Барышева Мария Александровна : другие произведения.

Последствия больших разговоров (Говорящие с... - 2) Эпизод 5

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.50*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это последний эпизод. Книга закончена. Сейчас работаю над следующей, надеюсь, скоро увидимся.

  ЛЖЕЦЫ
  
  Как бы хорошо ты ни говорил, если ты говоришь
   слишком много, то в конце концов станешь говорить
   глупости.
  А. Дюма-отец
  
   - Как тебе это удается? - с любопытством спросила Ольга.
   - Что именно? - невинно отозвалась Эша. Они с младшей Ювелиршей курили, сидя на подоконнике, болтая ногами и игнорируя громкое раздраженное ворчание младшего Садовника, совершавшего обход своих собеседников неподалеку. Леонид Викторович в последнее время приходил в особо дурном настроении, обнаружив, что большинство сотрудников института исследования сетевязальной промышленности привыкли к его ворчанию, как приморские жители к шуму прибоя, и напрочь перестали его замечать.
   - Вот это, - Лиманская кивнула на уборку, происходившую в коридоре без всякого участия единственной в офисе уборщицы, которая в данный момент безмятежно пускала сигаретный дым прямо в одного из братьев Зеленцовых, усердно протиравшего рядом оконное стекло. Эша, которую ежесекундно распирало от имеющейся сенсации, невольно приоткрыла рот, Максим упреждающе посмотрел на нее огненным взглядом и перешел к другой раме, а проезжавший мимо со шваброй Слава украдкой погрозил Шталь кулаком.
   - Штука в том, что если я расскажу тебе, как мне это удается, то мне перестанет это удаваться, - пояснила Шталь, щурясь на утреннем солнышке.
   - Такое ощущение, что вы с Алкой знаете про наших мужиков нечто особое, - Ольга потянулась. - С тех пор, как я вышла, только и вижу, как они каждый день делают за тебя всю работу, моют Алкину машину, бегают за нее по магазинам и совершенно никогда не возражают.
   - Странно - правда? - согласилась Эша.
   - Еще более странно то, что за эти три недели ты ни разу не съездила в больницу. У тебя ведь полно времени.
   - Зачем мне туда ездить, если всех давно уже выписали, - помрачнела Шталь.
   - Олега не выписали, - напомнила Ольга. - Ему ведь тогда после нашего побега стало хуже, а ты ни разу его не навестила.
   Эша сердито отвернулась. Конечно, они с Лиманской в последнее время сблизились, но не настолько, чтобы она призналась ей в том, что попросту боится. Да и, к тому же, она ведь знает, что с Олегом сейчас все в порядке, а ему самому абсолютно все равно - нанесет ему Эша Шталь визит или нет. В ту единственную встречу он ее даже не заметил. И в дальнейшем ни разу ни через кого не интересовался, как у нее дела. Будем откровенны, господин Ейщаров ценит ее как сотрудницу, возможно немного ценит даже как человека, но уж точно не ценит ее как Эшу Шталь. И, появившись на работе, наверняка вновь начнет отгораживаться от нее ее же собственным отчеством! Говорящий с душами, черт бы его подрал! Вывернул всю ее душу наизнанку, а потом: "Эша Викторовна!"
   Не дай бог кто-нибудь узнает, что на самом деле она несколько раз ездила в больницу, но внутрь не заходила, а пряталась в зарослях сирени, наблюдая за окнами! Будет позор на весь офис!
   - Ну, а с чего бы мне его навещать? - сказала она вслух. - Я уборщица, он Ейщаров. Да мы почти незнакомы!
   - По-моему, то, что вы вместе пережили...
   - Не знаю, что там тебе наболтали, но ничего такого мы вместе не пережили! - немедленно огрызнулась Эша. - Это уж точно не повод для сближения! В вас стреляли? Ух ты, в меня тоже, давайте дружить!.. Чепуха!
   - Мне на следующей неделе будут палец пришивать! - сменила тему Ольга, торжественно покосившись на свою перевязанную руку.
   - Круто! Ты уже напечатала билеты?! Я бы взяла парочку.
   - Извини, но это закрытый сеанс, - Ольга погасила сигарету и спрыгнула с подоконника. - Ладно, пойду работать - за меня, в отличие от тебя, никто ничего делать не станет.
   - В честь нашей прогрессирующей дружбы могу оказать тебе услугу, - Эша огляделась и поймала взглядом Скульптора, который, прячась за кадками с растениями, медленно, но верно продвигался к лестнице. - Аркадий Геннадьевич! Я вас вижу!
   - Вот черт! - Скульптор раздраженно выглянул из зарослей спатифиллиума. - Чего тебе надо!
   - Насколько мне известно, вы сегодня не на выезде и не проводите никаких исследований. Пойдете с Олей в ее кабинет, будете делать ей кофе, массаж, выносить ее на перекур - в общем, вы сегодня ее личный раб!
   - Да? Это с какого перепугу? - проскрежетал Скульптор.
   - Это не с перепугу. Это с одного прекрасного зрелища, которое до сих пор стоит у меня перед глазами...
   - Заткнись, я согласен! - быстро сказал Аркадий Геннадьевич. - Все за статую мстишь, Шталь?!
   - Да, - просто ответила Эша. - Оля, он твой, можешь использовать его как угодно и даже не по назначению, а если будет отлынивать, ты знаешь, кому пожаловаться!
   - Шикарно! - констатировала Лиманская и удалилась с мрачным Скульптором в кильватере. Эша обдумала то, насколько страшную месть могут придумать ей шантажируемые, пришла к выводу, что сегодня ей на это плевать, тоже спрыгнула с подоконника и направилась к лестнице, решив пойти в парк и немножко подремать на скамеечке у фонтана. Несмотря на свою бурную жажду деятельности в роли Говорящей, ничегонеделание тоже оказалось довольно приятным.
   На площадке она столкнулась с Шофером, который брел куда-то с потерянным видом, опираясь на трость. В клинике Костя отпустил себе бороду, и с ней теперь выглядел довольно нелепо, но несмотря на горячие уверения всей женской половины института в том, что борода ему совершенно не идет, упорно ее не сбривал.
   - Привет, - кисло сказал Шофер. - Слушай, ты гитарку мою не видала? Нигде не могу ее найти.
   - Нет, - ответила Эша, из вежливости постаравшись скрыть, насколько она рада этому обстоятельству.
   - Сто процентов этот гад Музыкант ее спрятал! - Шофер сердито стукнул тростью о пол. - Никакого уважения к тяжко раненому!.. Елки, хорошо хоть из больницы наконец отпустили! Такая скукота там была - по телику одни бабские сериалы, из окна смотреть не на что - трава да кусты, - все надеялся, может подерется кто или хоть собаки погрызутся... Кстати, однажды мне показалось, что я видел в кустах тебя.
   - Со скуки и не такое померещится, - с легким испугом заметила Эша.
   - Ну да, - согласился Шофер. - Ладно, пойду еще поищу. Если где гитарку мою увидишь - скажешь?
   - Ну конечно же!
   Черта с два!
   - Ты сегодня тоже в больницу поедешь?
   - Зачем? - удивилась Эша.
   - Так сегодня ж Олега выписывают, - в свою очередь удивился Костя. - Мы все едем его встречать, хотя я боюсь там показываться - нам за побег так влетело!.. хорошо, хоть злые медики учли смягчающие обстоятельства и не избили нас фонендоскопами! Так ты поедешь?
   - Ну не знаю. У меня вон сколько работы...
   Шофер озадаченно посмотрел на ее пустые руки.
   - А что ты делаешь?
   - Ничего. А это знаешь как трудно! - заверила Шталь и сбежала прежде чем Шофер успел спросить что-нибудь еще.
   Приофисный парк выглядел именно так, как и хотелось сейчас Эше - безмятежный, наполненный рябиновым шелестом и осенней прохладой, дремлющий под анданте фонтанных струй и абсолютно лишенный человеческих существ. Шталь выбрала скамеечку, с которой открывался самый лучший обзор, и вальяжно развалившись на ней, позволила наконец-то выплыть на лицо болезненно-мрачному выражению, скрывать которое от окружающих становилось все труднее. Раз Ейщарова сегодня выписывают, значит он будет в офисе самое позднее - завтра. А тогда ее собственное пребывание в офисе станет невозможным. Что делать - попроситься на длительную вахту? Или построить свой рабочий график так, чтобы как можно дольше с ним не сталкиваться? Или попросить себе напарника с широкой спиной и каждый раз за него прятаться?
   Эша приподняла брови, озадаченно спрашивая себя, что она делает? Ей не четырнадцать лет. Раз все стало настолько предельно ясно, нужно продолжать жить так, словно ничего не произошло, и вести себя сдержанно... Только вот проблема в том, что эши шталь и сдержанность не имеют между собой ничего общего.
   На ее голое колено присела крапивница, мягко покачивая расписными крыльями, другая бабочка опустилась на плечо, и Эша посмотрела на них со смешанным чувством раздражения и восхищения. Хорошо, что бабочки. В другой раз могут быть и осы. Хотя до сих пор ей так и не удалось почувствовать никого из многоногих обитателей этого мира, после истории с Бонни большинство насекомых почему-то перестало ее бояться, частенько проявляя излишнее любопытство, и это ее удручало. Потому что она, как раз-таки, вовсе не перестала их бояться.
   На горизонте появился старший Оружейник, идущий через парк от офиса к автостоянке с расслабленной беспечностью человека, которому некуда торопиться, и Шталь изменила позу с вальяжной на деловую, спугнув при этом одну из бабочек.
   - Миша, стой!
   - Миша остановился, - сказал Михаил, притормаживая и лениво потирая голую грудь между расстегнутыми полами полосатой рубашки.
   - Дай денег.
   - Миша ничего не понял.
   - Мне ни разу не заплатили с тех пор, как я здесь работаю! - возмутилась Шталь. - Раз ты пока главный, так, может, решишь этот вопрос?! Возможно, тебя это удивит, но мне тоже нужно есть! Мне бы не хотелось трогать свой счет в банке...
   - Я могу потрогать твой счет в банке, - Михаил ухмыльнулся и, обрушившись рядом на скамейку, вытянул ноги. - Слушай, Шталь, я не занимаюсь финансовыми вопросами, но я уверен, что завтра Олег...
   - Мне нужны деньги сегодня!
   - Ну ладно, а сколько тебе надо?
   - Ну так, разок пройтись по магазинам.
   - Да у меня в жизни не было столько денег, чтоб ты разок смогла пройтись по магазинам! - откровенно ужаснулся Михаил. - И за что тебе платить? Ты уже три недели дурака валяешь!
   - Кабинеты чисты, коридоры мытые, окна блестят, - Эша махнула рукой в сторону здания. - Можешь пойти проверить.
   - Так это все не ты делаешь! Шталь, ты знаешь, что шантаж - это плохо?
   - Да. А зачем ты спросил?
   - Да просто так, - Оружейник потянулся. - Впрочем, меня это не удивляет, чего еще от тебя ожидать?
   - Я так понимаю, мы возвращаемся ко взаимному отвращению?
   - Ну, не так прям сразу, - Михаил пожал плечами. - И не к такой степени, конечно. Но должен же я к кому-то испытывать отвращение!
   - Почаще смотрись в зеркало, - посоветовала Эша, и Михаил снисходительно фыркнул.
   - Даже не знаю, что скучнее - слушать твой треп или пойти в финотдел и послушать, как Марат рассказывает девчонкам про то, с какой интенсивностью тошнит его беременную жену!
   - Ты ужасный человек, - заметила Шталь.
   - Просто мне нужен отпуск, - доверительно пояснил Михаил, осторожно почесывая стянувший щеку шрам.
   - Скорее тебе нужен психиатр.
   - Шталь, если я пойду к психиатру, то уже через несколько секунд отпуск понадобится самому психиатру, - Михаил откинулся на спинку скамейки. - Хотя, скорее всего, ему понадобится больничный. И, кстати, тебе тоже, если не оставишь мужиков в покое и не займешься своими швабрами сама!
   - Ой, ради всего святого, Монтрезор! - пропищала Шталь, поворачиваясь и забрасывая ноги на скамейку.
   - Слушай, Эша, - проворчал Оружейник, - я, конечно, понимаю, что сразу антагонизм никуда не денешь, но не пользуйся тем, что я не такой зашибись образованный, как ты! Если хочешь оскорбить, так, елки, делай это нормальными словами!
   - Да это вообще не оскорбление. Это цитата из По.
   - Еще лучше! - окончательно обиделся Михаил.
   - Я имею в виду известного писателя Эдгара Алана По.
   - А-а, - тут же успокоился Михаил, извлекая измятую сигаретную пачку, - ну, я так и подумал!.. И все же...
   - Знаешь, если откровенно, я ничего против тебя не имею. Хотя ты - самовлюбленный идиот, обожающий выставлять напоказ свой голый торс и считающий, что круче его никого во всем белом свете нет!
   - Ну вот, совсем другое дело! - удовлетворенно сказал Михаил.
   - Я рада, что смогла тебе угодить, - Шталь привалилась спиной к его боку и позволила себе совершенно нерабочий зевок. - Кстати, не знаешь, кто спрятал Костину гитару?
   - Нет. Но наверное какой-то очень хороший человек.
   Эша хихикнула, размышляя о том, как подвести Оружейника к разговору о больнице - спрашивать напрямую не хотелось, особенно потому, что остальные-то может просто и догадывались, а вот Михаил знал наверняка. Тяжелая дверь офиса отворилась, и между сонными львами прошел Байер, имея привычный раздраженный вид. Не обратив внимания на бездельничающих антагонистов, он, сердито дымя сигаретой, обогнул совершавшего утренний моцион толстого офисного кота и распахнул дверцу своей машины. Что-то громко, празднично хлопнуло, и Байер с ног до головы погрузился в густейшее белое облако, вырвавшееся из открывшейся дверцы.
   - О, похоже, Шофер снова в строю, - констатировал Оружейник, который, едва напрягшись в момент хлопка, тут же расслабленно осел обратно на скамейку. Байер, похожий на мельника, отстоявшего тройную смену, пробежал мимо них, оставляя за собой белые вихри и оглашая окрестности громкими ругательствами, перевалился через бортик фонтана и окунул руки в воду. Тряхнул головой, произведя небольшую вьюгу, после чего принялся стаскивать с себя одежду и свирепо ее выколачивать, продолжая произносить множество нехороших русских слов.
   - Интересно, - мурлыкнула Шталь, усаживаясь поудобней.
   - Ничего интересного, - Михаил закрыл ей глаза ладонью. - Игорех, и чем это тебя...
   - Сахарная пудра! - Байер швырнул одежду на плиты и перелез через бортик в фонтан. - И где только взял столько?!
   - Раньше это была бы какая-нибудь дрянь, - заметила Эша, пытаясь выглянуть из-за закрывавшей обзор ладони. - Приятно видеть, что люди налаживают отношения.
   - Тебе нельзя мочить повязку, - напомнил Оружейник.
   - Мне и Шофера нельзя мочить, однако я сейчас сделаю и то, и другое! - рыкнул Байер, яростно плещась среди струй. - Ничему человека жизнь не научила!
   - Я думаю, Костик делает это по инерции, - Эша ткнула указательным пальцем Оружейнику под ребро, тот дернулся, опустив руку, и Шталь поспешно отодвинулась на противоположный край скамейки. - К тому же, кто-то спрятал его гитару, и он ужасно расстроен. Никто ему не сочувствует, вот он и пытается привлечь к себе внимание...
   - Делая из меня пасхальный кулич?! Я очень тронут, сразу стал такой сочувствующий! Что ж он ваше внимание так не привлекает?! - огрызнулся Игорь, усаживаясь на бортике.
   - Потому что ему важно именно твое внимание. Он тебя уважает.
   - Очередные психологические выверты! - Байер сплюнул и принялся собирать свою одежду. - Я как-нибудь обойдусь без его уважения. Но вначале...
   - Поговори с ним, и он перестанет себя так вести. Ты ж, как Костя вышел, двух слов с ним не сказал, а он ведь чуть не погиб. Естественно, он обижается.
   - Никто не просил его подставляться под эту машину! - Игорь, шлепая мокрыми ногами, подошел к ним и забрал у Михаила сигарету. - Я рад, что он жив-здоров, но это вовсе не значит, что я должен с ним обниматься!
   - Просто будь с ним поделикатней, - попросила Шталь. - Скажи ему что-нибудь проникновенное.
   - Проникновенное?.. - Игорь задумался, прищурившись на сигаретный дым. - Ладно, я попробую.
   Он сердито удалился, а Михаил, пощелкав опустевшими пальцами, полез за новой сигаретой, другой рукой потирая то место, куда ткнулся шталевский перст.
   - Миша, - осторожно произнесла Шталь, - я хотела тебя спросить о том, что было тогда на кладбище...
   - Ты же вроде сказала, что тебе не понравилось, - удивился Оружейник.
   - Дурак, я не про это! Ты тогда кинулся к этой старушке, чтобы этот... это существо, изгнанное ее злостью, отвлеклось от нее и напало на тебя?
   - Ну, в общем, да, - неохотно ответил Михаил. - Злость не изгнала его, она его взбаламутила, как ил на дне... он потерял над бабулькой контроль - всего на мгновение... и он бы вернулся обратно.
   - Но тут он почуял тебя. И узнал.
   - Если б он уже целиком наполнил ее своей накопленной дрянью, ничего бы из этого не вышло.
   - Но осколок все равно можно было бы уничтожить огнем... только тогда сжечь пришлось бы и его носителя, верно? И проще и безопасней было сделать это с самого начала, - Шталь покосилась на собеседника. - А ты хороший человек, Миша.
   - Ничего подобного! - обиделся Оружейник. - Просто... - он смял пустую пачку и швырнул ее в урну, - просто я слишком часто видел... как умирали люди.
   - Вы видели, - уточнила Эша. - Поэтому и он поехал один? Миш, скажи честно. Если оценить все ваши возможности и ситуацию возле станции, о которой я тебе рассказывала во всех... практически... подробностях. Если б вы тоже поехали... кто-нибудь бы погиб?
   - Честно? - Михаил поджал губы.
   - Честно.
   - Да. Шталь, может поговорим о чем-нибудь более приятном? О погоде, о кризисе, о том, что ты сегодня плохо выглядишь...
   - Это неправда! - возмутилась Эша, тут же захлопав по карманам в поисках зеркальца. - Скажи, что это неправда!
   Дверь офиса открылась, выпустив Байера, который успел сменить одежду и теперь выглядел почти спокойным. Несколько секунд спустя следом за ним вышел Шофер и, прихрамывая, деловито застучал тростью по асфальту, свободной рукой поправляя сползающий с плеча гитарный ремень.
   - В общем, ты была права, - сообщил Игорь, поравнявшись со скамейкой, и Эша обрадованно улыбнулась.
   - Да? Значит, все прошло хорошо?
   - Ага. Я дал ему в морду.
   - Что?.. - Эша перевела взгляд на подошедшего Костю, тут же подметив его слегка припухшую правую скулу, а также то, что Шофер, похоже, нисколько не выглядит огорченным. - Ты его ударил?!
   - А потом он нашел мою гитару! - Шофер торжественно похлопал свою обретенную драгоценность. - Знаешь, где она была?! У Скрипачки в кабинете! - на его лице появилось негодование. - Ты представляешь?! Она трогала мою гитару!
   - Раз она трогала твою гитару, то ты обязан на ней жениться, - сказала Шталь.
   - Почему это?! - испугался Шофер. - Ты ведь шутишь?
   - Конечно, - милостиво призналась Эша.
   - Слава богу. А то я уж подумал - мало ли, может, у них там в Корее такой обычай...
   - Скрипачка из Калмыкии, - перебил его Байер раздраженно. - Вы едете за Олегом? Уже почти одиннадцать.
   - Конечно, - Михаил вскочил и протянул руку Эше. - Ты...
   - Не думаю, что в этом есть необходимость - там и без меня народу будет достаточно, - Эша сделала ладонью отсылающий жест. - К тому же, мне есть, чем заняться.
   - Как знаешь, - Михаил кивнул, плохо скрывая то, насколько он доволен шталевским решением. Эша отрешенно улыбнулась, и принялась смотреть, как солнце играет в фонтанных брызгах, краем глаза наблюдая за удаляющимися коллегами.
  
  * * *
   Если вы никогда не прятались в самой гуще самых обыкновенных барбарисовых зарослей, то Эша Шталь, двадцать минут назад ставшая большим специалистом в этом вопросе, может уверить вас, что это очень и очень больно. В барбарисе не просто было больно находиться - в нем больно было даже дышать. Впрочем, бесчисленные колючки втыкались в нее даже когда она совершенно не шевелилась, словно Шталь угодила в разговоренный Садовниками барбарис, ставший прирожденным садистом и теперь по собственной воле вонзавший в Эшу все колючки, которые только могли до нее дотянуться. Правда, Садовники наверняка поработали с этой изгородью, ибо, несмотря на конец сентября, барбарис самым нахальным образом цвел, желтые цветы-колокольчики щедро наполняли шталевские ноздри густым терпким ароматом, и среди них жужжали бесчисленные пчелы. Она уже с трудом сдерживалась, чтобы с воплями не выскочить из кустов, но тогда ее местонахождение было бы тут же раскрыто.
   Естественно, все, как всегда, вышло очень глупо.
   В больницу Эша не поехала вовсе, поэтому когда прочие сотрудники института исследования сетевязания покинули здание и, взбудоражено галдя, погрузились в машины и укатили, она вызвала такси и направилась прямиком к ейщаровскому особняку. Адрес она окольными путями заранее выведала у старшей Швеи Танечки, не вызвав у нее вопросами никаких подозрений.
   Эша рассудила, что, покинув клинику, Олег сегодня, скорее всего, отправится домой. Разумеется, он будет очень рад увидеть друзей и коллег, но вряд ли тут же закатится с ними в какой-нибудь ресторан. В крайнем случае, если она ошибается - просто потеряет немного времени, только и всего.
   Никакого плана действий у нее не было и обозначать свое присутствие Эша не собиралась. Откровенно говоря, она не особенно задумывалась над тем, что и почему делает, зная только одно - если попадется, то будет крайне глупо выглядеть. Просто хотелось посмотреть, как он приедет домой. Конечно, есть вероятность, что он пригласит комитет по встрече в гости, и тогда она посмотрит, кто войдет. И кто останется дольше всех... А может, и не станет смотреть. Просто убедится, что он вернулся, и поедет обратно на работу...
   Детский сад какой-то, если честно!
   Ейщаровский особняк был расположен недалеко от реки - трехэтажный домик с башенкой и терракотового цвета крышей, окруженный внушительным забором с коваными ажурными воротами, который, впрочем был почти незаметен на фоне окружавшей его зелени. Даже та часть особняка, которая выглядывала из-за деревьев, выглядела уютно, ухоженно и в то же время казалась странно нежилой, отчего особняк походил не столько на чей-то дом, сколько на тщательно оберегаемый музейный экспонат. Неудивительно - когда в последний раз хозяин был дома?
