"Ради тебя она вернулась из монастыря! Как ты мог!?" - звучали в голове жестокие слова убитых горем родителей. "Мы тебя приютили, растили, как собственного сына! И чем ты отплатил?" Больно было это слышать. Особенно потому, что Наил понимал, насколько они правы. Теперь его намерения не имели ни малейшего значения. Келли была мертва. И ему предстояло вскоре покинуть мир живых.
На этот раз суд не был так же скор, как несколько дней назад. Виновного в нападении на епископа, убийцу двух мужчин и юной невинной девы показали всем жителям деревни. Таких негодяев людям стоило знать в лицо. И видеть, что суд барона не только справедлив, но и неотвратим.
Ни грязь, ни камни, летящие в Наила, не ранили столь глубоко и сильно, как слова родителей девушки. Снова и снова он видел их перед собой, слышал укоры и проклятья... После этого четвертование, уготованное ему утром, казалось спасением, а не казнью. Молодой человек и сам жестоко корил себя за содеянное. "Лучше бы мне никогда не появляться в её жизни!" - в отчаянии думал он.
Парнишка был настолько погружён в свои мрачные размышления, что даже не заметил, как грозного вида стражники уволокли его в тюрьму. Забившись в влажны холодный угол, юноша забылся кратким, но полным кошмаров сном. В нём он снова и снова возвращался к сцене падающей с обрыва карете и тому, что было потом.
Казалось, память ополчилась на него, доставляя изощрённые мучения. И вдруг Наил вскочил, как ужаленный. "Тело было холодным!" Он и сам похолодел от этой догадки. Но сомнений не было: из кареты юноша достал уже остывший труп! "Не поэтому ли гулянья отменили, а отъезд епископа был так скор!?" - задался вопросом пленник.
За окном посветлело. До утра оставалось не так много времени. Но каждый час отныне должен был стать проклятием узнику, на которого списали чужое преступление. "Этот мерзавец был в моих руках! А я его отпустил!? Всемогущий Свет, за что мне это!?" - негодовал юноша, нервно меряя шагами комнату. Убийца его суженой не только остался на свободе, но ещё и плюнет на его изуродованный четвертованный труп!
- Неужели мне суждено умереть неотмщённым!? - горько пробормотал Наил, глядя прямо перед собой невидящим взором и до боли сжав в пальцах прутья решетки.
И тут в соседней камере послышался шорох. Юноша подумал было, что это крысы, но на всякий случай окликнул:
- Эй, кто там?
В ответ раздался сдавленный стариковский кашель. В темноте что-то зашевелилось, послышались медленный шаркающие шаги. "Вот уж не думал, что я здесь не один!" - юноше вдруг стало не по себе.
- Наил? Что ты опять напроказил? - раздался скрипучий голос. Он показался молодому человеку знакомым.
- Бабушка Гоннери!? - изумлённо отозвался парень. - Как вы здесь оказались?
- Мир меняется... Слишком. Старые силы, новые силы... С меня уже хватит! - невнятно пробормотала старушка. Подай сюда руку! - неожиданно потребовала она.
Наил потянулся через решетку к соседней камере. Неожиданно его запястье оказалось накрепко сдавленным. Сложно было поверить, что у хворой старушки достанет сил для такой хватки.
- Теперь рассказывай, как всё было! - повелительным тоном произнесла она.
Юноша сначала сбивчиво, но затем всё более уверенно начал излагать ей свою печальную историю. Наил понимал, что его словам сложно поверить, но молчать было выше человеческих сил! Парню просто необходимо было выговориться, поделиться накопившимися переживаниями хоть с кем-нибудь.
- Так, так... - пробормотала Гоннери, дослушав его историю. - Так, так... - ещё раз задумчиво повторила она. - Значит, всё-таки рясоносец!
- Ты мне веришь? - робко переспросил юноша.
- Слова твои правдивы. Да помощи от узницы ждать нечего! - строго проговорила женщина. - К утру и меня не станет, да и тебе участь мрачная уготована. На вот, возьми! - железная хватка разжалась, а в ладони Наила появились несколько листочков.
