все восьмеро резко отскочили от дивана в разные стороны, и каждый те-перь стоял один, и за спиной у него была безопасная стена, и взгляд испыты-вающе впивался в остальные лица, теперь кажущиеся незнакомыми, и во взгляде был страх, и мышцы напряглись до предела. Но если все отскочили куда придется - лишь бы подальше от остальных, то один человек стоял именно там, где ему было нужно оказаться, - возле окна, недалеко от балкон-ной двери, где до самого пола спускались тяжелые белые шторы и стояло очередное кожаное кресло.
   - Ну, что, суки! - заорал Алексей. - Колитесь - кто?! Или будете дальше втирать, что кто-то шастает по дому?! Про потайные двери будете втирать?! Мы все здесь были! Никто сюда не входил! Никакой ловушки не было! Здесь нет никого, кроме нас, никого! Нет и не было! Кто, суки?!
   - Кто сделал, тот первым всегда и орет! - дрожащим голосом сказала Ма-рина, прижимая к стене вывернутые ладони. Петр в отчаянье ударил кулаком по раскрытой ладони.
   - Но когда?! Как?! Мы же все были друг у друга на виду! Все время! И ее видели! И когда вы трое уходили, мы друг с друга глаз не спускали! Это же невозможно! Никто не подходил к дивану! Только ты! - он бросил на Алину тяжелый взгляд, стукнувший ее, точно булыжник. - Но ведь ты была на ви-ду... все бы заметили... все!
   - Ловушка.... - прошептала Кристина. - Снова ловушка...
   - Нет, это сделали руками, - дрожащим голосом произнес Жора, не сводя глаз с Харченко. Полоска кожи под задравшейся кофточкой отчего-то притя-гивала его взгляд, как магнит. Хотелось прикоснуться к ней - теплая ли она или уже начинает холодеть. Он вспомнил, как совсем недавно в бассейне Ольга жадно прижималась губами к его губам... сейчас они были в крови и уже остывали. Желудок его судорожно сжался, и Жора подумал, что теперь он очень хорошо понимает тот истерический приступ, накрывший Бориса в холле. Жаль, что ювелир мертв, и он не может сказать ему об этом. Верши-нин сглотнул и снова заговорил - большей частью для того, чтобы отвлечь собственный желудок: - Воткнули точно в сонную артерию и сразу же по-вернули, чтобы рана не закрылась - это видно. Я думаю, она умерла очень быстро. Наверное, даже не проснулась... даже не поняла, что умирает.
   - Она много выпила, - глухо сказал Виталий, глядя на рукоятку ножа. - Она просто вырубилась.
   - Но мы же должны были заметить! - взвыл Олег. - Мы же должны были что-то услышать хотя бы...
   - Мы были очень заняты, - Виталий повернул голову в сторону Марины и в упор посмотрел на нее. - Тут же паук бегал - забыли, какой был переполох. Все носились, орали... что тут можно было услышать?!
   Марина втянула голову в плечи.
   - А чего ты на меня так смотришь?! Думаешь, это я?! Спрятала это чудо-вище, а потом посадила себе на руку?! А потом...
   - Она сразу же залезла на шкаф, - неожиданно пришла ей на помощь Али-на. - Все это видели. У нее просто не было бы времени.
   - Зато оно было у всех остальных! - зло сказал Жора. - Смотрели-то на насекомое, а не друг на друга. Кто-то просто, пробегая мимо дивана, воткнул нож ей в горло, и подключился к общему бедламу, как ни в чем не бывало! Господи, мы паука убивали, а она там... умирала...
   Алина сжала губы и потерла ладонью щеку. Щека почему-то оказалась мокрой, и это было странно - жалко теперь было только себя.
   - Хватайся второй!.. Быстрее! Уцепись за что-нибудь! Я не могу!..
   Она взглянула на белое лицо Ольги, на тонкую бровь, теперь кажущуюся особенно черной, и отвернулась.
   По комнате растеклась тишина - тяжелая, страшная. Все застыли - никто, казалось, даже не дышал. Рваные взгляды, лихорадочные мысли, стук собст-венного сердца, как никогда громкий и как никогда родной, холод, бегущий по изгибу позвоночника, прижатого к твердой стене. У кого-то дрогнул па-лец, у кого-то дернулась на виске жилка. Раздувающиеся ноздри, подрагива-ние ресниц, язык, скользнувший по губе, чуть повернувшаяся голова, чуть изменившийся отблеск света в глазах - все замечалось, все заносилось в ре-естр, - мельчайшие штрихи сливались в единое целое. Антология подозре-ний. Антология опасности. Антология страха, очерченная восьмиугольни-ком, в каждой из вершин которого был человек. Воздух в комнате словно ут-ратил прозрачность и легкость, вставал комом в легких, будто вместо воздуха комната вдруг наполнилась мутной студенистой жидкостью, в которой сгу-щалось что-то жуткое. Они смотрели друг на друга, и за чьими-то глазами притаилась смерть с ухмылкой, лишенной плоти, - большая шутница, чьи шутки понять способны лишь те, кто открывают для нее дверь и приглашают войти.
   Начали раздаваться монотонные, едва слышные звуки - со сдвинутого, промокшего одеяла очень медленно зашлепали на ковер тяжелые густые кап-ли. В пепельнице на столике рядом дотлевала чья-то сигарета, и тонкая струйка дыма по прямой выматывалась к потолку, постепенно становясь все тоньше и тоньше, пока сигарета не погасла, превратившись в хрупкий стол-бик пепла. Тишина стала невыносимой, взгляды прыгали все быстрее и бы-стрее, сталкивались, летели по кругу - безостановочная, безумная карусель. Вздернувшаяся бровь, капля пота на лбу, вдох, выдох, удар сердца, дрогнув-ший кадык, сжавшиеся пальцы... кто?! кто?! кто?!..
   - Кто?! - взвыла вдруг Кристина, расколов тишину. Ее взгляд продолжал прыгать по лицам остальных, но теперь в нем было очень мало осмысленно-сти и очень много беспредельной животной мольбы. - Не убивайте меня! Я все вам отдам! Если вы меня убьете, то ничего не сможете получить! Кто ты?! Я все сделаю!.. только пожалуйста не убивайте меня!.. Да, я воровала, но это было давно! Я больше ничего не делала! Я не хотела обедать в твоей столовой! Это все Светка! Светка! Мамочка-а-а!
   По ее лицу текли слезы, капая с подбородка, пальцы судорожно сжимали болтающиеся на шее кресты и амулеты. Черно-красные волосы Кристины как-то сразу потускнели, поникшая фигура казалась сломленной, жалкой, и каждый брошенный на нее взгляд словно добивал ее, пригибая все ниже и ниже к полу, и смотреть на нее перестали - сейчас Кристина была зеркалом, в котором, мог отразиться кто угодно из них.
   - Ты принесла что-нибудь с собой? То, о чем хотела рассказать?
   Виталий уже не стоял возле стены, а медленно шел на середину комнаты, чуть пригнувшись. Движения его были плавными, осторожными, словно у хищника, подкрадывающегося к добыче. Он смотрел в пол, и остальные не сразу поняли, кому он задал этот вопрос, - они поняли это только тогда, ко-гда в гостиной прозвучал другой голос.
   - Сейчас это не важно.
   - Что ты принесла с собой? - повторил Виталий, остановившись на пере-сечении взглядов и по-прежнему не поднимая глаз от пола, словно ему было больно двигать шеей.
   Алина вытащила руку из кармана, и на ковер просыпались увядшие цветы, пронзенные спичками, - жалкие, поникшие, побуревшие, еще на лету те-ряющие свои лепестки, - словно маленькие мертвые человечки, так и не по-павшие на свой великий цветочный бал. Скомканный парашютик одуванчика зацепился за ее ноготь, словно не желая с ней расставаться. Она тряхнула ру-кой, потом сжала пальцы в кулак.
   - Господи, что это? - прошептала Марина, царапнув стену длинными ног-тями. - Что это за гадость?
   Ей никто не ответил. Алина облокотилась на кресло, глядя на увядшие цветы, потом улыбнулась, если можно было назвать улыбкой механически поддернувшиеся вверх уголки рта.
   - Завяли. Они были свежими, когда я увидела их в первый раз, хотя про-лежали там почти весь день. А потом начали вянуть... Что ж, они хотя бы пытаются соблюдать законы природы.
   - Какие законы? - Жора украдкой посмотрел на Ольгу. Ему очень хоте-лось, чтобы кто-нибудь подошел и закрыл ее одеялом, чтобы не было видно ни обнажившейся полоски живота, ни окровавленных губ. Сам он сделать это не решался. - Аля, что ты несешь?! Нас убивают - какая, черт подери, те-перь разница, где да почему?!
   - Да она просто спятила! - Алексей, очень внимательно и слегка растерян-но смотревший на ручку ножа, потрогал засохшую корку на переносице. - Я давно это...
   - У тебя один диагноз! - перебил его Олег, засунув руки в карманы и пе-рекатываясь с пятки на носок и обратно. - Между прочим, теперь, когда оче-видно, что пацан тут ни при чем и что его, скорее всего, тоже... ты на глав-ном подозрении!
   - Он тоже, - указательный палец Евсигнеева распрямился в сторону Вита-лия. Но тот не заметил этого жеста - он даже не услышал разговора, он смот-рел на склоненную голову Алины, на медный локон, свесившийся ей на гла-за.
   - Но ведь это не все, не так ли?
   Алина резко вскинула голову.
   - Что значит, не все?!
   - Минутку! - Марина качнулась вперед, но тут же снова прижалась к сте-не, будто та давала ей силы, как земля - титану Антею. - Ты ведь единствен-ная, кто ничего не рассказал! Что ты сделала?!
   - Действительно, - поддержал ее Олег, хотя по выражению его лица было ясно, что находиться с Мариной по одну сторону ему было вовсе не по душе. Потом он осторожно подошел к дивану и остановился на расстоянии полуто-ра метров от него, внимательно разглядывая рукоять ножа. - Кстати, этой дряни на оружейной стене не было. Уж это я точно знаю.
   - Так что? - Виталий сделал еще один шаг и остановился возле лампы-чаши на длинной тонкой серебристой ножке. - В этом ящике с цветами было что-то еще? Не так ли? Ты принесла это тоже? Или сегодня там этой вещи уже не было?
   Глаза Алины сузились, превратившись в две щелочки, в которых опасно поблескивал холодный изумрудный огонь.
   - Ты рылся в моих вещах?!
   - Значит, ты признаешь, что...
   - Ты рылся в моих вещах!
   - Это вышло случайно, но сейчас...
   - Как ты посмел лазить по моим ящикам?!
   - Да не важно, как!!! - заорал Виталий, и стоявший неподалеку Петр от-скочил за телевизор. - Важно то, что это твой нож торчит у нее из горла, и я хочу знать, когда он пропал и пропадал ли вообще?!!
   Алина застыла. Сейчас на ее лице жили только глаза, затравленные, злые, в которых билось что-то агонизирующее, тонущее - то ли остатки самообла-дания, то ли останки разума.
   - Что?! - изумленно переспросил Жора и двинулся вперед. - Аля, это правда?
   - Это она! - Марина вытянула вперед руку с растопыренными пальцами. - Я знала, что это она! Видно же, что она сумасшедшая!
   - Не может быть! - неуверенно произнес Олег, переводя взгляд с ножа на окаменевшее лицо Алины и обратно. - Она же нам все объясняла, она же нам во многом помогла! Ее же саму чуть не убили!
   Марина жестко, не по-женски хохотнула.
   - Не убили?! Спектакль! Что стоит самой сигануть из окна в нужный мо-мент?!
   - Если бы я ее не поймал, она бы насадилась на прутья, как бабочка на иг-лу, - ровным голосом сказал Виталий. - Хорош спектакль! Откуда ей было знать, что я там буду?! Откуда ей было знать, что я ее поймаю?! Такое обеле-ние своей персоны в глазах остальных равноценно самоубийству!
   - Подожди, - на лице Марины появилось огорченное недоумение, - но ведь ты только что...
   Виталий отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи.
   - Ты ответишь на мой вопрос?
   Алина молча, холодно смотрела на него.
   - Аля, пойми, ты себе только хуже делаешь!
   Смешок.
   - Это твой нож?
   - Нет.
   - Но это твоя вещь?
   - Допустим.
   - Когда она пропала?
   - Сегодня днем.
   - Да врет она все! - Алексей ударил кулаком по стенке шкафчика с видео-кассетами. - Сама принесла его сюда, сама и зарезала эту!..
   - Антилогика, - с улыбкой напомнила Марина. - Забыли? Что с того, что она вам помогала?! Ты такой наивный, Олег. Лучше признайся, что веришь ей только потому, что тебе приглянулась ее мордашка!
   - Да уж поболе, чем твоя! - вспылил Кривцов. - Да она еще черт знает ко-гда про деревья нам сказала... Она... Нет, я не верю! Кто угодно мог свист-нуть у нее этот нож! И она ничего нам не рассказала про него просто потому, что не успела! Ты ж тогда заорала, когда на тебя паук прыгнул, потом и вовсе бардак был!
   - Тогда пусть расскажет сейчас, - аметистовый и изумрудный взгляды сшиблись друг с другом, точно тяжелые клинки, и казалось удивительным, что в воздухе не брызнули искры. - Кого ты зарезала этим ножичком?!
   - Заткнись! - Жора зло посмотрел на нее. - Хватит! Аля, может, и в самом деле все расскажешь по быстрому, чтобы между нами уже никаких непоня-ток не было? А?
   - Я ничего не буду рассказывать! - отрезала Алина. Жора огорченно пока-чал головой.
   - Аля, тебе придется. Уж не знаю, что ты там натворила в своем про-шлом... нож и цветы... хм-м... но мы-то все вывалили, и, как видишь, анге-лов здесь нет. Ольга так вообще... хотя о покойниках плохо нельзя...
   - Я ничего не буду рассказывать!
   - Аля, это не только нечестно, но и подозрительно. Ты ведь этим прямо подписываешься под убийствами!
   Снова смешок - жесткий, стылый, словно удар железа по железу на силь-ном морозе.
   - Ну так заприте меня! Вы уже запирали одного! Сильно вам это помог-ло?!
   - А-а, значит уже "вам"? - протянул Виталий, внимательно глядя, как ее правая рука медленно, почти неуловимо плывет вниз. Зарождалось какое-то движение, мысленно он уже почти видел, как она разворачивает бедра впра-во, в чуть опустившихся плечах и легкой сгорбленности угадывался будущий наклон вниз - скорее всего с сильным сгибанием коленей. Зарождался какой-то поступок. Что она хочет сделать? - Себя уже отграничиваешь?
   - Разумеется. Потому что я-то точно знаю, что убийца кто-то из вас!
   - Тебе лучше все рассказать.
   - Нет!
   - Так мы тебе поможем! - рявкнул Алексей, устремляясь вперед, следом неуверенно, точно оживший баобаб, качнулся Жора, потом кинулись осталь-ные.
   Дальше все произошло очень быстро и суматошно.
   Алина стремительно наклонилась, и ее рука скользнула под ковер за крес-лом. Виталий, вроде бы бросившийся к ней вместе со всеми, вдруг слегка развернулся, и теперь было непонятно, хочет ли он схватить Алину или Алексея.
   Рука Алины вынырнула из-под ковра, и следом за ней серебристой лентой вытянулся пропавший кэн. Клинок со свистом рассек воздух перед самым лицом Евсигнеева, уже тянувшего к ней свои руки, и Алексей тотчас же дер-нулся назад и заорал, прижимая окровавленную ладонь к носу, с кончика ко-торого лезвие с хирургической точностью срезало кожу. В тот же момент по-доспели все остальные, кроме Кристины, которая с неожиданным проворст-вом метнулась в угол.
   Алина стремительно и легко, словно ртутная капля, проскользнула сквозь набежавших товарищей по несчастью. Движения ее были воздушными, поч-ти неуловимыми, отмеченными лишь серебристыми вспышками меча, поло-сующего воздух, то взлетая, то ныряя куда-то вниз, послушно подчиняясь держащей его руке. Все заняло не больше десяти секунд - десять секунд мелькающих тел, серебристых взблесков, свиста воздуха, треска ткани, удив-ленных вздохов и болезненных возгласов.
   На середине комнаты она остановилась, крутанувшись назад, и теперь стояла боком к двери, дорогу к которой преграждал неизвестно откуда там взявшийся Воробьев, державший наперевес тонкую стальную ножку торшера с обрывком провода. Острие меча в вытянутой и чуть приподнятой руке Алины указывало на балконную дверь, левая, согнутая в локте рука чуть подрагивала в воздухе. На лице дрожали напряжение и хищный азарт.
   Все замерли, потрясенные и толком не понявшие, что произошло, и толь-ко Алексей выл, прижимая ладонь к лицу.
   - Нос!.. эта сука отрезала мне нос!
   - Если б я хотела тебе отрезать нос, то отрезала бы, кретин! Твой нос на месте! А если что и стоит тебе отрезать, так совсем другую часть тела! - хри-пло сказала Алина, потом, не поворачивая головы, произнесла: - Отойди от двери!
   - Ни хрена себе?! - Жора потянул вниз футболку, ошеломленно глядя на аккуратный разрез поперек груди, совершенно не задевший кожу. - Вот вам и тихие омуты!
   - Что ты делаешь, психопатка?!! - закричала Марина, глядя на лежащую на ковре прядь собственных волос. Петр, испуганно хлопавший себя по гру-ди, не досчитался трех пуговиц на рубашке, кроме того, у него был вспорот рукав. Укоризненней же всех смотрел на Алину Олег, лишившийся пуговицы на ширинке.
   - Положи железку! - негромко сказал Виталий. - Что ты творишь?!
   - Вот, значит, кто меч украл, - печально произнес Олег. - Аля, значит, и все остальное тоже ты?
   - Нет. Остальное ищите у себя! Я взяла только меч!
   - Мне следовало догадаться, - в голосе Виталия послышалась досада и он шагнул было вперед, но острие меча качнулось в его сторону, и он снова за-стыл. - Любимое оружие писателей-фэнтазистов. А я-то думал, чего ты так побледнела, когда мы о ловушке с алебардой рассуждали. Значит в три часа ночи ловушки еще не было, так?
   - Значит... - начал было Жора, но Алина тут же перебила его.
   - Я не ставила никаких ловушек! В третьем часу я просто зашла в залу, взяла меч и ушла. Вот и все! Впрочем, теперь вам бесполезно что-то доказы-вать!
   - Что же ты хочешь после такого представления?! Слушай, перестань ва-лять дурака! - Жора качнулся вперед, и Алина тотчас же ловко прокрутила "мельницу", после чего меч легко и даже как-то игриво скользнул в сторону Вершинина, и гигант поспешно отступил назад.
   - Никому не подходить! - меч очертил в воздухе полувосьмерку, и Вита-лий, пойманный на начале движения, снова остановился. - Отрежу руку каж-дому, кто ко мне ее протянет! Играйте дальше в свои паучьи игры без меня! Хватит! Дай мне пройти!
   Виталий покачал головой.
   - Положи меч. Зачем ты все портишь?
   - Порчу?! Я защищаю свою жизнь! - Алина начала отступать к стене, в то же время боком плавно продвигаясь к двери, водя глазами по сторонам. - Один из вас - маньяк, а может и не один! Вы затыкаете мне рот, не даете ска-зать то, что надо сказать, но требуете рассказать вам то, что к делу совер-шенно не относится. Я ничего вам не скажу! Я не сказала этого даже единст-венному человеку, которому доверяю безгранично - я не сказала этого своей матери! Вы пытались применить ко мне силу, так теперь не жалуйтесь!
   - Аля, мы просто... - начал было Олег, но Алина, чуть оскалившись, пове-ла рукой, и меч с издевательским свистом полоснул воздух.
   - Назад! Вместо того, чтобы выбивать из меня признания, вам следовало бы довести все размышления до конца! То, о чем мы говорили, пока не... Есть кое-что... ничуть не лучше убийств... может, и хуже...
   - Что может быть хуже?! - пальцы Марины торопливо ощупывали голову, перебирали волосы - не срезаны ли еще пряди? - Гадюка! В этом доме...
   - Вы сами создали этот дом, идиоты! - рявкнула Алина и, развернувшись, прыгнула к двери, Виталий метнулся ей наперерез, и взлетевший меч со зво-ном выбил искры из подставленного стального стержня торшера. Кристина, сжавшаяся в углу, завизжала и закрыла лицо ладонями, Алексей же, напро-тив, убрал руку от лица. Его нос и подбородок были залиты кровью. Жора кинулся было к дерущимся, но Виталий, краем глаза уловив движение, за-орал:
   - Не подходите!
   Жора остановился, недоуменно моргая и пытаясь понять смысл брошен-ных Алиной слов. Алексей тоже рванулся вперед, жаждая отомстить за в очередной раз испорченную внешность, но Жора поймал его за плечо и толк-нул назад.
   - Не надо. Елки, и где она только так научилась?! Никогда бы не поду-мал...
   Алина пыталась пробиться к двери с почти маниакальным упорством. Ле-вое плечо болезненно пульсировало, глаза застилала алая пелена, но правая рука хорошо знала, что ей делать, ее движения опережали секунды, острие меча ткало в воздухе немыслимые узоры, и Виталий едва успевал отбивать выпады, а времени, чтобы придумать что-то свое, замысловатое, и вовсе не оставалось. В какой-то момент она даже начала теснить его, он вжался спи-ной в косяк, но тут же метнулся в сторону, а меч полоснул по дереву, выбив щепки, в том месте, где за доли секунды до того была его голова. По лицу Виталия растеклось неподдельное изумление.
   - Испугался? - Алина усмехнулась - вроде бы снисходительно, но в ус-мешке было что-то жалкое, почти умоляющее, а пальцы левой руки уже про-ворно крутили ручку замка. - Я же сказала - не лезть ко мне!
   Она рванула на себя дверь и выскочила в коридор. Виталий отшвырнул торшер, с грохотом ударившийся о шкаф, и метнулся следом, прокричав на ходу:
   - Из комнаты никому не выходить!
   - Как же! Я этой бляди матку вырежу!.. сука драная!.. - Алексей бросился через комнату к креслу, загораживавшему дверь в залу, схватил его за подло-котники и дернул, ножки жалобно скрежетнули по полу, а потом вдруг какая-то неведомая сила приподняла его в воздух, развернула и отшвырнула назад. Алексей покатился по ковру и въехал головой в диван, от сотрясения лежа-щее на нем тело Ольги дернулось, переброшенная через бедро рука упала и, свесившись вниз, мазнула холодными пальцами Алексея по лицу. Заорав, он отшвырнул от себя руку, хлопнувшую по кожаной обивке, оттолкнулся от пола ногами, повернулся и шлепнулся на пол, почти уткнувшись лицом в ос-танки им же самим раздавленного паука, заорал снова, вскочил на ноги и, тяжело дыша, прижался к стене.
   - Тебе же сказали - не выходить из комнаты, - лицо Жоры было почти ласковым, но пальцы правой руки угрожающе сжались в кулак, размером почти с голову Евсигнеева. Он посмотрел на остальных. - Пусть сами разби-раются. Им, похоже, виднее.
   - Шестеришь, сука?! - прошипел Алексей, пригнувшись. - Думаешь, ис-пугал?!
   - Думаю, да, - Вершинин улыбнулся, по-акульи показав все зубы. Зубы у него были отличные - эталон для рекламы зубной пасты и чудес стоматоло-гии. - Дернешься еще раз - я тебе твою башку в твою же жопу запихну, по личной инициативе! Убийца ты или нет, но ты мне, мерзоид, с самого начала не нравился!
   - При чем тут он - убийца эта психованная официантка, - Марина судо-рожно заплетала свои волосы, почти со слезами глядя на срезанную прядь, кольцом свернувшуюся на серебристом ворсе. - Господи, она нас чуть не убила!
   - Хотела бы - убила, судя по тому, как лихо она с мечом управляется, - Олег покачал головой - на его лице было откровенное восхищение. - Черт, знал бы раньше - взял бы пару уроков. Эх, не ту я бабу выбрал! Эй, звезда, подымайся, а то, не ровен час, попку простудишь, а из лекарств в доме толь-ко водка.
   Кристина мрачно посмотрела на него из угла и начала медленно подни-маться, опираясь ладонями о стены. Ее глаза и лицо покраснели от слез, нос слегка припух.
   - А вдруг они друг друга убьют?
   - Это решит многие проблемы, - заметила Марина. Логвинова посмотрела на приоткрытую дверь.
   - Мне надо в свою комнату.
   - По дяде Коке соскучилась? - с усмешкой спросил Олег. Кристина ярост-но посмотрела на него и ничего не ответила. Петр, осторожно ступая, подо-шел к дивану, бросив косой взгляд на Алексея, подхватил свисающий край одеяла и накрыл им мертвое умиротворенное лицо Ольги.
   - Унести ее надо, - тихо сказал он. - Вот ведь как, а... Уволить меня гро-зилась, а теперь... вот ведь как... Судьба... В одеяле, может, ее, а?
   - Это мое одеяло, - подал голос бизнесмен, отклеиваясь от стены.
   - Заткнись! - мрачно сказал Олег. - Да, наверное.
   - Виталий сказал, не выходить, - нерешительно произнес Жора. Марина насмешливо посмотрела на него.
   - Он твой папа, что ли? Петя прав, надо унести ее отсюда. Господи, в доме скоро мест не останется, где сидеть можно! Кругом все...
   - Сука, - негромко, но отчетливо произнес Кривцов. Марина осеклась и выпустила из рук почти заплетенную косу.
   - Что?!
   - Ты слышала, - Олег отвернулся и посмотрел на диван. - Ну, что, мужики, давайте-ка... - не договорив, он махнул рукой. - Пойдем все вместе. Все бу-дем друг у друга на виду. Здесь никто не останется.
   - Только прихватим какую-нибудь простыню из... что тут рядом... из Лифмановской комнаты, - добавил Петр хозяйственным тоном. Кристина не-понимающе посмотрела на него.
   - Разве одеяла мало?
   - Кровь, - пояснил водитель, кивая на запачканное сидение. - Слишком много ее, застоялась даже. Вытереть надо хоть как-то. А то здесь очень теп-ло... затухнет.
   Кристина сглотнула и уставилась в окно. Все происходящее слишком на-поминало кошмарный сон. Такого просто не могло случиться с ней, извест-ной процветающей певицей. Не могло! Самой большой катастрофой был сломавшийся мобильник, а теперь... Нелепо, невозможно, немыслимо! Она зажмурилась. Сколько крови нужно деревянным идолам в столовой, чтобы напиться досыта? Неужели все должны умереть, чтобы хоть немного подоб-рел их взгляд?! Бывший муж смеялся над ее увлечениями религией, интерес-но, смеялся бы он здесь? Проклятый дом - как он мог казаться ей уютным?! Теперь она чувствовала себя здесь, словно в брюхе у чудовища.
   - Я только не знаю... может, все-таки стоит поискать их... узнать, как там... - задумчиво пробормотал Жора. - Не вмешиваться, а просто... - он не-решительно пожал плечами. Олег бодро мотнул головой.
   - Да ну, брось! Виталя - мальчик не хилый.
   - А вдруг наоборот он...
   - Нет, - Олег хрустнул суставами пальцев, глядя на мокрое оконное стек-ло. - Думаю, все миром решится.
   - Почему ты так в этом уверен?
   Олег подмигнул ему, сразу же превратившись в того самого балагура, упорно и успешно смешившего мчащийся в неизвестность сквозь дождь ис-пуганный автобус.
   - Потому что я, Жорж, очень наблюдательный человек!
  
  V.
  
