За окном бушевал самый настоящий тропический ливень. Крупные капли с размаху бились о стекло и, бессильно расплескавшись о преграду, стекали вниз извилистыми струйками. На улице было пусто. Лишь изредка мелькнет какой-нибудь зазевавшийся прохожий и тут же торопливо исчезнет за серой пеленой падающей сверху воды.
Я посмотрел на небо. Оно было сплошь затянуто непроницаемо черной тучей, без малейшего просвета. Я понял, что это надолго и, отвернувшись от окна, неторопливо обвел взглядом внутренность маленького кафе, в котором мне угораздило застрять. С десяток полупустых столиков, за которыми расположились такие же пленники непогоды, как и я; длинная, освещенная стойка с рядом бутылок, в углу призывно манящие огни музыкального автомата.
Сколько их было, таких заведений, за последнее время!
Я нашарил в кармане монетку и, не спеша, под любопытными взглядами присутствующих, подошел к автомату. Выбор был обычным для таких мест, пришлось остановиться на спокойной мелодии Гершвина, как раз под погоду. Монетка легко скользнула в прорезь, аппарат немного подумал, щелкнул, и в кафе раздались бодрые звуки рок-н-ролла.
Несколько секунд я раздумывал - не врезать ли мне по блестящей панели, но, видя заинтересованные лица зевак, не стал этого делать. Зачем развлекать истосковавшуюся публику? Бессильно пожав плечами, я побрел назад к своему столику, стараясь не попадать ногами в такт мелодии. Взял три пива и, усевшись перед окном, стал раздумывать, с какого бокала начать.
С виду они все одинаковы: высокие, запотевшие, из массивного темного стекла, с пушистой шапкой потрескивающей пены. Но почему-то всегда есть выбор и всегда есть первый.
Моя рука уже нацелилась схватить ручку, когда появился он. Сначала на столик упала тень, потом на стул напротив опустился старик, и лишь после этого раздался противный, гнусавый голос.
- Вы позволите?
Я поспешно убрал руку и молча кивнул головой, стараясь не показывать своего недовольства. Интим обстановки был безнадежно утерян, к дождю за окном добавился еще и непрошеный сосед. Типичный нищий. Наглухо застегнутый, помятый плащ темного цвета. Странно, что все пуговицы сохранились. Из ворота торчит морщинистая шея, с остро выпирающим кадыком. Широкополая шляпа отбрасывает тень на лицо, но все равно можно разглядеть впавшие щеки, крючковатый нос и длинные, нечесаные волосы блеклого цвета.
У старика были еще и разные глаза. Один, здоровый суетливо метался между окном, столиком и мной, постоянно держа в прицеле пиво. Второй был затянут вздувшейся, обезображенной складкой кожи. Неровный шрам тянулся от горбатого носа вверх, под спадающую на грязный лоб паклю волос.
- Скверная погодка.
Его здоровый глаз стал сужать круги, все настойчивее задерживаясь на пиве. Мне стало неловко от столь откровенного желания. Поняв, что старик не отвяжется, я подвинул ему бокал и произнес как можно более радушным тоном:
-Угощайтесь.
Может быть, так удастся быстрее купить себе свободу и вернуться в состояние блаженного уединения. Старик выгнулся вперед, что, видимо, должно было одновременно означать достоинство и степенную благодарность за угощение, проскрипел что-то в ответ и суетливо схватил посуду. Невольно я остановил взгляд на его руке.
До этого он держал руки внизу, под столиком, а теперь вытянул наверх свою правую клешню. Именно так она и выглядела: толстый слой серого бинта, выходя из-под обшлага рукава, был намотан на кисть, разделяя ее на две части - большой палец и все остальные вместе. Старик без видимых неудобств поднял бокал и сделал глоток. Острый кадык дернулся, словно пытался вырваться из-под натянутой кожи. Старик благополучно проглотил первую порцию напитка.
- Хорошо.
Он вытащил из-под плаща алюминиевую миску, в которую плеснул пива.
- Джимми, иди угостись, - раздался его ласковый хрип.
Я успел заметить, что его левая рука выглядела точно так же, как правая, но тут мое внимание было привлечено еще одним гостем, внезапно появившимся за нашим столиком.
