Действие первое. Явление Нострадамуса

Перед нашими глазами вращается земной шар на фоне звёзд. Он становится всё ближе, пока наконец мы не падаем с невероятной высоты и, проносясь мимо очертаний континентов, стран и городов, не оказываемся у окна многоэтажного дома. В квартире, возле этого самого окна, стоит задумчивый молодой человек лет сорока и произносит монолог, который звучит за кадром всё это время. К концу монолога мы имеем возможность заглянуть в его квартиру - по меньшей мере, в комнату, в которой он стоит. В ней имеются стол и диван, и из-за дивана доносятся чуть слышные голоса - по всей видимости, они пытаются повторять слова монолога. Мы не знаем пока, кто они такие; но хозяин квартиры - а зовут его, кстати, Зритель - явно с ними знаком: он даже не оглядывается и произносит свою речь до конца. Вот она:

От верхнего рая
до нижнего,
от дальнего края
до ближнего,
от жаркого дола
до снежного,
от сильного пола
до нежного
мы время проводим в метаниях,
а душу отводим в мечтаниях,
пытаясь забыть в Небывалии,
кем больше не быть и так далее,
стараясь достать в Многоточии,
всё то, что под стать нам и прочее.
При этом в быту - по течению,
глуша пустоту развлечением,
скрывая за шутками острыми
видения с жуткими монстрами.
А ночью присесть - настрадалися -
и тянет прочесть Нострадамуса:
нашёлся б секрет меж катренами -
взойдёт ли наш свет переменами?
Вот мудрый семит - он не тронулся,
ныряя, как кит, в море Хроноса.
Есть много всего, друг Горацио...
Авось у него информация?

На этих словах раздаётся стук в дверь. Зритель оборачивается:

Из каких концов земли
нынче гости к нам пришли?

Голоса из-за дивана:

Посмотри в глазок: напрасно,
что ль, его изобрели?

Зритель пялится в дверной глазок. Наконец удивлённо изрекает:

Это что за персонаж
в вестибюль стучится наш,
во французском пиджаке
и с бутылкою в руке?
На цепочке носит крест,
на другой - звезду Давида,
знак масона, знак друида...
Кто явился в мой подъезд?

Голоса из-за дивана:

Догадайся, кто такой
нарушает наш покой?

Зритель открывает дверь, входит молодой человек лет двадцати пяти на вид, со всеми упомянутыми выше атрибутами, включая бутылку. Это Нострадамус. Широко улыбаясь, он говорит:

Рад приветствовать сей дом:
я - Мишель де Нострадам!
Королевский астроном,
знаю счёт годам.

Я скончался в свой черёд
и вознёсся до небес;
пересел на самолёт
и теперь воскрес.

Я принёс с собой вино,
называется шартрез.
Пьём!

Зритель (подаёт Нострадамусу два бокала из стоящего в салоне серванта):
             За что?

Нострадамус (разливая вино):

                          Да всё равно:
скажем, за прогресс!

Голоса из-за дивана:

Oui, oui, всё равно -
можно за прогресс!

Нострадамус (вздрагивает и оглядывается):

У вас творятся чудеса.
Откуда эти голоса?

Зритель:

Я думал, Вы - пророк!

Нострадамус:

                                  Да, но
мне провидением дано
познанье высшего порядка.
А настоящее - загадка.

Нострадамус заглядывает за диван и отшатывается.

О зрелище, лишить покоя
способное и мертвеца!
Парят над нардовой доскою
там, за диваном - три лица!
Ни тел, ни шеи, ни затылка -
анфас и гордая ухмылка.

Зритель (нежно):

Глядите Вы на них с опаской,
но мне опорой и подсказкой
служили с детства и досель
вот эти три Лица Кавказской
Национальности, Мишель.

Нострадамус:

"Кавказской" значит "с белой кожей"?

Зритель:

У нас - не значит.

Нострадамус:

                         Значит, что же?

Из-за дивана медленно поднимается доска для игры в нарды. Над ней парят три Лица Кавказской Национальности, их глаза устремлены в пространство.

Зритель:

Самодовольная Европа,
цивилизацией гордясь,
ни Руставели, ни Месропа,
не открывала отродясь,
не говоря...

Лица Кавказской Национальности (перебивая Зрителя):

              ...Не говорите!

(Обращаясь к Нострадамусу)

Приятель наш старинный, Зритель,
забыл, что мы себя и сами
представить можем. Голосами
не обделил Создатель нас.
Да, наша родина - Кавказ!

Лицо Шота Руставели:

Я месх безвестный из Рустави.
Он пастырь из Эчмиадзина.