   Она захлопнула за собой дверь, но Виталий сразу же врезался в нее пле-чом, не дав закрыть замок. Дверь распахнулась, ударившись о косяк, Алина отпрыгнула к кровати и застыла. Двигалась только ее рука, и острие меча уп-реждающе покачивалось из стороны в сторону, словно голова готовящейся к нападению кобры.
   - Не подходи!
   Виталий усмехнулся, показывая ей развернутые пустые ладони.
   - А если нет, что - убьешь? Безоружного?
   - Это ты-то безоружный?! - она тоже усмехнулась. - У тебя же руки, а у меня - всего-навсего кан.
   - Кэн, - поправил ее Виталий, вздернув бровь. Алина кивнула.
   - Верно. Я не знаю правильного названия. Ты удивишься, как многого я не знаю!
   - Так, может, поболтаем?
   - Это как в штатовских фильмах? - ее усмешка стала кривой. - Давайте поговорим об этом? Что с тобой?! Да вот, только что ноги взрывом оторвало. Ты в порядке? Ага. Хочешь поговорить об этом?
   Виталий перешагнул через порог, закрыл дверь и запер ее. Алина наблю-дала за его действиями, не двигаясь с места.
   - Зачем?
   Он повернулся и сделал шаг вперед. Меч угрожающе вздернулся, указы-вая острием ему в грудь.
   - Брось, Алька! Какой из тебя убийца?! Думаешь, я поверил, что ты вот так вот запросто можешь человеку горло перерезать?!
   Ее левая рука дрогнула и потянулась к собственному горлу.
   - Я никого не убивала! Но если ты сейчас же не выйдешь, то, пожалуй, придется начать!
   Виталий сделал еще один шаг ей навстречу, и Алина чуть отступила, упе-ревшись ногами в кровать. Дальше отступать было некуда. Дернись она в сторону - и Виталий без труда ее перехватит.
   - То есть, ты считаешь, что убийца я?! Ты все еще уверена, что видела ме-ня? Аля, меня там не было и быть не могло! Я...
   - Ты всегда носишь эту цепь?
   - Что? - недоуменно переспросил Виталий и дотронулся пальцами до се-ребряных звеньев.
   - Цепь.
   - Да. Ну, разве что иногда снимаю, чтобы почистить.
   - На тебе ее не было.
   - Не было?
   - Я видела тебя - я уверена в этом, но цепи на тебе не было. И этой майки тоже. Это нелепо.
   - Слушай...
   - Не подходи! - острие качнулось вперед и одновременно с ним Виталий качнулся назад, снова поднимая раскрытые ладони.
   - Ты утверждал - тогда, в первую ночь, что видел меня на первом этаже, помнишь? Когда Света и Ольга утверждали то же самое. Якобы я свет в сто-ловой...
   - Помню.
   - Ты действительно меня видел?
   - Да. Аля, ты знаешь, этот меч тебе совершенно не идет...
   - Замолчи! Было ли во мне что-нибудь необычное?
   - Необычное? - Виталий улыбнулся, но улыбка сразу же исчезла с его ли-ца. - Твой халат. Зеленый... светло-зеленый, но тогда мне показалось, что он намного темнее... в тот момент. Темно-зеленый халат. А когда ты спустилась вместе с Харченко, то снова была в светло-зеленом. Но, наверное, мне пока-залось, освещение виновато.
   - У меня в комнате не было темно-зеленых халатов, Виталий. И меня тогда не было на первом этаже. И говорить ты со мной тогда не мог!
   - Ну а меня не было на третьем. И из окна я тебя не выбрасывал!
   Разговор, начавшийся в ключе истерического надрыва, стал приобретать вид детской перепалки, и Алина, почувствовав, что контроль над ситуацией переходит в чужие руки, сделала полшага вперед, и Виталий невольно кач-нулся назад.
   - Довольно! Выйди из моей комнаты!
   - А почему ты взяла именно кэн? - с искренним любопытством спросил Воробьев. - Насколько мне известно, это больше религиозный меч, в бою его использовали редко, и, по-моему, на него тебя не учили. Конечно, катана для тебя тяжеловата, но могла бы взять вакидзаси - он там тоже был. Вернее, се-то.
   - Я уже говорила, что не разбираюсь в оружии.
   - Но, тем не менее, разбираешься в его применении, - он усмехнулся. - Знаешь, пророк Мухаммед сказал, что меч - это ключ к Небесам и Аду. Куда собралась ты?
   - Не заговаривай мне зубы!
   - У тебя занятная техника, просто какой-то винегрет. Вроде бы система яйджитсу1, но очень плоха точность исполнения. Хотя, с другой стороны, ближе к чхонме2 - мало блоков, много уходов с линии атаки с одновремен-ным нанесением удара, красивые круговые движения... а отсутствие тычко-вых ударов могу отнести в пользу твоей гуманности. А так - принцип воды - все движения - одно целое, каждое перетекает в следующее. Но тебя учили неправильно - сразу обучили мягким видам, но очень мало дали жестких способов боя, а начинать надо именно с них. Твой стиль красив, но он более хорош для кино, чем для боя. Будь на моем месте более-менее обученный че-ловек, то тебе бы не поздоровилось. Ты хорошо танцуешь с мечом, но ты плохо танцуешь с противником. Нужно многому учиться, хотя, - Виталий на-хмурился, - с другой стороны, ты срезала мечом у Маринки прядь волос, а такое могут только мастера.
   По мере того, как он говорил, лицо Алины становилось мучительно за-думчивым, и под конец его слов, она смотрела на него, словно старушка из русской глубинки, которой пытаются объяснить принцип работы и преиму-щества новейшего компьютерного процессора.
   - Я ни слова не понимаю из того, что ты говоришь! - наконец вскричала она. - Какая техника?! Какие блоки?! Я делаю это автоматом, я это просто умею, как плавать или прыгать через скакалку! Кажется, в детстве я куда-то там ходила... в какую-то школу, но это было очень давно, я даже и не помню этого... почти. Я это просто умею!
   Виталий изумился.
   - Невозможно! Для того, что ты продемонстрировала, нужно долгое обу-чение, систематические тренировки...
   - Нет! Ни обучения, ни тренировок нет! - обоюдоострый меч в ее руке слегка дрогнул. - И не так уж много я и умею! И не нужно на меня так смот-реть! Вы сами меня на это вынудили! Что мне было делать?! Устраивать с тобой поединок сердец3, а остальные бы тем временем...
   Виталий засмеялся.
   - Так, все-таки, ты что-то знаешь?
   - Просто читала где-то...- Алина мотнула головой. - Зачем ты сказал им про нож?! Если тебе так уж надо было знать, спросил бы потом... тихо... Не так давно ты утверждал, что мы союзники, а союзников не подставляют! Или это месть за то, что я тебя, якобы, оклеветала?!
   - Глупости! Просто я не ожидал от тебя такой реакции. Если бы ты спо-койно ответила, я думал...
   - Ты думал?! - ее верхняя губа по-волчьи вздернулась. - Да ты полон сюрпризов, Виталий! После того, как...
   Она осеклась, заметив, что Виталий ее не слушает, а смотрит в сторону шкафа, и по его лицу расползается некое ехидное понимание, адресованное почему-то не ей.
   - В чем дело?
   - Знаешь, я уже ничему не удивляюсь, - сказал он и подошел к шкафу, со-провождаемый настороженно перемещающимся острием меча. Засунул руку в щель между стеной и шкафом и вытащил несколько скомканных грязных зеленых тряпок. Алина широко раскрыла глаза и хрипло выдохнула.
   Это были пропавшие чехлы с автобусных кресел.
   - Отличный способ, чтобы, придя с дождя, не оставлять в доме мокрых следов! - Виталий пнул грязную груду материи, но тут же резко развернулся к Алине, по лицу которой начало расползаться очень нехорошее выражение, и упреждающе-успокаивающе вытянул вперед руку. - Эй, тихо, тихо, я же не говорю, что это ты. Это же очевидная подстава! Пальто, чехлы, нож, игры со светом... тебя даже убить пытались вне расписания, а ведь у этой сволочи явно установлена для нас очередность - один за одним, а сразу двое - не ин-тересно...
   - А как же антилогика? - он услышал знакомый стылый смешок, и в его глазах появилась искренняя тоска - выдерживать вторую атаку Виталию во-все не хотелось. - Как же ваши теории, мол...
   - Это была не моя теория, а Маринкина. Я... блин, ты своим представле-нием все испортила! Ты же этому гаду на руку сыграла! Он не хочет, чтобы мы тебя слушали. Мне кажется, он по какой-то причине не хочет, чтоб мы поняли, где находимся. А ты ведь знаешь?
   - Не совсем, я просто...
   - Я догадываюсь, а ты уже знаешь... ты успела все систематизировать, не так ли. Тебе ведь это проще... это ведь твой жанр. Аля, я знаю, что ты никого не убивала.
   - Да ты что?! - скептически произнесла она. - И откуда же?
   - Некоторые вещи просто знаешь.
   Его лицо внезапно стало очень серьезным - серьезнее, чем когда-либо, и внезапно она поверила ему, и это напугало ее до полусмерти. Если он это точно знает, то потому, что точно знает, кто на самом деле убийца? То есть, он? Потому что человеку не верят просто так. Для этого должны быть при-чины. Всегда должны быть причины. Особенно здесь.
   - Уходи!
   - Без тебя я отсюда не уйду! Пойдем со мной. Если с мечом тебе спокой-ней - оставь его себе. Но ты должна вернуться к нам, иначе убийцей будут считать тебя.
   - Мне на это наплевать!
   - Да тебе на всех наплевать! Они переведут на тебя все стрелки, рассла-бятся, а ему как раз этого и надо! Неужели ты этого не понимаешь?! Раз им будет спокойней, если они узнают о твоем прошлом, расскажи им! Тогда они станут слушать и остальное...
   - Я не могу!
   Виталий сделал шаг вперед, и острие меча коснулось его майки. Алина вздрогнула, и ее рука чуть дернулась.
   - Не можешь сказать всем - скажи мне! Одному рассказать проще, чем толпе!
   - Не в этом дело! - она жалко улыбнулась, стараясь не шевелить рукой. - Знаешь, нет худшей клетки, чем в голове. И мне кажется, у моей клетки нет дверей... Думаешь, я ничего не понимаю?! Не понимаю, что продолжать де-лать какие-то выводы для меня равносильно самоубийству?! Ради чего?! Ра-ди вас?! Ради истины?!.. о, господи! И отправиться в холодильник?! Я нико-гда не верила людям, заявляющим что они смерти не боятся. Смерть ведь со-стоит из многих вещей - из боли, из неизвестности, из потери целого мира, из конца времени, из невозможности больше что-то делать или сделать, из людей, которых больше не суждено увидеть, из сознавания того, что тело, которым ты так гордишься, будет становиться все уродливее и уродливее, гнить, распадаться и тебя в нем уже не будет... Хотя бы одной из этих вещей невозможно не испугаться.
   - Многих ли боишься ты?
   - Я боюсь смерти, - глухо сказала Алина. - Я боюсь... Но еще больше я боюсь того, что окажусь права, и на самом деле...
   - Что?
   Алина покачала головой, и Виталий понял, что больше она не скажет ни слова. Ее глаза снова начали застывать, волнение и страх на лице стали по-крываться инеем равнодушия.
   - Ты забыла еще одну вещь. Он убивает тех, кто хотя бы на мгновение вы-падает из поля зрения. Если ты останешься здесь, он убьет тебя. Он хитрый... Он убьет тебя - понимаешь?! Черт возьми, упрямая баба, если ты не пойдешь со мной, я выволоку тебя за волосы!
   - Если ты попробуешь это сделать, я убью тебя!
   - Так валяй! - вдруг почти весело сказал Виталий и резко шагнул вперед, и на этот раз она, не ждавшая этого, не успела среагировать, рука отдернулась слишком поздно, и острие меча успело разрезать его майку и глубоко проко-лоло кожу на груди, и по белой ткани мгновенно расплылось ярко-алое пят-но. С губ Алины сорвался испуганный возглас, пальцы разжались, и меч ку-выркнулся из ее ладони, стукнув о пол. Она подскочила к Воробьеву, дро-жащие пальцы вжимались в испачканную майку, комкали ее, пытаясь оста-новить кровь.
   - Господи... прости меня... боже мой!.. сейчас...
   - Да ну, царапина! - Виталий улыбался, не препятствуя ей. - Брось. И кровь-то уже не идет.
   - Ты дурак! - плачуще выкрикнула Алина, несильно хлопнув его ладонью по плечу. - Зачем ты это сделал?!.. дурак!
   - Зато эффективно. Ничего другого в голову просто не пришло.
   Алина качнулась назад, ее испачканные кровью пальцы сжимались и раз-жимались, комкая воздух. Виталий покосился на лежащий на полу меч, ост-рие которого влажно блестело, Алина посмотрела туда же, тут же осознав, что у Виталия было очень много времени и возможности поднять оружие или отшвырнуть его ногой в дальний конец комнаты. Но меч все лежал себе на полу, и Виталий почти сразу же отвернулся от него и молча протянул ей пра-вую руку раскрытой ладонью вверх. Серо-синие глаза внимательно и вдум-чиво смотрели на нее, и казалось, что кто-то в них с дружелюбной усмешкой манит к себе пальцем.
   Но я ведь видела его лицо в окне!
   Взгляд был не его, словно кто-то чужой смотрел его глазами и неумело улыбался губами, которыми еще не умел толком управлять...
   ...- Я был на лестнице третьего этажа, когда услышал твой крик, побе-жал наверх, и никого мне навстречу не попадалось! Особенно его...
   - Не мог же он телепортироваться!..
   - Я не отпущу. Только не дергайся.
   Алина перевела взгляд на кэн, снова взглянула на приглашающе раскры-тую ладонь, потом осторожно протянула руку и легко коснулась ее, готовая в любой момент отдернуть назад, словно эта ладонь могла обжечь, а потом внезапно вцепилась в нее с обреченным стоном утопающего, ухватившегося за подвернувшийся акулий хвост.
   - Ну, вот и славно, - произнес спокойный голос у нее над головой. - Обе-щаешь в ближайшее время больше не заниматься по мне художественной резьбой?
   - Дурак! - повторила Алина, а потом, наверное, поскользнулась или про-сто пошатнулась, потому что вдруг отчего-то уткнулась лицом в его майку, терпко пахнущую кровью, потом и, почему-то, апельсинами. Его ладони ус-покаивающе легли ей на плечи, потом легко, но настойчиво отстранили.
   - Эй, эй! Измажешься, тогда тебе, рыжик, припишут еще и вампирские на-клонности.
   Алина вытерла ладонью мокрую щеку и тускло посмотрела на испачкан-ную кровью кожу.
   - А у тебя правда дома живут чау-чау?
   - Две штуки. Цезарь и Мэй, - он улыбнулся и улыбка была теплой. - Когда выберемся отсюда, обязательно познакомлю... Ты говорила, тебе двадцать три?
   - Не припоминаю.
   Виталий усмехнулся, но Алина не ответила на его смешок, внезапно как-то вся сникнув и потускнев, съежилась, точно от холода, шагнула назад и опустилась на кровать - медленно-медленно, точно страдающая радикулитом старушка.
   - А было пять, - она покачала головой. - Да, именно так.
   Виталий присел на корточки возле кровати, свесив руки между разведен-ных коленей и глядя на нее - внимательно, но не в упор, чтобы взгляд не ре-зал, подождал немного, потом негромко спросил:
   - Что же случилось?
   Алина, не поднимая глаз, сказала:
   - Когда мне было пять лет, я видела, как изнасиловали и убили девушку. В полуметре от меня. Это было... - она передернула плечами. - Я часто бегала играть на пустырь, через дорогу... тогда там еще не было свалки и автосто-янки, а были холмы, зеленые холмы, весной покрывавшиеся цветами, а среди них был овраг, в стенах которого было несколько пещерок - маленьких, в них мог бы с удобством разместиться только ребенок. Снаружи они зараста-ли длинной травой, так что в них был таинственный полумрак, и со стороны их совсем не было видно. Я любила играть в них... у меня были куклы из цветов и спичек... а иногда удавалось стащить у деда шахматных коней, что-бы устраивать рыцарские поединки или романтические прогулки или... - она отрешенно улыбнулась. - Там был целый мир в этих пещерках, волшебный, мой собственный мир... А однажды, ранним вечером туда пришли они... трое... Я не помню их лиц, я не знаю, сколько им было лет... помню только голоса... вроде бы, молодые голоса... Они шли очень быстро и смеялись, и с ними была девушка, но она не смеялась и идти не хотела, и они тащили ее, они очень торопились, и все время называли ее "коза". Она крикнула - один раз, но ее никто не услышал - дорога была далеко, ходили по ней в это время редко... Только я услышала... Они бросили ее на землю, порвали на ней одежду, заткнули ей рот ее же кофтой и начали по очереди на нее забирать-ся... Тогда я не понимала, что они делали... но видела, что ей было очень больно... Я сидела в своей пещерке и сквозь травяные заросли видела ее за-прокинутую голову... видела ее лицо... видела, как она плачет... Ее глаза почти все время были закрыты, но иногда она открывала их и смотрела пря-мо на меня, хотя я сидела за травяными стеблями, сжавшись в комок, и даже не дыша. Сколько лет я все думаю о том - видела она меня тогда или нет...
   Алина по-детски сунула в рот ноготь большого пальца, и чуть прикрыла глаза. Комната словно бы начала разрастаться, растягиваться, а сама она ста-новиться все меньше и меньше, и вокруг запахло сырой землей и прелыми корнями, кровать вдруг свернулась вокруг кольцом с неожиданной гибко-стью и превратилась в пещерку, а перед глазами встала свеже-зеленая трявя-ная занавесь, и рассеченные длинными стеблями широко открытые глаза, смотрящие прямо на нее. Она не слышала свой голос, звучащий в том мире, - в этом она сидела не дыша и боясь проронить хоть малейший звук, - здесь звучали чужие голоса - высокие, задыхающиеся, захлебывающиеся, и видела согнутые спины в легких куртках, затылки, руки с обломанными ногтями, чувствовала странный резкий запах, похожий на спиртовой... Возможно, ей нужно было только закричать, чтобы все прекратилось. Только лишь закри-чать... Но она сидела молча, оцепенев от страха, слыша, как бьется ее сердце и отчаянно боясь, что и те, другие, тоже услышат этот стук. А потом в руке одного из них появился нож - нож с пластмассовой зеленой рукояткой, напо-ловину замотанной изолентой и с тигриной мордой на зеленой пластмассе. Его рука держала нож как-то странно, между средним и указательным паль-цами, очень близко к лезвию. А потом она вдруг резко метнулась вниз и сле-ва направо под задравшимся девичьим подбородком, лезвие распороло натя-нутое горло, и оно раззявилось страшной густо-красной щелью, в сторону ударил тугой фонтан крови, оседая на стеблях травы на соседней стенке ов-рага тяжелыми тягучими каплями, и Алина вонзила зубы в свой кулак, чтобы не закричать, глядя на огромную рану, на дергающиеся в глазницах глаза, полные ошеломленной боли, на вздувшийся над губами большой кровяной пузырь. Двое остальных что-то испуганно загомонили, но она не разбирала слов, а третий, странно и страшно ухая, полоснул по горлу еще раз и еще, словно проверял остроту своего ножа, и кожа и мышцы послушно расступа-лись под лезвием, из раны вылезли какие-то сырые трубки, а потом Аля за-жмурилась и уже не смотрела, хотя и сквозь веки чувствовала сверлящий, обвиняющий взгляд уже мертвых глаз. В воздухе стоял резкий медный кро-вяной запах - совсем непохожий на тот, что витал в кухне, когда мать разде-лывала говядину. Она слышала удары, слышала уханье и ругань и зажмури-валась все крепче, думая, что это не кончится никогда. Ее пальцы сжимали и комкали раздавленное тельце желтой одуванчиковой куколки с кокетливой белой пушистой шляпкой.
   А потом двое других оттащили третьего. Судя по звуку, один его даже ударил и продолжал бить, пока другой поспешно выливал что-то - она слы-шала бульканье, но посмотреть так и не решилась - открыла глаза только то-гда, когда услышала потрескиванье, почувствовала жар, и в ноздри ей полез жуткий сладковатый запах горелого мяса и жженных волос.
   Аля не сразу смогла заставить себя уйти, хотя овраг уже опустел, и только на дне продолжал гореть страшный костер. Она боялась, что те трое стоят где-то рядом и смотрят вниз, дожидаясь, пока она вылезет, чтобы и ей распо-лосовать горло. Но потом она все же выбралась наружу, и никто ее не схва-тил, и тогда она побежала домой так быстро, как не бегала никогда в жизни, а дома залезла с головой под одеяло и просидела там до тех пор, пока за ней не пришла мать.
   А потом были бесконечные недели ночных кошмаров, где к ее горлу тяну-лась рука с обломанными ногтями и ножом с зеленой пластмассовой рукоят-кой, а потом появлялась она - безликая, в разорванной одежде, с полуотре-занной головой и задавала ей один и тот же вопрос:
   - Почему ты не закричала?!
   Что ей было ответить?
   Она так никому ничего и не сказала, хотя хотелось много раз - чтобы по-жалели, успокоили и главное, убедили бы, что она ни в чем не виновата. Ка-ждый раз открывая рот для признания, Аля вдруг почти видела, как после этого знакомое лицо вдруг на глазах преображается, искажаясь гримасой от-вращения и осуждения.
   Почему ты не закричала?
   Пятилетняя Аля закрыла глаза и тут же снова открыла их - вокруг опять была комната, и она по-прежнему сидела на кровати, и было ей двадцать три - высокая гора, с которой прошлое опять казалось успокаивающе крошеч-ным. Она почувствовала, что ее ладонь опять прилипла к горлу, и подумала о том, что лучше бы ее убрать, и рука тотчас же послушно поплыла вниз с не-привычной покорностью, и Алина не сразу с удивлением осознала, что дела-ет это не сама - руку тянут чужие пальцы, и она им это позволяет.
   Виталий, уже сидевший рядом, на кровати, положил ее ладонь на свою и прикрыл сверху другой ладонью - осторожно, словно бабочку.
   - Их нашли?
   Она покачала головой и тут же подумала, что ей давным-давно следовало об этом кому-то рассказать. Стало внезапно легко - удивительно легко.
   - Нет. Никогда. А ее звали Оксана Щеглова, ей было семнадцать лет. Я уз-навала... потом...
   - Это страшно, Аля. Очень страшно. И не всякий взрослый такое бы вы-держал, а ребенок...
   - Я могла бы ее спасти. Если б я крикнула, меня могли бы услышать... они могли бы испугаться... убежать. У меня был очень громкий голос. Но я испу-галась... я не...
   - Господи, глупая, и ты мучаешь себя этим столько лет? В ее смерти нет ни крошки твоей вины, ты ведь была пятилетней девчонкой. И если б ты крикнула, очень мало вероятности, что тебя бы кто-то услышал, а если и ус-лышал, то ничего бы не понял. А вот они тебя, скорее всего, тоже бы убили. А может, и хуже...
   - А может и нет. Теперь этого никак не узнать, - Алина пожала плечами, глядя на его ладонь, прикрывавшую ее. Она была теплой, уютной. - Знаешь, иногда мне кажется, возможно они и не были пьяны или под наркотой... все это больше походило на какой-то безумный вирус. Вирус, который пожирает все - и душу, и разум - человек просто исчезает. Кошмарный инфернальный вирус.
   - Кто знает, может и так. Наверное, такой вирус действительно существу-ет. Очень многие людские поступки нельзя объяснить с человеческой точки зрения. Живут, как ты, ходят, дышат, нормальные, обычные, а потом вдруг... и никто ничего не может понять - даже они сами, - Виталий нахмурился, словно пытался что-то вспомнить.
   - Знаешь, с тех пор я больше всего на свете боюсь, что мне перережут гор-ло, - сипло произнесла Алина. - Что я умру так же, как и она. Несколько лет мне все время казалось, что кто-то подкрадывается ко мне сзади с ножом, и сейчас он схватит меня за волосы и... Можно было сойти с ума. Странно, что этого не произошло. А может, произошло? - она с неожиданно холодной ус-мешкой взглянула на Виталия. - Может, это все я делаю - просто не помню об этом?!
   - Бросить в тебя чем-нибудь, чтоб глупостей не говорила? Мне опять на-чать все сначала?
   Алина натянуто рассмеялась, высвободила руку и встала. Ее слегка поша-тывало, словно она выпила лишнего.
   - Ты ждешь, чтобы я вернула тебе комплимент?
   - Вовсе нет, - Виталий потер порез на груди и тоже встал, глянув на поза-бытый меч. - Но, конечно, мне бы было гораздо приятней, если бы ты пере-стала обвинять меня в том, чего я не делал. Хотя, похоже, ты искренне в это веришь... и тут мне ничего не поделать.
   Алина отвернулась. Ее пальцы бережно обжимали пострадавшее плечо, массируя его, пытаясь хоть немного унять настырную боль. Потом она уро-нила руку и медленно подошла к окну, воздух за которым уже утратил днев-ную прозрачность. Виталий удивленно наблюдал, как она поворачивает руч-ки запоров. Помедлив немного, Алина дернула створку и распахнула ее, при-нимая в лицо холодную дождевую пощечину. Мокрый ветер взметнул ее во-лосы, и она подняла голову, щурясь в низкое сизое небо и слушая спокойный стук своего сердца. На пятнадцатый удар Виталий облокотился на подокон-ник рядом с ней, подставляя лицо дождевым каплям.
   - Мне еще никогда не давали такого красноречивого ответа, - негромко сказал он. Алина улыбнулась в дождь, потом глубоко вдохнула, втягивая в легкие отборную порцию свежего холодного воздуха.
   - Я не хочу идти вниз, - пробормотала она. - Не хочу их сейчас видеть.
   - Я тоже.
   - Правда?
   - Да. Но нам придется вернуться. Ты ведь сама это понимаешь.
   - Ты беспокоишься за них, - она не спрашивала, а утверждала. Виталий нехотя кивнул. - Но ты вовсе не обязан...
   - А ты обязана была пытаться им объяснить? Не только себе, но и им? Они люди, Аля. Не злись на них и не обижайся. Они напуганы. Так же напуганы, как и мы.
   - Но один из них нет.
   - Может, один из них подцепил этот самый вирус?
   - Скорее, он сам является этим вирусом. Но несколько минут...
   - Несколько минут можно.
   Алина снова вздохнула. Ей было холодно, но уходить от окна не хотелось. Она смотрела на подъездную дорогу, убегающую за густые заросли, - иллю-зия свободы - кажется, в любой момент можно пойти, побежать по этой до-роге, и в этот раз она не закончится, не приведет обратно к страшному особ-няку.
   - Знаешь, в самом начале для меня в этом доме было какое-то очарование, пусть и пугающее... и у меня долгое время было странное ощущение, что именно в тот момент, когда я вошла сюда, моя жизнь обрела какую-то закон-ченность, полноту. Мне не на что было жаловаться, у меня вполне... счаст-ливая жизнь, но все же в ней чего-то не хватало... какой-то мелочи. А здесь...
   - Я понимаю, - Виталий кивнул. - У меня тоже. По-моему, здесь у всех так.
   - Да. Я тоже так считаю. И поэтому мне кажется, самое ужасное даже не то, что он убил Свету, Олю и Бориса, а то, что он забрал у них это волшебст-во... Законченность жизни. Он убил их в тот момент, когда они стали абсо-лютно счастливы.
   - Законченность неинтересна. Человек всегда должен к чему-то стремить-ся, а не сидеть, сгребя в кучу то, что досталось. Законченность устраивает людей ограниченных или старящихся. У законченности нет будущего.
   - Зато у нее всегда есть настоящее. Счастливое настоящее. Многим не хо-телось бы, чтобы будущее вообще существовало.
   - Да ты еще и философ!
   - Частично. Но очень паршивый!
   - Я это заметил, - Виталий усмехнулся, потом чуть передвинулся, чтобы посмотреть вниз, его локоть дернулся и коснулся ее локтя. Она вздрогнула, но руки не убрала. Напротив, захотелось придвинуться еще ближе. Или что-бы он опять взял в свои ладони ее пальцы.
   Или вдруг вот просто так как óбнял бы!
   Алина криво улыбнулась. Действительно, правду говорят - когда очень страшно, то хочется либо есть, либо выпить, либо секса. И не обязательно в такой последовательности... Ведь раньше таких мыслей в отношении него не возникало? Или они уже были, просто она их не понимала? Полумысли, на деле превращающиеся в раздражение, которое она то и дело обрушивала на его голову... а ведь он довольно часто бывал прав.
   - Честно говоря, не ожидал я, что ты так с мечом... - Виталий провел ла-донью по влажным волосам, потемневшим от дождя. - Казалась такой пра-вильной.
   Он с оттенком ехидства взглянул на нее, и Алина собралась было достой-но ответить, но...
   Отчего-то вдруг захотелось отвести глаза. Или закрыть их. Или сказать что-нибудь такое, над чем они вместе могли посмеяться. Или запустить пальцы в его волосы - жесткие они или нет? Лицо затопила горячая волна, в глазах защипало, и она ошеломленно заморгала. Виталий отвернулся, и она так и не поняла - заметил он что-нибудь или нет.
   - А теперь я кажусь неправильной? - голос ее невольно прозвучал сварли-во, и Виталий хмыкнул.
   - Да я не в этом смысле.
   - Между прочим, ты не боишься, что столь долгое пребывание со мной на-едине может окончательно испортить твои отношения с Мариной?
   Воробьев снова посмотрел на нее - на этот раз с полнейшим изумлением.
   - А разве похоже, что у меня с Мариной есть отношения?!
   - Ну, не знаю, мне казалось, что...
   - Так и не болтай про то, что тебе только казалось. И вообще поменьше рассуждай на эту тему, - посоветовал Виталий с неожиданной холодностью. - У тебя это хорошо получается только в книге, но не в жизни. Да и, к тому же, вдруг я подумаю, что ты ревнуешь.
   - Я - что?! - Алина засмеялась. - Ты себе льстишь!
   - Вот и славно, - Виталий отвернулся, помолчал, потом непоследовательно заметил: - Холодно. У тебя есть еще какие-нибудь тайники?
   Почувствовав, как Алина сразу напряглась, он поспешно добавил:
   - Я не спрашиваю, где они, просто мне нужно знать, какое еще оружие списать на тебя.
   - А-а... Какой-то кинжал.
   - Все?
   - Все, - Алина сердито покосилась на него - ей показалось, что он ей не верит. - Это чистая правда! Мне произнести страшную клятву и съесть зем-лю из цветочного горшка? Или расписаться где-нибудь чернилами Фауста?
   - Думаю, на сей раз обойдемся без этого, - милостиво ответил Виталий, снова раздраженно потер порез на груди, потом подставил дождю окровав-ленные пальцы. - Ладно. Надо идти к остальным, пока Дева Севера не при-шла за следующим.
   - Дева Севера? - с любопытством переспросила Алина. На лице Виталия появилась откровенная досада, он отвернулся.
   - Черт!
   - Скажи! - она перегнулась через подоконник, чтобы заглянуть ему в ли-цо, и с удивлением обнаружила, что их язвительный и мрачный полулидер-полунадзиратель умеет краснеть, как мальчишка.
   - Да ерунда! Просто ассоциации!.. вспомнилась одна вещь... Мне показа-лось, что она очень подходит... - он покосился на Алину, словно оценивая, достойна ли она его выслушать. - Удивительно, что она начинается почти такими же строками, как и одна из частей твоей книги.
   - Прочтешь?
   Виталий посмотрел на нее неуверенно и недовольно.
   - Я плохой чтец.
   - Зато я хороший слушатель.
   Он насмешливо вздернул одну бровь, потом перевел взгляд туда, где вер-шины деревьев подпирали низкое пасмурное небо - мокрая зеленая живая стена их клетки.
  В час рождения звезды утренней -
  В час, когда цветет небес лилия,
  Легкой поступью опускается
  По лучу звезды дева Севера.
  Мягче детских снов ее волосы,
  Вековых снегов холоднее взгляд,
  Серебро и синь, запах инея...
  И молчанье спит за изгибом губ.
  С ветром под руку, в тень укутавшись,
  Безмятежная, равнодушная,
  Совершенная до безумия,
  За плечом клинком темно-синий лед.
  Для чего ты здесь, дева Севера?
  Для кого идешь пыльным городом?
  Для кого твой взгляд, для кого твой меч?
  На чьи веки ляжет твоя ладонь?
  Ты идешь спасти или покарать?
  Ты убьешь во сне или вступишь в бой?
  Ты идешь дарить или отбирать?..
  Может, в этот раз ты идешь за мной?
  
   Он замолчал, потом начал сердито ковыряться в пачке, пытаясь достать оттуда папиросу, явно злясь на себя за то, что только что сделал. Алина, при-открыв рот, потрясенно смотрела на него.
   - Только не надо ничего говорить! - предупредил Виталий, ткнув в ее сто-рону незажженной папиросой, потом сунул ее в рот. - Не стоит! Послушала - и ладно!
   - Это твои стихи? - вопрос был больше похож на ошеломленный вздох. Виталий прикурил, выпустив в дождь густое облако дыма.
   - Да, - сердито сказал он. - Иногда пишу... но очень, очень редко. Вернее, не пишу... на бумаге. Они все у меня в голове, как и твоя книга. Но в отличие от тебя, я никогда не хотел их написать, потому что никому не собирался да-вать их читать. Мне вполне достаточно того, что они есть в моей голове - уж оттуда они никуда не денутся. Наверное, поэтому я не нашел их в этом до-ме...
   - А ты их искал?
   Он молча кивнул, глядя на мокрые цветные дорожки.
   - Оно бы так подошло к моей книге! - сказала Алина с легким оттенком зависти. - Вернее, могло бы подойти...
   - Так вставь его туда, если хочешь. Это ведь на самом деле твоя книга. Пожалуйста. Я тебе его дарю.
   - Это очень щедро.
   - А я вообще щедрый малый, - Виталий скромно потупился. - Особенно, если у меня ничего не выпрашивают.
   - Никогда ничего не просите у великих - сами все предложат и сами все дадут, - с усмешкой процитировала Алина.
   - Это ирония? - поинтересовался Виталий, чуть подтолкнув своим локтем ее, и она с готовностью вернула ему тычок.
   - Нет, господин главнокомандующий. Скорее, невоздержанность характе-ра.
   - Я рад, что твоя неприязнь ко мне выражается только в этом.
   - Я рада, что твоя неприязнь ко мне в последнее время вообще ни в чем не выражается.
   Виталий искренне расхохотался, продолжая разглядывать далекие дере-вья, но тут же оборвал свой смех.
   - Ладно, надо возвращаться, - он недовольно покрутил головой, потом еще раз оглядел двор. - Знаешь, если бы не все обстоятельства, здесь бы было чертовски красиво! Даже в дождь. Я давным-давно не видел столько цветов и столько деревьев, и в городе большой дефицит свежего воздуха... Из того, что ты говорила... наверное, для меня самое страшное в смерти все же то, что я потеряю эту Вселенную.
   - Самое страшное, что эта Вселенная потеряет тебя, - негромко, почти шепотом произнесла Алина.
   Виталий очень медленно повернул голову и взглянул прямо ей в глаза, и она вздрогнула, точно его взгляд вонзился ей в мозг. Позабытая папироса вы-скользнула из его пальцев и, вращаясь, улетела куда-то вниз, негромко пшикнув под дождем, и секунды вдруг стали длинными, и каждая вмещала в себя целую вечность. Особняк вокруг них вдруг словно исчез, чудесным об-разом растворившись, будто его никогда не существовало, исчез монотонный надоедливый стук дождевых капель, исчезли страх, назойливая неизвест-ность и ожидание, и дева Севера больше не бродила где-то рядом. Исчезло все.
   Собственных движений они даже не заметили - не заметили, как поверну-лись друг к другу, как тянулись друг к другу, как двигались навстречу друг другу их руки, скользя пальцами по мокрому подоконнику. Они просто вдруг оказались рядом и, казалось, стоят так уже давным-давно. Их лица разделяло не больше сантиметра, кончики лежащих на подоконнике пальцев почти-почти соприкасались. Бесплотные взгляды сейчас были крепче самых креп-ких стальных тросов.
   Алина почти не дышала - забыла, как это делают, да сейчас это было и ни к чему. Его губы были совсем рядом, расстояния почти не существовало, и все же они не касались ее. Это было мукой - чувствовать его губы так близко и все же не ощущать их - невыносимой мукой, почти агонией, но прерывать ее почему-то не хотелось, и он тоже чего-то ждал, и она губами чувствовала его дыхание. Хотелось закричать, сорваться, качнуться вперед первой и при-жаться к его приоткрытым губам, разбить эту дикую странную боль наслаж-дением прикосновения, но она все продлевала и продлевала агонию, словно боялась, что с поцелуем его сердце остановится навсегда, а это было бы рав-носильно концу света. Вселенские катастрофы, взрывы сверхновых, галакти-ки, обращающиеся в астероидную пыль - все это было ничтожным, все это было тенью... Был только взгляд и были только губы, расстояния между ко-торыми почти не существовало, и в то же время это "почти" казалось без-донной пропастью, наполненной временем...
   Три громких удара в дверь - словно небо, расколовшись, обрушилось на землю. Четыре коротких слова, произнесенные голосом Олега, - словно яро-стный окрик бога, почувствовавшего угрозу вере в самого себя.
   - Эй, там! Вы живы?!
   Взгляды порвались, словно натянутая до предела мышца, и, казалось, в воздух брызнула невидимая кровь. Вернувшийся особняк безжалостно схлопнулся вокруг них, на улице снова хлынул дождь, и кто-то третий, во-рвавшись в комнату, оттолкнул их друг от друга и тотчас же исчез, оставив после себя лишь двух отдельных людей, смотревших в разные стороны.
   - Естественно! А ты что думал?! - громко сказал Виталий, отворачиваясь и отходя от окна. Алина опустила голову и зажмурилась, вцепившись зубами в кулак. Еще никогда, за всю свою короткую, задумчивую и тихую жизнь она не чувствовала такой боли. Был ужас, была пожирающая, вечно голодная ви-на, но боли не было никогда. В эту короткую секунду она ненавидела Олега больше всего на свете.
   - Аля, подай голос! Ты там?!
   - Нет, меня снова выкинули из окна! - хрипло отозвалась она, и Виталий, не повернувшись, холодно усмехнулся.
   - Шуточки!.. - пробурчал Олег из-за двери. - Давайте, открывайте, мы вас ждем. Мы отнесли Олю вниз - все вместе, друг с друга глаз не спускали. А теперь Жорка тут чинит дверь ванной - Маринка на него насела. Как будто кто-то к ней ломиться станет! Я их хорошо вижу, они меня тоже... Между прочим, ты должен был это сделать!
   Виталий повернул ручку замка, приоткрыл дверь, и в щель тотчас глянул внимательный кривцовский глаз.
   - Кстати, я не помешал? - запоздало осведомился он, и Алина сжала губы, опасаясь, что сейчас зальется истерическим хохотом.
   - Чему? - Виталий открыл дверь пошире, и Олег, теперь видимый цели-ком, рассеянно почесал щеку.
   - Ну, не знаю. Может, вы тут в карты играли... Елки! - он уставился на окровавленную майку Виталия, потом перевел взгляд на спину Алины, с преувеличенной тщательностью запирающей окно. - Алька, ты зачем проде-лала дыру в нашем предводителе?!
   - И не дыра, а царапина, да и та случайная, а я не предводитель! - раздра-женно сказал Виталий, потом содрал с себя майку и швырнул ее под кровать. Потер пальцем подсыхающую кровь на проколе, потом развел руки в сторо-ны, точно приглашал полюбоваться собой. - Ну, так более безобидно?! И во-обще, Олег, шел бы ты... лучше делом занялся!
   - Да, - пробормотала Алина, отворачивавшаяся от окна с выражением на лице "что-это-было?", - постирал бы что-нибудь.
   - Только у меня здесь есть право на дурацкие шутки! - сердито отрезал Олег, потом вопросительно посмотрел на Виталия. - Я так понимаю, все ула-дилось, и мы продолжим нашу милую болтовню?
   Виталий кивнул, потом посторонился, пропуская Алину в коридор.
   - Просто нервы уже у всех ни к черту в этом доме.
   - Ну, я так и понял.
   Выйдя в коридор, Алина взглянула в сторону ванной. Жора возился с две-рью, остальные стояли рядом полукружком и с любопытством смотрели в их сторону - все, кроме Марины, которая придирчиво следила за Жориными действиями.
   - Ты не берешь свой меч? - спросил Виталий.
   - Его лучше взять тебе, - ответила девушка, не поворачиваясь в его сторо-ну. - И вернуть на место. Иначе ведь тебе придется всем выдать оружие. Они этого потребуют.
   - Только не это!
   - Вот видишь. Но кинжал я тебе не отдам и буду очень признательна, если ты никому о нем не скажешь.
   - Ладно. Только постарайся не запустить им кому-нибудь в лоб... во вся-ком случае, без веских на то оснований.
   - Я буду паинькой. А если появятся веские основания, вначале попрошу у тебя письменное разрешение с печатью.
   - Подмахну легко! А теперь пойдем, продолжим наши многосерийные разбирательства.
   Его голос чуть дрогнул, и Алина отчетливо поняла, что ему вовсе не хо-чется ни в чем разбираться.
   Ей и самой не хотелось.
  
  
  VI.
  