Это была собака, здоровая облезлая псина, с кусками вывалившейся шерсти и слезящимися глазами. Ее обрубленная морда больше походила на обезьянью, уши почему-то росли где-то с затылка, а лапы были неестественно длинными и крупными. Я знаю, что ученые проводят различные опыты по скрещиванию всяких видов животных, иногда совершенно несовместимых друг с другом, и что эти опыты иногда завершаются удачно.
До сих пор не удавалось видеть результатов таких экспериментов и вот, повезло.
Все эти мысли быстро пронеслись в моей голове, пока собака вскочила на стул рядом со стариком и принялась жадно лакать пиво из миски. Глядя на ее изможденный вид, можно было предположить, что это питье окажется последним в жизни животного.
- Может не стоит его мучить. Я закажу молока.
Старик затрясся мелким смешком и опустил белую клешню на голову собаки.
- Это любимое питье Джимми.
Как бы подтверждая его слова, псина на миг оторвалась от миски, быстро взвизгнула и опять занялась пивом.
- Выглядит неважно, - я кивнул на животное. - Сколько ему? Лет пятнадцать, наверное?
- Тридцать шесть.
Мне понравилась эта шутка. Все правильно, бесплатное угощение надо отрабатывать.
- Почему не сорок или пятьдесят? Круглая цифра звучит эффектней.
Старик поводил бинтами по голове своего друга.
- Джимми тридцать шесть, а через неделю будет тридцать семь.
Какие-то нотки в его голосе заставили меня насторожиться. Слишком уверенно прозвучали эти слова.
- Собаки столько не живут, - бросил я осторожно.
Старик довольно ухмыльнулся. Было видно, что в нем сейчас происходит борьба между скромностью и тщеславием - промолчать и заставить заинтригованного собеседника мучаться догадками или высказать все, что знаешь, и оказаться на секунду в центре внимания. Я был уверен, что он выберет второе. В конце концов, в любом из нас сидит неудовлетворенное самолюбие.
Колебания старика продолжались недолго. Хорошее пиво и монотонная дробь дождя за окном пьянили, и не хотелось покидать теплое место. Он быстро оглядел внутренности кафе и наклонился ко мне.
- Дело в том, что Джимми не собака, - он опять покрутил головой по сторонам и продолжил. - Дело в том, что Джимми - человек.
Внешне я никак не отреагировал:
- Может лучше еще пива.
- Лучше что-нибудь покрепче, - быстро согласился старик. - И вы узнаете удивительнейшую историю.
Я с подозрением заглянул в его единственный глаз и решил рискнуть. Нам принесли виски. Старик сразу же отлил половину радостно повизгивавшему Джимми, тот споро заработал языком. Его хозяин также глотнул пару раз. Потом прокашлялся и начал рассказ.
- Это случилось недавно, всего несколько лет назад, но теперь мне кажется, что это было страшно давно или вообще не было, а просто приснилось мне в дурном сне, но мои руки, - он кивнул на бинты, - и Джимми, мой Джимми, говорят мне о правде. Тогда мне было двадцать пять лет.
При этих словах я поперхнулся, но старик не обратил внимания.
- Я был красив и силен, и форма зеленых беретов была мне особенно к лицу.
- Зеленые береты? - я уже не мог сдержаться. Слишком уж не совпадал вид рассказчика с его словами.
- Зеленые береты, особая бригада, - он гордо развел свои костлявые плечи.
- Секундочку.
Я отошел от столика и запихнул с десяток монет в музыкальный автомат. Громкая музыка заполнила помещение.
- Наша база находилась в глухих лесах южного Индокитая и с нее мы выбрасывались на спецзадания. Мое подразделение занималось особыми операциями. Другие завидовали нам и по праву. Какие бравые парни служили вместе со мной. Вампир Чарли, Святой Джек, наш славный сержант - Стальной Череп. Когда мы пробирались по лесным тропам, все живое пряталось, боясь попасться на глаза. Каждый был практически неуязвим, мог выбраться из любой передряги и голыми руками перебить с десяток врагов. Нас называли "Летучими дьяволами".