(Лицо Месропа Маштоца кивает)

Но в этом камерном составе
мы не армяне, не грузины,
а просто лица. Мы - свои.
И с нами третий - Навои.

Лицо Алишера Навои улыбается.

Нострадамус:

Oui, oui.

(Ошарашенно молчит)

Зритель (нарушая тишину):

А между тем у нас, мон шер,
неопорожненный фужер.
Быть может, милый звездочёт,
исправим этот недочёт?

Нострадамус:

Не откажусь.

(поднимает бокал)
                     Давай на "ты"?

Зритель (чокается с Нострадамусом, произносит):

За исполнение мечты!

занавес

Действие второе. Конец света.

Комната Зрителя, знакомая нам по предыдущему действию. На диване сидят, облокотившись на стол, Зритель и Нострадамус. Рядом с ними - пустые бокалы, да и бутылка шартреза более чем наполовину рассталась с содержимым. Рядом с нею, аристократкой, притулилась пузатая плебейская банка с солёными огурцами, которой явно не по себе в этом обществе. Над правым углом дивана парят Лица Кавказской Национальности: они сосредоточенно глядят на доску для игры в нарды. То и дело раздаётся звук бросаемых игральных костей. Самих костей, как, впрочем, и фишек, мы не видим: да и не совсем ясно, чем Лица бросают кости и двигают фишки - не носами же! Кроме стука костей (игральных! Пока - игральных!), никаких других звуков не слышно: обитатели комнаты изрядно умиротворены. Наконец Зритель фокусирует свой взгляд на Нострадамусе и произносит:

Я рад тебе до слёз, мой друг де Нострадам!
Назрел один вопрос, и я его задам:
ты - контрамот?

Нострадамус:

Увы, скорее обормот.
Пророчества мои прочли наоборот.

Зритель (с интересом):

Скажи же, о носящий крест и могендовид,
что в самом деле день грядущий нам готовит?

Нострадамус:

Я с радостью о том поведаю сейчас,
как только я впаду
                (тянется за рюмкой)
                                в пророческий экстаз.

Нострадамус наливает рюмку, не спеша выпивает её содержимое, откидывается на диван и закрывает глаза. Через минуту он замогильным голосом произносит:

Полночь наступит, но не зазвенят часы.
По радио диктор стихнет на полуслове.
Пойдёт на охоту Иван - черепаший сын,
и всех, не спеша, догонит и переловит.

Тогда обнажится тайная суть вещей
при свете того, чего в небесах не бывало,
и много милей покажется царь Кощей,
чем сотня красавиц в сотне его подвалов.

Деление всех на "наш", "не наш" и "ничей"
окажется вдруг не игрой, а путём спасенья...
И будет та ночь одною из тех ночей,
в которых субботу сменяет не воскресенье.

Лица Кавказской Национальности (эхом, не отвлекаясь от игры):

И будет та ночь одною из тех ночей,
в которых субботу сменяет что-то другое.

Нострадамус открывает глаза и озирается вокруг.

Зритель (огорчённо):

Прости меня, Мишель! Из текста твоего
не понял я, увы, почти что ничего.
Какие-то красотки, черепахи, ночи...
Я, видно, не дорос до слушанья пророчеств.

Нострадамус (благодушно):

Не страшно! Я сейчас тебе переведу:
мы подошли вплотную к Страшному Суду.

Зритель:

Ты - фигурально?

Нострадамус:

Нет, буквально. Некий Некто,
ну то есть режиссёр вот этого проекта...

Зритель:

Проекта - то есть жизни на Земле?

Нострадамус:

Да нет,
я говорю о многих тысячах планет,
о жизни и нежизни, о сложнейшей схеме,
в которой все взаимодействуют со всеми,
конечно, и Земля, и люди, и ты ды,
и жители любой в Галактике звезды,
и их взаимосвязь настолько органична,
настолько многофакторна и гармонична,
что разуму земному в жизни не постичь.
Я ясно выражаюсь?

Зритель:

Нет.

Нострадамус (печально):

Тогда прости.

Лица Кавказской Национальности (назидательно, не отвлекаясь от игры):

Пророчить во хмелю - занятья нет глупей!
Вначале прорицай, и только после пей!

Обескураженный Нострадамус лезет за огурцом.

Зритель:

Не страшно, милый друг. Я главное просёк.
Весь мир включён в проект. Им управляет - Бог,
или, допустим, "Некто". Дальше?

Нострадамус (жуя огурец):

Он решил,
учтя движенье душ и расстановку сил,
что выполнил свой план по заданной системе,
и ровно через сутки остановит Время.

Зритель:

Как - через сутки?

