Слово "ксенофольклор", насколько я могу судить, введено в русский язык братьями Стругацкими ("Жук в муравейнике"), с тем же значением, которое я употребляю здесь: "народное творчество внеземных (или земных нечеловеческих) рас". Что представляют собой нижеследующие тексты - стилизацию? Литературный эксперимент, игру? Мозаичный ребус, где из разрозненных частей возникает единая ткань повествования? Или действительно - записи преданий, которые рассказывают друг другу существа, отдаленно похожие на людей, в мирах, бесконечно удалённых от нашей Земли? Читатель может ответить на этот вопрос самостоятельно: у него это получится явно лучше, чем у меня, ксеноэтнографа.

Поучительная история
о том, как Воугаддана, правитель острова, потерял стремление к неведомому

("ксенофольклорный" отрывок из недописанного романа "Защитник неведомого") ПРОФЕССИОНАЛ, чуждый всякого дилетантства, специалист, в совершенстве знающий свое ремесло - у кого ему осталось учиться? Разве только у таких людей, как Кивилоастро Воугаддана. Если основную тяжесть жизни этого человека принял на себя материк, то и в книге Острова едва ли след [этой жизни] отпечатается. Но поскольку в течении двух лет, при Иминти-Фтине, он был распределен [в качестве правителя] на Остров, то и без эпизода из этой части [его жизни] нам не обойтись.

Вот Воугаддана, правитель, выезжает ради устроения дел, и по дороге оказывается в лесу Жаффр. По прихоти своей он стучит рукой по коре одного широкого дерева. Неожиданно кора открывается, и неведомое длинноносое существо вопрошает его: "[Вызвать] наружу или [зайти] внутрь?". Воугаддана, в смятении духа, ответствует: "[вызвать] наружу". Неведомое длинноносое существо вторит ему вопросом: "Кого?". В растерянности правитель не отвечает, и тогда кора закрывается, и все становится, как было.

Ямщик не погоняет, колеса не вертятся, запряженные не скачут: стоит Воугаддана у дерева и размышляет. Наконец, решившись, он простирает ладонь и вновь стучит по дереву. Кора открывается, как [он] и ожидал, и неведомое длинноносое существо вопрошает его: "[Вызвать] наружу или [зайти] внутрь?". На этот раз он отвечает: "[зайти] внутрь". Тогда неведомое длинноносое существо, не смутившись, украшает его ответ вопросом: "К кому?". Не знает правитель, что ответить, и кора вновь закрывается, так, что не различить [более того, что было].

Не задерживается Воугаддана долго у дерева: возвращается в повозку,отдает ямщику приказ, и вскорости он уже в пути. Вернувшись в правительские покои, он записывает такой рапорт в служебной книге: "сегодня я потерял стремление к неведомому".

Написанная здесь быль будет лучше смотреться после дополнения, которое следует за ним. Вот и оно.

Через год Милл Гид экзаменовала Воугаддану на [следующую] должность, держа в руке его служебную книгу, читая глазами его служебную книгу. И по дню, о событии которого было рассказано, она спросила: "Расстроился ли ты в тот день?" Воугаддана отвечал так: "Я нимало не расстроился. [Те, кто стремятся к неведомому,] делают это для общения с ним. А нужны ли мы неведомому? Не лучше ли потратить силы, отпущенные нам на общение, на своих близких, кто понятен нам и кому мы понятны?" Милл Гид, улыбнувшись, сказала ему: "Довольно вопросов; ты выдержал экзамен".

На том конец этой истории, и начало времени для размышлений над нею.

---

Быль о преображении Примирителя,

дополненная замечанием об отношении Милл Гид к этой были

ПОБЕДОНОСНЫЕ удары, наносимые могучей рукою Энут-Тейя, мнимо противоречат его эпитету "Примиритель", так, что даже современники считали его философским, относя это прозвище к примирению бездыханных тел, которые уже не враждуют.
Истинное положение дел проясняется этой былью.