Он откашлялся, мечтательно закатил кверху здоровый глаз и гнусаво затянул:
Мы идем и все живое,
Вмиг лишается покоя.
Дьяволы везде пройдут,
Не поймают, так убьют!
Й-хо! И-хо-хо!
При первых словах песенки Джимми оторвался от миски и, подняв вверх морду, тихо стал подвывать в такт мелодии. Вместе со стариком они представляли довольно жутковатое зрелище, к счастью, за оглушительным рок-н-роллом никто не обращал на наш столик внимания. Я постарался спустить увлекшийся дуэт на землю.
- Невелика доблесть - поджигать мирные деревни и воевать с женщинами.
Песня оборвалась на полуслове, пес повернул морду и злобно глянул в мою сторону, потом снова занялся виски.
- Нет! - старик резко наклонился через столик. - Наше подразделение не занималось такими мелочами. Особые задания - вот наш профиль, но, к сожалению, никто и никогда уже не узнает об этом. Такие тайны замешены на большой крови и хранятся вечно. Ну что вам скажут такие названия, как дельта Западной Унгари или Малое плато Чуйджун.
- Допустим ничего.
- Вот-вот, никто ничего не знает. Лишь белые скелеты в сгнившей униформе еще напоминают об этом. Но трава быстро прорастает на удобренной трупами почве и скрывает все следы.
- Выпалив последнюю фразу, он обмяк на своем месте. Некоторое время молча смотрел за окно, на взбесившийся ливень.
- Тогда я впервые услышал о Шаньчжи. К нам прилетела какая-то шишка из центра, Стальной Череп выстроил всех во дворе и этот, в штатском, начал забивать нам мозги. Мол, вам доверено, в случае успеха большая награда, очень сложное дело, Шаньчжи и так далее. Когда он ушел, Стальной Череп прокомментировал сказанное. Парни, сказал он, нас опять пытаются вляпать в очередное дерьмо, и, в случае, если нам придется туго, помощи ждать будет бесполезно. Останется надеяться только на себя. Поэтому будьте готовы доказать, что вы не зря носите славное имя дьяволов. А наутро мы бесследно растаяли в джунглях, покинув базу.
- А что за задание, я не понял?
- Шаньчжи. Небольшая долина в горном массиве. Одно из самых глухих мест Индокитая. На карте оно выглядит маленькой грязно-бурой точкой. Необходимо было добраться туда, а что дальше, знал лишь сержант. Дело обычное и никто не задавал лишних вопросов. Поначалу все шло как всегда. Два человека впереди, в авангарде, два сзади, два часа хода, десять минут отдыха. Мы легко и бесшумно скользили по звериным тропам, распутывая зеленые заросли. Вскоре вышли к подножию горного массива Шаньчжи. Двигаться сразу стало труднее, лес превратился в непроходимую стену. Казалось, сумрак опустился на джунгли, сея тоску и тревогу. Мы с Джимми шли тогда как раз сзади.
- Вы с Джимми?
Я удивленно показал на собаку, которая, услышав свое имя, оторвалась от миски. Старик улыбнулся.
- Джимми был здоровенный парень, сильный и ловкий. Немного старше меня, всего на несколько месяцев. Мы оказались родом из одних мест и сблизились за время службы. Вот тогда-то Джимми и спас меня. А кто вернет ребят, оставшихся там навсегда?
Мы угодили в хитро расставленные ловушки. Земля внезапно расступилась у меня под ногами, и я провалился в яму, каким-то чудом не угодив на кол. Не успел приземлиться, как услышал злобное шипение. Яма была полна ядовитых змей, в темноте я разглядел их извивающиеся тела. Я стряхнул с себя двух или трех, но понимал, что на этот раз смерть поймала меня. И в тот момент, когда уже мысленно прощался с жизнью, глядя на подбирающихся тварей, Джимми вытащил меня, опустив в яму ремень автомата. С тех пор я связан с ним кровно.
Пес приподнялся и лизнул рассказчика в щеку. Старик в ответ погладил его лысую голову.