   Алексей выбрал себе ярко-синий хаусбол1, взвесил его на руке, закрепил пальцы в отверстиях, покачал рукой, а потом резко послал шар вперед. Шар с гулом покатился по дорожке и врезался в кегли, сбив их все разом.
   - Страйк! - кисло констатировал Олег, подбрасывавший на ладони биль-ярдный шар. - Поздравляю.
   - Чего? - переспросил Алексей, оглядываясь. Кончик его носа был заклеен пластырем из его же собственного запаса, и в целом внешне Евсигнеев уже начал напоминать неудачливого боксера.
   - Страйк, говорю. Сбивание всех кеглей разом, - пояснил Олег. - Боулин-говый термин.
   - Не слыхал, - пробормотал Алексей, наблюдая, как "грабли" убирают кегли с дорожки. Алина, пристроившаяся на маленьком диванчике, передер-нула плечами и потянулась за сигаретой. Сидевшая рядом Кристина с опа-ской посмотрела на нее и передвинулась еще чуть-чуть, хотя и так занимала самый-самый краешек дивана. - Елки, так и будем кочевать из комнаты в комнату? А что делать, когда в каждой будет по покойнику?.. вернее, по лу-же крови?
   - Заткнись! - пискнула Логвинова, уже не знавшая, кого ей бояться. Алек-сей осклабился.
   - Нервишки?!
   - Хватит! - Олег стукнул кием об пол. - Начнем с того, на чем закончили! Аля, что ты имела в виду, когда сказала, что мы сами создали этот дом?
   Виталий, сидевший на широком подоконнике и обозревавший мокрый сад, повернул голову. В зубах у него торчала дымящаяся папироса, влажные волосы были взъерошены, а глаза смотрели с холодной северной тоской, словно у старого изможденного волка.
   - Может статься, что и не только... - начала Алина, но тут же мотнула го-ловой. - Ладно, пока только дом... Начнем с паука...
   У Марины, сидевшей на кожаной банкетке, вырвался полусмешок-полустон.
   - Я уже не буду в очередной раз пережевывать тот факт, что здесь появи-лись вещи, которые мы желали бы видеть или иметь, и вещи из нашего про-шлого, наши грехи и наши страхи. Важно еще и то, как и какими они появ-ляются. Марина до смерти боится пауков и при этом совершенно уверена, что паук - это насекомое с четырьмя глазами, шестнадцатью ногами и клы-ками, как у кошки. Вряд ли она когда-нибудь внимательно рассматривала паука, чтобы толком знать, где у него, чего и сколько.
   - Упаси боже! - сказала Рощина, разглядывая свои ногти.
   - И надо же, какое удивительное совпадение - здесь появляется именно такое чудовище. В природе такого не существует... для нас, но он есть, по-тому что Марина считает, что именно так выглядит паук. Это ее страх, ее вещь. Вы видели часы Бориса - часы которые шли без механизма. Моя элек-трическая подвеска, которая, как безоговорочно утверждают Олег и Виталий, никак не может работать, но, тем не менее, преспокойно работает, потому что я считаю, что она устроена именно так и поэтому должна действовать.
   - Подтверждаю, - сказал Олег и поднял руку, потом ловко провернул кий в пальцах. - Далее. Лампы в коридоре, в холле и в Светкиной комнате - осо-бенно в Светкиной комнате - там их целое море. Помните, как она боялась темноты?
   - Ее страх, - пробормотал Жора себе под нос. - И ее вещь.
   - Я проверил - они даже не подсоединены к проводке. Просто так висят на потолке и на стенах плафоны с лампочками.
   - Не нужно особо напрягаться в дедукции, чтобы предположить, что бед-ная Света вряд ли смогла бы сама подвесить лампу, уж не говоря о том, что она не разбиралась, как чего работает, - заметил Виталий и щелчком сбил пе-пел в стоящую возле его согнутой ноги пепельницу.
   - Но они же горели, - Марина подняла голову. - Она показывала мне свою комнату... позавчера.
   - Уже нет. Кстати, газовая плита на кухне теперь тоже не работает. Между прочим, там даже нет газовой трубы.
   Жора ударил кулаком по своей раскрытой ладони.
   - Как мы не заметили этого раньше?!
   - Раньше нам было не до газовых труб! - Петр вздохнул. - Но я все равно ничего не понимаю! Можете меня хоть на хр...
   - Петя, не развивай, мы поняли! - Виталий отмахнулся. - Дальше. Пере-стали работать телевизор и видик.
   - С чего б ему работать, если вы с Олегом и Жоркой их на кусочки разо-брали! - Кристина отпила из чашки немного воды и нервно потерла нос.
   - Мы это сделали уже после того, как они перестали работать.
   Жора подтверждающе кивнул.
   - Точно. И то, что находится там внутри, отправило бы в психушку любо-го телемастера!
   - Грубо говоря, они тоже не могли работать, но работали? - уточнил Петр.
   - Именно. Поскольку мы уже выяснили, что вещь, которая не может дей-ствовать, но действует, перестает действовать после того, как... - Жора потер ладонью вспотевший лоб. - Господи, какая галиматья!.. Перестает действо-вать после того, как человек, который ее... скажем, представлял, умирает, то телевизор и видик - это вещи кого-то из погибших. Только вот кого? В тех-нике все они были не бум-бум!
   - Если рассуждать логически, то это Ольгина вещь, - сказал Виталий. - После смерти Светы и ювелира телевизор еще работал. - Только вот почему именно ее? Все мы представляем в своей квартире телевизор, как же без не-го? Почему же он был здесь именно для нее? В чем это он ей был жизненно необходим? Желанная вещь...
   - Я знаю, - Кристина поставила чашку на пол. - Я вчера ночью заходила в гостиную, перед тем, как спуститься в кухню. Олька там как раз что-то смот-рела и ненадолго вышла, а кассету в видике оставила. Она меня не заметила, а я зашла в гостиную за сигаретами, ну... и заодно посмотрела, что в видике за кассета. Жуть! - она изящно передернула плечами.
   - Что же там было? - дрогнувшим голосом спросил Жора.
   - Съемки настоящих изнасилований. Жутко жестоких! Жутко извращен-ных!..
   Алина, вздрогнув, опустила голову и закрыла лицо ладонями. По лицу Олега пробежала судорога.
   - Откуда ты знаешь, что настоящих?
   Кристина презрительно посмотрела на потемневшее лицо гиганта.
   - Любая женщина это поймет. Так сыграть невозможно. Настоящие изна-силования! По-моему, ее это здорово заводило, это для нее было как нарко-тик...
   - Кстати, о наркотике! - перебил ее Виталий. - Ты нашла его в этом доме.
   Кристина, помедлив, неохотно кивнула.
   - От него такой же кайф, как и от другого?
   - Абсолютно.
   - Тут нам ничего не проверить, - заметил Олег. - Мы же не химики.
   - А автомат будете разбирать?
   Все повернулись в сторону позабытого Алексея, подбрасывавшего в руке ярко-синий шар.
   - Автомат, - повторил он. - Для боулинга. Я чертовски люблю играть и я был так рад, когда нашел его здесь. Но я не знаю, как он там устроен.
   - К сожалению, я этого не знаю тоже, - Олег снова крутанул в пальцах кий и посмотрел на Виталия. Тот покачал головой и передал эстафету взгляда Жоре. Жора взглянул на Петра, который, почему-то, сразу обиделся.
   - Я шофер! - заявил он. - Про машину я вам что хочешь расскажу, а таки-ми глупостями, как эти трахнутые автоматы, не занимаюсь! От них один гро-хот и ничего больше! Видал я один такой автомат - кегли сбивают, так из не-го вместо подъемника высовываются две обычные человеческие руки и на-чинают выставлять эти кегли! Не, лучше партию в бильярд... Но я не разби-раюсь в устройстве бассейнов.
   - Черт с ним, с бассейном! - Олег прислонил кий к бортику бильярдного стола, сгреб пару шаров и принялся задумчиво ими жонглировать. - Нет смысла потрошить дом - и так все ясно.
   - Что ясно?! - вскинулась Марина. - Я, например, ничего не понимаю! Как здесь могут появляться вещи, которые на самом деле не могут существо-вать?! Как они могут работать, если они не могут работать?!
   - А как здесь могла появиться помесь паука и саблезубого тигра?! - рявк-нул Петр.
   - Мутант.
   - Да? А может, еще лучше - какая-нибудь инопланетная тварь?! Типа Чу-жих?!
   - Вы хотите сказать, что нас похитили инопланетяне? - жалобно спросила Кристина, сжимаясь на диване. Жора воздел руки к потолку.
   - Нет, это невозможно! Может, запереть ее в звуконепроницаемый шкаф, пока мы не закончим?! Ее выводы...
   - Успокойся, пусть выводит, чего хочет, - Виталий рассеянно стряхнул пе-пел мимо пепельницы. - Кроме того, здесь нет звуконепроницаемых шкафов. Их, кажется, никто не желал.
   - Вы хотите сказать, что здесь появляется то, что мы желаем? - изумленно произнесла Марина, нещадно теребя свои волосы. Алина подняла голову.
   - Не все. И не то, что мы желаем сейчас. То, мы хотели раньше. То, что, как мы считали, должно нас окружать.
   - А как же паук?! Я не желала никакого паука! А твой ножик почему тут был?! Разве ты его хотела получить?!
   - Господи, я же уже объясняла. Не только желания, но и страхи. Этот дом - он как модель нашего внутреннего мира, если хотите, нашего подсознания. Комбинированная модель нашей мечты и наших страхов. Наших представле-ний об уюте и наших потребностей. Наших вкусов. Даже наших воспомина-ний. Вспомните лес.
   - Дурацкий лес, совершенно бестолковый!.. - пробормотал Олег, уронил один шар и нагнулся за ним.
   - Да. Он такой же бестолковый, как и библиотека в этом доме, я поняла это, когда смотрела на корешки книг. Жуткая мешанина, книги на любой вкус, стоящие как попало...
   - Какая связь между деревьями и книгами? - недоуменно спросил Петр.
   - Тебе нравятся детективы?
   - Ну да.
   - А Борису нравились каштаны. Он еще в автобусе об этом говорил. Он привык видеть каштаны, так же, как Олег привык видеть вишневые деревья в своем дворе, а я привыкла к огромным волжанским тополям, а кто-то... мо-жет, Света, привыкла или любила видеть сирень или персики, или березы...
   - Мне нравятся березы, - сказал Жора. - Правда, я их не вижу, но очень нравятся.
   - Лещина и черемуха - точь в точь, как в самарских окрестностях, - Вита-лий воткнул папиросу в пепельницу. Олег кивнул.
   - А я как-то был в Ялте, в Никитском, и мне там чертовски понравились пальмы и гранатовые деревья. Между прочим, я видел их в этом лесу.
   - Этого достаточно? - устало спросила Алина, разглядывая свои сильно расклешенные брючины.
   - Но как такое возможно? - прошептала Марина. Жора пожал плечами.
   - Фиг его знает! Может, нас чем-то напоили. Может, это внушение. А мо-жет - чем черт не шутит - нас действительно похитили маленькие зеленые человечки и проецируют все эти вещи из нашего сознания.
   - Третье больше всего подходит, только без маленьких зеленых человеч-ков, - пробормотал Олег, ладонями катая шар по зеленому бильярдному сук-ну. - Вот действительно такое ощущение, что все это взяли и вынули из на-ших голов. Или нам все это только кажется. Одна большая коллективная гал-люцинация.
   Кристина застонала, и Петр раздраженно посмотрел на нее.
   - Засохни, звезда, надоела уже, как ...
   - Не продолжай! - механически произнес Виталий, исправно исполняя роль цензора. - Это слишком реальная галлюцинация.
   - Значит, когда кто-то погибает, его вещи перестают работать? - Марина покосилась на боулинговый автомат. - Потому что их перестают представ-лять, я правильно понимаю?
   Алина кивнула.
   - Почему же они не просто не исчезают? Разве те, кто все это устроил, не понимают, что оставляют нам подсказки?
   - Потому что мы их видели. Мы их помним. И, наверное, сейчас уже мы их представляем. Но только снаружи. У нас они работать не будут, потому что это не наши вещи.
   - Какой-то бред!
   - И тем не менее...
   - Получается, если бы... - губы Рощиной дрогнули, - если бы меня убили до того, как эта тварь... вы бы нашли его дохлым?
   - Возможно, мы бы тогда его вообще не нашли.
   - Значит, в этом доме возможно были еще какие-то вещи убитых, но те-перь их здесь уже нет, потому что их видели только они?
   - Может и так. А может и нет. Господи, я же не знаю этого точно!
   - Просто удивительно, что ты еще жива, - вдруг сказала Кристина, и Али-на, осекшись, резко развернулась к ней. - Фактически, ты ведь все это рас-крутила. Они должны были убить тебя еще когда ты про деревья заикнулась. А может, ты жива, потому что это ты...
   Жора ударил кулаком по столику, отчего тот чуть не раскололся пополам.
   - Так! Давайте же восславим господа и начнем все сначала!
   Кристина испуганно подпрыгнула на диване, потом возмутилась.
   - Мне уже и слова сказать нельзя?!
   - Можно. Но лучше не надо. И от Альки отцепись - ты ее сбиваешь!
   - Между прочим, она недавно тут мечом махала...
   - Между тобой не махала, так что замолкни! Ситуацию прояснили, и лич-но я на нее не в обиде.
   - Хреново, что именно Светка себе плиту представляла, - сказал Алексей, покачивая в воздухе шаром. - Теперь даже кофейку не сделать! Почему кто-нибудь другой не представил себе электрочайник?
   - Меня больше волнует, к кому относится генератор? - Жора задумчиво пощелкал языком. - Олег, ты же говорил, что разбираешься в генераторах. Может, он твой?
   - Откуда мне знать?! - Олег презрительно фыркнул. - Откровенно говоря, я не фанатею по дизель-генераторам! Но разбираюсь, да. Кроме того, этот дом без генератора мне как-то не представляется.
   - Тогда лучше тебе протянуть подольше, иначе мы останемся без света и без воды, - заметил Евсигнеев. Олег подбросил на ладони шар и прищурился ему в затылок, словно выбирая точку для броска.
   - Он может быть и общим, - Алина устало потянулась. - Возможно, этот дом никому не представляется без генератора. Как и без воды, или без кры-ши. Или без туалета.
   - Но и не без плиты! - буркнул Алексей.
   - Значит Светка представляла плиту больше, чем остальные. Вообще всю кухню. Она-то как раз фанатка была... кулинарная.
   - Но еда-то вполне съедобная, тем не менее.
   - А ты проверь ее на молекулярном уровне, - посоветовал Олег.
   - Я совершенно запутался! - откровенно признался Жора. Кристина ехид-но посмотрела на него.
   - Что вы все о бытовой ерунде?! Не забывай, что один из нас убийца!
   Алексей засмеялся и снова послал шар по дорожке, но тот очень быстро ушел в сторону и нырнул в желоб, по которому и докатился до самого конца, оставив кегельный строй невредимым. Евсигнеев ругнулся.
   - Я не забываю, что кому-то из нас сейчас очень смешно, - Олег закрутил бильярдный шар волчком. - Но мне кое-что неясно. Если этот дом... черт, уж не знаю, как его и назвать!..
   - Называй его дом, - посоветовал Виталий и, свесив одну ногу с подокон-ника, начал покачивать ею. Олег сердито посмотрел на него.
   - Остряк!.. Я хочу узнать - деревья-то были еще до дома. Фиг знает за сколько до дома!
   - Кстати да, - Марина вопросительно взглянула на Алину, которая тотчас поджала губы. Видно было, что дальше рассуждать ей совсем не хотелось.
   - Все началось с автобуса, не так ли?
   - Мы проснулись в автобусе, - сказал Виталий мрачно, сжимая и разжимая пальцы правой руки. - Мы все проснулись в автобусе. Все началось с этого проклятого автобуса.
   - Правильно. Но что было до автобуса?
   - То есть как? - Олег резко развернулся к ней, заправляя за пояс брюк по-стоянно вылезающую полу клетчатой рубашки. - Мы же уже говорили!
   - Мне не дает покоя вопрос, почему Ольга с пеной у рта доказывала, что ее клуб находится там, где его на самом деле нет, и в то же время пыталась убедить меня, что там нет моего "Интернет-кафе"- задумчиво произнес Жо-ра.
   - Я тоже знаю, что там нет никакого "Вавилона", - Марина чуть передви-нулась на банкетке, устало вытянув ноги. - Насчет кафе не знаю.
   Кристина неопределенно пожала плечами.
   - И Борис утверждал, что Ольга на самом деле никогда не была на Маль-дивах, - Алина откинулась на спинку дивана, глядя в потолок. - Но Ольга была уверена, что была там.
   - Значит, она это придумала? - спросил Виталий. Алина закинула руки за голову и свела локти перед лицом.
   - Придумала... И наверное, не только поездку на Мальдивы.
   - Она придумала всю свою жизнь?
   Алина уронила руки и посмотрела на него, в душе благодарная за то, что Виталий произнес то, что она сама не решалась.
   - Она никогда не пробовала шабли, но была уверена, что пьет его чуть ли не каждый день? - продолжил Виталий, оглядывая остальных. - Так получа-ется?! Она представила не только сухое вино сладким и создала его здесь, она представила даже саму себя?!
   - Что?! - потрясенно выдохнула Марина, вспомнив уродливый призрак, взглянувший на нее из зеркала ванной и тут же скрывшийся за туманной дымкой... а потом снова было только ее лицо. Ее прекрасное лицо.
   Жора опустился на маленький хрупкий стулик и сгорбился, уперевшись локтями в стол.
   - Только она? - глухо спросил Алексей, не поворачивая головы. Он смот-рел на свои пальцы. Пальцы дрожали.
   - А ты сидел что ли?
   - Пусти ее, гад, пусти!..
   ...да, Гамара, влип ты капитально!..
   ...почему рыжая так его беспокоит... почему иногда, когда он смотрит на нее, его охватывает такое странное ощущение... такое воровское ощу-щение... как отдаленная угроза наказания за что-то?..
   Кристина, обхватив себя руками, упорно гнала из головы пустое кресло, провернувшееся в зеркале, - кресло без нее. Это ничего не значило, во всем виноват марафет!..
   Ты певица?
   Ты Кристина?
   Ты?..
   Олег медленно отвернулся, потирая ладонью лоб. В голову почему-то, со-всем некстати полезли мысли о собственной автомастерской...
   собственной, собственной
  ...как там она сейчас, все ли в порядке, в кои то веки вырвался, а то вкалыва-ет с утра до вечера...
   Чего это он вкалывает с утра до вечера?!
  ... в таком возрасте и до сих пор...
   Чего-чего?!
   - Марина, где находится твой салон красоты? - резко спросила Алина, и Рощина затравленно посмотрела на нее.
   - "Геба".
   - Я спрашиваю, где?
   - В Волжанске.
   - Мы это уже давно поняли! - нетерпеливо бросила Алина. - Улица, дом?!
   - На Савушкина. Рядом с... с музыкальным магазином.
   Жора поднял голову и пронзительно посмотрел на Марину. Сейчас его лицо казалось невероятно старым.
   - Рядом с "Мелодией" что ли?
   - Кажется, да, - шепотом произнесла Марина, сжимая в пальцах пряди зо-лотистых волос.
   - А с другой стороны медучилище?
   - Да не помню я! - в голосе Марины появилась фальшивая жесткость, смешанная со слезами. - Не интересовалась, ясно?!
   - Я понял, о каком доме ты говоришь, - Жора полез в карман за сигарета-ми. - Такой длинный серый дом...
   - Нет! "Геба" - это сплошь стекло, современный дизайн...
   - Нету там такого! - рявкнул Жора, уронил сигарету, но не стал поднимать ее, а достал из пачки другую. - Там есть только длинный серый дом, я это отлично помню, потому что одно время в этом доме был неплохой компью-терный магазинчик, где я часто чего-нибудь покупал. Название не помню... Но магазинчик помню отлично! Пару лет назад там была какая-то разборка, и весь персонал убили! А магазин потом закрыли.
   - Я тоже это помню! - вскинулась Алина. - В том магазинчике сын наших соседей работал... Максим, кажется. Его тоже убили. Ну да, правильно. А там потом парфюмерно-косметический открыли. Кажется, "Ария" называет-ся. Но никакой "Гебы" там отродясь не было!
   - Вы врете! - взвизгнула Марина, вскакивая. - Вы все сговорились! Как там не может быть моего салона, когда я сама для него помещение подбира-ла, следила за работами... я бываю в нем почти каждый день! Как это его там нет, если я знаю, где он?!
   - Вот именно! - Виталий хлопнул ладонью по подоконнику. - Это знаешь только ты!
   - Да что же это такое, - прошептала Кристина.
   - Кстати, - Олег обернулся в ее сторону, - вот у нас тут известная на всю страну поп-дива, которую, как выяснилось, не знает никто, кроме нее са-мой!..
   - Да погоди ты! - сердито сказал Виталий, спрыгивая с подоконника, - не путай все дело! Сейчас о другом речь, до нее еще дойдет очередь.
   - Вы так говорите, будто меня здесь нет! - ядовито заметила Логвинова, теребя в пальцах свои амулеты.
   - Да тихо ты! Алина, где находится твой ресторан?
   Алина не ответила, тускло глядя на одну из "жориных" картин и зябко об-хватив себя руками. Все повернулись в ее сторону.
   - Алина! - окликнул ее Виталий, и она медленно перевела взгляд на его лицо. - Где находится твой ресторан?
   - Я не помню, - хрипло ответила она. - Где-то в центре.
   - Как так?
   - А вот так! Где-то в центре, - она криво улыбнулась, и в улыбке был страх. - Самое смешное, что я даже не помню его названия. Мы с Женькой его только-только открыли...
   - Кто такой Женька? - спросил Виталий, и Марина косо посмотрела на не-го.
   - Такая, - рассеянно поправила его Алина. - Моя подруга и компаньонка. Мы так давно мечтали об этом ресторанчике, и наконец-то у нас получи-лось... Странно, сейчас он кажется мне таким призрачным...
   - Жалко, не успели мы спросить у Светки, где находится ее пиццерия, - Алексей сел на корточки на боулинговой дорожке и пальцем потрогал закле-енный нос. - Кстати, кто-нибудь хорошо знает Питер?
   Ответом было отрицательное покачивание голов. Евсигнеев развел рука-ми.
   - Ну, тогда сожалею, вам не проверить, вихрю я или нет насчет своей фирмы! Но я-то знаю, что она существует, так что вы меня на характер не возьмете! Ну, продолжайте воду лить!
   - Слушай, а ты с каждым разом все больше на феню, съезжаешь, мэн биз-неса, - сказал Олег. - Сам-то хоть замечаешь? Не, ты точно сидел!
   - Ни хрена! - буркнул Алексей. Его глаза суетливо забегали. Олег пожал плечами.
   - Ни хрена ли, ни морковки - мне все едино. Чего подумал, то и сказал. Кстати, если кто-нибудь из вас не был в Брянске, то меня вы тоже не прове-рите! - Олег ткнул пальцем в сторону Виталия. - А заведение, в котором ты девчонок учишь бить морды нехорошим дяденькам, в Самаре ведь, да?
   Виталий кивнул, потирая голую грудь, потом спросил:
   - А ювелирская контора... "Дилия"? Эй, волжанцы, вы про такую слыха-ли.
   - Нет, - отозвалась Алина. - Но я никогда и не интересовалась. А Борис адреса не называл.
   Марина и Жора красноречиво промолчали.
   - А Жорку тоже не проверить - в любом городе этих "Интернет-кафе", как грязи, - сказала Логвинова. - Разве упомнишь, где они?
   - Кому надо, тот упомнит! - оскорбленно буркнул Жора. - Ну, и что дальше? К какому выводу мы пришли? Кто из нас врет? Кстати, Петя, ты у нас единственный получаешься такой простой и незатейливый. Скромный водила. Семейный человек - заметьте, единственный среди нас, холостяков!
   Петр ударил кулаками по бильярдному столу, игнорируя возмущенный взгляд Кривцова.
   - Ё, достали вы меня! Что - женился и дитя сделал, так уже убийца?! Хрен с вами! Скромность вам моя мешает?! Ладно! Да мне баранка эта, как при-крышка нужна, ясно?! Чтобы не просек никто, да и удобно это - на своем ав-тобусе товар возить!..
   - Что за товар? - спросил Алексей, блеснув глазами.
   - Серебро, - неохотно ответил Сливка и сунул в рот сигарету. Виталий не-сколько раз хлопнул в ладони и усмехнулся.
   - Браво, Петя! Не ожидал! В опасное дельце ты ввязался, старик. Раньше за это стреляли. Имеешь неплохо?
   - Очень даже.
   - Как же это Ольга так ошиблась? - задумчиво произнесла Алина. Петр нахмурился.
   - Только...
   - Что? - все сразу насторожились. Петр почесал ухо.
   - Я ведь говорил, что на воронежских рейсах работаю. Я вот... я не пом-ню, как меня брали на работу. Елки, как отшибло! И начальника своего не помню. И серебро...
   - Ну? - подбодрил его Олег.
   - Кому я его сдавал-то? Надо же, забыл! Вот же ж твою наискосок и...
   - Стоп! - перебил его Воробьев. - Петя, не уточняй, присутствующие по-няли - воображение у них будь здоров!
   - Петь, а ты считаешь себя счастливым? - вдруг спросила Алина и встала с дивана. Шофер удивленно посмотрел на нее, потом улыбнулся.
   - Ага. Вполне. Мы с Галькой домик себе присмотрели. Тоже бассейнчик себе там сделаю. Ну, такой здоровый мне, правда, ни к чему... но всякие там пальмы-фиалки там тоже будут.
   Алина отвернулась от него и открыла было рот для новой фразы, но Ма-рина вдруг воскликнула:
   - Все! Хватит! Довольно! Хватит этих бредовых рассуждений! Все это чушь собачья! Я не хочу больше ничего слушать! Не желаю!
   Алина повернула к ней лицо и вдруг хищно улыбнулась.
   - Испугалась?
   - Не желаешь ты, но желают все остальные! - отрезал Олег. - Так что за-крой свой чудный ротик! А то щас помогу!
   - Мне и самой не особо хочется дальше говорить! - неожиданно заявила Алина, отходя в дальний конец комнаты. Виталий посмотрел на нее, потом на свою правую руку, и в глазах его что-то задрожало.
   - Лучше скажи, - негромко попросил он. - Хотя я и так уже начинаю по-нимать. Сволочи!
   Остальные не обиделись, сообразив, что последнее слово относится не в их адрес. Алина обернулась и посмотрела на него, закусив губу.
   - Ты хочешь спросить, счастлив ли я? - Виталий кивнул. - Да, я был сча-стлив. Во всяком случае, в автобусе я проснулся счастливым человеком. Че-ловеком, у которого все хорошо и у которого все в жизни удалось. Жену только пока не нашел, но... честно говоря, до сих пор и не искал особо. Не нуждаюсь пока в семейном уюте.
   Марина посмотрела на Алину, насмешливо прищурившись, но тут же от-вернулась, перебирая свои волосы снова и снова.
   Алина медленно пошла обратно, прошла мимо Виталия, почти коснувшись его боком, а он остался стоять, глядя на то место, где она только что была.
   - Мы ведь можем сказать то же самое, не так ли? - тихо произнесла она, обводя остальных внимательным взглядом. - Все мы? Мы молоды, мы хоро-ши собой и мы счастливы. Нам все удалось, у нас все получилось. Посмотри-те на себя. Посмотрите в себя. Мы хороши до нереальности... Вы видели, как я... что я умею обращаться с мечом...
   - Да уж, - Олег опустил взгляд на свою ширинку, теперь державшуюся только на молнии, и ухмыльнулся. - Профи!
   - Но я не училась этому. Я не посещаю занятия. Я не тренируюсь. У меня и меча-то дома нет. Но я умею с ним обращаться. Я это просто умею. Для меня это так же просто, как ходить или смотреть сейчас на вас.
   - Это невозможно! - вырвалось у Жоры. - Вообще никак невозможно. Это же не плавать - мол, один сразу плывет, а другой еще этому учится! Бой на мечах - это совсем другое, это целая наука!
   - Да, Жора, - Алина печально улыбнулась. - Жора, Жора, грандиозно сло-женный мужчина, атлет с лицом Дуайта Джонсона. Атлет, который совер-шенно не занимается спортом, не следит за своей фигурой, и, тем не менее, его фигура великолепна! Как это возможно, Жора?
   Лицо Вершинина внезапно стало испуганным и растерянным, он зашарил глазами по сторонам, прислушиваясь к чему-то внутри себя.
   - Я... - он запнулся и начал сначала. - Я... ну откуда я знаю?! Это просто факт!
   - Наверное, ты отлично себя чувствуешь. Наверное, здорово быть таким большим и сильным, да еще похожим на такого грозного и, кстати, весьма привлекательного актера? А, Жора? Ты восхищаешься этим Роком?
   - Ничего подобного! - отрезал Жора, сжимая и разжимая громадный ку-лак, словно пытаясь этим доказать, что он существует на самом деле.
   - А может ты восхищался им до того, как проснулся в автобусе?
   Жора промолчал, наблюдая, как его крепкие мускулы ритмично перекаты-ваются под кожей.
   - Светка! - вдруг воскликнул Олег и хлопнул себя по лбу. - Помните, я говорил о разговоре с ювелиром. Он мне заявил, что Светка соврала ему, что занималась бальными танцами. Мол, она не знает ни одного термина. Но вы же видели, как она танцевала?!
   - Не от сердца, - неожиданно заметил Виталий, не поворачиваясь. - Ее те-ло словно просто автоматом копировало танец, который видели глаза. Она не понимала, что говорил ей Борис перед каждым танцем. Я слышал. Она пони-мала, только когда он показывал. И вела в танце она, Лифману было проще подстраиваться под нее, чем вести самому.
   - Светке хотелось, чтобы она умела танцевать - и она умела танцевать, - Олег толкнул рукой бильярдный шар, тот ударился о борт, отскочил и юрк-нул в лузу. - Кристина, мы действительно о тебе никогда не слышали. Но ты утверждаешь, что дико популярна. Может, ты всегда хотела быть дико попу-лярной певицей, да еще и уметь петь при этом? Голосок у тебя ничего.
   Кристина опустила голову, запустив пальцы в свои черно-красные волосы.
   - Я Кристина, - хрипло прошептала она и заплакала. - Я певица! Певица! Я уже должна была быть на гастролях...
   - Марина, - протянула Алина, оборачиваясь к Рощиной, и та ответила ей злым взглядом. - Наша красавица Марина со сказочно роскошными волоса-ми и фиолетовыми глазами. Такую красоту в жизни нечасто встретишь. О ней даже не скажешь, что она хороша, как картинка. Скорее, она прекрасна, как королева эльфов. Э, да чего там, практически Афродита!
   - Ну, так не всем везет! - ехидно отозвалась Марина, но движения ее пальцев, перебиравших золотистые пряди, стали тревожными. - И, кстати, уж я, в отличие от Жоры, ухаживаю за собой очень тщательно. И не курю, как паровоз! Я вообще не курю - это очень вредно для...
   - Что ты видела тогда в ванной?
   Вздрогнув, она посмотрела на Виталия и уронила руки на колени.
   - Что ты видела в ванной позавчера? - терпеливо повторил Виталий и обернулся. - Ты еще спросила меня, не был ли я сейчас в соседней комнате. У тебя был в усмерть перепуганный вид.
   - Ничего!
   - Не ври!
   - Ничего!
   - Ты врешь!
   - Отстань от меня!
   Виталий пересек комнату, уселся перед Мариной на корточки и, сцепив руки между коленями, уставился на нее тяжелым взглядом.
   - Я жду, Мариш. Мы же договорились - рассказывать все.
   - И что ты сделаешь - изобьешь меня?! - язвительно спросила Рощина. Виталий недобро улыбнулся.
   - Не знаю. Я - нервный тип, а когда я нервничаю, моя изобретательность не знает границ. В том числе и моральных. Но спроси себя, Мариш - кто-нибудь из присутствующих станет меня останавливать?
   Марина побледнела, потом зашарила глазами по лицам остальных, но все отворачивались от ее взгляда - только Олег смотрел прямо и насмешливо, ясно давая понять, что не только не будет останавливать, но и с удовольстви-ем поможет.
   - Это уже слишком! - подала голос Алина, повернувшись к Виталию. - Так тоже нельзя. Здесь же не концлагерь!
   - Здесь камера смертников! - огрызнулся Виталий. - А все смертники должны быть заодно! Или не быть вообще!
   - Да вы с ума сошли! - возопила Марина. - То, что я видела, вообще не имеет никакого отношения...
   - Что ты видела?!
   - Привидение, - одними губами произнесла Марина. Виталий нахмурился.
   - Поконкретней пожалуйста.
   - Я видела женщину. В зеркале. Одно мгновение. Вернее, ее глаза. Отвра-тительные воспаленные больные глаза. Но они почти разу исчезли. Омерзи-тельно! - Марину передернуло. Алина постучала указательным пальцем по своим губам.
   - Они не показались тебе знакомыми?
   Марина промолчала, презрительно скривив губы, но в ее глазах притаился отчетливый страх.
   - А может быть, это были твои глаза?
   - Что ты несешь?!
   Теперь в ее зрачках был не страх, а самый настоящий ужас. Алина удовле-творенно кивнула и отвернулась от нее.
   - Олег. Мастер на все руки, - она взглянула на Кривцова, и тот поднял в воздух раскрытые ладони.
   - Так точно. На обе. Но я очень долго этому учился - уверяю тебя, и все это прекрасно помню. От самого первого винтика...
   - А чего ты не помнишь?
   Олег недоуменно пожал плечами, потом нахмурился.
   - Я понял твою мысль. Но... единственное, что я умею и люблю, это во-зиться с тачками. Как это ни прискорбно, не супер-красавец, но девчонкам нравлюсь... во всяком случае, так они утверждают. Боевыми искусствами не владею, не пляшу, не пою, не творю, не левитирую. Я обычный, Аля, и жизнь у меня обычная. Свое дело, хорошая квартира, друзья... Я вполне доволен своей жизнью... да, можно сказать, что я счастлив.
   - Ты владелец автомастерской?
   - Ну да.
   - И каково это - быть владельцем автомастерской?
   - Да нормально. К тому же, я все равно вместе с парнями в гараже работаю на равных... конечно, не до изнеможения - захотел - поработал, захотел - пошел пиво пить с ребятами.
   - А как ты стал владельцем автомастерской?
   - Ну, как... - Олег вдруг мучительно задумался, потом лицо его стало рас-терянным. Марина обхватила себя руками и задрожала.
   - Твою мать! - громко сказал Петр и пнул ножку бильярдного стола.
   - Ты проснулся в автобусе владельцем мастерской? Просто проснулся с твердой уверенностью в том, что у тебя есть мастерская, да? Главное, что она есть, - неважно откуда она взялась. Ты хотел, чтобы она у тебя была, но ни-когда не задумывался, какими способами ее заполучить?
   Олег тускло посмотрел на нее, потом опустился на стул и обхватил голову руками, и отчего-то сразу стало казаться, что в комнате слегка потемнело.
   - Что происходит? - полуистерично-полуиспуганно спросила Кристина, упираясь в сиденье дивана сжатыми кулаками. - Вы что, хотите сказать, что я на самом деле не певица?! Хотите сказать, я на самом деле никто?! Хотите сказать, что я...
   Она прикусила губу, вспомнив отразившееся в зеркале пустое кресло. Ви-талий встал и сунул руки в карманы.
   - Что касается меня, то иногда мне вспоминаются какие-то странные ве-щи, но это так обрывочно, что я ничего не могу понять. Я слышу крики, взрывы, стрельбу... Иногда мне кажется, что я кого-то убил - давно - и это было правильно... - он покачал головой, потом вытащил из кармана правую руку и посмотрел на нее. - Иногда мне кажется, что моя рука... что с ней что-то не так, что-то неправильно, но я не могу понять, что... Все время тя-нет проверять ее и убедиться, что с ней все в порядке. И еще... - Виталий скрипнул зубами, - иногда мне кажется, что что-то не так с Дашкой... с моей сестрой.
   - И с моим братом, - вдруг сказал Жора, и все удивленно посмотрели на него.
   - Ты же сказал, он погиб, - Олег поднял голову, потом зло потер щеки ла-донями, оставив на коже красные пятна. Вершинин кивнул.
   - Да. Но иногда... иногда мне это почему-то кажется очень странным. И каким-то... ну, не знаю, обвиняющим, что ли.
   - Да что за бред?! - выдавила Марина. - Что вы... Что вы эту шизу слу-шаете?! Да и сами!.. А моя "Геба"...
   - Да заглохни ты со своей "Гебой"! - грубо перебил ее Олег. - Не ощуща-ешь, что вопросы поглобальнее решаются?! Дело даже не в том, богаты мы или нет! Дело в том, какие мы на самом деле!
   Жора, вздохнув, бессильно сник на стулике, словно ему в спину всадили нож. Алексей обернулся. Электрический свет блестел на его зубах, виднею-щихся из-под разошедшихся губ.
   - Мечты? - с усмешкой произнес он. - Желания? Певичка, парикмахерша, плясунья... Это не очень-то похоже на первостепенные бабские желания. Обычно, все их главные желания сводятся к тому, чтобы найти денежного мужика, который будет иметь глупость на них жениться и спешным поряд-ком обрюхатить!
   - А-а! - воскликнула Алина почти весело, резко поворачиваясь к нему. - О тебе-то я и забыла! Наш многоуважаемый бизнесмен с замашками и лекси-коном уголовника!
   - Для бизнесмена это вполне нормально, - заметил Олег. Жора сердито по-смотрел на него.
   - Между прочим, я в какой-то степени тоже бизнесмен!
   - Ты - бизнесмен первого типа, - Олег с величавым снисхождением повел в воздухе рукой, словно король, приветствующий своего первого министра. - Нормальный мужик, занимающийся всякой денежной белибердой. А этот - как сявка, тайком залезшая в чужое кресло!
   - Ты не зарывайся, пацан! - процедил Евсигнеев. - Я таких гнид, как ты...
   - Что?! - Олег вскочил. В его глазах пылала веселая бойцовская ярость. - Ну, что ты?! Членик! Ты еще когда в автобусе разверещался из-за водички... С бабами только смелый, сука?! Как с мужиками, так сразу вянешь, словно петрушка на солнце...
   - Олег, не устраивай базарные разборки! - перебил его Виталий, не дав Кривцову развить изыскания в области сравнительных оборотов, и холодно взглянул на Алексея. - Тебе есть, что сказать?
   - Я могу досконально объяснить, откуда и как появилась моя фирма, какие она ведет дела, ее годовой доход - все! - насмешливо сообщил Алексей и по-смотрел на Алину. Его взгляд был злым и тяжелым, и она почувствовала его ненависть - та была почти осязаемой, но в ней присутствовал какой-то странный испуг. По какой-то причине Евсигнеев боялся ее, наверное сам того не осознавая, и этот страх не носил физического характера. Будто она храни-ла о нем некую страшную тайну, и недавняя попытка изнасилования по срав-нению с этим казалась безвредной и прозрачной струйкой дыма. Алина не-понимающе нахмурилась, но задавать вопросы на эту тему не стала.
   - Женщина... - на лицо Алексея вдруг набежала тень, и его взгляд со-скользнул с Алины, отчего она сразу же почувствовала себя гораздо лучше. - Когда я был в лесу, то слышал, как кричала какая-то женщина... то ли ря-дом... то ли у меня в голове... Она требовала, чтобы я кого-то отпустил... И еще я видел очки. Маленькие очки. На них была кровь.
   - Разве у Лешки были очки? - удивленно спросил Олег. - Чего-то не пом-ню!
   - Да при чем тут ваш Лешка. Не в лесу я их видел, дебил! А на полу... И обои там были... в розовый цветочек. У меня нет дома никаких обоев в розо-вый цветочек! Я терпеть не могу розовые цветочки! И терпеть не могу, когда мне мешают!.. - Алексей резко замолчал, тяжело дыша.
   - Ладно-ка... цветочки! - Олег фыркнул. - Не цветочки ты видел, а как мальчишку мочил!
   - Не мочил я никого, ясно?! - Алексей сплюнул на пол и отвернулся. - И все у меня в порядке! Можете вы доказать, что моей фирмы в Питере не су-ществует?! Нет! Ну и отвалите!
   - Надеюсь, следующим загасят тебя!
   - Олег! - резко одернул Кривцова Виталий, и тот смущенно потупился. - Не перегибай!
   - А если он сам убийца? - пробормотала Кристина. Олег фыркнул.
   - Тогда пусть повесится!
   - Перестань! Вы помните, Светке кошмар в автобусе приснился, - Алина глянула на Марину, и та неохотно кивнула. - Знаете, что ей приснилось? Я даже дословно помню. Она сказала: "Я не могу сказать точно, но мне показа-лось, что это был не сон... Мне стало так страшно... и когда я проснулась, то мне вдруг показалось, что я действительно не такая, что я на самом деле ка-кая-то уродина, жирная, страшная... Что нет у меня никакой пиццерии, и жи-ву я в какой-то халабуде!.. Жирная, страшная..." А помните, как она ходила между креслами первое время. Худенькая, а двигалась так, будто не знала об этом и считала себя страшно толстой. Потом это пропало.
   - Елки! - Олег вздернул голову. - А я, между прочим, все время удивлял-ся, как она странно реагировала на комплименты. Симпатичная девчушка, а скажешь ей об этом - так на тебя глянет, что чувствуешь себя каким-то из-вергом, ей-богу! Будто я не восхищаюсь, а издеваюсь. А то и, чего доброго, и по роже дам! А на Борьку-то... помните, первый разговор в гостиной, когда Светку расспрашивали, как она в автобус попала... Борька ее приобнять пы-тался, типа утешить... как она от него шарахнулась, помните?! И так глянула, словно он ее придушить пытался. А потом ничего, нормально. Я думал, у нее комплексы какие-то. Черт! - Олег суетливо охлопал себя по бокам. - Ну, у меня по поводу моей внешности никаких непоняток не было. Руки-ноги на месте, он на месте, голова присутствует, сердце стучит... в принципе, с меня и хватит.
   - А Ольгу и Бориса уже никак не проверить, - мрачно заметил Жора. - Ни-чего уже у них не спросишь.
   Марина дрожащими пальцами заплетала свои волосы. Ее глаза блестели от слез.
   - Осталась только я, - Алина повернулась так, чтобы видеть всех, но взгляд не задерживался на лицах, проходил насквозь. - Я - владелица ресто-ранчика... Моя сбывшаяся заветная мечта... Почему-то сейчас мне эта мечта кажется очень глупой. Простенькая, дешевая, примитивная мечта... Настоя-щая, заветная мечта должна быть совсем не такой.
   - Может, на самом деле твоей мечтой была книга, просто ты этого не по-нимала, - негромко произнес Виталий.
   - Может быть... - Алина пожала плечами. - А может я за это короткое время в чем-то изменилась. Может, это место, то, что происходит, заставило меня пересмотреть свои ценности?
   - Тогда твоей мечтой сейчас должно быть остаться в живых, - сказал Петр, сопроводив сказанное горестным вздохом. Алина покачала головой.
   - Может, это прозвучит неискренне, но нет. Почему-то нет.
   Виталий отошел к окну и снова забрался на подоконник, глядя на улицу.
   - Еще в автобусе ты говорила, что чувствуешь себя так, словно ты - вовсе и не ты, - напомнил он, не оборачиваясь. Алина закусила губу.
   - Да. И нет у меня ничего, и я не я... Иногда мое лицо в зеркале кажется мне странно чужим... словно на самом деле у меня совсем другое лицо. Ино-гда мое отражение даже почему-то пугает меня. Между прочим, ни у кого из женщин в автобусе почему-то не оказалось зеркал, - она повторила слова Светланы: - Женщина без зеркала - это нонсенс. Словно нам нельзя было сразу увидеть свои лица... будто бы нам нужно было время, чтобы... при-выкнуть к ним?
   - Нет! - яростно выкрикнула Марина. - У меня - мое лицо! Мое собствен-ное!
   - Короче говоря, вполне вероятно, что мы - на самом деле не мы, а этакая виртуальная проекция наших собственных желаний, - хрипло заключил Жо-ра. - И мы, и все вокруг нас. Мы выглядим так, как всегда хотели выглядеть. Мы умеем то, что всегда хотели уметь. Мы живем так, как всегда хотели жить. И мы нашли те вещи, которые всегда хотели иметь. Или всегда хотели забыть! Неужели так?! Неужели все это - лишь иллюзия?!
   - Это невозможно! - Марина яростно мотала головой, и ее волосы длин-ным веером летали с одного плеча на другое. - Нет! Невозможно!
   - Нас сделали...
   - Мы сделали, - поправила Олега Алина. - Мы сами все сделали. Они лишь дали нам такую возможность. И заперли здесь, чтобы наблюдать за на-ми. Посмотреть, что и как мы будем делать.
   - Но убивать-то нас зачем?! - зло выкрикнул Олег, хватая кий, словно ра-пиру и оглядываясь. - Зачем?!
   - Знаешь, есть вещи, о которых можно забыть, - устало сказала Алина, опускаясь на стул, - Вещи, имевшие значение лишь в определенный отрезок жизни, но совершенно утратившие свою важность в дальнейшем... либо соз-нательно лишенные этой важности - грехи и грешки, постыдные страхи, ма-ленькие, но очень большие тайны, спрятанные на самом дне подсознания, в которых не признаешься, даже оставаясь наедине с самим собой. И хотя большинство, спрятав их однажды, уже больше никогда не извлекает на свет, они всегда остаются там, в подсознании, никогда не исчезают, они с нами на протяжении всей жизни и с нами же и умирают. А здесь кто-то выпустил их на волю без нашего разрешения, и теперь они охотятся на нас.
   - На нас охотится кто-то вполне материальный, а не какие-то там страш-ные тайны! - отрезал Олег, размахивая кием.
   - На нас охотится кто-то, кто сам стал своей страшной тайной, - глухо ска-зала Алина. - Или чья-то страшная тайна, съевшая своего хозяина без остат-ка. Мне кажется, он здесь на таких же правах, как и мы. Но в отличие от нас, он с самого начала знал, что происходит. И он охотится на нас.
   - Да-а, - протянул Петр. - Дела... Наверное, эти ребята действительно те-перь очень жалеют, что оставили такую сообразительную в наших рядах. Локти кусают. А ведь наверняка есть еще что-нибудь интересное, до чего ты пока не додумалась.
   Он покосился на Алексея, и тот, поймав его взгляд, отвернулся, потом прищуренными глазами посмотрел на Алину.
   - Всего этого слишком много для моей бедной маленькой головы! - Олег полез в карман за сигаретами. - Я уже ни черта не понимаю! Я на самом деле не такой, какой есть?! Я вообще кто?! Я ведь существую! - он сунул сигарету в рот, прикурил и выдохнул дым. - Я чувствую вкус сигареты, это ведь не иллюзия! Я запутался!
   - Слушай, ты! - Алексей развернулся, снова вонзив в Алину тяжелый, не-навидящий взгляд, потом вдруг в несколько шагов быстро оказался рядом с ней и она невольно прянула назад. - В принципе, какая разница, какие мы? Факт в том, что то, что сейчас происходит, настоящее, никакая не иллюзия! Вот это настоящее, - он резко ударил ногой в пол. - Это настоящее, - его пальцы сжались на запястье Алины, и она, скривившись от боли, выдернула руку, и он усмехнулся. - Во-во, настоящее. И мочат нас здесь и сейчас - по настоящему. Так что, девочка, не забивай себе голову всякой лабудой и на-род не дергай понапрасну!
   Виталий легко слетел с подоконника и, подскочив к ним, оттолкнул Алек-сея, потом уставил на него торчащий указательный палец.
   - Отвали от нее!
   - О, блаородный рыцарь прискакал! - с издевательской насмешкой произ-нес Евсигнеев, пятясь. - Что, жаба даванула?! Не нравится, когда кто-то ма-цает твой кусок мяса?! Думаешь, я не заметил, что ты не только на Маринку, но и на эту шкурку с самого начала глаз положил!
   Виталий двинулся было вперед, но Алина неожиданно придержала его за руку.
   - Не надо, пусть его! Ему просто страшно. Пусть верещит, раз по-другому самовыражаться не умеет!
   Виталий повернулся к ней, и она сразу же убрала руку и отступила назад.
   - Такого самовыражения...
   Олег вдруг с размаху шарахнул кием по столу, и тот переломился надвое - верхушка отлетела Алексею под ноги, а обломок остался у Олега в руках, и он швырнул его в угол. В комнате сразу стало очень тихо.
   - Если ты не заглохнешь, мудозвон, я тебе твой боулинговый шар в глотку затолкаю! А вместе с ним и...
   Кристина обмякла на диване и громко зарыдала, тем самым сбив Олега с мысли, и продолжения не последовало.
   - Мудаки! - Алексей развернулся и отошел обратно к автомату, нервно одергивая свой пиджак. Петр с готовностью открыл было рот для ответного красочного эпитета, но Жора, уловив это, сложил ладони и умоляще покачал головой. Шофер пожал плечами, потом выразительно покрутил пальцем у виска и кивнул в сторону Евсигнеева. Жора развел руками, безмолвно отра-жая на лице фразу: "Вот такая вот хрень!"
   - Короче, я так понимаю, что мы такие, как мы сейчас - это вовсе и не мы, - заключил он. - На самом деле, вполне возможно, что мы совсем другие. Что на самом деле мы многого не умеем. И многого не имеем. Так получается? Что это - гипноз, виртуальная реальность...
   - Я не знаю, - Алина смотрела на свое запястье, на котором медленно про-ступал небольшой синяк. - Но я знаю одно - для нас здесь и сейчас это абсо-лютная реальность - законы природы действуют практически полностью - цветы вянут без воды, предметы не парят в воздухе, дождь холодный, боль - настоящая, а если... если кому-то перерезают горло, то он умирает. Хотя на самом деле, вполне возможно, что это реальностью не является. Как сон, в котором мы кому-нибудь снимся...
   - И это, по-вашему, называется хорошим тестированием?!
   - ...на это и было рассчитано!
   - Вы должны все остановить! Это нужно было сделать еще когда...
   - ...нет! Поздно!
   - ...вы и в прошлый раз прокололись!
   - ...пошла реакция!.. куда вы смотрите?!.. мать вашу!..
   Алина с испуганным возгласом вскинула голову, потом завертелась, огля-дываясь по сторонам. Комната кружилась вокруг нее, лица, превратившиеся в безликие белые пятна, суматошно летели по кругу, и голоса то утончались до комариного писка, то скатывались в невозможный исковерканный бас.
   ...реакция... реакция... и в прошлый раз...
   ...глаза... разноцветные глаза...
   ...заполняйте тщательно...
   Комната вдруг перестала кружиться - кто-то резко остановил ее, больно схватив за плечи, и все сразу исчезло, провалившись в небытие. На мгнове-ние Алина ощутила острый приступ дурноты, потом открыла глаза, и на нее нахлынула реальность - мощным, направленным потоком, словно ее, сон-ную, вдруг внезапно сунули под водопад. Люди были реальными, пол под ногами был реальным, цвета были реальными... и стук дождя за окном, и звуки, и собственные рыжие волосы, щекочущие лоб, и легкие, наполняю-щиеся теплым воздухом, и чьи-то пальцы, сминающие плечи.
   - Аля! - Виталий резко, даже как-то зло встряхнул ее. - Что?! Тебе пло-хо?! Ну же, что?!
   - ... пусти...
   - Что случилось?!
   - Виталя, да отпусти ты ее! - вмешался Олег. - Ты же ей хребет сломаешь!
   Воробьев убрал одну руку, но вторую оставил на ее плече, только ослабил хватку. Алина вздохнула еще раз, глядя на него широко открытыми глазами и изумляясь тому, насколько реальным он кажется, словно до сих пор она ви-дела его подслеповатым взглядом, а сейчас у нее на глазах вдруг появились отличные очки. Она видела и темно-русую щетину на щеках и подбородке, и короткие светлые бачки, и почти заживший короткий порез на левой скуле, и маленькое темное пятнышко на серо-синей радужке правого глаза, и мор-щинки над съехавшимися над переносицей бровями, и бисеринку слюны, блестевшую на нижней губе. Алина опустила глаза, глядя на четкий, как ни-когда, узор паркета, потом взглянула на Олега, чьи волосы, как обычно, стоя-ли торчком, проследила, как он сглотнул, и на его шее, покрытой густым ра-бочим загаром, дернулся кадык. Справа от кадыка к коже прилипла чешуйка табачного пепла.
   - Вы слышали?!
   Олег и Виталий переглянулись, потом снова уставились на нее.
   - Что?
   - Голоса! Кто-то ругался! Сейчас! Только что! В этой комнате! Незнако-мые голоса!
   Виталий отрицательно покачал головой.
   - Я ничего не слышал.
   - Я тоже, - сказал Олег, оглядываясь и наблюдая кругом лишь недоумен-но-испуганные взгляды.
   - Но я же слышала! Правда... как сквозь туман... они говорили...
   - Что они говорили?! - быстро спросил Виталий. Алина нахмурилась, по-том прижала ладонь к губам.
   - Я не помню! Господи, я не помню! Но я же слышала!..
   - Тихо, тихо, успокойся, - сказал Виталий тоном заботливого врача.- Раз слышала, значит так оно и было. Я тебе верю. Вспомни.
   - Что-то... что-то про какое-то тестирование. И сказали, что пошла реак-ция, - она обвела остальных почти умоляющим взглядом. - Я правда это слышала. Господи, что это значит?!
   - Но мы ничего не слышали! - зло произнесла Марина. - У тебя уже гал-люцинации начались! Не удивительно, что ты тут такой бред...
   - Тихо, ты! - прикрикнул на нее Жора, потом мрачно посмотрел на Алину. - Возможно, это значит, что они поняли, что прокололись. А?
   - Но почему это слышала только я?
   - Потому что... - Жора вздохнул, потом встал и неторопливо подошел к ней, описал рядом восьмерку, разглядывая свои движущиеся ноги, после чего остановился и, наклонившись, чтобы их лица были на одном уровне. - Пото-му что только ты начала о чем-то догадываться. Кажется, их приборчики на тебя плохо подействовали. Кажется, тебе досталась бракованная иллюзия, Аля.
   - Господи, да неужели вы это серьезно! - простонала Марина. - Да это же полный бред! Я такая, какая я есть! Я всегда такой была! И я всегда такой буду! По-вашему, человек не может быть красивым?! Это все зависть! Я себя не придумывала! Я себя не представляла! И салон мой на месте! Я - это я!
   Эти глаза не показались тебе знакомыми?
   Может, это были твои глаза?
   Господи! Господи! Это мои волосы! Мое лицо! Мое настоящее лицо! Мои настоящие глаза! Моя "Геба", моя уютная размеренная жизнь... персидские кошки... протеже... волны комплиментов и восхищения... и никогда - нико-гда никаких проблем... как сон - как сладкий сон... ты проснулась в автобусе - состоятельная золотоволосая красавица с аметистовыми глазами... но кем ты заснула? Кем?!
   Этого лучше было не знать!
   Этого лучше было никогда не знать!
   Марина обернулась и вонзила в ненавистное присыпанное мелкими вес-нушками лицо яростный взгляд, словно стилет с отравленным лезвием.
   - Зачем ты все это рассказала?! Зачем?! Зачем он тебя спас?! Ты должна была подохнуть там, на ограде! Это тебя должны были задушить, а не Свет-ку! Ты должна была попасть в ту ловушку, а не Лифман! Ты! Ты!..
   Алексей медленно, бесшумно отступал к закрытой двери, и в его запав-ших карих глазах что-то извивалось в безумной хаотичной пляске, губы по-дергивались, пальцы безвольно повисшей левой руки шевелились в воздухе, словно вывязывали сложный узор.
   - ... отпусти ее!.. отпусти! Что ж ты делаешь, гад?! Отпустиотпусти-отпусти...
   ... очки на полу, маленькие очки в роговой оправе... брызги крови на правой линзе... и на стене пятно крови, прямо на обоях, дешевых старых обоях в мелкий розовый цветочек... теперь безнадежно, безнадежно испорченных... отпусти...
   ...провалы в памяти... провалы...
   ...раздробленный светлый затылок... не было такого... рыжие волосы... проклятые рыжие волосы... невозможно, невозможно...
   ...эй, Гамара!
   - Кое-кому и в самом деле лучше было пребывать в счастливом неведении, - заметил Жора, мгновенным и удивительно грациозным для своего сложения движением оказавшись возле Марины и ловко зажав ей рот, так что ее даль-нейшие выкрики превратились в громкое бессмысленное мычание. - Да, - его голос дрогнул, - у меня была славная тихая жизнь. Жаль, если ее не сущест-вует.
   - Может быть, все это на самом деле не так? - с робкой надеждой осведо-мился Петр.
   - Возможно, - Жора отрицательно покачал головой. - Но неужели ты сам не чувствуешь?
   - Да, - глухо сказал Олег. - Да. А знаете, Светке, Ольке и Боре в чем-то даже повезло. Они ничего этого не узнали. Не мучались, как мы сейчас.
   - По-твоему, это везение? - саркастически произнес Виталий, поеживаясь, - он вдруг начал замерзать.
   - Возможно. А кто знает, Виталя, - лицо Олега стало задумчивым, - чем черт не шутит - может быть, они на самом деле сейчас живы? Где-то там? Может, на самом деле они умерли только для нас? А там... они... только уже другие? Такие, как прежде? Там, где раньше были мы, до того как просну-лись в этом проклятом автобусе...
   - Большой шаг в толковании загробной жизни, - Жора фыркнул, потом по-смотрел на Марину, уже начавшую задыхаться. - Отпущу, если больше не издашь ни звука. У меня из-за тебя жутко разболелось то, что сейчас является моей головой.
   У Марины вырвался жалобный стонущий звук, выражавший согласие. Жора убрал руку, и Рощина откинулась на спинку кресла, судорожно хватая ртом воздух и яростно вытирая губы тыльной стороной ладони.
   - Это нечестно, - раздался скрипучий голос Кристины, размазывавшей по щекам слезы пополам с остатками туши. Жора вопросительно посмотрел на нее. - Нечестно! Олька умерла... так легко! Вы сами это сказали! Что, скорее всего, она ничего и не почувствовала! Не поняла, что умирает... Она не за-служила такой легкой смерти! Она ведь кислотой... и вообще, была извра-щенка! А Светке наверняка было больно! И Боре!
   - Нас убивают не по тяжести наших грехов, дурочка! - Жора завел руки за голову, рассеянно поправляя свой роскошный хвост. - Нас убивают, как уда-стся. Она спала, никто на нее не смотрел... и не должен был посмотреть.
   - А может, она нравилась убийце, потому он и был с ней так...
   - Милосерден?! - загремел Вершинин. - Опять начинается?! Я...
   - А про тебя никто не говорил, - заметил Петр. - Кстати, если нас убивают по парам, то следующая очередь - твоя.
   - А ты это осуществишь, да?! - резко развернулся к нему Виталий. Петр побледнел.
   - Почему я? Опять я? Раз тут бабу не склеил, так уже на подозрении?! Сливка то, Сливка се! Да чтоб вас вывернуло ху...
   - Захлопни едальник! - раздраженно буркнул Виталий. - Мне твои эроти-ко-зоологические изыски уже знаешь где?!..
   - Тихо, народ, сбавьте, - устало сказал Жора, усаживаясь на диван рядом с Кристиной, отчего та сразу же стала казаться очень маленькой. - Мне только что пришла в голову одна мысль, и она меня, если честно, здорово напугала.
   - Что еще? - спросил Виталий голосом человека, весь день безуспешно простоявшего в очереди в паспортный стол. Жора посмотрел на него, и Ви-талий осекся - еще ни разу он не видел у гиганта такого обреченно-затравленного взгляда.
   - Наши вещи, ребята, - Жора сжал кулак и тускло посмотрел на него. - Наши вещи. Но паук был живым. А что если...
   - Нет, - в ужасе прошептала Алина и попятилась к стене. Виталий застыл, тупо глядя перед собой. Марина выпрямилась в своем кресле, превратившись в туго натянутую тетиву, готовую спустить острейший приступ истерики.
   - Что?!
   - Я подхожу больше других, - глухо произнес Жора. - Ты ведь правильно сказала, Аля, чего там мне скромничать?! Грандиозно сложенный мужчина, атлет с лицом популярного актера и борца. Очень здорово быть таким боль-шим и сильным, да еще похожим на такого грозного и, кстати, весьма при-влекательного актера... И, возможно, для какой-нибудь женщины очень здо-рово, когда такой мужчина есть рядом с ней.
   - Нет, Жора, - прошептала Алина. - Нет.
   - Если здесь можно представить умение, если здесь можно представить достаток, если здесь можно представить вещь или чудо-насекомое, то почему здесь нельзя представить человека?
   - Жорка, ты с ума сошел! - хрипло произнес Олег. Жора мрачно посмот-рел на него.
   - Отчего же. Что, если я чья-то мечта? Или наоборот, чей-то страх? Грубо говоря, чья-то галлюцинация?! А?! Ведь все возможно! Может, бедная Олька хотела для себя такого.
   - Тогда бы ты умер. Забыл? После смерти...
   - А если она здорово разбиралась в анатомии?! А если с людьми здесь по-другому?! - Жора ударил кулаком по дивану, и Кристина, дернувшись в сто-рону, соскользнула с него и, болезненно ойкнув, плюхнулась на пол. Этого никто не заметил. - Я осознаю себя! Я существую! А как далеко простирают-ся их возможности?! Если они создали с нашей помощью тут все, то что им стоит создать и человека, осознающего себя личностью. Именно такой, как кому-то хотелось!
   - Ну, это ты уж слишком завернул! - воскликнул Олег, но в его голосе бы-ла отчетливая неуверенность. Жора ткнул в него пальцем.
   - Ага! Ты понял?! Ты почувствовал?!
   - Жорка, я понимаю только одно - для чьей-то галлюцинации ты слишком громоздок, и если вломишь...
   - Дурак! Здесь все реальное! Все представления, желания становятся ре-альными! - Жора вцепился себе в волосы, мотая головой. - Ты представил себе груду ножей - и они здесь реальны! Ваза твоя здесь реальна, и если дать ею тебе же по башке, то она проломит тебе череп, и ты реально умрешь!
   - Реально для вас, - уточнил Кривцов, нисколько не обидевшись. - А для себя я, возможно, очень болезненно проснусь - кто знает?!
   - Господи, у меня сейчас мозги закипят от ваших разговоров! - с отчаянь-ем сказал Петр, вылавливая из пачки "беломорину".
   - Так сходи, сунь бошку в бассейн и охолонись! - сердито посоветовал Олег, сбитый с темы. - Не мешай мне, черт подери! Я пытаюсь думать! Для меня это редкий и мучительный процесс!
   Кристина, не сдержавшись, хихикнула, несмотря на охвативший ее какой-то отрешенный ужас. Она все думала о пустом кресле. Неужели она на самом деле не существует?! Неужели она - чей-то миф, желание, просто ожившая мысль? Разве может быть такое?
   - Прекратите грызню! Никто никому проламывать вазами черепа не будет! - авторитетно заявил Виталий, тут же заработав ехидный кривцовский взгляд.
   - О, в дискуссию вступил предводитель! Это обещание, Виталя, или при-каз?! Ты еще рыкни по-жегловски: "Я сказал!"
   - Жор, а чего ты так запаниковал? - Виталий не обратил на Олега никако-го внимания. - Почему решил, что именно ты - Ольгина мечта? Может, как раз наоборот?
   - Ну... не знаю, - голос Жоры дрогнул. - Ну... вообще-то она мне сразу понравилась. В моем вкусе. Снаружи, во всяком случае.
   - Ну, так вот. Кстати, ты-то уж в анатомии хорошо разбираешься?
   - В принципе да, - Жора резко поднял голову и сверкнул глазами, раздувая широкие ноздри. - Но я не собираюсь ее вскрывать, чтобы понять...
   - Слушай, ну ты из крайности в крайность! - Виталий раздраженно махнул рукой. - Ты кто - практикующий патологоанатом?! При чем тут вскрытие?! В конце концов, это все только теории, Жорка! Теории!
   - Все эти теории слишком начинают смахивать на аксиомы!
   - Если уж так рассуждать, то можно подумать на любого из нас! - мрачно сказал Олег. - Конечно, на чью-то мечту я никак не претендую, а вот насчет страха или нехорошего воспоминания... Эй, может признаетесь, чей я?! Га-ды, уж если представили меня - так не могли представить без похмелья?! В автобусе часа три голова раскалывалась нафиг!
   - А что же касается красивой мечты... - Петр украдкой взглянул на Мари-ну, и следом за его взглядами повернулись все остальные головы, и Марина, почуяв неладное, охрипшим голосом спросила:
   - А что это вы на меня так смотрите?
   - Да так... - Олег прижал указательный палец к переносице и сдвинул бро-ви. - Если по внешности, так ты тут можешь быть мечтой любого из нас. Мужика, в смысле. Но начинка у тебя сучья!
   - Я ничья не мечта! - Марина вжалась в спинку кресла. - Вы совсем уже?!
   - Только ведь фиг поймешь - настоящая она или нет, - задумчиво продол-жил рассуждать Олег, словно не слыша ее. - Здесь все настоящее. Но здесь слишком много нереального.
   - Но я - не галлюцинация! - завизжала Рощина, напуганная и взбешенная тем, что о ней рассуждают, как о пустом месте. - Я не сон! Я помню себя, я живая, я настоящая!
   - Да никто не говорит, что ты - галлюцинация, - попыталась успокоить ее Алина, и Марина тут же обрушилась на нее.
   - А ты-то сама?! Слишком уж много ты знаешь! Говоришь, будто выучи-ла! Может, это ты не настоящая?! Может, это ты чье-то желание? Ты ведь тоже красивая!
   - Это ж надо, как ее припекло! - пробормотал Петр. - Признать, что еще какая-то баба кроме нее красивая...
   - Заткнись, урод! А что?! Я даже могу тебе подсказать, чье ты желание! - Марина, сощурившись, посмотрела на Воробьева. - Может, ты сам ей ска-жешь, а?! Трахаешь одну бабу, а называешь ее именем другой!.. Только, чего ж ты к своей мечте подойти побоялся?
   - Что ты несешь?! - сквозь зубы процедил Виталий. Олег, решивший, что именно ему предназначено разряжать накаляющиеся ситуации, подхватил один из легких стульчиков и запустил его в стену. Все заинтересованно по-вернулись.
   - Ребята! - почти умоляюще сказал он, качая в воздухе ладонями, точно протирал невидимое стекло. - Ребята, давайте без интима! Давайте о деле! Ну что у нас все грызня получается?!.. В одной же жо... в одной же лодке си-дим... практически. Отложим галлюцинации в сторону. Кстати, Борис и Светка... как теперь понять, кто из них был чьей мечтой? Они друг в друга с самого начала вцепились!
   - Нам все равно в этом не разобраться... - устало произнесла Алина, опус-каясь в кресло и избегая смотреть на Виталия. - Нам главное
   бредбредбред...
   я существую, я настоящая, я существую, я ничья ни мечта...
   и у меня нет такой мечты... я не желала себе никого из них, особенно его... никогда... это уже здесь... здесь... к тому же у меня есть... то ли Ле-ша, то ли Костя... безликая тень без имени, с каждым часом все глубже оступающая в серый глухой сумрак...
  чтобы нас не грохнули, какими бы мы ни были.
   - Так зачем рассказала?! - Марина, казалось, сейчас набросится на поник-шую в кресле фигуру. - Зачем ты нам все это вывалила?! Ради чего?! Мало того, что умираем один за одним, так еще и... - обхватив себя руками, она отвернулась, оглядываясь и испытывая острую необходимость в зеркале.
   - Все правильно! - Олег подхватил со столика бутылку воды и опрокинул остатки в распахнутый рот. - Правильно рассказала! Это вот Жора рассказал неправильно. Одно дело сознавать, что ты не такой, какой есть на самом де-ле, и совсем другое - что тебя, может быть, и не существует вовсе... Кри-стинка, да хорош тебе уже нюни распускать...
   - Нет, это вы мой сон! - истерично выкрикнула Кристина, поднимаясь с пола и жалобно морща лицо, покрытое разводами туши, словно боевой рас-краской. - Вы мне снитесь! Я знаю, когда я родилась! Я даже помню цвет ко-ляски, в которой меня возили! Я помню запахи, у меня есть шрамы, я не мог-ла бы вам присниться со шрамами. У меня татуировки есть... Я не обязана отчитываться перед своими снами!
   Жора, не вставая, поймал ее за руку и дернул к себе на диван, успокаи-вающе что-то бормоча. Логвинова уткнулась ему в плечо и снова дала волю слезам.
   - Все это кончится тем, что мы все свихнемся! - подытожил Петр, оку-танный густыми клубами папиросного дыма. Олег неопределенно пожал плечами.
   - Возможно, на это и рассчитано. А ты, Аля, что думаешь?
   Алина не ответила, внезапно почувствовав нарастающую тревогу, но что служит причиной, пока не поняла.
   Что-то было не так. Что-то изменилось в комнате.
   Она уже очень давно не слышала чьего-то голоса. И не видела...
   И почти сразу Виталий громко произнес:
   - Эй! А где бизнесмен?!
   Все тотчас обернулись на позабытую дверь.
   Дверь была приоткрыта.
  
