Барсуков Александр Владимирович : другие произведения.

Страна сказок 480-481

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Александр

Барсуков

Страна

сказок-480

("Письма в никуда"-480)

2017

ПИСЬМО В НИКУДА-4791,5-4794

   17 октября 2017 года. В НИКУДАвам. Вам к удавам? К никудавам. Итак, было знойное лето 1980-ого! Знойное! Всех зеков выпустили по амнистии, и они оккупировали Кратово!
   Пришли и к даче пионера-всем примера Вити Морковкина. Витя им как заорёт: "Немедленно отойдите от Государственной дачи!"
   А они такие: "Мы научим тебя Родину любить!" Короче, мраки.
   "Что же делать? Что делать? Опрыскать их баллончиком с дезодрантом? Чтобы, типа, не воняли? Нет. Их тут три-четыре сотни! Надо ждать появления полицейского вертолёта, а потом привлечь его внимание! Как? Я заставлю бандитов кричать "СОС!!"
   Всё это, конечно, было сильно и смело сказано, но попробуйте усмирить три сотни фанатиков чем-нибудь. "Фанаты ревут!" Бандиты тоже.
   Витя повертел-повертел негодный баллончик в руке и решил идти ТАК! Да, ТАК, в трусах!
   И вот он вышел! Это было великолепно! Типа Явления Иусуса народу! Женщины в толпе фанатиков отвернулись: "Он - голый?!"
   Витя и сам повнимательней присмотрелся к себе: нет, вроде, в стрингах. Конечно, чем меньше стринги, тем больше понты, а Витя был понтовый пример всем ребятам. Одно слово - пионер! Пионер может появляться на широкой публике как угодно!
   Всё равно все девушки и женщины плачут в восторге и ходят в простынях с надписями "Космос-наш!", "Ура, Юрий!"
   Это они имеют в виду Витю, но у них левая рука не знает, что пишет правая нога. Вот и написалось так. Итак, космос-наш.
   Вите это было, честно говоря, до фонаря. Он, виляя голым задом (если попа съела трусы, то Витя из реальной тусы), отправился на колонку за новой порцией чистой воды.
   Конечно, медсестра Женечка при виде него сразу бухнулась в обморок! А нехрена набирать воду поперёк батьки!
   Витя вылил ей на морду всё ведро и весело зашевелил ушами!
   Женечка очнулась: "Ну, Витя, погоди!" И увидела Витю! Померещился Козёл!
   "Ну, Козлы, погодите!" - сказала.
   "Это ты про них, от их имени или про нас?" - спросили козлы-бандиты, которые кто с пулемётом, а кто с книжкой и блокнотом, устремились за Витей на колонку, чтобы зап-писывать. "Мы зап-писываем!"
   "Это я от их имени!" - сказала Женечка и тоже весело пошевелила ушами. Уши у неё выросли ниоткуда. Уши ниоткуда.
   Ну и всё испортила. Надо было прямо в рожу бандиткам крикнуть: "Вы все - козлы! "Стиморол" - козёл!"
   Но не смогла. Не сдюжила. Кишка тонка.
   Витя подумал-подумал и сказал: "Пошли, Женечка, в медпункт, я тебе там новую толстую кишку пришью!"
   "Пошли!" Женечка уже ничего не соображала от страха. Витя снял с неё её очочки и отхлестал по щекам!
   "Только руку отобьёшь!" - сказали бандитки. Они, как всегда, давали ценные и полезные советы как в стране советов.
   Витя отмахнулся от них рукою: "Иветта, Мюзетта, Жоржетта, Лизетта! В жизни не было лучшего фуршета! Во мне остались навсегда! Лучше банкета!" И ещё: "Констебль знать желает, где с девушками я прощаюсь навсегда!"
   У водопадов Кратова! У колонки. Там такая красотища! Деревья растут прямо из воды! И именно там Витя и зачал Женечку! Да шутим мы, шутим. Конечно, юмор тот чёрный, но сами посудите: где ему ещё зачинать Женечку? Конечно, тют! Тут!
   У Женечки большая зачиналка! А у Вити ещё больше! Итак, что же Витя? Он распрощался с девушками-зечками навсегда, и они свернули свои майки, под которыми болтались хилые груди!
   Холодное лето 1980-ого! Голодное! Не сытное! Весь жир сошёл на нет! А эти бабки ещё, поди, самого Фитлера видали! Или Наполеопля. А может, даже, даже голодали в Ленинграде! Как говорится: Ленин - Ленинград, Сталин - Сталинград, вино - виноград.
   Так что их посадили незаслуженно! Посадил товарищ Цементов! Он такой: "А кто это у нас такой там голодает? А? Петрова? Иванова? Васечкина? Эта та, которая открыла Америку? И до сих пор сквозит? Немедленно всех в кутузку!"
   И поёт: "На дневнике сибирских руд храните гордое молчанье!"
   Ну и Иванова не сохранила молчанье: "Бабоньки! Бабоньки! А не сжечь ли нам в паровозной топке нашего узкоглазого машиниста Сергея Узкого?"
   "Не надо! Так мы никогда в Сибирь не доедем!"
   "А зачем нам в Сибирь, бабоньки? Давайте, выйдем здесь, на станции Хрипань!" - Иванова.
   Тут вмешалась Петрова: "Иванова, слушай, заткнись! Тебя никто не выбирал в командиры! Тебе что, больше всех надо?"
   Но гордая Иванова высунулась из телячьего вагона и смело запела "яблочко-песню": "В Царство пингвинов дорогу грудью проложим себе!"
   "Это кто там поёт? Кто так красиво поёт про грудь?" - спросили кочегары. - "Надо будет его... расстрелять! В знак поощрения!"
   "Только и знаете: расстрелять, поощрение!" - Иванова снова влезла обратно в вагон. - "Вот сидим мы здесь, бабоньки, возле параши! И возникает естественный вопрос: "А может, деточки, ваше место возле параши?"
   "Где, где ты увидела здесь парашу?" - спросила Васечкина.
   А Петрова презрительно отвернулась и уткнулась в свою подушку. Она ездила с подушкой, так как была "паханшей с подушкой".
   "Ну как же? Вот параша, вот рулон! А я думала: совсем дыра!" - сказала Иванова.
   "Это не параша! Это Шестой Кхуман! Кто в него нас.ёт, тот вечно будет болеть "ветрянкой"!" - сказала Васечкина.
   "А как же вы ТОГО?.." - Иванова.
   "Размножаемся? Почкованием! И по фоткам клёвых парней в журнале "GOMO"!" - сказала Васечкина.
   "Да нет! Я не то имела в виду! Что вы делаете, когда у вас момент такой?" - спросила дотошная Иванова.
   "У настоящих идейных социал-демократок не бывает ТАКИХ моментов! Другими словами, у них всегда момент такой! Так что мы их и мажем зелёнкой против "ветрянки"!" - Васечкина.
   Ситуация начала проясняться. И, хоть Иванова и была национал-социалисткой, она скинула свои панталоны и присела над Кхуманом!
   "Ты не правильно это делаешь! Так нельзя делать! Какого хрена ты так делаешь?" - спросила Васечкина. - "Это делается стоя!"
   "У вас, может, у соцдемократов, и стоя, а у меня перца нету!" - сказала Иванова. И чуть снова всё не испортила.
   Так как строй зечек что строй лесовой! Кто стоит криво или сидит над Кхуманом, на того смотрят косо! Надо постоянно стоять как лес. Тем более, всё равно на всех койко-мест не хватает. Одна Петрова со своей подушкой занимает три койки: "Я вешу 300 кило! Памагите!"
   Это было понятно. Васечкина тоже зажала нос рукой и подумала: "Пусть с.ёт! Всё равно в Хрипани её расстреляют!"
   Как бы не так! Ни в Хрипани, ни в Голутвине никто из охранников и не сунулся в эту клоаку, так как плохая репутация! Бэд! Репутэйшн! Поезд продолжал бойко бежать в Сибирь.
   "А знаете, бабоньки, а ведь у меня был роман с самим товарищем Цементовым!" - пустилась в воспоминания о былом Иванова. - "Он такой: "Хай, бейб! А пошли ко мне!"
   Я такая глазками так: "Куда? В Овальный Кабинет?"
   "Нет! В садовое "очко"! Бомж я! Там и проживаю!"
   Всё сразу испортил.
   Я ему: "Так какой ты, нахрен, Цементов?"
   "А я - его брат-паразит-двойник! Нас даже наша мамаша Аллилуева отличить не может!
   А дело было так! Тёмная-тёмная ночка! Аллилуева с лопатой выходит из дачи номер 3 (ну там, в Кратово!) и готовится закопать меня, паразита, в живом состоянии в землицу-мать!
   И приходит такой пионер Витя! Он говорит Аллилуевой: "Так нельзя! Так будет пожар!"
   И вытаскивает у неё изо рта сигарету и тушит её огнетушителем. И машет зрителям пальчиком: ни-ни!
   Я-то уж по пьяни думал, что он меня щас спасёт, но он сказал: "Это не моё собачье дело! Во всяком случае, я никому ничего не скажу!"
   И ушёл, пиявка гипертоническая! Но, всё-таки, сделал полезное дело: без папиросы Аллилуева расхотела меня закапывать и пошла в дачу за новой сигаретой. Закурила.
   И снова появляется Витя! Он только что погасил костёр, который развёл бомж за дачей 24, и был, Витя, бодр и доволен, что спасает всех от пожара.
   "Аллилуева! Опять вы!" - сказал он в досаде. - "Я же вам сказал: на построение! Во двор!"
   "Да я всё получила!" - сказала Аллилуева и показала на меня в пелёнках.
   "Тогда - во двор! Строится! Сегодня принимаем всех в "ЮИД"! "Юные Инспекторы Деревотушения"! Вашего малыша (На головку которого вы тоже чего-то там нанесли! ("Нанесите на головку вашего малыша!") Только умоляю: не шампунь: будет больно щипать! Малыш он тоже не железный!) тоже примем. Будет юный ЮИДовец!"
   Так сказал Витя и как в корень проблемы смотрел. Я тоже взял огнетушитель своими хрупкими ручонками и ка-ак плесканул пеной в морду Аллиуевой! А нехрена, нехрена закапывать живьём разных ЮИДовцев!
   Итак, ситуация прояснилась ещё больше: позади был враг! Аллиуева! Впереди был враг - бомжи со спичками! Справа был враг - костёр на хоздворе! Только слева врагов не было. И это было настолько поразительно, что я пошёл налево и закурил папиросу!
   Витя покачал головой: "Постарайся ещё! Слово "Сигарета" и слово "Папироса" для тебя означают одно и то же!"
   "Ну да!" - сказал я.
   "А я тебе ещё раз говорю: брось папиросу! Брось париросу! Кому говорят, девочка, брось!" - сказал Витя.
   "Я не девочка!" - сказал я.
   "А по мне так все вы ещё девочки! Вот будь моя воля, я бы всех вас, курильщиков, одел в женские платьица и закопал бы в глину по шею! Да вообще: достаточно посмотреть на твои робкие перси, чтобы сделать вывод, что ты - девочка-подросток прыщавый!" - громыхал Витя.
   "Ну спасибо! Всю жизнь думать, что я - близнец-паразит Цементова и тут узнать, что я его сестра Верка!" - сказал я.
   "Я про Верку ничего не говорил. Но уж раз ты сама назвала себя, то теперь ты действительно сестра Верка!" - сказал Витя. - "Смотрите, модница! В пелёнки закуталась! Усы отрастила! А щас так носят?"
   "Усы накладные! Фальшивые!" - сказал я.
   "Отлично! Назначаю тебя Веркой Халландсен! Ты будешь неотразима с подобными усами!" - Витя.
   И я пошла по рукам разных дибильных матросов с корабля "Чижик", которые все были из ЮИД. Вот так я и пошла по рукам! И докатилась до жизни такой!" - рассказала сестра-паразитка Цементова.
   "Так ты - Сестра?" - спросила я, Иванова. - "Может, даже, даже Сестра по Вере?"
   "Да! Я верю, что в 2012 году произойдёт Конец Света!" - сказала Верка.
   "Тьфу ты, чёрт! Я не об этой Вере! Я об Вере во всё самое лучшее в человеке! В Мечту! В Идеалы!" - Иванова.
   "Ах, в это? Нет! Я верю, что человек - дерьмо, рождается из грязи и в грязь же уходит!" - сказала Верка. Видимо, над её духовным развитием следовало ещё поработать.
   Я открыла перед её носом "Библию в картинках": "Видишь? Картинки! Для таких идиотов как ты, которые читать не умеют! Видишь Троицу? Мать, Дитя и Святой Дух? Только не говори, что Мать - это Аллилуева, Дитя - ты, а Дух - ЮИДовец Витя!
   Витя - ложный Бог и паразит! Не веришь? Так знай! Каждый вечер Витя уединяется под одеялом и творит грех! Когда ему особенно спокойно, и никто не видит! Это Блуд! Витя - простой ЮИДовец, подверженный влиянием массовой культуры, где все поголовно трахаются!"
   Верка покачала своей блондинистой головкой: "А как же головка вашего малыша?"
   "Чего?"- спросила я.
   "Я говорю: нанесите на головку и так далее! Что, вообще, наносить?"
   Я замялась: "Ты что, дура? Нанеси купороса! Или вазелина, если хочешь, чтобы туда-сюда обратно: тебе и малышу приятно!"
   "Нет! Я нанесу красную краску и изображу серп и молот! Хочешь, сей, а хочешь - куй! Всё равно получишь х..!" - сказала Верка.
   Из чего я сделала вывод, что она полная идиотка. Я отложила "Библию в картинках" и взяла "Holy Bible"! Я решила изгнать из Верки Дьявола!
   Да потому что даже сейчас, мирно разговаривая со мной, она поднялась в воздух на кровати и готовилась блевануть чем-то зелёным на меня и на Библию! Как бы мне щас помог Витя со своим ЮИД, ведь они, кроме как спасать от пожара, спасают и от блевотины-наводнения! Но Вити не было!
   "Ха-ха-ха!" - сказало отъявленное отравленное существо Верка. - "Не поможет тебе твой Бог Витя!"
   И попыталась коварно блевануть на фотографию Вити, на которой он держал за ноги генерала Паттона. Этот снимок был в подарок от... Паттона. Ну и от Вити, конечно. Блевотина растеклась по рамке фото. Это вселило в меня уверенность: "Получай, тварь! За Витю! За Паттона!"
   И я храбро оросила Демона Святой Водой и всунула ей в рот серебряную ложечку! Это было очень смело, очень! И очень дорого, так как, всё-таки, серебро! Я, всё же, надеялась вернуть ложечку. Без неё столовый сервиз был уже не тот. Но не смогла.
   Демон задумчиво поковыряла ложечкой у себя в заднице и сказала: "Нет, не вставляет!"
   Конечно, не вставляет! Как она тебе вставит? Я выхватила ложечку из её зелёной задницы: "Это для еды! Этим надо есть!" И показала на себе.
   "А-аа!" - поняла Демон. - "А я-то, сдуру... Эх, век живи - век учись!" Да, правилам этикета и обращению со столовыми приборами её надо было ещё обучить. Как справляться с другими приборами, она, кажется, знала. Но делала вид, что не знает.
   Она снова выхватила у меня ложечку и вставила себе в низ!
   "Зацени! Я - Моцарт! Нет! Я - Сольери!" - сказала она.
   Это меня не обрадовало. А раздражило. Ложечка тоже не железная! А серебряная! И вообще, что эта сука себе позволять?"
   Таков вкратце был рассказ Ивановой о сеансе экзерцизма на воле. К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4794-4796,5