- В том месте мы потеряли трех человек. Двое погибли от укусов змей, я до сих пор помню их синие, раздувшиеся лица. А Святой Джек напоролся на кол, острый конец бревна вышел у него между ребер. Мы двинулись дальше. Приходилось буквально продираться сквозь заросли, постепенно подымаясь вверх. Мы были очень осторожны, но, в течение часа потеряли еще двух товарищей. Один буквально провалился сквозь землю прямо на наших глазах, осталась лишь черная бездонная дыра. А Вампир Чарли погиб страшной смертью. Две петли захлестнули его ноги, согнутые деревья разогнулись и вознесли беднягу вверх, разорвав на половинки.
- Что-то непохоже на непобедимых, зеленых дьяволов.
Старик злобно стукнул бинтами по столу.
- У нас не было врага, которого можно было бы схватить за горло. Мы шли по джунглям и теряли людей. Но все равно нас не смогли остановить. Внезапно лес оборвался и перед нами открылся перевал. Заросшая тропинка, петляя, скрывалась в тени между двух высоких пиков. Это показалось мне странным: непроходимый лес и исхоженная тропинка. И не было ни звука.
Мы вошли в расщелину между скал. После палящего зноя - прохладная темнота камней. Больше половины пути было позади, как вдруг усиливающийся характерный звук не оставил никаких сомнений в том, что последует дальше. Мы побежали, спотыкаясь и мешая друг другу. Последнему не повезло. Он не успел, и каменный обвал навеки вбил его в чужую землю у самого выхода. Нас осталось трое и, забыв про только что угрожавшую нам смерть, мы с изумлением смотрели на открывшуюся перед нами картину. Это была небольшая лужайка, со всех сторон окруженная каменным кольцом. Трава ярко-зеленая, невероятно сочного цвета. Она росла плотно и как-то одинаково, словно подстриженная огромными ножницами. В центре лужайки росли два дерева. Одно светилось, густо усеянное ярко-оранжевыми плодами, похожими на апельсины. Второе выглядело мрачно и безжизненно, казалось, лучи света бессильно соскальзывали, не задерживаясь на его ветвях и листьях. На нем были точно такие же плоды, как и на первом, но черного цвета.
Старик пробуравил меня своим глазом.
- Сейчас я рассказываю вам так подробно, а тогда разглядел все это за какие-то секунды.
- Ну, а дальше, дальше, - поторопил я.
- Дальше было просто. Стальной Череп шагнул вперед и выдохнул "Вот оно, наше ...". Он забыл, кто он, где и зачем находится, а этого нельзя делать беретам. Сбоку, как будто из-под земли, выскочили три смуглолицых человека в белых одеждах, похожие на монахов. Сержанта не подвела его реакция, он вскинул руку и передний распластался на траве, поливая ее кровью из простреленной груди. Но другой не стал медлить, и я увидел, как из спины Стального Черепа вышел острый наконечник. Сержант дернулся и испустил дух. А мы бросились на врагов. Против меня был совсем молодой парень и, не искушая судьбу, я всадил ему в грудь автоматную очередь. Восемь дырок ровной строчкой и с ним было покончено. Я тут же обернулся, но моя помощь уже была никому не нужна. Второй нападавший лежал со свернутой шеей, а из живота Джимми торчала рукоять ножа.
При этих словах пес закрыл глаза и тихо, тоскливо завыл.
- Он был еще жив, но уже отходил, мой Джимми. Не зная, как ему помочь, я побежал к деревьям. Оказалось, там находилось два источника, деревья опускали свои корни прямо в небольшие, округлые водоемы с водой. Я зачерпнул из-под оранжевого дерева в ладони и, отнес воду Джимми. Он с трудом сделал пару глотков и, о чудо, прямо на моих глазах стал приходить в себя. Лицо порозовело, теряя смертельную бледность, дыхание сделалось ровнее. Джимми приподнялся, сел и сам выдернул нож из своего живота. "Чертовски колет в боку", - сказал он тогда.
Ошеломленный, я не мог понять случившегося, не мог поверить в воскрешение мертвеца. Оставив Джимми, я повторил свой трюк: влил воды из источника в окровавленный, холодный рот сержанта. Он ожил также быстро, как и умер, правда, мне пришлось помочь ему вытащить из груди застрявший обломок копья. Глядя, как затягивается его рваная рана, сержант выслушал мой удивительный рассказ.
