| Thus is his cheek the map of days outworn,
When beauty lived and died as flowers do now,
Before these bastard signs of fair were borne,
Or durst inhabit on a living brow;
Before the golden tresses of the dead,
The right of sepulchres, were shorn away,
To live a second life on second head;
Ere beauty's dead fleece made another gay:
In him those holy antique hours are seen,
Without all ornament, itself and true,
Making no summer of another's green,
Robbing no old to dress his beauty new;
And him as for a map doth Nature store,
To show false Art what beauty was of yore. |
Итак, его лицо - лекало дней,
Когда краса жила сама собою,
Когда ещё по воле злой людей,
Не красились чужою красотою.
Когда златые кудри мертвецов
Не похищали из законных склепов,
На новой голове чтоб жили вновь,
И вид имели мёртвый и нелепый.
А в нём - благословенье прежних лет,
Краса и без прикрас жила когда,
Когда чужой весны не рвали цвет,
Чтоб молодить им старые года.
Его хранит Природа, как лекало,
Чтоб краска красоту не побеждала.
|