   18 октября 2017 года. Сказка! Про Кратово! Ур-ря! На самом деле это будет мрачная серьёзная (юмора ноль) сказка. Например, так: ласточка с весною в клюве к нам спешит! Ласточка! Понятно? Нет в мире мрачнее и угрюмее создания, чем ласточка, обременённая заботами о потомстве.
   Ладно, ладно, выберем нечто простое и стильное. Например, лягушку. Лягушка! Как много в этом звуке для сердца русского слилось! Как много в нём отозвалось! Ведь в этом звуке и кваканье на болотах, куда привёл хранцузов Ванька Засланин! И кваканье в концлагере "Солнышко", который стоит на болотах! Да и Бакервиль-холл стоит на болотах, и такая Собака Бакервилей, покуривая кальян и развесив свои яйца, шары на ветвях, говорит: "А с бабой жить ещё лучше!"
   Забывает, сволочь, что сама баба. А может, это мужик был? Раз яйца и всё такое? Всё такое: это бла-бла-бла.
   Короче, остановимся на яйцах. Мы, конечно, понимаем, что мужик, как и женщина, многообразен. У женщины есть грудь, есть ноги, есть уши (от которых эти ноги), есть маникюр, макияж, обаяние, очарование. У мужика тоже всё это многообразно: есть яйца, есть ещё яйца и ещё есть яйца! А могу и не копать.
   Вот так-то вот, братаны! С пиписками мы! Никакого очарования, никакого обаяния и маникюра. Природа явно отдыхала на мужиках. Ничем не наделила.
   Другое дело - Рыжий Григорий! Он с самого рождения получил все тузы: рыжесть, огромную харю, ярость, яркое лицо! Но он тоже пас перед девушками. Это он парней кроет матом, а девушке что сказал: "Девушка! Ваш автограф, пожалуйста!"
   Так что мы с вами, мужики (оно и понятно), совсем убогие и ни чем не наделённые. Ну, может, писклявыми мордочками, но эти мордочки можете засунуть себе в задницу.
   Да! Так о чём сказка? О Кратово! Это было Детство! В детстве все милые, и мыслительным органом концом ещё не думают. "Мама! А у меня главный мыслительный орган - конец?" "Нет, сына, пока ещё нет, нет."
   Да, в детстве все хороши. Помнится, в лагере я жил с разными уродами, которые пачкали матрасы по ночам. Я, конечно, понимал: это, мол, уроды! Но я никогда не ставил себя выше их, а, значит, тоже был уродом.
   В Кратово жил такой Витя. Пока только Витя. Потом рядом нарисуются Кот Мурзык, непросыхающий наркокот, сестра Оксана, медсестра Женечка, Женечкина Макака, разные пиявки гипертонические и алкаши типа маньяка Фишера.
   Вот нам могут сказать: "Чего ты, мать твою, блин, воспеваешь Фишера?"
   Я? Воспеваю? Да при одном этом имени в 1984 году дрожали все поголовно: и дети, и взрослые! Это только потом его поймали и выяснилось, что никакой это не Фишер, а дядя Головкин!
   Витя не дрожал. Нет. Что он, кленовый лист, дрожать? Ты мне среди зимы приснись, жёлтый лист кленовый! Может даже Витя хотел перевоспитать Фишера, чтобы из того получилась не такая дибильная ячейка общества, а нечто осмысленное. Может, он хотел, чтобы Фишер перестал быть гомосеком и насиловать мальчиков!
   Витя постучал по графину, призывая к тишине. В клубе сидел только один человек: сам, собственно, Фишер! Или человек, очень похожий на него.
   "Что же вы, Фишеры?" - спросил Витя. В глазах у него немного двоилось. "Наверное, раз у Фишера две головы, то и два ужика в штанах!" Но этого Витя не сказал, так как это бы было немного бестактно. А "я не хочу обидеть вас ничем!" Прошла любовь, завяли помидоры.
   Фишер не смотрел на Витю. Он выискивал в зале пионеров. Пионер был. Некто Пучик.
   "Хай, мальчик! Пошли ко мне!" - сказал ему на ушко Фишер.
   "А кто ты будешь, мужичок?" - спросил Пучик.
   "Шахматист! Фишер!" - Фишер.
   "А барбариски у тебя есть?"
   "А ты как думал?!"
   И вот Фишер с Пучиком в обнимку пошли вон из клуба.
   Этого Витя стерпеть уже не мог:
   "Лекция не закончена, недоноски! Куда это вы, два недоноска, собрались?"
   Фишер устало перевёл дух и снова сел на стул. Дав слово - держись, а не можешь - крепись!
   "Товарищ Витя! А можно мне выйти?" - спросил Фишер.
   "Звонок для учителя! Сортир для родителя! Россия для русских! Энглиш для начинающих! Крем для бритья!" - в праведном гневе Витя был страшен и готов был продолжать этот пугающий жуткий список до бесконечности: "Солнышко" для узников! Лагерь для зеков! Мать родная для девушек! (Он имел в виду: "Девушки! Сейчас в моде татуировки! "Не забуду мать родную!") Африка для негров! Книги для книггеров! Сядь, Пучик! Тебя тоже пучит? Пучение для... для..."
   Кажется, список пугающих вещей, снятых на камеру на заброшках, подходил к концу.
   "Для... для..."
   "Товарищ лектор! Может, я, всё-таки, выйду?" - спросил Фишер. - "Хотя, мне уже не надо."
   Эта сволочь, этот гад намочил штанишки. Этому не было прощения!
   "В "Солнышко" его!" - сказал Витя, и вышел Кот Мурзык с наручниками "Нежность". Он деловито захлопнул наручники на Фишере и сказал:
   "Мужик! Без обид! Ничего личного!"
   Если вы ещё не знакомы с Сузи, то есть, с Мурзи, с Мурзыком, то скажем, что так, без обид, он засадил в "Солнышко" больше 1000 человек. И только одному Вите было известно, виновен ли кто-нибудь из них или нет.
   Вообще, мы не понимаем, чего этим узникам не хватало? В "Солнышке" было прекрасно! Пахло сеном и... травой. Хорошо в "Солнышке" родном! Пахнет сеном и.. травой. Дают ром! "Ви браухен ром, ром, ром! Унд ди вассер убераль! Штинкен нах дер манн!"
   Для беременных и жующих переводить не станем, а для сильнонервных: воняет как после мужика! Ну, мужик такой: "Ля-ля! Я свободный мужчина, и нет мне преград! Все девушки улыбаются!" Ну и после него воняет как после него.
   Недаром после фашистов в Москве (1000 рядов по 42 человека, 42000 человек) ехали 42 поливальные машины. Или по 82 человека? Короче, это им была экскурсия по Москве: а я иду-шагаю по Москве. От Берлина до Москвы.
   Что мы говорим? В "Солнышке" давали макароны! Нигде больше их не давали, так как макароны те были произведены из внутренностей узников! Так считали недоброжелатели "Солнышка". На самом деле из теста! Что? Да, из самого обыкновенного теста, пруд пруди. Потому что мы не недоброжелатели, а анонимы-доброжелатели.
   Поступил телефонный звонок. "Анонимный, конечно?" "Ну, что скажете? Вы и она. Всё равно придётся что-то придумывать." "А правда вас не устроит? Шучу. Можно просто взять Фишера и выкинуть его на помойку!"
   Конечно, это очень хорошая идея. Но не совсем. Мы не можем швыряться Фишерами, так же, как и старичками. Любому Фишеру у нас почёт. Кто, в сущности, Фишер? Ноль! Слабак! А рука, сжатая в громящий кулак, поднимет и дом пятиэтажный. Или ещё, как говорил незабвенный Маяковский: "бла-бла-бла"! Не помню! Чего-то там про Пятилетку, которая у него рифмовалась с "п.зди". Вот гений! Ни у кого не рифмуется, а у него... Наверное, свой парень и тоже сидел в "Солнышке". Там и не такое зарифмуешь.
   Итак, Фишер под конвоем Мурзи и Оси (Киси и Оси) препровождён в самую страшную галицийскую дыру в "Солнышке", в безнадёжно спившийся гарнизон в страшной галицийской дыре. Но у него есть Сыр! Подробнее о приключениях этого ипохондрика читайте в следующем эпизоде. Скажем только, что Фишер предпримет попытку самоубиться после того, как его изобьют разные дяденьки, громилы мышноштанговые и больцастые.
   Это у меня сон такой был: сидим мы с Игорем, едим кексы, как приходит какой-то парень из налоговой и давай нам угрожать: "Знаете, что с вами сделают урки в тюрьме?" Игорь его как хвать за руку! Я - за другую, повалил и стал ему грабастать рожу: "Вот, что они с тобой сделают! Вот, что!" Намекал, что я сам щас подобный дяденька матёрый, которыми пугают юношей. Да и где, вообще, эти дяденьки в натуре? Всё какие-то ипохондрики. Короче, Фишер пошёл по рукам.
   "Надо будет послать ему яблоко и открытку на Рождество. Хотя, с другой стороны, я же сам и послал его в тюрьму," - думал Витя. - "Ладно, пошлю авоську апельсинов. Если, конечно, у Фишера аллергия. Авоську отнесёт Мурзык. Он такой с авоськой: "Дзинь!" А ему "Бряк!": "Пошёл отсюда!" Ибо аллергия."
   И вот в тюрьму отправился Мурзык. Он был попрыскан дезодорантом, чтобы от него ни в коем случае не воняло. Побрит до блеска. И одет в специальный подгузник. Короче, будь мы девкой, то мигом бы выскочили за Мурзыка замуж.
   А сам Витя пошёл к Женечке. Кстати, прикол: настоящая реальная Женечка из диспансера готовит себе замену! Так что больше Женечки, верно, не будет! Но мы-то будем верны и переименовывать Женечку не будем. Есть много девушек хороших, есть много ласковых имён. Но лишь одно из них тревожит, унося покой и сон! Это Женечка!
   Женечка опустила руки в тазик:
   "Ты любишь красный лак?" Как будто сама не знала. Ей Витя миллион раз об этом говорил: "Смой ты свой синий похоронный! Только мертвецы бывают синими!" Смыла, наконец.
   "Знаешь, что, Женечка? Вот я мыслю над нашими методами: правомочные ли они? И ещё саботаж! Что это, вообще, такое? Я имею в виду: что за слово такое?"
   "Что вы имеете в виду, поручик Ржевский?" "Что имею, то и введу!" - сказала Женечка.
   Она отшутилась, а вопрос был серьёзный. Можно ли было осудить Фишера за саботаж? И вообще, саботаж ли это: брюхатить пионеров?
   "Ну, не знаю! Я брюхачу - и ничего," - сказала Женечка.
   "Я тоже брюхачу - и ничего," - сказал Витя. - "Но это тонкий вопрос морали. Как говорится: "Достаточно одной таблэтки!" Ведь у Фишера на свободе осталась, кажется, девушка! Или мать! Или отэц? Или мать, готовящаяся стать матерью? Или готовящийся стать отцом? Предлагаешь и их всех посадить в "Солнышко"?"
   "Чтобы ему не было скучно?" - спросила Женечка. - "Да не знаю я! Дай, я пока пойду перебинтую пациента, у которого ампутировала шары!"
   Она ушла. Из шкафчика показалась Макака.
   "А вы как считаете?" - спросил её Витя.
   Она чуть не поперхнулась синим бананом:
   "Ты, видимо, адресом ошибся! Никаких Лукошек тут нет!"
   "Ну как же? Женечка Лукошко, профессор Павлов-Лукошко, да и ты Макака Лукошко! Все вы из одного лукошка!" - сказал Витя. - "Вот я подумывал тоже сменить фамилию на Лукошко, чтобы быть поближе к народу. Но нет! Колобков я! Или Морковкин? Или, вообще, Сковородкин? Никогда не запоминал подобную мерзость."
   "По-моему, Витя, так ты просто Козлов! Почему? Да потому что ты - Козлов!!" - сказала Макака и протянула банан. - "Хочешь?"
   "Хочу! Хотя, конечно, синие красители и пестициды. Может, он добавит синего вещества мне в мозг?" - Витя. Не добавил.
   "Слушай, а у тебя жёлтого нет? Пайнтинг ин еллоу!"
   "Нет! В этом доме нет бананов! Ты знаешь всю мою прежнюю жизнь: я наедалась жёлтых бананов и превращалась в свинью! В развратное животное, банановую пиявку, думающую только о бананах и девках! Но с этим покончено! Бананов нет, но есть содовая!" - сказала Макака.
   "Да ты и щас подобная пиявка," - сказал Витя и подумал: "Куда делась Женечка?"
   Из операционной раздалось:
   "Да пошли вы все с вашими шарами! С вашими половыми органами и вашими операциями!"
   Из операционной выскочил какой-то перебинтованный пациент, за ним вышла Женечка. Вероятно, она, всё-таки, дождалась перитонитов, и пациент взбесился.
   Витя поймал его за размотавшийся бинт:
   "Слушай, ты! Ты как обращаешься с Женечками?"
   Пациент вырвался и убежал.
   "Какой был Слон! Слон редкий полосатый! Покупайте наших Слонов!" - сказала Женечка.
   "Идея! А что, если нам Фишера оскопить?" - спросил Витя.
   "Как? Он уже не в наших руках! А в ручках тюремщиков, которые уже не дамские ручки! Предлагаешь его выкрасть? Ночью? Из-под вооружённой охраны? Он что, 500-сот килограммовая ванна?" - спросила Женечка.
   "Да, этот План никуда не годится. Но мы можем назвать именем Фишера твои очередные ампутации. Мы как бы скажем: мы посылаем тебе шампанское, с которого всё и началось. И посылая шампанское, мы как бы намекаем на... Хотя, послали-то мы ему не шампанское, а апельсины! Надо было в каждый апельсин спрятать скальпель. Он бы понял намёк и сам бы себе всё и ампутировал!" - сказал Витя.
   "Чего-то, я в этом сомневаюсь! Своя рубашка ближе к телу!" - сказала Женечка.
   "Ты сомневаешься, что Фишер пошёл бы на зверскую ампутацию? Хотя, я тоже сомневаюсь.
   А! Знаю! Надо подсадить к нему в камеру нашего шпиона! Лучше даже шпионку! Она такая придёт! Она такая пришла: мол, дайте, я у вас тут уберусь за 1000 рублей в неделю! А сама ка-ак прыгнет и как откусит ему всё!"
   "Прям всё?"
   "Ну не знаю. Как удастся прыгнуть. Главное: ключевые слова: "я", "пришла", "здрасьте", "С Новым Годом!", "пошёл в ж.пу", "до свидания"! Если всё это правильно помнить, то любой План исполнится," - сказал Витя.
   "Особенно "С Новым Годом!" - сказала Женечка. Её как долговязую медсестру одолевали приступы скептицизма.
   "Ладно, ладно!" - сказал Витя. - "План не горит. Фишеру ещё сидеть миниуму 40 лет. Давай лучше, ты меня поцелуешь! В уста сахарные! Эх, боярыня! А если я совру, то пусть со мной живёт Макака до самого смертного моего часа!"
   Но Макака была не согласна. К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4796,5-4799

