Бар-Яалом Элиягу Хаим-Зеэвович : другие произведения.

Приключения Колбасы: Дзекинзé

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ой, - говорит Таммеринг. - Так теперь мы всех учителей уболтаем!
    Она у нас всегда первая находит заклинаниям школьное применение. Помню, нас Сеттия только-только научила прошловидению: если знаешь, где и когда, можешь увидеть, что произошло. А у нас как раз история.
  Таммеринг сидела на этажерке, по привычке широко расставив ноги в полосатых шерстяных брюках, и показывала нам на пальцах вчерашнюю ссору с предками. Мы этому развлечению только неделю как научились - не в смысле ссориться с предками, конечно: это каждый умеет, - а на пальцах показывать. Опускаешь веки так, чтобы они закрыли только верхнюю часть глаз, смотришь на пальцы и бормочешь нехитрый куплетик из четырёх строк, который Сеттия притащила с очередного урока: рéццен нéрриц, áйон кó... ну и так далее. При этом представляешь себе воспоминание или там какую-нибудь фантазию, которую хочешь показать, и мысленно помещаешь её в верхнюю половину глаз, которая веками закрыта. И всё: те, кто перед тобой, видят то, что ты представляешь, в виде маленькой движущейся картины над твоими пальцами. А, да, ещё пальцы надо по-особому растопырить, но это любой дурак может. В общем, похоже на видео; кстати, видео на самом деле так и устроено, только там специальная штука, чтобы не надо было пальцы держать и куплеты бормотать.
  
  Одним словом, с тех пор, как Сеттия нас научила, мы только и делаем, что друг другу разные картинки на пальцах показываем - когда никто из посторонних не видит, конечно. А ссора с предками у Таммеринг вышла такая, что грех не показать: она позавчерашнюю штучку на брате использовала. И очень ловко: брат как раз побежал на неё жаловаться, что она ему не даёт рисовать в её тетрадке, а она надавила себе на горло, придержала дыхание и представила себе, что... ну, в общем, как Сеттия сказала позавчера. Прибегает брат, руками машет, а сказать-то не может ничего! Ну, он в слёзы, предки в истерике, говорят, если ещё раз такое повторится, не посмотрим, что доказательств нету, возьмём тебя и к пытальщику поведём, мама вот уже и телефон записала.
  
  Смотрим мы эту историю - никаких комедий по видео не надо. И тут - бац! Откуда ни возьмись - в комнате Сеттия, вся сияет. Ну, в настоящей комнате, а не в той, которую Таммеринг показывала, конечно. На ней, на Сеттии, чулки зелёные с белыми зигзагами, как она любит, клетчатая меховая юбка-дарри и совершенно убойная вязаная бело-зелёная кофточка, явно новая. За спиной сумка, не обычный школьный ранец, а та специальная, с которой она на эти уроки ходит. Спереди гребень, как она всегда носит, то есть вывернутый наизнанку и вот так прямо в волосы воткнутый; но гребень тоже новый, с камнем (зелёным, конечно; Сеттию надо знать). Дверь она, понятное дело, не открывала; проходить через закрытую дверь, если она не заперта, она уже полгода как умеет, и нас научила.
  
  Когда она появилась, Таммеринг сразу картинку потеряла от неожиданности, а, может быть, просто от радости: пока мы в этом деле ещё новички, и каждая мелочь может помешать. Ну, я-то сразу поняла, в чём дело, а Гурвульс - он такой смешной иногда - долго смотрел на Таммерингины пальцы, смотрел, потом басом говорит:
  - А где продолжение?
  
  Тут мы прямо грохнулись со смеху, все втроём; и тогда до него начало доходить, что Сеттия-то тоже тут. Он на неё уставился, как повар на кастрюлю - я уже подумала, что он её заколдовать как-то хочет, и стала перебирать все возможности; но нет, он просто так соображал. Наконец он говорит, уже не басом, а хриплым таким баритончиком:
  - Ууу, Сеттия пришла. Приветик, Сеттия. Чего принесла?
  
  Ну, мы опять животы надрываем, потому что действительно, если бы мы не знали Гурвульса, мы бы подумали, что на него кто-то что-то наложил. То есть нормальный человек так тормозить не может, если это не Гурвульс. Но Гурвульс на самом деле такой нормальный, что всех нормальных за пояс заткнёт; а что он ведёт себя, как тупой, иногда - так это, как он сам говорит, "ради экономии энергии".
  
