Бардонов Александр Иванович : другие произведения.

Море Спокойствия 4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  МОРЕ СПОКОЙСТВИЯ
  
  ЧАСТЬ 4
  
  Как то будучи проездом в Москве и имея несколько часов свободного времени, я пошел бродить по столичным улицам и неожиданно, в первую очередь для самого себя, испытал острое желание посетить Мавзолей. Никогда раньше меня не интересовала мумия, выставленная напоказ на Красной площади, более того, я всегда полагал признаком дурного тона глазеть на умершее когда-то тело, а верхом глупости - выстаивать для этого в очереди, но тут словно какая-то неведомая сила потянула меня в нужном направлении.
  С некоторых пор я начал внимательно относиться к странным знакам, посылаемым мне жизнью, поэтому не стал сопротивляться и покорно двинулся к требуемому мне заведению. Ожидая возможности зайти в Мавзолей, я пытался понять причины своего поступка, уловить некие флюиды, которые подскажут, зачем я здесь стою.
  В причудливой игре фантазий и предположений время пролетело незаметно и я, наконец, очутился внутри усыпальницы.
  Увиденное никоим образом меня не взволновало, проходя мимо подобия тела в стеклянном саркофаге, я по-прежнему пытался понять, что же заставило меня совершить данный поступок. Попутно я еще раз убедился, что покойника надо как можно быстрее предать земле.
  Я не мог найти разгадку весь оставшийся день. И лишь устроившись в купе своего поезда, выпив обжигающего сладкого чаю, впав в полудремотное состояние под перестук колес, я нашел искомый побудительный мотив.
  Я понял, кого напоминает мне оболочка вождя мирового пролетариата. Я уловил ассоциации, которые не давали мне сегодня покоя.
  Две черепашки, облетевшие когда-то Луну. Есть ли смысл делать что-то лишь для того, чтобы впоследствии тебя выставили на обозрение в качестве экспоната. Мне кажется, в этом заключена высшая несправедливость и гримаса ухмыляющейся судьбы. Любое существо, в конечном итоге, заслуживает покоя, как часть платы за то, что сумело родиться и выжить.
  Описывая приключения своего героя, я также выставляю его напоказ. Лишь одно оправдание я нахожу - это попытка пересказать его собственную рукопись, и если он изложил на бумаге иероглифы своей жизни, значит, не хотел, чтобы эти каракули так и остались никому неизвестными.
  
  
  Первые три дня пути мы спали. Сказалось постоянное напряжение, в котором приходилось пребывать последнее время, и теперь, воспользовавшись появившейся возможностью, молодые организмы дружно принялись набираться сил. Под монотонный, убаюкивающий перестук на стыках рельсов, под успокаивающее покачивание вагонов, под гуднящий гомон станций и вокзальчиков, на которых поезд делал короткие остановки. Мы слезали с полок только чтобы сходить в туалет да запихнуть в себя кусок колбасы с хлебом, запивая нехитрый перекус сладким чаем.
  На четвертый день, когда все тело уже болело от постоянного лежания, оказалось, что проносящийся за окнами пейзаж отличается от привычного. Лесов не было, редко встречающиеся кустарники воспринимались как диковинка, во все стороны тянулась плоская местность, покрытая песком разных цветов. Я никогда не мог подумать, что у песка может быть столько оттенков. Белый, словно его только что отдраили с хозяйственным мылом, ярко-желтый и грязно-желтый, словно в эту отстиранную простыню швырнули куриным яйцом, красный, как встающее на востоке солнце, оранжевый, как то же солнце при закате и множество прочих переходящих тонов, словно перемешанных на палитре сумасшедшего художника.
  Стало жарко. Открытое окно приносило видимость облегчения лишь при движении, при коротких остановках становилось понятно, что снаружи присутствует такой же обжигающий воздух; эта горячая волна тут же пробиралась внутрь вагона и заставляла сердце биться чаще, спасаясь мы выхлебывали теплую противную воду, которая тут же выступала наружу потом, добавляя к удушливой атмосфере специфичные кислые нотки.
  О субординации забыли: все ходили голые по пояс и с тоской смотрели в проносящийся мимо пейзаж. Тот изменился: песок утратил свое разноцветное очарование, став грязно-коричневым, именно того странного оттенка, за который невозможно было зацепиться глазу; одинаковые, словно вырезанные по трафарету, нити белесой иссохшей травы сглаживали и без того плавное однообразие тянущейся к горизонту равнины. От всего этого терялось ощущение пространства, через которое ты перемещаешься. И ощущение себя, как части этого пространства.
  Потом поезд надолго стал, и мы словно очнулись от спячки, в котором прибывали последние дни.
  Вид окружающей местности носил явно сюрреалистичный характер. Бурая, как будто подгоревшая почва, пара метелок какого-то голого кустарника с зачаточными листиками и на фоне этого первобытного фона блестящие полоски рельсов, тянущиеся к проступающим вдали железобетонным нагромождениям. Рельсы словно разрезали эту реальность на две составляющие: вековая степь и памятник техногенной цивилизации. А между ними сложенный из блоков навес, олицетворяющий станционную постройку.
  Возле навеса стоял старик в халате, позади него лежали две овцы и меланхолично жевали.
  На какой-то миг меня охватила гордость за страну, гражданином которой я был. Вот оно наглядное олицетворение тяжелого созидательного пути, его отправная и пока конечная точки, образчик примитивного феодализма и пример стремительно развивающегося прогрессивного будущего.
  Карпин высунулся по пояс из окна.
  - Добрый день, отец. Как называется это место?
  Старик ничем не проявил своего внимания, даже не шевельнулся. У овец был точно такой же взгляд, на нас и сквозь нас.
  Внутри меня возникло тревожное ощущение, оно все усиливалось, подобное туче, которая потихоньку наплывает на тебя огромной сумрачной тенью, пока не определилось в неприятную мысль.
  Мы ведь чужие - осознал я. Мы словно с разных миров. Стоит ли лететь через сотни тысяч километров на другую планету в надежде встретить представителей иного разума, если это находится у тебя под носом. Жизнь этого старика зиждется на простых истинах, на вере в незыблемость этой степи, окружающей ее пустыни и всюду разбрасывающих свои метастазы солончаков. Для него мы случайные пришельцы, песчинки на фоне гор; наши потуги смешны, наши надежды бессмысленны, наши желания наивны перед лицом времени. Его дед стоял здесь, его внук будет стоять, а овцы также будут жевать, ибо жевание более вечная и постоянная категория, чем сверкающие рельсы. Песок поглотит их, как поглотил ранее дороги, проложенные когда-то великими полководцами, которые также считали себя созидателями. Что от них осталось - в лучшем случае строчка в учебнике истории.
  На помощь пришел Бердыев.
  Что-то прошаманил на местном наречии, старик чуть скосил в его сторону глаза и соизволил приоткрыть рот. Словно выплюнул в нашу сторону короткое слово. И снова превратился в статую, символизирующую вечность.
  - Что он сказал? - поинтересовался Карпин.
  - Полигон Тюра-Там.
  - A это где?
  - Говорит по казахски, значит ...
  - Значит это Байконур, - перебил Карпин и глаза его засияли.
  Появилось начальство, одетое в полевую форму, в гимнастерках, застегнутых под самое горло. Мы вскочили, выстраиваясь в линию голыми грязными животами.
  - Товарищи курсанты, приведите себя порядок и соберите вещи.
  Поезд тронулся, через двадцать минут неторопливого перестукивания колес остановился еще раз, мы выгрузились, пересели в автобус и поехали в сторону топорчащихся над барханами бетонных конструкций, напоминающих скорее мираж, чем реальные постройки.
  
  
  С первой минуты пребывания на космодроме ощущалось напряжение, витающее в знойном воздухе. Все вокруг было подчинено и завязано вокруг главного события: запуска ракетоносителя H-1. Множество служб, военных, техники, людей действовало в едином, сложном, взаимопереплетающемся процессе, подчиненном конкретной цели.
  Мы были одновременно горды, что являемся причастными к такому важному делу и вместе с тем ощущали себя лишними. Для нас не было места в этом огромном механизме.
  Знакомство с космодромом шло параллельно нашему обживанию. Посмотрите налево - там вы видите возвышающуюся громаду монтажно-испытательного корпуса площадки номер два: туда вход только по спецпропускам. Посмотрите направо - это монтажно-заправочный комплекс: вам здесь вообще появляться нельзя. И кстати, товарищи, ваша экскурсионная группа откуда? Второй космический отряд? Никогда не слышали о таком! Хотя, если вас сюда допустили, значит, кто-то с нужными полномочиями отдал соответствующий приказ. Но, в любом случае, не лезьте никуда без разрешения и не путайтесь под ногами.
  Мы не лезли и не путались. Наш быт отличался скромностью, питание определялось соответствующими нормами, распорядок дня был стандартным. Но антураж огромного космодрома, окружавшего нас, аура, витающая вокруг, с лихвой компенсировали все неудобства.
  Жили мы в трехэтажном корпусе, который одновременно являлся и общежитием, и временным штабом, и местом, где проводились занятия. Имелась одна проблема - с туалетами, нас сразу предупредили - туалеты в здании предназначены только для командирского состава, все остальные, пожалуйста, на улицу, двести метров в направлении центра динамических испытаний, а там поворачиваете за угол здания и упираетесь в стандартное дощатое сооружение.
  