В первые годы своей карьеры Энут-Тейя прославился стремлением помирить всяких враждующих; ему также принадлежало высказывание "всякая вражда - болезнь, изнуряющая обе стороны".

Когда адмирал Соломенной флотилии оказался в противостоянии совету капитанов этой флотилии - а случилось это после провала Панавербского маневра - вмешался Примиритель, взывая к общим интересам двух сторон. Позиция его была правильна, что доказало последовавшее месяц спустя примирение; но в то время адмирал приказал вышвырнуть Энут-Тейя за борт, а капитаны, независимо от него, велели облить его публично позорною краской; и оба приказа были выполнены дословно.
Тогда сказал Примиритель прославленные слова: "тяжела и жестока дорога к взаимопониманию; но если я не пойду, кто пойдет?".

В другой раз случилось ему мирить Страхоборцев с Новыми Страхоборцами, отколовшимися при Тука-Фтине. Неудача постигла его, и по сей день нет согласия между орденами, хотя ныне они не практикуют более ночных убийств своих противников. В ответ старый капитул предал имя Энут-Тейя публичному двухчасовому порицанию, а Новые Страхоборцы прислали к нему убийцу.
Тогда сказал Примиритель прославленные слова: "выходит, что никому и не нужно примирение, кроме примиряющего"; и опечалился сильно. Между тем сказано уже до него дальними мудрецами: "никому не нужно дело, кроме делающего". Разве эти изречения не совпадают?

Однажды Баноастро, прозванный Цифрой за номера, которые он ставил на одеждах своих людей, повздорил с Лиггн, которую называли Ядовитые Ногти. Случился там Энут-Тейя и, говоря с ними по отдельности, склонял их мнения в пользу друг друга. Тогда Ядовитые Ногти своею рукою поколотила Примирителя, нанеся его животу и груди тяжкие увечья. Более жестоким был поступок Баноастро, распространившего об Энут-Тейя несправедливый слух о его сожительстве с деревом.
Говорят, что оба недруга совершили эти дела с ведома друг друга, и приписывают им изречение: "уберём эту досаду, чтобы не мешала нам враждовать".
В сильном огорчении сказал Примиритель прославленные слова: "глядя на вас, живых, я хотел вам добра; умрите же и не искушайте меня более!"; после чего стал таким, каким мы запомнили его в истории.

* * *

Приведенное выше неотделимо от позднейшего высказывания Милл Гид.

При Иминти-Фтине, когда Гологоловые и Увенчанные едва не разделили государство между собою, эта достойная произнесла речь, призывавшую к единству и примирению. Встали и напомнили ей об Энут-Тейя, вопрошая: "разве не помнишь его, разве не боишься его судьбы?"

На это отвечала Милл Гид четырьмя речениями: "(1) не ради примирения, но ради правды; (2) мои мысли - вот моя поклажа, и иного не держу на своем лотке; (3) когда я зову к бою, когда я зову к миру - я говорю одним голосом; (4) на удары отвечу, с деревом не живу - чего же бояться мне?".

После этих слов противостояние окончилось; окончим и мы на этом наш рассказ.

---

На Бастионе Духов

или Повествование о Содружестве Летающего Рыцаря

Рассказывает варганат Лбиридо, [он же] Лбиридо Юкат, обладатель диплома и отец своей Святой Дочери, из [селения] Пево-Бдоит.

Когда дух появляется, это означает болезнь духа. Исцеление духа - верный способ от него избавиться.

От владетельного Хллао-Бебоядо послание получил Шумбандат, варганат-ит, старейшина всех варганатов, и мне передал: мол, на Бастионе Духов опять проявился дух. [Бастион Духов] - это одна из башен замка Хллао-Бебоядо, но прежде, чем туда зачастили духи, он звался иначе. А весь замок именуется Мтир-Варганат, и выстроил его исцелённый Соко-Диа; он был из людей Юкат, как и я.

Мне передал сообщение Шумбандат-ит со Святой Дочерью варганата Теккира; не оттого, что Теккир хуже исцеляет духов, чем я, а оттого, что Теккир был в отъезде. Тем не менее, я лучше, чем он, исцеляю духов.