- Что это? - удивился он, не понимая, для чего может пригодиться странный дар.
- Смертолист. Один лепесток страх снимет, второй съешь - про боль забудешь. А от третьего назад не воротишься. Устала я... прощевай, младок!
- Спасибо, бабушка Гоннери! Но как же ты здесь оказалась?
Как ни прислушивался Наил к шорохам за стеной, ответа не дождался. Похоже, беседа была окончена. Молодой человек внезапно почувствовал себя очень одиноким. Казалось, в целом мире не осталось ни одной живой души. А впереди его ждала казнь. Но покорно молчать он теперь не собирался.
"Что ж, по крайней мере, рассказать о подлости епископа успею!" - решил юноша, отправляя в рот первый лепесток. Ночь подходила к концу. А вместе с ней и жизнь молодого человека. Но после беседы со старушкой на сердце у него полегчало. "Люди должны узнать правду!"
У входа в темницу послышались тяжелые шаги. "Вот и мой провожатый явился!" - усмехнулся Наил, поспешно сжевывая второй лепесток смертолиста. "Не позволю я вам теперь над собой глумиться!" - решил он, гордо выпрямив спину. Казалось, юноша теперь готов ко всему.
Странно, но, судя по звукам, тюремщик торопился. Свет факела заплясал на стенах. Юноша зажмурился. Открыв глаза, он заметил, как мужчина, облачённый в кольчугу, с мечом наперевес входит в соседнюю камеру. Лязг стали, звук удара, сдавленный стон, приближающиеся шаги...
- Следующий... - пробормотал тюремщик, отыскивая ключ от камеры Наила. Его меч багрово поблёскивал.
"Что же это делается?" - удивился юноша. Несколько секунд он стоял, не в силах поверить в случившееся. Затем дверь открылась, и ему стало не до раздумий.
Мужчина шагнул внутрь камеры и замахнулся мечом. Странно, но Наилу не было страшно. Видимо, трава старушки всё же подействовала. Юноша отскочил в сторону, насколько это позволяла камера. Клинок просвистел рядом, едва задев свою жертву. Впрочем, боли юноша тоже не почувствовал.
Второй раз уклониться оказалось гораздо сложнее. Наил понял, что нужно, во что бы то ни стало, выбираться, и юркнул почти под самым клинком прямо в ноги противнику. Меч звонко ударился о камни. Тюремщик покачнулся, но устоял. Выругавшись, он поспешил развернуться, но драгоценные мгновения упустил, как и свою жертву. Ловкий юноша уже подполз к выходу из камеры и пытался встать на ноги. Близость решетки не позволила мужчине ударить вновь, но вместо этого он пнул противника сапогом.
Увесистый удар пришелся прямо в незащищённый живот. Иной сложился бы пополам от боли, став столь удобной мишенью. Но юноша выскользнул в коридор и вскочил на ноги, как ни в чём не бывало. "Хвала травкам старушки! Без них бы мне уже и конец пришел!" - промелькнула у Наила мысль.
Он обернулся, опасаясь пропустить удар. Тюремщик ткнул в его сторону факелом. Юноша постарался заслониться, но в глазах всё потемнело. Не видя ничего перед собой, Наил бросился бежать. Когда зрение вернулось, оказалось, что молодой человек выбрал не верное направление. Он очутился в тупике. Путь к выходу, злорадно улыбаясь, перегородил враг. И теперь тюремщик не собирался давать заключенному ни единого шанса на побег.
Как назло, именно в этот момент силы начали покидать юношу. С момента заключения его не кормили. Единственным, что Наил ел за пару дней, стали лепестки смертоцвета. И один из них всё ещё оставался у него в руке. Вот только помочь они ему больше не могли.
Пленник затравленно вжался в стену. Тело покрыл холодный пот, расширившиеся глаза лихорадочно блестели. Ноги отказались держать тело, и он медленно сполз на пол. Похоже, на этот раз удача его покинула. "Должно быть это епископ подослал убийцу, чтобы я не проговорился!" - решил юноша.