  
  Подполковник Старовойтов собрал всех в комнате, оборудованной под учебный класс. Столы в два ряда, на стене висит большая доска, шкаф со стоящими в ряд служебными инструкциями, учебными пособиями и прочими документами.
  - Что, соколы, головы опустили?
  - Так ведь туда не ходи, сюда нельзя, дальше не положено. Торчим на одном месте.
  - Понимаю. Но надо потерпеть. Осталось решить некоторые организационные вопросы.
  - А почему вы нас соколами называете? - вдруг поинтересовался Карпин. - Это по типу сталинских соколов? Так ведь упоминание о Сталине и все, что с ним связано, уже не в моде.
  Старовойтов удивился.
  - Ну, а как мне вас называть?
  - Можно орлами. А что, брежневские орлы, звучит неплохо.
  Старовойтов не согласился.
  - Орлами я вас звать не буду. По одной простой причине. Дело в том, что американский лунный модуль называется "Орел". Поэтому будет выглядеть двусмысленно. Так что оставайтесь пока, как есть, и докажите, что наши соколы летают выше, быстрее и дальше, чем их орлы. А теперь, что быстро ввести вас в курс предстоящих дел, посмотрим небольшой фильм.
  Фильм назывался лаконично "21 февраля 1969 года".
  - Это первый испытательный запуск ракетоносителя "Н-1", - пояснил Старовойтов, приостановив показ. - На импровизированном экране, сделанным из простыни, застыло изображение высокой ракеты. Она стояла освещенная лучами солнца, выгодно выделяясь отточенностью своих форм на фоне бетонных нагромождений пускового комплекса, окруженная решетчатыми фермами-опорами.
  - Того самого ракетоносителя, который должен вывести в космос лунный ракетный комплекс и обеспечить, таким образом, выполнение главной задачи всей программы - приоритет СССР в первой пилотируемой посадке на поверхность Луны. Ну ...
  Подполковник чуть призадумался и принялся по памяти перечислять.
  - ... основные характеристики таковы. Конструкция ракетоносителя выполнена по последовательной схеме расположения и работы пяти ступеней, для работы которых используются кислородо-керосиновые двигатели. На всех ступенях топливо хранится в шаровых баках, подвешенных на несущей оболочке. Условно нижние три ступени именуются блоками "А", "Б", "В" и предназначены для выведения лунного корабля на околоземную орбиту, две верхних ступени именуются "Г" и "Д" и предназначены для разгона корабля от Земли и торможения у Луны. В состав двигательной установки первой ступени входят 30 двигателей, шесть из которых размещены в центре, а 24 расположены по кольцу. Вторая ступень оснащена восьмью двигателями, третья ступень имеет четыре. Стартовая масса ракеты-носителя составляет почти три тысячи тонн, полная высота сто пять метров.
  Начальник отряда помедлил, словно вспоминал что-то необходимое, потом решил, что сказал достаточно и включил воспроизведение.
  Изображение недолго оставалось в неподвижности.
  Низ ракеты окутался клубами белого дыма, который поднялся чуть ли не до половины ее высоты, скрыв очертания ажурных мачт. Ракета вздрогнула еще сильнее, дернулась вверх и тут же прекратила свое движение, словно задумавшись, стоит ли двигаться дальше.
  Пять секунд.
  Наконец до нас дошла звуковая волна от работающих двигателей.
  В этот момент порыв ветра отнес дым в сторону, и стало видно, как из дюз начинает вырываться пламя. Вот оно стало ярче и больше, и, как бы испугавшись безрассудства мощи этой стихии, ракета встрепенулась и пошла вверх. Ее скорость возрастала по мере того, как пламя становилось все белее и плотнее. Оно уже не рвалось снизу хаотичным клубком, а равномерным конусом толкало вперед металлическое тело.
  Десять секунд.
  - Авария двигателей номер двенадцать и двадцать четыре.
  Преждевременное отключение двух неисправных двигателей никак не повлияло на поведение ракеты. Она продолжала двигаться все быстрее, мы задирали головы, следя за ней, еще чуть-чуть и она поднимется настолько, что окажется на уровне слепящего глаза солнца.
  Пятнадцать секунд.
  - Полет нормальный. Все компоненты корабля работают в штатном режиме.
  Смотреть было уже больно, ракета приблизилась к солнцу.
  Тридцать секунд.
  Небо вздрогнуло. Словно кто-то большой и сильный с размаху шлепнул мухобойкой. И попал. На фоне ослепительно яркого солнца появилось пятно черного дыма.
  Я поднял руку, заслоняясь от слепящих лучей.
  - Авария двигателя номер два.
  Теперь полет стальной сигары можно было разглядеть лишь по сопровождающей ее дорожке черного дыма. Эта дорожка не становилась меньше, как этого хотелось, наоборот, задираясь в небо, она разваливалась в стороны все увеличивающимся, расплывающимся облаком.
  Шестьдесят секунд.
  Эта агония продолжалась еще восемь секунд.
  Потом небо озарила яркая вспышка, на какое-то время затмившая собой солнце, и это было завершением существования ракетоносителя Н-1.
  Фильм закончился.
  Мы сидели подавленные, никто не решался что-то сказать.
  - Надо правильно понимать, - поспешил успокоить нас Старовойтов, - что данный пуск хоть и закончился неудачей, но подтвердил правильность выбранной динамической схемы, характеристик пусковых расчетов и процессов управления тягой двигателей, позволил получить опытные данные по нагрузкам, воздействующим на ракетоноситель и стартовую систему в реальных условиях.
  - И что дальше, товарищ подполковник? - осмелился нарушить тягостную тишину Карпин.
  - Теперь предстоит второй испытательный полет. Старт намечен на третье июля этого года.
  Старовойтов замолк, словно прикидывал возможности на тот или иной исход будущего запуска.
  Осталась всего неделя, прикинул я. Значит, у нас есть шанс присутствовать при этом событии. Здорово.
  - А если все пройдет успешно?
  Начальник отряда очнулся.
  - В монтажно-испытательном корпусе находится третий образец Н-1. В течение двух суток он будет собран вместе с лунным ракетным комплексом, установлен на стартовую площадку, заправлен и тогда у нас будут все возможности для того, чтобы сделать первые шаги по Луне.
  
  
  Вечером Бердыев притащил огромный казан плова. На вопросы, откуда взял, только хитро улыбался и жмурил глазки. Как я понял, нашел общий язык с местными жителями. Ничего удивительного, как говорится, азиат азиата всегда поймет и азиатская душа еще те потемки.
  После нашего скудных обедов в местной столовой гора риса на тарелке вызвала обильное коллективное слюноотделение. Все так и набросились на угощение, как будто неделю до этого не ели.
  От моей тарелки шел такой аромат, что рот моментально заполнился слюной.
  - Подожди, - Карпин поставил передо мной металлическую кружку, наполовину наполненную прозрачной жидкостью.
  - Что это?
  - Коктейль "Байконурский", автор рецепта неизвестен, но память о нем будет жить вечно в сердцах благодарных потомков. Теперь давай.
  Он заставил меня сделать глоток, я сначала поперхнулся, потом закашлялся, в ноздри шибанул острый запах, а горло обожгло огнем.
  - Закусить, - Карпин поднес ложку с пловом. Я торопливо принялся жевать, стараясь погасить жар, пылающий внутри.
  - Это же спирт, - наконец смог выдохнуть я из себя первые слова. Голова стала становиться мутной, окружающая обстановка медленно плыла перед глазами.
  - Ректификат отличного качества, - гордо подтвердил мой напарник.
  - А ты говорил коктейль.
  - Пять капель воды на двадцатилитровую канистру спирта. Рецепт соблюден полностью, я лично воду отмерял.
  - А спирт откуда?
  - Слушай, Синичкин, ты постоянно забываешь, что я сын маршала авиации. Папаша связался с кем-то из местного начальства и вот результат, стоит на столе. Давай, допивай.
  Я осторожно глотнул, тут же заедая выпитое рисом.
  - Жирный, - похвалил кто-то.
  Бердыев довольно зажмурился.
  - Плов и должен быть жирным. Если плов не жирный, то это не плов, значит, неправильно приготовлен. Или хозяин не рад гостю и зарезал самую старую, худую и больную овцу.
  - Но столько съесть невозможно.
  - Очень даже возможно, - Бердыев демонстративно похлопал себя по животу. - Если мало кушаешь, значит, хозяина не уважаешь или замыслил что-то плохое. Хороший гость должен не вставать, а выползать из-за стола.
  И он шлепнул еще плова на мою опустевшую тарелку.
  - Кушайте. Я через день еще принесу.
  Я вздохнул и взял ложку. Пахло так аппетитно, что невозможно было устоять.
  - Видел бы на нас сейчас Старовойтов, - усмехнулся Карпин, - к стенке бы поставил за нарушение воинской дисциплины. Ведь он каждый лишний килограмм веса отслеживал, а мы на таких харчах скоро в штаны не влезем.
  
  
  Чувствовал же, что даром обжорство не пройдет. Я проснулся ночью от жгучей боли в животе. Каждое движение тут же отзывалось спазмами и весьма недвусмысленными позывами кишечника тут же опорожниться.
  Бежать на улицу в свой туалет было опасно, промедление грозило вполне определенными проблемами, да и в темноте вполне можно было свернуть не туда через вожделенные двести метров. Поэтому, дождавшись, пока очередной приступ ослабнет, я по стенке доковылял до начальственного туалета и запрыгнул на унитаз с чувством невероятного облегчения. Успел! Справился!! Ура!!!!!
  Т-с ...
  Стукнула входная дверь и раздались шаги двух человек. Я замер, не дай бог сейчас начнут искать свободную кабинку и обнаружат меня. Объясняйся потом и рассказывай, как здесь оказался.
  Вроде обошлось. На мою удачу вошедшие направились к писсуарам. Сначала раздалось дружное журчание, затем черканье спичек о коробок и под потолком стало расплываться облачко табачного дыма.
  - Вы же понимаете, что синхронизация тридцать двигателей первой ступени подобна задаче синхронизации, допустим, десяти двигателей или трех, просто количество цепей и команд увеличивается в соответствующее количество раз. В три, в десять ... Но при этом принципы работы и управления остаются неизменными.
  - Не надо, Валентин Петрович, рассказывать мне очевидные истины.
  Ответ прозвучал раздраженно.
  - Ну, если эти истины являются для вас очевидными, то вы должны понимать, что при этом количество логических связей между всеми управляющими, контрольными, блокирующими, резервными и прочими устройствами и механизмами увеличивается отнюдь не в три раза, и не на порядок, а, как минимум, на два порядка. А что из этого следует, вы и сами знаете.
  В отличие от оппонента голос невидимого Валентина Петрович спокойно и умиротворенно, с некоторой ноткой доброжелательной усталости.
  Это подействовало, тон второго человека смягчился, утратив колкость.
  - Я согласен, что синхронизировать работу тридцати двигателей с постоянной диагностикой, вынужденной отсечкой нескольких вышедших из строя двигателей, изменение режима работы оставшихся для компенсации неисправных, является архитрудной задачей. Но, я уверен, что мы ...
  - Невозможной!
  - справимся ... - оппонент запнулся, расслышав ответную реплику - что вы сказали?
  - Я сказал, что это является невозможной задачей.
  - Ну почему же. Для советского человека нет невыполнимых задач, ему по плечу решение проблем любой сложности ...
  - Послушайте, - довольно резко перебил Валентин Петрович, - мы не на уроке политинформации. Не надо меня грузить этими идеологическими штампами. Если я захочу услышать нечто подобное, то включу вечером телевизор. А теперь поясняю: синхронизировать тридцать двигателей невозможно.
  - И, придерживаясь этой позиции, вы отказались построить Королеву двигатели под Н-1. А ведь несколько таких двигателей способны были бы заменить все, установленные на Н-1, и тем самым избавить нас от проблем синхронизации.
  - Я не отказался, я просто объяснил Сергею Павловичу, что на то время был не в состоянии заняться данным проектом.
  - А ведь он вас просил.
  - Вы заблуждаетесь. Королев не просил, Королев пытался мне приказывать. Он пытался надавить на меня с помощью правительства, министерства, комитета партии и прочих разнообразных инстанций. А я не люблю, когда на меня пытаются давить.
  - Но ваша концепция использовать синтетическое горючее, которую вы так отстаивали, пока что не принесла успеха.
  Глушко, - вспомнил я фамилию Валентина Петровича. Конструктор двигателей, о котором на космодроме упоминали постоянно.
  - Поживем, увидим. Как говорится, время вперед, время покажет.
  - В тот то и беда, что времени уже не осталось. Вопрос стоит так: либо Н-1 с начальной синхронизацией тридцати двигателей, либо ничего хорошего.
  Больше они не спорили. Молча докурили. Последнее слово осталось все же за Глушко.
  - Не поверите, но я предсказывал Сергею Павловичу будущие проблемы и именно в подобном месте. И посоветовал ему в урочный час не тратить зря влагу, а лучше пойти и помочиться на ракету.
  - Зачем?
  - Ну, может, замкнет что-нибудь и тридцать двигателей волшебным образом засинхронизируются.
  