   Особняк стоял отдельно от других, соседей можно было не опасаться, поэтому Шталь со спокойной душой отпустила такси, решив побродить вокруг, все как следует разглядеть и найти для себя местечко поуютней и побезопасней с хорошим видом. Однако она успела только вплотную подойти к густой высокой барбарисовой изгороди возле запертых ворот, посмотреть сквозь решетку на широкую дорожку, убегавшую за угол дома, да на изогнутую изящную лестницу, ведущую к закрытой двери, как с той стороны, откуда она только что приехала, долетел громкий слаженный шум двигателей. Обернувшись, Шталь к своему ужасу, узрела стремительно приближающийся знакомый автомобильный кортеж, который возглавлял суровый джип Оружейника, и в панике, пригнувшись, вломилась в самый центр изгороди, только секунду спустя ощутив, что делать этого было никак нельзя.
   Теперь она, покусывая губы и страдальчески гримасничая, зло наблюдала сквозь густое сплетение ветвей за жизнерадостной толпой коллег, окружившей Ейщарова и упоенно предававшейся болтовне. Сосредоточенная на собственных болезненных ощущениях, Эша не особенно прислушивалась к словам, и мечтала только об одном - чтобы все как можно скорей уже куда-нибудь ушли. Какая-то особо нахальная пчела уселась ей на нос, Шталь испуганно сморщилась, и пчела сменила дислокацию, перелетев ей куда-то на макушку.
   Но, наконец, комитет по встрече расселся по машинам и укатил прочь. Остался только Михаил, который, наклонившись, тихо что-то сказал Ейщарову, потом Олег, отрицательно покачав головой, открыл ворота, и они вошли внутрь. Облегченно вздохнув, Эша было шевельнулась, но удалявшиеся шаги вдруг замерли, после чего принялись возвращаться, и она снова застыла, прищурившись, когда одна из колючек воткнулась ей в висок.
   - И все же я предпочел бы, - прогудел Оружейник, - чтобы ты...
   - Миша, хотя бы час я могу побыть один? - чуть раздраженно перебил его ейщаровский голос. - Вы все проверили, чего еще?
   Эша попыталась рассмотреть говорившего, но Олег остановился в открытых воротах, и за толстыми привратными столбами его не было видно. Зато хорошо было видно Михаила, особенно его негодование.
   - То есть, насколько я понимаю, все начинается по-новой?!
   - Иди! - со смешком сказал Ейщаров. - Я приеду в офис вечером. А сейчас буду заниматься важными государственными делами.
   - Какими это? - насторожился Оружейник.
   - Спать лягу.
   - Мы все равно будем поблизости! - пригрозил Михаил, после чего погрузился в свою машину и сердито уехал.
   Наступила тишина, но Эша не слышала не скрипа закрываемых ворот, ни звука удалявшихся шагов - Олег все еще стоял перед домом. Раздался слабый щелчок, и сквозь барбарисовый аромат к шталевским ноздрям подобрался запах сигаретного дыма. Она осторожно вытянула шею - из-за привратного столба виднелась рука с дымящейся сигаретой. Держать голову в таком положении было больно, и Шталь осилила десять секунд, после чего голову пришлось опустить. Теперь она видела только сизую струйку дыма.
   Ладно, пока он курит, я сижу.
   Эша чуть шевельнула затекшей рукой, глядя на дым, потом, не выдержав, снова вытянула шею, чтобы увеличить обзор, и сердце глухо стукнуло в груди.
   Дым по-прежнему выматывался из тлеющей сигареты. Только сигарета эта теперь была пристроена в одном из узорчатых завитков приоткрытой воротной створки.
   "Ой!" - мысленно успела сказать Эша.
   - И чего это вы, мадемуазель, там делаете?
   Притворяться, что ее тут нет, было уже бессмысленно, и Шталь, скосив глаза на Ейщарова, который теперь стоял прямо напротив нее, с интересом разглядывая сквозь сплетение ветвей, ответила совершенно честно:
   - Ничего.
   - Верю, - Олег кивнул. - Делать что-то в барбарисе довольно сложно. Зачем ты туда залезла?
   - Ну... осень... Думала, может грибы пошли.
   - Куда пошли?
   - Не смешно! - вспылила Эша и, дернувшись, ойкнула, когда очередная колючка оцарапала ей губу. - Я... Я просто зашла узнать, как дела. Ну и... решила, пока никого нет, немного отдохнуть.
   - В барбарисе? С южной части дома растет спирея, отдохнула бы в ней, если уж так приспичило посидеть среди зелени, - ветви хрустнули, раздвигаясь. - Давай помогу...
   - Не надо мне помогать! - оскорбленно прошипела Шталь. - Я и сама могу вылезти!
   - Ладно, - спокойно сказал Олег и, отвернувшись, направился к воротам. С полминуты Эша отчаянно трепыхалась, пытаясь вывинтиться из барбарисовой кущи и издавая сдержанные болезненные звуки, потом неохотно произнесла:
   - Я не могу сама вылезти!
   - Что-что? - с ехидцей спросил ейщаровский голос.
   Шталь зло сжала губы, решив больше не издавать ни звука и вообще больше ничего не делать, и в конце концов скончаться в этой изгороди от обезвоживания, голода или старости. Потом ветви снова раздвинулись, и Олег внимательно посмотрел на нее, оценивая шталевское положение.
   - Господи, как ты вообще ухитрилась так глубоко забраться?! - искренне удивился он. - Ладно, я подержу ветки здесь, а ты попробуй...
   - Тогда ты тоже поцарапаешься, - с сердитой удрученностью заметила Эша.
   - Ничего.
   Около пяти минут они воевали со свирепыми колючими кустами, но в конце концов барбарис проиграл, выпустив пленницу и выбросив белый флаг из лоскута от подола ее платья, повисшего на одной из веток. Светлая рубашка Ейщарова украсилась россыпью крошечных алых пятнышек, шталевское же платье потеряло всякое сходство с платьем, и выбравшись на дорогу, Эша кое-как одернула образовавшиеся лохмотья, закрывая исцарапанные ноги, и мрачно уставилась на асфальт, чувствуя себя совершенно кошмарно и желая немедленно сквозь этот асфальт провалиться.
   - Ну, могло быть и хуже, - констатировал Олег, выуживая из ее всклокоченных волос возмущенную пчелу. - Наверное, красивое было платье?
   Шталь что-то неразборчиво пробормотала, не в силах поднять глаза и продолжая разглядывать асфальт. Она с ужасом чувствовала, как предательски начинают подпрыгивать губы.
   - Что ж ты молчишь? - его пальцы смахнули что-то с ее щеки. - Разве возможно такое, чтоб тебе было нечего сказать?
   Эша невольно потянулась к хризолиту за благоразумным советом, но тут же вспомнила, что оставила камень дома.
   - Ну... в общем... ладно, - ее взгляд изменил направление и уткнулся в сторону реки. - Я пойду.
   - А что так? Здесь еще много всяких кустов.
   Эша возмущенно вздернула голову, и увидела, что он улыбается - нехорошей, отрешенной улыбкой взрослого, наблюдающего за ребенком, которого он не воспринимает всерьез. Его лицо уже не было таким бледным, и больше не казалось лицом призрака, но глаза еще не обрели знакомую яркость, хотя смешинки, танцевавшие в их глубине, были весьма и весьма знакомы.
   - Я понимаю, как уморительно все это выглядит со стороны, - сквозь зубы произнесла она. - Я просто... думала узнать, все ли в порядке, просто не хотела, чтобы меня кто-то видел. Потому что они и так... и так... они и так...
   - Что?
   - Ой, да ладно! - не сдержавшись, выкрикнула Шталь. - Лжец той ночью очень подробно разъяснил специфику твоих разговоров! Ты все прекрасно понимаешь! И они все тоже прекрасно понимают! Я... - она вдруг заговорила почти шепотом, - я очень привязалась к ним, и все настолько... но теперь... - Эша запнулась, потом продолжила еще решительней. - Одним словом, я не могу здесь больше оставаться.
  Шталь, ты хоть осознаешь, что ты сейчас брякнула?
  Когда-то ты говорил, что у тебя неплохие связи, что ты можешь подобрать для меня хорошую должность. Также ты говорил, что никто в Шае не посадит меня в карантин, и что я - свободный человек, невзирая на все мои способности. Это правда?
   - Да, - ровно ответил Олег, стряхивая муравья с рукава рубашки. Улыбка исчезла с его лица, и оно приобрело деловое выражение, которое всегда так ее раздражало.
   - Я бы хотела вернуться в Москву. Ты можешь это устроить?
  Что ты несешь?!
   - Конечно, - Ейщаров пожал плечами. - Мне понадобится некоторое время... скажем, неделя. Я дам тебе знать. Что-нибудь еще, Эша? Я еще чем-то могу тебе помочь? Не стесняйся, говори, если что-то нужно. После такого вклада в деятельность института исследования сетевязальной промышленности... - он улыбнулся, и теперь улыбка была теплой, приветливой, почти дружелюбной. А ведь ему и правда все равно. Зачем она попросилась в Москву?.. А что, если это не она? Что, если это он?! Что, если это опять разговоры, опять магия - и сейчас не те обстоятельства, когда этой магии можно противостоять. Не тот случай. Она ведь сама хотела как можно реже с ним встречаться. Душа начала наигрывать неумелый мотивчик, а он превратил его в законченную мелодию... Как теперь понять, где что - и сейчас, и в прошлом? Как отделить чужие разговоры от самой себя?
   - Да, мне еще что-то нужно, - Эша снова одернула разлохмаченный подол платья, встрепенувшийся было от порыва ветра, - одернула с такой силой, что ткань жалобно треснула. - Буду очень признательна, если ты никому не расскажешь, как вынимал меня из кустов.
   - Это нелегко, - задумчиво отозвался Олег и кивнул, - но я постараюсь. Зайди завтра к Нине Владимировне, она с тобой рассчитается за этот месяц.
   - Спасибо, - Эша потерянно огляделась. - Что ж... Тогда, счастливо.
   - Удачи, Стальная Эша, - Ейщаров, усмехнувшись, чуть склонил голову набок, а потом, вдруг резко шагнув вперед, крепко сжал ладонями ее виски, наклонился и, почти касаясь лбом ее лба, тихо, глухо произнес:
   - Шталь, ну что ты творишь?.. что ты творишь?!..
   Он все испортил. Даже не словами. Касанием ладоней, звуком голоса, глазами, которые оказались близко, как никогда - всем этим в одно мгновение превратил решительную, обезумевшую женщину в растерянную девчонку, и сердце, бившееся в бешеном ритме, стало бестолково трепетать, словно испуганная бабочка под накрывшими ее пальцами.
   - Я... я не знаю... - с трудом выдохнула она и попыталась вывернуться, но собственные руки тут же предали, метнувшись вверх и прижавшись к его ладоням, крепче вжимая их в виски. На мгновение все вдруг стало каким-то нереальным, живым осталось только это прикосновение - казалось, что если ладони исчезнут, то все закончится, три недели превратятся в видение, и она очнется на мокрой ночной поляне, и вокруг будет только кровь, и глаза будут закрыты, и губы будут неподвижны и холодны. Не выдержав, Эша потянулась вперед, но ейщаровские ладони почему-то не пустили ее, продолжая мучить расстоянием, и Олег слегка качнул головой - то ли в знак отрицания, то ли это просто был неосознанный жест.
   - Ты действительно хочешь уехать?.. Не отводи глаза!.. отвечай! Ты действительно этого хочешь?!
   - Я не знаю... - Эша облизнула пересохшие губы. - Я не знаю... мое это или нет... Все, что я чувствую... Я не знаю... разговоры это или правда...
   Глаза, обращенные к ней, мгновенно затянулись льдом, и Олег, отодвинувшись убрал ладони от ее висков. Эша попыталась было их удержать, но Ейщаров, прищурившись, деликатно и равнодушно стряхнул с рук шталевскую хватку.
   - Я понял тебя, - ровно и холодно сказал он, отступая на шаг, и сунул руки в карманы брюк. - Могу тебя успокоить, Эша. Я говорил с тобой три раза. Первый раз - в день нашего знакомства, уговаривая согласиться на работу. Второй раз - в супермаркете, когда ты совсем раскисла, и я пытался тебя взбодрить. Третий раз - в офисе, наравне с остальными, когда хотел уехать один. Три раза - и я назвал тебе три цели. Ничего другого не было. И быть не могло. Так что не переживай, ты вовсе не зачарованная принцесса.
   Эша застыла, глядя перед собой остановившимся взглядом. Да, это действительно было волшебство - самое настоящее волшебство, но не имеющее никакого отношение к магии Говорящих. Волшебство, в которое она не поверила и которое только что превратила в пепел.
   - Знаешь, Шталь, - Ейщаров вытащил из воротной завитушки истлевшую сигарету и щелчком отправил ее в барбарисовые заросли. - наверное, тебе действительно лучше уехать.
   Повернувшись, он прошел в раскрытые ворота и, не оглядываясь, неторопливо зашагал по дорожке к дому. Эша медленно подняла ладони, с силой прижала их к мокрым щекам и потянула вниз, оставляя красные полосы.
   - А я знаю, что было настоящим, - прошептала она, глядя мимо дома - туда, где у воды легко шевелили ветвями березы. - Я теперь знаю, что так действительно бывает. Я никогда в это не верила, я всегда считала, что это романтические сказки для всяких дурочек... Ну сами посудите, как такое может быть? Как такое возможно? Стреляют в одного, но умирают двое... Как это так?
   Шаги стихли. Он ушел. Все. Но Эша продолжала говорить, сама не зная зачем.
   - А оказывается, это правда. Сутки, целые сутки... сказали, нет надежды, сказали, очень жаль... И так это было жутко - ходишь, говоришь, даже смеешься чьим-то шуткам, и сердце бьется - а ты мертвая ...
   Она сглотнула, поворачивая голову, и наткнулась на него взглядом, когда он уже проходил в ворота. Он шел прямо на нее - быстро, резко, и в этой резкости было что-то пугающее. На мгновение ей показалось, что сейчас он ее ударит, и Шталь, коротко вздохнув, приподняла руки, но Олег оттолкнул их, пальцы одной его руки больно сжались у нее на плече, другой - на затылке, и он, дернув ее на себя, поймал губами вырвавшийся у нее испуганный возглас.
   Потом все куда-то исчезло на много-много лет - возможно, на века, а то и на тысячелетия, и когда Эша пришла в себя, то обнаружила, что они уже стоят за воротами, возле крыльца. Вернее, стоит только Олег, а она свернулась у него на руках, уткнувшись носом ему в щеку.
   - Что ты делаешь?! - всполошилась Шталь и попыталась высвободиться. - Поставь меня! Олег, ты только из больницы!.. тебя нельзя поднимать уборщиц!
   - Можно, если они без швабры, - Ейщаров улыбнулся и крепче сжал руки, усмиряя ее слабые трепыхания. - Шталь, пообещай мне не толкать больше таких готических речей, хорошо? Напугала.
   - Но ведь подействовало, - пробормотала Эша, щурясь и по-кошачьи потираясь щекой об его щеку.
   - Подействовало. Хотя это ведь не настолько правда, а?
   - Пусти! - вскинулась она и задергалась уже по-серьезному. - Пусти меня, я пойду!
   - Куда ты пойдешь?
   - В Москву! Пусти!
   Олег, засмеявшись, осторожно опустил ее на дорожку, но Шталь, в противовес своему заявлению, обхватила его руками и замерла, чувствуя, как его пальцы скользят среди ее спутанных волос.
   - Прости, что я не пришла в больницу, - прошептала она. - Я... просто я...
   - Ты струсила, - спокойно произнес рядом с ее ухом ейщаровский голос. - Как это все странно - один человек, очертя голову, мчится за другим на верную смерть, ввязывается в драку, и ему все нипочем, а потом, когда вокруг спокойно и безопасно, он боится даже посмотреть тому другому человеку в глаза.
   - Я все испортила, - призналась Эша севшим голосом. - Тебя из-за меня чуть не убили!
   - О чем ты говоришь? - с искренним удивлением спросил Олег и, приподняв ее голову, заглянул в глаза. - Дурочка, что ты такое говоришь? Ты ничего не испортила. Ты дала мне время.
   - Тебе не следовало разговаривать с остальными! Если бы вместо меня поехали подготовленные люди...
   - ... то я, вероятней всего, ничего бы не узнал. Ты все сделала правильно, ничего не испортила, хотя я предпочел бы, чтоб тебя там не было...
   - Ты спас меня от пули, и она попала в тебя!
   - Хм, - Олег вздернул одну бровь. - Это не приходило мне в голову.
   Эша сокрушенно посмотрела на него, но тут же приметила озорной блеск в его глазах, сердито дернула губами и отвернулась.
   - Я очень беспокоился, когда ты не пришла. Думал, может что-то случилось. Потом думал, что, возможно, ошибся во всем... А на следующий день увидел, как ты прячешься в кустах сирени, и понял, что все в порядке.
   - О, господи! - в ужасе сказала Шталь, закрывая лицо растопыренными пальцами.
   - Не буду отрицать, что это льстит, - Ейщаров усмехнулся. - Ни одна женщина еще не шпионила за мной из кустов.
   - Пожалуй, пойду-ка я, все-таки, в Москву, - заявила Эша, вяло выворачиваясь из его рук, но Олег притянул ее к себе, и его ладони вновь легли на шталевские виски.
   - Пойдем лучше домой, Эша, - тихо сказал он. - Пойдем домой.
   Эша потянулась к нему, и в этот раз его руки не возражали. Через несколько минут, неохотно оторвавшись от его губ, она потрясенно, почти испуганно произнесла:
   - А ведь я действительно могла уехать! Взять и уехать - как идиотка! Вот что меня раздражает в этой ситуации - то, что ты опять оказался умнее меня!
   - Ничего страшного, - заверил Олег. - Из двух влюбленных идиотов хоть один да должен что-то соображать.
  
  * * *
   - Ну, я же говорил! - торжествующе провозгласил Электрик. - Давай!
   Михаил, издав раздраженное рокотание, шлепнул на протянутую ладонь две денежные купюры, и потряс головой, словно все еще не мог поверить в то, что видел. Рядом треснула ветка, и Шофер, которому в нос попала пыльца, громко чихнул и тут же испуганно зажал рот ладонью, ткнувшись лицом в траву.
   - Не беспокойся, они ушли, - со смешком сказал Байер, отводя от себя золотистую нить паутины. - Все, можно и нам уходить, ты видел достаточно, а дальше подсматривать - это уже извращение. Упрямый ты, Миха - не верить в очевидное. Все знали, что к этому и шло!
   - Это неправильно, - пробормотал Оружейник. - И вообще зря они его так рано выписали! Только-только был при смерти - и тут же...
   - А по-моему, после тяжелого ранения завалить девчонку - святое дело! - важно заявил Костя.
   - Да? - фыркнул Игорь. - И многих ты завалил?
   - Да пошел ты! - огрызнулся Костя, с треском восставая из кустов и глядя на далекий особняк.
   - Нехорошо все это! - вознегодовала Нина Владимировна. - Как вы можете подглядывать за людьми!
   - А ты чем тут сейчас занималась? - изумился Михаил.
   - Я здесь была по делу! - с легким смущением отрезала старшая Факельщица, грациозно выбираясь из зарослей. - Хотела убедиться, что у них все хорошо! А теперь - все! - марш-марш на работу!
   - Хорошо... - протянул Михаил так тихо, что никто, кроме него, не услышал этих слов, и прищурился, глядя на закрытые кованые ворота. - Нет, нехорошо. Как может быть все хорошо у двоих, одного из которых не существует?
  
  * * *
   Они шептали. Шептали ни о чем, возможно, сами того не замечая, - так человек, погруженный в сладостные мечты или в счастливые воспоминания, может начать бессознательно мурлыкать себе под нос какой-то незатейливый мотивчик. Бесплотный, беззвучный шепот тянулся отовсюду, танцевал среди приглушенных солнечных лучей и ткал свой, особый узор расслабленной, умиротворенной тишины. Только однажды ей доводилось слышать многоголосие вещей - в гостинице Домовых, но там было все иначе. Легкие, воздушные ощущения - повсюду, куда не взгляни - все вещи, и даже сам дом - во всем была жизнь. Наверное, так бывает, когда человека переполняют эмоции, когда их так много и они так сильны, что хлещут через край, и их вбирают в себя окружающие его вещи. И если эти эмоции прекрасны, то вещи вокруг начинают петь, и если сосредоточиться, то можно почувствовать их улыбки.
   - Они говорят, - тихонько пробормотала она. - Я их слышу, они все шепчутся... От них исходит такой восторг, будто они ощущали то же, что и мы. Мне от этого немного не по себе. Как будто вокруг полно народу.
   - Не слушай их ощущения, - Олег забросил руку за голову. - Сосредоточься на своих. Это помогает.
   Эша приподнялась, потрясенно глядя на него.
   - Ты тоже можешь чувствовать вещи? Мне казалось, ты чувствуешь только людей.
   - Странно, что после твоих приключений с зонтиком ты задаешь мне этот вопрос.
   Она удивленно плюхнулась обратно на подушку и некоторое время молчала, потом уткнулась в подушку локтями, умостив подбородок на переплетенных пальцах.
   - Ты такой же, как я. Да?
   - Я могу слышать разные вещи. Иногда договариваться с ними. Но и то, и другое у меня получается гораздо реже чем у тебя, и я никогда не видел их мечты... Эша, не пытайся убрать с лица самодовольство - у тебя это все равно плохо выходит.
   - Значит, нас трое? Таких, которые могут ощущать разные вещи... Ты, я и... Лжец. Говорящий с душами, Говорящая с судьбой и Говорящий... с иллюзиями. Точнее, с ложью. Трое... Или есть кто-то еще?
   - Очень надеюсь, что нет, - сонно отозвался Олег.
   - Значит, мой старший мертв? Или он так никогда и не объявлялся и вы ничего о нем не знаете?
   - Твой старший? - рассеянно переспросил он.
   - Ну да! Говорящий с судьбой. Откуда-то же я взялась! Как-то же ты на меня вышел... иначе откуда ты вообще мог узнать о моем существовании?
   - Эша, если честно, мне не хотелось бы сейчас об этом говорить, - Олег повернул голову и испытывающе посмотрел на нее. - Или ты меня в чем-то подозреваешь?
