Аннотация: Глава ХХХ-5 из неоконченного романа, работа над которым продолжается
Глава ХХХ-5.
Наталия поглядывала на Вову с плохо скрытой обидой. Она так долго ждала, что он должен был как-то ответить на ее комплимент, произнесенный ещё очень давно, в первый день знакомства, но тогда Вове было совершенно не до того. Ему и теперь было не до того. И в ближайшем будущем, по всему видно, тоже будет не до того.
- Ты, Во, верный рыцарь Смерти. Только ты один из всех их понимаешь, что настоящая жизнь начинается там...
Поэтому я дарую тебе право первым соединиться с ней, и особую честь - тогда, когда ты сам решишь.
Ты вправе сам определить тот миг, когда покинешь наш мир.
Знай, это большая честь, такое право ты заслужил своим бесстрашием льва.
-Как же узнаю я, что это тот самый миг? Где это произойдёт?
- Хотелось бы - на кладбище или на месте гибели большого количества людей (знаю я одно место на восточном берегу Сардовского водохранилища - там пансионат "Комунарник", а рядом в болоте заросшем камышом - лежат тихонько тысячи людей, тайно расстрелянных и брошенных туда в 30-х годах НКВД),
Обещаю, что я сама выберу для тебя обряд смерти. И ты ничего не почувствуешь ...
Из дневника Вовы:
- "Я записываю свои последние мысли в последние дни своей жизни и радуюсь. Мне есть, чем гордиться.
Госпожа Нат сочла меня достойным и позволила мне прервать жизнь тогда и в том месте, когда она сама укажет. Она лично выбрала для меня обряд смерти и обещала, что я даже не почувствую разницы между смертью и сном.
Сегодня самый счастливый мой день - я понял, что справедливы слова которые прочел я недавно в египетской Книге мёртвых, что дала мне прочесть Госпожа:
-"Для жизни вечной, необходимо правильно и своевременно умереть".
Цветок красивее всего не в деревенском огороде, а сорванный руками прекрасной дамы и поставленный в прекрасную вазу в прекрасном доме.
Я окончательно решил - пусть этой прекрасной дамой станет моя Госпожа Смерть".
Между тем Наталию в последнее время стали беспокоить некоторые несвойственные ей ранее психологические переживания. Её стали посещать мысли, что убить хорошо знакомого человека или того, с кем ты разговаривал, кому только что смотрел в глаза - труднее.
"Ну, это кому как" подумала она. С некоторых пор и уже довольно давно - для нее люди уже никакой ценности не представляли.
Ближе к вечеру 22 декабря Нат собрала ковен и повела в церковь на кладбище, на вечернюю службу.
В почти пустой церкви они во время вечерней службы простояли спиной к алтарю в боковом приделе.
Выйдя из церкви, компания отошла в тень здания и присела на скамейку. Помолчали.
Наталия с наигранной развязностью предложила "честной компании" зайти перекусить в ещё работавшую шашлычную за церковью, но тут Вова подумал, что смерть, скорее всего, правильно будет принять натощак, и от предложения отказался.
- "Пусть сегодня священной жертвой буду я", - неожиданно для всех произнёс Вова, " Сегодня мой день - я знаю, что уже прожил весь отведеный мне срок".
Белокурая косматая головешка Натальи дрогнула и повернулась на его голос. Все замерли. Даже Хох замер. За оградой мимо кладбища пронесся последний трамвай, вызванное им дрожание промерзшей земли спугнуло стаю воробьев на кованой ограде.
На безлюдной улице снег был грязный и затоптаный,
Но за оградой кладбища лежал нетронутой тонкой белоснежной пеленой.
- Ну что ж, пойдём!
Все поднялись. И черные тени поднялись рядом с ними. Нат и Вова шагнули в тень деревьев, при этом Вова был чуть-чуть впереди. За спиной Светка заплакала, промовчала Зульфия, закашлялся Игорь, как всегда неуместно заржал Хох.
(именно за неуёмную смешливость жестокий лопоухий Вася получил в стройбате кличку "Вася Хохот", для друзей - просто Хох).
Все вышли наружу. Нат и Вова шли впереди под голыми деревьями. Стоял легкий морозец, тонкие корочки льда хрустели под ногами.
Пройдя довольно далеко вглубь кладбища, они заметили в конце аллеи маленькую площадку между старыми заброшенными склепами, на которой служители сбрасывали мусор. На площадке, окруженной сухим кустарником ещё тлел костёр, в котором днём уборщики жгли собранные по всему кладбищу сухие еловые венки и выцветшие кучки жалких искусственных цветов.
Нат первой подошла и остановилась у костра, а за ней и вся компания медленно подтянулась и расположилась вокруг, в соответствии с местом, занимаемым в Иерархии.
Почти незаметным, но властным движением Нат подала знак. Хох метнулся и быстро подбросил в едва тле вший костёр охапку сухих веток. Костер запылал.
Пантин тем временем подобрал брошенную мусорщиками лопату, ловко окопал костер неглубокой канавкой в виде просторного круга.