  
  Наступивший день выдался явно не моим. То ли звезды так расположились, то ли барханы намело не в ту сторону. На завтрак я решил не ходить, решил поберечь настрадавшийся желудок. Вместо этого решил прогуляться, подышать свежим воздухом, еще не пропитанным зноем казахской степи.
  Только успел выскочить на улицу за дверь, как столкнулся грудь в грудь с начальником отряда. Он отпрянул назад, я вытянулся по стойке "смирно". Старовойтов милостиво хмыкнул и намеревался было двигаться дальше, но нечто в выражении моего лица его остановило.
  - Курсант Синичкин, что-то случилось?
  Ведь мог же уйти от ответа. Ограничиться уставным "никак нет" и идти дальше своей дорогой. Но словно кто-то за язык меня тянул.
   - Товарищ подполковник, а действительно ли синхронизация тридцати двигателей при нынешнем развитии средств коммуникации и возможностей телеметрии является делом очень сложным и даже почти безнадежным?
  Я начинал свой вопрос бодро, почти по уставу, но по мере продвижения, видя, как живая заинтересованность в глазах начальника отряда сменяется сначала недоумением, а потом и холодным бешенством, голос мой начал терять уверенность и последние слова я произносил уже почти шепотом.
  Настроение начальства я угадал правильно.
  - Курсант Синичкин, - сказал Старовойтов тоном, не предвещающим ничего хорошего, - откуда у вас такая информация?
  Я молчал, не зная, как сформулировать ответ.
  - Повторяю, кто дал вам подобные сведения?
  - Никто, товарищ подполковник, - выдохнул я обреченно. - Случайно узнал.
  - Где?
  - В туалете.
  - Что???
  Запинаясь, я объяснил про проблемы с желудком, о том, как был вынужден искать спасения в возникшей ситуации, про разговор, который подслушал.
  - За мной.
  Мы зашли в учебный класс, начальник отряда взял стопку журналов со служебными инструкциями. Открыл первый попавшийся.
  - Последовательность операций при ручном ориентировании корабля.
  Я втянул воздух в грудь и забарабанил громким голосом.
  - При ...
  Через минуту ему надоело следить по журналу, как я повторяю отпечатанный текст слово в слово, Старовойтов отбросил журнал в сторону, схватил следующий.
  - Состав системы жизнеобеспечения корабля "Союз".
  Мой доклад про состав системы обеспечения наскучил начальнику отряда еще быстрее.
  - Процедура перехода на ручное управление ...
  Вскоре он понял, что гонять меня бесполезно.
  Некоторое время Старовойтов рассматривал меня тяжелым взглядом, словно увидел впервые или пытался найти что-то неожиданное в моем облике.
  - Идите готовьтесь дальше, курсант Синичкин. И выбросьте из головы всякие глупости, особенно если их источником является то самое место, о котором вы сообщили мне раньше. А если попытаетесь поделиться со своими рассуждениями с кем-то из товарищей, то сразу же вылетите из отряда космонавтов прямо под трибунал. Это понятно?
  
  
  Карпин сразу улавливал, если что-то случалось.
  Поэтому быстренько отвел меня в угол и прижал к стене.
  - Рассказывай.
  - Да ничего ...
  Он ткнул меня кулаком в бок, и я тут же выдал и про ночной подслушанный разговор, и про утреннюю беседу с начальником отряда.
  - Ну, Синичкин, ты и валенок!
  - Какой валенок?
  - Серый, естественно.
  - Почему?
  - Потому что второй раз наступаешь на одни грабли. Сначала задаешь глупые вопросы про первого космонавта, теперь расспрашиваешь про синхронизацию тридцати двигателей.
  - А что спросить нельзя, - буркнул я в ответ, чувствуя его правоту.
  - Ты бы еще спросил, почему собакам не дали по ордену Ленина, за то, что вернулись живыми обратно.
  - Собакам не дают орденов, - огрызнулся я.
  - Странно, что ты это понимаешь. А с другой стороны в том, что валенок, и твоя удача заключается.
  - Почему?
  - Потому что ты классический серый валенок однородного цвета без единого пятнышка. Первый кандидат куда-нибудь слетать. Комсомолец, идеологически подкован. Происхождение опять-же правильное, пролетарий из крестьянской семьи.
  - Можно подумать это важно.
  - Еще как. Вспомни про Гагарина. Стопроцентный русский человек по крови, не имел в своих предках по обеим линиям других национальностей. И тогда советская социалистическая система, самая прогрессивная система человечества смогла дать крестьянскому сыну "путевку" в космос. А уже после него летали и человек с немецким именем Герман, и мордвин по национальности, и выходец из семьи интеллигентов. То есть, полный интернационал, дружба советских народов и прочная связь трудового крестьянства, рабочего класса и советской интеллигенции. Сейчас в случае с Луной выбор должен быть особенно политически грамотен. А ты подходишь по всем критериям. Опять же лучше тебя матчасть не знает никто.
  - Ну, это твоя точка зрения. Я, например, считаю первым кандидатом Блинова. У него результаты по всем показателям лучше.
  - Блинов не полетит в числе первых. Возможно, он не полетит вообще.
  - Почему?
  - Потому что он еврей, - снисходительно, как ребенку, пояснил напарник.
  - Какой же он еврей? Его зовут Валерием.
  - Да пусть называется хоть Истамурбеком. Породу не скроешь.
  - И в чем же видна его порода?
  - Порода еврея всегда на его лице. Ни у кого больше нет таких выдающихся носов. Как увидишь шнобель, можешь быть уверен, это он. Даже если в паспорте указана национальность "эскимос".
  Я почувствовал большое желание сказать ему что-то неприятное.
  - Так, значит, ты не любишь евреев. Что же, ты был не одинок. Такие, как ты, и тебе подобные, устраивали погромы и организовывали гетто.
  Карпин удивился.
  - Почему я должен их не любить?
  - Но ведь они евреи, с носами. А ты ...
  - Я тоже.
  Тут пришла моя очередь напрячься.
  - Ты?
  - Я. И ты, Синичкин. И даже товарищ Брежнев.
  И, видя, что я ошарашенно молчу, продолжил:
  - Все мы евреи по происхождению.
  - Почему?
  - Да просто. Библию читал?
  - Нет, конечно.
  - Ну да. Опиум для народа и так далее. Между прочим, говорят, книжице почти две тысячи лет и, если представить, сколько людей за это время ее перелистывали, то хочется лишь для успокоения души и поддержания собственного авторитета к ним присоединиться. Кстати, текст совсем не страшный, скорее забавный, сколько там всего наворочено. Так вот, если верить Библии, то Бог создал первого человека, Адамом его звали, по образу и подобию своему. А уже от Адама и произошло все человечество. То есть, все мы.
  - И какой же Aдам национальности? Ведь паспорта у него не было! - съязвил я.
  - Не было. Но можно подойти к решению этой проблемы с другой стороны. От чего бы мы не отталкивались, от образа или подобия, в любом случае придем к внешнему виду. Так вот, Адам был копией Бога. Осталось выяснить, какой же национальности был тот.
  - Каким образом?
  - Обычная логистика.
  Я даже огляделся по сторонам. Разговор, который мы затеяли, нравился мне все меньше.
  - Бога нет. И национальности у него нет.
  - Кто знает. Вдруг залетишь высоко, к звездам, а он там. Что тогда?
  Я промолчал.
  - Так вот, в той же Библии упоминается, что Бог триедин. То есть, может одновременно существовать в трех видах: сын, отец и дух святой.
  - Праздник еще есть, Троица, - ляпнул я машинально и тут же молча обругал себя, зачем.
  - Верно. Духа трогать не будем, мы материалисты, отца оставим в покое, а с сыном можно разобраться. Бог-сын, он же Иисус Христос, которого распяли на Голгофе. Родился в семье плотника, мать звали Марией, по происхождению еврейка. Следовательно, сам Иисус Христос еврей, он же Бог-сын, он же Бог. Понимаешь, бог - еврей. Значит, и Адам еврей, и все мы, его потомки тоже евреи. Только забыли об этом.
  - Бога нет, - упрямо повторил я единственный аргумент, за который мог держаться, как за спасательный круг, не дающий утонуть, захлебнуться в море его логики и убедительности рассуждений.
  - Конечно, нет, - неожиданно согласился Карпин. - Полезно, знаешь ли, поупражняться в словесной чепухе. Знаешь анекдот про двух рыбок из аквариума?
  - Нет, - ответил я, опасаясь подвоха.
  - Сидят две рыбки в аквариуме и спорят. Хорошо, - говорит одна, - пусть бога нет. Но тогда кто доливает воду в нашем аквариуме?
  