   - Нет, ну что ты! - Шталь передвинулась и прижалась к нему. Некоторое время она лежала молча, глядя на исчерченное шрамами запястье его закинутой руки и осторожно водя указательным пальцем по узкому рубцу, пересекавшему левую сторону груди почти под прямым углом. Этот явно был не от звериных когтей - слишком ровный, слишком правильный. Какое-то лезвие, глубоко рассекшее тело прямо над сердцем, и осознание того, что человек, который обнимал ее сейчас, мог умереть задолго до их встречи, невольно протянуло по ее собственному телу длинную волну дрожи.
   - Что такое? - встревожено спросил Ейщаров, приподнимая ее голову за подбородок. - Малыш, ты что, отчего слезы?
   - Столько боли... - прошептала она. В его глазах на мгновение мелькнуло странное выражение, что-то безадресно-ироническое, потом он мягко произнес:
   - Это было очень давно. Не надо...
   - Я ничего не спрашиваю! - поспешно прошелестела Эша. - Ничего не буду спрашивать! Ничего!
   Минут десять они лежали в тишине, потом Олег с легким удивлением сказал:
   - Странно - ты действительно ничего не спрашиваешь. Ты, способная производить до трехсот вопросов в минуту.
   - Сева был прав. И Мишка был прав, - Эша легко поцеловала его в подбородок. - Все это действительно лучше не трогать. Что бы там ни случилось - это слишком ужасно, чтобы ворошить. Такой осколок мог появиться только из кошмара, и я никогда не буду тебя о нем расспрашивать, если ты этого не хочешь. Мне жаль только, что ты ничего не забыл, как другие.
   Он не ответил, но Эша почувствовала его несогласие. Догадаться о причине было нетрудно.
   ...я не хочу, чтобы люди, которые прошли через такое, которым удалось вернуться из такого кошмара, погибли дома...
   Которым удалось вернуться... Но всем ли удалось? Мишка говорил, что слишком часто видел, как умирали люди. Сколько их, кем они были, как умерли... Кто-то помнит это. Кто-то должен помнить...
   - Хотелось бы только верить, что не будет второго осколка... И не будет второго Лжеца. Знаешь, я поначалу была удивлена, что тогда, ночью, он ничего не делал сам - ведь во время нашей первой встречи он очень активно подговаривал вещи на всякие гадости... Наверное, он слишком выдохся, создавая эту свою, особую вещь. Потому и привел с собой целую армию... Извини, я не хотела о нем говорить, я знаю... Я больше не буду. Только задам тебе очень важный личный вопрос. Он не имеет никакого отношения к...
   - Да, Эша, - Олег улыбнулся, - когда ты повышаешь голос, он у тебя действительно очень неприятный. Но мне он нравится.
   - Как может нравиться неприятный голос? - с подозрением спросила Шталь.
   - Он мне нравится, потому что он твой. Конечно, от твоих криков любого человека та еще мигрень прихватит, но, ты знаешь, я бы ничего не менял.
   - Ладно, выкрутился, - Эша высунула кончик языка. - Хм, и все же во всей этой ситуации с Говорящими одно непонятно...
   - Шталь!
   - Ладно, ладно, все, - она молитвенно сложила ладони. - Просто все это настолько засело у меня в голове, что я не могу вот так вот запросто это оттуда вытрясти! После того, как та ясновидящая говорила про поезд... Поезд ведь действительно имеет к этому отношение. Я не спрашиваю, Олег! Просто некоторые что-то помнят, вероятно, даже не понимая, что они помнят... и Яна упоминала про поезд. И кто-то еще тоже о нем говорил... Он даже снится мне - еще с дела Посудника - постоянно снится. Я вижу его во сне так четко, так ясно, словно была в нем... хотя, конечно, это не так. Это электричка... очень старая, она едет куда-то через пустыню, и в ней почти всегда никого нет... только чьи-то вещи, словно пассажиры куда-то ушли и забыли весь свой багаж. И в этой электричке все время на меня нападает какое-то чудище с горящими глазами и требует, чтоб я что-то ему отдала, хотя у меня ничего нет... - Эша задумчиво потерла кончик носа, глядя на мягко шевелящиеся на стене тени. - Один раз я даже видела в этой электричке тебя... только ты выглядел немного иначе. Но даже во сне ты на меня наорал, - Шталь усмехнулась. - Видишь, какая каша у меня в голове!..
   - Нет!..
   Он произнес это так тихо, что Эша вначале решила, что ей почудилось. Повернувшись, она увидела, что Олег, приподнявшись, застывшим взглядом смотрит перед собой. Кровь отхлынула от его лица, и оно вновь превратилось в лицо призрака, а в глазах расползся растерянный ужас человека, перед которым ожил его самый страшный ночной кошмар.
   - Олег! - она схватила его за плечи. - Олег, тебе плохо?!
   Ейщаров моргнул и перевел на нее невидящий взгляд, потом его глаза прояснились, и он, покачав головой, обнял ее.
   - Все в порядке.
   - Не ври, я же видела!.. Я вызову "Скорую"...
   - Прекрати паниковать, все в порядке, - сказал он уже сердито и опустился на подушку, потянув Эшу за собой. - Успокойся. Просто... вероятно, я себя немного переоценил...
   - Олег!..
   - Тс-с... Ничего страшного, это пройдет. Это лишь последствия... большой болтовни, - Олег устало закрыл глаза, но Эше показалось, что он сделал это исключительно для того, чтобы она не смогла в них что-нибудь увидеть. - Когда говоришь с кем-то неторопливо, размеренно, постепенно - ничего не бывает. Но когда приходится это делать быстро, резко - бывает... не очень приятно. Люди, в отличие от вещей, сопротивляются разговорам... слишком ощутимо...
   - Тебе нужно поспать, - Эша погладила его по щеке, потом коснулась ее губами. - Я бы тоже поспала...
   - Попозже, - он обнял ее и открыл глаза, выражение которых теперь было совершенно недвусмысленным, после чего так резко перевернул ее на спину, что у нее вырвался нервный смешок.
   - Что ты делаешь?!.. Ты же сказал, что переоценил себя!..
   - Это было минуту назад, так что не считается, - Олег скользнул губами по ее шее. - Только не уходи, Эша. Останься, не уходи...
   Отчего-то показалось, что под этими словами Олег вовсе не имел в виду, что с Эши станется сейчас сигануть и из постели, и из его объятий, хотя что тут еще можно было подумать?
   - Я не собираюсь уходить, - озадаченно шепнула она все же. - А если сам вздумаешь меня выгнать, то я тебя стукну! Или закричу!.. И все-таки, ты меня напугал!.. Олег, а что сказали врачи? Ты уверен, что все в порядке? А ты ведь не поедешь сегодня на работу? А никто сюда не заявится? А что если...
   - Господи, - удрученно произнес Ейщаров, - да где ж ты выключаешься?!
  
  * * *
   За мутным оконным стеклом впервые не было пустыни. Там, где всегда, из сна в сон тянулись бесконечные сверкающие барханы, теперь возносили ветви к небу огромные деревья нездорового, омерзительного белесого цвета. Бугристые, словно усеянные опухолями толстенные стволы летели совсем близко, и она видела, как по ним с хаотичной суетливостью ползают какие-то многоногие существа, выглядящие не более привлекательно, чем сами деревья. В опущенную форточку обильно струился тяжелый жирный воздух, пропитанный кислотными запахами и смрадом гниющего мяса, и Эша немедленно зажала себе нос и стиснула зубы, усмиряя отчаянно взбунтовавшийся желудок, потом повернулась и увидела людей.
   В ее снах вагон был всегда пуст, только однажды она видела в нем Олега, но теперь вагон был почти битком набит, и все деревянные диванчики были заняты. Мимо, не заметив ее, прошли Михаил и Полиглот, о чем-то разговаривая. На одном из диванчиков слева Эша увидела Славу, который угрюмо смотрел в окно. Напротив него, покачиваясь в такт движению вагона, сидел Спиритуалист, опершись на трость - Федор Трофимович выглядел невероятно старым и высохшим, как древняя мумия. На правом диванчике было простерто могучее похрапывающее тело, в котором, несмотря на закрытое газетой лицо, Эша без труда опознала Парикмахера. Напротив него сидел какой-то парень, левая глазница которого была перетянута грязной тряпкой, а к парню жалась девчушка лет шести, державшая в руках плюшевого розового поросенка с глупыми глазами. Рядом с ней сидела бледная осунувшаяся женщина с неподвижным взглядом, в которой практически невозможно было узнать суровую и элегантную Нину Владимировну.
   Беспрерывно озираясь, Шталь медленно двинулась вперед, хватаясь за спинки диванчиков, и отовсюду к ней обращались полузнакомые и незнакомые лица, глядя насквозь ничего не выражающими глазами. По проходу, задев ее ногу, прокатился малиновый мячик, а за ним протопотал малыш лет трех. Следом за малышом бодро пропрыгало большеглазое мохнатое существо, похожее на помесь тапира и шиншиллы. При каждом прыжке существо издавало громкие чихающие звуки. Эша испуганно отдернулась и чуть не налетела на какого-то человека в средневековых одеждах, вооруженного мечом, нисколько не уступавшим иным собеседникам старшего Оружейника. На носу у человека были очки. Не остановившись, человек прошел мимо и, наклонившись, заговорил с сидевшим на диванчике тощим мужчиной негритянского типа, одежда которого струилась и перетекала, точно была сделана из воды. Эша, попятившись, наткнулась на боковушку дивана, после чего, развернувшись, на предельной скорости достигла тамбура, откатила одну из дверей и захлопнула ее за собой.
   В тамбуре никаких странных существ не было - только двое людей, мужчина и женщина. Женщина стояла спиной, ее вьющиеся пшеничные волосы были коротко, неумело острижены и встрепаны, отчего голова женщины походила на одуванчик. Мужчина, облокотившись на дрожащую стенку вагона, внимательно смотрел на нее. Он был молод, черты его лица казались довольно приятными, а глаза - беспредельно наглыми. Эше подумалось, что он явно из тех, кто беспрерывно говорит пошлости и свистит вслед приглянувшимся женщинам, но, несмотря на это, он ей отчего-то понравился и по какой-то причине она была уверена, что и светловолосой женщине он нравится, и это женщину очень раздражает. Даже со спины она казалась очень знакомой, и Эша уже хотела было обойти ее, чтобы заглянуть ей в лицо, но в этот момент мужчина заговорил чуть растянутым голосом, и голос у него тоже оказался наглым. Обладателям таких голосов хочется залепить пощечину, даже когда они просто говорят: "Доброе утро".
   - Вряд ли. Думаю, это единственный собеседник, с которым никак не возможно договориться. Судьба другое дело - она любопытна, ей нравятся всякие выверты, но смерти всегда нужно только одно - взять свое.
   Женщина что-то тихо, неразборчиво сказала, и мужчина пожал плечами.
   - За что? Эта девка, пророк, нашептывающая судьбе, Эрези-Джеш - вот кто настоящий дьявол! Вот кому бы я хотел вырвать глотку!
   Женщина начала медленно поворачивать голову, и тут тамбур исчез, и исчезли стоявшие в нем люди, а вокруг появились зеркала - бесчисленное количество зеркал. Они были снизу и сверху, они были со всех сторон, и отовсюду к Шталь протянулись черные бесплотные руки, и отовсюду открылись наполненные синими искрами провалы глазниц, и отовсюду потек черный шепот:
   - Оно мое. Отдай!
   Хрипло выдохнув, Эша подскочила на постели, отмахиваясь от почти коснувшихся ее чужих пальцев, потом облегченно опустила руки и тут же испуганно уставилась на пустую половину кровати.
   - Олег!!!
   - Что такое? - взлохмаченная голова Ейщарова выглянула из-за дверного косяка, и Эша, облегченно повалившись обратно на подушки, возмущенно пояснила:
   - Я проснулась, а тебя нет!
   - Привыкай, - голова, одарив Шталь сердитой улыбкой, снова скрылась, - так будет происходить довольно часто.
   - Хм, - недовольно сказала Шталь, натягивая на себя простыню, - мне это не нравится. Ты должен присутствовать при моем пробуждении. Ты должен лежать рядом, умиленно смотреть на меня и глупо улыбаться. Это очень романтично.
   - Ты же знаешь, что я не романтик, Шталь, - Олег вошел в комнату, застегивая рубашку, и Эша широко, негодующе раскрыла глаза, приподнимаясь на локте.
   - Почему ты одет?!
   - Потому что несмотря на всю вольность, царящую в институте исследования сетевязания, у нас все же не принято являться на работу голым.
   - На работу?! Ты поедешь на работу?! Сейчас?!
   - У меня очень важная встреча, - Ейщаров взял с тумбочки сотовый. - Я не могу ее пропустить. Я ненадолго.
   - Какие могут быть встречи, - Эша приглашающе отбросила простыню и перевернулась на бок, хищно-призывно изогнувшись, - когда перед тобой лежит прекрасная голая девушка?!
   - Смотришься шикарно, - Олег, прищурившись, кивнул. - А что на ужин?
   - Слушай, - возмущенно воскликнула Эша, запуская в него подушкой, - это слишком даже для неромантика!
   Он, засмеявшись, поймал подушку, швырнул обратно, потом сел на кровать и, после недолгой борьбы, получил от прекрасной голой девушки продолжительный поцелуй. Потом поймал шталевские пальцы, начавшие втихомолку подбираться к пуговицам его рубашки.
   - Нет-нет-нет, Эша, мне действительно нужно ехать.
   - Ну и катись! - Шталь обиженно надула губы. - Нормально, конечно! Обесчестил девушку - и тут же...
   - Эша, через час я вернусь и обесчещу тебя снова, обещаю.
   - Точно? - сурово вопросила она.
   - Точно, - Олег поцеловал ее в кончик исцарапанного барбарисом носа. - И заканчивай спектакль, я не куплюсь на твои обиды и твое возмущение. Для таких, как ты, нет ничего приятней, чем облазить жилище мужчины в его отсутствие.
   - За кого ты меня принимаешь?! Вообще-то, я собиралась еще поспать, но хорошо, что ты это предложил, - Эша потянулась. - Что - везде можно заглядывать?
   - А я могу тебя остановить? - Олег фыркнул, толкнул ее на подушки и встал. - Никакого компромата ты все равно не найдешь, - он погрозил ей пальцем. - Это, все-таки, мои вещи. Развлекайся - дом застрахован. Ты не голодная?
   - Ну...
   - Просто, я давно тут не был, и никакой еды в доме нет. Я пришлю кого-нибудь с продуктами. Ворота они откроют сами, но тебе придется отпереть дверь. Не забудь посмотреть в окошко и из вежливости надеть хотя бы простыню.
   - А как же конспирация? - искренне удивилась Эша. - Разве владыка Говорящих не собирается скрывать свой роман с уборщицей?!
   - Шталь, это мои друзья, твои друзья... Да они все знали раньше нас с тобой, можешь не сомневаться. Конечно, если ты хочешь держать все в тайне...
   - Наверное ты прав. Если окутывать все это мраком, им станет только смешнее, так что лучше вести себя естественно, - Эша пожала плечами. - У тебя в доме никто не живет? Лучше знать заранее, я не люблю зоологических сюрпризов.
   - Животные, - он покачал головой. - Нет, никого нет, у меня не хватает времени... Хотя, мне бы очень хотелось завести собаку.
   - Да ну, собаку! Я не люблю собак. Их надо кормить, выводить, приходишь домой - они к тебе лезут, облизывают тебя с ног до головы, виляют хвостами, прыгают вокруг, радуются... - Эша задумчиво прижала ладонь к щеке, - вообще-то странно, что я не люблю собак. Может, на самом деле, я их уже не не люблю? Наверное, время и обстоятельства действительно очень сильно меняют привязанности. Взять, например, тебя... Ты меня поначалу так бесил!..
   - А мне поначалу все время хотелось тебя придушить.
   Эша легонько, игриво ткнула его указательным пальцем в плечо.
   - Ты такой милый!
   - Поеду, пока не стал слишком милым, - Олег скользнул ладонью по ее щеке и направился к двери. - Пока.
   Она перевернулась на живот и, со сдерживаемым восторгом болтая ногами в воздухе, подождала, пока на лестнице не стихнут его шаги и не хлопнет входная дверь. Тогда Эша, немедленно вскочив, подбежала к окну, проскользнула между развевающимися шторами и, предварительно убедившись в отсутствии нежелательных зрителей, забралась на подоконник, свесив вниз одну ногу и небрежно ею покачивая.
   - Слезь с окна, - велел снизу Ейщаров, и Эша заметила, что он, едва узрев ее, тоже быстро огляделся.
   - Боишься, что кто-нибудь меня увидит? - насмешливо спросила Эша.
   - Боюсь, что ты свалишься оттуда и испортишь мне клумбу, - Олег сделал такое движение, будто отгонял пчелу. - Давай, слезай!
   - Всего лишь хотела тебя проводить.
   - Здорово, но если кто-нибудь узнает, что ты меня так затейливо провожаешь, то каждое утро за мной будет заезжать полсотни человек.
   Все же она сидела на подоконнике, пока он не скрылся за углом и пока на дорожку величаво не вырулил массивный дымчатый джип, который Ейщаров взял на место своей погибшей машины. Его можно было понять - машина ему была необходима, но сама Эша пока не могла даже помыслить о том, чтобы кем-то заменить покойную "фабию". Она заметила что нынешний джип при своем отличном внешнем виде все же не был новым. Наверняка собеседник Шофера.
   Ворота закрылись, и Шталь, проводив взглядом удаляющуюся машину, спрыгнула с подоконника и отправилась на экскурсию. Одеваться она не стала - вряд ли вещи, наполнявшие дом Олега, были высокоморальны, к тому же они наверняка и раньше видели голых женщин. Последняя мысль ей, кстати, понравилась не очень, и Эша попыталась ощутить ейщаровскую кровать. Но, несмотря на то, что мебель наравне с минералами была из тех вещей, которые откликались ей чаще всего, Шталь не ощутила ничего, кроме едва заметного неодобрения. Вероятней всего, кровать считала, что это не ее дело.
   Внутри дом оказался более нежилым, чем снаружи. На многих вещах лежал толстый слой пыли, в двух комнатах не было вообще никакой мебели. Собственно, жилыми помещениями можно было назвать только спальню, гостиную и ванную. В кухонных шкафах Эша не нашла ничего, кроме небольшого количества посуды. Содержимое холодильника было представлено бутылкой минеральной воды. Похоже, Олег действительно крайне редко бывал дома. И этот человек еще втолковывал ей про опасность разговоров с судьбой и того, что ее жизнь может быть наполнена одними Говорящими! Сам живет кое-как!
   Обстановка в комнатах была обычной. Хорошей, дорогой, но вполне обычной - никакого антиквариата, никакого вычурного дизайна, никакой позолоты, расписных потолков и картин в толстенных рамах - всего того, чем так часто любят наполнять свои жилища состоятельные люди, превращая их в подобия музейных экспозиций, и бродя по дому, Эша сразу же подумала о ейщаровском кабинете. Так же, как и там, в комнатах все было, как надо, и даже запущенность не нарушала удивительного уюта в обстановке, а от всех вещей исходило мягкое, ровное ощущение безопасности. Вещи, кстати, казались самыми обыкновенными, и пока Шталь путешествовала среди них, ни одна не сделала ей никакой пакости, воспользовавшись ее неосведомленностью, и никак не проявила свой характер. Вероятно, развеселых, разговоренных вещей Олегу вполне хватало на работе.
   Приняв душ, Шталь облачилась в халат хозяина дома и зашлепала босыми ногами в гостиную. Плюхнувшись на диван, потянулась за пультом телевизора, и тут ее взгляд упал на ноутбук, лежащий на овальном стеклянном журнальном столике. Шталевские глаза азартно заблестели, но она тут же приуныла, вспомнив, как ведут себя не знакомые с ее персоной компьютеры. Все же Эша пересела в кресло и, открыв ноутбук, включила его. Компьютер, не потребовав пароля, исправно загрузился, явив симпатичную картинку водопада среди пышной тропической зелени, но едва Эша попыталась забраться в первую же папку, экран мгновенно погас, и Шталь издала звук глубочайшего разочарования - ведь пошарить в содержимом компьютера Олега было бы еще интересней, чем обследовать его жилище.
   Через полминуты экран вновь ожил, вместо водопада теперь демонстрируя огромные заснеженные ели - возможно, компьютер любил разнообразие и сам выбирал картинки для рабочего стола. Шталь несколько секунд сердито смотрела на отягощенные снегом еловые лапы, потом попробовала зайти в Интернет, и в этот раз не получила никаких возражений. Почти сразу же ей стало понятно, почему - она не нашла ни одной избранной страницы, и окошко браузера не дало ей никаких подсказок.
   Сбегав за сигаретами, Эша открыла один из своих почтовых ящиков - все эти три недели ей было не до компьютеров, и у нее ни разу не дошли руки разобрать почту. В ящике скопилась целая гора непрочтенных входящих писем, и Шталь принялась лениво просматривать заголовки, одно за другим переправляя письма в корзину и почти не думая о том, что делает - мысли бродили в иной сфере, не имеющей отношения к компьютерам.
   Заметки к отчету для Эши Шталь.
   Все стало вдруг так здорово, что даже страшно.
  Эша Шталь
   Курсор "мышки" скользнул к заголовку следующего письма, и она приподняла брови.
   "твои голые люди".
   - Какие еще мои голые люди?.. - удивленно пробормотала Эша и взглянула на адрес. Он показался смутно знакомым... ну конечно же. Сотрудница газеты "Вечер" из крымского села, фотографии, которые она должна была прислать! Она совсем про них забыла. Фотографии, которые возможно, могут пролить хоть какой-то свет на происхождение Говорящих.
   Хотя, с другой стороны, что можно узнать из этих фотографий? Даже если на них действительно запечатлен кто-то из сотрудников института исследования сетевязания в полном неглиже? То, что Говорящие шесть лет назад приехали откуда-то голыми? И что?
   К тому же, она ведь уже решила, что не хочет больше лезть в это дело. Она не шутила, когда сказала об этом Олегу. Ей и в самом деле не хотелось все это ворошить. Что бы тогда ни случилось, ее это не касается. О некоторых вещах лучше ничего не знать.
   Шталь решительно отметила письмо для удаления и с минуту смотрела на заголовок, нерешительно покусывая губы. Любопытство - страшное чувство, оно может съесть все что угодно, и любопытство неудовлетворенное для иных сильнее, чем любая физическая боль.
   Оглядевшись, словно кто-то мог подсмотреть и немедленно осудить ее действия, Эша нажала на заголовок, и тут снизу раздался громкий стук в дверь. Шталь вскочила, чуть не перевернув столик, ринулась к окну и осторожно выглянула в щель между занавесками. На крылечке стоял старший Оружейник с двумя увесистыми пакетами в руках. Он тут же задрал голову, но Эша уже отпрянула от окна и вылетела из гостиной. Перепрыгивая через ступеньки, она скатилась вниз по лестнице и, бесшумно пробежав через холл, нерешительно остановилась перед дверью, которая тут же содрогнулась от удара мощного кулака.