Нострадамус:

Так: тик-так-тик-так-тик-тáк-тик.

Зритель:

Но Бог...

Нострадамус:

Тсс! Бог - стратег, а Некто - практик, тактик.
Бог больше всех пространств и дольше всех времён.
Мы все - частицы Бога: ты, и я, и он.

Зритель:

Кто "он"? Твой... Некто?

Нострадамус:

Да. Работник.

Зритель:

Значит, ангел?

Нострадамус:

По-видимому, так. В каком он точно ранге,
неважно; и по правде, я не знаю сам.

Зритель:

О горе мне! Скажи, а сколько - по часам?

Нострадамус:

Что "сколько"? До конца? Часа так двадцать два.
Но отчего сказал ты странные слова -
"О горе мне"? Мой Зритель, что тебя тревожит?
Ведь света быть конец концом счастливым может!

Зритель резко встаёт с дивана, поднимает руки и произносит:

Я посвятил этому поиску одиннадцать дней в неделю,
но не продвинулся ни на йоту на самом деле.
За моей спиной километры дорог и мили переживаний,
но я прошёл их в этой комнате вот на этом диване.
Теоретически я искал её по земному шару,
а по существу я так и не встретил свою пару.
Другие не теряли времени, и, может быть, сегодня выиграли.
Но всё заканчивается через день, а я - я не нашёл мисс Кимберли!

Лица Кавказской Национальности:

Мисс Кимберли! Мисс Кимберли! Он не нашёл её!
Мисс Кимберли - как солнца луч, как сладкое питьё,
надежда, счастье, волшебство, цель жизни, соль земли -
Мисс Кимберли! Мисс Кимберли! Мисс Ким-бер-ли!

После этой тирады Лица Кавказской Национальности, как один, поворачиваются к доске. Все замирают до поры, и только стук незримых игральных костей время от времени нарушает тишину.

занавес

Действие третье. Ядра - чистый изумруд.

Мы переносимся в помещение, которое резко контрастирует с предыдущим благодаря своей варварской роскоши. Облицованная драгоценными камнями зала кажется бесконечной. На стенах красуются картины великих мастеров; впрочем, все женские лица на них закрыты покрывалами. На златом троне восседает Атомный Диктатор в парчовом халате и наполеоновской треуголке. На ногах у него увесистые сапоги, которые усердно чистит распластавшийся перед троном Первый министр. В то же время Второй министр весьма искусно массирует Атомному Диктатору плечи и затылок.

Атомный Диктатор:

Эй! Живее, господа! И не спать, раз мне не спится!

Первый министр:

О великий государь, разрешите обратиться!

Атомный Диктатор:

Разрешаю. Но сперва доложите обстановку!

Первый министр:

Я сегодня проверял Фиолетовую Кнопку,
что была два дня назад Красной, а вчера Зелёной.

Второй министр (елейным голосом):

Изо всех углов глядят иностранные шпионы!

Из-за трона на мгновение показывается Иностранный Шпион с объективом от фотоаппарата, надетым на глаз, и тут же скрывается.

Атомный Диктатор:

Испытание прошло?

(Первый Министр кивает)

И с каким же результатом?

Первый министр:

Две деревни разнесло на погибель супостатам.

Атомный Диктатор:

Две моих деревни снёс? Ах, мерзавец! Уничтожу!

(Второму министру)
Почему ты не донёс? И тебя повешу тоже!

Второй министр:

Не волнуйтесь! Мы вредить не желаем - мы ж не звери!
Перед тем, как наводить, мой коллега всё проверил.
Жили в сёлах тех одни бунтари и нацменьшинства.
Вашей не было родни в тех краях. И с нашей - чисто.
Чем провокативно жить, пряча козни под личиной,
мы им дали послужить родине своей кончиной!

Атомный Диктатор, меняя гнев на милость:

Ладно.
Отменяю вашу казнь
за отсутствием состава преступления.
А вы помните указ
о развитии моего всестороннего гения?
Он проявится сейчас
в искусстве музицирования и пения!
Мой богат ассортимент
и огромна широта диапазонная!
Подавайте инструмент,
затяну свою ядрёную, коронную!

Второй министр склоняется за кресло и делает знак притаившемуся там Иностранному Шпиону. Иностранный Шпион ловко ныряет под сидение и достаёт оттуда невероятных размеров Народный Инструмент, каковой и подаёт Второму министру. Второй министр посылает Иностранному Шпиону воздушный поцелуй, берёт у него Народный Инструмент и с тяжким вздохом - увесист, видать! - подаёт последний Атомному Диктатору.