  
  Я видел, как везли "вторую" Н-1 к месту запуска. Было хмурое утро, редкое явление в это время года и тело лунной ракеты, серое в этом бледном освещении, сливалось с окружающей степью. Н-1 двигалась по двум рядам рельс, покоясь на специальной платформе, выставив вперед круги дюз: шесть ближе к центру и остальные по периметру. Словно покойника, ногами вперед, - мелькнула крамольная мысль, и я тут же отогнал ее подальше.
  Издали она казалась ненастоящей, крошечной моделью, лишь по мере приближения, когда появилась возможность привязаться к ориентирам, я начал понимать размеры этой махины. Выяснилось, что платформа, двигалась с помощью двух тепловозов, которые даже теперь не воспринимались всерьез, настолько их размеры казались малыми по сравнению с перевозимым грузом. Потом я разглядел двух человек в военной форме, которые шли под платформой между рядами рельс, двух человек, которые казались ничтожными карликами, игрушечными солдатиками рядом с теми двумя тепловозами ...
  Потом ракетоноситель устанавливали на пусковой комплекс, и издали казалось, что это копошатся лилипуты, которые стараются приспособить себе на пользу нечто странное и огромное, прибившееся к их берегам.
  А когда звук сирены известил об окончании работ, моему взору предстала еще более поразительная картина. Вы наблюдали муравейник и поведение его обитателей, когда кто-то посторонний тревожит их покой? Так вот, стартовая площадка напоминала нечто подобное: из-под земли, из шахт, из ферм, из зданий, просто из ниоткуда стали появляться человеческие фигурки, с этого расстояния они казались просто карикатурными подобиями, размазанными точками и этих точек становилось все больше и больше, они сбивались в кучки, кучки собирались в группы и постепенно усеяли все свободное ранее пространство.
  
  
  Нам разрешили побывать на стартовой площадке.
  В жизни я не видел более величественного сооружения, чем установленная там лунная ракета Н-1. Если издали она казалась просто большой, то по мере приближения начинала поражать своими размерами, а потом у тебя возникало чувство невероятности всей этой конструкции и одновременно собственной ничтожности.
  - Вот это ... - Бердыев не договорил, но понять овладевшими им чувствами было несложно.
  Вблизи Н-1 оказалась огромной. Как сказал Карпин, чтобы нам было с чем сравнивать, больше Спасской башни Кремля. Сравнение показалось мне неудачным. Кремль строили крепостные и неправильно сравнивать царские хоромы с достижением советского народа.
  Из задумчивости меня вывел болезненный толчок в бок.
  - Эй, Синичкин, возвращайся на землю. Полет закончен.
  Все вокруг громыхнули смехом.
  - Быстрее, не тормози.
  Только теперь я понял, что они задумали. Курсанты, взявшись за руки, обходили лунную ракету кругом, стараясь обхватить ее по периметру. Они почти замкнули круг, не хватало еще одного человека, в качестве последнего звена.
  Я сжал протянутые мне пальцы и прижался щекой к нагретой на солнце металлической обшивке. От нее несло острым запахом масла, бензина, чего еще, свойственного только этой громадине. Мне показалось, что едва заметная дрожь исходит от лунной ракеты, словно она в нетерпении не может дождаться минуты, когда отправится в полет. Возможно, она хотела сообщить что-то, ежась от переполнявших ее чувств. Она была как живая. Я приложил ухо и прислушался.
  - Метров двадцать будет.
  - Не будет.
  - Будет. Сложи длину всех рук и прикинь.
  - Да не спорьте, я точно знаю, что диаметр внизу семнадцать метров.
  - Все равно махина.
  Курсанты начали обсуждать размеры ракеты и нарушили установившуюся между нами связь. Ракета больше не дрожала, она как-бы, устыдившись секундного проявления слабости, отодвинулась, отгородилась барьером из обшивки и ракетных дюз, теперь она возвышалась неподвижно и величественно, гордая и недосягаемая.
  - Эй, Синичкин, не столкни.
  Я отнял голову.
  - Ничего странного не замечаешь?
  Карпин всматривался в самый верх ракетоносителя. Я послушно задрал голову вслед за ним.
  - Нет.
  Блики солнца от обшивки били прямо в глаза, и приходилось болезненно щуриться, чтобы что-нибудь разглядеть.
  - Если я правильно понимаю, то наверху должен быть установлен блок с лунным модулем, разгонные блоки, двигательная установка, система аварийного спасения ... - начал перечислять напарник.
  - Похоже, да, - согласился я. - И что не так?
  - Лунный модуль другой. Мы не на таких тренировались.
  Я еще раз старательно прищурился. Карпин был прав: и по размерам, и по внешнему виду конструкция, установленная на самом верху Н-1, отличалась от привычной, которую мы изучили вдоль и поперек.
  - Ну ... выходит, для лунного отряда три модуль один, для нас другой.
  - ... - выругался он, не стесняясь. - Спасибо, что разъяснил, а то я сомневался. Ты мне объясни, зачем?
  Ответа на этот вопрос у меня не было.
  Наша группа двинулась прочь с стартовой площадки и мы поспешили следом.
  - Только, Синичкин, я тебя умоляю, не вздумай расспрашивать об этом командира отряда.
  
  
  - Товарищ подполковник, а можно нам посмотреть запуск?
  Старовойтов обвел нас строгим взглядом.
  - Товарищи члены летного отряда номер два, напоминаю, что старт назначен на двадцать три часа, а в это время, согласно уставу и правилам внутреннего распорядка, вы обязаны спать. Или я что-то перепутал?
  - Никак нет, товарищ подполковник, не перепутали.
  - То-то. Еще вопросы есть?
  Вперед выступил Карпин.
  - Товарищ подполковник, я как руководитель комсомольской организации считаю, что долг каждого молодого строителя светлого будущего видеть, как будет производиться запуск самой мощной ракеты, созданной когда-либо союзом трудового крестьянства, рабочего класса и творческой интеллигенции нашей великой страны.
  - Хорошо, - согласился командир отряда, расстегивая пуговицу на воротнике кителя. - Сегодня, в виде исключения, сделаем отбой после запуска. Будете наблюдать отсюда из окон.
  - Лучше поближе к пусковой установке, - начали ныть мы как маленькие. - Отсюда ничего не видно.
  - Отставить, - рявкнул Старовойтов, - что за детский сад? Рядом с пусковой установкой будут находиться те, кому это положено. А вы будете там, где вам прикажут находиться. И, вообще, радоваться должны, что вас оставили здесь, а не отправили обратно в Москву.
  Но, видя наши удрученные лица, смилостивился.
  - Ладно, соколы, не грустите. Отведу вас на резервный центр управления.
  
  
  "3 июля 1969, стартовая площадка 110". Надпись на мониторе горела не более секунды. Потом экран украсился силуэтом вертикально стоящей ракеты.
  - Минутная готовность.
  Мы затаили дыхание. Не знаю, как остальным, а мне казалось, что любым движением, любым изданным посторонним звуком я могу помешать работе операторов. Глупо, конечно. На резервном центре управления полетом ракетоносителей кроме нас никого не было, но все системы работали синхронно с основным центром. Поэтому вполне можно представить, что мы находимся на самой передовой.
  Сердце бухало в груди как метроном. Я сосредоточился на его выверенном ритме. Пятьдесят восемь, пятьдесят девять ...
  - Ключ на старт.
  Кто-то из операторов перевел процедуру запуска на автоматический режим. В нижнем углу экрана на фоне силуэта ракеты побежали изменяющиеся цифры уходящих секунд.
  - Протяжка-1.
  Я словно почувствовал, как ракета вздрогнула.
  - Продувка.
  Сейчас. Сейчас это начнется.
  - Ключ на дренаж.
  Хотя света на стартовой площадке было недостаточно, я все же различил, как вокруг ракеты возникли белые облачка испаряющегося жидкого кислорода. Или мне показалось, что различил. А все остальное дорисовало мое воображение.
  - Протяжка-2.
  Мои кулаки сжались.
  Понеслось. Я глянул на большие часы под потолком.
  23.18.32
  На полу шахты, с трех сторон показались отсветы. Это рванулись на свободу отводимые газы от запуска двигателей первой ступени. Мгновением позже появилось пламя.
  Сначала лунная ракета слегка вздрогнула. Представляю, как выглядела дрожь этой махины в непосредственной близости, и какую надо было приложить силу, чтобы нарушить ее состояние покоя. Чмокнули под днищем сорок восемь пневмомеханических замков, освобождая махину, которая уже трепетала, пытаясь оторваться от земли.
  Оказалось, что за все это время я ни разу не вздохнул. Как затаил дыхание после первой команды, так и замер. В легких защемило, я резко выдохнул и втянул в себя порцию свежего воздуха.
  - Контакт подъема.
  Ракета как раз поднялась на уровень молниеотводов, пламя тянулось за ней сужающимся шлейфом, по длине никак не меньше самой Н-1. И одновременно с моим вдохом вспышка озарила стартовый ствол.
  - Авария двигателя номер восемь, - эхом откликнулся оператор.
  Ракета дернулась, словно сомневаясь в произошедшем.
  - Отключение всех двигателей.
  - Отставить.
  - Какое на х... отставить. Автоматика сработала.
  Сработать то она сработала, но, очевидно не так, как следовало. Потому что пламя снизу ракеты не пропало полностью, один из двигателей продолжал работать. Его мощи не хватало, чтобы продолжать двигать металлическую сигару вверх, но было достаточно, чтобы накренить ее, сбивая с вертикали.
  - Десять секунд полета.
  Тупая автоматика, о полете уже и речи быть не могло. Ракета еще продолжала выигрывать метры у земной гравитации за счет набранной ранее инерции и при этом все больше наклонялась, словно извиняясь за свое поведение. У меня в горле мгновенно пересохло.
  - Двигатель номер восемнадцать не отключается.
  Мертвая точка. Чуть выше выпирающего штырем молниеотвода, ракета замерла, больше не в состоянии подыматься.
  - Пятнадцать секунд полета.
  Она же точка невозврата. Накренившись градусов под сорок пять из-за продолжающего изрыгать пламя двигателя, словно извинялась, Н-1 начала обратное движение. Все более ускоряясь, потому что законы физики и земного притяжения одинаковы для всех.
  - Система аварийного спасения.
  Верхняя часть ракеты развалилась, сбрасывая куски защитной оболочки. Темным инородным куском на фоне угасающего света мелькнул отстреливаемый модуль.
  - Двадцать секунд полета.
  Падение из задумчивого стало целенаправленным и стремительным. Во все более уплотняющейся темноте наклоненный тонкий силуэт, цепляясь за решетчатую башню обслуживания, рухнул на стартовый ствол.
  Две тысячи двести тонн общей массы - вспомнил я технические характеристики - из них больше ста тонн жидкого кислорода и керосина. Сколько их было израсходовано во время старта? Совсем ничего. И, значит, почти все осталось.
  И в этот миг оставшиеся тонны вступили в реакцию.
  На миг создалось впечатление, что солнце взошло раньше времени и не там, где ему полагалось: вся стартовая площадка превратилась в ослепительный шар.
  