   - Открывай, - свирепо потребовала дверь, - я знаю, что ты там!
   - Поставь их, а я потом заберу, - осторожно предложила Шталь.
   - Мне велено донести их до кухни!
   - С каких это пор ты делаешь то, что тебе велено?
   - Это я, серый волк, открывай, - дверь снова дрогнула, - а то сейчас как дуну, как завою...Считаю до трех!
   Эша струсила на счете "два", отперла дверь, и Михаил ввалился в холл, тут же с удовольствием оглядев шталевскую фигуру в мужском халате.
   - Олег, лечение явно пошло тебе не на пользу! Что это за прическа?
   - Поставь мешки и убирайся! - надменно сказала Шталь, поворачиваясь к нему спиной. Михаил, фыркнув, прошел мимо нее на кухню, по пути демонстративно задев Эшу пакетом по ноге. Шталь, постояв, неохотно побрела следом, уселась на кухонный диванчик и принялась с тоской смотреть, как Михаил выгружает на стол многочисленную снедь.
   - Почему он прислал именно тебя?
   - Потому что я первым ему подвернулся, - огрызнулся старший Оружейник. - Думаешь, я был в восторге от этого поручения?! Я боевой заместитель, а не домработница! Надеюсь, мне не надо еще и готовить?!.. Чего ты улыбаешься?
   - Представила тебя в переднике, - Эша, приглядевшись, ткнула указательным пальцем в направлении его левого плеча, на котором красовался свежий ожог. - А это откуда?
   - Выезжал на злую кофеварку, - Михаил сердито потрогал обожженную кожу. - Думаю, пройдет еще очень много времени, прежде чем мы перестанем находить сумасшедшие вещи, - он поставил на столешницу пакет с янтарным виноградом и покосился на Шталь. - Ты выглядишь очень счастливой.
   - Я выгляжу именно так, как себя чувствую.
   - Никогда не предполагал, что все так обернется, - пробормотал Михаил. - Похоже на чью-то злую шутку.
   - Что ты там бормочешь, я ничего не понимаю, - Эша небрежно пожала плечами, вытащила виноградную кисть и принялась проворно ее общипывать. Михаил продолжал шелестеть пакетами, казалось, целиком уйдя в свое занятие, но когда она спустя некоторое время подняла голову, то обнаружила на себе взгляд старшего Оружейника - такой внимательный и пристальный, что ей стало не по себе.
   - Чего ты на меня уставился?
   - Ничего, - поспешно ответил Михаил, отворачиваясь. - Просто... А что - уже и глядеть нельзя?
   - Какой-то ты сегодня странный, Миша. Ей-богу, такое ощущение, что ты Олега ко мне ревнуешь!
   - Что?! - вскинулся Михаил. - Кто - я?! Да я...
   - Ой, перестань, лучшие друзья так делают сплошь и рядом!
   - Просто, на мой взгляд, вы друг другу не очень подходите...
   - Миша, ты ему не мама, так что обрати свой взгляд в другом направлении, - Шталь, встав, продемонстрировала Оружейнику тщательно сложенную фигу. - Я никуда не денусь! Смирись!
   - Я совсем не это имел в виду! - запротестовал Михаил как-то испуганно. - На самом деле я к такой тебе уже очень даже привык...
   - Что значит к "такой мне"?
   - Ну к... к коллеге... и к... ну...
   - Ты не мог бы врать чуть-чуть быстрее?
   - Послушай, Эша, я всего лишь хотел сказать...
   - Что бы ты ни хотел сказать, у тебя это вышло хреново! - Шталь развернулась и решительно вышла из кухни, мысленно поражаясь тому, что все только что происшедшее нисколько не ухудшило ее настроения.
   Вернувшись в гостиную, она вкрутила в пепельницу истлевшую сигарету, сломав хрупкий столбик пепла, потом опустилась в кресло и рассеянно уставилась на экран. И тут же выпрямилась, впившись в изображение потрясенным взглядом.
   Даже плохое качество фотографии не могло скрыть растерянности и ужаса в глазах бестолково толпящихся на пыльном перроне обнаженных людей. Кто-то стыдливо прикрывался, но большинство размахивало руками, что-то объясняя друг другу и снующим между ними милицейским работникам. Большинство людей стояло спинами к снимавшему, некоторые были вполоборота, и Эша без труда опознала Нину Владимировну, Глеба, ослепительно-рыжую старшую Домовую Яну и Славу, который был без бороды и казался немного ниже ростом, чем был сейчас. В кадр попала и часть электрички - самой обычной зеленой электрички, из окон которой выглядывали изумленные и вполне одетые люди. Из раскрытых дверей электрички санитары вытаскивали носилки, на которых, прикрытый до основания шеи чем-то, похожим на занавеску, лежал человек, и стоявший рядом с дверями, на самом краешке перрона Михаил, пригнувшись, смотрел на лежащего с удивленной злобой, словно сию секунду обнаружил в живых своего самого заклятого врага. Рядом с ним спиной к объективу стояла невысокая женщина с коротко остриженными светлыми волосами, и ее тонкая рука удерживала за плечо старшего Оружейника, который, казалось, вот-вот ринется вперед. Правее виднелась часть головы какого-то рыжеволосого человека, который тоже смотрел на носилки, но судя по росту и более темному оттенку волос, это был не покойный Ковровед. Лицо же того, кто лежал на носилках, было видно очень отчетливо, и, несмотря на то, что его левая половина была густо залита кровью, несмотря на заострившиеся черты и слипшиеся всклокоченные волосы, Шталь сразу же узнала это лицо. Не узнать его было невозможно. Вот уже двадцать четыре года подряд она видела это лицо в зеркале.
   На носилках лежала она.
   Эша Шталь.
   Хрипло выдохнув, Шталь дернула рукой, рука задела пепельницу, и та грохнулась на пол, извергнув окурки и плюнув облачком пепла. Она вскочила, потом снова села, потерянно шаря взглядом вокруг. Ее рука деревянно потянулась к "мышке" и начала лихорадочно пролистывать присланные фотографии. Всего их было четыре, и Эша нашла себя еще на одной - ее, все также лежащую на носилках, уже загружали в старенькую машину "Скорой". Теперь возле нее не было никого - только все та же светловолосая женщина - уже в чьей-то просторной футболке и по-прежнему стоящая спиной. На двух других фотографиях Эша обнаружила человека, который, если ему изменить цвет волос и форму подбородка, вполне мог бы быть старшим Техником Гришей, непривычно тощего Марата с затравленным взглядом и крохотную испуганную девчушку пяти-шести лет - именно так шесть лет назад могла бы выглядеть старший Садовник Таня. Приглядевшись, она увидела на ее левой руке ярко-красный спиралевидный вздувшийся рубец, казавшийся очень свежим. Да, это действительно была Таня.
   - Что это такое? - прошептала Эша. - Этого не может быть! Не может быть!
   Она ринулась в спальню, судорожно вытрясла из своей одежды телефон и вызвала номер сотрудницы "Вечера". Та ответила через четыре гудка, и Эша тут же закричала, не дав ей сказать ни слова.
   - Этим фотографиям шесть лет?! Ты хочешь сказать, что им шесть лет?! Им не может быть шесть лет!
   - Кто это? - озадаченно спросила трубка. - А-а... Ну да, они две тысячи третьего... А разве тебе были нужны какие-то другие?
   - Июль две тысячи третьего?! Сняты у вас в Веселом?!
   - Ну да.
   - Это невозможно, - просипела Шталь, роняя телефон. - Что это за бред?! Меня никогда не было в Веселом! В июле две тысячи третьего я попала в аварию на ялтинской трассе. Я лежала в ялтинской больнице! Там нет никаких железных дорог! Там нет никаких электричек! Что за ерунда?!
   Ерунда-то ерунда, только она попала в ялтинскую больницу с травмой головы. А на фотографии у Эши Шталь определенно пробита голова. Ее пальцы сами собой потянулись к темени, нашаривая под волосами старый шрам. Шрам на месте. И Шталь на месте. Она не сошла с ума! Она не была в Веселом. Она была в Ялте. Полина постоянно сидела с ней в больнице! Полина знает! Что проще - позвонить Поле, и она подтвердит, что все это чушь! Какой-то фотомонтаж! Злая шутка, лишенная всякого смысла! Кто-то из коллег на нее озлился! Скорее всего, Михаил! Чего стоит недавний разговор!
   Эша подхватила телефон и дрожащими пальцами вызвала номер сестры, но безмятежный женский голос немедленно сообщил ей, что в данный момент абонент недоступен. Шталь едва сдержалась, чтобы не запустить телефоном в стену, кинулась обратно в гостиную и уставилась на фотографию в надежде, что за время ее отсутствия сфотографированная Эша Шталь волшебным образом превратилась в кого-нибудь другого либо вовсе пропала. Но это оказалось не так.
   - В общем, я загрузил все в холодильник... Слушай, Шталь, я хотел извиниться. Я и вправду наверное, переутомился - сам не знаю, что говорю.
   Эша медленно повернула голову и посмотрела на стоящего в дверном проеме старшего Оружейника, не сразу поняв, кто это такой и что он здесь делает. Потом перевела взгляд на Оружейника на фотографии и вяло махнула рукой.
   - Ты не мог бы подойти?
   - Зачем? - настороженно спросил Михаил, но все же пошел через гостиную к ней. - Ты хочешь мне врезать? Это нечестно, Шталь, я же не могу дать сдачи девушке...
   - Объясни мне, пожалуйста, вот это, - Эша развернула ноутбук экраном к нему.
   Ее сердце болезненно дернулось. Это был не фотомонтаж. Это не было шуткой. И девушка на носилках не была ее удивительно точной копией или потерянной во младенчестве сестрой-близнецом. Окаменевшее лицо Михаила и его смятенный взгляд сказали об этом лучше всяких слов. Нервно облизнув губы, он сразу же выпустил на лицо выражение предельной озадаченности - выражение, надо сказать, сотворенное весьма мастерски - но было уже поздно.
   - Что именно объяснить?
   - Вот это, - Эша ткнула пальцем в искаженное злобой лицо Михаила на фотографии. - И вот это, - ее палец скользнул на собственное, залитое кровью лицо.
   - Мужик похож на меня, - с интересом заметил Оружейник. - Забавно.
   - Да что ты?! Может, скажешь, что и эта женщина на носилках похожа на меня?!
   - Разве?
   Эша медленно поднялась и неверными шагами подошла к нему. Михаил остался стоять, глядя в угол, и озадаченность на его лице была уже насквозь фальшивой - теперь она никого не смогла бы обмануть. Он молчал, и Шталь показалось, что Оружейник надеется, что если он продержит паузу как можно дольше, то Эша забудет про него, забудет про фотографию и займется своими делами.
   - Миша...
   - Шталь, я честное слово не понимаю, что у тебя опять за фанта...
   - Хватит мне врать! - Эша вцепилась ему в рубашку и дернула ее, попытавшись встряхнуть Михаила, но ей не удалось даже на миллиметр сдвинуть его с места. Ткань рубашки жалобно треснула, и несколько пуговиц отлетело. - Хватит врать, Миша! Это ты на фотографии, а это я! Шесть лет назад! В Веселом! Я, ты, остальные Говорящие первого поколения! Вот почему многие говорили, что видели меня раньше! Мы были все вместе на этом вокзале, в этой электричке, шесть лет назад! Но это полная бессмыслица, потому что я там не была! У меня отшибло память, как и у остальных?! Тогда как я попала оттуда прямиком в ялтинскую аварию - потому что эта травма головы именно та, с которой меня вытащили из искореженной машины, другой просто не было! Что я вообще могла там делать?! Мне было восемнадцать, я училась в Волжанском универе, приехала в Крым на лето со своим приятелем... что мне делать в этих диких степях вдали от моря?! Миша, ты же знаешь! Я же вижу - ты знаешь! Что со мной случилось?! Я каким-то образом увидела, как вы откуда-то вернулись, и мне за это дали по голове?! Я случайно села в какой-то не тот поезд?.. Проехала пару станций, а тут вы?..
   Лицо Михаила, который на протяжении всего взбудораженного шталевского монолога по-прежнему невозмутимо смотрел в угол и даже не возражал, что Эша уродует его рубашку, внезапно налилось кровью, и он, отшвырнув от себя шталевские руки, отчего рубашка лишилась последних пуговиц, в свою очередь схватил Шталь за плечи и так сжал пальцы, что она взвизгнула. Даже не столько от боли, сколько от ужаса. Такой знакомый, обаятельно-дурашливо-раздражающий старший Оружейник обернулся страшным незнакомцем, полностью потерявшим над собой контроль, и на долю секунды Эша была уверена, что сейчас он свернет ей шею.
   - Проехала пару станций, а тут мы?! - взревел он. - Случайно села не в тот поезд?! Да ты везла нас в том поезде! Ты была заместителем начальника охраны на том поезде?! Ты была с нами от начала и до конца! Вы укокошили половину из нас! Ты чуть не убила моего друга! Ты чуть не убила пятилетнюю девчонку!.. Ты вернулась вместе с нами! Ты даже не отсюда!..
   - Чт-то? - пролепетала она, обвисая в его руках. Михаил сошел с ума. Следовало понять это раньше. Он напрочь сошел с ума. - Чт-то ты... что ты несешь?!.. Что значит не отсюда?! Я из Волжанска. Я родилась там. Я там училась. Можешь спросить мою сестру!..
   - Спросить о чем?! О том, что так действительно было? Или о том, что это было, потому что она тебе так сказала?! О, ты права, я знаю! - искаженное злобой лицо Михаила нависло над ней, заслонив собой весь мир. - Я помню! Я помню тебя! Я помню их всех! Каждое живое существо, которое вы...
   - Меня не было там! - выкрикнула Шталь в это страшное лицо, усеяв его бисеринками слюны. - Ты врешь, меня там не было! Я не первого поколения! Я зараженная!
   - Да что ты?! - Михаил перехватил ее, оторвав от пола, развернул резким рывком и поставил перед зеркальной дверцей шкафа. - Посмотри на себя! Твой внутренний фиксатор больше не действует!
   Эша затравленно вскинула взгляд навстречу своему отражению - залитому слезами, смятому ужасом зеркальному лицу с ослепительно сизым огнем, бешено вращающимся в глазницах - более ярким и куда как более жутким, чем все глаза раздраженных Говорящих, которые она видела до сих пор.
   - Но меня не чувствуют, - прошептала она. - Никто меня не чувствует...
   - Конечно нет! Потому что ты получила больше, чем мы! Потому что мы были живы, когда проходили через это, а ты была мертвая, Эрези-Джеш!
   Шталь вздрогнула в его руках, и Михаил вдруг отпустил ее и отступил назад, глядя растерянно и испуганно. Его лицо вновь стало прежним, и свежий шрам выступил на побледневшей коже широкой яркой полосой.
   - О, господи! - выдохнул он. - Эша, я... Господи, что я наделал?!..
   Шталь пьяно развернулась, стукнувшись плечом о дверцу шкафа, та слабо звякнула. Звук напомнил ей, где она, и Эша потерянно огляделась. Михаил протянул к ней руки, но она тут же отпрянула. Она больше не верила этим рукам.
   - Забудь, что я сказал! - Михаил тут же спрятал руки за спину и улыбнулся, точно пытаясь показать, что он - все тот же старый добрый Оружейник, который может говорить всякую ерунду эшам шталь, но никогда не сделает им ничего плохого. - Я не соображал, что говорю! Такая нагрузка в последнее время... и... может, у меня солнечный удар. Я...
   - Кто я?
   - Как кто? - теперь его улыбка стала глуповатой. - Ты - Эша Шталь - и никто больше. Ты...
   - Ты назвал меня другим именем, - прошелестела она. - И почему-то мне кажется, что ты верил в то, что говорил... Я знаю это имя... Я слышала его во сне сегодня...
   - Нет! - в панике воскликнул Оружейник, и его руки снова кинулись к ней. - Только не это... Эша, я не хотел! Пожалуйста, не уходи! Я говорил не о тебе!
   Только не уходи, Эша. Останься, не уходи...
   - Кто я? - хрипло повторила она.
   - Шталь, пожалуйста, послушай меня, - торопливо заговорил он, кладя ладони ей на плечи, и на этот раз Эша позволила ему это сделать. - Ты здесь не при чем. Ты хороший человек. Ты мой друг! Я говорил не про тебя! Я не знаю, что на меня нашло! И дело даже не в том, что я не хочу, чтобы она возвращалась!.. Для меня важнее, чтобы ты не пропадала! Я не верил... не верил, что ты и она - разные люди... Я знал, что долго это не продлится... он тоже это знал...
   - Ты говоришь об Олеге? Поэтому ты сказал, что мы друг другу не подходим?
   - Наверное, после всего, что произошло, он действительно хотел сделать твое оставшееся время счастливым... Но это не совсем правильно. И по отношению к нему, и по отношению к тебе.
   - Оставшееся время? Я что - умираю?
   - Нет... Физически - нет. Но ты сама сказала, что слышала во сне имя... Значит, все заканчивается, - Михаил сжал ее плечи. - Я действительно этого не хочу. Прости...
   - Знаешь, Миша, - с легким смешком произнесла Эша, подаваясь ему навстречу, - я могу тебя поздравить! Ты и в самом деле полный псих!
   - Значит, - в голосе старшего Оружейника причудливо перемешались облегчение, недоумение и разочарование, - ты мне не поверила?
   - Не поверила в то, что я - маньяк-убийца с фальшивой биографией и масштабной амнезией, приехавшая неизвестно откуда и положившая кучу народу? Уж не обижайся, Миша, но в такое может поверить только такой же псих, как ты!
   - Правда? - обрадованно сказал Михаил.
   - Но советую тебе выбрать как-нибудь время и рассказать мне, что на самом деле снято на этой фотографии. А вот глаза, - Эша тронула указательным пальцем наружный уголок правого глаза, все так же бушевало сизое пламя, - вся эта история с глазами мне очень не нравится. Зараженные не обладают такой способностью. Аномалия - верно, Миш? Это ведь аномалия?
   - Ну...
   - И я думаю, нам ни к чему беспокоить Олега тем безумным разговором, который только что произошел, - Эша обняла его, и Оружейник с облегченной радостью сжал руки. - Но Миша, тебе лучше как можно скорей подыскать себе хорошего врача. Потому что подобные выражения антагонизма уже опасны. У меня на плечах останутся синяки.
   Михаил уже почти успокоенно пробурчал что-то о помрачении сознания, о стрессе и о том, что в качестве извинения он готов вместе с прочими выполнять за Шталь всю ее работу, а пальцы Эши тем временем уже справились с задуманным и осторожно выудили сотовый телефон из его кармана, переправив его в карман халата.
   - Ладно, - она отстранилась, небрежно отпихнув Михаила, точнее, отпихнув от него саму себя, - можешь начать извиняться прямо сейчас, отправившись на кухню и приготовив мне что-нибудь поесть. Постарайся сделать это съедобным. А я пока приму душ и осмотрю свои плечи.
   - Я могу осмотреть их за тебя...
   - Катись на кухню!
   Михаил, кивнув, бодрым шагом покинул гостиную, и улыбка тотчас сползла с ее лица. Двигаясь, как лунатик, Эша убрела в спальню, подняла с пола свой сотовый, потом вернулась в гостиную, взяла со столика радиотелефон, вскрыла его и вытащила аккумулятор, который тоже бросила в карман халата. Затем тихонько вышла на лестницу.
   Михаил на кухне уже вовсю грохотал посудой, то и дело чертыхаясь, и ей не составило труда незамеченной добраться до входной двери. Эша осторожно повернула ручку, выскользнула в бесшумно приоткрывшуюся дверь и прикрыла ее за собой. Замок едва слышно, сухо щелкнул.
   Эша повернулась и, положив ладонь на теплую стену, пристально посмотрела на особняк.
   Непонятно, о каком фиксаторе говорил Оружейник - связан он был лишь со свечением глаз или с чем-то более глубоким. Возможно, дело было всего лишь в том, что она сейчас была предельно взвинчена. Тем не менее, дом ощутился сразу - удивительно четко и ясно. Стены словно стали прозрачными - Эша увидела и почувствовала каждую комнату, каждый стенной стык, каждую балку, даже мельчайшие, незаметные глазу дефекты кладки и крошечный скол на потолочной лепнине третьего этажа. От особняка исходило сонное добродушие. В нем присутствовал один человек, он был близким другом хозяина особняка, он производил много шума и немного раздражал дом, но в целом особняк ничего против него не имел. Он знал Михаила не один год и привык открывать для него двери. Дом любил гостей, а ведь в последнее время даже хозяин редко когда в нем бывал.
   Грустно, когда ты совсем один, когда ты покинут... Зачем тебе отпускать редкого гостя. Задержи его подольше.
   Дом вяло возмутился. Ему нравились люди, но он никого не хотел удерживать против его воли и уж тем более не хотел, чтобы на него с избытком выплескивались чьи-то отрицательные эмоции.
   Задержи его, сколько сможешь, хотя бы на полчаса. Это ведь немного. Я знаю, как тебе нравится быть обитаемым. Я смогу сделать так, чтобы отныне твой хозяин проводил в тебе как можно больше времени и приводил всех своих друзей.
   Шталь окатило теплой волной дружелюбия, и она сдержанно улыбнулась. Предложение особняку определенно понравилось. Неважно, что это ложь. Это отличная ложь. Лгать вещам не так уж трудно, если ты умеешь лгать людям. У нее были хорошие учителя. Как выяснилось, лучшие в мире.
   Захлопнулось окно спальни, прищемив одну из штор, и ее часть осталась болезненно трепетать на ветру снаружи дома, колыхнулись, закрываясь, оконные створки на первом этаже, от задней части дома донеслось еще несколько слабых хлопков. Отвернувшись, Эша зашагала по дорожке к джипу Оружейника, не замечая, что ее ноги по-прежнему босы, и тут входная дверь вздрогнула от сильного удара. Голос Михаила что-то приглушенно прокричал, потом легко звякнуло стекло. Оглянувшись, Шталь несколько секунд равнодушно смотрела, как Михаил безуспешно и почти беззвучно колотит круглым длинноногим табуретом в кухонное окно, потом прошла между приоткрытыми воротами и тронула пальцами ручку водительской дверцы машины. Та не поддалась. Эша потянула сильнее, и массивный автомобиль угрожающе заурчал двигателем. Он прекрасно помнил Эшу Шталь, которая всего лишь три недели назад пыталась выломать его дверцу. Он не собирался пускать ее внутрь без разрешения хозяина. Врать ему, что Михаил тяжело ранен, и ей требуется помощь джипа, было бессмысленно - машина ощущала близкое присутствие хозяина, который был весьма и весьма бодр. Поэтому Шталь поступила по другому, вложив в свои беззвучные слова все бушевавшие в ней эмоции.