Я обратился к моей Святой Дочери: не желаешь ли ты, Святая Дочь моя, сопровождать меня на Бастион Духов? Согласилась Святая Дочь моя; мы отправились вдвоём, взяв с собой необходимые принадлежности.

Владетельный Хллао-Бебоядо принял нас хорошо и с почтением, накормив тыквенными стружками, [что указывает] на понимание нашего положения. Когда наступила ночь, мы были оставлены одни на Бастионе.

Ночью появился дух, мы заговорили с ним; дух был дружелюбным и познакомился с нами, поделившись своими проблемами. Вот имя духа: Батурлан. Вот имя мира, из которого он пришёл: Мирн-Кайя. Вот его история, мы ознакомились с нею.

Этот Батурлан в своём мире обладает плотью и путешествует в собрании товарищей, которое именуется Содружеством Летающего Рыцаря; это название происходит от одного из людей собрания, некоего рыцаря Летто, у которого действительно растут крылья. Содружество это имело целью нахождение некоего талисмана, который они называют Талисманом Ха.

Вот эволюция понимания своей задачи в душах людей этого Содружества. Вначале их целью было найти Талисман Ха, и для этого они искали место, где он находится. Затем они поняли, что его нет нигде, и целью их стало - построить Талисман Ха. Для этого они стали искать способы это сделать. Впоследствии они поняли, что построить этот талисман невозможно, а настоящая цель их - самим стать Талисманом Ха. С этого времени их поиск перешёл от приключений и познания окружающего [пространства] к познанию и построению самих себя. Внутренние поиски того Батурлана, который предстал пред нами, и привели его за пределы мира, из которого он пришёл.

Непонятным осталось, почему именно Бастион Духов притянул его. С другой стороны, если бы он проявился в другом месте, мы бы задавали этот вопрос о [другом месте].

Ради исцеления этого духа моя Святая Дочь согласилась отправиться с ним и помочь ему построить себя. Она отделилась от своего тела и соединилась с духом, отправившись с ним вместе в его мир. Я до утра производил гармонизирующие воздействия, не сомкнув глаз.

К утру Святая Дочь моя вернулась довольной, сообщив, что помогла Батурлану и его товарищам [по путешествию] достичь состояния, когда они смогут стать Талисманом Ха. Я спросил её, для чего им был этот талисман. Подумав слегка, моя Святая Дочь объяснила, что он был необходим им для создания мира, в котором они живут. Пребывая в недоумении, я спросил её, зачем создавать мир, который уже есть; этим я проявил скудоумие, которое следует объяснить бессонной ночью, ибо обычно я намного мудрее.

Так объяснила моя Святая Дочь: каждый мир от начала имеет возможность существования, но не бесспорность существования. Бесспорность он если и обретает, то только в середине своего бытия. Так круг границей своей имеет окружность, но создаётся из центра, куда втыкается игла циркуля. Мир, не обретающий бесспорность, подобен истории, увиденной во сне и не рассказанной никому: он забывается и становится никогда не бывавшим.

В раздумиях о судьбе нашего мира, то-есть Рчап Найлк, мы покинули Бастион Духов; дух же более туда не возвращался.

---

Отчего Зло заметно

Хиннодонская притча

Одна женщина в станице Слатмонк стояла ночью на страже и увидела черную фигуру. Она спросила: "кто идет?" А фигура ей в ответ: Дэнхипариста. Она ему так сказала: если и вправду ты - Дух Добра и Людей, ответь мне на такой вопрос. Отчего я вижу вокруг одно страдания и муки, одним словом - вижу Твоего противника Паралипопу, а Тебя не вижу?

Он ей ответил вопросом: ты сама - добрая или злая? Она ответила: я добрая. Он говорит: а родичи твои, соплеменники? Она ему: добрые они. Спросил: а все люди, о чьем благополучии ты заботишься, тоже добрые? Ответила: да. Стало быть, говорит он, много добрых людей живет? Стало быть, да, говорит она.