   20 октября 2017 года. Сказка про Кондома Хлимена. Ну, это такой очкастый бородатый мужлан, который ни капельки не секси, а очки, потому что зрение плохое, а вовсе не глазами так: "Ля-мур!" Никакого ля мура, конечно, нет.
   Хотя... хотя, постойте: ведь у него есть женоподобная девушка, то есть, женоподобный парень Аликс! То есть, ля мур какой-то есть. Может, немного, может, по капельке, но есть.
   Аликс такая ему сколько раз говорила на выходе из дома: "Зачем вместо шляпы на ходу ты надел сковороду? А вместо варежек перчатки натянул себе на пятки?"
   Кондом отвечал: "Заткнись, женщина! Это всё НАДО!" Ну там, надо для Борьбы со Злом.
   Ведь он ещё, кроме того, что с улицы Бассеинной, так ещё и Борется с зомби и доктором Бриниумом! Что ещё за дибильный доктор, и зачем с ним Бороться? Ну как зачем? Как так зачем? Чтобы, конечно, спасти Землю. Этот трижды никому не нужный Шарик.
   Может, это хобби? Ну да! "Приходит ли ко мне какой-то Хобби?" Приходит! По ночам в рваных носках и с арфой и поёт: "Чего-то, ангелы поют такими злыми голосами!"
   Хобби, это о! Когда ещё Кондомушка лежал в дезентерийном бараке, то Хобби Тараскин ему не раз говорил: "Цукерман, .б твою мать! Опять заснул! Пора уже просыпаться! Пить кефир! Или трахать девок!"
   Кроме кефира, Тараскин понимал только "в попу" и "в девок". Такой тупой. Но прозвище "Цукерман" Кондому дал. Он, Тараскин, был полным алкоголиком, и когда Кондом говорил: "Проклятые алкоголики!", вставал на дыбы: "Ты - баба-крокодил! Корова!"
   "Не корова!" - говорил Кондом. - "Я, может, раз в метро схватил женщину за ногу и за спину!" Потому что Кондом по жизни был тупее тупого и норовил схватить всех. Когда, конечно, у него было подобное хватательное Правило. Девиз! Лозунг.
   Это не такой лозунг, какой бывает у потёмкинцев на Потёмкинской Лестнице. В голове у потёмкинцев постоянные потёмки. Кстати, знаете, что у того, у кого с виду в голове потёмки, на самом деле самые светлые и понятные мысли. Хоть на стену вывешивай и всем показывай. Например, негры! У них самые разноцветные мысли. У белых, может, тоже, но белые люди при опасности всегда бегают: "А-я-яй!" Чёрные тоже бегают, но бегают как-то человечнее и чернее. ".рал ли Кузьмич?" "Да, но как-то человечнее!"
   Что касается зомби и Бриниума, то яблоко от яблони не далеко падает, и у Бриниума вообще не было мыслей! Это мой идеал! Почему?
   Да потому что Бриниум не вылезал из своей секретутки доктора Мэдсон. Эта такая женщина, от темени до пят! И вот он застрял в ней!
   Конечно, конечно, за периодом разврата непременно приходит период раскаяния и воздержания. Неминуемо. Так что мы ещё раз усомнимся: хорошо ли это, когда вообще нет мыслей? Или это атавизм? Как и рудиментарный хвостатый отросток на ж.пе крупнорогатого скота?
   Мысли должны быть, хоть какие, но эксперимент не должен быть жестоким. Если же он начинает быть жестоким, значит ждём пока всё не кончится. Не надо бегать, махать руками ли кого-то трахать. Надо просто ждать. Придёт оно - большое как глоток! Глоток воды во зное зноя летнего! А в общем, надо просто помнить Долг: от первого мгновенья до последнего!
   Кстати, если всё время помнить этот Долг, не есть, не пить, не трахаться, не опорожняться, а сидеть и помнить Долг, то не долго и свихнуться. Долг-долго. Не даром это однокоренные слова. Или, всё-таки, нет?
   Итак, Мертовожоровка, 2001 год Нашей Эры. Самолёт, захваченный тупоголовым зомби Муслимом, врезается в Цитадель доктора Бриниума!
   Происходит это во время 9 сентября во время Чаепития, которое каждый год устраивает Бриниум для малоимущих слоёв общества, для слабоумного Кондома и его Аликс! Один раз в год можно побрататься со своими заклятыми врагами.
   Тогда ещё не блещущий особым умом Бриниум стоял с винтовкой на карауле, а Аликс, которую тоже пригласили на Чай, подошла к нему и давай издеваться: "Ты - самый паршивый игрок в покер!"
   "Аликс, прекрати!" - сказал ей Кондом, который ничего хорошего не ждал от доктора, который держал винтовку на уровне яиц Аликс.
   Ну и неизбежное случилось! Лучше раньше, чем позже. Как обрывается на рыбалке последний грузик, так и Бриниум поднял винтовку и отшиб шары Аликс!
   Кондом немедленно захохотал (так как был по жизни страшно угрюмым дядей Борей, который радовался всего 17 раз за свою безотрадную жизнь), это было 18-ый раз. Так как в душе он ненавидел Аликс и все её примочки: ходит расфуфыренная, словно цаца, а на самом деле метр с кепкой и ноль.
   Кстати, о дяде Боре: он тоже был приглашён на Чаепитие. Он сидел на заднем конце стола и горячо доказывал глухому зомби Иванычу, что наши части, конечно, возьмут Керчь.
   Именно на Иваныча и дядю Борю пришлось самое тяжёлое бремя террористической атаки!
   Самолёт врезался в Цитадель, и глухой Иваныч услышал! Он сказал:
   "Уп-с! Где я? Кто я?"
   "Вы - профессор энтомологии! Отправляетесь в Мертовожоровку ловить бабушек!" - стал вворачивать ему болты дядя Боря. "Сегодня к нам придут герлы! Мы будем им вворачивать болты!" Или закручивать.
   "Бабушек? Но зачем мне в Еревань? Зачем мне бабушки? Я хочу девушек!" - Иваныч.
   Бриниум нетерпеливо постучал по графину вилкой, призывая этот конец стола к тишине:
   "Дорогие слабоумные Гости! Я так рад, что, несмотря на это своё слабоумие, вы все удостоили меня визитом! Как говорится: презерватив "Висит"! то есть, "Визит"!"
   "Намекает на меня!" - подумал Кондом. - "Жаль, я его в колыбели не удавил младенцем!"
   Бриниум продолжал:
   "В этот знаменательный год террористической бригады (В коммунистической бригаде с нами Еленин впереди!) мы все должны склонить головы над жертвами акта!"
   "Ну да! Склонить!" - подумал Кондом. - "Если сам Муслим катапультировался перед взрывом, а все зомби, что летели этим рейсом, катапультировались ещё до Муслима с помощью синего "Авто-стопа". Так что никто не пострадал, кроме зомби Иваныча. Да и тот стал, как дятел, глухой! Всё долбите, товарищ дятел?
   Если уж честно, то я бы на место Иваныча посадил Аликс: вдруг ей бы оторвало чего-нибудь? Чего? Ну не знаю! Чего-нибудь. Но нет. Аликс сидит рядом и рассматривает фамильный альбом с фотографиями: "А тут у тебя, Кондом, ещё все зубы на месте!" Дура Царя Гороха!"
   "Дорогие слабоумные Друзья!" - продолжал гнуть своё Бриниум. - "А не выйти ли нам щас такой весёлой слабоумной толпой из Цитадели и не "поснимать" ли нам девушек с собачками?"
   "Можно вопрос?" - спросил Кондом. - "Почему именно с собачками?"
   "Отвечаю слабоумному Другу!" - сказал Бриниум. - "Потому что именно такие девушки с собачками и рассчитаны на слабоумных Друзей!"
   "А одинокие не рассчитаны?" - продолжал лезть со своими вопросами Кондом.
   "Дорогой Друг! Одинокие, конечно, тоже рассчитаны, но с собачками рассчитаны больше, так как любят животных, и ещё одно животное в доме будут приветствовать!" - сказал Бриниум.
   "Дорогие слабоумные Друзья!" - сказал Кондом. - "А не стоит ли нам по случаю нашего слабоумия посидеть дома и подлечиться? Так сказать: слабоумно посидеть дома?"
   Ну конечно, сорвал аплодисменты, так как Друзья были ещё и страшно ленивые. Дядя Боря продолжал вкручивать "лампочки" Иванычу:
   "А 17-ый раз в безотрадной жизни я радовался, когда меня поимела девушка-транссексуалка! Я бы и 18-ый раз порадовался, но она ушла к Виктору!"
   Иваныч продолжал махать сачком для ловли бабочек, как будто уже приехал в Мертовожоровку.
   Наконец, Чаепитие кончилось. Бриниум стал пинками выгонять слабоумных Друзей, так как те пытались стырить сахар.
   "Жестокий век! Жестокие сердца!" - подумал Кондом, перекатывая в кармане 3 куска сахара.
   "Хочешь сахарку?" - спросил он Аликс.
   Но Аликс смотрела в другую сторону. Её глаза были круглые:
   "Ваза династии Минь!"
   "Дома я тебе таз куплю!" - сказал Кондом.
   "Да нет! Ты не понял! Я украду эту вазу! И разобью её об пол!" - сказала бедная слабоумная Аликс.
   "Слушай, Аликс! Здесь тебе не Чикаго! Прекращай, вообще, быть слабоумной! Кстати, в эту вазу уже мочится дядя Боря!" - сказал Кондом.
   "Боря! Пошёл вон! Вон пошёл!!" - закричала Аликс и схватила дядю Борю за штаны!
   Он даже не успел порадоваться 19-ый раз в жизни. Штаны лопнули по швам, и Кондом увидел, что щас в моде шёлковые трусы. Он всегда это хотел выяснить, даже тогда, когда на него напали три зомби-громилы, а он заставил их снять трусы, чтобы это выяснить.
   У него это, вообще, было с детства. С безотрадного детства. И только трусы в "горошек" заставили Кондома порадоваться 6-ой раз в жизни. Но это, конечно, было давно и неправда.
   "Боря, мать твою! М.дак! Подтяни штаны!" - сказал Кондом.
   Но дядя Боря и не подумал их подтягивать, так как увидел небесной красоты секретутку Бринуима Мэдсон! И так, со спущенными штанами, пошёл к ней, простирая руку и говоря:
   "Я красоты не видел до сих пор! Вы - самая красивая женщина, которую я когда-либо видал!"
   "Ну всё! Сейчас этот придурок порадуется 20-ый раз, и все дети в школе свихнут себе мозги!" - подумал Кондом. Дело было в том, что Боря был из задачки про грустного Борю, и детям предлагалось посчитать, сколько раз он бывал доволен.
   Ну, это не считая тех случаев, когда он бывал удовлетворён физически. Удовлетворён же физически дядя Боря бывал в трёх случаях! А: после того, как он подр.чил, Б: после того, как подр.чили его, В: после того, как он задрот! Бедные детишки свихнут свои мозги, напрягая мозги дедуктивные. Но, вообще, физическое удовлетворение не есть в полном смысле радость. Это так себе. Радость наступает несколько позже: я сделал ЭТО! Вообще, мы вам так скажем: удовлетворение - это дерьмо! Из-за этого удовлетворения происходят самые дибильные преступления. Именно во имя его. На самом же деле довольная фигня.
   Так что дядя Боря был рад всего 20 раз в безотрадной жизни. Хотя... хотя, нет! 21! Ведь сейчас он лапает Мэдсон за ляжку. Что, это можно считать большой радостью? Нет! Это можно считать прелюдией к пощёчине, которую Боря и огрёб! И тут же обрадовался, так как был мазохистом! 22!
   "Простите, а где здесь туалет?" - тут спросил у Мэдсен зомби Иваныч.
   И пока Мэдсон на пальцах показывала Иванычу, что надо идти три блока направо, один налево и два прямо, Иваныч не выдержал и помочился на прекрасную стройную ногу Мэдсон!
   Это был 23-ий случай, когда обрадовался дядя Боря! Давно он так не хохотал!
   Чтобы прервать его неуместные излияния, Кондом подошёл и попытался помочиться на его, Борину, ногу! Но подвела "молния", не открылась. Боря продолжал веселиться.
   "Я, я знаю, что тут надо делать!" - сказала Аликс и ударила Борю по голове вазой династии Минь!
   Понятно, смех утих. Наступила зловещая тишина. Её прервал Иваныч:
   "Так я не понял: три блока налево или четыре?"
   "Дураки вы все!" -заплакала Мэдсон и убежала стирать чулки.
   Остались Иваныч, дядя Боря, Кондом, Аликс и немножко доктор Бриниум. Доктор этот подслушивал, так как Мэдсон хоть ему и не друг, но он не любит, когда её обижают. А её сильно обидели.
   Кондом подумал-подумал, обнял Аликс за талию и пошёл к лифту:
   "А вы, дорогие слабоумные Друзья, останьтесь!"
   "Но, Кондом! Ты ж ел с ладони у меня! А вчера не вернулся из боя! Я же Тараскин!" - сказал Иваныч.
   "Нет! Ты - профессор энтомологии, отправляющийся ловить бабочек!" - сказал Кондом и горестно подумал: "Бедный слабоумный Друг! Наверное, лет 40 не ходил на лыжах и лет 50 не охотился на бабочек! И где таких дибилов берут в мафии?"
   "Я не из мафии!" - сказал Иваныч. - "Я из анонимного Клуба Любителей Скунсов!"
   Так или иначе, но лифт с Кондомом и Аликс поехал вниз, на первый этаж.
   "Знаешь, что, Аликс? Эти Чаепития так изматывают! Я мыслю: в следующем году не ходить на них!" - сказал Кондом.
   "Да!" - сказала Аликс. - "Это так вставляет, что у меня даже фаллос задымился!"
   "У меня тоже! А заметила ты там Мать Терезу? Ну, ту статуэтку, у которой тряслась голова? Я подобные видел в Южной Америке! У профессора Вронского! Ну, знаешь: "Пожалуйста, спасисте! Это не ловушка! Боже, спаси Америку!"
   Из-за этой статуэтки его и убили! Потом оказалось, что это никакая не статуэтка, а Седьмой Кхуман со звёзд, и Шарик оккупируют инопланетяне-повстанцы! Жуть!"
   "А я смотрела "Оно"!" - сказала Аликс. - "Про сантехника с воздушным шариком, который устраивал самый страшный кошмар: прорыв канализации! Это такая жуть, что я чуть не описалась от страха! Сам понимаешь: шарик! То есть, намёк на детство. Сантехник! То есть, намёк, что все профессии хороши, выбирай на вкус! И прорыв! Намёк на горы дерьма громоздящиеся! И всё это вместе: намёк на то, что дядя Боря уже никогда не порадуется 24-ый раз!" Так сказала Аликс.
   "Порадуется!" - сказал Кондом. - "Ведь прорвёт канализацию не у него!"
   Они вышли из Цитадели и пошли в Мертвожоровку.
   "Надо было Иваныча захватить! У нас же полно бабочек! А он энтомолог, так что..." К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4799-4801,5