   Я не желаю зла твоему хозяину. Но если ты не впустишь меня, я убью тебя!
   Видимо, она оказалась более чем убедительна, потому что в ту же секунду распахнулись не только все четыре дверцы машины, но и крышка капота и багажник. Захлопнув их, Эша забралась в машину, подстроила под себя кресло, рассчитанное на здоровенного Михаила, и вывела джип с подъездной дорожки. Щеки вновь стали мокрыми, и она раздраженно обтерла их ладонью, потом бросила взгляд в зеркальце обзора, из которого на нее посмотрели все те же страшные сизые глаза. Эша попыталась заставить себя успокоиться, открыла бардачок и пошарила в нем. Выудила солнечные очки Михаила, потом, вздрогнув, сунула руку обратно в бардачок и медленно вытянула тяжелый массивный пистолет. Мимо, просигналив, промчалась какая-то машина, и Шталь поспешно опустила глаза, чуть не уронив пистолет. Потом надела очки и, сжав губы, переложила оружие в карман своего халата, попутно прислушавшись к нему. Пистолет был обычным - без заскоков и без капризов, даже без пристрастий. Его изготовили для того, чтобы он стрелял - и его это вполне устраивало.
   Шталь крутанула руль, нажала на педаль газа, одновременно подхлестнув машину угрозой, и джип испуганно прыгнул на дорогу, почти сразу же развив запредельную скорость. Эша криво улыбнулась, ощущая легкое отвращение к самой себе. Разве она сейчас не поступает, как Лжец? Она, Эша Шталь...
   Она - Эша Шталь?
   Сейчас она узнает ответ на этот вопрос. Она не станет задавать его людям. Она задаст его тому, кто не сможет ей солгать. Главное, найти его в огромном офисе. Вещь из спрятанного хранилища - вещь, о которой когда-то говорил Марат. Зеркало, которое показывает возможное будущее и состоявшееся прошлое.
   Зеркало, которое докажет ей, что она - Эша Шталь.
   И никто больше.
  
  * * *
   Приофисный парк был пуст, но перед крылечком, на котором дремали упитанные мраморные львы, покуривал сигаретку Гена-Таможенник, лениво щурясь на закатное солнце, и Эша прикусила губу, настороженно глядя на него сквозь стекло. Конечно, вряд ли Гена станет ее обыскивать, а почуять оружие он не сможет. И все же, нужно действовать осторожно, военное положение отменено, и уборщицам не положено разгуливать с пистолетами в карманах.
   А зачем тебе пистолет, Шталь? На кого ты собираешься его наставлять? На Олега? Даже если окажется, что Оружейник не настолько уж сошел с ума, даже если Ейщаров даст хоть малейший повод, даже если он попытается причинить тебе какой-то вред, разве ты сможешь навести на него пистолет?
   Она почувствовала, что вот-вот разревется, и, яростно потерев глаза рукавом халата, надвинула очки обратно и вылезла из машины.
   - О, привет! - удивленно сказал Гена, когда Эша подошла к нему безмятежной походкой. - А ты чего в халате и босиком? Из бани что ли?
   - Да. Вот, заехала за мочалкой.
   - Нет, серьезно, - Таможенник выпрямился, небрежно запустив окурок в самый центр урны. Его дружелюбие никуда не делось, но сквозь него теперь явственно просвечивала настороженность. - Ты чего в таком виде? И почему на Михиной тачке? Где он сам?
   - У Олега дома, возится с продуктами. Откровенно говоря, я украла у него машину. Он тебе еще не звонил? Представляю, как он разорался...
   Таможенник отрицательно покачал головой, и Эша, опустив глаза долу и заставив губы жалобно задрожать, что было совсем нетрудно, со слезами в голосе робко спросила:
   - А... Олег здесь?
   - Да, - Гена наклонился, вглядываясь в ее лицо, после чего расплылся в сочувственной ухмылке. - А-а... Поссорились? Трубку не берет?
   Эша прижала ладонь к губам и сердито отвернулась.
   - Кажется, он в кабинете, - Гена ободряюще потрепал ее по плечу. - Сказать, чтоб он вышел?
   - Нет, не надо. Я сама, не говори, что я приехала. Ты пропускаешь людей в банных халатах?
   - Сейчас гляну, чтоб в холле никого не было, - Таможенник весело подмигнул. - Тебе ведь не нужно, чтоб на тебя глазели?
   - Спасибо, Ген.
   Он, хмыкнув, взбежал по ступеням, приоткрыл дверь, просунул голову внутрь и тотчас обернулся.
   - Давай, никого, только братан в кресле дрыхнет!
   Эша двинулась к лестнице, но, добравшись до пространства между дремлющими мраморными львами, резко остановилась. Это не был приступ паники, которых охватил ее в тот первый день, когда она еще не была знакома с мраморными охранниками института исследования сетевязания. Это была скорее нерешительность, словно на самом деле Эша толком и не знала, нужно ли ей подниматься по этой лестнице. Она покосилась на одного из львов, который теперь, казалось, тоже искоса поглядывает на нее, не выглядя таким уж сонным. Его морда по-прежнему выглядела совершенно равнодушной, но в мраморных беззрачковых глазах чудилась некая озадаченность.
   - Эй, - улыбка смотревшего от дверей Гены слегка поблекла, - ты что - вооружена что ли?
   - Вооружена?! - изумилась Эша, лихорадочно устанавливая контакт с пистолетом в кармане халата...
  да каким пистолетом, откуда пистолет, нет у нее в кармане никакого пистолета - только сотовый, аккумулятор от радиотелефона, а еще маленький плюшевый котенок, неизвестно как туда попавший. Да-да, маленький плюшевый котенок с розовой шерстью... и в оранжевой шляпке. Глупейшее сочетание цветов!
   Шталь ощутила отчетливое возмущение пистолета, на который она пыталась натянуть этот образ, зато охватившая ее нерешительность, мешавшая подняться по лестнице, рассеялась так же стремительно, как и появилась, и мраморный лев окончательно приобрел совершенно незаинтересованный вид. Эша спокойно начала подниматься по ступенькам навстречу улыбке Гены, вернувшейся к прежней степени интенсивности, а достигнув двери, сердито подняла руки и приглашающе кивнула.
   - Ну?
   - Да ладно тебе, - отмахнулся Гена, - чего ты сразу обижаешься! Понимать надо, я ж, все-таки, на работе. Наверное, у львов сегодня не то настроение. Все ж таки, им лет поболе, чем нам с тобой... Конечно, я могу тебя обыскать - так, для...
   - "Для" обыскивай Орлову!
   - Я бы рад, но, если честно, я ее побаиваюсь, - признался Гена, пошире открывая перед Эшей дверь. - Она мне однажды ребро сломала.
   В холле действительно никого не было, кроме Леши-Говорящего-с-Геной, который безмятежно развалился в кресле, прикрыв лицо глянцевым журналом. Эша тихонько прошла мимо него, воровато огляделась и запрыгала вверх по ступенькам, пока еще не зная, на какой этаж ей нужно идти. Самым правильным будет юркнуть в одну из подсобок и там уже дальше разбираться в ощущениях.
   Она уже почти достигла площадки второго этажа, как вдруг, к своей досаде, столкнулась с Вадиком. Журналист-атеист, бывший в последнее время в офисе частым гостем, бесшумно возник из-за угла, мечтательно глядя куда-то вверх, шагнул на ступеньку и чуть не налетел на Шталь, которая едва-едва успела затормозить.
   - Ой! - удивленно-виновато сказал он и тут же настороженно прищурился. - С тобой что-то не так!
   - А ты вообще вампир! - огрызнулась Эша, попытавшись проскочить мимо, но Вадик придержал ее за рукав халата, сразу же, впрочем, отдернув руку.
   - Что случилось?
   - Тебя насторожил мой внешний вид?
   - Ты очень напугана и очень расстроена, я чувствую, - пояснил Вадик. - Мы всегда чувствуем такие вещи. У тебя беда? Может, я могу помочь?
   - Ты мне поможешь, если пойдешь туда, куда ты шел! - Эша раздраженно передернула плечами. - Кстати, до сих пор не могу понять, как истово верующая старушка ухитрилась передать вирус через твоих сородичей? Разве вы не опасаетесь крестных знамений и атрибутов веры?
   - Не факт, что именно они принесли вирус к вещам, - Вадик нахмурился, потом криво улыбнулся. - Впрочем, персонально для тебя, - он поднял руку и тщательно перекрестился.
   - Уйди, - сердито бросила Шталь, - ты мне только что испортил все детские впечатления от книжек Брэма Стокера!
   - Ноленс воленс1, - хмыкнул журналист.
   - И тебе того же, - отозвалась Эша, не понявшая ни слова и, уже вспрыгнув на площадку, обернулась. - Как думаешь, как отыскать того, кого ты не знаешь?
   - Позвать того, кто его знает, - Вадик развел руками и побежал вниз. Эша удивленно посмотрела ему вслед, потом осторожно выглянула из-за угла. Вдалеке, в начале коридора хлопнула дверь кабинета, застучали чьи-то каблуки, и она, пригнувшись, юркнула к подсобке, распахнула дверь и скользнула в темноту. Плюхнулась на стульчик и, отдышавшись, закрыла глаза.
   Вадик, сам того не подозревая, дал ей действительно дельный совет. Она не знает зеркала, она никогда его не видела. Но раз зеркало находится в хранилище, его должны знать другие вещи из хранилища, с которыми она уже встречалась раньше. В хранилище заперты зараженные и просто опасные вещи. С какими она знакома? Прежде всего, с зонтиком, правда, он может быть до сих пор зол на нее и не ответит. С камнями, которые Эша изъяла у жертв младшей Ювелирши, близкого знакомства свести не удалось, Гришкину технику она тоже вряд ли сможет ощутить. Проказливая мебель из дома Севиного дяди была признана безопасной и в хранилище не попала. Расчески Глеба она не слышала - они тоже отпадают, хотя некоторые из них точно находятся под арестом. А вот дубовые напольные часы из "Тихой слободки" вполне могут ей ответить - тогда у них получился неплохой диалог. Кое-какая посуда из ресторана, который в свое время курировал Степан Иванович - ее тоже можно попытаться ощутить. Во всяком случае тарелка, которой сняли лицо с соплеменницы Вадика, точно в хранилище. Гостиница Домовых уничтожена, да и как втиснули бы ее в хранилище?.. а вот вещи из гостиницы - с ними она тогда пообщалась на славу! Бывший собеседник старшего Оружейника - меч, насылающий дурные сны, был стопроцентно отправлен в хранилище, возможно и еще какие-нибудь вещи попали туда. Нужно только попытаться вспомнить их.
   По коридору прошло несколько Говорящих, и Шталь сжалась в комок, затаив дыхание, хотя коллеги не могли ее почуять. Их легкое присутствие постоянно ощущалось во всех уголках здания, но эти ощутились особенно четко - видимо, ощущения становились более объемными, когда Говорящие передвигались, а не сидели на месте. Впрочем, на этот раз Эша не смогла понять, кто именно прошел мимо ее каморки, хотя они были совсем близко - сначала один, потом еще трое. Шагов слышно не было, но Шталь точно знала, что они там. Ощущение приблизилось вплотную, потом стало удаляться. Они прошли мимо. Они ушли.
   Эша облизнула пересохшие губы, и на мгновение все ее действия ей показались совершенно дикими. Зачем она здесь, что она делает, почему прячется от друзей, словно все они превратились в злейших врагов?
   Ты нелепость... нелепость... Потому что тебе шесть лет...
   Ты была заместителем начальника охраны на том поезде...
   Ты даже не отсюда...
   ... мы были живы, когда проходили через это, а ты была мертвая, Эрези-Джеш!
   ... Эрези-Джеш...
   ... ну и живучая же сучка! Я же был уверен, что тебя... ты же дохлая была...
   Я тебя где-то видел...
   А ведь я знаю твой голос. Я слышала его в том поезде...
   Милые мои, ну разве не бред?! Что ты делаешь, Шталь, зачем ты прячешься здесь в темноте, в мужском халате и босиком?! Тебе двадцать шесть лет (официально двадцать четыре), ты родилась в Волжанске, закончила детский сад, школу и университет, у тебя есть сестра и птицеед, ты работаешь в удивительном месте с удивительными людьми, ты обрела любовь всей своей жизни - и ты собираешься все это разрушить только потому, что собеседник ножей и вилок спятил, а у тебя начали светиться глаза? Определи Мишку к хорошему психиатру и почаще носи солнечные очки - вот и все решение проблем! Зачем искать зеркало, которое покажет тебе то, что ты и сама знаешь? К тому же, вдруг ты нечаянно увидишь не прошлое, а, как раз, будущее. Пусть и возможное будущее момента, но ты его увидишь. А вдруг это будет очень плохое будущее? Вдруг ты увидишь себя в язвах, лысую или без ноги? Весело тебе будет жить дальше? В "глубоком" зеркале Марата ты всего-навсего увидела свой череп, а вон как запрыгала!
   Внутренний шталевский голос был вполне разумен. Он был очень убедителен. И все же, он оказался слишком слаб.
   Она сосредоточилась, схватив себя за отвороты халата, словно тот в знак протеста против происходящего мог сбежать, но первой вещью, которую Эша смогла ощутить, к ее изумлению и легкому ужасу, оказались вовсе не арестанты, а безумный, развеселый Монстр-Джимми, после своего побега водворенный на старое место в гараж. По непонятной причине "самурай" был полностью заправлен и готов к новым злодействам, хотя, по логике вещей, после того, что он устроил, Монстра-Джимми должны были лишить не только горючего, но и колес, и, для верности, приковать цепями. Видимо, Шофер слишком уж был привязан к своему хулиганистому собеседнику и не стал его наказывать, всю вину за побег полностью возложив на Шталь. А сам "самурай", похоже, вовсе не чувствовал за собой проступка, и попытку Эши дотянуться до вещей воспринял исключительно на свой счет. Теперь он, кажется, даже слегка подпрыгивал от нетерпения на своих колесах.
   Покатаемся?! Покатаемся?! Эхх!.. покатаемся?!
   Эша испуганно ойкнула, отбрасывая от себя все ощущения. Потом снова осторожно принялась нащупывать нужные ей вещи, старательно обходя вниманием офисный гараж.
   Как ни странно, первым откликнулся именно зонт, и ощутив его, Шталь невольно смутилась. Зонт, конечно, вволю отыгрался на ней за нанесенную обиду, но, как-никак, начала все это именно она. Сейчас создатель лживых миров был аккуратно сложен, его золотисто-зеленая материя была разглажена, стразы на ручке, очищенные, отмытые, блестели не хуже бриллиантов, сломанные спицы были вправлены, склеены. Кто-то позаботился об этом зонте, кто-то починил его, и Эше стало совсем стыдно. Зонт мирно висел на настенной вешалке и был вполне доволен жизнью. Он немного скучал по дождю. По Шталь он не скучал совершенно. Ощутить его было все равно, что увидеть лицо бывшего доброго знакомого, скорчившего издевательскую гримасу из окна проезжающей машины. Зонт явил себя - и пропал, прежде чем она успела что-либо понять.
   Потом Эша ощутила арестованного собеседника Михаила из гостиницы Домовых. Меч был очень раздражен, ему совершенно не нравилось место, где он находился. Он тосковал по великим сражениям, тосковал по крови, но еще больше он тосковал по людям. Он хотел находится рядом с их снами, он жаждал доверху заполнять эти сны своими воспоминаниями, и попытку Эши дотянуться до него воспринял с откровенной надеждой. Они знакомы. Он показывал ей свои мечты. Она вернула ему голос. Не вернет ли она теперь ему заодно и свободу?
   Затем едва-едва ощутились тяжелые немецкие часы - это был тоненький, почти не слышный голосок. Неудивительно - часы были действительно очень опасны, и в их отношении надзиратели приняли серьезные меры безопасности. Часы не отсчитывали время уже много недель, маятник и стрелки с них сняли, дабы лишить всякой возможности вновь переводить чье-то время. Часам безумно хотелось вновь вернуться к жизни, и сейчас им даже неважно было присутствие людей, с чьим временем можно было вдоволь нашутиться. Сейчас им хотелось бы хотя бы вновь получить возможность возвещать о наступлении нового часа, и к Эше от них потянулось отчетливое доброжелательство. Они были рады встрече. Они помнили их разговор.
   Все, что произошло до разговора, было всего лишь шуткой, не так ли? Ты вернешь нам стрелки и маятник? Ты найдешь наш ключ? Ведь на самом деле мы не такие уж плохие.
   Эша получила двоих твердых союзников, но все еще не могла понять, где они находятся - те словно перемещались, ощущения то удалялись, то приближались вновь, и она продолжала тянуться к вещам. Слабой искрой вспыхнул аквамарин из колечка костромской продавщицы, способный нагнать страху на своего обладателя - ну конечно, она ведь его надевала, и, оказывается, аквамарин ее запомнил. А вот и Сонино коралловое ожерелье в призрачном ореоле электрических разрядов, по которым оно так соскучилось - и оно ее узнало. Тяжеленный аляповатый комод с гречухинской дачи - надо же, его тоже сочли опасным, и теперь в заточении ему было невероятно уныло. Кресло, знакомое еще с начала карьеры - зеленый убийца, усыпляющий насмерть. Антивампирская тарелка, которую Шталь разговорила на пару с Посудником - привет, мой собеседник! Бронзовая статуэтка из гостиницы Домовых, которую Эша вообще не помнила. Палаш времен Эдварда Седьмого из той же гостиницы - как же, как же, здрассьте! Знакомая шумовка - часть шталевского арсенала на деле Колтакова. Какая-то ваза, микроволновка - уж не та ли, которая чуть не приготовила пинчера жены младшего Техника? Привет... привет... господи, как же вас, оказывается, много!
   Все они считали себя мирными и несправедливо запертыми. Всем хотелось на свободу. Всем хотелось к людям.
   Зеркало, мне нужно зеркало. Среди вас есть зеркало?
   Среди нас много зеркал. Приди и посмотри на них. Но вначале посмотри на нас. Выпусти нас...
   Но где вы?
   На мгновение ощущения пропали вовсе, потом снова появились, теперь слившись в нечто единое, определенно раздраженное, словно кто-то снова и снова, теряя терпение, окликал задумавшегося человека, который, ничего не слыша, шел мимо. Ощущение начало медленно удаляться куда-то по направлению к середине этажа, и Шталь вскочила и, распахнув дверку подсобки, ринулась следом за ним, уже не думая о том, что кто-то может ее увидеть. Почти сразу же она столкнулась со стайкой младших Швей, те удивленно окликнули ее, но Эша, ничего не услышав, помчалась за удаляющимся призывом арестантов. По дороге она чуть не сшибла Славу, который озадаченно крикнул:
   - Эй! Ты чего?!
   Где вы? Где же вы?!
   Призыв остановился. Теперь он, казалось, шел прямо из гущи растений, но за ними не было ничего, кроме свободного пространства, плетеных диванчиков и окон, и Шталь озадаченно застыла.
   Мы здесь. Мы же прямо здесь!
   Призыв начал удаляться в обратном направлении, одновременно уплывая куда-то вверх, на третий этаж, и Эша удивленно приоткрыла рот. Не может же все это собрание вещей летать по офису?! Или комната, в которой они...
   Погодите-ка! А ведь комната, как раз-таки, может! Разве не это она наблюдала в гостинице Домовых, где любая комната могла оказаться где угодно?!
   Только само хранилище знает, где оно.
   Конечно же. Если кому-то и взбредет в голову пробраться в хранилище - пусть даже ради мелкой шалости, невероятно трудно попасть в комнату, которая каждую минуту перемещается в новое место. Получается, здание института все-таки разговорено. Или, во всяком случае, разговорен один из его кабинетов. Кем? Все Домовые еще на реабилитации, доверия им нет, сомнительно, что Олег поручил бы им разговор с собственным хранилищем. Кто же тогда? Какой-то Домовой, которого она еще не видела? Или сам Ейщаров? Ведь он сказал, что иногда ему удается договариваться с некоторыми вещами. Что, если ему удалось самому создать эту комнату? Комнату, которая может прятать сама себя. Комнату... найти которую, вероятно, может только он. Только тот, который слышит разные вещи. Способностей Домового тут недостаточно. Нужно ощутить не только комнату, но и тех, кто в ней заперт. Хотя бы одного из них.
   Она бросилась к лестнице, а призыв арестантов был уже совсем далеко, где-то в районе четвертого этажа, одновременно стремительно смещаясь влево. Эша запрыгала по ступенькам, путаясь в халате, и по дороге сбила с ног задумавшегося Шофера, который гневно завопил уже откуда-то снизу:
   - Зачем ты меня уронила?!! Шталь!
   Эша добежала до площадки четвертого этажа. Кажется, там тоже кто-то был, но она их не заметила, сосредоточенная только на призыве, а тот уверенно удалялся в конец коридора, и она кинулась следом, на бегу пытаясь ощутить не только вещи, но и само хранилище.
   Что тебе надо?! Отстань от меня! Я тебя не знаю! Запрещено! Запрещено!
   Новое ощущение. Незнакомое. Кто-то очень сердитый.
   На правой стене неожиданно появилась дверь. Едва намеченная, дрожащая, словно марево, с изящной серебристой ручкой. Дверь, подрагивая, летела по ровной поверхности, то подпрыгивая к потолку, то сползая почти к самому полу, переламываясь на плинтусе, словно кто-то бежал впереди Шталь, отчаянно размахивая включенным кинопроектором. От двери исходили отчетливые, предельно негативные эмоции.
   Назад! Запрещено! Запрещено!
   - Я хочу войти! - рявкнула Шталь, напугав выглянувшего из кабинета Тимку-Фантаста. - Впусти меня!
   Запрещено!
   Призрачная дверь доехала до конца коридора и по диагонали устремилась было к потолку, но Эша, мысленно накрепко вцепившись в удирающее хранилище, прыгнула вперед, прямо в эту улетающую дверь, совершенно не думая о том, что, скорее всего, сейчас просто разобьет себе голову о стену.
   Я хочу войти!
   Что-то словно треснуло внутри ее напряженного организма, а в следующую секунду Шталь провалилась в пустоту. Полетела кувырком, чувствительно стукнулась боком о что-то твердое, после чего с размаху рухнула на какой-то мягкий, плюшевый предмет, который непонятным образом тут же стал медленно вращаться. Руки и ноги, на предмете не поместившиеся, повисли в воздухе. Сразу же стало очень тихо.
   Застонав, Эша приподняла голову, в которой кружилась развеселая карусель, увидела, на чем лежит, и с воплем ужаса слетела на пол. Принявшее ее в свои объятия зеленое кресло еще раз мягко провернулось вокруг себя и приглашающе застыло.