Атомный Диктатор поёт, аккомпанируя себе на Народном Инструменте. Оба министра подхватывают припев, а из-за кресла в их трио гармонично вплетается красивый высокий голос Иностранного Шпиона.

Аплодируйте, встречайте!
Я правителей всех стран
попрошу: "обогащайте
поскорее ваш уран!
Запускайте ускоритель
на тяжёлой на воде,
и почаще говорите
в массе, в прессе и везде:
             Ой вы родненькие,
             водородненькие!
             Ах, нейтронненькие,
             асинхронненькие!"
             Нас водой не разольёшь,
             мы живём с тобой любя:
             если ты меня взорвёшь,
             тут же я взорву тебя!
Я с тобой столкнулся лбом бы
и охотно выбил глаз,
только ядерные бомбы
у обоих есть у нас.
Оба пламенным грибом бы
не хотели мы расцвесть,
так что ядерные бомбы
сохраняют мир как есть.
             Ой вы родненькие,
             водородненькие!
             Ах, нейтронненькие,
             асинхронненькие!
             Нас водой не разольёшь,
             мы живём с тобой любя:
             если ты меня взорвёшь,
             я тотчас взорву тебя!
Для того на свете факты,
чтобы отступать от них:
говорите, что реактор,
даже если там парник.
Ну, пригонят эскадрилью,
пару выпустят ракет -
если клумбу разбомбили,
лучше вырастет букет!
             Ой вы родненькие,
             водородненькие!
             Ах, нейтронненькие,
             асинхронненькие!
             Нас водой не разольёшь,
             мы живём с тобой любя:
             если ты меня взорвёшь,
             раньше я взорву тебя!

Министры аплодируют. Атомный Диктатор раскланивается. Иностранный Шпион высовывается из-за кресла и фотографирует их со вспышкой.

Действие четвёртое. Великий сыщик.

Комната Зрителя. На столе - хлеб, колбаса и прочие одноразовые разносолы. Практически пустая бутылка из-под шартреза приобрела нового соседа - рядом с ней, неподалёку от банки с огурцами, примостился чайник. Зритель с Нострадамусом оживлённо общаются.

Зритель:

Понимаешь, не обязательно женщина.
Может, тайна, может, дорóга.
Она есть, она даже была мне обещана,
но увидеть! Но, чёрт побери, потрогать -
поэтому всё-таки лучше, если это женщина.

Нострадамус:

А кто обещал?

Зритель:

Кто, кто! Наверное, твой знаменитый "Некто",
больше некому. Он, понимаешь, располагает,
планирует, маневрирует - а человек, человек-то,
понимаешь, надеется. Я понимаю, что она благая,
эта самая его пресловутая главная цель.

Лица Кавказской Национальности:

Определённо, в нём говорит хмель.

Нострадамус:

А может, ты её встретил и упустил?

Зритель:

Я бы себе этого не простил,
да и ему.

Нострадамус:

                Кому?

Зритель:

                                Ему самому.

Нострадамус:

В тысяча пятьсот
        тридцать четвёртом
                        в Гасконь принесло чуму.

Зритель:

И что?

Нострадамус:

Ты говорил, и я вспомнил о Генриетте.
А она погибла в тот год, и с ней - наши дети.

Зритель:

Это невыносимо!

Нострадамус:

                Верно. Но вот что странно:
не умри она - и я бы не встретил Анну.

Зритель:

Слишком сложно. Прости меня, слишком сложно!

Нострадамус:

Это жизнь, мой друг. Се ля ви, мон ами.

Зритель:
                                        Возможно.
Но я не готов. Я неожиданно погружён
в историю твоей жизни, в биографию твоих жён,
я не знал о тебе ничего, кроме того, что ты гений.
Я тебя оценил по истинности твоих видений.
Ты вошёл ко мне призраком,
        спрыгнувшим с книжных полок.
Что же хочешь ты от меня,
        сумасшедший еврей-астролог?
Чтобы я поплакал за упокой твоей Генриетты?
Дай мне опомниться - я сегодня узнал о конце света!
Как жалеть мне тех, кто давно погиб,
        если сам я на грани гибели?
Пожалей меня ты! Скажи, как найти мисс Кимберли?

Нострадамус закрывает лицо руками.

Лица Кавказской Национальности:

Определённо, в нём говорит вино.

Нострадамус:

Мне неважно. Давно уже всё равно.

Лица Кавказской Национальности декламируют с нарастающей громкостью:

Дух, отпущенный на волю, дух, свободный от преград,
под влияньем алкоголя возвращается назад.
Как ожившие сатрапы, как воскресшие враги,
все минувшие этапы, все пройдённые шаги
испытанью вновь подвергнут даже лучших из живых.

