| From fairest creatures we desire increase,
That thereby beauty's rose might never die,
But as the riper should by time decease,
His tender heir might bear his memory:
But thou, contracted to thine own bright eyes,
Feed'st thy light's flame with self-substantial fuel,
Making a famine where abundance lies,
Thyself thy foe, to thy sweet self too cruel.
Thou that art now the world's fresh ornament
And only herald to the gaudy spring,
Within thine own bud buriest thy content,
And, tender churl, mak'st waste in niggarding:
Pity the world, or else this glutton be,
To eat the world's due, by the grave and thee. |
Мы лучший сорт желаем размножать,
Чтоб роза красоты бессмертной стала,
Чтоб, коль придёт ей время умирать,
Себя в потомстве нежном повторяла.
Ты - светом глаз своих же ослеплён,
Без пользы сам себя пережигаешь,
Твой урожай тобой же и сгноён,
Как враг, себя под корень истребляешь.
Ты ныне украшаешь белый свет,
Собой весны рассвет ты славишь яркий,
Но, милый мот, цветёшь, как пустоцвет:
Всё тратишь, сам себе даря подарки.
Не обожрись, но этот мир помилуй:
Не поглощай себя вдвоём с могилой.
|