   22 октября 2017 года. Сказка про Корытово. Кратово. Было прекрасное летнее утро. Медсестра Женечка, раскинув короткие ручки и ножки (а на пузе тату мастурбирующей обезьяны), беззаботно лежала на пляже. Её глоольд (прямо говоря: глист, червяк) тоже вылез из её татуированного живота и наслаждался жизнью.
   Нет, ею он бы ещё больше наслаждался, если бы др.чил, но не мог он больше, не мог. Всему есть границы. Кто прошлое помянет - тому глаз вон. Итак, надо тоже понимать этого глиста: сидишь рядом с прямой кишкой, радости никакой нет, смахиваешь на микроба из-под ободка унитаза, который каждый день видит одно и то же, одно и то же: задницу и прочее! Так что глоольда-то понять очень запросто можно: думать как преступник! Думать как глоольд!
   Вот Женечку понять немного сложнее. Например: чего, бл.дь, вышла из медпункта? Чего там не сиделось? Да потому что Козлова! Потому что бл.дь! Хочется ей упругого мужского тела, ничего с собой поделать не может. Да и не пытается.
   Вот встретит щас какого-нибудь грузина и айда с ним под венец! Ну или в кровать! Он, грузин, конечно, такой ка-ак хрясть!, и кровать в лепёшку! Но зато Женечке будет, что вспомнить.
   "Правильно, гольди?" - спрашивает Женечка своего глиста.
   А тот, нет, чтобы ответить : "Ты на свете всех чернее, уродливей и злее!", говорит: "Ты на свете, Прости Господи, всех белее, всех румянее и злее!"
   Злость тут как похвала. Он как бы спрашивает Женечку: "А сколько тебе лет?" Она показывает пальцами: раз, два, три... Это значит: три года плюс чаевые и комиссионные за злобу. Так как "Поднимет детская рука мою злобу, моё богатство!" Злоба изливается из Женечки как река: "И три реки впадали в океан!"
   На кого бы эту злобу излить? А! Вот! Грузин! Слон! Отлично!
   "Слушай сюды, Слон!" - сказала Женечка. - "За буйки не заплывать!"
   "О!" - сказал Слон. - "Вы так прекрасны!"
   "В каком смысле?" - спросила Женечка.
   "В прямом!" - сказал Слон. Оказывается, он имел в виду не, собственно, Женечку, а её гольди. Ну и заплыл за буёк!
   "Чёртов Слон, мать твою!" - рассвирепела Женечка и принялась ему делать "рот в рот".
   Слон очнулся:
   "А где мой дружок?"
   "Я здесь, всё хорошо, всё спокойно, всё будет хорошо!" - сказал Женечкин гольди. Слон благостно закрыл глаза.
   "О такой смерти можно только мечтать!" - между тем тихо сказал гольди Женечке. - "Ты плывёшь, тонешь, а твои лёгкие наполняются водой!"
   "Я всё слышал!" - сказал Слон.
   "Но тебе-то, малыш, нечего беспокоиться. Всё давно позади. Хочешь, я сошью тебе пиджак из кожи мёртвого животного? Ты будешь неотразим!" - сказал гольди Слону.
   "Надеюсь, не из кожи слона?" - Слон.
   "Нет, нет, конечно, нет. Из кожи синявки!" - сказал сластивый гольди.
   Наверное (мы вам так скажем), ниггеры должны его просечь: он западает на чёрный шоколад. Ну или на серый шоколад. То, что на шоколад - это однозначно, а вот какого цвета? И вообще, шоколад ли это или шарики дерьма, выпадающие из Слона?
   Тем не менее, Слон расстаял:
   "Да, бейби! Сделай мне больно!"
   "Сейчас-сейчас прольётся чья-то кровь!" - сказал гольди, пытаясь выловить в пруду Синяву! Мы вам честно скажем: из синявки пиджак никакой. Нет, конечно, перламутровый, с перламутровыми пуговицами, как у подружки. Но для него надо выловить сотню синявок. Другое дело Синява! Она может быть одна. Ван фор а миллион! Из неё одной можно пошить и пиджак с пуговицами, и трусы без пуговиц (кстати, щас в моде очень сильно трусы с прорезью спереди, застёгивающиеся на пуговицы. Такое дерьмо я лично ношу задом наперёд, чтобы член не проваливался в эту дырку! Очень непрактично, зато прорезь на ж.пе, ж.па выпасть не может при всём желании. Диалектика!"), ботинки, сумочку, для любителей экстрима (а я вам честно скажу: для суки "Солнышка", концлагеря) можно даже торшеры, как из черепов.
   Из черепа Синявы! Да, этот страшный монстр, к сожалению, ловится только в Лох-Несском озере. Бывает, но редко, в Кратово.
   И вот Слон забросил удочку! Мормышит! Не клюёт! Надо попробовать "слезинку"! Не берёт! Тогда "Штирлица"! Берёт! (Щтирлиц - это такая мормышка).
   И вот под аплодисменты всего пляжа Слон вытаскивает синявку! Весь пляж плюётся и уходит по дачам. Такого дерьма у нас и без Слона хватает. А кто виноват? И что делать? Виноват, конечно, не Слон. Нет. А Синявец! Почему, собственно, не приплыл? А если приплыл, то почему не взял? Рыба есть, но не ест!
   А Мудрый Синявец думал: "Нахрена мне становится торшером? Из самих себя делайте! Рыболовы хреновы!"
   Может, у Синявца был печальный опыт отношений с суками "Солнышка". А этой сукой могла быть и Женечка. Да она в своё время и была. Недаром до сих пор весь медпункт заставлен торшерами. И Синявец любил её чистой нежной любовью. "А у других любовь грязная и мелкая такая! А у меня глубовь глубокая и чистая такая!"
   И Женечка, ероша волосики на черепе у Синявца, уже присматривалась, хороший ли из него получится торшер?
   Но тут Синявца кто-то позвал! Это был Премудрый Пескарь! Мало того, что Пескарь оторвал Синявца от секса с Женечкой (та бы поерошила-поерошила бабушку, а потом бы дала!), так Пескарь был шефом Синявца Михал Иванычем! Не верите? Так вот: был!
   И говорит:
   "Что же вы, Вздоховы Синявцы? Немедленно отправляйтесь вплавь за Аленьким Цветочиком!"
   "Цветочиком?" - переспросил Синявец. - "Да что я вам, мальчик, за ним плавать?"
   "Своевластие - дело чести!" - сказал Мудрый Пескарь. - "Хватит учиться на ошибках других! Пора делать свои! Хочешь? А я, пожалуй, махну!" И он открутил крышку пневматической почты и облил себе штаны горячим кофеем!
   Пока он слизывал этот кофе, в Пескарёво помещение вошла секретутка Оксана из третьей дачи. Это была, вообще говоря, полуголая девица в чулках и на шпильках, которая как попало, когда надо и когда не надо, говорила: "Деревня - это такая скучища!" Забывая при этом, что сама щас находится в деревне.
   Синявец игриво шлёпнул её по заду, и она сказала:
   "А деревенские - такие ослы!"
   "Не принимай близко к сердцу, - сказал про это Пескарь, - она ела с ладони у меня! А сама выросла в чистом поле, от того и рассудок потеряла! Говорила, что немец под Одессой её маму расстрелял. Но я подозреваю, что это никакой не немец, а она сама кокнула свою мать, так как та была не простая мать, о, нет! Это была мамаша-лезбиянка и лезла со своими психопатическими приставаниями на дочь!
   И дочь эта Оксана при приходе немца говорит: "Расстреляйте, пожалуйста, дядя немец, мою мать!"
   Но немцы, как ты знаешь или не знаешь, были очень пунктуальны. Как только пробивает 2 часа дня, у них начинается "тихий час", и они ложатся спать. Наступают тоже строго по часам. А так как было 13 часов 59 минут, то немец не дослушал и брякнулся спать.
   "Всё приходится делать самой! Грёбаный "Новый порядок"!" - думала Оксана, втихаря потроша карманы немца на вопрос чего-нибудь огнестрельного.
   Вытащила женский лифчик: "У-пс!"
   Времена были суровые: русская зима! Немцы обворовывали русских баб на вопрос пуховых платков и лифчиков, чтобы укутаться и перенести холода. Всё равно у таких вояк из носа торчала льдышка, и войну они проиграют.
   "Делать нечего!" -подумала Оксана. - "Придётся удавить мамашу лифчиком! Это, конечно, сложно, и в истории криминальной России ещё не было такого случая, чтобы в одном месте скопилось сразу 3 м.дака: я, лифчик и спящий немец, но м.даков может быть и 4, и 6! 4 - если придёт толстый м.дак Ошим! И 6 - если придёт мамаша моя! Как говорится: всех не передушите! На наше место придут сотни и тысячи разных м.даков!
   Ошима я, конечно, безболезненно придушу лифчиком, вот только что скажет товарищ Папа? Во!"
   Она сама себе показала кулак. Товарищ Папа был сам Господь Бог. Но, как говорится, Бог с нами! Только немного жалко Ошима. Он кто? Ствол, пешка. Он, может, совсем не причём, что в его горшке для кактуса нашли героин и пистолет.
   "Ладно, ладно! Ошима пощажу! Пусть живёт и радует своим смехом ребятню. "Мы не вспомним никогда наши звонкие смешные имена! Теперь их слышит только тишина! И наши звонкие смешные голоса!" Ошим пусть живёт. Хотя поговаривают (а серьёзные люди будут верить подобной хрени), что Ошим - осведомитель гестапо!
   Ладно! Задушу Ошима! Сначала надругаюсь над ним, а потом задушу? Или, всё-таки, наоборот? Сначала задушу?"
   От этих сомнений Оксану отвлёк спящий немец, он на мгновение очнулся и сказал: "Греттхен! Дались тебе эти макароны! Я щас вынесу их в мусор!"
   "Вот сволочь!" - подумала Оксана. - "Во всём мире люди голодают, а он разбрасывается макаронами! А что, если его накормить овсяной кашей? Будет ли моментальный заворот кишок? Не знаю, не знаю..."
   Оксана была философ. "А твоё место в тюрьме, философ!" Да и не было у неё овсянки.
   Она встала и пошла! "Иди и смотри!" Естественно, она куда-то там смотрела и чего-то видела. Например, портрет их рулера Фитлера.
   Фитлер был изображён сосущим молоко из груди Кормилицы Арины Фитлеровны, маленьким прыщаым ребёнком в распашонках.
   "Будь проклят Фитлер! Будь проклята война!" - подумала Оксана. - "А жаль, потому что лифчик бы был ему очень к лицу!"
   Она приложила к портрету лифчик, сосущая харя Фитлера скрылась под ним.
   "Наверное, как и я, сирота! А у нас же на барже полно валенок! Вот и..," - но тут же сама себя одёрнула: "Это же Фитлер! Враг всего живого! Надо бы, конечно, в портрет-то чем-то выстрелить, но чем? А! Можно использовать лифчик как рогатку! Как говорится: "Что вы будете делать, когда выйдете из психдома?" "Возьму рогатку и побью все стёкла!" "Постарайтесь ещё!" "Одену смокинг, куплю шампанского, приглашу девушку, медленно сниму с неё лифчик..." "Ну и?" "Выну из него резинку, сделаю рогатку и побью все стёкла!" Так его и не выписали из дурки.
   Но какова мораль сей притчи? А такова, что в лифчике тоже есть резинка! Или нет? Щас попробую."
   Она оттянула лифчик и вложила в тетиву тугую какой-то камень! "Если камень лежит, он прост, он не возбуждает подозрений. Но если его подняла рука, то зачем? И в кого бросит? Простота пропадает!" Простота пропала, и камень бултыхнулся в лужу, где лежал портрет Фитлера.
   "Постарайся ещё!" - сказала сама себе Оксана. - "Вот камень. Он прост. Да задолбала я саму себя уже! Просто прыгну ногами на портрет, он и потонет!" Так и сделала. Младенец Фитлер с немым вопрос в глазах: "За что ты так со мной?" погрузился в бездну.
   "Так! Отлично! Одним негодяем стало меньше на Шарике!" - подумала Оксана. - "Теперь Ошим и моя мать! О, моя мать! Я помню её сильные волосатые руки, когда она принуждала меня жить с ней половой жизнью! Никогда не забуду её шляпу! И её зловещий смех! Нет, мамаша должна умереть! Но как? Что она, кошка, удавливать её дверью?
   Нет, тут надо что-то экзотическое. Как насчёт яда "Е-322"? Или маленькой ванны? (Дёрг мамашу за ноги, и она утопнет!) Нет!
   Мы будем её судить! Немецкий, то есть, простите, русский суд - самый гуманный суд в мире! Наш футбол - самый ненавязчивый в мире! Но где, где в чистом поле взять судью-рефери, присяжных и парики? Надо потрошить норку суслика Игнатия! Только Суслёнок, только Суслёнок знает о том: любит ли мама, эх, любит ли мама или полюбит мама потом?"
   Конечно, полюбит! Она же любит всё, что движется. И пьёт всё, что горит. Но опасаюсь я! Опасаюсь, что вместо мамаши подобный скорый суд Линча засудит меня самоё!
   Я, конечно, скажу, стоя: "Да здравствует наш суд!" Потому что сесть не могу.
   Ну и дибильный Сусёл стукнет по столу: "Виновна! Расстрелять!"
   "Всё, что здесь происходит - издевательство над судом!" - скажу я и зажму рот мамаши ладонью.
   "Подсудимая! Уберите руку со рта подзащитной!" - скажет этот тип Сусёл.
   Нет! Я пойду другой дорогой! Тут неподалёку есть посёлок Лиль. Я призову Лильского Палача! Он давно знает мою мамашу, ещё с тех пор, как делал ей тату обезьяны и любил её потом, так как обезьяна та выглядела очень харизматично. Мы поплывём на пароходе. Да, под названием "I luv jou". Ну и я сброшу мамашу, как мешок с макаронами, в воду, так как на данный пароход Господь собирал шлюшек целых 5 лет. Решено! Пойду в Лиль!"
   И вот Оксана, сгибаясь под тяжестью лифчика и со льдышкой, торчащей из носа, постучалась в дом Палача!
   Из-за двери раздался истеричный женский голос, что москали всё забрали вплоть до любимой коровы! В подтверждение этих слов замычала корова.
   "Откройте! Мне не нужна корова! Мне нужен Палач!" - сказала Оксана.
   Палач был. Это был какой-то мужик в пиджаке. Конечно, нам бы всем хотелось, чтобы он был Лысым в Пальто, но нет. Лысого в Пальто под Ленинградом немец расстрелял. Несмотря на то, что Лысый кричал, что он "свой в доску", и что он самолично расстрелял 40 партизан. Но была большая неразбериха, мы бы сказали: День Благодарения, но скажем: Октоберфест! День убоя свиньи в Баварии, когда все жрут сардельки. Ну и Лысого-то, "своего в доску" и расстреляли! Ещё одним гадом стало меньше. Ещё 6 миллионов по столько, и война, можно считать, выиграна.
   Но где Октоберфест, а где Палач из Лиля? Везде! К.
  