Вот и погляди, сказал он: я, Добрый, хожу себе между многими, такими же, как я, одним словом - меж вами, и, желая всем добра, нимало не выделяюсь, вот я и неразличим в толпе добрых людей. А когда Паралипопа приходит со своим злом, он резко от всех отличается: вот его все и видят!

---

Сапоги Правителя

Хиннодонская легенда

(1) Правитель станицы Силлабенда, побратавшись с правителем станицы Ихиллодон, сказал ему: "поклянись".
(2) Правитель Ихиллодона произнес: "О, великая река Киттавуг!"
(3) И клятва была принята, и наступил мир, и правитель Силлабенды ушёл в свою станицу.
(4) Но Паралипопа соблазнил его, и он пришел к Ихиллодону с войной, напав внезапно.
(5) Воины Силлабенды подкрались и сыпали песок на крыши домов, и песок просачивался в дома и ранил спящих в них.
(6) Дважды нечестно это было.
(7) Где Паралипопа, там и Дэнхипариста.
(8) Дух Добра и Людей помог воинам Ихиллодона, и они отразили атаку.
(9) Правитель вел их, и в конце сражения пришлось ему встать против правителя Силлабенды с оружием в руках.
(10) Сказал правитель Ихиллодона так: "я-то братался с тобой, мне ли убивать брата?
(11) Ты-то предал меня, мне ли сокращать дни твоего прижизненного позора?
(12) Я-то предан братом, мне ли жить?" И с этими словами он снял с себя сапоги и бросил их далеко.
(13) Где он сгорел, стоит теперь жилой район, его называют Иппорохтикил - Клятва Правителя.
(14) А куда сапоги упали, забили два ключа, сокровище в станице. Их называют Иппорохсавеп - Сапоги Правителя.

* * *

Необходимый комментарий: народы пустыни Хиннодон обитают в суровом месте. Пустыня покрыта не обычным песком, а це - порошком, вызывающим немедленное кипение воды. Сапоги из кожи зверя рамуста, и дома-шатры, похожие на колоссальные бурдюки со входом сверху - вот что спасает людей от смерти. "Снять сапоги" - способ самоубийства. При этом в пустыне текут огромные реки - Киттавуг, Имиликисан, Силлабендахоракта и другие - но их берега, полные це, так же безжизненны, как и вся пустыня. Веруют жители пустыни в братьев по имени Дэнхипариста (он же Добрый Дух Людей, Воды и Земли - Дэнхимонагаракаттариста) и Паралипопа (он же Злой Источник Козней, Пара и Неба - Сукеммодоихилсури). Оба они - порождение Имамоны, Изначальной Воды, разделенной надвое ударом молнии, с которой началось время. Молния эта, по легенде, была послана в прошлое из будущего (редкий случай путешествия во времени в народной легенде), и пустил ее в прошлое Паралипопа, надеясь обеспечить собственное появление на свет. Тем самым он создал и своего доброго брата.

---

Легенда о Чёрном Леснике

В лесу Цау, в толще деревьев, куда никогда не проникает солнечный свет, где не пробегают лесные звери и не летают лесные птицы, из гнили старых стволов, из скрежета древних ветвей, из безрадостного завывания ветра завёлся Чёрный Лесник.

Он свил себе одежду из мертвых игл, вековым слоем покрывавших землю, надел её и вышел из глубокой чащи.

"Эй, Лес!" - крикнул он. "Я - Чёрный Лесник! Ты звал меня? Я пришел!"

Но лес молчал. Он не призывал Лесника.

"Звери, я здесь! Вы ждали?"

Но звери не откликнулись: они не ждали его.

"Птицы, вот же я! Радуйтесь!"

Но какое дело было до него птицам?

Тогда с укоризной посмотрел он вокруг. Напрасным увиделось ему всё живое.

"Зря я появился из скрежета и гнили. Распадайся, мое тело, возвращайся в небытие. Становись, душа моя, вновь завыванием безрадостного ветра!"

Но заговорила на верхушке дерева птица-собака.

"Не умирай, Чёрный Лесник. Живи, раз уж ты есть, Чёрный Лесник."

