| Those lines that I before have writ do lie,
Even those that said I could not love you dearer;
Yet then my judgment knew no reason why
My most full flame should afterwards burn clearer.
But reckoning Time, whose millioned accidents
Creep in 'twixt vows, and change decrees of kings,
Tan sacred beauty, blunt the sharp'st intents,
Divert strong minds to th'course of alt'ring things -
Alas, why, fearing of Time's tyranny,
Might I not then say 'Now I love you best',
When I was certain o'er incertainty,
Crowning the present, doubting of the rest?
Love is a babe: then might I not say so,
To give full growth to that which still doth grow. |
Да, строках прежних тех я вам солгал,
Сказав, что не могу любить сильнее.
Но разум мой причин не понимал,
Из-за которых чувства пламенеют.
У Времени случайностей - миллион,
Приказ царя ничто, обет монаха,
Стремлений нож мгновенно затуплён,
А сильный духом - предаёт из страха.
Боясь тирана-Времени, зачем
Я не сказал 'Люблю изо всех сил',
Когда сомнений не было совсем,
Что час любви сильнейший наступил?
Любовь - всегда дитя. Моя вина,
Что мне казалась взрослою она.
|