Лицо Алишера Навои:

Надо меньше пить, наверно.

Лицо Шота Руставели и лицо Месропа Маштоца:

                        Надо, надо... но увы!

Лица Кавказской Национальности возвращаются к своим нардам.

Зритель: (встаёт, подходит к окну)

Извини, милый друг, я вёл себя некрасиво.

Нострадамус: (машет рукой)

Пустяки, не сержусь. Послушай! Меня осенила мысль!
Тебе помощь нужна - не пророка, а детектива:
он сумеет найти твою несравненную мисс.

Зритель:

Понимаю. Великий сыщик?

Нострадамус:

                Может, и не великий:
Лишь бы он умел замечать и сопоставлять улики.

Зритель:

Позвонить в участок?

Нострадамус:

                Зачем тебе? В день такой
нужный сыщик и сам окажется под рукой,
если ты пожелаешь.

Зритель: (уверенно)

                Желаю.

Нострадамус:

                                Тогда подожди чуток.
И не стой у окна. Советую как пророк.

Зритель недоуменно отходит от окна. Тут же с грохотом через окно врывается конец длиннющего троса, к которому прицеплена гиря для пущей устойчивости. По этой-то верёвке в комнату сноровисто карабкается молодой человек лет семидесяти, приземистый и поджарый, в плаще и кепке. Он выпрямляется, отряхивает руки и громогласно произносит:

Поднимите ваши морды!
(Лицам) Уберите ваши нарды!
Уважаемые лорды,
я - Лестрéйд из Скотленд-Ярда.

Мы - не ласточкой с откоса,
а ползком, но прямо к цели,
потому что мы не Холмсы,
а живём на самом деле.

Мы не мыслим - мы решаем.
Не красиво, а надёжно.
(оглядывается)
Угостите только чаем,
если можно.

Зритель, замерший во время появления Лестрейда, оживает и бросается к чайнику. Нострадамус, неплохо уже освоившийся в гостях, достаёт для вновьприбывшего чашку.

занавес

Действие пятое. Народные избранники.

Неожиданно мы переносимся в обширное и ничем не примечательное помещение казённого типа. В тёмном углу стоит стремянка. В освещённом пространстве посередине помещения марширует значительная группа людей, одетых в белые рубашки с галстуками, чёрные брюки и чёрные же пиджаки дорогого, но одинакового покроя: в правых руках у каждого по чемоданчику типа "дипломат". Это - Народные Избранники. Рядом, развалившись в шезлонгах, сидят две Личности в футболках и шортах и наблюдают за этим парадом.

1-я Личность (брезгливо, 2-й Личности):

Что же делать с дураками, ей-же Богу!
Отвернёшься - и опять шагают в ногу!
Им приказано сыграть разнообразие,
А выходит вот такое безобразие.
(Народным Избранникам)
Проявите же, хотя бы для приличия,
между вами хоть какие-то различия.
Кто там правый, кто центрист, кто либерал?
И держите марку, чёрт бы вас побрал!

Народные Избранники на мгновение застывают, потом с видимым усилием начинают маршировать не в ногу и даже в разных темпах. Впрочем, минуты через две всё опять становится, как было.

2-я Личность (вальяжно, 1-й Личности):

Да оставь ты их как есть, что зря стараться?
Как и были, так и будут избираться!
Населенью подавай одно и то же...
(Народным Избранникам)
Можно петь!

1-я Личность (встревоженно):

Отставить! 
(показывает на стремянку)
                     Что это за рожа?

Из темноты отчётливее проступают очертания стремянки, и становится ясно, что на ней кто-то сидит. Фигура в маскировочном костюме... объектив на глазу... ба, да это же наш знакомец - Иностранный Шпион!

2-я Личность (спокойно):

Он тебе мешает?

1-я личность:

                             Да, конечно! Он -
посторонний!

2-я Личность:

                             Всё в порядке, он - шпион.

1-я Личность

Наш?

2-я Личность:

            Да нет же, иностранный.

1-я Личность:

                                            Вот те на!
Ладно, здесь у нас свободная страна,
пусть глядит, как формируется политика!
(Народным Избранникам)
Эй! Теперь вы песней нас повеселите-ка!

Народные Избранники маршируют и поют:

Мы не мелкие бандиты и вредители,
мы народа и страны руководители!
Мы не просто шантрапа и голоштанники:
мы - общественности гордые избранники.

(одни Избранники)
- Мы - правительство!
(другие Избранники)
                           - А мы - их оппозиция!
(Вместе)
Разделяет нас гражданская позиция!
И не врите, что мы серы и посредственны -
это просто мы по-детски непосредственны.