  Сеттия, между тем, обвела нас хитрым-прехитрым взглядом. Ну, ясно же: она сейчас какой-то новый трюк покажет, и мы уже понимаем, что это что-то стоящее, а не превратить сосиску в мороженое, как, скажем, полторы недели назад было. Ну, то есть мороженое, конечно, - это тоже хорошо, но ведь у нас у всех четырёх есть деньги, чтобы купить его самим; а я так вообще предпочту съесть хорошую сосиску: она и горячая, не простудишься, и меньше жира в ней, не так сильно потолстеешь. И вообще, зря меня, что ли, Колбасой прозвали?
  
  Я всё это думаю, и сразу мне так сосиску захотелось - пусть даже только понюхать. И тут как раз слышу краем уха (в мысли погрузилась), что Сеттия говорит:
  - А давай пойдём на свалку, я вам там новую штуку покажу!
  - Ура! - закричала я. Ну и правильно: на свалке же такой сосисочный запах стоит, туда как раз в это время грузовик приезжает с сосисочной фабрики, отходы сваливать.
  
  И тут я слышу, что Таммеринг с Гурвульсом тоже сильно обрадовались, каждый на свой лад: Таммеринг захлопала ногами (она по-прежнему на этажерке сидела), а Гурвульс пробасил:
  - У, свалка - это круто!
  
  Я даже удивилась: что мне нравится идея на свалку пойти - это ясно, это из-за сосисок. Но им-то чего? И, кстати, самой Сеттии-то это зачем, она же у нас чистюля патологическая, лужи за двадцать шагов обходит, а когда, допустим, метеорит падает, вообще только что на стену не лезет, чтобы туфельки не запачкать. А тут - здрасте, свалка.
  
  Но как у меня папа любит повторять: "дают - бери, и не спорь, а то отнимут". Я из этого даже считалочку сделала, когда помладше была:: "да-ют - бе-ри, ниче-го не гово-ри!". Так что раз уж даже Сеттия согласна на свалку идти, что я, спорить буду? Собираю вещи, накидываю плащ - у меня плащ коричневый с блёстками, все думают, что новый, хотя на самом деле я за сестрой донашиваю - и иду к выходу. Смотрю, Таммеринг со своей этажерки уже спрыгнула, кроссовки шнурует, а Гурвульс уже у двери; только Сеттия, зараза, так и стоит, где стояла, и ухмыляется во всю свою распрекрасную рожу.
  - Ну, - говорю, - Сеттия, сама же предложила, теперь только тебя и будем ждать?
  
  
  А Сеттия тут ка-ак рассмеётся! Я совсем ничего не понимаю. Таммеринг, вижу, тоже. И тут Гурвульс очередным басом:
  - Погоди, Сеттия, ты над нами не смейся, лучше объясни, как ты это сделала?
  
  Что она сделала? Стормозила, что ли? Так тебе это объяснять не надо, ты же у нас первый тормоз. Это я так думаю про себя, и, к счастью, не успеваю сказать, потому что Сеттия опять нас обводит взглядом и изрекает:
  - Слушайте, девчонки, вы так ничего и не поняли? Вот он, кажется, понял.
  - Что надо было понять? - говорит Таммеринг. Хорошо, пусть она побудет дурочкой. Хоть среди своих, а приятно, что в кои-то веки не я.
  - Ну что вы забыли все на этой свалке? - говорит нам Сеттия ласково. - Там же воняет, как... как...
  - Как на свалке, - подсказывает баритоном Гурвульс, который, оказывается, у нас самый сообразительный, кто бы мог подумать.
  - Ну да, - подхватывает она. - И сесть там негде, и холодно, и метеорит упадёт - не скроешься. А тут и тепло, и сухо, и...
  - Ой, - прозревает Таммеринг. - Так ты нас заколдовала?
  
  И действительно, зачем мне была эта свалка, а? Стоп, я что, серьёзно думала про запах гнилых сосисок с фабрики? Я, конечно, Колбаса, но я же честная свежая Колбаса, а не всякая гниль! Та-а-ак...
  
  А Сеттия между тем заливается и сквозь хихиканье говорит:
  - Вот этому нас сегодня и научили. Как сделать, чтобы оппонент в споре принимал твою сторону.
  - А мы разве спорили? - удивляется Таммеринг.
  - Мы-то не спорили, - баритонит Гурвульс, - но если это заклинание даже на спорщиков работает, то в обычном разговоре друзей тем более, правда, Сеттия?
  