ЭПИЛОГ

   Ну, я щас думаю: надо разграничивать мысли переца и мои собственно. При этом перец наделяется всеми премуществами: он отвечает за будущее, прошлое, девушек, память, ориентацию в пространстве. Вообще, за всё серьёзное отвечает он. Он то красный и огромный, то белый или чёрный. Спокойствия в нём ноль. Нет ни капельки. К.
  

Александр

Барсуков

Страна

сказок-481

("Письма в никуда"-481)

2017

ПИСЬМО В НИКУДА-4801,5-4804

   23 октября 2017 года. Сказка. Я сейчас скажу миру! Да, скажу: "Бе-е-е!" Вполне неинформативно, зато выражает мои истинные чувства. Потому что я превращаюсь в козла! Да нет, нет.
   Сказка про Штиблица. Если вы думаете, что там же будет про концлагерь "Солнышко", то будет, но в ничтожном количестве. "Солнышко", он где? В Кратово! Построен кратовскими специалистами после долговременных и дорогостоящих экспедиций в... в... Германию? Да нет, почему это в Германию? Кругом, куда ни плюнь, эта Германия.
   В... торосы! От пингвинов! Как вы знаете или не знаете, но полярные пингвины - самые оголтелые и злобные неофашисты! Они настроили лагерей для своего пингвиньего народа! Но недолго ещё злобнолюбивому пингвиньему режиму тиранить свой народ! Штиблиц нашёл в торосах нефть! Ну и на этом капец режиму.
   Придут добрые лысые волосатые дяди и нефть-то отберут. Как можно одновременно быть и лысым, и волосатым? А как можно одновременно и бриться и с.ать? Очень просто! Если, конечно, вам разрешит товарищ Капитошкина, ваша жена.
   Если она разрешит, то можно смело садиться на унитаз и бриться. Если, конечно, вы лысый и в Пальто! Да! Придёт злобный Лысый в Пальто и стёкла-то на шестом этаже и побьёт!
   Такая Капитошкина: "Я защищу своего ребёнка от Лысого! В Пальто!"
   А Лысый уже лезет по вертикальной стенке в валенках. Так как холодно, да он, к тому же, ещё и сирота, которому валенки полагаются по определению. Вон, даже целую баржу пригнали. Притащили из торосов силами подневольных пингвинов. А нехрена быть пингвинами, не хрена! Нас могут обвинить в расизме, мол, как бы "нехрена быть ниггерами", но ниггерами - пожалуйста, будьте, но только не пингвинами!
   Ведь пингвины, эти нелюди, они что делают? Они собираются по 10 штук и устраивают игру "в бутылочку" на раздевание! И кто проиграл, раздевается донага и лезет на крышу! На крышу, разумеется, чума.
   А потом трахается! И, заметьте, не с самим собой, а с Геологом! Есть там такой фольклёрный элемент, Геолог, который бородатый, небритый, заеден мошкою и поэтому особенно охотно трахается с пингвинами!
   Вот мы вам ещё раз говорим: нашли бы себе девку! Так нет! Геолог! Что этот дибильный Геолог может в постели? Лежать как бревно, а потом требовать 200 крон за услуги! Такому сам Бог велел дать пару оплеух. А девка - она помягче и понежнее. Она, конечно, тоже от бревна мало отличается, но это такое нежное брёвнышко, как, похоже, таскал на субботнике Кузьмич Еленин.
   Кстати, о субботниках. Читал я об одной транссексуалке, которая говорила, что беременна и давала только в зад. Так вот: однажды она нарвалась на "субботник": мужик её ТОГО, а потом пошёл "за сигаретами" и привёл других, которые бедную девушку избили и сломали ей челюсть! Вот, что такое "субботник".
   Итак, что Кузьмич? Кузьмич был глоольд! Да-да! И все злобные пингвины поклонялись своему дибильному Богу Кузьмичу, так как он недвусмысленно им сказал: "Испепелю! Сгною в "Солнышке"!"
   А "Солнышко" - это вам не дамские ручки. Кто туда попадает, обратно уже не выходит. Или выходит с набитым пузом овсянки, а потом умирает в муках! Так что мраки!
   Кузьмич сам овсянку не едал, но активно её рекламировал: "Покупайте наших Слонов! То есть, нашу овсянку! Овсянка - плохой! Слон - хороший!"
   Где в торосах Кузьмич видал слонов, не понятно. К нему подходил наш Штиблиц и стыдил его: "Послушайте! Вы же опытная зрелая женщина! То есть, наоборот, мужчина! Прекратите эту вашу пропаганду!" Не помогало.
   И тогда Штиблиц подослал к Еленину своего самого трёхногого агента: трёхногую инвалидку-женщину. Она по жизни была трёхногая, но как не просто жить на свете людям трёхногого роста!
   Ей, конечно, было не так уж и просто. Конечно, её все мужики обожали, но что мужики? Помотросят и бросят. А вот где найти Настоящую Любовь всей жизни? Чтобы тоже был трёхногий? С этим была очевидная проблема. Нет, моряк на деревянном костыле не подходил. Как говорится: "Подожди, сынок!" (Говорит пират с попугаем на плече своему сынишке с гнездом с яйцом на плече.)
   Надо ждать! А ожидание так изматывает. Хоть бери свою третью ногу и выкидывай в окно! Но нельзя, нельзя.
   За окном проходят нацистские митинги, сжигаются книги разных авторов-бестселлеров, можно зашибить ненароком какого-нибудь активиста. А это щас опасно! Это опасно.
   Придут наци: "Кто это здесь зашиб нашего активиста третьей ногой?"
   И поднимается робкая рука: "Я!"
   "Кто "я", резинка от х.я?!"
   "Я! Инвалидка!"
   Конечно, инвалидам будут льготы, и если не инвалида повесят на рояльных струнах, то инвалида - на балалаечных! Поэтому щас опасно.
   Лучше сразу пойти к папаше Мюллеру и расколоться до "ж.пы": "Айм есть пингвиньий шпион!" И сдать всю сеть: Штиблица с его бесконечными Клаусами и радистками Кэт, товарища Цементова, товарища Еленина, короче, всех, всех!
   Трёхногая забилась в рыданиях: "Будь проклят папаша Мюллер! Будь проклята война!"
   Тут пришла уборщица инвалидки мадам Берже. Это было некое подставное лицо с фальшивой родословной и с фальшивыми наградами на собачьих выставках, которое подсаживали ко всем инвалидам, чтобы следить за ними во славу Рейха. Настоящая-то Берже томилась в "Солнышке".
   Подставная сказала: "Здравствуйте!"
   "Здравствуйте!" Эти подставные картонные дурилки тоже не были лишены нацистской вежливости.
   "Здравствуйте!" - ответила инвалидка и подумала: "Здоровей видали! Когда же ты, наконец, уронишь чашку?"
   Но Берже и не думала ронять чашку. Она вошла в комнату с бутылкой виски: "Чего изволите? Есть виски, виски, или виски! Простите, но так любимого вами настоя из корнеплода с нацистскими флажками-зонтиками нет!"
   "Вот балда!" - хотела сказать инвалидка. - "Не люблю я флажки!" Но вместо этого сказала: "Спасибо, Берже! Поставь на столик!"
   "И вы даже не дадите мне ТОГО?" - спросила Берже.
   Как все неофашистки она была страшно развратна, несмотря на то, что Устав ей это запрещал. Самое страшное преступление было: "Грешишь ононом!!" Не говоря уже о сексе с инвалидками. Но Берже Устав не читала, не знакомилась с элементарными правилами сексоводства в Рейхе. Сталкиваемся с такой проблемой. Людей нет, но справляемся.
   Инвалидка, а звать её Лида, тоже справлялась. Обычно достаточно было одного удара по шарам третьей ногой, и "где же вы, где, яйца пушистые? Лидия-ветеринар, сволочь фашистская!"
   Итак, что же Берже? Она приблизилась к Лиде на опасное расстояние вытянутой ноги и сказала: "Думаешь, легко быть нацисткой? То принеси, то отнеси, на того доложи, того расстреляй! А я так соскучилась по простой юбке! Так соскучилась быть простой домохозяйкой!"
   Как известно, все наци всегда вели душещипательные как бы откровенные разговоры, а потом, после этих разговоров, предавали своих собеседников гестапо! Так что Лида не купилась на этот откровенный бред: "Да, понимаю!" - сказала она, хотя мало, чего понимала, да и к тому же, у неё зачесалась задница над третьей ногой. "Старею! Уже не могу найти собственную задницу, когда она чешется!"
   Лида как-то извернулась и не то, что ударила себя в спину ножом 18 раз, как-то извернувшись, а почесала себе задницу.
   "Да-да! Слушаю вас! Продолжайте!"
   Берже замялась: "Да я, вроде... Да мы, вроде... Короче, Зиг Хайль!"
   "Чего "Зиг"?! Чего "Хайль"?!" - заорала на неё Лида. - "Пойди и выучи склонения имён существительных! Я тебе помогу: "Иван Родил Девчонку! Велит: Тащите Пелёнки!" Я её винительный, что она родительный. Я ей дательный и предложный. Что ты натворительный?"
   Берже, оглядываясь и грязно матерясь по матери по обычаю всех нацистов, пошла на кухню и, наконец, уронила кружку! Кружка была из плексигласа, поэтому спокойно откатилась по полу и не треснула.
   Лида мысленно сплюнула: "Быдло! Обычное неофашистское быдло!"
   Но пора было отправить шифровку Штиблицу.
   "Дорогой Штиблиц Матрёна Ивановна! Пишу вам это письмо и не могу даже сказать, что у меня в гареме полно Гюльчитай с намордниками и прочих шушвалей. У меня в гареме одна Берже, да и та, похоже, глуха! Дым без огня ползёт как песня без припева! Дым без огня как без дороги поворот! И Берже, похоже, глух! Он не ближе и не дальше, он, вообще, похоже, глух! Так что на любовном фронте всё без перемен. Напишите, как вы там без меня в диком краю торосов среди неофашистских свиней-пингвинов!"
   И пришёл ответ: "Дорогая Лида! Как я рад, что вы не сменили имя на Гретхен или Марту. Что касается меня, то меня по-прежнему зовут Клаус Штиблиц, и я веду одну мне понятную войну в стане пингвинов и пускаю под откос их электрички!"
   Лида ответила: "Дорогой Клаус! А может, не надо?"
   "Надо, Лида, надо! Хотя, стойте! Кажется, меня засекли! Я поднимаюсь! Прощайте, Лида!"
   "Хорошо, поднимайтесь!"
   Лида не подозревала, что коварные пингвины поднимают телефонную будку, в которой Штиблиц, и щас сбросят её в Ледовитый океан! Чтобы, конечно, в будке Штиблица сожрала акула! Конечно, Ледовитый океан - это вам не Атлантический, в нём нет Трансантлантической Компании, но тоже пробирает до костей!
   Хорошо, что под водой Штиблица ждала подлодка.
   "Тьфу, чёрт! Японская!" - подумал Штиблиц и припомнил свой японский, который до этого был свёрнут в клубочек: "Хому-то Херо-вато, то Ямо-то канаво..."
   Люк вежливо открылся, и какая-то японская харя закричала: "Хайль Накатоми!"
   "Врёшь! Не возьмёшь!" -заскрежетал зубами Штиблиц. - "Кому-то херо-вато!"
   "Заходи, генацвале!" - осклабился японец. - "Ду бист наци?"
   "Я-я! Я есмь самый главный наци Фитлер!" - сказал Штиблиц.
   Его так там встретили! Все японцы высыпали и орали: "Зиг!! Хайль!!" И просили автограф.
   "Ай-люлю потом! Цигель-цигель!" - говорил, невольно улыбаясь, Штиблиц. Конечно, улыбаться тут было не перед чем, но когда наци-япошки принялись во славу него резать себе животы самурайскими мечами и делать харакири, Штиблиц не смог удержаться от радостного звонкого смеха! Так он давно не веселился.
   Конечно, он им сказал: "Хватит-херо-хара-кири! Я пришёл с миром! Предлагаю вам стать первыми в мире камикадзе-смертниками!"
   "За тебя - хоть в огонь!" - заорали смертники.
   "Правильно! В огонь! Правильно: пароход! Когда вы выздоровеете, то мы отправимся в круиз на пароходе. А пока примите эти таблетки!" - сказал Штиблиц.
   Это был мезим, для желудка незаменим. Но япошки решили, что это цианид, и повалились на пол.
   "Да нет! Это успокаивающее! Как говорится: когда я открываю свою аптечку, то понимаю, что две главных задачи в жизни - успокоиться и не обос.аться!"
   Но наци не вставали.
   "Может, это действительно не та таблетка? Надо будет попросить дирекцию сменить воду в Ледовитом океане!"
   Штиблиц пошёл в комнату Спецсвязи. Ну, чтобы оставить там свои "пальчики", хоть какой-то след на этом Богом забытом Шарике.
   Шарик был. Собака Шарик. Она пролаяла: "Ауйсвайс!"
   "Заберите вашего пса!" - но в ответ тишина: все япошки вчера не вернулись из боя!
   Пришлось самому говорить Шарику: "Хорошая косточка! Вкусная косточка!"
   "За дурака меня принимаешь?" - спросил Шарик по-русски. - "А ведь мои собратья бороздили своей бороздой просторы космоса! Жучку и Внучку знаешь?"
   "А то!" - сказал Штиблиц, хотя ничего подобного не знал и не ведал. "Что за Жучка? Почему не знаю?"
   "Так вот!" - назидательно сказал Шарик. - "Это - первые собаки-космонавты! И если ты хотя бы на мгновение предположишь, что..."
   "Да нет, ничего я не предполагаю!" - сказал Штиблиц. - "Мне просто мессидж надо маме отправить, что со мной всё хорошо, и я ещё не покончил с жизнью!"
   "Маме, говоришь? Ты что, выполняешь секретное задание губернатора?" - спросил подозрительный Шарик.
   Штиблиц уже говорил в трубу: "Мам! Мам!"
   "Нельзя было доверять этому Штиблицу! Нельзя!" - думала Лида на другом конце провода.
   "Слушай, мама! Отправляй апельсины бочками! Лёд тронулся, господа... э-э... заседатели!" - сказал Штиблиц.
   Это был секретный код, который означал: "Я на грани провала!" Только так можно истолковать фразу про апельсины. Раз апельсины, то дело швах!
   Шарик сказал: "Балда! Я тоже работаю на товарища Цементова! Я - собачий Штиблиц в тылу японского флота!"
   "Здрасьте! Приехали! Умри же как собака!" - сказал Штиблиц и направил ему в морду смертоносный жёлтый луч! Так как ни на грамм ему не поверил. Штиблиц может быть только один! Если он не один, то второго следует убить! Диалектика.
   Луч осветил мозги Шарика и выдал диагноз: "Он не врёт!"
   "Так значит, ты - мой вновь потерянный и заново обретённый папо?!" - поразился Штиблиц.
   Так как, если Штиблицев несколько, то весьма вероятно, что они родственники.
   "Да, балда!" - сказал Шарик-папо.
   "Папо! Но постойте! У меня же сестра Верка была! Верка Штиблиц-Лукошко!" - сказал Штиблиц.
   "Нет больше Верки! Верка в "Солнышке"!" - сурово сказал папо-Шарик. К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4804-4806,5

