Мир хранит темноту, многочисленность -
Пуд попыток, шажочков, шлепков;
Равнодушие, лживость и искренность,
Вихрь ромашковый, сон лепестков.

Уйма глаз прорастает надеждами
В небеса, чей заштопан рот.
Охраняем тщетой и одеждами,
Голосит человечий род.

Каре-черные да сине-серые,
Любопытные, злые глаза,
Озорные, глубокие, смелые...
Пусть тайком, но омоет слеза.

Раннеспелые плачут от похоти,
Умудренные тоже ревут:
"Что ж цепляешься, если плохо те?
Что забыл ты, родименький, тут?"

И моргают, как будто бы дублями
Отсекают. И сызнова жить,
Распаляясь все теми же углями,
Что еще не успели остыть.

Западают округлости ямками,
Разрастаются родинки, смех
Все искусственней, в голосе якобы
Перспектива и кляп для помех.

Дети спят со счастливыми лицами,
Отдыхая под сенью ресниц,
Королевнами, милыми принцами
Под задорный трезвон синих птиц.

Бьется пульс сумасбродством под теменем:
"Излови эту пташку мне, паж!"
Будет все у тебя ... кроме времени,
Будут перья и клетка, и страж.