- Медленной смерти даже не проси! - мрачно предрёк тюремщик, играя клинком и намечая, какую часть тела отрубить первой. Похоже юркость пленника его изрядно разозлила.
Наил потянулся за последним лепестком, но сил не хватило даже на это. В глазах застыли злые слёзы. Тюремщик, видя беспомощность жертвы, громко расхохотался.
- Ну что, добегался, гадёныш?
Он подошел ближе и замахнулся для удара. Наил крепко зажмурился, не желая видеть, как с ним расправятся. Минуло несколько ударов сердца. Но юноша так ничего и не почувствовал. "Может, я уже умер?" - невольно подумал он и решился открыть глаза.
Тюремщик больше не улыбался. Он стоял, прислонившись к решетке, с красным от напряжения лицом и выпученными глазами. Меч и факел валялись неподалёку. Юноша не сразу сообразил, что же произошло.
- Давай, парень, добей эту мразь! - прикрикнул на него кто-то из темноты.
Только теперь Наил заметил крепкие руки, обхватившие тюремщика за шею и притянувшие его к прутьям решетки. Оба мужчины были напряжены до предела. Каждый спасал свою жизнь. А ценой была смерть врага.
Перед глазами всё расплывалось, ноги не слушались. Невероятным усилием воли Наил встал на четвереньки и неуверенно пополз к мечу. Ухватившись за него двумя руками, он едва не упал.
- Действуй! Я долго не вы... - судя по неожиданно оборвавшемуся крику, у неведомого союзника появились серьёзные проблемы.
Собрав остатки сил, Наил замахнулся и с отчаянным криком наотмашь ударил тюремщика мечом. Клинок распорол ногу до кости и застрял. Теперь уже закричал противник юноши. Впрочем, его вопль вскоре утонул в отвратительном бульканье, а юноше на голову закапала мерзкая вязкая жидкость.
Рухнув без сил, Наил почти равнодушно наблюдал, как его таинственный союзник перерезал тюремщику глотку. Судя по ране у него на бедре, противник не так давно вонзил в заключенного этот же кинжал. И всё же он проиграл.
Мужчина с рычанием довёл дело до конца, ухватил с пояса тюремщика связку ключей и отбросил тело прочь. Труп свалился рядом с юношей, едва не придавив его. Лязгнул замок, дверь открылась. Наил слышал обращённые к нему слова, но уже не мог их различить.
***
- Эй, очнись! - удары по щекам привели юношу в чувство. Перед ним находился его недавний знакомец. - Очухался? Вот и молодец. На вот, подкрепи силы. У меня на случай побега заготовлено было. Теперь, видно, к месту придётся.
Наил жадно накинулся на скудную пищу, не задавая лишних вопросов и не обращая внимания ни на что вокруг. Голод скрутил желудок в дугу, думать о чём-либо, кроме еды, было решительно невозможно.
- Неужто тебя вовсе не кормили!? - неподдельно изумился мужчина. - Твари! - зло выругался он. - Ну, ничего, недолго им осталось... Дверь я забаррикадировал, так что пока мы в безопасности.
Наил бегло огляделся. Он полулежал на пучке соломы, прислонившись к стене камеры. Мужчина, помогший ему одолеть тюремщика, уже успел обрядиться в кольчугу и затягивал перевязь с ножнами. По-видимому, без сознания парень пробыл не так долго.
Силы возвращались в молодое тело с каждым куском пищи, а неожиданное спасение воодушевляло. Вот только набитый рот не позволял задать вопросы, коих накопилось великое множество.
- Если нас пришли убивать, значит, дело плохо... - рассуждал тем временем мужчина. - Для них плохо. А для нас, может статься, очень даже хорошо! - Наил не видел в его рассуждениях логики, но молчал, поскольку был занят едой. - Думаю, мы в осаде! - с преувеличенным воодушевлением резюмировал собеседник. Юноша едва не поперхнулся от такого вывода.
Мужчина рассмеялся и, наконец-то, представился:
- Гэмпс меня зовут! - и протянул руку.
Наил представился и ответил на рукопожатие. Новый знакомец как-то странно на него посмотрел и пробормотал:
- А я-то подумал... Хм... Ну ладно, видно, обознался.