  
  Дверь распахнулась. На пороге стоял незнакомый военный, глаза безумные.
  - Все быстро вниз, в распоряжение аварийно-спасательной службы.
  И в это время до нашего здания дошла ударная волна. Вслед нам, прыгающим по лестнице, посыпались выбитые стекла.
  Внизу стояли машины, разбившись по парам, мы запрыгнули в кузова. Я впервые видел Карпина с таким мрачным и растерянным лицом. Думаю, моя физиономия выглядела не лучше.
  Пускового комплекса уже не существовало. Просто нагромождение обломков бетона, металлических конструкций, арматуры, над которыми продолжало бесноваться пламя. Поперек этого хлама лежал молниеотвод, свернутый спиралью, три остальных я разглядеть не смог, они словно пропали. Башня обслуживания как-то неестественно возвышалась в стороне, словно ее отодвинули. Все вокруг было освещено, можно было различить каждую травинку на земле.
  Обогнув место аварии, машины разъехались в разные стороны. Никто не пытался заговорить, в молчании мы тряслись по кочкам и головы всех были повернуты в сторону полыхающего пожара.
  Потом машина остановилась, мы выгрузились и стали обследовать свой участок.
  Лунный корабль нашелся почти сразу. Он стоял, чуть накренившись, на своих четырех ногах. Старший нашей группы деловито обследовал корпус, трогая пальцами каждый изгиб.
  - Цел, - крикнул он удовлетворенно и грязной рукой вытер мокрое лицо, - цел зараза, несколько вмятин, а так ничего страшного.
  - Чего радоваться, - тоскливо произнес кто-то за моей спиной, и в этом голосе было столько боли, что я не решился повернуться и посмотреть, кто это, - стартовый ствол разнесло вдребезги. Теперь, чтобы его восстановить, потребуется года полтора.
  
  
  Назад в общежитие мы вернулись под утро. В голове билась лишь одна мысль.
  Полтора года, не меньше, быстрее восстановить площадку просто невозможно. И это значит, что ближайшая попытка запустить Н-1 произойдет не раньше, чем через полтора года. И на эти полтора года на развитии лунной программы можно поставить крест. И на нашем отряде тоже.
  Наскоро умылись, смывая грязь и сажу, и легли спать. Не успел я опустить голову на подушку, как тут же последовала команда подъем. Еще через пятнадцать минут мы сидели в учебном классе.
  Слово взял подполковник Старовойтов. Он выглядел осунувшимся и постаревшим, с темными кругами под глазами. И вообще, во всем его поведении проскальзывала некая нотка странной, диссонирующей с прежним обликом, нерешительности. Стоящие позади заместители смотрелись как-то посвежее. Или порешительнее.
   - Товарищи курсанты, в связи со случившейся аварией при запуске ракетоносителя Н-1 и невозможностью дальнейшего выполнения лунной программы по осуществлению полета и высадки человека на Луну по ее основной программе, командованием принято решение о переходе на резервный вариант.
  Тяжелый вздох командира отряда космонавтов номер два.
  - Как известно, основная программа предусматривала выведение ракетоносителем на промежуточную околоземную орбиту лунного ракетного комплекса, который затем с помощью ракетного блока производит коррекцию траектории движения на трассе полета Земля-Луна и выходит на орбиту Луны. Сам лунный ракетный комплекс состоит из лунного орбитального корабля и лунного корабля, предназначен для полета двух космонавтов к Луне в орбитальном корабле, посадки одного космонавта в лунном корабле на поверхность Луны и возвращения ...
  - Слишком много рассказываете, Сергей Николаевич, - недовольно вмешался замполит.
  - Да, вы правы, - уныло согласился Старовойтов. - Так вот, резервный вариант носит условное название "Прометей". Член экипажа - один человек. Учитывая все аспекты, психологические, идеологические и морально-волевые качества, степень подготовки и готовность к выполнению самых сложных задач, пилотом корабля назначается младший лейтенант ...
  Тут он сделал необходимую в таких случаях паузу, чтобы подчеркнуть значимость момента.
  - ... Синичкин.
  Я встал ошарашенный, вытянувшись по стойке смирно.
  - Дублер - младший лейтенант Карпин.
  Мой напарник вскочил рядом.
  - Поздравляю вас, товарищи. Запасной экипаж: основной пилот - младший лейтенант Пинковец, дублер младший лейтенант Урбанчик.
  Еще два курсанта встали за моей спиной.
  - Служим Советскому Союзу.
  - Прошу садиться и продолжим. Как я сказал, теперь нам приходится переходить к запасному варианту, и не просто переходить, а, я бы выразился, перебегать. К сожалению, у нас очень мало времени, правильнее сказать, его у нас нет вообще. И, тем не менее, перед нами поставлена задача, и мы обязаны ее выполнить. А для этого придется применить все знания, полученные во время вашего обучения. Собственно говоря, вариант "Прометей" и есть именно то, к чему вас готовили. Итак, программа полета предусматривает запуск ракетоносителем "Протон" пилотируемого космического корабля "7К-Л1", являющегося упрощённым вариантом корабля типа "Союз", с последующим выходом последнего на лунную орбиту, облетом Луны и посадкой спускаемого аппарата в заданном районе. Старт назначен на 13 июля.
  У меня перехватило дыхание. Как возможно за оставшуюся неделю подготовить и осуществить запуск? Всего семь дней, включая сегодняшний.
  - Почему именно на этот день и почему такая срочность? По всем теоретическим выкладкам полет к Луне займет около 76 часов или чуть более трех суток. Нам достоверно известно, что старт американского корабля "Аполлон-11", перед которым стоят одинаковые с нами задачи, назначен на 17 июля. Таким образом, сроки нашего старта позволят получить предварительный результат до того, как американцы осуществят свой запуск. Если все пройдет успешно наш советский человек к тому времени уже вступит на поверхность спутника Земли.
  Подполковник Старовойтов шумно вздохнул.
  - Хочу подчеркнуть особо ...
  Здесь он запнулся, словно сомневался, какими словами необходимо выделить эту важную особенность, которую он хотел обязательно до нас донести.
  - ... быстрая организация запусков возможна вследствие использования облегченного ... сокращенного варианта космического корабля, который состоит только из посадочного лунного модуля и нескольких вспомогательных отсеков. А это, в свою очередь, означает ...
  Эта пауза была еще дольше. Наконец командир отряда космонавтов номер два сказал эти слова.
  - ... что возвращение не предусмотрено.
  Красноречивый взгляд в мою сторону. Я сделал каменное лицо. Замполит буквально утюжил меня взглядом, пытаясь уловить хоть малейшее проявление эмоций. Не дождетесь, товарищ майор.
  - Если же у нас возникнут проблемы при старте, через два дня намечен запуск дублирующего корабля. Задачи те же - выход на лунную орбиту, облет Луны, посадка раньше американских астронавтов. Еще раз настоятельно подчеркиваю - раньше. Пилотировать дублирующий корабль будет Карпин.
  Карпин кивнул.
  Старовойтов поправил воротник кителя, словно ему не хватало воздуха, и уступил место заместителю по политической части.
  - Пожалуйста, Федор Ульянович.
  Майор Косоруков обращался в первую очередь к нам двоим, ко мне с Карпиным.
  - Вся информация о корабле, стартующем 13 июля будет засекречена, для официальных источников информации это будет автоматическая станция "Луна-15" со стандартной целью полета "для проведения дальнейших исследований Луны и окололунного пространства". При необходимости запуска дублирующего корабля, он будет фигурировать под именем "Луны-16". Зачем нужна такая секретность? Дело в том, что последние неудачи дали повод нашим недругам говорить о том, что советская космонавтика зашла в тупик, она больше не в состоянии поддерживать высокий уровень и выдавать результаты. Договорились до того, что Советский Союз утратил свои лидирующие позиции в освоении космического пространства. И это после того, как мы первыми запустили искусственный спутник Земли и первыми отправили человека в космос.
  Косоруков покачал головой, словно удивляясь дерзости анонимных недругов.
  - Не говоря уже о том, что первым искусственным аппаратом, облетевшим Луну, стала наша станция "Луна-3". И опять же наша советская станция "Луна-9" сумела первой осуществить мягкую посадку и передать на Землю панорамные снимки лунной поверхности. И вот теперь мы являемся свидетелями кульминации противостояния. Неизвестно, сумеют ли американцы высадиться на Луну, как они это обещают. Но такой вероятности исключить нельзя. К сожалению, у нас не все так гладко в последнее время. Неожиданная смерть академика Королева, возглавлявшего большую часть работ, привела к некоторой задержке в темпах развития. И вот теперь эта авария на Байконуре. Еще одна неудача очень сильно подорвет наш авторитет, как передовой космической державы, и мы не должны ее допустить. Поэтому мы объявим об успешной высадке советского человека на Луну только после завершения посадки.
  Зачем он так много говорит, лихорадочно размышлял я. Мы только теряем время. Сейчас дорога каждая минута, надо все силы направить на подготовку к полету, каждую секунду необходимо использовать с максимальной пользой, а не болтать попусту.
  Кажется, подполковник Старовойтов придерживался такого же мнения. Он нетерпеливо переступал с ноги на ногу, ожидая окончания речи своего заместителя.
   - Заодно пускай понервничают, - злорадно добавил майор Косоруков. - Когда корабль с их астронавтами приблизится к Луне, то по окололунной орбите уже будет двигаться, совершая маневры, наша станция, цели полета которой совершенно неизвестны. Какова вероятность ее столкновения с американским "Аполлоном"? Что станция должна делать? Не будет ли она создавать радиопомехи в сеансах связи астронавтов с их центром управления? Пока они будут ломать над этим голову, мы уже отрапортуем о нашей победе. И еще.
  Заместитель командира отряда по политической подготовке поднял вверх палец.
  - ЦК Компартии Советского Союза не отвергает мысли, что во Вселенной возможно существование иной формы жизни и другой развитой цивилизации. Инопланетные организмы, как разумные существа, тоже строят свое справедливое общество и, возможно, где-то уже существует самый настоящий коммунизм. На примере нашей планеты мы знаем, что построение такого общества не всегда проходит гладко, а в борьбе и с сопротивлением различных темных, агрессивных сил. ЦК Компартии допускает мысль, что вам придется встретиться не только с прогрессивными представителями иной разумной расы, но и с реакционной ее частью. Вы должны быть готовы ко всему.
  - Но как различить, какие они? - Задал майор Косоруков сам себе вопрос. Обвел притихшую четверку курсантов пронзительным взглядом и продолжил.
  - Нами подготовлен пакет слайдов, объясняющий политическое устройство и развитие общества на Земле. Они разбиты по нескольким темам, для простоты восприятия выделены разным цветом - красным и черным. Ваша задача не просто рассказать и объяснить нашим братьям по разуму, но и убедить их в преимуществе социалистического строя. Вам, как комсомольцам, эта задача по силам. Вы обязаны справиться.
  Далее. Сейчас вопрос об этом открыто не ставится, но ... Луна, с одной стороны, объект весьма удаленный от нашей планеты, с другой стороны, стратегически это очень важный плацдарм, с которой можно осуществлять контроль над любой точкой Земли. Поэтому вопрос о любом приоритете посадки, фотографирования, посещения в будущем может иметь и будет иметь очень важное политическое значение.
  - Ну что же, товарищи, - поспешил взять слово начальник отряда, - подведем итоги. Если поставленная задача понятна, прошу немедленно приступить к ее выполнению. Товарищи младшие лейтенанты сейчас вас познакомят с распорядком работ, прошу не терять ни секунды.
  