   Не хочешь ли присесть, дитя? Не хочешь ли отдохнуть? Успокоиться? Я умею успокаивать. О, я славно умею успокаивать. Навечно.
   Шталь отпрыгнула подальше и тут же присела, уворачиваясь от тяжелого баскетбольного мяча, полетевшего точно ей в голову. Мяч стукнул о пол метрах в пяти от нее и остался лежать, хищно покачиваясь из стороны в сторону и словно примериваясь для нового прыжка. Тем временем что-то обернулось вокруг ее ноги, несильно, но вполне ощутимо сдавив шталевскую конечность, и Эша поспешно сдернула с себя подкравшийся узорчатый шелковый шарф и отшвырнула его подальше, после чего отступила на кажущееся безопасным место, относительно свободное от вещей.
   Молодец, Шталь! Залезла прямиком в осиное гнездо!
   Хранилище оказалось внушительных размеров - величиной, наверное, с пол-этажа - и было сплошь заставлено и увешано самыми разнообразными вещами. Здесь стояла даже какая-то машина, наглухо закрытая чехлом. Многие вещи были плотно укутаны в покрывала, и под тканью даже нельзя было разобрать очертания того, что она скрывала. Возле одной из стен была аккуратно сложена целая горка ковровых рулонов, туго перетянутых веревками - оказывается, и Ковроведы умели создавать опасных собеседников. В большом угловом шкафу за прозрачной дверцей сидели куклы и плюшевые игрушки, кажущиеся совершенно безобидными. Несколько статуй, выглядевших куда как более недобро, чем злополучный мраморный сатир из холла. Внушительный железный ящик, судя по ощущениям, доверху забитый нехорошими собеседниками Михаила. Несколько люстр и бра, мебель, множество коробок с ярлыками. А вон и ее зонт - мирно висит на стене.
   Эша нерешительно переступила с ноги на ногу и почти жалобно оглянулась на закрытую дверь, которая сейчас казалась вполне реальной. Ощущения исходили из всех уголков хранилища - приглушенные, неразборчивые. Казалось, вещи присматриваются к ней, прежде чем начать что-то делать, и Эше подумалось, что очень скоро они наверняка начнут что-то делать. Ейщаров знал, как вести себя в хранилище, она - нет. Нужно действовать быстро. Призвавшие ее вещи вот-вот поймут, что она обманула их и вовсе не собирается давать им никакой свободы. Остальные вещи просто захотят заняться тем, чем занимались с тех пор, как встретили своих Говорящих.
   выпусти меня...
   возьми меня, подержи в руках...
   надень меня...
   коснись меня...
   присядь ко мне...
   посмотри на меня...
   любишь? любишь?.. мы любим... и ты тоже полюбишь...
   открой нам двери... впусти к нам людей...
   Вещи лучились эмоциями, они были переполнены ими, они жаждали тех, с кем могли бы эти эмоции разделить.
   Зараженные вещи.
   Эша затрясла головой, прогоняя обрушившиеся на нее голоса, и зашарила взглядом по сторонам, ища нужное ей зеркало. Ни единого взблеска серебристой глади в хранилище не было, но и на стенах, и возле стен хватало больших плоских предметов, укутанных тканью, которые вполне могли быть зеркалами. Марат упоминал о большом прямоугольном зеркале в узорчатой оправе. Возможных зеркал, спрятанных под материей и подходящих по размеру и форме, она насчитала четыре штуки, и мысль о том, что придется заглядывать во все, ей крайне не понравилась. Все же, Шталь осторожно, ежесекундно озираясь, содрала ткань с ближайшего прямоугольника, но это оказалось не зеркало, а огромный серебряный поднос, тусклый и потемневший, с узором в виде извивающихся стеблей и цветков лилий. Не дожидаясь, пока поднос сотворит какую-нибудь пакость, Эша поспешно натянула ткань обратно.
   Следующий предмет действительно был зеркалом, но никакой узорчатой рамой это зеркало не обладало - это был предельно обычный серебристый прямоугольник, и едва он взглянул на Шталь из прорехи среди оттянутой материи, как она тут же начала отчаянно чихать - и дочихалась до рези в горле и хрипа в легких, прежде чем ей удалось вернуть зеркальный чехол на место. Едва серебристая поверхность скрылась, как чихание прошло само собой. Эша утерла глаза рукавом халата и нерешительно посмотрела на очередное нечто, скрывавшееся под тканью. Потом, вздохнув, потянула за край чехла, и материя подалась удивительно легко, тут же мягкими складками улегшись у нижнего края тяжелой рамы и в один миг полностью обнажив зеркало. Эша изумленно приоткрыла рот.
   В зеркале был младенец. Чудесный, развеселый, голый розовый младенец с реденькими каштановыми волосиками, который лежал на спине и, радостно пуская пузыри, пытался запихнуть себе в рот собственную ногу. Младенец выглядел абсолютно счастливым.
   - Господи, - потрясенно прошептала Эша, - это что - я?!..
   Зеркальное чадо, продолжая свои акробатические трюки с ногой, ничего ей не ответило. И немудрено. В этом возрасте Эша Шталь, возможно к счастью окружающих, еще не умела разговаривать.
   Развернувшись к зеркалу спиной, Эша сделала несколько шагов и нерешительно остановилась, не решаясь вновь повернуться к зеркалу лицом. Кто знает, на какое именно расстояние нужно отойти? Сколько метров отделяет ее от лицезрения возможного будущего?
   Закусив губу, она все же повернулась.
   Зеркальная Эша Шталь выглядела неважно. С мокрой одежды текло, всклокоченные волосы облепили щеки, все лицо было в царапинах, одну ладонь перетягивали грязные бинты. Из-за пояса шорт торчала рукоять пистолета, смотревшегося на общем фоне совершенно нелепо. В зеркальных глазах плескался полубезумный ужас.
   Повезло, она вовремя остановилась. Внешний вид зеркальной Эши определенно соответствовал ночным событиям трехнедельной давности. Шталь ощутила почти непреодолимое желание сделать шаг назад, с трудом взяла себя в руки, и очень медленно, сантиметр за сантиметром, начала преодолевать расстояние, отделявшее ее от зеркала, глядя в него широко раскрытыми глазами.
   Вначале отражение менялось неощутимо, почти неуловимо. Волосы сплетались и расплетались вновь, одна одежда превращалась в другую, а старые царапины становились свежими, пропадали, появлялись другие, еще более старые, которые давным-давно уже позабылись. Она не сдержала испуганного возгласа, когда на мгновение в зеркале промелькнула обезображенная глубокой старостью согбенная фигура, занавешенная спутанными седыми волосами - отголосок приключения во владениях ныне покойной бывшей Часовщицы. Вновь молоденькая и хорошенькая Эша Шталь, незаметно и незаметно еще больше молодеющая. Волосы становились короче и короче, пока не обратились совсем короткой, мальчишеской прической, с которой она покинула волжанскую больницу и переехала вместе с Полей в Шаю. Потом верхняя часть головы скрылась под повязкой, лицо стало бледно-серым, прозрачным, а в подглазьях расползлись гигантские синяки. Эшу передернуло. Ужасней она выглядела только на фотографии, где ее, залитую кровью, тащили на носилках.
   Потом с зеркальной поверхностью произошло нечто странное. Она помутнела, и сквозь эту муть в зеркале суматошно замельтешили сизые искры - целый рой искр. Они заполнили собой весь серебристый прямоугольник, складываясь в нечто, похожее на светящийся смерч, и Эша замерла, недоуменно глядя на представшую перед ней картину. Ее правая нога повисла в воздухе. Делать следующий шаг вдруг стало невыносимо страшно. Захотелось убежать без оглядки и никогда не возвращаться. Не знать, что было до этого светящегося смерча. Не видеть того, кто посмотрит на нее из зеркальной безупречной глади. Возможно, потому, что где-то, в самой глубине сознания она уже знала ответ.
   Опустив взгляд, Шталь коснулась пола правой ногой и медленно подняла глаза.
   Существо, стоявшее в зеркале, определенно было знакомым.
   Оно было похоже на нее, как две капли воды.
   И в то же время непохоже совершенно.
   Девчонке в зеркале было лет шестнадцать, от силы семнадцать. У нее было шталевское лицо и шталевская фигура. Шталевские волосы, заплетенные в две косички. Шталевская родинка на правом запястье.
   На этом сходство заканчивалось.
   Девчонка стояла чуть пригнувшись, точно готовясь к прыжку, ее правая рука сжимала длинный нож со странным лезвием в форме широкого листа, почти до самой рукоятки вымазанном в крови, а лицо исказилось в совершенной демонической гримасе злобы, которую самой Шталь не удалось бы изобразить даже в чрезвычайно пьяном состоянии. Она наклонила голову, исподлобья глядя прямо на Эшу, и в ее глазах знакомо танцевали густо-синие искры, которые Шталь так часто видела в своих снах.
   Существо в зеркале было сгустком мрака из ночных кошмаров. Только теперь этот сгусток мрака обрел лицо. Ее лицо.
   Оно мое! Отдай!
   На мгновение все вдруг встало на свои места, и в этих требовательных воплях из снов был теперь совершенно определенный смысл. Кошмарное существо вовсе не требовало отдать ей какую-то вещь.
   Оно хотело обратно свое тело.
   Но это же бред!
   - Нет, - прошептала Эша. - Не может быть!..
   - Нет, - повторил за дверью, словно издеваясь над ней, ейщаровский голос. - Не может быть!.. Я в это не верю!
   Шталь резко развернулась, и в этот момент из-за закрытой двери раздался другой голос, услышав который, она оторопела.
   - И правильно делаешь, что не веришь! Я тебе уже сказала! Это мои воспоминания! Твои воспоминания! Но к ней они не имеют никакого отношения!
   Поля?! Откуда она здесь?! Что Полине делать в институте исследования сетевязальной промышленности?!
   Шталь рванула на себя дверь, забыв о том, что хранилище, в отличие от прочих кабинетов офиса, позволяет себе весьма вольные перемещения в пространстве, и в следующую секунду повисла высоко над полом ейщаровского кабинета, судорожно вцепившись пальцами в косяк и отчаянно болтая ногами. При этом все заключенные хранилища, полностью презрев физические законы, остались стоять на своих местах. Снизу к ней обратились два чрезвычайно удивленных лица.
   - Какого черта ты там делаешь?! - сказало первое лицо.
   - Шталь, слезай оттуда немедленно! - велело второе лицо.
   Эша отпустила косяк и с легким визгом приземлилась на пол, но еще раньше нее туда с бряканьем прибыл пистолет, вывалившийся из ее кармана. Судя по тому, что обитатели кабинета в первый момент даже не взглянули на оружие, положение дел было из рук вон плохо.
   Эша подняла голову и посмотрела на потолок. Распахнутая дверь все еще была там, в полуметре от люстры, косо выдаваясь в кабинет вместе с частью торцевой стены хранилища. Она изумленно приоткрыла рот, в тот же момент Олег подбежал к одному из окон, распахнул его и, выглянув наружу, издал сдавленный возглас негодования. Эша ринулась туда же и, высунув голову на улицу, уставилась на огромный кирпичный параллелепипед, безмятежно висевший в воздухе в наклонном положении, примыкая к третьему этажу, отчего здание института сетевязания теперь было похоже на гигантский прямоугольный ковш. Во дворе стояли несколько сотрудников института и, задрав головы, обалдело смотрели на свой преобразившийся офис.
   Ейщаров повернулся к ней с самым недобрым выражением лица, и Эша, на мгновение позабыв причину, которая привела ее сюда, испуганно вопросила:
   - Эша сделала плохо?
   - Эша сделала очень плохо, - подтвердил Олег, вернув взгляд на застывшее в воздухе хранилище.
   - Это можно исправить?
   - Не знаю. Я не могу понять, что ты сделала. Оно не отвечает... ты его каким-то образом заклинила... - он схватил телефон, потеряв к Эше всякий интерес. - Да, Марк... поезжайте в центр! Всех Домовых сюда, немедленно! Плевать, потом разберемся!..
   Дверь кабинета распахнулась, и внутрь вкатился взъерошенный Слава, размахивая руками.
   - Олег, Олег, там во дворе такое!.. ох, елки, у вас здесь то же самое!..
   Он исчез так же стремительно, как и появился, и Эша тут же устремила взор на Полину, которая, присев на ручку кресла, смотрела на сестру с напряженной настороженностью.
   - Что ты тут делаешь?
   - Разговариваю с твоим начальником, - ровно ответила Звягинцева. - Я же предупреждала, что как-нибудь загляну к тебе на работу. Я должна знать, что это за странное место, в котором работает моя сестра. Но оно еще страннее чем я предполагала. Знаешь, Шталь, мне доводилось бывать во всяких диких конторах, но даже там люди не вываливались из потолков! Почему ты в халате? Зачем тебе пистолет? Мне казалось, ты должна пользоваться шваброй!
   - Я... - начала было Эша и тут же захлопнула рот, чувствуя, что вот-вот начнет оправдываться, как обычно. Как будто ничего не случилось. Как будто все было в порядке. Между тем, все было далеко не в порядке.
   - Ребенок, я жду.
   Эша снова открыла рот, но тут же озадаченно огляделась. Подобрала пистолет, сунув его обратно в карман, прошлась по кабинету, заглянула за огромный книжный шкаф, потом отдернула одну из штор.
   - Что ты ищешь? - удивилась Полина.
   Эша непонимающе завертела головой по сторонам, потом наклонилась и проверила пространство под столом. Никого. В кабинете, кроме нее, Олега и Полины, больше никого не было. Между тем ее ощущения, отчетливо говорили ей, что в кабинете находится двое Говорящих. Не может же она чувствовать саму себя?.. Если только...
   Она выпрямилась и очень медленно повернулась к Полине. Ну да, вот здесь и стоит Говорящий. Прямо здесь.
   - Ну, так...
   - Ты тоже, - сипло произнесла Эша. - Ты такая же.
   - Шталь, я...
   - Ты такая же как они. Как я. Ты Говорящая. Господи, Поля, ты тоже Говорящая! Вот в чем дело! Я думала, это просто такой дар! Твоя способность всегда чувствовать ложь, всегда знать, что человек хотел бы сказать на самом деле! Я думала, что ты действительно чувствуешь это по интонации... а ты просто Говорящая!
   - Эша... - Полина, встав, протянула руку, но Шталь отшатнулась, прищурившись и сунув руку в карман.
   - Вот почему ты не решалась вернуться! Ты знала, что в Шае я в любой момент начну чувствовать других Говорящих! Ты боялась, что я тебя почувствую! Господи, Поля, неужели ты все знала с самого начала?!
   Полина бросила короткий взгляд на Олега, и Эше этого было достаточно для подтверждения. Это был жалобный, умоляющий взгляд человека, нуждающегося в помощи. Особенный взгляд. Так могут смотреть друг на друга только очень близкие люди. Поля давным-давно была знакома с Олегом. Они все знали друг о друге. И, значит, ей прекрасно были известны все опасности, которым могла подвергнуться Шталь во время своих развеселых поездок за Говорящими. Поля, которая стала настоящей сестрой только в последние пару месяцев, Поля, которую она всегда так раздражала, Поля с ее странными способностями и вьющимися пшеничными волосами, которые, если обрезать их коротко, будут очень похожи на шапку одуванчика...
   - Это ты была на фотографии, - прошептала Эша. - Ты была на той фотографии, вместе со мной и остальными, в Веселом! Ты была в том поезде! Это же тебя я видела!
   - Какой фотографии? - Полина заметно побледнела, и Олег опустил руку с телефоном.
   - Эша, о чем ты?
   Забавно, что он до сих пор не спросил, что Эша делала в хранилище. Как будто его это не особенно беспокоило. Как будто он не сомневался в том, что Шталь завело туда извечное любопытство - и ничто больше.
   - Я не с тобой разговариваю! - прошипела Эша, накрепко сжимая в кармане холодную рукоять пистолета.
   - Эша, - голос Полины дрогнул, - я просто не знала, как тебе об этом сказать...
   - Только не говори мне, что ты узнала об этом недавно! Не говори... даже не пытайся! Ты ведь не зараженная, верно, Поля?! Ты из первого поколения! Как он, - Эша кивнула на Ейщарова, который смотрел на нее ничего не выражающим, застывшим взглядом. - И как я! Не надо, Олег, вновь рассказывать мне сказку о каком-то странствующем Говорящим с судьбой, который невзначай передал мне свои разговоры! Я ведь тоже была на том поезде, разве нет?! Я видела фотографии, где меня в вашем присутствии тащат на носилках с пробитым черепом! И я видела зеркало! Я видела себя в прошлом - и я хочу знать, что все это значит!
   Вот теперь на их лицах появился страх. Этакий заботливый страх. Наверное с таким страхом в глазах любящие родственники привязывают буйнопомешанного человека к кровати, чтобы он до приезда санитаров чего не натворил. Лицемеры! Все было правдой - и все было враньем! Все слова, все чувства - все, чему она верила и чем жила, оказалось враньем, пылью, ничем!
   - Эша, - начал Ейщаров голосом человека, который надеется, что все еще как-нибудь можно исправить, - я не знаю, что ты...
   - Хватит врать! - выкрикнула Эша. - Хватит изворачиваться! Лжец-то, оказывается, не один! Лжецов полным-полно! Он надевал на себя чужие лица - вы тоже! Лицо любящей сестры! Лицо любящего человека! Я вам верила! Представляю, как вам, должно быть, все это время было весело!
   - Эша, - Олег выставил вперед руки в успокаивающем жесте, - ты ошибаешься. Да, вначале мы тебе лгали. Потом мы просто не говорили тебе всей правды. Все давным-давно изменилось! Что бы ты ни увидела в том зеркале - ты это неправильно поняла!
   - Правда?! А как можно было неправильно понять то, что шесть лет назад какая-то гадина взяла в аренду мое тело, меня о том не спросив?! У меня нет никакой квитанции! Может, она подписала договор с кем-то из вас?! Может, с тобой, Поля?!
   Она заметила, как Олег и Полина быстро переглянулись, и в глазах сестры мелькнуло некое подобие облегчения.
   - В любом случае, я предпочла бы этот вариант, - добавила Шталь, вытягивая из кармана пистолет и держа его в опущенной руке. - Потому что вариант, о котором мне рассказали, намного хуже!
   - Какой вариант? - Олег вновь не обратил никакого внимания на пистолет.
   - То, что я, на самом деле, в прошлом маньяк-убийца, заместитель какого-то начальника какой-то охраны, который увез вас всех неизвестно куда и половину из вас поубивал! Что я - вовсе не Эша Шталь, а какое-то Эрези-Джеш! А в придачу я еще и зомби, который вскоре вновь счастливо упокоится!
   - Кто тебе такого наговорил?! - потрясенно спросил Ейщаров, и в этот момент дверь кабинета снова с силой распахнулось, и внутрь ввалился взмокший, исцарапанный, взлохмаченный Михаил, очень кстати проиллюстрировав собой шталевский ответ. Эша махнула рукой.
   - Он!
   В кабинете повисла короткая пауза, во время которой старший Оружейник, лихорадочно проанализировав ситуацию, закрыл за собой дверь и ретировался под прикрытие шкафа.
   - Что ты сделал?! - рявкнул Олег. - Что ты ей сказал?!
   - Ничего, - ответил Михаил. - Так... Я не хотел! Я случайно! Я... ай, ладно! - он мужественно вышел из-за шкафа. - Все равно рано или поздно это бы открылось! В конце концов, все это было неправильно! Она много сделала для нас, и я это уважаю! Она имеет право знать правду!
   - Правду - да, но не тот бред, который ты ей наговорил!
   - Если это бред, тогда скажите мне то, что бредом не является! - истерично потребовала Эша. - Для начала то, что я, на самом деле, не умираю!
   - Я и не говорил тебе, что ты умираешь! - возразил Михаил. - Не физически...
   - Что?!
   - Ты идиот! - вне себя от бешенства выкрикнула Полина, и ее глаза сквозь полыхнувшее сизое знакомо засверкали бешеным изумрудным пламенем. - Не болтай о том, чего ты так и не понял!
   - Ладно, я идиот, - согласился Михаил, поднимая руки, словно сдавался в плен. - Но я уверен, что все можно мирно уладить...
   Звягинцева немедленно опровергла это заявление, подхватив с журнального столика тяжелую пепельницу и с неожиданной ловкостью метнув ее Оружейнику в голову. Михаил едва-едва успел прянуть обратно за шкаф, пепельница ударилась о стену и, неповрежденная, тяжело грохнулась на пол.
   - Немедленно расскажите мне все! - потребовала Шталь и вытянула руку с пистолетом, целясь в пространство между Олегом и Полей. В глазах Михаила, вновь высунувшегося из-за шкафа, она заметила мрачное удовлетворение, словно именно этого действия он и ожидал от нее. От той ее, переполненной злобой, которая взглянула на Эшу из глубин старого зеркала.
   - Эша, - Олег двинулся вперед, и она передвинула руку, наставив пистолет ему в грудь. Он даже не замедлил шаг, и выражение его лица не изменилось, словно Шталь навела на него не пистолет, а венчик для взбивания яиц. - Эша...
   - Думаешь, я не выстрелю?! - прошипела Шталь, пятясь к двери. Ее рука дрогнула, потом начала подниматься. - Черт, ну конечно я не выстрелю! Никогда, ни в кого из вас! Как я могу быть убийцей, если в этой комнате могу выстрелить только в одного человека?..
   Она ткнула дулом себе в висок, сморщившись от мгновенно появившегося во рту неприятного привкуса. Олег тут же застыл, а по лицу Полины расползся ужас, который казался таким искренним.
   - Эша, бога ради, опусти оружие!..
   - Нет! - отрезала Шталь, прижимаясь к стене рядом с дверью. - И не пытайтесь с ним договориться! Это мой пистолет!
   - Вообще-то, он мой, - осторожно напомнил Оружейник.
   - А ты заткнись!
   - Ладно.
   - И стой, где стоишь! Нечего смотреть на дверь - я знаю, что ты хочешь побежать за Стрелком! Всем стоять на своих местах!
   - Эша, опусти пистолет, - хрипло произнес Олег. - Прошу тебя. Я скажу все, что ты хочешь знать.
   - Говори сейчас! И не изображай переживания - тебе ведь плевать на самом деле! Или боишься за свой ковер?!
   - Эша, у тебя просто неправильное впечатление об общей картине, но это не причина для того чтобы прострелить себе голову.
   - Если мне в тебе что и приглянулось, так это точно не то, что ты, как и я, умеешь произносить длинные предложения, - Эша ухмыльнулась. - Не пробуй со мной договориться. Ничего не выйдет. Кто я на самом деле?!