  * * *
   Он работал сосредоточенно и упорно, чувствуя, как с каждой секундой на него опускаются покой и радость. Даже желание смеяться. Дождь издева-тельски стучал за окном, но он перестал его замечать, громко сопя и от усер-дия высунув язык. Теперь-то он посмеется! Никто не смеет подшучивать над Евсигнеевым - это еще хуже, чем коверкать его фамилию!
   Чвак! Чвак!
   Он-то знает, что с ним все в порядке. Он сильный! Пусть их, кудахчут! Только он способен по-настоящему делать дело! Только он способен по-настоящему проверять все эти теории!
   Чвак!
  И только он выиграет! Главное - упорство. Он всегда выкладывался без ос-татка, как и сейчас. Все правильно, правильно... тем более, он убивает двух зайцев одновременно! Жаль только, что так мало этих секундочек, сейчас примчатся... Ничего. У него для них кое-что припасено. А главное, что он знает, что хотят те, другие. Он им поможет. Он сделает то, чего не могли сделать они, и тогда, возможно, его выпустят...
   Чвак!
   Он облизнул губы. Противно, солено... Ничего. Вначале мутило, но это быстро прошло. Как на базаре. Совсем просто. Надо только побольше уси-лий. Вам сколько - килограммчик? Полтора? Ха-ха! Все теории надо под-тверждать практикой! Иначе у них столько же ценности, сколько у использо-ванной туалетной бумаги!.. А то - ишь ты, кулаками машут, да еще и рожей тычут, чего ему делать! Мы еще посмотрим, кто тут кого отжарит! Трое уже дохлые... хе-хе! Мама с папой каждое лето отправляют меня на каникулы к бабушке с дедушкой... видеть уже не могу эти кладбища... Ха-ха! Леха Ев-сигнеев не дурак, Леха Евсигнеев все просек, Леха Евсигнеев в гавно нырять не будет. Леха Евсигнеев никогда не умрет! А дождь кончится - и совсем бу-дет хорошо... А вы говорите, перхоть и критические дни!.. блядь... "Сникер-са" покушал - кариес замучал!..
   Чвак!
   Странно, что так жарко... Ну, ничего, работа все-таки... Надо будет потом пивка глотнуть, благо что оно рядом. И рыбка солененькая, опять же... Вам килограммчик? Ха-ха!.. Видели б мамашины адвентисты... Не то, что из квартиры, на его кровные купленные, - из страны бы скачками мотали! Он вам не сявка, он - директор солидной фирмы, не гнущающийся черной рабо-ты... Вот так, вот так... в чем-то это даже интересно, такого еще видать не доводилось... Ха-ха!..
   А впрочем, вкус - ничего особенного.
  
  
  VII.
  
   - В оружейке уже наверняка копошится, сука!
   - Или в своей комнате...
   - Да может он просто в туалет пошел!.. Что вы...
   - Кто бы другой пошел, так я б не... А если этому психу просраться взду-малось, так вначале...
   - Гурьбой не идите!
   - Осторожней!
   - А может, он уже новую ловушку поставил?..
   - А вдруг?! Господи!..
   - Да не ори, звезда! Без тебя тошно!
   - Как же проглядели?!..
   - Теоретизируйте побольше - не только это проглядите...
   - Да не галдите вы!.. Пустите меня вперед!
   - А меня назад!..
   - Вашу мать!..
   Виталий и Жора первыми ввалились в гостиную, в которой после их ухода ничего не изменилось - все тот же бардак, разобранная техника, грязный ко-вер, раздавленный паук и кресло, надежно запирающее дверь в залу. Виталий заглянул во все места, где только мог уместиться Евсигнеев, потом кинулся через гостиную к двери в библиотеку, в то время как Жора рванулся к креслу - проверить. Олег, даже не забежавший на второй этаж, уже мчался по лест-нице на третий, крикнув на ходу:
   - Бабы, на месте стоять! Если что - орите!
   - Куда один?! - возопила Алина, кидаясь следом - не столько из сообра-жений безопасности Кривцова, сколько по уже устоявшемуся принципу "кто в одиночку, тот либо жертва, либо маньяк". Петр несся вдоль коридора, про-веряя забаррикадированные двери. Марина и Кристина беспомощно затопта-лись на месте, пытаясь сообразить, что им делать, потом Марина разверну-лась и побежала по коридору вслед за Петром.
   Когда Виталий и Жора выскочили в коридор, там уже никого не было. Они зло переглянулись, потом рванули по коридору обратно.
   - Зря ты им сказал гурьбой не ходить! - тяжело прогудел Жора на ходу. - Они это поняли буквально.
   Виталий в ответ выругался. Пробегая мимо обновленной двери ванной, он затормозил и толкнул ее. Дверь оказалась закрытой, и из-за нее сразу раздал-ся жалобный голос Кристины.
   - Занято!
   - Быстро выходи! - Виталий сильно стукнул в дверь, но Жора тряхнул его за плечо и покачал головой.
   - Здесь ничего нет.
   - Меня тошнит, - с надрывом произнесла Логвинова за дверью, после чего послышались характерные звуки. Жора поморщился, и тут же развернулся в сторону лестницы - по ступенькам уже снова грохотали чьи-то ноги. Это бе-жал Олег - остальные поспешали следом, но ощутимо отставали и топали где-то на самом верху.
   - Пусто! - отрывисто бросил он, прыгая через ступеньки. Виталий быстро глянул на Жору сощуренными глазами, потом бросился вниз по лестнице.
   - Нужно проверить входную дверь, - Олег споткнулся и чуть не скатился со ступенек, но Виталий успел поймать его за шиворот. Сам он при этом не остановился, отчего Кривцов совершил гигантский прыжок, перемахнув сра-зу через пять ступенек. Приземлившись у подножия лестницы, он бросился к забаррикадированной двери, но тут же повернулся и отрицательно покачал головой. Виталий на ходу развернулся, чуть не сбив Жору, и Алина, сбежав-шая по лестнице следом, заложила крутой вираж, чтобы не врезаться в обоих. Следом суетливо-изящно цокала каблучками Марина.
   - Бассейн или кухня... - прошептала Алина. Жора неуверенно оглядел оба коридора.
   - Он скорее жрет, чем купается.
   Виталий, уже развернувшийся в сторону кухни, вдруг окаменел.
   - Мы кретины!
   - Не понял!
   - Оружейная!.. А кухонные ножи кто-нибудь убирал?!
   Олег, собравшийся кинуться на кухню в первых рядах, задумчиво остано-вился, произнеся очень нехорошее слово. Евсигнеев, и так еле-еле удержи-вавшийся на грани, а теперь, после услышанного, вероятно, окончательно свихнувшийся, да еще вооруженный приличным кухонным ножом, не укла-дывался в рамки тихого задержания и наказания за выход из комнаты без спроса.
   - Останьтесь тут! - коротко приказал Виталий Алине и Марине, потом махнул тяжело сбежавшему по ступенькам задыхающемуся Петру, который глотнул воздуха, закашлялся, потом покорно пошел следом, утирая ладонью вспотевшее покрасневшее лицо.
   Дверь на кухню была приглашающе открыта. Виталий, Олег и Жора пере-глянулись, потом Вершинин решительно шагнул первым.
   На первый взгляд кухня казалась пустой. Кругом громоздилась грязная посуда, так и не вымытая с первой и последней вечеринки. На столе валялись колбасные шкурки и хлебные крошки. Виталий и Олег вошли следом и огля-делись, потом Олег толкнул Виталия локтем и молча кивнул головой на под-ставку для ножей возле плиты. Отверстие для большого разделочного ножа пустовало. Дверь в столовую была приоткрыта, и в полумраке виднелись мрачные деревянные лица идолов. Алина, проигнорировавшая приказ, тоже вошла на кухню и теперь, вытянув шею, пыталась осмотреться из-за засло-нявших обзор мужских спин.
   Потом они услышали звуки. Глухие звуки, тяжелые удары, сухой треск, громкое сопение, словно кто-то взбирался на высокую гору с тяжеленным грузом на спине. Звуки неслись из-за сияющей двери морозильной камеры, которая была приоткрыта на ладонь.
   Олег сглотнул, потом вопросительно посмотрел на Виталия. Тот покачал головой, потом глазами показал на стойку для ножей, к которой Кривцов стоял ближе остальных. Олег кивнул и шагнул было назад, но тут раздавав-шиеся в морозильнике удары вдруг прекратились, и дверь тихо поплыла в сторону, и увидев того, кто появился в ярко освещенном проеме, Алина, не сдержавшись, ахнула.
   Разделочный нож в левой руке Алексея был по самую рукоять измазан слизью и кровью - темной, почти черной, мускулистое волосатое запястье и украшавшие его золотые часы тоже. Пиджак испещрял влажный узор. На ли-це - разводы и брызги, только вокруг глаз белая чистая кожа, словно у опере-точного негра. На кончике носа висела темная густая капля. Обычно акку-ратно зачесанные назад волосы были взъерошены, слипшиеся от геля пряди нелепо торчали в разные стороны. Глаза смотрели пугающе спокойно, и лицо тоже было устало-спокойным и удовлетворенным, как у человека, только что покончившего с тяжелой и ответственной работой.
   А на полу морозильника за его спиной...
   Алина зажала рот ладонью, борясь с тошнотой, и взгляд Алексея остано-вился на ней, зафиксировав какую-то точку на ее лице. Теперь он слегка улыбался. Капля сорвалась с кончика его носа и упала на паркет, оставив красное пятнышко. Петр, разглядев, что творится в морозильной камере, где совсем недавно на полу возле стены аккуратно лежали три длинных свертка, охнул, дернул рукой и сбросил со стола несколько тарелок и стоявший на них стакан, и они раскололись с жалобным звоном. Уцелел только стакан, который несколько раз крутанулся вокруг своей оси и замер.
   С губ Евсигнеева сорвался смешок. Короткий, сухой, колючий.
   - Хе-хе!
   Взгляд Алины метнулся на его руку, сжимавшую нож между средним и указательным пальцами. И тут же снова перепрыгнул на лицо.
   - Очень тяжело их резать, когда они мерзлые, - доверительно сообщил Алексей, кивая в такт собственным словам. - Ольку проще. Свежак еще. Удобно.
   Он деловито посмотрел на нож.
   - Настоящие. Я проверил - настоящие. Если их придумали, то очень хо-рошо. Хе-хе! Зато теперь я уверен. И никто из них теперь точно не встанет. Не получится со мной "Десять негритят"... судьи не будет... Мало ли что... Надо было делать это сразу. Ладно, - на лицо Алексея наползла скука. - С этим все. А теперь я получу пропуск. Сделаю то, что у них не вышло. Я ведь не лох! - он заговорщически подмигнул остальным. - Здесь находят вещи... Я нашел все нужные мне вещи!
   - Брось нож! - негромко сказал Виталий. Алексей кивнул с неожиданной покладистостью.
   - Нож? Конечно. Он мне больше не нужен.
   Его пальцы разжались, выпуская рукоять, и одновременно с этим правая рука стремительно метнулась под пиджак, и в тот момент, когда стальное лезвие ударилось о паркет, рука Алексея уже вытягивалась вперед, надежно фиксируя зрачок пистолетного дула на переносице оцепеневшей от ужаса Алины.
   Виталий начал двигаться еще когда пальцы Евсигнеева исчезли за полой пиджака. Понять время было. Выбирать времени не было. Бизнесмен стоял очень далеко. Слишком далеко.
   Палец Алексея нажал на спусковой крючок, и в тот же момент взметнув-шаяся рука Виталия жестко ударила Алину поперек груди, опрокидывая ее на пол. Она свалилась, суматошно взмахнув в воздухе ногами и уронив табу-ретку. Так падают в кино, и еще лучше это смотрится при замедленной съем-ке. Она видела это много раз. В кино это было смешно. Сейчас совсем нет. Пол больно ударил по спине и затылку, кухня кувыркнулась, и перед глазами возник потолок и лампа в нарядном кружевном абажуре.
   Только потом она услышала выстрел. Он был совсем негромким. Дума-лось, что пистолеты бабахают... а они просто хлопают. Как новогодние хло-пушки. Кто-то громко вскрикнул от боли, и Алина суетливо завозилась, словно опрокинутый на спину жук.
   Виталий, которого попавшая в левое плечо пуля уронила на колени, уже, оскалившись, поднимался, когда Алексей выстрелил снова, на этот раз це-лясь в него. Но Воробьев увернулся, кувыркнувшись вперед и в сторону и тем самым значительно сократив расстояние до обезумевшего бизнесмена. Краем глаза он увидел, как качнулся вперед Жора, как Олег, успевший-таки выхватить нож из подставки, ужом скользнул вперед где-то с другой стороны стола, и хотел было крикнуть им, чтоб не валяли дурака и не лезли... лучше бы последовали примеру Петра, который давным-давно прилип к полу, за-крыв голову руками. Но губы не слушались.
   На лице Алексея появились недоумение и паника. Он быстро выстрелил еще несколько раз подряд, дернув рукой, и пуля вдребезги разнесла стеклян-ную дверцу шкафчика. Третий выстрел расколол плитку перед лицом Олега, и тот, дернувшись в сторону, сунулся лицом в пол. Виталий, который уже был совсем рядом, ногой зацепил табуретку и с силой толкнул в сторону Алексея, но тот успел выстрелить еще один раз, уже не целясь, а просто бес-порядочно тыча дулом в пространство, но из этой беспорядочности ему вдруг улыбнулась неведомо как забредшая сюда удача стрелка. Пуля попала Вер-шинину чуть выше правой брови, и он, сильно вздрогнув и успев изумленно распахнуть глаза, с грохотом косо повалился на стол, а с него сполз на пол, где и распростерся среди груды осколков лицом вниз. Алина, перевернув-шись, поползла к нему, цепляясь за гладкие плитки скрюченными пальцами и хрипло дыша. Волосы свалились ей на глаза, и она могла видеть только узор плиток, рывками уходящий назад.
   Алексей углядел летящий табурет и качнулся в сторону, но недостаточно проворно, и тот ударил его в бок. Евсигнеев охнул, чуть согнувшись, и тот-час откуда-то с другой стороны вдруг выпрыгнул Виталий. Алексей еле-еле успел заметить его появление, а следующего движения и вовсе не увидел - его рука, только что надежно сжимавшая пистолет вдруг дернулась вверх са-ма по себе, раздался противный хруст, кисть словно ожгло огнем, и пистолет выскользнул из пальцев, которые мгновенно утратили способность держать что-либо. Виталий безжалостно заломил пойманную руку Алексею за спину, отчего он сразу же присел, продолжая громко орать от боли в сломанном за-пястье. Теперь хрустнуло уже где-то в локте, боль стала невыносимой, наго-няя на глаза алый туман. Мельком сквозь этот туман он успел увидеть Во-робьева, оскаленного, залитого кровью, и где-то в глубине сознания вильнула хвостиком злорадная мысль...
  попал, сука, попал!..
  потом ему нанесли сокрушительный удар в солнечное сплетение, отчего в легких мгновенно кончился воздух, и с силой швырнули вперед. Последнее, что успел увидеть Алексей, - стремительно летящую на него белую стену.
   Раскинув руки, точно распяленный, Евсигнеев медленно ополз по стене, оставляя на светло-коричневом широкую красную полосу, и повалился на пол, прижавшись разбитым лицом к плинтусу. Виталий, тяжело дыша, шаг-нул назад, зажимая ладонью аккуратную дырочку в плече, из которой толч-ками выплескивалась кровь, потом рухнул на колени и, уперевшись здоровой рукой в пол, с трудом повернулся. Разгромленная кухня колыхалась у него перед глазами, глаза выхватывали какие-то отдельные кадры. Марина, шата-ясь, как пьяная, бездумно бредущая куда-то мимо стола. Медленно подни-мающийся Олег, как-то сонно вытирающий кровь с иссеченного осколками лица и сжимающий в руке уже ненужный нож. Алина с дергающимися губа-ми, пытающаяся перевернуть на спину неподвижного Жору, из-под лица ко-торого по полу тихо расползалась темно-красное. Тускло поблескивающий пистолет на полу. Грязный нож неподалеку. Евсигнеев возле стены, словно груда окровавленных тряпок. Собственная измазанная в крови рука, остав-ляющая на плитах четкие отпечатки ладони.
   Виталий закашлялся. Сейчас боли не чувствовалось, плечо словно онеме-ло, посылая в нервную систему лишь тупые толчки, будто напоминая о себе, но кровь не останавливалась, и ощущение от теплой струйки, стекающей по груди и животу, было очень неприятным. Протянув руку, он подтянул к себе пистолет - девятизарядный "вальтер" "ППК" и криво, зло улыбнулся. Вот вам и еще одна вещь Алексея Евсигнеева, заслуженного бизнесмена.
   Ты свалял дурака, Воробьев! Такого дурака!
   Виталий сжал пистолет в руке, поставил его на предохранитель и встал, пошатываясь. Жора уже лежал на спине, но его голову заслонял Олег, кото-рый сидел рядом на корточках, обхватив колени одной рукой, а другой вце-пившись себе в волосы, и раскачивался взад-вперед, что-то бормоча себе под нос странным подвывающим голосом. Алина медленно поднималась, глядя на Виталия расширенными от ужаса глазами. Сейчас ее лицо казалось ма-леньким и серым.
   - Жорка? - хрипло спросил Виталий, делая шаг вперед. Алина закусила губу, потом покачала головой и прижала дрожащую ладонь ко рту, и от этого ответа у него внутри все оборвалось. Марина, заметившая это, издала слабый возглас, больше похожий на вздох. Виталий снова двинулся вперед. Алина попыталась было остановить его, осторожно взяв за руку, но он вяло отстра-нил ее, обошел Олега и остановился, тупо глядя на застывшее мертвое лицо гиганта, на котором остывало предельное изумление, словно сию секунду Жора увидел самую потрясающую вещь в своей жизни. Над вздернутой бро-вью темнело отверстие от пули.
   Пол вдруг неодолимо потянул к себе, словно гравитация на кухне неожи-данно возросла во много раз. Виталий повалился на колени и ударил кулака-ми по блестящим плитам - снова и снова, и снова, словно пол был живым торжествующим врагом. Возможно, он что-то выкрикивал, но эти секунды вылетели из его памяти напрочь, и много позже он так и не смог их вспом-нить. Его остановили ладони - мягкие прохладные ладони, обхватившие за шею. Он приподнялся, мало чего соображая, и только через какое-то время осознал, что сидит на полу, обняв дрожащую Алину и прижав пистолет к ее обтянутой майкой спине, и ругается срывающимся от бессильной ярости го-лосом.
   Марина тем временем добрела до приоткрытой двери морозильной каме-ры и заглянула внутрь. От увиденного ее глаза расширились, она хватанула ртом воздух, пропитанный запахом мерзлой крови, и резко развернулась, це-пляясь за косяк. Ладонь соскользнула, и Рощина упала на колени и на руки, всхрипнула, к горлу подкатил тугой обжигающий ком, и секунду спустя она забилась на полу в буквально переламывающих тело пополам жесточайших рвотных спазмах.
   - Пожалуйста, прекрати дергаться! - крикнула Алина Виталию почти в самое ухо. - У тебя так только сильнее кровь идет! Надо остановить или ты умрешь!
   - Эка невидаль! - сказал Виталий с хриплым смешком, отпуская ее и пы-таясь встать, но Алина с неожиданной жесткостью прижала ладонь к его здо-ровому плечу и зло бросила:
   - Говорю, не двигайся! Олег! Олег!
   Но Кривцов не слышал ее, судя по всему, пребывая в полнейшей простра-ции. Тогда Алина вскочила, ощупала свой широкий пояс, отрицательно мот-нула головой, огляделась, потом решительно подбежала к скорчившемуся у стены Алексею. Наклонилась, резким рывком перевернула его, расстегнула золотистую пряжку узкого кожаного ремня и дернула ее с такой силой, что тело бизнесмена даже слегка приподнялось над полом. Ремень покорно вы-скользнул из шлевок и остался у нее в руке. Алина пристально взглянула на лицо Алексея, превратившееся в уродливую окровавленную маску, на сло-манный зуб, косо выпиравший из-под верхней губы, потом прижала пальцы к его шее слева, и к собственному изумлению, почувствовала под кожей дале-кое биение. Она была уверена, что Виталий убил его.
   - Да этот козел жив! - сказала она, бегом возвращаясь обратно и по пути переступила через дергающуюся Марину, словно через бревно.
   - Я знаю, - безразлично ответил Виталий.
   На Олега же ее слова подействовали, словно мощный электрический раз-ряд. Он взвился, точно распрямившаяся пружина, в процессе прыжка подхва-тив с пола брошенный нож.
   - Что?! Да я сейчас распотрошу эту гниду!
   - Нет, не стоит.
   Словно предчувствуя, что его слова не возымеют никакого эффекта, Вита-лий вытянул ногу и ловко подсек Кривцова под колено, отчего Олег с разма-ху сел на пол.
   - Да ты что?! - возопил он, и попытался снова вскочить, но Виталий уже вцепился в него здоровой рукой, и Олег перестал дергаться, опасаясь, что сделает ему хуже. Алина присела рядом, теребя ремень в пальцах. - Пусти! Этот мудак Жорку завалил! Я его удавлю! Я его...
   - Да, все правильно, - хрипло произнес Виталий, не разжимая пальцев. - Мы убьем его. Но вначале он должен все рассказать.
   - Вряд ли он будет способен говорить, - пробормотала Алина, тут же снова убежала и вернулась с кухонным полотенцем.
   - Я его заставлю. Уж поверь мне, - Виталий не сводил глаз с Жориного лица. - Но сейчас послушай меня, Олег. Послушай.
   - Ладно, - с явной неохотой сказал Олег. - Но потом я лично... Давай сю-да, - он отнял ремень и полотенце у Алины, - я знаю, как надо. Принеси вод-ки - уж ее-то тут навалом!
   Марина с трудом поднялась на ноги, вытирая ладонью испачканный рот. С подбородка свисала, раскачиваясь, длинная розовая нить слюны. Ее все еще мутило, горло жгло огнем. Золотистые волосы, слипшиеся от рвотных масс, висели жуткими бесцветными сосульками, весь костюм был напрочь измазан, в нос бил отвратительный запах. Она взглянула на свои некогда роскошные волосы, издала возглас ужаса и отвращения и опрометью вылете-ла из кухни.
   - У, как поскакала! - зло заметил Олег, ловко перетягивая Виталию плечо. - Подумаешь, блеванула на себя! Жорку убили, а ей лишь бы чистой быть!
   - А где Кристинка? - без особого интереса спросила Алина, оглядывая пустую кухню. - Неужели она ничего не слышала?
   - Последний раз, когда я ее ви... слышал, она была в ванной на втором этаже, - сказал Виталий и зашипел от боли, вызванной усилиями Олега.
   - Теперь все это уже неважно, - сказал Олег. - Вот он, шизанувшийся уб-людок!.. Готово. Прошла навылет - и это радует. Но лучше поискать нор-мальные бинты, сделать хорошую повязку и вкатить тебе парочку нужных уколов, иначе ты все же рискуешь подцепить заражение. Но где их взять? Надо порыться в барахле этого козла - уж бинты у него точно были.
   - Ты спец, - Виталий посмотрел на свое перевязанное плечо. Олег мрачно кивнул.
   - Водитель должен все уметь. Да, Петя?
   Позабытый Петр, все это время сидевший, прижавшись к шкафу возле раковины и остекленевшими глазами глядя в сторону открытой морозильной камеры, отрешенно посмотрел на него.
   - Он их... он их...
   - Им уже все равно было! - зло отрезал Олег. - А Жорке нет! Надо было не выпускать этого... из комнаты. Надо было удавить его еще тогда! Еще в автобусе надо было!..
   Но Виталий, не слушая его и глядя туда, где валялся Алексей, мрачно ка-чал головой каким-то своим мыслям.
  