  
  Теперь я проводил все время в лунном модуле. И спал там, и ел, и работал, в который раз проходя различные стадии предстоящего полета. В основном подавляющая часть времени отводилась к отработке двух операций: ручное маневрирование и посадка.
  Совещания проходили по несколько раз в день. Постоянно появлялись новые лица: военные, гражданские, ученые, техники, математики, обеспечивающие полет и секретность. Я оставил попытки запомнить кого-нибудь, сосредоточившись на самом важном - практических тренировках.
  
  
  За вопросы снабжения отвечал капитан Обаян - пухленький, низенький и лысый человек.
  Он показал мне на множество ящиков, сложенных грудой возле корабля.
  - Сейчас будем заносить внутрь и раскладывать в установленном порядке. Смотри и запоминай, где что находится.
  - Зачем? Ничего этого не нужно.
  - Как зачем? - всплеснул руками Обаян. - Положено. Инструкция. Вот смотри, - он раскрыл папку и начал перебирать сложенные там листки, пытаясь отыскать нужный. - Лунный модуль сделан на базе стандартного корабля типа "Союз". Нормы снабжения для лунного модуля не определены, забыли, как всегда, но в то же время такие же нормы снабжения для корабля типа "Союз" никто не отменял. Вопрос, что должен делать некий капитан службы обеспечения, чтобы полностью выполнить свой воинский долг? Правильно, он должен добросовестно исполнять утвержденную инструкцию по снабжению. Вот согласно этой самой инструкции ты мне сейчас и распишешься в накладной.
  И он вытащил на свет искомый документ. Чего там только не было в многочисленных узких графах: полноценное трехразовое питание с полдником.
  - Вот, пожалуйста, нормы довольствия на одного человека при стандартном полете на семь рабочих суток, включая возвращение и возможное нахождение без встречи с поисковой командой в течение трех суток. Других вариантов здесь не предусмотрено. Поэтому давай не будем спорить и тратить свое и мое время. Вот, распишись в получении.
  Я вздохнул, представив на мгновение, как буду ожидать поисковую команду, и поставил закорючку в нужном месте. И потом послушно слушал, где что и как уложено, в каком порядке и в какой последовательности.
  Я мог бы сказать некоему капитану службы снабжения, что про инструкцию на лунный модуль никто не забыл, а просто не было в ней нужды, так как не собирался экипаж рассчитывать на долгую экспедицию, но в целях конспирации и особой степени секретности никто из посторонних об этом не узнает, и куда проще упаковать этот самый лунный модуль как его прототип "Союз", чем сочинять нужную инструкцию и объяснять, почему она выглядит так, а не иначе.
  
  
  На этот раз помимо моего начальства в кабинете находился лишь один незнакомый человек в штатском. Крупная лысая голова, очки в роговой оправе. Скромно сидел в уголке и изучающе разглядывал меня.
  - Ну что же, Синичкин, - подполковник Старовойтов показал мне на стул и я присел, - настало время обсудить еще одну важную часть программы вашего полета. Возможно, самую важную после факта самого полета. Так называемый лунный проект "Е-3".
  Они с такими суровыми лицами смотрели на меня, что я почувствовал себя неуютно.
  - Почему "Е-3"?
  - Потому что "Елена".
  Разъяснения насчет цифры "три" было сочтено необязательным.
  - Почему "Елена"? - естественно продолжил я, чувствуя, как постепенно ослабляется удавка важности.
  - От слова "Селена". Дальше разъяснять необходимо?
  - Необходимо. Букву "С" куда дели?
  - Убрали в целях обеспечения секретности.
  Я кивнул, мол, все понятно. Они переглянулись.
  - А теперь о сути проекта. "Е-3" означает доставку на Луну и подрыв на ее поверхности ядерного заряда.
  Я обвел взглядом присутствующих - нет, это не было шуткой, продолжением истории со злосчастной буквой, принесенной в жертву ради конспирации.
  - Что-то не так, товарищ Синичкин? - встревоженно поинтересовался подполковник Старовойтов.
  - Никак нет, - я выпрямил грудь и выкатил глаза.
  - Не давите на молодого человека, - вмешался молчащий до этого человек в гражданском. - Вы навалили на него столько информации сразу и хотите, чтобы он воспринял все с полным спокойствием.
  Военные не стали перечить, видимо человек в гражданском обладал достаточно большей властью.
  - Знаете, а я завидую вам! - заявил он.
  - Почему? - я был совершенно ошарашен.
  - Это будет очень красиво. Огромная световая вспышка. Поскольку там нет атмосферы и слабая сила притяжения, лунная пыль огромным, просто колоссальным облаком-грибом взовьется вверх и тут же стремительно рухнет обратно, волной, меняя рельеф, переливаясь в солнечных бликах, сверкая и отсвечивая миллионами крохотных бликов. Такое впечатление, словно это сама Луна приподнялась вверх и, передумав, решила вернуться обратно.
  - Да, вы романтик, - ляпнул я. Но мой собеседник не обиделся.
  - Приходится признаться, да, - смущенно согласился он. И продолжил приподнято. - А вы в центре всего этого великолепия.
  - И много я успею увидеть?
  - Увы, нет. Но, согласитесь, никто из живущих не сможет больше похвастаться чем-то подобным. Это будет на редкость красивая смерть, единственная в своем роде.
  После подобного лирического отступления мы перешли к практическим вопросам.
  
  
  Заряд, тот самый, что характеризовал собой проект "Е-3" выглядел совсем небольшим. Размером с картонную коробку из-под обуви, с торчащими во все стороны закругленными на концах цилиндрами, напоминающими рожки.
  - А почему такой? - майор Зимин развел перед собой руки, как бы показывая, что ожидал увидеть размеры побольше.
  - Вес заряда ограничен возможностями по полезной нагрузке лунного модуля.
  - А вы уверены, что веса заряда хватит для того создать длительность взрыва и силу вспышки, достаточные для регистрации на Земле? Я тут прикинул и что-то сомневаюсь ...
  Человека в гражданском это заявление не смутило.
  - Настоящие коммунисты никогда не сомневаются ни в рассчитанном весе заряда, ни в целесообразности осуществления такого взрыва. Глупость, слабость и трусость. Как учили классики марксизма-ленинизма - критерием истины является практика. Так вот мы на деле проверим и правильность наших расчетов, и мощь наших зарядов. Чтобы империалистический мир вздрогнул и забился в агонии своей неизбежной и неотвратимой гибели. Во всем этом будет и еще один положительный момент - в результате взрыва огромная площадь Луны окажется радиоактивной, что должно помешать американцам в осуществлении их лунной программы.
  Дальше меня инструктировал заместитель отряда по технической подготовке.
  - Перед началом посадки на Луну вот этим переключателем ты отключаешь блокирующий механизм. Это позволит активизировать заряд с помощью отправленного с Земли радиосигнала. Дополнительно заряд обладает гальваническими взрывателями, как у морской мины - это вот эти выступающие цилиндры. Они становятся готовыми к срабатыванию также после отключения блокирующего механизма. Если при выполнении процедуры посадки возникнет нештатная ситуация, другими словами, при жестком столкновении, взрыватели самостоятельно активизируют заряд. И самый последний, аварийный вариант. Если после нормальной посадки возникнут проблемы с дистанционным управлением и радиосигнал с Земли, чтобы привести в действие взрывной механизм, не дойдет, ты просто идешь к заряду, берешь молоток и бьешь по любому выступающему рогу.
  - Все, - подвел он итог, видя, что я жду какого-то продолжения. - Это гальванический взрыватель, при ударе свинцовая оболочка сминался, разбивается стеклянная ампула с электролитом и возникает электрический ток, который идет к взрывателю.
  - Простите товарищ майор, но в состав оборудования корабля не входит молоток.
  - Так надо включить, - разозлился Зимин.
  - А если, я просто ударю ногой?
  - Как-то не очень хорошо согласуется - вдруг высказался заместитель по политической подготовке, - высадка космонавта на Луне и подобный взрыв. Откуда на обычном космическом корабле ядерный заряд? Технические возможности вряд ли допускают возможность такого симбиоза.
  - И кого это волнует? - развернулся к нему человек в гражданском.
  - Ну, любого здравомыслящего человека, чуть-чуть разбирающегося в науке. Те же американцы первые начнут задавать вопросы.
  - После того, как мы первые высадим человека на Луну, такие вопросы перестанут нас волновать. Победителей не судят. А брюзжание американцев спишется на придирки проигравшей стороны. Тем более ничего доказать они не смогут. Был факт высадки человека на поверхность Луны? Был. Было наличие взрыва на поверхности Луны? Было. Что случилось? Неудача при взлете космического аппарата. Непредвиденные проблемы в условиях лунной поверхности. Америкосов не устраивает объяснение - это их проблемы. Знаете, однажды Хрущева те же западники спросили "У нас бывали неудачи при запуске ракет, а у вас?" А тот им выдал, что " ... у нас неудач не бывает. А если такие неудачи есть у американцев, то это их личное дело". Так вот, если американцы не знают, как объяснить, то это их личное дело. Главное, что мы будем первыми.
  
  
  У меня стало создаваться странное ощущение, что все произошедшее со мной ранее словно и не происходило. Просто приснилось, навеялось легкомысленными фантазиями уставшего мозга, соткалось из иллюзий подсознания. Не было босоного мальчика, не было старого сундука, не было Лисичкина болота. Ничего этого не было. Я всю свою жизнь провел здесь, в этом модуле. Я в нем спал, ел, жил, родился и теперь оставалось лишь умереть в нем. А больше не было ничего. Только я и модуль. Модуль и я. И еще Луна, как точка опоры приложения наших сил. Моего и модуля.
  