  "Правда, Сеттия?". Как на уроке выпендривается. Хоть бы мне один раз сказал: "правда, Акариц?" (ну, или "правда, Колбаса?" хотя бы). Мне-то он всё время объясняет, как будто я тупая какая-то. А я раньше него всегда понимаю. И... и... и фигура у меня лучше, чем... Нет. Чем у Сеттии - не лучше. Была б я мальчишкой - глаз бы не отрывала. Даже так, как есть - всё равно засматриваюсь. Но вот по сравнению с Таммеринг - тут я явно в выигрыше. И всё-таки, когда бы я к Таммеринг ни пришла - он уже у неё сидит, и о чём-то ведь они разговаривают, смеются... А вот в прошлый раз мы у меня собирались - так он с ней вместе пришёл. Встретились, говорят, по дороге...
  
  Ну и ладно. Тут я в свои мысли вся ушла, а в это время Сеттия про заклинание объясняет. Я хоть и краем уха, но слышу, и, наверное, этого будет достаточно: у меня вообще к заклинаниям, кажется, хорошие способности - то-то же меня саму так легко заколдовать. Я, правда, мечтаю, чтобы сама могла всех заколдовывать, а меня - никто, как фея Ламбр в комиксе; но Сеттия говорит, что так не бывает. А я думаю, что она что-то напутала, потому что Гурвульс сколько раз уже первым расколдовывался, а сам не хуже нас колдует. Даром что мальчишка.
  
  Ну! Опять я всё пропустила. Сеттия уже не только все движения объяснила и про мысленные образы, она уже даже заклинание сказала! Так, слушаем, сейчас Таммеринг с Гурвульсом повторять будут. Я сделаю губами, как будто тоже говорю, а сама попробую запомнить. Вот они, хором:
  
  - Дзекинзé мá, дзекинзé,
  мáваг, рýаг, стéнаг зé!
  
  Память у меня тоже хорошая. Теперь хоть посреди ночи разбудишь - сразу смогу сказать: "Дзекинзé мá, дзекинзé, / мáваг, рýаг, стéнаг зé"!
  
  Гурвульс баритоном:
  - Слушай, Сеттия, я тебя давно хотел спросить...
  
  Нет, только этого сейчас не хватало! Или он её этим же заклинанием хочет припечатать, чтобы она с ним на свидание пошла? Какой же он шустрый! Смотрю на Таммеринг, вижу у неё в глазах ту же самую мысль. Но тут соображаю: если бы он её на свидание приглашал, он бы басом говорил! А тут баритон.
  
  А он продолжает:
  - Я хотел тебя спросить: а на каком языке все эти заклинания?
  
  Фу-у-у! Зануда. Нашёл, про что спрашивать. Вот была бы я мальчишкой... Кстати, может, мне его самого так обработать? Интересно, оно вообще действует на тех, кто про него знает?
  
  А Сеттия отвечает:
  - Я, - говорит, - тоже про язык спрашивала.
  
  Ишь, два сапога пара, даже вопросы у них одинаковые.
  - Оказывается, это не какой-то человеческий язык, а просто Вселенная так устроена, и эти слова при помощи очень сложной математики вычисляются. Не такой, как в школе преподают. И вообще, на самом деле это не совсем такие звуки должны быть, а другие, которых человеческое горло выговорить не может, поэтому заклинания работают не так хорошо, как могли бы. Вот когда прибор строят - телевизор, там, или зонтик метеоритный, или кран для воды - там побольше возможностей. Но и стоит такое удовольствие поэтому дорого.
  
  Надо же. Так бы и померла дурой, если бы он не спросил. Сейчас я её сама про важное спрошу:
  - Сеттия, а если кто-то сам знает это заклинание, его можно им заколдовать?
  - Конечно, - говорит. - Даже если он знает и слышит, что ты его применяешь.
  
  Круто. Сейчас мы его проверим...
  - Ой, - говорит Таммеринг. - Так теперь мы всех учителей уболтаем!
  
  Она у нас всегда первая находит заклинаниям школьное применение. Помню, нас Сеттия только-только научила прошловидению: если знаешь, где и когда, можешь увидеть, что произошло. А у нас как раз история, Три Сапога прохаживается по классу, как будто мы все бесправные сословия феодального режима, а он самый главный сюзерен. И лениво так, не торопясь, говорит:
  
  - А вот теперь мы послушаем нашего штатного историка... Таммеринг. Вставай, значит, и расскажи нам: что произошло в Нальвине в день осеннего равноденствия пятьсот сорок шестого года?
  