  * * *
  
   Кашляя, всхлипывая, она мчалась по коридору, не разбирая дороги. Ско-рее в ванную, скорее под душ - смыть с себя эту гадость, эту вонь, смыть ее со своих прекрасных волос. Господи, и ведь все видели - все видели! Какая мерзость! Где ее ванная - прекрасная ванная, наполненная волнами и мор-ским светом, с теплыми ароматами и зеркалами, из которых никто, никто не посмотрит на нее теми жуткими глазами, которые никак не могут принадле-жать ей. И она не галлюцинация! Суханова дура - просто дура, сумасшедшая официантка, ей место в дурдоме!
   Марина толкнула дверь в ванную, одновременно щелкнув выключателем, вбежала внутрь и захлопнула за собой дверь, надежно заперев замок. Как хо-рошо, что Жора успел починить дверь до того, как... Жестокие мысли, зато вполне практичные.
   Убрав пальцы с пуговки замка, она сморщила нос - в ванной висел густой тяжелый запах ландышей и еще каких-то цветов - какой-то идиот, побывав-ший здесь совсем недавно, переусердствовал с освежителем воздуха. Ладно, черт с ним, может, оно и к лучшему - этот аромат всяко приятней, чем тот, который сейчас исходит от нее. Быстрее - горячая вода, шампунь, самое ду-шистое мыло, дезодорант, духи. Быстрее! Господи, какая мерзость!
   Марина, тяжело, со слезами дыша, начала быстро раздеваться, швыряя ис-пачканную одежду прямо на пол, где уже валялось чье-то скомканное поло-тенце. Пуговки пиджака не желали подчиняться ее дрожащим пальцам, и то-гда она с истеричной злостью рванула полы в разные стороны. Пуговицы ве-село зацокали по блестящим полупрозрачным плиткам. Вздрогнув от при-косновения мокрых липких прядей к голой спине, Марина развернулась и быстро взбежала по ступенькам к ванне, потом недовольно сморщила нос, увидев, что ванна заткнута пластмассовой пробкой и на полтора пальца на-полнена водой грязно-желтого цвета. Какой-то кретин даже не удосужился спустить за собой воду! Свиньи!
   Она включила душ, потом опустилась на колени на теплый сияющий ка-фель у края ванной и, схватившись одной рукой за выступ, потянулась вниз, чтобы выдернуть пробку, но ее рука вдруг соскользнула, колени поехали ку-да-то в сторону, словно кафель был натерт жиром. Взмахнув рукой, Марина косо рухнула в ванну.
   Она закричала еще когда воды коснулись лишь кончики пальцев вытяну-той руки. Боль была дикой, нестерпимой, словно пальцы погрузились в жид-кий огонь, расплавленный металл, который мгновением позже с безжалост-ным гостеприимством принял в объятия и все ее тело.
   Марина билась, пытаясь встать, но болевые судороги распоряжались с те-лом по-своему, вывернутые руки скользили по округлым стенкам. Жидкость почти сразу же попала в рот, а оттуда в горло, и там тоже вспыхнул всепожи-рающий огонь, и крик сразу же превратился в булькающий хрип, но она все еще пыталась кричать, хотя кричать было уже нечем, и сознание, расплавля-ясь, угасало с милосердной стремительностью. Кругом была боль, и сама она тоже стала болью - уже ничего не соображающий, бьющийся в муках комок плоти, по которому с шипением хлестали уже бесполезные теплые струйки воды.
   Затягивающиеся туманной дымкой зеркала вокруг ванны тщетно ждали отражений своей хозяйки.
   В душе внезапно что-то щелкнуло, и вода выключилась - вниз упало лишь несколько последних капель. Погас колыхающийся зеленовато-голубой свет, лившийся со стен и потолка, и ванная погрузилась в удушливую тьму, в ко-торой слышался лишь легкий затухающий плеск воды.
  
  * * *
   Они одновременно вскинули головы, когда откуда-то сверху долетел при-глушенный расстоянием жуткий душераздирающий крик - вибрирующий, захлебывающийся, словно кого-то заживо рвали на части. Петр уронил из-влеченную из холодильника баночку, из которой двумя пальцами доставал маринованные чесночинки, и резко развернулся к двери.
   - Господи, что это?!
   Остальные ничего не спрашивали - только переглянулись и кинулись к выходу. Оборвавшийся крик больше не повторялся, и это говорило о самом плохом.
   Только в дверях Олег нерешительно оглянулся на Алексея, но Виталий нетерпеливо пихнул его в спину.
   - Живей! Он еще долго не очухается!
   Петр гигантскими скачками рванулся за ними, дожевывая чеснок на ходу.
   - Кристинка или Маринка... - задыхаясь, бормотал Олег, прыгая через ступеньки. - Твою мать! Как же так?!
   - Ванная! - крикнула Алина на бегу, уверенно сворачивая на площадке второго этажа. - Она же пошла в ванную! Это ее место! Ее! Проглядели!.. Проглядели!..
   Дверь ванной оказалась заперта. Олег с размаху толкнулся в нее, дверь дрогнула, но устояла.
   - Блин, Жорка хорошо сработал! - рявкнул он. - Петька, давай!
   Они вдвоем ударили в дверь с такой отчаянной силой, что на этот раз не выдержали не только петли, но и замок, и дверь с грохотом рухнула внутрь, зацепив изящную полочку, с которой посыпались бесчисленные баночки и флакончики. На них пахнуло жутким, удушающим, сырым кисло-горелым запахом, смешанным с тяжелым ароматом ландыша. Ванная была темной и казалась пустой. Виталий пощелкал выключателем, но свет не зажегся. Он безнадежно ругнулся, уже понимая, что это значит, и достал из кармана брюк зажигалку. Растолкал остальных, осторожно щелкнул зажигалкой и двинулся вперед, за ним и дрожащим огоньком в его руке потянулись Алина, Олег и Петр, зажимая носы и рты ладонями.
   Марина, обнаженная, ничком лежала на дне круглой ванны, судорожно упершись руками со скрюченными пальцами в стенки. Вода доходила ей лишь до середины тела, так что спина и ягодицы выступали на поверхность. Кожу покрывали страшные глубокие язвы, от роскошных волос остались лишь жалкие лохмотья на затылке и макушке. Тело медленно дымилось с ед-ва слышным шипением.
   Петр испуганно икнул, дернулся в сторону, тут же поскользнулся и едва не рухнул прямо в ванну, но Олег успел схватить его за рубашку и дернуть назад. Все тотчас же спустились на ступеньку ниже. Виталий отвернулся, на мгновение оставив всех в темноте, схватил аккуратно стоявшую в уголке швабру и передал ее Олегу. Тот, закусив губу, ухватил швабру обеими рука-ми, осторожно завел ручку швабры Марине под живот и с усилием перевер-нул тело, и Алина тотчас же в ужасе завизжала, увидев багрово-черный оскал черепа. Олег, ахнув, выпустил швабру, и та плюхнулась в ванну, подняв фонтанчик брызг, к счастью, никого не задевших.
   - Господи, - шептала Алина, заикаясь, - господи... Это же кислота... Гос-поди, Маринка...
   - Чувствуете запах? - Виталий оглядел ванную, потом поставил горящую зажигалку на низкий шкаф для белья у стены. - Забрызгали освежителем...
   Олег осторожно потянулся к тому месту на верхней ступеньке, на котором поскользнулся Петр, легко прикоснулся к нему пальцем, потом провел силь-нее, поднес палец к носу и понюхал.
   - Подсолнечное масло, - глухо сказал он. - И когда же успела наша Ан-нушка его разлить?
   Виталий открыл дверцу шкафа, издал приглушенный возглас и вытащил большую пустую пластиковую бутыль с предупреждающей наклейкой: "Ос-торожно! Кислота серная концентрированная".
   - Две бутыли?! - он яростно посмотрел на Олега. - Две?! А за них вы за-глянуть не удосужились?! За двумя бутылями вполне могли стоять и еще, как видишь!
   Олег сник.
   - Кто же его знал?! - он покосился в сторону ванны, и его передернуло. - Господи, какая страшная смерть! Бедная Маринка! Стерва была, а все равно жалко.
   Алина посмотрела на одну из пластмассовых полочек, где среди флаконов с шампунями издевательски стояла полупустая бутылочка подсолнечного масла. Ее даже не стали прятать. Она повернулась, снова осторожно подня-лась на первую ступеньку и, встав на четвереньки, до упора повернула ручки обоих кранов, но из отверстий не вытекло ни капли воды.
   - Ванная умерла, - глухо сказал Олег. Даже в прыгающем полумраке было видно, какое мертвенно-бледное у него лицо. - Впрочем, мне на это уже на-плевать!
   - Но если воды нет во всем доме... - начал было Петр, но Олег махнул на него рукой.
   - Это ее ванная, забыл? Здесь воды и нет... теперь. Подождите, но когда он все это успел?! - он вопросительно взглянул на Виталия, который снова взял свою зажигалку. - За минутку все это не сделаешь, а ведь тела этот при-дурок распотрошил основательно! Совсем недавно ванная была в порядке, когда... когда Жорка чинил дверь. А потом мы ведь друг с друга глаз не спускали! Как же у него на все хватило времени?!
   - Что-то я с трудом представляю, чтобы человек поставил продуманную ловушку, а потом в шизоистерике кинулся резать трупы и палить во все сто-роны! - хрипло сказала Алина, пятясь к выходу. Потом резко обернулась в пустой коридор. - И, честно, говоря, не похож он на человека, который спо-собен продумывать такие вещи.
   - Он сумасшедший, - заметил Петр, следуя ее примеру. - А психи - они...
   - Нужно поскорее найти Кристину.
   Виталий быстро взглянул на нее.
   - Она была здесь, когда мы с Жоркой уходили с этажа! Я слышал ее голос, когда стучал в эту дверь. Она должна была уйти отсюда последней! И обяза-тельно прибежала бы на кухню! Не услышать всех этих криков и выстре-лов...
   - Думаешь, это она? - спросил Петр. Виталий пожал одним плечом.
   - Я уже ничего не думаю. Похоже, мы тут все сумасшедшие. Пошли, най-дем ее.
   - Если она еще жива, - оптимистично произнес Олег. Выходя из ванной, он оглянулся. - Придется оставить ее так - нам ее оттуда не вытащить. Но тогда от нее... скоро ничего не останется. Надеюсь, что Кристинка просто перетрусила. А бизнесмен?! Вдруг удерет?!
   Виталий поморщился от просыпающейся в плече боли, потом посмотрел на пистолет в своей руке.
   - Не успеет.
   Алина, отвернулась от ванной, теперь ставшей личной могилой красавицы Марины, попавшейся в ловушку собственной красоты. А как бы она сама по-ступила в подобной ситуации?! На время ограничилась бы кухонным поло-тенцем или тоже рванулась бы сюда?! Заметила бы что-нибудь? Была ли бы ослеплена истерикой и отвращением?
   Ответа на этот вопрос не было, а его следовало найти. Ситуация обяза-тельно возникнет. То, что все закончилось, оказалось кратковременной ил-люзией. Алексей был сумасшедшим, был убийцей, но он был человеком им-пульсивным, вспыльчивым и очень плохим актером. Терпение, продуман-ность и просчет ему не по плечу. К тому же, когда ее выбросили из окна, он был надежно заперт. Теперь она почти не сомневалась, что только Жора по-гиб от его руки. А это значило, что все продолжается.
   Дева Севера все еще бродит по коридорам. Ждет.
   Кого?
  
  * * *
   Кристина была в гостиной.
   Она косо сидела в кресле, загораживавшем дверь в оружейную, вытянув ноги и откинув голову на спинку, похожая на небрежно брошенную боль-шую куклу. Спутанные черно-красные пряди плотно закрывали ее лицо. Руки безвольно свисали с подлокотников, камни в кольцах тускло поблескивали.
   Они осторожно подошли к ней и остановились в полуметре, глядя на за-крытое волосами лицо.
   - Она мертвая? - прошептал Петр, нервно хрустя суставами пальцев.
   Олег осторожно склонился над Кристиной и отвел волосы с ее лица - бледного, с закрытыми глазами и неподвижными губами. На виске подсыха-ла тонкая струйка крови. Он прижал пальцы к ее шее и глубоко вздохнул, по-том раздвинул черно-красные пряди над виском и с облегчением сказал:
   - Живая. По голове стукнули - кожа слегка содрана. Ничего страшного. Дайте воды из какой-нибудь бутылки... только проверьте, чтоб действитель-но вода, а не... - он не договорил, но его и так поняли. Петр бегом добежал до столика, где стояла большая, наполовину полная бутыль с минеральной водой, схватил ее и бегом же вернулся обратно, бросив косой взгляд на диван с кровяными разводами на сиденье. Олег плеснул воды на ладони, а потом Логвиной в лицо, сопроводив эти действия крепкими бесцеремонными шлепками по щекам Кристины, и ее ресницы чуть дрогнули.
   - Кристиночка! Очнись! Дядя Олег пришел!
   Виталий, присев рядом с креслом, взял правую руку Кристины, осторожно понюхал ее пальцы, потом швырнул руку ей на колени.
   - Освежителем несет, как не знаю что!
   Олег хмыкнул, потом перевернул бутылку над головой Кристины, и через несколько секунд она взвилась в кресле, захлебываясь и бестолково отмахи-ваясь трясущимися руками.
   - Нет! Не надо!
   Виталий толкнул ее обратно в кресло, и Кристина обмякла, потянувшись правой рукой к голове.
   - У-у-уй, как болит! Как я тут оказалась? Что вообще произошло?
   - А ты не знаешь?!
   Злая ирония в голосе Виталия заставила ее удивленно-обиженно распах-нуть глаза.
   - Откуда мне знать?! Я побежала за Маринкой к лестнице... а мне вдруг кто-то сзади как даст!.. И где он только прятался?!
   - Он? - хмуро переспросил Олег. - Кто он?
   В глазах Кристины появилось недоумение.
   - Как кто? Алексей. Этот псих. Вы нашли его?
   - Нашли, нашли.
   - Ой, слава богу! - Кристина нежно ощупала пострадавшую голову, потом испуганно уставилась на свои окровавленные пальцы. - Господи! Этот козел мне голову пробил!
   - Не боись, не пробил, - Олег пристально смотрел на нее, и от его взгляда Кристине стало очень не по себе. - Но это не поздно исправить.
   - Что? - испуганно пискнула она, потом посмотрела на Петра и Алину, стоявших чуть поодаль. - Вы заперли этого психа? А где остальные? Где Ма-ринка?
   - Маринка? - Виталий вдруг резко придвинулся к ее лицу почти вплот-ную, и Алина, наблюдавшая за ним, с тревогой заметила, что на полотенце, стягивающем его плечо, проступило красное пятно. - А ты разве не знаешь, где Маринка?!
   - Н-нет.
   - Маринка в ванне. Ее немножко искупали в кислоте и она от этого не-множко умерла.
   - Маринка, грубо говоря, превратилась в желе! - перехватил эстафету Олег и ткнул указательным пальцем чуть ли не Кристине в глаз. - Не под-скажешь, как это вышло?
   - Что? - на лице Кристины расползся ужас. - Что?!
   - Из певиц, порой, получаются и актрисы, - Виталий схватил за запястье ее правую руку и потряс у нее перед глазами. - Ты провонялась освежителем для воздуха, словно полоскалась в нем. В ванной им перебили запах кислоты! Ты была последней, кто оставался на этаже, когда мы с Жоркой ушли! И ты была в этой ванной!
   - Что?!
   - Ты была в ванной! Сказала из-за двери, что тебя тошнит, а сама в этот момент выливала в ванну кислоту, которую заранее свистнула из подвала!
   - Что?!
   - Времени у тебя было навалом!
   - Что?!
   - Еще раз чтокнешь, и я!.. - Олег замахнулся бутылкой, и Кристина, взвизгнув, сжалась в кресле, прикрывая голову руками. Виталий придержал его.
   - Погоди!
   - Мы с Петькой пойдем проверим Евсигнеева, - вмешалась Алина, зарабо-тав недовольный взгляд шофера. - Неспокойно мне, пока он там один.
   - Хорошо, - Виталий обернулся и протянул ей пистолет. - Прихвати вот это.
   Алина приняла оружие, вскинув брови. Пистолет приятно холодил ладонь, принеся с собой легкое ощущение уютной безопасности.
   - Вообще-то я...
   - Повернешь вот так флажок предохранителя, прицелишься в бизнесмена и нажмешь на курок. Бизнесмен упадет.
   Выслушав нехитрую инструкцию, девушка кивнула, потом приглашающе посмотрела на Петра.
   - Оружие следует доверять мужчине, - кисло заметил Петр. Олег фыркнул, не повернув головы.
   - Кури отсюда, мужчина!
   Виталий проводил их взглядом, заметив, что в дверях Алина пропустила Сливку вперед, и снова повернулся к Кристине.
   - Ну?
   - Да не была я ни в какой ванной! - взвизгнула певица. - Я же говорю - меня ударили! Сами же видите!
   - Сымитировать себе такую травму - не фиг делать! - безжалостно отрезал Кривцов.
   - Да ничего я не имитировала! - в отчаянье возопила Кристина. - Меня ударили! Я не была в ванной! Почему вы мне не верите?! Это все Лешка!
   - Я слышал твой голос!
   - Да?! - Кристина сверкнула глазами. - Докажи! Кто еще слышал?!
   - Жорка.
   - Пусть скажет! Пусть он сам скажет! Где он?!
   - Нету больше Жорки, - глухо ответил Олег. - Бизнесмен его застрелил. Наповал!
   Рот Кристины испуганно-потрясенно округлился, потом она с трудом произнесла:
   - Тогда подтвердить твои слова некому!
   Олег выпрямился и хмуро посмотрел на Виталия, и тот, почувствовав в прежней уверенности спеца по транспорту легкую слабинку, зло хлопнул ла-донью по подлокотнику.
   - Замкнутый круг, твою мать!
   - Я уже не знаю, кому верить, - сообщил Олег почти жалобно. - Нет, ну я верю тебе, Виталя, но...
   - Вот именно "но"! У всех получается "но"!
   - Меня могли специально полить освежителем! - встряла Кристина. - Не просто же так меня ударили!
   - Но почему тебя не убили?
   - Чтобы подставить!
   - Зачем?
   - Потому что он не убивает по двое сразу! Кто-то всегда должен быть ви-новат!
   Олег бросил бутылку на пол и сунул в рот сигарету.
   - А может, все-таки, Евсигнеев? Все устроил, спрятался, оглушил эту, а потом...
   - А потом очень предусмотрительно телепортировался на кухню! - зло пе-ребил его Виталий. - Да еще имея при себе машинку с замедлителем време-ни, чтобы успеть качественно покромсать все трупы. Причем два из них бы-ли мерзлыми! Ты видел, что он с ними сделал?! На это нужно время, Олег!
   - Тогда звезда с ним в сговоре! Или отдельный маньяк! - Олег закурил, потом сплюнул на ковер. - Господи, во галиматья!
   Он схватил Кристину за плечо и резким движением вздернул ее на ноги.
   - Пошли на кухню! У нас еще много дел!
   Перед широкими дверями гостиной они задержались. Олег помог Кристи-не пройти, услужливо вытолкнув ее в коридор, но сам помедлил, и Виталий тоже не спешил выйти. Потом они криво улыбнулись друг другу и шагнули в раскрытые двери одновременно.
  
  VIII.
  
   За окном кухни теснилась густая непроглядная тьма. Фонари возле дома, исправно горевшие весь день, теперь уже не работали, и этот факт ее совсем не удивил. Удивило то, что так быстро стемнело, - вроде бы совсем недавно были легкие сумерки... Алина взглянула на свои наручные часы и ужасну-лась - время подходило к десяти вечера. Куда делось все это время?! Насту-пала новая ночь в проклятом особняке. Что она принесет с собой? Что прине-сет с собой новое утро? Наступит ли оно?
   Кто сейчас смотрит на нас? Вам смешно?! Смешно?! Вам нравятся ва-ши тарантулы?!
   Тебе досталась бракованная иллюзия, Аля.
   Эх, Жорка, Жорка!..
   Погибшего гиганта было жалко до слез, а смерть Марины уже отошла ку-да-то в прошлое и всплескивалась в памяти лишь из-за жуткого, глянувшего на нее выеденными кислотой глазницами лица... того, что от него осталось. Вот так. Была - и нет. Все.
   А тебя будет кому-нибудь жаль?
   Нет-нет. Меня не надо будет жалеть. Я не умру!
   Умрешь, Аля, умрешь. Все умирают. Все умрут. Ты же понимаешь.
   Плачь по себе. Они вряд ли это для тебя сделают.
   Петр, опустившись на колени, аккуратно собирал с пола рассыпавшиеся зубчики чеснока, тщательно встряхивая каждый в воздухе и отправляя об-ратно в банку.
   - Что ты возишься с этим чесноком?! - раздраженно спросила она. Петр поднял голову. Его лицо было осунувшимся и постаревшим.
   - А? А-а-а. Ну просто... Я люблю маринованный чеснок. Вот... люблю его есть, - поспешно уточнил он, словно Алина могла предположить некое дру-гое, гораздо более гнусное применение для маринованного чеснока. - Люблю есть... особенно, когда страшно.
   - Сколько твоему сыну?
   - Андрюшке-то? Восемь. На рыбалку должны были поехать... вчера еще...
   - Еще съездите.
   Петр безнадежно кивнул.
   - Жорку жалко. Хороший был, веселый... столько всего знал. Кто б мог подумать, что самого сильного из нас какая-то... - он глянул в сторону Ев-сигнеева и окаменел. Алина медленно подняла пистолет.
   Алексей уже не лежал ничком возле стены, а стоял на четвереньках, мотая головой, словно корова, отгоняющая слепней. С губ свисала, раскачиваясь, длинная темно-красная нить слюны.
   - Хр-р, - сказал Алексей. - Уф-хр.
   Потом он закашлялся и сплюнул красным. О плитки пола щелкнули два выбитых зуба.
   - ...волочь... хр-р... - просипел Алексей и сел, привалившись спиной к стене. Его лицо покрывала подсыхающая кровавая корка, свернутый нос ле-жал на щеке, глаза медленно, монотонно моргали слипающимися ресницами. Он снова сплюнул, попав себе на колено, вытер подбородок ладонью и по-смотрел на нее. Потом начал было косо крениться к полу, но тут же снова сел, упираясь в пол неповрежденной рукой. Вторая, нелепо вывернутая в двух местах, безвольно свисала. Сломанные кости запястья пробили кожу и торчали острыми обломками.
   Алина сделала несколько шагов вперед, до боли сжимая пистолет в паль-цах. Ее трясло от отчаянного желания прострелить эту взъерошенную окро-вавленную голову.
   - Ну?.. чего ж ты? Стрельни! - Алексей попытался улыбнуться разбитыми губами, отчего его лицо стало еще страшнее. - Мозги будут по всей кухне! Как у Жорки! Большой несокрушимый Жорка... а всего лишь маленький ку-сочек металла и моя рука... Ну что ты смотришь на меня?! - в его голосе появилось отчетливое беспокойство. - Что ты на меня так смотришь?! Меня бесит, когда ты на меня так смотришь!
   - Бесит? А может, ты боишься?
   - Что?! - Алексей засмеялся булькающим смехом. - Я - бабы?! Ух-хр!.. Да ты просто дура! Только для траха и годишься! Мозгов у тебя нет! Что ты так пялишься?!.. Хочешь стрелять - стреляй... да у тебя тямы не хватит! Без-мозглая рыжая курица! Ты не сможешь.... А я смогу! Я уже смог! А тебя я все равно... рано или поздно... Они этого хотят! Ты ломаешь всю их затею, всю их охоту... а за тебя меня отпустят!
   - Кто "они"? - спросил Петр, как родную прижимая к груди баночку с чесночинками. Алексей посмотрел на него, потом высунул окровавленный язык и снова засмеялся.
   - Что - жим-жимчик, Петя?! Хрен я тебе что скажу! Подумай сам!
   - А мы подумаем вместе! - вдруг раздался голос Виталия, который вошел в кухню совершенно бесшумно. Следом ввалилась мокрая и растрепанная Логвинова, увидела тело Жоры и, ахнув, вжалась спиной в раковину. По-следним вошел Олег. В отличие от Виталия, вставшего неподалеку от Али-ны, он не остановился, а продолжал идти вдумчиво и целенаправленно. Алексей, сообразив, что является конечной точкой, начал проявлять призна-ки тревоги.
   - Эй, я не собира...
   Олег оборвал его слова, коротко и от души впечатав кулак Алексею в глаз. Бизнесмен повалился на бок, прямо на сломанную руку и заорал от боли.
   - За Жорку! - сообщил Олег и безжалостно пнул вопящего Алексея в пах. - За остальных!
   Вопль Алексея превратился в визг, и он подтянул ноги к животу, одно-временно пытаясь перекатиться на другой бок, чтобы освободить повреж-денную руку от тяжести тела. Олег помог ему еще одним пинком под ребра.
   - А это просто так! За девиантное поведение!
   Встряхивая рукой, он отошел, удовлетворенно улыбаясь, и Виталий, про-ходя мимо, легко толкнул его в плечо. Потом поднял один из опрокинутых табуретов и поставил его перед Алексеем. Сел и начал терпеливо ждать.
   Вскоре Алексей, приподнявшись, снова привалился к стене, дыша хрипло, с присвистом. Протер слипающиеся от крови глаза и зафиксировал на Вита-лии мутный взгляд. Боль была дикой, но он все же ухмыльнулся, отметив и расплывающееся кровавое пятно на его повязке, и нездорово блестящие гла-за, и капли пота на лице, и общую бледность.
   - А хорошо я тебя зацепил! - Алексей снова сплюнул. - Самочувствие-то ухудшается, Виталик? Ухудшается. Сдохнешь ты скоро - сам же знаешь, что сдохнешь! Стратег сраный! На кухне ножи оставил! Людей не обыскал!
   - Не надорвись, - спокойно сказал Виталий и, не оборачиваясь, протянул назад руку. - Аля, дай мне ствол.
   Алина молча подошла и положила пистолет в раскрытую ладонь. Встала за плечом Виталия и закурила. Алексей глумливо подмигнул ей правым гла-зом - левый уже заплыл и не открывался, потом снова перевел взгляд на Во-робьева.
   - Ты ей еще не свистишь?
   Виталий усмехнулся - почти добродушно. Извлек из кармана "беломори-ну" и сунул ее в рот. Закурил, выпустив густой клуб дыма. Затем без всяких предупреждений поднял пистолет и нажал на спусковой крючок. Хлопнул выстрел, и Алексей снова заорал, схватившись за простреленную голень. Кровь проворно побежала между его дрожащими пальцами.
   - С-сука-а-а!.. а-а-а! бля-а-а!..
   Олег, прислонившийся к стене, одобрительно кивнул, наблюдая и за Алексеем, и за Кристиной, которая бочком пробиралась к окну. Петр открыл дверцу холодильника и поставил баночку с чесноком обратно на полку. Али-на молча курила, глядя на приоткрытую дверь морозильной камеры. Вполне вероятно, что то, что делал Виталий, было неправильно. Но сейчас ей на это было наплевать.
   - Вторая пуля будет в коленную чашечку, - сообщил Виталий, чуть накло-нившись вперед. - Это гораздо больнее. Третья - в живот. Будет совсем больно. Подыхать будешь долго и мучительно. А может, ничего этого и не будет. Все зависит от того, получится ли у нас диалог.
   - Да какой диалог?! Пулю ему между глаз - вот и весь диалог! - не вы-держал Олег. - Все же ясно уже - чего с ним возиться?!
   - Нет! - на лице Алексея неожиданно появилось, насколько это было воз-можно, осмысленное выражение. - Подождите! Я...
   - В доме есть еще ловушки? - спокойно спросил Виталий.
   - Да откуда я...
   - Где они?
   - Я не знаю! Я ничего тут не делал! Я только Жорку... ну, случайно... Я хотел ее... они хотели!
   - Кто они?
   - Те, кто смотрит! - прошептал Алексей. - Смотрят на нас. И сейчас смот-рят. Им смешно. Я слышу, как они улыбаются... А девка им мешает. Вы же сами сказали это! Совсем недавно сами сказали! Даже Борька тогда гово-рил!.. Она мешает им. Я думал, я помогу им, а они помогут мне. Отпустят меня. У меня много дел. Мне еще с мамашиными адвентистами разбираться, а то хату отымут! А моя фирма... там столько проб...
   - Значит, хотел за девчонку себе свободу купить? - насмешливо поинтере-совался Олег. - Бартерную сделочку провернуть?!
   - Да, - Алексей торопливо закивал. - Но только ее! Клянусь, только ее! Я больше никого не убивал! Зачем мне?.. Я же только помочь пытался! Я же ваши теории проверял! Ваши! Вы бы сами никогда не решились! Я за вас всю работу сделал! Вы меня благодарить должны!
   - Жорка тоже должен?
   - Жорка сам нарвался, дурак! Я не хотел его убивать!
   - Я тоже не хочу тебя убивать, - рассеянно заметил Виталий, снова подни-мая пистолет. - Так что, наверное, это получится случайно. У меня от ране-ния координация ухудшилась, руки дрожат, так что сам понимаешь...
   - Нет, подожди! Слушай, ты же им в масть сыграешь, если убьешь меня! - Алексей завозился, пытаясь встать и оставляя на паркете кровавые разводы. - Я не ставил все эти ловушки! Вы должны убить того, настоящего, и тогда все закончится! Все вернется на свои места! Вы ведь сами говорили, что это место - как виртуальная реальность. Если он умрет, то она должна исчезнуть, и мы все вернемся в свои жизни!
   - Ты смотри, как с перепугу грамотно начал излагать! - Олег усмехнулся. - Прямо резко стал такой головастый!.. Спасибо за подсказку, вот мы сейчас настоящего убийцу и щелкнем! Так что можешь помолиться! Алилуйя и все такое!..
   - Но это не я! - заорал Алексей, затравленно шаря глазом по сторонам. - А где Маринка?! Почему она не с вами?! Козлы, вы ее без присмотра оставили! Она же сейчас может чем угодно заниматься... Во! На бабу-то в первую оче-редь и не подумаешь, особо на смазливую! А может у нее на сексуальной почве крыша поехала!..
   - Может, я тебя огорчу, но единственное, чем может сейчас заниматься Марина, - это остывать, - зло бросил Олег. - Чего ты глазами лупаешь?! Ты же ей сам ловушку соорудил! Чудную кислотную ловушку! Аш два эс о че-тыре дарит нежность вашей коже! Чего притих, мэн бизнеса?!
   - Это не я! Я был тут, я...
   - Значит, у тебя есть сообщники? Кто - Кристинка?
   - Что такое?! - пропищала Логвинова, отклеиваясь от раковины.
   - Цыц, звезда! Ну же, Леха! Чистосердечное признание облегчает пред-смертные муки!
   - Вы идиоты! Нет у меня никаких сообщников! - пробулькал Алексей. - Я не ставил никаких ловушек! Хрен с вами, убивайте - тогда, хоть, не буду ви-деть ваши тупые рожи!
   - Вставай! - неожиданно приказал Виталий, сам поднимаясь с табурета. Агонизирующе-задиристое выражение тут же слетело с лица Алексея, снова сменившись животным страхом. - Ну, живо!
   Евсигнеев с трудом начал подниматься, опираясь о стену здоровой рукой, дрожа и шатаясь. Его простреленная нога подворачивалась. На плитах обра-зовалась небольшая лужица крови.
   Когда он кое-как зафиксировал свое тело в вертикальном положении, Ви-талий остановился в полуметре от него и размеренно сказал:
   - Убить тебя? Нет. Я сделаю хуже. Я не убью тебя. Это сделает кто-то дру-гой. Я думаю, он сейчас очень на тебя зол. Он ведь установил для нас оче-редность, он изобрел для каждого из нас особенную смерть. А ты ему под-портил планы, Леха. Смерть всех, кроме Ольги, была непростой. Как ты ду-маешь, что он приготовит для тебя?
   Алексей в упор посмотрел на него. Его нижняя челюсть отвисла.
   Потом он начал смеяться. Тихие, скрипучие смешки выкатывались из рас-крытого рта - словно кто-то безостановочно терзал несмазанные дверные петли. Алина, закрыв глаза, отвернулась, чувствуя неодолимое, безумное же-лание тоже засмеяться. Упасть на пол и хохотать, глядя в потолок. Пятеро. Осталось пятеро. Евсигнеев уже не в счет.
   - Олег, Петя, поможете отвести его в комнату отдыха?
   - Почему туда? - недоуменно взглянул на Виталия Петр. Олег просто раз-драженно пожал плечами - возиться с Алексеем было ему совсем неохота. Евсигнеева нужно было отправлять не в комнату отдыха, а в холодильник. Желательно без признаков жизни.
   - Первый этаж, - ответил Виталий. - Решетки на окне. Самое для него ме-сто.
   Алексей перестал смеяться и мутным глазом посмотрел на приближав-шихся Петра и Олега.
   - Нет! - взвизгнул он. - В мою комнату! Я хочу в мою комнату! И верните мое одеяло!
   Петр и Олег подхватили его и поволокли из кухни. Алексей пытался отби-ваться, но тщетно.
   - Я не хочу туда! Не хочу! Суки!.. Пустите!..
   На этом слова кончились, и дальше изо рта Евсигнеева вырывались только бессмысленные и бессвязные вопли и завывания. Они оборвались только то-гда, когда его втолкнули в комнату, и он шлепнулся на пол рядом с бильярд-ным столом.
   - Развлекайся! - напутствовал его Олег. - Можешь в боулинг поиграть! Времени у тебя теперь много! Так что совершенствуй технику!
   - Принесите мне мою аптечку! - закричал Алексей, пытаясь сесть. - При-несите мне мои бинты! Я же истеку кровью до смерти!
   - Крупные сосуды у тебя не задеты, так что не галди! - холодно сказал Ви-талий. - Рубашечкой перевяжешь! Отдыхай!
   Он захлопнул дверь, приглушив полуотчаянный-полубезумный Евсигне-евский вопль. Петр принес крепкий прямоугольный журнальный столик и укрепил его под ручкой поперек двери. Потом подергал дверь и кивнул.
   - Надежно.
   И тотчас же они услышали, как изнутри сухо щелкнул замок. Олег зло ус-мехнулся.
   - О, проворно! Как прибздел-то мальчонка... ой, простите, мамзели, со-рвалось! А ты куда это собралась?
   Вопрос относился к Кристине, которая медленно пятилась по коридору в холл.
   - В свою комнату, - она застыла, подозрительно оглядывая всех покрас-невшими глазами. - У меня жутко болит голова, я хочу лечь спать! Я не буду сидеть с вами всю ночь - и не надейтесь!
   - В этом все равно нет смысла! - поддержал ее Петр, почесывая щетини-стый подбородок. - Нас убивают и когда мы порознь, и когда мы вместе. Ка-кая разница? Я тоже пойду спать. По крайней мере, если умру, так хоть вы-спавшимся. А вы? Что скажете?
   - А что сказать? - Виталий отвернулся от двери и медленно пошел по ко-ридору. - Делайте, как знаете? Каждый теперь полагается только на себя.
   - Это верно. Ты не подумай, я не говорю, что вас опасаюсь, - извиняю-щимся тоном произнес Сливка. - Но с другой стороны, абсолютно верю я только себе. И дверь открою, если меня об этом одновременно попросят два голоса. Одному не открою. Учтите. Ладно, до утра!
   Олег отрешенно кивнул. Кристина сделала несколько шагов спиной впе-ред и снова остановилась.
   - Если это не он, то это кто-то из вас, - тихо произнесла она. - Я, вообще-то, не считаю себя такой уж положительной. Я, если честно, так себе... и да-же не знаю теперь, кто я на самом деле. А вы... - она коротко глянула на Петра, - мне кажется, что вы лучше меня. Во всяком случае, кажетесь таки-ми. Хорошие люди. Именно таким всегда и удается настоящее зло. Потому что таких людей, как я, всегда тянет спрятаться за вашу спину. И вы надежно прячете, честно защищаете... а потом поворачиваетесь лицом. И это уже со-всем другое лицо. Я боюсь вас.
   Петр покачал головой и пошел по коридору к лестнице. Проходя мимо Кристины, он задумчиво затормозил, и Кристина тоже застыла, явно не же-лая идти первой. Петр немного постоял, потом сплюнул и направился дальше почти бегом. Кристина выждала несколько минут и только потом пошла сле-дом.
  