Наш Стальной Череп был сообразительный малый и сразу понял, что к чему. Следующим мы решили оживить моего противника. Подтащили его к воде, по дороге я еще раз полюбовался рядом из восьми дырок, и швырнули прямо в водоем. Труп ушел на дно, фигура с нелепо распростертыми руками легла на песок и там замерла. Прошло некоторое время, ничего не менялось. Мне уже казалось, что это бесполезно, но тут неподвижное тело дернулось, и оживший монах выскочил по пояс из воды, жадно хватая ртом воздух. Стальной Череп тут же навел на него оружие.
"А теперь ты нам все расскажешь, если не желаешь вторично оказаться на том свете". Но парень не хотел говорить и с ненавистью смотрел на нас, плотно сжав губы. "Ладно", - кивнул ему сержант, - "Если тебе нравится, сиди в этой луже. Мы подождем. Посмотрим, не отрастет ли у тебя хвост за это время". Мы засмеялись. Он был шутник, наш сержант.
Лишь теперь, немного придя в себя, я вдруг почувствовал, что буквально умираю от жажды. Солнце пекло, рубашка промокла от пота и неприятно липла к коже. Я подошел к водоему и, не обращая внимания на пленника, опустил в него флягу. Вода была очень холодной, странно, что с не заметил этого раньше. Словно тысячи маленьких иголок впились в пальцы. Едва дождавшись, пока фляга наполнится, я выдернул покрасневшую руку. Как эта обезьяна выдерживает такую температуру, подумал я тогда, мельком глянув на скорчившегося в воде монаха.
Присев на траву, я осторожно глотнул. Я уже сказал, что вода была ледяной, но тут мне показалось, что все внутри меня - горло, грудь, живот застыли и закоченели. И тут же сразу холод сменился теплом, тепло жаром, жар огнем, который стремительно заструился по телу. Мне вдруг стало очень легко, как будто я сбросил пропотевшую амуницию, обувь, оружие, старую кожу и заново родился в этот мир. Я упал в траву и лениво смотрел, как сержант и Джимми рвут оранжевые плоды.
Они стрясли несколько штук и, странное дело, мне показалось, что земля чуть вздрогнула в этот миг. Но, наверное, только показалось. Стальной Череп впился зубами в оранжевую мякоть, сок потек по его довольному лицу. "Вкусно", промычал он туго набитым ртом и схватил следующий плод. Джимми тоже откусил и подошел ко мне, предлагая попробовать. Я взял в руку оранжевый шарик, он приятно грел кожу, как будто был живой, но есть не стал. Не хотелось нарушать наполнившее организм чувство спокойствия и умиротворения. Кроме того, краем глаза я следил за пленником в воде, и меня поразило выражение его лица в тот миг. Оно стало другим, странная гримаса ужаса, отвращения и ... и ... злорадства. Заинтересованный таким поведением монаха, я приподнялся на локте и тут услышал дикий крик.
Кричал Джимми. С искаженным лицом, на котором белели выпученные глаза, он показывал дрожащей рукой на сержанта. Точнее сказать, на то, что еще минутой раньше было нашим славным сержантом.
Старик перевел дух и сделал несколько быстрых, судорожных глотков.
- Не знаю, как описать все это. В ворохе одежды и снаряжения Стального Черепа копошилась темная, блестящая масса. Она двигалась, как живая, постоянно меняя форму. То резко увеличивалась в размерах, то сжималась в небольшой сгусток. Вот комок вспучился, из него полезли бугры, утолщения, он дернулся, вытянулся и замер, приняв вид какого-то диковинного животного. С секунду оно стояло неподвижно, на тонких изогнутых ногах, косясь на нас и показывая свои многочисленные клыки, словно не понимая, кто оно, где и зачем. Потом шевельнулось и вдруг поплыло, теряя свой необычный вид, и вновь замерло, но теперь уже в виде огромной, носатой птицы. Застыло на какое-то мгновение и опять обмякло, растаяло и снова замерло. Страшная рыбина беззвучно разинула на меня пасть. Она не успела закрыть ее, как произошла смена. Что-то длинное и толстое, похожее на змею. Опять смена. Что-то кудрявое и ветвистое. Опять смена. Какие-то изогнутые колючки. Опять смена ... опять ... опять ... опять ... С каждой новой формой изменения происходили все быстрее, время между ними становились все короче, пока, наконец, эта масса не перестала вообще застывать в каких-нибудь фигурах. Она принялась беспрестанно деформироваться, волны и пульсации пошли по ее поверхности, все убыстряясь и убыстряясь в радужном свечении. Невыносимо было смотреть на столь жуткое зрелище, я отвел взгляд в сторону, и в этот миг вся эта плоть полыхнула яркой вспышкой белого света и превратилась в кучку пепла.