А поскольку все дозволенные мнения
мы собою представляем, без сомнения,
вы спокойно, по законам демократии,
выбираете вождей из нашей братии!

Не мудрить!
Не тупить!
К исполненью
приступить!

Народные Избранники отдают честь. Обе Личности одобрительно машут руками. Иностранный Шпион фотографирует всех со вспышкой.

занавес

Действие шестое. Чучело-ноутбучело

И снова мы в комнате Зрителя. На столе стоят пустые тарелки, бокалы, бутылка, банка - словом, ужас что творится. К тому же куда-то исчез Нострадамус. Хозяин дома нервно ходит из угла в угол, а на диване сидит спокойный, как удав, инспектор Лестрейд и вещает.

Расскажу вам, как инспектор,
про высокий наш стандарт:
эффективность, не эффекты -
вот что ценит Скотленд-Ярд.

Факты и ещё раз факты
нас к разгадке приведут,
а для этого контакты
пригодятся там и тут.

Скотленд-Ярд не понимает
новых мыслей и идей,
но всегда за хвост поймает
понимающих людей.

Понимающие люди
прыгают меж высших сфер.
Кто с небес на землю будет
опускать их? Офицер!

Где в ответе офицер, там
чётко выставлена цель.
За как раз таким экспертом
послан мной месье Мишель.

...Вы за мной следите, Зритель?
Что-то Ваш рассеян взгляд!

Вот подозритель-
но: за мной и здесь следят!

Шутка, сэр. А Вы - про даму-с?
Размечтались... Где вино?

Я волнуюсь: Нострадамус...
что-то нет его давно,

может, что-нибудь не понял,
заплутал среди дорог
или адрес не запомнил...

Отдохните, не парите...
кстати, я хотел узнать:
почему зовут вас "Зритель"?
Это вас отец и мать

Сам. Я наблюдаю мир.
Меж землёй и небесами,
меж домами и людьми

я повис, как змей бумажный:
нет ни крыльев, ни корней.
Что бессмысленно, что важно -
не понять оттуда мне.

Ни даров нет, ни проклятий -
всё рассыпалось в пыли.
И мисс Кимберли...

А, кстати -
почему "мисс Ким-бер-ли"?

Так её я обозначил.
Как назвать - не всё равно ль?
Впрочем, так или иначе,
а на встречу шансов - ноль.

Прав Мишель! Людей на свете
так немного - мир-то мал.
Я её, наверно, встретил,
только встретив - не узнал.

Я себе придумал сказку,
что почую за версту,
что сниму любую маску
и сорву любой костюм,

В каком костюме мисс Кимберли,
мисс Кимберли, мисс Кимберли?
Узнаете ли мисс Кимберли
глядя на мир из окна?
А правильно ли вы выбрали?
Газель она или выдра ли?
Да кто же она - мисс Кимберли?
Да есть ли, есть ли она?

Инспектор, ку-ку! Я тут!
Задание выполнил чисто -
встречайте специалиста!

Это что, извините, за чучело
на башку ноутбук нахлобучило?

Чучело-ноутбучело? Звучит дико.
Наверное, подойдёт мне в качестве ника.

Нет, просто вы на минуту зависли.
Я аллоцировал сектор ментала,
вот и от вас пара слов перепала.

Не надо. Кто Вы? Мутант? Пришелец?
Киборг?

Да нет, я просто включенец.
Я очень долго сидел на Сети
и умудрился в неё прорасти.
Теперь для меня всё далёкое - близко.
Мир стал подобием жёсткого диска.
Я подключаю его к Интернету -
и для меня невозможного нету!

Лестрейд:

Надо найти одного человека.
Это Вы можете?

Включенец:

Поиск по стеку -
это известный давно алгоритм...

Лицо Шота Руставели, прочим Лицам:

Он на каком языке говорит, ммм?

Лицо Месропа Маштоца и Лицо Алишера Навои:

Вай, непонятно!

Лестрейд:

Так да - или нет?

Включенец:

Да. На экране найдёте ответ.

Экран Включенца наполняется цифрами и буквами. Лестрейд достаёт увеличительное стекло и смотрит на экран. Потом, взяв увеличительное стекло в зубы, достаёт из кармана записную книжку и ручку и начинает что-то писать. Нострадамус и Зритель замирают в ожидании.

занавес

Действие седьмое. Экшн!