   25 октября 2017 года. В тревожную годину затеяна эта сказка. Щас Закатывание будет! Ну если будет, кончу писать, потом допишу. Итак, тема самая миролюбивая: про Кратово. Можно, можно было бы, конечно, про космический корабль "Корыто", но подобным извращенческим образом я скачусь в пошлость, и папа меня разругает. Если про Кратово, то в пошлость не скачусь. По крайней мере, попытаюсь не скатиться.
   В библиотеке работал кружок "Юный кратовец" и изучал на лягушках животное электричество. Ну что, скатился? Пока ещё нет. Они же не на женщинах изучали женское электричество и не женщинам и девушкам втыкали электроды в промежности!
   Если бы я это описал, то скатился бы. Но нет. Лягушкам. Лягушки такие: "За что?!" А пионеры такие: "Надо!" И давай тащить керогаз в пустующую дачу, чтобы потом её сжечь. Зачем-то дом сожгли, на даче у барыги присмирели.
   Самым неистовым пионером был, конечно, Витя Сковородкин из 24 дачи. Будь его воля, он бы не то, что женщинам и девушкам воткнул электроды, он бы самому товарищу Лёникову воткнул! А что? Шёл тревожный 1980-ый год! Всю Страну разворовали! Развалили! Раж.пили!
   Витя затрясся в рыданиях и воткнул электрод вместо лягушки в глаз пионеру Пучику! И стал на осциллографе наблюдать какие-то всплечки энергии.
   Пучик вытащил электрод и сказал: "Ну спасибо тебе, Витечка!"
   "А что Витечка? Витечка отличник! Вот, садись, пожалуйста! Сам смастерил! Из остаточных останков лягушек!" - и Витя придвинул Пучику пугающий табурет из этих останков!
   Табурет действительно выглядел пугающе, так как все лапки сокращались и после физической смерти. В этом-то и состоит суть животного электричества, как бы сказала Мария Кюри: "Даст ист элементарно, Жорж!"
   Жорж - это её муж. Или Жюль? Не важно! Главное, что у неё был муж, и она была не одинока во Вселенной, иначе бы она уже давно создала ядерную бомбу и отправила бы эту Вселенную к чертям собачьим!
   А она нет. Она была нежной и заботливой женой и раз в неделю (да что в неделю! Раз в три дня!) давала своё сухощавое мосластое тело Жюлю! Хоть он и отбрыкивался и не хотел трахать эти мощи! Да потому что уже задолбался!
   Ему подавай молодой симпатичный бабец в очочках. В очочках - это значит: любит физику и физиков. Без очочков, конечно, тоже можно, этих шлюх-проституток, но о чём с ними можно поговорить в постели после секса? О плутонии? О радии?
   Казалось бы: нехрена с ними вообще разговаривать! Сделал дело, отсыпал им физических медяков (вадь у физиков зарплата нищенская, в медяках. Как говорится: "Сколько времени вы уделяете проституции?" "Раз в месяц! Вы посмотрите, какая у меня зарплата!") молча (Молча! Без плутония!) и пнул ногой под зад в направлении двери на выход! Вот и вся любовь.
   Но что только скажет любимая Мари? А любимой Мари сообщать не обязательно, иначе её мослы завяжутся в узлы, и она будет напоминать сталкера после неудачной ходки в Зону! Ну это, знаете, ноги-руки стали резиновыми, и доктор Мясник такой авторитетный: "Вы уже не человек!" Авторитетный как вор. "Ты, Мясник, вор, конечно, авторитетный, но зачем ты при Марии?"
   Мы и говорим: Марии лучше ни о чём не знать. Засунула свой носик в протоны и электроны - и пусть так и сидит и ничего не ведает. А почему? Да потому что у Жюля кризис средних лет! Ему подавай девок! Если девок нет, то Жюль с тоски сосёт свой конец и тоскует. "Вот тоскуй, тоскуй! Один! Тоскуешь!"
   И приходит Ипполит! "О, Ипполитушка!" Да он не к тебе, болвану, пришёл, а к Марии! Потому что они с Марией любят друг друга! Они как два ангелочка! Как два голубка!
   Погодите, погодите! Это что, в обход брачных уз с Жюлем? Ну да! Как два ангелочка! И почему так ангелы поют такими злобными голосами? Да потому что есть Жюль! Жюля быть не должно! Там где любовь, там всегда проливается кровь!
   А Жюль-то уж вообразил, что Ипполит раздавит с ним на пару пузырь физической водки! (Изобретенна Менделеевым в 1898 году, состоит из нуклидо-тринитроглицерино-амония и сульфата натрия. Рекомендована для принятия даже в младших дошкольных заведениях.) (Ну это уже потом её там запретили. После того, как пьяные детишки раздели воспитательницу, подвесили вместо пеньяты и принялись лупить по ней битами! Пьяному море по колено!
   Воспитательница та тоже бухнула, поэтому только смеялась, ей было щекотно прикосновение детских ручонок, но пришёл строгий трезвый инспектор из ГорРОНО, всё это засёк и водку-то запретил, змей лиловый! А вообще, вечерина, конечно, удалась на славу. Они потом ещё стали крушить арбузы, когда инспектор ушёл.
   Воспитательница, потрясая голыми сиськами, тоже участвовала. Но больши ни-ни. Запрет он и в Африке запрет. Детишки лежали без бухла синие в своих кроватках, глючили бухлом, протягивали свои синие ручонки: "Пи-ить! Пи-ить!" А воспитательница, тоже синяя, вместо бухла всовывала им в рот стаканы кефира, как это предписало РОНО. Не помогало. Конечно! Куда там!))
   Пузырь физической водки, говорим мы. Чем отличается этот пузырь, скажем, от геологического пузыря? Он больше! И чище! Водка не содержит примесей - раз! Легко усвояется - два! Полезна в малых дозах в любых количествах - три! Раз такая полезная, то почему мы сами её не пьём?
   Ладно, ладно! Водка - яд! Водка - яд! От неё рождается миллиард уродцев и помирает миллиард уродцев! Я не пю! Я не пю! Менделлев - сволочь фашистская! Изобрёл сам не знает что! Ты сам-то понял, чего там изобрёл?
   Если, конечно, бухать водку. Если бухать самогон, то изобретатель самогона скрыт в седых преданиях седой старины, и его никто уже не помнит. Значит, Менделлев не м.дак! Он просто вынужден был изобрести водку, чтобы народ рассейский не травился самогоном. Ну а уж если брать в мировом масштабе! Виски! Бренди! Шери! Виски ин те жар! Тут Менделеев был бессилен! Как говорится: "У тебя появилась другая женщина? Тут я бессилен!" "Да! Тут ты бессилен! Ты не заменишь мне другую женщину!" Женщина говорит. Лезбиянка.
   Но оставим на время этих извращенцев и перенесёмся на крыльях Любви (когда же их, наконец, обломает?) к пионеру Вите! Витя был в вопросах Любви бессилен. То есть, неопытен. ("Юность не опытна." "Биллис барбекю из тэ намбер ван!"). Он вообще ни о чём таком не думал. Он вообще не думал! Был таким безумным куском дерьма.
   Он поднял табурет: поднимается. Опустил табурет: опускается. "Вот бы хорошо этому табурету сделать инъекцию воды!" - подумал Витя.
   Фанаты заревели! Трибуны зарукоплескали и стали подбрасывать в воздух свои отрывные головы! Это была самая первая Витина мысля!
   "Старею!" - подумал Витя. - "Превращаюсь в маразматика! Ну да ладно! Мысль была, её теперь надо обработать. С этим у меня вечные проблемы. Так, так! Думай Витя, думай! Если вколоть шприц в задницу табуретке, то что скажет товарищ Картошкина? А что она скажет? Скажет: "Молодец, Витя! Зачёт!"
   Картошкина была ни кто иной, как медсестрой Женечкой. Она трудилась рядом с рабочим местом Вити в этом юннатском кружке, и Витя любил подсовывать ей под ноги зеркальце, чтобы посмотреть в него, что у неё надето между ног. Или не надето.
   Витя тайно любил Женечку! А она говорила: "Он - дурак!" Не любила. Она любила Пучика. Сечёте меня, ниггеры? Это сказка о Первой Любви! Светлая-светлая.
   "Ну, этот Пучик! Я его изведу!" - подумал светлую мысль Витя. - "Вот состарится Пучик, стенет беззубым, так я за него ему жевать не буду!"
   Это было уже слишком! Слишком жестоко даже для Вити! Как это не будет? А как же Пучику есть? Он что, помрэ с голода?
   Нет! Как пионер-всем ребятам пример Витя должен прожевать за дедушку! Иначе мир обратится в хаос! Молодёжь ("М" - от их имени или про них!) не уважает отцов! Отцы не уважают овец, овцов, а всё это не уважает Бога!
   Бога Единого и Всесущего! Который, кстати, тоже не молодеет, старенький, зубиков нет, и нужен кто-то молодой (молодая кровь!) пережевать всё это дерьмо.
   Нет, понятно, что Витя под это описание не подходит. Богу нужна молодая девица, Алёнушка, например, или Василисушка. Чтобы зубы у неё были без кариеса. Ещё лучше это автоматизировать. Вместо Алёнушки пусть будут механические челюсти. Можно вставные.
   Но тогда теряется элемент здоровой эротики: после жевания Алёнушка наклоняется своим животом над Богом, её груди топорщатся, стелются по его животу, она говорит: "Кушай, кушай, дорогой!" И всю прожёванную пищу всовывает из своего молодого рта в рот Богу! Так скажем, выплёвывает.
   Ну а потом, конечно, вечерина! Алёнушка скачет как дура под "рейв", Бог тоже отплясывает рядом, а потом Таинство Любви! Ночь Любви! "Ла-ла-ла-ла-ла-ла тюнайт! Тюнайт!"
   А вы говорите: механические челюсти! Да засуньте вы их себе в ж.пу! Алёнушка, конечно, будет комсомолка. И это будет незабываемый молодёжный секс! Незабываемая молодость.
   Ну, потом, конечно: "Вау-вау!" Бэби! Богосын! И пелёнки-распашонки.
   До этого Вите тоже было мало дела. Родил - на том спасибо. Он зверски подошёл к заднице Пучика со шприцем, наполненным водой! Сейчас он вколет шприц Пучику! И? Ну, и Пучик перестанет быть мужчиной в прямом смысле этого слова! Ну Витя и жук!
   Если бы мы хотели раз и навсегда очернить Витю и светлую сказку про Любовь, то так бы и написали. Нет! Но! Найн! Витя ничего такого не замышлял. Он просто страдал: "Где же вы, где? Яйца пушистые! Ветеринар - сволочь фашистская!" Да нет, не так. "Женечка! Ты всё равно станешь моей!" Вот так.
   Витя вышел из здания библиотеки. Светило солнце. Или слонце. "Что есть Женечка по сравнению с величием и красотой природы?" - подумал Витя. - "Полный ноль! Так стоит ли по ней убиваться? Не стоит! Вот сяду на велосипед (А я сяду на велолсипед и уеду куда-нибудь! Если вспомнишь: меня здесь нет, а припомнишь: меня забудь! Да, я сяду на велосипед!) и поеду на конец пруда к Жучку-Плавунцу!"
   Так и сделал. Жучок тот лежал в луже и перекатывал своё 100-килограммовое тельце.
   "Нахрена я к нему приехал? У него же мозги заросли жиром!" - подумал Витя.
   Но Жучка уже было не унять: "Расскажу тебе, о, Витя (ибн Алёша), как я воевал в Афганистане! Было снежно! Зима, в смысле! Мы, 10 десантников (Тен пиратен. Найн пиратен. Драй пиратен.) высадились в горной местности Падабадах!
   Ночь! Темно! Хоть ж.пу протыкай. И вот смотрим: из сакли выходит вся из себя такая красивая девушка в парандже с кувшином на голове! Если есть на свете враг, "дух", то вот он! Душманка!
   "Пойди, её по горлу раз!" - показывает мне мой командер Муслим.
   Ну, я перебежками подбежал и вижу: нет шеи! Одна паранджа! Как бы её половчее того? Потом смотрю: нет, есть шея! Есть, но есть и "очки-консервы"! Наверное, там не "ля-мур" и глазами так, а плохое зрение у девицы.
   Ну, я её повалил и стал делать массаж: рельсы-рельсы, шпалы-шпалы!"
   "Зачем я всё это выслушиваю? Весь этот бред?" - думал Витя. - "Хотя, сказка-бред, да в ней намёк! Хотя никакого намёка как и морали пока нет."
   "И она мне говорит: "Ирре паппире, битте!"
   Она оказалась мужиком!" - рассказывал, пуская слюни, Жучок. - "То есть, точнее, девкой с перцем!
   Ну, я её за этот перец схватил и ору: "Я поймал его, товарищ Муслим!!"
   И на этот шум из Падахавара стали выбегать другие девки-мужики с перцами в паранджах и подштанниках, так как, я тебе ещё раз говорю, ночь, ночная пора, разбудили их!
   И среди них красуется из командер: душман Чапа-аев! Ну, как положено: как самая картошина впереди на боевом коне! Кстати, тоже девка. Не конь. Чапа-аев. Ну и как девка орёт: "Бабоньки! Не дадим нашу Честь на поругание!"
   И бульк! в речку Дон-н! Есть такая моджахедская речка, запрещённая во всех странах как террористическая. И поплыла! И думает: сейчас-то в меня и стрельнут!
   Но не стал я в неё стрелять. Думаю: "Патрон переводить! Лучше займусь детьми! И за квартиру заплачу! Дети эти связались с Кривым из третьего вигвама, так что... Это вам они чужие! А для меня - родная кровь!"
   И я стал гоняться за девками-душманками с ремнём!
   Муслим посмотрел-посмотрел на это и подумал: "Эх! Всё приходится делать самому!" И он поспешил мне на подмогу.
   Но в таком интимном деле подмога как и советы только мешает. Я уже взгромоздился на одну девку, сорвал с неё её белые подштанники, как Муслим такой: "Рядовой Жучок! Что ты делаешь?!"
   "Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, ничего-с! Проходим с рядовой Маней тактику лежащего боя с громоздящимся противником на заднице!" - говорю.
   А Маня уже говорит: "А твой лейтенант такой же горячий и твёрдый, как ты?"
   Изменила! Мне! Я приставил пистолет к её виску: "Нет! Не твёрдый!"
   "Да ладно, ладно, рядовой Жучок! Отставить! Девушка учит меня манерам. Учит морали," - сказал Муслим и сам взгромоздился на неё!
   Вот так-то вот, братан! А ты приходишь ко мне со своими мелкими проблемами, беспомощный как всегда," - сказал Жучок.
   Да, по сравнению с его проблемой Витина была пустяком. К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4806,5-4809