Я с ужасом глянул на Джимми. Он стоял, неестественно прямо выгнув грудь, и я понял, что он не столько поражен случившимся с нашим товарищем, как вслушивается во что-то внутри себя. Страх и мука были на его лице. Вдруг Джимми вскрикнул, изогнулся в судороге, его тело, черты лица медленно стали меняться, теряя свою индивидуальность и форму, неторопливо стекая к земле ровными волнами. Он протянул ко мне в мольбе свои руки, они тут же обмякли и лужицей расплылись у его ботинок.
Мгновение, и на месте Джимми была переливающаяся масса. Она начала набухать и вибрировать, готовясь к перевоплощениям. Я бросился к источнику, срывая на ходу пятнистое кепи. Монах дернулся ко мне навстречу, не знаю, хотел он мне помочь или помешать; я с размаху двинул его ногой по лицу и он рухнул навзничь. Зачерпнув воды, я вернулся к Джимми. Изменения уже начались. Из комка массы выдвинулись щупальца, и передо мной замер спрут, бешено вращая глазами. Некоторое время мы в растерянности смотрели друг на друга, потом чудище опало, теряя свои отростки, и превратилось в собаку. Пауза. Это был наш шанс, и я протянул кепи к собачьей морде, почему-то веря, что это обязательно поможет. Животное отпрянуло, с тоской глядя мне в глаза. "Надо, Джимми", шепнул ему я. Пес склонил голову и осторожно лизнул. Судорога прошла по его гладкой, монотонной поверхности, он опять поспешно лизнул, потом еще и, наконец, вылакал всю воду. Собачье тело затрясло дрожью и из глянцевой пленки начали появляться шерсть и кожа. Еще немного и передо мной стоял немного уродливый, но вполне обычный пес. Он поднял вверх морду, и тоскливый вой заметался между скал. Невыносимо было слышать этот плач. Дикая ярость охватила меня, ненависть к этому ухоженному месту, будь оно проклято. Я схватил автомат и дал длинную очередь. Посыпались обломки ветвей, несколько оранжевых шаров разлетелось вдребезги. Я что-то злорадно заорал, выпуская очередь за очередью и испытывая огромную радость, видя, как эти прилизанные статуэтки превращаются в уродливые обломки и, не замечая, как вдруг исчезло солнце, как небо скрылось в черной туче, как глухо задрожала земля. И вдруг голубая вспышка ударила прямо в меня. Старик провел бинтом по шраму, пересекающему лицо.
- Я рухнул на дымящуюся траву, ничего не соображая от дикой, невыносимой боли. Грянул раскат, глуша сознание и разум. Неведомая сила схватила меня и начала отрывать от земли. В последний миг я успел обнять Джимми, затуманенным взором уловил где-то далеко внизу горы, зеленую лужайку в ярко-красном ореоле, людей в белом, и провалился в черноту.
Я глянул на часы. Ого-го, сколько. Время за рассказом пролетело совсем незаметно.
- Извините, пожалуйста, я сейчас вернусь.
С этими словами я встал из-за столика и вышел позвонить. Когда пришел обратно, старик устало смотрел в окно. Дождь не ослабевал.
- А что было дальше?
- Я пришел в себя в сотне километров от Шаньчжи, в какой-то убогой деревушке. Меня подобрали в ее окрестностях местные жители. Очнувшись, я ужаснулся своему виду: убогий старик с собакой. Не было ни молодости, ни сил, ни желания жить. Все это я оставил там, в том проклятом месте.
- Так что же это было?