  
  За большим столом собралось не менее десяти человек, все в военных мундирах. Я занимал их внимание лишь пару секунд, за которые был обшарен внимательными оценивающими взглядами.
  Потом самый главный из них (ОБН - очень большой начальник, мысленно окрестил его я) поднес к лицу лист бумаги и зачитал скрипучим голосом:
  - Отличается способностью к высотной и стратосферной адаптации, быстротой реакции, физической выносливостью и психической уравновешенностью. С товарищами поддерживает ровные и дружеские отношения. Отличается хорошими физическими данными. Обладает высокими морально-волевыми качествами. Идеологически грамотен.
  Он отложил характеристику в сторону.
  - Столько качеств. Хоть сейчас в кремлевскую стену.
  Потом подумал и добавил.
  - Как-то он щупленький.
  Тут же вскочил подполковник Старовойтов.
  - При запуске космических аппаратов важна полезная масса. В нашем случае коэффициент полезной массы очень большой.
  - Хорошо, садитесь все.
  Председательствующий ОБН начал совещание.
  - Итак, нам не нужен безликий герой. Но и нельзя делать из него супергероя, отличного от других, обычных людей, что может вызвать неприязнь. Это должен быть обычный представитель советского народа, строящего коммунизм, и, как типичный представитель этого народа, он должен быть личностью с понятными и вызывающими доверие и симпатию увлечениями, мечтами, достижениями, и даже слабостями. Какие будут предложения?
  - Дадим ему первый разряд по нардам.
  - А почему не по шахматам?
  - По нескольким причинам. Во-первых, шахматы не очень хорошо воспринимаются простыми людьми, за ними тянется ярлык "игры интеллигенции", а интеллигенция ассоциируется с ненадежностью.
  - Но, но. У нас единое монолитное общество, где рука об руку сообща трудятся и строят светлое будущее и рабочий и крестьянин, и интеллигент, мать их ...
  - Все равно мы считаем, что шахматы будут смотреться не очень хорошо. Это все равно, как домино в глазах человека с высшим образованием. Во-вторых, шахматы в нашей стране имеют развитую инфраструктуру, и любого хорошего игрока в ней будут знать. Он ведь должен участвовать в соревнованиях, что-то выигрывать, быть на виду. Не сможем сделать качественную легенду. А нарды звучат колоритно и слегка таинственно, Ходжа Насреддин в них играл, а он народный герой, заступник и эта аналогия придаст нашему космонавту положительные черты. А товарищи из Узбекистана легко сделают ему соответствующие документы.
  - Хорошо. И пусть перед стартом пустят в эфир фильм про Ходжу Насреддина и еще что-нибудь на эту тему. У наших друзей из Индии можно поискать.
  - Что касается других видов спорта, то зимой будут лыжные гонки, летом футбол и волейбол. Везде первый разряд.
  - Волейбол придумали американцы.
  - Футбол тоже изобрели не славяне. Что нам теперь от него отказываться?
  - Ну, ладно. Что дальше?
  Следующий вопрос был обращен ко мне.
  - Что любите из животных?
  - Не знаю, - ответил я растерянно.
  - Не против, надеюсь, черепах?
  - Нет.
  Далее лепка моего героического образа шла по нарастающей.
  - Часть зарплаты отдавал на восстановление разрушенного от землетрясения Ташкента ...
  - Почетный донор ...
  - Любит национальную русскую кухню ...
  - Во время учебы в училище на учениях по десантированию спас боевого товарища ...
  - Хорошо, - подвел итог председательствующий. - С этим разобрались. Теперь важный вопрос относительно родителей.
  - Родители подкачали. Если на место рождения поедут журналисты и начнут расспрашивать, всплывет много лишнего и ненужного. Поэтому от родителей придется отказаться.
  - Как так? - вырвалось у меня.
  - Это нужно партии, товарищ Синичкин. Это нужно стране. Или вы считаете, что партия делает что-то неправильно или желает кому-то зла? Или пытается кого-то обмануть?
  - Никак нет. Но у меня дед есть. Немолодой уже, пенсия маленькая.
  - Наши советские люди имеют все необходимое для счастливой жизни, - строго ОБН и глаза его заледенели. В комнате повисла тяжелая тишина. Потом лицо председательствующего обмякло, а глаза чуть оттаяли. - Конечно, есть еще трудности и недостатки, вызванные объективными причинами. Но они успешно преодолеваются. Вы согласны?
  - Да.
  - Родина воспитала вас, вырастила, дала вам образование и профессию, так неужели та маленькая услуга, которую она попросит от вас, расценивается как что-то сверхестественное. Так что теперь вы сирота.
  Видя, что я не совсем понимаю, пояснил.
  - Ваши родители погибли в результате несчастного случая. Можно, кстати, придумать что-нибудь героическое для этого. Больше родных у вас не было, и вас сдали в детский дом, где из вас воспитали настоящего человека.
  - А какой детский дом? - деловито поинтересовался кто-то.
  - Возьмем какой-нибудь расформированный, откуда детей распределили по всей стране. Подготовим соответствующие документы. Кстати, заодно повысим авторитет системы государственного воспитания детей, оставшихся без родителей.
  - Хорошо, - председательствующий сделал отметку в своем блокноте. - Товарищи, мы сейчас рассмотрели и вкратце наметили основные направления деятельности по созданию образа нашего будущего героя. Прошу все внимательным образом обсудить, если есть замечания и предложения, завтра к утру мне на стол. Через три дня у меня должен быть готовый вариант биографии.
  
  
  Теперь я ориентируюсь внутри модуля с закрытыми глазами. На ощупь. На слух. Порой по запаху. Иногда просто интуитивно. Я знаю каждую вмятинку, каждое углубление или выступ, каждую царапину. Я чувствую себя составной частью этого механизма. Странно как до сих пор мы могли обходиться друг без друга.
  
  
  Через три дня разговор оказался очень кратким.
  - Значит, так. После выполнения задания получаешь, - здесь у ОБН получилась едва заметная пауза, скорее всего, должно было прозвучать слово "посмертно", но он его опустил, - звание Героя Советского Союза. Полная пожизненная пенсия семье, то есть, деду плюс бронзовый бюст в областном центре. Ну, фотографии в газетах, книга из серии "ЖЗЛ", полстранички в учебнике истории. Закажем несколько шлягеров и пару художественных фильмов на тему космонавтики.
  Я никогда не задумывался, сколько всего может быть связано с тем или иным великим событием. Первый трактор, первая электростанция, первый спутник - ведь за всем этим стояли конкретные живые люди, со своими судьбами и своими прожитыми жизнями. Обычные советские люди. Раньше все это проходило мимо меня, существовало вне меня, но тут я осознал, что, оказывается, причастен, что тоже вхожу в эту когорту. Смесь противоречивых чувств захлестнул меня. Гордость за страну, страх за себя, тяжесть оказанного доверия, с которым нельзя не справиться. Вся эта гамма эмоций отразилась на моем лице и была воспринята не совсем верно.
  - Что мало? Ну, можем еще пообещать именную стипендию студентам МИФИ, один из новых эсминцев, входящих в строй в этом году, назовем твоим именем, и ... да, еще планируется открыть филиал подготовки космонавтов в Рязани, тоже получит твое имя. Извини, пока хватит. Космонавтов и так уже много, а ведь каждого требуется отметить.
  Но я был счастлив и так. Мне было достаточно осознания причастности к судьбе моей великой страны.
  
  
  Последний предполетный день выдался весьма насыщенным на события.
  С самого утра меня разыскал подполковник Старовойтов.
  - В туалет давно ходил?
  - Ну...
  Я замялся, не зная, как ответить и как относиться к подобному вопросу.
  - Ясно. Пошли на стартовую площадку.
  - Зачем, товарищ подполковник?
  - За мной шагом марш, товарищ младший лейтенант.
  Наш путь занял несколько минут. Какими-то закоулками, через сборочный цех, по шпалам, ведущим к пусковому комплексу.
  Опираясь на четыре фермы-опоры, там покоилась ракета. Меньших размеров, чем невезучая Н-1. Многочисленные кабели извиваясь, окружали ее со всех сторон, словно пуповины.
  - Твоя, - сказал Старовойтов. А там наверху - лунный модуль.
  Мы задрали головы, стараясь рассмотреть находящийся на самом верху ракеты шарик лунного модуля. Солнечные блики отражались от металла, заставляя щуриться.
  - Примета есть такая, - сказал Старовойтов, - еще с первого старта Гагарина пошла. Чтобы все успешно прошло, полить надо.
  - Что полить? - не понял я.
  - Ну, - он сдвинул брови, - ракету, конечно. Неплохо было бы и модуль, так ведь не добьешь.
  - В смысле?
  - В смысле давай не тяни время. Официально сюда никого до завтра пускать не положено.
  - И вы хотите, чтобы я ...
  - Товарищ младший лейтенант, соблюдайте традиции и выполняйте приказ.
  И деликатно отвернулся.
  Стараясь сделать все побыстрее я торопливо расстегнул ширинку и ... Вот дурацкая психология, когда хочется побыстрее организм словно чувствует некий подвох и начинает упираться. Я напрягался, но не мог выдавить ни капли. Стало жарко, вдоль позвоночника заскользила струйка пота.
  Я выругался последними словами и ... это помогло.
  Быстренько полоснул косой струей, повернулся донельзя довольный ...
  В темных окнах окружающих пусковой комплекс зданий торчали силуэты любопытствующих. Их было много и не меньше половины, заметив, что я поднял голову в их сторону, вскинули перед собой сжатые кулаки с поднятым вверх большим пальцем.
  