  Я смотрю - плавает Таммеринг. Я-то сама точно знаю, что тогда Нальвинский мир заключили: по учебнику бы я не запомнила, но я видела про это в одном фильме. Фильм был про любовь, но как раз в это время героиня... в общем, неважно. Знала я про Нальвинский мир и всё тут: "примите меня под свои знамёна, величественная!". А что Таммеринг не знала ничего, я была уверена. И вдруг я вижу, как, закрыв глаза и положив левую ладонь на грудь, она открывает рот и вещает:
  
  - Нальвин. 546 год. Осеннее равноденствие. По парадной лестнице с трудом, задыхаясь, поднимается немолодой мужчина в коричневом кафтане с красными узорами, то и дело спотыкаясь о ступеньки, несмотря на трость из каменного дерева. Голова его непокрыта, седые волосы растрёпаны. За ним, торопясь, идёт свита из семерых сановников в парадных одеждах. "Осторожно, ваше величество!", говорит один из них. На верхней ступеньке, неподвижно застыв, стоит караул из двадцати охранниц. Да, это всё женщины, одетые в позолоченные доспехи, из чего можно заключить, что дама, стоящая в центре караула - не кто иная, как герцогиня Мальтиорм. Глашатай провозглашает: "Король уокснов Гильярдай Четвёртый!"
  Король останавливается, дышит тяжело. Достаёт скомканную бумажку, расправляет. Читает: "Высокородная герцогиня! Мы смеялись над вами, говоря, что вашему герцогству не проглотить моего королевства, как зайцу не проглотить лису. Но сейчас лиса отступает перед бешеным медведем, и мудрый заяц, сведущий в магии, - единственная её надежда. Не устоять нам перед Кменетьвардой, иначе, чем вместе. Великая, примите меня под ваше знамя!"
  
  Класс полминуты молчит. Потом взрывается аплодисментами. Три Сапога долго и ошарашенно смотрит на неё, потом полушёпотом тянет:
  - Да-а. Поскольку высший балл по драматическому искусству давать права не имею, ставлю вам сразу два высших балла по истории. Примите меня под ваше знамя, о великая Таммеринг!
  
  Ну, понятно, да? Нас этому Сеттия научила, чтобы за ребятами подглядывать и за предками; а она взяла и в историю заглянула! И вот результат - два высших.
  
  Так и теперь.
  - Может, и уболтаем, - говорит Сеттия. - Но давай осторожно, а то учителя не все дураки. Посмотрят, сопоставят, что к чему, глядишь, и выгонят.
  - А мы им тогда - дзекинзе, мол, дзекинзе, не выгоняйте нас.
  - А они заочно отчислят.
  
  Таммеринг чуть приуныла.
  - Но ты не расстраивайся, - утешила её Сеттия. - По мелочам всё равно можно.
  
  Мне вдруг очень захотелось задать вопрос.
  - А если мы с тобой друг друга дзекинзекнем одновременно, что будет?
  - П-понятия не имею.
  
  О! Всезнающая Сеттия не имеет понятия. А вот Гурвульс баритончиком подбросил версию:
  - Тогда, наверное, ты её убедишь, а она тебя. И вы опять будете спорить.
  - И что нам с этого будет? - говорю.
  - Ничего не будет, - отвечает он. - Так и будете спорить. Зато нам будет сплошное удовольствие смотреть, как вы это делаете.
  - Ух ты! - визжит Таммеринг. Все на неё оборачиваются.
  
  Она немножко краснеет, чуть-чуть улыбается и говорит:
  - Я просто подумала - знаете, вот когда политика по телевизору? Я никак не могу понять, у какой партии какая программа. Такое впечатление, что они всё время спорят, но то и дело меняются мнениями. И вообще, у взрослых так часто происходит... вот у моей мамы с бабушкой, папиной мамой. Погрызутся, погрызутся, мама потом плакать уходит, а я ей: "мам, так ведь бабушка сказала ровно то, что ты сама ей говорила позавчера, и тогда вы наоборот ссорились"! А она ещё на меня шикнула, чтобы я не вмешивалась. Так может, они уже все это заклинание знают?
  
  В комнате стало тихо. Молчание нарушил Гурвульс:
  - Девчонки, слышите? Неважно, как оно у взрослых, а мы давай условимся, что друг на друга мы этим действовать не будем. Согласны?
  
  И мы сразу дружно согласились.
  
  Потом я подумала: как-то подозрительно быстро согласились. А вы что скажете?
   15.10.2009 (по мотивам сна на 28.11.2008)
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"