- Я расспросил жителей деревни. Мало кто знает об этом, а кто знает, не хочет говорить. Простым смертным запрещено появляться в той местности, лишь служители одного монастыря имеют право бывать там. Согласно легендам, Шаньчжи это место, где боги спускаются на землю, отдохнуть от небесных забот.
- Вы верите в эти сказки?
Старик наклонился ко мне и зашептал:
- Я много думал над этим и нашел всему объяснение. Я считаю, что это инопланетяне. Труднодоступные места, неразвитое население, подходящая религия. Все условия для безопасных наблюдений.
- Ну, - разочарованно произнес я, - вы начитались газет. Сейчас каждый второй контактирует с пришельцами.
- Вы мне не верите?
Мне не хотелось прямо отвечать, и я неопределенно покачал головой. Но старик не обиделся.
- Я сам никому не верю.
Он быстро огляделся по сторонам.
- Понимаете, за мной постоянно охотятся.
- Кто?
- Монахи, охраняющие Шаньчжи. Я свидетель, я был там, я остался жив, я слишком много знаю. У меня давно нет дома, я скитаюсь по городам и странам, в ожидании пока меня не настигнут. Но они никогда не смогут сделать этого.
- А почему вы не обратились к своему командованию, не рассказали им все?
- Чтобы всю оставшуюся жизнь гнить где-нибудь в секретном подземелье, развлекая ученых умников в белых рубашках! А где гарантия, что тебя не придушат, когда ты станешь ненужным? Нет, я владею тайной, которая обогатит меня. Скоро я открою все кому надо. Мы накроем это гнездо нелюдей. Знаете, я часто думаю, а какой силой обладают черные плоды. Даже страшно вообразить.
Я с сочувствием посмотрел.
- У вас изможденный вид. Вредно в таком возрасте вести бродячий образ жизни. Наверное, приходится много голодать?
- Вы мне все равно не верите. Джимми, ты слышишь, нам не верят!
Старик хищно оскалился и я заметил, что у него нет зубов. Пес приподнялся на лапах и с обидой тявкнул в мою сторону. У него был весьма красноречивый вид.
- А мне не нужна пища. Достаточно полчаса побыть на солнце и хватает на неделю. Я выразительно посмотрел на пустые бокалы перед ним.
- Это просто слабость, многолетняя привычка.
Я откинулся на стул и стал демонстративно смотреть в окно. Дождь слегка утих, но улицы были по-прежнему пусты, лишь черная машина, вынырнув из-за поворота, притормозила возле кафе.
- Вы мне не верите.
Я посмотрел на своего беспокойного соседа.
- Ну, допустим, не верю. Чем вы можете доказать свой рассказ?
Он стал разматывать бинт на руке, серая материя кольцами ложилась на поверхность столика. Упало последнее, и я лениво глянул на руку. На ней было десять пальцев, неестественно длинных, с изогнутыми ногтями, больше похожими на когти. Словно взяли обычную руку, разрезали пополам каждый палец, а потом еще и вытянули. Убедившись, что я рассмотрел руку, старик быстро замотал бинт обратно. Потом, расстегнув на груди пуговицу, чуть развел в стороны полы плаща. Большой зеленый глаз печально смотрел на меня с впалой груди. Насладившись моим изумлением, старик застегнул плащ, схватил Джимми и быстро пошел к выходу.
Я глянул за окно. Они уже покинули кафе и семенили по тротуару. Когда поравнялись с черной машиной, ее дверцы распахнулись, оттуда выскочили люди, схватили старика с собакой и зашвырнули внутрь салона. Взревел мотор, и лимузин стремительно скрылся за поворотом. Все было проделано быстро, и вряд ли кто-нибудь что-то заметил.
Я огляделся по сторонам. Каждый был занят своими делами. Я неторопливо допил свое пиво. И чего только не придумает человек на пьяную голову. Да. Восемь дырок ровной линией. Ну, это же надо. Я потер рукой грудную клетку в районе сердца. В плохую погоду всегда беспокоит. Как раз в это место и всадил мне "летучий дьявол" пять, всего пять, только пять пуль в тот день в горном массиве Шаньчжи, что находится в самом глухом районе Южного Индокитая.