  
  Очередной, неизвестно какой по счету инструктаж, касался вопросов секретности.
  - Конструкторы корабля, руководители полета, специалисты и инженеры полностью отвергают такую возможность, но мы, - тут представитель спецчасти сделал многозначительную паузу, чтобы я мог прочувствовать весомость этого слова "мы" и то, что за ним скрывалось, - должны предусмотреть любой, самый маловероятный вариант развития событий.
  Я кивнул, показывая, что прочувствовал, и можно продолжать.
  - Если корабль потерпит аварию на старте или во время полета произойдет авария и он приземлится на территории Советского Союза, стран социалистического лагеря и стран, дружественных к нам, список этих стран вы получите накануне полета вместе с остальными документами, то вам следует явиться в местные органы власти и сообщить о произошедшем. Если летательный аппарат или его остатки уцелеют, вам будет проще объяснить ситуацию. Если нет, то возможны всякие. В общем, придется действовать по обстановке. В любом случае при вас будут специально изготовленные документы, которые помогут чувствовать себя в абсолютной безопасности.
  - Но, - опять многозначительная пауза, - возможен и другой, неблагоприятный вариант развития.
  Я хотел было вставить, что, мол, куда неблагоприятнее, если летательный аппарат потерпел аварию, но посмотрел на суровое чеканное лицо представителя органов и передумал.
  - Так вот, если летательный аппарат попадет на территорию стран нам недружелюбных, стран вероятного противника, это уже второй список и вы также его получите, то летательный аппарат или то, что от него останется, необходимо будет уничтожить. Для этого предусмотрена специальная возможность, система самоликвидации.
  - А она, эта система не сможет сама прийти в негодность при аварийной посадке?
  - Исключено. Кроме того, система самоликвидации будет вам необходима и в случае успешного завершения вашей миссии - при достижении конечной точки Луны. Именно с ее помощью вы сымитируете аварию летательного аппарата при якобы обратном старте на Землю. Все понятно, вопросы есть?
  Вопросы были, но я не стал их задавать. По своему опыту я уже знал, что один вопрос потянет за собой цепочку других, потом этот процесс примет лавинообразный характер и первым погребенным под этим потоком окажусь я сам.
  Мне показали, где находится сама система самоликвидации, вернее взрыватель, который приведет в действие весь остальной механизм. Небольшая черная коробочка находилась под панелью секции связи, кнопка от взрывателя красным кругляшом торчала посередине пульта управления.
  - В качестве горючего используется несимметричный диметилгидразин. Поэтому все произойдет мгновенно: корабль не просто разнесет на молекулы, а еще и разложит их по-порядку, согласно таблице Менделеева.
  - А почему красная? - поинтересовался я.
  - Чтобы постоянно напоминать о погибших героях, отдавших свои жизни за счастье и процветание нашей страны, - серьезно ответил представитель органов и выпрямился, сделав сосредоточенное лицо. Мне ничего не оставалось, как тоже подтянуться.
  Я, правда, представил, как в случае непредвиденной ситуации попадаю на территорию, выползаю из модуля, иду искать какого-нибудь местного жителя и начинаю расспрашивать его, куда попал и где нахожусь.
  На меня смотрят как на идиота или шпиона и в любом из этих случаев звонят в полицию/милицию. Пока местные ребята шевелятся, я достаю из штанины два списка стран - дружественных и неприятельских и ищу нужную: это при условии, что тот самый бдительный местный житель, перед тем как сообщить обо мне правоохранительным органам, все же выдал название своей страны. После этого, в зависимости от списка я иду либо взрывать свой летательный аппарат, либо готовлю фальшивые документы.
  Романтика, однако.
  
  
  Самым кратким оказалось последнее напутствие Зимина. Зампотех приобнял меня за плечи и сказал по-отечески:
  - Ты, Синичкин, самый толковый из всех. Я в тебя верю. То, на чем ты полетишь, изначально предназначалось лишь для облета вокруг Луны и возвращения обратно. Основным средством приземления является парашютная система, в условиях отсутствия атмосферы абсолютно бесполезная, понимаешь?
  - Так точно, товарищ майор.
  - Тормозить сможешь лишь двигателями, железо есть железо, и шансы твои на нормальную посадку я оцениваю, как пятьдесят на пятьдесят. Можешь опуститься мягенько, а можешь и стукнуться. Так что, не забудь отключить блокирующий механизм заряда. Чтобы не зря ... слетать.
  Мне показалось, что вместо "слетать" он хотел сказать что-то другое?
  
  
  В ночь перед стартом я не мог уснуть. Долго ворочался в кровати, пока не понял, что бесполезно. Тогда встал, оделся и вышел на улицу. Сел на теплую землю и стал смотреть в ночное небо. Звезды, Луна. Завтра это все станет ближе.
  Я почти не удивился, когда рядом со мной опустился Карпин.
  - Страшно?
  - Немного, - признался я, не уточняя, впрочем, источника. Просто потому, что не мог выделить какой-то главной. Всего понемногу. Да и не важно, мне кажется, что природа происхождения не имеет никакого значения. Либо он есть, или нет. Либо дополнительная порция адреналина впрыскивается в кровь, а все чувства напряжены. И неважно, что привело к этому, главное общее состояние.
  - Отец рассказывал, в войну у них случай был. Прибыл он на фронт молодым совсем пацаном, три месяца ускоренных курсов "взлет-посадка". Ну и с ним еще человек двадцать таких же. И как раз накануне какого-то решающего наступления. Приказ пришел: обеспечить господство в воздухе и прикрытие наземных сил. Ну, написать легко, а вот как выполнить? У них там под боком немецкая авиадивизия базировалась, причем все асы опытные, не первый год воюют. И разведка хорошо поставлена. Взлетать нормально не давали, сразу бой навязывали. Так вот, как этот приказ поступил, всех вновь прибывших молодых первыми и отправили. Только от земли оторвались, немцы тут как тут - и началась мясорубка. А уже потом, когда бой от аэродрома отодвинулся, поднялись наши опытные летчики и ... В общем, обеспечили и господство, и прикрытие. Каждый по ордену получил. В конечном итоге, и немцев намного больше сбили, и основной боевой состав сохранили. Только от пацанов тех, в живых, только мой батя остался.
  - Это война, - сказал я, потому что должен был как-то отреагировать.
  Лицо Карпина перекосила кривая ухмылка.
  - Я бате точно так говорил. А он все отмалчивался. Лишь однажды возразил. Это не война, говорит, сынок, это вся наша жизнь паскудная такая. В общем ...
  Мой напарник вздохнул.
  - Как сказал один мудрец, делай, что должен и будь, что будет. Знаешь, я тебе всегда завидовал, по-хорошему так.
  - Почему?
  - Есть в тебе некая непоколебимая вера в правильности своего движения.
  - Ты же постоянно высмеивал меня, - возмутился я.
  - Я же говорю, завидовал.
  Мы еще помолчали, глядя на ночное небо.
  - Удачи, - положил он ладонь на мое плечо. - И знаешь, я только недавно понял, что батя был прав.
  - В чем?
  - Не война была виновата. Жизнь такая.
  
  
  Заправлены в планшеты космические карты,
  И штурман уточняет в последний раз маршрут ...
  Песня прозвучала за сегодняшнее утро раз, наверное, в двадцатый. Я был не против, традиции надо соблюдать и если кто-то решил, что это поможет успешному старту, почему нет. Я просто отметил, что машинально начинаю повторять слова вслед за бодрым голосом из репродуктора.
  Давайте же ребята, споемте перед стартом,
  У нас еще в запасе четырнадцать минут.
  Петь было откровенно некогда, да, и вообще, все шло как-то сумбурно, не соответствуя солидной размеренности, заявленной в песне. Идя одеваться, я зачем-то взял свой рюкзак. Схватил машинально в руку и понес с собой. Зачем? Наверное, сработало подсознание. Привык, отбывая на новое место, забирать свои вещи. Совсем не подумал, что сейчас облачусь во все новое, и моя старая одежда уже не понадобится. Выбросить и забыть. Потом обратил внимание на тяжесть рюкзака и с некоторым удивлением обнаружил внутри холщовую сумку с яблоками. Гостинец от деда Ничипора, про который я совершенно забыл в суматохе последних дней.
  Раскрыл сумку и в ноздри ударил плотный свежий аромат, такое впечатление, словно яблоки не далее, как вчера сорвали с дерева. Рот сразу же наполнился слюной.
  Только успел протянуть руку, как меня дернули за рукав: пора переодеваться. Пока натянули и подогнали комбинезон, желание съесть яблоко превратилось в навязчивую идею. Прямо до спазмов в нижней челюсти. Это точно нервное.
  Я схватил из рюкзака самое красивое яблоко из привезенных дедом Ничипором, едва надкусил, как в дверях появилось несколько военных с большими звездами на погонам. Позади всех подполковник Старовойтов. Картина маслом: будущий космонавт стоит с набитым ртом, в руке огрызок, а вокруг все тянутся по стойке "смирно".
  Я верю, друзья, караваны ракет,
  Помчат нас вперед от звезды до звезды ...
  Я судорожно сглотнул, освобождая рот, поспешно сунул яблоко в карман комбинезона, ноги свел вместе.
  - Товарищ председатель государственной комиссии, разрешите доложить. Младший лейтенант Синичкин готов к выполнению ...
  Старший в этой представительной делегации хотел сказать что-то соответствующее моменту, но в последний момент видно решил, что это будет слишком официально, поэтому просто обнял меня и произнес с чувством совершенно неуставное "В добрый путь". Его действия повторили остальные: каждый прижал меня к себе. Говорили правда, по разному: "не подведи сынок", "давай, вперед", "покажи этим янки", "мы в тебя верим". Лишь Старовойтов обошелся молчаливым рукопожатием.
  Теперь я был совершенно готов.
  На пыльных тропинках далеких планет,
  Останутся наши следы.
  
  
  Солнце сияло в небе, как в последний раз. Хотя, чего уж тут: для меня здесь - в последний. Воздух был прозрачен до такой степени, словно отсутствовал вовсе, ракета блестела и сияла, будто радуясь предстоящему полету.
  Перед тем, как забраться внутрь модуля, я задержался на вершине стартового ствола и обвел взглядом окружающее пространство. Ну что же, прощайте унылые казахские степи.
  Старт, он же запуск, прошел для меня совершенно обыденно. Ну как же, скажете вы, хватит изображать позерство. Такое событие, неужели ничуть не волновался, сердечко не барабанило, давление не скакало, как горный козел, а голова не была пустой и чужой.
  Да не помню я таких подробностей, честно говоря. А если не отложилось в памяти, значит, если и имели место некоторые из приведенных вами фактов, но не в такой степени значимости, чтобы оставить свой след где-нибудь в нейронах.
  Я отрабатывал процедуру старта сотни раз. Ложился в кресло, слушал команды, контролировал показания приборов, следил за параметрами. Это стало для меня чем-то привычным, как чистка зубов по утрам.
  Поэтому в сотню какую-то там раз плюс еще один все прошло все в том же привычном и отработанном до рефлексивного автоматизма русле. Вот только добавились дрожание ракетоносителя, когда он отрывался от стартовой площадки, и сила тяжести, вдавившая меня в кресло крепче обычного.
  Впрочем, все это я уже испытывал и был к этому готов. Поэтому и беру на себя смелость заявить - все прошло обыденно-привычно. Наверное, так и должна выполняться любая работа, без излишнего ажиотажа.
  А потом оказалось, что я уже выбрался на орбиту. И мое тело утратило свой вес.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"