Юноша пожал плечами и промолчал. Если Гэмпс поможет ему спастись, то все его странности не имеют ровным счётом никакого значения. А если выбраться им не удастся, то тем более.
***
"Смех сквозь слёзы!" - невесело размышлял Наил. "Стоило чудом вырваться на свободу, как тут же вновь угодил под стражу!" На этот раз он сидел на земле, связанный по рукам и ногам с кляпом во рту. Рядом с ним находились ещё несколько бедолаг, участь которых оставалась загадкой.
Из темницы Гэмпс вывел своего спутника прямо в гущу боя, если можно так выразиться. Стража барона оказалась плохо подготовленной, поэтому сопротивления почти не оказывала. Не удивительно, ведь ни один из них, должно быть, и не видел ни единого сражения! Разве что в стычках с разбойниками некоторые могли поучаствовать. Несмотря на это, юноше стало за них неловко.
Стараясь не отставать от своего товарища, ловко прокладывающего своим клинком дорогу к свободе, Наил едва ли мог охватить картину боя в целом. Но отдельные сцены разжигали в нём с трудом сдерживаемую ярость.
Некоторые воины барона в страхе бросали оружие на землю, желая сохранить свои жизни. Но это не спасло ни единого, по крайней мере, из тех, кого видел юноша. Нападавшие без жалости и колебаний добивали раненных, сдавшихся. Иногда с особой жестокостью, словно перед ними находились чудовища, а не такие же люди, как они сами, волей случая оказавшиеся не по ту сторону баррикад.
Но вот, опасность миновала. Гэмпс вывел Наила к воротам, которые удерживали нападавшие. К счастью, его признали за своего. О том, что могло оказаться иначе, юноша предпочёл не думать. Ему совсем не хотелось погибнуть, когда он чудом избежал смерти.
Мужчина усадил спасённого товарища на землю, а сам отправился кому-то что-то докладывать. Усталость взяла своё, так что парень едва ли интересовался чем-то, кроме отдыха. Неподалёку как раз располагался домик прислуги, а в нём, несомненно, должна была отыскаться какая-никакая постель. "Всё лучше, чем на дворе, где того гляди в тебя стрела прилетит!" - решил юноша.
Ещё за пару шагов от двери он услышал женские крики и грубый мужской смех. Но, вместо того, чтобы отступить, Наил решительно шагнул внутрь. Три служанки отчаянно отбивались от нападок грубых вояк, чьи намерения не вызывали никаких сомнений. На глазах незваного гостя испуганная женщина ударила наотмашь одного из насильников по лицу, оставив на щеке кровавые полосы. Мужчина рассвирепел и ответил, да так, что его жертва рухнула наземь как подкошенная.
Утихший было гнев, с новой силой вскипел в сердце молодого человека. Схватив кочергу, он с отчаянным криком бросился на насильников. После нескольких крепких ударов молодцы растеряли свой охотничий азарт и, что было духу, помчались прочь. Но Наил не остановился на этом и бросился следом. Куда только делась усталость!
Крупная шишка на затылке свидетельствовала в пользу того, что его остановили чем-то тяжелым. Скорее всего, неподалёку от двери, поскольку память обрывалась примерно там же. Он не знал, сумел ли защитить тех несчастных женщин, не имел представления, сильно ли покалечил их обидчиков... Но что-то подсказывало юноше, что ему придётся держать за это ответ. С одной стороны он проклинал свою выходку, а с другой - гордился ей.
Барон вместе с выжившими заперся в главной башне. Судя по всему, штурм пока не увенчался успехом. Иначе с пленниками бы уже разобрались. Так или иначе. Наил понимал это, но как-то отстранённо. Возможно, смертолист всё ещё действовал. Он так и не поинтересовался у старушки, как долго продлится эффект.
Стоило ему подумать об этом, как тело сразу в нескольких местах пронзила резкая острая боль. Это произошло так неожиданно, что юноша закричал. Вернее, закричал бы, когда бы ни кляп во рту. А так получился отчаянный надсадный вой. Только теперь он понял, как тяжело ему пришлось в схватке с тюремщиком.