Поднял он глаза и увидел птицу-собаку. "А кому я нужен, чтобы оставаться в живых?"

"Никому ты не нужен, Чёрный Лесник. Никто тебя не любит, Черный Лесник. Никому ты и не известен, Чёрный Лесник."

Потом взмахнула крыльями и, улетая, сказала так: "может, это тебе кто-то нужен?"

Всё утро и весь день Чёрный Лесник смотрел ей вслед. Но под вечер уже подбирал опавшие листья.

---

О звере Рагои

Зверя Рагои мало кто видел. Три головы у него, а шея одна. Так он их [головы - прим. этнографа] и приставляет по очереди: одна голова - драконья: умная, спокойная. Другая - женская голова: не такая умная, да все пытливая: в гневе страшна. А третья голова - голова бога. Как один из Разрешённых Богов он и становится, когда ее наденет.

А дело-то вот в чём: тело его светится всё, и он сам не может разглядеть, а хочет очень. И вот известно, что только тогда он его сможет увидеть, когда все три головы вместе на одной шее пристроит. Верно, мы с вами понять не можем, как такое учинить, и ни один смертный не поймет. Потому и надевает рагои божескую голову на шею, остальные сняв. А голова та на то и сродни Разрешённым Богам: сразу понимает, как три головы на одной шее прикрутить. Да вот дело какое: чтобы начать делать это, необходимо сперва снять божескую голову с шеи. Он и снимает - и тут же забывает, что дальше делать. Так и живет, в нерешительности.

Оттого у нас говорят: sho ragôi deksu: giwe haka - "когда рагои свое тело увидит"; - и означает это: когда случится конец света. Именно так, говорят, и будет.

---

Возникновение рода Хуаннакара

Шамамапийская песнь-текасé

Итак, итак, Бадарамапú,
великий бог, что также зовется
Вóрис,
Говорил с Шулькуарúном,
мужем рода Радаманýц,
из шамамапú.

"Итак, итак, Шулькуарúн:
если ты хочешь стать
основателем рода,
должен ты победить в бою
Воплощенье Смерти, сиречь -
самого Баясéду.

Итак, итак, три раза подряд
вызывал Бадарамапú
ему Баясéду
и каждый раз - три раза подряд
сражаясь, Шулькуарин был сражен
и умирал.

Итак, его жена Дагагú
оживляла его три раза
силой молитвы,
и после этих раз он пошел -
увидеть свет, опытней стать,
заработать славу.

Итак, в четвертый раз, наконец,
вызвал бог Бадарамапú
ему Баясéду,
и в этот раз Шулькуарин
со Смертью бился и наконец
победил.

Сказал ему Бадарамапú:
"теперь ты сможешь собственный род
свой основать!
И назовешь ты свой дебеúт
именем Хуаннакáра - сиречь:
Победители Смерти".

---

Летто и нищий

(1) Не сразу обрели люди Нико веру в Истинного Бога Закона, Вориса; прежде были у них законы, но ни меры, ни места им не было. (2) Оттого послал Ворис Крылатого Рыцаря Своего, Летто, с товарищами Его, в город Каллимах, прежде которого не строилось городов на земле.

(3) Придя к вратам города, был остановлен стражей, провозгласившей: се город закона, и не будет нарушающим воли. (4) И молвил Летто: нет в этом труда, ибо Я - Рыцарь Бога Закона, и закон для меня свят. (5) Сказав так, вошел Он с товарищами в город; а город был удивительным и обладал многими мостами, поскольку так строили в первые времена. (6) А под каждым мостом сидел нищий, покрытый язвами и иной хворью, и, оповещая народ города о скорби своей, просил милостыню; и каждый горожанин, проходя, отдавал нищему по монете.

(7) Вот проходит Летто и те, что были при Нем, и один из нищих восклицает, как было в обычае у него. (8) На то рек ему Летто: правильно собратья твои дают тебе монеты, ибо им нечего более дать; Я же принес тебе избавление от твоих несчастий. (9) Так говоря, он возложил руки Свои на тело Его, и, произнося Имя Вориса, вознамерился даровать нищему полное исцеление от болезней. (10) А по святости вокруг тела Его нищий догадался, что Он задумал, и понял, что действительно может Он сделать это.