   27 октября 2017 года. Сказка про Кондома Хлимена и его команду. Ну, кто в его команде? Аликс, Кормилица, зелёный Шрэк, Брюс Уиллис, отряд спецназа и ёршик от унитаза. Нет, на самом деле 4-ёх последних нет. Или пяти. А есть большое человеческое "спасибо" доктору Бриниуму, что он есть! Но не ест. Нет, большое "пошёл в ж.пу, до свидания, С Новым Годом!"
   Вот мы всё пишем, прикалываемся, а ведь Новый Год и вправду скоро будет. Как и 100-летие Революции! Но о политиках ни-ни, ни хорошего, ни плохого, так как они уже все померли.
   Но про Революцию будет. Революцию зомби-есов. Зомби. Они не могли больше жить по-старинке и заваривать чай валенком. Они хотели чайник! Ну и прочие блага цивилизации. А их можно было только экспроприировать у таких отборосов общества как Кондом и его команда.
   Но верхи Кондома не хотели! А низы хотели, но не до ох.ения. Как магазин "Ahuella" для женщин. Кондом, может, не хотел во цвете лет плыть по Вонючке (реке) с раздутым пузом, привлекая внимание синявок. Он, может, хотел продолжать жить в однокомнатных аппартаментах.
   И не делить их с каким-то там Швондером. Но факт остаётся фактом: Швондер был рулер Революции, её идейный папа, её плоть от крови!
   "Ну, я этого Швондера!" - думал Кондом бессонными осенними вечерами. - "Я его вызову на словесную дуэль "Кто хочет стать милиционером?" И задам самый каверзный вопрос: "Что тяжелее: тонна пуха или тонна стали?"
   Нет, нет. Тут надо что-то поэкзотичнее. Швондер, конечно, друг, но истина дороже. В чём истина - видать по нашим рожам. У всех нас рожи хороши. Что же Швондер? Он, конечно, сразу попросит звонок другу. И этим другом будет Кащей Бессмертный!
   Да ладно, ладно. Бабка Ёжка. Такая: "Ал-лёу! Если вы не безумно красивая женщина, то вешаю трубку!"
   Ну и как в воду глядела. Швондер! Очень из себя вся такая красивая женщина!
   "Послушайте! Мне человека надо в дурдом отправить!" Швондер забудет о вопросе викторины и станет всех сплавлять в психдом.
   "Слушай, тут тебе не Сухум! Не дом психов имени товарища Аахова! Если всех в психдом и в бетон (и с моста в реку), то не с кем работать будет!" - скажет Бабка.
   "А так?" - спросит безумно красивая женщина Швондер и станет мурлыкать в трубку. - "Му-рр!"
   "Не знаю! Мне надо посоветоваться с Шефом! С Кащей Иванычем!" - скажет Бабка и станет советоваться со мной, Кондомом.
   Я скажу: "Наплюй, положи на то, что Швондер - красивая женщина! И не такие стервы рекламируют всякую хрень, а в итоге хрень! Мне кажется, что Швондершу надо пристрелить, как собаку!"
   "Да, но только что скажет товарищ Картошкина?" - Бабка.
   "А что Картошкина? Она же не главнее, чем глава области Пристяжнюк?"
   "Главнее! Картошкина - шлюха самого Бриниума!"
   "Странные у вас приоритеты. Получается, если я буду шлюхой самому себе, то я уже самый важный?" - спросил Кондом. Он не сёк фишку.
   "Да ты не понял! Бриниум её любит мрачной тёмной страстью, на которую только и способен. Он её потащил на болота, раздел, и не известно, что бы произошло, если бы не небесное создание Собака Бакервилей.
   Наверняка, надругался бы! А так прибежала Собака, и надруганию человека над женщиной пришёл капец! Все обос.ались от страха! Вот, что получилось. Некоторые так и не отошли и так и преставились.
   Например, Картошкина! Я, лично я, Бабка, несла на подушечках её медали "Многодетная мать!" и "Многопользовательская сука!"
   Последнюю медаль не дают абы кому. Это надо иметь такой замок, к которому подходят все ключи! Паршивый, конечно, замок, но медаль - вот она, на подушечке!
   Сам товарищ Лёников, у которого ключ подходил ко многим замкам, наградил Картошкину и прослезился: "Может, её даже наградят! Посмертно!"
   Как в воду смотрел. Нету больше с нами Картошкиной! Разные шлюхи вроде Пристяжнюк и Швондер (и вроде Бриниума) остались, а самые лучшие забраны старухой с косой!
   Кстати, об этой старухе. В молодости она была ого-го! Без косы. То есть, с косой, обмотанной вокруг головы а-ля Тимошенко.
   Но пришёл наш общий друг Бриниум и опять воспылал тёмной страстью! Он пылает и соображает: "Так! На болота её не потянешь: не то время года: холодно! Тогда - в номера! "Безетцт-херайн!" Но что подумает товарищ Картошкина? А пусть что хочет, то и думает! Главное - ОН согласен!"
   И извращенец Бриниум трогает свой конец в штанах.
   Смерть тоже трогает свой конец и думает: "Этому придурку конец! Совсем спёкся! Он ещё не пробовал, что значат адские ласки! До смерти!"
   Со Смертью шутки плохи. Если уж она кого поцеловала, то, значит, это "чмоки-чмоки", а не обычный поцелуй, который по пьяни делается.
   И вот Смерть поцеловала Бриниума! "Я его поцеловала! Ты не тот, тебя уж мало! Но я всё равно тебя поцеловала! Чмоук!"
   И придурок Бриниум увидел великие перспективы! Можно сказать, что даже свет в конце коридора! И сейчас бы на тот свет и отправился бы, если бы в номера на пришла убираться прислуга Швондер!
   В те времена Швондер ещё не была такой красивой женщиной и грешила тем, что была, во-первых, в прыщах, а во-вторых, грешила тем, что была прыщавым мужчиной!
   Она такая: "Упс!"
   А Смерть ей говорит: "Молчи в варежку или окажешься там же, где он! И сможешь ходить по воде!"
   И тоже целует Швондера! После этого поцелуя Швондер уже никогда больше не придёт в себя и превратится в женщину! Но, честно говоря, мозги особые женщине не нужны, только "Секс, сауна, согласная".
   Так что щас мы имеем Швондер, которая без ума от Смерти! Вот, тут Кондому поступил вопрос из массы народной зомби: "Так что? Швондер - ложный Бог и рулер Революции?"
   "Ну почему сразу так? Вы думаете, если 80% проголосовали да идиота, то он перестал быть идиотом? Ничуть не бывало. Швондер - идиотка, но её ещё никто не ниспровергал из командиров. Она как "старый полупердун", которого никто не выбирал в командиры, однако он командует.
   И если вы увидите, что Швондер в одном нижнем белье даёт концерт для матросов и сидит на жерле пушки почти голая, то просто не обращайте внимания. Рулеру свойственны разные ошибочки. Вот рулер Съелцин вообще выпивал. Но что говорили? "Наш мужик!"
   Так и Швондер "Наша баба!" Ну или "Тёлка, чикса, бейба!" "Унзре бейба!"
   Тут слово взяла сама Швондер. Она заорала: "Бей его, мужики!! А потом все - на броневик!"
   "Швондер! Чего ты кипятишься?" - спросил Кондом. - "На броневике одна танцуй "яблочко"-танец. Но сначала все мужики пойдут на овощную базу очищать лук! Правда, мужики? Оно и понятно, мужики?"
   "Оно и понятно, мужики!" - стали рядить между собой революционные зомби. - "Швондер, конечно, воровка авторитетная, но зачем она про броневик при Кондоме? Может получиться неловко."
   Швондер тоже поняла свою ошибку: "Прости меня, Кондомушка! Овощная база, оно, конечно, щас архиважно и архинужно! Дай, я тебя поцелую!"
   "Это что, из России с любовью?" - отстранился Кондом. - "У нас тут свои законы, Мертвожоровские! Ты думаешь, я с тобой буду целоваться, когда Мертвожоровский лев встанет на уши?"
   "Будешь!" - и Швондер впилась алыми губами в щёчку Кондома!
   Он с трудом оторвал её: "Не хватало мне ещё тут щас психануть! Потом, потом все лобзания!"
   И вот сидят на овощной базе все революционеры.
   "А я предлагаю их драть!" - говорит один.
   "А я предлагаю: забор!" - другой.
   "Товарищи! Товарищи!" - сказал Кондом. - "Так мы ни к чему не придём. Я предлагаю объявить их политическими проститутками! Ну и по ситуации: или воткнуть в них ледоруб, или трахнуть как проституток!"
   "Зачем, зачем ледоруб? Лучше трахнуть!"
   "Товарищ! Вы из какой фракции?" - спросил выступившего Кондом.
   "Союз Лысых Бананов!" - не смутился он.
   "А у нас и такая партия есть? Я имею в виду, кроме прекрасной партии наркотиков и презервативов," - удивился Кондом. - "Вообще, из каких фракций здесь собрались депутаты? А! Вижу: "Распутные Женщины Сити-18", так, принято! "Синий банан"! Есть. "Липкий сосед"! Чего-то впервые слышу. А! "Липкий сосед" образовалась из распада фракции "Союз Липких Сил", понятно. Не надо, не надо горячиться, товарищи, и лезть с авоськами поперёк всех! Всем лука хватит! Я даже так вам скажу: для тех, кто поедет "на картошку" есть партия кокаина! Остальные пойдут пешком."
   "Да задолбала уже нас эта картошка!" - заорали из фракции "Мартовские Коты".
   "Товарищи! Товарищи!" - постучал в графин вилкой Кондом. - "Революция ещё не свершилась, а вы уже, так сказать, возбухаете! Если сказано: весь поток едет на "картошку", значит, едет!"
   Швондер деликатно отвела Кондома прочь от микрофона: "Что ты творишь?!"
   "А что?"
   "Это же зомби! Их надо заинтересовать физически! Вот так!"
   И она сказала: "Каждый поехавший получит по бабе!"
   "Ура!!"
   Кондом начал понимать, почему такую дуру как Швондер избрали рулером. Но, всё-таки, он ревновал её к себе. Он добавил: "И эта баба будет вам до конца жизни парить и выносить мозг!"
   "Ничего страшного, товарищ Хлимен!" - бодро сказали юнармейцы и стали грузиться в телячьи вагоны, чтобы ехать на Целину! Уже затренькали молодёжные гитары: "А мы едем, а мы едем за деньгами! За туманом пускай едут дураки!"
   "Не хотелось тебя расстраивать, - сказал Кондом Швондер, - но они денег не получат. В кассе фракции "Синий Отстой" нет ни копейки. Всё-таки, они едут за туманом. Ну и за запахом п.зды!"
   "Я знаю!" - просто сказала Швондер, и солнце осветило её блондинистые волосы и пробковый шлем. Кондом постучал по нему.
   "Подарок! Из Африки! Чтобы я туда больше не ездила! Я же развратила всех носорогов!" - сказала Швондер мечтательно.
   "А что, если нам отправить стройотряды в Африку?" - спросил Кондом. - "В Африке полно валенок, а наши революционеры все сироты, так что..."
   "Не сходи с ума, Кондом!"- сказала Швондер. - "Паровоз пройдёт только там, где проложены рельсы! Один горячился: "Мы все пассажиры!" Другой голосил: "Нет, мы машинисты!" Вагонные споры - последнее дело, когда больше нечего пить!"
   "Да! До Африки пути ещё не проложены. Непроложивший эти пути будет расстрелян!" - сказал Кондом.
   "Да подожди ты, Кондом! А может, хорошо, что мы отправляем этих головорезов прочь из Сити-18? Мы сможем в одиночестве заняться ну, сам знаешь, чем!" - сказала Швондер.
   "Нет! Революционер и Трахальщик - две вещи несовместные! Мы говорим: "Швондер!", подразумеваем: "Фракция "Гнилой Банан"! Мы говорим: "Фракция "Гнилой Банан"!", подразумеваем... что же мы такое подразумеваем? Всё крутится на языке, не могу вспомнить," - сказал Кондом.
   "Наверное, "Фракция "Капуста"?" - Швондер.
   "Да нет! Что-то такое сексуальное и полузабытое! А! "Фракция "Трепалкина"! Или нет? Нет, нет. Ладно, хрен с ней. Одним словом: нет! Секса не будет! Свадьбы не будет!"
   "Ты уверен?" - спросила Швондер и одной прекрасной обнажённой рукой обняла Кондома за шею.
   "Уверен! Мне пора писать мандаты! Манда ты, Швондер!" - сказал ей Кондом.
   Итак, он сидел за столом и писал мандаты. Ситуация в Сити-18 была тревожная. Все революционеры уехали за туманом, остались реакционные комбайны, которые называли себя "Фронда"!
   "Ну почему я не итальянец? Не комбайн?" - думал в отчаяньи Кондом. - "Если бы я был итальянец или комбайн, я бы обожрался спагетти и лёг спать на бочок. А я - русский! Чёрт знает что! Что мне теперь, напиться водки?"
   Между тем под окнами его дома комбайны пытались косами перерезать колёса автомобилей. Это у них слабо получалось.
   Оживление у них вызвало появление самого Кондома на Ослике Аи! Вот, кому легко было перерезать ноги косами! Ну, конечно, на ноги Ослу Кондом надел наколенники, а себе на голову шлем-каску.
   Так что он сказал комбайнам: "Товарищи комбайны! Бог доктор Бриниум - ложный Бог! Присоединяйтесь к нашей Революции!"
   "Чего? К полюции?" - не поняли быдла-комбайны.
   "Вы сможете вступить во фракцию "Кому-то херовато" и голосовать от третьего блока!" - сказал Кондом.
   "Ты сам-то понял, чего сказал?" - спросили комбайны.
   "А я говорю: драть его как сидорову козу!" - сказали один из них.
   "Но-но!" - сказал Кондом. - "Не то я спущу на вас фракцию "Репликаторы России"!"
   Он знал, что говорил. Один из этой фракции сидел у него за пазухой. Я и мой сверчок со мною. Вообще говоря, партия "Репликаторы России" должна была называться "Капец Россие".
   Комбайны потоптались-потоптались и пропустили Кондома в его нелёгком пути в зелёный домик.
   В домике была уже какая-то баба!
   "Пардон, мадам!" - сказал Кондом.
   "Идиот!" - захохотали комбайны.
   Баба вышла. У неё на заднице была приклеена табличка "Занято". Она заметила, оторвала табличку и разорвала её! Обрывки бросила в Кондома.
   "Подумаешь, цаца какая!" - подумал Кондом и стал тужиться.
   Его Осёл и сверчок ждали снаружи, ковыряя в зубах.
   "А знаешь, по-моему, хорошее дело затеяли товарищи!" - сказал Осёл сверчку, глядя в задницу Кондому через дырку. - "Я имею в виду Революцию там, льготы для слабоумных инвалидов и прочее!"
   "Да, товарищ!" - ответил сверчок. - "Ты из какой фракции?"
   "Ослы России"!" - сказал Осёл России. К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4809-4811,5