Соседи по несчастью с опаской покосились на него, как на безумца, и, насколько позволяли путы, отодвинулись подальше. От них точно не стоило ждать помощи. "Но от кого её вообще стоит ждать?" Слёзы текли из зажмуренных глаз, а крик было не унять. Судя по ощущениям, юноша был не только избит с головы до пят, но и имел несколько ран посерьёзнее.
Он ещё успел заметить, как кто-то вбежал под навес, где находились пленники, а затем сознанье сжалилось над Наилом, и всё померкло. Сквозь забытьё он чувствовал, или ему казалось, что ранами кто-то занимается. Юношу поили каким-то отваром, а затем он вновь проваливался в сон без сновидений и времени.
***
- Эх, парень... Как же ты мог так поступить! - сокрушался знакомый голос, обращаясь, как видно, к юноше.
Наил с трудом открыл глаза. Рядом с ним сидел Гэмпс. Судя по его лицу, добрых вестей ждать не приходилось. Впрочем, за последнее время молодой человек уже успел позабыть, как же они выглядят, эти загадочные добрые вести! Так или иначе, он рад был увидеть знакомое лицо.
- И что на тебя нашло, не пойму! - продолжил свой монолог мужчина, заметив, что больной очнулся. - Шильсби останется без глаза, Дервену ты поломал три пальца. А Эрта так отделал, что он ещё неделю, поди, проваляется! Ужели перепутал с врагами? Эх...
Наилу стало неуютно от таких слов, и он попытался оправдаться, но пересохшие губы не слушались. Заметив это, Гэмпс налил воды в кружку и протянул юноше. Удивительно, ни один напиток не казался Наилу столь восхитительным на вкус! Он жадно глотал и не мог остановиться, едва не забыв об остальном.
- Наслаждайся, дружище... - как-то странно произнёс Гэмпс. - Это то немногое, что я могу для тебя сделать. Военное время, сам должен понимать... - совсем уныло закончил он, и отвёл глаза. Юноша чувствовал, что за этими словами скрывается нечто очень неприятное для него, но в первую очередь ухватился за другую новость:
- Военное!? - изумился он.
- А то, как же!? - усмехнулся от неожиданности мужчина, словно не веря, что кто-то может быть настолько не осведомлён. - Почитай два года уже смута в стране. Как короля-то не стало, да этого... святейшества, с тех самых пор и пошло всё. Брат на брата, барон на графа, временщики на мятежников... Э-эх, да всех ведь и не упомнишь! А поговаривают, ещё и енти, некромансеры поганые повылазили. Но их не видывал, потому врать не стану. И без того тошно! Одна надежда на драконью королевну теперече, так-то! - важно закончил он.
В голове у Наила зашевелились обрывки каких-то смутных воспоминаний, вот только юноша никак не мог за них уцепиться. Только он начинал вспоминать, как голова шла кругом, и всё приходилось начинать заново.
- А у вас на селе, я смотрю, тишь да гладь всё это время? - по-доброму усмехнулся Гэмпс. - Хорошо, видать, было. Ничегой-то не ведавши, всяк спокойнее поживали! Но война, она - та ещё змеюка, вовсюда пролезет!
- Что со мной будет? - решился спросить юноша. Голос его слегка дрожал. От избытка новостей уже ломило виски. А ему и без того было не слишком легко. Сказывались ранения и усталость.
- Э-эх... - Гэмпс хлопнул себя по коленке от досады. - Трёх бойцов наших из строя вывел. Суд за это будет...
Странно, но вместо этого Наилу отчётливо послышалось: казнь. Что ж, надеяться на иной, наверное, и не следовало. И всё равно молодой человек нашел в себе силы не пасть духом.
- Я уж замолвил за тебя словечко, потому хоть отлежаться дали, в себя прийти... - потупившись, промолвил Гэмпс, похоже, сожалея, что не может большего. - Так что, не поминай лихом! - с этими словами он поднялся и решительным шагом вышел из палатки прочь. А юноша остался наедине со своими мыслями.