(11) И схватил нищий Летто за запястье, и вскричал великим голосом, чтобы не дать Рыцарю исцелить его, причитая такими словами: как это Ты лишаешь меня пропитания? Воззри на грамоту сию! (12) А на грамоте было описание всех болезней нищего, и закон, по которому каждый проходящий должен давать ему монету, и достоинство этой монеты.

(13) И, указывая на грамоту, нищий завопил: если мое состояние станет отличным от написанного здесь, никто не подаст мне, поскольку грамота не будет более в силе. (14) И понял тогда Летто, что не по голосу Закона в душах, а единственно по писанному закону выдают милостыню горожане. (15) И услышав глас Вориса в душе Своей, перестал громко проповедовать Слова Вориса.

(16) Но позже подошла к нему вооруженная дева, и попросила научить ее верному пути. (17) Вняв ей, проповедовал Летто в ее доме; после чего брат ее и другие домочадцы обратились в Истинную Веру. (18) Затем объявлено было, что Рыцарю надлежит проследовать в иные земли. (19) Дева, которая упоминалась ранее, стала ученицей Летто и пошла с ним на запад, приняв имя Квэ Ворис, ибо она стала свидетельницей Вориса. (20) Брата ее, именем Инеса, Крылатый Всадник посвятил, сделав его первым жрецом Вориса, от которого тянется жреческая линия по сей день.

---

Цалхи Лонир, или сказание о Бессмертном

(1) В незапамятные дни, за два тысячелетия до Большого Сдвига, Цалхи Лонир совершил много удивительных деяний.
(2) Жил он на материке Хару, на земле Дарди, рядом с Кипалой и Дубасом, и историю его жизни сохранил народный эпос; позже, в восемьдесят восьмом веке, Матеа Матеасу обработал его в виде художественного произведения.

(3) Был Цалхи сыном оружейника из пригорода славной Чхалы, столицы племени Малчави и его союзников.
(4) В то время правил в Чхале жестокий король Варток Хагумани. Угрюмый и жадный, он угнетал и свое племя, и союзные; к несоюзным же относился так, что лучше уж родиться нелюдью или иноземцем, чем дардийцем из племени Марджгавени или Джайтени. Не лучше был и сын его Хетлик.
(5) А вот дочь короля, Мторхло, была так же прекрасна, как и ее имя, и, как полагается, Цалхи полюбил ее.
(6) На все подвиги шел Цалхи Лонир, счастливчик, сын оружейника из Нуприу-Чхала: что только не потребуют король Варток и сын его, принц Хетлик Вартокада.
(7) И алмаз быколюдей похитил, и врагов побил.
(8) В конце концов, движимый прекрасной жаждой мести, Цалхи взял да и перенес весь город Чхалу с места на место, кирпич за кирпичиком.
(9) Только замок Хагум и остался на старом месте.

(10) Понял тогда злой Варток, что не победить ему своего верного воина, и отдал он ему Мторхло в жены.
(11) Родила она ему четверых детей, и жили они складно, да богатства не имели: известно, герой - не король.

(12) Всем помогал могучий Цалхи Лонир (а его называли также Бахониа, потому что отец его был оружейником, и Шаврида, ибо Шаврой звали отца).
(13) На своем богатырском коне разъезжал он по землям Помарви и Хавилани, Джайтени и Марджгавени, Дармасани и Хургени.
(14) А коня этого звали Шадариа, то-есть "луч", ибо он был быстр, как луч.
(15) Был Цалхи и в иноязычных землях, где все по-другому, но всегда возвращался в страну Дарди, в земли родного племени Малчави, в царственный город Чхала, славнее которого не построили еще города в мире.
(16) По праву прибавил к своим именам Цалхи еще одно: "Чхилавани", что означает "житель Чхалы". И не было титула или прозвища, которым бы он более гордился.

