| To me, fair friend, you never can be old,
For as you were when first your eye I eyed,
Such seems your beauty still. Three winters cold
Have from the forests shook three summers' pride,
Three beauteous springs to yellow autumn turned
In process of the seasons have I seen,
Three April perfumes in three hot Junes burned,
Since first I saw you fresh which yet are green.
Ah yet doth beauty, like a dial-hand,
Steal from his figure, and no pace perceived;
So your sweet hue, which methinks still doth stand,
Hath motion, and mine eye may be deceived;
For fear of which, hear this, thou age unbred:
Ere you were born was beauty's summer dead. |
Вы старше не становитесь, друг милый,
Очей я ваших помню первый взгляд.
Он тот же. Три зимы прошли постылых,
Стряхнуло трижды лето свой наряд,
И осень стала сменой вёсен юных,
С тех пор как юность вашу я узнал.
Апреля три сгорело в трёх июнях,
Но в вас я перемен не наблюдал.
И всё ж, краса - как стрелка на часах:
От цифры к цифре движется украдкой.
Невидимо меняется краса,
А очи на обманы слишком падки.
Вам, не рождённым, я реку слова:
Вы живы, но краса уже мертва.
|