А куда нас забросило на этот раз? В просторное помещение с большим письменным столом, за которым сидит Редактор и занимается делом. За Редактором просторное окно, и около него - спиной к нам - стоит Мойщик Окон в рабочем балахоне и тоже занимается делом: драит стекло. Редактор, разумеется, не обращает на него ни малейшего внимания. Пристальные глаза Редактора нацелены на два больших телеэкрана, расположенные сбоку от стола. На одном из них - фигура Атомного Диктатора с Народным Инструментом в руках, на другом маршируют, сменяя друг друга, Народные Избранники. Губы у всех шевелятся, но звуков никаких нет - небось Редактор читает по губам. Кроме экранов, из крупных предметов в Редакции имеется самовар с одноразовыми стаканами.

Тут с двух разных сторон врываются двое: Репортёр-А и Репортёр-Б, подбегают к столу Редактора и начинают говорить, перебивая друг друга.

Репортёр-А:

Редактор! Уважаемый! Весь выпуск
к чертям! Сейчас произошло такое -

Репортёр-Б:

Я всё вначале расскажу, а Вы пусть
мне скажете, подходит ли...

Редактор:

                                                   В покое
меня оставьте! Приступы мигрени,
дочь развелась, в декрете два отдела,
а тут приходят все, кому не лень, и
пытаются учить меня, что делать!

Пока что я редактор, я решаю,
вы слушаетесь. Не дано иного.
Садитесь.

Репортёр-А и Репортёр-Б, хором:

                      Стульев нет.

Редактор:

                                       Неважно. Чаю
налейте. 

Репортёры наливают себе чай из самовара, поминутно толкая друг друга.

                 И по очереди новость

представьте. 

Репортёры открывают рты, но Редактор останавливает их:

                Кстати, время стоит денег.
Кто первый?

Репортёр-А вырывается вперёд:

                      Я .

Репортёр-Б отпихивает Репортёра-А локтями:

                            Нет, я!

Редактор (показывает пальцем на Репортёра-А):

                                        Давай, бездельник!

Репортёр-А прокашливается и начинает:

Правительство Избранников Народных -
"народных", разумеется, в кавычках -
решило вспомнить о своих природных
империалистических привычках.

и лидерам отдельных гордых наций,
живущих в стиле собственных традиций,
оно, в пылу своих галлюцинаций,
и думая, как видно, ягодицей,

осмелилось поставить ультиматум
об истребленьи средств самозащиты.
Избранники подчинены магнатам,
их интересы...

Редактор:

                   Репортаж засчитан.

(Репортёру-Б)

Давай читай своё:

Репортёр-А:

                             Я не закончил!

Редактор:

Закончил. И не забывай цитату:
"Сестра таланта - краткость". Я - их отчим.

(Репортёру-Б)

Читай скорее.

Репортёр-Б:

                           Атомный Диктатор,

поправший демократию ногами,
больной душой, считающий врагами

всех на Земле (диагноз: паранойя),
угробил две деревни ненароком
при испытаньях; а теперь войною
идёт на весь свободный мир. Пророком

не надо быть, чтобы понять: тут дело
к всемирному конфликту; между прочим,
когда-то Нострадамус...

Редактор:

                                   Надоело.
Засчитан репортаж. Сосредоточим

Теперь мы всё внимание на главном:
кто будет здесь плохим, а кто хорошим?
Решать-то это - нам, как ни забавно.
Садитесь-ка. Давайте подытожим.

Оба Репортёра садятся на стол по две стороны Редактора. Он обнимает обоих за плечи - прямо идиллия. В этот момент входит длинноволосая седая Уборщица в замызганном белом халате и с метлой в руках, и начинает подметать пол. Ни Редактор, ни Репортёры не обращают на неё никакого внимания, равно как и на Мойщика Окон, продолжающего старательно выполнять свою работу за их спиной.

Репортёр-А:

Избранников плохими мы не можем
назвать: они нам платят не за это!

Репортёр-Б:

А Атомный Диктатор быть хорошим
обязан - а не то пошлёт ракету.

Редактор:

А жители разбомбленной деревни?

Репортёры (хором):

Какие? "Бунтари и нацменьшинства",
погибшие при взрыве?

Редактор:

                                   Да, наверно.

Репортёры (хором):

Но как же? Разве кто-нибудь решится

сказать, что эти бедные крестьяне
когда-то были в чём-то виноваты?
Они для мира - жертвы испытаний
невинные; сам Атомный Диктатор

их пожалел в официальной речи.

Редактор (рявкает): 

Ма-алчать! 

Репортёры затыкаются. Редактор продолжает:

                      И слушать тихо, не переча.

Всё, может быть, иначе в мире высшем;
но на Земле - всё то, что мы напишем,
за правду принимают миллиарды.
Всегда так было. Греки "Илиаду"

придумали - и воинов Улисса,
что вероломно в Трою прокралися,
героями считают поколения,
не обвинив в военном преступлении.