   29 октября 2017 года. Сказка про Херлокову юность. Точнее, про Херлоково отрочество. Там будет полно всякой экзотики: течёт арык, орёт ишак.
   Кстати, это не простой ишак, а геморройный глава ишаковой мафии, так как всех предыдущих он замочил. И не только. Ещё он замочил своей мочой бензин на автоколонке, и ему дали за это год! Но год прошёл, ишак снова на свободе в свободном обществе и жаждет крови! И бензина соответственно.
   Но нет у Херлока бензина, нет. Однажды такой весь из себя ничего не подозревающий Херлок ехал на велосипеде, как его остановил этот Ишак: "Керосин есть?" Ну или бензин, какая разница? Нету керосина.
   "Ну, тогда молись своему придурковатому Богу Дедуктивности! Коричневая жаба!" - говорит хулиган Ишак. С цветом он точно угадал, так как Херлок не был белобрысой нацистской свиньёй, а был брюнетом. К тому же вечно и навсегда опущенным в свой дедуктивный метод. То есть, аура-то коричневенькая. Обидел Херлока. Совсем огорчил.
   Приехал Херлок домой на Бекер-стрит и давай копаться в своей Картотеке на букву "И", "Ишаки обыкновенные". Хотелось ему узнать что-то новенькое про Ишака, как будто не он сам составлял свою Картотеку.
   И читает: "Ишак редкий, полосатый. Теряет волю при звуках флейты. Обожает рыбий жЫр."
   "Во! ЖЫр! Где я тебе найду этот жир? Может, съездить в Суссекс? Какой ты скорый! Так быстро важные дела не делаются. Сначала надо поголодать 7 часов, чтобы в дороге не обос.аться. Потом составить План действий. Ну, приеду я такой в Суссекс ничего не подготовивший.
   И как меня на рынке встретят? Ведь там полно мафиози из банды Крысолова, которые торгуют деревянными фаллосами, п.дры! Конечно, в каждом таком фаллосе есть тайная дырка, в которой героинчик: герой на героине, героиня на героине.
   Ну и приду я: "Харе торговать героином!"
   Да? Ну и репу-то мне и начистят. Нет. Тут нужен План! Я должен хорошенько замаскироваться. Желательно в одежду падре или монашки. Я склоняюсь, что лучше монашки. Женщину не посмеют избить публично.
   Может, попытаются совратить, но посмотрим, как это у них получится."
   И Херлок одел обноски монахини, чтобы хоть как-то прикрыть свою наготу. Шар продолжал вращаться, от этого не остановился. Земной Шарик.
   Итак, постукивая тросточкой как заправская монахиня, Херлок вышел из дома.
   И не успел он пройти пары шагов, как какой-то голый человек пробежал и замотался в простыню! Это был, типа, профессор Мориати!
   "Что случилось, бедный брат мой?" - спросил Херлок его.
   "Там!.. Там!.. Страшное! Голая Леди "Н"! Она угрожала мне в турецкой бане ножом, что я должен трахнуть только её! Говорила: "Я никогда не дам тебе смыться!" - сказал перепуганный Мориати.
   "Ничего страшного, сын мой! Это ещё не грех!" - сказал Херлок.
   Тут его кто-то сильно толкнул! Это была бегущая в чём мать родила Леди "Н"!
   "Не грех?" - спросил Мориати и замотался с головой в простыню.
   Леди "Н" кровожадно спросила у Херлока: "Сестра, тут Мориати не пробегал?"
   "Давай расставим все точки над "и" и определим приоритеты," - сказал Херлок. - "Во-первых, Мориати не любит тебя. Во-вторых, зачем тебе сдался этот сморчок? Посмотри лучше, как много девушек хороших, как много ласковых имён!"
   "Намекаешь на себя? Ну и как тебя зовут?" - спросила Леди "Н".
   "Херлоконита," - назвался Херлок. - "Я работаю в коллективе, где полно мужчин и женщин. То есть, это мир преступности. Мужчин поболе. Но зато я хорошо понимаю женщин. Особенно щас."
   "Ну и что ты понимаешь?"
   "Я что понимаю? Да элементарно! Когда у меня чешется задница, я не могу её найти не потому, что старею, а потому что груди мешают!" -разоткровенничался Херлок.
   "Это твои проблемы, сестрёнка!" - сказала Леди "Н". - "А я вот щас позову Херлока Шолмса, так он арестует тебя за бродяжничество и чесание зада в общественном месте!"
   "Ну что ж, зови!" - согласился Херлок и подумал: "Мастерски я замаскировался! Эта дура ничего не заподозрила."
   "Хотя, постой! Вот я смотрю на твой прыщ на лбу: он как у Херлока точь-в-точь. Хорошо, когда есть дочь! Она как солнышко точь-в-точь!" - сказала Леди "Н".
   "Если хочешь такой, иди в салон "Завиток"! А если хочешь меня, плати 100 франков! Могу быть мужчиной! Дорого!" - сказал Херлок, который раздумывал над собственными словами: "Если хочешь такой..." Обычно так говорят женщины про свой живот: "Хочешь такой?" "За сколько?" "Бесплатно! Иди качай пресс!"
   В случае с мужиком фраза "Хочешь такой?" имеет другой смысл. Какой, Леди "Н" должна была сама понять. Она и поняла: "Ты - не сестра! Не Верка! Ты - Херлок! Только он говорит загадками."
   "Слушай, Леди! Смотри, не расколись! Я тут "под прикрытием"! А на самом деле еду в Суссекс! Поедешь со мной?"
   "Деревня - это такая скучища!" - зевнула Леди.
   "Не такая уж и скучища! Суссекс! Там полно ядовитых пчёл, которые всех покусают, и начнётся Жёлтая Лихорадка! Но я еду не за пчёлами. И даже не затуманами. И не запахом пчёл. Я еду проучить кого? Наверное, Ишака! Да, именно! Ишак, он же профессор Ишакати! А с этим Мориати можешь делать всё, что хочешь! Джинсы цвета моря! Море цвета джинсов! И загорели под солнцем летним колени твои! Делай всё, что хочешь!"
   "Даже запрещённые опыты?" - спросила Леди.
   "Даже их!" - фыркнул Херлок. - "Ведь ты хочешь покусать его за низ?"
   "Да не то, что за низ. Я хочу увезти его в пустыню в грузовике, набитом китайскими статуями, и там в пустыне он сам будет молить о смерти, когда я закончу с ним развлекаться и отгрызать ему шары!" - честно сказала Леди "Н".
   "Понимаю! Это хороший План, хороший. Вот только, как ты одна погрузишь статуи в грузовик? Они же тяжеленные!" - сказал Херлок.
   "А Винтик и Шпунтик зачем?" Это были близнецы-грузчики, Херлок и Леди их не различали.
   Они работали на Херлока и неоднократно спали с Леди "Н", даже не подозревая об этом. Им говорилось, что надо доставить ящик фокусника на третий этаж, ящик для как бы разрезания Леди "Н" пополам. В ящик влезала Леди "Н" и ждала назначенного срока. Как только срок наступал, Херлок кричал: "Полундра! Тревога! Все в ящик!" И Винтик и Шпунтик ныряли в ящик. Ну а потом это им так нравилось, что фокусник разрезал не одну Леди "Н" пополам, а всех троих.
   Звучит дибильно? Ну и пусть. Главное, что вообще звучит. Нет, конечно, Винтик и Шпунтик догадывались во мраке ящика, что они кого-то имеют, но давши слово - держись!
   Ладно, опять звучит дибильно. Если не хоите, можете последние абзацы не читать. Я вам только ещё раз скажу: Леди "Н" эти грузчики знали как облупленную. Даже про её точку "Жи" на заднице.
   Итак, Винтик и Шпунтик принялись грузить статуи в грузовик. Одна статуя упала. Стоит статуя в лучах заката, а вместо х.я торчил лопата. Стоит статуя совсем без х.я. Это, вообще, статуя велосипиздиста. Ну или очень похожего на него чувака. Набитая фальшивыми долларами. Перед смертью в пустыне Мориати не должен чувствовать себя нищим. Пусть думает, что он богатей. Итак, грузовик был полон.
   Херлок одобрительно похлопал Винтика и Шпунтика по плечам и перекрестил их как монашка. Мол, Бог с нами!
   Леди "Н", неаппетитно кусая яблоко, влезла в кабину. Бедный Мориати стучался из кузова.
   "Хочешь яблоко?" - спросила Леди "Н" и протянула яблоко профессору. В яблоке был воткнут кинжал.
   Профессор на время прекратил барабанить в стенку, но потом снова начал: ему было надо по нужде!
   "Он меня доведёт!" - подумала Леди "Н". И выпустила профессора по нужде. Пустыня - она везде пустыня. То есть, бесплатный туалет. А около палатки - платный.
   Палатка была. На ней было написано: "Пива - нет!" И "Купаться запрещено!"
   "А как хотелось!" - подумала Леди "Н".
   Профессор опорожнился и снова влез в кузов, мол, можно снова трогаться!
   "Куда ты всё спешишь? Оказаться без яиц всегда успеешь!" - подумала Леди "Н" и тронула шофёра за плечо. Шофёром был Винтик.
   От неловкого прикосновения он рассыпался в прах!
   "Что же это получается? Что я - Чупакабра?" - подумала Леди "Н". - "Чего-то не похоже."
   Она подозрительно посмотрела на оскаленные зубы Винтика на черепе, который не рассыпался. Глаза были выедены, а прах покрывала плесень.
   "Да нет, ерунда какая! Если кто и Чупакабра, то Мориати!" - подумала Леди "Н".
   Мориати же из кузова стал орать: "Когда же мы поедем? Сколько можно? Не дрова везёшь!"
   "Да подожди ты!" - сказала Леди "Н". - "У нас тут небольшие проблемы. Ты не Чупакабра?"
   "Да! Я Чупакабра!" - саркастически сказал Мориати. - "Так будем мне отрезать яйца или нет?"
   "То, что он саркастичен, означает, что он не Чупакабра. А вот упорное желание остаться без яиц как можно быстрее говорит о том, что Чупакабра! Надо проверить. Если он не сожрал яблоко, которое я ему дала, а засунул яблоко в задницу китайской статуи, то, значит, он Чупакабра! Все Чупакабры с трепетом относятся к разным праздникам (как-то Октоберфест или День Благодарения, когда засовывают яблоки в задницы), и это его выдаст!"
   Леди "Н", кряхтя, вылезла из кабины и пошла отпирать кузов.
   Первое, что она увидела, был кулак Мориати, направленный ей в морду!
   Она отстранила этот кулак и стала искать яблоко по задницам статуй.
   "Ищешь это?" - спросил Мориати и показал яблоко. Он не Чупакабра!
   "Дай сюда!" - сказала Леди "Н". - "Если ты не чтишь Октоберфест, то я его чту! Яблоко должно быть здесь! Я сказала! Вор должен сидеть в тюрьме! Яблоко тоже!" - и Леди "Н" попыталась засунуть яблоко в статую. Не получилось. Статуи на это не были рассчитаны.
   "У меня тоже не получилось!" - рассказал Мориати.
   Значит, он явный Чупакабра!
   "Слушай, Чупакабра или нет! Мы и не таким Чупакабрам отрывали яйца! Видна спецподготовка, да? Мы и не таких молодчиков раскалывали!" - сказала Леди "Н".
   "О! Во! Херлок раскололся!" - сказал Мориати. Он имел в виду мою статую, которую по ошибке погрузили в этот грузовик вместе с китайскими.
   "Чего?!" - грозно переспросила Леди "Н".
   "Статуя Херлока расколось!"
   "Вы болван, Мориати!" - сказала Леди "Н".
   "Согласен!" - сказал Мориати. Ни при каких обстоятельствах, ни при дождике, ни при граде я не мог расколоться, я, Херлок! Моя статуя могла.
   Вот у меня случай вышел. Стояли мы тогда под Лондоном. И с меня вылепили 6 статуй! Так один псих начал их бить под фонарями, чтобы в осколках найти голубой карбункул. Не нашёл. Потому что его там и не было. Был в статуе Писающего Мальчика.
   Но попробуйте притащить статую этого Мальчика под фонарь! Это то же самое, что тащить на себе 500-килограммовую ванну из-под вооружённой охраны! Так что Мальчик так и писает с набережной в Темзу.
   Ладно. О чём я? Да, Леди вынула из яблока ножик и приступила со зверскими намерениями к Мориати!
   Он зажмурился. Когда он открыл глаза, то первое, что он увидел, были его шары! Которые болтались на верёвочках как игральные кубики. Прибамбасы в машинах негров.
   "Да! Я ж забыл тебе сказать: у меня нет шаров! Это протезы!" - сказал он Леди "Н".
   "Да я и сама вижу! Это какие-то прибамбасы. Повешу их в кабине грузовика вместо кубиков!" - просто сказала Леди "Н" и вылезла из кузова.
   На улице всё так же было темно, ночь. Шары Мориати весело заболтались под потолком кабины.
   "Так! Одно дело сделано!" - подумала Леди "Н". - "Жаль, этот придурок не раскололся. Хотя, в чём он должен раскалываться? Что у него нет настоящих шаров? В этом он признался. Я бы и без него это поняла.
   Да! Шпунтик! Винтик погиб за Родину, надо его шлюхам и любовницам отправить цветочки. Но где Шпунтик? Ох, тревожно мне на душе! Щас окажется, что Шпунтик - агент Мориати!"
   Но не оказалось. Оказалось, что Шпунтик мирно справляет свою малую нужду на заднее колесо грузовика!
   "Нашёл время!" - злобно сказала Леди "Н". - "У нас же полкузова ночных горшков, сложенных в анфиладу!"
   Вы этого не знали? Не знал этого и Шпунтик. Век живи - век учись.
   "Пардон, мадам!" - сказал он.
   "Идиот!" - захохотал из кузова Мориати. Теперь, без шаров, он был сама весёлость. Это в городе мне грустно было, а за городом смеюсь, смеюсь, смеюсь.
   "Леди "Н", можно, я начищу репу этому весельчаку?" - спросил Шпунтик.
   "Не сейчас!" - мягко сказала леди "Н". - "Да и вообще, этот парень тоже много пострадал за Родину: видишь: его шарики!" И она показала на шары.
   "Да! Вижу! Зато у меня квадратные!" - сказал Шпунтик и показал шары в виде игральных костей. Даже точки на них были от 1 до 6.
   "Ты меня убедил!" - сказала Леди "Н" и сняла шары Мориати. И повесила шары Шпунтика.
   "Подавись, гнида!" - кинула шары Мориати к Мориати.
   "Значит, всё не имеет смысла и бесполезно?" - стал плакать профессор.
   "Не плачь, не реви!" - сказала Леди "Н". - "Мы повесим твои шары как прибамбасы в вонючую повозку Херлока Шолмса!"
   Была ещё такая. Напоминала Ладу "Калину", танки грязи не боятся. Профессор мгновенно успокоился. Спокоен узник - спокойна тюремщица. Спокоен ребёнок - спокойна мамаша.
   Леди "Н" вела грузовик обратно в Лондон, и тихо горел огонёк её души. Она же дальнобойщица. К.
  

ЭПИЛОГ

   Сейчас я практикую, что я, вообще говоря, слабоумный. По сравнению с Григорием. Ну и что? Да ничего. Просто. Обязательно что-то должно быть? Это уже начались мелкие смешные мысли, которые тоже бывают. Да! Григорий - удивительный монстр, на которого расщедрилась природа. Не даром его считали инопланетянином. Таких на Земле ещё не бывало. К.
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"