  * * *
   Они проводили Алину в ее комнату, несмотря на все заверения, что с ней все в порядке и она вовсе не устала. Но Виталий настоял, потому что не хо-тел, чтобы девушка присутствовала на кухне, где им с Олегом предстояло еще кое-что сделать. Кроме того, Алину буквально шатало от изнеможения, и видно было, что держится она с большим трудом.
   Уходя, Виталий оставил ей пистолет.
   - Там еще пять патронов, - сказал он. - Только все же сначала спрашивай, кто там, а потом стреляй.
   - Ладно, - устало сказала она, держа пальцы на ручке замка. - Вы... я по-сплю пока.
   - Не забудь запереться, - Олег подмигнул ей, вызвав на ее лице кислую улыбку.
   - Ты сейчас сказал что-то очень глупое.
   Она захлопнула дверь, и почти сразу же щелкнула замком. Не раздеваясь, повалилась на кровать и тут же уснула, обнимая пистолет, словно любимую куклу.
   Олег провел в комнате Алексея осторожный, но тщательный обыск, и его усилия были вознаграждены парой стерильных бинтов и упаковкой таблеток ампициллина. Он заново перевязал Виталию плечо, после чего сунул ему упаковку.
   - Возьмите это и запейте водой. Антибиотик - то, что тебе сейчас надо! Аллергии у тебя нет?
   - Нет, - Виталий взял таблетки и пошел к раковине за водой. - Запасливый сукин сын! О здоровьичке пекся!
   Олег поднял голову, прислушиваясь к глухим ударам, воплям и истериче-скому смеху, непрерывно летевшим из комнаты отдыха.
   - Интересно, когда он устанет? Он, кстати, по-моему, бильярдный стол к двери придвинул. Боится. Ты и вправду думаешь, что это не он?
   - Не знаю. Ты слышал, что он тогда бормотал? Про "Десять негритят"? Боялся, как бы убийца не спрятался среди трупов. Если убийца он, то чего ему этого бояться?
   - Ну, он ненормальный.
   - Разве что.
   Олег помолчал, потом посмотрел на прикрытое простыней тело.
   - Слушай, как мы его поднимем? Тебе так лучше вообще... Водила, сука, хоть бы помог! В нору спрятался!
   - Хрен с ним. Еще удивительно, как он столько продержался. С самого на-чала был на взводе, - Виталий поставил мокрый стакан на стол. - Рохля он, да и семейный, к тому же. Риска не хочет.
   - Рохля рохлей, а серебро-то тырит!
   - Ладно, давай делом займемся! - Виталий подошел к Жоре и присел на корточки, глядя на него. - Поднять-то, конечно, не поднимем. Волоком по-тащим. Ты за одну руку, я за другую. Проем широкий - вдвоем пройдем.
   - Только там в морозильнике такое на полу! - Олег покачал головой и во-ткнул сигарету в пепельницу. Виталий вздохнул.
   - Значит, придется слегка прибрать.
   - Твою мать!
   - Во-во!
   - Слушай, давно хотел тебя спросить - а это не ты маньяк?
   - Да пошел ты!..
   - Я так и думал.
   Спустя полчаса они захлопнули дверь морозильной камеры, после чего Олег опустился прямо на пол, съехав по двери спиной, и достал сигареты.
   - Будешь?
   - Давай.
   Виталий, морщась от боли в плече, сел рядом, и они закурили.
   - Черт, - хрипло сказал Олег. - И подумать не мог, что буду таскать мерт-вецов, как дрова... и курить... вот так...
   - Как так?
   - Нам не выбраться отсюда, - вдруг с неожиданной уверенностью заявил Кривцов. Виталий слегка укоризненно посмотрел на него сквозь дым.
   - Ерунды не говори!..
   - Брось! Ты же умный мужик, ты же уже это понял. Все здесь сдохнем! Блядь, не думал я, что так закончу...
   - Уж от кого-кого, но от тебя я таких разговоров не ждал.
   - А ведь вот... - Олег механически потер ладонью щеку. В подглазьях у него залегли глубокие, похожие на синяки тени, и он казался старше на доб-рый десяток лет. - Страшно мне, Виталя, страшно до... - он сглотнул. - Не думал я, что когда-нибудь такое вслух скажу. Я... я всегда... Тебе ведь Алька нравится, да?
   Воробьев, помедлив, кивнул.
   - Правильно. Она хорошая девчонка, - Олег прижался затылком к двери морозильной камеры и закрыл глаза. - Не хотел бы я ее так же тащить.
   - Хватит! - резко сказал Виталий. Олег невесело усмехнулся и встал. Над-ломленный, поникший, он был сам на себя не похож.
   - Будь реалистом, старик. Будь реалистом. Никого нам здесь не спасти... даже себя. Будь реалистом - тогда не будет так больно.
   - Олег...
   - Я устал, - сереньким, невыразительным голосом произнес Кривцов и по-дошел к окну. Уткнулся лбом в стекло, глядя на мокрую ночь. Виталий тоже встал и опустился на табурет, положив локти на стол. Его самочувствие не-много улучшилось, чего нельзя было сказать о настроении. Он запустил пальцы в свои волосы, потом посмотрел на стоящую на столе чашку и резким движением руки смел ее на пол. Чашка разлетелась вдребезги.
   - Ты не виноват, - сказал Олег, не оборачиваясь. - Человек не может всего предусмотреть. И не лепи опять эти фразы: мол, я взял, я понес... Все лоха-нулись! - он стукнул кулаком по стеклу. - Эх, вмазать что ли?!
   - Нельзя, - отозвался Виталий и повернулся на табурете. - Но надо.
   - Золотые слова, - сказал Олег и направился к шкафу со спиртным. - По слегка! Беленькой. По-простому. А потом на боковую. Иначе - не убьют нас, так скончаемся от переутомления.
   - Ты чертовски откровенен!
   - Присутствует, - Олег открыл бутылку водки и поставил ее на стол. По-том принес стаканы - семь штук. Два налил до краев, остальные наполовину, выстроив их рядком на столе. Виталий угрюмо посмотрел на прозрачную жидкость за безмолвным поблескивающим стеклом, потом поднял голову и взглянул на потолок.
   - Нравится? - негромко спросил он.
   Особняк безмолствовал. И только по коридору летел и летел в кухню ис-терический, похожий на клекот, смех Евсигнеева.
  
  * * *
   Его разбудил негромкий стук в дверь - такой слабый и нерешительный, что его можно было и вовсе не услышать. Но он услышал и сразу же открыл глаза. Он знал, кто стучит.
   Некоторые вещи просто знаешь.
   Прежде, чем встать, мазнул взглядом по стрелкам часов. Половина второ-го. Странно. Он думал, что это произойдет раньше.
   Виталий открыл замок и распахнул дверь, и стоявшая в полутемном про-еме фигура чуть качнулась назад.
   - Ты даже не спрашиваешь, кто? - произнес ошеломленный голос. Вита-лий покачал головой.
   - Я знал, что это ты. По-моему, только ты в этом доме до сих пор сту-чишься смущенно. Что-то случилось?
   - Да нет, - Алина, все в тех же джинсах и майке, обхватила себя руками. В правой был пистолет. - Просто я... ну...
   - Тебе страшно?
   Она кивнула, явно обрадованная тем, что ей не пришлось произносить это самой. Виталий открыл дверь пошире, впуская ее, потом выглянул в пустой полутемный коридор. С первого этажа по-прежнему доносились крики и хриплый хохот - Евсигнеев в своем безумии был неутомим. Виталий захлоп-нул дверь и запер ее, и от хлопка Алина вздрогнула. Потом положила писто-лет на журнальный столик и села в кресло.
   - Извини, что разбудила.
   - Я не спал, - соврал Виталий, опускаясь на смятую постель. - Разве тут уснешь?!..
   - Я посижу у тебя. Немножко. Можно?
   - Да сиди хоть до утра! - великодушно предложил он. - Вдвоем и веселее. Думаешь, мне не страшно?!.. Может, я бы скоро тоже к кому-нибудь жалост-но постучался - или к тебе, или к Олегу.
   Алина невесело засмеялась, разглядывая свои пальцы с обломанными ног-тями.
   - Если хочешь, можешь поспать, - Виталий похлопал ладонью по постели. - Я посижу в кресле.
   - Ты джентльмен?
   - Местами.
   - Человек, который, пригласив девушку к себе домой выпить чаю и по-смотреть картины, поит ее чаем и показывает картины?
   - Примерно так, - он улыбнулся. - Так что можешь устраиваться. Можешь даже вытащить свой кинжальчик, который ты привязала к ноге под брючи-ной - тебе будет неудобно с ним спать.
   Алина изумленно посмотрела на него.
   - Как ты узнал?!
   - Элементарно, Ватсон! Ты обращала на нее слишком много внимания. Прижимала к ней другую ногу, проверяя. То и дело одергивала брючину. В следующий раз так не делай.
   Алина недовольно скривила губы.
   - А я-то вообразила себя спецом по конспирации.
   - Ну, остальных-то ты провела.
   Алина помолчала, потом вытащила из кармана смятую пачку сигарет и за-курила.
   - Как твое самочувствие?
   - Само чувствие нормально, плечо так себе... Но это не смертельно.
   - Спасибо тебе.
   Виталий ничего не ответил, сразу помрачнев, и Алина, поняв, о чем он думает, пересела к нему на кровать и осторожно дотронулась до его руки.
   - Ты не...
   - Олег сказал мне то же самое! - резко перебил ее Виталий. - Но слова - это все... - он покрутил в воздухе пальцами. - Для меня важно то, что я ду-маю. А я думаю иначе!
   Он отдернул руку от ее пальцев и, резко встав, отошел в дальний конец комнаты, ероша волосы.
   - Это не твои люди, Виталий! - жестко сказала Алина. - И ты им не ко-мандир! У всех свои головы на плечах, и ты не можешь заставить их посту-пать так, а не иначе!
   - И что тогда надо было?! Сидеть и ничего не делать?!
   - Почему? Делать. Но без самобичевания и выворачивания наизнанку! Иначе ты очень быстро сорвешься, а вот этого как раз делать тебе никак нельзя! Потому что тогда ты погибнешь.
   - Ты меня успокоила, - отозвался Виталий с холодным смешком. - Не бес-покойся, истерики у меня пока не предвидится!
   - Это радует общественность, - в ее голосе появилась знакомая струйка яда. Виталий отвернулся, глядя в окно. Неожиданно для себя он здорово ра-зозлился, но в то же время ему так же неожиданно полегчало. И в самом де-ле, какого черта?!
   Алина за его спиной что-то пробормотала себе под нос, чуть скрипнув кроватью, и он раздраженно переспросил:
   - Что?!
   - Я говорю, что люблю тебя. И мне кажется, что это надолго. Если у меня будет это надолго...
   - С чего ты это взяла? - Виталий не обернулся, продолжая смотреть в ок-но. - Не забивай себе голову ерундой, Аля. Это не любовь. Это страх, сме-шанный с отчаяньем и благодарностью, но это не любовь. И когда все это за-кончится, и мы выйдем отсюда...
   - Ты меня уговариваешь? Или себя? Чего ты боишься?
   - Я боюсь? - он резко обернулся. Еще никогда Виталий не видел у нее та-кого злого лица.
   - Конечно. Одному спокойней, правда?! Удобней! Безопасней! С моей стороны было очень глупо предположить, что у тебя с Мариной были какие-то отношения.
   - Возможно, у нас просто разные понятия об отношениях, - холодно отве-тил Виталий.
   - Возможно! А глупая Маринка - всего лишь лекарство! От страха и для бодрости! Не она - так другая! Все очень просто! А о лекарствах можно не беспокоиться! Проглотил - и забыл! Отличная и очень полезная душевная организация!
   - Крики на меня не действуют, Алина. Может, тебе бы стоило не говорить ничего, а просто запустить в меня стулом. Тогда бы я точно понял, что ты имеешь в виду. Я не хочу, чтобы меня убеждали в том, чего на самом деле не существует! И себя не убеждай! Все это - миф, ненастоящее, и оно исчезнет так же, как, возможно, и все мы! Не может здесь быть такого! Ну вот не мо-жет!
   Алина встала. Ее лицо было холодным, пустым. Она покачала головой.
   - Да. Наверное. Мне показалось, что я что-то увидела... в тебе. Но я ошиб-лась. Да, ошиблась...Спокойной ночи.
   Повернувшись, она быстро пошла к двери, даже не взглянув на пистолет, оставшийся лежать на журнальном столике. Виталий снова отвернулся к ок-ну. На его скулах ходили желваки.
   Алина положила пальцы на ручку замка и в тот же момент в очередной раз убедилась в быстроте, бесшумности и неожиданности Виталия. Ее вдруг схватили за запястье - сильно, почти грубо, сорвали пальцы с ручки и раз-вернули и дернули так резко, что она с размаху налетела на него. Виталий поймал ее - и руками, и губами, прижал к себе, водя ладонями по ее спине, плечам, запуская пальцы в медные волосы, сжимая в руках и отпуская, чтобы тут же снова сжать, и губы его были то нежно-ласковыми, то грубо-нетерпеливыми, и она в точности повторяла и его движения, и их оттенки, словно была его отражением.
   - К черту, рыжик! - зло сказал он, на мгновение оторвавшись от ее губ. - Реальность это или нет - к черту! Мне надоело корчить из себя идиота! Все было ясно давным-давно!.. Когда в лесу я увидел, что ты с каким-то трухля-вым дубьем кинулась ко мне на выручку, я был счастлив, как полный дебил!..
   Алина нетерпеливо притянула его к себе, заставив замолчать. И только какое-то время спустя сладко шепнула ему на ухо, щекоча его вьющимися прядями:
   - Только тебе нельзя двигаться...
   - Ерунда!
   - А вот мне очень даже можно!
   - Я не стану спорить.
   - Да это и бессмысленно...
  
  X.
  
   - Почему ты куришь "Беломор"?
   - Не знаю. Привык.
   - Жуткий дым.
   - Погасить?
   - Глупости! Кури на здоровье!
   - Чудесное пожелание.
   - Спасибо. Всегда приятно сказать что-нибудь хорошее близкому челове-ку!
   Она чуть передвинулась, чтобы близкий человек стал еще более близким, и Виталий молча обнял ее, притянув рыжеволосую голову к себе на грудь и продолжая дымить папиросой. Алина тихо улыбалась. Она была счастлива. Счастлива сейчас. Все остальное, в том числе и время, было очень далеко, и сейчас ей до этого не было никакого дела. И не было никакого желания ана-лизировать, что тут настоящее, что мечта, что иллюзия. Наплевать!
   Хотя пистолет все же лежал на тумбочке рядом с пепельницей. На всякий случай.
   Кинжал лежал там же.
   Одежда лежала везде.
   Виталий погасил папиросу, повернулся к Алине и провел указательным пальцем по ее носу.
   - Спишь?
   - М-м-м? Не знаю. Может быть. Я еще не решила.
   - Раз не решила, тогда спи.
   - Как твое плечо?
   - Плечо? Я забыл, что оно у меня есть.
   - Лицемер!
   Воробьев от души рассмеялся, потом задумался, и она почувствовала, как улыбка исчезла с его лица. Приподняла голову.
   - Что такое?
   - Мне не дает покоя мысль - как бы все повернулось, если б мы не оста-лись в этом доме?
   - Думаю, точно так же. Мы бы все равно вернулись в этот дом. Рано или поздно. Для того и дождь. Для того и холод. И дорога, которой нет.
   - Неужели мы действительно в своем собственном мире? Которого на са-мом деле не существует?
   - Он существует. Пока мы живы, он существует.
   - Или пока жив убийца.
   - Возможно, - Алина нервно потерла порез на ладони. - Помнишь, я тогда слышала голоса?..
   - Да.
   - Я не все сказала. Они ругались. Один требовал "остановить это". Другой говорил, что в этом уже нет смысла. И тогда тот, первый, сказал: "Вы и в прошлый раз прокололись". Я уверена, что слышала это на самом деле! Словно...
   - Словно на какое-то мгновение ты начала просыпаться?
   Алина с трудом заставила себя кивнуть. Лицо Виталия резко осунулось, потом он посмотрел на свою правую руку. Задумчиво пошевелил в воздухе пальцами.
   - Прошлый раз... Это что же получается, мы не первые?
   - Возможно. Я... знаешь, что я подумала? Мне кажется, что наш маньяк не был запланирован. Он не с ними. Он сам по себе. Но, судя по всему, он с са-мого начала знал, что происходит.
   - Он был в первой группе?
   - А теперь оказался в нашей. Поэтому он все знает. И спокойно осуществ-ляет свою мечту, не ломая голову над местными загадками.
   - Хороша мечта!
   - Наркотики бывают разными, Виталик. Наблюдать за чужим страхом, от-бирать жизни... это очень сильный наркотик. Он же тут фактически бог. И вот где мы все у него! - Алина сжала кулак.
   - Ты должна запомнить все это, рыжик! - очень серьезно сказал Виталий. - Обязательно! И я запомню! Неужели... неужели всего этого не существу-ет?.. с ума можно сойти! Ты должна запомнить это... и обязательно запомни меня! Если здесь я... как сон... то где-то там я все равно человек! Реальный живой человек! Не компьютерная фантазия или чего там еще! Не забудь ме-ня!
   - И ты меня тоже.
   Он обнял ее - крепко и с каким-то отчаяньем, точно боялся проснуться сию секунду. Что было равносильно смерти.
   Потом она задремала и потеряла счет времени. Ей ничего не снилось, бы-ло только приятное теплое забытье, и когда в дверь вдруг громко постучали, Алина даже не сразу поняла, что это за звук. А поняв, резко села на кровати, придерживая на груди одеяло. Виталий уже успел впрыгнуть в брюки и те-перь, осторожно ступая босыми ногами, быстро шел к двери, держа в руке пистолет. Прижавшись к стене возле косяка, он негромко спросил:
   - Кто?
   - Это я! - послышался из-за двери негромкий голос Олега. - Слушай, Аль-ки нет в ее комнате!
   - Зато она есть в моей.
   - Ф-фу, слава Богу! - произнес Олег с искренним облегчением. - Открой, пожалуйста.
   Виталий посмотрел на Алину, которая уже натягивала джинсы. Она кив-нула, хватая свою майку.
   - Зачем?
   - Мне надо кое-что тебе сказать.
   - А до утра подождать не может?
   - Нет! Да открой ты, елки! - теперь в голосе Олега слышался явный испуг. Виталий сделал Алине знак, чтобы она отошла с линии дверного проема, по-вернул ручку замка и снова прижался к стене. Дверь отворилась, и в комнату ввалился взъерошенный Олег с азербайджанской саблей в руке . Виталий тут же резко толкнул его к стене и ногой захлопнул дверь.
   - Эй! - закричал Кривцов, затылком ощутив тяжелый пистолетный холод, и вскинул руки, уронив саблю. - Это я! Я! Ты чего?! Сдурел?!
   Виталий отпустил Олега и отступил назад. Алина вопросительно выгля-нула из-за его плеча.
   - Что случилось?
   Олег молча повернулся, потирая затылок. Облизнул пересохшие губы, по-смотрел на Алину, на Виталия, снова на Алину, после чего с неким торжест-венным страхом произнес:
   - Я сошел с ума!
   - Ну, тоже мне новость, - Виталий слегка расслабился, опуская руку с пис-толетом. - Здесь все давным-давно...
   - Нет! Я серьезно говорю! - выражение лица Олега не оставляло ни ма-лейших сомнений в его серьезности. - Я сошел с ума!
   - И в чем же это выражается? - поинтересовалась Алина, выходя из-за спины Виталия. Олег растерянно и болезненно посмотрел на нее, потом об-лизнул губы.
   - Я тут... ходил по дому... проверял... В общем, я ходил проверить, не стащили ли еще чего из оружейной.
   - И как? - слегка недовольно осведомился Виталий. Олег покачал головой.
   - Вроде бы, все на месте. И никто ее не открывал. Я... я там метку оста-вил. Ниточку тонкую. Невозможно было заметить. Но не в этом дело... Я... я был на втором этаже... Я пошел к лестнице... и услышал шаги. Кто-то под-нимался - очень тихо. Я выглянул из-за угла и я... - Олег сглотнул, помолчал немного, потом решился. - Я увидел Жорку!
   - Что?! - Алина изумленно округлила глаза. - Жорка мертв!
   - Вот я о чем и говорю! - плачущим голосом согласился Олег. - Я сошел с ума!
   Он съехал спиной по стене и уселся на пол. Виталий хмуро посмотрел на него. Олег никак не производил впечатление сумасшедшего. Но производил впечатление очень напуганного.
   - Подожди. Может, ты просто напутал? На лестнице не так уж светло... мог идти... например, Петя, а ты...
   - Напутал?! - тут же возмутился Олег. - Как это Жорку можно с кем-то перепутать?! Да и тем более с этим доходягой?! Что я - Жорку не знаю?!.. не знал?!
   - Но это невозможно, Олег! - Алина присела рядом с ним на корточки, и Олег машинально скосил глаза на кинжал в ее руке. - Евсигнеев его застре-лил. Жора умер. Мы все это видели!
   - Видели... Я это не только видел, но и прочувствовал! Мы ж его с Вита-лей совсем недавно в простыню заворачивали... в морозилку перли! Он был мертвее мертвого! - Олег схватился за голову. - Господи, да что ж это за ме-сто такое?! Мертвяки оживают!
   - Тихо, подожди, - Виталий успокаивающе качнул его за плечо. - Значит, ты видел его на лестнице...
   - Да!
   - Не ори.
   - Да не ору я! - закричал Олег еще сильнее, но тут же зажал себе рот и ис-пуганно поглядел на дверь. - На лестнице. Я его в профиль срисовал - идет себе спокойно в одних трусах, патлы распущены... и в голове ни дырочки!
   - А он тебя срисовал? - спросила Алина. Олег слегка покраснел.
   - Нет. Я спрятался. Сразу же. По стеночке обратно... Минут пять просидел за углом не меньше, - он виновато посмотрел на них. - Я в усмерть перепу-гался.
   - Любой бы перепугался, - поддержала его Алина. - А потом?
   - Потом все-таки вылез. На лестнице никого. Рванул на третий этаж. Там тоже никого. Комнаты так и заперты снаружи... кроме двух.
   - А Кристинка и Петька?
   - У себя были. Петька сказал, что не откроет - мол, он предупреждал! А звезда меня просто послала!
   - Ты им рассказал?
   Олег покачал головой.
   - Нет, я сразу к вам. Слушайте, может это... - он запнулся, - проверим мо-розилку? Только я один туда идти боюсь.
   Виталий хмуро посмотрел на Олега, который сейчас казался совершенно разнесчастным. Придумывать такое? Не похоже на него.
   Но разве он знает Кривцова наизусть? Он знаком с ним всего три дня.
   Нет, ну конечно я верю тебе, Олег.
   Но не безгранично.
   Он глянул на Алину и понял, что она думает о том же самом. Ловушка? Еще одна ловушка? Но уж больно нелепый способ в нее заманить. Может, Олег действительно сошел с ума и у него начались видения? Возможно. Но почему-то не верится. В ожившего мертвеца верится еще меньше.
   А как насчет ирреальности?
   Словно уловив его мысль, Алина произнесла.
   - До сих пор здесь соблюдались законы природы. С чего бы им вдруг от них отступать?
   - Ясно, - упавшим голосом сказал Олег. - Вы мне не верите. Вот видите - я действительно сошел с ума. И что мне делать? От этого есть какие-нибудь таблетки? Может, поискать у Евсигнеева? Он же псих - может таскал с собой какие-нибудь противошизофренические пилюльки? А?
   Виталий задумался, но явно не над тем, что следует прописать Олегу.
   - Ладно, - наконец сказал он. - Сейчас мы с тобой спустимся на кухню и посмотрим. И если там... ничего не изменилось, то ты отправишься в свою комнату и мирно ляжешь спать, только, извини, под замком. А если нет, то...
   - Первый вариант меня вполне устраивает! - заявил Олег дрожащим голо-сом. - Лучше пусть я буду того, чем тут в придачу к маньяку будут шастать живые мертвецы! Знаете, что?! Как посветлеет, я линяю из этого дома к ед-рене фене! Лучше в лесу мокнуть, чем такое!..
   - Ладно. Но ты пойдешь первым.
   Олег потрясенно и обиженно посмотрел на него.
   - Думаешь, я способен тебе нож в спину всадить?
   Виталий промолчал. Олег пожал плечами.
   - Ладно, как скажешь.
   Он подобрал свою саблю, с трудом поднялся и шагнул к двери. Виталий оглянулся на Алину.
   - А ты...
   - Я пойду с вами! - сказала она, потом уставила на Виталия торчащий ука-зательный палец. - И не спорь! Одна я тут не останусь!
   - Послушай, у тебя будет пистолет...
   - Но тогда его не будет у тебя. Не возражай! А что если кто-то другой по-стучит в дверь и скажет, что ты ранен?.. Я не уверена, что не открою. Кроме того... короче, я пойду с вами и все!
   Она решительно прошла мимо Виталия, остановилась возле двери и кив-нула Олегу.
   - Ну, чего ты ждешь? Открывай!
   Олег положил пальцы на ручку, помедлил, потом с силой рванул дверь на себя и вышел в коридорный полумрак.
  