   - Ты - Эша Шталь, - Олег не сводил глаз с пистолета в ее руке. - Ты та, кто ты есть - и ничего сверх этого... Ты никогда не была в нашем поезде. Ты никогда никого не убивала. У тебя никогда не было другого имени. И в зеркале ты видела не себя.
   - Вранье!
   - Враньем является только тот факт, что ты родилась в тысяча девятьсот восемьдесят пятом. На самом деле ты родилась в июле две тысячи третьего, и это произошло далеко не в Волжанске.
   Эша посмотрела на Полину, которая неохотно, подтверждающе кивнула, и с трудом сдержалась, чтобы не выронить пистолет и не залиться истерическим хохотом.
   - Чего?!
   - Тебе шесть лет, - сказал Ейщаров. - Но, на самом деле, в этом нет ничего такого уж ужасного.
   Эша безмолвно провела свободной рукой вдоль своего тела, демонстрируя, что тому никак не может быть шесть лет.
   - Знаю, звучит нелепо, - Олег мягко улыбнулся, - но это правда. Ты не могла никого убить, не могла никого охранять в том поезде, потому что тебя тогда просто не было.
   - Но я видела сны... о том, как я еду в том поезде! Воспоминания...
   - Это не твои воспоминания, Шталь, - Полина поджала губы. - Они наши.
   - Как так?
   - Это моя недоработка. Я их пропустила, не заметила... Они примешались, когда я создавала твои воспоминания.
   - Я не понимаю.
   - Ты родилась довольно взрослой девочкой, Эша. Тебе было нужно прошлое. Потому что мне было необходимо твое будущее. Таков был план. Но он давным-давно изменился.
   - Поля, ты насмотрелась фантастики?! Что это за ерунда?! У меня полно школьных друзей! Я иногда встречаю их, с некоторыми перезваниваюсь...
   - Моих собеседников очень трудно определить, - Полина опустилась в кресло, скрестив ноги. - Слишком громким будет сказать, что я говорю с истиной. Скорее, я говорю с тем что есть или имело место быть. Я могу услышать спрятанное за словами, могу услышать любую ложь, но также я любую ложь могу сделать истиной для кого-то. Олег может любого человека убедить сделать практически все или почувствовать практически все. Я могу любого убедить практически во все поверить. Его прозвали Говорящим с душами. Для меня до сих пор никто не придумал прозвища. Впрочем, здесь мало кто знаком со мной.
   - Ты придумала прошлое мне... и придумала меня в прошлом моих друзей? Которые на самом деле мне совершенно посторонние люди?!
   - Ты всегда была сообразительным ребенком, Шталь.
   Эша машинально почесала висок дулом пистолета.
   - Охренеть!
   - Это мягко сказано, - заметил Олег, и Эша метнула на него злой взгляд.
   - А ты мерзавец! Ты мне... ты... да меня так еще никто...
   В этот момент дверь снова открылась, и Эша, вначале почувствовав, а потом и увидев того, кто заглянул в кабинет, поспешно повернулась другим боком, чтобы пистолета не было видно. Ибо детям, даже если они Говорящие, негоже смотреть на пистолеты, а заглянувший определенно был ребенком, во всяком случае, выглядел таковым. Незнакомая девчушка лет четырех-пяти, с заплетенными в две толстые косы пшеничными волосами и огромными, очень любопытными глазами - густо-голубыми, переходящими в темно-зеленые по краю радужки.
   - Здрассьте! - радостно изрекла хозяйка глаз, жадно тараща их на всех, кто был в кабинете. - А что вы делаете? Мама, дядя Костя обещал покатать меня на большой машине, но он сказал сначала спросить у тебя. Можно?
   Эша ошеломленно раскрыла собственные глаза на Полину, которая только что была отчетливо названа "мамой", потом, прежде чем Полина успела ответить, промямлила:
   - Э-э... девочка...
   - Адрианна! - сердито отрезала вошедшая, явно не любившая, когда взрослые называют ее "девочкой". - Мам, а это кто?
   - Это твоя тетя Эша, познакомься, - Полина кивнула на остолбеневшую Шталь. - Эша, это моя дочь, Адрианна.
   - Привет, мама про тебя много говорила! - радостно затараторила новообретенная родственница, дергая Шталь за свободную руку, пока Эша пыталась справиться с собственным речевым аппаратом. - А чего ты никогда не приезжаешь?! Что у тебя за работа, что ты не можешь приехать?! Ты не похожа на тетю! Сколько тебе лет?! Ты пойдешь с нами кататься на большой машине с дядей Костей?! У него есть гитара, только он играть не умеет! А зачем ты целишься в себя из пистолета?! Во что вы играете?! А в меня ты будешь целиться из пистолета?!..
   - Может, попозже, - с нервным смешком сказала Полина, подходя к дочери и обнимая ее за плечи, потом взглянула на Эшу смущенно и с неким вызовом. - Она всегда так много болтает... иногда мне кажется, что она скорее твоя дочь. Ты не возражаешь, если я ее уведу?
   - Конечно, - машинально ответила Шталь. Полина кивнула и вместе с Адрианной вышла из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   - Я, наверное, тоже пойду, - примирительно сказал Михаил из-за шкафа.
   - Нет, не пойдешь! - отрезала Эша и вновь взглянула на Олега, который сделал Михаилу упреждающий жест. - Ты и об этом знал?! Каким же монстром она меня считала, что все эти годы прятала от меня собственную дочь?!
   - Эша, - Олег прищурился, - давай сделаем так. Мы тебе все расскажем, как было - с самого начала, и ты уж потом решишь, стоит ли судить свою сестру. Уверен, ты сможешь понять причину, по которой она на все это пошла. Я здесь сыграл далеко не лучшую роль, но она ни в чем не виновата. Во всем, что касалось тебя, она оказалась намного разумней меня. Мы все расскажем...только опусти пистолет, пожалуйста.
   - Знаешь, что я тебе скажу, - Эша тоже прищурилась, свободной рукой зло смахивая с лица слезы, - я, пожалуй, не стану вас слушать! С меня вполне достаточно того, что я услышала! Я вас ненавижу - и тебя, и ее...
   - А меня? - поинтересовался Михаил, высовывая голову из-за стенки шкафа.
   - Что с тебя взять - ты просто злобный придурок!
   - Она разговорила твой дом, Олег! - немедленно наябедничал Оружейник. - Я еле оттуда выбрался! Тебе придется переезжать!
   - Вот видишь, Олег, - Эша спиной открыла дверь. - Тебе будет, чем заняться.
   Она выскользнула из кабинета, и Ейщаров тотчас ринулся следом, но дверь уже с грохотом захлопнулась, чуть не придавив ему пальцы. Он безуспешно толкнул ее несколько раз, и в этот момент оба окна кабинета бодро хлопнули рамами, отрезая кабинет от внешнего мира и одновременно с ними поддернулась, закрываясь потолочная дверь хранилища. Олег ударил в кабинетную дверь плечом, потом развернулся и, схватив один из стульев, швырнул его в окно. Стул грохнулся о стекло и отскочил, не оставив после удара ни единой щербинки.
   - Ну вот, - констатировал Михаил, покидая свое убежище, - теперь она и кабинет испортила. Теперь нам всем придется перее...
   Не договорив, он охнул от крепкого удара в живот и согнулся. Следующий удар в лицо опрокинул его на столешницу, где Оружейник и остался лежать, отчаянно кашляя. Олег отвернулся и схватил свой сотовый, но тут же бросил его, поднял трубку городского телефона, прижал к уху и швырнул ее обратно.
   - Телефоны отрубились!.. Зачем ты это сделал?!
   - Олег, я...
   - Ты мне обещал!
   - Я же говорю, случайно! - Михаил сел на столе, утирая кровь из разбитого носа. - Я сорвался. Да и... все равно ее время кончается!
   - Не кончается ее время! И никогда не кончится! Это мы сначала так думали, но почему-то из всех нас только ты упорно продолжаешь в это верить.
   - Ну и хорошо, - Оружейник сплюнул прямо на ковер. - Это правда хорошо... Нам нужно что-то сделать с хранилищем. Не беспокойся насчет нее. Побегает, успокоится...
   - Ты совсем дурак?! - Олег снова ударил в дверь, из-за которой уже слышались встревоженные голоса. Секундой позже где-то двумя этажами ниже раздался оглушительный грохот, и Ейщаров метнул на Оружейника короткий злой взгляд.
   - Пройдет, - убежденно заявил Михаил. - Бабы же знаешь... любят пошуметь, поломать чего-нибудь!
   - Миша, - глухо произнес Ейщаров, прижавшись лбом к двери и кладя на нее ладони, - из-за того, кто ты, я не имею права вышвырнуть тебя из Шаи. Но город у нас не такой уж маленький. Так что, думаю, в дальнейшем у тебя как-нибудь получится больше не попадаться мне на глаза.
   Михаил, спрыгнув со стола, попытался высадить одно из окон и, сломав еще два стула, убито произнес:
   - Олег, я просто... Я думал... Нельзя привязываться к тому, кто исчезнет в любой момент. Ты же знаешь - нельзя! Я хотел сделать как лучше...
   - Ты еще никогда в своей жизни не делал хуже.
   - Олег! - голос Оружейника, внезапно застывшего у окна, странным образом изменился, превратившись в тонкий хриплый шепоток. - Олег, пожалуйста, подойди сюда очень быстро!
   Ейщаров одним прыжком оказался возле него, и Михаил с силой ткнул указательным пальцем в стекло, чуть не сломав его.
   - Олег, что это такое?!
   Неподалеку от крыльца величественно возвышалась великолепная древесная незнакомка, резко выделявшаяся на фоне милых, простеньких, украшенных шариками ягод рябин, окружавших здание офиса. Незнакомка смотрелась среди них, словно изящная, безупречная столичная дама, забредшая ненароком в толпу хорошеньких, краснощеких деревенских девушек. Ее темно-зеленые, глянцевые листья-сердечки покачивались на ветру с аристократической небрежностью. Большие махровые цветы цвета свежего снега, густо усеивающие крону, были прекрасны необычайно. От дерева отчетливо веяло надменностью красавицы, уверенной в своей красоте.
   - Это магнолия, - медленно произнес Ейщаров, после чего они оба прижались лицами к стеклу, во все глаза глядя на волшебное дерево.
   - Но Олег, - почти плачуще произнес Михаил, - сколько я помню это место, здесь всегда росла рябина! Она и с сегодняшнего утра тут росла! Она росла тут даже сейчас, когда я приехал! Куда она подевалась?! Почему вместо нее тут магнолия?! У нас здесь никогда не было никаких магнолий! Как это понимать?!
   - Смотри внимательней, - шепнул Олег. Михаил добросовестно принялся таращить глаза с такой интенсивностью, что у него уже через несколько секунд потекли слезы, и вскорости заметил, что дерево, выглядящее абсолютно реальным, то и дело странным образом колеблется в воздухе, словно мираж. Спустя полминуты магнолия начала дрожать и расплываться, растягиваясь вверх и в стороны, а потом вдруг произошла катастрофа - пропали листья-сердечки, воздушные цветы рассыпались гроздьями оранжевых ягод, и магнолия в одно мгновение обратилась привычной глазу Оружейника рябиной - крепкой, здоровой рябиной, выглядевшей, тем не менее, довольно уныло.
   - Что это было?! - Михаил яростно потер мокрые глаза. - Олег, что это было?!
   - Мечта, - глухо сказал Олег, отодвигаясь от окна. - Ты только что видел мечту этой рябины.
   - Как такое возможно?! Я почти никогда не вижу мечты даже своих собеседников! А тут рябина!.. Я ведь не Садовник! - Михаил ошеломленно повернулся к нему. - Только однажды, в гостинице Домовых... но там...
   - Объяснение этому только одно. Нас стало слишком много.
   - То есть... - Оружейник резко повернулся обратно к рябине, но та так и осталась рябиной, - значит... Значит, все это действительно правда?!.. Елки, откуда эта рябина знает, как выглядит магнолия?!
   - Возможно, пока это единичный случай...
   - Но если нет... - Михаил решительно выдвинул вперед подбородок, - тогда это значит, что нам необходимо немедленно помириться. Что бы ты сейчас обо мне не думал, ты понимаешь, что это необходимо!
   - Нужно ехать в реабилитационный центр! - Ейщаров кинулся обратно к двери. - Нужно доработать всех в ускоренном режиме! Черт, упустили время... Я должен найти Эшу!
   - Это очень плохо, - зловещим голосом пророка провозгласил Оружейник.
   - Что именно?
   - Даже не знаю, с чего и начать.
   - Начни с двери.
  
  * * *
  
   Его даже практически не понадобилось звать.
   Он встретил ее на первом этаже, не дожидаясь, пока Эша доберется до парадной двери, и если до кабинетного разговора ей страшно было даже подумать о том, что они будут что-то опять делать вместе, то теперь ей напротив этого хотелось. Его буйный характер вполне соответствовал кипевшей в ней ярости.
   По счастью в приемной никого не оказалось - видимо, секретарши убежали посмотреть на столь неожиданные архитектурные преобразования института, - и, проскочив через нее, Шталь, на всякий случай, заперла и приемную. Все получалось так легко и просто, что это немного пугало и, в то же время, давало немало пищи шталевскому тщеславию. Она не осознавала пока, что на самом деле вовсе не договорилась ни с кабинетом, ни с приемной. Это не было дружеской просьбой, это не было сделкой. Это были приказы - резкие, злые - приказы, за которыми скрывалось достаточно угрозы, чтобы заставить подчиниться.
   Пистолет она предусмотрительно сунула в карман и бежала с естественной целеустремленностью человека, жаждущего узнать, что происходит, и куда это бегут все остальные. Большинство сотрудников были уже на улице, остальные поспешали, стуча обувью в коридорах и толкаясь на лестнице. Сейчас никто не обращал внимания на ее наряд и, похоже, никому и не приходило в голову, что именно действия Шталь послужили причиной тому, что здание приобрело столь сюрреалистический вид. Вероятно, они и не узнают об этом - Олег наврет что-нибудь, чтоб не уронить свой авторитет. При мысли об этом ей почему-то стало стыдно, а потом она спросила себя - имеет ли теперь значение то, что коллеги могут узнать, что это сделала она? Ответ пришел сразу же. Это имело огромное значение. Все, кроме троицы заговорщиков, всегда воспринимали ее только как Эшу Шталь, без всяких подтекстов.
   Как она теперь будет без них?
   Когда ей под ноги запрыгали ступеньки лестницы, спускавшейся на первый этаж, из левого коридора раздался оглушительный грохот, а следом - испуганно-возмущенные вопли и отчетливый шум двигателя. Через несколько секунд из коридора выскочила стайка негодующих сотрудников института, а следом за ними победно выехал слегка исцарапанный, припудренный штукатуркой "самурай". Эша не особенно разбиралась во внешнем проявлении автомобильных эмоций, но у Монстра-Джимми был определенно торжествующий вид мальчишки, которому удалось удрать из-под домашнего ареста.
   Прокатимся, прокатимся?!.. эх, прррокатимся?!
   - Ты кстати! - сказала Шталь, и "самурай" лихо подскочил к лестнице, с визгом заложив крутой вираж и бесповоротно губя великолепный паркет холла. Эша прыгнула на водительское сиденье, Монстр-Джимми тут же сорвался с места и взял курс на тяжелую парадную дверь. Почти сразу же та приотворилась, и в холл заглянул Таможенник с самым ошеломленным выражением лица. Когда он увидел стремительно несущуюся на него машину, содержавшую в себе Эшу, к ошеломлению на его лице тут же примешались слабое удивление и откровенная досада.
   - Гена! - пронзительно завопила Шталь, хватаясь за руль. Таможенник, лишний раз продемонстрировав сообразительность и отменную реакцию, проворно отскочил назад и в сторону, одновременно широко распахивая дверь. "Самурай" оценив этот жест, проявил вежливость и проскочил в дверной проем на одних лишь левых колесах, ничего не задев и не сломав.
   - Гаражная дверь для вас уже не подходит?! - свирепо осведомился Гена.
   Эша не успела ничего ответить - Таможенник, все еще державшийся за дверную ручку, тут же улетел назад, а "самурай" весело сиганул с крылечка, после чего, вновь исключив Шталь из процесса управления самим собой, весело описал перед крылечком круг, центром которого стал остолбеневший Шофер.
   - Что?! - гневно завопил Костя, пытаясь треснуть расхулиганившуюся машину своей тростью. - Опять?!
   Монстр-Джимми подпрыгнул, чихнул и весело помчался через парк, оставив своего Говорящего возмущаться в туче пыли и дыма. Он перескочил через скамейку, шуганув с нее офисного кота и младшего Садовника, которые безмятежно дремали на солнышке, и Шталь, поняв, что конечной точкой передвижения "самурая" является фонтан, возмущенно закричала, безуспешно крутя руль.
   - Опять фонтан?! Я не хочу в фонтан! Мне нужна городская трасса! Мы уезжаем из города! Немедленно!
   Монстр-Джимми, явно воспринявший этот приказ с большим энтузиазмом, тут же резко развернулся, отчего Шталь, упустив руль, повалилась на сиденья. В этот момент из-за ближайших кустов к "самураю" метнулась невысокая человеческая фигура, и прежде чем Эша и сам "самурай" успели что-либо предпринять, человек, проявив акробатическую ловкость, вскочил в машину и тотчас сунулся к рулю, попутно еще сильнее вдавив Шталь в сиденье. Эша, извернувшись, стряхнула с себя прибывшего, и перехватила руль, хотя в данной ситуации уже было ясно, что тот, кто держит руль, на самом деле ничего не решает.
   - Останови машину!
   - Уйди! - завизжала Эша, отчаянно отбиваясь. "Самурай" высоко подскочил на бордюре, и она вместе с противником вновь повалилась на сиденья. При этом пистолет выскользнул из ее кармана и брякнул где-то позади о парковые плиты.
   - Останови машину, ненормальная! - Полина попыталась свалить Эшу на пол и одновременно дотянуться до педалей, но Шталь успела схватить ее за волосы, после чего они устроили на сиденьях азартную кошачью драку, обрамленную пронзительными визгами, предоставив Монстру-Джимми делать все, что вздумается. - Останови, ты разобьешься!
   - А тебе теперь не все равно?! Катись из моей машины!
   - Прекрати истерику! Останови машину, и мы поговорим, как взрослые люди!
   - Наговорилась уже!
   - Ты идиотка!
   - А ты обманщица!
   Тут в их взбалмошный диалог вклинился оглушительный густой гудок, и, прервав драку и приподняв головы, взъерошенные противницы обнаружили, что "самурай" уже покинул пределы института исследования сетевязания и несется по трассе, а прямо на него, совершая неуклюжие маневры, летит огромная фура, за лобовым стеклом которой виднелось белое лицо человека с широко раскрытым ртом и вытаращенными глазами. Эша и Полина, временно позабыв про разногласия, вцепились друг в друга и издали слаженный вопль ужаса, но Монстр-Джимми, в планы которого явно не входило ни самоубийство, ни изничтожение спутниц, одновременно с воплем вильнул в сторону перед самым рылом фуры, каким-то чудом втиснулся в узкое пространство между ней и автобусом, и, миновав их, вклинился на нужную полосу, нахально подрезав вальяжный серебристый "лексус". Из окошка "лексуса" выглянуло лоснящееся, солидное лицо и заорало:
   - Кто... вашу... из вас... водитель?!
   - Никто, - ответила Эша, перехватила сестру, которая вновь попыталась посягнуть на центр управления, и они опять принялись увлеченно валять друг друга по сиденьям.
   - Ой! - сказало солидное лицо, оценив ситуацию, и "лексус", мгновенно сбросив скорость, пропал в сверкающем и гудящем машинном море. Монстр-Джимми же помчался дальше, то и дело перескакивая на встречную и оставляя позади себя на трассе абсолютный кавардак. Силясь вырваться из крепкого звягинцевского захвата, Эша подумала, что пока "самурай" едет по ровной поверхности, а не по транспорту и деревьям, беспокоиться, в сущности, не о чем. Ободренная этой мыслью, она рванула сестру за волосы, та зашипела и отпустила ее, после чего обе некровные родственницы в бешенстве уставились друг на друга горящими сизыми глазами, крепко держась за все, что придется. Шталь почувствовала, что Монстр-Джимми слегка приуныл. До этого момента он уже давно настолько хорошо не проводил время. По его мнению, бешеная скорость, дорожное хулиганство и дерущиеся внутри него самого хорошенькие девчонки было идеальным сочетанием для настоящего автомобильного отдыха. Он предпочел бы, что бы Шталь и Звягинцева возобновили боевые действия.
   - Скажи ему, чтобы он остановился! - потребовала Полина, утирая кровь с расцарапанной щеки.
   - Что такое?! - прошипела Эша, облизнув распухающую нижнюю губу. - Не можешь договориться с моей машиной?!
   - Шталь, не дури!
   - Ты больше не можешь мне указывать!
   - Ты ведешь себя как детсадница! Закатываешь истерики по любому поводу!
   - Это не любой повод! Ты мне врала!
   - А ты мне нет?! Разве ты мне со времени своей работы на Олега сказала хоть слово правды о том, что происходит?!
   - Ты и так все знала!
   - Но ты же этого не знала!
   - Хм! - сердито сказала Шталь, чувствуя, что начинает проигрывать диалог. - Ты спрятала от меня свою дочь! Ты боялась, что я могу ее съесть?!
   - Это сложно объяснить!
   - Попробуй!
   - Тогда останови машину!
   - Она не хочет, чтобы ее останавливали! Олег отец твоей дочери?!
   - Конечно нет! - заорала Полина. - Олег мой друг! Отца Адрианны здесь нет! Я затеяла все это только для того, чтобы ты мне его вернула!
   - Но я его не брала, - удивилась Шталь.
   - Эша, это бессмысленный разговор! Останови машину!
   - Нет, я уезжаю из города!
   - Без вещей, в одном халате?! А как же Бонни?! Ты бросила ее в квартире одну!
   Эша схватилась за голову и жалобно оглянулась на прыгающий позади шайский пейзаж. Полина, слегка успокоившись, устроилась на сиденье, как и положено пассажирке, терпеливо глядя перед собой. Пряди светлых волос хлестали ее по лицу, пряча и вновь обнажая меркнущее сизое сияние глаз.
   - Тебя все равно остановят на границе.
   - Ты слышал, что она сказала? - осведомилась Шталь, наклоняясь к рулю, как будто именно там располагался "самурайский" слуховой аппарат. - Нас остановят. Разве не смешно?!
   Монстр-Джимми подтвердил свое скептическое отношение к высказыванию Полины, описав на трассе восьмерку и прогнав на обочину два встречных автомобиля. После этого он сам покинул трассу и деловито помчался прямо на придорожные сосны. Когда он проскочил в пространство между деревьями и принялся с несвойственной ему осторожностью наискосок спускаться к реке, у Полины вырвался нервный смешок.
