| How careful was I, when I took my way,
Each trifle under truest bars to thrust,
That to my use it might un-used stay
From hands of falsehood, in sure wards of trust!
But thou, to whom my jewels trifles are,
Most worthy comfort, now my greatest grief,
Thou best of dearest, and mine only care,
Art left the prey of every vulgar thief.
Thee have I not locked up in any chest,
Save where thou art not, though I feel thou art,
Within the gentle closure of my breast,
From whence at pleasure thou mayst come and part;
And even thence thou wilt be stol'n, I fear,
For truth proves thievish for a prize so dear |
Сколь тщателен был я, сбираясь в путь:
Все мелочи упрятал под замок,
Чтоб даже попытаться умыкнуть
Бесчестный вор имущество не мог!
Лишь ты, кто драгоценнее всего,
В ком радость вся (и горе с этих пор),
Ты, утешенье сердца моего...
Тебя украсть способен каждый вор.
Ты мной не в сундуке храним, а там,
Где нет тебя, где кажешься ты мне:
В стенах моей груди. И можешь сам
Входить и выходить из них вполне.
Но даже там украден будешь, чую:
Такой бриллиант и Честь сама сворует.
|