  * * *
   Свет на кухне так и горел - уходя, Виталий и Олег не выключили его. Алина взглянула на пять стаканов с водкой, поминальным рядом выстроив-шихся на столе, и тут же отвернулась, закусив губу. На плитах пола темнели разводы, упиравшиеся в дверь морозильной камеры - именно этим путем не так давно покинул кухню Вершинин усилиями друзей по несчастью.
   Олег прикоснулся к ручке дверцы морозилки, но тут же отшатнулся назад.
   - Вот черт! А если он там стоит?!
   - Открой и сразу отскочи в сторону! - приказал Виталий, поднимая писто-лет. Алина встала чуть подальше, чтобы иметь возможность одновременно смотреть и на дверь, и на морозилку. Олег вздохнул, собираясь с духом, по-том рванул ручку на себя и тут же отлетел назад и в сторону так проворно, словно кто-то невидимый дал ему хорошего пинка, держа саблю обеими ру-ками так, будто хотел спрятаться за ней. Из-за приоткрывшейся двери вы-рвался густой клуб стылого пара и медленно растаял в воздухе.
   Больше ничего не произошло.
   Они осторожно заглянули внутрь. Продукты, сдвинутые к одной из стен. Кровяные разводы на полу. Три длинных свертка, ставших гораздо более бесформенными, чем раньше. И еще один - самый большой и самый акку-ратный, уже подернувшийся инеем. Замороженные рыбины вновь неодобри-тельно уставились на заглянувших мерзлыми глазами.
   Опять пришли? Уходите. Здесь только мертвые. Не тревожьте нас. Или заходите насовсем. Останьтесь с нами, с нами...
   - Ничего не изменилось, - мрачно заметил Виталий и посмотрел на Олега. Тот неуверенно кивнул на большой сверток.
   - А он... точно там?
   - Погляди.
   Олег покосился на Алину и получил в ответ неодобрительно-недоверчивый взгляд. Вздохнул и шагнул внутрь морозильной камеры. Ви-талий внимательно наблюдал, как он опустился рядом с телом, снова вздох-нул, потом осторожно потянул вверх завернутый край простыни. Тот неохот-но поддался с легким хрустом, и в яркий свет длинных ламп выглянуло заин-девевшее белое лицо Жоры с плотно закрытыми глазами. Его ресницы, брови и волосы казались поседевшими от инея, потемневшее пулевое отверстие тоже окаймляли крошечные белые пушинки.
   - По-моему, он совершенно мертв, - логично заметил Виталий, чуть под-нимая руку с пистолетом. Олег обреченно кивнул, дотронулся пальцем до твердой ледяной щеки гиганта и отдернул руку.
   - Да. Но тогда, черт возьми, как он мог только что разгуливать по лестни-це?! Ну вот точно он!.. Только голый и волосы распущены! Неужели я дейст-вительно свихнулся?!
   - Виталик, а тебе это ничего не напоминает? - негромко спросила Алина. Виталий посмотрел на нее, потом снова на Олега и опустил руку с пистоле-том.
   - Но тогда речь шла о живых!
   - Вы о чем? - Олег снова накрыл простыней мертвое лицо Вершинина и вышел из камеры. - Что? Уже что-то такое было?
   Алина не ответила, отрешенно глядя в пространство перед собой и чуть поводя головой из стороны в сторону. На ее лице начала появляться легкая, еще не осознанная тревога.
   - Что?! - быстро спросил Виталий. Алина подняла в воздух ладонь.
   - Подожди!
   - Ты что-то слышишь? - свистящим от волнения шепотом спросил Олег, вскидывая саблю и нервно озираясь. Алина покачала головой.
   - Наоборот, не слышу. Евсигнеев. Он больше не кричит.
   Виталий медленно повернул голову к двери, напряженно прислушиваясь.
   - Наверное, спать лег, - предположил Олег, поводя в воздухе саблей. - Психи ведь тоже устают. Я, например, устал... А может, кровью истек.
   - Не смешно! - отрезал Виталий. Олег пожал плечами.
   - Да какой тут смех?!.. Только я бы, например, не огорчился.
   - Может, - Алина крепче сжала в пальцах свой кинжал, - может стоит про-верить?
   - Достаточно будет просто толкнуть дверь, - задумчиво произнес Воробь-ев. - Он же заперся - снаружи этот замок не открыть. А смерть от потери крови - это вряд ли. Небось, давным-давно перевязал свою хилую лапку. Уж себя-то он ой как любит! Если он мертв, то лишь с чьей-то помощью.
   - Как ты и обещал, - Олег захлопнул дверь морозильной камеры, не заме-тив брошенного на него угрюмого взгляда. - Только это нереально. Для этого дверь надо было выбить, стол, которым он загородился, свернуть... Это ж какой грохот! Кроме того, Леха уж никак не стал бы, словно телок для закла-ния... он бы тогда так разорался, что вы б с кровати упали! Дрыхнет он! Да и вообще наплевать, вы лучше объясните, как мог Жорка...
   - Жорка ничего не мог! Он в холодильнике!
   - Виталик, подожди, - вмешалась Алина, - но ведь...
   Но Воробьев только махнул рукой и быстрым шагом направился к двери.
   - Я все же проверю. А вы здесь подождите...
   - Ну уж нет! - вырвалось у обоих, и они поспешно метнулись следом. Олег, выбегая, зацепился саблей за дверной косяк, и Виталий с Алиной сви-репо посмотрели на него.
   - Тихо!
   Кривцов виновато кивнул и взял саблю наперевес, словно букет цветов. На мгновение на его живом лице появилась некая вспышка, словно Олега по-сетила совершенно неожиданная мысль. Но тут же исчезла.
   Они бесшумно пересекли холл, в котором теперь горела только половина светильников, хотя это мало сказалось на степени его освещенности. Лишь на перилах все так же сияли белые матовые шары. Алина посмотрела в сто-рону лестнице - не мелькнет ли наверху чья-то тень? Потом не выдержала и оглянулась. Олег-таки нагнал страху своим рассказом, и на какой-то момент она была почти уверена, что Жора уже выбрался из морозильной камеры и спешит следом, неловко переставляя окоченевшие ноги и неумело улыбаясь заиндевевшими губами.
   Ребята, подождите! Я с вами!
   Вот черт!
   Остановившись у двери в комнату отдыха, они некоторое время безмолв-но смотрели на нее. Стол все так же подпирал ручку, не давая узнику вы-рваться наружу. Из-за двери не доносилось ни звука. Виталий сделал Алине знак, чтобы она держалась подальше, потом пригнулся и осторожно прижал-ся ухом к щели между дверью и косяком, пытаясь уловить какой-нибудь ма-ло-мальский шум, храп или хотя бы звук дыхания. Олег сделал то же самое. Прошло несколько секунд, после чего они распрямились и отрицательно по-качали головами друг другу.
   - Не нравится мне это, - прошелестел голос Виталия, и он, одной рукой держа пистолет наизготовку, взялся за стол и кивнул Олегу, потом коротко глянул на Алину.
   - Стой пока там! Не подходи!
   Алина и не проявляла желания подходить, она стояла, крепко сжимая в руке кинжал и бросая встревоженные рваные взгляды на противоположный коридор, на дверь комнаты отдыха и обратно на коридор.
   Виталий и Олег осторожно сняли стол, стараясь не производить при этом шума, и прислонили его к стене, потом задумчиво посмотрели на дверную ручку. Виталий что-то буркнул и протянул было руку, но Олег неожиданно шлепнул его по пальцам.
   - Раз уж я вас сюда притащил, я и открою, понял?!
   Он осторожно нажал на ручку, и дверь послушно поддалась, приотворив-шись на пол-ладони. Изнутри ее ничего не удерживало, замок был не заперт. Виталий и Олег мрачно переглянулись, после чего Олег зло произнес:
   - Твою мать! Так и есть!
   Он в яростном запале толкнул дверь, распахивая ее, и в следующее мгно-вение Виталий в стремительном прыжке смел его с ног и повалил на пол. Одновременно с этим раздался глухой удар, на пол что-то посыпалось, Алина испуганно вскрикнула и повернулась. Ее рука с кинжалом машинально взле-тела вверх, готовая поразить наскочившего противника.
   Но противника не было.
   Олег и Виталий, распростершиеся на полу, приподняли головы и ошелом-ленно посмотрели на стену, из которой, как раз напротив того места, где мгновением раньше была голова Олега, торчала глубоко вонзившаяся арба-летная стрела.
   Олег хрипло выдохнул и расслабленно стукнулся затылком о пол, закрыв глаза. Виталий медленно поднялся, неотрывно глядя на стрелу.
   - Вот и арбалет нашелся! - хрипло заметил он, потом протянул руку Оле-гу. Тот поспешно ухватился за нее, после чего был грубо вздернут на ноги и стукнут о стену. - Ты что ж, баран, дверь так дергаешь?! Забыл, где нахо-дишься?!
   - М-можешь и врезать, - выстукнул зубами Кривцов, чье лицо приобрело зеленоватый оттенок. - З-заслужил.
   Виталий скривился и отпустил его, отчего Олег сразу обмяк и чуть не сел обратно на пол.
   - Просто думай в следующий раз! Нельзя же так!..
   Олег кивнул, подобрал свою саблю, после чего все трое осторожно загля-нули в открытую дверь.
   Бильярдный стол, повернутый на бок, был аккуратно прислонен к стене возле двери, указывая ножками в широкий подоконник, на котором в на-клонном положении с помощью сложной системы веревок был пристроен арбалет. Одна из створок окна была открыта, чтобы дать конструкции боль-ше места, и по комнате вовсю гулял холодный ветер, покачивая свисающие длинные листья растений. По всему полу раскатились бильярдные шары, ве-село поблескивая под электрическим светом.
   Бизнесмен неподвижно лежал возле дальней стены рядом с боулинговой дорожкой, широко раскинув ноги, одна из которых, в соответствии с пред-сказанием Виталия, была тщательно перетянута разорванной рубашкой под задранной брючиной. Выше пояса брюк виднелся голый волосатый живот, все же прочие части Алексея скрывал большой полупрозрачный зонт Рощи-ной, открытый и аккуратно поставленный рядом с Евсигнеевым ручкой к ок-ну. Сквозь натянутый материал Алексей казался расплывчатым и бесфор-менным, отчетливо был виден лишь синий глянцевитый блеск на том месте, где согласно всем законам природы располагалось лицо.
   - Ты прав, вряд ли он прилег отдохнуть, - хрипло прошептал Олег. Алина осторожно выглянула из-за его плеча.
   - Что это у него с головой?
   Виталий молча оглядел пустынный коридор, потом с величайшими пре-досторожностями вошел в комнату. Посмотрел на валяющуюся на полу оборванную веревку, потом медленно направился к Евсигнееву так, словно переходил минное поле, держа перед собой вытянутую руку. Олег и Алина двинулись за ним след в след, пугливо косясь по сторонам.
   Дойдя до зонта, Виталий внимательно оглядел его, потом толкнул ногой, и зонт, легко стуча спицами по паркету, описал полукруг, и увидев то, что он скрывал, Алина резко выдохнула, а Олег уныло выругался, после чего про-комментировал увиденное:
   - Да, последний бросок ему не удался!
   На лице Алексея лежал тяжелый синий боулинговый шар, которым его череп сокрушили со страшной силой, так что голова бизнесмена в букваль-ном смысле слова превратилась в лепешку. На полу вокруг темнели много-численные брызги крови. Черные слипшиеся волосы торчали из-под шара, словно смятые перья. Отверстия для пальцев слепо смотрели в потолок. От тела шел странный шелестящий звук, и Алина не сразу сообразила, что это тикают золотые часы на мертвой руке с переломанным запястьем. В голове мелькнула мысль, что, во всяком случае, Евсигнеев разбирался в устройстве наручных часов.
   - Это ж какая нужна сила... - прошептала она вслух. - Да кто из нас так сможет?..
   - Жорка бы смог, - невольно сорвалось с губ Олега. Виталий яростно по-смотрел на него, хотел было рявкнуть и с большим трудом снизил крик до злого шипения:
   - Жорка мертв! Хватит молоть чушь!
   Они посмотрели друг на друга, на открытую дверь, снова друг на друга, и в их глазах читалась одна и та же мысль.
   Кто?
   Кристина или Петр?
   Или...
   Чем ты занимался, Олег, пока бродил по дому в одиночестве?
   Где был каждый из вас, когда я сидел в своей комнате или проверял ору-жейную?
   Где была ты, Аля, до того как постучала в мою дверь?
   Все время ли ты был в своей комнате, Виталий, до тех пор, пока я не по-стучала в твою дверь?
   Каждый безошибочно понял, о чем думает другой, и одновременно, не сговариваясь, они отступили на шаг назад, отчего треугольник увеличился почти в полтора раза.
   - Кто-то из нас говорил, что сумасшедшие могут обладать невероятной силой... - пробормотал Олег, поднимая саблю. Алина пригнулась, сжимая в пальцах кинжал, рука Виталий с пистолетом чуть приподнялась, но тут же опустилась.
   - Елки, да вы что?.. - растерянно проговорил он, обращаясь не столько к ним, сколько к самому себе. Сабля в руке Олега описала дугу и уткнулась острием в пол, а в глазах появилось жалобно-заискивающее выражение бес-приютного пса. Алина выпрямилась, кусая губы и запоздало вспомнив, что когда Виталий открыл ей дверь, Алексей еще вовсю голосил, следовательно, был вполне жив.
   - Почему он открыл дверь? - Олег хмуро посмотрел на то, что раньше бы-ло головой Алексея. - Замок не выломан, стол аккуратно отодвинут... Он что же - сам открыл убийце дверь?
   - Получается так, - Виталий посмотрел на Алину, и она прочла в его взгляде вину и отчетливый укор. - Но он бы не открыл дверь никому из нас. Никому.
   Алина посмотрела на дверь, потом на бильярдный стол.
   Никому.
   Я увидел Жорку!
   Я не сумасшедший...
   В голове вдруг промелькнула яркая нелепая мысль-картина - Алексей, хихикающий и завывающий здесь, на полу, и забаррикадированная дверь. В дверь стучат, и насмешливый Жоркин голос произносит:
   - Ку-ку! Сидишь, стрелок херов?! Промахнуться в такую большую голову! Козел ты, Евстигнеев, просто козел! Жалкий, дряхлый, глупый клоун!
   Или что-нибудь в этом роде.
   А как отреагировал Алексей? Заорал от ужаса?
   Вряд ли.
   Скорее всего, прошипел бы:
   - Евсигнеев! Моя фамилия Евсигнеев! А ты...
   Дальше бы последовал взаимный обмен бранью. Наверняка. И тут Жора был бы на высоте. Огонек безумия в Алексее давно уже превратился в не-плохой костер, и Жоре бы ничего не стоило раздуть этот костер в ревущее, бушующее пламя.
   Он бы открыл ему дверь. Открыл бы. Увидеть. Убедиться. Убить снова.
   А может, напротив, чтобы успокоиться. Попросить прощения. И с облег-чением сознавать, что убийцей больше не является. Реабилитироваться в гла-зах остальных - мол, психанул, простите козла, больше не буду. Ну, постре-лял слегка, бывает.
   Правда, во второй вариант практически не верилось.
   Ну, а потом Жоре ничего не стоило оглушить Алексея, уложить его на пол, взять шар, размахнуться и...
   Только маленькая загвоздка.
   Жора мертв.
   Вот если бы он вдруг ожил, все бы очень замечательно подошло.
   Но он мертв.
   И Олег не кажется сумасшедшим.
   А в окне она видела Виталия. Виталия с чужим взглядом и чужой мими-кой.
   А Маринкин зонт здесь для чего? Как намек, что и Рощина может бродить где-то по дому, заглядывая в комнаты выеденными кислотой глазницами и улыбаясь багровым оскалом черепа?
   Кислота, наверное, давным-давно разъела пробку и стекла в канализацию.
   Господи, я больше не выдержу!
   - Уходить надо отсюда, - глухо сказал Олег и направился к двери. - Лучше уж в лесу, чем...
   - Вначале надо притащить остальных, - Виталий осторожно потер плечо. - А для этого придется подниматься к ним вместе. Одному дверь не откроют.
   Олег остановился в дверях, потом резко развернулся.
   - Откровенно говоря, я бы предпочел обойтись без них, - он пожал плеча-ми, потом поочередно взглянул на Виталия и Алину. - Может быть, я даже предпочел бы обойтись и без вас.
   Стоя в дверях, Кривцов потер лоб, потом мучительно сморщился, словно что-то вспоминая.
   - Запах, - пробормотал он, - мне не дает покоя тот запах... в ванной. Лан-дыши... Я чувствовал его... где?
   - Ты о чем? - настороженно спросила Алина. Олег приоткрыл рот и вски-нул на нее глаза, и его лицо вдруг просветлело, словно он сделал величайшее научное открытие.
   - В холле, - хрипло сказал он. - Я почувствовал его в холле, когда мы ис-кали бизнесмена. А Кристинка ведь не спускалась! Мы толпились там... это-го запаха не было... он появился, когда... Он ел чеснок! На кухне! В упор до того момента, пока не закричала Маринка, он ел чеснок! Доставал прямо пальцами, из банки! Сжимал его в пальцах... я думал, это такая манера есть... А когда раздался крик, уронил банку, выплеснув часть маринада на себя! Я думал, случайно... Набрасываться именно на чеснок! Почему?!
   Виталий застыл. Алина с трудом произнесла:
   - Он сказал, что любит его и всегда ест, когда страшно...
   Петр, так случайно и так удачно упавший в бассейн вместе со своей одеждой, Петр, который был один всю ночь и которому ничего не стоило прикинуться мертвецки пьяным, Петр, который почему-то тоже вместе со всеми отправился за своей вещью, хотя все ее уже видели и она была разби-та, Петр, входивший в гостиную к Борису, Петр - единственный, кто как-то выпал из поля зрения, когда все бросились изничтожать Маринкиного паука, и который был ближе всех к дивану, где спала Ольга, Петр, который почти прямым текстом сказал, что Алина может додуматься еще до чего-нибудь, и те, другие, будут счастливы, если ее не станет, Петр, спустив-шийся в холл самым последним, задыхающийся и кашляющий, хотя, как и все, должен был всего лишь пробежать по коридору и лестнице, Петр, набро-сившийся на маринованный чеснок, Петр, на которого обращаешь так мало внимания, Петр, глуповатый и трусоватый рохля, которого только и хва-тило на то, чтобы дать пощечину Ольге, Петр, который вез их сюда, Петр, чье простодушное крестьянское лицо и светлые голубые глаза вдруг словно отступили в некую зловещую тень, подернувшись тонкой безжалостной хитростью и насмешливым торжеством, а простецкая неуверенная улыбка превратилась в кривую полуухмылку-полуоскал хищника.
   Тогда твоей мечтой сейчас должно быть остаться в живых!..
   Все это промелькнуло перед ней, и в тот же момент она закончила произ-носить последнее слово.
   - Бред! - Олег засмеялся. - Конечно страшно! Страшно, что унюхают не тот запах. Вначале нам было не до того, а потом пахло только чесноком! За-то от Кристинки...
   Его слова вдруг прервались резким сырым ударом, словно кто-то с разма-ху швырнул о пол большой кусок свежей говядины. Олег выгнулся назад, коротко взмахнув в воздухе руками, точно призывая слушателей к порядку, из его раскрывшегося рта плеснуло кровью. Рукоять сабли вывернулась из пальцев, и оружие, юлой завертевшись в воздухе, полетело вниз, но еще до того, как сталь коснулась пола, из-за плеча Олега на почти неуловимое мгно-вение бесшумно выплыло лицо Петра с той самой жестокой полуухмылкой и хищным блеском зубов из-под разошедшихся губ. Его правое веко дернулось - он подмигнул им с холодной издевкой. И тут же исчез. Виталий выстрелил, но пуля пробила лишь пустой воздух и ударила в стену почти рядом с арба-летной стрелой. В следующий момент Петр вшвырнул Олега внутрь комна-ты, одновременно схватившись за ручку двери, еще раз мелькнуло его лицо, безвозвратно утратившее прежнее крестьянское добродушие, холодные го-лубые глаза, а потом лицо исчезло, и дверь с грохотом ударилась о косяк. С той стороны сразу же что-то стукнуло, донесся короткий удар, Виталий на бегу выстрелил еще два раза, и пули пробили дверь насквозь. Добежав до двери, он изо всех сил рванул ручку, но было поздно - Петр с немыслимым проворством уже успел снова заклинить дверь с помощью того самого стола, который не так давно принес сюда с их же молчаливого согласия. Виталий ударил в дверь плечом, но она открывалась внутрь и выбить ее было непро-сто.
   Собственного крика Алина даже не заметила - если он и был, то уже дав-но отзвенел и умер где-то под высоким потолком. Она метнулась к Олегу, лежавшему ничком и заходящемуся в булькающем хрипе. В его спину был всажен большой немецкий боевой топор, лезвие глубоко вонзилось в тело, перерубив позвоночник и остановившись где-то в районе легких, и глядя на него, Алина сразу же отчетливо поняла, что уже ничто не в силах помочь спецу по транспорту.
   - ...ка!.. - с трудом прохрипел Кривцов в пол, дергая окровавленными гу-бами. - ...ахло!.. кой!..
   Вцепившись в его руку, Алина с трудом перевернула Олега на бок, тело качнулось дальше и остановилось, упершись топорищем и обухом в пол. Олег уставился на нее мутными от боли подергивающимися глазами. На гу-бах один за другим вспучивались кровавые пузыри и лопались, орошая все вокруг крошечными красными брызгами.
   - Солярка!.. - прохрипел он, вцепившись в ее взгляд. - Пахло... соляр-кой!.. он... генера...
   Откуда-то со стороны сквозь туман долетали методичные удары о дверь. Алина схватила Олега за плечи, потом сжала ладонями его щеки, с ужасом чувствуя, как они стремительно холодеют. Кривцов зашелся в мучительном кашле. В горле у него что-то тонко свистело.
   - ...жигалка... в кармане... заж...галка... генера...
   - Олежка! - дико взвыла Алина, приподнимая его голову. Искаженное ли-цо Кривцова дробилось от слез, застилавших глаза. - Олежа, не умирай! По-жалуйста, не умирай!..
   - ... больно... - сказал Олег хриплым, но удивительно детским жалобным голосом. - ... ног...нет... ноги... где?.. больно...
   - Виталий!.. ну сделай же что-нибудь...
   Ответа нет, только слышен треск двери, вздрагивающей под ударами. Нижняя челюсть Олега задергалась, точно он пытался сказать что-то важное, но его одолел приступ икотки.
   - ... это...я... я его... п-просек... я!..
   Горло сжалось, и она не смогла ответить, только кивнула. Олег напрягся в ее руках, каждый мускул его тела на мгновение превратился в камень, а по-том Олег неожиданно своим прежним раздраженным голосом произнес:
   - Ни...хрена не вижу!
   Его челюсть еще два раза дернулась, а потом он с широко открытыми гла-зами расслабленно осел на пол, и тотчас послышался легкий сухой звук, словно кто-то переломил под коленом тонкую иссушенную палочку, и свет в доме погас. На комнату обрушилась тьма - такая густая, что Алина не видела даже собственных рук.
   Почему-то она была уверена, что Петр тут не при чем.
   Генератор был вещью Олега.
   - Быстрей! - крикнула она, на ощупь нашаривая в кармане Кривцова зажи-галку. - Он убьет Кристинку! Он забрал часть солярки!
   Невидимый Виталий что-то прорычал от двери. Алина вытащила зажигал-ку, щелкнула ею и при слабеньком колыхающемся огоньке оглядела комнату. Потом погасила ее и, закусив губу, рванула на Олеге полы легкой тонкой ру-башки. Пуговицы полетели во все стороны, одна больно щелкнула ее по ще-ке. Зашипев, Алина высвободила из рукавов безвольные податливые руки Олега. На спине рубашку крепко держало лезвие, сжав зубы, она рванула и ткань с треском разошлась. Алина вскочила, снова щелкнула зажигалкой и подбежала к стойке с киями и схватила один. Затянула на нем рубашку в не-сколько крепких узлов, быстро обмотала ее вокруг кия, чтобы получился ком, снова затянула и повела горящим огоньком по ткани, потом вздрогнула, когда откуда-то издалека и сверху долетел пронзительный вопль, а следом за ним несколько глухих ударов.
   - Виталий!..
   - Я слышу!.. - хрипло, задыхающеся отозвался Воробьев, продолжая вы-шибать дверь.
   - Там!..
   - Слышу!..
   Импровизированный факел вспыхнул, сразу ярко осветив комнату. Алина развернулась, щедро рассыпая вокруг искры, подхватила с пола свой кинжал и очертя голову бросилась к двери. Виталий, обернувшись и сообразив, что она не собирается останавливаться, придержал очередной удар, поджидая ее, и ударил в дверь как раз в тот момент, когда девушка с разбегу со страшной силой боком врезалась в нее. Раздался треск, потом грохот, дверь просела и рухнула в коридор. Виталий, потеряв равновесие, вывалился следом. Алина каким-то чудом извернулась и, выронив кинжал и уцепившись свободной ру-кой за косяк, устояла на ногах. Пылающий факел описал во тьме крутую дугу почти до пола и тут же снова взлетел вверх.
   Воробьев, держась за стену, с трудом поднялся, и в багровом прыгающем свете Алина увидела, что повязка на его плече насквозь промокла, и кровь стекает по руке длинными нитями. Его шатало, лицо блестело от пота.
   - Дай пистолет! - Алина протянула руку, но он оттолкнул ее, упрямо мот-нув головой, и побежал к лестнице, хрипло выдыхая при каждом ударе ноги о пол. Алина со злым возгласом метнулась за ним.
   Еще никогда лестница не казалась такой длинной, хотя ступени словно сами приветливо прыгали под ноги. Летящий, рассыпающий искры факел рвал тьму на куски, но она, выждав немного, снова смыкалась позади, мгно-венно излечивая свои раны. Мелькали перила, стремительно пролетела на развороте округлая площадка второго этажа, запрыгал, приближаясь, долго-жданный третий. Страха не было, остался лишь полубезумный азарт и дикая, ослепляющая ярость. Наверх гнало не желание спасти и не желание спастись - наверх гнало желание убить. Поймать зверя и разорвать его на куски. Ни-какой жалости, никакого благородства, никакой любви к ближнему. Это была охота. Наверх мчалась испуганная и растерянная добыча, внезапно осознав-шая себя хищником.
   Коридор третьего этажа оказался полон дыма. Свет факела ворвался в не-го, окрасив густые дымные клубы и спирали в грязно-багровый и превратив их в извивающихся сюрреалистических чудовищ. В воздухе висел тяжелый сладковатый запах горелого мяса.
   - Господи! - вырвалось у Алины, понявшей, что они опоздали, и она зап-нулась, стукнувшись плечом о стену. Но Виталий, не останавливаясь, пом-чался дальше, и она кинулась за ним. Закрытые и забаррикадированные ком-наты летели мимо, только двери в комнаты Петра и Олега были приветливо распахнуты.
   Последняя комната - Кристины, тоже была закрыта, но из щели между дверью и полом лениво выползали дымные змеи, запах горелого стал невы-носимым, к нему добавилась солярная вонь. Доносилось едва слышное ши-пение и потрескивание.
   Виталий ударом ноги распахнул дверь, одновременно вскинув руку с пис-толетом, но тут же опустил ее, тупо глядя на страшный костер посереди ком-наты, дровами в котором были двое людей, неподвижно лежащих друг на друге, словно утомленные любовники. Пламя, охватившее их и небольшой участок пола вокруг, колыхалось как-то медленно, лениво, нехотя, словно уже пресытившись, походя на причудливое огненное одеяло, заботливо при-крывшее лежащих, и это отчего-то выглядело удивительно красиво, почти волшебно. Будь Кристина жива, она непременно усмотрела бы в этом рас-слабленном, томном танце огненных лепестков некое мистическое значение. Но Логвиновой уже не было в живых, а в стороне совершенно прозаически валялось, отброшенное ярко-желтое пластиковое ведро из подвала. Из огня выглядывали посеревшая рука с судорожно растопыренными мозолистыми пальцами, а ниже - вывернутая нога в длинном сапоге из цветной кожи на высоченной шпильке.
   Оцепенение длилось несколько секунд, после чего Виталий впрыгнул в комнату и бросился к кровати, а Алина, подхватив ведро, помчалась по кори-дору в сторону туалета, где, как она помнила, была раковина и из крана все еще должна была течь вода. Дымная тьма испуганно отпрыгивала от стреми-тельно летящего раскачивающегося факела.
   Обратно она вернулась почти так же быстро, ухитрившись разлить по до-роге лишь небольшую часть ведра. Виталий в комнате яростно бил одеялом по горящим телам, выкрикивая что-то неразборчивое, и в криках слышалось отчетливое разочарование, похожее на обманутый вой хищника, упустивше-го добычу. Увидев Алину, он остановился. Она воткнула факел в большую вазу, стоявшую на полу у стены, потом с размаху окатила водой лежащих, сбив часть пламени, после чего Виталий снова принялся за свое, удушая, убивая огонь. Алина схватила с кровати подушку и тоже принялась колотить ею по пламени, задыхаясь и отчаянно кашляя. Глаза резало от дыма, и почти ничего не видя, она била и била, снова и снова в каком-то исступлении - до тех пор, пока ее не встряхнули за плечо, так что ее голова дернулась, и она звонко лязгнула зубами.
   - Все! Аля, все! Все...все...
   Шатаясь, она привалилась спиной к шкафу, все еще сжимая в руках тлеющую подушку. От жуткой смеси горелого, тухлого и запаха солярки му-тило, круглая комната летала перед глазами, точно она не стояла, а сидела в большом вращающемся кресле Кристины, стоявшем перед зеркалом. Комна-та была полна дыма, факел в вазе догорал, роняя вниз кудрявые хлопья сго-ревшей материи. Над потемневшими скорчившимися телами курился дымок. Алина снова закашлялась и уронила подушку, глядя, как Виталий подходит к окну и открывает его, впуская в комнату свежий ночной воздух. Она переве-ла взгляд на обугленное дымящееся одеяло, потом снова на тела.
   - Они... - хрипло пробормотала она, - они...
   Да, - отрывисто сказал Виталий, подтянул к себе одеяло и осторожно при-сел на корточки рядом с трупами. Наклонился, внимательно разглядывая.
   Волосы Кристины сгорели напрочь, но лицо было почти нетронутым - его прикрывала щека водителя. Из-под полуприкрытых век виднелись матовые белки, побуревшие губы были скошены куда-то в сторону, словно Логвинова пыталась сдуть мешающую прядь волос. Одна согнутая рука упиралась Пет-ру в плечо, другая сжимала рукоять столь приглянувшейся Олегу мизери-кордии, всаженной Петру точно под подбородок, узкое трехгранное острие которой торчало из головы Сливки чуть выше затылка. Левая половина лица Петра обуглилась до неузнаваемости, зато на правой сохранилось непереда-ваемое изумление. Пальцы левой руки все еще сжимали тонкую шею певи-цы. Горло Кристины было раздавлено. Возле правой скрюченной руки води-теля, не тронутой огнем, валялась простенькая пьезовская зажигалка.
   Виталий, не выдержав жуткого запаха и не менее жуткого зрелища, резко отвернулся, бросил одеяло, которым приподнимал голову Петра, и встал.
   - Наверное, Олег отдал ей стилет еще тогда, - хрипло произнес он, тупо глядя перед собой. - Может, выпросила, может, он по собственной инициа-тиве... Кристинку он не спас, зато, возможно, спас одного из нас...
   Алина с размаху села на пол, закрыв лицо закопченными руками, и захо-хотала - страшный, всхлипывающий, минорный смех, приглушенный сжа-тыми пальцами, сквозь который то и дело прорывались тонкие, писклявые вскрики - она звала маму. Виталий опустился рядом с ней, обнял, притянув к себе прыгающую, взъерошенную рыжеволосую голову.
   - Аля... успокойся. Тише, тише... все...
   Хохот постепенно перешел в отчаянный захлебывающийся плач - тот нормальный, хороший, облегчающий плач, с которым уходят и боль, и ужас, и все дурное. Она рыдала долго и от души, крепко прижавшись к Виталию, сцепив пальцы у него на спине и уткнувшись мокрым лицом в грудь, а он гладил ее спутанные волосы и слегка качал, словно баюкая, говоря с некото-рой ноткой беспомощности:
   - Ну что ты, родная... ну перестань... все уже закончилось, тише, ры-жик... все закончилось...
   Факел в вазе догорел и погас, но в нем уже не было нужды - за окном стремительно светлело, тьма в комнате стала блеклой и тонкой, и предметы выступали из нее, точно прибрежные камни из уходящей с отливом воды.
   Алина, наконец, перестала плакать и подняла голову, вытирая ладонью покрасневшее припухшее лицо.
   - Уведи меня отсюда, - с усилием произнесла она. - Пожалуйста, уведи меня отсюда.
   Он кивнул и помог ей подняться, напоследок бросив хмурый взгляд на от-кинутую руку водителя. Шатаясь, крепко держась друг за друга, они побрели прочь из комнаты - двое уцелевших в кошмарной катастрофе, еще толком не осознавшие этого. Шли, еще не зная зачем и куда, - просто шли, брели, упор-но переставляя ноги, словно движение вдруг стало смыслом жизни. Страш-ная комната осталась позади, мимо снова поплыли закрытые двери, будто не они перемещались, а время вдруг потекло вспять, и где-то очень далеко бро-дили задумчивые бесплотные тени, мерещилось громкое "гы-гы-гы" Жоры, приветствующего удачный исход очередной компьютерной битвы, смешки и прибаутки Олега, который мог бы сейчас выглянуть из двери своей комнаты и обязательно что-нибудь сказануть. Прошла бы, в надменном аристократи-ческом презрении вздернув брови-усики, Ольга. Простучала бы высокими сапогами Кристина, потряхивая черно-красными волосами и напевая себе под нос. Неслышно и грациозно промелькнула бы Светлана, дружелюбно и немного испуганно улыбнувшись и что-нибудь жуя. Мог бы раздраженно крикнуть что-то из залы Борис, пристроившийся на стуле перед миниатюр-ным Реймским собором. В тренажерной мог бы греметь тяжелыми спортив-ными снарядами Алексей, а в ванной Марина перед зеркалом бы тщательно расчесывала свои роскошные волосы... Все это могло бы быть. Это почти было.
   Но исчезло.
   Просыпающееся утро поглотило тени и призрачные звуки, и остался толь-ко пустой мертвый дом. И трупы в комнатах. И двое людей, которые шли вперед.
   Только в холле Алина обрела, казалось бы забытую способность говорить.
   - Бинты еще остались?
   - На кухне, - Виталий, на чьем лице виднелись темные разводы, блеснул зубами, потом пошатнулся, и дальше уже она вела его, крепко придерживая за талию и здоровую руку. Зайдя на кухню, Виталий рухнул на один из табу-ретов и закрыл глаза.
   - Ничего страшного, - пробормотал он, почувствовав испуг Алины рань-ше, чем она успела его озвучить. - Голова закружилась. Сейчас пройдет. По-ищи мне сухого красного вина - там, в шкафчике...
   - А таблетки?.. тут лежат...
   - Не уверен, что после смерти Евсигнеева они подействуют.
   Алина молча выполнила требование, потом с удивившей ее саму ловко-стью сменила Виталию повязку, отметив, что кожа вокруг раны покраснела, и выглядела она довольно скверно.
   Поглощенная заботами и переживанием происшедшего, она не обращала внимания на происходящее вокруг, и только отложив ножницы, подняла го-лову, внезапно ощутив ранее не замеченную и очень важную перемену.
   - Виталий! Ты слышишь?!
   - Что?! - настороженно спросил Виталий, вскидывая голову. Его лицо чуть порозовело, и он стал выглядеть немного лучше. Алина посмотрела на него в упор, ее зеленые глаза искрились.
   - Ты слышишь? Дождь! Дождь кончился!
   И только сейчас Виталий сообразил, что больше не слышит монотонного тяжелого бесконечного стука дождевых капель, который преследовал их с утра до вечера. Он крутанулся на табурете, обернувшись к окну, в тот же мо-мент то же самое сделала и Алина, и оба прищурились, когда по их лицам, вынырнув из щели между нарядными занавесками, скользнул легкий утрен-ний солнечный луч, в котором затанцевало несколько пылинок.
   Они вскочили и, одновременно оказавшись у широкого окна, рванули шторы в разные стороны. Несколько клипс, на которых те держались, отле-тели, но это осталось без внимания.
   Над особняком торжественно вставало солнце. Мягкое осеннее солнце, оглаживающее еще робкими легкими лучами мокрые стены и умытую лист-ву, глядящееся в зеркала луж на дорожках и зажигающее в каплях на уце-левших цветочных лепестках еще мириады маленьких осенних солнц. Утро разворачивало над лесом свои крепнущие яркие крылья.
   Не сговариваясь, Виталий и Алина повернулись и выбежали из кухни. Холл гулко и недовольно отозвался на прикосновение их ног к полу, а потом эхо, улетавшее по "воздушной башне" к высокому потолку стало и вовсе возмущенным, когда они торопливо начали разбирать баррикаду. Оттащили кресла, с грохотом опрокинули прислоненный к двери стоймя диван, отперли замок и распахнули дверь.
   Впрочем, даже сейчас они вначале все тщательно проверили.
   Убийца был мертв.
   Но его ловушки могли быть живы.
   В холл ворвался ветер, солнечный ветер, сыроватый, но уже не промозг-лый, а прохладный, принесший с собой тонкий аромат цветов, запах сырой земли и мокрых опавших листьев. Алина глубоко вздохнула и запрокинула голову. Стена деревьев неподалеку словно расступилась и распрямилась, сбросив с себя зловещую неприступность. Пейзаж больше не казался мрачно-унылым. На кончиках игл огромной ели возле дома весело сияли дождевые капли, солнце поблескивало на неровном, мокром борте старенького автобу-са, выглядывавшего из-за деревьев, и придирчиво смотрелось в лобовое стекло.
   - Что это значит, Виталик?! - Алина обернулась к нему, зябко обхватив себя руками. Ее глаза были широко раскрыты, и в них сверкало недоверчивое изумление. - Неужели действительно все кончилось?! Неужели нас отпуска-ют?! Дождь кончился, солнце... Это знак? Правда? Да?..
   Она задохнулась, не в силах продолжать, и Виталий медленно утверди-тельно покачал головой.
   - Думаю, да. Он мертв. Мы живы. Эксперимент это был, или что другое, но это закончилось. Охотиться больше некому. И не на кого, - Виталий про-тянул руку и сжал ее холодные дрожащие пальцы. - Сейчас мы оденемся. Барахло... к черту его! Я проверю автобус... чтоб никаких сюрпризов. Забе-рем канистры из подвала. Заправим. И уедем.
   - Куда? - губы Алины чуть дрогнули, и Виталий слегка, ободряюще дер-нул ее за руку. Улыбнулся.
   - Куда-нибудь обязательно приедем. Если будем ехать достаточно долго. Раз все кончилось, то дорога теперь начнется. Как раньше. Не важно, куда. Не важно, кем. Главное, что уедем людьми. То, что снаружи... это пустяки. Мы знаем, кто мы на самом деле. Такого не придумать и не представить. Оно всегда настоящее. В любом месте.
   Алина задумчиво посмотрела на листья деревьев, выкрашенные в яркие осенние цвета, на автобус, на мокрые розовые кусты, на свою ладонь и на лицо Виталия.
   - Да, - сказала она. - Да. Наверное, ты прав.
  
  XI.
  
   Особняк снова, как почти двое суток назад, уплывал, скрываясь за деревь-ями. Сейчас он был великолепно освещен солнцем и, несмотря на все то, что произошло в нем, казался прекрасным, сказочным замком, с которого сняли злые чары.
   Горько только, что остальные не могут так же любоваться этим зрелищем, смотреть, как сияют окна, и как золотятся на солнце деревянные кружева, украшавшие третий этаж. Жаль, что они так и не увидели истинную красоту этого места, созданного на перехлесте их мечтаний.
   Алина, покачивавшая в такт движения автобуса и почти прижимавшаяся лицом к заднему стеклу, закрыла глаза, и под веками вдруг промелькнула та, позавчерашняя картина, сцена в зале, очень короткая, но навеки отпечатав-шаяся в памяти.
   Смеющийся гигант Жора, наклонившийся чуть вперед, отчего рубашка на спине угрожающе натянулась, качающий головой и увлеченно хлопающий ладонью по спинке стула в такт песне. Ольга рядом с ним, чуть склонившая голову набок, с кривоватой неопределенной улыбкой на серебристых губах. Марина, изящно устроившаяся на стуле, чуть прикрыв глаза и рассеянно пе-ребирая пряди своих перекинутых через плечо роскошных волос - перебирая не без доли нарциссизма. Светлана, сверкающая золотом, изящная, хрупкая и в то же время сильная, зажимающая уши и мотающая головой, отчего ее длинные серьги всполошенно летают вокруг головы - движения ее сейчас ка-зались какими-то замедленными, вязкими. Кристина с сочетанием иронии и одобрения на лице, шевелящая губами, беззвучно подпевая и не решаясь вплетать свой бархатный голос в грубые жесткие мужские голоса. Алексей, чуть подавшийся вперед и размеренно болтающий коньяк в пузатом бокале, мрачно глядя куда-то в пол. Борис, сидящий очень прямо и смотрящий с вы-ражением аристократического презрения. Весельчак Олег, невероятно суро-вый, размахивающий бутылкой, грозящей в любую секунду вырваться из его пальцев и улететь к стене, взорвавшись в брызгах стекла и рома...
   Мелькнула и исчезла.
   Отвернувшись, Алина, одергивая свое пальто, прошла в начало салона и остановилась, глядя на Виталия, который, положив ладони на руль, прищу-ренными глазами смотрел на мокрую дорогу. Потом наклонилась, придержи-ваясь за спинку кресла, легко взъерошила его волосы и поцеловала в затылок. Она не видела его лица, но почувствовала, как он улыбнулся. Потом негром-ко сказал:
   - Да.
   Алина не задавала вопроса - даже мысленно. Но сразу поняла, на что по-лучила ответ.
   Некоторые вещи просто знаешь.
   Она села и оперлась на подлокотник, глядя, как убегают назад деревья. Потом закрыла глаза. Было хорошо - так хорошо. Думать, вычислять, пря-таться - ничего этого больше не надо. Настоящее или нет, реальность или нет - сейчас это ее почти не волновало. Главное, что ужас, преследовавший их, исчез. А остальное можно пережить.
   Если оно есть.
   Если оно будет.
   Автобус весело мчался по дороге, и мысленно Алина поблагодарила Пет-ра за то, что он действительно отлично разбирался в машинах. Его вещь не умерла вместе с ним. С другой стороны, странно, почему перестал работать генератор, если Олег утверждал, что отлично разбирается в них и даже какое-то время ими занимался? А что, если генератор представлял вовсе не Олег?
   Что, если его представляла Кристина?
   Нет, вряд ли. Капризная звезда никак не совмещалась с генератором. От-куда ей было так хорошо его знать, что даже Олегу не к чему было там при-драться? Он же не заметил ничего необычного в его внешнем виде. К тому же, когда свет в доме погас, Кристина была еще жива. Она слышала ее крик.
   Может, Олег приврал? Или, все-таки, что-то напутал? Хотя бы одну ма-ленькую детальку, отсутствие которой превращает механизм в груду хлама?
   Виталий закурил, глядя на дорогу и придерживая руль одной рукой. Ране-ное плечо напоминало о себе болезненными толчками, отдававшимися в по-звоночнике, но не из-за этого его лицо с каждым метром ладно ложившейся под колеса дороги становилось все более хмурым. Его не покидало отврати-тельное грызущее чувство, что он что-то упустил. Все больше и больше ста-новилось не по себе, и настырный червячок сомнения ковырялся где-то глу-боко в мозге. Воробьев снова и снова прокручивал в памяти последние собы-тия, мучительно пытаясь найти то самое, из-за чего ему было так тревожно, - так же мучительно забывчивый человек пытается вспомнить, выключил ли он дома газ и запер ли входную дверь? Солярка, пожар, запах, тела, откину-тая мертвая рука, не тронутая огнем, зонт, закрывающий тело Алексея...
   Я грозы в детстве боялся жутко...
   Я ненавижу дождь! А он никак не кончается!
   Я ненавижу дождь!
   Вещи умирают, когда умирает тот, кто их представлял...
   Страх... твой страх...
   - Аля, - негромко произнес он, глядя на дымящуюся между пальцами па-пиросу, - я должен тебя спросить... ты только не пугайся.
   - Начало уже пугает, - сонно пробормотала Алина, не открывая глаз. - Ты решил пойти на попятный, что ли? Так ты не бойся - клятв на крови не дава-ли, так что...
   - Евсигнеев ведь мог... не разбираться в... механизме атмосферных явле-ний?
   Веки Алины медленно поднялись.
   - Что?
   - Мы ведь не сразу заметили, что дождь кончился. Мы думали, что он кончился в тот момент, когда погиб Петр... но ведь до того момента нам бы-ло некогда смотреть в окно. А что если дождь кончился гораздо раньше?
   Алина начала медленно подниматься, глядя перед собой застывшим, не-видящим взглядом. Потом так же медленно повернула голову, взглянув в ло-бовое стекло. Ее глаза округлились, и в тот же момент Виталий резко ударил по тормозам. Шины отчаянно завизжали, Алину швырнуло грудью на спинку кресла, отчего из горла вырвался хакающий звук. Она сглотнула, подняла го-лову и прошептала:
   - Нет.
   Два вишневых дерева у изгиба дороги. Чуть подальше просвечивает сквозь ветви матовый шар фонаря. Поднимается над деревьями мокрая ма-кушка высоченной старой ели. А чуть правее - ярко-красная крыша, на кото-рой играет утреннее солнце.
   Особняк.
   Ничего не изменилось.
   Дороги не было.
   - Нет!!! - закричала Алина, выскакивая в проход. - Нет!!! Нетнетнет!!!.. Этого не может быть! Нет!
   В исступлении она колотила сжатыми кулаками по спинкам кресел. Воло-сы летали вокруг ее головы, и сейчас она была похожа на обезумевшую от ненависти ведьму.
   - Дождь кончился! Ведь дождь кончился! Как же так?!
   - Мы ошиблись, Аля, - хрипло сказал Виталий, все еще держа ладони на руле, подрагивающем в такт работающему двигателю. - Это не было знаком. Никто нас не отпускал. Это всего лишь умер Евсигнеевский страх. Он ведь играл с нами, рыжик. Он даже специально оставил нам подсказку, чтобы мы не расслаблялись.
   Алина затравленно взглянула на него сквозь рыжие пряди, упавшие ей на глаза.
   - Зонт.
   - Он все предусмотрел. Он предполагал, что мы увидим, что дождь кон-чился... и решим, что все остальное тоже кончилось. Поэтому оставил нам зонт, чтобы напомнить, что дождь на самом деле не просто дождь. Это еще одна вещь. Вещь Евсигнеева. Его страх. Он не хотел, чтобы мы теряли время, кинувшись прочь по дороге, которая совершенно не изменилась. Но мы ока-зались не так наблюдательны и сообразительны, как он считал. Наверное, мы его здорово этим повеселили! Хотя, может и расстроили.
   - Тогда что же они от нас хотят?! - со слезами выкрикнула Алина, снова и снова дубася спинку ни в чем не повинного кресла. - Что мы должны сде-лать, чтобы дорога вновь стала прежней?! Чтобы реальность стала реально-стью?! Убить друг друга?! Покончить с собой?!
   Виталий посмотрел на ее руку, колотящую по спинке кресла. А потом снова вспомнил ту, другую, не тронутую огнем. Вспомнил смесь запахов, по-казавшуюся ему странно неуместной. И снова руку. Растопыренные, чуть со-гнутые пальцы. Указательный палец. Темный кровоподтек под ногтем.
   Виталий встал и пересел в кресло, в котором только что сидела Алина. Чуть перегнулся, глядя на кресло водителя, закрыл глаза и открыл их в под-рагивающем от езды автобусе. В соседнем ряду Кристина покачивала голо-вой в такт звучащей в ее наушниках музыке, через кресло от нее громко хру-стела чипсами Света, уткнувшаяся в любовный роман. В водительском крес-ле сидел Петр, напряженно смотревший в лобовое стекло и постукивавший по рулю указательным пальцем правой руки, под грязным ногтем которого темнел кровоподтек.
   - Что ты делаешь? - прошептала Алина. Виталий тускло посмотрел на нее, сквозь нее, а потом снова на нее. Теперь она была в бледно-зеленом халате, и они стояли неподалеку от бортика бассейна, возле которого была свалена груда мокрых вещей. А перед ними стоял Петр, массируя правой рукой ушибленную ягодицу, обтянутую ярко-красными плавками. Правая рука. Указательный палец. Недоумение, тогда охватившее его на долю секунды. Тогда ему невозможно было придать какое-то особое значение. Но это сле-довало сделать, когда они выходили из комнаты Кристины. Как он мог за-быть про это?! Ведь он же еще тогда почувствовал... почувствовал какое-то несоответствие.
   Он упустил эту деталь.
   Тот, другой, тоже упустил ее в свое время.
   И так этого и не понял.
   Идеальных людей не существует.
   К счастью.
   - Что мы должны сделать, чтобы дорога стала прежней? - негромко про-изнес Виталий, встал и потянул рычаг, открывающий дверцу. Она с шипени-ем сложилась, и Алина испуганно посмотрела на него.
   - Что?
   - Я уже говорил, что. Думаю, убийца должен умереть!
   Виталий спрыгнул на мокрую дорогу и огляделся. Потом повернул голову и осмотрел автобус. Подошел к дверце, закрывающей багажное отделение. Теперь провинившаяся память, словно стремясь реабилитироваться, провор-но и безошибочно подсовывала ему нужные картинки. Например, Олега с сумкой Светланы, наклоняющегося к багажной дверце и протягивающего к ней руку. И Петра, резко, почти грубо выхватывающего у него сумку.
   - Водитель здесь еще пока я!
   Это было...было позавчера.
   - Виталий! - Алина выглянула из автобуса, наблюдая, как он открывает дверцу. - Что значит, должен умереть?! Ведь Сливка мертв! Мы видели его труп! Это был он!
   - Совершенно верно! Это был Сливка! - гулко отозвался Виталий, наполо-вину исчезнувший в багажном отделении. Он потянул носом, разглядывая пол, поскреб ногтем одно из двух больших темных пятен на нем, потом вы-прямился и захлопнул дверцу. Осмотрел палец, потом поддел ногтем другого сухие бурые частички.
   - Тогда я тебя не понимаю. Если ты считаешь, что убийца должен уме-реть...значит, что он жив?.. - Алина задумалась, потом округлила глаза, и Виталий, уловив произошедшую с ней перемену, покачал головой.
   - Не пугайся. Ты уже подумала, что сейчас я повернусь к тебе со зловещей улыбкой и скажу: "Да, Аля, ведь убийца не обязательно должен быть в един-ственном экземпляре".
   Алина выдохнула - с явным облегчением.
   - Ничего подобного!
   - А ты знаешь, Аля, кого на самом деле убили первым? - негромко произ-нес Виталий, продолжая разглядывать свой ноготь. Алина недоуменно при-подняла брови.
   - Свету.
   - Нет.
   - А-а... то есть, Лешку.
   - И не Лешку. Первым убили Петра.
   - Что?! - Алина посмотрела на него, как на сумасшедшего. - О чем ты?! Петр умер меньше получаса назад! Первым убили Лешку!
   Виталий недобро усмехнулся.
   - Лешку? Лешку вообще никто не убивал.
   - Не убивал?
   - Разве мы видели его труп? Нет. Мы видели только разбитый плеер и сломанные наушники. А Евсигнеев видел на них кровь. И только. Что стоило Лешке сделать себе где-нибудь надрез и позаимствовать немного своей кро-ви? А потом бросить плеер и мешок? Он следил за бизнесменом и просто подбросил их ему. Он успел изучить его и просчитать его действия. И Евсиг-неев поступил именно так, как он рассчитывал, автоматически на какое-то время сделав себя подозреваемым номер один, тем самым дав ему в нужный момент свободу действий.
   - Какую свободу действий?! - Алина потерла висок, косясь на крышу не-навистного особняка. - Лешки не было в доме! Его не было в комнате, когда убили Ольгу!
   - Он был там. И ты видела его, когда он сидел неподалеку от дивана! Ви-дела его, когда он убивал Олега! Видела его, когда он выбрасывал тебя из окна!
   - Но ведь Петр...
   - Петр был давным-давно мертв! Он убил его в самую первую ночь, когда водителю вздумалось прогуляться! Лешка был возле дома - ждал, когда кто-нибудь откроет ему дверь. Он убил водителя и спрятал его в автобусе. Я на-шел кровь на полу... А потом вернулся в дом, прихватив кое-что из вещей Сливки. Для того и чехлы спер с кресел. Он же полдня просидел на улице. Он был мокрый насквозь. Но ему нельзя было оставлять следов. А потом предусмотрительно рванул в бассейн - смыть кровь и грязь. Тут еще мы при-перлись, и ему пришлось обставляться с мокрой одеждой. Кувыркнуться в воду.
   - Ничего не понимаю, - прошептала Алина, пытаясь вспомнить, как был одет водитель в ту ночь, когда она встретила его в холле. И как он был одет потом. Но не вспомнила. - Петр...
   - Когда мы нашли его возле бассейна, это был уже не Петр. Это был Леш-ка. Это был убийца. Просто он выглядел, как Петр. Точная его копия. Почти точная, - Виталий показал ей торчащий указательный палец правой руки. - Он слегка лоханулся. У водилы был здоровенный кровоподтек под этим ног-тем - я в автобусе сидел позади него и отлично это запомнил. А тогда, но-чью, этого кровоподтека уже не было. Я тогда удивился, ведь кровоподтек выглядел свежим и никак не мог пройти так быстро. Сам сколько раз пальцы прищемлял!
   - Но ты мог оши...
   - Не мог! - сквозь зубы произнес Воробьев. - Я запомнил это. Я видел это! И знаешь что?! У трупа в комнате Кристины не обгорела правая рука. И зна-ешь что я на ней увидел?! На указательном пальце?!
   - Не может быть!
   - Я увидел тот самый кровоподтек! Это уже перебор. Кровоподтеки не ис-чезают и не появляются, когда им вздумается! Но могут появляться трупы, которые кто-то прятал! Ты почувствовала, какой странный запах был в ком-нате? Этакий легкий тухлый аромат? Законы природы здесь соблюдаются!
   Она деревянно кивнула, начиная понимать. Но не осознавать.
   - Все-таки труп почти сутки лежал в автобусе. Пусть на улице и было до-вольно прохладно, но процесс все-таки пошел. А следующей ночью он пере-тащил его на кухню, в морозильную камеру. Там ведь стояло очень много больших коробок с какими-то полуфабрикатами, маслом... Очень больших. Я не удивлюсь, если где-то в доме или в лесу под деревом валяется груда масла или котлет!
   - Светка! - одними губами произнесла Алина. Виталий кивнул.
   - У него для всех был свой план. Для нее план пришлось изменить. Она не вовремя пришла на кухню и застукала их там. Живого Петю у холодильника. И еще одного, но мертвого, на полу.
   - Но как он мог так изменить свою внешность?! Почему для него не писа-ны законы природы?! Мы ведь так не можем!
   - Потому что он из первой группы. Он с самого начала знал, что происхо-дит. И, возможно, это знание позволило ему пронести сюда свою мечту. Умение менять собственную внешность. Становиться чьей-то копией. Вплоть до малейших деталей, если он их заметил. Но он не мог стать кем-то из нас полностью. Поэтому я не сомневаюсь, что перед тем, как убить водителя, он очень тщательно его допросил. О нем самом. И о нас. Так он узнал об опас-ности. О тебе. И обо мне. А законы природы... и он им подчинялся. Он не мог замедлить время. Не мог быть в двух местах одновременно. Не мог за-ставить исчезнуть запах. Не мог создавать вещи из воздуха - ни мою цепь, ни Жоркину одежду, ни твой халат - тогда он взял халат в шкафчике бассейной. И он не мог заставить трупы не разлагаться.
   - Так вот для чего этот пожар на самом деле! - прошептала Алина.
   - Да. Я все удивлялся - Кристинку окатил, себя тоже... да и солярка ведь так просто не загорится. Основательно поливать надо, а не сбрызгивать. У нас не должно было быть сомнений, что это Петр. Но мы не должны были заметить, что Петр умер далеко не только что. И, надо отдать ему должное, у него это получилось. Почти.
   - И тогда у окна я действительно видела не тебя...
   - И я на первом этаже видел не тебя.
   - И Олег не был сумасшедшим. Он действительно видел Жорку. Вернее, Лешку, который превратился в Жорку! И в ванной тогда действительно пря-талась Кристина... то, что превратилось в Кристину!
   - Сукин сын играет нечестно! - с кривой усмешкой заметил Виталий. - Не соблюдает детективных канонов. Детектив и фантастика несовместимы.
   - Но зачем нужно было все так усложнять? Пришел бы Лешкой, мы бы его приняли.
   - Одиннадцать комнат, помнишь? Он не должен был появиться в доме. Иначе встревожились бы те, кто все это затеял.
   Алина повернулась и пристально посмотрела на красную крышу особняка.
   - И он сейчас там?
   - Да.
   - Он знает, что мы здесь?
   - Конечно. Более того, думаю, он знает, что мы все поняли.
   - Сволочь! И что же теперь?
   - Он ждет нас.
   Алина вздрогнула, продолжая смотреть на особняк. Ее руки сами собой поднялись и пальцы переплелись под подбородком. Она облизнула пересо-хшие губы, потом повернулась и увидела, что Виталий протягивает ей пис-толет.
   - Осталось два патрона, так что постарайся получше прицеливаться, - не-громко сказал он. - Если, конечно, возникнет необходимость.
   Алина посмотрела на пистолет, потом покачала головой.
   - Зачем? Я все равно не умею с ним обращаться. У меня есть нож... Про-сто, когда мы зайдем...
   - Я зайду! - Виталий нетерпеливо схватил ее за руку, развернул раскрытой ладонью вверх и хлопнул на нее оружие. От холодной металлической тяже-сти она снова вздрогнула.
   - Нет, я...
   - Ты вернешься в автобус и закроешь двери! Сядешь так, чтоб тебя не бы-ло видно с улицы. Ни в коем случае не открывай дверь и никого не подпус-кай к себе! Кого б ты не увидела! Даже если это буду я! Даже если я буду в той же самой одежде! Даже если буду истекать кровью и умолять тебя о по-мощи! Запомни, я покажу тебе указательный палец. И скажу, что Дева Севе-ра ушла. Если я этого не сделаю, стреляй не раздумывая! Поняла?!
   - Я пойду с тобой! - вскричала Алина возмущенно и отчаянно. - Я не ос-танусь здесь! Ты не можешь меня заставить!
   Она судорожно вцепилась в его руку. Виталий вздохнул и ласково прижал к себе дрожащую девушку.
   - Я не заставляю тебя. Я уже понял, что тебя бессмысленно пытаться за-ставить! А, рыжик?
   Алина подняла голову. Изумрудные глаза были полны укора и боли.
   - Это верно.
   - Поэтому я просто прошу. Нельзя тебе туда соваться, пойми! Останься здесь - и ради своей безопасности, и...
   - Чтобы тебе не мешать, - со злой иронией докончила она. Виталий улыб-нулся.
   - Мне нужно войти туда, чтобы найти его и убить. А не защищать тебя, понимаешь?
   - Я не...
   - Я знаю - ты страшна во гневе и кого угодно с легкостью порубишь в мелкий винегрет! Потому-то я и пойду туда без тебя. Из гуманных соображе-ний! Ладно, все, Аля, все, иди в автобус.
   Виталий поцеловал ее, а потом, чуть отодвинувшись, долго смотрел, точ-но пытаясь унести в памяти все до единой черточки.
   - Помни меня, слышишь? - тихо произнес он. - Обязательно помни. И я...
   Виталий оборвал себя, провел большим пальцем по ее подбородку, потом развернулся и быстро пошел, почти побежал к дому. Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся за деревьями, потом поднялась в автобус и закрыла за со-бой дверь. Сдернула с кресел пару чехлов и бросила их на пол. Села так, что-бы видеть дорогу перед автобусом, положила перед собой пистолет и устави-лась в стекло невидящими глазами, прислушиваясь к каждому биению своего сердца, словно оно было эхом чужого, бьющегося сейчас где-то в проклятом доме.
   Только выживи.
   Это моя заветная мечта.
  