По знаку Нат члены ковена молча вошли в круг и стали вокруг костра, сложив руки на груди, а Зульфия вытащила из широкого рукава шубки мешочек с благовониями и швырнула в пламя костра.Тяжелый сладкий запах ненадолго окутал всех.
Своим змеиным голосом Нат начала медленно, тихо и протяжно читать заклинание:
"О владетель невидимого царства, единовластный и несокрушимый царь Диа! Ледяной Седа! Владеющий недрами преисподней Толупин! Ты, который сидишь на костяном троне загробного мира, тёмных душ повелитель, первый слуга Высших! Призываю тебя! Прими наш кровавый дар, эту добровольную жертву. Освети своим небесным взором её Путь!"
Закончив читать заклинання, Нат прислонила Вову, как жертву к стене склепа, присела перед ним на корточки, хриплым шепотом приказала:
- Сними шарф.
Вова не спеша размотал свой черный вязаный шарф и отбросил его далеко в сторону.
Нат взглядом отдала приказ Хоху. Тот снял с шеи Наталки обернутую несколько раз длинную золотую цепочку и символически связал Вове - жертве руки за спиной.
Хотя ногти на маленьких холёных руках Наталии были обкусаны до крови, но она как всегда действовала хладнокровно, ловко, без спешки. В каждом ее жесте чувствовалась патологическая уверенность в себе.
Нат сняла с шеи свой диковинный маленький кинжал, быстро и почти безболезненно рассекла жилку на белой шее Вовы. Вове всё время казалось, что этот торжественный ритуал, чем-то похожий на новогоднее представление, его совершенно не касается - так ему было легко и спокойно на душе
Кровь закапала на снег, больно не было, но сознание стало уходить. Вове стало совсем хорошо.
Как будто издалека Вова слышал голос Наталии, взывающий монотонно, повторяющий заклинания на языке, неизвестном людям.Что-то подсказывало Вове, что те, к кому она взывает, не принесут ему ничего хорошого. Но ему всё равно было хорошо.
Вова на мгновение вспомнил свою мать, но это воспоминание тотчас растаяло, не вызвав у него никаких эмоций - мать, влачащая жалкое существование в дурдоме, давно превратилась в бескровное бледное полоумное существо.
Только теперь Вова окончательно осознал, что умрет здесь, как умерли многие до него.
Как живая, тёмная лужица крови медленно расползалась по снегу, растекалась на льду замёрзших луж извилистыми чёрными ручейками. Один такой тоненький ручеек почти добежал до дорогущих модных ботиночек Зульфии и заставил ее брезгливо отпрыгнуть в сторону и спрятаться за спиной Хоха.
- Нат, а может, не надо? - прошептала трусливо спрятавшись сзади Зульфия, отводя глаза в сторону. Она в жизни не боялась ничего, но боялась крови.
Верный Хох поспешно присел рядом, вынул из - за пазухи небольшую, но глубокую бронзовую чашу с толстими полироваными стенками , неловко, замёрзшими красными руками поднес ее к умирающему подставив под дымящуюся на морозе струйку крови.
Наталия совсем близко придвинула своё круглое лицо к лицу Вовы, напряженно вглядывалась в его глаза и стараясь увидеть их свет даже здесь, в темноте. Нат со странным любопытством наблюдала, как постепенно заостряются и теряют живые краски черты его мужественноголица, губы а затем нос медленно приобретают цвет белоснежного алебастра. Рот приоткрылся, обнажив ряд белоснежных ровных зубов, но пар от дыхания уже почти не был заметен.
На её глазах лицо Вовы приобретало странную, трагическую красоту.
Тёмно - желтые, как у рыси глаза Жрицы были последним из того, что пришлось увидеть Вове в жизни.
Своего верного рыцаря Вову Смерть приняла
ласково и сердечно.
Наталия первой отвела взгляд от угасшего взора Вовы и легко поднялась. Несмотря на грызущую её болезнь, она всё ещё была красива, ее не портили даже глубокие тени под глазами.
- " Хох! Смотри мне, всю кровь собери в чашу", сказала она.
-"Он теперь успокоится и должен быть счастлив! Наши магические заклинания новой эры - мы напишем его кровью!".
Потом Нат жадно пьет кровь из чаши, от которой на морозе идёт пар, и передает по кругу членам ковена.
Тело Вовы кладут в пустой железный ящик, прячут в склепе и засыпают полусгнившими листьями и мусором.
По команде Нат Пантин, знаючий здесь всё как свой родной дом, быстро и уверенно ведёт за собой ковен ещё дальше вглубь кладбища. Там в густой тени деревьев прячется пролом в ограде, через который все гуськом выходят на боковую улицу и поодиночке, не прощаясь, быстро расходятся и разъезжаются в разные стороны.
Увидев кого-либо из них через пятнадцять минут едущим в метро, автобусе, одиноко сидящими в кафе - никто не поймёт, с кем имеет дело.