(17) А вот как кончилась славная жизнь воина воинов:

(18) Однажды случилось ему помочь странному племени из нелюдей, схожих обликом со свиньями; свиней они поедали, на них же и разъезжали наподобие всадников, ими же торговали.
(19) В благодарность усадили нелюди нашего Цалхи Лонира под большой навес, где они собирались на совет.
(20) И было это обиталище более похоже на свиной хлев, чем на людские дома, пусть даже хижины Помарви или шалаши Хавилани.
(21) Там поставили стол, и под столом были живые свиньи, а на столе - мертвые свиньи, и казалось храброму Шавриде, что сидящие вокруг стола не превносят нового в список пород.
(22) Он же был учтив, как и подобает жителю Чхалы.
(23) Тогда нелюди разинули пасти и принялись петь. И было это наслаждение из рода тех, после которых хочется поклониться Баяседе в Его же покоях.
(24) Извинившись, поднялся Лехцера-Бахониа из-за стола и пошел, но благодарные хозяева окружили его толпой и шли за ним, продолжая услаждать его слух псалмами.
(25) Лонир-чхилавани ускорял шаг, пока не достиг предела их скорости. Превысив ее, он продолжал бежать, но упал с утеса и разбился. Так погиб победитель держав, и место захоронения его неизвестно.

(26) Об этом рассказывает нам книга Матеа Матеасу "Цалхи Лонир".
(27) Не рассказывает она о том, что стало с Цалхи после кончины.

(28) После кончины душа Цалхи, как водится, набирая скорость и становясь всё невесомее и невидимее, вырвалась из пределов Внутреннего Мира, обители живых, и попала в Безвременье, в оболочку пятимерного шара вселенной, которая и есть Предел Всему: царство Баяседы.
(29) Там царит Всегда, потому что Сакар - внутри оболочки, а значит, времени в обычном смысле там нет.
(30) Но нечто, неподвластное интуиции, но понятное математику, есть там: это баяседское время.
(31) И в этом времени, душа Цалхи сразилась с самим Баяседою в ниродиве на картах, и единственная из всех душ, которые были, есть или будут (за исключением двух), выиграла.
(32) Выиграл он потому, что сдался: полностью и окончательно, в то время, как Смерть невозможна без подлежащего Смерти - того, кто умирает:
(33) и полная отдача Цалхи себя Баяседе лишила Баяседу власти над ним, дав Ему полную власть.
(34) Полностью покорный оруженосец, он же - разящий меч, Цалхи вернулся в те координаты времени и пространства, где воплощение Смерти обрело облик.
(35) Там Цалхи приобрел внешность, подобную скелету, но по желанию воплощения Баяседы (которое всегда совпадало с его собственным желанием) превращался в длинный меч.
(36) И тихие деяния, совершенные Цалхи в содружестве Летающего Рыцаря, превысили те громкие подвиги, которые он совершал для короля Чхалы.

---

Сказка о добром и всемогущем короле

В ТОЙ САМОЙ магической стране Реана, где женился Тарко, отец Амирада, обитал некогда король Эсгартон: тезка тому Эсгартону, на чьей дочери Тарко и женился, и тоже чародей беспримерной силы, и такой же благодушный. Особенно он заботился о подданных своих, все желая, чтобы им хорошо стало.

Решил он свои магические силы на благо подданных запрячь. Встал у стены, где у него Внутреннее Окно вырезано - что король захочет, то оно и покажет: "покажи-ка мне, Окно, подданного в беде!" Засветилось Окно и показало королю пахаря: а тот шел по сухому полю, сильно напрягаясь, и несчастен был перепончатый дракончик, впряженный в плуг.

Тогда король Эсгартон, призвав магическую силу, сделал так, чтобы в стране шел дождь, и так было.

Довольный король решил помочь и другим подданным, и опять встал перед Внутренним Окном: "покажи-ка мне, Окно, подданного в беде!" Окно возьми и покажи пастуха: весь в грязи, он утопает, и несчастное стадо - васары и вассаганы - барахтается в непроходимой слякоти. А все это как раз произошло от того дождя, который он вызвал только что.