  
  XII.
  
   Дверь особняка, которую они, уходя, тщательно закрыли, теперь была приглашающе приоткрыта. Он открыл ее до конца, сделав это спокойно и без всяких предосторожностей. Почему-то он был уверен, что в этот раз не будет никаких хитроумных ловушек. Не будет ни летающих алебард, ни арбалетов, ни опрокидывающихся ведер с кислотой или соляркой. Его ждали не для это-го.
   Стоя в дверном проеме, Виталий снял куртку и бросил ее на пол, остав-шись в брюках и светло-серой водолазке. Из оружия у него был только нож. Неплохо было бы, конечно, прорваться в оружейную и прихватить что-нибудь посущественней - тот же Алькин меч, но Виталий сомневался, что ему дадут это сделать.
   Он медленно пошел вперед, миновал колонну и резко остановился, точно налетел на невидимую стену. Впрочем, это соответствовало истине. Стена была из ужаса и отвращения.
   - Больной ублюдок! - произнес Виталий побелевшими губами.
   Его встречали.
   Яркие лучи солнца, проходя через витражное окно и пронзая "воздушную башню", отлично освещали первые ступени широкой лестницы. Там он их и разместил - с заботливостью и вкусом, и это поражало, учитывая, что време-ни для композиции у него было не так уж много.
   Они полусидели-полулежали на ступеньках, прислоненные друг к другу, прикрепленные веревкой, и все смотрели на него - он почти осязательно чув-ствовал их взгляды, хотя у четверых глаза были закрыты замерзшими веками, а у двоих глаз не было вообще. А так по сути смотрел на него только Олег, тяжело привалившийся плечом к перилам и свесивший руки между колен, словно он присел отдохнуть после тяжелого трудового дня. Рот Кривцова был приоткрыт, на лице застыло негодование, взгляд был чуть-чуть скрыт надвинутой на глаза кепкой. Губы и подбородок были измазаны подсохшей кровью, голые плечи тоже. В пальцах была зажата любимая мизерикордия. Видеть его было особенно тяжело - он успел привязаться к весельчаку-автослесарю, оказавшемуся почти несгибаемым и сообразительным, но столь неосмотрительным в своей сообразительности.
   Жора, Света, Борис и Ольга скорее лежали, чем сидели на ступеньках. Убийца не смог придать замерзшим телам сидячее положение, поэтому про-сто закрепил их веревкой и упер ногами в ступени. На груди у Жоры лежала одна из его фантастических картин, Ольге всунули в замерзшие пальцы пус-тую бутылку из-под коньяка, Борису на полусогнутые колени усадили изуро-дованную резиновую куклу, Светлане к руке привязали обгрызенную палку колбасы, а между раскрытыми губами, чтобы замаскировать вывалившийся язык, воткнули пышный цветок бледно-красной розы, на котором сияли ка-пельки воды, - убийца явно решил показать, что не лишен эстетического вку-са. Тела по-прежнему были обмотаны простынями - вероятно, их оставили, чтобы скрыть нанесенные бизнесменом страшные повреждения. Это тоже выглядело бы не эстетично.
   Алексей сидел, полуприкрытый Марининым зонтом, зацепленным длин-ной крючковатой ручкой за одну из шлевок на брюках. Его лицо было жут-ким, влажно поблескивающим месивом из мяса и обломков костей. Кристина склонилась на его плечо, прижимаясь к нему головой с жалкими остатками обгоревших волос, пристально глядя страшными запекшимися белками из-под полуопущенных век. В побуревших тонких пальцах медленно тлела на-половину сгоревшая сигарета, и сизый дымок тонкой струйкой разматывался вверх, и сидевший рядом Петр, казалось, неодобрительно щурится на него уцелевшим глазом. У него на коленях лежал аккуратно сложенный листок бумаги.
   Убийца не поленился и притащил в холл даже Марину, вернее то, что от нее осталось, свалив на ступеньках бесформенной расползающейся грудой, из которой улыбался безглазый багровый череп. Рядом на ступеньке стояло небольшое зеркальце, повернутое так, чтобы труп мог видеть свое отраже-ние.
   Все было затоплено золотистым солнечным светом, придающим компози-ции некое кошмарное оживление и особую четкость. В холле стоял удушли-вый запах смерти.
   - Больной ублюдок! - дрогнувшим голосом повторил Виталий, потом вскинул голову и закричал в "воздушную башню" - скрываться не было смысла, за ним наблюдали и, конечно же, знали, что он вошел. - Больной уб-людок! Примитивная дешевка! Начинал, как элегантный детектив, а закон-чил дешевой тупой подделкой под дешевые тупые страшилки?! Дешевка! Ты не то пожелал себе здесь, придурок! Тебе нужно было пожелать себе хотя бы немножко мозгов!
   Его сильный голос эхом разлетелся по дому и замер где-то в отдаленных уголках. В ответ не раздалось ни звука. Особняк молчал и молчал прячущий-ся в его недрах безумец, но молчание было злым, и Виталий почувствовал, что его слова не были приняты благосклонно. Он осторожно подошел к лест-нице, потом наклонился к Петру, кривясь от усилившегося запаха, и подхва-тил бумагу с его колен. Развернул.
   Вот примёлся злой Виталя, черной молнии подобный!
   Виталий резким движением смял записку в кулаке, потом поочередно гля-нул в оба пустых коридора. Кухня? Нет. Бассейн? Нет, не то место. В биль-ярдной разгром, в подвале ему вообще нечего делать. Где? Гостиная? Зала? Одна из комнат?
   Вообще почему-то самым подходящим местом казался холл, но здесь был только мертвый комитет по встрече.
   Трупы занимали лестницу по всей ширине, так что пройти, не потревожив их, было невозможно. Виталий подошел к ступеням в том месте, где была Марина, ухватился за перила и, подпрыгнув, резким рывком перебросил свое тело на несколько ступенек вверх. Потом начал быстро подниматься.
   Когда он ступил на третью по счету ступеньку, голова привалившегося к перилам Олега медленно повернулась, и он широко улыбнулся, блеснув крепкими зубами. Потом выпрямился, бесшумно встал на ноги и скользнул вверх по ступенькам, одновременно занося руку со стилетом для удара. Его улыбка стала еще шире.
   Виталий, уже шагнувший на площадку, вдруг резко развернулся и коротко ударил Олега в челюсть.
   Вернее попытался это сделать. Реакция у противника оказалась велико-лепной - в самый последний момент он резко дернулся в сторону, и кулак только скользнул по его скуле. Он отпрыгнул к перилам, чуть пригнувшись и внимательно глядя на стоявшего на площадке человека.
   - Привет, Леха! - спокойно сказал Виталий, глазами оценивая расстояние между ними. - Решил поприветствовать меня лично? Я тронут.
   То, что спряталось под лицом Олега, усмехнулось его губами. Потом его лицо вдруг задрожало, точно воздух над пламенем костра, черты потекли, словно расплавленный металл, посветлели и удлинились волосы, фигура почти неуловимо стала выше и тоньше, и теперь на Виталия смотрел, уже полузабытый внешне, тощий нескладный паренек с жалостливо тонкой шеей и слегка оттопыренными ушами.
   - Ты все-таки сообразил, - удовлетворенно произнес он. - Я рад, что оста-вил в живых именно тебя. Мне нравятся настоящие противники. Настоящая добыча. Девка не в счет! Ты ведь не сделал глупость, взяв ее сюда?
   Виталий промолчал, и Лешка снова усмехнулся.
   - Ну же, не молчи. Пожалей меня! Я полночи провел в одной комнате с трупом, чтоб он подтаял и не выглядел, как мороженая треска. Чертов водила вонял, как триста тухлых яиц!.. У тебя, верно, накопилось много вопросов? Я готов тебе помочь, в чем смогу, прежде, чем мы начнем убивать друг друга.
   - Что это за место?
   - Вы ведь уже ответили на этот вопрос. Еще тогда. Это каркас мира, на ко-торый мы спроецировали свои истинные сущности. Чудесное место, где сбы-ваются и заветные желания и, - он улыбнулся, - и заветные страхи.
   Виталий кивнул на тела в начале лестницы.
   - Это и есть твое заветное желание?
   - Почему бы и нет? Но объяснить это сложно, Виталий. Язык слов для это-го не подходит. Для этого нужен язык ощущений. Понять это можно лишь очутившись на моем месте, почувствовав то, что чувствовал я! Наблюдать, как вы бестолково мечетесь туда-сюда, обвиняете друг друга, выдвигаете не-лепые теории! Косить под дурачка-водилу, только и умеющего, что ругаться. Кричать вместе с вами, пугаться вместе с вами, одновременно подстерегая следующего. Это как охота, Виталий. Как спорт. Кто-то прыгает с парашю-том, а кто-то сворачивает чужие шеи. Каждый по своему получает свою пор-цию адреналина в нашем свихнувшемся мире. Знаешь, живи я в застойные времена, думаю, меня бы вряд ли на это потянуло... но то, что творится те-перь... на этой почве прорастают совсем другие ростки, хотя семена все те же. Подумай! Это место - проекция ваших желаний! Заветные мечты... По-думай, насколько примитивны ваши заветные мечты! Разве эпитет "завет-ные" к ним подходит?
   На лицо Виталия неожиданно набежала скука.
   - Ты просто сумасшедший.
   - Ты знаешь, нет, - доверительно сообщил Лешка. - Я... как бы тебе объ-яснить.?.. Я просто более живой, чем вы. И я - все равно, что господь бог этого места.
   - Ты всего лишь псих, убивающий ради удовольствия, так что не надо по-лоскать меня в высоких материях!..
   - Нет, нет, - поспешно воскликнул Лешка и погрозил ему стилетом. - Ты заблуждаешься. Убийства... это не совсем удовольствие. Сами убийства - это лишь средство - не цель. Смерть - всего лишь издержки. Необходимые издержки. Ты не строил в детстве дом из кубиков? Так вот смерть - это большей частью нижние кубики. На них все держится. Все то, что, как раз, приносит истинное удовольствие.
   - Ты уже был здесь раньше?
   - Да, только в прошлый раз оно было немного другим, - Лешка кивнул, и в его светлых волосах вдруг проросла чернота, быстро охватив все голову. Уд-линилась, колыхнувшись, мягкая челка, потемнели глаза, смягчилась линия подбородка. Рост уменьшился, чуть увеличились бедра, фигура стала чуть плотнее, волосы на груди исчезли, ногти чуть вытянулись, и под ключицами стремительно взбухли ладные полушария грудей. Виталий вздрогнул, глядя на улыбающееся лицо Светланы. Она хихикнула, прижав к губам тонкий пальчик.
   - Здорово, правда? - девушка подергала пояс брюк, ставших ей немного великоватыми. - Особенно потрясающие ощущения, когда меняется пол. Не-возможно передать! Жаль, что мне тут так и не удалось никого подклеить! Не мог себе этого позволить, это бы здорово помешало. Но интересно было бы попробовать с девицей, а потом сразу с парнем! Это ведь не значило бы, что я педик, верно? Нравятся сиськи?!
   - Это место настоящее? - спросил Виталий, глядя ей в переносицу и отча-янно внушая себе, что это не Света. Что она всего лишь выглядит, как Света. Но это было очень сложно и тяжело. Почти невозможно. Но стало немного легче, когда Светлана усмехнулась. Та Светлана никогда бы не допустила на своем лице такого циничного выражения, та Светлана была романтичной и застенчивой девушкой, любившей кухню и цветы. Здесь же стоял совсем другой человек, безумный и безжалостный, натянувший на себя ее облик, словно платье.
   - Конечно настоящее. Разве ты это не почувствовал, когда получил пулю в плечо или трахал свою подружку?! Абсолютно настоящее, и умрем мы здесь по-настоящему! Я однажды уже здесь умер! Это было чертовски по-настоящему!
   - Значит, в другом месте ты все же был жив?
   Светлана снова усмехнулась.
   - Я бы так не сказал. Но могу сообщить, что я тогда так же ломал себе го-лову. И я их раскусил! Поэтому они убили меня! Суки!
   - Кто?
   Бережная развела руками, не без умысла выдвигая вперед обнаженные груди.
   - Извини, приятель, но это больше информации, чем я могу тебе позво-лить. Довольствуйся тем, что знаешь в моем мире!
   - Это действительно эксперимент?
   - Можно и так сказать.
   - Почему же они не остановили его, когда ты начал своевольничать?
   - Потому что им любопытно, - Светлана почти вплотную придвинулась к перилам. - Все плотоядные весьма любопытные создания. Ну, и как тебе ис-тория? По-моему, вышел неплохой фантастический детективчик, а? Если б у меня было время, я бы попросил Алю запечатлеть его на бумаге.
   - Ты нечестно играл, Леха, - сказал Виталий, стараясь выбрать момент. Можно метнуть нож. Можно перехватить правую руку...
   Это не Света! Не Света!
   - Детективщик из тебя паршивый! Детективные ходы построены на разу-ме, на логике, на хитрости, а ты выехал лишь на дешевых кульбитах с пере-меной внешности. Без этого тебя бы сразу вычислили!
   - А по-моему, здорово вышло! - Светлана улыбнулась, но в ее глазах была злость. - Самое смешное, что вы действительно подозревали тех, кого надо! Это Жорка подвесил алебарду к потолку, равно как и размозжил голову биз-несмену! Это Кристина выливала в ванну кислоту! Это ты выбросил Алину из окна! И, кстати, это она задушила, - Светлана погладила себя по шее и подмигнула Виталию, - меня! Что, думаешь, с какой стороны на меня на-пасть? Боже мой! Неужели ты станешь бить женщину?! Фу, сэр! Вы не джентльмен!
   Виталий рассмеялся, качнувшись назад, но обратное движение вдруг в не-уловимый момент перешло в округло-наступательное, и он почти успел схва-тить Светлану, но та, раскусив его маневр, вдруг высоко подпрыгнула, ухва-тилась за перила следующей лестницы и, ловко подтянувшись, перекувырк-нулась, шлепнув босыми ногами по ступеньке. При других обстоятельствах он бы восхитился грациозностью и слаженностью ее движений, для которых тренированное тело Светланы подходило идеально.
   Он в несколько прыжков взлетел вверх по лестнице и метнулся в коридор. Светлана стремительно мчалась впереди, и ее тело так же стремительно ме-нялось на бегу, разрастаясь ввысь и вширь, взбугряясь мощными мускулами. Волосы подернулись волнами, вытянулись и упали на широкую спину рос-кошной вьющейся гривой. Брюки жалобно затрещали по швам, молния разъ-ехалась, нитки вспоролись, и бегущий человек ловко стряхнул их на ходу, оставшись в одних трикотажных трусах - белых в зеленых волнах и зеленых корабликах.
   Виталий догнал его в гостиной и слегка вздрогнул, когда к нему развер-нулся Жора Вершинин, улыбаясь отличными белыми зубами - во всем бле-ске своего атлетического великолепия. Лешка выбрал для драки идеальный облик.
   - Первая часть Марлезонского балета! - весело прогудел Жора, направляя в лицо Виталию громадный кулак. Тот увернулся, блокировал второй удар, перехватил руку, суставы Жоры захрустели, но он почти сразу же ловко вы-вернулся, и Виталий не успел нанести решающий удар ножом. Поддельный Жора оказался несравненно проворней настоящего.
   Стилет ткнулся в горло Виталию, но там уже было лишь пустое место. Виталий стремительным текучим движением оказался возле незащищенного бока гиганта, уже готовый направить нож в прореху, но прореха эта тут же исчезла. Он ловко избежал подсечки, но и его ловушка была тут же обезвре-жена. Тогда он попытался загнать Жору в угол веером ножевых ударов, но Вершинин вполне профессионально перевел защиту в наступление, сам сде-лал несколько выпадов, после чего попытался среди серии обманных атак, работая обеими руками, нанести удар в печень, но стилет лишь впустую про-порол воздух. В конце концов они удовлетворились тем, что почти одновре-менно обезоружили друг друга, после чего на некоторое время застыли на метровом расстоянии. Оба взмокли и тяжело дышали. У Жоры было прилич-но распорото плечо, у Виталия по правому боку тянулся длинный, но неглу-бокий порез. Он поискал глазами нож, но не нашел его. Быстро обмахнул ла-донью вспотевшее лицо, с тревогой чувствуя, что повязка на плече снова пропиталась кровью. К кончикам пальцев стремительно бежали теплые ще-кочущие струйки. Жора-Лешка взглянул на красное пятно, быстро расплы-вавшееся по светло-серой шерсти свитера, и ехидно ухмыльнулся.
   - Еще не устал, Воробьев? Может, хватит? Тебе не выиграть.
   - Ничья тоже сойдет! - хрипло ответил Виталий, резко бросаясь вперед.
   На этот раз было намного тяжелее, и не только потому, что Лешка пустил в ход все свои навыки и был в гораздо лучшей форме, чем Виталий, но и по-тому, что на этот раз он решил не останавливаться только на Жоре. Это было куда как хуже ударов и блокировок, постоянного просчитывания движений нападения и защиты. Он бил в лицо Жоры, но оно вдруг превращалось в лицо Марины, распахивавшей навстречу его руке свои аметистовые глаза. Он хва-тал ее за длинные волосы, но они вдруг мгновенно втягивались обратно в че-реп, превращаясь в жесткую прическу Олега. Он зажимал в захват его заго-релую шею, но это вдруг оказывалась тонкая шея Светланы, взвизгивавшей Светланиным голосом. Он швырял ее на пол, и она уже оказывалась Бори-сом, негодующе скривившем свое утонченное лицо, который тут же вскаки-вал и, увернувшись от новой атаки, уже становился Ольгой, насмешливо вздернувшей тонкие брови-усики. Он выворачивал ей руку, а суставы хру-стели у Петра, ревевшего неожиданным басом. Он наносил удар Петру, но попадал в обнаженный живот Алины, чей крик полосовал не хуже ножа. И Алина, улучив момент и яростно сверкая глазами, в которых плескались чу-жие эмоции, ударяла, и удар он получал уже от Алексея. Знакомые лица мелькали перед ним сумасшедшей каруселью, и он с трудом заставлял себя не останавливать удар, удушал снова и снова всплескивавшуюся уверен-ность, что сейчас свернет шею любимой, нанесет сокрушающий удар Олегу или Жоре, сломает руку Свете. В конце концов, он начал кричать, сам не слыша своего крика. Это был дикий вопль обезумевшего зверя, попавшего в капкан. Он чувствовал, что начинает сходить с ума. Это был не бой, а невы-носимая пытка, прервать которую было равносильно самоубийству. Его му-тило, свитер промок от крови и пота, глаза застилал звенящий алый туман.
   Лешка совершил ошибку, в очередной раз превратившись в Евсигнеева. На Виталия обрушилась двойная ярость, когда перед ним оказались два не-навистных человека в одном лице. Из последних сил увернувшись от очеред-ной атаки, он припечатал тяжелым ботинком босую ногу противника. Лешка взвыл евсигнеевским голосом, пропустил два почти одновременных удара и рухнул рядом с креслом, прямо на глазах превратившись в Алину, и Виталий, уже придавивший коленом ее живот и тянувшийся к горлу, зацепился взгля-дом за ее окровавленное лицо и не заметил, как свободная рука Лешки ныр-нула под кресло. Он успел уловить только серебристый взблеск, а затем ощу-тил удар в правое подреберье, где тотчас же вспыхнула мощная жгучая боль. Пол неодолимо потянул к себе, и Лешка руками Алины отбросил Виталия в сторону, одновременно выворачиваясь и тяжело вскакивая на ноги. Воробьев перекатился на спину, тускло глядя в шатающийся потолок и ловя воздух подрагивающими губами. Из его тела, всаженный по самую рукоять, торчал тот самый сикхский нож, которым он два дня назад чуть не убил Евсигнеева.
   - Ну, - хрипло сказал Лешка, снова вернувшийся к собственному лицу. - Я же говорил тебе!..
   Шатаясь, он сплюнул ярко-красным на серебристый ковер, сделал не-сколько шагов, припадая на одну ногу, и остановился, внимательно глядя на Виталия и ощупывая себя.
   - Что, не сообразил про тайник? Очень глупо, Воробьев! Опять ты проко-лолся! Аленька меня вдохновила. Она сообразительная баба, хотя мне очень жаль, что по твоей инициативе она не долетела до ограды. Вы подпортили мне охоту! Крепко подпортили! Ну ничего! Я уже все исправил! Эй, эй!.. - наклонившись, он похлопал Виталия по щекам. - Ты мне тут не умирай! По-ка еще рано! Ты мне пока живой нужен! Черт! - он скривился от боли, потом широко улыбнулся. - Итак, ты выбил мне три зуба, сломал два ребра, палец на ноге и, по-моему, слегка повредил внутренности. Честно говоря, я ожидал от тебя гораздо большего! Как минимум разрыва селезенки и тяжелой череп-но-мозговой и, как максимум, собственно убиение! Ну ладно, сойдет и так. Я неприхотливый! Эй, ты что это делаешь?!
   Ногой он отшвырнул руку Виталия, потянувшуюся было к рукояти ножа.
   - Не фулюгань, лежи тихо! Мне не надо, чтоб ты кровью истек! У нас ведь с тобой еще есть одно очень важное дело! Вернее, тело! Рыжая девчушка, ко-торой ты оставил пистолетик! Знаешь, было чертовски потешно, когда они с бизнесменом тут возились! Мне было даже жаль, что он ее не завалил! Как она в постели - ничего?
   Виталий хрипло произнес несколько слов, ярко характеризующих в посте-ли самого Лешку. Тот уважительно фыркнул.
   - Сливка бы поставил тебе пять баллов за лексику и за фантазию. Жаль, не дожил бедняга! Ну, ладно, поехали!
   Он осторожно переступил через Воробьева, ухватил его за запястья и по-волок из гостиной, оставляя на полу широкий кровавый след. Виталий, заки-нув голову, отрешенно смотрел, как уплывает назад потолок и слушал голос Лешки, то грохочущий, то утончающийся до комариного писка.
   - Ловко я всех вас поймал, а?! Мечты, желания, страхи - все, из чего вы состоите - это отличная наживка! Марина попалась на свой нарциссизм - со-всем потеряла голову, когда вдруг ее красота очень сильно испортилась. Жо-ра - на веру в собственную несокрушимость - ура, вперед - и пуля в лоб! Светочка - на свой неуемный аппетит, выманивший ее глухой ночью из теп-лой постельки, бедняжка совсем потеряла голову от любви! Борис - на свою детскую ненависть к сестре, дико и нелепо смешанную с чувством вины. Олег сглупил, развивая свою дедукцию спиной к двери, и попался на неуме-ние думать и говорить одновременно! Оля-Оленька попалась на свою страсть к алкоголю плюс уверенность, что как раз в кругу друзей с ней уж точно ни-чего не случится! Петя - тоже алкоголик, кроме того, слишком доверчивый и душевный - видал бы ты, как он полез ко мне обниматься - ура, Леха нашел-ся! Надо выпить по этому поводу! Кристиночке достаточно было предложить сквозь дверь твоим и Алининым голосом нюхнуть на брудершафт - у нее-то бедной, коксик кончился, и она уже на стенку лезла! Евсигнеев... ну, думаю, вы и без меня сообразили, на что попался этот шизик! Ты, Виталя, попался на свое упрямство, стремление во всем идти до конца. Я долго размышлял, на что поймать Алю. Не мог уцепиться - долго. Ничего не получалось. Она слишком крепко хранила свои секреты, а Алексей меня подвел. Но, знаешь, я кажется придумал, на что ее поймать. И я уверен, что она попадется, - на мгновение он остановился и склонился, насмешливо глядя Виталию в глаза. - Я поймаю ее на тебя.
   Виталий хрипло выдохнул и дернул рукой. Лешка засмеялся и поволок его дальше. Вскоре пошли ступеньки, и он заботливо чуть приподнял Воробьева, чтобы он не бился головой.
   - Я раньше умру от скуки, чем от ранения, слушая твои бредни! - слабым голосом произнес Виталий. Лешка хмыкнул и осторожно уложил его на площадку лицом вниз, но так, чтобы нож не уперся рукоятью в пол и не про-ник еще глубже.
   - Отдохни, пойду хлебну чего-нибудь. А то в горле пересохло.
   Виталий услышал, как он быстро сбежал по лестнице, и тотчас же попы-тался перевернуться, но мышцы отказывались подчиняться, рука впустую скользила по полу. По телу начал расползаться холод, и его зубы дробно стукнули друг о друга. Он еще раз оттолкнулся рукой и тяжело перекатился на спину, хрипло вскрикнув от боли. Тотчас же раздались шаги, над ним вы-рос Лешка, насмешливо грозящий ему уже давным-давно знакомым ножом с треснувшей зеленой пластмассовой рукояткой, обмотанной изолентой, и Ви-талий вздрогнул, на этот раз увидев свое собственное лицо.
   - Она не придет, - с трудом произнес он. Лешка сочувственно покачал го-ловой.
   - Конечно же придет. Она ведь женщина. Женщины никогда не поступают так, как ты им говоришь. Они всегда поступают наоборот. А когда их муж-чинам грозит опасность - у-у, ты что!.. Что угодно сделают! Горы своротят! Горящие избы, кони - это все фигня, по сравнению с тем, на что они могут пойти! Поэтому, - Лешка присел рядом с ним на корточки и подмигнул, - скажи мне, каков ваш условный знак. Вы ведь договорились, не сомневаюсь! Скажешь, сделаю так, чтоб не мучилась! И чтоб ты тоже не мучился!
   Виталий закрыл глаза.
   - Понято, - с сожалением произнес Лешка, поднимаясь. - Прямо Сережка Тюленин!1 Ничего тебе не скажу, поганый фриц! Ладушки, придется про-явить гражданскую смекалку! Кстати, напоследок, могу тебе сказать, что мудрый Жора был слегка прав. Одного из нас действительно не существует!
   Он снова повернул Виталия лицом вниз и сбежал по лестнице, поигрывая ножом. Потом остановился посреди холла, взглянул на Виталия, неподвижно лежащего на площадке, и закричал.
  
  * * *
   Алина, смотревшая на открытую дверь особняка сквозь заросли, вскинула голову, услышав приглушенный крик боли, и ее словно пронзило током. Это был его голос. Господи боже, это был его голос!
   Она стремительно выскочила из-за кустов, крепко сжимая пистолет, но тут же нерешительно остановилась.
   Сидеть в автобусе... сидеть в автобусе... кого бы ты ни увидела...
   Помни меня.
   Да какого черта?! Тебя там убивают, а я - сиди в автобусе!
   Не раздумывая больше, Алина бросилась к дому.
   У распахнутой двери она остановилась, глядя на куртку Виталия, валяю-щуюся на полу. Осторожно заглянула в пустой холл, потом медленно вошла, держа пистолет перед собой в обеих руках и пугливо озираясь по сторонам.
   Когда Алина дошла до того места, откуда открывался вид на ярко осве-щенную лестницу, то резко остановилась, хватанув ртом огромную порцию воздуха и едва сдержав вопль ужаса, глядя на встречающих ее мертвецов. Но ужас тотчас вытеснил гнев на того, кто не только убил людей, но и посмел обращаться с ними, как с куклами.
   Она медленно пошла к лестнице, стараясь ступать бесшумно и прислуши-ваясь - не долетит ли хоть малейший шорох. Потом подняла голову и увиде-ла залитого кровью Виталия, который к этому моменту сумел кое-как пере-вернуться и привалиться к стене. Он смотрел на нее и отрицательно качал го-ловой, запрещая идти дальше, уже видя по ее исказившемуся от боли и ужаса лицу, что все бесполезно. Она увидела кровь. И увидела торчащий нож. И помчалась вперед, перемахнув через ступеньки так, как это недавно сделал он сам.
   Виталий попытался крикнуть, но голос исчез, он мог только едва слышно сипеть. Со своего места он видел Лешку-Олега, снова привалившегося к пе-рилам. Пока он переворачивался, тот успел занять свое прежнее место.
   - Олег!.. - тихо произнес он. Алина уже была возле него, склонялась к не-му, но услышав его голос резко выпрямилась и обмахнула пространство за собой взглядом и настороженным дулом пистолета.
   - Что?!
   - Олег... - повторил Виталий и шевельнул рукой, подняв указательный па-лец. - Лешка - это Олег.
   Алина повернулась, прищуренно глядя на Олега, сидевшего вполоборота, прижавшись спиной к перилам, потом снова взглянула на Виталия, и тот сла-бо кивнул. Она развернулась и медленно спустилась на несколько ступенек вниз. Потом прицелилась и нажала на спусковой крючок. Хлопнул выстрел, простреленная голова Кривцова дернулась и он косо свалился назад, на сту-пеньки, негодующим лицом к потолку. Алина тотчас отвернулась от него и бросилась к Виталию, но тот смотрел мимо нее, приковавшись взглядом к негодующему лицу Олега. Мгновением раньше перед этим взглядом мельк-нула голая спина Кривцова, разрубленная одним сильным ударом.
   Олег имел полное право на негодующее выражение лица. Он был мертв давным-давно и не заслужил пулю в голову. Мертвые требуют уважения к себе.
   Алина склонилась над Виталием, держа пистолет в правой руке. На ее ли-це снова был ужас.
   - Виталик! Господи! Милый!..
   -...зади!..
   - Что?!
   Виталий снова шевельнул губами, и в тот же момент она поняла, что он пытается ей сказать - одновременно с тем, как чья-то рука схватила ее сзади за волосы и что-то больно обожгло ей горло. Боль сразу же исчезла, что-то горячее потекло по груди, хотя это было уже неважно. Отчаянно захотелось спать и вместе с этим пришло понимание, вспыхнувшее где-то в глубине мозга яркой звездой. Алина начала опрокидываться на Виталия, все еще видя его лицо, на котором застыли ужас и ярость, причудливо смешавшись друг с другом. Она почувствовала, как его ладонь прижалась к ее шее, безуспешно пытаясь остановить кровь, хлещущую из разрезанной артерии, и хотела ска-зать, что это бесполезно, но на это времени уже не было.
   Но прежде, чем его лицо исчезло в темноте, Алина успела найти время на другое. Ее рука с пистолетом резко дернулась, и пальцы потянувшемуся к нему Лешки схватили пустоту. Девушка ткнула пистолет в ладонь Виталия, разжала пальцы и косо повалилась на Воробьева, закрывая глаза.
   Спать, спать, спать...
   Помни меня...
   Лешка удивленно посмотрел на свои пальцы, в которых ничего не было. Потом так же удивленно посмотрел на пистолет, качнувшийся в его сторону в дрожащей руке. У него было пропасть времени. Он успел не только уди-виться. Он даже успел изумленно произнести:
   - Что?!..
   Рука вдруг застыла. Палец уверенно нажал на спусковой крючок, выпус-кая из пистолета последнюю пулю.
   Лешку отбросило назад, он взмахнул руками и кубарем скатился вниз по лестнице, налетел на связанные друг с другом трупы и остался неподвижно лежать на спине, глядя в далекое витражное окно, сквозь которое на него лился яркий солнечный свет. Пуля попала ему в ямку у основания шеи.
   Виталий все-таки оправдал его ожидания.
   Он умирал и знал об этом.
   Тем не менее, ему было очень смешно.
   Те, двое, и не подозревали, что если бы они его не убили, ему бы при-шлось делать это самому.
   Но тогда бы он умер победителем.
   Алина была уже мертва, а они жили еще около минуты, и, умирая практи-чески одновременно, видели, как, колеблясь, начинают исчезать высокие стены особняка, растворяется витражное окно, тает лестница и колонна, ухо-дят в никуда мертвецы и вещи. Особняк прекращал свое существование, пре-вращаясь в пустоту, которая, в свою очередь, превращалась в бесконечную тьму.
   Виталий закрыл глаза, и где-то там, внизу, закрыл глаза другой, последний гость исчезающего дома и исчезающего мира.
   Помни меня.
   Это была последняя мысль.
   Потом и она стала тьмой.
  
  
  
  
  
  
  Сквозь миры, сквозь века, сквозь бесцветную суть
  Протяни ко мне руку и пальцев коснись.
  Расскажи мне - где он - мой единственный путь.
  Средь холмистых просторов судьбы появись.
  Я не помню себя, хоть смотрюсь в зеркала,
  Я не вижу руки, что выводит строку.
  Жизнь бесцельная, что без вершины скала,
  Жизнь безвольная - конь, что стоит на бегу.
  Я ищу смысл во всем, что исчезло давно,
  И реальность галопом летит сквозь меня.
  И стучусь я в раскрытое настежь окно
  И я слепну в безгрешном сиянии дня.
  Я не знаю, кто снится друг другу из нас,
  Мне блуждать надоело средь этих холмов -
  Ведь здесь ветер играет полуночный джаз
  Не для наших пытливых, запутанных снов.
  
  
  6 Марта 2005 г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 7.96*13  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"