   - Даже собеседники Кости не могут ездить под водой, Шталь. А на реке тоже стоят посты.
   - Но не рядом с каждым деревом! После работы Садовников любой, кто пытается войти город без разрешения не через пост, сам по себе, не зная, почему возвращается на дорогу. Я не знаю, что Садовники сделали с деревьями, но деревья не пускают в город посторонних. Зато любой, кто получил разрешение войти в город, беспрепятственно может из него выйти. У каждой охранной системы есть недостаток. А у тебя есть шанс выйти, пока мы едем медленно, - сообщила Эша. Звягинцева согласилась, что это вполне разумно, после чего предприняла попытку покинуть машину вместе с сестрой, в результате чего драка продолжилась с прежней интенсивностью. Пока они были заняты, "самурай" миновал сосновую полосу, углубился во владения берез и, не доезжая до реки, сменил направление и, поддав газу, на бешеной скорости, напрямую с рыком и треском понесся сквозь частый березняк, перемахивая через овражки и подскакивая на бесчисленных холмиках. Полина, бросив сестру, в ужасе посмотрела перед собой.
   - Мы же разобьемся!
   - Не на этой машине, - заверила Шталь и, сама не зная зачем, отобрала у Полины прядь собственных вырванных волос. - Монстр-Джимми знает, что делает! Но смотреть на это невозможно!
   Они съежились на сиденьях, испуганно-свирепо глядя друг на друга и сосредоточившись лишь на том, чтобы не вывалиться во время очередного "самурайского" прыжка. После этого Шталь потеряла счет времени - все было заполнено отчаянной тряской, взлетами, приземлениями, треском сучьев и возмущенным птичьим щебетом. Ликующий, наслаждающийся свободой Монстр-Джимми подскакивал уже чуть ли не до самых березовых крон, и в одно из мгновений Эша оказалась лицом к лицу с очень удивленной белкой, застывшей на березовой ветке. Во время следующего прыжка в машину свалилась отчаянно стрекочущая сорока, украсила пометом приборную панель, клюнула Эшу в колено и ретировалась.
   - Мне начинает это надоедать, - наконец нехотя призналась Шталь, изредка осматривая безумно скачущие вокруг деревья сквозь разведенные пальцы. - Кроме того, по-моему, на этот раз меня здорово укачало.
   - Так останови его! - прошипела Звягинцева, которая для душевного равновесия предпочитала вовсе не смотреть по сторонам.
   - Я...
   Тут Монстр-Джимми, совершив очередное подпрыгивание, взметнул прошлогоднюю листву, но не перешел к очередному акробатическому трюку, а вместо этого издал задыхающийся негодующий звук, по инерции вкатился на небольшой склон, но, не добравшись до края, тяжело съехал обратно и со вздохом привалился к березовому стволу.
   - Ф-фу! - Эша опустила руки, глядя на приборы. - Похоже, у него кончился бензин. Странно, мне казалось, что его полностью...
   Полина, воспользовавшись тем, что сестра отвлеклась, выпихнула ее из машины и резво выскочила следом. Эша, повалившись на листья, закряхтела и, перевернувшись на спину, устало сообщила:
   - Зря суетишься! Он ничего не будет делать без бензина, - она подняла руку с вырванной прядью своих волос и горестно ее оглядела. - И как, интересно, мне теперь приделывать их обратно?!
   - Вставай! - велела Полина, тут же сама с размаху усаживаясь в листья. Шталь отрицательно мотнула головой.
   - Ты хочешь продолжить выяснять отношения?! Ну нет! Меня тошнит. И вообще как-то не очень хорошо.
   - Доболталась! - ехидно констатировала Звягинцева. - Дом Олега, хранилище, кабинет, что еще?!
   - Ты. Говорить с тобой было утомительней всего!
   Сестра фыркнула и осторожно потрогала небольшой синяк, наливающийся на левой скуле.
   - Ну, своего ты добилась! Граница города позади.
   - Да, позади... - промямлила Эша, после чего резко села, встревожено оглядываясь. Вокруг, насколько хватало глаз, простирался светлый березняк, наполненный легкой, прозрачной тишиной - лишь где-то вдалеке весело щебетали птицы. Метрах в пяти от них тонко журчал ручеек, сбегавший по пригорку между старым поваленным деревом, чьи корни частично торчали из земли, и огромным замшелым валуном. Никаких следов людского присутствия не наблюдалось - место было восхитительно чистым и пугающе нетронутым. И выглядело абсолютно незнакомым.
   - Куда это мы заехали? - прошептала Эша и встала, придерживаясь за березовый ствол, потом подала руку Полине, которая эту руку тут же сердито оттолкнула и встала сама. - У нас в окрестностях березы только возле реки, но я не слышу и не чувствую никакой реки.
   - Посмотри, - Полина махнула рукой вправо - туда, где очень далеко отсюда, за березами смутно вырисовывалась какая-то темная громада. - Это Кметский хребет. Мы объехали его с другой стороны.
   - Ничего себе! - Эша присвистнула, но сразу же испуганно зажала себе рот ладонью. - Да это до Шаи теперь топать и топать!
   - Ты уже собралась обратно в город? - насмешливо спросила Полина, одергивая свою измятую одежду. - Не желаешь продолжить свою веселую прогулку?
   - Без машины - нет! - отрезала Эша. - Здесь может водиться все что угодно - и я не имею в виду животных.
   - Я знаю, кого ты имеешь в виду.
   - Не сомневаюсь. Правда сейчас день...
   - Пешком мы не дойдем до города до темноты, - обнадежила ее Полина. - Поэтому лучше пошевеливайся! Нам нужно добраться до дороги. У меня нет с собой телефона. Где твой пистолет?
   - Он выпал, когда ты меня трясла. И я никуда прямо так сразу не пойду! - заявила Эша, усаживаясь обратно на листья и вытягивая ноги. - Я же сказала - неважно себя чувствую! Мне нужно отдохнуть - часика три!
   - Полчаса.
   - До дороги не так уж и далеко. Час.
   - Шталь...
   - За час, думаю, ты вполне успеешь мне все рассказать.
   Полина раздраженно передернула плечами, подошла к ручейку и, зачерпнув в ладони воды, сполоснула разгоряченное, исцарапанное лицо. Эша сердито посмотрела на сестру. Шая осталась далеко, и теперь она уже не ощущала в Полине Говорящую, впрочем это сейчас только успокаивало. НеГоворящая Поля, все же, была привычней.
   - В чем дело, Поля? Ты же сама предлагала! Давай мирно сядем рядышком, и ты поведаешь мне свою чудесную историю. Назови ее, как сейчас модно - "Говорящие. Начало".
   - Дурацкое название! - буркнула Полина. - Кроме того, эта история вовсе не такая уж чудесная.
   Эша помолчала, разгребая листья пальцами босой ноги, потом угрюмо сказала:
   - Я никого не убивала.
   - Я знаю, Шталь, - Полина еще раз плеснула в лицо водой, подошла и опустилась на землю рядом с ней.
   - И никакой амнезии у меня нет! Так что я - это я!
   - Это верно, - Полина пожала плечами. - В таком случае, зачем тебе вообще нужна эта история?
   - Я знаю, кто я. Хотелось бы узнать, кто вы?
   - Тебе не понравится то, что ты узнаешь.
   - Ты просто пытаешься отвертеться! - Эша отмахнулась, отбрасывая с лица взметнувшиеся волосы. - Можешь идти, я останусь здесь... - она сморщила нос. - Фу, чем это воняет?
   Неприятный запах появился неожиданно, хотя вероятно, его источник был здесь еще до их появления, и запах добрался до шталевских ноздрей только сейчас оттого, что ветер изменил направление. Ей показалось, что она снова оказалась в больнице, только в какой-то очень плохой больнице. Запах был тяжелый, плохой - густой смрад гниющего мяса и тошнотворный дух лекарств, словно неподалеку лежало мертвое животное, густо обмазанное мазями.
   Полина ничего не ответила на ее вопрос. Более того, она повела себя очень странно - вдруг резко вздернула голову, расширенными глазами посмотрев туда, откуда прилетел запах, хотя Эша не увидела там ничего кроме берез. После этого Звягинцева вскочила, вздернула с земли Шталь, при этом чуть не выломав ей руку из плеча, и безо всяких объяснений потащила за собой. Впрочем, Эша и не стала ничего спрашивать, а тут же подчинилась, резво перебирая ногами и подпрыгивая на острых сучках. В последнее время она хорошо усвоила непреложную истину - если Говорящий вдруг начинает бежать, значит на то есть серьезная причина.
   Они успели преодолеть около сотни метров, а потом пальцы Полины вдруг слетели с ее запястья, и Эша кубарем покатилась по земле. Она не сразу поняла, что произошло - казалось, одна из берез вдруг походя отвесила ей отменную оплеуху. Почти сразу же рядом раздался вскрик Полины, и Шталь, тут же вскочив, очертя голову ринулась на жуткое, забинтованное, словно мумия, существо, стоявшее среди берез и крепко держащее за плечи яростно брыкающуюся Звягинцеву. Почти сразу же существо переместило пальцы одной руки на шею Полины, другая рука его на мгновение исчезла, и в лицо Шталь, уже готовой по-кошачьи накинуться на лесную мумию, с сухим щелчком уставился пистолетный зрачок. Эша затормозила, кисло подумав, что почти привыкла к пистолетам, наставленным на ее персону.
   - Шталь, не надо, - хрипло потребовала Полина, обеими руками силясь содрать с шеи чужую руку.
   - Отпусти мою сестру! - прошипела Эша, глядя в лицо стоявшего за Полиной. Впрочем, это трудно было назвать лицом - бледный овал с коркой ожога слева, начисто лишенный черт. Вместо рта - узкая безгубая щель, вместо носа - лишь небольшой бугорок без всякого признака ноздрей, вместо глаз - две дыры, наполненные густой чернотой. Существо было облачено только в грязные джинсы, а торс, руки и шея были плотно замотаны бинтами, сквозь которые во многих местах проступили зеленовато-желтые пятна. Волос у существа не было.
   - Я тут немного приболел, - скрипуче пояснило существо и улыбнулось, показав неожиданно хорошие, здоровые зубы в намеке на юмор, после чего извергло из себя громкий гулкий кашель.
   - Отпусти мою сестру! - повторила Эша.
   - Она тебе не сестра! - заявило существо, но, тем не менее, неожиданно послушалось и оттолкнуло Полину к Эше, теперь нацелив пистолет на них обеих. - Я понял. Ты действительно ничего не помнишь. Забавная штука память - да? Говорят, чувства не зависят от памяти... Чепуха! Нет воспоминаний - и она готова за тебя драться. Верни их на место - и она вновь вцепится тебе в горло! Привет... Эша Шталь. Давно не виделись.
   - Я думала, ты сдох! - с испуганной надменностью ответила Эша, автоматически хватая Полину за руку. - Впрочем, ты выглядишь довольно мертвым! Может, ты и не знаешь, но в таком виде не стоит подходить поболтать с девушками.
   Мне суждено увидеть, как на тебя сию секунду упадет дерево. Или самолет. Или метеорит. Мне суждено увидеть как у тебя сейчас под ногами разверзнется земля. Как тебя съест медведь. Как на тебя нападет миллиард комаров или пчел. Как у тебя одновременно сломаются все кости и порвутся все внутренности. Мне суждено увидеть, как ты немедленно по любой причине скончаешься в страшных судорогах...
   Хм, почему ничего не происходит? У судьбы выходной? Эй, судьба, это же я, Эша Шталь! Меня сейчас опять будут убивать. На этот раз, наверное, совсем! Разве тебе не все равно, что больше некому с тобой будет говорить?!
   - Здравствуй, Лжец, - ровно сказала Полина, и существо приветственно кивнуло.
   - Здравствуй. Надо же - ты совсем не изменилась.
   - Замечательно! - Эша раздраженно всплеснула руками. - У меня такое ощущение, что с Лжецом знакомы все, кроме меня!
   - Ты ведь знала, - сейчас Лжец не обратил на Шталь ни малейшего внимания, полностью сосредоточившись на Звягинцевой. - С того момента, как поняла кто я, ты знала, что будешь последней, за кем я приду. Поэтому ты не пряталась в Шае, да?
   - Что ты хочешь? - холодно спросила Полина.
   - Я хочу город. Не нужно скептических улыбок, девочки, я знаю, что вы мне помогать не станете, - Лжец усмехнулся. - А вот прежняя она, - он кивнул на Эшу, - с радостью бы мне помогла. Потому что она ненавидит нас и обернет свои способности против Шаи. Так что, почему бы тебе и в самом деле не дать ей ту историю, которую она так жаждет узнать?
   - Поля, я послушаю ее в другой раз, - быстро сказала Эша, и зубы Лжеца снова обнажились в страшной безгубой улыбке.
   - Нет, сейчас, только слушать ты не будешь, - он перевел взгляд наполненных чернотой глазниц на Полину. Эша, воспользовавшись паузой, мысленно потянулась к пистолету в его руке, пытаясь разобраться, что тот из себя представляет, но тут же отдернулась. Пистолет Лжеца по совместительству был вещью Лжеца и пытаться договориться с ним было так же опасно, как тянуться голой рукой к раздраженной кобре.
   - Как я узнаю историю, если не буду ее слушать?
   - Отдай ей то, чего она лишилась, - Лжец по-прежнему не смотрел на Шталь. - Отдай ей наши воспоминания.
   - Я этого не сделаю! - резко сказала Звягинцева, так крепко сжав шталевскую руку, что ее обладательница скрипнула зубами.
   - Тогда я прострелю ей голову, - сообщил Лжец, переводя прицел Эше на макушку.
   - А еще варианты есть? - поинтересовалась Эша, машинально втягивая голову в плечи.
   - Нет.
   - Поля, - зашептала Эша, - его пистолет настоящий и заряжен. Договориться с ним невозможно. Знаешь, я не хочу, чтобы мне стреляли в голову. Я не хочу чтобы мне стреляли куда угодно!.. Что такого...
   - Заткнись! - прошипела Полина, и Эша почувствовала, как дрожит ее рука.
   - Она боится, - дружелюбно пояснил Лжец. - Она знает, что будет...
   - Ничего не будет! - вскинулась Звягинцева. - Ты ничего не знаешь и ничего не понял. Это ничего не изменит! Мертвые не возвращаются! А чужие воспоминания не убивают живых! Чего ты добиваешься?!
   - Мне нужна эта тварь, - голос существа стал проникновенным, почти лиричным. - От того, чем она стала, толку нет. То, что ты называешь своей сестрой, лишь эхо того, что было. Она беспомощна, она дилетантка. Мне нужна та, что была в поезде! Ее способности. Ее ненависть.
   - Я перестала вас понимать, - призналась Шталь, отчаянно сосредотачиваясь на своих ощущениях. Судьба, земля, ветер, деревья, хоть какие-то вещи - хоть что-то, что смогло бы помочь. Ничего. Только недоброе бормотание пистолета в руке Лжеца. Только собственное возмущение - обозвать ее, журналистку-сыщика-боевую уборщицу дилетанткой! И отчетливая тошнота - последствия развеселых скачек на Монстре-Джимми.
   На этот раз Шофер точно оторвет ей голову!
   Если, конечно, будет что отрывать, когда их найдут.
   - В таком случае, на землю! Обе!
   - Земля холодная! - заявила Эша. - Сестра запрещает мне сидеть на земле!
   - Тебе важней простуда или пуля в голове?!
   - Мне нужно немного времени подумать. Нет, если честно, мне нужно на это довольно много времени...
   - Вот в этом и есть ваша беда, - мягко произнес чей-то голос совсем рядом.
   Вздрогнув, Эша обернулась и увидела незнакомую женщину, прислонившуюся к березе и изогнувшую пухлые губы в почти сочувственной улыбке. Кремовый деловой костюм, шпильки, узкие очки в золотистой оправе, тугой узел блестящих черных волос. Женщина выглядела так, словно ступила на палую листву прямиком с делового совещания, и смотрелась на фоне воздушного березняка довольно нелепо. На вид ей было около сорока лет, но Шталь отчего-то тут же подумалось, что женщина намного старше, и высокие березы, поигрывающие листьями на ветерке, и даже земля, в которую они вросли своими корнями - малолетки по сравнению с этой элегантной незнакомкой. Ее глаза за стеклами очков были теплого шоколадного цвета, но казались невероятно холодными.
   - Ваша беда... - повторила гостья, поднимая руку к узлу волос - плавный, полный грации жест. - Вы медленные. Вам всегда нужно хоть какое-то время. Вы расползлись, как зараза, но вы медленные. Бедные медленные маги. Куда вам тягаться с хищниками?!
   Ее губы дрогнули, расплываясь, растягиваясь, лицо задрожало, теряя плотность, становясь полупрозрачным и превращаясь в некую желеобразную маску, под которой зашевелились, гримасничая, иные черты. В воздухе протянулся густой запах тины, сплетенный с тонким ароматом ванили, и вместе с ними к Эше, невольно прижавшейся к сестре, пришли ужас и легкое удовольствие от того, что этот запах хоть немного перебил тяжелый дух, исходивший от стоявшего слишком близко Лжеца.
   - Мы и не собирались с вами тягаться, - возразила Полина. - Нам до вас дела нет!
   - Это неважно. Главное, что нам есть дело до вас, - существо усмехнулось, вновь превращаясь в импозантную бизнес-леди. - Решение принято. Вы нам здесь не нужны. Друг мой, ты привел слишком легковесный аргумент, - гостья подмигнула Лжецу, и в черных провалах глаз того в ответ полыхнуло сизым - похоже, Лжец не был в таком уж восторге от своих союзников. - Что такое пуля в голове глупой девчонки по сравнению с целым городом?
   - Я не глупая девчонка! - буркнула Эша. - Я тебя не боюсь!
   - Ой ли?! - женщина усмехнулась. - Давно?
   - Секунд пять.
   - Это немало, - тонкая рука снова тронула тугой узел волос, потом аккуратно поправила очки. - А теперь, - она кивнула Полине, - делай, что он сказал.
   - Или?..
   - Или мы уничтожим город.
   - Что?! - Эша, не сдержавшись, фыркнула. - Уничтожите город?! Да ни один из вас не сможет даже войти туда!
   - Милая девочка, - голос женщины стал чрезвычайно снисходительным, - мы хорошо вас изучили, а вот вы нас, похоже, нет. Нас очень много. И для того, чтобы уничтожить город, нам вовсе не обязательно в него заходить. Выполните его просьбу - и умрут только такие, как вы. Откажетесь - и умрут все, кто сейчас находится в Шае. Мы не хотим этого. Правда. Мы охотники, а не безумцы. Но вы не оставляете нам выбора.
   Полина сглотнула, потом в отчаянии посмотрела на Эшу.
   - Приступайте, - женщина изящно потянулась. - Мы дадим вам полдня.
   - Этого слишком мало! - возразила Звягинцева. - На это нужно не меньше двух недель.
   - Извините, девочки, при данных обстоятельствах и полдня - это очень много. Приступайте. Здесь вас никто не потревожит. Мы об этом позаботимся.
   Неподалеку слабо хрустнул сучок, и Шталь, вздернув голову, уловила едва заметное движение среди деревьев. Мгновением позже что-то шевельнулось в ветвях ближайшей березы, и среди изумрудных, еще не тронутых осенью листьев-сердечек открылись чьи-то внимательные недобрые глаза, которые почти тут же пропали. А спустя секунду березняк вокруг них вдруг стал необычайно обитаем. Эша даже не успела понять, откуда появились все эти люди, словно они соткались из прозрачного осеннего воздуха или бесшумно выступили из березовых стволов. Они просто возникли - и теперь стояли и молча смотрели на них, и взгляды их были недобрыми. Лица многих то расплывались, словно утренняя туманная дымка, то становились полупрозрачными, точно мутное стекло, пропуская хищные, нечеловеческие черты. Были и другие лица, и они нагнали на Шталь куда больше страха - лица неживые, сизые, с выцветшими глазами, с губами цвета лежалых листьев. Попадались и вполне обычные, здоровые человеческие лица, и Шталь не без удивления узнала в одной из прибывших представительницу костромских ведьм, которой Ольга Лиманская в свое время бесповоротно испортила магический перстень. Эша, не сдержавшись, слабо ахнула, когда безвестная бледная дева с мокрыми волосами, беззвучно ступила на землю рядом с ней, пройдя перед этим сквозь одну из берез, словно дым. Среди деревьев медленно, величаво прошествовала огромная рысь и вальяжно улеглась на землю, небрежно растолкав стоящих. Внимательно посмотрела на Эшу человеческими бледно-голубыми глазами, после чего длинно зевнула, давая Шталь возможность как следует оценить громадные острые клыки. Следом протопал медведь средних размеров, упитанный, раздраженный и очень грязный и, в отличие от грациозной кошки, небрежно шмякнулся на прошлогоднюю листву, издав при этом звук чрезвычайно объевшегося существа. В березовой листве громко захлопали чьи-то здоровенные крылья, но их обладатель, вероятно из скромности, показываться не стал, а обозначил свое присутствие тонким воздушным чихом. Из ветвей, красиво кружась, спланировало белоснежное перо и улеглось на подставленную шталевскую ладонь, словно визитная карточка.
   - Впечатляет, - мрачно констатировала Полина. Эша ничего не сказала, только испуганно стряхнула перо на землю, точно то могло ее укусить, после чего вновь беззвучно воззвала к своему главному собеседнику. Но если судьба и услышала ее, то не подала вида. А может, так и должно быть. Она ведь так отчаянно хотела все узнать. Может это и есть последнее звено в цепи случайностей, ведущей к цели, которую она сама пожелала? Ей станет ведома вся история Говорящих... Но что будет потом?
   Вообще оно будет, это "потом"?
   - Поля, - прошептала Шталь, - как ты думаешь, если ты сделаешь то, что они хотят, я могу умереть?
   Звягинцева отвела глаза и, облизнув губы, ровным голосом ответила:
   - Можешь.
   - А если не умру, то они все равно меня потом убьют?
   - Хотела бы я сказать тебе что-нибудь оптимистичное, но ты сама видишь, к чему все идет, - отозвалась Полина, обхватывая пальцами ладонь Эши, и шталевские пальцы отозвались в ответном пожатии.
   - А если ты сделаешь то, что они хотят, может, они, по крайней мере, не убьют тебя?
   - Думаю, убьют.
   - То есть, - сипло подвела итог Эша, - какой вариант ни возьми, нам все равно помирать, так что ли?!
   - Очень похоже на то, ребенок.
   - Елки, - с испуганной досадой сказала Эша Шталь, - как же мне это надоело!
  
Оценка: 8.50*6  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"