Понял король, что всех ему не удовлетворить, напрасно старается; и пригорюнился. Тогда вошла его жена, королева Раллигант, и спросила его, в чем дело. Услышав о горе , она рассмеялась и сказала: "разве ты не всемогущий чародей? Сделай так, чтобы твоя сила узнавала, чего не хватает каждому из твоих подданных, и восполняла этот недостаток!"

Просиявший король так и сделал. Тотчас же он почувствовал, как хорошо стало всему королевству. Радуясь успеху, он подождал два дня и на третий встал перед Внутренним Окном: "покажи, мол, довольных подданных!" А оно ему и показывает: поля не паханы, васары да вассаганы недоены-некормлены, а подданные кто в грязи, кто на земле сухой непонятно чему радуются, улыбаются, будто праздник случился.

Тут-то и стало ясно королю, как исполнилось его желание. С горя призвал он магические силы, да и сделал великую молнию, которая забрала из мира живых и его, и его чародейный поступок, да и жену его, королеву Раллигант, на всякий случай. Из всего рода только сын остался, он и стал королем, и уже не повторял ошибок своего отца: а он-то и был тем самым Эсгартоном, на чьей дочери женился наш предок Тарко.

---

ПОСЛЕСЛОВИЕ: взгляд на Землю снаружи

КОГДА глядишь в чужую комнату сквозь замочную скважину, всегда есть возможность увидеть в ней чей-то глаз, внимательно рассматривающий тебя. Какими предстаём мы перед собирателями ксенофольклора из иных миров?

Есть мир по имени Го: иные называют его Тебхо или Рчап Найлк - не только нашу Землю наградили тысячами названий живущие на ней народы. В этом мире постучался в древесную кору Воугаддана, а Энут-Тейя отчаялся мирить враждующих. В тысячах километров от Сальского полуострова, где это происходило, протекает река Алань Квасуп. В долине этой реки, у подножия великого Позвоночника Земли, стоял замок Ирисовая Стража: многие годы собирались в его стенах странные провидцы, изучающие невидимые миры.

Один из них, Тхек-Туа Лринг Пибъюкат, уроженец Горных Регионов республики Рейт, провидел мир, чья история показалась бы нам до боли знакомой. В своих тетрадях он записывал всё, что проносилось перед его внутренним взором: взлёт и падение египтян, хеттов и ассирийцев; раздумья эллинов и иудеев о строении космоса; всепоглощающую восприимчивость Японии и упрямое уединение Китая; огневой напор конкистадоров и бессрочное гуляние европейских дворов; технологические революции и революции просто; рост знания, не мешающий расти невежеству; лихорадку двадцатого века и то, что случилось после него.

Поражённый невероятностью увиденного, Тхек-Туа Лринг Пибъюкат так написал о нас в Летописи Миров: "Удивительна цикличность развития этой цивилизации. Мне представляется, что некий терпеливый учитель всё пытается внушить им какой-то несложный урок, и, терпя неудачу, пробует снова и снова. Я бы так не смог".

---

Автор выражает благодарность:
Земному Содружеству Летающего Рыцаря -
Майе Бар-Яалом, Ниру и Юлии Арад (за всё на свете), Лиору Шнайдеру и Раанану Шломи Фридману (за образ Летто), Бараку Фридману (за образ Батурлана), Даниэлю Коэну (за версию смерти Цалхи от пения), Ади Маркусу, Гавриэлю Франку, Сэлле Гершуни, Май Кляйнман, Дови Гринбергу и другим;
Земному Одинокому Острову -
Анастасии Альпер (за солидарность с Задушенной-в-лесах), Юрию Барковскому (за интерес и conservat omnia), Эрике Шараповой, Вадиму и Анне Барановским и всем остальным;
Юлии Могилевер и Гиоре Тамиру - за открытие миров;
и тому человеку, которого когда-то звали Даниэль Розеншайн - за совместное путешествие по Мирн-Кайя.