Конечно, жалко бедных хлеборобов.
Но им-то всё равно, под крышкой гроба.
А нам - кто, кроме них, не угрожает?
Не платит, но и не уничтожает?

Вот и пишите: этим провокаторам
стравление Избранников с Диктатором
вменяется в вину. Ну как, годится?

Репортёры на мгновение задумываются, потом кивают:

Да! Да!

Редактор:

Тогда скорей - передовицу!

В этот момент Мойщик Окон поворачивается к нам лицом и... да какой же это Мойщик Окон? Это Иностранный Шпион, на глазу у него объектив, и повернулся он, конечно же, для того, чтобы сфотографировать Редактора и Репортёров со вспышкой. Щёлк!

Все замирают от неожиданности... кроме Уборщицы. Уборщица топает ногой, отбрасывает метлу и громко заявляет:

Все смолкают!
Все стоят!
Выступает
Скотленд-Ярд!

Уборщица срывает парик и халат и оказывается инспектором Лестрейдом. При встряхивании халат превращается в большой парусиновый мешок, куда Лестрейд запихивает Иностранного Шпиона, взваливает на плечи (тот в мешке запоздало брыкается) и куда-то уносит. 

Первым в себя приходит Редактор. Потирая руки, он произносит:

Ай, как ловок!
Ай, как ловок!
Это - тоже в заголовок!

Репортёры хватают блокноты и начинают писать.

занавес

Иностранная Шпионка:

Спасибо, я могу подняться без труда.

Нострадамус:

Конечно. Но ведь так бывает иногда
приятно опереться на кого-нибудь!

Иностранная Шпионка:

Быть может. Или нет. 
(смущённо)
                               Наверное... чуть-чуть.

Нострадамус:

Назрел один вопрос, и я его задам:
Вы для какой страны шпионите, мадам?

Иностранная Шпионка:

Ни для какой. Совсем. Я вовсе не шпионка.
Я наблюдаю мир. С тех пор, как я девчонкой
была. Ловлю мгновенье фотоаппаратом -
а вдруг я упущу случайно то, что рядом?
Кому потом сказать "мгновение, вернись"?
Я - Зрительница.

Зритель на мгновение теряет равновесие.

Лестрейд (торжествующе):

                                     Вот! А это - Зритель, мисс.

Зрительница, печально:

Я знаю. Я уже узнала всё о всех
почти.

Лестрейд (Включенцу):

       Мы - молодцы! Гляди, какой успех!

Включенец (Зрителю):

Как говорит моя новейшая программа,
она подходит Вам, как Ева - для Адама.

Лестрейд (гордо):

Вам Скотленд-Ярд помог! Отныне вы - семья.

Зрительница:

Но вы ошиблись.

Лестрейд и Включенец (хором):

              Что?!

Зрительница:

                   Мисс Кимберли - не я.

Зритель:

Не ты... не ты. Не ты! Какой финал печальный:
но - верно. Ты скорей двойник, близнец астральный,
как отраженье в зеркале или в воде:
ведь ты везде, сестра. А я, сестра, нигде.
От нас с тобой Земле ни убыли, ни прибыли.
Мисс Кимберли - не ты. Но кто тогда мисс Кимберли?

Лестрейд:

Откуда ей об этом знать?

Зрительница (показывает на шапку с объективом):

                 Да хоть оттуда.

(Зрителю)

Вот этот дом. Скажи: кто моет в нём посуду?

(Все оглядываются на стол, полный немытой посуды)

Кто подметает пол? Кто вытирает пыль?
Ты ль?

Зритель:

Обычно я... ну, часто... иногда.

Зрительница:

А кто всегда, или почти всегда?

Зритель:

Ну... эта. Та, которая кричит,
которая ругает и ворчит,
которая всегда раздражена,
которая... ну, как её... жена.

Нострадамус, Лестрейд и Включенец (хором):

Жена?

Зритель:

     Ну, да. Ошибка юных дней.
Я сожалею много лет о ней,
хочу уйти - и не могу, дурак.
Наверное, не выбраться никак
из ямы, что мы с ней друг другу вырыли.

Зрительница:

Так вот, поверь: она - твоя мисс Кимберли.

Зритель (показывая на Включенца):

Но он сказал...

Включенец:

           Когда неверен ввод,
не тот ответ программа выдаёт.

Зритель (растерянно):

Мисс Кимберли...

Нострадамус, Лестрейд и Включенец (хором):

        ...твоя жена.

Зритель:

                 ...Но как ты...?

Включенец:

Так утверждают цифры.

Нострадамус:

                Звёзды.

Лестрейд:

                    Факты.

Зрительница: