Ходжелл Пэт : другие произведения.

Dark of the Moon - Затмение Луны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Свободный перевод второго романа из серии о Кенцирате P.C.Hodgell

Пэт Ходжелл

Затмение Луны

  
  
  
  
  
  
   DARK of the MOON
   P. C. Hodgell
  
   This is a work of fiction. All the characters and events portrayed in this book are fictional, and any resemblance to real people or incidents is purely coincidental.
  
   DARK OF THE MOON: Copyright No 1985 by P.C. Hodgell
  
   Paper versions are available from
   Meisha Merlin Publishing Inc.
   www.meishamerlin.com
  
   ISBN 10: 0-689-31171-0
   ISBN 13: 978-0-689-31171-0
   Cover art by P. C. Hodgell
   First Baen Ebook, April 2007
  

Содержание

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Посвящается моему отцу, Роберту О. Ходжеллу

1922-2000

выдающемуся художнику.

  

Основные персонажи

Прошлые и Настоящие

  
   В Кенцирате
   Высший совет
   АДРИК: Лорд Ардет из Омирота БРИТАНИ: его кобыла винохир ПЕРЕДАН: его последний и самый младший из сыновей, командир Южного Воинства
   БРАНТ: Лорд Брендан из Фалькирра
   КАЛДАН: Лорд Каинрон из Рестомира ДОНКЕРРИ: его внук ГЕНДЖАР: его сын, который водил Южное Воинство на Уракарн СЕРОД ("СЕРЯ"): его шпион в Каркинароте КАЛЛИСТИНА: его дочь, консортка Торисена на оговоренный срок ЛИРА: ещё одна его дочь, консортка принца Одалиана НУСАР: его сын, отец Донкерри ШЕТ ОСТРЫЙ ЯЗЫК: его командующий рандон
   ДЕМОТ: Коман из Краггена КОРИ: его полубрат и соперник в контроле над Домом Коман
   ЭССЕН И ЭССИР: Лорды Эдирр из Кестри
   ХОЛЛЕН (ХОЛЛИ): Лорд Даниор из Призрачной Скалы, отдалённый (или костяной) родич Торисена
   ДЖЕДРАК: Лорд Яран из Валантира, покровитель Обители Летописцев на Горе Албан ЗОЛА: бывший рандон, теперь летописица и певица, приписанная к Горе Албан КЕДАН: временный лорд Яранов после смерти Джедрака КИРЕН: пра-пра-правнучка Джедрака и его наследница РИОН: его пра-пра-правнук
   КЕНАН: Лорд Рандир из Глуши [Wilden], покровитель Училища жрецов Глуши КИНДРИ: шанир из его дома, изгнанный и обречённый на жизнь жреца
   ТОРИСЕН: Лорд Норф из Готрегора, Верховный Лорд всего Кенцирата, так же известный как Чёрный Лорд или "Черныш" БУРР: его слуга кендар ГАНТ СЕРЫЙ ЛОРД: его отец, когда-то Верховный Лорд до поражения в Белых Холмах и изгнания в Призрачные Земли ХАРН УДАВ: его командир рандон ДЖЕЙМ: его сестра близнец ЖУРИН (ЖУР): её слепой барс МАРКАРН (МАРК): её друг, пожилой кендар ЛАРЧ: один из его бывших офицеров в Южном Воинстве РЯБИНА: его управляющая в Готрегоре ИММАЛАЙ: аррин-кен из гор Чёрноскалья [Ebonbane]
   В Тёмном Пороге [Perimal Darkling]
   ГЕРРИДОН: Мастер Норфов, когда-то Верховный Лорд, предавший свой народ Тёмному Порогу в обмен на бессмертие ГЛЕНДАР: его младший полубрат, который привёл уцелевшие остатки Трёх Народов в Ратиллиен после падения Герридона и стал Верховным Лордом вместо него ДЖЕЙМСИЛЬ ПЛЕТУЩАЯ МЕЧТЫ: сестра-близнец Герридона и его консортка, так же известная как Госпожа МРАЗИЛЬ [KERAL]: переврат [changer], полубрат Террибенда и Тирандиса ТЕРРИБЕНД: брат Тирандиса, пропавший во времена Падения ТИРАНДИС: переврат и полубрат Герридона, чьё чувство чести заставило его продолжать следовать за своим павшим лордом, даже несмотря на знание, что это ведёт к его собственному проклятью; кроме того, Сенетари (или Учитель) Джейм в боевом искусстве Сенетар
  
   В Тай-Тестигоне (см. Поступь Бога)
   ОТРАВА: павший кенцир, возможно, полубрат Джейм БОРТИС: разбойник и любовник Танисшент АБ'ТИРР: имя Джейм как танцовщицы КЛЕППЕТИ: домоправительница и повар в Рес-аБ'Тирре ДАЛЛИ: младший брат Мендалиса, влюблённый в Джейм и убитый Мендалисом, который решил, что он выдал ей его секреты ГИЛЛИ: конюх и музыкант Рес-аБ'Тирра ВИСЕЛЬНИК: вор-ученик, который ранил Марка, и которого Джейм, в свою очередь, передала городским стражниками на казнь свежеванием заживо ИШТАР: жрец-изменник Трёхликого Бога МЕНДАЛИС: соперник Свято-Слада за руководство Воровской Гильдией ПИСАКА: учитель Джейм в Воровской Гильдии ОГРЫЗОК: вор, который повесился, в том числе и по вине Джейм. ТАЛИСМАН: кличка Джейм в Воровской Гильдии ТАНИСШЕНТ (ТАНИС): бывшая танцовщица Рес-аБ'Тирра, умершая из-за передозировки Драконьей Крови, которую дал ей Бортис СВЯТО-СЛАД: глава Воровской Гильдии, который похитил у Джейм Книгу в Бледном Переплёте и по случайности спалил себе мозги, читая её ТУБАН: владелец гостиницы Рес-аБ'Тирр
  
   В иных местах
   ГРИШАРКИ: боевой лидер тёмнооскалов [grindarks] КРУИН: прошлый Король Котифира, который устроил охоту на волверов КРОТЕН: сын Круина, нынешний король Котифира и наниматель Южного Воинства МАТУШКА РВАГГА [РАГГА]: Земляная Женщина Пештара, дальновидеца ОДАЛИАН: Принц Агонтири из Каркинарота, предполагаемый союзник Кенцирата и зять Каинрона Волвер Лютый: поэт и волк-оборотень из Свирепой Норы [Grimly Holt]
  
  

Карты

0x01 graphic

   0x01 graphic

Пролог: История до Сего Момента

  
   ГДЕ-ТО ТРИДЦАТЬ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ ТОМУ НАЗАД, сущность, известная как Тёмный Порог [Perimal Darkling] впервые пробила барьер между внешней бездной и серией параллельных вселенных, известных как Цепь Сотворений. Она начала поглощать вселенную за вселенной, вторгаясь в каждую из них по очереди через особый пороговый мир, соединяющийся с другими смежными измерениями.
   Чтобы противостоять этой угрозе, Трёхликий Бог сковал три расы из трёх различных пороговых миров в единый Кенцират. Затем он, по всей видимости, удалился от них. Три Народа -- хайборны, кендары и котоподобные аррин-кены -- оказались брошены в одиночестве против намного превосходящего их противника. И так началось горькое, долгое, кровавое отступление из мира в мир под натиском врага. По мере того, как боевое искусство Кенцирата совершенствовалось, его численность сокращалась, а горечь росла. Три Народа ощущали себя преданными своим собственным богом и, тем не менее, неспособными отказаться от роли, что им навязали. Их поддерживала только лишь честь.
   Затем один из них восстал. Герридон, Мастер Норфов, Верховный Лорд Кенцирата, вручил себя и своих сторонников Тёмному Порогу в обмен на бессмертие. Он принудил свою сестру-близняшку и консортку, Джеймсиль Плетущую Мечты, вытянуть танцем души Кенцирского Воинства. В ту ночь пало две трети Кенцирата. Остатки бежали в следующий пороговый мир, Ратиллиен.
   К нынешнему моменту, Кенцират провёл в Ратиллиене уже почти что три тысячелетия. И за всё это время у него не было ни единого крупного столкновения с Тёмным Порогом, несмотря на то, что Порог и Герридон захватили изрядную долю планеты, а хайборны уже долгое время сражаются между собой. Где-то тридцать три года тому назад одна из этих схваток за власть наложилась на крупное военное поражение у Белых Холмов, что привело к изгнанию тогдашнего Верховного Лорда, Ганта из Норфов, известного как Серый Лорд.
   Гант обосновался в Призрачных Землях, неподалёку от Барьера между свободными землями и теми, что находились во власти Тёмного Порога. Он взял консорткой таинственную хайборнку, которую привёз однажды из холмов вблизи Барьера, казалось, просто из ниоткуда. Она родила ему близнецов: Торисена и Джеймсиль, которую прозвали Джейм. А затем она снова исчезла в холмах.
   Гант не особенно жаждал дочери, особенно когда стало ясно, что Джейм унаследовала шанирскую кровь, которая связала её, как и Мастера, и её тезку, с древнейшими, жутчайшими силами их расы. Гант проклял её и выкинул прочь из замка.
   Джейм пересекла Барьер и вступила в Тёмный Порог. Она отсутствовала в Ратиллиене порядка десяти лет своей жизни, проведя, по всей видимости, большую часть этого времени в Доме Герридона. Затем она бежала обратно в свой родной мир, прихватив с собой древний предмет силы и власти, Книгу в Бледном Переплёте, но без всяких чётких воспоминаний, что же случилось в эти потерянные годы. Она обнаружила, что за это время в Ратиллиене минуло более двадцати лет. Она так же отыскала свой старый дом, но теперь он являлся не больше, чем разбитой скорлупкой, полной мертвецов. Среди них не было лишь её брата-близнеца. Она забрала кольцо их отца и его меч, Разящий Родню, и отправилась на юг на поиски Торисена.
   Однако, первое, на что она натолкнулась, оказался град Тай-Тестигон, в котором она задержалась более чем на год. За это время она оказалась вовлечена в дела Воровской Гильдии, в которой сделала себе имя как Талисман, и в жизнь гостиницы Рес-аБ'Тирр, в которой она обнаружила, что вынесла из Тёмного Порога не только Книгу в Бледном Переплёте, но и боевые и танцевальные навыки, которые тревожным образом черпали силу из её шанирской крови. Последняя способность оказалась, однако, особенно полезной, когда Иштар, жрец-предатель её собственного бога, окончательно обезумел и Джейм пришлось танцем успокаивать взбесившиеся силы его храма, прежде чем они уничтожили собой весь Тай-Тестигон. Одновременно с этим, в Воровской Гильдии разразилась гражданская война и Джейм внезапно оказалась обвинённой в убийстве Гильдейского Лорда. Она бежала из города вместе со своим барсом Журом и кендаром Маркарном.
   Эта история начинается тремя днями позднее.
  
  

Глава 1 Лёд и Пламень

  

Чёрноскалье [Ebonbane]: 7-й день зимы

   ТАЙ-ТЕСТИГОН ПЫЛАЛ.
   - "Просыпайтесь, просыпайтесь!" - кричали городские стражники под затворёнными на ночь ставнями. Кулаки стучали в двери. Затрезвонили колокола. С крыши Зала Совета раздался неожиданный грохот сигнального рога, все его пять мундштуков надували одновременно.
   Горожане проснулись. Протирая мутные со сна глаза, они выбрались на улицы и обнаружили, что небо над головой залито светом. С севера доносились пронзительные крики и грохот падающих зданий. Нечеловеческий стон потряс Храмовый Округ, когда боги, привязанные к своим святилищам, обнаружили, что камни вокруг них всё больше и больше нагреваются. В воздухе танцевали огненные былинки. Всё, чего они касались, мгновенно воспламенялось: крыши, одежда, плоть. Паника всё ширилась. Люди теперь бежали, некоторые уже охваченные огнём, вниз по извилистым улочкам, к бегущей меж тёмных зданий Реке Поющей. Быстрее, быстрее, в воду. Стремительное, холодное течение проносило их под изящно парящими изогнутыми мостами, чтобы разбить их тела о нос Корабельного Острова или же утопить в белой от пены воде, несущейся вдоль его отвесных берегов.
   А на самом острове, во Дворце Воровской Гильдии, в увешанной гобеленами комнате сидел пожилой человек. На колене его покоилась книга перетянутая в белую обработанную кожу, похожую по текстуре на кожу младенца. Его голова была запрокинута назад. Распахнутый рот и пустые глазницы были открыты одной лишь пустоте.
   Дверь покоя рывком распахнулась. На пороге стоял мужчина, облачённый в небесно-голубое, его золотистые волосы мягко сияли в полумраке комнаты. Он поглядел на старика, его красивые черты исказила неприятная улыбка, но когда он обернулся к столпившимся за ним в коридоре тёмным фигурам, они прочитали на его лице одни лишь горе и гнев.
   - "Это дело рук Талисман," - сказал он им. - "Взять её."
   Ему ответило низкое рычание. Проход опустел. Минутой позже по улицам заскользили теневые фигуры, безразличные к пожарам и разрушениям, продолжая рычать и ворчать. И столь же быстрая, как они, их всюду опережала молва:
   Глава Воровской Гильдии мёртв, мёртв. Пал от руки Талисман. Братья воры, охота объявлена!
   Талисман бежала, спасая свою жизнь, бежала домой. Ещё один поворот, и вот и гостиница, Рес-аБ'Тирр, полыхает огнём. К ней шагают тёмные фигуры, силуэты на фоне слепящего света.
   - "Пламя могло бы её пощадить, Талисман. Но мы - нет."
   Они сомкнули свой круг. Кто-то внутри гостиницы начал истошно вопить. Она боролась с закопчёнными руками противников, выкрикивая имена друзей: Клеппетти, Гилли, Танисшент . . . . Но Танис же здесь, хватает её за руку.
   - "Вечеринка, Талисман, милейшая вечеринка, и ты почётный гость! Смотри, вот и друг, готовый нас проводить."
   Разбойник Бортис со злобной ухмылкой неуклюже вывалился из темноты. Кровь, потоками текущая из алых остовов его глазниц, казалась чёрной в свете горящей гостиницы. Он взял её за руку. Вдоль улицы выстроились рядами безмолвные люди, не сводящие с неё глаз: Висельник, Непуть, Огрызок, со всё ещё болтающейся на шее верёвкой, Марплет . . . мертвы, все мертвы. Площадь Правосудия. Трон Милости.
   В каменном кресле сидел Далли. Он поднял глаза, улыбнулся, и учтиво поднялся, освобождая ей место. Его кожа свисала с него окровавленными клочьями.
   - "Я любил тебя, Талисман. И погляди, до чего довела меня твоя любовь."
   Всё ещё улыбаясь, он привязал её к креслу обрывками своей собственной кожи.
   Они все теперь надвигались на неё. Свет огней мерцал на обнажённых ножах, порхающих лезвиях, их кромки побелели от жара. Она прижалась к Трону Милости, но они всё ближе, и ближе, и ближе. . .
   - "Нет!"
   Джейм проснулась от своего собственного крика ужаса. В её спину давил камень, но где же ножи? Воздух вокруг был холодным, настолько холодным, что опалил ей легкие, когда она сделала глубокий, дрожащий вдох. Где же она? Ветер крепчал, и снег жалил ей лицо, вызывая онемение. Нет, совершенно не в Тай-Тестигоне, а высоко над ним, в запертых ураганами горных перевалах Чёрноскалья. Она сбежала из города до того, как её успела схватить Воровская Гильдия. А теперь, вместо этого, до неё добрался буран, и она в нём потерялась. Но почему же так темно? Она вжалась в скалу, что давала ей укрытие, борясь с первыми ростками паники.
   - "Марк, где ты?"
   У неё под руками заскулил Жур. Слепой от рождения, молодой барс мог видеть её глазами -- конечно, когда она сама могла хоть что-то рассмотреть.
   - "Марк?" - Страх обострил её голос, заставляя его звучать даже младше, чем её нынешние девятнадцать. - "Почему так темно? Ты позволил мне спать до захода луны? Марк?"
   По снегу заскрипели ноги. - "Девочка? Тише, тише. Дай-ка мне посмотреть."
   Она ощутила, как больше руки кендара осторожно касаются её лица.
   - "У м-меня начинается снежная слепота?"
   - "О, ничего такого. У тебя только смёрзлись намертво веки."
   Слёзы? удивилась Джейм. Но я же никогда не плачу. Потом она вспомнила гостиницу.
   - "Они все сгорели заживо," - сказала она неуверенно. - "Клеппетти, Тубан, все в Рес-аБ'Тирре, кроме, разве что, Танисшент, которая и так уже была мертва."
   - "Ну, я полагаю, что такое вполне могло случиться," - медленно ответил Марк. - "Изрядная часть города была охвачена пламенем, когда мы уходили, но это было три дня тому назад, когда худшая часть уже миновала, и гостиница была тогда в достаточной безопасности. Конечно, если ты ясновидящая --"
   - "Ну, хоть это-то меня пощадило, не так ли?" - Голос Джейм звучал странно даже для неё самой, как будто он исходил от кого-то другого, запертого в темноте, сжатого хваткой кошмаров и воспоминаний. - "Тебе нет нужды напоминать мне, что я шанир. Древняя кровь, древние силы -- отрыжка бога, нечистая, нечистая . . ."
   Марк её встряхнул. И каким бы нежным он ни был, устрашающая сила его рук выдернула её из воспоминаний о своём отце, кричавшим эти слова ей вослед, когда изгонял её из замка, что служил ей домом, в Призрачные Земли. Но это было очень давно, ещё до тех лет, проведённых в Тёмном Пороге, которые она так до сих пор и не помнила, до её возращения в Ратиллиен, которое привело её к двойной жизни: как Талисман, ученицы величайшего вора Тай-Тестигона; так и аБ'Тирр - трактирной и храмовой танцовщицы.
   Жур беспокойно ткнулся ей носом в нос. А затем она ощутила его шершавый язык на своих смёрзшихся веках. В непроглядной темноте под ними, всё ещё ближе ко снам, чем к реальности, она попыталась отделить одно от другого.
   - "Так что Рес-аБ'Тирр, вероятно, в безопасности, но вот Далли и Отрава . . . . Далли и вправду мёртв?"
   - "Да. Точно."
   Джейм передёрнулась. - "А Отрава? Он тоже?"
   - "Мы можем на это только надеяться."
   Ну, что же, в конечном итоге, это случается со всеми и вся. Отрава, Далли, Танис, Огрызок . . . . Она горько усмехнулась. - "Мне пришло на ум, довольно запоздало, что я - изрядное бремя для моих друзей."
   В этот момент лёд, запечатавший её веки, наконец-то растаял. Жур с довольным урчанием потёрся своей пушистой щекой о её лицо. Его длинные усы щекотали ей кожу. Джейм увидела, что Марк позволил ей спать почти до самого утра, но зато, за прошедшее время буран заметно ослабел. Снег теперь скорее кружился на ветру, чем падал стеной, а низко висящая полная луна просвечивала сквозь всё утончающийся облачный покров.
   В её слабом свете Джейм озабоченно оглядела своего сильного друга. Самая большая горная куртка, которую они только сумели отыскать, едва ли не лопалась на его широких плечах, а уж тем более ниже по этим могучим рукам. Незащищённые запястья побледнели от холода. Его борода была также совершенно белой, как от мороза, так и от груза прожитых лет. В свои девяносто четыре года, поздний средний возраст для кендаров, он определённо был уже слишком старым для столь отчаянных путешествий.
   - "И почему ты только позволил мне уговорить тебя на такое?" - потребовала она.
   - "Насколько я помню," - спокойно отозвался он, - "ты скорее не сумела отговорить меня от этого. Мы же уже почти окончательно решили, ещё до того, как разгорелся весь этот сыр-бор, что пришло время уходить. Тебе нужно найти своего брата-близнеца -- Тори, верно? -- а мне до зуда не терпится повидать своих старых друзей в Заречье. Мы идём домой, ты и я. А это просто-напросто кратчайший маршрут."
   - "Это точно. Как и то, что прыгнуть из окна третьего этажа - это кратчайший способ добраться до земли."
   - "О, это я тоже проделывал," - безмятежно отозвался великан.
   Джейм начала смеяться, а затем резко остановилась. Одновременно с этим вскинулась голова Жура. Барс мог довольно неплохо видеть её глазами, но сама она только недавно приобрела ограниченную способность использовать его уши и нос. Сейчас она слышала то же, что и он, поначалу искажённо, а затем даже чересчур ясно.
   - "Волки," - сказала она, с трудом поднимаясь на ноги.
   Марк вскочил почти так же быстро, как она, но его затёкшие колени подвели его и он привалился к скале. - "Нет, нет," - сказал он рассеянно, отталкивая Джейм в сторону, когда она шагнула на помощь. - "Всегда держись в таких случаях на расстоянии, или я когда-нибудь и в самом деле упаду и раздавлю тебя в лепёшку." - Он выпрямился во весь свой семифутовый рост, возвышаясь над нею горой. - "Волки, говоришь? Ну, это если нам повезёт."
   - "Трое, а если нет?"
   Завывание раздалось снова, ближе и, неожиданно, пронзительнее.
   - "Вирсаны," - ответил Марк. - "Целая идущая за добычей стая, судя по звуку, и движутся прямо на нас. Они может и мельче волков, зато быстрее и свирепее. Эти скалы нас надолго не защитят, если они нападут на наш след. Возможно, будет лучше укрыться у Синего Перевала."
   Он вышел на открытое пространство. Пригнувшись против порывов ветра, он размеренно зашагал по едва различимой тропинке, петляющей меж снежных заносов, пробивая своей массой ледяную корку и удары ветра и создавая дорожку для Джейм, которая с трудом тащилась следом за ним, вместе с Журом, скачущим за ней по их следам. Худшая часть бурана была уже позади, но ветер всё ещё лютовал, а летящий снег слепил глаза. Джейм не видела ни Гор Тимор и Тиннибин, которые должны были сейчас возвышаться прямо над ними, ни Синего Перевала, который проходил между этими пиками, седлая собой хребет Чёрноскалья.
   Ситуация была далеко не из лучших и без вирсанов на хвосте. Про этих звёрюг было не так уж много известно, поскольку во время короткого сезона путешествий, когда открывались перевалы, они обычно держались в глубоких снегах у вершин. Суеверия утверждали, что они были одержимы душами неотомщенных мертвецов. Другие же слухи, возможно более достоверные, говорили о том, что они были склонны к убийственному бешенству и могли рыть туннели под настом даже быстрее, чем бежать поверх него.
   Двое кенциров рискнули подняться в горы зимой по большей части только потому, что надеялись отыскать среди зубчатых пиков создание совсем иного рода. Много лет тому назад -- почти два тысячелетия, по факту -- первый из Трёх Народов начал испытывать всё растущее отвращение к остальной части Кенцирата и решил удалиться в дикие дебри Ратиллиена, чтобы всё обдумать. Они всё ещё думали. Один из этих котоподобных, почти бессмертных аррин-кенов обосновался здесь, в горах Чёрноскалья, но Джейм уже третий день мысленно взывала к нему безо всякого успеха. Похоже на то, что они с Марком сами по себе.
   Кендар тем временем внезапно остановился и Джейм влетела в его спину. Он что-то крикнул, затем повернулся и принялся карабкаться по правому снежному склону. Джейм полезла следом за ним. Перед ними раскинулось покатое снежное поле, ветер едва струился - от него прикрывали склоны Горы Тимор. Над их головами мчались потоки снега, сдуваемого с хребта. Ледяной наст был достаточно толстым, чтобы выдержать вес Джейм с Журом, а затем и Марка.
   Джейм поднажала и поравнялась с кендаром. - "Что ты сказал?"
   - "Я подумал, что мы могли бы найти здесь вверху что-нибудь полезное. Вершина того холма прямо вверх по курсу - это наш лучший шанс выстоять против стаи."
   Неподалёку от них, Джейм увидела прямоугольную груду скальных обломков, порядка десяти футов высотой, с наклонными сторонами и плоской вершиной. Внезапно, она осознала, где именно они находятся. Это было то поле, на котором Бортис и его банда разбойников перебила первый караван прошедшего сезона, тот самый, к которому собиралась присоединиться и сама Джейм, если бы не внезапное прибытие в Тай-Тестигон Марка. Эта штука впереди - погребальная пирамида жертвам.
   Вокруг неё стенал ветер, поднимая снежных призраков, бегущих по её чёрным бокам. Последующие караваны не только воздвигли этот погребальный монумент, но и, чтобы почтить мёртвых, вложили в наружные стены все личные предметы караванщиков, которые только проглядели разбойники. Вон разбитое зеркальце невесты сияет расколотым отражением луны, а там деревянная кукла тянет тонкую ручку меж каменных блоков. Джейм замерла на месте с широко распахнутыми глазами. Её народ верил, что если даже хотя бы одна кость останется несожжённой, душа будет поймана в ловушку, а здесь же были сотни, тысячи костей.
   Марк подошёл к пирамиде. - "Давай, девочка," - сказал он, притягивая Джейм руку. - "Ты первая. Нам бы только продержаться до рассвета."
   Джейм всё ещё колебалась. Это же просто смехотворно. Ей уже доводилось иметь дело с костями, да и с самими мертвецами, если уж на то пошло. Они просто следовали своим собственным правилам. И как только вы это обнаруживали, то обычно всё удавалось уладить, как бы мерзко ни пошли дела. Кроме того, они с Отравой в каком-то смысле уже отомстили за этих несчастных и до резни, когда он вырвал Бортису глаз, защищая её; и после, когда она выцарапала другой, защищая Жура. С той поры в Тай-Тестигоне Бортиса никто не видел. Она мимолётно задумалась, что же с ним случилась, а потом выкинула это из головы и принялась решительно карабкаться по наклонному боку пирамиды.
   Камни под руками были скользкими ото льда. Джейм показалось, что она ощущает вибрацию внутри пирамиды. А затем, совершенно внезапно, камень поддался под её весом и её правая нога по колено провалилась в погребальный курган. Кто-то внутри схватил её за ступню. Её испуганный визг сменился мычанием, когда рука Марка быстро обхватила её поясницу и выдернула на свободу. Вокруг лодыжки обернулось что-то белое, пушистое и пускающее слюни. Затем оно отцепилось и плюхнулось обратно в дыру. Марк одним махом перенёс её к основанию пирамиды, где она бездыханно повалилась в снег. Её сапог свисал с ноги рваными лоскутами.
   - "Во имя Порога, что это такое?" - прохрипела она.
   - "Детёныш вирсана. Похоже на то, что они превратили всю насыпь в своё логово."
   - "А разве это не цельное сооружение?"
   - "Только не после того, как они выели из него все тела. Жур!"
   Барс в это время осторожно принюхивался к краю дыры и тут же отскочил назад, когда изнутри кургана разнёсся пронзительный, жалобный вопль, которому мгновенно ответили другие голоса ниже по склону.
   - "Вот и всё," - сказал Марк. - "Взрослые доберутся до нас в считанные минуты. Бежим."
   И они побежали. В нескольких сотнях футах впереди поле кончалось крутым, каменистым склоном, который, если им повезёт, вирсаны одолеть не смогут. Марк внезапно зашатался. Джейм едва успела схватить его за руку, как белоснежный простор перед ними внезапно раскололся и громадные куски поля посыпались вниз в темноту. Они в смятении застыли перед раскрывшейся ледниковой расселиной. Позади быстро нарастало тявканье.
   - "И что теперь?" - спросила Джейм.
   - "Слишком поздно поворачивать обратно. Я могу перебросить тебе на ту сторону."
   - "А сам останешься здесь и заполучишь всё веселье? Нет уж, уволь."
   - "Как пожелаешь. Но на будущее, давай-ка договоримся: всё, что ты не сможешь перехитрить [outwit], я постараюсь раздолбить [hit]. Это поможет справиться с большинством непредвиденных обстоятельств."
   - "Приятно слышать, что ты всё ещё планируешь для нас хоть какое-то будущее," - заметила Джейм, наблюдая за тем, как он сбрасывает свой рюкзак и расчехляет обоюдоострую секиру. - "Вот только мне нравится бить неприятности ещё даже больше, чем тебе."
   - "Только не вирсанов," - сказал гигант твёрдо.
   Завывание раздалось снова, в этот раз гораздо ближе. Оно было тем звуком, что скользил тонким лезвием паники между мыслью и действием. Слыша его, хотелось только лишь бежать и бежать. А затем, в самый разгар этого пронзительного хора, один голос сорвался и перешёл в истерический хохот.
   - "Это не вирсан," - сказала Джейм.
   - "Одержимый мерлонг [haunt]?"
   - "Так далеко к югу от Барьера? Ну, всё может быть, но я никогда прежде не встречала ни единого, кто полагал, что быть мёртвым забавно."
   - "Это едва ли," - отозвался Марк. - "Держись позади."
   Джейм отступила назад, почти на самый край разлома, и потянулась за ножом, всегда спрятанному в голенище правого сапога. И нащупала только лишь разодранную кожу. Черт возьми. Клинок, верно, выпал во время атаки детёныша. Она содрала прочь остатки обуви, просто чтобы не запнуться, и опёрлась о снег голым чулком. Пальцы тут же свело болью от холода.
   Контур каменной пирамиды пришёл в непрерывное движение, когда её захлестнула стая вирсанов. А затем диск луны снова окатило облаками, начиненными свежим зарядом снегопада, и Джейм больше не могла различать очертания кургана. Жур, прижавшийся к её колену, громогласно запротестовал против потери их общего зрения.
   - "Очень плохо, что здесь совершенно нечего поджечь," - сказал Марк, вглядываясь в темноту. - "Немножко огня было бы сейчас весьма кстати."
   Джейм на мгновение застыла, а затем рухнула на колени и принялась яростно обшаривать оба их рюкзака. В своём она нащупала сломанный меч со стёртой эмблемой на рукояти, кольцо, и что-то тёплое, но отбросила их в сторону в поисках того, что более подходило их нынешним нуждам.
   - "Знаешь, мои запасные штаны и кальсоны, это не совсем то, что имелось в виду," - сказал кендар, скептически разглядывая одёжку, пока Джейм спешно раскладывала тряпки полукругом вокруг них. - "Всё это не будет гореть достаточно долго."
   - "Всё, что нам нужно, так это немного золы. Я собираюсь попробовать зажигательное заклинание."
   - "Только осторожнее. Вспомни, что случилось в последний раз, когда ты взялась за Тестигонскую магию."
   Джейм скорчила гримасу. В начале её пребывания в Рес-аБ'Тирре, Клеппетти решила протестировать её кулинарные способности, вручив кусок пресного теста и книгу домовых заклинаний. Ей и в самом деле удалось заставить хлеб подняться, но когда Клеппетти его разрезала, то они обнаружили, что его расширение связано с ростом рудиментарных внутренних органов. После этого, Джейм оставила Тестигонскую магию в покое. И теперь она с некоторым трепетом вспоминала в уме заклинание, с помощью которого Клеппетти каждое утро возжигала новый кухонный огонь из золы и углей старого.
   - "Слушай," - внезапно сказал Марк.
   - "Я ничего не слышу."
   - "Они перешли на бег молча. Сейчас или никогда, девочка."
   Джейм поспешно высекла на тряпичный полукруг искру сталью и кремнем. Одёжка неохотно затлела. Размышляя, не делает ли она сейчас нечто запредельно глупое, она прочла заклинание.
   Их мгновенно окутало облаком дыма от вспыхнувшего огня. Задыхаясь, почти ничего не видя, Джейм услышала возглас Марка, а затем мясистый чпок. Из сумрака вылетел вирсан и тяжело приземлился у её ног. Он с рычанием прижался к земле своим приземистым телом, готовясь броситься на неё, но затем жуткая рана, оставленная секирой Марка, наконец-то раскрылась, проливая на снег потоки крови и потрохов. Она уставилась на зверюгу. Грубая белая шесть вниз по её спине заметно тлела.
   Облака дыма теперь буквально полнились сталкивающимися телами. Боевая секира Марка пела свою песню где-то впереди неё, отражая удары того, что казалось летающими факелами. Колдовской круг определённо воспламенял всё, что его пересекало. Джейм отступила в сторону от пылающего вирсана. Неужели эти создания и вправду настолько примитивны, что даже не понимают, что горят?
   Ледовая корка наста прямо перед ней взорвалась снежным вулканом. Менее одного сердечного удара Джейм смотрела в глотку летящей на неё зверюги. А затем её сбил в воздухе Жур. Барс и вирсан исчезли в дымовой завесе, щёлкая друг на друга зубами и перекатываясь клубком. Джейм побежала следом за ними.
   - "Вниз!" - проревел голос Марка почти у самого уха. Она упала плашмя. Вирсан и секира с хрустом встретились у неё над головой, орошая снег брызгами крови.
   - "Девятнадцатый," - сказал кендар, сгребая её в охапку. - "Держись в стороне." - И он оттолкнул её в сторону, за пределы досягаемости своего топора.
   Она могла слышать, как Жур с вирсаном продолжают грызню где-то поблизости, но не могла их найти. Барс умел драться и вслепую, без помощи её глаз, но сейчас, несмотря на хвалёное кенцирское ночное зрение, и сама она едва могла хоть что-нибудь разобрать в этом хаосе дыма, снега и мрака. Где же эта ледниковая расселина? Милосердные Трое, шагнуть через край в темноте. . .
   На Джейм внезапно кинулся вирсан, вся шерсть на спине пылает огнём. Нет времени отскакивать. Она откинулась назад, поймала ногой зверюгу в середине прыжка и перебросила через голову. Скулящий вой начал постепенно слабеть, а затем резко оборвался. А, вот и разлом.
   Джейм только успела подумать, что для уличного бойца она справляется не так уж и плохо, как снег рядом с ней буквально взорвался. Она едва успела различить тело вирсана, как тот приземлился прямо на неё. Под его весом голова и плечи Джейм проломили ослабленный наст. Мелкий, порошкообразный снег под ним мгновенно забил ей оба глаза и рот. Изогнувшись назад с полусотней фунтов очумевшего вирсана на её груди, терзающего подбитый войлоком рукав её куртки, который она вскинула вверх, чтобы защитить горло, она кинулась обратно в безумии ужаса, царапая и кромсая. Ночь стала красной, красной, и воняющей кровью.
   Только лишь изнеможение заставило ее, наконец, остановиться. Вирсан безвольно распластался поверх неё, зубы всё ещё стиснуты на усиленном рукаве её д'хена, куртки для ножевого боя, морда - разодранная безглазая маска. Он был однозначно мёртв. Мгновение, она лежала на месте, тяжело дыша, а затем с трудом спихнула тушу зверюги в сторону и села. Её перчатки свисали с кистей пропитанными кровью лохмотьями. Она оцепенело уставилась на свои руки, на свои ногти, заострённые бритвенные кончики, всё ещё полностью выпущенные. О, Боже мой, я снова их использовала.
   Никто в её старом доме в Призрачных Землях не догадывался, кто она такая, пока ей не стукнуло семь лет. Они полагали, что это странно, что у неё нет ногтей на руках, но никто из них не оказался готов к втягивающимся когтям, которые в один прекрасный день прорезались сквозь кожу на её кончиках пальцев. Вот тогда её отец и узнал, как её назвать, когда изгонял её прочь:
   Шанир, отрыжка бога, нечистая, нечистая . . .
   Под ногтями виднелась кровь. Джейм погружала кисти в рыхлый снег всё снова и снова, пока её, наконец, не остановил здравый смысл. Ей никогда не удастся вымыть прочь тот грязный яд в её крови, что делал её тем, чем она является.
   Кто-то задышал ей в самое ухо. Джейм вздрогнула, а затем повернулась и крепко обхватила Жура. Барс тёрся носом о её лицо, пока она озабоченно ощупывала его со всех сторон, выискивая серьёзные раны и ничего не находя. Хвала Предкам хотя бы за это.
   Тут она впервые заметила, настолько тихой стала ночь. Полукруг тряпок всё ещё тлел, но большую часть дыма сдуло прочь, обнажая поле сечи, освещённое горящими трупами где-то тридцати вирсанов, все разной степени расчлененности.
   Марк, может, и ненавидел убивать, но если потребуется, был определённо в этом очень хорош. Но где же он сам?
   Она поспешно вскарабкалась на ноги, похолодев от внезапного страха. На окровавленном, истоптанном снегу осталась только лишь цепочка его отпечатков, говорившая о том, как он отступил назад на несколько шагов под яростью своих противников. Следы обрывались на кромке разлома.
   Джейм бросилась плашмя на снег и вгляделась в бездну. Там было слишком темно, чтобы она могла видеть больше, чем на несколько футов, а её голос пробудил только лишь эха, затрещавшие по ледяным стенам всё дальше и дальше в глубину. Милосердные Трое, если он рухнул на самое дно. . .
   У неё за спиной, по ту сторону пламени, кто-то тихонько хихикнул. - "Джеймсиль!" - позвал хриплый, слащавый голос из темноты. - "Детка, я пришёл за тобой."
   Жур попятился и упёрся ей в ноги, шерсть на спине встаёт дыбом. Джейм ощутила, что её собственный скальп тоже зашевелился от встающих волос. Что бы там ни было, оно знало её настоящее имя, и она ощущала, что также почти знает, как его звать. Где же она слышала этот тошнотворно знакомый голос прежде? Не в Тай-Тестигоне, не в замке. . .
   - "Плетущая Мечты, Силки Душ, Яд Жрецов . . ."
   Неизвестный голос напевал всё новые эпитеты легко и насмешливо. Только последним Джейм когда-либо приходилось пользоваться. Остальные принадлежали первой Джеймсиль, её тёзке, которая порядка трёх тысячелетий тому назад вытянула танцем души двух третей Кенцирского Воинства по распоряжению своего брата и консорта, Герридона, Мастера Норф.
   - "Скоро, скоро колдовской круг ослабеет. Смотри, огонь уже умирает. Помнишь Дом Мастера, горящий, горящий, в ночь, когда он призвал тебя в свою постель?"
   . . . она карабкается по закрученной лестнице, обнажённая под плащом из гадючьих шкур, сшитых вместе серебряной нитью. Змеиные головы хлещут её на каждом шаге по пяткам. В лестничной нише ждёт мужчина . . . кто он? Его лицо как ободранный череп, а пальцы холодны, так холодны, когда он сунул нож в её руку, и вот она карабкается всё выше, всё выше, к двери, обрамлённой красными лентами, к темноте за ней. . .
   Джейм отшатнулась прочь от этого осколка памяти, всего, что осталось от всех этих потерянных лет. Постель Мастера? Но это же первая Джеймсиль была и, ей было известно, по-прежнему остаётся консорткой архипредателя. Как всё это, во имя земли, связано с ней лично?
   Но ты и сама побывала в Тёмном Пороге. Дохнула холодом пронзившая голову мысль. И как бы ей ни хотелось этого отрицать, но Ты обладаешь Книгой в Бледном Переплёте, что осталась во тьме с Герридоном во времена его падения. И тебе негде было её достать, кроме как в его Доме, под карнизами теней.
   Чёрт возьми. Колдовской круг и вправду слабеет. Поверх угасающих языков пламени заблестели чьи-то глаза и этот мягкий, злорадный голосок снова хихикнул. - "Скоро, Джеймсиль, скоро."
   Это было так, как если бы всё её потерянное прошлое притаилось там во мраке, готовое броситься. Что же его остановит? Всё, что сейчас приходило Джейм в голову был огонь . . .  и Книга. Трое, вот оно. Она отыскала свой рюкзак и зарылась в него. Её холодные пальцы сомкнулись на чём-то тёплом. Она вытащила наружу толстый свёрток и поспешно развернула его, обнажая Книгу в Бледном Переплёте. Штуковина ощутимо пульсировала в её хватке, как будто сотрясаемая медленным сердцебиением. Затем она, казалась, содрогнулась. По мягкой коже обложки побежали гусиные мурашки, отвечая ударам холодного воздуха.
   По ту сторону всё ещё дымящегося полукруга возникло внезапное движение. Что-то бледное и странно кривобокое заковыляло вперёд, его точные очертания скрывал всё усиливающийся снегопад.
   - "Ты что творишь?" - завопило существо, его голос стал резким и пронзительным. - "Ах ты, жалкая дура, прекрати немедленно!"
   Джейм рывком вернула свой взгляд обратно к Книге. На странице перед ней была та самая руна, что она искала. Она уставилась на неё со всё растущей жуткой очарованностью, по мере того, как её сила начинала раскручиваться в её разуме. Полоски ярко-алого вермилиона, тонкие веточки золотого . . . Жар нарастал, а вместе с ним нарастала и боль. Джейм рывком захлопнула Книгу, но руна, казалось, вытравилась у неё под веками. Образы стали смазываться, расширяясь, выходя из-под контроля. Джейм непреклонно вернула силу, генерируемую руной, обратно к её правильной форме. А затем, когда ей стало казаться, что её макушка скоро взорвётся, на языке Повелителей (Мастеров) Рун, она сказала:
   - "ГОРИ."
   Слово опалило ей горло. Она упала на колени, кашляя и задыхаясь, а над ней катились волны жара. Ошеломлённо подняв глаза, она увидел стену ревущего пламени точно по ту сторону круга сгоревшего пепла, встающую всё выше и выше и тянущуюся всё дальше и дальше. Огненные былинки жалили её воздетое лицо. Само небо, казалось, пылало. На мгновение Джейм поверила, что провалилась обратно в свой ночной кошмар, но затем. . .
   Сохрани меня Предки, подумала она. Я разожгла пожар в буран!
   В самом центре огня кто-то кричал. Горящая фигура перескочила через теперь уже окончательно пропавший колдовской круг. Неизвестный пару раз кувыркнулся по тающему снегу, чтобы погасить пламя, а затем ринулся вперёд. Жур скакнул ему навстречу. Существо отправило его в полёт одним ударом руки и двинулось дальше. Оно походило на какую-то искривлённую пародию вирсана, но было намного крупнее и покрыто мехом только в отдельных опалённых местах. Перед ней стелилась монструозно искажённая тень от пляшущих позади языков пламени.
   Джейм вскочила на ноги, а затем полетела назад, под ударом врезавшейся в неё твари. Она обнаружила, что лежит, распластавшись на спине, глядя в лицо, что казалось целиком составленным из глаз, рыла и зубов. Да это же переврат из Тёмного Порога, с ужасом осознала она, один из павших кенцирских слуг Мастера. Когда-то это существо должно было обладать узнаваемыми человеческими чертами, как и сама Джейм, но это было уже очень, очень давно.
   Он ухмыльнулся ей прямо в лицо. - "Ну, прямо как в старые добрые времена, а? Я всегда говорил Тирандису, что учить тебя давать сдачи, значит портить всё удовольствие."
   - "О чем ты вообще говоришь?" - Она едва узнала свой собственный голос, полузадушенный, тонкий и прерывающийся от подступающей паники. - "Что ты хочешь?"
   Он снова рассмеялся, жуткий полубезумный звук. - "Хочу? Я? Хотеть - это дело нашего хозяина, а то, что он хочет - так это тебя. Дрянная девчонка, вот так вот взять и сбежать из его дома, после всех тех усилий, что мы на тебя затратили. И это было такое долгое, скучное время, сидеть здесь в горах, дожидаясь, пока ты не покинешь тот осёдланный богами город. Мастер Герридон может подождать. Теперь моя очередь."
   Она упёрлась руками в его плечи, но это злорадное лицо в прямом смысле стекло вниз на длину её рук, на глазах меняя свою форму. Между зубами застряли полоски гниющего мяса, дыханье смердело зловоньем.
   А затем, внезапно, что-то заслонило над ним пылающее небо. Переврата рывком унесло куда-то в сторону. Джейм услышала хруст его костей, когда он приземлился в дюжине футов от неё. Она увидела, что над тварью склонилась громадная, тёмная фигура и ощутила резкий аромат дикого мускуса. Аррин-кен всё-таки явился.
   Ну, Мразиль [Keral], приятно встретиться снова, промурлыкал глубокий голос в сознании Джейм. Прошло так много времени.
   - "Не так уж и много," - огрызнулся переврат. - "Ты, похоже, сломал мне обе ноги."
   Да неужели? Аррин-кен для проверки хлопнул лапой по одной из изломанных конечностей твари. Переврат закричал. Да, так и есть. Какой же я неуклюжий. Ведь я собирался сломать тебе хребет.
   - "Ты не посмеешь! Я любимчик самого Мастера! Тронешь меня, и он прибьёт твою шелудивую шкуру к своей трофейной стене, с тобою всё ещё внутри!"
   Дурачок. Я тебя уже тронул. Плоть подобных тебе исцеляется быстро, но какая жалость, что кости требуют столь большего времени.
   Мурлыканье усилилось. В нём открылись новые, переменчивые глубины и внезапно возникло ощущение множества голосов, сплетающихся в единое целое подобно морским течениям.
   А что касается той стены, то мы её прекрасно помним, как и тот проклятый зал, где столь многие нашего рода были убиты в ту ночь, когда Герридон предал нас всех и луну поглотили тени. Мы даже помним, сколь многих аррин-кенов ты ослепил горящими (негасимыми) угольками, до того как твой полубрат Тирандис прекратил все веселье. И в самом деле, Мразиль, мы уже очень и очень долго с нетерпением ожидали этой встречи.
   Переврата начало колотить. - "Ты думаешь, ты такой благородный, такой мудрый," - выплюнул он. - "А я такой дурачина, не правда ли, поскольку выбрал побеждающую сторону и в итоге выиграл бессмертие? Так что можешь и дальше чахнуть над всеми этими заботами вашего драгоценного бога, но говорю тебе, мой лорд ценит меня, как и Тьма - его, и они оба за меня отомстят!"
   Пожиратель Миров не ценит ничего, что изжило свою полезность, а что касается твоего мастера, то мы подозреваем, что он также будет только рад избавиться от тебя. Посмотри на себя, Мразиль.
   Огромный кот широко распахнул свои светящиеся глаза. В их глубинах, переврат разглядел сам себя и передёрнулся от отвращения.
   Блеск зеркал более тебя не прельщает, не правда ли? А ведь мы помним времена, когда всё было иначе, но это было тысячелетия назад. С той поры, как ты говоришь, ты стал бессмертным. Госпожа пожинает души, чтобы сохранять молодость Герридона из Норфов; но ты выгадал своё "бессмертие", совокупляясь с наимерзейшими тенями, что крадутся в самых дальних комнатах Дома Мастера, лежащих через пороги сотен павших миров. И теперь ты ползёшь к ним всякий раз, когда тебя гонят похоть или же серьёзные увечья, и находишь обновление в их тёмных руках.
   Но они искажают тебя, Мразиль, душу и тело, с каждым разом всё больше и больше. Уже сейчас ты более не в состоянии сохранять никакую твёрдую форму. Скоро ты будешь ползать на своём животе подобно мертвенно-бледному слизняку, пока сами твои кости не обратятся жидкостью. И чего же тогда будет стоить твоё бессмертие? Возможно, более милосердно будет отправить тебя обратно в это пламя к быстрой смерти.
   Переврат заблеял от ужаса и попытался отдёрнуться назад, но аррин-кен пришпилил его, почти что рассеяно, одной громадной лапой.
   О, да, но склонны ли мы проявлять милосердие? Нет, мы так не думаем. Прощай же, Мразиль. И желаю тебе долгой, долгой жизни.
   С этим громадный зверь вскинулся на задние лапы, чёрный контур на фоне огня. Подобно кошке, играющей с мышкой, он подцепил переврата когтями, подкинул его в воздух и одним ударом отправил в ледовую расселину. Крик Мразиля затихал с расстоянием, пока внезапно не оборвался. Затем большой кот повернулся к пожару и безмолвным голосом, сотканным из множества голосов, произнёс одно слово. Пламя угасло. Большая часть снежной бури также успела выдохнуться, оставляя ночное небо покрытым редкими звёздами и залитым светом полной луной, только-только заглянувшей через отрог Горы Тимор. Её лучи засияли на гористом пейзаже, что внезапно ужался до, практически, холмов подстилающей породы. По ним каскадами заструилась вода. Тут и там над нагретыми камнями шипели струйки пара. Аррин-кен повернулся к Джейм.
   А теперь, как сказал наш добрый друг, - "Твоя очередь, Джеймсиль."
   Джейм попыталась заговорить, но сумела только каркнуть.
   Думай, дитя, сказал глубокий, холодный голос в её голове. В этот раз он говорил один, но под ним бежало отдельное от него бормотание тех, других голосов, которые, как внезапно осознала Джейм, должны были принадлежать другим аррин-кенам в их отдалённых уединённых пристанищах. Одни шелестели подобно высохшим листьям, другие звенели горными ручьями, третьи отдавались морским прибоем, и так далее, и так далее. И все они, похоже, обсуждали только её.
   М-мы уже встречались прежде, в холмах над Тай-Тестигоном, безмолвно обратилась она к стоящему рядом с ней огромному зверю. Вы учили Жура охотиться и . . . и, по меньшей мере, не были ко мне враждебны. Но сейчас я почему-то не чувствую себя спасённой.
   Вовсе не обязательно. В то время я, видишь ли, не знал твоего имени.
   - "Я не --" - начала она, а затем, задыхаясь, остановилась. Я не Джеймсиль Плетущая Мечты. Быть может, это моё несчастье, носить такое же имя, как она, но это определённо не моя вина.
   Возможно. Таким образом, ты вовсе не Госпожа, но обладаешь собственностью Мастера, или так он заявляет, как заявляет своими Нож с Белой Рукоятью и Плащ из Гадючьих Шкур, которые остались с ним в Тёмном Пороге во время падения прошлого мира. И всё же, Книга нынче здесь. Ты бежавшая Тёмная [Darkling - глагол, букв.: Пребывающая во Мраке]?
   Джейм потрясённо на него уставилась. Я была за Барьером, всё верно, но я совершенно не Тёмная. Милосердные Трое, разве вы не можете это определить?
   Это не так просто. Ты владеешь чем-то большим, чем просто небольшим налётом колдовского очарования Тёмной. Ты украла Книгу?
   Это застало Джейм врасплох. Мастер определённо ей её не отдавал. По факту она подозревала, что все обитатели её старого дома-замка были перебиты именно Герридоном из Норфов, когда он явился туда в поисках её и Книги. Она была ученицей вора в Тай-Тестигоне с неохотного разрешения жреца Иштара, при условии, что никогда не станет красть у собственного народа. От этого зависела её честь. Но что, если она уже лишилась её путём кражи у Мастера? Прошлое было бездной, в которую проникали лишь слабые лучики света. Что она делала в Тёмном Пороге и что там сделали с ней?
   Луна теперь скользнула за Перевал. Пальцы тени от неровного хребта Чёрноскалья царапали то, что осталось от снежного поля. Аррин-кен сидел, наблюдая за Джейм, его немигающие, светящиеся глаза висели в добрых трёх футах над её собственными. Его очертания совершенно терялись во внезапном полумраке зашедшей луны, но она ощущала его присутствие - некий громадный, неподвижный объект, сокрытый во тьме.
   Я на суде, внезапно подумала она и непроизвольно содрогнулась, а это мой судья.
   Да, она определённо похитила Книгу -- но верно ли, что Мастер до сих пор один из Трёх Народов? Ежели так, то он также оставался и законным Верховным Лордом Кенцирата. Но аррин-кен лишил его этого титула и передал власть Глендару, его младшему полубрату, который и возглавил бегство в Ратиллиен. Таким образом, Герридон из Норфов воистину признан предателем, лишённым всех прав, а она вовсе не похитила Книгу, а только вернула её.
   Согласен.
   Безмолвное слово заставило Джейм вздрогнуть. Аррин-кен должно быть, следил за её мыслями столь же легко, как если бы она кричала их вслух. Вспыхнувший гнев высек искры из её уже натянутых нервов.
   Если вы уже знали, то чего же ради спрашивали? Чёрт возьми, кончайте играть в эти игры!
   Ей ответило изумление, столь же холодное, как ветер с высот.
   О, нет. Возможно, я слегка дразнюсь, но также и испытываю. Для невежественных в Законе допускаются некоторые послабления. Но ты не невежда, а посему должна нести полную ответственность.
   Трое! За что?
   Быть может, за всё.
   Джейм внезапно ощутила как чужой разум вторгается в её собственный. Даже несмотря на то, что она прикрылась экраном, ей показалась будто все хребты Чёрноскалья развернулись у неё в сознании. Что-то гналось за ней по горам, мягко перебирая бархатистыми лапами. Оно следовало запаху определённых воспоминаний и вытягивало их до самого конца. . .
   Вот она танцует в Рес-аБ'Тирре. Её карьера в качестве аБ'Тирр началась с того, как соперник-трактирщик подослал разбойников разнести гостиницу, что стала ей приёмным домом. И, чтобы выиграть время, Клеппетти велела ей станцевать для толпы. Она согласилась, с большим напряжением, не уверенная даже, что вообще знает как ставить ноги. Но она справилась. Где же она обучилась этому странному, дурманящему танцу, что каким-то образом кормился на своих зрителях? Что он с ними сотворял? А с нею самой? Это порою тревожило её, но только не сейчас, не в момент танца. Сейчас её окутывало одно лишь ликование, и всё растущий голод.
   Она в храме своего бога. Жрец Иштар, одержимый неведомой силой, грохочет туманными пророчествами, в то время, как в наружных коридорах завывают потоки лишённой всякого контроля силы. Она должна утихомирить её своим танцем, или все они погибнут, и так она и делает.
   Она стоит на коленях в снегах Чёрноскалья с раскрытой на коленях Книгой и говорит, - "ГОРИ."
   - "Нет!" - каркнула Джейм, и бешеным усилием вывернула свои память и разум на свободу. Вокруг неё снова царило настоящее.
   Над нею перекатывался беззвучный голос аррин-кена, неумолимый как, мороз, взрывающий зимой деревья, сплетённый со звуками моря, пустыни и леса. Дитя, ты исказила Великий Танец, точно так же, как и твоя тёзка до тебя. Кроме того, ты узурпировала полномочия священника и злоупотребила Руной Мастера. Мы заключаем, что ты и в самом деле Тёмная, по воспитанию, если не по крови. В общем и целом, твои намеренья были хорошими, но исполнение безответственным, вплоть до грани безумия, а твои растущие силы едва управляемы. Три дня назад ты едва не уничтожила весь город. А теперь, должны ли мы позволить такой, как ты, обрушиться на наши бедные, измученные народы? Отвечай, дитя.
   Джейм бездумно смотрела на громадную кошку. Ей нужно было что-то ответить -- да, нет -- но её разум пребывал совершенно пустым и чистым.
   Тут сзади послышался какой-то звук. Через кромку расселины протянулась рука и зашарила по льду в поисках опоры. А прежде чем появилась вторая, прочно сжимающая обоюдоострую секиру, Джейм была уже на коленях, хватаясь за рукав Марка.
   - "Прости, что так долго," - сказал он извиняющимся тоном, подтягиваясь наверх. - "Я слышал, как ты кричала, но я только-только приземлился на огрызок выступа там внизу, и едва мог перевести дыхание. Затем пошёл огненный дождь. А потом на меня свалился вирсан -- ну, или, по крайней мере, я думаю, что это был вирсан. Но что здесь случилось?"
   - "Гости," - прохрипела Джейм, показывая на громадного, безмолвного кота.
   Марк оглядел аррин-кена с заметным благоговением. Подобно большинству кенциров он никогда прежде не видел ни одного из них. - "Милорд, я к вашим услугам," - сказал он официальным тоном. - "Так значит, дела всё-таки наладились."
   - "Не совсем," - сказала Джейм, с жутким усилием выталкивая наружу хрипящие слова. - "Я думаю . . . что он . . . собирается меня убить."
   - "Убить? Но за что?"
   - "За то . . . кто я есть."
   Большой кендар ответил ей озадаченным взглядом. Однако, даже если он и задумался, что она имела в виду, то вопросов задавать не стал. Вместо этого он почти рассеянно вскинул вверх своё оружие.
   - "Лорд или же нет, я не вижу причин дозволять подобное."
   Джейм ужаснулась. Быть может, и приятно сидеть зимним вечером у очага и обсуждать шансы девяносточетырёхлетнего трёхсотпятидесятифунтового бойца с топором против шестисотфунтового, почти что бессмертного кота, но она не имела ни малейшего желания проверять их на практике.
   - "Ты идиот!" - прокаркала она, становясь между ними. - "Прежде чем . . . позволить тебе такое, я лучше . . . сама брошусь в . . . эту чёртову расселину."
   В тот же момент, просто невероятно, она уже падала. Над нею сомкнулась кружащаяся темнота. Ни неба, ни каменных стен, и никакого уступа. Она с ним разминулась. Зато она не разминулась с крутым, утыканным камнями склоном внизу, который прервал её падение и сломал ей несколько рёбер, пока она катилась вниз. Ещё одна секунда в воздухе, а следом - сокрушающий удар. Она лежала на дне расселины, уткнувшись лицом в полурастаявший снег. В горле клокотала кровь. Попробовав двинуться и не сумев, она осознала, что сломала себе спину.
   Поблизости что-то зашевелилось. Затрещали потревоженные камни, когда по ним к ней с мучительной болью поползло тяжёлое тело. А она не могла даже повернуть головы. Звуки хриплого дыхания отдавались эхом от стен расселины, всё ближе, всё ближе, и наконец, перешли в резкий, надтреснутый смех.
   - "Моя очередь . . . снова, Джеймсиль."
   - "Довольно," - резко сказал знакомый голос, идущий будто с изрядного расстояния. - "Прекрати это."
   Джейм обнаружила, что она стоит, скрючившись, на самой кромке разлома, а Марк опустился рядом с ней на колени, обхватив её плечи своими большими руками.
   - "Ты меня слышишь?" - повторил он снова, говоря поверх её головы с такой яростью в голосе, которой она никогда прежде от него не слышала. - "Я сказал, 'Прекрати это!' "
   Аррин-кен застыл валуном, наблюдая за ними. Она поняла, что в этот раз он потянулся не к её воспоминаниям, а к силе предвиденья. Это была точная версия того, на что походил бы прыжок, долгая смерть во мраке бездны, совершенно беспомощной и брошенной на милость той твари.
   Твой выбор, Джеймсиль.
   Джейм внезапно окатило бешеной, бешеной яростью. Она сбросила прочь ладони кендара и вскочила. Горный воздух всё ещё вибрировал от силы, высвобожденной Руной Мастера, чьи смутные очертания до сих пор ещё не рассеялись полностью. Широким, вызывающим жестом тёмного танца она втянула в себя рассеянную по долине энергию, чтобы успокоить свои измученные нервы, подобно крепкому вину, выпитому на пустой желудок.
   - "Мой выбор." - Её голос, теперь уже сильный и уверенный, подхватил всё те же мурлыкающие нотки, что отличали аррин-кена, но с ещё даже более холодными подтонами. - "Мой выбор! Так мне полагается скакнуть в расселину или же посмотреть на то, как вы сражаетесь и, вероятно, убиваете моего друга. А что насчёт третьего варианта? Вы же любите игры, котик, не правда ли? Ну, быть может, теперь ваша очередь стать 'Мышкой.' "
   - "Девочка, не стоит . . ."
   Марк коснулся её предплечья, а затем отскочил с резким восклицанием. Его рука обвисла и дёргалась, как будто от внезапного паралича. Джейм едва это заметила. С этим нежданным-негаданным приливом могущества, ночь, казалось, раскручивалась вокруг неё своим полотном. Она ощущала вплетенные в него узоры силы: гадючий узелок энергии на востоке - Тай-Тестигон, всё ещё бурлящий даже спустя три дня; лихорадочный сердечный пульс переврата, лежащего в раскрытой холодной могиле ледяной расселины; но перед ней восседал аррин-кен, подобный некой великой скале, что приходилось огибать всем стремнинам. Когда она попыталась нащупать узоры, что делали его живым, её разум соскальзывал с них всё равно, что с обледеневшего мрамора. Его отчуждённость просто бесила. Её хотелось оплести его танцем. Хотелось выманить из его внутренней цитадели и . . . и . . . что потом?
   Странные мысли зашевелились в глубинах разума Джейм, её охватил непонятный, чуждый голод, будто пришедший из какого-то полузабытого сна. Это так сладко, пожать душу аррин-кена.
   Но что это там? Сама ночь, казалось, зашевелилась, когда сквозь неё запульсировали ударные волны. Массивная голова аррин-кена поднялась вверх. Он тоже это почувствовал. Горы на севере скрывали собою большую часть неба, но за их пиками разрасталась сияние. Оно становилось всё ярче, ярче, а затем его источник вырвался в поле зрения, сияя, будто комета. Джейм подумала, что видит в его центре какую-то фигуру, танцующую сквозь ночь. Она обнаружила, что аррин-кен уже стоит рядом с ней.
   Я ошибался. Мастер всё же хочет своего ручного переврата обратно. Берегись её касания.
   Её?
   Свет полыхал уже над самыми головами. Он облетел поле кругом, а затем сверкнул обратно. На мгновение он завис над ледяной расселиной, а затем Джейм ощутила, что его внимание сместилось. Он приземлялся. К Джейм лунатиком заскользила самая красивая женщина, что она когда-либо видела, и которую она, без сомнения, уже где-то видела прежде. Но её разум, похоже, отказывался работать так, как следует. Она не могла думать, не могла даже двинуться, когда незнакомка потянулась к ней рукой. Изящная, белоснежная кисть коснулась щеки. Женщина сонно улыбнулась ей, шепча . . . что-то, но всё, что Джейм слышала, так это страшный звон в ушах. Её приобретённая взаймы сила струилась прочь из неё подобно крови из зияющей раны. Ей показалась, будто сама её душа готова вырваться наружу. Глаза незнакомки были холодного, практически нечеловеческого серебра, но их зрачки провалились далеко, далеко за пределы дремлющего лица. В их глубинах на границе чёрного хаоса отчаянно танцевала и танцевала белая фигурка, как будто боялась остановиться. Джейм бросилась к ней. Незнакомка вскинула голову . . . и Джейм внезапно обнаружила себя лежащей на снегу, а аррин-кен припал к земле между ней и сияющей женщиной.
   Госпожа, забирайте то, ради чего явились, и уходите. Ничто иное вам здесь не принадлежит -- пока что.
   Улыбка незнакомки дрогнула, как будто готовясь сломаться, а затем снова застыла. Она поклонилась и падающей звездой нырнула в расселину, чтобы мгновением позже выскочить обратно, сжимая в руках изломанное тело переврата. Он пронзительно визжал, страдая ещё сильнее, чем даже когда падал. Вопли и свет постепенно растворялись в дали, пока северный мрак не поглотил и то, и другое.
   Джейм приподнялась на локте, чувствуя себя опустошённой. Не будь у неё резерва избыточной энергии, эта женщина осушила бы её душу до самого дна одним своим холодным касанием, и не потому, что хотела, а только лишь потому, что такова её природа. Но как её назвал аррин-кен?
   Громадный кот уселся как прежде, не сводя с неё своих немигающих глаз.
   О, да, это была Плетущая Мечты, хотя нынче ей гораздо больше подходят кошмары.
   - "Трое," - выдохнула Джейм вслух, практически благоговейно. Но почему она так мною заинтересовалась?
   Ты не слишком-то много времени проводишь перед зеркалом, не правда ли?
   С таким-то лицом? Конечно, нет. Но что . . .
   Её прервал какой-то шум. К ней неуклюже ковылял Жур, даже его, слепые, лунно-опаловые глаза умудрялись выглядеть расфокусированными. Джейм радостно его обняла. Рядом с ними на коленях стоял Марк. Его лицо было совсем белым, но руки, которыми он охватил их обоих, были крепкими, как и всегда.
   - "Ну, похоже, всё всё-таки наконец-то наладилось."
   Джейм поглядела на аррин-кена. Так ли это?
   Как посмотреть. Ты всё ещё хочешь поиграть в кошки-мышки?
   - "О, чёрт." - Джейм ощутила, что краснеет. Во имя Порога, о чём она только думала? Ну, конечно я не стану с вами сражаться, лорд, как и мой друг, даже если мне всё ещё нужно броситься через край, чтобы этого избежать. Она сглотнула, вспоминая холодную, одинокую смерть, что ждала её внизу. По крайне мере, там не будет готового порезвиться переврата.
   Это всё ещё твой выбор, и всегда таким был. Все голоса вернулись обратно, мурлыкая в унисон. Ты судила сама себя, дитя. И выбрала яму. Мы ожидали увидеть властность и безрассудство, но совсем не это. Похоже на то, что ты и вправду готова принимать на себя ответственность за то, что несут твои действия. Непавшая тёмная. Мы и не верили, что такое возможно. Определённо, что силы, вовлечённые в это, лежат за пределами даже нашего понимания.
   Марк легонько ткнул Джейм локтем. - "Что говорит Лорд Кот? Всё, что я слышу, так это рокотание."
   - "Я не уверена, но думаю, что мне только что дали отсрочку приговора."
   Да. Теперь говорил только безмолвный голос большого кота, что сидел прямо перед ними. Основная часть мудрости, это знать, когда не стоит вмешиваться. Кроме того, кто-то же должен принести эту треклятую книгу обратно в Кенцират, а она, похоже, выбрала для этого именно тебя.
   Ввиду отсутствия, кого-то более подходящего и здравомыслящего, подумала Джейм.
   Возможно. Её вкусы всегда отличались . . . некоторой эксцентричностью, но я бросил бодаться с ними и с ней самой тысячелетия назад. Предметы великой силы выбирают свои собственные пути, а этот вернётся обратно домой ещё далеко так не скоро. Большая буря заваривается нынче над Заречьем, надо всем Ратиллиеном, на севере и на юге. Я слышу грома и раскаты рогов. И я виду тьму у тебя на пути, дитя. Тай-Тестигон был защищенным убежищем. Могут быть и другие, кроме Мразиля, ждущие, чтобы накинуться на тебя исподтишка. Берегись их, но даже ещё больше, берегись самой себя.
   - "Я не понимаю."
   Нет? Тогда смотри.
   Большой кот широко распахнул свои светящиеся глаза. Джейм уставилась на своё собственное в них отражение, на высокие скулы, острые линии носа и подбородка, большие, серебряно-серые глаза, что глядели на неё в ответ. Она так редко смотрелась в зеркала, что даже её собственное лицо смотрелось для неё почти что незнакомкой, хотя в этот раз оно было неожиданно узнаваемым. В этот раз, если смотреть под определённым углом, она могла бы подумать, что на неё глядит в ответ Госпожа.
   - "Я-я всё ещё не понимаю."
   Тогда ты и в самом деле невинна . . . но невинность и даже хорошие намерения порою служат плохою защитою. Извлеки урок из судьбы своей тёзки. Джеймсиль Плетущая Мечты не осознавала зла, что Герридон попросил её сотворить, пока не стало слишком поздно. Она никогда по-настоящему на него не соглашалась. И, тем не менее, её злоупотребление властью распахнуло глубочайшие полости её души великой пустоте за пределами Цепи Сотворений, где зародился сам Тёмный Порог. Сначала этот пролом был маленьким, легко управляемым, но с годами он разрастался всё шире и шире. А теперь души падают в него сквозь неё словно в океанский водоворот, а сама она вынуждена непрерывно танцевать на его кромке, только чтобы не быть поглощенной самой.
   - "Н-но прямо сейчас, она же мне улыбнулась . . ."
   Ты для неё, вероятно, всё равно, что простой сон. Как и весь внешний мир, должно быть. Душою и разумом, она всё танцует и танцует, и не осмеливается остановиться, а её тело движется по воле её Мастера. Берегись, дитя. То же может случиться и с тобой, если не хуже. Плетущая Мечты действовала в незнании и таким образом несёт лишь частичную ответственность за свои поступки. Ты, возможно, всё ещё невинна и невиновна, но далеко не несведуща -- и уже играешь в ту самую игру, что сгубила первую Джеймсиль. Если ты в конечном итоге падёшь, то это будет падением Мастера, с осознанием, совершаемого тобой зла, и его принятием. Злоупотребление властью будет толкать тебя именно в этом направлении. С другой стороны, простое её применение может увести тебя другой дорогой, к служению нашему богу. Это и значит быть шаниром, ступать по кромке ножа.
   Джейм содрогнулась. - "Но я вовсе не хочу падать ни в какую сторону!"
   Ей ответил густой и рокочущий тихий смешок. А кто же из нас хочет? Для нас, увы, добро не менее ужасно, чем зло. Мы можем только лишь полагаться на нашу честь и стараться сохранять равновесие. Рекомендую тебе поступать точно так же. А теперь я провожу вас через перевал и вниз по ту сторону до самого Пештара. Там вы сможете отдохнуть, и, кто знает, возможно, разжиться новой парой сапог.
   - "Сапоги?" - повторил Марк, определённо уловивший последнее слово, если и ничего больше. Он впервые заметил, что Джейм только наполовину обута. - "Эй, как давно это случилось? При таком морозе ты вполне можешь лишиться ступни."
   Джейм покрутила пальцами ноги в мокром носке. - "Странно. Ничуточки не холодно. А тебе?"
   - "Нет."
   Над головою маячила Гора Тимор, лишённая теперь снега, но зато облачившаяся в ледяную броню после оттепели огневой бури. Хотя с неё задували сильные ветры, лишь намёки на них достигали низины. Джейм с Марком переглянулись, а затем поглядели на аррин-кена. Жур прорысил мимо них к большой кошке и склонился перед ней, закрыв глаза от наслаждения, а огромная зверюга наклонилась, чтобы вылизать ему голову. У их ног, слабо мерцая в первых лучах рассвета, расстелился белоснежный ковёр звёздочек подснежников.
  
  

Глава 2 Адская Охота

  

Тагмет и Киторн: 6-7-й день зимы

  
   ВИСЕЛЬНИК безостановочно кружился под порывами лёгкого бриза на своём дубовом суку, его ноги едва не стригли высокую сорную траву, пробившуюся меж камнями брусчатки Речной Дороги. Его тело было туго затянуто в варёную кожу, руки-ноги стянуты вместе и запечатаны воском. Только лишь его распахнутый рот и раздутые ноздри оставались открытыми холодному ночному воздуху. Сейчас он повернулся к северу, в сторону гор своего народа. Затем ветерок развернул его на восток, а после на юг, и он уставился затянутыми кожей глазами вниз по дороге, что тянулась по извилистой долине Заречья.
   Двое мужчин на лошадях смотрели на него в ответ.
   - "Колдовской страж [watch-weirdling]," - сказал младший и меньший из них. - "Так значит, это поэтому мы оставили всё своё оружие в Тагмете. И какой же именно шум эта штука устроит, если почует кенцирскую сталь?"
   - "Едва ли вам захочется это услышать." - Дородный кендар недоверчиво хмурился на переплетенные тени, устилающие перед ними дорогу. - "Это граница нашей территории, лорд. Заречье может и принадлежит Кенцирату, но эти холмы больше не наши с момента падения Киторна и перехода его к мерикитам порядка восьмидесяти лет тому назад. Ещё один шаг и эта штука учует железо в нашей конной упряжи. Повернём назад, Лорд Торисен. Пожалуйста."
   - "Пожалуйста?" - Верховный Лорд посмотрел на кендара, в его утомлённых серебряно-серых глазах промелькнуло изумление. - "Ты не использовал это слово со времён Уракарна. И где бы ты теперь оказался, если бы я тебя тогда послушал?" - Он спешился и привязал Шторма, своего чёрного четверть винохира, к кусту. Жеребец в ответ фыркнул, выпустив две струйки (два пера) пара в морозный воздух, и попытался отступить подальше от весящего тела, который ветер со скрипом повернул в его сторону. Торисен его успокоил.
   - "Ты забываешь," - продолжал он всё тем же успокаивающим тоном, поднимая голову к Бурру [Burr - шум / грубый камень]. - "Что я поехал инспектировать северные замки, а Киторн - самый северный из всех, за исключением нескольких, вроде моего прежнего дома, лежащих у самого Барьера. Можешь остаться с лошадьми, если хочешь. Это не должно занять много времени."
   Он повернулся и зашагал вверх по заросшей дороге.
   Бурр тряхнул головой. - "И он говорит: 'Оставайся.' Ха!" - Он привязал свою серую лошадь рядом с чернышом Торисена и последовал за своим лордом.
   Под ногами хрустели высохшие листья и звенели замёршие камешки. На дворе стоял тот самый серый промежуток между осенью и зимой, когда голые стволы и ветви костенели на фоне полной луны, а громадные снежные хлопья неохотно скользили к земле с почти что безоблачного неба. В отдалении затявкала лиса. Была уже почти полночь, и было очень холодно.
   А в это время в Тагмете, в разрушенном внутреннем дворике пылали сторожевые костры, а кендары Торисена лежали вокруг них, завернувшись в одеяла. Бурр вспомнил радостное свечение, исчезающее за спинами, когда они выскользнули в ночь, подобно парочке воров. Он задумался, было ли Торисену -- всегда так быстро замерзавшему -- сейчас хоть сколько-то тепло, но знал, что лучше будет не спрашивать. Сам он гораздо больше, чем по жару огня, скучал по своему короткому мечу. Если на Верховного Лорда кто-нибудь сейчас нападёт, в такой дали от всякой помощи . . .

* * *

   ТАГМЕТ, из которого прибыли эти двое, пустовал уже очень долгое время. Подобно всем парным замкам, стоявшим друг против друга через быстрые воды Серебряной с интервалом двадцать - двадцать пять миль на протяжении всего Заречья, он был выстроен порядка тысячи лет тому назад, чтобы охранять северный край границы между древними королевствами Башти и Хатир. В конечном итоге и сами замки, и всё Заречье, были уступлены Кенцирату, чтобы он служил здесь буферным государством крайнего севера. Тагмет был тогда заселён, а затем заброшен, когда кровные междоусобицы и внешние войны истощили ряды хайборнов и великие дома начали консолидировать свои силы в замках дальше на юг. И теперь разбитые стены Тагмета оплетал почерневший от мороза шиповник, а на том, что осталось от его стропил, устроили свои насесты совы.
   Его полуразрушенный остов страшно манил мальчиков хайборнов, прибывших сюда вместе с Торисеном. Они облазили его сверху донизу, рискуя своими шеями, охотясь за реликтами прошлой жизни, распугивая летучих мышей и лисиц. Затем, этим вечером, они расселись у костра в солярии над главным залом, под открытым небом (ибо стёкла солярия давным-давно разбились), потягивая горячее вино с пряностями и пытаясь казаться матёрыми воинами на привале. Они практически позабыли о том, что Верховный Лорд Кенцирата находился в той же самой комнате. Торисен отступил к подоконнику чуть за пределами границы света и тихонько сидел на нём, грея руки кубком вина, наблюдая за разгорячёнными лицами мальчиков.
   Каждые шесть месяцев он призывал девять различных юношей хайборнов из девяти основных домов Кенцирата к себе на службу. Некоторые, однажды, вполне могли стать главами своих домов; другие же - погибнуть в мерзких кровных усобицах, что всё ещё разъедали хайборнов даже спустя три года относительного спокойствия под управлением Торисена. Он хотел, чтобы эти мальчики узнали его самого, и друг друга. Если дома когда-нибудь свяжет дружба, точно так же, как нынче их связывала кровь, убийства, быть может, наконец-то прекратятся. Но это было делом будущих лет.
   Хотя, напомнил он самому себе, когда эта группа впервые собралась в Готрегоре месяц тому назад, он подумал, что это может занять десятилетия, если не века. Эти мальчики - всё равно, что хайборнский микрокосм. Четверо пришли из крупных, основных домов, пятеро - из более скромных; большинство состояло в дальнем (или костяном) родстве между собой, кроме Морина и Бришни, полубратьев; и почти все они страдали от кровной вражды, что гноилась у них дома. Здесь был даже один из многочисленных внуков Лорда Каинрона: Донкерри, робкий бледнолицый мальчик, которого определённо приучили думать о Торисене как о злейшем враге его Деда, что вероятно, было сущей правдой. Верховый Лорд потащил весь отряд целиком в эту инспекцию в основном для того, чтобы не дать им перегрызть друг другу глотки. И это сработало. Неторопливое двухнедельное путешествие вверх по Серебряной, с его охотами и бивачными кострами -- не говоря уж о визитах во все замки севернее Готрегора -- сплотили их больше, чем он даже смел надеяться, даже если они всё ещё немного его сторонились. И теперь, когда они сидели вокруг костра, потягивая вино и разговаривая, он рассматривал каждого из них по отдельности, вспоминая всех хороших людей, потерянных в кровных усобицах за прошедшие годы, и размышляя о том, как долго эти мальчики будут чтить память их походной дружбы.
   Их голоса начинали потихоньку расплываться. Торисен рывком вскинул вверх голову, вырываясь из ловушки напавшего сна. Бурр за ним наблюдает. Он заставил себя сконцентрироваться на болтовне подростков.
   - "Мы сейчас неподалёку от Киторна," - говорил Морин.
   - "А помнишь, Бришни, как мы отправилось на костяную охоту точно такой же зимней ночью четыре года назад и едва не попались в лапы охотничьей группе мерикитов?"
   Бришни рассмеялся. - "Помню. Хорошо ещё, что мы притащили с собою большую берцовую кость для погребального костра, а то наш Отец доделал бы работу мерикитов вместо них."
   Торисен поднял брови. - "Объясни," - тихонько сказал он Бурру, когда кендар подошёл заново наполнить его кубок.
   Мальчики вздрогнули при звуке его голоса и обменялись быстрыми взглядами. Бурр отрицательно покачал головой.
   - "Он не может этого знать, лорд," - сказал Бришни. - "Это . . . ну, это своего рода открытый секрет, известный всем мальчишкам. Видите ли, Киторн пал в результате предательства. Одной тёмной ночью мерикит, гость дома, распахнул ворота своим родичам и все до единого кенциры замка, хайборны, кендары, пали жертвой резни."
   - "Уверен, что в этом нет ничего секретного."
   - "Нет, милорд, конечно нет. Вы, вероятно, слышали, что большую часть тел предали погребальному костру следующей весной, когда известия о резне просочились на юг. Но некоторых погибших найти не сумели. И мальчики начали ускользать в холмы на костяную охоту. Её начали наши деды, и продолжили наши отцы, тоже. А теперь на неё ходим и мы, хотя там уже крайне мало что осталось, а дома нас взгреют, если поймают; но это, ну, это стало своего рода ритуалом, и помоги Трое тому пареньку, который хотя бы однажды не посетил Киторна до своего пятнадцатилетия."
   Они принялись мериться достижениями. У всех были свои собственные истории поисков, пусть и не всегда успешных, и поспешного бегства, ибо холмы хорошо охранялись. Только Донкерри хранил молчание. А когда кто-то, наконец-то, спросил его о его самой лучшей добыче, он вместо ответа внезапно повернулся в сторону сидящей на подоконнике призрачной фигуре.
   - "А сколько лет было вам, Верховный Лорд, когда вы впервые отправились в холмы?" - потребовал он.
   Остальные уставились на Донкерри.
   - "Донки [Donkey - осёл], ты осёл [ass - осёл]  . . ." - яростно зашипел Бришни.
   - "Так сколько?"
   В пятнадцать, половину жизни назад, бегство из кошмара замка отца, жуткое путешествие на юг через Призрачные Земли, замок Ардета в Заречье . . . - "Сэр, я сын Серого Лорда Ганта."
   - "Если ты останешься здесь, парень, то другие хайборны тебя прикончат. Вступай-ка в Южное Воинство под моим именем. Все подумают, что ты один из моих бастардов, от которого я решил избавиться - ну, да и ладно. Вот твоё назначение, и слуга, Бурр." - В пятнадцать, наука сражаться, командовать и, на красных руинах Уракарна, выживать.
   Мальчики продолжали смотреть на него, Каинроновский внук побелел лицом и обхватил себя руками, как будто удерживая себя таким образом на месте.
   - "Я вырос не в Заречье," - спокойно сказал Торисен. - "Твой дедушка должен был тебе это рассказать." - Дети, подумал он, глядя на них. Они все просто дети. И ты не должен держать их всю ночь на ногах, только потому, что сам боишься заснуть. - "На сегодня достаточно. Да, я знаю, что сейчас ещё довольно рано, но помните, что завтра мы выезжаем домой прямо на рассвете. Так что отправляйтесь в постель."
   Они вышли один за другим, всё ещё подавленные. Бурр собрал винные кубки.
   - "Вам стоило отправить этого обормота домой," - сказал он через плечо.
   - "Донкерри? Мальчик просто не хотел признавать того, что никогда не был в Киторне."
   Кендар фыркнул. - "Замок его дедушки достаточно близко. От Рестомира до Киторна четыре часа верхом."
   - "Пускай отдыхают, Бурр." - Торисен потёр воспаленные глаза. - "Каждый находит свой обряд взросления и принятия."
   - "Вам также не мешало бы отдохнуть. Сегодня уже четвёртая ночь."
   - "А ты, значит, всё подсчитываешь."
   Бурр застыл, рука повисла в дюйме от кубка.
   - "И кому же ты передаёшь эту информацию теперь, когда Ардет больше тебе не хозяин? Бедный Бурр, столько лет за мной шпионил, а теперь его рапорты никому не нужны. О, пекло," - внезапно прервался Торисен, совершенно другим тоном. - "Прости. Иди тоже спать. А у меня всё ещё есть кое-какая работа."
   Кендар молча поклонился и покинул комнату.
   Торисен уселся у очага. Когда он протянул свои замерзшие, покрытые сеткой шрамов руки к огню, они заметно дрожали. Ты слабак, парень, издевался над ним голос отца из прошлого. Такой же слабак, как и твоя сестра. Но Джейм никогда не был слабой, даже ребёнком. Они не желают учить меня драться, Тори, а вот ты это сможешь. Я тебя заставлю. И она попыталась, набросившись на него, когда он меньше всего этого ожидал, заучивая обрывки движений Сенета из его ответных приёмов. Трое, но как же он тогда взбесился. Как же давно это было . . . и почему он теперь об этом задумался? Забудь о прошлом, велел он себе. У тебя нет времени на мёртвых. А теперь, за работу.
   Он вытащил из перемётной сумки связку бумаг. Первая была официальным посланием от Принца Одалиана из Каркинора, древнего княжества далеко на юге, рядом с Водопадами. Принц поздравлял Верховного Лорда с трёхлетием успешного правления. Торисен фыркнул. Пожалуй, и вправду успешного, если говорить в том смысле, что он ещё не позволил себя устранить. Но Одалиан имел в виду совсем не это. Его семья, Агонтири, всегда была очень тесно связана с Кенциратом, поскольку их столица -- сам их дворец, по сути дела -- был построен вокруг кенцирского храма.
   Как же странно, что людей так часто, казалось, просто тянуло к этим девяти Ратилленским домам Трёхликого Бога. Сами кенциры предпочитали их избегать, отчасти из-за того, что остерегались всего, связанного с их ненавистным богом, а отчасти потому, что никто, даже сами жрецы, не понимали храмы до конца. Их даже и строили не кенцирские руки. Всякий раз, когда Три Народа были вынуждены отступить в новый пороговый мир, храмы просто-напросто стояли там готовыми, дожидаясь их прибытия. Поскольку все храмы, во всех мирах, носили одну и ту же архитектурную характерную подпись, летописцы считали, что их бог привязал к себе или, по крайней мере, облёк соответствующими полномочиями некий четвёртый народ и отправил его вперёд на подготовку пути. Ввиду неизвестности настоящего имени, эту гипотетическую народность называли просто Строителями. Их творения были однозначно впечатляющими, но, в то же время, заметно нервирующими, по крайней мере, для кенциров.
   Кенцирские жрецы, отправленные служить в Каркинаротском храме, были почётными гостями Агонтиров. Впрочем, Одалиан недавно сделал решительный шаг за пределы своего статуса радушного хозяина, женившись на единственной хайборн леди, у которой когда-либо было разрешение на создание альянсов за пределами Кенцирата. Торисен подозревал, что Принц с радостью и сам бы превратился в кенцира, будь такое возможно. Ну, о вкусах не спорят. А на послание можно ответить, когда он вернётся обратно в Готрегор.
   Следующей на очереди шла целая связка документов, претензий и контрпретензий. Это уже более серьёзное дело. Лорд Коман из Замка Крагген недавно умер, не назначив наследника. Обычной практикой в подобных вопросах было назначение новым главой дома старшего сына. Это, с одной стороны, вполне устраивало Торисена, поскольку Демот, тот самый старший сын, был наполовину Ардетом и фактически обещал следовать его примеру во всех голосованиях Верховного Совета. Однако у него были сильные сомнения в способности Демота командовать. Как, по всей видимости, и у большей части старших членов собственной семьи Демота, которые поддерживали младшего сына по имени Кори. К сожалению, матерью Кори была Каинронка и, таким образом, его назначение давало этой семье настолько больше влияния, что это могло оказаться фатальным для власти самого Верховного Лорда.
   Всё это дело вызывало у Торисена сильнейшую головную боль. Как же ему умудриться сделать честный выбор между интересами Команов и своими собственными, которые можно рассматривать и как интересы всего Кенцирата в целом? Это была проблема того сорта, что и в самом деле требовала непредвзятого суждения аррин-кена; но в отсутствие громадных кошек, другие хайборны приняли его в качестве Верховного Лорда, именно для того, чтобы он мог судить подобные случаи и предотвращать катастрофическую гражданскую войну, для начала которой, похоже, не хватало только одной свежей вендетты. Лорд Каинрон, верно, был тогда в отчаянном положении, если уж согласился на подобное препятствие своим личным амбициям, или же просто-напросто полагал, что сумеет легко избавиться от Торисена, когда придёт нужное время. Все лорды определённо ощущали себя в равной степени под угрозой полного истребления, если доверились одному его слову, без именного меча или кольца, что он и в самом деле сын Серого Лорда Ганта. Даже Ардет, наверняка поначалу сомневался. И, разумеется, хотел подробные рапорты, пока Торисен сражался под его штандартом в Южном Воинстве, и Бурр исправно ему их поставлял. Это был нечестно, почти неразумно, продолжать винить этим Бурра, но он до сих пор не мог прекратить.
   Торисен в ужасе отшатнулся от собственных мыслей. Вот так оно и начинается, медленное соскальзывание в глубины безумия. Оно бежало в самой Норфской крови. Гант умер безумным, выкрикивая проклятия безмолвным воинам Тёмного Порога, что вломились в его замок, неся с собой разорение и смерть. Торисен провёл больше двух недель без нормального ночного сна, пытаясь избегнуть жуткого сновидения, что показывало ему отцовскую смерть. Это случилось сразу после того, как он достиг совершеннолетия три года тому назад и всё никак не мог решить, заявлять ли права на место Верховного Лорда. Его невыносимое беспокойство в конечном итоге выдернуло его из Южного Воинства и загнало в Пустоши, где он нашёл прибежище в одном из обширных разрушенных городов, чьи старые кости засоряли просторы пустыни. Но кошмары всё равно приходили и приходили. И так всегда. Верил ли он в них? Нет, разумеется, нет. Ясно(дальне)виденье, даже во снах, это свойство шаниров, а он -- хвала предкам -- не шанир. Но он поверил в то, что этого сна достаточно, чтобы заявить права на отцовскую власть, и другие хайборны отдали её ему.
   Языки пламени скакали перед глазами, близко, слишком близко. Бумаги охватил огонь. Он с проклятьями швырнул их в яму. Нет, он определенно не сможет и дальше продолжать бодрствовать, если будет просто сидеть здесь и думать. Сон двар? Часов шесть исцеляющего забвения определённо не будут лишними, но что, если в этот раз сны последуют за ним даже туда? Оказаться в капкане, неспособным проснуться. . . Он встал и беспокойно зашагал по комнате.
   Бурр растянулся на лестничной площадке перед дверью верхних покоев. Он резко проснулся, когда кто-то через него переступил и, не задумываясь, схватил того за ногу.
   - "Ну, Бурр," - прозвучал над ним из темноты мягкий голос Торисена. - "Ты и в самом деле хочешь, чтобы я полетел вниз по лестнице головой вперёд?"
   Бурр выпустил его и вскочил на ноги. - "Милорд, куда вы направляетесь?"
   - "Наружу."
   Бурр тихонько выругался. Он слишком хорошо знал привычку Торисена бродить по ночам без эскорта, в тех случаях, когда он не желал спать. По сути дела, именно поэтому Бурр и был сейчас здесь. - "Все эти мерзкие мальчишки, со своими байками о костяной охоте. . ."
   - "Киторн? А это идея. Очень тебе обязан, Бурр. А теперь, иди, спи дальше."
   - "Нет. Я не могу вас остановить, милорд, но если повышу голос, то другие смогут."
   - "И ты больше не будешь у меня на службе -- что, в общем и целом, будет довольно-таки печально. Ладно, давай-ка договоримся. Как ты смотришь на подлунную верховую прогулку к Киторну, а, Бурр?"
   Кендар вздохнул. - "Пойду, приведу лошадей, милорд."

* * *

   И ТЕПЕРЬ ОНИ БЫЛИ практически на месте. Над их головами, на своём возвышении, на фоне тёмных гор, угрюмо горбилась старая крепость. Её внешний двор окружали разросшиеся сплетения кустов облако-колючек, чьи ягоды висели подобно каплям тёмной крови в кружеве трёхдюймовых колючек. Бурр заметил что-то чёрное на одном из кустов. Это была летучая мышь, висящая вверх ногами с распахнутыми крыльями, насаженная на один из шипов. То же было и на следующем кусте, и дальше, и дальше, все с бусинкой на шнурке на шее, все в различной стадии разложения. Бурр инстинктивно замедлил шаг, чувствуя, как шевелятся волосы у него на голове. Что они здесь делают? Эти земли больше не принадлежат Кенцирату -- если, конечно, и в самом деле, когда-то принадлежали. Они здесь более не желанны.
   Но что это? Он резко остановился, старательно прислушиваясь. Барабаны? Ближайшая мерикитская деревня была всего в полумиле вверх по реке. Затем ветер сменил направление, унося отдалённое биение с собой.
   Если Торисен что-то и слышал, то никак этого не показал. Бурр заспешил следом за ним. Они уже подходили к разрушенной сторожке, сплошь увитой лозой. Листья дикого винограда сухо затрещали им вслед, когда они прошли под их тенью и принялись карабкаться по крутой дороге к внешнему остову замка.
   Внутри, одни лишь руины.
   Они стояли в центре внутреннего двора рядом с колодцем, оглядываясь кругом. Обрушенные руины оружейной, пекарни и зернохранилища громоздились вдоль внутренней стены. Прямо по курсу маячила замковая башня. Это была цитадель очень старого, но скромного дома, уже находившегося на пути к вымиранию, когда мерикиты вырезали его подчистую.
   Торисену виделось всё даже чересчур ясно: гость дома крадучись выбирается в мёртвящую тишину ночи, перерезает горло стражнику, отрывает главные ворота, его безмолвные соплеменники заполняют внутренний двор . . . Одна искра, и вот уже вся кровля зала в огне, с рёвом вздымающимся в ночь. Кендары пытаются вырваться наружу, но двери заблокированы. Они укрывают детей влажными одеялами и начинают рубить и ломать стены. Некоторым удаётся пробиться наружу, только чтобы умереть на открытом воздухе, сражаясь, под летящие кругом эха пронзительных криков из башни. . .
   А теперь со стен свисали сбросившие листья лозы, а среди почерневших руин пробивались молодые деревца. Торисен потряс головой, чтобы её прочистить. На мгновение он почти погрузился в сон-воспоминание о падении своего собственного дома, почти подумал, что слышит шлёпанье маленьких босых ступней, бегущих, бегущих, от огня и смерти за спиной. Джейм? Нет, конечно, нет. Её выгнали из отцовского замка задолго до его конца; и ему следовало уйти вместе с ней, до того, как безумие старика дотянулось и до него.
   -"И все они умерли," - сказал он, едва ли сам зная, о котором замке он говорит.
   - "Вообще-то не совсем все, лорд. Был один выживший, мальчик кендар по имени Маркарн, который охотился в одиночестве, когда всё это случилось. После этого, он взялся охотиться за мерикитами и убил по одному туземцу за каждого члена семьи своего лорда и своей собственно, чтобы взять цену крови. Разумеется, он всего лишь сделал то, что был должен, но из-за него холмы для нас с тех пор закрыты."
   - "Он, должно быть, великий воин," - заметил Торисен довольно рассеяно.
   - "О да, и к тому же землетрясущая громадина, когда окончательно вырос. Этакая ходячая осадная башня. И всё же не думаю, что его одолевала особая тяга к кровопролитию." - Бурр улыбнулся. - "Он обычно изображал в бою берсеркский припадок, чтобы напугать своих противников. И это срабатывало настолько хорошо, что некоторые из наших собственных зелёных парней оказывались прямиком на ближайшем дереве, когда впервые это видели. Я и сам едва там не оказался. Но всё это было около тридцати лет тому назад, и даже больше. Добрый старый Марк, где-то он теперь."
   Торисен больше не слушал. Он пересёк двор и подошёл к дальней стене, чтобы на что-то посмотреть. Под прикрытием виноградных лоз скрывался грубый набросок лица, с разинутым ртом и без всяких намёков на глаза, начерченный чем-то тёмным на светло-сером камне. Рядом был ещё один, и ещё, и ещё, и так на протяжении всей стены. Это были иму, символы силы, столь древние, что о них позабыли всё, кроме имени -- или так полагала большая часть цивилизованных людей. Торисен коснулся одной из линий. Она рассыпалась под кончиками пальцев бурыми хлопьями, и прилипла к коже.
   - "Высохшая кровь," - сказал он, принюхиваясь. - "Человеческая, я думаю. Бурр, ты был прав, мы чужды этому месту." - Он внезапно насторожился. - "Вот, опять!"
   - "Лорд?"
   - "Ты что, не слышишь? Стук маленьких ножек, бегущих, бегущих . . . Мне это не чудится!"
   Бурр не был так уж в этом уверен. Его собственные чувства не были столь острыми, как у Торисена, но люди, страдающие от длительного недосыпания, часто видят и слышат то, чего на самом деле нет. А затем Бурр и в самом деле что-то услышал, даже яснее, чем хотел.
   - "Барабаны," - сказал он.
   Торисен был уже на полпути вверх по осыпающейся лестнице, что вела на зубчатую стену. Лунный свет серебрил собой реку, что изгибалась на север сквозь тёмные холмы к ещё более тёмным горам. В полумиле вверх по течению в деревне мерикитов горел огромный костёр. Вокруг него под барабанный бой кружились тёмные фигуры, а их монотонный распев, влекомый на юг свежим ветром, становился всё громче и громче. Бурр перегнулся через парапет, старательно вслушиваясь.
   - " 'Явись, Сгоревший Человек. Явитесь, Сожжённые Однажды,' "- перевёл он. - " 'Мы его пометили, мы его изгнали, теперь охота, охота. . .' Трое!"
   Напев разорвал пронзительный крик, такой же резкий, как женщина в боли, но вышедший не из женского горла. За сим последовала мёртвая тишина. А затем откуда-то с гребней дальних холмов пришёл гулкий ответ, бессловесный, нечеловеческий. Люди вокруг огня рассыплись в стороны. Языки пламени взметнулись вверх, а затем мгновенно опали, совершенно потухнув в считанные секунды. В последовавшей следом за этим темноте, раздалось отдалённоё тявканье, очень, очень далёкое, но в то же время быстро приближающееся.
   - "Похоже мы выбрали неподходящую ночь для визита."
   Бурр хмыкнул. - "Можно и так сказать, милорд. Мерикиты только что изгнали родиче-убийцу -- вероятно, отце/матере/убийцу -- и призывают с холмов проклятых, чтобы они забрали его себе, если только он не успеет убежать от них через границу."
   - "А мы, таким образом, оказываемся прямо на его пути, и на их тоже. Пора возвращаться домой, старый друг."
   Они спустились во внутренний двор. У подножия лестницы Торисен внезапно схватил Бурра за руку. - "Бежит, бежит . . . смотри!"
   Бурр заметил некую тень, скользнувшую по каменным плитам к замковой башне и глянул наверх в поисках ночной птицы, что должна была её отбрасывать. Но в небе ничего не было. Когда он опустил глаза, Торисен был уже на полпути через внутренний двор, устремившись следом за тенью. Бурр кинулся следом за ним, крича:
   - "Лорд, полы замка совершенно прогнили! Не ходите --"
   Но Верховный Лорд уже пролетел вверх по ступенькам и через дверной проём замка. Изнутри раздался скрежет и треск дерева. Бурр замер на пороге, ослеплённый темнотой внутри.
   - "О Боже. Тори . . ."
   - "Гляди, куда шагаешь," - отозвался голос Торисена, звучащий определенно из-под земли.
   О кремень ударила сталь и вспышка огня озарила изнутри контуры зазубренной дыры в полу.
   - "Бурр, тебе будет лучше спуститься. Я её нашёл."
   Её?
   Кендар осторожно придвинулся к самой дыре, слыша стоны брусьев под ногами, а затем спрыгнул вниз в замковую кладовую. Помещение оказалось удивительно неповреждённым, учитывая царящее наверху разорение. По стенам выстроились рядами банки варений и джемов, со всё ещё целыми затычками на тех, что давным-давно не лопнули. Под ними стояли многочисленные кувшины, их уцелевшее содержимое было неузнаваемо под пятидюймовым слоем пушистой пыли. Углы комнаты были темны, как сама бездна.
   Торисен развел костерок из кучки деревянной утвари на боковом столе, а теперь присел рядом с перегонным котлом, глядя на что-то на полу рядом с ним. Когда Бурр подошёл и заглянул через его плечо, он осторожно отвернул в сторону порванное одеяло. Под ним обнаружилась плотная горка косточек, щемяще маленьких и беззащитных, даже без единого клочка плоти или ткани, чтобы их прикрыть.
   - "Здесь нет ни единого пятнышка крови," - сказал Бурр, исследуя одеяло.
   - "Это верно. Она, должно быть, сбежала сюда в ночь резни и умерла от шока и голода, в самом центре всех этих запасов провизии. Детская душа, пойманная в ловушку в этих руинах на восемьдесят лет . . . Бурр, мы должны забрать её домой."
   Дородный кендар хмыкнул в ответ едва ли не удивлённо. - "А как же иначе? Только быстрее, милорд. Адская охота уже очень скоро начнёт кусать нас за пятки."
   Торисен расстелил одеяло на полу и поспешно переложил на него кучку костей, пока Бурр держал рядом горящую деревянную ложку, чтобы дать больше света. Затем Верховный Лорд пробежался пальцами по пыли для последней проверки, связал вместе уголки одеяла и встал. К этому времени, боковой стол был уже объят пламенем. Банки варенья рядом с ним вовсю лопались от жара.
   - "Ну вот и готово," - сказал Торисен, уклоняясь от летящей крошки липкого стекла. - "А теперь нам осталось только убраться отсюда, пока не загорелся винный погреб, что дальше внизу. О Боже," - ахнул он, видя выражение Бурра. - "Ты имеешь в виду, что он действительно там есть? Тогда, давай выбираться. Ты первый."
   Кендар выбрался наружу в дыру, засаживая под ногти многочисленные занозы, и едва успел вовремя развернуться, чтобы поймать брошенное ему Торисеном одеяло. Верховный Лорд одним скачком выскочил из погреба. Однако у дверей замка он внезапно остановился, вскинув руку в предупреждении.
   Во внутренний двор через главные ворота ввалился мужчина. Он был облачён в типичные кожи и меха мерикитов. Его грубые чёрные волосы были заплетены в косы, те, что висели справа - за каждого зачатого сына, а слева - за каждого убитого мужчину, однако правосторонние косы были отрезаны, а левосторонние по всей видимости сожжены. Он, задыхаясь, с диким видом огляделся кругом, а затем устремился к замковой башне.
   - "Забирай ребёнка и беги," - сказал Торисен, не оглядываясь. - "Используй чёрный ход." - С этим он шагнул наружу через порог.
   Мерикит застыл у колодца, поражённо на него уставившись. Затем он подошёл ближе, руки воздеты как будто в мольбе, издавая нечленораздельные звуки. Торисен увидел, что язык у него отрезан под корень.
   - "Родичеубийца," - сказал он тихо.
   Тявканье раздавалось теперь уже очень близко, прямо за сторожкой. - "Ва? Ва? Ва?" - мычали преследователи. Где? Где? Где? Здесь! Они ринулись вверх по дорожке к главным воротам.
   Мерикит обернулся на лай.
   Охотничий зов прервался, как только Сожжённые Однажды роем ввалились во внутренний двор. Они были людьми, или, точнее, когда-то ими были. Теперь они бежали на четвереньках, или же на костях запястий и коленей, в случае тех, у кого отвалились руки и ноги. При движении, их обгоревшая кожа растрескивалась разломами краснеющих угольков и полыхала будто на полусожжённом брёвнышке. Вместе с ними пришли смрад горелой плоти и непрерывное шкворчение.
   Они, забавляясь, гоняли мерикита взад-вперёд по двору, а он с воем метался в панике от одного к другому. Там, где они его касались, его одежда начинала дымиться. Затем он споткнулся. Они с шипением обступили его избитое тело и принялись за еду.
   Бурр затащит Торисена обратно внутрь башни и захлопнул дверь. - "Эти - всего лишь гончие. Вы что, хотите встретиться с самим Хозяином Охоты?"
   - "Я же велел тебе уходить черным ходом."
   - "А его тут нет."
   В этот момент пламя наконец-то добралось до винного погреба и сквозь дыру в полу с рёвом взметнулась колонна напоённого спиртом огня. Двое кенциров отступили назад, опаленные неистовым жаром.
   - "Лезем туда!" - перекрикнул Торисен яростный рёв, махая на пристенную лестницу. Они вскарабкались на второй этаж. Однако и тут воздух нагревался с каждой секундой, а сквозь трещины в деревянном полу мерцало зловеще-красным. Торисен поспешил к южному окну.
   - "Слишком далеко, чтобы перепрыгнуть," - сказал он, изучая перегородку внешней стены где-то в двадцати футах от окна. - "Нужно выломать доску."
   Они аккуратно сняли одну из длинных половых досок, её внутренняя сторона уже дымилась, и высунули её из окна. Она едва-едва достала до бегущей по стене дорожки.
   Бурр нерешительно оглядел доску. - "Вы первый, лорд. Я вешу в полтора раза больше вашего."
   - "И скорее сгоришь, чем пройдёшь по этому. Я помню, как ты относишься к высоте. Нет уж, ты первый, Бурр, если не хочешь, чтобы я поджарился здесь вместе с тобой за компанию."
   Кендар нервно сглотнул. Сама мысль о том, чтобы поставить ногу на эту доску делала его больным. - "Некоторым людям должно быть стыдно извлекать выгоду из слабости других," - пробормотал он и шагнул вперёд. Глаза крепко зажмурены, он начал осторожно перебираться через бездну.
   - "После пятнадцати лет знакомства, тебе следовало бы знать меня лучше," - сказал голос Торисена за его спиной. - "Ничто не священно, кроме чести. И вообще, почему так мрачно? Я же вытащил тебя из Уракарна. С Божьей волей, я справлюсь и здесь."
   - "Я мрачный? Да это вы один из тех, кто счастлив только тогда, когда кто-нибудь пытается его убить."
   Доска застонала и просела под его ногами. Он замер на месте, хватая ртом воздух.
   - "Через три секунды я иду за тобой," - сказал за ним Торисен. - "Один, два. . ."
   Кендар метнулся вперёд, глаза всё ещё захлопнуты, и едва не слетел с крепостной стены сквозь проём меж зубцами. За собой он услышал треск ломающейся доски. Крутанувшись назад, он отчаянно взмахнул рукой, в последний момент ухватив Торисена за кисть, и втащил его на крепостную дорожку. Другой рукой он продолжал сжимать одеяло с горсткой костей.
   - "Чес дальше, тем лучше," - сказал он, еле переводя дыхание. - "А теперь, как бы нам спуститься?"
   Совсем рядом с ними, прямо за наружной стеной, рос могучий черный орех, его длинные ветви скребли по камню укреплений. Торисен уговорил Бурра спускаться путём простого, но эффективного сталкивая того сквозь амбразуру на сучья. Когда кендар добрался до земли, истекая проклятьями и потом, его лорд кинул ему свёрток с костями. Затем, вместо того, чтобы спускаться вниз, Торисен заколебался и повернулся обратно ко внутреннему двору.
   - "Ну и что теперь?" - зашипел ему Бурр, почти приплясывая от нетерпения.
   - "Сгоревший человек идёт."
   По пустой оболочке замка затрещали удары копыт, за которыми последовал хриплый, бессловесный выкрик и щёлканье хлыста. Внутри замкнутого пространства закрутился яростный ветер. В небо устремилась воронка полыхающих листьев вперемешку с обрывками сгоревшей кожи, вроде чёрных мотыльков.
   Торисен застыл, глядя вниз. Ветер вздымал его тёмные волосы, а пламя окутало световым ореолом.
   - "Лорд!" - крикнул Бурр, силясь разорвать заклятье. А затем крутанулся назад, прислушиваясь. С юга доносилось тонкое, пронзительное завывание. Даже на таком расстоянии оно терзало собой нервы, будто некое крошечное насекомое, угодившее в ловушку внутреннего уха.
   Торисен тоже это услышал. Он перемахнул через парапет и скатился вниз по голым ветвям, попросту пролетев последние десять футов.
   - "Колдовской страж?"
   - "Кто-то пересёк границу с оружием в руках. Возможно, это ваша стража из Тагмета?"
   - "Если нам повезёт. А если нет, то нам лучше убраться отсюда, пока кто-нибудь не отрезал нам путь к отступлению. Сюда."
   Не так далеко от них в стене виднелась боковая дверка и сохранились остатки дорожки, ведущей по крутому южному склону к наружному двору. Они ринулись вниз, сначала по голым камням, затем через тёмную сосновую рощу, на вконец заросшую луговину. Длинные стебли мёртвой травы цепляли их за ноги, пока они бежали. Во внутреннем дворе за их спинами нарастал хриплый рёв. Крыша замковой башни взорвалась клубами огня. Свет огня послал их тени скакать перед ними. Заросли кустов облако-колючек по обе стороны от них становились всё уже по мере приближения к нижнему краю двора. Впереди замаячила навесная башня и внезапно из её тени вырвался чёрный конь Торисена и метнулся к ним. Серый жеребец Бурра следовал следом за Штормом, их поводья были всё ещё привязаны к кусту, который они вырвали с корнями и тащили за собой.
   - "У тебя больше здравого смысла, чем у меня, Шторм," - сказал Торисен своему жеребцу, распутывая поводья и заскакивая в седло. - "Давай его мне." - Он потянулся вниз за одеяльным свёртком, который протянул ему Бурр.
   Шторм немедля рванулся вперёд, только, чтобы мгновением позже неуклюже встать на дыбы, когда Торисен резко его осадил. Из-под навесной башни возникло двое всадников на сильно взмыленных лошадях. Серый Бурра выровнялся с чёрнышом. - "Калдан, Лорд Каинрон," - едва слышно выдохнул кендар Торисену.
   - "И отец Донкерри, Нусар. Но кто. . ."
   Из теней показался третий всадник. Лунный свет мерцал на его безвременно побелевших волосах.
   Торисен поёжился. - "Киндри, ручной шанир Каинрона." - Он заставил себя расслабиться, хотя Шторм продолжал нервозно пританцовывать. - "Всё в порядке, тише, тише." - Он медленно поехал к воротам, заставляя коня двигаться рачьими шажками. Бурр, двигаясь следом за ним, разглядел, что арочный проход за тремя хайборнами полнится их кендарскими слугами.
   - "Мой дорогой Норф," - радушно провозгласил Каинрон. - "Какой восхитительный вечер для конной прогулки."
   - "Мой дорогой Каинрон. Вы совершенно правы, но, признаюсь, я слегка удивлён, видя вас так далеко на севере."
   - "О, мы были в охотничьем лагере чуть южнее Тагмета, когда я услышал о вашей маленькой экспедиции. Новости разлетаются быстро, даже в подобной глуши, если у кого-то острые глаза и уши."
   Имеет в виду, что у него есть шпионы, следящие за Тагметом. Черт возьми. Торисен этого не предвидел, хотя он также и не думал, что Каинрон был готов выступить против него. А даже если и нет, то вся эта ситуация наверняка искушала лорда на самую грань его разумной осторожности.
   За их спинами, верхний этаж башни обвалился вовнутрь. В темноту ночи взметнулся столб пламени.
   - "Ого," - сказал Каинрон, наблюдая за ними. - "Нусар говорил мне, что ваше местоположение всегда можно определить по звуку падающих зданий."
   - "Ну, ему лучше знать. Последнее он обрушил на меня самостоятельно, о, в результате наичистейшего несчастного случая, конечно. В Тиглоне, не так ли?"
   Нусар ответил яростным взглядом.
   - "Или это было в Менсаре? Нет. Нет, там в мой сапог каким-то образом забралась гадюка. Я прохромал не меньше недели, а вот бедная змейка скончалась."
   - "Да, несчастные случаи порою случаются," - любезно промурлыкал Каинрон. - "Особенно, ежели люди ведут себя столь беспечно. Меня поражает, Норф, что вы проявили такую неразумность, явившись сюда подобной ночью. Мерикиты не слишком-то жалуют нарушителей границ. Сколь прискорбно бы было, поймай они вас здесь, так далеко от всякой помощи, а у вас даже нет ни единого кровного родича, способного заставить их поплатиться. О, вот если бы вы подарили моей внучке ребёнка, которого она так хотела . . . но нам не стоит останавливаться на столь безнадёжно порушенных надеждах."
   Бурр попытался успокоить свою лошадь, зная, что она только лишь реагирует на его собственное напряжение. Торисен не слишком-то хорошо управлялся со сложившейся ситуацией; но присутствие шанира всегда по-страшному выбивало его из колеи, о чём Каинрону было прекрасно известно. А вот чего лорд-соперник определённо не ведал, так это того, что дикая охота мерикитов была уже готова вцепиться в его горло.
   В замке раздался гулкий грохот. Ветер сменил направление, напирая Бурру в спину.
   - ". . . и всё понапрасну," - говорил Каинрон. - "Любой скажет вам, что все останки хайборнов отыскали ещё годы назад."
   - "Понятно. А кендары значения не имеют."
   Широкое лицо Каинрона пересекла тень досады. Ему бы хотелось, чтобы кендары и шаниры думали о нём как о своём заступнике, но они были не настолько одурачены, чтобы принимать его жесты близко к сердцу.
   - "Конечно, имеют," - рявкнул он. - "Но это едва ли --"
   - "Милорд!" - Киндри внезапно выехал вперёд, указывая на землю. - "Смотрите!"
   Они все опустили глаза. На земле перед Торисеном маячила его тень, тень Шторма и тень ребёнка, сидящего перед ним в седле. Его рука невольно ещё сильнее стиснула одеяло с костями. А на земле, тень ребёнка повернулась, чтобы вопросительно посмотреть в лицо тени лорда. Трое, подумал он оцепенело. Милосердные, милосердные Трое.
   - "Кто?" - донёсся тявкающий клик от Киторна. - "Кто? Кто? То!"
   Из задних ворот замка вырвался поток тёмных фигур, их угольно-чёрную кожу покрывали узоры мерцающих линий. Они скрылись под соснами, а затем снова появились в верхней части луга. Их теперь стало на одну больше. Они неуклюже скакали на всех четырёх, лая пылающими ртами, и сухая трава загоралась там, где они ступали.
   - "О, Боже мой," - потрясённо воскликнул Каинрон.
   Торисен взнуздал Шторма, держа его на самой границе подчинения.
   - "Джентльмены," - сказал он, - "Я забираю этого ребёнка обратно в Тагмет. Полагаю, вы последуете за мной. На тот случай, если вы не заметили, Бурр и я, не единственные, кто стоят на мерикитской земле.."
   Как только Шторм рванулся вперёд, лошадь Киндри с визгом скакнула в сторону, прямо на обоих Каинронов. Пока три коня всё пытались распутаться, Торисен с Бурром вихрем пронеслись мимо них под пролёт навесной башни. Кендары разошлись в стороны, давая дорогу. Мгновение, и они уже снова на Речной Дороге, стальные подковы их лошадей высекают искры из древних камней. Пронзительный вой висельника становился всё ближе, всё громче. А вот и он сам, призраком реет у них на дороге. Его голос звенел в их ушах, в их головах подобно рою пойманных в банку москитов. Уверенная поступь Шторма дрогнула. Он начал шарахаться из стороны в сторону и трясти головой в направлении сводящего с ума звука, но затем снова выправился. Они в секунду проскочили заколдованного стража. Висельник развернулся им вслед, но его голос уже угасал. Звук пропал полностью, когда границу пересёк последний всадник.
   Торисен пустил Шторма лёгким галопом. Это всё ещё могло обернуться неприятностью, если Каинрон подумает, будто он убегает. Готов ли хайборн попытаться устроить что-нибудь ещё? Он должен быть в мерзейшем настроении, а они всё еще в, по меньшей мере, двадцати милях от Тагмета. Но внезапно, из-за очередного изгиба дороги показалась группа всадников, вовсю грохочущих на север. Это были охранники Торисена, наконец-то летящие на помощь. Каинрон отдал ироничный салют и отстал. Слишком поздно, мой дорогой Каинрон, слишком поздно . . . по крайней мере, в этот раз.

* * *

   - "КОГТИ БОГА, этот Каинрон - просто угроза для общества!"
   Торисен вновь и вновь мерил шагами верхние помещения. Он кипел раздражением с самого момента возвращения, полчаса тому назад, но, как обычно, держал себя под строгим контролем, пока рядом находились посторонние. Теперь же, когда в свидетелях остался один только Бурр, кипящая ярость вырывалась наружу.
   - "Все эти полоумные ловушки. . . . Каинрон поумнее многих, но даже и он не желает видеть ничего за пределами своих собственных мелочных схем."
   - "Не таких уж и мелочных," - буркнул Бурр в кубок, который он наполнял.
   - "И не таких уж и глупых. Он едва меня не достал. Нет, у меня однозначно вместо мозгов - пареная репа."
   Бурр двинулся прямо на него. Не выносящий прикосновений, Торисен отступал назад, пока не рухнул точнёхонько в кресло, которое кендар перед этим разместил у него за спиной. Бурр сунул ему в руку кубок.
   - "Пейте милорд, и отдыхайте. Имена Бога, да мне приходилось видеть трехсуточных покойников, которые смотрелись лучше, чем вы теперь."
   Торисен с гримасой потянул вино. - "Если желаешь миленьких личиков, то поступай-ка на службу ко двору Нусара."
   - "Ха! Вам стоило вызвать на дуэль эту чопорную жабу. Сколько раз он пытался вас убить?"
   - "Да кто же считает? И в любом случае большая часть его задумок была слишком тупой. А даже если я его вызову, то что же тогда? Нусар не станет лгать и отказываться, поскольку это будет стоить ему чести, но Каинрон едва ли санкционирует дуэль, которая лишила бы его права на кровную месть в случае моей победы. И в любом случае, я больше не простой командир Южного Воинства, вольный драться, когда пожелает, и в то же время, я не в полной безопасности как Верховный Лорд. Вот к чему всё пришло: я не могу позволить себе придавать значимости бездарным уловкам Нусара, показывая, что вообще хоть как-то их замечаю, а уж тем более затевать свару с его отцом, которого, в данный момент, я не в состоянии победить." - Он опустил пустой кубок и потёр глаза. - "Как же всё-таки странно, что хайборн может заколоть человека в темноте и сохранить своё доброе имя, если только не вздумает отрекаться от содеянного. Я привык думать, что честь означает нечто большее."
   Бурр снова наполнил ему кубок. Он понятия не имел, удастся ли ему напоить Торисена, пусть даже в его нынешнем состоянии, но стоило постараться. Всё, что угодно, чтобы только заставить его заснуть, и плевать на всякие сны. После пятнадцати лет, Бурр знал, по крайней мере в общих чертах, чего именно Торисен пытался избегнуть и не питал особого сочувствия к его увёрткам. В конечном итоге, сны же ещё никому не повредили, не так ли?
   Развернувшись, чтобы поставить кувшин на место, Бурр первым делом увидел горстку костей, покоящихся на краю очага, а затем, вздрогнув, тень на стене в форме маленькой фигурки, тянущей паучье-тонкие ручки к языкам огня. Он не намеревался ничего больше говорить, но эта картина заставила его снова открыть рот.
   - "Лорд, вы должны предать этого ребёнка погребальному костру, как только можно быстрее, именно здесь, вблизи её дома. Посмотрите, она прямо тянется к огню."
   - "Да ей просто холодно. Столько лет одиночества, дрожания в пыли. . . . Моя сестра была немногим старше, когда. . ."
   - "Милорд?"
   Торисен тряхнул головой, раздражённый невольной оговоркой. - "Неважно. Мы в любом случае не сможем возжечь погребальный костёр без жреца, чтобы прочёл пирическую руну."
   - "Киндри тренировался на жреца, пока не взбунтовался. Лорд Рандир за это от него отрёкся."
   - "Теперь он человек Каинрона."
   - "После этой-то ночи? Вероятно ненадолго. Я думаю, что он преднамеренно врезался в лошадей Каинронов, чтобы дать нам проход -- хотя Бог его знает, зачем. Попросите его о руне, лорд."
   Торисен ничего не ответил.
   Бурр открыл рот, чтобы продолжить настаивать, а затем снова его захлопнул. Голова собеседника начала потихоньку клониться. Самое время, подумал Бурр и аккуратно убрал полный кубок вина, пока Торисен его не опрокинул. Ребёнок мог и подождать. Его прямую натуру корёжило при одной мысли о детской душе, пойманной в ловушку между смертью и забвением хотя бы на секунду дольше, чем это было необходимо, но после восьми десятилетий, едва ли ещё несколько часов имели хоть какое-то значение. Он сунул в огонь очередное брёвнышко и аккуратно набросил куртку на плечи молодого лорда, затем уселся напротив. Его собственные кости внезапно заныли от усталости. Быть на одном уровне с Торисеном Чёрным Лордом было нелёгкой работой даже в лучшие времена, но это была его работа. Он поглядел на макушку темной, склонённой головы, на проблески седины среди чёрного волоса, и вспомнил тот день, когда Торисен отложил в сторону свой воротник командующего.
   - "Ну, Бурр, вот с этим и покончено. С этого момента я буду действовать под своим собственным именем и потребую права на свою законную власть. Но что насчёт тебя? Что ты теперь собираешься делать?"
   Бурр сглотнул внезапно пересохшим горлом. - "Лорд, я надеялся продолжить служить вам в Готрегоре."
   - "В самом деле? Неужели лорду Ардету по-прежнему нужен кто-то, чтобы продолжать за мной шпионить?"
   - "Лорд, я порвал с Ардетом этим утром."
   За этим последовал момент долгой тишины. Бурр по-прежнему мог очень живо вспомнить, каким больным и пустым он себя тогда ощущал, впервые за всю свою жизнь оставшись без хозяина.
   - "Понимаю," - наконец сказал Торисен, спокойным мягким тоном. - "Ты никогда не умел толком планировать отступления, не правда ли? Ну, тогда, я полагаю, тебе будет лучше присягнуть на верность мне." - И он протянул свои красивые, покрытые узором шрамов, руки.
   Пламя в очаге усохло до мерцающих угольков. Бурр застонал и потянулся, разминая закостеневшие суставы, удивляясь, что тоже уснул. Сейчас, должно быть, уже почти рассвет. Но его что-то разбудило. Что именно? Стук копыт, внизу во дворе. Он как можно тише поднялся и подошёл к окну. Внизу, один из кендаров Торисена держал поводья почтовой лошади, с её боков вздымался пар. Всадник должно быть уже вошёл в главный зал внизу. Да, он уже слышал приглушённые, возбуждённые голоса. Бурр проскользнул мимо спящего Верховного Лорда и быстро спустился по лестнице.
   Парой минут спустя он вернулся обратно, уже не делая никаких попыток сохранять тишину.
   - "Милорд, просыпайтесь! Новости . . ."
   Тёмная голова дёрнулась. - "Горят," - пробормотал Торисен голосом, который Бурр никогда прежде он него не слышал, выше и каким-то образом моложе его собственного. - "Горят, горят . . ." - Он всё ещё спал.
   Сердце кендара, казалось, обдало холодным ветром. Он вспомнил последний раз, когда ему доводилось слышать, как Торисен говорит не своим голосом, в белоснежной как кость комнате, в выбеленном солнцем городе, в самом сердце Южных Пустошей. Он вместе с Харном Удавом, командиром рандонов Торисена, выследили Торисена после его внезапного исчезновения из Южного Воинства. Три года назад, вот когда это было, прямо перед тем, как он заявил права на власть Верховного Лорда. Они обнаружили его бредящим низким, хриплым голосом, что звучал столь похожим на Гантовский, и подумали, что он галлюцинирует или, того хуже, совсем спятил.
   - "У него нет глаз," - сказал этот странный голос, через мерцание эмали стиснутых зубов Торисена. - "Эта чёртова книга его убила. А теперь они идут за мной. Бежать, бежать, бежать . . ."
   Он внезапно привстал, и рухнул бы в мерцающие угольки, если бы Бурр не толкнул его обратно в кресло.
   - "Кровь и мухи, ползают, ползают . . . . Его кожа всё равно что порванный плащ. . . . верёвка . . . привязан. Н-не могу двинуться."
   Его голова забилась о кресло. Полуоткрытые глаза демонстрировали одни лишь белки.
   Бурр затряс его, теперь и вправду встревоженный. - "Милорд!"
   - "Ножи. У них ножи . . . нет!"
   Кендар схватил кувшин с вином и выплеснул его содержимое в лицо своему лорду. Торисен, отплёвываясь, начал с трудом выкарабкиваться из сна.
   - "Слепой . . ." - сказал он уже практически своим собственным голосом, протирая глаза. Затем он заставил свои руки опуститься и уставился на них, непрерывно мигая. Его зрачки вернулись на место, и он откинулся на спинку кресла. - "Сон, глупый сон. . . . И почему ты на меня так смотришь? Они бывают у всех."
   - "Да, лорд."
   Торисен смахнул пот и вино с лица трясущейся рукой. - "По крайней мере, ты мог бы воспользоваться и простой водой. Трое, что за гадость. Погоди-ка минутку. Ты говорил что-то про новости."
   - "Да, лорд. Только что прибыл почтовый всадник из Готрегора. . . ."
   - "Ну и?"
   - "Орда [Horde] прекратила кружиться по кругу и движется на север."
   - "О, Боже мой. Все три миллиона?"
   - "Вероятно. Южное Воинство выступило им навстречу."
   - "Этот чёртов дурак, Передан. Что он думает, как же можно выстоять пятнадцатью тысячами против трёх миллионов? Впрочем, вероятно, Король Кротен не оставил ему иного выбора. Где гонец?"
   - "Внизу, лорд."
   - "Ну, давай-ка сходи за ним. Быстро."
   Бурр поклонился и покинул комнату.
   Торисен разыскал в углу ведро с водой и окунул в него руки. Вино окрасило воду будто пятнами крови. Он смыл липкую жидкость с лица и волос, скребя их ещё долго после того, как они очистились, как будто пытаясь сполоснуть прочь последние остатки кошмаров. Однако, если один дурной сон закончился, другой только лишь начинался. Он подумал о Кротене, Короле Котифира, тучном и жадном, но, о, таком богатом. Кенцирские солдаты сдавались внаём по всему Ратиллиену, однако, только лишь Кротен мог позволить себе нанимать их в таком количестве, что итоговое военное образование и в самом деле следовало звать воинством (host). Южное Воинство было его элитной стражей, и основным источником дохода Кенцирата, как и полевым тренировочным лагерем для молодых солдат и офицеров. Кротен уже использовал Воинство в Уракарне, чтобы возглавить безнадёжное нападение на своих врагов, но был ли даже он способен отправить его без всякой поддержки на столь превосходящего противника, как Орда? И что насчёт юного Передана, сыта Ардета, который командовал там после того, как Торисен покинул место главнокомандующего, чтобы сделаться Верховным Лордом? Почему же он согласился на столь самоубийственное использование своих войск?
   Торисен вздохнул. Это была первая серьёзная угроза, возникшая с той поры, как он занял место Верховного Лорда, и обязательно вот такая.
   Он досуха вытер лицо и руки плащом. Готово? Нет. Свёрток с костями всё ещё покоился рядом с очагом. На стене, тень лорда и тень ребёнка сидели друг напротив друга. Торисен секунду постоял на месте, кусая губу, затем подобрал кости. На стене, теневая девочка доверчиво обхватила руками шею лорда. Он отнёс кости на своё одеяло и накрыл плащом.
   По лестнице зазвучало эхо шагов. Торисен, Лорд Норф, уселся и очага и стал ждать.
  
  

Глава 3 Старые Друзья, Старые Враги

  

Пештар: 7-8-й день зимы

  
   ПУТЕШЕСТВЕННИКИ добрались до кромки леса на западном склоне Чёрноскалья ближе к полудню 7-го числа зимы. Там они задержались, чтобы съесть немного провизии, что Клеппетти поспешно насовала им в мешки, и которая вплоть до этого времени оставалась намертво замёрзшей. Тем не менее, воздействие аррин-кена продолжало оберегать их от наиболее лютых проявлений горных морозов.
   Спускаясь по склону сквозь нагромождения снега и скал, они могли видеть раскинувшиеся перед ними Центральные Земли, всё ещё забрызганные тут и там жёлто-красными цветами осени. Джейм решила, что однажды даже заметила проблеск мерцания великой Реки Серебряной, бегущей в сотне лиг к западу. Она ехала верхом на аррин-кене, её разутая, в одном чулке, нога была засунута в одну из перчаток Марка, пока сам кендар шагал рядом с ними, а Жур скакал впереди. Они шагали меж сосен и железных деревьев верхних склонов; на фоне тёмно-зелёных иголок мелькали ярко-алые птицы, заставляя Жура скулить от возбуждения, когда Джейм успевала их засечь.
   Но по большей части, однако, она ничего не замечала. Её мысли всё продолжали возвращаться к той странной серии предрассветных случайных столкновений, в особенности с перевратом Мразилем. Он вёл себя так, как будто хорошо её знал, как будто уже играл с ней в свои жестокие игры. А затем, если ему верить, в это вмешался его полубрат Тирандис и научил её, как давать отпор.
   Джейм в изумлении покачала головой. Это было, как провалиться в старое, полузабытое сказание. И Мразиль, и Тирандис были из поколения самого Мастера, что должно было уйти в прошлое тысячелетия тому назад, и ушло бы, не случись Падение. В центре предательства Мастера фигурировало четверо кровных родичей хайборнов. От Норфов - сам Герридон и его сестра-консортка, Джеймсиль Плетущая Мечты; от Рандиров - полубрат Герридона по матери Тирандис и полубрат Тирандиса по отцу Мразиль. От Норфов также участвовал Глендар, который привёл остатки Кенцирского Воинства в Ратиллиен. Джейм смутно помнила, что у Тирандиса был ещё полный брат -- брат-близнец, вообще-то -- по имени Террибенд, который пытался противостоять Герридону, но потерпел поражение. Никто не знал, что с ним стало впоследствии.
   Но если Террибенд и был невнятной фигурой, то Тирандис определённо нет. Он был одержим честью. А краеугольным камнем кенцирской чести была вассальная верность своему лорду. Тирандис разрывался между верностью тогдашнему Лорду Рандиру -- своему троюродному или костяному кузену -- и Верховному Лорду Герридону, своему кровному полубрату. Кровь победила. Когда Герридон пал, Тирандис ощутил, что обязан честью последовать за ним, даже зная, что это неминуемо приведёт к его собственному проклятью и падению. Многие другие последовали его примеру, включая Мразиля. История этого горького выбора сохранилась в древнем кодексе, известном как "Парадокс Чести." Другие, столь же древние, песни намекали на то, что на решение Тирандиса также оказало воздействие его любовь к своей полусестре, Джеймсиль Плетущей Мечты.
   И этот человек, как утверждает Мразиль, был инструктором Джейм или её Сенетари. Если так, то она должна была довольно хорошо его знать, но сейчас это имя оставляло одну лишь звенящую пустоту внутри и неясное чувство потери.
   В этот момент аррин-кен внезапно уселся и Джейм, застигнутая врасплох, скатилась задом наперёд в тающий снег. Солнце почти закатилось. Внизу раскинулся горный город Пештар.
   Здесь я вас оставляю.
   - "Вы и в самом деле не хотите отправиться вместе с нами в Заречье?" - закашлялась Джейм, хватаясь рукой за своё больное горло. Она попыталась снова. - "Все эти годы в горах, одни . . . . Неужели вы никогда не чувствовали себя одиноким, не ощущали тяги вернуться?"
   Большой кот сидел камнем, уставившись мимо неё в пространство. В глубинах зимы я слышу отдаленные мысли своих собственных соплеменников, звенящие подобно кристаллу у меня в голове. Нас так мало осталось, так мучительно мало. Да, я чувствую тягу к Народам, но наше время ещё не пришло. Когда-нибудь, кто-то нас призовёт. Его массивная голова качнулась к Джейм, глаза - янтарные озёра света в полумраке. Этим кто-то можешь оказаться даже и ты. Моё имя Иммилай, Безмолвный. А твоё имя я уже знаю. Прощай же и доброго пути, дети мои.
   Он развернулся и растворился в тени деревьев, унося с собой последние остатки дневного тепла. Джейм зябко поёжилась, радуясь, что не выкинула свою горную куртку, хотя и вконец задубевшую от крови вирсанов.
   - "И что теперь?" - потребовала она.
   - "Новые сапоги," - твёрдо сказал Марк, - "и ужин, и нормальная постель. Тебе понравится Пештар, я думаю. Это дружелюбный город."
   Они спустились по склону к городским воротам. Пештар окружал высокий частокол с крепкими деревянными бастионами на каждом углу. Стены образовывали прямоугольник порядка двух сотен ярдов шириной, стороны которого сходились острым углом вниз по склону горы. Внутри, на фоне заката вырисовывалась мешанина острых скатов кровлей одно- двухэтажных зданий. Ворота стояли закрыты. Марк стучался в них, пока не открылось узкое окошко, и наружу не выглянул человек.
   - "Эй, там, чего хотите? Солнце уже село."
   - "Вообще-то, ещё не совсем. Мы путешественники из Тай-Тестигона, ищем себе пристанище на ночь."
   Мужчина отвернул голову и сплюнул. - "Думаешь, я совсем пустоголовый? Никто не сумеет пересечь хребты Чёрноскалья в это время года. Этой ночью город принадлежит Банде Чёрной Ленты [Black Band - каламбур: Чёрная Лента / Чёрная Банда], а его люди уже всем составом забурились внутрь несколько часов тому назад. Ты, там, чей человек?"
   - "К сожалению, свой собственный. Но я . . ."
   - "Волк-одиночка (wolf - в т. ч. акт. гм-т), бог ты мой, и, его мальчик-причуда." - Джейм ответила мрачным взглядом. - "Ну, по правилам, мне и вовсе не положено пускать внутрь таких, как ты, но за скромную сумму, скажем, десять золотых алтынов . . ."
   - "Думай, что говоришь, человек. Это цена хорошей лошади."
   - "Ну, тогда спи в снегу, мне плевать." - Задвижка с грохотом захлопнулась.
   - "Дружелюбный, а?" - заметила Джейм, зубы которой уже начинали стучать друг о друга от холода.
   - "А, ну, не обращай внимания. Есть разные способы убедить человека." - Марк расчехлил свою секиру, встряхнулся и широким замахом рубанул по воротам. Створки зарокотали, но на поверхности не осталось и следа зарубки.
   Внутри, за воротами, они услышали смех. - "Это же железное дерево, ты идиот," - прокричал сторож.
   - "В самом деле?" - Безмятежно отозвался Марк. - "А это кенцирская сталь." - Он снова замахнулся, в этот раз оставив выбоину вдоль древесного волокна. - "Я никогда не рассказывал тебе, девочка, как мы заготавливали железное дерево в лесах рядом с моим старым домом? - "Краш!" - Нужно никак не меньше недели, чтобы повалить полноразмерное дерево, и это притом, что над его стволом трудился целый отряд. - "Краш!" - Затем его нужно было обкорнать, просверлить отверстие по центру ствола, и сыпать туда пылающих (живых) угольков, пока оно, наконец, не займётся. -- "Краш!" . . . на что обычно уходило несколько месяцев -- и спустить вниз к одному из больших замков Заречья, чтобы поставить ствол вертикально в их подземных залах тлеющих стволов железного дерева (fire timber). - "Краш!" - Основной массив железного дерева может гореть на протяжении поколений, даруя столь желанное тепло в холодные ночи вроде этих. - "Краш!" - Секиру заклинило в доске. Марк осторожно вывернул её на свободу, встопорщив вдоль выбоины острые щепки. Окошко-панель опять распахнулась.
   - "Что за чёрт . . . ой!"
   Пытаясь рассмотреть повреждения, привратник неосмотрительно просунул свой нос меж прутьев решётки и Джейм быстрёхонько его схватила.
   - " 'Мальчик,' а? Марк, какая обычная плата за вход?"
   - "Серебряная корона."
   - "Отлично. Вот одна. А теперь, дружок, это от тебя зависит, с какой стороны решётки я её тебе вручу."
   Внутри стукнул засов, и ворота распахнулась. Сторож, потирая нос, уставился на зазубрины от секиры. - "А кто заплатит за это? "
   - "Вероятно, ты сам, если только не хочешь объяснять Городскому Совету свои особые расценки. Идём, девочка."
   И они вступили в город.
   Пештар захлестывал всепоглощающий запах смолы и трухи. Всё кругом, казалось, было сработано из дерева: дома с резными фасадами, лестницы, даже узкие улочки, чьи покрытые выемками доски зигзагами вились сквозь город, вниз по крутому склону горы. Марк нырнул в узкий проём между двумя строениями и зашагал вниз по обрывисто-крутой лестнице со скользкими ото мха ступенями. Навстречу им поднимался шум главной оживлённой улицы.
   - "Так что там насчёт Чёрной Ленты и волков-одиночек?" - спросила Джейм.
   - "В течение лета Пештар обслуживает торговые караваны," - отозвался Марк через плечо. - "Зимой же, однако, в него спускаются из своих лагерей разбойники, чтобы немножко повеселиться, но только по одной банде за раз. На этом настоял Совет Города, и он же установил разумный порядок чередования. Местные купцы и трактирщики очень гордятся своей независимостью, хотя я сомневаюсь, что им действительно захочется подвергнуть её достаточно суровым испытаниям."
   Они вступили на главную улицу. После безмолвия Чёрноскалья, рев и грохот заставляли Джейм болезненно морщиться. Узкий проход, казалось, целиком заполняли рослые, сиплые мужчины. Под низкими кровлями таверн, что сплошными рядами выстроились вдоль улицы, разбойники пили и играли в карты и кости, а на столах извивались танцовщицы, время от времени падая на пол. Шум и вонища были просто ужасными. Жур отчаянно жался к колену Джейм, морща свой нос и прижимая уши. Всё, что он чуял и слышал, затопило её голову, с грохотом падая на её собственные впечатления и ощущения.
   - "И такое нормально?" - прокричала Джейм Марку сквозь стоящий грохот.
   - "Более или менее, для этой части города."
   Прямо вслед за этим, в большого кендара врезался едва переставляющий ноги пьяница, который тут же выхватил нож, бормоча что-то про ближайших предков гиганта. Марк легко выбил клинок из руки разбойника, а затем поднял его в воздух за обшлага его грязной куртки и взялся трясти. Ближайшие головорезы принялись хлопать в ладоши, как будто отбивая некий танцевальный ритм. Чем быстрее они хлопали, тем сильнее тряс Марк, пока, наконец, почти не вытряс пьянчугу из его одежды, а пару зубов не вытряхнуло на пол. После этого он аккуратно поместил ошеломлённого экс-нападавшего в удобную бочку для дождевой воды. Остальные бандиты зааплодировали.
   - "Тебе же это нравится, верно?" - потребовала Джейм, когда они прошли мимо.
   - "О, весьма умеренно. По крайней мере, это один из способов разобраться с бандитом, не натравливая на нас его друзей. Мы ничейные волки-одиночки должны быть очень осторожны."
   Говоря это, он невольно вздрогнул, и Джейм безмолвно прокляла привратника, который напомнил её другу о его статусе. Он был ёндри-гоном, обитателем порога, в Восточном Кеншолде, пока старый лорд не умер, а его сын не выбросил всех пожилых ёндри за порог. Будь проклят их бог, за то, что сделал когда-то независимых кендаров столь зависимыми от хайборнов, и дважды будь прокляты хайборны, за то, что извлекают столь безжалостную выгоду из этого факта. Она уже не впервые задумалась о том, как отреагирует Марк, когда наконец-то узнает, что и сама она чистокровная хайборнка, а не четверть-кровка шанир-бастард, как он сейчас полагает.
   Он посмотрел на неё сверху вниз, и весело подмигнул, смывая прочь свою мимолётную депрессию. - "Это, по крайней мере, объясняет одно выражение. А теперь, что касается 'мальчика-причуды' . . ."
   - "Эту часть я уловила."
   Он тихонько хихикнул. - "Ну, да. Хотя прямо сейчас тебе гораздо лучше подходит определение 'странный', чем 'причудливый.' На случай, если ты позабыла, ты всё ещё носишь мою рукавицу на одной ноге."
   Откинув голову назад, чтобы вдоволь нахохотаться, Джейм заметила человека в окне второго этажа, не отводящего от неё взгляда. Ну, или так она, по крайней мере, подумала. Лицо его скрывалось под чёрным капюшоном, но его голова повернулась, когда она прошла мимо. Его правая рука покоилась на наружном отливе. И большой палец был совсем не с той стороны. А затем двое кенциров завернули за угол, и мужчина скрылся из виду.
   Лавку сапожника они отыскали на одном из лестничных пролетов. Маленький мастер оказался выходцем из Тестигона, что пришлось весьма кстати, потому, что ничто из его готовой обуви не было даже и близко нужного размера. Джейм остановила свой выбор на паре изящных сапожек из тонко выделанной черной кожи. Её ступня в них просто утопала. Сапожник взялся постукивать по обуви миниатюрным изображением своего божества-покровителя, пытаясь призвать божественную силу из его далекого храма в Тай-Тестигоне. Джейм хотела помочь, но вовремя вспомнила о заклинании растопки; с её-то удачей она вполне могла усушить себе ногу вместо сапог. Заклинательный талисман мастера тем временем наконец-то сработал, оставив его совершенно измотанным, а Джейм наконец-то обутой. Она с радостью заплатила ему вдвое больше того, что он запросил.
   В паре улиц ниже центральной аллеи они отыскали подходящую гостиницу и договорились об ужине и комнате.
   Пока их обслуживали, Джейм осматривала общий зал. Пригоршня посетителей, большинство из них горожане, флегматично жующие свои ужины. Как же всё это отличалось от привычного гомона Рес-аБ'Тирра. Джейм вздохнула и потянулась за крылышком дрофы, которое она припасла напоследок. Оно пропало. Из-под стола раздался хруст тонких косточек в исполнении Жура.
   Марк с отсутствующим видом хмурился в пространство. - "Я вот думаю о Лорде Коте," - сказал он в ответ на вопросительный взгляд девушки. - "Он сказал, что в Заречье назревают неприятности. И нам будет лучше выяснить, какие именно, если, конечно, получится. Так что у меня на уме навести пару справок."
   - "Сейчас?"
   Он улыбнулся. - "Нет, головёшка, утром. Может, ты и способна нестись сломя голову с этого дня и до самого пришествия Тир-Ридана, но сей старик уже устал." - Он встал и потянулся, поскрипывая всеми суставами. - "Я иду спать."
   Их комната располагалась в задней части таверны. Заснув этой ночью на матрасе гусиного пуха, Джейм увидела сновидение о том, как она объясняет Марку своё происхождение. Он внимательно слушает, лицо нечитаемо.
   - "Так, значит, ты думаешь, что твой отец - это сам изгнанный Гант из Норфов, а не просто один из его сподвижников. А твоя мать?"
   - "Я не знаю. Наш отец просто однажды привёл её в замок из Призрачных Земель. А когда мы с Тори родились, она просто-напросто ушла прочь, обратно в холмы. И больше никто в замке её никогда не видел."
   - "И ты думаешь, что Торисен Чёрный Лорд, человек, по меньшей мере, на десятилетие старше тебя, это твой потерянный брат-близнец Тори?"
   - "Да. Время в Тёмном Пороге, по всей видимости, движется медленнее, чем в Ратиллиене. . . . Марк, Отец учил брата ненавидеть шаниров. Тори и руки не поднял, чтобы помочь мне, когда Гант вышвырнул меня из замка, и всё же теперь я чувствую, что меня тянет обратно к моему брату. Марк, я напугана. Что меня ждёт в Заречье, среди родного народа? И что же мне делать, если и ты меня тоже прогонишь? Я ничего не могу поделать с тем, что я хайборн, Марк. Обещай мне, что это не будет иметь никакого значения, пожалуйста, Марк."
   - "Да, миледи." - Он отпрянул назад, на лице ни единой эмоции. Она попыталась до него дотянуться, но её тяжёлые, богатые одеяния приковывали её к полу. - "Нет, миледи. Конечно, миледи . . . "
   Джейм проснулась от тихого сопения кендара. У неё на руках заворочался Жур, затем угнездил свою голову у неё под подбородком и, со вздохом, снова заснул. Внизу, вдоль по улице, прошёлся какой-то пьянчуга, распевая любовную песню. Его ночная распевка всё тянулась и тянулась, становясь всё слабее и всё более фальшивее.
   Уже на границе вновь подступающего сна, Джейм подумала, что кто-то сидит рядом с её кроватью, только вне поля зрения.
   - "Что такое любовь, Джейми? Что такое честь?"
   Она попыталась повернуться к этому тихому, грустному голосу, но её шея не слушалась. - "Кто ты такой?"
   - "Кто-то давно позабытый."
   Она с резким усилием сорвала цепи сна и повернулась, но там, конечно, никого уже не было. Жур протестующе взвизгнул от её резкого движения. Она откинулась обратно и легонько расчёсывала золотистую шерсть барса, пока его сонное мурчание не растаяло в чуть слышное сопение. Черт возьми, она знала этот голос из сна, точно так же, как она знала Мразиля. Однако, если речь переврата вызывала прилив отвращения, то этот голос внушал ощущение относительной безопасности. Кто-то, давно позабытый?
   Нет. Это был кто-то, кто некогда прежде её утешал, и, судя по голосу, нынче и сам нуждался в утешении. Кто-то, кто звал её "Джейми."
   Она снова беспокойно зашевелилась, но сумела остановиться прежде, чем снова разбудила Жура. Её столкновение в Чёрноскалье с Мразилем опредёленно пробило трещину в стене, что запечатывала её потерянные годы. Немного хороших воспоминаний могло бы просочиться наружу, но сколь много других будет гораздо лучше оставить погребёнными во тьме.
   Она долгое время лежала без сна, предаваясь размышлениям, а затем незаметно скользнула в лёгкую, лишённую сновидений дремоту, которая протянулась до самого рассвета.
   Утром восьмого дня Зимы Марк выскочил из гостиницы ещё прежде завтрака, чтобы задать свои вопросы. Джейм отправилась вместе с ним, рассчитывая, что морозный горный воздух хорошенько прочистит ей мозги. Она хорошо помнила свой второй сон прошедшей ночью, но почти ничего из первого, кроме того, что там была её мать. Это было странным само по себе. Она вообще почти никогда не думала о матери, возможно, потому, что вспоминать о ней было практически нечего. Её самыми чёткими воспоминаниями были истории, которые мама ей рассказывала, хотя Джейм должна была слышать их в очень и очень раннем возрасте. Древние песни, обрывки истории, описания, в особенности одного, просторного, увешанного по стенам картинами, зала с громадным камином и роскошными меховыми накидками, раскинутыми на плитах холодной и тёмной каминной доски. . . . Джейм помнила этот зал так, как будто сама его видела. Странно, ну что за вещи застревают в детской памяти.
   Тут она заметила, что они свернули к западу, в самый тихий нижний угол города.
   - "Ну и кто же здесь внизу может что-то знать о Заречье?" - спросила она, пока они карабкались вниз по очередной лестнице-аллее. - "И в любом случае, мне только что пришло на ум, что даже если то, что там предсказывал аррин-кен, уже случилось, новости однозначно не достигнут Пештара столь быстро."
   - "Обычными способами, нет, это точно; но в последний раз, когда я был в городе, где-то тридцать лет тому назад, здесь обитала одна примечательная пожилая женщина. А, вот и её домик-хатка."
   Перед ними через улицу располагалось строение, настолько низкорослое, что казалось наполовину утонувшим в земле. Дверные стойки и перекладину увивал глубокий горельеф в форме замысловатых, змеевидных фигур. На стенах в обоих направлениях были начертаны ровные ряды овалов с кругами внутри, вероятно обозначающие множество грубых лиц с распахнутыми ртами.
   - "Тридцать лет - долгий срок. Думаешь, она ещё жива?"
   - "Такие женщины, как Матушка Рвагга [Ragga - Rag - тряпки, шутки, склоки], всё равно, что дубовые корни: чем они старше, тем они крепче." - Он постучался в дверь. Приоткрылась узкая щёлка, сквозь которую наружу уставились дикие, блестящие глаза, приходящиеся кендару на уровень талии. - "Могу я увидеть Земляную Женщину?" - спросил он. - "Я принёс ей подарок."
   Дверь рывком распахнулась. На пороге на секунду застыла оборванная, худощавая девочка, а затем мгновенно метнулась с глаз долой. За нею зашевелилась темнота.
   - "Подарок!" - прокаркал хриплый, возбуждённый голос. Из теней высунулась неправдоподобно грязная рука, распухшие от возраста пальцы жадно скрючены. - "Дай сюда!"
   Марк отстегнул от пояса маленький кожаный мешочек. Его мгновенно выхватили у него из руки, и кусок темноты за дверью отступил назад быстрой развалистой походкой. Поднырнув под перекладину, Марк двинулся следом, Джейм с Журом за ним.
   Внутри, несколько ступеней спускались к земляному полу просторной комнаты с низкими стропилами. Воздух был плотным от пыли и дыма трёх чадящих от недосмотра очагов. Когда глаза адаптировались к тусклому освещению, Джейм увидела, что немногочисленная обстановка комнаты целиком придвинута к стенам. Это, вероятно, объяснялась непонятной неровностью пола. Его бороздили длинные земляные гряды, глубокие полости, в которых скапливалась вода, и даже неаккуратные горки скальных камешков.
   Матушка Рвагга осторожно шагнула в эту мешанину земли и камней, сжимая в руке подарок Марка. В свете огня она казалась больше похожей на заброшенное галочье гнездо, со всей этой многослойной разодранной одеждой, сцепленной вместе побрякушками, прутиками и тем, что смотрелось высохшей грязью. А ещё у неё были самые грязные уши, что Джейм когда-либо доводилось видывать. Матушка Рвагга немного постояла на месте, нерешительно покусывая нижнюю губу. Затем с воплем триумфа устремилась в северо-восточный угол, где открыла мешочек, высыпала его содержимое (которое оказалась грязью) на землю, бухнулась на карачки, и приложила к нему ухо.
   - "Удары копыт," - сказала она после момента хмурой концентрации. - "Быстрые, одна нога хромает. Ха! Кто-то получил хвостом по сопелке. Бог ты мой, что за язык!"
   - "Это, верно, молодой Лорд Харт, снова пытается объездить Навира [Nathwyr]," - сказал Марк уныло. - "Нав был верховым животным старого Нарта, чистокровным винохиром. Мы, старшие ёндри, пытались объяснить мальчишке, что на винохире нельзя ездить без его полного на то дозволения, но он и слушать не захотел. Мы попытались настаивать, а он приказал нам уйти."
   Джейм была поражена. - "Так ты лишился места в Восточном Кеншолде из-за лошади?"
   - "Из-за винохира, одного из той породы, что была с Кенциратом почти с самого момента основания. Из-за друга."
   - "Прости," - смущённо протянула Джейм. Она подумала о шести изгнанных пожилых кендарах, не забудем про то, что пятеро из них погибли по дороге в Тай-Тестигон, и всё по вине одного надменного хайборна, одного из её собственной расы. - "Но как же об этом узнала Матушка Рвагга?"
   - "Ха!" - Земляная Женщина сверкнула на Джейм яростным взглядом сквозь лоскутную мешанину, громоздящуюся на её широкой задней части. Она вскарабкалась на ноги, отряхивая руки от пыли. - "Мачеха для тебя, девочка, а может, что и похуже. Это не твой мир. Но вот ты, кендар, хороший мальчик. Что теперь?"
   - "Заречье?"
   - "Будет сделано!"
   Она вразвалочку зашагала через комнату, перешагнула через один земляной гребень, затем через другой, а потом снова припала к земле.
   - "Ой, да это же карта!"
   - "Ну конечно," - отозвался Марк, - "с соответствующей почвой из каждой области Ратиллиена. Вот почему она так рада заполучить образец подлинного суглинка Восточного Кеншолда."
   Он опять повернулся понаблюдать за старушкой, которая дюйм за дюймом ползла ухом вверх по впадине, что олицетворяла собой Заречье. Жур тем временем взялся копаться в углу, но Джейм быстренько призвала его к порядку.
   - "Погоди до того, как мы выберемся наружу," - сказала она.
   В этот момент кто-то пнул её в голень. Она крутанулась на месте и обнаружила за собой оборванную девочку, держащую на пальцах весьма запутанную кошачью колыбельку. Джейм, не подумав, протянула свои собственные руки в перчатках, и веревочная паутинка быстро и ловко перекочевала на них. Девочка дернула петельку здесь, петельку там, и Джейм внезапно лишилась возможности дышать.
   Вяжущая магия! подумала она, с трудом подавляя приступ паники. Ей доводилось слышать о подобных вещах, но ещё никогда прежде не приходилось с ними справляться, тем более в состоянии стремительного удушения. Девчонка отступила назад, издевательски ухмылялась. За что, ах ты грязная обормотка . . .
   Джейм внезапно окатило живой сценкой её самой, руки всё ещё спутаны, но ногти уже выпущены, летят к горлу девчонки.
   - "Нет!" - выдавила она, отскакивая назад.
   Когда же она опустила глаза на свои руки, почти ожидая увидеть на них кровь, то вместо этого обнаружила, что на самом деле она без всяких раздумий распутала верёвочку.
   Девчонка потрясённо глядела на Джейм, всё равно, что громом сражённая. Она вытянула вперёд свои грязные пальцы, и Джейм перевесила на них колыбельку. Всё повторилось заново, девчонка поймала заклинание и теперь боролась с ним сама. Джейм наблюдала, но при этом ничего не видела. Что же искушало её, вплоть до видений, воспользоваться своими когтями столь вольготно, столь безрассудно?
   Торригон, Аргентиэль, Регонерет [Torrigion, Argentiel, Regonereth] -- три лика нашего Бога. Тот-Кто-Сотворяет и Тот-Кто-Охраняет уже достаточно ужасны, но, о, Джейми, те шаниры, что имеют когти, связаны с Тем-Кто-Разрушает, самым ужасным из аспектов нашего божества. Используй свои когти как можно реже.
   Снова этот голос, в этот раз в её памяти, звенящий от властности. Да, Сенетари, я тебя слышу, подумала она автоматически, а затем споткнулась на середине мысли. Сенетари? Так это Тирандиса она начала вспоминать?
   Лицо девочки начало потихоньку синеть. Джейм поспешно распутала для неё верёвочку, а затем повторила действия помедленнее, что та смогла разобраться, как именно это делается.
   -"Подарок," - сказала она, со слабой, дрожащей улыбкой.
   - "Копыта," - протянула Земляная Женщина, с хрюканьем откидываясь назад и усаживаясь на бёдра. Она показала на крайние точки Заречья, а затем сложила свои пухлые руки вместе рядом с нижним краем долины. - "Много копыт, ещё больше ног, скачут на юг, скачут на север, скачут сюда."
   - "Готрегор," - выдохнул Марк. - "Лорд Кот был прав: созывается Воинство. Но почему? Что могло быть достаточно важным. . . . Рвагга, а где Южное Воинство?"
   Старуха прямо на четвереньках перебежала в нижнюю часть глубокой бороздки, что обозначала собою Серебряную и снова прижалась к земле слева от её основания. Там она прислушалась в одном месте, затем в другом. - "Движется на юг от Котифира."
   - "На юг? Но в этом же направлении только --"
   - "Орда." - По-прежнему на четвереньках, она пробежала ещё несколько футов и снова прижалась ухом к земле, только чтобы секундой позже отдёрнуться с резким шипением. - "Да. Движется на северо-восток."
   - "О, боже мой," - сказал Марк. - "Это всё-таки случилось."
   - "Случилось что?" - потребовала Джейм. - "Орда -- это не та масса людей в нижней части Южных Пустошей, что гоняются за своими собственными хвостами последнюю пару веков?"
   - "Примерно так. Я думаю, что всё началось, когда одно пустынное племя оттеснило другое от водяного источника. Лишённые дома люди вторглись на территорию своих соседей и, в свою очередь, согнали с места уже их. И так и поехало, одно племя прогоняло другое, пока всё население нескольких тысяч квадратных миль не пришло в движение. Это случилось около трёх столетий назад, и с тех пор они так и не остановились. И теперь этим заняты порядка трёх миллионов человек, всё кружатся и кружатся. . ."
   - "Здесь," - сказала Земляная Женщина, пронзая толстым пальцем карту. - "И здесь." - Она сплюнула на землю за границей макета.
   - "Да, это самое тревожное место. По мере того, как число их росло, круг всё ширился, пока часть его не заползла сквозь Барьер в Тёмный Порог. Ходят слухи о том, что Пустошники перемешали свою кровь с тем, что ползает в тенях, до такой степени, что некоторые из них теперь едва ли могут считаться людьми. И они однозначно живут за счёт всех тех людей, которых только сумеют поймать. Они пьют кровь людей и зверей, и пути их скрывает бесконечно клубящееся облако растёртых в порошок человеческих костей. Там, знаешь ли, очень ветрено. Та часть Пустошей, где они кружатся, превратилась в нескончаемый воздушный водоворот. Я даже слышал истории о том, что они бросают в него своих наиболее искажённых младенцев и то, что бы там ни обитало в центре бури, ими питается. Когда я служил в Южном Воинстве, мы частенько гадали о том, что же случится, если Орда когда-нибудь остановится. Похоже, теперь нам предстоит это выяснить."
   - "И ты думаешь, что Воинство Заречья скоро отправится на юг, на помощь?"
   - "Если Верховный Лорд сумеет их вовремя мобилизовать. Остальные хайборны могут воспротивиться. Как бы то ни было, мы выбрали то ещё времечко, чтобы возвращаться домой. Дом --" - Он заколебался, а затем вытащил из куртки второй кожаный мешочек. - "Послушай в последний раз, Рвагга. Пожалуйста."
   Земляная Женщина бросила на него острый, не лишённый сочувствия взгляд. - "То же самое, что и в прошлый раз, э? Конечно." - Она взяла мешочек и прорысила обратно к верхней части Заречья, где положила его, не развязывая, на землю и припала к нему ухом.
   - "Тихо," - протянула она. - "Очень тихо. Колышутся листья, шуршат колючки, поёт сухая трава. . ."
   - "Ягоды облако-колючек ,должно быть, уже созрели," - сказал Марк как будто самому себе. - "Как и каштаны. Мы обычно жарили их холодными осенними вечерами, и моя сестра Ива [Willow] обычно всегда обжигала себе пальцы."
   Земляная Женщина внезапно нахмурилась от напряжения и ещё сильнее прижалась одним ухом к мешочку, заткнув другое своим пальцем. - "Маленькие голые ножки, бегут, бегут. . ." - сказала она. Марк вздрогнул. - "Другие шаги, в обуви, много тяжелее, и ещё кто-то бежит, за ним погоня. Пожар, стук копыт, крики. Теперь затихают . . . пропали."
   - "У земли долгая память," - тяжело сказал Марк. - "Это, верно, случилось восемьдесят лет тому назад, в ночь падения Замка."
   - "Нет, не годы. Земля нагревается, охлаждается, нагревается . . . два дня назад."
   - "А сейчас? Бегущий ребёнок?"
   Рвагга на секунду прислушалась, а затем откинулась назад на корточки, качая головой. - "Пропал."
   - "Ива," - Марк выглядел потрясённым. - "Моя маленькая сестричка. Я предал погребальному костру всю свою семью, но только не её. Я обыскивал руины в поисках её тела больше раз, чем могу теперь вспомнить, той красной зимой, когда я охотился на мерикитов, а они охотились на меня. В конечном итоге я решил, что она или сбежала, или же была унесена прочь, живой или мёртвой, холмовиками или дикими зверями. А она всё это время была там, в замке, прямо до позавчера."
   - "Какой-то ребёнок там был, это точно, но отчего ты так уверен, что это твоя сестра? Это мог быть кто угодно."
   - "Не совсем," - сказала Матушка Рвагга, разглядывая кенциров сквозь завесу своих седых косм. - "У этого ребёнка были звуки шагов и тень, но не было веса. Он был мертвым." - Она вернула кожаный мешочек Марку. - "Держи, кендар. Никакая иная земля в этом мире не станет для тебя когда-нибудь столь же близкой."
   Разворачиваясь к выходу, Джейм едва не врезалась в оборванную девочку, которая сунула ей что-то в ладонь.
   - "Подарок," - сказала она, ухмыляясь дырявой улыбкой, и метнулась обратно в тени.
   Снаружи, в утреннем свете улицы, Джейм рассмотрела, что получила глиняный медальон с изображением грубого безглазого лица. И он не слишком приятно покалывал её ладонь в перчатке.
   Они зашагали обратно через город, Марк целиком погрузился в мрачные раздумья, и Джейм не хотелось его тревожить. Жур разыскал бочку с землёй и мёртвыми петуньями, и счастливо в неё зарылся, пока Джейм стояла на страже. Вернувшись в трактир, кендар, наконец, встряхнулся и заказал им завтрак. Затем он попросил посмотреть талисман.
   - "Осторожно," - резко сказала Джейм, но он уже его подхватил.
   - "Почему?"
   - "Мне отчего-то кажется, что его не безопасно касаться голыми руками. Ты ничего не чувствуешь?"
   - "Он немного тёплый и, возможно, слегка вибрирует, но больше ничего такого."
   - "Ну, ты же нравишься Матушке Рвагге. Возможно и этой штуковине, тоже. Но что это такое?"
   - "Я так думаю, иму. Я наталкивался на них повсюду в самых примитивных частях Ратиллиена. Многие люди носят их как особые обереги."
   Более чем аккуратно, Джейм приняла медальон обратно. - "У этой штуковины определённо есть связь с неким родом силы, как и у земляной магии Матушки Рвагги. А теперь, где же я сталкивалась с чем-то подобным прежде? А. В Храмовом Округе Тай-Тестигона среди богов Старого Пантеона, я так думаю. Хотя этот выглядит по-другому, как будто, единственная сила, к которой он обращается, это сама земля."
   - "Сила земли," - задумчиво сказал Марк. - "У нас в Киторне был жрец, который любил об этом поговорить. Он утверждал, что в Ратиллиене есть "толстые" и "тонкие" области. "Тонкие" зоны подобны Призрачным Землям, где Тёмный Порог таится под самой поверхностью; "толстые" зоны похожи на холмы над Киторном и в нижней части Водопадов [Cataracts], где Ратиллиен наиболее первозданен и меньше всего восприимчив к агрессии. А самое "толстое" пятно на карте - это, предположительно, леса Безвластий [Anarchies] в западных подножиях Чёрноскалья. Мы их обогнём по дороге в Заречье."
   -"Марк, а мы успеем добраться туда до выступления Воинства?"
   - "Возможно, если Верховный Лорд промедлит столь долго. Хотя подобное может оказаться губительным. Я не знаю, куда рвется Орда и о чём она думает -- предполагая, что она вообще о чем-то думает -- но чем дольше мы будем откладывать с ней встречу, тем хуже всё может обернуться."
   - "Возможно, Южное Воинство сможет управиться с этим и без помощи."
   - "С перевесом две сотни на одного?" - Он рассмеялся, слегка уныло. - "Мы, конечно, хорошие бойцы, лучшие в Ратиллиене, но всё-таки не настолько хорошие. В лучшем случае Южное Воинство может только надеяться задержать Орду, если только Король Кротен не потребует генерального сражения. А он может. В конце концов, несмотря на офицеров хайборнов, Воинство - это его элитное подразделение, составленное из ёндри почти из каждого дома Кенцирата."
   - "И чья зарплата обогащает какого-нибудь лорда, уютно устроившегося у себя дома в Заречье," - горько заметила Джейм. Её окатывало яростью при мысли о том, что лишенные постоянного места кендары вроде Марка могли провести большую часть своей жизни в качестве ёндри, только чтобы их "когда-нибудь" лорд выгнал их прочь, когда они становились слишком старыми для активной службы. - "И как только Верховный Лорд дозволяет подобное?"
   - "Ну, он же не всемогущ," - рассудительно отозвался Марк. - "Конечно, жаль, что кому-то приходится быть ёндри, но прошла уже масса времени с тех пор, когда лордов было достаточно, чтобы дать всем кендарам настоящие дома. Кроме того, далеко не все лорды настолько богаты. Заречье, может, и две с половиной сотни миль в длину, но всего только порядка десяти миль в ширину, и лишь малая часть этой площади годится для того, чтобы выращивать посевы, или хотя бы пасти скот. Нам приходится закупать большую часть нашей провизии, и порою ёндри приходится платить за это своей кровью. Возможно, это не слишком справедливо, но так уж обстоят дела."
   Жур растянулся на скамье рядом с Джейм, положив подбородок на её колено. Внезапно он вскинул голову и начал ворчать. Ну, что теперь? Снаружи на улице, стремительный жаргон, крадущиеся шаги. . . . Немногочисленные посетители в зале обменялись быстрыми взглядами, а затем встали и устремились на выход -- все, кроме двоих. За столиком в дальних тенях у дверей кухни сидел человек в капюшоне, которого Джейм засекла наблюдающим за нею прошлой ночью из окна второго этажа. Рядом с ним развалился крупный мужчина в наряде разбойника с чёрной повязкой поверх глаз. Джейм коснулась рукой плеча Марка. Проследив за её взглядом, он мгновенно напрягся.
   - "Бортис."
   Из помещения кухни появился трактирщик, сгибающийся под весом подноса с пирогами с начинкой сыра бри, песочным печеньем и просто огромным скоромным пирогом с потрохами. Он бухнул свою ношу перед двумя кенцирами.
   - "Прошу, господа! Может быть, что-нибудь ещё?"
   - "Да. Мою боевую секиру."
   Трактирщик потрясено застыл, а затем захихикал.
   - "А, ох уж мне эти шуточки на пустой желудок. Вам же прекрасно известно, сэр, что это запретная зона. Никакого обнажённого оружия здесь, уж будьте любезны."
   - "Ты это говори не мне," - отозвался Марк, медленно поднимаясь на ноги. - "А им."
   Тринадцать крепких мужчин, все вооружены характерно изогнутыми ножами разбойников, входили в трактир через уличную дверь. Они рассыпались по комнате полукругом, надвигаясь на кенциров и блокируя окна и двери. Бортис и человек в капюшоне встали.
   - "О, мой Дог [в ориг.: говорит Dog вместо God (Бог)]," - потрясённо выдавил трактирщик. - "Сам Чёрная Лента и его ручной некромант." - Он попытался нырнуть обратно в кухню и только врезался головой в ещё нескольких бандитов, зашедших через задний ход. Ему дали пройти. Секунду спустя хлопнула задняя дверь.
   - "Ну вот, Талисман, разве это не мило," - заухмылялся Бортис. Когда-то он был весьма красивым, в своём особом, грубом роде. Теперь же - только лишь грубым, с выпирающим животом, грязными волосами, и вонью немытого тела, которая долетала до Джейм через всю комнату благодаря нюху Жура. - "Я как раз подбивал своих парней наведаться в Тай-Тестигон этой весной, чтобы снова с тобой повидаться, а ты уже тут, на моём пороге. Вот это я понимаю услужливость."
   - "Привет, Бортис. Если бы ты посетил Рес-аБ'Тирр несколько дней тому назад, то как раз бы успел на похороны Танисшент."
   - "Значит, старая девка в кое-то веки окочурилась. Неплохо. Одной дряхлой шлюшкой меньше - воздух в мире чище."
   - "Эта 'шлюшка' любила тебя, и умерла от старости в возрасте двадцати четырёх лет, потому что ты накачал её передозом Драконьей Крови."
   - "Ой, ой, а ты, значит, ведёшь точный счёт, верно? Ну, и я, тоже. Ты должна мне пару глаз, Талисман. И я здесь, чтобы получить причитающееся."
   - "Я бы этого не советовал," - спокойно сказал Марк.
   Разбойник повернул свою перевязанную голову на звук нового голоса. Его ухмылка только усилилась. - "Значит, сейчас мы наконец-то и выясним, скольких людей на самом деле стоит кендар. Но ты не волнуйся, Талисман. Нас тут, всё же, достаточно, чтобы поразвлечь и тебя за компанию, а в холмах осталось ещё больше. Ну ладно," - обратился он к своим людям, его голос внезапно охрип от злорадного энтузиазма. - "Взять их."
   Марк толкнул Джейм к стене за своей спиной. - "Держись подальше от этого как можно дольше," - сказал он через плечо. - "Это не твой стиль боя."
   Джейм оглядела наступающую банду. - "Значит твой?"
   Самый крупный из разбойников с рёвом ринулся вперёд. Последовал резкий хруст и он, шатаясь, отошел назад, руки прижаты к лицу, кровь ручьями льётся между пальцами из разбитой челюсти. Марк стоял на том же самом месте, мягко потирая костяшки.
   - "Следующий," - сказал он.
   Теперь все они кинулись на него одновременно. Он увернулся от одного нападающего, повалил другого, а затем целиком скрылся под грудой барахтающихся тел.
   Джейм кружилась вокруг шевелящейся массы в агонии беспомощности. Марк был прав: это совершенно не её стиль схватки. Её друга вполне могли убить, если она не вмешается, но что она могла сделать? Танцевать. Да, вот оно, но не так, как в Рес-аБ'Тирре. Парализовать этих ублюдков. Вырвать наружу их души, кусочек за кусочком. . .
   На её предплечье сомкнулась чужая рука и вывернула ей кисть за спину. Боль разбила вдребезги все её мысли.
   - "Так-так," - захрипел в её ухо голос Бортиса. Его дыхание воняло. - "Значит, несмотря на всё прошедшее время, ты всё же не можешь держаться от меня подальше." - Он ещё сильнее крутанул её руку, заставляя её задыхаться от боли. - "Терпение, миленькие глазки. Шоу для нас обоих."
   Груда тел раскололась на две части, и Марк с трудом привстал на ноги, стряхивая с себя наседающих бандитов. Один из разбойников поднялся, сжимая в руках короткую булаву, и со всего маху опустил её на голову кендара. Марк рухнул на пол. Двое разбойников поймали его под руки и подняли вверх. Третий вздёрнул его голову за седеющие волосы и приставил нож ему к горлу. Кромка лезвия окрасилась кровью.
   - "Сейчас, босс?"
   - "Сейчас," - жадно выдохнул Бортис.
   Внезапно он взвизгнул от боли. Джейм вывернулась из его хватки, когда он рухнул на землю, терзаемый зубами Жура, глубоко погрузившимися в его лодыжку, а застигнутые врасплох бандиты потрясённо на них уставились. Когда же Джейм на них ринулась, двое здоровенных мужчин в прямом смысле отшатнулись в стороны, как будто от какого-то маленького зверька с оскаленными зубами и острыми когтями. Джейм сделала сальто через одного из них, используя его широкие плечи в качестве трамплина. Её нога поймала мужчину с ножом прямо в лицо. Он упал. Остальные стояли слишком тесно друг к другу, чтобы суметь толком себя защитить. Она шагала по плечам и головам, лягая всех в пределах досягаемости. Бандиты ринулись в стороны. Предполагаемый убийца Марка оглушенно шарил по сторонам в поисках своего ножа. А когда его рука на нём сомкнулась, на его спину приземлилась Джейм. Её длинные пальцы скользнули по его мускулистой шее. Он упал ничком вниз, булькая кровью. Джейм припала к телу кендара, когти полностью выпущены и капают алым.
   - "Следующий."
   За этим последовал момент потрясённой тишины, а затем у дверей началось какое-то волнение. В комнату набивалось ещё больше людей. Если это новые разбойники. . . но нет. Вернулся трактирщик, триумфально ведя с собой городскую стражу. Пока вокруг них разгоралась настоящая битва, Джейм тревожно склонилась над своим другом. Его лицо заливала кровь из рваной раны на голове, но череп казался неповреждённым, а дыхание ровным. Хвала предкам за его крепкую голову.
   Джейм принялась вытаскивать его из-под ног сражающихся, когда её кто-то схватил. Она извернулась кругом в хватке неизвестного противника, и на её горле тут же сомкнулась пара крепких рук. Над нею склонился человек в капюшоне. Джейм вцепилась в его мизинцы, вовремя вспомнив, что у него две левые руки, и дёрнула их назад, чтобы сломать его захват. Однако они просто ошеломляюще легко сместились под её нажимом, а он засмеялся ей в лицо. Задыхаясь, она его ударила, и капюшон отлетел назад. Вместо того чтобы сломать ему нос, её удар всего лишь вздёрнул его вверх, поместив между глаз. И теперь он сползал обратно, попадая более-менее на прежнее место. Незнакомец ухмыльнулся. Его рот изогнулся через всё лицо, раскалывая его подобно гнилой тыкве. Это был ещё один переврат.
   -"Рад встрече, Джеймсиль. Подобно нашему грубому, как медведь, дружку, я собирался воспользоваться Чёрной Бандой, чтобы выкурить тебя из Тай-Тестигона, но вот ты здесь."
   Джейм в отчаянии вцепилась когтями в его руки. Но когда её ногти прокололи его кожу, потекшая кровь её обожгла, а он только усилил свою хватку.
   - "Озорница, озорница. Ты должна быть благодарна, что кто-то оказывает тебе подобную любезность, или ты предпочла бы погостить в лагере Бортиса? Сейчас ты, по крайней мере, умираешь, зная, что твоя смерть приведёт к окончательному низвержению самого Мастера. Прощай Джеймсиль."
   Сквозь рокот крови в ушах, Джейм услышала треск у себя за спиной, когда перевернулся стол, за которым они с Марком сидели. Скоромный пирог с потрохами приземлился прямо у неё под боком, чудесным образом начинкой вверх. Одновременно с этим мимо неё просвистел какой-то маленький предмет, попавший в лицо её убийце. Это был глиняный медальон. Переврат мгновенно выпустил её горло и вцепился в амулет, который, с приглушённым шипением, всё глубже погружался в его плоть. Завывая, он, шатаясь, ринулся к двери, налетая на мебель и дерущихся. И стражники, и разбойники, в равной степени пытались убраться у него с дороги. На пороге, он подцепил ногтями глиняный диск и наконец-то вырвал его обратно с влажным, чмокающим звуком, а затем устремился на улицу, руки прижаты к покалеченному лицу. Медальон иму остался лежать на пороге, кровь переврата потихоньку разъедала камень под ним.
   Джейм, задыхаясь, села, схватившись одной рукой за покрытое синяками горло. Черт возьми, она опять его повредила. Это уже начинало утомлять. К ней, тревожно чирикая, скользнул из тёмного угла Жур. Он всё ещё не привык толком к людям, тем более к трактирным дракам, а эта всё ещё казалась способной обернуться кровавой резнёй. Городским стражникам определённо изрядно доставалось. Несмотря на своё численное превосходство, им приходилось иметь дело с одними из самых крепких и бесчестных бойцов. Марк застонал. Джейм помогла ему усесться, тревожно отмечая его остекленевшие глаза и ошеломлённую гримасу. Кенциры могли продолжить сражаться, или же постараться убраться отсюда как можно быстрее.
   Их движение не осталось незамеченным. - "Они удирают!" - заорал дюжий разбойник через всю комнату Бортису.
   - "Остановите их, чёрт вас дери!" - заревел атаман. - "Сотню золотых алтынов тому, кто принесёт мне их головы!"
   К ним направилось сразу четверо бандитов. Джейм почувствовала, как напрягся Марк. Затем он вскочил с пола с бешеным рёвом, отправляя троих нападавших в свободный полёт. Четвертого он схватил за грудки и затолкал в дымоход. Остальные бросились прочь от его совершенно дикого взгляда и вставших дыбом волос. Он зубами и ногтями разодрал на части скамейку и двинулся на них, помахивая шестифутовой доской. На его седой бороде пузырилась пена и кровь. Один из разбойников сиганул вдруг в окно, за ним ещё и ещё. В дверях внезапно образовался борющийся клубок тел, все рвались наружу. Два лейтенанта Бортиса схватили его за руки и потащили за собой, пинающегося и ругающегося. На пороге он всё же вырвался и крутанулся назад.
   - "Я ещё вернусь, ты меня слышишь? Я соберу всех разбойников всех пяти банд и вернусь обра -- упх!"
   Пирог с потрохами залепил ему точно в лицо. Разбойники потащили его дальше наружу, благо кендар снова начал на них наступать, завывая, словно волк. Все четверо умчались вниз по улице. Парой минут спустя Марк вернулся обратно, вытирая бороду и смеясь. Он отыскал непролитую кружку эля на каминной полке, выпил её, и огляделся кругом.
   - "Эй, а где все?"
   Прямо перед ним на доски пола шлёпнулся один из шлёпанцев трактирщика. Подняв глаза, он увидел самого трактирщика и половину стражников, цепляющихся за стропила и пялящихся на него в ответ. Остальные осторожно выглядывали из кухонной двери, а Джейм с Журом - поверх края перевёрнутого стола.
   - "Ох, выходите," - ухмыльнулся кендар. - "Я вас не съем."
   - "Это обещание?"
   Потребовалось немало времени на то, чтобы всех отыскать, и даже ещё больше - чтобы всех успокоить. Очень помог трактирщик, свободно разливавший всем желающим бесплатный эль. Скоро в трактире установилось праздничное настроение, в равной степени обеспеченное как облегчением и ликованием победы, так и алкогольными парами. Они и в самом деле побили Чёрную Банду, ну, или, по крайней мере, её часть. Никогда ещё в истории Пештара не случалось более великой победы во имя закона. Стражники принялись пировать и праздновать, посылая в подвал за всё новым элем и засовывая спички в пальцы ног разбойника, всё ещё зажатого в каминной трубе. Джейм тем временем перевязывала Марку голову.
   - "Вот именно так меня и стукнули, когда мы схлестнулись с Бортисом в последний раз," - сказала она, исследуя рану. - "По крайней мере, этот тип последовательный." - Она промокнула содранную кожу куском смоченной в вине ткани. Марк взвизгнул. - "Так тебе и надо. Я едва не выскочила от страха из своих сапогов, когда ты отколол тот номер."
   - "Занозы, конечно, дело неприятное, но в общем и целом я предпочитаю крушить мебель, в не головы. Только очень плохо то, что я не помню того, что случилось до того, как мне едва не проломили мою собственную. Я же говорил тебе, что частенько прикидывался берсерком в сражении, разве нет?"
   - "О, да," - ответила Джейм, обматывая кусок ткани вокруг его головы, - "но это едва ли можно считать адекватным предупреждением. Хотя у меня всё же возникли подозрения, когда ты запустил в него тем пирогом. Бортис должен чаше носить потроха. Они ему очень идут. Ну вот." - Она закрепила конец перевязки, и её лицо затмила беспокойно-хмурая гримаса. - "Однако хотелось бы знать, что же нынче происходит. Довольно понятно, зачем Бортису за мной охотиться, но с какой стати перевратам? Целых двое за неделю, один за Мастера, а второй против, если такое вообще возможно. А, кроме того, во имя всех имен Бога, почему моя смерть должна означить неминуемый крах Герридона? Это всё равно что, пазл, из которого пропала половина кусочков."
   Прямо вслед за этим к ним подскочил трактирщик с кувшином вина. - "А вы, господа, почему же не пьёте? Вот, лучшее, что есть в доме!" - Он до краёв наполнил их кубки. - "Выпейте за разгром Чёрной Банды и Бортиса, худшего забияки западных склонов!"
   - "А вас не волнует его обещание вернуться?"
   - "Ежели он на это осмелится, то мы их снова всех отколошматим," - с наслаждением отозвался трактирщик. - "Но между нами тремя, зачем же ему возвращаться? В конечном итоге, при окончательном подсчёте, это всего лишь обычная трактирная склока, грандиозная, уверяю вас, но ничего особо серьёзного."
   Марк поглядел на Джейм. - "Тебе будет лучше ему сказать."
   Джейм кивнула. - "Я боюсь, что всё это было и всё ещё остаётся достаточно серьёзным," - сказала она трактирщику. - "Видите ли, я стоила ему его глаз."
   Коротышка потрясённо на неё уставился. Его рот распахнулся, захлопнулся, и снова распахнулся. - "Простите меня." - Он грохнул кувшин на стол и ринулся прочь к пирующим стражникам. Они прислушались к его возбуждённому шёпоту, поначалу смеясь, но скоро замолчали.
   - "Я так понимаю, вечеринка окончена," - сказала Джейм Марку.
   Капитан стражников решительно шагнул к кенцирском столу. - "Это что за ахинея?" - потребовал он, бросая на Джейм презрительный взгляд. - "Как такая истощённая девчонка могла стоить хоть кому-то глаз."
   Джейм ответила мрачным взглядом. Не успев рассмотреть, как она сражалась, он определённо решил, что Бортис ослеп из-за неё -- что, как она внезапно осознала, было частично правдой.
   - "Тише, тише," - сказал Марк по-кенски, тихонько хихикая. - "По крайней мере, он знает, что ты девушка. По сравнению с прошлым вечером, это большое продвижение. Сколько людей в действительности может созвать Бортис?" - спросил он капитана.
   - "Ну, вероятно, не все пять банд, конечно, но однозначно остальную часть своей собственной, а это вчетверо больше того, что мы пропустили в Пештар вчерашним утром. И таким образом, к вечерним сумеркам, мы, возможно, окажемся в осаде четырёх сотен разбойников. И вам будет лучше убраться до этого момента."
   - "Многовато для прославленных стражей законов," - заметила Джейм.
   Капитан потемнел лицом от ярости, но его люди в смущении зашаркали ногами. Он был наёмником из Центральных земель, они же - горожанами, и у них была своя собственная гордость.
   - "Ну, девочка, не дразни их," - мягко сказал Марк. - "Здесь царит довольно деликатный баланс между властью и хаосом. И мы же в любом случае не хотим оказаться в капкане осады."
   - "Нет, конечно же, нет. Но если они желают сохранить свою гражданскую гордость за наш счёт, тогда, давай-ка позволим им за это заплатить. Мы не можем уйти, не пополнив запасы," - сказала она горожанину. - "Большая часть нашей одежды сгорела в горах, и если нам придётся бежать, то у нас не будет возможности охотиться для пропитания. Нам нужны припасы минимум на две недели."
   - "Никаких проблем," - рьяно сказал один из стражников, игнорируя кислый взгляд своего капитана. - "Мы соберём всё, что вам нужно. Уверен, что городской Совет будет даже рад оплатить ваш список."
   - "И нам понадобится пони для поклажи."
   За этим последовала минута смущённой тишины.
   - "Да, конечно," - наконец сказал маленький трактирщик, сверля взглядом остальных. - "Я сам его оплачу, если потребуется. Это самое меньшее, что мы можем сделать. Спасибо вам, моя дорогая. А теперь, составляйте ваш список, а эти парни побегают и всё притащат, пока я сготовлю для вас ещё один завтрак. И не будет ли кто-нибудь столь любезен и вытащит это типа из моего дымохода?"
   К тому времени, как кендары поели, их припасы были уже готовы и уложены на жутко мохнатую маленькую зверюгу с проницательными глазами. Кто-то даже раздобыл для Джейм новую пару перчаток. Надевая их, она вспомнила о разбойнике, чьё горло она перерезала и на мгновение встревожилась. Конечно, неправильно столь легко применять свои когти . . . но разбойник это заслужил, и так тому и быть.
   У городских ворот Марк выловил что-то из своего кармана. - "Я почти позабыл передать тебе это," - сказал он. - "Он так и лежал в дверном проёме."
   Джейм осторожно взяла медальон. Глиняное лицо стало мягким от натянутой сверху маски из обработанной кожи, которая, как внезапно осознала Джейм, была кожей с лица переврата. Неприкрытым остался один только рот, со следами высохшей крови на губах. Его сила, казалось, приглушилась, или, возможно, просто временно насытилась.
   - "Я уже начинаю задумываться, что же может означать презент подобного рода," - сказала она. - "Поразительно, что спасающееся бегством стадо разбойников не растёрло его в мельчайший порошок, но возможно, что подобно Книге, эта штука может сама о себе позаботиться." - Она сунула амулет в карман. - "Готов?"
   Марк замешкался. - "Ещё одна вещь. Уверяю тебя, сам я считаю, что мы сумеем обогнать эту волчью стаю, но на тот случай, если Бортис всё же сумеет нас прижать, будет лучше, чтобы он не заполучил тебя живой. Ты согласна?"
   Джейм сглотнула внезапно пересохшим горлом. - "Согласна." - Они вышли через западные ворота Пештара и двинулись вниз по караванному пути. Перед ними расстилались сияющие в утреннем свете Центральные Земли.
  
  

Глава 4 Первая Кровь

  

Тентир: 7-8-й день зимы

  
   К РАССВЕТУ седьмого дня зимы Тагмет вовсю кипел жизнью. Все уже слышали вести о марше Орды. Поклажу упаковали, а костры для стряпни могли затушить в любую секунду. Торисен выслушал полный доклад посыльного и отправил его вниз перехватить полчасика сна в углу главного зала. Сейчас, пока Бришни рвал запасную рубашку на квадратики, Торисен закатал свой рукав, а Бурр аккуратно надрезал ему руку. Морин поймал струйку крови Верховного Лорда в серебряную чашу. Наблюдающий Донкерри сначала позеленел, а затем побледнел. Он поднялся на ноги, явно стараясь казаться беззаботным, и шагнул бы прямо в камин, не перехвати его Рион.
   - "Кровавая слепота," - презрительно бросил Морин, и принялся окунать один уголок каждого тканого квадратика в чашу.
   Торисен задумчиво рассматривал Донкерри. Когда Каинрон говорил о том, что у него есть глаза и уши в Тагмете, не имел ли он в виду своего внука? Это было очень даже в духе Калдана, использовать свою собственную кровную родню, да ещё ребёнка, в качестве шпиона. Торисен решил, что не любит шпионов, вне зависимости от их возраста.
   Донкерри скрючился у огня, ощущая себя больным и несчастным, как и всегда при виде крови. Он ощутил на себе холодный, оценивающий взгляд Верховного Лорда и побледнел ещё больше.
   В комнату вошла глашатая Торисена. Он протянул ей обрывки ткани. - "Неси моё слово вниз по реке, в каждый кенцирский замок, что Верховный Совет должен собраться в Готрегоре девятого, а общий сбор Воинства должен состояться не позднее десятого. Вручи каждому лорду один из этих квадратиков и скажи: 'Кровь зовет. Ответь же или стань клятвопреступником.' "
   Она поклонилась и вышла.
   - "Это должно заставить их попрыгать," - заметил Торисен Бурру. - "К наступлению завтрашней ночи, каждый хайборн в долине будет, вероятно, желать, чтобы я никогда не рождался, если, конечно, они уже этого не желают -- и на что это ты там уставился? Моё лицо всё ещё грязное?"
   - "Нет, лорд." - Бурр критически его оглядел. - "Тот обрывок сна всё же принёс какую-то пользу. Теперь вы выглядите так, как будто мертвы всего один день, вместо трёх суток."
   - "Да, уж, приятно услышать, что с течением времени я только молодею," - кисло отозвался хайборн. - "Эй, что это там?"
   С севера долетел отдалённый рокот. Там, за белыми пиками, начинали громоздиться чёрные облака, вздымаясь всё выше и выше.
   - "Вблизи Барьера заваривается сильный ураган," - сказал Бурр, выглядывая наружу.
   - "О, да, и с нашей-то удачей он, вероятно, будет преследовать нас всю дорогу в Готрегор. Мы же не можем покинуть север мгновенно."
   Они выехали из Тагмета в пределах следующего часа, день вокруг них уже начал смеркаться, а в спины им порывами бился не по сезону тёплый ветер. До Готрегора было порядка пятидесяти лиг, мимо пяти пар замков. Лорд Каинрон и Нусар присоединились к кавалькаде, когда она проезжала Рестомир, оставляя Шета Острого Языка, их командующего рандона, вести их войска позади. Калдан дружески поболтал с Торисеном об их удачном побеге прошлой ночью, а затем приотстал, чтобы двигаться вместе со своим эскортом. Призыв кровью связывал ему руки, точно так же как и любому другому лорду Заречья; и если у него на уме и были другие новые схемы, то он, вероятно, ждал начала Совета, чтобы начать воплощать их в жизнь.
   У горы Албан, замка летописцев, к ним присоединились энергичный историк и седая сказительница, первый, чтобы записать факты грядущий компании (полагая, что таковая состоится), а вторая, чтобы обессмертить её в песне, используя заветную прерогативу сказителей на Законную Ложь.
   И на протяжении всего дня над ними собирались грозовые облака, становясь всё чернее, громоздясь всё выше, но так и не пожелали прорваться до самого заката. Ветер, всё такой же порывистый, начал волнами мчаться мимо всадников, кидая им в спины опавшие листья. Где-то поблизости ударил гром. Каинрон пришпорил лошадь и поравнялся с Торисеном.
   - "Мне всё это очень не нравится," - сказал он, беспокойно разглядывая стреляющую вспышкам молний темноту, катящуюся за ними вниз по долине. - "Нам лучше будет повернуть обратно."
   - "Тентир отсюда не намного дальше, чем Гора Албан. Вы же едва ли испугаетесь небольшого дождика, милорд."
   - "Нет, конечно," - ответил Каинрон с вежливой, превосходящей улыбкой, поднимая и застёгивая воротник своего багряного бархатного камзола против наскоков ветра. - "Просто ни один благовоспитанный хайборн не станет скакать в такую погоду в кожаной рубашке кавалериста, если может этого избежать."
   Торисен подавил улыбку. Он был одет в свой удобный и прочный кожаный костюм для верховой езды, который легко мог принадлежать любому из его собственных кендаров.
   - "Как пожелаете, милорд. Мы скачем в Тентир, где нас дожидается ужин. А вы только скорее промокните, если повернёте обратно."
   Шторм рванулся вперёд. Торисен услышал вскрик одного из своих мальчиков и придержал поводья, пока Морин с ним не поравнялся. Бришти и остальные скакали прямо за ними. Затем он снова послал Шторма вперёд. Чёрный жеребец рванулся полным галопом, его уши дергались назад, когда он прислушивался к грохоту за собой остальных лошадей. Теперь одна из молний стегнула по горным пикам над ними. В её сиянии на мгновение зазолотились голые ветви, согнутые ветром, и покрытое рябью зеркало Реки Серебряной, быстро бегущей рядом с дорогой. Мальчики закричали, их голоса казались пронзительным писком на фоне общего рёва надвигающейся бури. Торисен рассмеялся. Как будто кто-то мог догнать винохира-четвертькровку вроде Шторма. А затем - слепящая вспышка, раскалывающий миры грохот, и сорокафутовая сосна обрушилась на землю прямо перед ними, её макушка перегородила дорогу. Шторм дёрнулся, а затем выправился. Его прыжок вышел ловким и элегантным, его копыта едва зацепили иголки упавшего дерева. Седельная сумка с костями хлопнула его по боку в момент приземления.
   - "Держитесь плотнее!" - крикнул Торисен через плечо.
   И вот уже, там, через реку, появился Тентир, училище рандонов, чёрная громада на фоне гор. В окнах гостевых покоев сияли огоньки. Торисен галопом промчался по мосту, вверх по дорожке меж тренировочных полей, и через предвратное укрепление. Лицо его уже жалили дождевые капли. Створки двери рывком распахнулись, и он въехал, сидя в полный рост, в главный зал старого замка. Шторма занесло в сторону до полной остановки на гладких от времени плитах пола. Мальчики с грохотом влетели в замок прямо за ним, перебрасываясь дружескими подначками. Бурр с остальными мчались следом, отряд Каинрона в самом конце. К этому времени снаружи уже лило сплошной стеной. Нусар скрючился на лошади подобно едва не утонувшему коту, а Каинрон держался также гордо, как и всегда, однако его роскошный багряный камзол кровоточил краской у него под руками.
   - "Он обязательно отыщет какой-нибудь способ отплатить вам за это," - вполголоса сказал Бурр, пока слуга уводил их лошадей вниз по угловой рампе в подземные конюшни.
   - "Ну, пускай пробует," - безмятежно отозвался Торисен. - "Даже если у него получится, это того стоило."
   За их спинами стражники сражались с натиском ветра, пытаясь захлопнуть массивные дубовые створки залы. Один из них, глянувший вверх, когда одна из молний шарахнула по горному склону, подумал, что видел что-то большое и белое, планирующее вниз по ветру в сторону замка. А затем, с выстрелом грома, снова сомкнулась темнота и видение пропало.
   Торисен с Бурром поднялись в покои на втором этаже старого замка, которые поддерживались в постоянной готовности на случай нечастых визитов Верховного Лорда. Огонь, пылающий под каминной решёткой, и открытые каналы, ведущие к огневому залу железного дерева тремя этажами ниже, хорошо прогревали трёхкомнатную анфиладу. Торисен опустил свою седельную сумку на огромную кровать и подошёл к камину. Возможно, впервые с момента прибытия на север, он и в самом деле согрелся. Затем его внимание привлекло движение Бурра.
   - "Что это там у тебя?"
   Кендар занялся распаковкой сумки. Сейчас он осторожно разворачивал что-то тёмное и блестящее, с мерцанием серебра у горла и запястий.
   - "Ты сподобился прихватить один из моих придворных мундиров на охотничью прогулку?"
   - "Ну, вы бы об этом никогда не подумали, не правда ли?" - отозвался Бурр с лёгким оттенком виноватого отпора. - "И он же оказался весьма кстати, не так ли?"
   Хайборн в ответ улыбнулся. - "Бедный Бурр. Каинрон задел тебя за живое, своими разговорчиками о солдатах в кожаных рубашках, не так ли? Ну ладно, хорошо. Можешь приодеть меня этим вечером с головы до пят, и посмотрим, смогу ли я его поразить."
   Бурр расправил в воздухе бархатный камзол, чтобы его лорду было удобней в него облачиться. - "Было бы гораздо проще, если бы вы не носили всё время чёрное и не ходили с оружием." - Он переложил два метательных ножа Торисена в специальные ножны в вороте костюма.
   В дверь осторожно поскреблись. Вошёл кадет Норф.
   - "Милорд Каинрон шлёт вам свои наилучшие пожелания," - сказал он, почти срываясь на визг от волнения, но всё же храбро продолжая выкладывать своё сообщение. - "Когда он узнал, что в Тентире остались только лишь его и ваши люди, он пригласил всех отобедать в его зале, как -- как его гостей."
   Бурр мрачно поглядел на мальчика, вконец усиливая его смятение.
   - "Этот тип . . . будто он здесь хозяин!"
   - "Не обращай внимания, это просто его месть . . . и я по-прежнему говорю, что оно того стоило. Готов?"
   Бурр критически его осмотрел, а затем кивнул в недовольном согласии. Они вышли из комнаты.

* * *

   В ВЫШИНЕ НАД ЗАМКОМ, что-то неуклюже парило на порывах ветра, балансируя простынями бледной кожи, туго натянутой между его телом и удлинёнными конечностями. Оно было совершенно голым, за исключением серой, волнующейся массы, обвивавшей его шею. Лицо над нею было практически человеческим, хотя и сморщенным от холода и напряжения. Существо беспокойно наклонило голову, ветер полощет белёсые волосы, а затем спланировало вниз, к открытому окну второго этажа северного крыла Тентира. В последний момент его подхватил яростный порыв нисходящего ветра. Создание дико задёргалось, угодив сначала в камень, а затем в и через закрытые ставни окна нижнего этажа. Его падение прервала койка, которую оно сломало и, наконец-то, остановилось, запутавшись в одеялах, молотя по ним и ругаясь, лёжа на полу дортуара [общей спальни]. Внезапно оно прекратило дёргаться и застыло на месте, паучье-тонкая конечность метнулась к обнажённой шее.
   -"Красотка?" - Позвало существо хриплым, искажённым голосом. - "Ты где?"
   Из-под ближайшей койки выползла серая, сегментированная вирма, толщиной примерно с мужское предплечье. Усики-антенны деликатно исследуют дорогу впереди, а сзади остаётся слизистый след. Переврат её поднял и нежно погладил.
   - "С тобой всё в порядке, девочка? Ну, а со мною не очень. Я не могу . . . измениться . . . обратно . . ."
   Его начало трясти от усилий. Перепончатая кожа на одной из рук покрылась морщинами, словно растянутая перчатка, но и только. Переврат снова замер, задыхаясь и исходя потом.
   - "Бесполезно, девочка. Мне нужна кровь, много крови. . ."
   Снаружи в коридоре послышался звук приближающихся голосов.

* * *

   ТОРИСЕН С БУРРОМ проследовали за своим юным проводником вниз на первый этаж и далее, в новую половину Тентира. Казармы и тренировочные залы были пристроены к старому замку, образуя большой, полый квадрат вокруг внутреннего двора, который кадеты утоптали в вечно твёрдую грязь. Хотя юношей и девушек кендаров тренировали совместно, спали и питались они со своими товарищами из родных замков. Зал Каинронов располагался в северном крыле. Шагая к нему по длинному коридору, Торисен слышал, как стенают тяжёлые доски пола, когда ветер врезался во внешнюю стену. Воздух в проходе волновался, заставляя пламя факела их гида тревожно метаться, а тени перед ними скакать и плясать.
   - "Так значит, все остальные отправились по домам," - сказал он.
   - "Да, лорд, как только прибыло ваше послание. Лорд, так значит, скоро драка, да?"
   Торисен улыбнулся рвению мальчика. - "Боюсь, что так. Здесь сейчас должно находиться порядка пятидесяти кадетов Норф. А сколько у Лорда Каинрона?"
   - "Сто тридцать пять, милорд."
   Торисен на мгновение потрясённо застыл, но затем вспомнил, что если его полусотня присягнула ему лично, то большая часть Каинроновских курсантов должна была по факту принадлежать его семи самостоятельным сыновьям.
   - "А Харн? Он к нам присоединится?"
   - "Нет, лорд. Старый Удав [Grip-Hard] . . . Прошу простить, милорд! Комендант замка Харн никогда не обедает прилюдно."
   Бурр с Торисеном обменялись взглядами. - "Да неужто, клянусь Богом!" - пробормотал последний. - "Это что-то новенькое." - Он внезапно остановился. - "Ты же, вроде, сказал, что все уехали. Ну и кто же тогда ломает мебель?"
   Кадет тоже замер, прислушиваясь. - "Это общие спальни Команов, лорд. Там никого не должно быть. Я думаю, звуки доносятся из зала внизу."
   К тому времени, когда они добрались до комнаты, внутри уже была полная тишина. Кадет распахнул дверь.
   - "Ну вот," - сказал он, поднимая вверх факел. - "Ветер, должно быть, рывком распахнул ставни и сломал их." - Он шагнул закрепить то, что осталось от оконной защиты.
   - "Но сломал ли ветер заодно и койку?" - пробормотал Бурр. Он вытащил свой короткий меч, забрал у удивлённого мальчика факел, и принялся методично обыскивать комнату, проверяя углы, заглядывая под кровати.
   Торисен замер в дверном проёме. Он тоже ощутил касание этого непонятно-какого ощущения, что заставило Бурра инстинктивно насторожиться, но не мог его распознать. Кендар тем временем закончил свой обыск.
   - "Ничего," - протянул он слегка озадаченно.
   Верховный Лорд встряхнулся. Они вели себя как пара шаниров, кидающихся на тени. - "Ну, тогда пошли дальше," - скомандовал он, взмахом руки отзывая кендаров из комнаты и плотно захлопывая за ними дверь.
   Едва их шаги зазвучали дальше по коридору, как со стропил потолка упал переврат вместе с цепляющейся за его шею вирмой.
   - "Двое для нас слишком много, Красотка, но ты видела третьего, там, у двери? Мы уже близко, очень близко. . ."
   Он выскользнул из комнаты и бесшумно заскользил за тремя кенцирами, его бледные, полубезумные глаза светились жадным огоньком.

* * *

   ТОРИСЕН, БУРР и их проводник наконец-то добрались до Каинроновского зала, только чтобы уткнуться в крепко запертую дверь.
   - "Полное соблюдение формальностей, я смотрю," - позабавился Торисен. - "Это также называется 'Поставить выскочку на место.' Тебе будет лучше обо мне доложить."
   Бурр отодвинул кадета в сторону и трижды размеренно ударил в дверь, заставляя её доски сотрясаться.
   - "Кто стучит?" - потребовали изнутри.
   - "Торисен, Лорд Норф, Верховный Лорд Кенцирата," - проревел Бурр в закрытую дверь. Она рывком распахнулась.
   - "Добро пожаловать, милорд, в зал моего лорда Каинрона," - провозгласил сенешаль, кланяясь и отступая в сторону.
   Кадеты и горстка оставшихся инструкторов учтиво поднялись на ноги. Калдан за главным, приподнятым столом встал гораздо более неторопливо, свет огней осыпался золотисто-алыми искрами с его богато изукрашенного придворного костюма.
   - "Вам открыты все врата и руки," - произнёс он на формальном Кене.
   Торисен на пороге отвесил полупоклон. - "Честь вам и вашему залу."
   Стоя там, в свете свечей, озаряющим его изящные руки, и лицо, он смотрелся таким же строгим и элегантным, как фамильный клинок в бархатных ножнах. Калдан в сравнении с ним внезапно показался и чересчур толстым, и чересчур разряженным.
   Торисен двинулся к центральному столу. Там также находился Нусар, как и два летописца, и Киндри. Верховный Лорд на секунду запнулся при виде шанира, затем взял себя в руки и поднялся на возвышение. Они с Каинроном обменялись очередной парой ироничных полупоклонов и одновременно опустились на свои места. Кадеты снова уселись. По нижним столам начали передавать чашки с густым супом-пюре, в то время как девять мальчиков Торисена прислуживали хайборнам и двум их гостям кендарам.
   Суп одной из кадеток запорошило пылью, приплывшей откуда-то сверху. Она поглядела наверх и на секунду подумала, что увидела что-то белёсое скользящее по верхним стропилам. Когда оно пропало из виду, она пожал плечами, и принялась за еду, не забывая украдкой посматривать, как и все остальные в комнате, на главный стол.
   - "Какая жалость, что наш хозяин не пожелал к нам присоединиться," - говорил Каинрон. - "Насколько я понимаю, он теперь стал в некотором роде затворником, но учитывая те обстоятельства, при которых ему пришлось покинуть Южное Воинство в прошлом году, это едва ли можно счесть удивительным. Он очень . . . импульсивный человек, наш Харн, но при этом весьма хорош в тренировке рандонов. Думаю, он был тебе хорошим другом."
   Торисен потягивал своё вино. Значит, вот как пойдёт разговор. - "Харн был моим заместителем, когда я возглавлял Южное Воинство," - сказал ровным тоном. - "А несколько лет до этого он являлся моим непосредственным начальником, когда я служил капитаном-сотником в битве при Уракарне. Тогда главным был твой старший сын Генджар, как я помню."
   Нусар ощетинился. Он определённо успел крепко выпить с момента прибытия в Тентир. - "Так что там насчёт Генджара, милорд?"
   - "О, ничего такого. Хотя конечно, какая -- э-э -- неудача, что в тот единственный раз, когда Южное Воинство возглавил Каинрон, его полномочия закончились таким опустошительным разгромом. Карниды, как вы знаете, религиозные фанатики. Тех из нас, кто попался к ним в плен, они пытались обратить пыткой -- как будто наш треклятый бог дал нам какой-то выбор в вопросах веры."
   - "Это случилось и с вами, милорд?" - спросил историк.
   Торисен поглядел вниз на свои руки, сжимающие кубок с вином, на филигранную вязь тонких белых шрамов, покрывающих их крестообразным узором, и подумал о других, менее заметных рубцах. - "Это было давно," - сказал он, неожиданно устало. - "И, быть может, всё это будет лучше забыть."
   - "Как скажете, милорд," - учтиво сказал Каинрон, игнорируя своего сына. - "А вместо этого, почему бы вам не рассказать о причине столь необычного общего сбора? Всё, что я слышал, так это то, что Орда пришла в движение, хотя как это может нас касаться, я и представить себе не могу. В конце концов, это же почти в двух тысячах миль отсюда."
   - "Но вполне может стать намного ближе. Орда не набрасывается на кого попало; наши шпионы докладывают, что она движется строго вверх по Серебряной, и, таким образом, в конечном итоге окажется на нашем пороге, прямо здесь в Заречье, если мы её не остановим."
   - "Но с чего ей идти конкретно за нами?" - спросил историк, - "Нет никаких известных мне исторических отчётов, или же песен," - добавил он, кивнув в сторону своей коллеги, - "упоминающих какие-либо предыдущие контакты с этим народом. С чего им теперь жаждать нашей крови?"
   - "Возможно, потому что этого потребовала их кровь. Вспомните, траектория их бесконечного марша проходит частично за Южным Барьером, и все эти люди проводят часть своей жизни в Тёмном Пороге. Многие из них должны были стать к этому времени по меньшей времени вполовину Тёмными по крови. Кроме того, учитывайте и то, что Орда на самом деле - это смесь множества племён, большая часть которых - кровные враги. И всё же теперь их, несомненно, что-то объединило, побудило их, или, по крайней мере, их авангард, нарушить столетние привычки. Чем же это может быть, если не влиянием Тёмных; и считая это правдой, то на кого же им кинуться, если не на нас, главнейших врагов Теней в Ратиллиене?"
   - "Это действительно имеет оттенок какого-то смысла -- весьма поверхностного," - сказал Каинрон, играя своим кубком. - "Но есть ли у вас доказательства хоть чего-то из сказанного?" - Торисен в расстройстве покачал головой. Как суметь объяснить своё отчаянное чувство необходимости спешки кому-то, кто никогда даже не видел Орды? Инстинкты, не логика, расскажут любому, кто когда-либо служил в Южном Воинстве, где именно лежит опасность, но только не этому надменно-невежественному лорду Заречья.
   - "Видишь ли, мой мальчик, недостаточно крикнуть 'Тёмный' и ждать, что люди сразу начнут прыгать," - покровительственно продолжал Каинрон. - "Мы даже больше не до конца уверены в том, что именно означают различные термины, с учётом того, как сильно перепутались все эти исторические и поэтические записи во время бегства в этот мир. Наиболее просвещенные из нас нынче верят, что многое из того, что мы прежде принимали за точные факты -- перевраты и тому подобное -- на самом деле скорее -- не рискнём ли сказать -- просто бурная фантазия какого-то древнего сказителя. Наши учёные согласны?"
   Молодой историк выглядел сбитым с толку, но вот певица, бывший рандон по имени Зола, гордо вскинула свою седую голову, в глазах пылают отблески битвы. - "Милорд, это правда, что мы не знаем точно, чем являются некоторые старинные записи, сказанием или же историей, но только глупец позволит себе недооценивать Тёмный Порог."
   Каинрон смерил её долгим взглядом, а затем развернулся обратно к Торисену так, будто женщина ничего не говорила.
   - "И, как вам прекрасно известно, мы уже много лет не имеем никаких контактов ни с чем из-за Барьера. По сути дела нас не тревожили с тех самых пор, как мы пришли в Ратиллиен три тысячи лет тому назад. Нет, милорд, потребуется нечто большее, чем просто фантастические гипотезы, чтобы убедить меня, что мы под ударом, а я надеюсь, вы помните, что в этот раз достаточно одного голоса, чтобы удержать Воинство от выступления."
   - "И ты будешь выглядеть полным идиотом," - вставил Нусар и пьяно захихикал.
   Торисен окатил его холодным взглядом. - "Знаешь, Нусар, нам и в самом деле пришла пора раз и навсегда утрясти все наши разногласия. Генджар выкупил свою честь обратно Белым Ножом." - Он вытащил из кармана монетку, умышленно выбрав ценную золотую, и метнул её через стол. - "Купи всё, что тебе потребуется, и встреться со мною в открытую. Я уже устал высматривать тебя за каждой дверью."
   Нусар поднял монету. Пару секунд он бездумно сверлил её взглядом, а затем всё растущий гнев изгнал винный румянец с его щёк.
   - "Что, ах, ты . . . ах ты самозванец, ах ты подменыш [changeling]! Явился сюда без фамильного кольца или меча и смеешь клеветать на настоящего лорда, вроде моего брата . . ."
   - "Тише, тише," - сказал Торисен. - "Ты пугаешь детей."
   Нусар беззвучно захлопал ртом, как будто из него вышибло всё дыхание. Затем он ощутил на себе тяжесть чужих взглядов и, обернувшись, обнаружил, что все кадеты смотрят на него. Он издал придушенный звук и поспешно покинул залу.
   Торисен отхлебнул немного вина. - "Этого юнца следует хорошенько отдрессировать или же держать на поводке. Подменыш, а?"
   - "Этот самый 'юнец' старше тебя," - сказал Каинрон ещё суше обычного. - "Однако вы должны его простить. Он был очень привязан к своему брату. Точно так же, как и я."
   Вскоре после этого трапеза подошла к своему завершению, ко всеобщему облегчению.

* * *

   Бурр ел за одним из общих (нижних) столов. К тому времени, когда он добрался до центральной части комнаты, двигаясь против потока отпущенных по спальням студентов, Торисен уже пропал. Кендара пронзило острой тревогой. Он полагал, что знает, куда направляется его лорд; но даже и так, это была не подходящая ночь для кого бы то ни было, чтобы бродить здесь в одиночестве. Несмотря на пустой дортуар, Бурр инстинктивно ощущал то, что в Тентире нынче гуляет на свободе нечто неестественное. Ему нужно последовать за Торисеном и . . . что?
   Бедный Бурр, столько лет за мной шпионил, а теперь его рапорты никому не нужны. . .
   Бурр вздрогнул, вспоминая этот тон. Нет, он не пойдёт за ним следом. У Торисена было право на некоторую уединённость, и обычно он был вполне способен позаботиться о себе самостоятельно.
   - "Бурр." - У его локтя внезапно очутился Киндри. - "Пожалуйста, посвети мне дорогу до покоев моего лорда."
   - "Да, хайборн."
   Чего ради просить об этом его, а не одного из людей Каинрона, гадал Бурр, пока они безмолвно шагали обратно к Старому Тентиру. Он бросил любопытный косой взгляд на юного хайборна. Киндри обладал худощавым телосложением Торисена, но безо всякого намёка на силу, выносливость и грацию Верховного Лорда. В раздетом виде, он определённо был скорее кожей с костями, чем плотью и кровью, и почти таким же хрупким, как древний старик, подобное впечатление ещё больше усиливалось его совершенно белыми волосами.
   - "Бурр," - сказал он внезапно, когда они уже почти добрались до покоев Калдана, - "почему Торисен так сильно ненавидит шаниров?"
   Бурр бросил на него острый взгляд. Каинрон был вполне способен подослать хайборна, чтобы выудить из кендара информацию, но вот только стал бы Киндри играть в подобные игры, даже по приказу? Бурр почему-то думал, что нет.
   - "Сэр, я полагаю, что это скорее не ненависть, а просто . . . невольное отвращение. Он пытается его контролировать."
   Не то чтобы особо успешно. Бурр вспомнил, как Торисен однажды с горечью сказал, что единственное наследство, оставленное ему отцом, это - это и ночные кошмары.
   Киндри какое-то время шагал молча. - "Норфы были когда-то великим шанирским родом," - наконец сказал он почти-то про себя. - "Во многих из нас до сих пор струится капля норфской крови. Вот и во мне самом и . . . и я бы очень хотел обрести свой дом. Тебе стоит сказать ему об этом, Бурр, если он когда-нибудь да будет склонен послушать."
   Не сказав более ни слова, он свернул в холл и вошёл в покои Каинрона.

* * *

   КАК ТОЛЬКО КАДЕТЫ РАЗОШЛИСЬ по своим дортуарам, Торисен выскользнул из залы через боковую дверь на дощатую галерею, что опоясывала собою грязный внутренний двор. Дождь вперемешку с градом барабанил по тонкой крыше, залетая под неё порывами всякий раз, когда ветер менял своё направление. Вконец промокший и озябший, он, наконец, добрался до восточного конца галереи и с радостью вступил в относительное тепло главного зала старого замка. Трое кадетов-охранников жались к маленькому огоньку, пылавшему в огромном камине. Торисен, незамеченным, проскользнул мимо них и вверх по лестнице, мимо своих собственных покоев, и снова наверх. Он неплохо помнил Тентир со времён своего последнего визита сюда, порядка двух лет тому назад, но какими же чуждыми казались его залы теперь, сумрачные и гулкие, лишённые всяких признаков жизни. Не раз и не два ему казалась, что он слышит за собою отголоски шагов, но видно никого не было. Затем впереди запылал настенный факел у двери в северную башню. Под ним на часах стояла кадетка. Она нервозно крутанулась на месте, когда из теней рядом с ней появился Торисен, и внезапно обнаружила, что держит Верховного Лорда Кенцирата на острие копья.
   - "Тише, тише," - сказал Торисен, отводя в сторону острие. - "Если ты порвёшь эту куртку, Бурр нам обоим этого никогда не простит."
   - "М-милорд! Нижайше прошу прощения. Это всё этот проклятый шторм." - Она вздрогнула, когда град вдарил по ближайшему закрытому ставнями окну подобно залпу из камешков. - "Я прибыла сюда из одного из ваших приграничных замков. Когда ветер хлестанет через Барьер подобным образом . . . ну, никто не может сказать, что он может с собой принести."
   - "Ну, кому ты это говоришь," - криво улыбнулся Торисен. - "Я и сам вырос рядом с Барьером, что отлично излечивает скептицизм. Какая жалость, что и Лорд Каинрон не может сказать то же самое. Комендант Харн у себя?"
   - "Да, верховный Лорд. Мне о вас доложить?"
   - "Нет, не стоит пугать беднягу больше необходимого."
   Он прошёл через дверь и вскарабкался по винтовой лестнице на первый из двух этажей. Изначально это была одна из дозорных башен, но Харн реквизировал её под свои нужды, по всей видимости, в очередной попытке отгородиться от своего гарнизона, как будто длительный контакт с Комендантом мог кого-то заразить. Обстановка здесь была такой же скудной, как и в собственных покоях Торисена в Готрегоре, но сам бы он никогда не сумел жить в такой мешанине оружия, заброшенной одежды и порванной бумаги. Здесь, наконец-то, ревел весёлый огонь, а на столе рядом с ним, стояла нетронутая еда. Торисен опустился в кресло, внезапно ощущая себя очень голодным. Он едва успел сделать несколько глотков в зале внизу, и выпил больше, чем стоило, на такой пустой желудок. Он подцепил крылышко дрофы и принялся его грызть.
   - "Это мой ужин," - прорычал за спиной чей-то голос.
   - "Если ты и вправду намерен съесть всё это," - сказал Торисен, делая очередной укус, - "то у тебя определённо слишком большой аппетит."
   - "Черныш!" - Харн внезапно уселся прямо перед ним, крупный, лохматый кендар, в возрасте ближе к семидесяти, небрежно одетый. - "А я подумал, что это та негодяйка-охранница, опять пролезла сюда, сделать пару укусов. Приграничные охламоны, они все такие: чересчур независимые."
   - "Ты всё время твердил мне то же самое. Рад слышать, что к тебе всё ещё кто-то приближается, даже если ты обычно её кусаешь. Почему ты не ел вместе с остальными?"
   - "С Каинроном, что ли? Кроме того," - сказал он, отводя взгляд, - "Я подумал, что ты предпочтёшь меня не видеть."
   - "Что, и даже не поблагодарить тебя за рандонов этого года? Даже Каинрон сказал, что они хороши."
   - "О да, все эти юные курсанты. Я полагаю, что мне следует радоваться, сумев довести что-то до конца, и это по-настоящему стоящая работа, но я, будто, не могу здесь толком дышать. Тентир - это мир в себе. . . . маленький мир. Я чувствую себя . . . как будто в клетке."
   И он и в самом деле именно так и выглядел, в этой замусоренной комнате, сидя сгорбившись на своём стуле, подобный какому-то дикому созданию, загнанному в слишком маленькую для него берлогу. Торисен поглядел на него с сочувствием.
   - "Я сказал, что беру на себя всю ответственность за то, что случилось, и так я и сделал. Цена выплачена, Харн. Ты свободен."
   Кендар затряс головой как затравленный медведь. - "Но только не от себя самого."
   - "Харн, это не столь уж и редкая проблема. Один из каждой сотни кендаров обязательно отмечен печатью берсерка."
   - "Но они не являются высокопоставленными рандонами; и в моём случае, это больше, чем просто отметина. Тебя не было там, когда я убил того парня. Я даже ничего не помню; только, как он очутился в одном конце комнаты, а я - в другом, всё ещё сжимая в хватке его руку. Каинроновский кузен. . ."
   - "Седьмая вода на киселе. Так что просто радуйся, что это оказался не его идиотский сыночек, иначе с нами и в самом деле было бы всё кончено."
   - "Цена крови должна быть не менее разорительна."
   - "О да, всё верно, плати я её золотом--" - Торисен резко прервался, безмолвно проклиная своё язык.
   Харн бросил на него острый взгляд. - "А тогда, чем же?"
   - "Возьми себе крылышко," - сказал хайборн, отрывая себе ещё одно. - "Ты заметил, что у этой птички их три?"
   - "Чем, милорд?"
   - "Я дал ему слово, что когда в следующий раз будет собираться Воинство, на его выступление из Заречья потребуется единогласное одобрение всего Верховного."
   - "Ты что?"- Кресло Харна развалилось на части, когда он вскочил на ноги. - "Ах ты, юный придурок!" - заревел он, угрожающе нависая над Торисеном.
   - "Или это, или же приказать тебе воспользоваться Белым Ножом, вместо того, чтобы это запретить."
   - "Именем Бога, тебе лучше было позволить мне себя убить! А теперь погляди, в какую пакость мы вляпались. Неужели ты думаешь, что Каинрон безропотно позволит тебе вывести Воинство?" - ревел на него сверху вниз Харн. - "С той поры, как ты обрёл столь реальную власть, ему остаётся разве что выкопать ямку под свои амбиции и зарыть их прежде, чем они начнут вонять! А теперь, когда Орда уже в дороге. . . милосердные Трое, это вполне может оказаться нашим общим концом!"
   - "Я сделал свой выбор, и так тому и быть," - спокойно отозвался Торисен, глядя на него снизу вверх. - "Воинство выступит, так или же иначе. А когда это случится, отправишься ли ты со мной, моим заместителем?"
   Харн молча сверлил его взглядом. А потом ветер отодрал и захлопал ставней за его спиной. Он механически развернулся и потянулся к ней, однако затем, вместо того, чтобы захлопнуть её, просто застыл на месте, слепо вглядываясь в ураган, а струи дождя окрашивали тёмным его широкие плечи.

* * *

   КАЛДАН, ЛОРД КАИНРОН, вернулся после обеда в свои гостевые покои и обнаружил там пришедшего раньше Нусара, снова беспробудно пьющего. Он проигнорировал молодого человека, позволяя многочисленным слугам осторожно избавить его от ярко-алого камзола и облачить в халат из белоснежного атласа с сияющими алмазными запонками. Его великолепие отразили три ростовых зеркала. Он рассматривал себя с меньшим одобрением, чем обычно, отмечая редеющие волосы и располневшую фигуру, которую не могло полностью скрыть никакое портняжное великолепие. Как же это бесило, что Торисен с его худощавой, неосознанной элегантностью, столь хорошо походил на какого-нибудь хайборна с древнейшего посмертного знамени, особенно когда Каинрон вовсю пытался распустить слухи, что Верховный Лорд на самом деле плод какой-то давно забытой глупости между Лордом Ардетом и одной из его кендарок.
   Его глаза пересеклись в зеркале со взглядом Нусара.
   - "Это и в самом деле была неплохая пища, учитывая её источник," - сказал он, взмахом руки отсылая слуг из комнаты. - "Однако меня поражает тот факт, что кто-то сумел сглотнуть подобное оскорбление, и не подавиться при этом."
   Нусар вспыхнул. - "А что ещё мне оставалось делать? Ты бы не позволил дуэли --"
   - "А ты, разумеется, не в состоянии разобраться с противником любым другим менее публичным способом."
   - "И не только я один," - угрюмо отозвался Нусар, снова наполняя свой кубок. - "Ты тоже с этим не справляешься."
   - "Мой дорогой мальчик, когда я устраняю соперника, мне вовсе не нужно рушить на него дома. А, это ещё что такое?"
   Из-за угла камина на него смотрели маленькие, блестящие глазки. Он подобрал незамеченную слугами крошку с рукава своего алого камзола и протянул вперёд на открытой ладони.
   - "До сих пор, я всего лишь играю с этим маленькой выскочкой лордом -- а он, знаешь ли, действительно выскочка, даже если на самом деле Норф: сила их родословной сломлена навечно с момента изгнания нами Серого Ганта."
   Мышка робко высунулась из-за камина, нос тревожно подёргивается. Голод сделал её, полуприрученную каким-то кадетом, менее осторожной. Придвигаясь маленькими шажками, она забралась в руку Каинрона.
   - "Мой отец-простофиля позволил его отцу себя одурачить и заплатил за это жизнью в Белых Холмах. За это я погубил Ганта Серого Лорда. Мой сын, мой Генджар, умер после Уракарна, имя его опорочено Норфской ложью. За это я погублю сына Ганта."
   Его кулак сомкнулся. Послышался резкий писк и приглушенный хруст ломающихся маленьких косточек.
   - ". . . но только, когда сам того пожелаю, мой дорогой мальчик, и, желательно, способом, настолько тонким, что он сам не поймёт, что помер, пока не начнёт разлагаться. Сломать его через голосование Совета - это практически слишком просто, слишком . . . примитивно. Я бы скорее предпочёл более длительный и мучительный конец, но возможно судьба лишила меня этого выбора."
   - "Значит, ты его уже схватил," - яростно воскликнул Нусар.
   Каинрон бросил то, что осталось от мыши, в камин и повернулся к своему сыну с вкрадчивой улыбкой.
   - "И ты полагаешь, что это повысит твою ценность? Милый мой мальчик, какую же пользу ты когда-нибудь мне приносил? У тебя нет задора для битвы или гибкости ума для интриги. С тех пор, как мать Донкерри умерла во время родов, дискредитировав и тебя и его, ты даже не в состоянии ничего добавить к моему поголовью внуков. В конечном итоге, наиболее конструктивное, что ты в состоянии сделать, не считая конечно, убийства Торисена, так это позволить ему убить тебя. О, это было бы и в самом деле полезно."
   Нусар, побелев, грохнул своим кубком. - "Вот такой вот выбор, да, отец? Ну, тогда я скорее запихну этот чёртов золотой прямиком ему в глотку, как тебе такое?" - Он схватил факел и вылетел из комнаты, хлопнув за собою дверью.
   Калдан подобрал кубок и вскинул его в издевательском салюте. - "Мои благословления, мой сын. На всё что угодно."

* * *

   ПОМЕЩЕНИЯ КАИНРОНОВ располагались на третьем этаже южной стороны старого замка. Нусар собирался добраться до анфилады Норфа за считанные минуты. А вместо этого он потерялся. Будучи на две трети пьяным, ему потребовалось некоторое время, чтобы это осознать. И большую часть этого времени, ему с трудом верилось, что он вообще находится в Тентире. Поначалу он списывал всё это на вино, но когда его гнев немного остыл, а чувства несколько прочистились, он начал чувствовать растущее беспокойство.
   А затем за ним раздались чьи-то шаги. Нусар едва не повернул обратно в надежде наткнуться на стражника, но шаркающие, скребущие оттенки неясного звука заставили его заколебаться. Это походило на то, что его преследовал кто-то, кто не мог толком ходить. Так что он устремился вперёд, всё быстрее и быстрее. Шаги не отставали. Его одурманенным чувствам казалось, что порой они исходили из-за спины, порой из прохода, в который он только что собирался свернуть, а порой со всех направлений одновременно, но всегда - чуточку ближе. Его же пасут, подумал он с растущей паникой. Он попытался понять, где он находится, какой коридор приведёт его в ненавистную, но безопасную компанию его отца. Но его мозг не работал. Вот короткий пассаж, а в конце, одна дверь. Шаркающий отзвук, заполонивший всё пустое пространство за его спиной, казалось, швырнул его по проходу к двери. Он распахнул её и скользнул внутрь, тихонько притворив за собой. Замка на ней не было. Шаги снаружи становились всё ближе и ближе. Он попятился прочь от двери, спотыкаясь о пыльную мебель, пока его нога неожиданно не опустилась на что-то мягкое.
   И он двигалось.
   Нусар с визгом отскочил в сторону. Его факел, вылетев из ладони, приземлился, всё ещё горящим, в дальнем углу. Он попытался подобрать его, не смог. Что-то серое и склизкое обернулось вокруг его лодыжки. А когда он начал пинаться и брыкаться, оно его укусило, и мир, казалось, рассылался крошкой. Он не мог вспомнить, где он, или же почему лежит на полу. Комната одуряюще закрутилась волчком, полнясь прыгающими тенями.
   Дверь медленно отворилась. На пороге скрючилось что-то белое. Мысли Нусара дико забегали, отчаянно пытаясь осознать и опознать это явление, но единственное, что они смогли вспомнить, так это атласный халат Каинрона.
   - "Отец?"
   Фигура двинулась вперёд, казалось, вырастая прямо на глазах. Нусар почти различал разодранную ткань и знакомую вкрадчивую улыбку.
   - "Мой милый мальчик," - сказало создание почти Каинроновским голосом. - "Я последовал за тобой. Я внезапно осознал, сколь сильно я недооценивал тебя все эти годы. Изо всех моих сыновей лишь ты один достоин быть моим наследником. Я объявлю об этом, как только мы доберёмся до Готрегора, и поклянусь тебе в этом здесь лично, ритуалом на крови. Дорогой мальчик, дай мне свой нож."
   Всё это было совершенно неправильно. Нусар понимал это на каком-то глубинном, инстинктивном уровне, и неважно, что ему твердили его отравленные чувства, но ему отчаянно хотелось верить. После целой жизни неприятия и отторжения, услышать такое, полное одобрение. . .
   - "Да," - выдавил он, почти не дыша, вытащил свой нож и протянул его рукояткой вперёд. - "О, да."
   Его быстро выхватили у него из пальцев, а его кисть крепко сжали. Он приготовился к боли, но она явилась как мороз по кожи -- слишком сильной. Глянув вниз, он увидел не обычный надрез на ладони, а струю бьющей крови.
   - "М-моё запястье!" - запричитал он, заикаясь. - "Ты порезал мне запястье!"
   - "Но это же совсем не больно." - Белёсые глаза поймали его собственные, коричневые, забирая прочь всю боль. - "Ты всё ещё желаешь этой чести?"
   - "Д-да. . ."
   Переврат наклонился и принялся жадно пить. Нусар чувствовал, как его жизнь истекает из вен. Это неправильно, совершенно неправильно. . .
   - "Нет!" - прохрипел он, слабо пытаясь вырвать свою руку из железной хватки.
   Переврат задрожал всем телом. Сами кости его склоненных плеч засмещались, а мышцы змеями заизвивались под кожей, которая теперь блестела от пота. Затем он издал долгий вздох и поднял голову. Нусар обнаружил, что смотрит в своё собственное лицо, увенчанное гривой белоснежных волос, обрамляющих бледные, торжествующие глаза.
   - "Слишком поздно, глупец. Ты добровольно отдал, а я принял то, в чём нуждался. А теперь я дам тебе то, чего ты жаждешь больше всего: шанс оказаться и в самом деле полезным."
   Он толчком уложил Нусара спиной на пол и распахнул его камзол. Игнорируя немощные попытки оттолкнуть его прочь, он аккуратно приставил нож к груди юноши и погрузил его под рёбра. Дождавшись, когда тело перестанет дёргаться, он раздел его и натянул его одежду на себя. В одном из карманов обнаружилась монета Торисена. Переврат засунул её Нусару в рот меж зубов, так, чтобы золотой ободок поблёскивал у обескровленных губ.
   - "Вот так-то, маленький Верховный Лордик," - сказал он с удовлетворением. - "Попробуй-ка объяснить такое. А теперь ступай вниз, Красотка, в зал тлеющего железного дерева, и жди, пока я не заманю к тебе нашу настоящую добычу."
   Он покинул комнату лёгкой, широкой походкой, наслаждаясь силой и гибкостью своей новой украденной формы. А за его спиной, порожденные светом факела тени заплясали в издевательском подобии жизни вокруг неподвижного, белого тела на полу.

* * *

   УРАГАН ВСЁ ЯРИЛСЯ И ЯРИЛСЯ. Залповые удары ветра с дождём молотили по Тентиру, сотрясая окна и ставни, заставляя огонь танцевать и дымить на каминных решётках. Кадеты пытались спать. Каинрон мерил шагами свои покои, разрабатывая речь для Верховного Совета, нацеленную на то, чтобы (о, как же это изящно) ободрать Верховного Лорда живьём. Торисен же тем временем сидел у камина в северо-восточной башне, терпеливо дожидаясь ответа Харна.
   Кто-то замолотил в дверь внизу. Харн рывком крутанулся прочь от окна, капли дождя незамеченными стекают по его застывшему профилю. По лестнице зазвучали поспешные шаги, и в комнату ворвалась стражница.
   - "Сэр! Один из кадетов-часовых из главного зала внизу хочет вас видеть."
   - "В такой час? Почему?"
   - "Я-я не смогла толком ничего понять, сэр. Он практически в шоке. Прошу вас, сэр. . ."
   Харн ринулся мимо неё и помчался вниз по ступенькам, Торисен со стражницей - за ним по пятам. Кадет скрючился под факелом. При появлении коменданта он поднял искажённое лицо и протянул вперёд свои руки. Они были вымазаны в крови.
   - "М-мертвы," - запинаясь, запричитал он. - "Мертвы, мертвы, мертвы. . ."
   Харн хорошенько его встряхнул. Кадет, заикаясь, замолчал и принялся плакать, цепляясь за руку большого рандона. Харн немного его подержал, а затем осторожно высвободился.
   - "Оставайся вместе с ним," - бросил он своей стражнице и помчался вниз по коридору. Для такого крупного человека он двигался чрезвычайно быстро, Торисен едва за ним поспевал. А затем они оказались на лестнице, спускающейся в главный зал, и сразу увидели всю сцену.
   Два других кадета-стражника покоились на плитах пола рядом с хилым огоньком в очаге. На первый взгляд, они казалась лежащими нереально близко друг к другу, как будто застигнутыми во время каких-то преступных объятий, которые зашли чересчур, чересчур далеко. А затем Торисен увидел, что на самом деле они вдавлены друг в друга с такой силой и яростью, что сами их кости сцепились между собой. По плитам пола всё шире расползалось чёрное озеро крови. Харн опустился в него на колени, пытаясь распутать тела, не причиняя им ещё больше повреждений. Он, конечно, должен был понимать, что это всё бестолку, но, казалось, просто не мог остановиться.
   Торисен почувствовал, что за ним кто-то есть. Он повернулся и обнаружил Нусара, наблюдающего за ним из теней.
   - "У нас осталось незаконченное дело, Верховный Лорд."
   Торисен слышал нарастающие голоса. Тревогу всё ещё не подняли, но другие кадеты уже приближались, притянутые, возможно, тем особым чувством, что так часто предупреждало их об опасности. Он также заметил, что Нусар натянул поверх своих волос кепку одного из мёртвых мальчиков. Торисена окатило предупреждающей дрожью.
   - "Здесь мы ничего не решим," - сказал он.
   Собеседник хихикнул. - "Ну и ну, это что, предусмотрительность или же страх? Идём-ка, узнаем."
   Прямо за ним располагалась лестница, уходящая на подземные этажи. Он повернулся и начал спускаться, не оглядываясь назад. Торисен увидел, что задняя сторона кепки мёртвого кадета блестит точно так же, как и камни пола у двух изломанных тел. Он пошёл следом.
   Донкерри наблюдал, как они уходят сквозь постепенно проходящую дымку кровавой слепоты. Неужели его отец и в самом деле набрался смелости, чтобы бросить вызов Верховному Лорду? Хотя и чувствуя себя всё ещё больным после быстрого взгляда на то, что лежало на каменном полу, он просто не может позволить себе потерять теперь Торисена, или же впоследствии его Дедушка заставит его почувствовать себя бесконечно хуже. Сглотнув свою тошноту, он встал и последовал за ушедшими.

* * *

   КАИНРОН, ТЕМ ВРЕМЕНЕМ, закончил полировать свою речь и был уже готов отправляться ко сну, когда внезапно осознал, что Нусар так до сих пор и не вернулся. Похоже на то, что его жалкий мальчишка потерялся и теперь не обойтись без поисковой партии. Было бы очень даже справедливо ставить его блуждать до самого рассвета, думал Калдан, укладываясь в постель -- но что, если он просто свалился пьяным в каком-нибудь углу? Хорошенькое зрелище, на радость первому утреннему прохожему, и как же это отразится на имени семьи? Нет уж, имбецила нужно отыскать. Он позвал Киндри.
   Однако вместо шанира вошёл слуга кендар. - "Милорд, там какое-то волнение в главном зале. Хайборн отправился проверить."
   - "Да неужто?" - пробормотал Каинрон.
   Пост Киндри - у дверей покоев его лорда, и там он и должен оставаться, что бы, где бы ни случилось. Этот шанир слишком многое себе позволяет, и уже не в первый раз. Каинрон даже заподозрил, что Киндри сознательно врезался в них своей лошадью, чтобы позволить Торисену проскочить. Шанира нужно будет как можно скорее заставить в этом сознаться, едва Каинрон почувствует себя в достаточной безопасности, чтобы использовать средства, что лучше всего для этого подходили. При этой мысли он предвкушающе облизал свои губы.
   Кендар настороженно за ним наблюдал. Снова приняв невозмутимое выражение, Каинрон отправил его на поиски сына. Мужчина вернулся обратно почти моментально, с побелевшим лицом.
   - "Милорд, я-я его нашёл . . ."
   Калдан тотчас вскочил. Едва шагнув в холл, он учуял что-то горящее, и проследовал за собственным нюхом, не меньше, чем за кендаром, за угол, в маленькую кладовку в конце короткого коридора. Пока кендар затаптывал огонь, порождённый упавшим факелом, Каинрон стоял и смотрел на своего сына. Торисен, должно быть, свихнулся, раздумывал он, чтобы столь дерзко выставлять напоказ своё убийство, да оно, к тому же, и какое-то странное. С какой стати сначала отрезать запястье, а затем наносить прямой удар в сердце, и, во имя Порога, чего ради раздевать потом труп? Но в крови Норфов бежало безумие. Все это знали. Самое важное сейчас, это напомнить об этом Верховному Совету до того, как Торисен успеет рассказать свою версию истории, предполагая, что он всё ещё достаточно разумен, чтобы суметь это сделать. По сути дела, всё это можно организовать таким образом, чтобы у Верховного Лорда не нашлось даже шанса на это.
   Каинрон был уже на полпути к двери, когда вспомнил о теле своего сына. - "Сделай что-нибудь с этим," - велел он слуге, и вышел прочь, размышляя о том, как следует одеться, когда арестовываешь своего сеньора.

* * *

   ПОДЗЕМНЫЕ КОНЮШНИ располагались непосредственно под главным залом. Сейчас лабиринт деревянных перегородок занимало всего несколько лошадей, и они неспокойно переминались в своих узких отсеках, когда мимо них проходила пара кенциров. Торисен гадал над тем, кем или чем был его проводник. Выглядел он определённо похожим на Нусара, но его поведение совершенно не укладывалось в знакомые рамки. А потом, эта окровавленная фуражка мёртвого мальчика на его голове, и его тень, танцующая за ним, когда они подходили к очередному настенному факелу. Торисену ещё никогда не доводилось видеть, чтобы тень так сильно искривлялась. Если и вправду тень отбрасывала душа, а не тело, то сколь жутко искажённым созданием должно было быть то, за которым он сейчас следовал. Он просто обязан увести его как можно дальше от кадетов, решил Торисен, а затем разобраться с этим наилучшим образом. Ни тот, ни другой не подозревали, что за ними крадётся кто-то ещё.
   Очередная длинная лестница опустила их на пятьдесят футов вниз и привела на кирпичный пол зала тлеющего железного дерева. В Тентире было пятнадцать вертикально стоящих стволов железного дерева, больше половины которых находилось в самом расцвете горения, яркое пламя мерцало в глубине длинных трещин в коре. Что касается остальных, шесть из них были всё ещё слишком зелёны, чтобы разгореться толком меньше, чем за столетие, или около того, а два, запалённые вскоре после основания замка, превратились за прошедшие годы в горстки угольков, тлеющих в своих глубоких огневых ложах. Комнату пронизывал тусклый оранжевый свет. Стояла удушающая жара. Торисен занял позицию напротив своего провожатого через одну из мерцающих огневых ям.
   - "Кто ты такой?" - потребовал он. - "Что ты такое?"
   Незнакомец хихикнул, голос - будто глубокое, вязкое бульканье. - "А кем же и чем же я могу быть, если не придурошным сынком Каинрона?"
   - "Я не знаю, если только . . ." - Его глаза потрясённо расширились, когда кусочки головоломки начали падать на свои места. - "Ты тёмный, переврат. Один из павших."
   - "Наиболее просвещенные из нас теперь полагают, что перевраты не более чем измышление какого-то древнего певца," - издевательски отозвалось существо, пародируя Каинрона. Оно начало обходить яму кругом. Торисен держался на противоположной стороне, вне пределов досягаемости жуткой хватки.
   - "Ну, а я приграничный охламон. И верю во всякие невероятные вещи." - Даже в такое, в то, что существо из древних легенд станет преследовать его в оранжевом свете зала железного дерева Тентира? - "Но ваш род оставил нас в покое много лет тому назад," запротестовал он, воздвигая последний барьер против готовности поверить. - "Чего ради Мастеру отправлять тебя против нас теперь?"
   - "Мастеру!"
   Тварь сплюнула на угли. Его слюна взорвалась огнём при касании уголька. А затем переврат скакнул через яму. Торисен ускользнул в сторону движением ветер-дует и всадил ему в спину нож, прежде чем тёмный успел развернуться. Рукоятка метательного кинжала клацнула о кирпичи пола, его лезвие начисто растворилось в ядовитой крови. Переврат с хихиканьем развернулся. Торисен отступил в открытое пространство между двумя стволами, второй нож готов к броску.
   - "Боишься, малыш?"
   - "Тебя? Весьма умеренно."
   - "Ого, а что же тогда может тебя по-настоящему испугать? Почему бы нам не поискать разгадку вместе? Красотка, давай!"
   Уголком глаза Торисен заметил что-то серое рядом со своей ногой. Его кисть с ножом хлестнула вниз. Лезвие погрузилось в голову вирмы в тот же самый момент, когда она вцепилась в его ногу. Кто-то завизжал. Помещение, казалось, накренилось, опрокинув Торисена на пол. Яд вирмы окутал все его чувства. В голове замелькали разрозненные кошмарные образы, всё быстрее и быстрее. Это было, всё равно, что катиться по отвесному склону, цепляясь за вещи, слишком тошнотворные, чтобы их касаться. Затем он внезапно ощутил под руками грубые кирпичи пола и яростно в них вцепился.
   Кто-то кричал. Торисен подумал, что это, должно быть, он сам, но когда он с трудом прочистил сознание, то обнаружил, что переврат стоит рядом с ним на коленях, баюкая в руках извивающееся тело вирмы. Его кепка слетела прочь и дикие космы белых волос лезли ему на глаза.
   - "Шанир!" - прохрипел Торисен. - "И-и ты связан с этой тварью . . ."
   Голова переврата дёрнулась вверх, лицо гротескно исказилось от ярости и горя. Он скакнул к Чёрному Лорду. Торисен ощутил его руки на своих плечах, ощутил жуткую их силу. Его бархатная куртка лопнула по спине, прелюдия к разрывающимся мышцам, расщепляющимся костям. . .
   Его захлестнуло болью, а затем, внезапно, отпустило. Он снова лежал на полу, и над ним склонился Бурр.
   - "Я порвал свою куртку," - сказал он кендару.
   - "К чертям твою куртку."
   Позади них, Харн с перевратом покачивались взад-вперёд на кромке ямы, схватившись друг с другом в смертоносном, безмолвном объятии. А на полу боролись их тени. Затем Харн сумел ухватить руку противника и резко её вывернул. За этим последовало влажное, рвущееся чмоканье и жуткий вой. Переврат отшатнулся назад, а Харн уставился на его руку, всё ещё зажатую в его хватке, лицо белее мела.
   - "О Боже мой, только не снова, только не снова . . ."
   Киндри поймал его руки и стёр с них перевратскую кровь, прежде чем она успела глубоко въесться. Её оказалось не так уж и много: жуткая рана зарубцевалась практически мгновенно. Но скрючившемуся в тени под лестницей Донкерри казалось, что он видит больше крови, значительно, значительно больше -- целые волны, океаны, с ревом на него летящие. Он повалился на пол в глубоком обмороке. Над его головой, по ступенькам застучали шаги. Теперь в помещение набилось больше дюжины кендаров -- кадеты, инструкторы, даже Зола, седая, хромая певица -- загнавшие переврата в безвыходное положение, прижав его спиной к огневой яме. Теперь он смотрелся скорее диким животным, чем сколько-то человеком, всякое сходство с Нусаром исчезло без всякого следа.
   - "Осторожней," - резко сказала певица. - "Если это именно то, о чём я думаю, то сталь не поможет."
   Бурр всё ещё стоял на коленях, поддерживая Торисена. Он не знал, что именно случилось с Верховным Лордом, но одно лишь нападение переврата едва ли могло объяснить влажную кожу молодого человека или же пульс его сердца, такой быстрый, что, казалось, сотрясал всё его тело. Торисен внезапно с неожиданной силой стиснул руку кендара.
   - "Ускользает . . ." - хрипло пробормотал он. - "Ускользает . . ."
   Переврат его услышал. Он дико оскалился, обнажая острые белые зубы, вся линия челюсти в непрерывном движении.
   - "Верховный Лорд!" - Голос его перешёл теперь в гортанный лай. - "Адское отродье! Кровь за кровь. . ."
   Он ринулся вперёд. Кадет прямо на его пути упёр своё копьё в камни пола и поймал создание остриём точно в грудь. Оно сползло вниз по трещащему и горящему черенку и одним ударом оторвало кадету половину лица. Остальные бросились на него.
   Торисен привстал на ноги. - "Дитя Тьмы!" - закричал он не своим хриплым голосом. - "Где мой меч? Где мои -- ОТЕЦ!" - И он снова повалился на пол и замер без движения.
   Переврат вырвался на свободу. В тот момент, когда он собирался с силами, чтобы снова броситься на прорыв, посох певицы поймал его сокрушительным ударом в подбородок. Переврат оглушенно отступил назад, а кендарка кинулась следом, хладнокровно нанося удар за ударом, не давая тёмному обрести равновесия. Все остальные поспешили убраться у них с дороги, за исключением одного кадета, медлительнее или же умнее остальных, который всё ещё стоял на четвереньках на краю ямы, когда туда приблизился переврат. Певица поднырнула под яростным широким замахом и ловко толкнула переврата через кадета. Он упал прямо в яму. Из потревоженных угольков взметнулись снопы искр, впиваясь в его украденную одежду и поджигая её. Он попытался выбраться наружу, но кендары уже окружили края ямы. Его кожа начала обугливаться.
   - "Не думай, что ты победил!" - заревел он из провала. - "Теперь мы знаем, чем тебя испугать, маленький лордик, мы знааа . . . !"
   Пламя сумело добраться до его обжигающей крови, и воспламенило её, окутывая создание венами огня. Переврат с воплями замолотил по телу, в то время как огонь забирался всё глубже. Языки пламени били уже из каждого отверстия. А затем, с рёвом, он взорвался, забрызгивая стены ямы горящей кровью и кусочками обугленной плоти. К потолку взметнулась похоронная колонна жирного чёрного дыма, стреляющая красноватыми прожилками ближе к потолку.
   Все, как один, отпрянули назад. Их одежду покрывала копоть, а во рту угнездился мерзкий привкус, но на этом и всё. Кадеты начали приводить в порядок свои растрёпанные мысли. Для большинства из них это было их первой серьёзной схваткой, их боевым, (или кровавым) крещением, но не для кого из них оно не было столь же кровавым как для мальчика, который остановил первичный натиск переврата. Запертый в кошмаре из боли, лицо обращено в лохмотья, он желал лишь освобождения, Белого Ножа. Киндри встал рядом с ним на колени. Однако вместо того, чтобы вытащить сталь, шанир накрыл своими ладонями разорванное лицо кадета. Его бледное лицо напряглось от концентрации. После нескольких бесконечно долгих секунд мальчик выскользнул из хватки боли в целительное забвение сна двара. Затем Киндри повернулся к Верховному Лорду.
   Торисен не двигался. Даже в красноватом отсвете горящих стволов, он выглядел серым от шока, и, казалось, едва дышал. Бурр накрыл его своей курткой. Киндри нерешительно потянулся рукой к его лицу, а затем резко остановился.
   По лестнице спускался Каинрон со своими стражниками, оружие обнажено.

* * *

   В СОЗНАНИЕ ТОРИСЕНА приходили и уходили разнообразные образы, закручиваясь спиралями, переплавляясь друг в друга:
   Темница Уракарна: - "Ты отрекаешься . . . ты признаёшь . . ." - нет, нет, нет (мёртвые, гниющие в кучах -- не смотри) - "Тогда мы должны тебя убедить, для твоего же собственного блага." - . . . перчатки из раскаленной докрасна проволоки . . . о Боже, мои руки! Горят, горят, башни Тай-Тестигона, Рес-аБ'Тирр. . .
   (Что? Где?)
   . . . они в западне, они все в западне, горят заживо . . . Мертвы. Южные Пустоши почернели от трупов . . . Среди порубленных тел движутся приземистые фигуры, поднимая ногу здесь, голову там . . . 
   . . . мясо, свежее мясо . . . Пятнадцать тысяч против трёх миллионов? О, Передан, ты дурак, проклятый богом, завистливый дурак. . .
   Над ним с беспокойной гримасой склонился Бурр. - "Милорд? Тори? Держись за меня, просто держись за . . ."
   . . . ускользает . . .
   Внутренняя дверь замковой башни скрипит и трещит, а затем распахивается, и в главную залу врывается рой облачённых в чёрное воинов, безголосых и лишённых теней. Защитники отступают пред безмолвной яростью их натиска. Столы трещат и ломаются. Скамьи разбиваются о стены. Капитан стражи хватает его за руку.
   - "Милорд, мы не сможем удержать нижние комнаты!"
   - "Предатели!" - Слово вырывается наружу хриплым рёвом, и защитники содрогаются, - "вы предаёте меня всё снова и снова -- Не можете удержать, говоришь? Ну, тогда карабкайтесь вверх, люди, карабкайтесь вверх! И заставьте ублюдков заплатить за каждую ступеньку."
   И пришли Тёмные, безмолвно-бесшумные, в глазах плещется смертельная тоска по забвенью. На место каждого павшего становятся двое новых, а защитников уже почти не осталось. Вверх по спиральной лестнице, сквозь лабиринт жилых комнат второго этажа, оставляя павших товарищей за собой в каждой пройденной комнате, и снова вверх на зубчатые стены.
   Хрустальный купол над солярием башни сияет подобно второй луне в обрамлении короны парапета. Тёмные фигуры лезут прямо по нему, и стекло не выдерживает. Его прижали спиной к двери северо-восточной угловой башенки. Капитан пал, сражаясь у его бока, и внезапно он остался совершенно один, в полукольце безмолвных, бледных лиц.
   - "Да вы все трухлявые пни!" - кричит он на них. - "Дайте мне что-то живое, чтобы сразить!"
   - "А я тебе не сойду, Серый Лорд?"
   Вперёд выступил человек, точно так же облачённый в чёрное, но носящий рисарскую и стальную броню хайборна. Он ухмыльнулся, и его черты непроизвольно исказились в плотоядный волчий оскал.
   - "Мразиль. О да, ты отлично мне подойдёшь."
   Разящий Родню [Kin-Slayer] свистнул вниз. Переврат попытался блокировать удар, но он вдребезги разбил его лезвие и заставил упасть на одно колено. Клинок Ганта легко разрубил доспех переврата и погрузился в его плоть. Однако же рана мгновенно сомкнулась вокруг стали клинка, а ядовитая кровь сожгла его напрочь. Мразиль со смехом поднялся.
   - "Бедный Гант. Никому нельзя доверять, не так ли?"
   Серый Лорд потрясённо уставился на то, что осталось от Разящего Родню. Затем, в приступе слепой ярости он снова замахнулся рукояткой, но в плечо ему угодила стрела, и он привалился обратно к двери башенки.
   - "У Мастера есть один вопрос для тебя, Серый Лорд. Ответь на него и он, возможно, пощадит твою жизнь, если не душу. А теперь, где твоя дочь?"
   - "У меня нет никакой дочери!"
   Ещё две стрелы отбросили его назад, пришпилив к двери.
   - "Неправильный ответ. Мы поищем сами, если не передумаешь."
   Он издевательски поклонился и ушел. Остальные последовали за ним.
   Стрелы не давали Ганту упасть. Он был пойман в ловушку, каждый вздох давался ему с мучительной агонией, а ещё большую боль причиняла его жизнь, окончательно и бесповоротно обратившаяся в руины. Они все его предали, всё снова, и снова, и снова: его люди, его консортка, и даже его сын. Боль и свет выцвели одновременно, но в бесконечную темноту не преданного огню мертвеца он упрямо забрал свою ненависть и истратил свой последний вздох на то, чтобы выдавить:
   - "Проклинаю тебя, парень, за то, что оставил меня. Вероломный, бесчестный . . . Проклинаю тебя и изгоняю тебя. Кровь и кость, ты мне больше не сын . . ."
   Нет!
   Торисен думал, что выкрикнул это слово, но оно не разбудило ни эхо от каменных стен, ни Бурра, беспокойно дремлющего в кресле рядом с кроватью. Он обнаружил, что находится в своей собственной комнате, лежит на кровати под грузом всех одеял, которые Бурр только сумел отыскать. За каминной решёткой полыхает огонь, ветки (пальцы?) тихонько потрескивают, тёмные линии на красном фоне, извиваясь, изгибаясь, исчезая . . .
   Торисен отчаянно боролся с медлительным соскальзыванием обратно в кошмар. Он слишком живо помнил то, что должно было последовать дальше: бегство через лабиринтообразный, спящий город; железные сапоги Ганта, стучащие вдогонку; "Дитя Тьмы! Где мой меч? Где мои . . . "
   Мои что?
   Его сердце гулко стучало при одном воспоминании об этой погоне, но что же всё-таки она означала? Кошмары о смерти его отца были одними из тех, что принудили его бежать в Южные Пустоши три года тому назад, и нагнали в том разрушенном городе. Эти сны, по крайней мере, имели хоть какой-то оттенок смысла. Но вот те, что впервые явились почти что два года спустя . . . дитя тьмы - это шанир, а что касается Разящего Родню, то ему оставалось только лишь желать им обладать, какой бы ненадёжной удачей ни казалась надежда его раздобыть. По сути дела, второе сновидение ему, похоже, и вовсе не принадлежало, не больше того, что было в Тагмете. Но он просто не желает о них думать, и не станет. В конечном итоге, ничто из них ничего не означает.
   Где-то в дальних уголках покоев, камень заскрежетал о камень. Бурр рывком пробудился и вскочил на ноги, рука автоматически шарит в поисках короткого меча. Но ножны пусты. Он шагнул вперёд и занял позицию между шумом и своим лордом, изготовившись драться. Затем, внезапно, вся его поза сменилась.
   - "Сэр!"
   - "Помоги мне с этим," - прозвучал голос Харна, странно приглушенный.
   Бурр шагнул в сторону и Торисен потерял его из виду. Он услышал кряхтение рандона, а затем скрежет камня.
   - "Чёрт возьми, ещё чуть-чуть и застрял бы к дьяволу," - сказал голос Харна. - "Черныш был прав: я слишком много ем. Как он там?"
   Голоса притихли.
   - "Эй, если вы обсуждаете меня," - позвал Торисен с оттенком сварливости, - "то говорите громче."
   К тому времени, когда Харн с Бурром добрались до кровати, он уже откинул в сторону груду одеял и рывком опустил ноги на пол. Комната мгновенно выцвела от окатившей его волны головокружения. Когда картинка снова обрела фокус, Харн держал его за плечи, определённо не позволяя ему рухнуть головой вперёд.
   - ". . . уверен, что всё в порядке?"
   - "Более-менее, учитывая обстоятельства. Чёртова вирма."
   - "Вирма?" - двое кендаров обменялись взглядами. - "Какая вирма?"
   - "Вы её не видели?" - Торисена окатило внезапным ознобом. - "Должно быть, уползла прочь. Чёрт возьми. Я думал, я её убил."
   - "В Тентире на свободе тёмный ползун?" - напрягся Харн. - "Мои кадеты. . ."
   - "Они завтра все уедут, а она слишком серьёзно ранена, чтобы напасть на кого-то этой ночью."
   - "Так вот что с тобой случилось. А-то мы были не уверены..."
   - "Милосердные Трое. А вы что, думали, что я закатил подобный припадок из чистой скуки, а?"
   - "Каинрон сказал, что вы сошли с ума."
   Слово повисло в воздухе, как какая-то непристойность.
   - "И вы не были уверены," - мягко протянул Торисен. - "Куда отец, туда и сын, а?"
   Бурра передёрнуло.
   - "Не сходи с ума," - нетерпеливо и довольно непоследовательно рявкнул Харн. - "Ты и так в достаточных неприятностях, чтобы тянуть из нас жилы. Нусар мёртв, и его отец собирается обвинить тебя в его убийстве. А это означает кровную вражду, ты против всего дома Каинронов, если только Верховный Совет не сжалится и не объявит тебя ненормальным. И в любом случае, мы не выступим против Орды, что, по всей видимости, будет значить конец для нас всех."
   - "Но, сэр, неужели Совет и в самом деле поставит слово Каинрона выше слова Верховного Лорда?" - спросил Бурр.
   Торисен издал горький смешок. - "Большинство из них, вероятно, сделают это с наслаждением. Когда они подтвердили моё заявление на верховную власть три года назад, они заявили, что нуждаются в лидере, беспристрастном судье, но при этом каждый из них -- да, даже Ардет -- рассчитывал на то, что это правосудие будет работать на их усмотрение. Теперь Каинрон станет обещать им всё, что угодно, по крайней мере, на словах. А какая альтернатива? Безумный лорд из безумной кровной линии, который только поддерживал мир и никого не устраивал."
   - "Так что же нам делать?"
   - "Если Каинрон расскажет свою историю первым, заперев меня тут неспособным её опровергнуть, то с моей властью будет покончено навсегда. Каинрон это знает. Таким образом, мне нужно добраться до Готрегора прежде него."
   - "Скакать? Этой ночью? А у тебя хватит сил?"
   Торисен медленно, осторожно, поднялся, отчаянно борясь с новым приступом головокружения. Лицо его застыло в холодной гримасе, как будто отображая стальное ядро его воли.
   - "Я смогу сделать всё, что я должен."
   Рандон оглядел его тяжёлым взглядом, а затем кивнул. - "Да. Ты всегда это мог."
   Бурр принёс верховую куртку своего лорда и седельную сумку, полную костей. В задней части апартаментов располагалась уравновешенная каменная стенка, сквозь которую с таким трудом протиснулся Харн. Она всё ещё стояла на щель приоткрытой. Торисен взялся за неё рукой и внезапно замер на месте. Где-то в замковых переходах за охраняемой стражей дверью кто-то надрывался от боли.
   - "Кто . . . ?"
   - "Киндри, я думаю," - отозвался рандон. Лицо его ожесточилось. - "В зале железного дерева Каинрон говорил что-то о том, чтобы оплатить его услуги этим вечером."
   - "Он так платит хайборну зарплату?" - беспомощно спросил Бурр.
   - "Да, за Киторн."
   Крик повторился снова, ещё отчаяннее, и оборвался на середине.
   Бурр невольно шагнул в сторону двери, но Харн схватил его за руку. - "Мы ему ничем сейчас не поможем. Кроме того, он покупает нам время, и, думаю, знает об этом."
   Старый Тентир был весь продырявлен потайными ходами. Шпионы Каинрона, по всей видимости, так никогда этого и не обнаружили, но Харн сделался мастером скрытных перемещений в течение нескольких недель после своего прибытия. Каменная лестница круто ухала вниз меж сырых стен ступеньками настолько узкими, что на них едва можно было поставить ногу. Харн шёл первым, с факелом в руке, его массивная фигура почти полностью перегораживала проход. Где-то через тридцать футов спуска, он навалился плечом на каменную стену, с трудом распахнул ещё одну потайную панель, и протиснулся наружу. Торисен с Бурром пролезли следом за ним и оказались в подземной конюшне.
   По соломе захрустели ноги, и их окружило семеро слуг Калдана, сталь обнажена.
   - "Простите, милорд," - извиняющимся тоном сказал старший из них, - "но наш лорд настаивает на том, чтобы вы остались."
   У него за спиной задвигались тени. Затем что-то врезало кендару по уху. Он упал без единого звука. Остальные потрясённо обернулись, и ещё один из них с хрипом повалился на пол, повстречавшись с окованным железом посохом певицы.
   - "Зола!" - крикнул Харн и бросился на помощь.
   И чуть не врезался в кадета, скакнувшего через одну из деревянных перегородок. Следом за ним выскочило ещё четверо, все Норфы, все участники схватки в зале горящего дерева. Торисен осторожно присел на тюк сена и стал наблюдать. Пускай-ка, ради разнообразия, подерётся кто-нибудь ещё, особенно, если он совершенно не в форме им помогать.
   - "Прошу, не считай, что я тебя затрудняю," - любезно сказал он Бурру.
   Кендар только хмыкнул. Кадеты определённо не нуждались в помощи ветерана рандона. Харн и в самом деле отлично их обучил. Схватка кончилась прежде, чем хоть кто-то из людей Каинрона успел хотя бы подумать о том, чтобы поднять тревогу.
   - "Рада видеть, что ты наконец-то сумел меня вспомнил," - сказала певица Харну, пока они связывали и затыкали рот оглушённым кендарам. - "После того пустого взгляда, которым ты меня одарил в зале горящего дерева, я решила, что твои мозги окончательно тебя покинули."
   - "Нет, они просто отправились в долгое путешествие. Зола и я были вместе кадетами, а затем капитанами-сотниками в Южном Воинстве задолго до того, как ты вообще появился на свет," - сказал он Торисену. - "Она сложила с себя полномочия после того, как удар топора едва не отрубил ей ногу, хотя я всё ещё продолжаю считать, что хороший целитель мог бы заметно уменьшить повреждения. И никакой охламон ничего бы не заметил."
   Верховный Лорд встал и отвесил летописице полный, церемониальный поклон. - "Охламон или нет, но я всё ещё в долгу у вас, певица. Чем я могу вам отплатить?"
   - "Милорд, я не знаю, что сейчас происходит, но когда-нибудь об этом обязательно напишут сказание. И я бы хотела поехать вместе с вами, если позволите."
   - "А можно и нам, тоже?" - умоляюще спросил кадет.
   Торисен бросил взгляд на связанных кендаров. - "После такого, так будет только лучше."
   - "Верно," - оживился Харн. - "Тогда, давайте, седлайте лошадей, а вы двое, идите, проверьте, чтобы главные ворота были открыты, пока мы не вляпались в них носами."
   - "Ты так и не ответил на мой вопрос, что я задал в башне," - напомнил ему Торисен.
   - "А? Ну да." - Харн неловко опустился на одно колено, прямиком в кучу сена. - "Я буду служить вам милорд, всем, чем только пожелаете. Сейчас и всегда." - Он посмотрел на Торисена из-под мохнатых бровей. - "Кроме того, любой идиот, идущий на переврата один на один, определённо нуждается во всех друзьях, которых только сможет раздобыть."
   - "Я подтверждаю нашу связь и скрепляю её кровью," - официально ответил Торисен, повторяя древнюю формулировку. Он протянул рандону руки. Во времена задолго до Ратиллиена, когда Верховный Лорд был частенько не только шаниром, но и Связующим Кровью, их ладони были бы разрезаны для полного исполнения ритуала на крови, что привязал бы его вассала к нему душой и телом до самой смерти, а быть может и за её пределами. - "А теперь, будь хорошим парнем и сделай что-нибудь действительно полезное, например, оседлай мне коня."
   Через пару минут все они были уже в сёдлах, прихватив двух свободных верховых лошадей для кадетов, что отправились к воротам. Торисен взобрался на Шторма.
   - "Готовы? Тогда вперёд!"
   Копыта Шторма загрохотали по рампе. Когда он ворвался в главный зал, первое, что увидел Торисен - это главные ворота, всё ещё плотно захлопнутые, и где-то дюжину бегущих к ним стражников Каинронов. По меньшей мере, половина из них была кадетами.
   Торисен резко осадил жеребца, остальные лошади поврезались в него сзади. Я не могу драться с детьми, подумал он в смятении . . . но смогут ли они сражаться со мной?
   Он снова пришпорил Шторма, и лишь только жеребец рванулся вперёд, разразился боевым кличем раторна, который оглушающим эхом заметался меж каменных стен. Старые ветераны и простые кадеты одинаково дрогнули. Их основным феодалом был Каинрон, но через него они также были связаны с его собственным сюзереном, Торисеном. Боевой клич напомнил им об этом. Их колебаний хватило всего на секунду, но этого оказалось достаточно, чтобы лошади проскочили мимо.
   У главных ворот задвигались тени. Двое Норфских кадетов метнулись из своих укрытий, подняли запорный брус и навалились плечами, распахивая двери. Налетевшие порывы ветра вихрями закружили мокрую, опавшую листву у их ног. А затем Торисен пролетел мимо них наружу, ринувшись в ночь, в слепящий полог ливня.
  
  

Глава 5 Под Зелёной Листвой

  

Безвластия: 8-11-й день зимы

  
   ТОРГОВАЯ ДОРОГА, выходящая из Пештара, извивалась на запад, спускаясь вниз по горным склонам, следуя за изгибами бурливого потока, известного как Вечно-Стремительный. В разгар караванного сезона этот маршрут был отлично наезжен, но сейчас Джейм с Марком и Журом были практически предоставлены самим себе. Их окружала полная глухомань. На севере хребты Чёрноскалья сливались с ещё даже более высокими Снежными Пиками, которые ограничивали собой в том числе и Заречье. В семидесяти лигах впереди, там, где дорога ныряла к югу, на встречу с Серебряной, лежали Овидимые Холмы [Oseen Hills, Oseen Flow - течение Озеена, seen - видеть]. На юге, по ту сторону Вечно-Стремительного, шла лохматая граница зарослей Безвластий.
   В первый день не было видно никаких признаков погони, если только не считать одной странной тени. Она накрыла путешественников вскоре после того, как они покинули Пештар, и, подняв головы, они увидели в небе нечто бледное и большое, скользящее к юго-западу, в направлении Овидимых Холмов.
   - "Во имя Порога, что это было?" - спросила Джейм.
   - "Трое его знают." - отозвался Марк, наблюдая, как создание исчезает вдали. - "Быть может, снежный орёл, хотя профиль не тот. Больше похоже на громадную летучую мышь альбиноску с короткими крыльями. И в любом случае этой твари нет до нас дела -- я надеюсь."
   Они зашагали дальше, ускорившись настолько, насколько это позволял их довольно непокорный вьючный пони. На закате первого дня Марк прикинул, что они проделали добрых сорок миль и, будем надеяться, часов на восемь опережают разбойников Бортиса, которые только-только начали собираться у Пештара. Когда стало слишком темно, чтобы путешествовать, пара кенциров разбила лагерь под сенью сосновой рощи рядом с потоком. Пока Марк разводил маленький костерок, Джейм распаковала вьючную корзину и обнаружила, что Пештарский трактирщик снова оказался более чем щедрым и добрым.
   - "Насколько я могу судить," - сказал Марк, с удовлетворением откидываясь на спину, когда они закончили ужинать, - "честь Пештара более чем восстановлена."
   Джейм вглядывалась во тьму на том берегу Вечно-Стремительного. Лежащая там земля, нынче совершенно невидимая, притягивала её мысли, как и весь сегодняшний день.
   - "Марк, расскажи мне о Безвластиях."
   Большой кендар поглядел на неё с лёгким удивлением. - "Ну, знаешь, я не так уж и много могу тут сказать. Холмовые племена зовут их 'Местом Где Не Правит Ни Один Человек,' что довольно неточно переводится как Безвластия. Ни я сам, ни кто-то, кого я знаю, там не бывали, но есть всякие слухи. Как я уже рассказывал прежде, старый жрец в Киторне утверждал, что это самая 'толстая' часть Ратиллиена -- то, есть, максимально по-настоящему первозданная, с наибольшим природным сопротивлением влиянию Тёмного Порога. Эти земли почитаются странными столько, сколько это помнят люди, и лишь только раторны могут входить туда совершенно свободно, чтобы спариваться и умирать."
   - "Однажды в Тай-Тестигоне я видела кирасу, сделанную из белоснежной слоновой кости раторна. Она была прекрасна, и стоила, как два городских квартала. И если раторны отправляются в Безвластия умирать, то за ними наверняка следуют сюда и люди."
   - "О, да. Ты права, но те немногие охотники, которым удаётся проникнуть в Безвластия, имеют склонность никогда не возвращаться обратно. Говорят, что сама земля там вероломна, а кроме того, большинство раторнов людоеды, представься им такой случай. Они, также, 'звери безумия,' ну, или так говаривал наш старый жрец. Я слыхивал, что закаленные боевые лошади загоняли себя до смерти от первозданного ужаса, стоило им только учуять аромат раторна."
   - "Трое. Но только представь себе, каково поскакать на таком в битву."
   Марк усмехнулся. - "О, да, полагаю, эффект будет просто опустошительным, для всех вовлечённых сторон. Остаётся только гадать, не это ли было у Глендара на уме, когда он одобрил эту зверюгу в качестве Норфской эмблемы, чтобы заменить опозоренный профиль чёрной лошади Мастера. Некоторые полагают это неудачным выбором, поскольку именно в те времена безумие впервые затесалось в родословную Норфов."
   - "Но нынешний Лорд Норф, этот Торисен Чёрный Лорд," - чересчур резко отрезала Джейм. - "Он определённо достаточно вменяем."
   - "О, да, насколько я знаю. И в любом случае, он будет только рад заполучить то кольцо и меч в твоём рюкзаке. Они позволят тебе легко заслужить себе место у него на службе, если ты того хочешь."
   Она едва не сказала ему, что надеется отыскать в Торисене не лорда, а брата, но слова просто не шли наружу. Между ними пролегла тишина. Спустя пару минут, Марк поднялся, чтобы подбросить веток в огонь на ночь, и они молча улеглись спать по разные стороны костра.
   Завернувшись в одеяло, в компании свернувшегося рядом Жура, Джейм прислушивалась к потрескиванию горящих сосновых иголок и говорливому плеску ручья. Ей казалось, что она повисла меж двух миров. Позади оставался великий Тай-Тестигон, где она сама сотворила свою жизнь -- быть может, и странную по кенцирским стандартам, но очень и очень её собственную. А впереди простиралось Заречье, и её брат, которого она давно не видела, но под чью тень и власть она собиралась прийти. Она никогда по-настоящему не думала о том, что Торисен собирается с ней делать, или же она с ним. Но в любом случае, она обязательно проследит, чтобы Марка достойно наградили. По крайней мере в этом, Тори ей однозначно обязан.
   На рассвете они двинулись дальше. По ту сторону речки, через узкую луговину в редких брызгах белых цветов, стояли окутанные туманом Безвластия. С веток срывались сероватые, цвета затяжного дождя, птицы, какое-то время кружили над деревьями, а затем снова безмолвно ныряли в широкие кроны.
   Северный берег начинался лесистой каймою, но по другую сторону торговой дороги земля поднималась к нижним отрогам Снежных Пиков чередой оголенных холмов. Это была территория племён. Дюжина кланов соперничала здесь друг с другом за охотничье пространство, отмечая свои границы малирами, черепами своих тотемных животных, установленных на шестах с перекладинами, с которых свисали их кости. Порою на шесте болтались обезглавленные и не слишком свежие тела нарушителей. Когда задувал ветер, перестук костяков наполнял собою каждую ложбину.
   - "Я начинаю понимать, почему идущие на запад караваны не расформировываются в Пештаре," - сказала Джейм, - "Эти земли не из тех, что можно считать гостеприимной страной."
   - "Просто радуйся тому, что в это время года большая часть холмовиков охотится на оленей и друг на друга на нижних склонах Снежных Пиков. С каждым годом добыча становится всё более редкой, а кланы - всё более дикими. Им уже не долго осталось, чтобы опуститься до каннибализма, подобно Орде."
   - "Но если с охотой здесь так плохо, то почему же ни одно из племен не заявит права на земли по ту строну Вечно-Стремительного? Эти леса должны полниться дичью."
   - "Все местные кланы почитают южный берег священной землёй. Насколько я знаю, три тысячелетия назад, незадолго до прибытия нашего рода в Ратиллиен, кто-то или что-то неожиданно перекрыло им дорогу в Безвластья. До этого они верили, что их мёртвые отправляются в новую жизнь, пересекая реку, и что сама душа их племени имеет крепкие корни на том берегу. Их шаманы до сих пор переправляются через Вечно-Стремительный, чтобы выполнить на той стороне потаённые обряды, которые, как они надеются, смогут когда-нибудь вернуть им доступ в кущи Безвластия. И от того, и от другого нужно держаться подальше, вот и всё, что меня беспокоит."
   - "Ну, не знаю, не знаю," - сказала Джейм, глядя через реку. - "Эти места, похоже, стоят того, чтобы их посетить, а указанные ритуалы могут оказаться очень даже интересными."
   Марк бросил на неё косой встревоженный взгляд. Ему было известно, насколько интриговали Джейм религии других народов, но ему ещё никогда не доводилось слышать в её голосе такие нотки, как будто она с каким-то непонятным смаком фантазировала о церемониях и обрядах особо жуткой природы. По сути дела, он тревожился о Джейм со времени Пештара, когда она столь мимоходом перерезала бандиту глотку. Подобно большинству кендаров, Марк никогда особо не тревожился по поводу шаниров, возможно, оттого, что каждый из них должен был обладать хотя бы частичкой крови хайборна. Он всегда полагал, что Джейм максимум четвертькровка хайборнка, поскольку даже полукровкам не дозволялось вести такую дикую, вольную жизнь, которой определённо обладала Джейм. Он знал о её когтях почти что с самого начала, и они никогда не волновали его сами по себе. Однако кендару так же было хорошо известно, сколь неохотно Джейм обычно пускала их в ход. Что-то изменилось? Он не знал и не хотел об этом спрашивать.
   Второй и третий день они двигались медленнее из-за пони, который, похоже, повредил ногу и захромал. Джейм подозревала симуляцию и доказала своё мнение, напустив на конягу Жура. Однако после первого испуга, он снова взялся хромать не меньше прежнего, и уже не так просто брался на испуг. Марк продолжал одним глазом поглядывать на холмы. Он совершенно не собирался рассказывать Джейм всего того, что было известно о гораздо менее милых обычаях племён.
   Третьим вечером они стали лагерём в тополиной роще на утёсе над рекой. Поутру Джейм распустила свои длинные чёрные волосы и пробежалась по ним пальцами.
   - "Грязные," - сказала она с гримасой и отправилась вниз, к реке, в компании рысящего у бока Жура.
   И снова кендар ничего не сказал, несмотря на свои дурные предчувствия. Если бы он хоть на минуту перестал о них думать, то вполне мог поразмыслить о том, почему, несмотря на семидесятилетнюю разницу в возрасте, ему всегда казалось так непросто отдавать Джейм приказы. Но теперь он попытался забыть о своём беспокойстве и уселся готовить им обоим завтрак. Он только закончил разжигать заново костёр и потянулся за сумкой с провизией, как на неё опустилась чья-то нога. Рядом с ним стоял холмовик. Марк потянулся за своей секирой, но тут же застыл, когда его широкую спину кольнула острая сталь. Сзади бесшумно появилось ещё двое мужчин, вооруженных охотничьими копьями.
   - "Кто вы?" - громко потребовал он, надеясь, что Джейм услышит и внемлет предупреждению. - "Что вам нужно?"
   Не обращая на него внимания, первый мужчина начал обшаривать рюкзак Джейм. Он вытащил наружу клинок, но отбросил его в сторону, когда увидел, что тот сломан. Затем он нашёл кольцо Ганта, всё ещё одетое на иссохший палец Серого Лорда. Он выкинул палец в огонь и примерил кольцо на себя. Холмовик как раз докопался до Книги в Бледном Переплёте, когда один из его товарищей испуганно вскрикнул и указал куда-то назад.
   В тополиной тени стояла Джейм. Худенькая и неподвижная, с узором солнечных зайчиков танцующих на обнажённой коже, она казалась неким духом рощи в человеческом обличии. Такие дикие, первозданные вещи всё ещё встречались в самых диких уголках планеты. Даже Марк, видя её, ощутил касание почти первобытного ужаса.
   Первый холмовик встал и попятился к кендару, глаза всё ещё прикованы к Джейм. А затем, практически с научным интересом, словно желая увидеть, как отреагирует это странное явление, он развернулся и нанёс Марку сильный удар в голову тяжёлым кулаком. Кендар покачнулся, полуоглушённый. На один, цепенящий момент, он решил, что ослеп, но затем осознал, что это только завеса крови, бегущей из рваной царапины на лбу, оставленной кольцом Ганта.
   Когда его зрение прояснилось, он увидел серебряный блеск в глазах Джейм и её медленную, пугающую улыбку. Жур отполз от неё в сторону. Теперь она уже скользила, почти танцевала, через лес в их сторону, и утренний свет, казалась, темнел при её приближении. Марку доводилось видеть, как Джейм танцевала в качестве аБ'Тирр в Тай-Тестигоне, и это всегда его сильно будоражило. Но то, что предстало перед ним теперь, было истинным танцем Плетущей Мечты, для которой аБ'Тирр была всего лишь тенью.
   Холмовики застыли с распахнутыми ртами, захваченные в тёмную вязь паутины танца. Джеймсиль скользнула к тому, что ударил Марка. Своими умелыми касаниями, она привела его дрожащую душу на самый край его бытия, созревшей для пожатия [ripe for reaping]. Затем она обхватила его руками. Марк видел, как она провела обратными сторонами своим выпушенных когтей, медленно, чувственно, по бокам его шее, через пульсирующие артерии. А затем её пальцы и ногти повернулись для прямого захода.
   - "Нет!" - крикнул он.
   Джейм моргнула. Что за чёрт. . . ?
   Она резким ударом всадила колено в пах холмовику, а затем ещё разок с треском заехала ему в челюсть, когда он согнулся.
   Марк, дико изогнувшись, откинулся назад. Одно копейное лезвие прошло у него под рукой, другое запуталось в куртке. Он ухватил первое за древко, зажав его между рукой и телом, и резко вывернул в сторону. Второй копейщик отчаянно пытался высвободить своё оружие. Марк поймал его под наконечник и дёрнул на себя, прошивая насквозь свою куртку и насаживая мужчину на свой кулак. К тому времени, когда он освободился от копейного древка, третий противник сбежал. Они с Джейм уставились друг на дружку и на тела двух лежащих мужчин. Девушка смотрелась очень юной и очень напуганной.
   Большой кендар потряс головой, как будто пытаясь прочистить мозги. Джейм практически видела, как в его глазах выцветают воспоминания.
   - "Этот тип меня ударил, а затем . . . затем . . . а, неважно." - Он утёр кровь с лица. - "Твоё горло и моя голова определенно стали регулярными мишенями. Вот." - Он наклонился и стащил кольцо Ганта с руки холмовика. - "Я боюсь, что палец, его носивший, теперь пропал безвозвратно, но я всегда говорил, что его следует предать погребальному огню. Теперь тебе будет лучше носить его самой, для лучшей сохранности."
   Джейм взяла кольцо. Ей, внезапно, стало очень холодно, как и от ледяных вод Вечно-Стремительного, так и от запоздалого шока. Она поспешно оделась, едва справляясь трясущимися руками. Да, Марк и в самом деле всё позабыл. Одной из загадок танца аБ'Тирр было то, что впоследствии никто не мог вспомнить его конкретные особенности, даже сама его танцовщица -- то есть, не могла до сих пор. В этот раз Джейм всё помнила. Милосердные Трое, она едва не забрала одновременно и жизнь, и саму душу этого человека. А до этого? Импульсивное желание использовать свои когти на бесёнке Земляной Женщины, и станцевать в Пештарском трактире; запустило ли это её случайное столкновение с Мразилем, или же она всегда отличалась такой же безрассудностью? Аррин-кен рассуждал о балансе и чести. В какой степени можно было продвинуться в любом из этих направлений без угрозы падения? Где кончается невинная невиновность?
   Ну-ка, девочка, даже не вздумай это выяснять, велела она самой себе. Будь лучше очень и очень осторожной, ибо тут так просто сорваться.
   Джейм надела отцовское кольцо. Оно оказалось велико даже для её большого пальца, но натянутая поверх перчатка поставила всё на место. Холодное касание её успокаивало. Она взяла на себя ответственность доставить кольцо и меч брату, и к нему они и должны в конечном итоге попасть. Это сейчас её основная обязанность. Она подняла Разящего Родню и едва не выронила снова. Через руку прострелило непонятое покалывание. Об этом клинке ходило множество странных историй, включая предание о том, что он увеличивает силу своего законного обладателя; но Джейм много раз брала его раньше, и не чувствовала ничего необычного. Правда, конечно, она никогда не носила при этом отцовского кольца. Ощущение постепенно растаяло. Джейм пожала плечами и вернула осколок меча в свой рюкзак.
   Марк связал обоих пленных их же собственными поясами и теперь допрашивал того, которого оглушила Джейм.
   - "У нас тут проблема," - спокойно сказал он Джейм на кенском. - "Это один из тёмнооскалов [Grindark], пришедший сюда со Овидимых Холмов. Он говорит, что он и его братья охотились поблизости -- на самом деле, браконьерствовали -- когда на них с неба спикировал человек."
   - "Человек?"
   - "Ну, за неимением лучшего названия. Он был совершенно голым и, похоже, мог планировать с помощью кожи, натянутой между ногами/руками и торсом, вроде той штуки, которую мы с тобой видели позавчера. А, кроме того, у него было изображение иму, выжженное у него на лице.
   - "Трое! Это, должно быть, переврат из Пештара."
   - "Очень похоже на то, особенно с учётом того, что он заявил, что является эмиссаром Чёрной Банды. Бортис, судя по всему, заключил соглашение с Гришарки [Grisharki = Grin + sharki = Акулий Оскал] боевым лидером тёмнооскалов [Grindark], который всегда был не прочь поразбойничать за компанию. В конечном итоге этих охотников отправили вперёд, чтобы устроить нам засаду, а переврат поспешил в Вирден [Wyrden], крепость Гришарки, чтобы собрать ещё больше тёмнооскалов. И сейчас они, должно быть, уже в пути."
   - "Значит, теперь нас с одной стороны теснят тёмнооскалы, а с другой стороны разбойники. Миленько. И что теперь?"
   - "Мы могли бы завернуть к северо-западу и попытаться обойти с боку тёмнооскалов . . . но нет. Мы только нарвёмся на новые охотничьи партии. Похоже на то, что твоё желание исполнилось, девочка: перед нами Безвластия."

* * *

   ЧЕРЕЗ БУРНЫЕ ВОДЫ Вечно-Стремительного вели четыре громадных валуна-ступеньки, на каждом вырезан образ лица иму. На том берегу стояло ещё два малира. Каждый венчала костяная маска черепа раторна, жеребца на правом, с коротким рожком между ноздрями и белоснежно-белым, закрученным назад рогом между широко посаженными глазницами, и кобылы на левом, у неё - только носовой рожок. Подвешенные снизу кости громко стучали друг о друга от порывов ветра. Между малярами начиналась дорога, мощенная белой галькой, уходившая через луг в направлении деревьев.
   - "Это заколдованный путь предгорных плёмен," - сказал Марк. - "Их шаманы не ходят в Безвластия иными маршрутами, а обычные холмовики вообще туда не ходят. Это позволит нам ускользнуть от тёмнооскалов и, возможно, от любых разбойников холмовой крови."
   - "Но не от Бортиса?"
   - "Сомневаюсь. Он не тот, кто чтит табу, но с определённой долей удачи мы всё ещё можем ускользнуть от него, не углубляясь слишком далеко в Безвластия. Готова?"
   Джейм поправила поудобней свой потяжелевший рюкзак. В нём, кроме меча и Книги, лежала часть их провизии и сменная одежда. Пони стоял поблизости, озадаченный тем, что внезапно оказался разгруженным и свободным.
   - "Готова," - сказала она.
   - "Тогда иди первой, девочка, и смотри себе под ноги."
   Джейм отступила на пару шагов, а затем разбежалась и прыгнула на первый камень, где-то в шести футах от берега. Бурлящая по обе стороны вода оказалась очень быстрой и удивительно глубокой, а сам камень - скользким ото мха. Она запрыгала по глыбам через поток, наблюдая, как под ногами мелькают зелёные лица. На той стороне она обернулась, чтобы Жур мог воспользоваться её глазами для переправы. Марк последовал за барсом.
   Они двинулись через луг по колдовскому пути из белой гальки. Дорога впереди аккуратно заканчивалась под сенью деревьев. Булыжники там обросли, похоже, мхом разноцветных оттенков, который птицы прядь за прядью уносили в кроны деревьев. Нет, не мхом. Джейм внезапно осознала, что именно за ритуалы практикуют здесь шаманы, и какое именно применение отыскали люди предгорий для голов своих врагов.
   Сзади послышались звуки каких-то голосов. Луговину на минуту затянуло дрейфующим обрывком тумана, и под его прикрытием кенциры успели добраться до деревьев. Оглянувшись назад, они сначала увидели очертания дальнего берега, а затем и всю речку, с группой из, порядка, тридцати мужчин на том берегу. Один из них казался чересчур знакомым.
   - "Чёрт," - тихо сказала Джейм. - "Бортис. Он, должно быть, всю дорогу наступал нам на пятки. Но как?"
   - "Возможно, он всё-таки не стал возвращаться в Чёрноскалье и собирать всю свою банду. Возможно, он почти сразу отправился следом за нами, созвав столько своих, сколько было на выезде в Пештаре."
   - "Он взял одного из копейщиков тёмнооскалов. И что теперь . . . Трое!"
   Громкое бурчание Вечно-Стремительного прорезал пронзительный крик. Холмовик скорчился у ног Бортиса, а одна из его налобных кос, грубо отрезанная, болталась в руке главаря разбойников.
   - "Идём," - сказал Марк. - "Нам придётся углубиться дальше, чем я планировал." - Он повернулся и решительно зашагал в глубины леса. Джейм с Журом зарысили за ним.
   - "Но почему? Что случилось?"
   - "Я недооценил коварство и жестокость Бортиса. Тёмнооскалы верят, что в этих косах зиждется основа их мужественности. Теперь холмовик скорее рискнёт отвести Бортиса куда угодно, чем лишиться обеих, а нюх у него почти столь же острый как у волка."
   Они шагали на юг меж деревьев, стараясь держаться пятен травы, под названием "дыханием мертвеца", чьё зловонье должно было хотя бы на время отбить нюх ищейке. Затем показался ручеёк, бегущий на встречу с Вечно-Стремительным. Они какое-то время шагали по мелководью вброд вверх по течению, прежде чем снова свернуть к югу. Зима явно запаздывала с визитом в этот уголок мира. Некоторые листочки всё ещё не сменили окраску, а воздух был практически тёплым. Землю окутывала глубокая тишина. С той стороны потока деревья казались густыми и плотными, но Джейм теперь видела, что истинный лес всё ещё лежал впереди, по другую сторону широкого прогала. Они прошли под сенью одинокого красного клёна, направлялась к линии тёмных деревьев. Через луг пролетел обрывок тумана, и они внезапно снова оказались рядом с клёном.
   Джейм поражённо замерла на месте, открыв рот. - "Что такое, во имя Порога? Марк, то ли я сейчас теряю последние остатки мозгов, то ли мы и в самом деле скакнули назад на пятьдесят ярдов?"
   - "Так мы и сделали. И это очень странно." - Кендар зашагал вперёд по земле, по которой они только что проходили. Джейм с Журом следовали за ним. - "Интересно, и насколько далеко мы сможем . . ."
   Он пропал.
   - ". . . забраться?" - сказал его голос за спиной у Джейм. Она крутанулась на месте и увидела, что он рысит к ней от ствола клёна. - "Точно по это самое место," - заключил он, вставая рядом с ней, и указывая на землю в нескольких футах впереди. - "Значит, вот каким способом, как я понимаю, дебри Безвластий стали закрыты для народов холмов."
   - "А для нас?"
   - "Может, да, а может, и нет. В конечном итоге, некоторые единичные охотники всё же пробираются внутрь, хотя и держат свой способ в секрете." - Он задумчиво погладил свою бороду. - "Ты когда-нибудь слышала о камнях шаг-вперёд, шаг-назад?"
   - "Ну конечно," - нетерпеливо отозвалась Джейм, погруженная в мысли о разбойниках и пятнах вонючих сорняков. - "Некоторые камни и скалы предположительно настолько сильно связаны с геологическим горизонтом, где они возникли, что если их передвинуть, они каким-то образом начинают существовать одновременно и на старом, и на новом месте -- это, если вам, конечно, известно, как их правильно установить. Песни гласят, что Строители обожали устраивать с ними различные трюки. А," - сказала она, когда Марк упал на колени и начал вырезать квадратный кусок дёрна. - "Понимаю, что ты имеешь в виду. Если некоторые из этих особых камней зарыты здесь под травой. . ."
   - "То наступающий на них автоматически переносится к их исходному местоположению, обратно под сень того клёна." - Он вытащил кусок дёрна. На дне открывшейся ямы лежали плотно подогнанные друг к другу камни, покрытые вязью замысловатых фигур.
   - "Это руны Строителей," - сказала Джейм, вглядываясь в камни. - "Кольцо камней шаг-обратно? Такое определённо закроет ото всех Безвластия, но зачем Строителям такое делать, предполагая, что это и в самом деле их работа?"
   - "Ни малейшего понятия. Об этом народе вообще ничего толком никому не известно. Мы бы оказались в безопасности, сумей мы пересечь этот барьер, но сейчас навскидку, я не вижу способа, как это сделать."
   - "Ну, один вариант всё же есть."
   Джейм сбросила лямки и позволила рюкзаку упасть. Отступила назад на несколько ярдов, а затем пустилась бегом к открытым камням. Прямо перед ними она со всей силы прыгнула через барьер, перекатилась кубарем -- и снова оказалась под клёном. Чёрт. Марк едва успел развернуться. Она припустилась к нему сквозь цепляющую траву. Её нога опустилась в чашку его сложенных рук, и они запустили её в полёт со всей ужасающей силой Марка, добавленной к её собственной. Она покинула его руки подобно камню, выпущенному из пращи. Земля смазанным вихрем полетела футах в двенадцати под ней -- нет, всё же меньше: вообще-то, вот и она. Джейм перекатывалась всё снова и снова, пока, наконец, не застыла бездыханно -- почти под самыми тёмными деревьями.
   -"Ты в порядке?" - позвал её Марк.
   -"Нормально, нормально," - отозвалась Джейм, осторожно поднимаясь на ноги. - "Просто пришли мой желудок следующим почтовым вестником. А теперь, где край этой штуки . . . а." - Втыкаемый для пробы нож звякнул о камни под дёрном. - "Двадцать футов шириной."
   - "Держи." - Марк подхватил в охапку Жура и метнул потрясенного барса через скрытые камни. Затем бросил Джейм её рюкзак.
   - "А теперь ты."
   Большой кендар с сожалением покачал головой. - "Мне никоим образом не прыгнуть так далеко. Ты, давай иди, девочка, а я прикрою твой отход."
   Джейм в смятении наблюдала, как он расчехляет свою боевую секиру и поворачивается к клёну в ожидании Чёрной Банды. Она ни секунды не переставала думать о том, как ему перебраться на эту сторону. Было просто немыслимо, оставить его здесь, и всё же. . . и всё же . . . нет. Должен быть другой путь через эти чёртовы камни.
   Камни.
   Она повернулась и принялась яростно продираться сквозь траву в поисках камней, по которым только что катилась. Обнаружив один, она выдернула его из земли. Марк удивленно оглянулся, когда в восьми футах за его спиной о землю грохнулся камень. Джейм уже откопала новый, ещё даже больший, осколок скалы, и, пошатываясь, несла его к границе.
   - "Ты там что, может, пытаешься привлечь моё внимание? Никаких игр, девочка. Беги, пока можешь."
   - "Не будь . . ." - она метнула второй камень, сумев перебросить его всего на несколько футов - ". . . дураком. Сам погляди, земля, покрывающая камни шаг-назад, определённо не слишком-то им мешает, но, с другой стороны, она же принадлежит этому месту. Но те два камня, что я только что бросила, лежали далеко отсюда. Они из области впереди. У меня недостаточно умений или же знаний, чтобы сотворить из них дорожку 'шаг-вперёд', предполагая, что это и в самом деле нужный тип камней, но может они просто-напросто сумеют нейтрализовать старинный рунический круг в достаточной степени, чтобы стать простыми камнями-ступеньками."
   Марк с сомнением поглядел на два скальных обломка, теперь почти невидимых в густой траве, и снова покачал головой. - "Это слишком непредсказуемо." - Он напрягся. - "Вот они идут. Убегай, живо."
   - "Слушай ты, идиот," - зашипела на него Джейм. - "Или ты переходишь сюда, или я иду туда. Слово чести!"
   Марк бросил на неё острый взгляд, а затем пожал плечами. Он сделал шаг назад, а затем скакнул на первый камень, на второй, на дальнюю сторону. Джейм поймала его за руку.
   - "Сработало," - сказал он. - "Будь я проклят, сработало. Гляди!"
   Он толкнул Джейм назад, подальше от первой волны бандитов. Они с криками понеслись по скрытым камням и внезапно обнаружили себя снова на линии клёна. Запоздавшие разбойники развернулись, думая, что их атакуют сзади. Пока среди них разворачивалась живописная -- хотя и спутанная -- свалка всех против всех, беглецы укрылись в деревьях. По прогалу скользнула тень.
   - "Чёрт," - сказала Джейм. - "Переврат. Если он видел, как мы пересекли барьер, то расскажет остальным. И что теперь?"
   - "Мы пойдём глубже в лес."
   Джейм обернулась и вгляделась в тень деревьев. Там ждала безграничная тишь, и следящее давление листвы и былинок, сучьев и веток, что сковывало её разум. Но какой ещё выбор?
   - "Да, пойдём. Придётся пойти."
   Они скользнули в зелёную чащу и их поглотили тени.

* * *

   ТОЛСТЫЕ СУЧЬЯ изгибались по небу ребрами некоего гигантского собора, крытого плотной листвой. Вниз струился фильтрованный зелёный свет. Меж деревьев скользили серые птицы, внутреннюю сторону их крыльев отмечал одиночный, почти человеческий глаз, проступающий среди тонкой штриховки перьев. А внизу, среди папоротника, меж серебристо-серых стволов дрейфовали обрывки тумана. Всё казалось совершенно размытым и похожим на сон, это чувство ещё больше усиливалось бесконечным безмолвием места. Любые звуки доносились с тянущей нервы четкостью, и, казалось, исходили со всех сторон одновременно. Джейм с Марком старались шагать как можно тише, прислушиваясь к своим преследователям. И ничего не слышали, хотя это могло означать только то, что у Бортиса хватило ума заставить своих людей сохранять молчание после того, как они миновали камни шаг-назад. А тем временем, крыша из листьев и туман скрывали их от переврата, если, конечно, он всё ещё их высматривал. Возможно, им и в самом деле удалось стряхнуть погоню. Марк полагал, что их лучшим решением было бы как можно скорее снова перебраться через кольцо рунных камней и продолжить спускаться вдоль Вечно-Стремительного по его пустынному южному берегу. Однако он не решался сказать Джейм, что более не уверен точно, где именно лежит поток.
   Джейм была озадачена этим в точно такой же степени. Она не только не имела ни малейшего понятия, в каком направлении они движутся, но и все остальные её чувства ощущались приглушёнными. Эти леса напоминали ей о домике Земляной Женщины в Пештаре, вот только здесь она погружалась в странность этой земли, как в глубину гниющей листвы. Она уже раньше ощущала слабый шёпот подобного среди ветшающих храмов старших богов Тай-Тестигона. Было нечто, столь странное, и в этих богах, и в этом месте, нечто настолько . . . настолько чужеродное. Но в то же время это они с Марком были здесь чужестранцами, как сказала им Матушка Рвагга. Это даже не их вселенная. Что, если в Ратиллиене существовала исконная сила, не имеющая ничего общего с их собственным богом? Что же она может сотворить с Кенциратским монотеизмом, со всей его концепцией?
   Чёрт возьми. Это всё те же сомнения, что вцепились в неё, когда она впервые забрела в Храмовый Округ. Ну, в этот раз она не ударится в панику, по крайней мере, пока не появится достойный повод. Но милосердные Трое, думала она, тревожно оглядываясь по сторонам, как же всё это было странно.
   Там! Молниеносный проблеск чего-то непонятного, пойманный уголком глаза и пропавший, едва она крутанулась ему навстречу.
   - "Что?" - спросил Марк.
   - "Я . . .не знаю. Что-то маленькое и серое. Оно за нами наблюдало. Жур?"
   Барс беспокойно переминался на месте. Он определено уловил её мимолётную картинку, но не мог добавить к ней никаких своих собственных ощущений.
   Кем бы  . . . чем бы ни был наблюдатель, он не оставил ни звука, ни запаха. Внезапно уши кошки встали торчком. Их окутало хриплым, кашляющим криком, как будто исходящим из самой земли. На ближайших деревьях задрожали листья.
   - "Что . . . ?"
   - "Тс-с." - Марк закрутился на месте, но туман и подлесок урезали видимость до всего пары ярдов в каждом наплавлении. Звук мог прийти откуда угодно. - "Это был охотничий клич. Где-то поблизости раторн."
   - "Чудесно. И почему нам всё время приходится выбирать из двух зол?"
   - "Всякая добродетель должна иметь свою награду, так мне кажется [англ. пословица: добродетель - сама по себе награда]."
   Джейм только фыркнула. - "Ну хотя бы разок, пускай эта награда достанется кому-нибудь другому . . . Эй!"
   В этот момент её нога внезапно пробила слой гниющей листвы и угодила в переплетение корней засохшего деревца. Они сомкнулись у неё на лодыжке. Джейм попыталась вырваться, но без особого успеха.
   - "Что, во имя Порога -- Марк, эти корни -- они меня не пускают!"
   Сухое дерево застонало и стало валиться, прямиком на неё. Марк оттолкнул его в сторону. Оно врезалось в землю с жутким треском, который эхом раскатился во все стороны, отражаясь от дерева к дереву, пока, наконец, не затих вдали. Корни во время падения изогнулись и натянулись, стиснув ногу Джейм ещё даже сильнее, чем прежде. Она зашипела от боли.
   - "Доставай свой топор  . . . ах! Они дробят мне лодыжку."
   Марк содрал прочь покрытую мхом землю, обнажая сеть волокон внизу, и погрузил в неё свои большие руки. - "Шаманы никогда не приносят сюда ничего режущего, и уж тем более оружия. Так что и мы не должны их использовать, если можем обойтись без этого." - Он схватил корни по обе стороны от лодыжки Джейм. Мышцы на его руках вздувались буграми, захрустело дерево, и нога внезапно освободилась. Джейм осторожно потёрла свою саднящую лодыжку. Хвала Предкам за толстый сапог. Но была ли это просто дичайшая случайность или же преднамеренная атака? Насколько странным было это место?
   А затем они оба одновременно вскинули головы. Где-то в глубине леса, кто-то издал громкий вопль удивления и боли. За этим последовало бормотание голосов, вскоре утихшее.
   - "Возможно, кто-то ещё сунул ногу в нечто подобное," - вполголоса предположил Марк, без особого юмора.
   Чёрная Банда определённо сумела перебраться через камни шаг-назад. Охота возобновилась. Марк помог Джейм подняться, и они отправились дальше, настолько быстро и тихо, насколько могли.
   День всё тянулся и тянулся в мареве зелёного полумрака. Они почти не слышали своих преследователей, а ещё меньше обителей леса, за исключением серокрылых птиц, которые продолжали пикировать к ним из ветвей, приближаясь гораздо ближе, чем обычно позволяли себе дикие птицы. Им, верно, просто любопытно, думала Джейм. Люди здесь большая редкость. Вот одна из них уселась на ближайшую ветку и распахнула свои крылья так, что глаза на оперении, казалось, замигали на незваных гостей. Джейм заметила, что это были единственные глаза, что имела птица. Где-то вдали прокашлялся раторн, а затем опять тишина. Они по-прежнему не знали, охотится ли он на них, на бандитов, или же занят чем-то ещё.
   Большую часть времени Жур трусил рядом с Джейм, уши торчком, нос пробует воздух, но теперь её достигали только лишь отдельные его впечатления. Или их неустойчивая связь снова начала пропадать, или же это место стало вклиниваться между ними. Потом барс отыскал подходящее дерево и принялся счастливо копаться среди его корней, а оно тут же обрушило на него все свои листья. Кот с оскорблённым взвизгом выскочил из кучи листьев и метнулся обратно к Джейм, где плюхнулся на землю и принялся умываться, как будто ничего не случилось.
   - "Ну, и что теперь?" - осведомилась Джейм, настороженно озирая внезапно обнажившееся дерево.
   Марк хихикнул. - "О, это всего лишь дерево дорит. Они довольно обычны ниже по течению Серебряной." - Он шагнул к другому дереву, покрытому чем-то вроде мириады маленьких коконов. - "А вот эта штука более редкая. Она называется 'Хозяин.' Смотри."
   И он легонько постучал по стволу.
   Все коконы лопнули одновременно. В воздух вырвался шквал бледно-зелёных свежих листочков, на секунду блеснувших золотыми прожилками, а затем растворившихся в застилающем небо тумане.
   - "А когда упадут?" - спросила Джейм, глядя им вслед.
   - "Не раньше, чем доберутся до зимнего дерева Хозяина далеко на юге. А по весне они вернутся обратно . . ."
   Начинало темнеть. Под деревьями разрастались туманы и тени, сгущаясь в намёки на призрачные фигуры, и вновь растворяясь в пустоту, когда дыхание ветра принималось шелестеть листьями над их головой. А внизу перешёптывался папоротник.
   - "Скоро нам придётся остановиться," - сказал Марк. - "После заката здесь нет места ничему человеческому. И, пожалуй, будет лучше обойтись без костра. С одной стороны, его могут заметить люди Бортиса; а с другой, у меня ощущение, что мы должны постараться причинять здесь настолько меньше вреда, насколько это только возможно."
   Джейм схватила его за руку. - "Гляди."
   Впереди, между деревьями мерцало какое-то сияние. Они осторожно приблизились, думая, что каким-то образом сделали круг и случайно наткнулись на лагерь разбойников. А вместо этого в середине лесной прогалины обнаружилось фрагментарное кольцо стоячих камней. Вообще-то, стоял из них только лишь один. Остальные пьяно покосились или же лежали плашмя в высокой траве, а от большей части вообще не осталось ничего, кроме пустых, заросших сорняками впадин в земле. Все оставшиеся камни были созданы из какой-то туманной кристаллической субстанции. И все они мягко светились в подступающем полумраке.
   - "Бриллиантин [Diamantine - букв.: алмазная крошка]," - сказал Марк. - "Мне доводилось видеть его маленькие осколки, но никогда - всю первозданную глыбу целиком. Мы могли бы сделать на этом состояние -- сумей мы, конечно, вытащить её отсюда. Это вещество почти такое же твёрдое, как алмаз [diamond] и запасает солнечный свет."
   Его голос слабым эхом закружился по полянке, исходя, казалось, из самих камней. Джейм осторожно коснулась одного из них своей перчаткой. Он легонько вибрировал. При более близком рассмотрении, его облачные глубины предполагали какой-то вполне определённый, но и крайне зачаточный образ, который она никак не могла разобрать. Её пальцы коснулись глубоких борозд, рубцующих бок камня.
   - "Я думала, ты говорил, что никто никогда не приносит в Безвластия заточенных инструментов."
   - "Дай-ка посмотреть. А. Это сделали раторны. Они, должно быть, тратят четверть своей жизни, бодая и кромсая подобные камни, или вообще всё достаточно твёрдое, что только сумеют найти. Их белоснежная слоновая кость определённо продолжает расти на протяжении всей их жизни. Вот уж не знаю, как там насчёт грудных и брюшных пластин или же ножной брони, но если их большой рог постоянно не стачивать, то он в конечном итоге изогнётся настолько сильно, что прошьёт затылок раторна. Некоторые летописцы даже утверждают, что эти зверюги были бы бессмертны, если бы их собственная броня в конечном итоге их не убивала."
   - "Марк, давай останемся здесь на ночь."
   - "Ну, не знаю, не знаю, здесь свежие отпечатки в траве. Мы вполне можем оказаться в компании нежеланных гостей до наступления рассвета."
   - "Здесь мы, по крайней мере, увидим, как они подходят."
   Большой кендар глянул на собирающиеся вокруг них тени. Уже очень скоро темнота станет и в самом деле непроглядной. - "Ладно, согласен."
   Они съели скромный ужин, а затем улеглись рядом со стоячим камнем. Жур растянулся между ними, зевнул, и почти мгновенно провалился в сон. Точно так же, как и Марк, хотя кендар собирался нести первую стражу.
   Джейм лежала без сна, наблюдая за мраком, собирающимся за границей мерцания бриллиантина. Ей казалось, что леса полнятся призрачными фигурами, ползущими, стоящими, наблюдающими. Она почти слышала их перешептывания голосами наподобие хруста высохших листьев. Они хотели что-то ей рассказать, предостеречь её о чём-то, но их отпугивало мягкое сопение её спутников. Камни вокруг неё начали отражать эхом все идущие звуки, пока ей не стало казаться, что её окружают многочисленные спящие, люди, кошки, и скалы. Усыпляющее жужжание окутало её одеялом, утягивая мало-помалу в глубины сна.
  
  

Глава 6 Высокий Совет

  

Готрегор: 8-10-й день зимы

  
   ОТ ТЕНТИРА до Готрегора было примерно столько же, как от развалин Тагмета до училища рандонов. Из этих семидесяти с лишним миль наихудшими были первые двадцать пять, когда хвост уходящего шторма обрушивался на землю дождём, время от времени смешанным с градом, и Речная Дорога едва ли не полностью скрылась под глубокой водой. Девять всадников промокли насквозь, а их верховые лошади совершенно выбились из сил, кроме, разве что, черныша Торисена и серого Бурра, когда тремя часами позже они добрались до замков Глуши [Wilden] и Призрачной (Теневой) Скалы, стоящих друг против друга через воды Серебряной. Лорды Рандир и Даниор уже ускакали со своими войсками, опустошив конюшни обоих замков, но, к счастью, не своей береговой почтовой станции.
   К этому времени утро было уже в самом разгаре. Грозовые тучи укатились вперед, уступая место сверкающим, но прохладным лучам осеннего солнца. Мокрые листья исчертили дорогу ярко-алыми и золотыми полосками. А вверху, на голых ветках, всё равно что сверкающими почками повисли капли дождя.
   Харн извернулся, чтобы глянуть назад на дорогу. - "Странно. Я думал, что к этому времени Каинрон станет уже хватать нас за пятки. Нам же определённо не удалось ускользнуть из Тентира незамеченными."
   - "Просто ни один благовоспитанный хайборн не станет скакать в такую погоду в кожаной рубашке кавалериста, если может этого избежать." - процитировал Торисен. - "Теперь, когда мы сумели выскользнуть из его хватки, я полагаю, Калдан дождётся своих войск и спустится в Готрегор где-нибудь к завтрашнему дню, собрав за собой все свои силы."
   - "Для осады, ты имеешь в виду?"
   - "Трое, нет, конечно, и тем более не тогда, когда там все остальные лорды. Он всё же не настолько идиот. Он просто-напросто захочет произвести впечатление на остальную часть Совета. Унижение Норфа там послужит ему гораздо лучше, чем тихое убийство здесь на дороге. Он, должно быть, до крайности в себе уверен. Зная Калдана, он, вероятно, уже убедил себя, что ты везёшь меня как бушующего маньяка, привязав к Шторму за руки и за ноги."
   - "И это всё ещё можно устроить. Тебе следовало прикончить того ползуна прежде, чем он и в самом деле до тебя доберётся; но как бы то ни было, дай мне знать, если решишь свалиться."
   - "Я так и сопротивляюсь искушению."
   Харн бросил на него косой взгляд, определённо сомневаясь в том, насколько он серьёзен. Торисен ухмыльнулся.
   - "Ну же, Харн, я терплю твои гадания и стенания большую часть последних пятнадцати лет. Может, пора остановиться?"
   Дородный рандон только зарычал в ответ.
   Они проделали оставшиеся две трети пути более спокойным темпом, снова сменив лошадей в замке Фалькирре, и оказались в пределах видимости Готрегора ближе к раннему вечеру. Крепость стояла на ровной возвышенности врезающегося в Заречье горного отрога, располагаясь на уровне порядка ста пятидесяти футов над ложем долины. Внешний двор и поля вокруг стен полнились войсками. Подскакав поближе, всадники разглядели волчий штандарт Холлена [Hollen, Holly - Падуб], Лорда Даниора, свисающий с ветки одного из яблонь фруктового барбакан сада прямо перед воротами северной навесной башни (барбакана). Воины Даниора, где-то с тысячу их, разбили палатки прямо под фруктовыми деревьями, среди сухой листвы и паданцев. Торисен натянул поводья.
   - "Лорд Даниор . . . Кузен Холли!"
   Молодой человек в охотничьем кожаном костюме, сидевший у лагерного костра, резко вскинул голову. А затем поднялся, и с улыбкой двинулся к ним. - "Торисен! А ты показал хорошее время. Мы не ждали тебя раньше завтрашнего утра."
   - "Мне тут малость помогли. Объявишь о моём прибытии?"
   - "С удовольствием!" - Он отошел, зовя свою лошадь.
   - "Это так необходимо?" - потребовал Харн.
   - "После прошлой ночи? Да."
   Холли вернулся на норовистой гнедой кобыле. Он галопом помчался к навесной башне и звучно дунул в свой охотничий рог. Кобыла едва его не сбросила.
   - "Норф идёт!" - прокричал он страже.
   - "Да ворота открыты, дурачина!" - закричал в ответ кендар, который по всей видимости то ли не понял, что сказал Холли, то ли не признал хайборна в столь грубой одежде.
   - "Норф! " - проревел Лорд Даниор.
   - "Милосердные Трое," - пробормотал Торисен. - "Думаешь, уже слишком поздно, чтобы просто тихонько проскользнуть внутрь?"
   А затем его увидел стражник.
   - "М-милорд! Готрегор!" - Он развернулся и закричал через внутренний двор. - "Готрегор!"
   Даниор первым проехал через внешние укрепления, Торисен прямо за ним. Все остальные образовали цепочку следом за Верховным Лордом. Широкий внутренний двор, казалось, качнулся в их сторону, когда заполнявшие его кендары разом вскочили на ноги. Там было скачущее пламя штандарта Брендана и пикирующий ястреб Эдирра, расколотое дерево Ярана и обоюдоострый меч Комана, парящий над символическим отрядом: остальные должны были дожидаться ниже по течению в Замке Крагген, как и силы Ардета в Омироте, и близнецов Эдирр в Кестри. И даже и так, считая людей Торисена, здесь собралось порядка десяти тысяч кенциров.
   - "Норф!" - крикнул кто-то, а остальные тут же подхватили:
   - "Н-норф! Н-норф! Н-норф . . .!"
   - "Ну и кто тут кого пытается впечатлить?" - пробормотал Харн под прикрытием общего рёва.
   - "Пытается, сэр?" - спросил Бурр.
   Рандон в ответ кивнул на запад, через реку. - "Есть и такой, кто не купится никогда."
   Над руинами Чантри [Chantrie], замка-близнеца Готрегора, реял штандарт Кенана, Лорда Рандира: кулак в латной рукавице, сжимающей солнце. Кенан привёл на сбор Воинства почти восемь с половиной тысяч солдат, и ни один из них, наблюдающих из заросших дворов и с распадающихся бастионов, не издал ни единого приветственного крика в честь возвращения Верховного Лорда.
   Торисен проехал сквозь ревущую толпу к мощёной дороге, что поднималась к крепостной караульной. Участок среднего двора был настолько крытым, что ступеньки дороги были вырезаны прямо в подстилающей породе. А впереди, на фоне неба головокружительно реяли закруглённые обводы башен-близнецов караульной. Собственные кендары Торисена радостно перегибались через крепостные зубцы, крича во всё горло. Дальше шёл внутренний двор, широкий, зелёный, окружённый казармами, оружейными и бытовыми помещениями, все как один - трёх этажей в высоту и встроены в толщу внешних стен.
   Торисен соскочил с коня на землю и поморщился. Ногу, укушенную вирмой, свело судорогой от долгой поездки. Он на секунду повис на Шторме, испытывая лёгкое головокружение и тихонько ругаясь, а затем встал прямо, когда навстречу ему по траве захромала Рябина, его управляющая. Она тоже побывала в Уракарне и носила на своём лбу руну-имя карнидского бога, выжженную калёным железом.
   - "Милорд! Мы не ожидали вас так скоро."
   - "А я вот собрался. Всё готово к завтрашней встрече Совета?"
   - "Да, лорд. Все уже здесь, кроме Лорда Каинрона."
   Торисен подхватил свою седельную сумку, и грумы увели лошадей прочь. Подземные конюшни Готрегора были вчетверо больше Тентирских, однако, до наступления зимы, гарнизонные лошади содержались в переделанных наземных казармах. Благо кендары в них всех всё равно особо не нуждались. Торисен и две тысячи его сторонников трещали и болтались в этом огромном замке всё равно, что сухой горох в каске, даже когда все до единого пребывали дома. А сейчас, как обычно, около пяти сотен служили в Южном Воинстве и других подобных местах, тяжёлая обязанность, которую они все несли по очереди, чтобы заработать Готрегору деньги, нужные на содержание замка. Он легко мог набрать вчетверо больше ёндри-гонов и наполнить Чантри мужчинами и женщинами, готовыми отстроить его одними голыми руками, только лишь за намёк на обещание когда-нибудь заслужить постоянное место среди его регулярных войск. Каинрон с сыновьями именно так и построили свою огромную армию. Ардет также настоятельно советовал ему нанимать ёндри; но как он мог давать обещания, которые возможно никогда не сможет выполнить? Даже на двух тысячах, он уже чувствовал напряжение. Всякий раз, привязывая к себе кендара, он отдавал этому мужчине или женщине частичку себя. И там уже просто не оставалось свободного места.
   - "Лорд Яран справляется о вас, милорд," - сказала Рябина, пока они шагали к замку. - "Или, скорее, он всё время спрашивает Серого Лорда Ганта."
   - "Его мозги совсем размягчились?"
   - "Как гнилой персик."
   Проклятье. В свои сто и шесть десятков Яран уже многие годы был явно перезревшим плодом, но он выбрал крайне неподходящее время, чтобы окончательно утратить разум, и должен был знать об этом. Если он не сможет собраться с силами и продержаться завтрашний день, чтобы поддержать Верховного Лорда, его заменит его праправнук, а парень наполовину Рандир.
   - "Бедный старый Яран. Устрой его поудобней, но только смотри, что он находился как можно дальше от Лорда Ардета. Адрик считает, что старческое слабоумие заразно."
   Рябина бросила на него удивлённый взгляд. - "А это так?"
   - "Кто его знает? Просто радуйся, что чистокровные кендары, вроде тебя, никогда его не подхватят."
   - "Да, лорд -- и, кстати говоря, это меня шатает больше обычного, или вы тоже хромаете?"
   - "Последнее. Ты просто-напросто не поверишь, сколь велики нынче осенью паразиты-вредители в Тентире. Но говоря о лорде Ардете, где он сейчас?"
   - "В ваших покоях, милорд, и как обычно, чувствует себя там как дома. Он просил, чтобы вы посетили его, как только прибудете -- его слова, сами понимаете," - добавила она кисло, - "не мои."
   - "Разумеется. Тогда мне и в самом деле будет лучше первым делом его повидать, как вы думаете?"
   Рябина с Бурром обменялись взглядами.
   - "Милорд, может, сначала немного поужинаете?"
   - "Бурр вполне может занести еду в мои покои." - Он уже ринулся быстрым, хотя и неровным шагом в сторону замка, по-прежнему не отпуская от себя седельную сумку.
   - "А всё я, и мой длинный язык," - уныло протянула Рябина.
   Очертания замка в целом повторяли общие контуры окружающей крепости -- прямоугольник с четырьмя наблюдательными (барабанными) башнями по углам. Первый этаж был тёмным и безоконным. Здесь Лорд Норф вершил домашнее правосудие под огнём пылающих факелов и суровыми ликами посмертных знамён своей семьи. Второй этаж -- посветлее, побогаче обставленный -- это тоже зал правосудия, но уже для споров между различными домами. От третьего этажа у Торисена, как и обычно, перехватило дыхание, едва он шагнул в него с винтовой лестницы в углу. Все четыре стены в обводе несущих каменных арок были сложены из стеклянных витражей. Здесь встречался Высший Совет, под эмблемами всех девяти основных домов, сияющих в лучах света, три на три и на три. На четвёртой стене, выходящей на восток, мерцала разноцветным стеклом карта всего Ратиллиена, разумеется, кендарской работы: хайборны были настолько неспособны к творчеству, насколько это только было возможно для разумной расы.
   Торисен пару-тройку секунд разглядывал карту, ожидая, покуда у него восстановится дыхание, а затем повернулся кругом. На западной стене, ловя последние лучи заходящего солнца, светился его собственный профиль раторна, с полной луной Ардета и расколотым деревом Ярана по бокам. Они были древнейшими союзниками его дома, во многих и долгих делах. И если он рискует теперь лишиться Ярана, то ссора с Ардетом равносильна самоубийству, сколь провокационно тот бы себя ни держал.
   Он вышел на лестницу и вскарабкался, уже более медленно, оберегая ногу, в небольшую комнатку на вершине северо-западной сторожевой башни, которую приспособил под свой кабинет.
   Адрик, Лорд Ардет, сидел у огня в единственном на всю комнату удобном кресле, читая книгу. При появлении Торисена он с улыбкой поднял глаза.
   - "Мой дорогой мальчик, как замечательно увидеть тебя снова."
   - "И вас тоже, милорд."
   Это и в самом деле было приятно, несмотря на всё подводные камни старых обид, делавшие эти встречи всё более пикантными. А затем он увидел, что книга в руках старого лорда была его личным журналом. Ардет заметил, как изменилось его лицо.
   - "Память надёжнее," - сказал он безмятежно. - "Никогда не понимал тяги всё записывать."
   Торисен положил седельную сумку на стол и вытянул книгу из рук Ардета. - "Едва ли уж-таки всё."
   - "Ой, да ладно. Я больше чем уверен, что после стольких лет у нас нет друг от друга никаких секретов."
   По крайней мере, таких, которые ты не пытался разнюхать, старый ты хорёк-ищейка, подумал Торисен. - "Ну же, не жадничайте, оставьте мне хотя бы крупинку личной жизни," - сказал лёгким тоном.
   - "Мой милый мальчик, разве я когда-нибудь жалел что-нибудь для тебя?"
   Торисен содрогнулся от смеха. - "Я только сейчас осознал, откуда же Каинрон нахватался этих своих столь . . . э-э . . . примечательных манер," - сказал он в ответ на вопрошающий взгляд Ардета. - "Он пытается вам подражать."
   Лицо старого лорда перекосила гримаса крайнего отвращения. - "Да неужели! Каинрон . . ." - он внезапно сделался задумчивым. - "С этим типом возможны проблемы."
   - "Значит, вы-то согласны, что Воинство обязательно должно выступить?"
   - "Ну конечно. Ты забываешь, что я тоже служил в Южном Воинстве, в те времена, когда его оплачивал прадед Кротена, а сейчас там командует мой сын Передан. Мы оба видели Орду. Какая же жалость, что того же не скажешь и о Каинроне, а ты умудрился дать ему то идиотское обещание. Я ещё тогда говорил, что это ошибка."
   - "Возможно. Но не сделай я этого, и Харна Удава не было бы здесь, чтобы стать моим заместителем."
   - "Ты восстановил его в должности? Но он же берсерк, неспособный отвечать за свои действия в битве."
   - "Я ему доверяю."
   - "Ну, тебе лучше знать. Это, как минимум, встанет Калдану поперёк глотки, если не найдётся ничего получше. Хотя он однажды уже продал своё согласие за обещание; возможно, при хорошей цене, он сделает это снова."
   Молодой лорд только фыркнул. - "Ну и что же я могу предложить ему в этот раз, само место Верховного Лорда?"
   - "Как насчёт внука?"
   Торисен нетерпеливо отмахнулся. - "Мы уже обсуждали всё это прежде. По вашему настоянию я взял дочку Каинрона своей неполной консорткой, и это прикрывает мою спину от её папочки уже почти год. Каллистина уверена, что я собираюсь продлить наш контракт и включить в его детей. Она и сейчас так думает. Но если Калдан хоть когда-нибудь сумеет наложить лапы на законного внука Норфа, то мне будет проще самому перерезать себе глотку, чтобы лишить его лишних проблем. И ведают Трое, после каждой ночи с Каллистиной, я мечтаю сделать это в любом случае."
   - "И всё же я утверждаю, что она очень красива."
   - "Как позолоченная песчаная гадюка."
   - "Ну, может быть, и, тем не менее, тебе нужно образовать несколько постоянных союзов. Погляди на Каинрона. У него есть дети и внуки от матерей почти каждого дома Кенцирата."
   Торисен фыркнул от смеха. - "Будто я того не знаю. Этот хмырь столь плодовит, что способен зачать потомство даже с мулом."
   - "Не спорю. Причуды Калдана известны своею неразборчивостью. Я вполне мог бы порассказать тебе парочку историй о его похождениях в Каркинароте где-то двадцать лет тому назад . . . впрочем, неважно. Главное в том, что кровные связи его законных детей образуют сеть власти, которой Калдан может когда-нибудь спеленать и уничтожить тебя. А если ты заключишь контракт с одной из моих правнучек, то у меня появится право мстить за тебя в случае необходимости, что может заставить его заколебаться."
   - "Возможно и так," - сухо отозвался Торисен, - "но это едва ли сумеет заставить его дозволить Воинству выступить послезавтра."
   - "Это верно," - согласился Ардет.
   Он сложил свои длинные, элегантные пальцы и задумчиво на них уставился. Свет огня высек искры в глубинах сапфира его кольца-печатки и в его полуприкрытых голубых глазах, всё ещё острых после почти пятнадцати десятилетий жизни.
   - "Я и сам могу потянуть за пару-тройку кровных связей. Так что, если Каинрон будет единственным, кто проголосует против, его могут вынудить сменить своё решение. Калдана заботит, что о нём думают остальные, ну, или, по крайней мере, пока это не станет совершенно неважно. Труднее всего будет с Рандиром. Они на пару с Каинроном контролируют более трети Заречного Воинства. Даниор с Яраном будут на твоей стороне, как и я, разумеется. Решение близнецов Эдирров будет определяться их причудами, а Брендана - его чувством ответственности. Что касается Комана, то он не будет проблемой, едва ты утвердишь Демота лордом."
   - "Я ещё не решил," - заметил Торисен.
   Ардет потрясённо поднял глаза. - "Ну, разумеется, ты утвердишь Демота. Его мать одна из моих правнучек."
   - "И ради этого я должен вручить Коман лорду, который, возможно, полный идиот?"
   - "Он, может, и идиот, но один из тех, кто тебя поддерживает, и в нём моя кровь. На тот случай, если ты позабыл, то альтернатива лишь Кори, чья мать Каинронка. Это будет совершенно неприемлемо. Но довольно бесполезных дебатов," - сказал он, вставая. - "Дело решённое. На завтрашней сессии Совета ты провозгласишь лордом Демота."
   - "Нет," - сказал Торисен.
   Это было впервые, с той поры, как он стал Верховным Лордом, когда его инстинкты твердили ему категорически отклонить одну из наиболее серьёзных "просьб" Ардета. Он ожидал, что внутри закипят старые обиды и недовольство, а вместо этого, всё, что он ощущал - так это изнеможение и тупую боль в ноге. Он опёрся о каминную доску, вглядываясь в языки пламени, и ощущая на себе укусы холодных глаз Ардета.
   - "Я теперь Верховный Лорд, Адрик, а не один из твоих полевых командиров, " - сказал он, не поднимая головы. - "И обязан делать только то, что считаю правильным для Кенцирата, что бы там ни хотелось тебе, что бы там ни хотелось мне. Поэтому самое лучшее, что я могу, так это дать обещание отстаивать твои интересы везде, где только смогу. В конечном итоге, я и сам тебе этим обязан. А что касается Комана, то я просто ещё недостаточно хорошо знаю Демота и Кори, чтобы сделать между ними выбор."
   - "Ах ты, юный глупец. И сколько же у тебя времени, как ты думаешь?"
   Звук шагов на спиральной лестнице заставил обоих мужчин резко повернуться. В комнату шагнул Бурр, неся закрытый поднос.
   - "Ужин, милорд."
   - "О, дьявол," - охнул Адрик совершенно иным тоном, и внезапно рухнул в кресло, закрыв лицо руками.
   - "Адрик?" - Торисен склонился к нему. - "Вы в порядке?"
   - "Вот на что у нас и вправду нет времени," - приглушёно отозвался Ардет, - "так это на глупые ссоры." - Он позволил рукам упасть на колени. На его лице, казалось, отпечатался каждый из его долгих ста сорока девяти годов. - "Особенно не тогда, когда Южное Воинство уже выступило. Ты и вправду считаешь, что Передан уже готов взять на себя командование?"
   - "Я надеюсь на это," - осторожно ответил Торисен. - "У него был почти год тренировки в качестве моего заместителя." - С Харном, делающим всю основную работу.
   Ардет на мгновение откинулся в кресле, зажмурив глаза. - "Он мой поздний ребёнок, мой последний сын. Все остальные погибли в Белых Холмах, сражаясь за твоего отца. Порой я жалею, что не погиб вместе с ними." - Он снова поднялся, на этот раз куда осторожней. - "Подумай о Комане. Конечно, кого бы ты ни выбрал, второй, вероятно, явится за тобой с ножом в руке, но в итоге ты обнаружишь, что я был прав -- как обычно."
   Он глянул на дальнюю стену и внезапно моргнул, по лицу промелькнула удивлённая гримаса.
   - "Адрик?"
   - "Ничего, ничего." - Ардет тряхнул своей седой головой, как будто пытаясь её прочистить. - "Просто поешь чего-нибудь и немного поспи. По тебе совершенно не видно, что твой северный вояж был таким же спокойным, как планировалось." - Он задержался на первой ступеньке. - "Передан очень высокого о тебе мнения, сам знаешь, но сам я ценю тебя ещё выше."
   - "Столько же 'высокого', как мой левый сапог (рус.: как плинтус)," - пробормотал Бурр, когда хайборн удалился вниз по лестнице. - "Этот испорченный оболтус плевал бы на вашу тень, если бы осмелился."
   Торисен только вздохнул. - "Знаю. Слушай, проследи, чтобы Адрик благополучно добрался до своих покоев, ладно?"
   - "Да, лорд. . . . Вы не рассказали ему о том, что случилось в Тентире?"
   - "Трое! Нет, ни единого слова."
   Бурр хмыкнул. - "Он в любом случае скоро услышит об этом от кого-нибудь ещё." -И он зашагал вниз по лестнице, плотно захлопнув за собою дверь.
   Почему же он всё-таки не рассказал о Тентире? Это не было сознательным решением, скорее инстинктивным нежеланием сообщать Ардету больше, чем тому следовало знать. Торисен подхватил свой дневник и пролистал его. Имена, даты, события . . . Анар, его старый учитель, завёл подобную книгу, когда ощутил, что его разум начинает слабеть. Анар, замок, Гант . . . Адрик верил в то, что Серый Лорд умер до момента отбытия его сына.
   То, что это было не так, было одним из секретов, о существовании которых Лорд Омирота никогда не должен был даже заподозрить.
   - "Память надёжней," - пробормотал Торисен и бросил свой журнал в огонь.
   Когда страницы охватило пламя, он отвернулся и увидел детскую тень на стене, сидящую на теневом столе и болтающую ногами. Так вот что так потрясло Ардета. Что же он собирается с ней делать? Что с ней вообще можно делать? Ответ лежал прямо под самой поверхностью, но он отмахнулся от мысли вытащить его наружу. Всё и так уже было чересчур запутанно. Хотя бы сейчас, он вполне мог поступить, как ему хочется и не задавать себе лишних вопросов. Он подхватил седельную сумку и уселся перед огнём, уложив её к себе на колени.
   - "Так что же мне делать с Каинроном?" - вопросил он в пространство.
   Нет ответа. Он был слишком измучен, чтобы думать о чём-нибудь ещё, кроме как о внуках. Да, он, пожалуй, пообещает его Калдану, в качестве последнего аргумента. Это, по крайней мере, выпустит Воинство, а после -- кто знает? -- он вполне может погибнуть, сражаясь с Ордой. А если нет, и Каллистина понесёт его ребёнка, Каинрон, безусловно, двинется на него, прикрываясь именем ребёнка. Возможно, при этом он всё ещё сможет контролировать ситуацию, а ежели нет, то, по крайней мере, предотвратит гражданскую войну, совершив самоубийство. Тогда Каинрон станет Верховным Лордом во всём, кроме титула, а очень скоро, вероятно, и в этом.
   "Калдана заботит, что о нём думают остальные, ну, или, по крайней мере, пока это не станет совершенно неважно."
   Торисен вспомнил крики боли Киндри. Сколько же запасов жестокости хранили в себе Три Народа? И возможно ли, что это и было тем, чего от них жаждало холодное и таинственное Кенциратское божество?
   Торисен сидел, вглядываясь в огонь, и всё снова и снова прокручивая одни и те же мысли, пока этот круг не разрушил отдалённый рёв рога. Он внезапно очнулся рядом с потухшим очагом, с удивлением обнаружив, что уже давно спал. Во имя Порога, кто же станет трубить вызов в столь позднее время? Он поднялся и распахнул ставень. С такой высоты, внешний двор казался россыпью звёзд полевых костров, но все они не шли ни в какое сравнение с той рекой факелов, что текла с севера, построившись в боевые порядки. Рог зазвучал снова, повелительно и надменно.
   -"Рестомир!" - донеслось приветствие стражника с навесной башни. - "Рестомир!"
   Ну, вот и прибыл Каинрон, двенадцать тысяч крепких и, по всей видимости, готовых к битве, дружинников. Его, должно быть, сильно удивили открытые наружные укрепления и безлюдные стены. Окажется ли он достаточно глупым, чтобы сразу же кинуться на спящий лагерь? Торисену очень хотелось, чтобы так оно и было, ибо в этом случае на Калдана ополчатся с местью все остальные лорды.
   Вот и факелы под воротами: два, шесть, двенадцать; значит, делегация, скачущая к Готрегору.
   Торисен накинул куртку. Неся с собой сумку, он распахнул южную дверь и вышел из башни. Снаружи её окольцовывала узенькая платформа, к которой крепился маленький мостик, натянутый между передними башнями замка. Он качелями ходил под ногами при каждом дуновении ветра.
   Внизу, Каинрон только проехал под сторожкой во внутренний двор. Вместе с ним было три его самостоятельных сына и маленькая, несчастная фигурка, которая могла быть только лишь Донкерри. Герольд выдул очередной громогласный зов, пробудивший поток многочисленных эхо, скачущих меж каменных стен.
   -"Тише!" - Крикнул ему сверху Торисен. - "Люди тут пытаются спать!"
   Каинрон задрал голову и вздрогнул. Торисен же со внезапным изумлением вспомнил, что лорд Рестомира страдал боязнью высоты почти столь же сильно, как и Бурр. Он принялся незаметно смещать свою массу так, чтобы усилить колебания мостика.
   - "Верховный Лорд!" - заорал ему Каинрон. - "Кровь моего сына на твоих руках. Я требую правосудия!"
   - "Как и я!" - прокричал в ответ Торисен. - "Но утром."
   Мостик качался взад-вперёд, взад-вперёд, двадцать футов до плоских крыш замка, семьдесят до плит мостовой перед воротами.
   - "Ваше звание не защитит вас от последствий вашего грязного деяния!" - проревел Каинрон, довольно отчаянно и безнадёжно пытаясь сформулировать официальный вызов, который он совершенно не планировал выкладывать на пределе своего голоса, да ещё по движущейся мишени. - "И если ты будешь отрицать свою вину, то я заявлю, что ты лжёшь и  . . . и . . . прекратишь ты это или нет?"
   - "Прекратишь что?" - Отозвался Торисен. Мостик под ним взлетал к звёздам и падал обратно, ветер швырял его чёрные волосы ему в лицо. - "Калдан, отправляйтесь в постель! Ваши покои готовы, а я перенёс встречу Совета на девять завтрашнего утра. Ну а если вы слишком возбуждены, чтобы спать, то хотя бы пожалейте тех из нас, кто ещё на это способен. Спокойной ночи!"
   Каинрон, кажется, приготовился спорить, но, насколько было видно Торисену с такого расстояния, ему уже определённо начинало становиться дурно. Он позволил своим сыновьям увести себя внутрь.
   Торисен подождал, пока мостик несколько успокоится, а затем перешёл в юго-западную башню, где располагались его спальные покои. Хорошо. Кто-то, вероятно, Бурр, запалил там большое пламя в очаге. Он разделся при его мерцающем свете и улегся прямо перед камином. Завтрашний день его более не тревожил. Каинрону и прежде доводилось запинаться о свою собственную ногу, несясь сломя голову к добыче, и, каким-нибудь образом, это случится теперь. Их божество, возможно, и благоволило к жестоким, но никогда - к дуракам. Он уснул почти сразу же, и видел во сне себя ребёнком, качающим свою сестру на качелях, взад-вперёд, взад-впёрёд, на самом краю обрыва.

* * *

   ГРОМЫХАЛИ ТРУБЫ, высоко и ясно. Под сторожкой проходила очередная процессия. Утренний свет полыхал на ярко-алом бархате и белоснежном мехе, на стали и слоновой кости. Пламенный стяг Брендана трепетал и хлопал у него над головой и его летящая тень ещё более углубляла рельефность и без того резких борозд его лица. Кортежи меньших домов -- Даниора, Эдирра, Комана и Ярана -- ждали во внутреннем дворе, испуская боевые кличи в приветствие и слушая отклики дружинников Брендана. Следом за Бренданом скоро последуют Рандиры, Ардеты и Каинроны, в нарастающим порядке значимости домов.
   - "А я всё ещё утверждаю, что вы должны были подпереть их всех сзади," - пробормотал Бурр, в последний раз приходясь полировкой по сапогам Торисена, перед тем, как передать их своему лорду.
   - "Ты имеешь в виду выскользнуть через заднюю дверь на рассвете и вернуться обратно через переднюю дверь, стуча в барабаны? Нет уж, спасибо. Пускай сами идут ко мне." - Он натянул сапоги, стараясь не морщиться, когда голенище правого скользнуло по его икре.
   - "Всё ещё болит, да?"
   Торисен одарил кендара неодобрительным взглядом. - "Ничего такого, что бы стоило обсуждать." - И в самом деле, этим утром укус вирмы выглядел просто кольцом выцветающих синяков.
   Бурр распахнул на весу чёрный парадный мундир с длинными, расшитыми рукавами, и Торисен скользнул в его объятья. Высокий ворот ощущался непривычным без спрятанных внутри метательных ножей, но даже если бы они пережили схватку с перевратом, то было бы невежливо нести их на подобное мероприятие. Какая жалость, что оружейники, вероятно, не успеют выковать им замену до момента выступления на юг, пологая, что оно вообще состоится. Ну вот. Всё готово, за исключением одной детали.
   - "Я надеюсь, ты не забыл про Кентиар," - сказал он Бурру.
   Бурр в ответ только хмыкнул. - "А я надеялся, что это вы о нём позабудете. Вот он."
   Он распахнул железный футляр. Внутри покоился узкий серебряный воротник-ошейник, витиевато исписанный рунами позабытого значения, и украшенный драгоценным камнем переменного оттенка. Он был найден в незаконченном храме в Котифире, когда Кенцират впервые прибыл в Ратиллиен. Некоторые утверждали, что это прощальный дар от таинственных Строителей; другие считали, что его оставили там по простейшей случайности. Как бы то ни было, в те смутные времена самосомнений, сразу после падения Мастера, Кентиар стал одновременно символом и проверкой верховных полномочий, поскольку, по всеобщему мнению, одни лишь истинные Верховные Лорды могли носить его без риска для жизни. Многие ставили эту веру нынче под сомнение, но, тем не менее, восторгались крепостью нервов любого, кто соглашался добровольно надеть на себя эту штуковину.
   Бурр осторожно вынул ошейник из его коробки. Позволявшие себе небрежно касаться его внутренней поверхности, рисковали остаться без пальцев, или того хуже. После того, как Гант отрёкся и от него, и от своего титула, он пролежал в его кресле два десятка лет - как вызов и насмешка над всеми возможными преемниками Верховного Лорда. А затем подвыпивший хайборн на одной обеденной вечеринке нацепил его шутки ради. В следующую секунду его аккуратно срезанная голова рухнула на столешницу и, подпрыгивая, улетела в супницу. С той поры никто больше не осмеливался его касаться, пока, десятью годами спустя, на него не заявил права объявившийся сын Ганта.
   Непосредственно сам Торисен не доверял Кентиару абсолютно. За свою долгую историю эта вещица точно так же обезглавила трёх Верховных Лордов, чьи претензии на власть, насколько все могли судить, были совершенно законны. Неудивительно, что за последние пару столетий всего несколько человек решились пойти на подобный риск. Если Каинрон всё же сумеет ухватить себе власть, то, вероятно, постарается отыскать способ вообще отвертеться от его ношения; но когда Торисен явился требовать отцовское место без меча и без кольца Ганта, то ощутил, что просто должен сделать некий жест, чтобы доказать свои притязания. Теперь пришло время повторить это снова.
   - "Всё готово, милорд."
   - "Уверен, что готов рискнуть очередным парадным мундиром? Ладно, ладно . . . давай, начинай."
   Бурр приложил серебряную полоску к шее своего лорда. Парные крючки и петли по обеим сторонам драгоценного камня разогнулись, а затем сцепились намертво со злобным щелчком. Торисен задержал дыхание. Ничего.
   - "Всё в порядке," - улыбнулся он Бурру. - "Никакого разлитого супа на сегодня . . . и как раз вовремя."
   Из лестничного провала доносились звука рокота голосов из Покоев Совета внизу.
   Кенциратские лорды повернулись и смолкли при появлении Верховного Лорда. Все они сгрудились в дальнем конце комнаты, под стеклянной картой Ратиллиена, теперь пылающей утренним светом. Торисен на секунду подумал, что они его избегают, однако затем уловил дуновение чего-то гнилостного где-то поблизости. Груда мехов в кресле по левую руку от его собственного подняла голову. Это был Джедрак, Лорд Яран. Зеленоватый свет витражного окна покрывал его лысую макушку всё равно, что гнилостной плесенью. Его почти полностью беззубый рот растянулся в кривобокой приветственной улыбке.
   - "Гант!"
   Торисен немедленно шагнул вперед и осторожно пожал птицелапые кисти, которые протянул к нему старый лорд. Кто-то на дальней стороне комнаты сдавленно ахнул.
   - "Нет, не Гант," - сказал он мягко. - "Торисен. Помните?"
   В мутных глазах Ярана промелькнули замешательство, и почти что паника. - "Торисен?" - Его лицо напряглось. - "Тори! Ах да, конечно. Как же глупо с моей стороны. А это мой праправнук(чка) [пол в англ. не определён], Кирен."
   Вперёд выступил скромно одетый молодой человек, которого Торисен поначалу и не приметил, и отвесил Верховному Лорду вежливый полупоклон. Его лицо отличалось неожиданной изящностью, а его выражение - совершенной непроницаемостью. Торисен вернул ему поклон, а затем повернулся к остальным. Ну, поехали.
   - "Я так полагаю, все вы знаете, что Нусар был убит позапрошлой ночью в Тентире и что милорд Каинрон думает, что это сделал я."
   Каинрон громко фыркнул. - "Думает!"
   - "Он, вероятно, так же внушил вам идею о том, что я всё-таки поддался безумию, что бежит в Норфской крови."
   Ардет издал слабый, мучительный стон. Безумие, точно так же, как и дряхлость, считалось не только наследственным, но и заразным, и о нём было небезопасно даже упоминать.
   - "Очевидно, что эту проблему необходимо урегулировать прежде, чем мы приступим к обсуждению чего-то более важного. Чтобы сэкономить время, будем считать, что официальный вызов уже оглашён. Что же до ответа, то нет, я не убивал Нусара. Теперь всё дело за вами, милорд Каинрон: докажите, что я лжец -- если сможете."
   Он уселся во главе стола, сложил руки и стал ждать.
   Несколько секунд собравшиеся лорды только молча на него взирали. К этому времени все они, вероятно, что-нибудь да слышали о том, что случилось в Тентире, но никто из них, и особенно Каинрон, не ожидал того, что Верховный Лорд так быстро и прямо возьмёт быка за рога. Ардет занял своё место по правую сторону от Торисена, бросая взгляды почти что неприкрытого ужаса через стол на Ярана. Даниор также уселся, с вызывающим видом; и Демот из Комана, поспешно; и Брендан, поскольку это было единственно правильным. Эдирры обменялись вопросительными взглядами и внезапно ухмыльнулись. Один уселся, один остался стоять, тем самым нейтрализуя друг друга. Это оставило Каинрона с одним лишь элегантным Рандиром, да Кори из Комана, мрачно взирающим из угла.
   - "Итак, милорд?" - поторопил Торисен.
   Каинрон ответил кислым взглядом. Он и в самом деле уже окончательно убедил себя в том, что Верховный Лорд целиком перешёл грань вменяемости и был практически оскорблен обнаружить его таким спокойным, таким . . . рациональным. Но даже в безумии есть свои хитрость и коварство, и таким он и был. Калдан взялся расхаживать туда-сюда, поспешно выкладывая свои аргументы.
   - "Это убийство стало кульминацией старой вражды, и не было таким уж неожиданным. Лорд Норф никогда не любил моего сына."
   - "А кто же любил?" - пробормотал Даниор под шиканье Ардета.
   - "Он даже намекал на то, что Нусар пытался на него покушаться, один раз змеёй, а другой (спаси нас Предки) - стеной."
   - "Так вот что случилось в Тиглоне," - протянул Эссин, сидящий близнец, с глубокой торжественностью, подрезанной проблеском чистейшего озорства.
   - "А мы-то всё гадали над этим," - отозвался ему стоящий Эссир тем же тоном.
   Каинрон окатил их обоих яростным взглядом. Затем он, силком взяв себя в руки, взялся описывать перепалку в Тентире, и как впоследствии обнаружил обнажённое, изуродованное тело Нусара с зажатым в зубах золотым.
   - "Это определённо звучит похоже на работу безумца," - задумчиво сказал Брендан, - "или кого-то, кто прикинулся безумцем, чтобы впутать в это дело Верховного Лорда -- прошу прощения, Торисен -- но по сути дела, это едва ли что-то доказывает."
   - "И таким образом, вашему делу конец, милорд," - рассмеялся Даниор.
   - "Ну, не совсем, пока ещё не совсем. У меня есть ещё одно, последнее доказательство, и оно более чем убедительно. Вам совершенно не следовало так быстро ставить на кон свою честь, мой милый Норф, ибо сейчас вы станете обесчещенным клятвопреступником. Ты не только погубил моего сына, но и позволил себя за этим увидеть. Ха! Теперь-то мне наконец-то удалось тебя встряхнуть, не правда ли?"
   - "Скорее, сбить с толку, если быть точным. Как же можно было увидеть меня совершающим что-то, чего я никогда не делал?"
   - "Увидеть кому, Калдан?" - внезапно вмешался Рандир. - "Если не вам самому, то вы можете только повторять чужие слова, не ручаясь за их достоверность. Вам стоит представить Совету своего свидетеля."
   Каинрон было завозражал, однако, затем позволил себя уговорить. Наблюдая за ним, Торисен подумал: Они с Рандиром срепетировали это вместе. Чем бы ни оказался мерзкий сюрпризец Калдана, у него бы едва ли хватило терпения, чтобы придержать его напоследок.
   - "Ну, хорошо, хорошо," - сказал, наконец, повелитель Рестомира, с явно притворным нежеланием. - "Было бы лучше пощадить бедного мальчика, но очевидно, это не в моих силах. Донкерри, иди сюда!"
   Донкерри послушно выскользнул из теней, выглядя до крайности несчастным.
   - "Норф, полагаю, ты не ставишь под сомнение правдивость моего внука?"
   - "У меня никогда не было на это причины -- по крайней мере, до сей поры."
   - "Ну, тогда, всё прекрасно. Мальчик, расскажи им всё, что ты видел."
   Донкерри громко сглотнул. - "Я-я видел. . ."
   - "Громче, дитя, громче."
   - "Я в-видел как Торисен, Лорд Норф, убил моего отца."
   Даже Ардет выглядел поражённым. Они все имели способность инстинктивно чуять правду, а этот ребёнок говорил, похоже, именно её.
   Торисен склонился вперёд. - "Донкерри, и как же именно я его убил?"
   - "Н-ножом в спину . . ."
   Каинрон потрясённо поднял глаза.
   - "А затем Комендант Харн оторвал ему руку, и-и тут.... тут я грохнулся в обморок."
   - "Это очень странно," - сказал Брендан. - "Калдан показывал мне тело Нусара этим утром. Я не видел его спину, но бедный парень определённо имел при себе обе руки."
   Торисен с трудом поборол бешеное желание разразиться хохотом. - "Калдан, в-вы имеете в виду, что послали этого мальчика шпионить за мной, а затем даже не выслушали его полный отчёт?"
   Калдан тряхнул головой, как будто отгоняя облако жужжащих насекомых. - "Это всё чепуха. Дурачок думает о своём кузене. Этот чёртов берсерк едва ли взял себе в хобби расчленение Каинронов."
   - "Нет, он такого не делал."
   Голос раздался из-за спины Торисена. В тенях у башенной лестницы стоял Киндри с вытянутым тонким свёртком в руках.
   - "Что ты здесь делаешь?" - рявкнул на него Каинрон. - "Я велел тебе оставаться в Тентире!"
   - "Связь между нами разрушилась позапрошлой ночью," - отозвался юный шанир совершенно бесцветным голосом. - "И вы это знаете."
   Он шагнул вперёд под разноцветный свет окон, двигаясь так, как будто ни одна часть его тела не желала сгибаться. Когда он неуклюже наклонился вперёд, чтобы положить свёрток на стол, Торисен с Ардетом увидели, как на спине его белоснежной рубашки неожиданно проступили кровавые полосы. Ардет размотал свёрок.
   - "Вот эту конечность оторвали у тебя на глазах?" - спросил он Донкерри.
   - "Да!" - выдохнул мальчик. По его лицу промелькнуло выражение глубочайшей тревоги. - "Да. . ."
   Эссин, как всегда любопытный, поднял оторванную руку за запястье. Она бескостно заболталась в его хватке подобно мёртвой змее. Он поспешно её бросил.
   - "Боже мой! Что это такое?"
   - "Это, милорды Совета, рука переврата," - объявил Торисен. - "Гораздо более материальней всякой чепухи из песен, не так ли, Калдан? Я подозреваю, что это рука убийцы твоего сына. И определённо того, с кем я сражался в зале тлеющего железного дерева в Тентире, куда эта тварь заманила меня, притворяясь твоим сыном, и где потом Харн оторвал ей эту руку. Это, верно, и было той битвой, свидетелем которой стал твой внук. В других я участия не принимал."
   - "Я не верю--" - яростно вспылил Каинрон, но всё же сумел остановиться прежде, чем нанести Верховному Лорду смертельное оскорбление. - "Чёрт вас дери, но почему же вы не рассказали мне ничего из этого прежде?"
   - "А разве вы дали нам хоть какую-то возможность?" - ответил Киндри всё тем же мертвым голосом.
   - "Переврат," - изумился Даниор. - "После стольких лет. Но почему? Зачем он пришёл?"
   Торисен встал и шагнул прочь от стола, прочь от живого шанира и от руки мёртвого. - "Он хотел меня убить," - ответил он, - "или, если не получится, втянуть в кровную вражду с Каинроном, как предполагаемого убийцу его сына."
   - "И снова, зачем?" - сказал Брендан, повторяя вопрос. - "И почему сейчас?"
   - "У меня на уме только лишь одна причина: чтобы удержать Воинство от выступления. Смейтесь, сколько захочется, милорд Каинрон, но поразмыслите вот о чём: впервые за несколько столетий Орда движется на север; одновременно с этим, переврат пытается убить или же дискредитировать того, кто может созвать Воинство для выступления на юг. Вполне возможно, что это и в самом деле просто совпадение. Возможно, заваривается нечто иное, о чём мы и понятия не имеем. . ." - Он вспомнил о том, как переврат сплюнул при упоминании имени Мастера. - ". . . но можем ли мы полагаться на случай? Калдан, вы спрашивали у меня в Тентире, есть ли у меня хоть какое-то доказательство своих опасений. Ну что ж, теперь и в самом деле есть." - Он указал на руку.
   - "И мы не должны забывать про Южное Воинство," - сказал Ардет, склоняясь вперёд со свежим звоном нетерпения в голосе. - "Это безумие со стороны Короля Кротена, настаивать на генеральном сражении, но он так и сделал. И мы должны помочь своим собственным людям, а если нет -- да не позволят подобное Предки -- нам останется только лишь собирать их кости для погребального костра."
   - "Кроме того," - сказал Рандир, изучая свои ногти, - "Я так понимаю, Принц Одалиан из Каркинарота просит нас о помощи."
   Торисен удивлённо вскинул на него глаза. - "Не через меня, это точно. Калдан?"
   - "Да, да," - сказал Каинрон, бросая на своего частичного союзника угрожающий взгляд. - "Посланец прибыл поздно прошлой ночью. Одалиан просит меня как отца своей консортки вынести его запрос на Верховный Совет. Он говорит, что созывает всех своих доступных бойцов и просит Воинство встретиться с ним у Каскада [Hurlen - устар.: Водоворот] прямо над Водопадами [Cataracts - устар.: большой водопад]."
   - "Ну тогда, это всё упрощает," - сказал Ардет. - "Ты же не сможешь отказать в помощи собственному зятю."
   - "О, ещё как смогу," - упрямо набычился Каинрон. - "В брачном договоре нет параграфа о взаимопомощи по обороне. Я сказал ему, что это не обязательно."
   - "О, Имена Бога," - с отвращением простонал Торисен. - "Выгадать лучшую сделку ловкостью языка -- и это теперь называется честью?"
   Каинрон резко вскинулся, губа кривится от презрения. - "Ещё одна лекция, мой юный лорд? Ты, кажется, всё время любишь рассказывать мне, в чём заключаются мои обязанности, ты, кто даже ещё не родился, когда я возглавил свой дом, после того, как твой отец довёл его до той жуткой бойни в Белых Холмах. Так что позволь мне самостоятельно хранить свою честь --"
   - "И сполна расплачиваться со своими слугами, пусть и с опозданием."
   Каинрон вздрогнул от звука лишенного всяких модуляций голоса Киндри. - "Ах ты чёртово привидение!" - взорвался он. - "Почему бы тебе не убраться отсюда?"
   - "Возможно, тебе и в самом деле стоит уйти, Киндри," - сказал Ардет шёлковым тоном. - "Милорд Каинрон, похоже, находит твоё присутствие глубоко тревожащим . . . по каким-то причинам." - Его острые голубые глаза встретились с блёклым взглядом шанира. Киндри едва заметно кивнул и начал поворачиваться, давая Калдану впервые увидеть спину шанира.
   - "Ладно, ладно, не будем спешить," - вклинился он с заметной спешкой. - "Оставайся, если хочешь, оставайся. Разбитая связь не означает разорванной дружбы, не правда ли?"
   А что на счёт разорванной кожи, подумал Торисен. Если остальные увидят окровавленную рубашку, Каинрон будет объяснять свою систему "отсроченных платежей" от сего дня и до момента пришествия Тир-Ридана.
   - "Милорды," - обратился он к Совету, - "похоже у нас три причины на выбор, чтобы дозволить Воинству выступить. Во-первых, поддержать Южное Воинство. Как сказал милорд Ардет, там служат наши люди; и мы не можем просто их бросить. Во-вторых, поддержать Принца Одалиана, который, в конечном итоге, ближайший человек к определению "союзник", который остался у Кенцирата в Ратиллиене. И в-третьих, поддержать вашего бедного, помешанного Верховного Лорда, который всё так же верит в то, что Орда направляется перегрызть наши общие глотки. Выбирайте, что хотите, но, во имя всех Имён Бога, давайте не будем больше тратить ни единой секунды. Ардет?"
   - "Да."
   - "Рандир?"
   - "Да, как ни прискорбно."
   - "Брендан? Эдирр? Даниор?"
   - "Да."
   - "Да."
   - "Да."
   - "Коман . . . чёрт возьми, совсем забыл. Демот, Коман твой, по крайне мере на время, Я приму окончательное решение позже."
   - "Да, лорд," - угрюмо отозвался Демот. Он ожидал полного утверждения.
   - "Яран?"
   Ему ответил скрежещущий храп.
   - "Джедрак?" - Праправнук старого лорда осторожно его встряхнул, но, увы, безрезультатно. - "Прошу прощения, милорд. Когда он вот так вырубается, это может продлиться много часов, даже дней." - Каинрон хрипло хохотнул. - "Однако," - невозмутимо продолжал молодой человек, игнорируя помеху, - "Я уполномочен говорить от его имени."
   - "И?"
   - "Я голосую 'да.' Что же ещё?"
   - "Ну, Калдан," - сказал Ардет, - "похоже, всё всё-таки упёрлось в твоё решение; твой голос против наших восьми. Что же ты скажешь?"
   Калдан ответил яростным взглядом. Все его планы пошли прахом и он казался готовым бросить им вызов просто из чистого раздражения. В этот момент в зал вошёл Бурр. Каинрон с рычанием повернулся к нему, но выражение лица кендара заставило его заколебаться.
   - "Бурр, что такое?" - потребовал Торисен.
   - "Новости, милорд. Южное Воинство столкнулось с авангардом Орды."
   - "О Боже. И с каким результатом?"
   - "Было ещё непонятно, когда отправляли гонца. Но, по его словам всё выглядело плохо, очень плохо."
   - "Передан," - тихонько сказал, почти что простонал Ардет. - "Будь ты проклят, Кротен, прокляни тебя Бог и осуди на вечное пекло. . ." - В следующее мгновение он был уже на ногах, напирая на Каинрона, такой же яростный и сверкающий, как обнажённая сталь. - "Ты сейчас же проголосуешь, милорд, и проголосуешь 'да,' или тут и в самом деле разразится война, твой дом против моего. Ну?"
   - "Да," - выдавил Каинрон, отступая на шаг. - "Ну конечно, да. Эти новости всё меняют. Но, милосердные Трое, нас же тут едва наберётся пятьдесят тысяч, готовых к походу. Даже если Одалиан пришлёт свои обещанные войска, что мы сможем поделать с противником в три миллиона?"
   - "Есть одно место, где мы сможем их сдержать." - Торисен прошёл в дальний конец комнаты, где полыхала зеленью, синевой и золотом витражная карта Ратиллиена. Он отследил пальцем извилистый путь на юг реки Серебряной, от Заречья до места, в котором мастера предали стеклу матовость, чтобы отобразить громадные облака водяных брызг. - "Здесь. Водопады. Одалиан всё правильно сообразил. Если Орда будет придерживаться своего нынешнего курса, то она просто обязана пройти здесь, подняться по узким Мендалианским Ступеням [Mendelin Steps] к вершине водопадов. Здесь мы её и остановим, или же не остановим вовсе."
   - "Значит, гонка до Водопадов," - сказал Брендан, внимательно изучая карту. - "Порядка двух тысяч миль для нас и почти вчетверо меньше для Орды, которая к счастью практически ползёт. И всё же, это будет буквально впритык. Когда стартуем?"
   - "Как только предадим Нусара погребальному костру. Выступаем на Омирот в порядке готовности. А там уже построимся как надо. Вопросы? Ну, тогда, за дело."
   Все лорды, кроме Ардета, поспешили на выход. Донкерри попытался выскользнуть наружу в тени своего дедушки, но Каинрон развернулся и выплеснул на него всю свою ярость и разочарование.
   - "А ты, приносящий несчастья ублюдок, прочь с глаз моих! Не желаю тебя больше видеть! Никогда!"
   - "Дедушка, пожалуйста. . ."
   Каинрон вытянулся в полный рост. - "Я тебя изгоняю!" - заревел он. - "Кровь и кость, ты мне больше не родич." - Он вырвал край своего камзола из отчаянной хватки Донкерри и зашагал прочь, оставляя мальчика стоять и смотреть ему вслед с побелевшим лицом.
   - ". . . проклинаю тебя, парень, за то, что оставил меня. Проклинаю и изгоняю. Кровь и кость, ты мне больше не родич. . . ."
   Торисен вздрогнул от нахлынувших воспоминаний. Если предсмертное проклятие отца несло в себе какую-то силу, то он был столь же отвергнутым, как и Донкерри, как и Киндри, если уж на то пошло. Но то был просто-напросто сон. А это реальность.
   - "Бурр, отведи мальчика в мои покои и отыщи доктора. У нас на руках пострадавший."
   - "Да, лорд." - Он понизил голос. - "Лорд, там было и другое послание, от рандона Лиственницы."
   - "О, моя старая пятитысячница. И?"
   - "Она сообщает, что Король Кротен не приказывал атаковать. Он даже не приказывал Южному Воинству выступать. Вся эта затея - идея Передана."
   . . . приземистые фигуры, шагающие среди порубленных тел. . . о, Передан, ты дурак, проклятый богом, завистливый дурак. . .
   - "Ардет ни в коем случае не должен узнать, мы должны его поберечь. Понимаешь?"
   Бурр кивнул и покинул залу, уводя с собой оцепеневшего мальчика.
   Ардет, тем временем, усадил Киндри в своё кресло. Шанир положил голову на столешницу и, похоже, вырубился, поскольку даже не дёрнулся, когда лорд срезал прочь его испорченную рубашку.
   - "Я послал за медиком," - сказал, подходя к ним, Торисен.
   - "В этом нет нужды. Гляди."
   Ардет аккуратно обнажил спину шанира. Киндри был болезненно худощавым, почти истощённым. Его рёбра отчётливо проглядывали под бледно-белой, почти прозрачной кожей, теперь исполосованной следами кнута карнидского палача. Но даже сейчас, на глазах у двух хайборнов, синяки, казалось, выцветали. А затем более серьёзные порезы, которые открылись, когда Киндри склонился, чтобы положить на стол руку переврата, внезапно сомкнулись, их рваные края сцепились и зарубцевались.
   Торисен поспешно отшатнулся назад, чувствуя тошноту.
   - "Чудесно" - воскликнул за его спиной Ардет. - "Какая жалость, что мы так не можем, правда? Но подобное редкость, даже среди шаниров. Ты знаешь, мой мальчик, ты очень и очень многим обязан этому молодому человеку. Какая удача, что он больше не связан с Каинроном. И ты теперь можешь достойно ему отплатить, приняв к себе на службу."
   Привязать себя к шаниру? Он знал, что обязан Киндри и будет позорно отказываться, но. . . но. . . . Он вспомнил о руке переврата, всё ещё лежащей на столе за ним. Её пальцы, казалось, тянулись в сторону Киндри, как будто пытаясь коснуться его белых волос. Ещё один шанир. . .
   - "Прости, Адрик ," - сказал он, не поворачиваясь. - "Я-я не могу. Я просто не могу."
   - "Ну, хорошо," - холодно сказал Ардет. - "Тогда это сделаю я, а ты можешь вернуться к своим обязанностям."
   Торисен покинул залу, не сказав ни единого слова, и не оглядываясь назад. Не так давно в Тентире он сказал Харну, - "Я могу сделать всё, что я должен," - и эта фраза всегда оставалась его личным кредо. А сейчас он впервые в этом провалился.

* * *

   ПОГРЕБАЛЬНЫЙ КОСТЁР Нусара разложили во внутреннем дворе Готрегора, под руководством четверых жрецов. За несколько дней до этого ещё двое из их братии отправились в Тай-Тестигон, чтобы разобраться с возникшими в местном храме проблемами, а седьмой, в компании трёх аколитов, ещё даже раньше отбыл в Каркинарот с аналогичной миссией. Никто не знал точно, что не так пошло в этих храмах, только то, что баланс силы в них сместился, внезапно и угрожающе. Но это было делом жрецов и никто более не уделял этому особого внимания. Зато все заметили, что, по крайней мере, один из Готрегорских жрецов был не таким уж экспертом в пирической руне, поскольку, когда её изрекли, ярким пламенем вспыхнуло не только тело Нусара, но и тушки порядка четырёх сотен цыплят, что готовили для ленча в крепостной столовой. Во всём остальном, это была очень даже успешная кремация.
   Метаясь за своими войсками и практически толкая их в спины, Лорд Даниор сумел добиться того, что вывел их на вторую позицию за знаменем раторна. Сам он со своею охраной поскакал впереди в компании Торисена. Полная луна Ардета мчалась следом за волчьим штандартом Даниора, но Адрик предпочёл остаться вместе со своими людьми, рядом с ним ехал Киндри, бледный и безмолвный. За ними шагали символические отряды из Краггета и Кестри, следом Яраны, Рандиры, Бренданы и, наконец, Каинроны. Солдаты Калдана уже отмахали сто двадцать пять миль за последние сорок восемь часов и прибыли прошлой ночью в состоянии полнейшего изнеможения. Пара часов сна двара почти полностью восстановили их силы, но всё же не до конца. Этой ночью в Омироте все спали глубже некуда, а на утро утвердили окончательный порядок следования. К полудню к колонне присоединились Эдирры и Команы. Вечером того же дня, десятого числа Зимы, Воинство выступило из Заречья, почти пятьдесят тысяч подготовленных бойцов.
  
  

Глава 7 Ярость Раторнов

  

Безвластия: 11-12-й день зимы

  
   ЧЁРНАЯ БАНДА пересекла пояс камней шаг-назад и вступила в Безвластия после короткой, но беспорядочной схватки, в которой осталось семеро раненых и один погибший. С полдюжины бандитов, происходивших из охотничьих кланов, вообще отказалось пересекать границу. Остальные, однако, уже уловили запах крови и ломили вперёд, тем более яростно из-за награды, объявленной Бортисом ещё в Пештаре. Слепой разбойничий атаман самолично прокладывал дорогу с помощью своего охотника тёмнооскала. Когда он думал о том, что он сделает с беглецами, особенно с Джейм, он ронял капли слюны и стегал кнутом связанного, хромающего тёмнооскала, побуждая его двигаться быстрее.
   Лесные чащобы повергли разбойников в изумление. Они, конечно, привыкли к вечнозелёным лесам Чёрноскалья, но широта и глубина тишины под сенью этой зелёной листвы внушали им благоговейный трепет. Бортису совершенно не пришлось командовать им двигаться тише. Лишь однажды тишина была нарушена, когда они услышали хруст упавшего где-то в отдалении дерева.
   - "Это они!" - возбуждённо воскликнул один из бандитов, и тут же с хрюканьем осел на землю от молотообразного кулака Бортиса.
   - "Тиши, ты, полудурок. Или ты думаешь, что они вдруг решили поработать лесорубами, просто, чтобы скоротать время?"
   Они продолжили путь, не забывая добывать на ходу пропитание. Один из них, умевший обращаться с пращой, сбил уже множество серокрылых птиц. А сейчас другой бандит увидел нечто, что казалось огромным грибом-дождевиком, но, когда он к нему потянулся, шляпка гриба вывернулась наизнанку и обхватила его руку. Крик изумления обернулся воплем боли. Остальные срезали штуковину прочь, освобождая его руку, покрытую множеством проколов, вроде осиных укусов, но окаймленных колечками оранжевой плоти. Пальцы руки уже начали распухать.
   К закату всем, кроме Бортиса, стало полностью ясно, что они заблудились. Их единственная надежда заключалась в следопыте, который, казалось, всё ещё сохранял периодическое представление о том, куда направляется. С наступлением ночи они развели большой костёр и зажарили на шампурах пойманных птичек. Затем они наломали ветвей и надёргали папоротника с ближайшего бугорка, чтобы устроить свои постели.
   Этой ночью все крепко спали, включая и тех, кому полагалось нести стражу. И сквозь все их сны и мечты ровным потоком струился некий чавкающий звук.
   Поутру несколько человек так и не проснулись, а ещё четверо, что лежали рядом с самим ободранным холмиком, просто-напросто пропали. Это уменьшило Чёрную Банду до четырнадцати человек, включая того, что был атакован грибом-дождевиком. Остальные обнаружили его уже проснувшимся, восхищённо, почти жадно изучающим свою повреждённую руку. Пальцы уже распухли так, что, казалось, слились воедино. Кожа была отёкшей и оранжевой. Разбойник попятился прочь от товарищей, прижимая к груди свою раздутую руку.
   - "Вы ничего не получите, ничего! Это моя находка. Моя, моя!"
   И он погрузил зубы в пористую массу, оторвав кусок плоти.
   - "Моё!" - пробурчал он опять, яростно жуя. - "Ищите себе сами!" - И он метнулся в дебри, унося свою "добычу". Остальные за ним не последовали.
   - "Поднимайся!" - резко бросил Бортис тёмнооскалу, рывком поднимая его на ноги.
   - "А что насчёт них?" - запротестовал один из разбойников, показывая на полудюжину бандитов, которые по-прежнему спали, будто одурманенные.
   - "Бросим их здесь. В таком виде мне от них никакой пользы."
   - "Да неужели?" - возразил другой человек. - "И какая же польза будет любому из нас от твоей награды, если никто из нас не выберется отсюда, чтобы её получить? Я считаю, надо возвращаться," - закончил он агрессивно, поглядывая на остальных, - "и так мы и сделаем."
   - "О, да неужели?" - Бортис мерзко хохотнул. - "Ну, тогда идите. Я вам помешать не смогу. Я вас даже не вижу. Но вы отлично знаете, кто сможет, и что он сделает с вами, если вы нарушите данную мне клятву."
   Разбойники, все как один, опасливо вскинули головы к сплошному пологу листьев, что скрывали собой небо. Они не видели переврата весь прошедший день, но ни один из них не сомневался в том, что он где-то там, в вышине, или же в том, что он расправится с ними столь же безжалостно, как и со всеми остальными, кто бросал в прошлом вызов приказам Бортиса.
   Бандитский вожак стоял в ожидании, на губах расползается презрительная улыбка. - "Ну что, конец дискуссии? Ну, тогда пошли, висельники. Просто продолжайте думать о том, насколько вы разбогатеете, когда мы поймаем этих кенцирских отбросов, и как же отлично мы тогда повеселимся."

* * *

   ПОСЛЕ ДОЛГОЙ НОЧИ тёмных снов, Джейм проснулась и обнаружила, что леса прочистились от теней и пламенеют золотистым светом. Должно быть, уже почти рассвет. Марк с Журом всё ещё спали, тихонько похрапывая. Барс растянулся на спине, превратив руку кендара в подушку и сложив свои лапы у него на груди. Когда Джейм запустила пальцы в тёплый, кремовый мех у него на животе, его дыхание перешло в сонное мурчание, но он не проснулся. Она снова откинулась на спину, удивляясь своему беспокойству. Похоже, в своих снах она получила предупреждение, но от кого и против кого? Здесь, рядом с Марком, она чувствовала себя в достаточной безопасности, но он частенько оказывал на неё подобное воздействие, как будто у великана кендара было какое-то врождённое качество, защищавшее его ото зла. Даже Земляная Женщина это чувствовала. Но она не могла провести всю свою жизнь в его тени. Даже сейчас, жажда заставила её отодвинуться от него и подняться. А теперь, где же тот ручей?
   Она пошла на его журчание, двигаясь в совершенно ином, чем прошлой ночью, направлении. И опять же, ручеёк оказался -- или просто казался -- намного дальше, чем прежде. Возможно, она просто подошла к нему в другой точке. Она продралась вниз сквозь заросли кустов и опустилась на колени на травяном бережку на высоте порядка фута над водой. А когда она наклонилась, чтобы зачерпнуть пригоршню воды, земляной склон под ней внезапно провалился.
   Джейм, отплевываясь, всплыла на поверхность. Вода была только по грудь глубиной, но при этом обжигающе холодной, а стремительное течение едва не валило с ног. Изо всех косоногих, неповоротливых случайностей. . . . Она попыталась уцепиться за берег, а тот осыпался кусками. В паре шагов вниз по течению над водой нависали заросли кустов. Джейм позволила течению утащить себя к ним и вцепилась в ветку, только чтобы немедленно её отпустить с поражённым восклицанием. Большой палец её перчатки окрасился кровью из глубокого прокола. Теперь она видела, что каждая веточка оканчивается тупой, слепой головой, покрытой зелёной корой, с шипами вместо клыков. И каждая пасть повернулась теперь к ней. Вниз по течению точно такие же кусты росли по обеим сторонам ручья и смыкались кронами над водой. . . и вверх по течению, тоже. Их определённо не было там прежде, как и тех, что окружали её сейчас. Её пробрало морозом, не имевшим никакого отношения к ледяной воде. Кусты наступали.
   Джейм попятилась на середину потока, стараясь бороться с быстрым течением.
   - "Марк!" - Имя вырвалось у неё всё равно что карканьем, но, без сомнения, достаточно громким, чтобы разбудить кендара. - "Марк!" - Никакого ответа. А затем она вспомнила его долгое, медлительное дыхание. Его каким-то образом окутал сон двар или нечто очень похожее. Он теперь не услышат, как бы Джейм ни вопила.
   Заросли с хрустом подползали всё ближе и ближе. Ветви уже начинали смыкаться над её головой, прижимая к воде. Очень скоро она разорвёт свои руки о них в кровавые лохмотья, а затем утонет в ручье под их лёгким весом.
   На ветку ближайшего дерева приземлилась серая птица и распахнула пошире свои крылья. На Джейм немигающе уставились два пернатых глаза, как будто за ней наблюдали сами лесные дебри. Безвластия судили и приговорили её, отчаянно подумалось Джейм. Но почему? Она играла по правилам, не причиняла ничему вреда. Неужели это только потому, что она и в самом деле тёмная, как говорил аррин-кен, а Безвластия ненавидели всё отдающее тьмой. Марк ей теперь не поможет. Как и её собственное божество, даже если бы его сила, в чём он сильно сомневалась, распространялась на это странное место. Но лишилась ли она всей доступной защиты, или всё же нет?
   Она медленно сунула руку под воду и вытащила из кармана медальон иму. А затем подняла его вверх и протянула к перьевым глазам серой птицы.
   - "У-у меня есть благословение Земляной Женщины."
   Крылья хлопнули, глаза мигнули, затем ещё и ещё. Птица скрылась в кронах деревьев. Безглазая голова с ближайшего куста забрала медальон из руки Джейм. Он полетел в глубину зарослей, передаваемый из пасти в пасть, а ветки на его пути отдёргивались в стороны. Джейм вскарабкалась обратно на берег. Протянувшаяся с другой стороны зелёная голова предложила амулет ей обратно. Она его приняла. Губы иму были снова залиты кровью -- в этот раз её собственной кровью с укушенного шипом пальца. Она рухнула на траву, сотрясаясь сначала от холода, а затем от беспомощного смеха. Спасена каламбуром! Интересно, что там Земляная Женщина сделала со своей чертовкой-служанкой, когда обнаружила, что медальон пропал. Взяв, наконец, себя в руки, она поднялась на ноги и вернулась к кольцу бриллиантинов.
   Марк с Журом всё ещё спали. Джейм переоделась в сухую одежду, а затем замерла, глядя на них. Кендар, может и провалился в объятия сна двара, но и барс, тоже? Теперь уже встревоженная, она принялась их трясти и кричать их имена. Они наконец-то проснулись, медленно и неохотно. Марк потянулся.
   - "Ох, девочка, тебе следовало поднять меня гораздо раньше. Мы съедим наш завтрак по дороге." - Он поднялся и огляделся кругом, определённо озадаченный. - "Это странно. Я мог бы поклясться, эта группа деревьев была прежде вот там. Всё вокруг, похоже, сдвинулось. Эй, а это что такое?" - Он резко повернулся, а затем покачал головой, ещё более растерянный. - "Пропало."
   - "Пропало что?"
   - "Что-то серое. Я видел его только краешком глаза. Возможно, птица. А теперь, в каком направлении мы сегодня пойдём?"
   Без понятия. За прошедшую ночь всё кругом, похоже, сменило своё положение, а туман настолько сильно рассеивал утренний свет, что они даже не могли сказать точно, в каком направлении всходило солнце. Жур точно также пребывал в недоумении. Джейм обошла в его компании лесную поляну, и насколько мог сказать острый нос барса, они вообще никогда не входили в круг стоячих камней.
   - "Остаётся надеяться на то, что с нюхом следопыта Бортиса творится то же самое," - сказала она, а затем резко оглянулась. - "Ну вот, опять, около той лиственницы! Нет, пропало." - Или всё же нет? Когда она смотрела непосредственно на дерево, то там ничего не было, но краешком глаза она видела . . . что?
   - "Фигурка в сером плаще с капюшоном," - сказал Марк, который тоже приноровился косить взглядом. - "Хм, да она ростом не больше ребёнка."
   - "И манит нас рукой. Я думаю, он хочет, чтобы мы за ним последовали. Идём?"
   Марк быстро подумал и кивнул. - "Может, он выведет нас отсюда. В любом случае, стоит попробовать."
   Они собрали свои пожитки и последовали за своим призрачным проводником, без всякого понятия, выводит ли он их из дебрей Безвластий, или напротив, заводит всё глубже и глубже.
   - "Я снова его потеряла," - воскликнула Джейм, в третий раз за полчаса. - "Этот подлесок слишком густой и плотный."
   По сути дела, они продирались теперь сквозь самую настоящую чащобу кустарников, процветающих под арками длинных веток деревьев. Их окружали тёмные листья, тронутые местами по краю окантовкой розового и горячечно-красного осенней поры, и свисающие ягоды, пылающие, словно капли крови. Сквозь густую листву шелестел слабый ветер. Подобно всем остальным звукам в этом странном месте, он, казалось, приходил со всех направлений одновременно, целым шквалом перекрёстных потоков. Жур внезапно напрягся, морща нос. Шерсть на его спине медленно встала дыбом. А затем и Джейм уловила этот острый, жалящий аромат, от которого загудел её собственный нос, и вздрогнула от наплыва обрывочных, скоротечных образов.
   - "Что такое?" - тихо спросил Марк.
   - "Я . . . не знаю. Что-то очень близкое, очень дикое. . ."
   И она, не дожидаясь ответа, скользнула обратно в кусты, едва ли зная наверняка, избегает ли она неизвестного, или же ищет его. Вокруг неё сомкнулись ветви. Ветерок заставлял их подниматься и опускаться, окружая её волнующимися завесами зелёного. На мгновение Джейм заколебалась, совершенно дезориентированная. А затем ветер утих. Она рванулась вперёд, и внезапно оказалась на краю маленькой прогалины. На той стороне, рядом с холмиком, с которого, казалось, ободрали всю зелень, стоял раторн.
   Первое впечатление Джейм - вороной жеребец, облачённый в искусный доспех слоновой кости, второе - некая фантастическая помесь лошади с драконом. Создание было высоким и прекрасно сложенным, со стройными ногами и широкой грудью, плавно сужающейся к мощному крупу. Его изогнутая, почти змеиная шея несла на себе небольшую голову, заключённую в оболочку костяной маски, из которой вырастали прямой носовой рожок [tusk] и закрученный назад рог [horn] самца раторна. Костяные пластины изгибались вокруг его шеи, груди и брюшной полости. Ещё больше сияющей кости защищали его передние ноги подобно паре тёмных перчаток. Его белоснежные грива и хвост струились по эбеново-черной шкуре подобно водопадам тяжёлого шёлка. Он стоял совершенно неподвижно, не отводя от неё взгляда. А Джейм не отводила взгляда от него, только смутно замечая четырех кобыл его свиты, стоящих позади него, подняв головы и тоже за ней наблюдающих. В траве у ног одной из кобыл лежал человек. Его живот был распорот. И единственным движением на всей открытой прогалине было течение его крови, тихонько струящейся вниз по спиралям носового рога кобылы.
   Тяжёлый запах раторна всё равно, что ладаном, висел в неподвижном воздухе, туманя собой разум, заставляя все чувства гудеть. Подчиняясь его зову, Джейм сделала нерешительный шаг вперёд, затем ещё один. Под его гипнотическим притяжением, её окатывал голод до свежего мяса, до молодого мяса, но голод сей был не её.
   А затем, отовсюду и ниоткуда, пришёл стенающий крик. Он становился всё громче и громче, споткнулся, и сошёл на нет долгой серией глубоких всхлипов. Ему эхом ответил пронзительный голос, полный ноток мучительного отчаянья.
   Бронированные головы раторнов повернулись все, как одна. Кобылы в мгновение растворились в смазанном вихре эбеново-чёрного и белоснежно-белого. Жеребец отступил назад, уши плотно прижаты к своим выемкам в костяной маске, а затем развернулся слитным, плавным и гибким движением и ринулся вслед за своей свитой.
   - "Это было близко," - сказал за ней голос Марка.
   Джейм глубоко, неровно вдохнула. Весь окружающий мир вокруг неё, казалась, перерисовался заново. - "Да. Но что во имя Земли могло настолько напугать раторнов? Марк, там тела в траве. Несколько." - Она ринулась вперёд, но он поймал её за руку.
   - "Обождём-ка немного."
   Они прождали несколько минут. Когда жуткий крик не повторился, они осторожно вышли на прогалину.
   - "Ха, да это кто-то из бандитов Бортиса," - заметила Джейм, склоняясь к одному из тел, пока Жур его опасливо обнюхивал. - "Этот тип, похоже, спит."
   - "И эти тоже." - Марк хорошенько тряхнул одного из бандитов, затем другого, третьего, но всё безрезультатно. Джейм вспомнила, как крепко спали её друзья этим утром и содрогнулась.
   - "Здесь, должно быть, что-то такое в воздухе."
   - "Фу!" - сказал кендар выпрямляясь. - "Наверняка, так и есть. Но откуда эта вонь?"
   Они обошли холм кругом. На другой стороне лежало три смешанных вместе скелета, целиком покрытых липким зелёным мхом. Холм издал нечто среднее между урчанием и бульканьем и отрыгнул четвёртый скелет из мерзко пахнущей дыры, скрытой под бахромой его немногих уцелевших папоротников. Джейм отступила назад, зажимая нос.
   - "Что за прелестное местечко. Думаешь, наш приятель в сером завёл нас сюда неслучайно?"
   - "В ловушку, ты имеешь в виду? Может быть, может быть, но я почему-то так не думаю. А ты?"
   - "Почему-то, тоже. Трое!"
   Протяжный крик повторился, ближе, удвоенно. Он скорее внушал не столько ужас, подумала Джейм, как бесконечное, безнадёжное страдание. Его нечеловеческая мука была почти заразительной. Какое-то время её любопытство держало её на привязи, но затем этот жуткий стон прозвучал в третий раз, почти в самое ухо, и листья на ближайшей ветке начали сохнуть прямо на глазах.
   - "У меня есть идея," - сказала она Марку. - "Давай-ка сменим позицию."
   Поскольку их серый провожатый всё ещё не показывался на глаза, они двинулись по дорожке, пробитой в зарослях раторнами. Они как раз миновали кусты, когда до них долетели звуки других криков, а затем пронзительных воплей, исходящих определённо откуда-то спереди.
   - "Беда," - кратко бросил кендар. Он обнажил свою секиру и запетлял между деревьями, направляясь к источнику шума. Джейм с Журом побежали за ним.
   - "Марк, подожди! А что, если это Черная Банда?"
   Это и вправду была Банда, но к тому времени, когда до неё добрались двое кенциров, никто из разбойников на этой поляне уже не мог причинить им никакого вреда. Растерзанные, растоптанные тела были разбросаны по влажной от крови земле, среди белоснежных цветов, потихоньку становившихся розовыми, а затем красными. След раторнов вёл прямо сквозь бойню и далее в лес.
   - "Ну, с этим покончено," - заметила Джейм.
   Марк выглядел слегка удивлённым, слыша с какой обыденной лёгкостью, она воспринимает прерывание дюжины жизней. Однако же всё, что он сказал, было, - "Не обязательно. Бортиса здесь нет, как и тёмнооскала."
   - "Возможно, они не ушли далеко."
   - "Возможно. Но в любом случае остаётся ещё переврат, а наше туманное прикрытие начинает местами рассеиваться."
   Словно в подтверждение, вокруг них засиял солнечный свет, вызвавший вспышку белого за ближайшими деревьями.
   - "Похоже на здание," - сказала Джейм. - "Но что, во имя Земли, оно здесь делает?"
   Марк потряс головой. - "Понятия не имею."
   Они зашагали вперёд, сквозь деревья, всё ещё следуя протоптанной раторнами дорожке. Между листьями проступало всё больше и больше белого, постепенно сливавшегося в низенькую, увитую виноградом стену, которая протянулась примерно на сотню ярдов в обоих направлениях. А за нею вздымалось скопление белых домиков, самый крупный из которых был едва ли больше пятнадцати футов в высоту. Раторны, по всей видимости, просто перепрыгнули через стену. Джейм с Марком и Журом предпочли двинуться вдоль неё, пока не натолкнулись на задний вход, настолько низкий и узкий, что кендар едва не застрял намертво, протискиваясь за ограду.
   Внутри, столь же узенькая пешеходная дорожка выписывала зигзаги между белыми домиками. Тут и там протянулись подвесные мостики, соединявшие вторые и третьи этажи. Только лишь Жур мог пройти под ними, не сгибая шеи. А над их головами переглядывались друг с другом круглые оконца, застеклённые хрусталём и обрамлённые декоративными узорами на стенах.
   Они скоро вышли на то, что, по всей видимости, было центральной дорогой. Подобно всем остальным улочкам, она была крайне узкой. Но в отличие от остальных, она не имела никаких подвесных переходов и была замощена поперечным узором из плит бриллиантина, добытых, возможно из того разрушенного кольца, где они провели последнюю ночь. Сияющие камни были затёрты до настоящих царапин, будто по ним прошлось множество ног, или же копыт. Стены разили запахом раторнов. Табун, вероятно, тоже прошёл этим путём, всё ещё несясь сломя голову. Пара кенциров осторожно двинулась следом.
   Тут и там им стали попадаться открытые дверные проёмы, ведущие в комнаты, освещённые бриллиантиновыми блоками, установленными в стенах. Залитые светом, пустые интерьеры внушали Джейм сверхъестественное ощущение, что в любой момент из-за дверного косяка может выглянуть некий миниатюрный домовладелец и пригласить их зайти. Ощущение замершей жизни было здесь очень и очень сильным, но таким же было и чувство, что вся она закончилась уже очень и очень давно.
   Марк также не забывал оглядываться по сторонам. - "Смотри-ка, как странно," - вдруг заметил он. - "Видишь ту верхнюю декоративную ленту, на которой чередуются костяные маски раторнов и лица символов иму? Эти лица пародируют маски. Я в своё время повидал множество иму, но их никогда не использовали в качестве шутки. И вообще, кто всё это построил?"
   - "По всей видимости, именно те, кто знал, как устроить кольцо шаг-назад. Зачем ещё запечатывать Безвластия, если не для защиты этого места?"
   Кендар поражённо покачал головой. - "Тогда у них должны были быть более чем железные нервы и отвага. Только подумать, заявить права на подобный кусок земли. Но что же с ними случилось?"
   - "Гляди!" - воскликнула Джейм, хватая его за руку.
   В дальнем углу освещённого пустого зала висело что-то серое.
   - "О," - сказала она разочарованно. - "А я на мгновение подумала, что это наш проводник. Хотя это и вправду похоже на его плащ."
   - "Быть может, он добрался до дому раньше нас," - полушутя заметил Марк.
   - "Сомневаюсь."
   Она поднырнула под низенькую перемычку, и её плечи и голову тут же запорошило белой каменной пылью. Все внутренние стены, как она теперь видела, были покрыты множеством глубоких трещин, веером расходящихся от бриллиантиновых блоков.
   - "Аккуратнее," - предупредил Марк, сгибаясь в три погибели и заглядывая внутрь следом за ней.
   - "Думаю, тут должно быть достаточно безопасно, иначе бы Жур не полез бы сюда вместе со мной."
   Она пересекла пустую комнату и подошла к серому предмету. Он выглядел в точности как серый плащ-накидка с капюшоном их недавнего проводника, но рассыпался прахом, едва она его коснулась. Рядом с крюком, на котором он висел, был узкий проём, совершенно невидимый от входной двери. Он вёл в недра дома. Джейм претерпела краткую схватку с искушением и, разумеется, проиграла.
   - "Марк, я пойду быстренько малость всё разведаю."
   - "Если так хочется. А я подожду тебя здесь и пощажу свою старую спину от лишних перегибов. Но не задерживайся."
   Джейм вошла в длинный холл. Как в первой комнате, потолок был едва ли пяти футов высотой, вынуждая её всё время сильно пригибать голову. Коридор, казалось, простирался на более чем абсурдное расстояние, минимум сотню ярдов, тогда как само здание было едва ли больше сорока футов по площади. Первый же шаг унёс её на добрых пятьдесят футов в глубину коридора. Ну, кто бы ни выстроил это место, он определённо любил развлекаться с искажением пространства.
   Ещё пара шагов, и она оказалась рядом с дверным проёмом, открывающимся в просторную комнату с потолком минимум вдвое выше, чем в коридоре. Единственным уцелевшим предметом обстановки был длинный мраморный стол порядка двух футов высотой, определённо стоящий на левой от входа стене. Джейм потрясённо на него уставилась. Разве можно привернуть болтами к стене нечто столь массивное? Пороговая плита была сделана под углом сорок пять градусов, но при этом ощущалась плоской, когда Джейм на неё шагнула. Точно такая история и с полом . . . но это был уже не пол, ну, или, по крайней мере, не был им секунду назад. В дальней стене было прорезано большое овальное окно. Правая половина обзора темнела деревьями Безвластий, все стволы горизонтальны. Светлая левая половина была туманным небом. Джейм поспешно прикрыла глаза. Чувство головокружения тут же пропало. Да, всё верно, она стояла на стене рядом со столом, и это казалась совершенно нормальным.
   - "Отличное место для вечеринки!" - сказала она во весь голос.
   По сути дела, похоже на то, что так оно и было, только Трое ведают, сколько лет, веков, или же тысячелетий тому назад. Один край стола был уставлен мешаниной маленьких бутылочек. В одной из них до сих пор сохранилась какая-то прозрачная жидкость, которая немедленно осыпалась кристаллами, едва Джейм коснулась стекла. Поддавшись внезапному импульсу, она высыпала обезвоженное содержимое бутылочки в прошитый водонепроницаемым шёлком внутренний карман куртки. Кто знает, быть может, когда-нибудь ей встретится кто-нибудь, неприятный настолько, что она рискнёт протестировать на нём сие вещество.
   Она покинула комнату, снова спустившись на пол холла, и зашагала дальше по проходу. Через пару шагов, коридор сделал разворот. Хотя он по-прежнему выглядел абсолютно плоским, Джейм ощущала при движении напряжение в мускулах ног и совершенно не удивилась, когда, приблизившись к окну, обнаружила себя на втором этаже.
   Здесь было несколько комнат, когда-то, вероятно, жилые покои; но окно стояло разбитым, и ветер, задувающий внутрь, уже давным-давно обратил все вещи в пыль.
   В дальнем конце коридора была одна последняя дверь, сработанная из железного дерева, с тремя массивными запорами. Она стояла слегка приоткрытой. Джейм с любопытством её распахнула и потрясённо замерла на пороге. Остальная часть дома сияла солнечными лучами и свечением бриллиантина, отражавшимся от белоснежных стен. А эта последняя комната была, похоже, целиком вырублена из тёмного, полу-знакомого камня, стреляющего прожилками светящегося зелёного. Покрывающий плиты пола мох также блёкло светился. Единственным слабым источником другого света служило большое овальное окно в дальней стене. Подобно окошкам первого этажа, его закрывала пластина прозрачного кварца или горного хрусталя; однако, в отличие от них, его также перетягивала тяжёлая решётка. Снаружи нависало мрачное небо, цвета давленной сливы, а глубокую долину заполняли дебри светящейся растительности. В складках долины покоились руины белокаменного города. Виноградные лозы и вьюнки почти полностью его поглотили, но оставалось ещё достаточно, чтобы заметить его схожесть с тем миниатюрным городком, частью которого был этот дом.
   Но эти руины определённо находились не в Безвластиях, и даже не где-то в Ратиллиене. Вся эта комната, должно быть, сложена из камней шаг-назад, уносящихся в какой-то падший мир далеко-далеко вниз по Цепи Сотворений, в глубины извивов Тёмного Порога. Чего ряди цепляться за столь убогое зрелище? Чего ради, если только этот дальний, потерянный мир, не был в чём-то драгоценным. Если, быть может, он не был чьим-то домом.
   Некоторые кусочки головоломки начали потихоньку складываться вместе. Безвластия были запечатаны где-то три тысячелетия тому назад, народом, который умел пользоваться камнями шаг-назад, и который с большой степенью вероятности не был исконным для Ратиллиена. Точно так же, как и таинственные и неуловимые Строители, которые приблизительно в то же самое время возводили Кенцирские храмы, используя целый набор архитектурных фокусов, включая и камни шаг-вперёд и шаг-назад. Кроме того, очень похоже на то, что и этот самый городок - работа всё тех же Строителей. Он вполне мог служить даже их штаб-квартирой в Ратиллиене, несмотря на его отдалённость от всех их строительных проектов. Изолированность дебрей Безвластий определённо им импонировала, и они, вероятно, были более чем уверены в своих силах совладать со странностями этой земли.
   Но если всё так, то что же с ними случилось? Быть может, когда их работы в Ратиллиене подошли к завершению, они просто переехали в следующий пороговый мир, как уже многократно поступали до этого? Такая возможность казалась вполне вероятной, но едва ли объясняла странную атмосферу города, жизнь которого как будто прервалась внезапно, непредвиденно.
   Джейм пожала плечами. В картинке пазла всё ещё отсутствовало слишком много кусочков, и, вполне возможно, так будет всегда. Она повернулась к выходу и резко остановилась. В одном из углов, в тени двери, лежала горстка костей. Они выглядели практически человеческими. И всё же черепная коробка была не совсем правильной формы, а сам скелет, будучи собранным, едва доставал бы ей до талии. Ну что же. Куда бы ни делись остальные крохотные местные обитатели, по крайней мере, один из них не ушёл далеко.
   Джейм с благоговейным трепетом опустилась на колени рядом с костями. Неужели это и в самом деле может быть Строитель? За всю многотысячелетнюю историю её народа, ни единый Кенцир даже ни разу не видел ни одного из них прежде, а уж тем более не подбирался столь близко. Мрак в этих громадных глазницах походил на сумрак этой комнаты, как будто скрывая в себе секрет целой расы, утерянный теперь навсегда.
   Приглядевшись поближе, она заметила, что большую часть косточек испещряют тончайшие трещинки, подобные тем, что расходились по стенам. Она осторожно прикоснулась к черепу, и он тут же рассыпался на кусочки. Следом за ним последовал и весь скелет, превращаясь в прах кость за костью. Жур чихнул, и воздух наполнился костяной пылью. Джейм в огорчении присела на корточки. Она снова это сделала, погубила то, что собиралась только лишь исследовать. Но затем среди горстки останков она всё же нащупала уцелевшую косточку. Это был кончик пальца, третья фаланга, вдвое длиннее её собственного. Она осторожно его подняла, дивясь его изящной форме. Ну вот, хотя бы хоть что-то осталось для погребального костра. Она аккуратно завернула косточку в носовой платок и положила в карман. А теперь - обратно к Марку, который, верно, думает, что они с Журом провалились с концами в какую-нибудь дыру.
   Но внизу на узкой улице не было и следа её громадного друга.
   - "Марк!"
   Ей ответили только лишь эха, да струйки тумана, выплывшие из-за ближайшего угла. Тишина буквально звенела. Жур тревожно жался к колену. На улицу открывались многочисленные дверные проёмы, их внутренние покои мягко, приглашающее, светились, но нигде никаких признаков жизни.
   - "Марк!"
   В этот раз ей показалось, что она слышит ответ, в направлении центра города. Она побежала в ту сторону, зовя всё снова и снова, и слыша всё тот же слабый, искажённый отклик. Туман становился плотнее и гуще с каждым поворотом. Джейм стала вести одной рукой по ближайшей стене, а другой держать голову Жура, чтобы его направлять. Внезапно он скользнул куда-то в сторонку. Она позвала ему вслед, голосом и разумом, но не получила никакого ответа. Гори в аду их треклятая мысленная связь за такое непостоянство. Но мгновением позже он вернулся, возбуждённо чирикая и тыкаясь носом ей в колено. Она покрепче стиснула пальцы на его золотистом загривке.
   - "Тише, котик, тише. Слушай."
   Невнятный голос позвал снова, уже ближе. Он звучал очень похоже на Марка, но было в нём что-то странное, что-то почти что издевательски-фальшивое.
   Джейм ощутила, как поднимается дыбом шерсть Жура у неё под рукой. Он знал этот голос и, внезапно, она его также узнала. Бортис. Они двинулись дальше, теперь уже скорее подкрадываясь, чем кого-то разыскивая, но всё ещё совершенно слепые в клубящемся тумане. Свечение бриллиантиновой брусчатки под ногами внезапно куда-то пропало, а затем рука Джейм утратила контакт со стеной. Она снова её поискала, но безуспешно. Город, должно быть, был выстроен вокруг какого-то открытого пространства. Ещё с полдюжины слепых шагов и её нога врезалась во что-то, громко звякнувшее в ответ. Поблизости кто-то захихикал.
   - "Храбрая Талисман, милые глазки," - загудел этот ненавистный голос, больше уже не пытаясь притворяться. - "И каково же тебе ощущать себя потерянной и слепой?"
   Звук приходил, казалось, отовсюду, и ниоткуда. Джейм ощущала, как пасует её чувство направления. Она слышала скрытные движения в тумане, становящиеся всё громче, всё ближе, и берущие её, казалось в кольцо. Она пригнулась к земле, обхватив руками Жура. Уши барса стояли торчком, но он явно понятия не имел, куда именно повернуться. Будем надеяться, что и Бортис тоже, но если он всё ещё сохранил своего ручного следопыта-тёмнооскала, и они приближаются с подветренной стороны. . .
   Пелену туманного воздуха прорезал низкий, стенающий крик; его пронзительные, двойные нотки резко отразились обратно, как будто от близко стоящих стен. Безымянное нечто, обратившее в бегство целую стаю раторнов, пребывало теперь в городе, и подходило всё ближе. Кто-то, почти у самого локтя Джейм, хрипло выругался. Следом за этим застучали две пары ног, удаляясь буквально во всех направлениях одновременно. Ей вместе с Журом также нужно бежать, но куда именно? Границы её разума грызло чёрное отчаянье, принадлежавшее кому-то ещё. Чем ближе эта штуковина подходила, тем выше вероятность врезаться прямо в неё. Что же делать? Крик повторился, ещё ближе, парализуя своим отчаяньем. В состоянии близком к панике, Джейм снова ощутила, насколько чуждой этому месту она была, насколько неспособной даже хотя бы осознать угрозы этой земли, а уж тем более справиться с ними. Но у неё всё ещё был иму, чья сила была каким-то образом связана с этим странным местом. Она дрожащими пальцами вытащила медальон.
   - "Помоги нам," - шепнула она ему.
   Ничего не случилось. Он лишился своей силы или она просто-напросто о чём-то позабыла? Позабыла, черт вас дери: штуку нужно насытить. Она прижала край кисти к глиняному рту иму, и тут же вспышка острой боли заставила её ахнуть и отдёрнуть руку. На ладони красовался маленький полумесяц укуса, проделанный прямо сквозь кожаную перчатку. Несколько потрясённых секунд она просто наблюдала за кровью, что сочилась из маленькой ранки, а затем, наконец, удивилась, почему же так ясно это видит. Туман клубился вокруг всё так же плотно, как и прежде, но только не перед иму. Она развернула амулет лицом наружу - и перед нею открылся проход, как будто луч света пронзил завесу тумана и сжёг его напрочь, но при этом здесь не было ни света, ни жара, а только лишь горизонтальная колонна чистого воздуха, освещённая сквозь туман утренним солнцем, потихоньку встающим в вышине над ними.
   А у ног Джейм покоился скелет раторна. До этого она случайно пнула ногой одну из костяных пластин живота, что всё ещё изгибались вокруг пустоты, встречаясь у клетки перекрещенных рёбер. Костяная маска черепа была изогнута в её сторону, бессилие смерти сгладило её морозящую ярость и тем более природную дикость. Массивный рог изгибался дугой вокруг всей головы животного и раскалывал его череп, вонзаясь в затылок. Дальше лежал другой белый костяк, и ещё, и ещё, баснословное состояние в слоновой кости, целина старой смерти.
   Джейм осторожно пробиралась между костями, снова держа руку на голове Жура. Потом она заметила свечение в тумане перед собой и парой секунд спустя вышла к паре бриллиантиновых камней, каждый в добрые девять футов высотой. Шагнув между ними, она обнаружила себя в круге порядка пятидесяти футов в диаметре, опоясанном стоячими камнями. Здесь не было ни следа тумана. Он нависал сплошной сияющей крышей над круглой площадкой и опоясывал её стеною, но при этом Джейм могла чётко видеть огромные, зияющие распахнутыми ртами, лица иму на дальней стороне, выступающие из бриллиантиновых глыб. Туманные глубины каждого камня были аккуратно обтёсаны, сохраняя при этом свою природную форму, так что ей казалось, что она стоит в кольце высоких, узких голов, чьи подбородки утопали в земле. Только две головы из круга чем-то отличались. У одной был своего рода кожистый чепец на макушке. А глотка другой была выдолблена настолько глубоко, что в сердцевине сияющего камня угнездилась темнота.
   В сумрачной утробе второго камня что-то зашевелилось - и на свет появились Бортис с тёмнооскалом. Последний прижимался к земле подобно какой-то дикой зверюге, которую долго загоняли и наконец-то взяли в кольцо. Бортис стоял рядом с ним, безжалостно крепко сжимая уцелевшую переднюю косу горца. Слепой атаман ухмылялся. Из уголка его рта бежала слюна, свисая сияющей ниткой с подбородка.
   Джейм медленно двинулась к нему, шагая на самых кончиках пальцев.
   - "Что ты сделал с Марком?"
   Бортис плотоядно оскалился. - "Что, уже соскучилась по своему потрёпанному бойфренду, а Талисман? У тебя ведь были поклонники и помоложе -- Отрава, тот дурачок Далли -- и ты их всех убила. Ты и меня убила. Почему, Талисман? Может, ты боишься настоящих мужчин?"
   Теперь они уже кружили друг вокруг друга. Тёмнооскал кидался из стороны в сторону, избегая Джейм, но оставался в круге камней, удерживаемый жесткой хваткой бандита. Зубы холмовика принялись стучать друг о друга. Он мог и видеть, и чувствовать то, чего был лишён Бортис: нечеловеческое, серебристое сияние, мерцающее в глазах противницы, сгущающуюся вокруг неё темноту.
   - "Я никогда не вредила тебе по собственному желанию, Бортис." - Голос тихий и низкий, почти что мурчание. - "Это ты нападал на меня. Трижды. Это что, угрожает твоей мужественности, когда жертва даёт сдачи и побеждает? Так же не должно быть, верно? О нет, только не с великим бандитским вожаком. Ну, я тебя уже ослепила однажды, и, клянусь Богом, могу сделать это снова."
   И она прыгнула на противников. Следопыт отскочил в сторону, выбив своего пленителя из равновесия. Джейм поймала бандита за большой палец и вывернула его в обратную сторону от косы тёмнооскала. Бортис взвыл. Он яростно замахал рукой, пытаясь её схватить, но она сделала ему подножку, и он распластался на земле. Темнооскал вырвался на свободу. Вцепившись обеими руками в уцелевшую косу, он стремительно растворился в тумане.
   Джейм закружила вокруг упавшего бандита. - "А теперь, что ты сделал с моим другом?"
   Бортис лежал, уткнувшись лицом в землю. Его плечи начали сотрясаться. Он смеялся.
   - "О, это было так забавно! О-он подумал, что ты его зовешь.
   - " 'Марк, о Маркарн. . . .' " - Он выдал отличную имитацию голоса Джейм, подпорченную припадком хихиканья. - "Я заманил его в один из этих кукольных домиков -- и обрушил на него стену. И пол тоже провалился. Он упал вниз, а затем в сторону -- если этот шлюхо-сын тёмнооскал не соврал -- прямо сквозь другую гребенную [farking] стену!" - Бандит вскинул голову, рот окружён кольцом прилипшей пыли. - "Ты убила ещё одного!" - гаркнул он. - "Ищи себе нового полюбовничка, Талисман. Старый теперь корм для червей!"
   Джейм окатило чем-то, ещё даже более холодным, чем её растущая ярость. Фокусы комнаты шаг-назад. Даже она сама не доверяла рефлексам, угодив во что-то столь непредвиденное. А Марк, как и сказал Бортис, был уже далеко не молод.
   Жур съёжился подальше от неё на границе каменного круга. Она вспомнила, как он метнулся в туман несколько минут тому назад, и ощутила внезапную уверенность, что он поймал запах кендара. Тогда она его отозвала. А сейчас...
   - "Найди его," - велела она барсу. - "Приведи его сюда . . . если сможешь."
   Слепой Жур поглядел на неё мутно-опаловыми глазами, а затем растворился в золотистой вспышке.
   Джейм снова закружилась вокруг Бортиса, ощущая, как в ней поднимается холодная берсеркская ярость, наслаждаясь ею.
   - "Дорогой Бортис. Ну и кто же у нас корм для червей?"
   Кто-то на границе круга мягко рассмеялся.
   Джейм крутанулась на месте, Бортис временно позабыт. Чепец на макушке первого камня поднял голову. Бриллиантиновый свет ещё больше углублял покрасневшие шрамы, что складывались в вывернутый наизнанку образ иму, выжженный у него на лице. По обе стороны от него блестели глаза, а внизу растянулся в улыбке уродливый рот.
   - "Ах, дитя, как же тебе нравится твоё занятие. Что за прекрасный жнец душ получится из тебя однажды."
   Джейм отскочила на шаг назад. А затем быстро вытащила медальон, покрытый кожей переврата, и подняла его вверх как оберегающий символ.
   - "А, ты вернулся, быть может, за своим лицом? Вот оно."
   - "Я так и вижу. А ты, к тому же, не забываешь его подкармливать. Как  . . . вежливо и тактично."
   Переврат подобрался и напрягся, будто собираясь кинуться, а затем, задыхаясь, обмяк. Его лицо стало серым от изнеможения. Джейм медленно опустила иму. Улыбка переврата искривилась, ещё даже больше искажая его покоробленное лицо.
   - "Всё верно. Даже если бы это проклятое место и не убивало бы меня капля за каплей, после двух дней парения в небесах, только лишь с едва заметным бризом в качестве поддержки, я определённо не в форме, чтобы причинить тебе вред."
   - "И чего ты вообще добиваешься? Тогда, в Пештаре, ты сказал, что моя смерть означает неминуемое падение Мастера. Милосердные Трое, почему?"
   - "Дитя, сейчас не до игр."
   - "Чёрт возьми, это чистая правда. Я не помню -- даже если вообще когда-то знала."
   - "В самом деле?" - В его белёсых глазах засветилась злоба. - "И что же будет забавнее, сказать тебе или же нет? Я думаю, лучше промолчать."
   Его пристальный взгляд внезапно сместился. Джейм услышала за собой скрип кожаных сапог по камням и развернулась кругом, как раз в тот момент, когда Бортис кинулся на звук её голоса. Он легко опрокинул её ничком на землю. Его вес, со всего маху обрушившийся на неё сверху, выбил у неё воздух из лёгких. Прежде чем она успела прийти в себя, он уже прижал её руки к земле у неё над головой. Его тяжёлое тело, сидящее у неё на груди, начало сотрясаться от охватившего его бесконтрольного хихиканья.
   - "А теперь," - сказал переврат холодным, злобным голосом, - "Думаю, наш друг Бортис тоже хочет немного позабавиться."
   Вокруг них заметался стенающий крик, отражённый в этот раз не стенами, а, казалось, самой землёй. Бортис застыл. Джейм высвободила одну руку и сильно врезала ему по носу локтем. Его голова откинулась назад. Она сбросила его в сторону, и перекатилась назад через голову, становясь в низкую боевую позицию, ногти выпущены, готовая к обороне.
   - "Хватай её, чёрт возьми!" - закричал переврат. - "Она прямо перед тобой!"
   Бортис проигнорировал их обоих. Он напряжённо прислушивался, разинув рот, не замечая капающей на подбородок крови. Крик повторился, заполняя собою всё окружающее пространство. Его безысходное отчаянье, судя по всему, раскачало что-то неприкаянное в повреждённом разуме мужчины. Он с плачем метнулся между каменными глыбами и скрылся в тумане.
   Охотничий инстинкт едва не отправил Джейм следом за ним, но она тут же отпрянула обратно. В круг входили две фигуры. На мгновение у Джейм создалось потрясённое впечатление, что это люди: женщина, сгорбленная годами и горем, и худенький, беловолосый ребёнок со свирепыми алыми глазами. А затем она увидела, что они оба раторны.
   Кобыла была и в самом деле очень старой. Её шкура, почти полностью скрывшаяся под чрезмерно разросшимися броневыми пластинами, сменила окраску с чёрного на серебристо-серый. Её тонкие ноги дрожали под весом белоснежной кости, а массивная черепная маска пригибала её голову почти до самой земли. Тяжёлое затруднённое дыхание со свистом вырывалось меж обнажённых клыков, поскольку носовые отверстия маски заросли костью намертво. Как и одна из глазниц. Её медленно погребало заживо в белоснежной гробнице её собственной костяной брони.
   Обрывки запахов кобылицы и жеребёнка настигли Джейм даже, несмотря на то, что в это раз они не были направлены непосредственно в её сторону. С каждым вздохом, что она делала, вокруг неё закручивались вихри чужих воспоминаний: аромат рассвета в ветре, лёгкость снежинки на языке, призывные крики жеребцов раторнов, ревущих в осеннем лесу. Каждое воспоминание вспыхивало и пропадало, оставляя только лишь чувство бесконечной потери. Кобыла уничтожала их одно за другим, разрывая на части пёстрый гобелен своего прошлого, развоплощая себя кусочек за кусочком, поскольку просто не знала иного способа умереть.
   Джейм яростно боролась с этим стремительным потоком чужеродных воспоминаний, но каждый сделанный вдох утягивал её в них всё глубже и глубже. Она начала ощущать глубинные эмоции кобылы подобные огромным, зазубренным скалам в ложе потока сознания раторна: отчаяние, что столь долгая жизнь оставила столько много воспоминаний, которые приходится теперь уничтожать; ярость и гнев, что её собственное предательское тело делает подобное истребление необходимым; горе, что приходится капля за каплей терять все эти яркие, дикие дни, все эти пылкие ночи. Но более всего она горевала о жеребёнке у своего бока, своём последнем детёныше с его белоснежной шкуркой-шубкой и красными, красными глазами. Её надвигающийся конец оставил на нём свои отметины ещё до рождения. А теперь, чем дольше она будет умирать, тем больше он будет привязан к ней и её саморазрушительной агонии, искажаясь всё больше и больше. Она предвидела, что уже сейчас ни одна раторнская группа его не примет. Он вырастет в горечи и одиночестве, бродяга [rogue], череп [death's-head], её дитя. Она снова застонала, и жеребёнок тут же отозвался, неистово-яростный в своём отрицании:
   Нет, ты не умрёшь! Нет, нет . . .
   - "Нет . . ." - хрипло выдохнула Джейм, а затем невероятным усилием отделила свой разум от их сознаний. Если она сейчас останется, то отчаяние раторна засосёт её без остатка, как уже почти что случилось с жеребенком. А если она убежит . . . но это было просто немыслимо. Как бы глупо это, наверно, ни звучало, она не могла отвернуться от этой кобылы, не больше, чем от своего соплеменника в агонии, умоляющего о Белом Ноже. Она вытащила свой клинок.
   - "Нет!" - зашипел переврат, повышая голос. - "Дура, даже не думай. . . !"
   Джейм скакнула к слепой стороне кобылы, схватилась за носовой рог и рывком развернула покрытую белоснежной костью голову раторна к себе. Подобно воде в глубине колодца, утонувший глаз кобылы поймал и удержал искажённое отражение лица Джейм. Зеркальные губы шевельнулись.
   Если ты убьешь меня, сказал холодный, чёткий голос в её голове, то моё дитя убьет тебя. Убей меня.
   Глаз закрылся. Теперь, выбор за ней, с полным осознанием возможных последствий. Да будет так. Джейм занесла нож для удара.
   И внезапно растянулась на земле от яростного наскока жеребёнка. У него ещё не было носового рожка, а закрученный рог был всего лишь шишечкой, но эти маленькие, белоснежные копытца раздробили камень рядом с её головой. Она откатилась в сторону. Он снова пошёл на неё, скача на задних ногах, обнажив клыки и рубя воздух передними копытами. Его запах, горящий от ярости, посылал собой крик, прошивающий ей голову:
   Нет, нет, нет, нет . . . !
   Джейм скользнула в сторону и крутанулась на месте. Её пятка угодила ему точно за ухо, между неразвитой костяной маской черепа и шейными пластинами. Жеребёнок рухнул на землю, оглушённый. Джейм стояла над ним, пытаясь отдышаться. Она могла убить его прямо сейчас. И так и нужно было сделать, или же он не остановится, пока не убьет её, не сегодня, так завтра, или через неделю, или в следующем году. Только подумай о нём взрослом, бродяга, череп, явившийся требовать долг крови. . .
   За ней раздалось резкое шипение, идущее почти в самое её ухо. Голова раторна висела прямо над ней, ужасающий груз слоновой кости, балансирующий на тонкой, змеевидной шее, готовый обрушиться вниз, сминая плоть и расщепляя кости. Джейм сделала глубокий, напряжённый вздох.
   - "Ладно. Я не причиню ему вреда. Но если ты меня убьёшь, то я не смогу тебе помочь. Тебе всё ещё нужна моя помощь?"
   Какое-то время раторн стояла не двигаясь. Затем, с тяжёлым вздохом, она медленно опустила голову, положив подбородок Джейм на плечо. Девушке пришлось сменить положение, чтобы удержать подобный вес. Нерешительно, восхищённо, она пробежалась пальцами по маске кобылы, вдоль прохладной, белоснежной кости. Такая красота и сила, такой гордый дух должны пропасть сейчас навсегда. Но всё и вся, в конечном итоге, приходит к концу, и разрушение лишь ещё один лик Бога. Джейм покрепче стиснула рукоять ножа. А затем со всей своей силы, погрузила лезвие через глаз кобылы глубоко в её мозг.
   Создание зашлось в крике. Джейм отшатнулась назад, зажимая уши руками. Этот жуткий пронзающий крик всё продолжался и продолжался, даже когда раторн медленно осела на землю. Сама душа её, казалось, неистово прорывалась на свободу, а бриллиантиновые иму отзывались на это убийственным эхо. Переврат угнездился на верхушке камня, свернувшись подобно гигантскому пауку, но теперь он рухнул на землю, отчаянно крича. Из ушей его потекла кровь и серое вещество. Он содрогнулся в жуткой конвульсии и застыл неподвижно. Камни под ним начали трескаться.
   Джейм сделала шаг к границе круга и упала, полупарализованная шумом. Крик раторна был и сам по себе достаточно опасным, но эхо камней было просто потоком грубой силы, легко способной убить.
   Но что это там? Мимо неё по камням пролетела какая-то тень, не отбрасываемая никакой видимой формой. Она метнулась к пустотелому иму и снова обратно, туда и обратно. Больше никакого серого плаща, поскольку накидка в пустом холле рассыпалась в порошок от её касания. Никакой детской фигурки, видимой уголком глаза, постольку все кости скелета, кроме одной, обратились нынче пылью. Но таинственный проводник по-прежнему вёл её к безопасности, стоит только за ним последовать -- но Джейм . . . не могла . . . двинуться . . .
   Звуки бегущих шагов. Кто-то подхватил её за шкирку, и вот она уже летит в темноту внутри сияющего камня. Широкий рот иму поглотил и её, и её спасителя. Бриллиантин внутри гудел от крика раторна. Её спаситель запнулся и выронил её. Джейм покатилась вниз по крутым ступенькам меж громыхающих стен, вниз в тишину.
   Нет, не совсем тишину. Звон всё еще продолжался, но теперь уже только у неё в ушах. Она лежала на каменной плитке. И ещё больше камней, похоже, навалилось ей на грудь, мешая дышать. Вес сместился, и в её щёку беспокойно ткнулся влажный нос. Джейм высвободила руки и крепко-накрепко обхватила Жура, а тот в ответ разразился громогласным мурчанием.
   Затихающий рокот с поверхности всё ещё отдавался эхом по лестничному колодцу. А когда он, наконец-то, затих окончательно, его сменил жуткий, пронзительный крик, полный отчаянья и дикой жажды мести.
   Жур взлетел в воздух и приземлился уже со вздыбленной по всему телу шерстью. Джейм с трудом вскарабкалась на ноги. По лестнице загрохотали копыта. О Боже мой, жеребёнок. Нужно немедленно преградить ему дорогу, но как именно? Да вот же, вот, прижаты к стенам по обе стороны лестничного проёма: створки дверей. Их заржавленные петли поначалу сопротивлялись, но последним, неистовым усилием она всё же сумела захлопнуть их наглухо прямо перед самой мордой раторна. Щёлкнул замок. Почти одновременно с этим, юный раторн с грохотом врезался в доски с другой стороны. Дверь содрогнулась. Затем Джейм услышала, как панели терзают острые белоснежные копыта, но они были сработаны из железного дерева и выдержали. По другую сторону раздался один последний крик, а затем всё стихло. Джейм привалилась спиной к доскам. Она знала, так же точно, как если бы он прокричал ей в самое ухо, что означал его последний крик:
   Если не сегодня, так завтра, или через неделю, или в следующем году. Жди.
   Трое. Она лишь недавно мечтала о том, чтобы поскакать на раторне в битву, а что вместо этого, умудрилась ввязаться с одним из них в кровную вражду. Тем не менее, вероятно, пройдут многие годы, прежде чем жеребенок повзрослеет достаточно, чтобы явиться за её жизнью, а такими темпами ей очень повезёт дотянуть хотя бы до завтра. Только одна проблема за раз, подумала Джейм и, впервые за всё это время, огляделась.
   Она находилась в просторном подземном помещении, облицованном по стенам плотно подогнанными камнями, и тускло освещённом пятнами люминесцентного моха на полу. Покой опоясывали открытые дверные проёмы, общим числом - десять штук. Их перемычки маркировали сияющие руны. Рядом с одним из проходов некто более чем крупный, как раз старался подняться, оперившись на локоть.
   - "Марк!" - вскрикнула Джейм и бросилась в объятья кендара. Восторженный Жур наскакивал на них обоих. - "Но как же ты выбрался из ловушки Бортиса, и пересек тот убийственный круг наверху, и --"
   - "Погоди минутку, девочка." - Кендар поковырялся пальцем в одном ухе, а затем в другом, извлекая нечто, что казалось шариками из грязи. Джейм увидела, что мешочек с землёй из Киторна висит теперь поверх его рубашки, пустой.
   - "Ох, Марк, земля твоей родины!"
   Он пожал плечами. - "Я подумал, что она может меня защитить. К счастью, так и случилось. Зря я, что ли, таскал её с собой все эти шесть десятков лет, а? Ну, а что касается ловушки Бортиса, то с ней получилось довольно забавно, падаешь сначала в одном направлении, а затем в другом. Но, знаешь, все эти потрескавшиеся стены практическими рассыпались в порошок, едва я в них врезался. Так что никакого серьёзного столкновения, о котором стоило бы говорить. Правда, ушло какое-то время, чтобы вскарабкаться наружу; а когда я, наконец-то, с этим справился, то меня там уже дожидался Жур, чтобы отвести в это место."
   - "Потрескавшиеся . . ." - Джейм подумала обо всех этих разрушенных стенах, о камнях, ломающихся под телом переврата, о покрытых трещинками костях. В её голове начал сгущаться призрак некой идеи, но прежде чем она успела окончательно материализоваться, Джейм буквально подбросило. Из одной из дверей, как будто с огромного расстояния, пришёл слабый голос:
   - "Эй? Там есть кто-нибудь?"
   Джейм вскочила на ноги. Она не слышала этого голоса многие годы, ну, если только во снах, но ни единой секунды не сомневалась в том, кто именно сейчас её звал.
   - "Тори! Бог мой, где ты? Ответь!"
   И она ринулась через ближайший дверной проём в туннель за ним, продолжая выкрикивать имя брата. Первые несколько ярдов светящийся мох образовывал сплошной мерцающий ковёр, распадавшийся дальше на отдельные фрагменты, всё более и более редко расположенные. Дальше лежала непроглядная темнота. Джейм позвала ещё один раз. Откликнулось только лишь эхо. Может, она просто выбрала не ту дверь? Да, запросто. Ей нужно попытаться снова.
   Джейм быстренько развернулась, чтобы вернуться по своим следам, и снова не обнаружила перед собой ничего, кроме мрака. Где же светящийся мох? Она зашла за него всего на несколько ярдов, и всё же теперь его нигде не видно. Голос Марка кричал её имя. Как же немыслимо, невероятно отдалённо он звучал. Она сделал один неуверенный шаг в его направлении, и тут же увидела в отдалении слабое зелёноватое свечение. Ну конечно: туннель, должно быть, вымощен камнями шаг-вперёд. Ещё пара-тройка широких шагов. . .
   Её нога внезапно ухнула в пустоту.
   Она покачнулась и рухнула вперёд, извернулась и вцепилась когтями в камень, повиснув в воздухе на кончиках пальцев, сердце в груди бешено колотится. Мимо пролетел потревоженный её падением камень, который, казалось, так никогда и не стукнулся о дно каверны. Вместо отзвука удара, снизу донёсся шаркающий, царапающий звук, странным образом потаённо-приглушённый. Провалы внизу дохнули на неё выбросом холодного воздуха, отдающего землёй и глубинным камнем.
   А затем Джейм едва не разжала свою хватку, когда нечто во мраке коснулось её руки. Это был Жур. Мгновением позже Марк поймал её за запястья и втянул обратно на тропинку.
   - "Во имя Порога, что там внизу?" - потребовала она.
   Сталь ударила о кремень. Во мраке слепяще сверкнула искра, переросшая в пламя, когда сухой мох, наконец, разгорелся. Марк поднялся и пинком отправил пылающий ком через кромку. Он полетел вниз, озаряя глубокую узкую расселину, бегущую параллельно дорожке. Глубины провала были усеяны скальными обломками, каждый размером со сжатый кулак. В неровной поверхности этих камней на мгновение замерцали сотни светящихся точек, всё равно что крошечных, диких глаз, а затем все они разом мигнули. В последовавшей за этим кромешной темноте снова возобновилось потаенное скрежетание множеств коготков о камень.
   - "Троки," - сказал в темноте голос Марка. - "Это Строители принесли их с собой в Ратиллиен. Понимаешь, их желудочные соки растворяют даже камни, так что они очень полезны при возведении храмов и, полагаю, пробивании туннелей вроде этого. Нам, пожалуй, будет лучше вернуться в ту подземную залу. Там, по крайней мере, есть хоть какой-то свет. . . . Хотя, подожди-ка."
   Кенциры прислушались.
   - "Они между нами и комнатой," - сказала Джейм. - "Ну и что теперь -- будем пытаться завести новых друзей?"
   - "Нет. Быть может, когда-то они и были ручными зверюшками Строителей, но окончательно одичали уже много-много лет тому назад. Я не уверен, что даже сами Строители захотели бы теперь иметь с ними дело."
   - "Но если они такие камне-еды, то едва ли станут нас трогать."
   - "О, они также едят и многое другое: лишайники, сапоги, ноги. . . . Кротен однажды претерпел заражение ими своей подземной тюрьмы в Котифире и лишился при этом всех своих заключенных, не считая довольно приличного количества охранников. Большая часть областей рядом с нашими храмами так или иначе периодически страдает от их появления. Ах да, и они не выносят света."
   Снова срежет стали о кремень; снова, искра. Едва мох разгорелся, кендар оторвал горящий кусок и метнул его назад по проходу. Дорожку густо усеивали маленькие серые камушки, которых определённо там прежде не было. Они зарылись в сухой мох, а когда он под ними вспыхнул, бегущий огонь пробудил мерцание множества крошечных глаз и растущий пронзительный писк. А затем пламя скакнуло обратно по туннелю в сторону Джейм, Марка и Жура.
   Они ринулись в другую сторону. Стены прохода шаг-назад проносились мимо размытыми полосами, как будто они летели с невероятной скоростью, но бегущее по ковровой дорожке погибшего лишайника пламя было быстрее. Джейм с Марком, и наседающим на их пятки Журом, едва успели скакнуть в боковое ответвление, как мимо проревело бегущее пламя. Высохший мох горел неистово, но и не долго, оставляя после себя редкие точки быстро гаснущих угольков. Снова сомкнулась темнота.
   - "Что-то нам как-то не везёт с огнём в этом походе," - протянула Джейм заметно дрожащим голосом. - "Ну, по крайней мере, больше не слышно никакого царапанья. Марк?" - На неё прессом давила клубившаяся вокруг темнота, более абсолютная, чем любая другая, с которой ей доводилась когда-либо сталкиваться. - "Где ты?"
   - "Здесь." - Голос раздался откуда-то справа. - "Мы, похоже, слезли с камней шаг-вперёд. Ими, вероятно, вымощен только центральный проход."
   - "Но почему? Куда он ведёт?"
   - "Бог его знает. Более важно, куда нам самим отсюда идти? Немного света не помешает."
   Она услышала, как он снова вытаскивает кремень с огниво, а затем досадливо крякает. - "Уронил." - громко хрустнули суставы, Марк встал на колени и зашарил по полу.
   - "Не волнуйся," - сказала Джейм. - "У меня есть свои." - Она уронила рюкзак на пол и вытащила наружу сталь с кремнем. За них зацепилась и завёрнутая в носовой платок косточка, которая выпала из кармана прежде, чем она успела её подхватить. Однако Джейм не услышала, чтобы та ударилась о камень. В следующую секунду кремень с огниво быстро выхватили у неё из руки. - "Эй! Дай мне хотя бы попробовать."
   - "Что?" - сказал голос Марка, по-прежнему где-то у пола.
   Джейм застыла каменной статуей. Она ничегошеньки не слышала, и всё же, всё же. . . . - "Марк, я думаю мы здесь не одни."
   Он встал. - "Где ты?"
   - "Здесь." - Она потянулась к нему и её кисти коснулась чья-то рука -- тоненькая, длиннопалая, очень, очень холодная. Джейм с придушенным хрипом её уронила и скакнула назад, только чтобы запнуться о Жура. Эти холодные пальцы поймали её отчаянно молотящую руку и удержали от падения.
   - "Во имя Земли, что ты делаешь?" - сказал голос Марка за её спиной.
   Джейм сглотнула. - "Завожу новое знакомство, я так думаю, с кем-то, кто определённо не хочет быть увиденным, и кто не слишком-то высок."
   - "Наш приятель в сером?"
   - "Возможно." - До этого таинственная рука неподвижно покоилась в её ладони. А теперь холодные пальцы сжались и потянули её за собой. - "Кажется, он хочет, чтобы мы последовали за ним. Рискнём?"
   Мгновение тишины, а затем: - "Да," - решил Марк. - "В конечном итоге, мы и так шагаем за ним с начала утра. Держи." - Его рука, большая и тёплая, сомкнулась на её другой ладони. - "Веди."
   Кромешная тьма сбивала с толку ощущение направления Джейм, но она была довольно уверена в том, что их проводник тянет их обратно в основной коридор. В подтверждение этого начал расти запах гари, а затем под ногами захрустел обугленный мох. Они свернули налево, прочь от подземного холла. Джейм шагала и шагала, одна рука стиснута в ведущих её холодных пальцах, другая утопает в тёплой хватке следующего за ней Марка. Слышался только лишь хруст его и её сапогов, отражавшийся эхом от стен, порою почти смыкавшихся, а порою разбегавшихся на приличное расстояние, как будто их дорожка пару минут скользила по краю некой обширной подземной каверны. Были здесь и бездонные провалы (или так на это намекали слабые эхо), подчас возникавшие по обе стороны маршрута одновременно.
   Сколько они уже отшагали? Время, казалось, замедлились, почти что остановилось под весом темноты. Куда они направляются? Если эти камни под ногами по-прежнему шаг-вперёд, то они должны были уже удалиться на приличное расстояние.
   Мысли Джейм вращались кругами, пытаясь ухватить ответы, которые скрывала от неё темнота. Она вспомнила, как боялась, будучи ребенком, когда наступало затмение луны (новолуние). Темный Порог захватил ту часть Ратиллиена, что перекрывалась со следующим пороговым миром, тем, что пал вместе с Мастером, но тени всегда жаждали расширения. Однажды они вполне могли дотянуться с поверхности планеты до самой орбиты её единственной луны. Если это случится, то Тёмный Порог мгновенно поглотит саму луну, а вскоре за этим и солнце со звёздами; такое уже случалось в иных пороговых мирах, где прежде сражался и проиграл Кенцират. И если луна Ратиллиена когда-нибудь исчезнет, то Три Народа узнают, что снова потерпели поражение. А между тем, каждые пять ночей из сорокадневного лунного цикла луна пребывала в затемнении, и кенциры внизу с напряжением дожидались её возвращения, опасаясь того, что если грядущий конец нагрянет в это время, то никто ничего не узнает, пока не станет слишком поздно. Но даже во время "Затемнения," был хоть какой-то свет. Но только не здесь.
   Не будет такого, твёрдо велела самой себе Джейм. Если она продолжит думать о мраке, то он её поглотит. Чтобы привести себя в норму, она обратила свой разум обратно к загадке таинственных трещин, и вскоре пришла к некоторым догадкам, от которых почувствовала себя ещё только более тревожно.
   - "Марк . . ." - начала она. - "Предположим, что Строители попытались захватить Безвластия. Затем предположим, что раторны сумели вернуться, возможно, сквозь эти самые туннели, и воспользовались иму, чтобы криком развалить город на части, когда Строители всё ещё пребывали внутри. Я обнаружила скелет, в том доме, что обследовала. И он был точно не человеческий. Возможно, их там гораздо больше, спрятаны по углам и дырам по всему городу, куда они заползли, пытаясь спастись. Вполне возможно, что все Строители мертвы, и ежели так --"
   - "То храмов больше не будет," - закончил Марк, его голос гулким эхом отдавался в темноте. - "И если мы отступим в следующий пороговый мир, то окажемся всецело отрезанными от нашего бога."
   - "О, не то, чтобы я любил старого брюзгу больше твоего, но без него . . ."
   - "Или её, или чего-то ещё."
   - ". . . мы станем совершенно беспомощны."
   - "Значит, если Строители мертвы, то дело такое: Ратиллиен - наше последнее поле боя. Но если это правда, то кто же или что же сжимает мою руку?"
   Ответа на это не последовало. Жур бежал рядом с ней, его пушистое плечо тёрлось о её ногу. Внезапно она ощутила, что он замер на месте. Его уши поймали слабый, отдалённый отзвук. Джейм также его услышала, в какой-то степени искаженным, сквозь призму его слуха: множество скребущих камень коготков, всё ближе и ближе. Кот начал рычать.
   - "Девочка?"
   - "У нас гости, и больше нет никакого огня, чтобы их поприветствовать."
   - "Тогда давай-ка не окажемся дома, когда они туда заявятся."
   Их невидимый проводник был, похоже, того же мнения, поскольку его холодная ручка нетерпеливо задёргала Джейм за собой. Они побежали, спотыкаясь и запинаясь в темноте. Скребущие звуки за их спинами становились всё громче, всё ближе, а воздух наполнил тонкий, возбуждённый свист.
   А следом за этим, в одно мгновение между прошлым шагом и следующим, вокруг них взорвался свет. Полуослеплённая Джейм со скрипом затормозила, и зацепившийся за её пятки Жур покатился кувырком. С недоумением повернувшись, она обнаружила, что Марк стоит позади, яростно протирая глаза. А впритык за ним возвышалась стена -- по сути дела так близко, что его заплечный мешок казался в неё вмурованным. Затем он издал потрясённое мычание и качнулся назад на каблуках, как будто что-то резко дёрнуло его сзади за лямки. В следующую секунду он рывком отскочил от стены и поспешно сдёрнул с себя то, что осталось от его рюкзака. Он был порван в клочья, а его содержимое наполовину растворилось в склизкой серой субстанции, в которой извивались белые личинки.
   - "Должно быть, нынче сезон размножения," - мрачно заметил Марк и пинком отправил рюкзак обратно внутрь сквозь то, что определенно казалось твёрдой стеной. - "Я слыхивал старые песни о входных барьерах вроде этого. Хвала Предками, что легенды оказалась правы. А теперь, где наш проводник? Мы определённо обязаны ему большим, чем могли себе представлять."
   Но маленькой серой фигурки из Безвластий нигде не было видно. А затем Джейм внезапно осознала, что всё ещё держит что-то в руке. Она разжала кулак. На ладони лежала длинная, тонкая косточка из дома Строителя. Она рассыпалась в порошок.
   - "Прощай, дружище." - Она позволила пыли просочиться сквозь пальцы. - "А теперь, в какой части земли мы оказались?"
   Кенциры стояли на краю просторной девятисторонней комнаты. Стены покрывала неразрывная фреска, живописующая лесные просторы, а опорные брусья вздымались из каждого угла подобно древесным стволам, чтобы встретиться над головой паутиной рисованных листьев, ветвей и кусочков неба. С потолочного апекса (верхней точки) свисала световая сфера. Джейм уже видела подобные в Тай-Тестигоне, но эта была гораздо больше, и тусклее. Теперь, когда её глаза адаптировались, ослепительное сияние оказалось на деле не более чем сумеречным свечением, и пребывало таковым уже в течение какого-то времени, поскольку живой травяной ковёр на полу комнаты начал потихоньку увядать. Но вот что действительно поразило её воображение, так это белоснежное, безоконное сооружение, стоящее в центре пола комнаты.
   - "Ого, да оно выглядит в точности как модель нашего храма в Тай-Тестигоне!" - воскликнула девушка.
   - "Это не модель," - отозвался Марк. Он в изумлении оглядывался кругом. - "Я слышал об этой комнате. Мы в Каркинароте, во дворце Принца Одалиана. Но как? Он в трёх сотнях лиг южнее Безвластий."
   - "Камни шаг-вперёд! Я так и думала, что мы, вероятно, преодолели значительное расстояние, но это. . . !" - Она замолчала, поражённая внезапной мыслью. - "Марк, у нас же считается, что в Ратиллиене девять кенцирских храмов, не так ли?"
   - "Э-э, ну да."
   - "А там десять дверей, в той подземной зале."
   - "Ну, есть ещё крепость Вирден [Wyrden] в Овидимых Холмах. Это тоже работа Строителей. Теперь там живут холмовики тёмнооскалы, но существует предание, что их предки были мастеровыми Строителей."
   - "Значит, им тоже нужно было добираться до своих строительных площадок, возможно туннелем шаг-вперёд в ту комнату под Безвластиями, а потом дальше через одну из девяти дверей. Ну, а это, пожалуй что, и мысль. По крайней мере, она объясняет, как мы сюда добрались. - Она осторожно приблизилась к миниатюрному храму, как всегда подозрительная в присутствии своего бога. - "А ты уверен, что эта штука настоящая? Уж больно она маленькая."
   - "Только снаружи. Строители, знаешь ли, позволяли себе весьма шаловливое обхождение с пространством. Здесь положено нести службу трём жрецам и девяти аколитам."
   - "Не похоже, чтобы здесь кто-то был в последнее время. Эй, да дверь и вовсе заложена на засов." - Она коснулась его руками, и тут же отдёрнула их с удивлённым восклицанием. - "Там внутри сила. Слишком много силы, едва управляемой. Где же жрецы? Трое, неужели им неизвестно, насколько опасным это может быть? Тай-Тестигон едва не разодрало на части, когда местный храм оказался под никудышным контролем."
   - "Я думаю, что я слышу кого-то внутри."
   Они склонились к двери настолько близко, насколько это было возможно, не касаясь поверхности. Изнутри доносился едва слышный отголосок голоса, всё снова и снова кричащего на Кене:
   - "Выпустите меня! О Боже, выпустите меня, выпустите меня . . ."
   Марк оттолкнул Джейм в сторону. Он схватился за брус, затворяющий дверь, и надавил на него изо всей своей громадной силы. Мускулы бугрились, кости трещали, однако же брус даже не шевельнулся. Кендар отступил назад и недоумённо уставился на свои руки, покрывшиеся волдырями от кипящей внутри храма энергии.
   - "Нужен рычаг," - Он расчёхлил свою боевую секиру и с сомнением осмотрел её деревянную рукоятку. - "Этим можно поддеть брус, но при этом. . ."
   В этот момент в комнату вошли три стражника, облаченные в жёлто-золотистые ливреи Принца. Они держали копья со стальными древками.
   - "Ага, такое подойдёт в самый раз," - сказал кендар и шагнул вперёд. - "Ну-ка, приятель, одолжи-ка мне своё оружие. Кто-то заперт в ловушке там внутри . . ."
   Стражник в ответ крутанул копьё другой стороной и быстро ударил его стальной пяткой. Умением или же просто удачей, он заехал Марку в голову в то же самое место, куда несколько дней тому назад угодил разбойник Бортиса. Гигант без единого звука рухнул на землю, а Джейм обнаружила, что смотрит впритык на два изготовленных острия.
   - "Что насчёт кошки?" - спросил один мужчина другого.
   - "Насчёт неё приказов не было. Убей её."
   - "Жур, беги!" - крикнула Джейм, и, извернувшись, скакнула вперёд. Одно копейное остриё пролетело у неё под рукой, а другое со звоном стукнулось о первое, когда второй стражник попытался, с опозданием, её блокировать. Она свалила первого мужчину ударом локтя по горлу. Тот, что вырубил Марка, сделал ей подножку своим копейным древком. Она кувырком перекатилась на ноги и успела заметить Жура, золотистой полоской исчезающего за дверью. В следующую секунду, её затылок, казалось, взорвался.
   Но этим же людям полагается быть нашими союзниками, подумала она в изумлении, а затем никаких мыслей больше уже не стало.
  
  

Глава 8 Интерлюдия с Бабочками Драгоценная Челюсть

  

Верден: 12-й день зимы

  
   ЧЕРЕЗ ДВА дня после отбытия из Заречья, Кенциратское Воинство, казалось, оставило грядущую зиму за своей спиной. Если Киторн был холодным и закостенелым, то здесь, в Овидимых Холмах, где-то в трёх с половиной сотнях миль к югу, клёны и сумах на лесистых склонах полыхали красным и золотистым, а воздух над головой рассекали мигрирующие птицы. Холли, Лорд Даниор, всё ещё ехал рядом с Торисеном, швыряясь камнями в каждое дерево дорит, что замечал. Всякий раз, когда он попадал по нему в нужном месте и в нужный момент, все его листья опадали на землю одновременно с удовлетворённым присвистом "вуушшш." Наконец Торисен отослал молодого лорда с его всадниками вперёд, на разведку следующего участка дороги.
   - "Утомляет до изнурения, да?" - со смешком сказал Харн, подгоняя свою лошадь, чтобы выровняться с Верховным Лордом. - "Теперь-то ты знаешь, что я чувствовал, будучи твоим командиром."
   - "Ну, я-то, по крайней мере, никогда не пытался похоронить тебя под листьями дорит. Как там дела вниз по колонне?"
   - "Просто держись подальше от Команов. Демот и Кори уже готовы перерезать друг другу глотки, а ещё предпочтительнее, тебе. И это мне кое о чем напоминает. Хотя ты уже распустил свою регулярную охрану обратно по их отрядам, ты всё ещё не набрал себе боевого эскорта (боевой охраны). Ну, я тут приметил пару десятков, или около того, наших рандонов, которые --"
   - "Харн, нет. Нам ещё добираться до Водопадов не менее трёх недель. Это подождёт."
   Харн ощетинился. - "И ты думаешь, что до этого ничего не может случиться? У тебя больше врагов, нежели один лишь Коман, парень, и ты слишком уязвим, чтобы так рисковать. Тебе нужна защита."
   - "Харн, я совершенно не собираюсь тратить оставшуюся часть похода, запинаясь о группу благонамеренных телохранителей. Мне не нравится, когда за мною кто-то таскается, и ты это знаешь."
   - "На тот случай, если ты не заметил, за тобой нынче тащится всё Кенцирское Воинство."
   - "Однако это вовсе не одно и то же. Оставь это пока что, Харн. Обещаю тебе, что стану настолько благоразумным, насколько ты пожелаешь -- как только мы доберёмся до Водопадов. А теперь, как там держатся пехотинцы?"
   - "Довольно неплохо," - неохотно начал докладывать Харн, - "по крайней мере, пока они хотя бы одну из трёх ночей проводят во сне дваре. Мы, должно быть, покрываем по добрые шестнадцать лиг за день. И это очень неплохо. Но наша сила убывает на треть каждую ночь, а мы настолько растянулись . . . ты же понимаешь, что наша колонна тянется назад почти на целых десять миль?"
   - "Мы выберемся из горной теснины через пару-тройку дней."
   - "Ага, и окажемся как раз на границе Белых Холмов. Что ты думаешь о предложении Каинрона срезать путь через них, вместо того, чтобы следовать извивам Речной Дороги? Мы могли бы сэкономить почти три сотни миль."
   Торисен фыркнул. - "Он вовсе не ради этого это предложил. Милорд Каинрон просто хочет напомнить всем и каждому, что там случилось и по чьей вине."
   Белые Холмы -- белые от пепла сожженных мертвецов после поражения Ганта . . . ни единый кенцир с той поры там больше не появлялся, и Торисен вовсе не горел желанием быть первым. Кто знает, что могло поджидать в подобном месте?
   - "Харн," - сказал он внезапно, резко меняя тему. - "Ты почти год служил с Переданом после моего отбытия. Как он там адаптировался?"
   Рандон задумчиво почесал свой небритый подбородок, его ногти напильником скрежетали о щетину. - "Ну, знаешь ли, на это не так-то просто ответить. Это был довольно-таки тихий годик, без чего-то особенного, что могло бы испытать характер и выдержку парня. Пожалуй, я бы сказал, что Передан желает быть великим лидером, ничего для этого не делая. Он, похоже, считает, что его должность командующего Южного Воинства причитается ему по умолчанию."
   - "И она бы действительно досталась ему с самого начала, не отдай Ардет её мне. Ты же знаешь традицию: если нет наследника Норфа, то в поле командует наследник Ардета -- исключая тот случай, когда в пирог умудрился сунуть палец Каинрон, только чтобы провалиться с Уракарном."
   - "Но ты же и был наследником Норф."
   - "Да, но Передан-то об этом не знал. И никто не знал, кроме Ардета, пока я не достиг совершеннолетия. А ты думал, что я брежу в делирии, когда рассказывал тебе об этом в том разрушенном пустынном городе, где вы с Бурром меня отыскали."
   - "О да. А потом мы не просыхали целую неделю вместе с половиной твоих людей, когда услышали известие, что ты и в самом деле сумел заставить остальных лордов тебя признать."
   Торисен рассмеялся, а затем резко прервался, неспособный вдохнуть. Едва ли в дюжине шагов от него через дорогу промелькнула группа из пяти раторнов. Лидирующий жеребец крутанул головой, чтобы поглядеть на Воинство, белоснежные клыки оскалены. Солнечный свет гладко ложился на чернильную шерсть его шкуры, полыхая огнём на паре воздетых рогов и пластинах костяной брони. Все до единой лошади авангарда отскочили назад, вставая дыбом на задние ноги и кося диким взглядом. Ни одной не суметь устоять на земле, если зверюга решит кинуться. Но раторн лишь презрительно фыркнул и метнулся через Серебряную вслед за своим отрядом. Мгновением позже все пятеро бесследно растворились в холмах, как будто те их просто проглотили.
   - "Трое!" - выдохнул Харн, успокаивая свою перепуганную лошадь. - "Пожалуй, это знамение."
   - "Знамение чего? Мне-то подумалось, что эмблема моего собственного дома только что посмеялась мне в лицо. Но, во имя Земли, откуда же они выскочили?"
   Торисен спешился и двинулся по следу раторнов, чётко отмеченному стоптанной травой. Впереди, казалось, не было ничего, кроме увитого лозами крутого утёса. Однако, подойдя ближе, он разглядел за листьями темноту. Верховный Лорд раздвинул лозы. За ними зияла глотка туннеля, с высокими, изящными сводами и гладкими стенами, сложенными из точно подогнанных камней. Шахта, казалось, уходила под землю на многие, многие мили. Её холодное дыхание, тяжёлое и густое от запаха земли и раторнов, дохнуло ему в лицо. Из тёмных глубин доносилось слабое, сбивающее с толку бормотание, почти что похожее на звук голосов.
   - "Эй? Там есть кто-нибудь?"
   Его восклицание вернулось обратно резким эхом, и ещё раз, и ещё, и ещё. Он задержал дыхание, чувствуя себя так, как будто крикнул куда-то, что лучше было не тревожить. А затем, где-то там, далеко, очень и очень далеко, кто-то позвал его по имени.
   Несожжённые мертвецы идут за тобою из тьмы, призывая, призывая, и если ты отзовешься, ты пропал.
   Но это только страшилка, которой они с Джейм пугали друг друга, когда были детьми. Это было просто дурацкой игрой, рождённой глупыми суевериями . . . не менее глупыми, чем верить в то, что кто-то там в темноте и в самом деле знал его имя.
   От дороги его позвал Харн. - "Черныш! Сюда едет Ардет."
   Лорд Омирота скакал в сторону авангарда на своей серой кобыле винохир Британи, праматери целого стада и бабушки Шторма. Следом за ним на некотором отдалении двигались Киндри, два летописца кендара, и Ардетовская боевая охрана.
   Харн хмыкнул. - "Очная ставка, да? Тогда мне будет лучше смотаться." - Он лёгким галопом поскакал к основной части Воинства, салютуя по дороге Лорду Ардету.
   Торисен вскочил обратно в седло Шторма и ждал, не без некоторого трепета. Они с Ардетом не говорили со времен Готрегора, когда старикан отчитал его за то, что он не желает чтить свой долг перед Киндри.
   - "Милорд, миледи." - Он почтительно включил в свой осторожный салют и хайборна, и его лошадь. Ардет, к его удивлению, выглядел почти что смущённым.
   - "Мой мальчик, похоже, я задолжал тебе извинение. Я и не знал, что атаковавший тебя в Тентире переврат был шаниром, да ещё связанным с тёмной вирмой."
   - "Киндри видел вирму? Это хорошо. А то я уже начинал думать, что попросту её выдумал. Но что же он так долго ждал, прежде чем всё вам рассказать?"
   - "Ну, а ты мне и вовсе ничего не рассказываешь," - довольно резко заметил Ардет. - "И, тем не менее, что за адское совпадение, что он оказался шаниром. Старая Кровь может быть опасной. Она открывает дорожку к первозданным, божественным силам, с которыми лишь немногие из нас нынче умеют управляться. Но разве так уж мерзко, скажем, разделять вои чувства с животными? Ну вот, например, если на месте ползучей твари оказалась бы Британи, разве это, как минимум, не стало бы тебе искушением?"
   - "Нет," - твёрдо ответил Торисен и тут же удивлённо ахнул, когда кобыла цапнула его за ногу. - "Ну, извини, миледи. Прощаешь меня?" - Он протянул ей руку. Винохир сделала вид, как будто собирается отхватить ему пальцы, но только лишь слегка мазнула по ним своей бархатной губой.
   - "Ты всегда был одним из её любимчиков," - улыбаясь, заметил Ардет. - "Отчасти поэтому я и дал тебе шанс в самом начале."
   - "Так вот почему вы взялись представлять нас друг другу той первой ночью. Лорд Омирота, берущий совет у серой кобылы. Эй!"
   Шторм, изнывая от ревности, повернулся и цапнул Ардета за ногу.
   Британи дёрнула назад ушами ? и её внучок-жеребёнок тут же угомонился, наказанный и слегка надувшийся.
   - "Ну и придурок же уродился," - заметил Ардет, холодно рассматривая жеребца. - "Почему бы тебе не подыскать себе чистокровного винохира? Я знаю, по меньшей мере, одного трёхлетку в табуне, кто почёл бы за честь носить тебя на спине."
   - "Даже винохир-полукровка не выдержит веса, чтобы нести меня в битве. А Шторм справляется. Кроме того, он промчит меня даже сквозь каменную стену, если я о том попрошу, безо всяких рассуждений."
   - "Говорю же, придурок. Смотри!"
   На той стороне речки, из зарослей высокой травы взметнулась стайка поднятых перестуком копыт лазурно-крылых бабочек, которые быстро успокоились и снова скрылись из виду, опустившись на землю.
   - "Драгоценные Челюсти," - рассеяно заметил Торисен. - "Там, должно быть, что-то мёртвое в траве." - Он вгляделся вперёд по дороге. - "Холли что-то давно не видно. Я отослал его вперёд, проверить маршрут до следующей почтовой станции."
   - "Ждёшь неприятностей?"
   - "Даже не знаю. К этому времени, мы должны были уже иметь новости с юга, если только гонца не подловили в засаду где-то в пути."
   - "Или же не осталось ни единого уцелевшего, чтобы послать сообщение," - мрачно закончил Ардет. Он повернулся и стал задумчиво наблюдать за двумя новыми роями бабочек, танцующими над травой, затем мысленно встряхнулся. - "Прошу прощения, мой мальчик. Это слабость всякого старика, слишком много думать о смерти. А твоя почтовая система и в самом деле нечто примечательное. Только подумать, новости с дальнего края Ратиллиена всего за десяток дней. Конечно, если приставить к этой работе шаниров, то они могли бы удумать что-нибудь ещё и быстрее. . ."
   - "Нет."
   - "А, ну ладно. Делай, как знаешь. Хотя, это, должно быть, тяжёлая работа, обеспечивать защиту станций в такой-то глуши."
   - "У меня соглашение с местным лидером-варлордом, неким Гришарки. Хотя, будь он тёмнооскалом, как все его люди, я бы доверял ему больше, однако он спустился с Чёрноскалья и вовсю хвастает тем, что был лейтенантом какого-то знаменитого горного разбойника по имени Бортис."
   - "Тёмнооскалы," - задумчиво повторил Ардет. - "Странные люди, с ещё более странной связью с нашим народом."
   - "Это, верно, из-за того, что они, предположительно, были мастеровыми Строителей?" - спросил Торисен.
   - "О, в этом нет никаких сомнений, милорд," - возбуждёно провозгласил молодой историк, пришпоривая лошадь и выравниваясь с хайборнами. - "Знаете, я специализировался на них, когда защищал своё право на плащ летописца. Так что я знаю о них всё, что только можно."
   Зола, едущая на корпус позади него, вскинула при этом глаза, но хайборны только лишь улыбнулись его восторженному энтузиазму. Ардет отвесил ему полупоклон.
   - "Ну, так что же, дорогой учёный, вы поделитесь с нами своими познаниями, или же оставите и дальше блуждать во мраке невежества?"
   Историк залился краской -- от смущения, удовольствия, или же и того, и другого разом. - "Похоже на то, что когда-то тёмнооскалы были таким же предгорным племенем, как и все остальные, если только победнее прочих," - начал он. - "Затем появились Строители. Они предложили тёмнооскалам вознаграждение и секретные знания, если они согласятся на них поработать. Холмовики, разумеется, согласились, особенно когда узнали, что их первой работой будет запечатать Безвластия ото всех остальных племён-конкурентов."
   - "И каким же образом?" - спросил Торисен.
   - "Я не могу объяснить, лорд, и они сами не смогут. Они также забыли, как возводили город в Безвластиях, и все наши храмы. Ах да, они также построили Верден, уже для самих себя."
   - "И готова поспорить, что и этого они тоже совершенно не помнят," - пробормотала Зола. - "Забывчивая шайка мошенников-обормотов."
   Историк рассмеялся. - "И всё же, не столь забывчивых, как Главный Строитель. У него было что-то такое -- талисман, устройство, я просто не знаю -- что, предположительно, защищало его и его народ от силы Безвластий. Предполагалось, что когда храмы будут закончены и Строители двинутся дальше, тёмнооскалы получат и сам талисман, и город в Безвластиях. Учитывая, что ощущают все горные племена касательно этого места -- священная земля и всё такое -- можете себе представит, сколь ценной была подобная награда. Так что тёмнооскалы трудились как сумасшедшие, возведя восемь храмов по всему Ратиллиену и большую часть девятого в Котифире. А затем однажды утром, там не оказалось ни единого Строителя, чтобы их направлять. Вместо этого они обнаружили этот самый талисман, этот Мен-тари, как они его называли, просто лежащим на том самом месте, где его, по всей видимости, позабыл прошлой ночью Главный Строитель. Зачем же тогда вообще заканчивать храм, задумались тёмнооскалы. Почему бы тогда просто не заграбастать эту штуковину, ради которой они столько надрывались, и не сбежать?"
   - "Строители наверняка бы нашли, что на это ответить," - заметил Ардет.
   - "О, но понимаете, лорд, Тёмнооскалы убедили себя, что эта штуковина, чем бы она ни являлась, служит источником всей силы Строителей. Они решили, что если заполучат её, то смогут делать всё, что угодно. Но когда один из них надел талисман, тот просто-напросто аккуратно отхватил ему голову."
   Торисен продолжал наблюдать за плотоядными бабочками драгоценная челюсть на дальнем склоне. Как же их там много, по меньшей мере, пять скоплений, каждое вьётся над чем-то скрытым в высокой траве. А Холли по-прежнему не видно . . .
   Затем слова историка наконец-то пронзили его отвлечение, и он немедленно вздрогнул, рука невольно дёрнулась к серебреной полоске снова надетого ошейника Кентиара. Этот жест не укрылся от внимания Ардета.
   - "И это ещё не всё, о, вовсе не всё," - с наслаждением продолжал юный летописец. - "Они внезапно заметили, что начинают терять свои воспоминания. О, конечно, не все, а только связанные с вещами, которым их обучили Строители, вроде того, как устанавливать камни шаг-назад, или читать руны Строителей. Всё это месть Строителей, решили они, за их вероломные замыслы. Они ударились в панику и бежали обратно за стены Вердена, где сидят и по сию пору, постепенно уменьшаясь в числе, и выдерживая периодические осады остальных племён, которые подозревают, что они имеют какое-то отношение к закрытию Безвластий."
   - "Весьма примечательная история," - заметил Ардет. - "Я всецело одобряю ваши исследования. А теперь, что касается этого Мен-тари . . . "
   Торисен застыл в седле. - "Копыта," - бросил он сжато.
   Британи повернула голову, раздувая ноздри. - "И дым," - добавил Ардет.
   Из-за извива дороги вылетели Лорд Даниор и его боевая охрана, едва не впечатавшись в солдат авангарда. - "Тори, беда . . ."
   Торисен пришпорил Шторма и ринулся мимо них. Дорога петляла взад и вперёд, сжимая в объятьях речные извивы, мимо стремглав проносились лиственницы и клёны. Теперь он тоже чуял запах дыма, какой-то влажный, затхлый чад. Торисен обогнул заросли красного сумаха и впереди раскинулись руины почтовой станции, всё ещё слабо дымящиеся. Посредине дороги дожидались четыре неподвижные фигуры в жреческом облачении. Подъехав поближе, он увидел, что каждая удерживается в вертикальном положении заострённым прутом, пронзающим тело насквозь. Все лица под капюшонами скрывали сплошные бурлящие маски из голубых бабочек. Торисен смахнул с одного лица насекомых. Донкерри за его спиной перегнулся через лошадиную шею, его отчаянно тошнило.
   - "Кто-нибудь знает этого человека?"
   - "Он был жрецом, ответственным за поездку в Каркинарот," - сказал Киндри. Он осторожно очистил остальные лица. - "А это его аколиты. Я учился вместе с ними."
   Торисен глянул в его сторону, затем быстро отвёл глаза. - "Друзья?"
   - "Нет. Когда шанир не горит желанием становиться священником, остальные новички считают своею обязанностью заставить его силком. Но никто из них не заслуживал подобного."
   Торисен развернул Шторма назад.
   - "Холли, сними их и приготовь для погребального костра. Проверь руины на другие тела, а заодно и другой речной берег. Следуй за драгоценными челюстями. Донкерри . . . держи себя в руках, парень. С тобой всё в порядке? Тогда скачи обратно к Харну. Расскажи ему, что случилось, и куда мы девались. А ещё передай ему продолжать вести колонну по главной дороге. Киндри, тебе будет лучше поехать вместе с Донкерри."
   Поскольку он всё ещё не мог заставить себя посмотреть на шанира, Торисен не заметил удивления, а затем боли в бледных глазах молодого человека.
   - Д-да, милорд," - зазаикался Донкерри, - "но куда же тогда вы отправляетесь?"
   - "Как же куда, в Верден, крепость Гришарки. Куда же ещё?"

* * *

   КРЕПОСТЬ ВАРЛОРДА располагалась едва ли в пяти минутах быстрой езды вглубь Овидимых Холмов. Торисен уловил мерцание её белоснежных квадратных башен, едва Шторм вырвался из горной теснины в узкую долину, в которой стояло укрепление. У его стремян скакали Адрик с Бурром, а за ними громыхала боевая охрана Ардета.
   Внезапно сзади кто-то закричал.
   Торисен извернулся в седле и увидел, как первый из солдат Ардета падает оземь, запутавшись в сетке, брошенной сверху. Заметавшиеся в панике лошади заблокировали устье теснины.
   - "Нас атакуют!" - Выкрикнул Бурр, а в следующее мгновение с хрипом повалился с лошади, получив сильный удар осколком скалы.
   Темнооскалы устремились в атаку, сбегая по крутым склонам. Ардета выбросило из седла, когда Британи скакнула в сторону, ловко уходя от противников. В Торисена врезалось тело. Он полетел вниз, зажатый в хватке крепких рук, однако сумел вывернуться в полёте и приземлился поверх нападающего. С земли на него оскалилось бородатое лицо. Он раздавил мужчине гортань быстрым ударом огонь-скачет и метнулся на чистое место, выхватывая короткий меч. В его локоть ударил камень, и рука тут же онемела. Меч выпал из ослабевших пальцев. Он попытался ухватить его другой рукой, но в этот момент его кисти схватил кто-то сзади и вывернул их назад. Упавший клинок подобрал другой темнооскал. Торисен уставился на него.
   Боже мой! подумал он в чистейшем изумлении. Я сейчас умру!
   Мужчина замахнулся мечом для удара. А затем его взгляд, всё расширяясь, упал на горло Торисена, обнажившееся в схватке. На загорелой коже холодно поблёскивал Кентиар. Темнооскал, подвывая, отскочил на шаг, другой, и выронил меч. Пару мгновений казалось, что он метнётся бежать, но затем он внезапно рухнул на землю и простёрся ниц в грязи.
   Руки Торисена выпустили из захвата. Он резко крутанулся назад, готовый ударить, но и этот его противник стоял столбом, как будто громом поражённый. А затем его глаза закатились, и он повалился на землю в глубоком обмороке.
   - "Мен-тари," - выдохнул третий тёмнооскал и бухнулся на колени.
   - "Мен-тари, Мен-тари . . ."
   Слово побежало по рядам холмовиков-предгорцев подобно дыханию ужаса, и все они попадали на землю, в самом разном состоянии. Воздух наполнился вонью опустошаемых кишок. Торисен остался стоять среди них в полном одиночестве, потирая поврежденную руку и оглядываясь кругом в изрядном изумлении. Затем он увидел поблизости Бурра и поспешил к нему, перешагивая через распростёртые тела.
   - "С тобой всё в порядке?"
   - "Да, лорд." - Кендар неуверенно поднялся, стирая кровь с пореза на лбу. - "Они пришли только за вами."
   - "Британи, назад, леди. Осторожней. . . ." - Кобыла стояла над Ардетом в защитной позиции. Теперь она отступила назад, передвигая свои изящные копытца столь аккуратно, как будто шагая меж рассыпанных яиц. Хайборн со стоном пошевелился. Торисен помог ему подняться. - "Милорд?"
   - "Всё в порядке, мой мальчик, всё в порядке. Что случилось?"
   - "Я правильно догадался насчёт Кентиара, как и, мне думается, вы тоже."
   Стража Ардета тем временем распутала своих лошадей и галопом спустилась в долину, чтобы взять под охрану несопротивляющихся пленников. Ловушка в любом случае могла задержать их всего на пару-тройку минут, но если единственной целью было убийство Верховного Лорда, то пара минут было всем, что требовалось нападавшим.
   - "И что теперь, милорд?"
   - "А теперь мы отплатим на это небольшим визитом вежливости к Гришарки."
   Они поскакали вниз по долине в сторону Вердена, прихватив с собой пленников. Крепость Гришарки располагалась отчасти на уступах дальнего склона, сзади вздымались отвесные скалы. Она была квадратной, с крепкой башней на каждом углу, а зубцы бастионов украшали многочисленные гниющие головы аборигенов из племён, что обитали дальше в холмах, с которыми темнооскалы вели непрекращающуюся войну. Из амбразур сбегали коричневые подтёки. В общем и целом, крепость была не такой уж и большой, но её белые стены создавали впечатление огромнейшей мощи.
   Торисен подъехал к закрытым воротам на расстояние окрика. - "Извести обо мне," - велел он Бурру.
   Кендар сделал глубокий вдох. - "Торисен, Лорд Норф, Верховный Лорд Кенцирата, призывает Гришарки, Варлорда Тёмнооскалов!" - проревел он.
   Между передних ног Шторма в землю вонзилась стрела, заставив его отпрыгнуть назад. Зазвучал чей-то смех.
   - "Ну, ты идиот!" - Это был сам Гришарки, склонившийся вниз меж двух настенных зубцов, ветер трепал его чёрную, косматую бороду. - "Сбежал из одной ловушки и шагаешь прямиком в другую! Я мог бы пристрелить тебя, не сходя с этого места, тебя и всех твоих недоумков!"
   - "Сделай это, и на тебя обрушится всё кенцирское Воинство!" - закричал в ответ Бурр.
   Гришарки сплюнул. - "Да плевал я на твоё Воинство! Давай-ка, уноси-ка свои ноги, пока ещё можешь, маленький лордик. Тебе не взять это место прямым штурмом, а на осаду у тебя просто нет времени."
   - "Но он рисковал и тем, и другим, устраивая на нас засаду," - заметил Ардет. - "Чего ради отпускать теперь предупреждения?"
   - "Я полагаю, что наш друг Гришарки успел ещё разок всё хорошенько обдумать. Кто знает, как отреагирует Воинство на столь серьёзную провокацию?"
   - "Хммм. Как бы то ни было, он прав: мы не можем потратить здесь ни единой лишней минуты."
   - "Потратить?" - Торисен ответил на это острым взглядом. - "Когда кровь жрецов остаётся неоплаченной? Да, черт возьми, мы не можем тратить время, но откуда ему об этом известно?"
   - "Сэр, а вы можете прочитать руны над дверью?" - Вполголоса спросил Бурр историка.
   - "Нет, к сожалению. Если бы мог, то тогда бы мы могли приказать вратам распахнуться, и они бы так и сделали, какие бы засовы не наложил на них Гришарки."
   Торисен услышал. - "Возможно, так и случится." - Он повелительно махнул рукой пленным тёмнооскалам. Они боязливо засеменили к нему, сбившись вместе для взаимоподдержки так плотно, что практически топтались друг у друга на пальцах. - "Вы действительно верите в то, что этот ошейник - Мен-тари?"
   Двадцать тёмных голов кивнули в унисон.
   - "И вы по-прежнему верите в то, что носящий Мен-тари может сделать всё, что угодно -- даже уничтожить Верден?"
   - "Д-да."
   - "Тогда идите, и скажите это своим братьям."
   Они пару-тройку секунд недоумённо таращили на лорда глаза, а затем развернулись и ринулись к Вердену всё такой же плотной группой, цепляя друг друга за пятки. Ворота с треском распахнулись и они ввалились внутрь. Створки тут же наглухо захлопнулись. Гришарки на укреплениях разразился воплями триумфа.
   - "Мне тут пришло на ум, возможно, малость запоздало, что мы могли бы стребовать цену крови жрецов и с этой толпы оборванцев," - сказал Ардет. - "В конце концов, они же на нас напали."
   - "Только лишь по приказу, как полагаю. Нет, мне нужен тот, кто поклялся оборонять почтовую станцию, а затем нарушил своё слово. Мне нужен Гришарки."
   Ардет бросил на него косой взгляд. - "Знаешь, мой мальчик, порой я нахожу тебя почти что пугающим -- практически, как твоего отца."
   Торисен застыл камнем. А затем уголок его рта расслабился в кривую, неровную улыбку. - "Если вы собираетесь и дальше меня оскорблять, то я ухожу."
   - "Мой мальчик, куда?"
   Торисен скинул свой тяжёлый чёрный плащ и передал его Бурру. - "Догадайтесь."
   - "Эй, потише," - резко вмешалась Зола, пришпоривая свою лошадь и становясь перед Штормом. - "Не стоит столь прямолинейно. Они же теперь все в Вердене, за фактически неприступными стенами. Вы же не думаете, что они по-прежнему готовы падать ниц от одного вашего слова?"
   - "После того, как буквально обделались от страха? Я бы не удивился. В сторону, Зола, прошу тебя."
   Она неохотно послушалась, и он проехал вперёд, солнечный свет блестит и играет на серебре Кентиара.
   - "Темнооскалы!" - Его голос звенел, отражаясь о стены Вердена. - "Отворяйте ворота Мен-тари!"
   Гришарки ответил на это с высоты укреплений издевательским смехом, звучавшим до странности отдалённо. Когда Торисен поднял глаза, то увидел, что по мере его приближения стены вздымаются всё выше и выше, нависая на уровне пятидесяти футов, семидесяти пяти, одной сотни. Неудивительно, что на протяжении тысячелетий, осаждающие отряды теряли всякую силу духа при виде этого места, даже если большая часть подобной высоты была, вероятно, иллюзией.
   - "А ну-ка, стой, где стоишь!" - Закричал ему Гришарки, быстро слабеющим от расстояния голосом. - "Ну, да, ладно, черт возьми, я тебя предупреждал. Лучники!"
   Ему совершенно не следовало оставаться без своего плаща, думал Торисен. Он же усилен вставными полосками из кожи рисара, способной отбить любую стрелу. Желание ещё разок блеснуть перед темнооскалами смертоносным ошейником едва ли стоило того, чтобы превратиться в булавочную подушечку от их стрел. А меж тем, на Верховного Лорда уже пала тень Вердена, заставляя ёжиться от холода в его тонкой рубашке. Шторм нервозно перебирал ногами, потихоньку приближаясь к воротам -- пятьдесят футов, тридцать, двадцать, и по-прежнему ни единой стрелы.
   - "Лучники?" - Голос варлорда был теперь едва слышен. - "Что за чёрт . . . ?"
   Внутри крепости поднялась неразбериха. Пятнадцать футов до ворот, пять - и они рывком распахнулись. Внутренний двор был полон коленопреклоненных тёмнооскалов.
   Ардет, Бурр и остальные влетели в ворота следом за ним, держа наготове обнажённые мечи, и были вынуждены резко затормозить, чтобы не врезаться в толпу.
   - "Ну, будь я проклят," - протянул Ардет, потрясённо оглядываясь.
   Торисен также внимательно изучал склонённые головы. Никакой чёрной, косматой бороды, и заметно меньше тёмнооскалов, чем он ожидал увидеть.
   - "Где остальные?" - потребовал он.
   - "Отосланы на восток, на дорогу к Пештару, один, два, три, три дня тому назад," - ответил седеющий казначей. - "Клянусь в этом." - Он прикоснулся ко лбу, покрытому полоской шрамов, по форме очень похожих на руны на Кентиаре.
   - "Наши жрецы, отправленные в Тай-Тестигон, должны быть сейчас на полпути к Пештару," - сказала Зола.
   - "Проследи, чтобы следом за ними отправили сотню воинов, чтобы обеспечить защиту," - велел Торисен Бурру. - "И если их также зацепило, то я хочу, чтобы за это поплатилась голова каждого оскала до единого. А теперь, приведите мне Гришарки и его первого лейтенанта (заместителя)."
   Он спешился и прошёл в главный зал. Снаружи он не выглядел таким уж большим, но внутри оказался просто огромным. Плиты пола разбегались от входа в обе стороны, почти что теряясь из виду, обширное, мощённое камнем поле под почерневшим от дыма небом из кровли, подвешенной столь высоко, что была едва видима. Здесь и обитали темнооскалы, их обычная грязь и убожество были едва заметны в столь грандиозном окружении.
   Темнооскалы впихнули в залу узколицего человека -- вероятно, заместителя Гришарки. А где же сам военачальник? Холмовики затрясли головами. Снаружи его не видно, ну, а что касается зала, милорд может сам всё осмотреть.
   Торисен опустил глаза и обнаружил маленького, невероятно грязного ребёнка, дергающего его за рукав. Он указал на громадный камин. Вниз на решётку сыпались клочья потревоженной сажи.
   - "Разведите огонь," - скомандовал Торисен.
   Всадники Ардета бросили на жаровню пару грязных соломенных матрасов, и подожгли их, пока вокруг собирались восхищённые дети. По каминной трубе заревели языки пламени и чёрный дым. Изнутри донеся приглушённый рёв. В следующую секунду из очага вывалился перемазанный сажей мужчина, его одежда дымилась. Дети зааплодировали. Всадники Ардета схватили его и подвели к Верховному Лорду.
   - "Ну, Гришарки," - начал Торисен, - "что ты можешь сказать в своё оправдание?"
   Варлорд выпрямился во весь свой, далеко не маленький, рост, и грозно глянул вниз сквозь опалённые остатки своей бороды. - "И так-то ты чтишь наш контракт? Что с тобой такое, парень? Что такое лёгкая шутка меж хорошими друзьями?"
   - "Шутка. Я поклялся поступать с тобой так же, как ты поступаешь со мной, Гришарки, а я всегда держу своё слово. Кто-нибудь, приготовьте острый кол."
   Гришарки обвис мешком, как будто в его ногах расплавились все кости. - "Нет, лорд, нет, нет!" - забубнил он. - "Я всегда был против, но он меня заставил. Он сказал, что это заставит тебя побегать, а затем . . . затем. . . . Лорд, он меня просто околдовал!"
   - "Кто, Гришарки?"
   - "Н-незнакомец с выжженным на лице символом иму -- просто демон, клянусь! Всё лицо в постоянном движении. Да он даже свой собственный нос не мог держать прямо!"
   - "Ещё один переврат," - сказал Ардет.
   В дверях появился и отсалютовал охранник. - "Лорд, кол готов."
   - "Так воткните его куда следует."
   Гришарки с воем ринулся вперёд и распростёрся у ног Верховного Лорда. Торисен хладнокровно его рассматривал.
   - "Я всегда чту своё слово, Гришарки, но порой допускаю возможность милосердия. Убейте его сначала," - велел он стражникам. Они утащили разбойника прочь.
   Лейтенант Гришарки наблюдал за происходящим стойко и безмолвно. Его глаза неотрывно впились в лицо Торисена, когда Верховный Лорд повернулся к нему.
   - "Ну а теперь, что же мне делать с тобой? Гришарки явно не тянет на полную цену крови и всё же . . . . В качестве его наследника, готов ли ты принять на себя его клятву, охранять мою почтовую станцию и никогда не поднимать руку на мой народ?"
   Голова человека дёрнулась в отрывистом кивке.
   - "Неужели ты и в самом деле считаешь, что ему можно верить?" - потребовал Ардет.
   - "Думаю, да, если он поклянётся на этом."
   Торисен расстегнул Кентиар и протянул его оскалу, держа его пальцами за кромку. Холмовик с диким видом уставился на ошейник, а затем отчаянно протянул руку и схватился за край.
   - "Я клянусь . . . ах!"
   Его пальцы полетели на пол, аккуратно отрезанные, а сами раны мгновенно прижглись и затянулись.
   - "Это была ложная клятва. Клянись снова, другой рукой. Или это, или же кол," - добавил он тихо. - "Клянись."
   Тёмнооскал поклялся и практически рухнул на очаг, с белым лицом и, по крайней мере, с одной целой рукой. Торисен начал снова одевать на себя Кентиар, но Адрик его остановил.
   - "Пускай эта жуткая штуковина сперва немного успокоится." - Он бросил взгляд на всё ещё лежащие на полу пальцы. - "И чем дольше, тем лучше, ага?"
   Зола тем временем изучала кучу вещей, сваленную в центре зала. Теперь она резко воскликнула: "Милорд!"
   Следом за этим снаружи разразилось какое-то волнение, и внутрь ворвался Харн Удав. - "Ах ты юный идиот!" - ревел он, спугивая летучих мышей с верхних стропил. - "Чем ты только думал, затевая подобные игры, нарываясь на битву, и почти что позволив себя убить? Это я здесь берсерк, чтоб ты знал, а не ты!"
   - "И почему никто никогда не рад меня видеть?" - довольно жалобно протянул в ответ Торисен и отправился посмотреть, что там обнаружила Зола, оставляя Харна стоять с открытым ртом.
   Зола вручила ему почтовую сумку со сломанной печатью. Депеша была всё ещё внутри. Торисен вытащил её и прочёл, лицо мрачнеет и хмурится.
   - "Так вот откуда Гришарки узнал, что у нас нет времени на осаду. Адрик?"
   Он повернулся и обнаружил, что лорд Омирота уже здесь, тянется за депешей. Ардет прочитал послание, и в его глазах заплескалась боль.
   - "Мы должны торопиться. Сейчас же, Тори, сейчас же."
   - "Да, сейчас же."
   Он на мгновение сжал в руках ладони старого лорда, а затем ринулся прочь из зала, призывая к себе Харна.
   Пару минут спустя, они уже скакали прочь из замка, мимо неподвижной фигуры Гришарки, установленной безмолвным стражем у своих собственных дверей, вниз по долине, наружу через горную теснину. Навстречу им вздымалась вонь горящей плоти. Языки пламени освободили души священников и их эскорта, больше им не гулять в тени их грозного бога. Основная масса армейской колонны только-только появилась на дороге. Торисен подозвал капитана рандона, руководящего первой сотней Норфов.
   - "Там была бойня," - сообщил он ему. - "Южное Воинство в прямом смысле слова смели с лица земли, за исключением горстки выживших, что отступают в сторону Водопадов. Нам нужно добраться туда настолько быстро, насколько это только возможно, чтобы прикрыть их отступление. А это означает более быстрый темп марша с одной ночью сна двара вместо двух, а маршрут теперь проходит через Белые Холмы. Ты всё понял?"
   - "Да, лорд," - ответил капитан.
   Лорд Даниор подъехал поближе, чтобы послушать. - "Белые Холмы, а?" - Сказал он довольно-таки беспокойно. - "Думаешь, это разумно?"
   - "Вероятно, нет, но какой у нас выбор?"
   Позади них капитан дословно передавал слова Верховного Лорда своему отряду и следующему капитану дальше по линии. По мере того, как новости распространялись от команды к команде, среди рядов поднималось громкое бормотание, которое затем угасало в угрюмую тишину. Большинство из этих кендаров служило когда-то в Южном Воинстве; и практически у каждого из них были там друзья или же родичи, которые могли теперь стать пищей для грифов или, быть может, кого-нибудь похуже, там, на далёком поле битвы. Теперь эта схватка значила для них даже больше, чем для их лордов.
   Капитан-сотник поднял руку. Когда все глаза сосредоточились на нём, он её уронил, и его команда единым целым устремилась вперёд тем размашистым шагом, что пожирал почти семьдесят миль в день также неумолимо и монотонно, как восходы и заходы солнца. Лучи света мерцали на щитах и шеломах, на рукоятях мечей и наконечниках копий. Торисен отвёл коня чуть в сторону, и наблюдал, как они проходят, шеренга за шеренгой, горделивые, яростные, непреклонные. Затем он лёгким галопом вернулся вперёд на своё место во главе авангарда. За его спиной капитаны затянули походный напев, их заместители на дальнем крыле тут же его подхватили. В двух днях марша прямо по курсу лежали Белые Холмы.
  
  

Глава 9 Дворец с Привидениями

  

Каркинарот: 14-й день зимы

  
   ДЖЕЙМ СНИЛОСЬ, что она сидит на меховом ковре рядом с холодным очагом. Перед ней раскинулся просторный главный зал, мощенный плитами тёмного камня с зеленоватыми прожилками-венами и увешанный по стенам посмертными знамёнами. Позади неё кто-то стоял, прислонившись к каминной полке. Она не могла обернуться, чтобы посмотреть, кто это, но само его присутствие согревало её лучше всякого камина.
   - "Кто ты?" - потребовала она.
   Неизвестный ответил выцветающим шёпотом: "Ох, Джейми. Кто-то, давно позабытый."
   Теперь она могла обернуться, крича, - "Тирандис, Сенетари!" - Но там уже никого не было.
   Камин был холодным и потухшим, а шкура под нею принадлежала когда-то аррин-кену. Когти его плоских, содранных лап извивались по камню.
   Скрии, скриии, скрииии . . .
   Джейм очнулась, судорожно хватая ртом воздух, и быстро села -- слишком быстро. Голову пронзила острая вспышка боли, которая затем медленно перешла в тупое свербенние где-то глубоко под черепом. Она осторожно коснулась затылка и обнаружила там заметную шишку. Что такое, меня кто-то ударил, оглушено подумала она, а затем, наконец, вспомнила, кто и при каких обстоятельствах. Слабость и дезориентация казались заметно сильнее, чем после обычного сна двара. Милосердные Трое, сколько же она была без сознания? Она подняла голову и огляделась кругом. Никаких окон. Ничего, что могло подсказать ей хотя бы, день сейчас или же ночь.
   Но если в комнате и отсутствовал вид наружу, то зато в ней присутствовало всё остальное, включая девять стен. Кровать с балдахином, на которой сидела Джейм, стояла у одной из них. По другую сторону белоснежного мраморного пола располагался маленький камин, с покрытой элегантной резьбою каминной полкой, и мерцающими угольками, всё ещё бодро позвякивающими на тонкой решётке. М-да, даже если её приветствие в Каркинароте и вышло более чем грубым, подумала Джейм, оглядываясь кругом, то, по крайней мере, кто-то постарался обставить её пребывание здесь как можно более комфортабельным. И что лучше всего, на тонконогом столике рядом с кроватью стоял широкий поднос с аккуратно разложенными кучками фруктов и медовых кексов. Рядом высился графин с прохладным белым вином.
   Последняя трапеза Джейм была ещё в Безвластиях -- несколько дней тому назад, если, конечно, судить по её чувству голода. Она ела и пила с яростной жадностью, подбирая всё до единой крошки. У вина было странное послевкусие, но она не обращала на это никакого внимания. Кто знает, какие специи могли использовать южные виноторговцы?
   Затем она, наконец, отряхнула руки и встала, чтобы исследовать комнату. Мраморный пол был слишком холодным для её босых ног, но её сапог нигде не было видно. Как, собственно, и всей остальной её одежды. Джейм распустила для тепла пологом свои длинные чёрные волосы и на цыпочках прошлёпала к очагу. Она не видела ни следа своего рюкзака, ни на полу, ни под кроватью. Чёрт возьми. Книга в Бледном Кожаном Переплёте обычно могла сама о себе позаботиться, но кольцо и меч Ганта были под её ответственностью. Она принялась заглядывать за настенные гобелены в поисках какой-нибудь ниши или алькова, в котором могли сложить её пожитки. За пятью из семи драпировок, и за кроватью, она обнаружила только лишь голые стены. Шестая, качнувшись в сторону, обнажила проход в ещё одну комнату, поменьше, облицованную кафелем и снабжённую утопленной в полу ванной и иными предметами первой необходимости. Седьмой гобелен, точно напротив, скрывал за собою запертую дверь.
   Кто-то, по всей видимости, подумал, что закрытый замок и отсутствие одежды смогут удержать её здесь пленницей. Ну, значит, кого-то ожидал сюрприз.
   Джейм опустилась у двери на колени, выпустила коготь и принялась ковыряться в замке. Ей нужно выбраться наружу. Следовало, конечно, отыскать свой рюкзак, но больше всего она волновалась о Марке. Кендара также ранили, возможно, тяжело. Она просто обязана отыскать его и Жура, который (как она надеялась) был всё ещё на свободе, пусть ему и приходилось иметь дело с незнакомой территорией без помощи её глаз. Она позвала барса по мысленной связи, но совершенно безответно. Чёрт вас дери. Если бы только её голова болела поменьше, а мысли были почище! Но с какой стати на них вообще кто-то стал нападать? Принц Одалиан считался союзником Кенцирата. Во всём этом не было совершенно никакого смысла.
   Замок тонко щёлкнул. Джейм приоткрыла дверь на узкую щёлочку и выглянула наружу. Никакой стражи. Она осторожно вышла в коридор и повернулась, чтобы захлопнуть за собой дверь.
   Её внешнюю поверхность покрывали глубокие, свежие царапины, образующие грубый контур кинжала.
   Джейм уставилась на рисунок, терзаемая какими-то полузабытыми воспоминаниями, но неспособная схватить их и вытащить на белый свет. Затем пожала плечами и отвернулась прочь. Проход извивался в обе стороны, пустой и безмолвный. Куда же идти? Впрочем, при отсутствии любой доступной информации, это едва ли имело хоть какое-то значение. Она повернула налево.
   В коридор открывались и другие комнаты, все ярко освещенные. Кажется, это были гостевые покои, каждый новый всё роскошней предыдущего. Некоторые создавали впечатление, что в них недавно жили, но сейчас все они были пусты. Затем началась широкая пологая лестница, ведущая вниз в анфиладу общих комнат. Джейм дрейфовала от комнаты к комнате подобно привидению, высматривая любые признаки жизни или хотя бы окно, способное дать ей представление о внешнем мире. Нигде ни того, ни другого. Дворец, казалось, окончательно замкнулся в себе, затворился в некой праздной, ленивой дремоте из ароматного дерева и гладкого мрамора, и гобеленных принцев, вечно скачущих куда-то под безоблачным небом.
   Но в конечном итоге она всё-таки вышла к потоку свежего воздуха, пронзающего собой тяжёлую, надушенную атмосферу дворца. Он приносил с собою некий новый аромат, который не поддавался определению, но при этом казался настолько же неподходящим этому месту, как, например, душок гниения королевским апартаментам. Джейм последовала за ним прочь из анфилады комнат, к первым ступеням ещё одной лестницы, уходящей снова вниз. Она осторожно спустилась. От подножия лестницы простирался широкий коридор. Световые сферы впереди светили всё более тускло. В воздухе стеной висела почти осязаемая темнота, скрывая детали идущего вдаль перехода. А когда Джейм осторожно приблизилась, то с изумлением обнаружила, что и сам коридор, похоже, выцветает с расстоянием. Часть его контуров всё ещё сохранялась, но при этом призраками колыхалась в воздухе. А дальше, пространство, казалось, распахивалось, в гораздо более просторную переднюю. Из дальнего зала дохнуло холодным ветром, поднимая волосы у лица Джейм двумя чёрными, трепещущими крыльями. Вместе с порывом снова пришёл тот самый запах, теперь заметно сильнее, подобный дыханью древней болезни. Джейм поежилась. Она знала этот запах, но откуда? Если бы только сознание так не туманилось! В другое время она бы наверняка сумела его опознать.
   На её голом плече сомкнулась чья-то рука.
   Она без лишних раздумий поймала её в захват и крутанулась на месте. Мужчина упал на одно колено, правая рука жёстко вывернута вверх, обездвиженная запястным замком Сенетара.
   - "Ты делаешь мне больно," - прошипел он сквозь зубы по-кенски.
   Джейм изумлённо его отпустила. - "А ты кто такой?"
   Мужчина всё ещё корчился у её голых ног -- или это был только мальчик? С такими острыми и тонкими чертами лица, угадать его возраст было практически невозможно. Он снова оскалил зубы. - "Моя леди зовёт меня Серя [Gricki, близко к: crick, prick, trick - хитрый, острый, болезненный и т.д.]."
   Джейм с отвращением повторила это имя. Оно было неприятно близким к восточному названию экскрементов. - "Я тебя так называть не могу."
   - "Как пожелаете, леди."
   Он не собирается называть ей своё настоящее имя, сообразила, наконец, Джейм. В конце концов, это едва ли было безопасным подарком для какого-то незнакомца. - "Ну, не могу же я выкручивать тебе запястье, всякий раз, когда мне захочется привлечь твоё внимание. Пожалуй, я буду звать тебя Серодом [Graykin = Gray+kin = Серый + род]."
   В ту секунду, когда слово вылетело наружу, она едва не прикусила свой язык. Серодом звали полукровку-дворняжку в одной из старых песен; но он был верным зверем и, в своём роде, даже героем. Молодой человек бросил на неё удивлённый, но отнюдь не обиженный, взгляд, тут же снова подавленный.
   -"Серод, где все?"
   - "Ушли . . . леди." - Он произнёс этот титул с заметным оттенком раболепной насмешки, как будто подначивая её обидеться и возмутиться.
   - "Да, но куда, и почему?"
   Он явно не желал ей этого говорить, но прямой вопрос принуждал его давать прямой ответ. - "Пятнадцать дней тому назад Принц Одалиан узнал, что Орда пришла в движение и наступает сюда. Он немедленно разослал гонцов собирать Каркинаротское ополчение и запросил помощи у Кенцирского Верховного Лорда. Прошлым вечером его навестил один посетитель. Не спрашивай меня кто," - добавил он оборонительно, как будто это незнание снижало его ценность. - "Я не знаю. Следующим утром, не давая никаких объяснений, он приказал всем и вся покинуть дворец. Теперь здесь осталось только лишь трое стражников, сам Принц со своей леди (которая отказалась уходить), и какой-то приведений (spook)."
   - "Кто?"
   - "Привидений. Я не знаю, откуда он взялся, но думаю, что Принц со стражниками остались на него охотиться. Такой необычный на вид мужчина. Лицо, как у годичного трупа. Ты его знаешь?"
   - "Нет."
   - "Это странно." - Он бросил на неё лукавый, косой взгляд. - "А вот он, похоже, тебя знает. По крайней мере, я застукал его за царапаньем в твою дверь."
   В тени лестницы дожидается человек, его лицо - оскал мертвеца. Он суёт в её руку нож с белой рукоятью. Она взбирается, взбирается, к дверному проёму, завешенному красными лентами, к темноте внутри . . .
   Джейм передёрнулась. Так вот что за воспоминание частично пробудило нацарапанное изображение кинжала; но лестница, нож, и череполицый мужчина - всё это было в Тёмном Пороге много лет тому назад. Даже сейчас, она не вспомнила достаточно, чтобы понять, что означает этот фрагмент воспоминаний. Ну, да ладно, сейчас есть более важные вещи, о которых стоило подумать.
   - "Серод, ты упомянул только лишь шестерых человек, семерых, считая тебя. Я разыскиваю своих друзей, -- большого мужчину с седеющими волосами и золотистого барса. Они тоже должны быть где-то здесь."
   - "Только не во дворце," - сказал он решительно. - "Я знаю здесь каждую комнату, о да, и каждую камеру во всех семи подземельях, тоже."
   - "А что ты знаешь об этом?" - Джейм махнула в сторону коридора, ведущего во тьму.
   На этот раз Серод поёжился. - "Это не часть Каркинарота. И я понятия не имею, откуда это взялось. Оно просто возникло здесь во время визита незнакомца, и с тех пор становится всё более видимым, всё более реальным."
   - "Серод, а кто твоя леди?"
   - "Как это кто, Лира, консортка моего принца, дочь милорда Каинрона."
   - "Думаю, мне будет лучше с ней повидаться."
   - "Да . . . да, конечно." - В этот раз он и в самом деле скрючился у пола, как будто над ним воздели хлыст. - "Сюда, леди."
   Он повёл её обратно вверх во дворец, прочь от фантомного коридора. Джейм шагала следом, бросая на него любопытные взгляды. Он звал её "леди." Что это, просто способ излишнего раболепства или же он и в самом деле чувствовал, что она чистокровная хайборнка? Марк-то до сих пор не догадывался. Возможно, что некоторые кенциры чувствуют разницу быстрее, чем другие -- но кенцир ли Серод? Её впечатление о нём было удивительно смешанным.
   Они миновали довольно запутанный клубок коридоров, прежде чем молодой человек остановился и осторожно поскрёбся в дверь. Никакого ответа. Но он всё равно её распахнул и крадучись проскользнул внутрь. Джейм последовала за ним. И обнаружила, что оказалась в неуёмно шикарной анфиладе комнат, всюду алое и золотое, плюш и бархат. Пол покрывали дорогие ковры; а каждый дюйм стен - ещё более роскошные драпировки. Всё демонстрировало исключительное мастерство ремесленников, за исключением одного вышивного портрета молодого, светловолосого, кареглазого мужчины, настолько кособоко сделанного, что это могло быть работой только лишь хайборна. Внизу под портретом, пламя скакало в богато украшенном камине. Анфилада была жаркой и душной. И, разумеется, никаких окон.
   Серод поспешно выудил из карманов побитые яблоки и помятые кексы и сложил их горкой на столе. Джейм задумалась, а не он ли доставил еду и в её комнату, тоже. Она, почему то так не считала.
   - "Одалиан?"
   Серод выронил яблоко и метнулся к двери. Слишком поздно. На пороге внутренней комнаты очертился девичий силуэт.
   - "О," - сказала она пренебрежительно, - "Это только лишь ты. Ой!" -- совершенно иным тоном -- "Еда!"
   Она поспешно выступила на свет, её длинная тёмно-красная юбка завивается вокруг лодыжек. Выше располагались широкий золотистый пояс, вышитый корсаж-боди, что выглядел болезненно туго затянутым, широкие, приставные рукава, перчатки, и маска. По её голосу и манере двигаться, Джейм решила, что девушке лет четырнадцать. А затем юная леди увидела Джейм и резко остановилась.
   - "О! Но ты же одета . . . Я имею в виду, раздета . . . Я имею в виду . . . подожди!"
   Лира метнулась обратно во внутреннюю комнату и выскочила обратно, сжимая в руках обрывок ткани, который тут же сунула Джейм. Джейм удивлённо его изучила, а затем пожала плечами и надела. Это была маска.
   - "Я почту за честь, если вы согласитесь преломить со мной хлеб," - сказала Лира официальным тоном.
   Считалось достаточно неучтивым спрашивать гостя о его имени, а консортка Принца определённо старалась вести себя предельно корректно, несмотря на свой голод. Она разрезала яблоко на аккуратные дольки и сначала любезно предлагала каждый кусочек Джейм, прежде чем, не жуя, проглотить его самой, со всеми помятостями.
   - "В самом деле, как же неловко," - начала она. - "Одалиану следовало не забыть оставить под рукой хотя бы несколько слуг и повара, но он же такой импульсивный."
   - "А почему он вообще приказал всем покинуть дворец?"
   Лира под своей маской, похоже, нахмурилась. Прямые вопросы определённо также считались неучтивыми, по крайней мере, по Южным стандартам, но и напоминать об этом гостю - тоже. - "Я полагаю, что он хочет собрать как можно большую армию, перед тем как отправиться навстречу Кенцирскому Воинству," - сказал она довольно неясно.
   Даже дворцовых горничных и поваров-кондитеров? - "И когда же должна выступить эта армия?"
   - "О, меня мало заботят такие детали. Серя?"
   - "Через шесть дней, на двадцатое число Зимы," - отозвался юноша из теней у двери, куда он тихонько отступил, определённо в надежде, что о нём позабудут. - "Ожидается, что и Воинство, и Орда доберутся до Каскада над Водопадами где-то к тридцатому."
   - "Умный Серя." - улыбнулась Лира с примесью злобы. - "Он всегда знает все детали -- обо всём и обо всех. Не так ли Серя?"
   Джейм поспешно вмешалась. - "Леди, возможно ли будет засвидетельствовать моё почтение Принцу?"
   Лира бросила взгляд на портрет над очагом. - "Если только сумеешь его отыскать. Ох!" - Она внезапно вскочила, расстроенная и взволнованная. - "Он же так занят, так занят в последнее время. Обязанности тут и там . . . Я и сама его едва вижу. Но такое же вполне нормально, ты сама знаешь" - Она с беспокойством посмотрела на Джейм. - "Это никоим образом не является нарушением контракта."
   - "Контракта?"
   - "Ну, ты же знаешь," - всё равно, что простушке, объяснила ей Лира. - "Брачного контракта. Он должен быть обновлен в Середине Зимы. А мой отец, Лорд Каинрон, не станет этого делать, если, что-нибудь, ну, будет не совсем как надо. И тогда мне придётся уехать. Но если Принц поможет Отцу победить у Водопадов, то он, возможно даже расширит контракт, включив туда детей. О, как бы мне этого хотелось!"
   Джейм потрясённо на неё уставилась. - "А сама ты, что ли, ничего сказать не можешь?"
   Лира ответила не менее потрясённым взглядом. - "Ну, конечно, нет! Лорд Каинрон глава моей семьи. Я естественным образом обязана делать то, что он говорит."
   - "Естественно," - эхом откликнулась Джейм, выглядя огорошенной.
   - "Но ты ничего не расскажешь моему лорду отцу обо всём этом, потому что ты такая же женщина, как я," - заявила Лира с внезапной, лучезарной улыбкой, которая тут же угасла, едва она повернулась к юноше в тенях у двери. - "И ты тоже ничего не расскажешь, потому что тут нечего рассказывать! Обещаешь?"
   - "Леди," - сказал Серод с несчастным видом, - "вы же знаете, что я не могу."
   Она метнулась к нему разъяренной иглой, стиснув маленькие кулачки. - "Ты пообещаешь, Серя, или . . . или же я поведаю этой леди некоторые подробности о тебе самом. Поразмысли над этим, Серя."
   По тому, как она выплюнула это прозвище, Джейм поняла, что на Южном и Восточном диалекте (Южнише и Востокише) оно означает одно и то же. Юноша сжался в комок.
   - "Леди, прошу . . ."
   - " Леди, леди,' "- передразнила она его, а затем крутанулась на месте, юбка вздувается колоколом, в сторону Джейм. - "Ты любишь загадки? Вот тебе одна: Как звать бастарда полу-Кенцира-полу-Южанина? Ответ: Как тебе захочется."
   Серод поспешно выскочил из комнаты, даже не затворив за собой до конца дверь. Джейм уставилась ему вслед.
   - "Я и не знала, что подобное кровосмешение возможно. Ну и кто же поставил сей эксперимент?"
   Лира пожала плечами, уже теряя всякий интерес. - "А, одна кухонная девка и, по всей видимости, кто-то из кортежа моего отца. Он посещал Каркинарот где-то двадцать лет тому назад, когда здешним принцем был отец Одалиана. А ты не отыщешь для меня Одалиана?" - Она поймала Джейм за руки и заговорила страстным шёпотом, забывая дышать. - "О, пожалуйста, сделай это! Я не стала говорить такое перед этим . . . пролазой-доносчиком [sneak], но дела здесь пошли так странно, а я так напугана. Ты это сделаешь?"
   - "Я попытаюсь, леди," - ответила Джейм и выскользнула из комнаты.
   Снаружи в холле, она прислонилась спиной к двери и сделала глубокий вдох. Что за жуткие, затхлые комнаты! Так вот как живут женщины хайборны, стиснутые удушающим миром традиций и безусловного подчинения? Станет ли Тори превращать её в очередную Лиру? Быть просто пешкой, посылаемой то туда, то сюда, по нуждам политики, чтобы согреть мужчине постель или выносить ему ребёнка, чтобы прожить в душных залах весь остаток своей жизни. Джейм передёрнулась. Впрочем, до этого ещё много чего могло случиться. Она даже могла ухитриться позволить себя убить. Кто-то тихо хихикнул. Джейм развернулась и обнаружила Серода, сидящего на полу, прислонившись к стене, острый подбородок на острых коленях.
   - "Ты же знал, что она всё расскажет, не правда ли?"
   - "Она рассказывает об этом всем, если только вспоминает," - отозвался он приглушённым голосом. - "А вспоминает она всякий раз, когда меня видит."
   - "Слушай, Серод. . ."
   - "Ты имела в виду Серя?"
   - "Нет, не имела. Ты не больше ответственен за своё происхождение, чем . . . чем я за своё. Слушай, может бегать в таком виде и полезно для кровообращения, но я уже начинаю замерзать. Ты не мог бы отыскать мне одежду?"
   Он бросил на неё острый взгляд. - "Что-нибудь из Лириной, ты имеешь ввиду?"
   - "Трое, нет." - Она сняла маску и бросила её на пол. - "Что-нибудь из твоей, если можно."
   Серод начал смеяться, а затем увидел, что она серьёзна. - "Подожди здесь." - Он вскочил на ноги и метнулся вглубь коридора. Парой минут спустя он вернулся с полной охапкой одежды, включая один предмет нижнего белья, для Джейм в принципе непригодный (гульфик???).
   - "Очень забавно," - сказала она, возвращая его парню.
   Затем она натянула всё остальное: мягкие чёрные сапоги с перекрёстной шнуровкой от начала подъёма до колена; чёрные штаны; широкий чёрный пояс; свободную чёрную рубашку; и даже пару чёрных перчаток.
   - "Ну что же," - сказал Серод, внимательно её осматривая. - "Прекрасный наряд -- для пролазы-шпиона."
   Джейм стрельнула в него поднятой бровью. - "Как скажешь. Отлично. Серод, не проводишь меня к храму?"
   - "Как скажете . . . леди."
   Он повёл её к цели жутко извилистым маршрутом, полным неожиданных заворотов и поворотов. Джейм улыбнулась. Ему определённо хотелось помогать ей овладевать лабиринтом дворца не больше, чем ей самой - раскрывать секреты Клубка конкуренту в Тай-Тестигоне. Тем не менее она зафиксировала каждый поворот в своей хорошо натренированной памяти.
   Наконец Серод осторожно приоткрыл дверь, и внутри оказался храм в своём девятистенном покое. Джейм прикинула, что прошло уже не меньше сорока восьми часов с момента её прошлого посещения. За это время, висящая на потолке световая сфера потускнела ещё больше, а пятна усохшей травы разрослись ещё шире. А что ещё хуже, беспрерывная пульсация силы терзала и комкала окружающий воздух подобно жару над разогретой солнцем скалой. Серод остался стоять у дверей, а Джейм медленно погребла к храму, как будто осторожно пробираясь меж вероломных стремительных потоков. Она позвала, но в этот раз изнутри никто не откликнулся. Запорный брус был по-прежнему на своём месте. Эх, будь там замок, она бы наверняка сумела с ним справиться, но подобное требовало всей великой силы Марка. Опасность, опасность . . . . Она аккуратно отступила к двери.
   - "Серод, тебе стоит не забывать приглядывать за этим местом, в том случае, если я не вернусь обратно. В какой-то момент, двери храма могут начать дезинтегрировать. В этом случае вам с Лирой будет лучше выбираться отсюда как только можно быстрее, пока дворец не обрушился вам на головы."
   - "Да, леди." - Серод, похоже, был впечатлён даже против своей собственной воли. - "Но куда же вы отправляетесь?"
   - "Ты сказал, что моих друзей во дворце нет. Их могли увести наружу на место сбора армии?"
   - "Нет. Принц повелел наглухо заколотить все двери, кроме одной, а я всё это время за ней наблюдал."
   - "Чёрт возьми. Тогда, насколько я знаю, осталось только лишь одно место, где они могут быть; в Тенях."
   Они покинули комнату с храмом и снова отправились в центр дворца. Серод внезапно схватил Джейм за руку. Коридор прямо перед ними постепенно темнел и искажался, наливаясь в глубине теневыми глубинами.
   - "Этого здесь прежде не было," - сказал Серод тихим голосом. - "Тьма распространяется. И ты хочешь туда идти?"
   Джейм с дрожью обхватила себя руками. - "Нет, я этого совершенно не хочу." - По сути дела, казалось, шептал в её голове тихий, холодный голосок, это может оказаться просто жуткой ошибкой." - Но какой у меня выбор?"
   Серод с изумлением её оглядел. - "Ого, да ты и в самом деле не ведаешь, что творишь, не так ли?"
   - "Лишь изредка," - призналась Джейм с внезапной кривой ухмылкой. - "А если бы знала, то, вероятно, не стала бы это делать, но, насколько я могу судить, альтернатива заключается в том, чтобы провести остаток жизни стоя в углу с натянутым на голову мешком. И я, в любом случае, серьёзно насчёт Лиры. Приглядывай за ней. Она может и жестокий, глупый ребёнок, но она всё же одна из наших. Увидимся позже -- я надеюсь."
   И она шагнула в тени.
  
  

Глава 10 Затаившееся Прошлое

  

Белые Холмы: 14-16-й день зимы

  
   НА ЗАКАТЕ четырнадцатого дня Зимы Кенцирское Войско вышло к месту, где дорога изгибалась практически на восток, следуя за речным извивом. Этой ночью они встали лагерем рядом с древним мощёным трактом. На рассвете пятнадцатого они переправились вброд через Серебряную и замаршировали на юг по нетоптаным травам, в волнистую, запретную землю.
   В это время года холмы были всё ещё скорее зелёными и жёлтыми, чем белоснежными, а небо таким ясным, что резало глаз своей голубизной. По вершинам колыхалась грубая, высокая трава. Низины под ними щетинились неким видом шиповника, что становился по осени сухим как трут, не теряя, впрочем, при этом остроты своих шипов. Меж колючими ветвями проглядывало кружево белых цветков, что смотрелись достаточно милыми на расстоянии, но при этом походили на маленькие, деформированные черепа вблизи. На закате всюду застрекотали миллионы сверчков, а в холмистых низинах начал сгущаться туман.
   Первая ночь прошла без всяких происшествий.
   На второй день они продолжали работать ногами изо всех сил, стараясь двигаться настолько быстро, насколько это позволяла местность, но к наступлению заката обнаружили, что всё ещё остаются в тревожной близости к полю старой битвы. Весь минувший день они запинались за укрытые высокой травою кости, пропущенные теми, кто обыскивал холмы непосредственно после боя, и тщательно их собирали, на случай, если какая-нибудь принадлежит кенцирам, для последующего погребального пламени. Этой ночью у бивачных костров некоторые предавались историям о несожженных мертвецах, в то время как другие вспоминали горе и стыд поражения Серого Лорда Ганта. Многим из кендар постарше довелось пережить ту минувшую кровавую сечу. Всем было неуютно и тревожно, и никто не мог уснуть, несмотря на тяжёлую усталость.
   Донкерри спал, но очень тревожно. Ему снилось, что он снова стоит, дрожа, у огня в башенных покоях Верховного Лорда, после того, как его дедушка от него отрёкся. - "Я не слишком хорош в прощении тех, кто за мною шпионил," - говорит ему Торисен. - "Спроси Бура. Но я попытаюсь, если ты пообещаешь никогда так больше не делать."
   - "Но ты никогда не был на костяной охоте в Киторне," - издевались над ним остальные мальчики. - "Младенец, младенец, кровавая слепота, кровавая слепота, кровавая слепота . . . "
   Донкерри проснулся судорожно хватая ртом воздух, под звуки хора издевательских голосов. Но нет, это всего лишь кузнечики. Его не изгнали, не совсем. Торисен принял его к себе, и он теперь здесь, в безопасности палатки Верховного Лорда. Он всё ещё чему-то принадлежит, и всё ещё может найти какой-нибудь способ доказать свою ценность. Донкерри покрепче закутался в эту мысль и снова заснул, успокоенный и ободренный.
   Лорд Каинрон в своей палатке выражал соболезнования как-бы-лорду Кори. Нет, это совершенно неправильно, что Верховный Лорд поручил надзор за Команом этому тупоголовому Демоту. Семья никогда не смирится со столь хорошо продуманным оскорблением. И разве это не печально, сколь обесценились нынче понятия чести.
   Рандир глядел на залитый светом шатёр Каинрона, и с презрением думал, насколько тупым этот тип до сих пор оставался. Такая сила и власть, и в руках дурака.
   Брендан расхаживал среди своих собственных людей, обмениваясь тихим словом здесь, усталой улыбкой там. Наверное, уже в сотый раз он задумывался над тем, зачем он вообще вовлёк их в эту затею, следуя за этим юным, и возможно безумным Верховным Лордом из павшего дома.
   Близнецы Эдирры сидели у горящей жаровни в своём шатре, предаваясь обсуждению женщин и, как обычно наедине, заканчивая свои сентенции друг за друга.
   Ардет в своей богато обставленной палатке, упорно корпел над картами, как будто бесконечный пересчёт лиг до Водопадов, мог каким-то образом сократить расстояние.
   Холли, Лорд Даниор, спал.
   А к Торисену, беспокойно бродившему в одиночестве вдоль северного периметра лагеря, подбежал, почти плача, мальчик Рион.
   - "Лорд, лорд, идёмте быстрее! Прапрадедушка Джедрак хочет вас видеть. Я-я думаю, он умирает."
   Штандарты Яранов трепетали на макушке холма в некотором отдалении, почти за пределами восточного периметра. Все инстинктивно выбирали себе вершины и верхние склоны, оставляя низины рассёдланному табуну, так что лошади неспешно бродили от склона к склону, жадно пасясь под бдительным присмотром дюжины или около того винохиров, что сопровождали Воинство. Торисен поспешно рассекал табун, Рион трусил следом. Склоны холмов над головой мигали точками костров. Низины внизу набухали туманом. И вот они уже снова карабкаются к скоплению бивачных костров через безмолвные, ждущие ряды Яранов. Торисен заметил, что многие из них уже чересчур староваты для военной службы, а затем вспомнил, что большая часть этих кендаров, пусть даже бывших рандонов, была в первую очередь летописцами, а уже потом воителями.
   Из главной палатки появился Кирен, неся отрез тонкого льняного полотна, который он осторожно расстелил на земле под знаменем Расколотого Дерева. Из темноты донёсся долгий вздох. Хайборн вытащил нож, уколол себя в большой палец и позволил капле крови упасть в центр ткани. Затем он вручил нож Риону. Мальчик яростно полоснул себя по руке, вызывая целый дождь капель крови, большая часть которого угодила в центр ткани. Он сунул нож ближайшему кендару и разразился слезами.
   - "Простите," - сказал Торисен хайборну. - "Я пришёл так быстро, как смог."
   Он проследовал за юношей в центральный покой большой палатки. Джедрак покоился на своём соломенном тюфяке, его острый профиль ясно проглядывал сквозь накинутое на его лицо покрывало.
   - "Бедный старик. Ему ни в коем случае не следовало отправляться в подобную экспедицию."
   - "Так мы все ему и твердили." - Кирен прикрыл стоящую рядом с постелью старого лорда жаровню, позволяя теням закутать его в свои объятья. - "Хотя он всегда следовал своей собственной дорогой, всегда -- но только не в этот последний раз."
   - "Рион передал, что он хотел со мною поговорить. Ты не знаешь, о чём?"
   - "Две вещи. Во-первых, ему не хотелось бы смешивать свой пепел с и без того толстым слоем праха на этих проклятых холмах."
   - "Это легко устроить. Мы выберемся из этих земель не позднее послезавтра. Его погребальный костёр вполне может до этого подождать."
   - "Хорошо. Второе . . . Тссс, Рион. Что бы подумал о тебе Прадедушка, вздумай ты так при нём шуметь? Ну вот, иди сюда, ложись и попытайся уснуть. Хороший мальчик."
   Он снова вернулся на свет, оставляя мальчика лежать свернувшись клубком на своём тюфяке в углу и давиться слезами. Торисен потрясённо на него уставился. Что-то в его лице, в манере движения . . .
   - "Послушай, неужели я вконец лишился остатков мозгов или ты, всё-таки, женщина?"
   Кирен улыбнулась. - "Не совсем. До моего совершеннолетия осталось ещё несколько лет."
   - "Ну, будь я проклят. Но, во имя Земли, как ты сумела держать это столько лет в секрете?"
   - "А кто сказал, что это секрет? Яраны всегда знали. А что касается других домов, то, понимаете, моя мать умерла при моих родах. В результате и я, и мой отец, стали вызывать подозрение в области племенного продолжения рода, так что с тех пор никто за пределами нашего собственного дома не уделял нам никакого особого внимания, скорее к нашему собственному облегчению. Впрочем, не то, чтобы хайборны Яраны хоть когда-нибудь рассматривались в качестве очень хороших брачных партнёров. Слишком уж эксцентричны, знаете ли. Лорд Рандир проявил немалую снисходительность, позволив своей племяннице заключить контракт с моим отцом. А затем она умерла. Я могла бы родиться трёхногим гермафродитом, и при всём этом мой прадядюшка Рандир едва ли об этом узнал бы или хотя бы озаботился поинтересоваться."
   - "А сейчас?"
   Она улыбнулась. - "И сейчас могло быть так же, но с тех пор, как Джедрак объявил меня своим наследником . . ."
   - "Рандир полагает тебя мужчиной." - Он бросил на неё острый взгляд. - "И мне также полагалось закрепить тебя в звании, исходя из этого предположения?"
   - "Ну конечно, нет. Джедрак собирался рассказать вам обо всём сегодня вечером. Он хотел, чтобы вы пообещали ему перед его смертью, что поддержите мои притязания на звание лорда. Это было его второй просьбой."
   Торисен отвернулся в сторону, рассеяно пробегаясь пальцами сквозь волосы. - "Изо всех слабоумных, старческих прихотей, но даже если я санкционирую подобную штуку . . . Закон, без сомнения, такого не дозволит. Джедрак должен был это знать."
   Кирен бросила на него прохладный, почти что пренебрежительный взгляд. - "Мы же дом учёных. Будьте добры доверять нам хотя бы в вопросах проведения исследований. В Законе нет ничего, что бы препятствовало леди возглавить семью вместо лорда. А в случае двуяйцевых близнецов, вроде Госпожи и Мастера, власть даже делили пополам. Только лишь с момента падения Джеймсиль Плетущей Мечты на женщин хайборнок наложили такое множество ограничений, и по большей части они - чистейший Обычай, а вовсе не Закон."
   - "Но мужчины хайборны в твоём доме наверняка оспорят все твои притязания."
   Она только фыркнула. - "И кто же из них такое захочет? Как я уже говорила, мы дом учёных, и каждый из нас с головой закручен в свою собственную работу. Сама я специализируюсь на Падении. Можно сказать, что весь дом Яранов подбрасывал монетку, выбирая кандидатуру на пост администратора, и я проиграла. Пока я не достигну совершеннолетия, обязанности главы дома будет исполнять прадядя Кедан, но даже под угрозой насилия вы не заставите его задержаться хоть секундой дольше. Так что вопрос остаётся открытым: вы подтвердите моё назначение, когда придёт время?"
   Торисен довольно беспомощно это обдумал. - "Даже не знаю. Мне нужно время, чтобы приучить себя к подобной мысли, а затем всё во многом будет зависеть от того, как много силы и власти у меня будет, когда ты окончательно станешь самостоятельной. Верховый Совет наверняка поднимет вой, слышимый отсюда и до Водопадов." - Он внезапно улыбнулся. - "Мне практически хочется поддержать твои притязания только лишь ради того, чтобы поглядеть на их лица. Смело доверьтесь Яранам, если возникла нужда отыскать что-нибудь настолько нетрадиционное."
   - "Нетрадиционное." - Кирен бросила взгляд в сторону теней у кровати. Когда она повернулась обратно к Торисену, в уголках её глаз блестели слёзы. - "Джедрак всегда говорил, что именно это ему и нравится в вас больше всего."

* * *

   Торисен задержался в выходном клапане палатки, поднимая воротник куртки против нахлынувшей ночной прохлады. Кендары всё ещё продолжали безмолвно выражать свое уважение, отдавая по капле крови каждый. Края траурной ткани были теперь уже почти чёрными от пятен. Прежде чем кровь окончательно засохнет, полотно аккуратно сложат и поместят на грудь Джедраку, дабы отправить впоследствии вместе с ним в огонь. В давние времена, привязанные кровью поборники лорда-шанира сами взрезали себе вены, восходя вместе с ним на его погребальный костёр. Теперь ритуал давно уже стал чисто символическим, но всё ещё оставался сугубо частной церемонией, в которой Верховному Лорду не было места. Торисен потихоньку удалился.
   Главная палатка Яранов располагалась практически на самой восточной точке лагере. За нею виднелось всего несколько бивачных костров на вершине холма, а потом только лишь залитые лунным светом склоны, катящиеся волнами к удалённой Серебряной, к намного более близкому полю давней битвы. Торисен вышел за периметр и уселся на склоне холма, глядя на далёкий восток, поверх потихоньку убывающей зыби холмов.
   Он думал о Кирен. Сама мысль о леди, руководящей целым домом, всё ещё вызывала в нём полнейшее замешательство, но, в общем-то, он и так мало что знал о женщинах хайборнках. Большинство из них содержалось в условиях жёсткой изоляции, а все их контракты заключались исключительно в политических целях. Он даже ни разу не видел Каллистины, пока не высохли печати на его соглашении с её отцом. Ах, Каллистина, такая прекрасная, такая порочная. Неужели его потерянная сестра-близняшка могла вырасти в подобную женщину? Он не мог себе такого представить. Всю его жизнь ему казалась, что Джейм неотступно следует за ним по пятам, но каким-то удивительно абстрактным способом, будто призраком без лица и без голоса. Только лишь за последние полтора года ощущение её присутствия резко усилилось, особенно перед или после ночных кошмаров, так что теперь он почти чувствовал, что она в прямом смысле стоит у него за спиной. Но кого или что он увидит, если рискнёт обернуться посмотреть? Ветер терзал его волосы и холодил ему шею.
   Тори, я вернулась. Я иду за тобой. Тории-и-и-и- . . .
   Он яростно вздрогнул, пробуждаясь от полудрёмы. Нельзя этого допускать, нельзя. Прошлой ночью он решил, что будет лучше продолжать бодрствовать, потому что любой сон в этом месте будет особенно мерзким; но сейчас он внезапно подумал, не ползёт ли за ним один из тех особых кошмаров, что настиг его в Тагмете. Обычно у него было больше времени на подготовку - дни или даже недели, в зависимости от силы набегающего сна. Сейчас определённо слишком рано для нового. Нет, он, должно быть, просто слишком переживает из-за смерти Джедрака, и из-за места, где находится. Пора двигаться дальше.
   Однако, когда Торисен поднялся, его глаза оставались прикованными к волнистой земле на востоке, и он озадаченно заколебался на месте. Контуры отдалённых холмов казались такими знакомыми, но как такое возможно? Он же никогда здесь не был. Этот холм слева, почти скрытый из виду . . . за ним должен быть другой, почти как острый пик, а за ним ещё один в форме кургана, а за тем . . .
   Ошеломлённый, Торисен спустился по склону в другую сторону от лагеря и зашагал, немного прихрамывая, в сторону манящей земли.

* * *

   КИНДРИ ПРЕДЛОЖИЛИ МЕСТО в одном из больших внутренних покоев просторной палатки Ардета, где спали кровные родичи хайборны лорда, но он вместо этого выбрал крохотную комнатку на самой границе шатра. В ней едва хватало места для его тюфяка, и была всего одна отдушина, с внутренней занавеской из марли для хорошей погоды, и наружной из брезента - для плохой, но зато вся она была его собственной. После многих лет в общей спальне аколитов, подобное уединение наполняло его несказанным блаженством. В первые дни марша он частенько лежал тут без сна до глубокой ночи, просто, чтобы подольше посмаковать это ощущение. Однако, когда темп Воинства ускорился, сон стал гораздо более ценным. А затем, в Белых Холмах, он стал практически невозможным.
   На вторую ночь, Киндри беспокойно ворочался в полудрёме в своей холщёвой ячейке. Он не привык так долго находиться в седле, и все его кости ломило от усталости. Даже полчаса сна двара могли дать его телу целителя возможность полностью восстановиться, но всякий раз, когда он соскальзывал в глубокий сон, его снова и снова с дрожью будили сбивающие с толку сны. Сейчас ему отчего-то казалось, что холмы под шатром начинают пульсировать, подобно неугомонным морским валам. Вверх, вниз, вверх . . . нет это не парусиновый пол баюкает его, но руки, белоснежные костяные руки, тонкие косточки, тянут, тянут.
   Просыпайся, просыпайся! он подумал, что слышит слабый намёк на кричащий голос. О, пожалуйста, просыпайся! Он в тебе нуждается!
   - "Кто?" - воскликнул вслух Киндри, полупроснувшись. - "Кто во мне нуждается?"
   Снаружи палатки разожгли бивачный костёр, и мерцающий золотистый свет заливал небольшую каморку через закрытое марлей входное отверстие. По внешней стене двигались тени. В ночи бормотали голоса, но говорили не с ним. Он был один . . . но один ли? На задней стене его узкой комнатушки была одна тень, которой там прежде не было, склонившаяся над тенью его собственной лежащей фигуры. Киндри озадаченно её рассматривал, уверенный, что всё ещё спит. Тень была маленькая и болезненно худощавая. А, она, должно быть, принадлежит тому мёртвому ребёнку, которого Верховный Лорд забрал из Киторна, и которого до сих пор возит вместе с собой в седельной сумке. Ну, чего же она от него хочет, пусть даже во сне? А девочка всё тянула и тянула. Его тень начала потихоньку подниматься.
   Киндри сбросил прочь своё одеяло и поспешно поднялся. Сон или же нет, но он не имел ни малейшего желания позволять своей тени отправляться куда бы то ни было без него самого. Он скоренько натянул какую попало одежду и последовал за ней прочь из палатки. Его собственная тень и меньшая лунная тень мёртвой девочки провели его через лагерь к восточному периметру, стараясь держаться нижних склонов холмов. За границей лагеря Яранов, он последовал за тенями на вершину холма. Перед ним расстелились волны холмов, катившихся к востоку под светом четвертинки луны, и на одном из их склонов виднелось что-то темное. Ещё одна тень? Нет. Кто-то, одетый во всё чёрное. Кто-то, легонько прихрамывающий. Торисен.
   У Киндри перехватило дыхание. Его первым, почти бессознательным, действием в качестве целителя, ещё в годы детства, было восстановление его собственных слабых глаз, но по каким-то причинам, исправленное зрение никогда не переносилась и во сны. Он видел холмы, луну, это тёмную, удаляющуюся фигурку чересчур ясно. А это значило, что это не сон. Он бодрствует, а Верховный Лорд Кенцирата уходит один, безо всякой защиты, в сторону поля старой бойни, что погубила его отца, в сторону несожженных и, возможно, мстительных мертвецов.

* * *

   ТОРИСЕН ЗНАЛ ЭТИ ХОЛМЫ. Все их контуры, характер покрывающих склоны травы и камней, всё это твердило ему о времени и месте, которые, как ему казалась, он безопасно оставил позади навечно. Впереди, стеною вздымалась чернильная темнота, черное на черном, заливая собою звёзды. Ребёнком, он порою лежал ночами без сна, неотрывно глядя на неё в окно, и едва осмеливаясь дышать, из опасения, что она обрушится вниз, давя собой замок, Призрачные Земли, весь Ратиллиен. И вот эта штука снова здесь: Барьер, с давящим на другую сторону Тёмным Порогом. Ещё один подъём, и там, невозможно, раскинулся и сам замок, его старый дом, лежащий в девяти сотнях миль от Белых Холмов.
   Он зашагал вниз по склону в сторону замка, в своёго рода ошеломлении и ужасе. Вот и каменный мост, перекинутый через опоясывающий ров, и главные ворота, косо висящие. За входной сторожкой лежал внутренний двор, окружённый казармами, амбарами, и другими хозяйственными сооружениями, теснящимися у внешней стены, чьи зубцы бежали вдоль линии их крыш. А впереди поднималась квадратная башня замка. Он медленно зашагал в её сторону, всё ещё чувствуя онемение от терзающего его неверия. Пробивающаяся сквозь мостовую трава цепляла его за ноги. Лозы-пиявки оплели собой все стены. Каким же безмолвным всё вокруг было, каким же . . . мёртвым.
   Перед башенной дверью темнела спутанная масса -- по всей видимости остатки костра. Но кому же теперь его здесь разводить? Отец должен был устроить семь кругов ада, когда он  . . . о нет, это вовсе не обугленные сучья, но руки, и ноги, и лица . . .
   Торисен узнавал каждого, кого хоть немного пощадили пламя и сталь: Лон, учивший его верховой езде, Мерри, повар; Тиг, все его боевые шрамы стёрты огнём. . . . Ему раз за разом сновиделись их смерти во время финального нападения, но такое - ещё никогда.
   Это всё сон, думал он, ощущая, как на него наползает холодный паралич кошмара. Я уснул на склоне холма и угодил в ловушку. Я больше никогда не смогу очнуться.
   - "Милорд!"
   Сзади послышались чьи-то шаги. Его схватили и развернули чьи-то руки. Он оглушено уставился в лицо Киндри, едва его видя.
   - "Уходи. Ты не принадлежишь этому сну."
   - "Сну? Нет, лорд, послушайте меня: Это всё реально."
   - "Реально?" - удивлённо мигнул Торисен. - "Но как такое возможно? Это замок, где я вырос, где мой отец умер, проклиная меня. Это Призрачные Земли."
   Шанир с дрожью огляделся кругом. - "Я почему-то не думаю, что мы всё ещё в Белых Холмах -- будь мы там, то оказались бы сейчас точно в центре старой битвы. Соответствия, аналогии." - Он бросил на Торисена острый взгляд. - "Что, разве вы не понимаете, Белые Холмы наверняка размягчились. Тёмный Порог должен плескаться там под самой поверхностью реальности, точно так же, как и, по всей видимости, здесь, а затем две заражённые области, столь похожие по географии, архитектуре или -- или ещё чем-то ещё -- порой они в определённом смысле перекрываются, как будто одна ложится поверх другой. Вот так мы, должно быть, и попали оттуда сюда."
   - " 'Мы' ?" - Торисен развернулся к нему, начиная постепенно пробуждаться. - "А зачем ты вообще за мною последовал? Что тебе нужно?"
   Киндри испуганно вздрогнул и отступил на шаг назад. Он уже и забыл насколько Торисен ненавидит, когда за ним шпионят или просто ходят. - "М-меня привела девочка, лорд. Смотрите, она сейчас здесь. Я-я думаю, что это место её пугает."
   Когда Верховный Лорд развернулся, детская тень прошла между ними на омытые лунным светом камни башни. Теперь она быстро скользнула к его боку, настолько близко, что он, не подумав, потянулся рукой вниз, чтобы коснуться головы, которой там не было. Да, она и вправду испугана. Это место, должно быть, очень сильно напоминало ей собой руины Киторна . . . предполагая, что и замок, и она сама, не являются просто фантазией его запертого во сне сознания.
   Внезапно, он упал на одно колено и со всей силы ударил кулаком по брусчатке. Камни украсили пятнышки крови.
   - "Это не сон," - сказал он, вставая, и с удивлением глядя на разбитые костяшки. - "Это всё же реальность. Хорошо. Тогда я смогу с этим справиться. А теперь, во имя всех имен Бога, что же здесь случилось?"
   Киндри с удивлением поглядел на лорда. - "Ну, насколько я понимаю, тёмные напали на замок где-то пятнадцать лет тому назад и перебили всех, кроме вас. Вы сбежали и перебрались через горы в Заречье, где тайком поступили на службу к Лорду Ардету. По крайней мере, так об этом говорят люди."
   Но почему тогда Гант умер, проклиная своего сына, внезапно задумался шанир.
   - "Так говорят," - согласился Торисен, не желая смотреть в охваченные смятением глаза Киндри. Он, разумеется, уже много раз прежде слышал эту историю и никогда ей не противоречил. Она, вполне вероятно, могла быть даже правдивой, за исключением того, что резня случилась всего несколько лет тому назад, когда он уже давно бежал из замка. Если кто-нибудь когда-нибудь узнает, что он ушёл, когда Гант был ещё жив, и без его дозволения, последствия могут оказаться самыми суровыми. - "В любом случае, это случилось позже." - Он указал на груду тел, сложенную у двери. - "Кто-то побывал здесь после того, как я ушёл."
   - "Выглядит, как попытка сложить погребальный костёр," - заметил Киндри. - "Всех этих людей притащил сюда из замка и поджёг кто-то -- я бы сказал, кенцир -- кто имел самые лучшие намерения, но не знал правильной пирической руны. Странно." - Он более пристально вгляделся в обугленные тела, любопытство пересилило отвращение. - "По их виду не скажешь, что они мертвы уже пятнадцать лет. Боже мой!" - Он поспешно отскочил назад, лицо стало таким же белым, как его волосы. - "Рука вон той женщины . . . она шевельнулась!"
   Торисен тоже отпрянул. - "Мерлонги, одержимые . . . они все стали одержимыми. В этом нечистом месте ничто не остается мёртвым навечно, если только не обратится пеплом и не развеется по ветру. Только огонь заставляет их отступить. Но если они всё ещё здесь, то и он, возможно, тоже."
   - "Милорд?"
   - "Оставайся здесь с ребёнком. Я буду через минуту."
   Торисен обогнул неудавшийся погребальный костёр и взбежал по ступенькам ко входу на первый этаж замка. Оба ряда дверей стояли настежь распахнутыми. Он задержался у внутренних створок, дожидаясь, пока его глаза не адаптируются к слабому свету, что проходил через пару глубоко утопленных в кладке окон. Перед ним раскинулся округлый главный зал, где гарнизон собирался вместе, чтобы поесть и послушать отправление правосудия -- или того, что выдавалось за правосудие в те последние дни перед его побегом пятнадцать лет тому назад.
   - "Предатели!"
   Память всколыхнуло эхо того давнего пронзительного крика, зрелища застывших на месте кендаров, все лица повёрнуты к столу лорда.
   - "Едите мой хлеб и всё же злоумышляете против меня измену! Ты, ты, и ты --"
   - "Отец, нет! Эти люди мои друзья и верны нашему дому. Как и все здесь."
   - "Моему дому, возможно, но вот мне ли? Нет, нет, они обманывают тебя, мальчик, как обманули меня самого. Но никогда больше! Вы трое, у вас в руках есть ножи, чтобы резать свой ужин. Обратите их против меня или же против самих себя."
   - "Дитя, пойдём отсюда. Ты ничем не сможешь им помочь."
   Это Анар, летописец, тянет его за рукав, выталкивая прочь из зала в уединённую столовую по другую сторону открытого очага. За спиной раздаются звуки падения чего-то тяжёлого, ещё, и ещё. Кендары сделали тот единственный выбор, что дозволяла им честь. Анар тихонько прикрыл дверь.
   - "Твой отец, знаешь ли, совершенно свихнулся," - прошептал он, а затем зашёлся хихиканьем. - "О да, точно так же, как и я -- порою. Это всё это место, это нечистое, проклятое место . . . . тебе нужно убираться отсюда, дитя, прежде чем ему надоест убивать твоих друзей и он не возьмётся за тебя самого. О да, так он и сделает: эта мысль уже наполовину завладела его разумом. Кто ещё может отнять у него ту малую толику власти, что он ещё сохранил?"
   - "Но, Анар, Гант не просто мой отец, он Лорд Норф, глава нашего дома. Он никогда меня не отпустит, а если я уйду без его разрешения, брошу его и дезертирую, то это станет погибелью моей чести."
   Анар бросил испуганный взгляд на дверь, а затем склонился ещё ближе. -"Есть способ, дитя . . . "
   И Анар ему рассказал. Если каждый кендар дома даст своё согласие, то их коллективная воля пересилит волю их лорда. Брат Анара, Иштар, попытался раздобыть таким образом возможность уйти, но кендары не согласились. В конце концов, он был их жрецом. Они в нём нуждались. Но Иштар всё равно сбежал, погубив свою честь, променяв горести замка на безопасность и удобства Тай-Тестигона далеко на юге. Но кендары видят, что нынче творится. Они позволят Тори уйти, со всеми благословениями.
   - "Но, Анар, разве может что-то перевесить первородную власть лорда?"
   - "Дитя, это сможет . . . Я думаю." - Он нервно сглотнул. - "А если нет, то я-я беру всю ответственность за то, что бы ты ни решил, на свою собственную честь."
   Дверь в залу с треском распахнулась. На пороге чернела фигура Ганта. - "А что у нас здесь, а? Шепчетесь за моей спиной, сговариваетесь . . . "
   Торисен повернулся к отцу. - "Сэр, мы только лишь обсуждаем честь -- и возможности выбора."
   Теперь главный зал лежал перед ним пустым и безмолвным, освещённый лишь светом луны, льющимся меж прутьев двух оконных проёмов. В тени у дверей что-то украдкой зашуршало. Торисен не стал проверять. Вместо этого он быстрым шагом пересёк зал в направлении спиральной лестницы, расположенной у отдельной столовой, и принялся карабкаться в кромешную тьму второго этажа, его ноги легко вспоминали высоту каждой неравномерной ступеньки.
   Здесь располагались жилые покои правящей семьи, лабиринт сообщающихся комнат, закручивающийся вихрем вокруг солярия лорда над главной залой. В наружные комнаты проникало немного лунного света сквозь узкие окна-бойницы. Внутренние же лежали погребёнными в тенях слишком глубоких даже для острого кенцирского ночного зрения, и не все они были пусты и безжизненны. Торисен миновал их скорым шагом, не видя и не слыша ничего и никого, но тем не менее зная, что он не один. По ту сторону лабиринта начинала свой витой подъём лестница северо-западной смотровой башенки.
   После кромешной тьмы внизу, зубчатая стена показалась ошеломляюще яркой. Треснувший хрустальный купол над солярием сиял подобно второй луне, и покрывающий крышу белый гравий отражал этот свет. В тени северо-восточной башенки дожидался Серый Лорд Гант.
   Торисен остановился, затаив дыхание.
   - "Отец?"
   Нет ответа. Как же тихо стояла эта мрачная фигура, окружённая, всё равно что полусгоревшей растопкой, грудами мертвецов. Торисен медленно зашагал к ней по крыше, равно готовый и драться, и бежать, и едва ли сам зная, что именно сделает. Эти тени на груди Ганта . . . . Его пришпилило в вертикальном положении к двери башенки тремя стрелами. Палец с кольцом на правой руке грубо отломан. На левой руке, которым он владел Разящим Родню, вообще не осталось ни единого пальца. И кольцо, и меч пропали. Из его серой куртки, прямо над опалённой линией, оставленной погребальным огнём, торчал уголок чего-то белого. Торисен осторожно перешагнул мертвецов и протянул руку. Голова отца двинулась. Он поспешно выхватил сложенную ткань и отскочил назад. Что-то схватило его за ногу. Он упал, перекатился, разбивая захват, и оказался у хрустального купола. Гант даже без глаз уставился на него сверху вниз.
   - "Дитя тьмы. . . ." - Слова вышли хриплыми, каркающими, сказанными голосом одновременно и похожим, и непохожим на отцовский. - "Где мой меч? Где мои пальцы?"
   Торисен метнулся к северо-западной башне. А за его спиной мертвецы у ног Ганта зашевелились, медленно, неуверенно распутывая опаленные руки и ноги. Он практически провалился в лестничный колодец. А на выходе на этаж до него донеслись шуршащие и скребущие звуки из темноты впереди. Все мёртвые пробудились.
   Ловушка, пронеслась дикая мысль, я забрёл прямиком в ловушку. . . . Спокойно, парень, спокойно. Один, два . . .  - "три!"
   Он стрелой кинулся через комнаты второго этажа, виляя, петляя, изворачиваясь, сквозь лунный свет, сквозь полный мрак. Вот и лестница. Он буквально бросился в её колодец, а затем помчался через главный зал.
   Из тени перед дверью ему наперерез ринулась тёмная фигура. Торисен попытался увернуться и проскочить мимо, но запнулся о разбитую скамейку и тяжело рухнул на пол. Над ним кто-то склонился.
   - ". . . ошибался . . ." - прокаркал знакомый голос. - "Я ошибался. . . . Ничто не может перевесить первородную власть лорда. Забери себе обратно эту ответственность, дитя. Она жжёт меня . . . жжёт . . ."
   Торисен с ужасом уставился в лицо Анара. Неудавшийся погребальный костёр жутко его опалил, обнажив белоснежные кости скул и участки черепа. Хайборн издал нечленораздельный крик, оттолкнул мерлонга в сторону, вскарабкался на ноги, и метнулся через двери. Вслед ему нёсся дребезжащий голос:
   - "Дитя, отпусти меня . . . отпусти нас всех . . ."
   Киндри отступил в центр внутреннего двора, подальше от погребального костра, подальше от каменных казарм, что жили теперь потаенными звуками. Торисен схватил его за руку.
   - "Руна, парень, пирическая руна . . . ты можешь её произнести?"
   Шанир в ужасе на него уставился. - "Я-я не знаю . . ."
   Тут у него перехватило дыхание. Груда полусожжённых тел у дверей принялась лениво бурлить и шататься. Торисен его встряхнул.
   - "Скажи её, чёрт тебя дери! Освободи их всех!"
   Бледный молодой человек натужно сглотнул и крепко зажмурился. Торисен едва не дал ему пощёчину, думая, что он готовится упасть в обморок, но Киндри вместо этого сделал глубокий вдох и произнёс пирическую руну. Она с боем вырвалась наружу сквозь его горло, будто живая, и он повалился на землю, задыхаясь и кашляя. Торисен подхватил его за руки. Груда извивающихся тел занялась ярким пламенем. Внезапные сгустки огня засветились внутри казарм и в главном зале замка, с рёвом устремляясь вверх к укреплениям башни. Торисен полувывел, полувытащил Киндри сквозь надвратную сторожку и через каменный мост. Добравшись до склона холма, он, наконец, позволил измученному шаниру безвольно осесть в высокую траву, а сам развернулся и стал, тяжело дыша, наблюдать, как его старый дом окунается в пламя.
   Пятнадцать лет тому назад, он задержался на этом же самом месте, чтобы в последний раз оглянуться назад, перед тем как раствориться в ночи, уходя в сторону юга. Если бы он не ушёл, Гант, без сомнения, убил бы его рано или поздно. Тогда бы Три Народа оказались бы сейчас без него, когда они больше всего в нём нуждаются. Но он оставил бедного Анара нести его вину, и это было позором, сколь благими целями он бы ни руководствовался. Быть может, его честь и осталась в безопасности, если следовать букве Закона, но сам он чувствовал лишь смятение духа и боль в сердце.
   Торисен встряхнулся. Подобные мысли не принесут никому ничего хорошего, кроме, разве что, его врагов. Вся эта история без сомнения просто ловушка, но установленная кем, и, главное, на кого? Винить можно было только лишь перевратов, с их близостью к Тёмному Порогу, и твёрдым намерением остановить Торисена любой ценой. Сначала, нападение шанира в Тентире, затем грубая, но почти летальная засада Гришарки, затем тщательно сохранённая, едва спрятанная почтовая сумка. Любому кенциру было хорошо известно, что за эффект оказало бы подобное отчаянное послание. Воинство, разумеется, понеслось к Водопадам на максимальной скорости, по кратчайшему маршруту. Затем пришло время элемента случайности. Верховный Лорд мог даже не заметить, насколько внезапно стали похожи Белые Холмы и далёкие Призрачные Земли, и уж тем более не отправиться на разведку в одиночестве. Но он так и сделал, и здесь его дожидался старый замок, гнойный нарыв, готовый взорваться. Возможно, само его появление запустило процесс. Возможно, именно на это и рассчитывали перевраты.
   А внизу, тем временем, красный свет выплеснулся из ворот башни и потёк по ступенькам во внутренний двор. Всё больше света, а затем уже пламени изливалось наружу сквозь решётку южного окна. Зал теперь, верно, сущее пекло. Пирическая руна воздействует только лишь на мёртвую плоть, но плоть в свою очередь запалила дерево. Сколько же там, должно быть, мертвецов.
   Пожар, огонь, зал горящего железного дерева, Тентир. . .
   - "Ого, а что же тогда может тебя по-настоящему испугать? Почему бы нам не поискать разгадку вместе?"
   - "Дитя Тьмы! Где мой меч? Где мои . . ."
   Да, ему было страшно услышать, как этот мёртвый рот повторяет слова из его давнишнего кошмар, но и вполовину не столь жутко, как настоящему вору меча и кольца. Но кто же мог их взять?
   А затем он вспомнил о ткани, что успел вытащить из куртки Ганта. Он всё ещё сжимал её в кулаке. Торисен развернул тряпочку. Это была вовсе не настоящая траурная ткань, а просто квадрат полотна, вырванный из чьей-то рубашки. Точно в центре темнело одинокое пятнышко, отметка кровного родства. Но он же единственный выживший прямой родственник Ганта, кроме  . . . кроме . . .
   Джейм, шанир, Дитя Тьмы, его сестра -- она вернулась. На мгновение, Торисен застыл камнем от поражения. А затем внезапно уселся на склон холма и принялся хохотать, беспомощно, почти истерически.
   - "Милорд?" - Это Киндри, звучит почти что испуганно.
   - "Нет, нет, я ещё не лишился последних мозгов -- я надеюсь. Идиоты! Проделать столько работы, и поставить ловушку на не того близнеца!" - Он с трудом справился со смехом. - "Нам нужно вернуться в лагерь, или мы и в самом деле угодим в беду. Но как?"
   - "Шагая пешком, я полагаю."
   - "Больше трёх сотен лиг?"
   - "Надеюсь, что меньше," - поспешно сказал Киндри, как будто боясь, что Торисен снова примется смеяться. - "В конце концов, ребёнок не может слишком сильно удаляться от своих физических останков. Нам просто нужно последовать за ней обратно и двигаться точно по её маршруту, иначе, боюсь, нам и в самом деле предстоит очень и очень долгая прогулка."
   - "Да . . . да, конечно."
   Торисен встал и последовал за детской тенью, что плясала перед ними на земле. Он всё ещё отчаянно старался восстановить своё ментальное равновесие и подозревал, что не слишком-то хорошо с этим справляется. Он знал, что жутко напугал шанира. Киндри всё ещё старался держаться от него на расстоянии, как от чего-то опасного и непредсказуемого, каковым Торисен себя как раз и чувствовал. Он внезапно крутанулся к шаниру, заставив того дико шарахнуться в сторону.
   - "Слушай, у тебя как-то странно изменился голос. С тобой всё в порядке?"
   - "Д-да, лорд. Это просто пирическая руна обожгла мне немного язык. Но я исцелюсь."
   - "Как и всегда, не правда ли?" - Даже для Торисена это прозвучало слишком похожим на насмешку. Трое, что же с ним не так?
   Но Киндри отнёсся к вопросу серьёзно. - "До сих пор да, лорд. Я, может, и не такой уж сильный, но определённо крепче, чем выгляжу -- фамильная черта. Моя бабушка - Норф, может, вы слышали." - Он бросил на Торисена быстрый косой взгляд. - "Я знаю, что это не даёт мне права на какие-то особые требования в доме Норфов, но немного гордости всё же прибавляет. Вам не стоило отсылать меня прочь вместе с Донкерри у Вердена."
   - "Зубы и когти Бога! Я же видел, что Каинрон сотворил из-за меня с твоей спиной в Тентире. Неужели ты думаешь, что мне хотелось снова подвергать тебя опасности? Но в конечном итоге так и случилось, и теперь я обязан тебе даже больше, чем прежде."
   Он говорил с такой горечью, что Киндри аж вздрогнул. - "О, пожалуйста! Не думайте об этом в таком ключе. Правда в том, что вы мой истинный лорд. Я не могу с этим ничего поделать; вы не можете это изменить. Но если вы не хотите признавать факта моей присяги, то я-я бы тогда предпочёл, чтобы всё это было забыто."
   - "Очень и очень благородно, но это едва ли освободит меня от чувства, что я многим тебе обязан, не так ли? Для того, кто говорит, что желает лишь того, что я готов дать свободно, ты определённо слишком хорошо умеешь находить способы, чтобы сделать меня своим должником."
   Он развернулся на каблуках и последовал за детской тенью, прихрамывая чуточку больше, чем прежде, оставляя Киндри плестись следом за ним. Разрази его гром. Многие годы он всячески избегал шаниров и убаюкивал себя мыслями, что поборол своё иррациональное к ним отвращение. И где он теперь оказался, в глубоком долгу одному из них, и отплачивает ему словами, достаточно свирепыми, чтобы изливаться из уст его безумного отца. Гант за его спиной уже обратился в мерцающие угли. Почему же, во имя Порога, его тень по-прежнему падает поперёк жизни его сына?
   Киндри резко вскрикнул. Торисен крутанулся назад и обнаружил, что шанир распластался ничком на границе залитой туманом ложбины. Пытаясь нагнать Верховного Лорда, он срезал маршрут слишком близко к затенённой земле и, по всей видимости, за что-то запнулся. Туман, набухая, окутывал его ноги всё выше и выше. Он, похоже, не мог подняться.
   - "О, ради Бога," - сказал Торисен с раздражением и повернул обратно на помощь.
   - "Моя нога!" - прохрипел юноша, когда Торисен схватил его за руки. - "Что-то держит меня за ногу . . . ай!"
   Его дёрнуло назад, почти вырвав из хватки Верхового Лорда. Торисен собрался с силами и поднажал, почти освободив шанира. Из туманного озера показалась рука. Её кожа свисала подобно разодранной перчатки, обнажая белёсые сухожилья и участки белоснежной кости. Она схватила Киндри за лодыжку и шанир заблеял от ужаса. А затем оба кенцира повалились на землю, когда рука внезапно разжалась, а из туманной низины поднялась тёмная фигура.
   Киндри распластался у Торисена на ногах. Он сбросил шанира в сторону, прочь с дороги, и как раз вовремя. Тварь из тумана заслонила собою звёзды. И упала прямо на лорда, её жестокие пальцы нащупывали его глаза, его горло. Она воняла смертью. Он каким-то образом умудрился встретить её сжатой ногой и перекинуть через голову. Она тяжело грохнулась о землю. Торисен кинулся следом за ней, пока она не успела прийти в себя, поймал голову в жёсткий захват и, быстрым, боковым поворотом, сломал противнику шею. Тварь забилась в конвульсиях, сбросив его прочь. Он едва не укатился прямиком в туман, прежде чем успел собраться и припасть к земле в боевой позиции. Короткая битва, однако, уже определённо закончилась.
   - "Это должно его, по крайней мере, немного притормозить," - тяжело дыша, выдавил Торисен и протёр лицо рукавом. Ткань воняла запахом твари.
   Киндри потрясённо уставился на дёргающееся тело. - "Н-но оно всё ещё живо!"
   - "Движется, да; живёт, нет. Нельзя убить что-то, что уже давным-давно мертво."
   - "Ещё один одержимый мерлонг?"
   - "Да. Эти холмы прогнили ими насквозь. Когда я был мальчишкой, то время от времени на них охотился. Хотя гораздо более чаще - они на меня." - Он резко вскинул голову. - "Слушай!"
   Где-то вдали, за холмами, заревел сигнальный рог, за ним другой, третий.
   Торисен вскочил на ноги. - "Лагерь -- на него напали!"
   Он помчался на звук, Киндри отчаянно хромал следом. А впереди катились гонимые с запада тучи, кроя небо сплошной пеленой, и рокотал отдалённый гром. Клубящийся в низинах туман стал даже ещё гуще, посылая тонкие усики змеиться вверх по нижним склонам холмов, чьи вершины обратились островами в мутном белёсом море. Очередной подъём венчали костры лагеря Яранов. Торисен быстро полез к ним по крутому склону. Внезапно из густой травы возникли тёмные фигуры, заключая лорда в кольцо копейных наконечников.
   - "Эй вы, поосторожней с этим!" - рявкнул он, замирая на месте.
   - "А это разговаривает," - заметил голос из теней. - "Может, оно расскажет нам, что оно такое."
   - "С удовольствием! Я Чёрный Лорд Торисен."
   - "Определённое сходство действительно имеет место," - сказал другой голос. - "Возможно, это переврат, или, быть может, 'уманс ['uman: от human - человек]. Помните, в четвёртой песне Рандирианской саги есть упоминание о таком существе, что могло обращаться летучей мышью."
   - "Нет, нет -- это было только в неклассической версии . . ."
   - "Кирен, на помощь!"
   - "Что, во имя Порога . . ." - сказал голос Кирен откуда-то сверху. - "Ларан, почему вы держите Верховного Лорда на острие копья?"
   - "О, прошу прощения, милорд."
   Копья качнулись в стороны и снова сомкнулись вокруг Киндри, который, шатаясь, брёл вверх по склону холма. Торисен опустил пики вниз. - "Прошу прощения. Это тоже не 'уманс -- чем бы он ни был. Мне ещё никогда прежде не доводилось становиться объёктом академических дебатов," - сообщил он Кирен, присоединяясь к ней на вершине холма. - "И это исключительно нервирующее впечатление. А теперь, во имя всех имён Бога, что здесь творится?"
   - "Главным образом, неразбериха."
   - "Это я и сам вижу. А что у вас наверху делают все эти лошади? Вы, должно быть, собрали не меньше четверти нашего сменного табуна."
   - "В сложившихся обстоятельствах, мы едва ли может отказывать им в месте. Где-то десять минут назад они всей массой в панике ринулись на холм. Затем наша стража на нижних склонах закричала, что они под атакой. Но к тому времени, когда мы до них добрались, они все исчезли -- да, целиком и полностью. А затем из тумана начали появляться эти . . .  эти штуки. Там! Вы это видите?"
   Внизу было крайне трудно что-то суметь разглядеть, поскольку луну только что поглотили тучи. За пределами кольца огней, за двойной стеной щитов кендаров, Торисен мог разобрать только лишь орду тёмных фигур, что карабкались по нижним склонам. А затем они слились в безмолвную волну, что принялась биться и терзать стену щитов ненасытными руками, игнорируя укусы копий и клинков. Стена шаталась, но держала. А едва луна на мгновение вырвалась из наползающих грозовых туч, атакующая волна пропала столь же безмолвно, как и пришла, не оставляя после себя ничего, кроме тумана.
   Откуда-то с юга донёсся боевой клич, нарастая, затихая.
   - "Это Коман," - резко бросил Торисен. - "Что там сейчас затевает этот обормот Демот?"
   - "Что бы это ни было, но он пробовал это и после первого нападения, тоже."
   - "Хэй, Кирен!" - закричали с соседней вершины холма, которую также удерживали Яраны. - "Ты всё ещё там?"
   - "Это мой прадядюшка. Хэй, Кедан! А где же ещё мне быть? Твоя стена из щитов устояла?"
   - "Ну, конечно. Но, чёрт возьми, как же нам драться с чем-то, для чего у нас даже названия нет? 'Война с Чем-то-там' -- Ха!"
   - "Не 'Ха [Ha],' "- крикнул ему в ответ Торисен. - "А мерлонги [Haunts]!"
   - "Сохрани нас предки," - тихо сказала Кирен. - "Наши собственные несожжённые мертвецы с Белых Холмов . . ."
   - "Может, да, а может и нет." - когда-нибудь он, возможно, и расскажет ей о Призрачных Землях, другом варианте, но только не сегодня ночью.
   - "Но если они одержимые мертвецы, то мы не сможем их перебить, даже не сможем их утомить. Мы заведомо проиграли?"
   - "Нет."
   Должен быть способ. Пирическая руна могла воспламенить каждый кусочек мертвечины в радиусе полумили, но у Киндри однозначно не было силы произнести её снова, а эта идея определённо не пришла на ум ни единому другому священнику, где бы они там ни находились. Но действительно ли им так уж нужна эта руна?
   - "Огонь," - велел он Кирен. - "Принесите факелы."
   А внизу дожидался двойной ряд кендаров Яран. Певица Зола беспокойно хромала взад-вперёд перед второй линией. Говоря по справедливости, ей не следовало подходить даже и настолько близко из-за её покалеченной ноги, но боевые рога напомнили ей, что пока удар секиры не обрубил её военную карьеру, она была офицером рандоном, одной из элиты Воинства. Она гадала, где сейчас Харн. В дни их совместной службы, сначала кадетами, а затем сотниками, она всегда прикрывала его спину, зная что он совершенно забывает о защите, когда его охватывает берсеркский раж. Она всегда повторяла, что лучший способ держать Харна Удава под контролем, так это давать ему хорошую затрещину перед каждой важной битвой. Всё, что угодно, чтобы только хоть немного его притормозить.
   А затем луна снова скрылась, в этот раз уже насовсем. Тень ползущей стены штормовых облаков катилась в сторону востока через холмы, ухая вниз, вздымаясь вверх на каждой лощине и гребне. За ней растекалась кромешная тьма и нарастающее рокотание грома. Первая шеренга напряглась.
   - "Они снова идут!"
   Построение сомкнулось, щиты со скрежетом сцепились друг с другом. Кендары налегли на них со всей силы, сдерживая немую ярость атакующих. Сталь царапали ногти. Поверх стены из щитов ощупью шарили длинные руки, вцепляясь в головы и волосы. Вторая линия кендаров разомкнула свой строй, чтобы дать им отпор. Их щиты всё ещё лежали на земле, когда волна мерлонгов прорвалась сквозь первую шеренгу, нагромоздившись друг на друга горой и таким образом перекатились через кендар. Зола видела, как они подходят.
   - "Берегитесь зубов!" - крикнула она и качнулась на шаг назад, чтобы суметь дать место своему посоху.
   Мерлонг врезался прямо в неё. Удар вышиб посох из её рук, а саму её отправил на землю. Над нею нагромоздилась целая груда тел. Весь их смрад, их тошнотворное касание -- всё равно, что оказаться на дне общей могилы, только все трупы шевелятся. Острые ногти рвали её одежду. Острые зубы сомкнулись на её руке, вскинутой, чтобы защитить горло. Они уже дрались между собой за право добраться до неё первым.
   А затем в зазорах между телами вспыхнул яркий свет. Поднялось жуткое шипение и конечности вокруг неё дико задёргались, пытаясь поскорее распутаться. Она подтянула колени к животу, да так и лежала, скрючившись и пытаясь вдохнуть, даже когда похоронившая её гора мерлонгов раскололась на части.
   - "Гоните их обратно домой, но старайтесь держаться подальше от тумана!" - прокричал знакомый голос через голову Золы. Её подняли крепкие руки. - "Ну, певица, как продвигается песня?"
   - "Верховный Лорд?"
   Она заморгала на него ослеплёнными пламенем глазами. Лицо Торисена парило перед ней всё равно что призраком, черная одежда и волосы сплавляются с ночью. Всюду сияли факелы и всюду мерлонги бросались в отступление.
   - "Песня?" - повторила Зола. - "По крайней мере, сегодня она не стала панихидой."
   - "О. Ну, ночь ещё далеко не окончена. Хотя тебе теперь нужно держаться подальше от свалок и дать армейскому целителю осмотреть свою руку. Помни, ты одна из тех, кто может обессмертить нас всех."
   - "Лорд!" - Пришёл зов от подножия холма. - "Милорд, туман!"
   Торисен развернулся и ринулся вниз по склону.
   Зола тяжело опустилась на землю. - "Моя рука . . . ?" - Она с оглушённым удивлением поглядела на свой разодранный на полоски, окровавленный рукав.
   Кендары внизу окружили ложбину, не сводя с неё глаз. Они расступились и дали Торисену пройти. Заливающий низменность густой приземный туман всё так же кипел и бурлил, но теперь он казался подсвеченным изнутри, его неспокойная поверхность лихорадочно вспыхивала.
   - "Лорд, он горит?"
   - "Я так не думаю. Смотрите. Это же ежевика."
   Теперь уже все они могли проследить арабеску стеблей и черепообразных цветочков, вытравленных в огне под белёсой поверхностью тумана, который стал расплавляться от растущего жара и утекать прочь, оставляя взамен лишь золу да плотно утрамбованную землю. Двери между Белыми Холмами и Призрачными Землями захлопнулись. У ближайшей стоянки загудел тугой рог, трижды сигналя об окончании битвы. Теперь пришло время подсчитать цену победы.
   Торисен в одиночестве шагал через лагерь, от низины к низины. То ли его клич о факелах разнёсся по всем холмам, то ли остальные пришли к такому же решению, но каждая низменность была недавно выжжена дотла, некоторые ещё дымились. По всей видимости ни один ночной лагерь не поддался осаде. Большинство домов уже очищали верхушки холмов и снимали любые штандарты, которые могли привлечь на себя молнии, мерцающие всё ближе и ближе в чёрных подбрюшьях штормовых облаков. Когда он проходил под лагерем Лорда Даниора, Холли выскочил ему навстречу.
   - "Только трое стражников убито, да двое пропали," - сказал он гордо. - "Неплохо для моей первой битвы, а? Хотя много людей получили лёгкие повреждения."
   - "Приглядывай за ними. Укусы мерлонгов легко переносят инфекцию, а их жертвы сами становятся мерлонгами после смерти. Там знамя Комана, всё ещё поднято. Что теперь . . . о Боже мой."
   Впереди лежала очередная дымящаяся низина, в этот раз окружённая четырехфутовым берегом-уступом. По её центру, воздеваясь прямо из самой земли, как будто пытаясь схватить обратившуюся ныне золой ежевику, торчала рука.
   - "Ого, да здесь кого-то погребли заживо!" - воскликнул Холли.
   Он спрыгнул в ложбину прежде, чем Торисен успел его остановить, и схватил руку. Она легко поддалась его хватке. К кисти ничего не крепилось, и не было даже следа тела ни в самой золе, ни под ней. Казалось, что сама земля отсекла руку начисто.
   На нижних склонах холма было множество других тел, некоторые всё ещё подёргивались, другие же были совершенно неподвижны. Многие были обглоданы почти до неузнаваемости. Среди них стоял пылающий от ярости Кори, схлестнувшийся с Демотом. Верхние склоны были черны от безмолвных, наблюдающих кенциров.
   - "У тебя не было права!" - Это Демот, практически визжит. - "Я возглавляю Коман! Я приказываю нападать или отступать, или всё остальное, что, я только пожелаю, чёрт тебя дери! Ты просто ничто, ты понимаешь? Ничто!"
   - "Что здесь случилось?"
   Оба яростно крутанулись на звук голоса Торисена.
   - "Он приказал моим людям отступать!" - бушевал Демот. - "Он поджёг низину, несмотря на мои прямые приказы!"
   - "А он посылал кендаров в туманные низины сражаться. Трижды."
   - "Милосердные Трое. Какие потери?"
   - "Более сотни, и почти столько же перебито на склонах," - яростно отозвался Кори. - "И это настолько же ваша вина, как и его, Верховный Лорд. Вы оскорбили честь всего Комана, назначив на должность этого . . . этого "сапожника". Вы оскорбили меня."
   Он выхватил нож.
   Торисен тем временем развернулся к Демоту. - "Я ошибался, а твои сородичи были правы: ты не годишься в лидеры."
   Он повернулся обратно и увидел сперва нож, а затем потрясённое лицо Кори. Он осторожно положил руки на плечи юноши. Остриё кинжала кольнуло его через куртку, прямо под рёбрами.
   - "Кори, ты идиот, убери это прочь. Я только что вручил тебе Коман."
   - "Черныш!"
   Торисен услышал вскрик Харна а затем увидел, как ошеломлённый взгляд Кори сместился на что-то у него за спиной. Звуки чьих-то шагов, свист опускающейся стали, а затем Кори оттолкнул его в сторону. Его больная нога его подвела. Тори уже почти повалился на землю, когда кинжал и клинок со скрежетом столкнулись друг с другом в считанных дюймах от его лица. Бешенная ярость совершённого замаха лишила Демота равновесия. Он врезался в Кори и они оба полетели на землю, увлекая за собой и Торисена, когда покатились вниз по склону. Секунду спустя все трое были уже в воздухе, перемахнув через край провала. А затем весь клубок врезался в дно ямы, Торисен оказался в самом низу и приземлился на здоровенный осколок скалы. Демот вскочил на ноги, всё ещё сжимая в хватке свой меч.
   - "Коман мой! Ты не сможешь его забрать! Я сначала тебя убью, я тебя убью . . ."
   Он, запинаясь, сделал шаг вперёд и внезапно рухнул прямо в ноги Торисену. Из его спины торчал кинжал Кори.
   Харн скатился по уступу в яму. - "Черныш, ты в порядке? С того места, где я стоял, смотрелось всё так, будто этот ублюдок едва не оттяпал тебе голову!"
   Он помог Верховному Лорду сесть. Торисен тяжело дышал, делая отрывистые, болезненные вздохи.
   - "Тёмнооскалы . . . мерлонги . . . одержимый кровью хайборн . . . да и сам я умудрился врезаться . . . в эту чёртову скалу!"
   - "Ха, это в эту, что ли? Не удивлюсь, если окажется, что ты ухитрился сломать себе половину рёбер. Изо всех возможных тупостей, повернуться спиной к разъяренному Коману... Трое! Сюда идёт Ардет."
   - "Ардет . . ." - Торисен с усилием поднялся на ноги, повиснув на Харне. - "Я только что убил твоего кузена, или, быть может, это был Кори. Как прямой родич по материнской линии, какую цену крови ты затребуешь?"
   Ардет стоял на краю уступа, глядя вниз. Свет факелов обращал его белоснежные волосы в сияющий нимб, но оставлял выражение лица в тени. - "Какую цену?" - повторил он оцепенело, но затем всё же очнулся. - "А, никакой, мой мальчик. Я всё видел. Это, вероятнее всего, было просто несчастным случаем."
   - "А вы?" - Торисен повернулся к родичу Демота по отцовской линии, стоявшему на склоне.
   - "Никакой, милорд."
   - "Хвала Предкам. Хотя бы разок простое решение. Ну хорошо, можете возвращаться по своим шатрам и попытайтесь проспать остаток ночи, если сможете. На ближайшее время холмы должны стать достаточно спокойными. А к завтрашней ночи мы уже их оставим и сможем достойно почтить наших мёртвых. Благо никто из них здесь не останется. Понятно? А теперь оповестите войско о моих словах."
   Он развернулся и обнаружил себя нос к носу со свирепо глядящим Кори.
   - "Ты меня не купил, так и знай. Я никогда в жизни не стану пресмыкаться перед тобой, как этот червяк Демот."
   - "Я этого и не ждал. Просто действуй в интересах своего дома; ну а если ты думаешь, что чем-то мне обязан, то кто же кого только что не позволил обезглавить? Милорд Каинрон будет просто в бешенстве на тебя за это."
   - "Так значит 'Удачливость Черныша' всё ещё остаётся крылатой пословицей," - заметил Харн, когда они с Торисеном и Адриком зашагали к лагерю Норфов в компании нескольких военных стражей Ардета, следующих за ними на вежливом удалении. - "Я всегда говорил, что тебе стоит быть не настолько удачливым, просто ради своего же собственного блага."
   - "Не обращай на него внимания," - сказал Торисен Ардету. - "Скоро он простит меня за то, что в очередной раз не позволил себя укокошить. И всё же Зола была не права: Сия песня и есть панихида."
   Харн только фыркнул. - "Было бы по кому грустить . . . прошу прощения, милорд."
   - "Нет, нет," - рассеянно отозвался Ардет. - "Ты абсолютно прав. Демот на деле оказался менее, чем удовлетворительным. А теперь, если только мне удастся заключить контракт между Кори и одной из моих правнучатых племянниц. . ."
   Престарелый хайборн покинул их у границы своего собственного лагеря.
   Торисен поглядел ему вслед с кривой улыбкой. - "Я начинаю думать, что Ардет способен пережить всё, что угодно, если только отыщется выгода, которую он сможет извлечь из последствий."
   - "А когда он узнает о роли Передана в уничтожении Южного Воинства?"
   - "Даже не знаю. Полагаю, что лучшее, на что мы можем надеяться, так это на то, что жалкий мальчишка умер достойно. Нам нужно будет попытаться спасти репутацию Передана, хотя бы ради его отца."
   Харн резко остановился. - "Но только не путём опорочивания имён его офицеров."
   Верховный Лорд в ответ повернулся и потрясённо на него поглядел. - "Милосердные Трое. Эти кендары были прежде и моими офицерами тоже, а, кроме того, единственной семьёй, что я знал в течение почти что половины своей жизни. Ты и в самом деле думаешь, что я способен теперь обернуться против них?"
   Стиснувшее Харна напряжение медленно отпустило его плечи. - "Ну, нет -- конечно, нет. И вправду сказать, просто глупость сморозил . . ."
   - "А если продолжишь трепаться, то выдашь что-нибудь и поглупее. А что --"
   Из лагеря Норфов выскочила маленькая фигурка, скатилась вниз по склону холма и изо всех сил стиснула Торисена в объятьях. Он отпрянул назад, шипя от боли.
   - "Всё в порядке, Донкерри, всё в порядке. Я тоже рад тебя видеть. Только помни о рёбрах."
   Бурр спустился по склону гораздо более степенным шагом. - "Мы только-только узнали о схватке и смерти Лорда Комана. Вы в порядке, милорд?"
   - "Рёбра," - резко повторил Харн. - "Ну вот, опять, почему же ты не сказал, что по-настоящему ранен?"
   - "О, я не думаю, что они действительно сломаны. Ну, может, пара-тройка трещинок. . ."
   При этих словах кендары взяли Торисена под руки и потащили его, протестующего пленника, в его личную палатку.

* * *

   ОБРУШИЛСЯ ЛИВЕНЬ, молотя верхушки холмов, убегая вниз ручейками меж палаток, собираясь прудами в низинах. Небо вспарывали молнии, рокотал близкий гром. Торисен лежал на своём тюфяке, вслушиваясь в бурю, и наблюдая, как палаточный каркас окружает его чернильно-черным рельефом при каждой вспышке света. Хотя его больную ногу сводило судорогой, он не поддавался искушению хорошенько потянуться, чтобы не потревожить ни Бурра, ни мешочек с костями, так уютно угнездившийся у него под рукой. Его бок также ломило от боли, но теперь он окончательно убедился, что это были одни лишь синяки. Как и сказал Харн, удача Черныша всё ещё при нём. . . но вот надолго ли? Что, если, как он в изрядной степени и подозревал, его сестра Джейм действительно на пути к нему?
   С эмблемами моей власти у неё в руках, парень.
   Да. Торисен был фактически уверен в том, что это она забрала кольцо и меч Ганта. Ну и что с того? Она не сможет ими воспользоваться. Она всего лишь девчонка.
   Как и Кирен. "В Законе нет ничего, что бы препятствовало леди возглавить семью вместо лорда" И у ней есть свои собственные силы, парень. Почему же, ты думаешь, я назвал её "Джеймсиль"?
   Но она его сестра.
   И твой шанирский близнец, твоя тёмная половинка. Почему же, ты думаешь, я изгнал её прочь, парень? А теперь она возвращается, чтобы стать твоим соперником, твоею погибелью.
   Но о-он любит её. И всегда любил.
   И в сём лежит твоё проклятье.
   Рокот шторма незаметно уполз в сторону. Торисен лежал в темноте, прислушиваясь к хриплому, безумному голосу, принадлежавшему одновременно его мертвому отцу и, каким-то образом, ему самому, всё бормочущему и бормочущему всё дальше и дальше, даже когда он давно исчерпал все способы ему отвечать.
  

Глава 11 В Тени

  

Тёмный Порог: 14-21-й день зимы

  
   ДЖЕЙМ ВСТУПИЛА в тени Каркинарота с опасливой осторожностью. Хотя поначалу всё, чем они казались, так это всего лишь сумрачным покровом, окутывающим собою богатую обстановку дворца, приглушающим яркое пламя алых ковров, обращающим пурпурные и золотистые драпировки в серые тряпки. Световые сферы горели всё более и более тускло. А в промежутках между ними элементы обстановки начинали, казалось, выцветать, или, скорее, практически расплавляться. В тенях открылись новые глубины, уходившие к далёким стенам. Меж кругов тускнеющего света ледяной холод пола безжалостно жалил ноги Джейм сквозь тонкие сапоги. Лежавшая здесь кладка никогда не знала касания ковров. Световые сферы стали теперь лишь тусклыми пятнами, танцующими в глубинах пространства. Вокруг них слабыми призраками парили отдельные намёки на архитектурные элементы дворца, но это было всем, что осталось. Каркинарот пропал.
   Но где же она оказалась?
   Джейм шагала всё дальше и дальше, ощущая лёгкий озноб от здешнего леденящего воздуха. Снаружи безоконного Каркинарота простирались тёплые, южные земли Каркинора. Что же лежало за этими стенами . . . и что это за запах? Он теперь окружал её со всех сторон, смутно сладковатый, смутно гниющий, подобный зловонному аромату разложения и упадка. Казалось, что его испускали сами стены. Сколь пугающе знакомым был он теперь, и как же глупо было с её стороны не узнать его сразу.
   Меж двумя фантомными световыми сферами открывался дверной проём. Джейм почти прошла мимо, думая, что это какая-то странная драпировка, вытканная из теней, но оттуда тянуло порывистым сквозняком. Она вошла внутрь. Её память подсказывала ей, что если бы она продолжала спускаться по коридору в Каркинароте и повернула в эту дверь, то оказалась бы в главном бальном зале дворца. Здесь также была просторная зала, но ещё даже более огромная. Джейм зашагала вглубь помещения. Её мягкие сапоги не издавали ни единого звука на тёмных, стреляющих зелёными прожилками плитах пола, не порождая ни единого эха в нереально высоких арочных сводах. В типичном кенцирском главном зале традиционно висели гобелены-портреты умерших хайборнов, сотканные из нитей распущенной одежды, в которой эти мужчины и женщины приняли свою смерть. Лица обычно изображались спокойными и умиротворенными, а руки опущенными и расслабленными, скрещенными в запястьях в благословляющем жесте. Но лица этих портретов яростно гримасничали. Руки терзали разодранную одежду. А на стенах за портретами темнели следы высохшей крови.
   Джейм оглядывалась кругом со всё растущим ужасом. Это был, без сомнения, тот самый просторный, увешанный картинами зал, что её мать описывала ей в давно минувшем детстве; но указанные картины оказались портретами мёртвых, а выглядели они такими истощёнными потому, что . . . потому, что их души выели прочь. Но откуда ей это известно? А кроме того, их тут было чересчур много. Чересчур много? Во имя Порога, с чего ей так думать? Она же никогда прежде не бывала в этом зале -- или была?
   В дальнем конце зала располагался огромный камин, в котором громоздились стволы нескольких деревьев. Стылый очаг покрывали длинношёрстные ковры-накидки. Более цельные мохнатые украшения с оскаленными мордами-масками были прибиты к стене над каминной полкой. Все они были грубо содранными (необработанными) шкурами аррин-кенов.
   Мать никогда ей такого не рассказывала, но Джейм вспомнила, что именно это было во сне, что пробудил её в Каркинароте. Ей, без сомнения, было известно об этом месте много больше, чем могли рассказать любые истории. Джейм уже доводилось прежде стоять в этом зале, и во сне, и во плоти. Это был главный зал Дома Мастера, куда отцовская жестокость загнала её так много лет тому назад, и где она провела своё позабытое детство. Она оказалась в Тёмном Пороге.
   Джейм повернулась, чтобы бежать, но дверь, через которую она вошла, растворилась. Она в ловушке.
   Джейм стояла в центре этого обширного зала под взглядами мертвецов и начинала дрожать. Чересчур много воспоминаний давило на стену, воздвигнутую в её разуме. И если они прорвутся одновременно, если, внезапно, она вспомнит всё и вся. . .
   Нет, твёрдо сказала она самой себе. Сохраняй контроль. Пропускай только то, что может помочь. Ты прохромала большую часть своей жизни в полнейшем, потрясённом незнании. И не вздумай теперь останавливаться. Она сделала глубокий вдох и медленно выпустила воздух наружу. Вот так. А теперь прекращай-ка трястись и отправляйся на поиски своих друзей.
   . . . и меча, и кольца, и Книги, и Принца . . .
   Трое, да неужели потерялись все и всё, кроме только неё, или же она и есть самая, изо всех, потерявшаяся? Нет, не отвечай на это. Просто иди.
   И она пошла -- через главную залу, под изогнутой аркой, в глубины Дома. В качестве Талисман Джейм научилась искусству тенью скользить меж теней, и теперь так и делала, каждое чувство напряжено, каждый нерв натянут. Всё кругом было таким огромным, таким пустынным. Высокие, сводчатые переходы, широкие и просторные каменные лестницы, спиралями уходившие вверх или вверх, ещё коридоры, ещё залы. И всюду только лишь холодный камень и ещё более холодные тени. Но где же все?
   Мертвы, сказал ей будто в самое ухо знакомый голос. Они все мертвы.
   - "Марк?" - Она крутанулась назад. Никого. Ничего. Это просто её воображение. Забудь об этом.
   А теперь, где же тут могли содержать пленных? Пока что, ни на одном из проходов, что она миновала, не висело даже ни единой двери. По извилистым проходам беспрепятственно свистели порывы холодного ветра. Что-то удерживало Джейм от того, чтобы покричать вслух. Это место казалось совершенно покинутым, но мало ли кто (или что) могло услышать?
   Джейм шагала всё дальше и дальше. В этом была своя, своего рода, жуткая притягательность, как будто каждую минуту из какого-нибудь тёмного угла на неё могло броситься её позабытое прошлое. Испуганный, изгнанный ребёнок пришёл в это место и превратился в того, кем она была теперь. Кто-то учил её, что означает честь; кто-то учил её, как пожинать души. Благодаря этим пропавшим годам, она стала парадоксом, единым созданием и света, и тьмы.
   А Мастер Герридон, что насчёт него? До момента его падения, долгое отступление перед Тёмным Порогом было мучительным и горьким, но всё же терпимым, ибо людей поддерживала честь. А после, даже потомки избежавшие его зла, чувствовали себя отравленными злобой предательства. И эта зло всё ещё существует . . . не так ли? Марк видел по меньшей мере шесть десятков людей Мастера три года тому назад, когда они налетели на Восточный Кеншолд, несясь прямиком от дымящихся руин её собственного старого дома, в поисках её самой и Книги. По сути дела, Марк видел даже самого Герридона, сидевшего на своёй черной лошади на вершине холма, и наблюдавшего за разгромом Восточного Кеншолда.
   Его лицо, должно быть, скрывали тени, думала Джейм, а прямая фигура куталась в пёструю мешанину плаща из похищенных душ. Одна рука в тяжелой рукавице, правая, сжимала поводья, в то время как другая, лишь чистая пустота в серебристой перчатке, покоилась на эбеново-чёрной шее жеребца.
   Эта левая рука, всё ещё будучи из плоти и крови, тянется к ней сквозь красные ленты постельного полога. . . . - "Так ты лишилась отца, дитя," - говорит мягкий голос. - "Теперь я стану тебе новым, и ещё много, много чем ещё." - Рука смыкается на её запястье. В слепой панике, она кромсает её ножом всё снова и снова, пока . . .
   Нет. Джейм привалилась к стене, отчаянно дрожа. Ей не следует этого вспоминать. Не следует.
   Но что, если единственный способ отыскать Марка с Журом - это полностью распахнуть свой разум прошлому? Она могла знать когда-то, где содержатся пленные. Осмелится ли она идти на подобный риск? И почему она настолько уверена, что это именно риск? Что-то в этом месте уже её увлекало. Она больше не чувствовала такого же страха, как поначалу, или такого же отторжения. Даже этот повсеместный запах распада потихоньку утрачивал свой отвратительный аромат. Когда-то давно это место было ей домом. Когда-то давно её приняли здесь так, как, возможно, не будет больше нигде и никогда. Но это место никогда не станет ей домом снова.
   Помни об этом, велела она самой себе с приступом внезапной ярости. И помни о том, какие жуткие вещи здесь творились. Помни, где ты находишься.
   Пленники . . . что-то насчёт клетки без прутьев, но что это такое, и где именно? Возможно, что-нибудь дальше даст ей подсказку. Она заставила себя оторваться от стены и пошла дальше, всё глубже и глубже в паутину Дома.
   Все её мысли, все её чувства, начали потихоньку сливаться и расплываться. Она дрейфовала по коридорам, чувствуя себя наполовину уснувшей, смутно желая выкроить время, чтобы поспать, или хотя был отыскать чего-нибудь напиться. Её рот ощущался полным песка и пыли. Сколько времени она вообще работает ногами? Судя по ощущениям, многие дни. Её охватило смутное чувство, что комнаты, сквозь которые она проходила, всё-таки не всецело необитаемы. Тусклое освещение и тени обращались безмолвными фигурами, стоящими подобно призракам то в одном углу, то в другом. Их пустые глаза следили за ней. Возможно, для них это она была привидением.
   Ветер хлестал ей прямо в лицо. Она шла на него уже долгое время, не осознавая этого, но сейчас его сила и странный, любопытный запах, принесенный с новым порывом, отчасти её пробудили. Она стояла напротив сводчатого проёма, верхний овал которого был оформлен в образе рта. Когда-то давно он был заложен каменной кладкой. Теперь же массивные блоки осыпались кучей, будто сломанные зубы, а сквозь них сквозил ветер. Запах был . . . нереально-абсурдный. Что-то мёртвое, что-то живое, и множество оттенков между. . . . Свет в комнате внутри тоже был странный, непрестанно меняющиеся оттенки зелёного. Джейм шагнула меж блоков, сквозь портал. Свет исходил из оконного проёма, первого, что она вообще здесь увидела. Окно закрывала крепкая решётка. Её увивали длинные лозы с пышной листвой и белыми цветами, в форме бескровных, надутых губ, а между всем эти проглядывали кусочки тошнотворно-жёлтого неба.
   Зарешеченные окна, нереальные ландшафты . . . всё это походило на ту комнату шаг-назад в Безвластиях.
   Джейм, дрожа, обхватила себя руками. Старые песни гласили, что Дом Мастера простирался назад по Цепи Сотворений от одного порогового мира к другому. До падения Герридона, Кенцират даже использовал сам Дом в качестве маршрута бегства, запечатывая за своей спиной каждую секцию, каждый прошлый мир, когда они уже не могли его удержать. Ничто не могло расшатать эти печати с той стороны. Ничто и не расшатывало. Это сделало предательство кенциров, разорвавшее все барьеры между мирами, и открывшее самые дальние, самые заброшенные комнаты Дома, где ползали тени и создавались перевраты.
   Это определённо было не самое лучшее место, чтобы здесь находиться. Джейм крутанулась обратно к входной арке.
   От окна донёсся тихий вздох, будто вышедший из множества глоток. Что-то белое, тянущее за собою зелёное, пролетело мимо лица Джейм. Само тело лозы обернулось вокруг её шеи. Другая поймала её руку, и так далее, и так далее. Её дёрнуло на шаг назад в сторону окна. Она вцепилась когтями в лозы вокруг её шеи, но они в ответ только лишь усилили свою хватку. Губы белёсых цветочков дышали ей в ухо, тыкались в шею. Они постепенно начинали розоветь, а затем и краснеть. В ушах билась кровь. Она смутно ощущала, как железные прутья решётки врезаются в её спину, как слабеют её ноги.
   А затем рядом с нею кто-то оказался. Блеснул нож -- целиком белый, и рукоятка, и лезвие, оглушённо отметила Джейм -- и алые губы отшатнулись назад с резким шелестом-визгом. На землю лавиной устремились листья, уже абсолютно усохшие. Теперь она лежала на полу, а над нею кто-то склонился: человек с лицом настолько же истощённым и высохшим, как на одном из посмертных знамён в зале Мастера.
   Крики. Человек вскочил на ноги и метнулся прочь, в глубины Дома.
   - "Террибенд, глупец, подожди! Вы, три гвардейца, следом за ним!"
   Звуки удаляющихся шагов, бегущих.
   Теперь над нею склонился кто-то ещё. Белокурые волосы, молодое лицо, серебряно-серые глаза. . .
   - "Принц Одалиан?"
   Он улыбнулся. - "Довольно близко. Опять умудрилась влезть в переделку, не правда ли? Похоже, некоторым вещам не суждено измениться. Давай-ка посмотрим." - Он развернул её подбородок сначала в одну сторону, затем в другую. - "Повреждения, к счастью, не так уж значительны, хотя ты, должно быть, потеряла немало крови. Можешь стоять?"
   Она попыталась и тут же повисла у него на руках. - "Черт возьми."
   - "Впрочем, неважно." - Он подхватил её на руки. Она поразилась, сколько силы было в столь хрупком теле.
   - "Размеры - далеко не главное," - заметил он, как будто она сказала это вслух. - "Как, впрочем, и сила. Но ты и сама должна это знать. Держись."
   Он пронёс её сквозь арку обратно в серые залы. По его быстрой, уверенной походке было понятно, что он точно знает, куда идёт.
   - "Принц, как вы назвали того человека?"
   Он сделал ещё пару-тройку шагов, ничего не отвечая. Затем, - "Бендер [Bender - клещи/попойка] - одно из его имен. И оно ему подходит."
   Она могла бы поклясться, что Одалиан назвал беглеца Террибендом, но это же было именем брата Тирандиса, того самого, что пропал из песен и истории во времена Падения. Бендер? Ну, это тоже звучало довольно знакомо, но она не могла толком сказать, почему. Если бы только её голова перестала кружиться. . .
   Принц опустил её на постель. Она в изумлении оглянулась кругом на роскошно обставленные апартаменты. Он забрал её обратно во дворец или это только какой-то оазис среди гнетущих комнат Дома? Она подозревала последнее. В хрустальном бокале заплескалось белое вино. Одалиан минуту-другую постоял у огня, хмурясь на полную чашу. А затем шагнул к постели и почти грубо сунул её в руки Джейм.
   - "Держи."
   Она жадно выпила, отмечая, хотя и не обращая по-настоящему внимания, что у него точно такое же незнакомое послевкусие, что и у вина, которое она пила здесь раньше, только в этот раз гораздо острее. Её голова и сознание опасно закружились.
   - "Вино на пустой желудок," - заметил Принц, устраиваясь на краю постели и принимая у неё чашу. - "Я как-то не думаю, что ты озаботилась запасти провизии для этой своей безумной экспедиции. Ну, конечно, нет. Ты никогда не проявляла особого интереса к пропитанию."
   Она потрясённо на него уставилась. То, как именно он говорил, как двигался, и то, и другое было очень знакомо, и всё же она была абсолютно уверена, что не встречалась с Принцем прежде. Она только знала, как он выглядит, благодаря криворукому портрету Лиры, а это едва ли подразумевало какие-то детали, кроме разве что основной цветовой гаммы. Погодите-ка минутку. . .
   - "Глаза Одалиана коричнево-карие," - сказала она, отдёргиваясь на кровати подальше от него. - "А у тебя серые, как у меня. Кто ты такой?"
   Эти стальные серые глаза внимательно изучили её будто сквозь маску, которой служило лицо Одалиана. - "Ты меня не помнишь. Это хорошо. Но ты, вероятно, догадываешься, кто я такой."
   Она кивнула, в горле внезапно пересохло, несмотря на вино. - "Ты очередной переврат. Что ты сделал с Принцем?"
   - "Я?" - Он внезапно хрипло расхохотался. - "Лично я, практически ничего. Я пришёл повидаться с ним той ночью, когда он отослал сообщение Кенциратскому Верховному Совету с просьбой о помощи. Он подумал, что я - это Торисен. Мы же можем отчасти имитировать практически любую форму, сама знаешь, пока тени не овладеют нами чересчур сильно, как это случилось с Мразилем, знакомство с которым ты, я так думаю, возобновила недавно в Чёрноскалье. Как бы то ни было, я сказал Принцу, что решил утвердить его в качестве полного союзника Кенцирата до того, как наши силы встретятся. Он был очень польщён, особенно когда я предложил первым скрепить наш союз ритуалом на крови. А как только я отведал его добровольно отданной крови, то стал способен принимать его форму."
   - "Но всё же не полностью."
   - "Это верно, не полностью. Глаза всегда доставляли мне кучу проблем. Нужно пережить множество перерождений в самых дальних комнатах Дома, чтобы сделаться достаточно . . . ээ . . . податливо-ковким, чтобы в точности повторять все мельчайшие детали, даже после ритуалов на крови."
   - "Но слишком большое число перерождений приводит вас к результату вроде Мразиля, который больше не способен сохранять никакую постоянную форму," - заметила Джейм, стараясь говорить вызывающе. - "Сдаётся мне, что у перевратов довольно-таки ограниченный срок годности."
   - "О, да. Наша лучшая пора длится всего лишь тысячелетие или около того по меркам Ратиллиена. Хорошее испытание временем, я бы сказал. Но я знаю по опыту, что даже зло со временем разрушается, что уже начал постигать и милорд Герридон. Но мы говорили о Принце Одалиане. Он предсказуемо удивился, обнаружив себя лицом к лицу с отличной, пусть и с мелким изъяном, копией самого себя, а затем изумился ещё даже больше, когда мгновением позже его взяли под стражу трое его собственных подкупленных охранников. Следом за этим я распахнул барьеры между Каркинаротом и Домом Мастера, и они отвели его в одну из самых дальних комнат. Где его и оставили, прикованным к стене."
   Джейм передёрнулась. - "Боже мой, что за жуткая участь!"
   - "О да, не правда ли? Но мой лорд Герридон настаивал. - 'Так значит маленький принц хочет быть кенциром -- вроде тебя. Очень хорошо. Даруй ему то, что он так желает.' - Так я и сделал. У моего лорда бывают порой  . . . довольно странные причуды."
   Джейм удивлённо на него посмотрела, потрясённая его тоном. - "Ого, да ты же это ненавидишь, верно? Тебе отвратительно то, что ты сделал. Но зачем всё это, вообще? Почему так важно, чтобы ты занял место Принца?"
   - "Бедная Джейми. Тебе никто никогда ничего не рассказывает, не правда ли? Если бы Герридон соизволил в тот раз с тобой поговорить, то ты, возможно, удержалась бы от паники, а он всё ещё имел бы обе руки. Я не стану повторять его ошибку. Понимаешь, среди перевратов вспыхнул мятеж. Некоторые из них захватили власть над Великой Ордой и повели её против Кенцирата. Другие же из их числа уже несколько раз пытались убить тебя и твоего брата: тебя, потому что твоя смерть нанесёт удар по Мастеру; твоего брата, потому что похоже, что только лишь его присутствие удерживает Кенцират от распада. Если восставшие перевраты всё-таки преуспеют в его устранении, до или даже во время заключительной битвы, Орда без сомнения одолеет Воинство."
   - "Но разве это только не порадует Мастера?"
   - "Само по себе, да, но дальнейшие планы бунтовщиков - использовать пустошников для овладения всем Ратиллиеном и обращения его в оперативную базу против своего бывшего хозяина. И такая перспектива моего лорда совершенно не радует. Его интерес заключается в том, чтобы стравить своих противников -- Кенцират и восставших перевратов -- друг против друга. Кто бы ни проиграл, Герридон в выигрыше. Хотя в данный момент он гораздо больше сердит на ренегатов, чем на Верховного Лорда, так что мне велено пожертвовать, если понадобится, всеми до единого людьми армии Принца, чтобы только поддержать Воинство против Орды."
   - "Н-но ведь истинный принц сделал бы тоже самое."
   - "Да, но учитывай результаты. Если каким-то чудом Воинство и в самом деле одержит победу, то вот и Принц Одалиан, готовый потребовать статус подчинённого союзника. Торисен честный человек. Он не откажет, после того, как столько каркинаротцев погибло, сражаясь на его стороне. А когда я отведаю его крови то, о-о, я смогу его заменить. А тогда, через меня, Герридон из Норфов снова станет Верховным Лордом Кенцирата."
   Она отшатнулась назад. - "А когда ты и твой драгоценный Мастер обделают всю эту затею, то что же случится с Тори? Ты его тоже закуёшь в тенях?"
   - "Ну, нет. Милорд, возможно, и желал бы этого, но я никогда бы не позволил себе сотворить нечто подобное с одним из детей моей леди. Конечно," - продолжал он задумчиво, - "если будет разыгран полный ритуал союза, в котором пьют обе стороны, то моя кровь, вероятно, убьёт его в одно мгновение, как случилось бы с Одалианом, пей он первым. Учитывая, что кровь перевратов разъедает даже закаленную сталь, это был бы особо мучительный вид смерти. Единственная худшая участь, что приходит мне в голову, так это если переврат окажется вовлечён в ритуал с шаниром Связующим Кровью. Конфликт между двумя сильнейшими видами крови в его венах вероятно разорвёт переврата на куски, хотя я понятия не имею, сможет ли даже это его уничтожить.
   - "Но что касается твоего брата, то я обещаю: никаких цепей в темноте, никакой смертной агонии. Понимаешь, все части переврата в какой-то степени смертельно опасны. Моя слюна в порезе на ладони Торисена даст мне как минимум достаточно контроля над ним, чтобы сделать его ликвидацию относительно лёгкой. Он умрёт быстро, безболезненно, вероятно в течение часа после ритуала. Моё слово чести."
   - "Чести!" - Она почти выплюнула это слово обратно в него. - "А у тебя она ещё осталась?"
   Украденное лицо снова застыло. Глаза обрели нечеловеческий, серебристый отблеск. Джейм отпрянула назад, внезапно вспомнив о том, что находится на очень близкой дистанции от чего-то очень и очень опасного. Затем переврат поднялся и начал чопорным шагом отступать назад, пока его голова не окуталась тенью в углу комнаты.
   - "Честь," - повторил, определенно не Принцевским голосом. - "Дай ей определение."
   Джейм содрогнулась. Всё это было так знакомо, но её проклятая голова кружилась теперь ещё сильнее, чем прежде, и она не могла толком ухватить воспоминание. - "М-мы уже обсуждали это прежде, не правда ли?"
   - "Множество раз. Но ты была тогда ребёнком. Быть может, с тех пор ты чему-нибудь научилась."
   Джейм обнаружила, что начинает заикаться о чём-то, вроде того, чтобы всегда держать своё слово, помогать друзьям, защищать слабых . . . . Всё это звучало совершенно идиотической пустопорожней болтовнёй, но она, казалось, просто не могла сфокусировать свои мысли.
   - "Честь," - снова повторил переврат в своём тёмном углу. - "Когда-то я был точно также уверен, что точно знаю, в чём она заключается. Держать своё слово. Подчиняться слову лорда. Но затем мой лорд повелел мне совершить нечто бесчестное. Я решил, что постыдно оставлять его в одиночестве, и выполнил его приказание. Я ошибался. Но это был мой выбор и я должен за него держаться. Теперь это есть моя честь, по крайней мере, пока я живу. Но возможно я скоро умру."
   - "Н-но это же Парадокс Чести!" - выдавила из себя Джейм. - "Тирандис, Сенетари . . . а т-ты можешь умереть?"
   - "Огонь меня уничтожит, если сумеет воспламенить мою кровь." - Он коротко рассмеялся, издеваясь сам над собой. - "Мы, перевраты, презрели силу смерти, и теперь каждый из нас носит внутри свой собственный погребальный костёр, только и ждущий первой искры. Я частенько над этим раздумываю." - Он подошёл к камину, нагнулся и поднял на голой ладони пытающий уголёк. - "Я мог бы держать его так, пока он не проестся сквозь кожу --"
   - "Не надо!"
   - "Нет." - Он метнул уголёк обратно в огонь. - "Ещё не сейчас, пока у меня есть роль для игры, и точно не здесь. Если мне придётся когда-нибудь пасть, то пусть это случится подальше от этого нечистого места. Вот если бы только нашлось настолько удалённое место, чтобы за мной не могли послать миледи Джеймсиль, чтобы отнести меня обратно; но она сумеет достать меня всюду, даже если я вздумаю погибнуть на самом краю мира. Милорд Герридон не может дозволить никому из верных ему перевратов такую роскошь, как смерть. Нас у него и так слишком мало осталось."
   - "Слишком мало . . . все остальные мертвы . . . или Дом всегда был столь пустынным?"
   - "Для тебя, практически постоянно. Ты всегда была ограничена ветшающим настоящим Дома. Остальные из нас, кому благоволит Мастер, способны передвигаться через слои давно сгинувшего прошлого, хотя не то, чтобы это приносило нам особо много пользы. Изменить ничего невозможно. Мы пытались научить тебя этому фокусу, но ты была ещё слишком молода."
   - "Да, да . . ." - Ох, если бы только её голова перестала кружиться . . . - "Я почти вспомнила. Н-но все эти посмертные знамёна . . . Тирандис, что здесь творится? Почему взбунтовались перевраты?"
   - "А, да всё очень просто, Мастер уже практически полностью поглотил все души хайборнов, что пожала для него Госпожа в ту ночь, когда пали столь многие из нас. Это поставило милорда Герридона в весьма неприятное положение. Если бы его заботило одно лишь бессмертие, он мог бы принять те истерзанные души, что предлагает ему Тёмный Порог в качестве подарков -- или, скорее, наживки. Тени хотят окрутить моего лорда . . . овладеть им. Он хорошо послужил им в качестве Верховного Лорда, когда предал свой народ и распахнул всю цепочку падших миров. Теперь же они хотят, чтобы он служил им в качестве их создания, их гласа. Это было бы только справедливым правосудием для него, лишиться свой человеческой природы, которою он столь задёшево продал в случае своих сторонников, но он намного более умный человек, чтобы решиться на столь огромную ошибку -- я так думаю. Если он хочет сохранить и бессмертие, и человечность, но обязан найти новых хайборнов, чтобы ими кормиться, или он может переключиться на кендаров и перевратов."
   - "У-у тебя всё ещё есть твоя душа, Сенетари?"
   - "Да, пусть и искажённая. Как и у всех нас, кто принял добровольное участие в предательстве Мастера. Это было нашей наградой. А восставшие перевраты пошли на это потому, что боятся, что по мере того, как растёт голод милорда, он может отказаться от своего слова и найти способ ими кормиться. Что касается тех, чьи души пожала Плетущая Мечты, большая часть стала непадщими жертвами, чтобы выкупить Герридону бессмертие. Мой брат Террибенд один из таких. Бедный Бендер. Дал секундную слабину - и его душа содрана прочь. С той пор он борется за то, чтобы её вернуть, и привести Герридона к погибели; но Мастер сильнее его и держит его душу заложницей. И он не желает верить, что у нас с ним одинаковые цели. В каком-то смысле, и сама Плетущая Мечты также одна из жертв Герридона. Она всего лишь его орудие и всё ещё может спасти свою подорванную честь, если решит перестать ему подчиняться. Я с радостью отдал бы всё, что осталось и от моей чести, и от самой души, чтобы только увидеть такое."
   - "Н-не понимаю," - сказала Джейм сквозь зубы, что уже начинали стучать друг о друга, словно от холода. - "Мастер уже почти исчерпал свой запас похищенных душ хайборнов. Ему нужно ещё. Так почему бы ему не отправиться за ними обратно в прошлое Дома или же -- или же почему бы Госпоже не пожать ему новые в настоящем?"
   - "Он не может отправиться обратно за новыми, потому что прошлое так не работает. Мы способны переживать одни и те же события всё снова и снова, но в реальности они случились только лишь раз, и ничто не может их изменить, даже наше знание об их последствиях. Прошлое есть прошлое, даже если мы способны свободно по нему перемещаться. А что касается Плетущей Мечты, то она практически непрерывно живёт в прошлых днях Дома с той поры, как вернулась из Призрачных Земель. Моя бедная леди может и не приняла зло Мастера, но оно всё ещё слишком велико, чтобы оставлять её незапятнанной. И теперь, когда она возвращается к настоящему, то лишь в образе падшего создания, которым обернулась, которое вырывает и пожинает души прикосновением, неважно, хочет ли она того или же нет, и она неспособна ни вернуть их обратно, ни передать кому-то ещё. Мастер использует её только лишь для того, чтобы доставлять домой своих раненных перевратов, души большей части которых, вроде Мразиля и меня самого, деформированы нынче настолько, что способны сопротивляться даже её прикосновению. Герридон провидел это задолго до того, как это и в самом деле случилось. И когда он обнаружил, что открытие Дома в его ушёдшее прошлое ничем не поможет, то отправил Джеймсиль Плетущую Мечты через Барьер к Ганту Серому Лорду. И ты есть тот ребёнок, которого он так добивался. Твой брат стал нежданным и нежеланным сюрпризом, как, впрочем, как мне думается, и ты для Ганта. В близнецах слишком много собственного потенциала. Они не слишком-то хорошо вписываются в чужие схемы. Герридон обнаружил это, когда силком попытался преждевременно сделать тебя своей новой Госпожой. Ты не пала тогда. Ты не пала и нынче . . . всецело. Возможно теперь, ты не падёшь никогда."
   Его слова достигали Джейм, казалось, волнами -- набухающими, громогласно падающими, отступающими. Она знала, что просто не в состоянии воспринять их все до единой. Только раз прежде ей доводилось напиваться, и ощущалось это совершенно не так. А это больше походило на . . . ощущение подступающей смерти?
   Глупая, ты всёгда пьёшь всё, что тебе только подносят?
   Она попыталась подняться и рухнула вниз, казалось, в бескрайнюю пустоту. Теперь она покоилась наполовину в кровати, наполовину в руках переврата. Она изумлённо поглядела ему в лицо.
   - "Сенетари, т-ты меня отравил."
   - "Верно. Ядом вирмы в вине. Ты уже выпила немного, когда впервые очнулась в Каркинароте несколько дней тому назад, а затем гораздо большую дозу прямо сейчас."
   - "Н-но почему?"
   - "Мой милорд велел тебя накачать. Он больше не хочет оставлять тебе никаких, даже призрачных, шансов, сама поникаешь. Хотя, как мне кажется, тебе много лучше будет попросту умереть, особенно с учётом того, что это станет концом ужаса для нас всех. О, не мгновенно -- у Мастера всё ещё остаётся парочка душ, чтобы пожевать на досуге -- но скоро, скоро, если только он не окажется столь глуп, чтобы принять то, что предлагают ему тени. Кроме того, эта игра должна была разыгрываться только лишь среди собственного поколения милорда Герридона, которое он предал и проклял ради своей эгоистичной выгоды. Тебя никогда не должны были в это вовлекать, Джейми. Собственно говоря, ты вообще не должна была родиться. А это - следующее по списку наилучшее решение. Но в то же время, огромные дозы яда вирмы приводят к непредсказуемому результату. Так что я даже не знаю, убьет тебя это или же нет. Хотя ты должна понимать, что я стараюсь действовать в твоих наилучших интересах, не правда ли?"
   Она всё ещё продолжала смотреть него широко распахнутыми серыми глазами, но всякое понимание их уже оставило. Веки дрогнули и закрылись. Тирандис ещё долгую минуту удерживал её на руках, вглядываясь в лицо, а затем осторожно приподнял и уложил обратно в постель.
   - "А если случится худшее, дитя, если ты выживешь, то я по крайней мере научил тебя Сенетару на своём примере и чести на своих ошибках." - Он легонько поцеловал её в губы. - "Добро пожаловать домой, Джейми."
  
  

Глава 12 Осколки Ночи

  

Речная Дорога: 17-24-й день зимы

  
   КЕНЦИРСКОЕ ВОИНСТВО достигло дальнего края Белых Холмов через несколько часов после заката семнадцатого, преодолев форсированным маршем почти восемьдесят миль бездорожья. Той же ночью были воздвигнуты погребальные костры для погибших в холмах и изречены пирические руны. А затем буквально все до единого улеглись на землю вокруг угасающего огня и заснули так, будто и сами были мертвецами. Торисен провёл ночь, беспрестанно бродя между спящими. Певица Зола наблюдала за шатаниями Верховного Лорда. Точно так же, сорок лет тому назад, Гант вышагивал меж мёртвых на склонах Белых Холмов, а она лежала в траве, слишком слабая от потери крови, чтобы позвать вслух, наблюдая, как он проходит. Сегодня она также хранила безмолвие, почти по такой же причине. Её повреждённая рука глухо болела. Она так и не показала её целителю.
   Ранним утром следующего дня Воинство снова ступило на Речную Дорогу, что скакнула обратно на западный берег у места слияния Серебряной и Вечно-Стремительного. После минувшей ночи сна двара, кендары шагали весьма бодро. С этого времени они будут использовать его преимущества ночь через ночь, чтобы таким образом преодолевать сорок - пятьдесят лиг за каждую пару дней. Это было безжалостной гонкой, но при этом сохраняло пеших солдат в отличном состоянии, лошади кавалерии могли, вероятно, измотаться первыми.
   Теперь они двигались аккурат между Древними Королевствами, Башти на западном берегу, Хатир на восточном. Тысячи лет тому назад, эти два огромных колосса контролировали большую часть Центральных Земель; но Хатир с той поры давно распался на отдельные части, а пребывающий в упадке Башти сохранял теперь лишь видимость центральной власти. В результате Воинство нагоняло лишь немногих путешественников на дороге и практически никого на реке.
   Единственный раз, когда Воинство столкнулось с сопротивлением, пришёлся на двадцать первое, когда Торисен снова увёл его с виляющей Речной Дороги, чтобы срезать выступающий угол обширного лесного массива, известно как Глушь [Weald - некогда лесистый район Южной Англии]. Даже находясь на вершине своего могущества, Королевство Башти так никогда и не преуспело в распространении здесь своей власти, кроме, разве что, самых опушек. В своё время, лес поглощал целые армии. Матёрые охотники справлялись порой получше, но лишь одному в поколение удавалось проникнуть к черным дубам сердца леса и вернуться обратно живым, чтобы доложить, что они всё ещё там. А во времена сильного голода, скорее уж Глушь правила Башти, когда из её сплетённых теней появлялись красноглазые волки, чтобы разорять деревни и даже разгуливать по улицам самых горделивых баштирских городов. Но когда волки добирались до города, то они становились мужчинами, всё ещё красноглазыми, но с пальцами достаточно ловкими, чтобы взломать любой замок, и ненасытным голодом до женщин, далеко не всегда только в плане желудка.
   Угол, что срезало Воинство, звался Свирепой Норой [Grimly Holt - Лес / Нора]. Он едва ли был столь же пугающим, как, должно быть, были глубокие дебри, но кенциры всё равно подозрительно косились на густой, плотный подлесок и зелёные тени берёзок и клёнов. Сквозь заросли проглядывали лишь немногие обломки старой дороги. Впрочем, даже в те времена, когда дорога была новой, она никогда не пользовалась особой популярностью, ибо у Норы были свои собственные обитатели и они резко недолюбливали путешественников.
   На протяжении всего дня авангард Воинства замечал быстрые проблески движения в подлеске, а их лошади нервозно пританцовывали. Харн решил было отправить разведчиков, но Торисен резко это запретил. Харн с Бурром обменялись быстрыми взглядами. За последнее время Торисен практически ни с кем не разговаривал и частенько двигался как будто во сне наяву. И едва ли хоть сколько-то спал с Белых Холмов. Бурр заметил, что когда Верховный Лорд не в седле, то хромает сильнее обычного. Харн же раздумывал над тем, можно ли всецело доверять суждению человека, умирающего от тяги ко сну, даже такого, как этот. Они оба вспоминали о Белых Холмах и о том, что случилось, когда Торисен в прошлый раз увёл их с дороги. Лес окутали сумерки и под ветками полетел шепоток вроде ветра. Однако же ни один листочек даже не шелохнулся.
   Внезапно из полумрака вылетел камень и ударил Бурра в плечо, едва не сбросив его с лошади. В следующее мгновение воздух наполнился свистом летящих предметов - камней и чего-то помягче, но отнюдь не менее неприятного. Из подлеска раздалось возбуждённое тявканье. Торисен пришпорил Шторма и съехал с дороги на маленькую полянку.
   - "Хэй, Лютый!" - прокричал он в окружающий лес. - "Прекрати это!"
   Град камней немедленно оборвался. Снова шёпот быстрых вопросов и ответов, а затем внезапный, восторженный визг:
   - "Хэй, Тори!"
   Из подлеска вырвалась лохматая фигура. Торисен спешился. К тому времени, как Ардет и его военная стража выскочили на прогалину, Верховный Лорд пытался освободиться из радостных объятий молодого человека, облачённого в волчью шкуру -- или это была его собственная? Вокруг них из леса появлялись и другие мохнатые фигуры, чтобы понаблюдать за представлением.
   - "Лорд Ардет, мой старый друг волвер Лютый, к счастью оказавшийся дома. Он проводит изрядную часть года у двора Короля Кротена, изображая дикого человека и штудируя поэзию на рендише."
   Волвер ухмыльнулся. Все его зубы отличались очень острыми кончиками.
   Этой ночью, он и его люди устроили пир для всех членов Верховного Совета, которые собрались в разрушенном замке, что служил волверам логовом. Они ели при свете факелов, сидя на замшелых каменных блоках у ручья, что весело булькал по тому, что прежде было главным залом замка; а лесной народ ходил между ними, настороженный и пугливый, диковатые глаза мерцают красным в свете огня, наполняя кубки медовой настойкой. А снаружи, в лесистой Норе, распевала остальная часть стаи, наполняя ночь тявканьем и протяжными низкими завываниями, что складывались в ритмы некой сложной поэзии.
   - "Знаешь," - вполголоса сказал Лорд Даниор Торисену, - "эти волверы совсем не такие, как я ожидал. Все эти жуткие истории, должно быть, сильно преувеличены, а?"
   - "Ну, это, как посмотреть. Народ Лютого живёт в соответствии со своим собственным этическим кодексом, и в общем и целом они даже менее склонны к насилию, чем обычные люди. Но чем далее в Глушь ты забираешься, тем дичее всё вокруг. Волверы Нор глубоких дебрей настолько же плохи, настолько ты можешь себе представить, если даже не хуже."
   - "Да, но как же всё-таки, одному из них удалось добраться до двора Короля Кротена? Я хочу сказать, они едва ли похожи на . . ."
   - "Придворных подхалимов?" - Волвер неожиданно выскочил у него из-за спины с зубастой ухмылкой. - "Это слово, всё равно, что плевок. Я поэт, друг. Поэт!"
   - "Лютый," - сказал Торисен, - "прекрати корчить рожи и расскажи ему свою историю. Давным-давно, когда ты был всего лишь щенком . . ."
   - "Жил-был король, что обожал охоту. А звали его Круином из Котифира, и был он отцом Короля Кротена. Ну так вот, Круин искал всё новые и новые виды забавы: рисар в Южных Пустошах, раторн, однажды даже аррин-кен, -- последний безо всякого успеха, рад вам сказать. А затем какой-то дурак рассказал ему о Глуши. Следующее, что мы знаем, он уже у нашего порога с охотничьей партией размером с маленькую армию. Он решил превратить этот замок в свой базовый лагерь. Мы, конечно, попрятались, а когда он отправился в Глубокую Глушь, некоторые из нас последовали за ним."
   - "Почему?" - спросил Даниор.
   - "Главным образом, из любопытства. К тому же, мы не так уж часто видим наших более диких кузенов из глухих лесов -- или же хотим их видеть, если уж на то пошло -- но тут возник такой шанс посетить их в компании вооружённого эскорта. Впрочем, эскорт долго не продержался. В глубинах Глуши больше способов дать себя прикончить, чем вы даже можете себе представить. Отряд Круина за день уменьшился до горстки людей, задолго до того, как он продвинулся достаточно далеко, чтобы встретиться с нашими наименее . . . ээ . . .  горячими кузенами. А сам король заблудился, целиком и полностью. Ну, к тому времени мы уже утомились наблюдать, как люди умирают всевозможными, далеко не эстетичными, способами, так что мы вывели уцелевших из леса."
   - "Полагаю, что Круин выразил должную благодарность," - заметил Ардет.
   Волвер ухмыльнулся. - "Он обвинил нас в том, что мы погубили его лучшую охоту за многие годы. Он же явился в дебри Глуши за волверской шкурой для своей трофейной стены, так он сказал; но он был честным человеком. Если кто-нибудь из нас пожелает вернуться вместе с ним в Котифир, то он подыщет ему подходящее местечко при своём дворе. Нам немедленно пришла на ум эта самая трофейная стенка, так что мы сказали, что подумаем над этим. Ну, так я и думал, лет, этак, пятнадцать, пока не достиг совершеннолетия. А затем я отправился на юг в Котифир."
   - "К этому времени на троне был уже Кротен," - сказал Торисен. - "К счастью, Кротен не любил охоту . . ."
   - "Большую часть времени он вообще не двигается с места," - вставил волвер.
   - ". . . и ненавидел своего отца. Так что трофейная стенка была давно сорвана прочь, а Лютый стал поэтом вместо выделанной шкуры. То, что он пишет на своём языке, довольно неплохо -- стая сейчас исполняет кое-что из этого -- но когда он декламирует свою поэзию на рендише, то выть начинают уже сами слушатели."
   Затем беседа стала всеобщей. Зола прибыла на пиршество поздно и ничего не ела. Она ушла незамеченной до того, как Харн отправился на проверку цепочки лагерных палаток. Вскоре после этого, большая часть кенциров оставила замок, чтобы присоединиться к своим людям и перехватить немного столь нужного сна. Торисен остался. Как и Бурр, решивший ни в коем случае не выпускать Верховного Лорда из виду. Он уселся в тенях разбитого зала и приготовился ждать, но очень скоро почувствовал на себе эффекты крепкого мёда обитателей норы. Лицо его лорда, бледное и тонко очерченное, всё равно что парило перед ним в воздухе. А напротив, в свете огня мерцали белые зубы и алые глаза волвера. Их беседа текла единым потоком, сливаясь с журчанием ручья.
   А затем что-то с грохотом упало. Бурр вскочил и, напрягая свои мутные глаза, увидел, что рог медовухи Торисена выскользнул у него из руки. Волвер перехватил Верховного Лорда, когда он начал заваливаться вперёд.
   - "Яд в вине," - услышали они оба неразборчивые слова.
   - "Вине?" - повторил сбитый с толку Бурр. -"Яд?"
   - "А ну-ка." - Волвер сунул Торисена в крепкие руки кендара и рухнул на четвереньки рядом с лужицей разлившегося мёда, тщательно принюхался, затем осторожно лизнул.
   Торисен внезапно яростно содрогнулся, вырываясь из лёгкой дрёмы, в которую провалился. Он увидел всё ещё скрючившегося у его ног волвера и надтреснуто рассмеялся. - "В твоём мёде нет ничего такого, кроме разве что лошадиной дозы алкоголя, Лютый. Я, должно быть, вымотался сильнее, чем полагал. Нет." - Замешательство, практически паника, промелькнуло по его лицу. - "Это нечто большее. Я уже практически уснул, когда что-то в глубинах мрака схватило меня и дёрнуло. Сильно. И я начал соскальзывать всё дальше от света."
   - "Тентир," - пробормотал Бурр.
   - "Да, что-то вроде того." - Торисен рассеянно потёр ногу в месте укуса вирмы. - "Что-то случилось; что, я не знаю. Черт возьми, не хочу этого знать! Всё и так уже запутано. Бурр, Лютый -- просто тормошите и смешите меня, не давая заснуть этой ночью, как если бы от этого зависела сама моя душа." - Он передёрнулся. - "Хотя, кто знает? Возможно, так оно и есть."
   Это была длинная ночь. Когда наконец-то рассвело, Бурр уходил из замка с ощущением, что они только лишь отсрочили опасность, чем бы она ни была. Во время завтрака совета, Каинрон одарил Торисена таким особенным взглядом, наполовину размышление, наполовину самодовольное удовлетворение, что Бурру отчаянно захотелось сунуть жирное лицо хайборна в ближайшую навозную кучу. Хотя ему всё-таки перепало немного удовольствия несколько позже, в виде пораженной как громом физиономии Калдана, когда Торисен выехал к авангарду с трусящим у стремени огромным серым волком.
   К полудню двадцать второго для Зимы, они вернулись обратно на Речную Дорогу.

* * *

   ДВЕ НОЧИ СПУСТЯ, Ардет сидел в приёмном покое своего походного шатра и потягивал бледно-голубое вино. Снаружи перекликались ночные часовые, в то время, как большая часть лагеря, лежала в целительной хватке сна двара. Лёгкий ветерок задувал внутрь сквозь марлевый клапан. Был самый конец двадцать четвёртого, а ещё оставалось преодолеть порядка трёх сотен миль. Через пять дней Воинство должно было добраться до Водопадов, где, будем надеяться, их будут ждать силы Принца Одалиана. А сама Орда? Адрик бросил взгляд на карту, растянутую на столе перед ним. У них не было ни единого сообщения из Южных Пустошей со времени послания в Вердене; но если Орда сохраняла свой обычные черепашьи пятнадцать миль в день, то уже, вероятно, заметно менее, чем в ста милях от Водопадов. Как и сказал Брендан в Готрегоре, это будет в самый притык.
   Ардет пригубил ещё немножко вина. Его богатый букет прекрасно скрывал неприятный запах болиголова, но не был способен замаскировать острую горечь добавленного сока. И всё же он успел полюбить подобную смесь за свою долгую карьеру дипломата, начавшуюся почти столетие назад. И она помогала ему успокоиться. А ему просто необходимо сохранять сейчас спокойствие.
   На столе рядом с картой лежало закодированное послание от его агента в Котифире. Оно прибыло только этим вечером. Новости были почти месячной давности, но его агент не имел возможности отослать свой рапорт скорее, потому что Кротен поместил каждого кенцира, оставшегося в городе, под домашний арест. Он был в ярости от того, что Передан вывел Южное Воинство навстречу Орде вопреки его личным приказам.
   Передан.
   Ардет глотнул ещё вина.
   Конечно, у мальчика могла быть какая-то информация, что сделала для него важным выводить свои силы немедленно. По крайней мере, его самоубийственная атака на Орду принесла Северному Воинству столь отчаянно нужное ему время. Но какой ценой? Худшее военное фиаско со времён Уракарна . . .
   Спокойнее, старикан, спокойнее, сказал он себе. Ты ещё ничего не знаешь наверняка.
   По факту, что если сообщение о резне, обнаруженное в Вердене, было просто подделкой? Торисен, похоже, ему верил, но при всей своей даровитости и уме, Верховный Лорд вовсе не безгрешен. Возможно, вместо объявленного посланием генерального сражения, Передан использовал свои силы, чтобы только мотать противника. Возможно, он всё же окажется героем. Да, такое возможно; но Ардет не мог забыть раздражённый тон депеш Передана, постоянный с момента вступления того в Южное Воинство, поначалу жалующийся на то, что Ардет передал командование Торисену, а позднее из-за того (как он заявлял), что его офицеры не оказывают ему должной поддержки.
   Адрик задумался, знает ли Торисен о том, что Передан вывел Южное Воинство против всяких приказов. Поразмыслив над тем, что Верховный Лорд говорил в различное время и, гораздо важнее, чего он не говорил, Ардет пришёл к заключению, что действительно знает и уже довольно давно. Вероятно, получил новости от одного из своих бывших офицеров в Южном Воинстве. Тогда почему он не поделился ими с человеком, наиболее в них заинтересованном? Не мог ли Верховный Лорд играть в свою собственную игру? Это было на него непохоже, но Ардет всё ещё знал о Торисене намного меньше того, чем ему бы хотелось, несмотря на все годы, пока этот юноша был у него на службе. А кроме того, невыносимо трудно удерживать под контролем игру, один из главных игроков которой непрерывно совершает неожиданные и даже ненормальные действия. Черт возьми. Он должен выяснить, что происходит, пока у Калдана не созреет какой-нибудь собственный полоумный план, который всех их прикончит.
   Снаружи у сторожевого костра кто-то тихо переговаривался. Адрик узнал один из голосов. А вот и один из тех, кто может кое-что рассказать, если, конечно, его правильно расспросить. Он кивком подозвал слугу и прошептал ему указания. Человек вышел. Минутой позже в клапане палатки появился Киндри и застыл там, щурясь на свет. Ветер ерошил его белоснежные волосы.
   - "Вы желали меня видеть, милорд?"
   - "Входи, входи." - Ардет любезно махнул в сторону складного кресла, которое его слуга только что разложил и приставил к столу. - "Садись и раздели со мною кубок вина. Мне только что пришло на ум, что мы так толком и не разговаривали со времени . . . когда это было?"
   - "Ещё до Белых Холмов, милорд." - Киндри уселся и принял бокал бледно-голубого вина. Похоже, ему было немного не по себе.
   - "Ах, да, ах, да." - Ардет приветливо ему улыбнулся. - "И как же мои люди с тобой обращаются? Никаких жалоб, надеюсь?"
   - "Нет, милорд." - Киндри пригубил вино и едва не скривился от горечи. Он поставил кубок на колено, обхватив его обеими руками. - "Они удивительно хорошо со мной обращаются, учитывая, что я --" - он резко остановился.
   - "Да?"
   - "Учитывая, что я шанир."
   - "Я не забыл," - сухо отозвался Ардет. - "Вообще-то мне служат не так уж и мало шаниров. И мои люди, я надеюсь, научились обращаться с ними с соответствующим уважением. В конце концов, когда-то все наши величайшие лорды были общепризнанными шанирами, а многие из них к тому же, ещё и Связующими Кровью."
   - "Это было очень давно," - пробормотал Киндри в свой кубок, а затем сделал новый осторожный глоток.
   - "Ну, времена меняются, а потом меняются снова," - довольно туманно заметил Ардет. Он взглянул на кубок Киндри. - "Мой милый мальчик, тебе следовало сказать, что тебе не нравится болиголов. Я мог бы предложить тебе что-нибудь другое. Но я так смотрю, ты уже справился с проблемой."
   Киндри покраснел. Внезапным, почти вызывающим жестом он поставил свой кубок на стол. Его вино совершенно утратило свой ядовитый синеватый оттенок.
   - "Весьма впечатляюще," - промурлыкал Ардет. - "Братство потеряло в тебе весьма могущественного целителя, не правда ли?"
   - "Всего лишь недоучку, милорд. Я ушёл до моей финальной инициации."
   - "Ах, да. Нам когда-нибудь нужно будет обязательно обсудить причину. Однако в данный момент мне гораздо более интересно услышать что-нибудь о ваших с Торисеном приключениях в Белых Холмах."
   - "Прошу, милорд. Я не могу это обсуждать."
   - "Он обязал тебя к молчанию?"
   - "Н-нет. В этом не было необходимости. О, вы не понимаете. Просто не можете понять!"
   Ардет откинулся назад, сплетая замком свои длинные белые пальцы. - "Думаю, что могу . . . частично. Торисен в большей степени твой естественный лорд, чем я. Кроме того, он, несмотря на его антипатию к шанирам, весьма притягательный человек."
   Киндри внезапно вскочил. - "Милорд, я благодарен вам за защиту, что вы оказывали мне в течение недавних дней и прошу прощения за то, что столь плохо за неё отплатил. Я ещё задержусь в вашем лагере на ночь, если позволите, и начну искать новое место завтра с утра."
   Адрик вздохнул. - "О, как же формально и высокопарно. Погоди-ка минутку, мой мальчик, пожалуйста. Это слишком серьёзное дело, чтобы похоронить его под возом любезностей. Что-то случилось с Торисеном в Белых Холмах. Насколько я могу судить, он практически не спал с той поры, и совершенно перестал спать после Лютой Норы. А мы теперь всего лишь в пяти днях от Водопадов. Если я не знаю, что с ним случилось, то, соответственно, не могу ему помочь; а мне так думается, что он нуждается в помощи. Отчаянно."
   Киндри заколебался. Потом, - "Простите. Это звучало слишком похоже на предательство оказанного доверия, а мы, шаниры, умеем хранить верность, что бы там другие ни думали."
   Радушное выражение на лице Ардета не изменилось, но что-то такое мелькнуло в глубинах его голубых глаз, что заставило молодого человека сделать шаг назад. - "Я никогда в этом не сомневался. Знаешь, мой мальчик, какая же жалость, что ты родился в таком шаниро-ненавидящем доме, как рандирский, особенно с такими белоснежными волосами. Другие следы шанирской крови гораздо менее заметны; хотя в некоторых домах волосы также не представляют особой проблемы. Мои вот были окрашены в довольно-таки привлекательный оттенок коричневого с того самого дня, когда только показались и вплоть до девяностого дня рождения."
   Киндри потрясённо на него уставился. Затем шагнул обратно к столу и рухнул в кресло, как будто ему подрубили колени. - "Мне следовало догадаться. Тогда, в Овидимых Холмах, ваша кобыла почуяла горящую почтовую станцию, и вы об этом узнали, задолго до того, как кто-то из нас мог что-то учуять, мне следовало догадаться."
   - "Да, это был промах," - невозмутимо отозвался Ардет, потягивая вино. - "К счастью, похоже, что только ты один его заметил. Да, я и в самом деле связан разумами с Британи, моей винохир. И похоже, только лишь это да волосы - мои особенности шанира, не считая, конечно, способности привязывать к себе людей."
   - "Но на это способен каждый хайборн . . . разве не так?"
   - "Нет. Вообще-то лишь немногие. Лорды - те, конечно, должны, иначе не были бы лордами. Что же, ты думаешь, удерживает Кенцират в целости?"
   - "Я-я всегда полагал, что воля нашего Бога, хотя вспоминается, что когда-то хайборны привязывали своих людей кровью."
   - "Это было очень давно, во времена гораздо большего доверия. Кровная связь давала лорду-шаниру почти полный контроль над своими сторонниками, и телом, и душой. Обычно так привязывали только лишь других хайборнов и только при особых обстоятельствах. А затем наступило Падение. Насколько я знаю, Мастер не был Связующим Кровью; но он злоупотребил своими силами шанира столь эффективно и эффектно, что впоследствии представителей Старой Крови сделали козлами отпущения за все без исключения грехи нашего народа. Но тебе едва ли нужно об этом рассказывать. Как ты и сам хорошо знаешь, все шанирские таланты оказались под подозрением, даже самые выгодные. А что касается связи на крови, то о ней нынче не отваживаются даже просто упоминать. Таким образом наши предки скатились к более мягкой психической связи, которую всегда использовали для привязывания кендаров. Но вот чего они, кажется, не осознавали, так это то, что даже такую связь может установить только лишь хайборн, по меньшей мере, с каплей Старой Крови -- иными словами, шанир."
   -"Ну что за лицемеры." - Киндри подумал о Рандирах и Каинронах, обо всех этих хайборнах, что сделали его жизнь сущим несчастьем, издеваясь над его шанирской кровью. - "Лживые лицемеры. . ."
   Лживые? Это слово заставило его резко заткнутся.
   - "Нет," - мягко отозвался Ардет. - "Остальные лорды просто не понимают. Если ты спросишь любого из них, шаниры ли они, то получишь в ответ громогласное: 'Нет!' И по собственному мнению, они говорят сущую правду. Неведенье уже много столетий служит отличной защитой чести."
   - "Н-но кто ещё об этом знает? Боже мой, все эти годы хранить такое в секрете!"
   - "О, шаниры моего дома всегда это знали. Мы ценим хорошие тайны. Помню, как хихикал мой прадед, пока остальные из нас пытались вообразить себе сверхразрушительные обстоятельства, при которых это можно было поведать остальным кенцирским домам. Теперь я порой размышляю, не прождали ли мы слишком уж долго. Но все эти мысли окольными путями возвращают нас обратно к моему безотлагательному вопросу. Если считать, что все остальные лорды - шаниры. . ."
   - "То же самое и с Верховным Лордом." - Киндри обессилено откинулся назад, пытаясь справиться с очевидными выводами. - "Милосердные Трое. Торисену это не понравится."
   - "Это ещё," - заметил Ардет, - "мягко сказано. Вот почему я искренне надеюсь, что он не выяснит сути, по крайней мере, пока сам не будет готов вынести правду."
   - "И однако же, вы только что поделились ею со мной." - подался вперёд Киндри. - "Отчего же, милорд?"
   - "Потому что я думаю, что несмотря ни на что, ты любишь Торисена. Потому что я надеюсь, что эта любовь заставит тебя захотеть помочь мне в защите его от него самого."
   - "Я . . . не понимаю."
   В этот раз Ардет склонился вперёд и заговорил с необычайной горячностью. - "Послушай, мой мальчик. Мы с тобой обсуждаем не кого-то с одной лишь каплей Старой Крови. Оцени всех людей, привязанных к Торисену лично, их намного больше, чем у любого другого одиночного лорда. О, его две тысячи кендаров не выглядят особо внушительными по сравнению с двенадцатью тысячами Каинрона или даже моими собственными девяностапятью сотнями, но у нас с Калданом дюжина кровных родичей, добавляющих нам своих людей. Торисен же стоит совершенно один. И пока что справляется. Но столь могущественные шаниры обычно имеют и другие способности. У Торисена это, если ничто иное, это его сны."
   - "Милорд?"
   - "Он определённо чувствует, когда они подступают, и отказывается ото сна многие сутки, даже недели, в попытке их предотвратить, как определённо делает это и теперь. Это предполагает, как минимум, способность какого-то шанирского предвиденья. Но сны и сами по себе уже загадочны. Сам я никогда не был в состоянии определить, что они означают; они всегда довольно отрывочны. А прямо перед тем, как Торисен заявил права на власть и место отца, его приснилось что-то такое, что сначала загнало его в Южные Пустоши, а потом едва не убило. Бурр докладывал, что когда они с Харном его обнаружили, Торисен бредил что-то о безмолвных воинах, резне и сыновьем предательстве. Ты что-то сказал?"
   - "Я . . . нет."
   - "Ну тогда, продолжая свою мысль, я не знаю, опасны ли эти сны сами по себе или же только из-за его яростной на них реакции. Но определённо нет ничего хорошего в том, что он тратит половину своих сил на попытки их избежать. Так или же иначе, но они начинают угрожать его здоровью и, возможно, рассудку. Ты же видишь, каким он стал после Лютой Норы. Видит и Каинрон. Если я узнаю, что эти сны означают, то, возможно, смогу помочь ему с ними справиться. Вот почему я нуждаюсь в каждом обрывке сведений о Торисене, который только могу раздобыть. Раньше их собирал для меня Бурр, но теперь он больше не мой человек. Как и ты, разумеется, тоже, но в последнее время ты был ближе к Верховному Лорду, чем кто бы то ни было ещё, особенно в Белых Холмах. Возможно, то, что там случилось, наконец-то расскажет мне то, что мне так нужно узнать. Возможно, ты сможешь показать мне, как спасти Торисена от него самого."
   Киндри заколебался, чувствуя, что разрывается на части. Конечно, он хотел помочь Торисену, но будет ли лучшим для этого заговорить или же продолжать хранить молчание? Ардет - старейший друг Верховного Лорда. Ему без сомнения можно было доверять; но откуда здесь вообще вопрос о доверии? То, что он видел, в общем-то подтверждало общепризнанную историю о смерти Ганта, кроме того момента, что Торисен проговорился о том, что его отец умер, проклиная его, а Ардет только что упоминал о сыновнем предательстве. В этой истории скрывалась какая-то загадка, но у Киндри не было к ней подходящего ключа. Возможно, он есть у Ардета. Но поможет ли или же навредит Торисену разгадка головоломки и простит ли он когда-нибудь Киндри, что в результате этой истории он превратился в очередного шпиона Ардета?
   Ардет поигрывал кубком, украдкой наблюдая за очевидными сомнениями шанира. Там определённо есть какой-то секрет. Он, возможно, и сдаёт немного с годами, сказал себе Адрик, но его нюх на подобные вещи столь же остёр, как и всегда. А ещё он чувствовал, что если Киндри не расскажет сейчас, то, вполне вероятно, не сделает этого уже никогда.
   Внезапно в клапане палатки появилась фигура. Бурр. Нашёл же он время, чтобы вмешаться. . .
   - "Ну, что такое?" - потребовал Адрик заметно прохладнее, чем обычно. - "Что за дела?"
   - "Лорд, мой милорд Торисен только что обходил периметр, а я следовал за ним. Затем он остановился, чтобы посмотреть на звёзды. Следующее, что я знаю, он просто внезапно оседает на землю и мгновенно засыпает. Я отнёс его обратно в его палатку."
   - "Ну, это без сомнения, хорошая новость," - заметил Ардет, с нетерпением ожидая, когда же кендар уйдёт. - "Трое знают, этот человек нуждается в небольшом отдыхе."
   Бурр стоял на месте с деревянным лицом, окаменев от расстройства. - "Вы не понимаете, лорд. Его снова затянуло во сны . . . и я не могу его добудиться."
  
  

Глава 13 Сходящиеся Пути

  

Речная Дорога, Тёмный Порог,

Каркинарот: 24-26-й день зимы

  
   ОНИ ХОТЕЛИ, чтобы она пробудилась. Джейм могла слышать, как они шепчутся вокруг её кровати. Её веки будто склеились намертво, а голова гудела, как колокол. Ох, ну почему бы им не дать ей поспать? В её одежду вцепились проворные пальцы.
   Поднимайся, поднимайся, поднимайся, Избранная нашего Лорда! Раздевайся и одевайся. Эта ночь - та самая ночь!
   - "Ох, пойдите вы прочь," - простонала она. - "Мне плохо, мне . . . что за ночь?"
   В ответ зазвучало хихиканье. Джейм с трудом разлепила веки. Они все склонились вокруг кровати, разглядывая её сквозь покрывало золотистыми, ликующими глазами. В неё тыкали длинные пальцы, похожие на тени в складках покрывала. За исключением глаз, их тела казались не более материальными, чем эти самые тени. Она с трудом приподнялась на одном локте, борясь с волнами головокружения.
   - "Кто вы такие?"
   Забыла нас так скоро? Стыдись, стыдись, стыдись! Наш лорд позвал за нами, призвал из нашего тусклого мира в свои тусклые залы, вверх из самых глубин Дома. Сказал, - "Научите это дитя Великому Танцу, как уже научили другую. У них одно имя на двоих." - И мы выучили тебя, новую Плетущую Мечты. Да, минули годы, и всё ради кульминации этой ночи. А теперь поднимайся, поднимайся, поднимайся . . . или нам стоит залезть в постель вместе с тобой?
   - "Нет!"
   Джейм рывком перебросила свои ноги на пол и едва не упала вниз головой. Какой же похмельной она себя ощущает. Кое-что из этого можно было списать на последствия сна двара, но вот всё остальное. . . . Это больше похоже на один из тех тяжёлых кошмаров, в которых невозможно пробудиться достаточно, чтобы отогнать какую-то непонятную угрозу, даже если она подползает всё ближе и ближе. . .
   Теневые фигуры скрючились у её ног, жадно её рассматривая. Она нащупала ногтями-когтями столбик кровати и наконец-то встала, цепляясь за него и раскачиваясь из стороны в сторону.
   Аххххх . . . ! выдохнули тени. Они также вскочили, окружая её кольцом, высокие и гибкие, и не более материальные, чем прежде. Их глаза сияли. А теперь раздевайся и одевайся, Избранная Однажды. Быстрее, быстрее, быстрее . . . или нам тебе помочь?
   Джейм неловко ощупала одежду, вся сноровка Талисман куда-то пропала. Становилось всё труднее и труднее вспоминать, что подобная персона вообще когда-то существовала. Огонь уже давным-давно потух и воздух морозил голую кожу. Каким же холодным был всегда Дом. Она помнила . . . помнила . . . что? Голова всё равно что набита пылевыми клубками. Они ей что-то предложили. Какое-то одеяние. Оно казалось не более чем скрученными тенями, невесомыми у неё на руках, но она решила, что помнит, как его надевать. Ну, вот. За исключением широких рукавов, оно облегало её подобно тени, оставляя при этом множество участков обнажённой кожи в самых неожиданных местах. Джейм в изумлении пробежалась руками по всему телу сверху вниз.
   Аххххх . . . !
   Кто-то уже носил подобный костюм прежде, кто-то по имени . . . аБ'Тирр? Но кем же он был? Её снова охватило головокружение и она едва не лишилась равновесия. Само время, казалось, рушилось кучей, прошлое и настоящее сливались воедино, прошлое поглощало настоящие. Милосердные Трое, она снова ребёнок, в этом проклятом месте. Быть принуждённой снова прожить все эти одинокие, устрашающие годы . . . Они вцепились в нее зыбучей хваткой полувспомненных кошмаров. Джейм отчаянно с ними боролась, раскачиваясь на нетвёрдых ногах, но и яд в её крови также тянул в свою сторону. Последние несколько лет просто выцвели прочь. Тай-Тестигон пропал, как и Безвластия, и Каркинарот. Это дом Мастера. А она - Избранная, и это её ночь. Теневые руки расчесали её длинные чёрные волосы, лаская и поглаживая, нетерпеливо дёргая за рукава.
   Ох, не надо заставлять его ждать. Идём, идём с нами, идём! Быстрее, быстрее, быстрее! И она пошла.

* * *

   БУРР ПОСПЕШНО ВЁЛ АРДЕТА С КИНДРИ через спящий лагерь. Воинство растянулось почти на две мили в длину по полоске луга, бегущего между Речной Дорогой и берегами Серебряной. Ниже к реке, ведьмина-травка бросала свои алые отблески на водяную рябь. На самом лугу полыхали сторожевые костры, а меж ними танцевали светлячки. Глубокое, размеренное дыхание почти двадцати пяти тысяч кендаров в сне дваре, заставляло казаться, что спит сама ночь. Но в ней, тем не менее, скрывались наблюдатели, и у того, кто пытался что-то сокрыть, было мало шансов против того, кто и в самом деле хотел всё разведать.
   - "Тише, тише, не стоит дарить Каинрону большего, чем уже придётся," - пробормотал Ардет, кладя руку на плечо Бурра. - "Шагай медленнее, мой друг. А теперь, кто ещё видел, как ты помогал Верховному Лорду вернуться в свою палатку?"
   - "К счастью, это случилось прямо за Норфским лагерем. Так что, только лишь его собственные люди, да и то не все из них."
   - "Ну, вот видишь? Всё не так уж и плохо. А теперь ещё медленнее."
   Норфский лагерь расположился на дальне-южном конце общей ночёвки, а палатка Верховного Лорда стояла почти у самого южного периметра. За ней патрулировали караульные. А за ними горел тонкий серпик луны, скачущий по тёмным лугам, и мерцало шелковистое полотно реки. Всё казалось тихим и мирным, пока в глубинах тени палатки не поднялась мохнатая фигура, тихонько рыча.
   - "Тише, Лютый," - прошипел Бурр. - "Как он?"
   Волвер распрямился и шагнул в свет огня. Он каким-то образом ухитрился выглядеть намного менее волосатым, чем секунду назад.
   - "Хуже. Нам пришлось заткнуть ему рот."
   Он открыл клапан и впустил их внутрь. Палатка Торисена была намного проще, чем у остальных лордов; она состояла всего из трёх помещений, одно внутри другого. Когда они вошли во внутренние покои, Донкерри подскочил на ноги. Он сжимал в руках кусок растопки и выглядел до ужаса напуганным, но готовым к битве. Однако, увидев, кто пришёл, он выронил деревяшку и разразился слезами. Бурр оставил его сторожить.
   Торисен лежал на своей постели. Руки накрепко связаны, а в зубы засунут обрывок ткани. Бледное лицо было мокрым, а постельное бельё промокшим насквозь. Бурр, по всей видимости был близок к тому, чтобы утопить своего лорда, пытаясь пробудить его ведром с водой. Верховный лорд медленно извивался в своих путах. Приоткрытые щёлки глаз не показали ничего, кроме чистых белков.
   Ардет присел рядом с ним и осторожно откинул влажные волосы со лба молодого человека. - "Бедный мальчик. Бурр, скажи мне, он был столь же плох, когда вы с Харном отыскали его в том городе в Южных Пустошах?"
   - "Нет, лорд," - отозвался Бурр. - "Сейчас всё намного хуже: как будто то, что тогда случилось, смешалось с Тентиром; кошмары поверх отравления."
   - "Перед тем, как мы вставили кляп, он бредил что-то насчёт теней с золотистыми глазами," - сказал волвер, - "и снова упоминал яд. Яд в вине. Бурр рассказал мне о Тентире. Не может ли это быть как-то связано с той атакой вирмы?"
   - "Такое возможно. Старинные песни сообщают много странных вещей об эффектах яда вирмы. Впрочем, даже в Ратиллиене доступны некоторые вещества, способные скрутить хайборна в довольно причудливые узлы, особенно, если хорошенько настоять их в вине. А ну-ка скажи-ка, сколько ты уже служишь виночерпием Верховного Лорда, мальчик?"
   Донкерри попятился назад, мигая и запинаясь. - "Я-я ничего не делал, лорд. Я не мог! Я теперь принадлежу этому дому."
   Ардет холодно его рассматривал. - "Это был всего лишь вопрос. Не принимай всё на свой счёт, мальчик."
   Торисен издал приглушённый звук. Его зубы вгрызлись в тряпку, а голова замоталась по подушке.
   - "Это снова начинается," - прохрипел Бурр.
   Ардет взял в свои руки голову молодого человека. Немного поколебался. А затем, очевидно поглощённый приступом любопытства, осторожно ослабил кляп. Все напряглись, едва ли зная, что теперь следует ожидать. Торисен удивил их всех. Тихим, быстрым голосом он забормотал всё снова и снова одно и тоже слово:
   - ". . . нет, нет, нет . . ."

* * *

   ХОЛОДНЫЕ СЕРЫЕ ЗАЛЫ -- уже не всецело пустынные. Неясные фигуры маячили в полутёмных углах, сидели в заплесневелых креслах. Все они отличались жуткой худощавостью. Двигались только лишь их глаза, провожая взглядами Джейм с её теневым эскортом. А она таращилась на них в ответ. Она, без сомнения, уже видела многие из этих истощенных ликов на посмертных знамёнах в Главном Зале Мастера. А затем слабый ветерок сменил направление и они все исчезли.
   Теперь на стенах колыхались гобелены, настолько потёртые, что сквозь них различимо проглядывали блоки каменной кладки. Высохшие ковры также едва прикрывали плиточный пол, на котором лежали. Ноги Джейм звенели по ним всё равно, что по голому камню. Её одурманенным чувствам казалось, что вокруг неё порхают чьи-то фигуры, не отбрасывающие никаких теней на холодный пол. Вокруг зазвучало слабое, но неистовое шипение:
   Плетущая Мечты, Пожинательница Душ! Предательница, проклинаю тебя . . .
   Разодранные одежды, измождённые лица -- они были даже менее отчётливы, чем неподвижные фигуры; но Джейм теперь видела, что это те же самые люди, только моложе и менее истощённые. Их тонкие костлявые руки складывались в древний, отгоняющий Тьму символ -- против неё.
   - "Нет!" - закричала она, пытаясь за них ухватиться. - "Это была не я! Я никогда вам не вредила, никогда не . . ." - но ветерок снова сменил направление и они истаяли в её хватке, как распадающийся туман.
   Её задёргали теневые пальцы. Золотые глаза сияли огнём. Чего же ты медлишь, непослушный ребёнок? Мёртвые мертвы. Идём, идём, идём!
   Она пошла дальше, слегка запинаясь от шока. Яд в её крови, должно быть, распахнул для неё бездны прошлого, по крайней мере для глаза, если не для пальцев. Ежели так, то единственный истинный фантом здесь - это она сама, призрак из будущего, дрейфующий сквозь мрачные тени бывшего прежде.
   Ещё переходы, ещё комнаты. Они миновали просторную залу, в которой полы резко отступали от стен, оставляя лишь маленький островок в центре комнаты. В провале что-то медленно шевелилось. Наверх поднималось тошнотворное зловонье и отзвук чего-то, вроде монотонного бормотания проклятий. Джейм заколебалась, охваченная беспокойством. Она смутно помнила что-то насчёт клетки без решёток, но говорилось ли это о голом островке пола или же об окружающей его зловонной яме -- да и клетка, собственно, для кого? Её провожатые снова нетерпеливо задёргали её за одежду, и она пошла дальше.
   Ещё комнаты, ещё переходы. Подчиняясь ударам прерывистого ветерка кругом возникали и пропадали мерцания призрачной жизни.
   Они миновали очередное помещение, глубокую, длинную комнату с высокими сводами. В дальнем конце неясно маячило огромное железное лицо с полыхающими во рту языками пламени. Свет огня отражался багряным на многочисленных рядах оружия, покрывающих стены. Дыхание воздуха, и вся амуниция обернулась кучками пыли на полу, лицо превратилось в лишённую носа, ржавеющую груду; но поверх наковальни перед его набитым пеплом зевом покоился меч. Воздух над ним трепыхался от жара, заставляя змеевидные изгибы его заново перекованного клинка всё равно что кипеть беспокойной жизнью.
   Секундой позже они оставили комнату позади, спускаясь вниз по коридору, за угол, и вниз по лестнице в Главный Зал Дома Мастера.
   Джейм заколебалась на пороге. Она, без сомнения, слышала слабый отзвук музыки. Да, вот опять, не больше, чем шёпот. По краям просторного тёмного зала скользили разноцветные пятна, а в центре пола покоя мерцало что-то белое. Женщина, танцует? Вокруг неё сплетались прихотливые узоры силы, что тянулись наружу, питаясь и насыщаясь. Музыка внезапно споткнулась и яркие краски начали выцветать.
   А затем Джейм поняла. Изо всех воспоминаний, что хранил в себе Дом, это было самым древним, самым темнейшим. - "Не надо!" - закричала она, и метнулась вперёд, чтобы схватить Плетущую Мечты за руку. На мгновение ей показалось, что её пальцы и в самом деле сомкнулись на чём-то реальном. К ней повернулся слабый намёк на лицо, а затем растворился в порыве ветра, что она сама и породила, метнувшись через залу.
   - "Прошлое нельзя изменить."
   Джейм крутанулась в сторону слабого, но ясного голоса. На ступенях лестницы кто-то стоял. Она могла видеть сквозь него ступеньки, и всё-таки ощущала, что его присутствие здесь было гораздо более живым и ярким, чем у любого другого объёкта в этой обширной зале. Он выглядел крайне высоким и высокомерным, облачённый в великолепие минувших дней, но его затеняли тени и она не могла видеть его лица.
   - "Я двинусь вперёд, чтобы приготовить путь," - сказал он. - "А ты следуй за мною с небольшой задержкой."
   Он повернулся и стал подниматься по лестнице. С каждым его шагом, Джейм видела его удаляющийся профиль всё чётче и чётче, как будто он выбирался из колодца прошлого, приближаясь к ней всё ближе и ближе, даже если при этом уходил всё дальше и дальше. Внезапно на его левой руке замерцала серебряная перчатка, а затем его скрыл дверной проём. Звук его ног, всё ещё поднимающихся по лестнице, отдавался эхом у неё в голове.
   Милосердные Трое, Герридон.
   Джейм развернулась, чтобы бежать, но угодила прямиком в руки своих золотоглазых проводников. Они набросили на её плечи плащ.
   Вот, вот! Подарок, дитя, твоё фамильное наследие, полное жизни!
   Плащ был сделан из чёрных гадючьих шкур, сшитых вместе на, примерно, двух третях длины тонкой серебряной нитью. Хвосты змей, скрученные узлом у неё под подбородком, легонько подёргивались. Снова накатывало ощущение ночного кошмара, заливая её всю без остатка. Всё это, без сомнения, уже происходило прежде. Сейчас они подведут её к лестнице и она примется карабкаться вслед за Мастером, всё выше и выше, к пологу красных лент, к тому, что за ним . . .
   В зале присутствовал ещё один призрак. Джейм неясно видела его у дальней стены, стоящего в тени. Он, кажется, отличался ото всех остальных, что ей попадались, но её растрёпанные мозги не могли до конца уловить, чем же именно. Остальные его тоже увидели. Они принялись перешёптываться друг с другом, будто ветер поёт меж речных камышей, а затем среди них побежала серебристая рябь смеха.
   Посмотри-ка, дитя, посмотри, подарок твоему суженому! А теперь станцуй с нами, станцуй для нас и сорви этот увядший цветочек для своего лорда!
   Она не хотела этого делать. Это было неправильно, неправильно, но одна из теней уже снова сдернула с неё плащ, а остальные заметались вокруг, сверкая жадными золотистыми глазами, их бесплотные пальцы едва касались её кожи в призрачной ласке. Она не хотела этого, и всё-таки сделала. Её кожа засияла. Почти против своей собственной воли, она начала двигаться, повторяя первые кантиры (пируэты) танца, который она ещё никогда не доводила до финала. Его сила принялась разворачиваться внутри её разума. Следовать танцу, быть самим танцем! Поначалу тени скользили вместе с нею, касаясь и позволяя касаться, но затем она уже двигалась в полном одиночестве, меняя сам воздух своими движениями.
   На краю танца кто-то ощущался. Призрак. Танец потянулся к нему наружу, соблазняя и привлекая. Он легко ощутил, чего незнакомец желает больше всего -- принадлежать чему-то, наконец-то обрести и своё место, и своё имя. Танец не давал никаких обещаний, но, о, что за намёки он делал. Покачнуться, повернуться, сделать руками так, и так. Он и помыслить не может, насколько всецело можно было принадлежать. Душа - это маленькая цена за столь полное принятие, столь интимно-личное удовлетворение. И вообще, чего хорошего в душе? Она только отягощает. Она могла её забрать, о, сколь просто и свободно. Она этого жаждала. Но . . . но . . . но это было неправильно.
   Отпущенные на свободу потоки энергетики танца закрутились по залу, рассеиваясь и пропадая. Вытканные портреты осыпались пылью от их касания. Джейм с судорожным хрипом вернулась обратно к своим собственным чувствам и обнаружила, что в её руках лежит Серод, бледный, и готовый на всё. Она уронила его на пол.
   - "Сохрани меня Предки. Что же я наделала? Серод, ты в порядке? Серод?"
   Он секунду молча моргал на неё в ответ, а затем разразился слезами.
   Джейм почувствовала, что и сама готова расплакаться. - "О, черт. Мне жаль. Мне так жаль." - Она тяжело плюхнулась на пол рядом с ним, ощутив резкий приступ внезапного головокружения, слишком сильный, чтобы суметь устоять. На неё обрушилось недавнее прошлое, спутанное с обрывками уже-не-совсем-потерянных лет, проведённых в Тёмном Пороге -- проведённых здесь. Жуткий кошмар всё ещё не отпускал. Она ощутила мучительный рывок в прошлое и отчаянно попыталась зацепиться в настоящем, задавая вопросы.
   - "Серод, ты что здесь делаешь? Что-то случилось?"
   - "Случилось?" - Он уселся и ответил ей яростным взором. - "О, да ничего такого не случилось, за исключением того, что Принц наглухо заколотил последнюю дворцовую дверь наружу, а весь храм принялся распадаться, а ещё там теперь шныряет какой-то грёбанный [farking] гигант, я таких прежде никогда ещё не видывал, в кампании кота-переростка, а дворец тем временем начинает обрушиваться нам на уши -- и над чем это ты там смеешься?"
   - "Это Марк с Журом. Должны быть они. Серод, люди такого размера не шныряют. Они просто физически для этого не приспособлены. Так значит, они с Журом, по крайней мере, на свободе. Хвала Предкам за это. Но ты сказал, что дворец теперь запечатан снаружи. Значит Принц нас покинул. Когда его армия выступает на соединение с Воинством?"
   - "Уже четыре дня как выступил. Сейчас двадцать четвертое число Зимы, ты, костлявая идиотка. Ты скачешь здесь -- где бы это 'здесь' ни находилось -- уже десять дней."
   Десять дней. Возможно ли такое? Между сном дваром и более медлительным течением местного времени, да, чёрт возьми, это было вполне возможно. А Тирандис в обличии Принца Одалиана тем временем уже марширует навстречу её ничего неподозревающему брату. Она должна предупредить Тори. Она должна . . . должна . . .
   - "Эй, прекрати это!"
   - "Прекратить . . . что?"
   - "Выцветать, чёрт возьми!" - Теперь Серод выглядел возмущённым и не на шутку испуганным. И он также начинал приобретать образ картинки в довольно грязном и мутном окне.
   - "Ты тоже выцветаешь, Серод."
   Трое, что происходит? Джейм полагала, что какие бы картины прошлого она ни видела, сама она всё ещё пребывает в пыльном настоящем Дома, как и, по всей видимости, все эти годы, что она здесь росла. Но она провела здесь на десять дней больше, чем прошло времени у Серода. Могло ли её настоящее неуловимо сместиться относительно его? Или она наконец-то освоила, как перемещаться в прошлом? Или . . .
   В её голове пульсировал яд вирмы. Она больше не могла сказать точно, что имело хоть какой-то смысл, а что нет. А в глубине головы, под паническими попытками заставить себя думать, нарастал страх, что она уже больше никогда не сумеет снова выбраться из этого места. Но, как бы то ни было, Тори должен быть предупреждён.
   - "Серод, слушай."
   Она поспешно рассказала ему о переврате, Одалиане и ловушке, приготовленной для Кенцирского Верховного Лорда. Он внимательно слушал, а его резко очерченное лицо становилось всё менее отчётливым, выражение - всё менее читаемым.
   - "И вот поэтому," - закончила она, практически задыхаясь, - "ты должен донести известия обо всём это до сведения Торисена. Отыщи этого гиганта и расскажи ему то, что я тебе рассказала. Он обязательно выведет тебя из дворца, если это вообще в человеческих силах, и поможет вам с Лирой добраться до Воинства. Ну?"
   Он заколебался. - "А ты уверена насчёт всего этого?" - Его голос казался тоненьким и отдалённым. - "Я имею в виду, если тебя действительно отравили, то многое из всего этого могло тебе просто-напросто привидеться. Это всё настолько фантастично."
   - "Милосердные Трое. Да неужто фантастичнее этого?" - Она ткнула пальцами в его уже практически прозрачную грудь. Они погрузились в его плоть по первую фалангу, не причинив никому из них никого вреда. Серод с хрипом отскочил назад.
   - "Ладно, ладно, я тебе верю! Но поверит ли мне Верховный Лорд?"
   Она об этом и не подумала. - "Доказательства. Ему понадобятся доказательства. Но что послужит . . . Серод, ступай вверх по лестнице, затем налево, и вниз по проходу, там найдёшь помещение с горном в форме огромного железного лица. На наковальне перед ним лежит Разящий Родню, фамильный меч Норфов, перекованный заново. Принеси его Верховному Лорду и . . . и скажи ему, что его прислала его сестра Джейм. Тогда он тебе поверит."
   Серод потрясённо на неё уставился. С его точки зрения, это всё равно что призрак молвил столь немыслимые слова голосом столь же слабым, как шёпот из могилы. Он уже едва мог её видеть.
   - "Обещай мне, что предупредишь моего брата," - прокричала она отчаянным тоном, умоляюще протягивая к нему свои фантомные руки. - "Обещай. . . ." - И она исчезла.
   Серод так и подпрыгнул. Это место ему совершенно не нравилось. Здесь происходило такое, чего он никогда не мог ни понять, ни контролировать. Эта странная девушка обещала ему . . .что? Что-то, ради чего он едва не отдал свою душу в чужое владение. Едва? Но она дала ему информацию, а знание есть сила.
   Ну хорошо, мой мальчик, сказал он себе. Не время колебаться. Раз, два, три . . . !
   Он метнулся через залу, вверх по мраморным ступенькам, за угол налево, вниз по проходу, и, задыхаясь, остановился на пороге длинной комнаты. Там было заржавленное железное лицо и там лежал меч. Даже несмотря на сбитую эмблему на рукояти, он был восхитителен. Серод почти что благоговейно коснулся клинка и тут же с шипением отдёрнул руку. Лезвие может и было всё ещё горячим, но вот рукоятка была столь холодной, что буквально обожгла ему ладонь. Он набросил на неё свой шейный платок и поднял клинок. Гордость всего Кенцирата в руке полукровки. Он им покажет. О да, он им всем ещё покажет. А теперь, раз, два, три. . . !
   Серод рванулся обратно тем же путём, что и пришёл. На втором лестничном пролёте у него мелькнула мысль, что он с кем-то разминулся. Мимо прошло облако холода, и мерцание чего-то белёсого, вроде профиля побледневшего лица. Серод едва не кинулся следом, пока не взял себя под жёсткий контроль. Ему ещё никто, никогда не оказывал помощи. С чего бы ему помогать кому-то другому? Но она отказалась называть его тем ненавистным именем и доверила ему своё собственное. До, но опять-таки, сейчас у него не было никакого способа ей помочь, даже если бы он и хотел.
   Он сбежал вниз по ступенькам и ринулся через главную залу. В дальнем конце была дверь, распахнутая в коридор из Дворца. С этой стороны её видно не было, но она там была. Он проверял. Серод задержался на пороге, оглядываясь обратно на залу. Он не знал точно, где побывал, но точно знал, что выгадал: сестра Верховного Лорда отдала ему в руки Разящего Родню, а он не давал ей взамен никакого обещания.

* * *

   ДЖЕЙМ КАРАБКАЛАСЬ по ступенькам. Они уходили, казалось, в бесконечность, извиваясь в пространстве то так, то эдак. Порою шероховатые каменные плиты бежали вверх в теснине узких стен, а порою то одна, то другая сторона открывалась в отдающие эхом глубины. Сверху тянуло холодным ветром. Плащ из гадючьей кожи лежал на её плечах тяжёлым и влажным грузом. Всякий раз, когда при очередном шаге его волочащиеся следом змеиные головы ударяли её по пятками, хвосты, связанные у неё под подбородком, протестующие извивались.
   Она пыталась думать о том, что ей следует делать. Происходило ли всё это точно так же, как и в первый раз; или же по какому-то жестокому изгибу судьбы, это и был первый раз, разница только лишь в её предвидении будущего? Спаси её Предки, оказаться пойманной в ловушку закольцованных событий, многих лет жизни, повторяющихся всё снова и снова . . .
   Ниша у лестницы, а в ней дожидается человек, что скрёбся в её дверь во дворце, а позднее спас её от лоз-кровопийц, чьё усохшее лицо преследовало её во снах многие годы.
   - "Бендер? Террибенд? Что происходит? Что мне нужно делать? Прошу, скажи мне!"
   Он втискивает ей в руку что-то холодное. Нож. Совершенно белый, и состоящий из единого целого, лезвие заодно с рукояткой, словно целиком выточенный из одной косточки. Конец рукоятки украшает резьба из ликов трёх женщин или, возможно, одной и той же женщины в трёх разных возрастах: девушка, леди, карга. И он не становится теплее от её касания. А когда Джейм снова поднимает глаза, череполицый человек уже пропадает.
   Она снова принялась карабкаться по лестнице, с ножом в руке, двигаясь всё медленнее и медленнее с каждой новой ступенькой.
   На вершине лестницы оказался дверной проём, распахивающийся в темноту. Его затягивали трепещущие красные ленты, сплетающиеся и расплетающиеся под порывами ветра, дующего с той стороны. Джейм остановилась точно на границе их зоны досягаемости. О Боже, что же теперь? Ждёт ли он там, прямо за пределами света, ждёт, чтобы она переступила порог? Она уже сделала так однажды, вооружённая точно так же, как и сейчас, намереваясь . . . намереваясь . . . что?
   Джейм внезапно опустилась на ступеньки, усевшись на змеиный плащ. Гадючьи головы разразились протестующим шипением, но она их проигнорировала. Она уже и раньше чувствовала, как это воспоминание всплывает в сознании, и практически в панике заталкивала его назад в темноту. Теперь же оно рванулось к поверхности, несмотря на все её усилия.
   В прошлый раз, когда она вошла внутрь и Мастер потянулся к ней из завешенной лентами постели, начиная увлекать её на ложе, она яростно рубанула по нему ножом, не потому что боялась его, а потому что испугалась себя. Ей хотелось быть вместе с ним. Он мог одарить её властью, безопасностью, любовью -- всем тем, чего у неё никогда прежде не бывало. Священник, отец, любовник. Не было ни единой прихоти, ни единого желания, что он не сумел бы удовлетворить, ну или, по крайней мере, так казалось.
   Даже сейчас, соблазн тянул её внутрь. Её желание принадлежать чему-то или кому-то было ничуть не менее слабым, чем у Серода, а её шансы получить признание среди собственного народа были, возможно, столь же малы. Они будут избегать её, подумала Джейм, остерегаясь тех же самых вещей, что оценил бы Мастер: её тёмную подготовку, её шанирскую кровь, её саму. Какие шансы ожидают её среди своих собственных людей? Какие шансы они способны ей дать? Здесь же ей предлагают радушное принятие, силу и власть, да, и даже постель в обрамлении красных лент, бархатистые тени, касание руки во мраке . . .
   Она коснулась рукой своей щеки и даже сквозь перчатку ощутила, как пылает её лицо. Потеряна, потеряна . . . но возможно, всё-таки не совсем. Этим путём пошла первая Плетущая Мечты, просто принимая наслаждения и не тратя времени на подсчёты цены -- для самой себя или для кого бы то ни было другого. Это стало концом невинности, чести и, возможно, самого Кенцирата. А такого не стоило ничто на свете.
   Ну хорошо, подумала Джейм, пытаясь силком привести свои хаотичные мысли в холодное, логическое русло. Если ты не желаешь позволить себе соблазниться, то что же тогда?
   Вариант первый: прикончить ублюдка.
   Она уже пыталась однажды, и без особого успеха. Может ли она доверять своему удару теперь, станет ли он смертельным? Нет, не одним лишь простым ножом. И особенно с этим чёртовым ядом в её венах, что замедлял её рефлексы, путал её мысли и, возможно, даже саму её преданность.
   Второй вариант: удирать.
   И опять же, она уже пыталась и выгадала себе несколько лет свободы, пока не вернулась, описав полный круг, к этому самому порогу. Теперь же, однако, яд в её крови поймал её в ловушку в этом месте, в этом времени.
   Вариант третий: . . .
   Её разум отчаянно бился, пытаясь его отыскать, запинаясь о полуоформившиеся идеи, нащупывая решение, что отказывалось принимать конечную форму. Только лишь одна мысль оставалась болезненно чёткой: если она сейчас пройдёт сквозь эти ленты, то будет потеряна навечно, зная о совершаемом зле, и с радостью его принимая.
   Чёрт возьми, так же нечестно! Она не просила об участии в этой игре, а уж тем более - о рождении в её процессе. Только подумай обо всех этих жизнях, разбитых за прошедшие три тысячелетия, об утраченной чести и радости; а если Мастер окончательно победит, то это станет победой и Тёмного Порога. Как там поётся в старой песне? О горе, горе жадности мужчины и коварству женщины, что привели нас к такому! Жадность Герридона и коварство Плетущей Мечты, или, скорее, её осознанное нежелание знать, что привело её к подобному стыду. И она мать Джейм? Ей смутно помнилось, что Тирандис говорил что-то подобное, но это была совершенно не та мысль, с которой она была готова справиться в настоящий момент времени. Нет, лучше думать о ней только как о ком-то ещё, кого Герридон использовал, точно так же, как хотел использовать саму Джейм. Ну, она ему не позволит, пока сохраняется хоть какая-то другая возможность. Но какие ещё варианты оставались? Сидеть здесь и превращаться в ледышку от холода? Найти хорошую книжку почитать? Или заняться вязанием змеиного чехла для чайника?
   - "Ох, пекло," - сказала Джейм и спрятала лицо в ладонях.
   Хватка яда всё усиливалась. Скоро её мысли потеряют всякую связность, вероятно, как раз к тому моменту, когда Мастеру надоест ждать и он отправится на её поиски. Ну и бардак же она тут устроила, впрочем, как обычно. Тирандис был прав: ей вообще никогда не следовало даже рождаться. Но, возможно, он был также прав и насчёт следующего по списку наилучшего решения.
   Джейм окатило леденящим оцепенением, как будто её сердце на секунду забыло, как биться. Ну конечно. Последняя альтернатива. Она была здесь всё это время, дожидаясь, пока она её осознает.
   Твой выбор, Джеймсиль.
   В Тай-Тестигоне она выбрала готовность принимать на себя ответственность за все свои действия, чего бы это ни стоило. В Чёрноскалье она выбрала скорее пропасть, чем видеть, как Марк сражается ради неё с аррин-кеном. Возможно, и не она виновата в том, что ей с самого начала была уготована роль в игре Герридона, но если она продолжит участвовать, то вскорости может оказаться ответственной за деяния столь ужасные, что ничто не сможет их искупить. Будет лучше не рисковать.
   Она откинулась назад и прислонилась к стене. Быть может, в её венах и струилась отрава, но это именно жизнь стучала в них громким пульсом, который она теперь ощущала. Сколько всего так хотелось довести до финала. Столько дел переделать, столько всего повидать; и, да, столько ещё ошибок совершить - огромных, чудовищно огромных, если прошлое чему-то её научило. Ну ладно. Нельзя получить всё на свете. У неё не было под рукой горной расселины или же ещё одной чаши с ядом, но она зато располагала кое-чем ещё лучше.
   Джейм поглядела на белый клинок. Её пальцы уже онемели от хватки на его рукояти, а рука мелко дрожала. Но он был очень острый. Сойдёт. Она встала и осторожно приложила его остриё к обнажённой коже своего горла.

* * *

   - "НЕ НРАВИТСЯ МНЕ, КАК ВСЁ ЭТО ВЫГЛЯДИТ," - заметил Ардет.
   Он осторожно протёр лоб Торисена кусочком шёлковой ткани, что казалась едва ли более белоснежной, чем лицо Верховного Лорда. Торисен лежал без движения. Нужно было тщательно приглядеться, чтобы заметить, что он всё-таки всё ещё дышит.
   - "На мгновение мне показалось, что он приходит в себя," - хрипло сказал Бурр.
   - "Он был близок, всё верно," - прорычал волвер. Он упал на четыре лапы и обнюхал своего друга. - "А теперь дело плохо, очень плохо."
   - "Я думаю," - сказал Ардет, - "что тебе стоит попробовать свои силы, Киндри. В конце концов, ты же целитель."
   Шанир забился в дальний угол палатки, подальше от света, подальше от круга друзей вокруг койки. - "Для подобного нужен всесторонне подготовленный целитель," -приглушённо выдавил он в ответ. -"А я всего лишь недоучка."
   Бурр крутанулся к нему. - "Ты же помог тому парню в зале тлеющего железного дерева в Тентире."
   - "Это была всего лишь первая помощь."
   - "Ты вытянул болиголов из бокала вина," - промурлыкал Ардет.
   - "Это было всего лишь вино. Боже ты мой! Вы просто не представляете, что такое быть вовлечённым в глубокое исцеление. Вы понятия не имеете, как далеко в саму его душу мне придётся проникнуть и, больше того, я и сам того не ведаю. Милорд, послушайте! Он даже не сможет за мной наблюдать! Что, если я там потеряюсь? Что, если сами наши сущности переплетутся столь сильно, что уже никогда не смогут распутаться? Ну и как такое повлияет на его психику?"
   - "Лорд, я могу сходить за другим целителем," - начал Бурр. - "У Лорда Брендана есть один, которому можно доверять . . ."
   - "Боюсь, будет уже слишком поздно." - тон Ардета, тихий и напряжённый, заставил их всех повернуться к нему. - "Я и в самом деле думаю, Киндри, что тебе стоит что-нибудь попробовать. Мы его теряем."
   Шанир оглушенно замер на месте, а затем вцепился обеими руками в свои белые волосы. - "Ну хорошо," - сказал он сквозь прутья своих тонких кистей. - "Хорошо." - Он постоял так ещё пару секунд, собираясь с силами, а затем опустил руки. - "Где ребёнок?"
   Остальные с удивлением обернулись на побелевшего Донкерри, но Бурр немедленно бросился к груде одежды и вытащил наружу седельную сумку с костями. Он положил её на столешницу. Ардет потрясённо вздрогнул при виде детской тени на полотне палатки рядом с тенью головы Торисена. Волвер зарычал.
   - "Ты привёл смерть к смертельно больному, целитель?"
   - "Я сделаю всё, что считаю полезным," - отрезал Киндри, отталкивая волосатого человека в сторону и занимая место Ардета на краю постели. - "Однажды она уже помогла мне его отыскать. Возможно, поможет и теперь."
   Ну вот. Всё готово. Киндри потянулся, чтобы коснуться лица Верховного Лорда и заколебался.
   При каждом акте глубокого исцеления, целитель тянулся к самым корням бытия своего пациента. На подобном уровне можно было сотворить много добра, но и причинить даже ещё больше вреда. Безопаснее всего было выяснить, какую метафору использует в данный момент текущий пациент, осознанно или же неосознанно, для представления своей собственной души. К примеру, для тех, кто тревожился о чём-то растущем, хорошо подходили ботанические образы ветвей и корней. С другой стороны, до летописцев можно было частенько добраться через метафору запертой книги, которую нужно было сначала открыть, а затем расшифровать. Другими типичными метафорами обычно служили охоты, битвы и загадки. Как только целитель почувствует, какую именно следует использовать, то сможет управиться с болезнью или раной пациента способом, который будет, по крайней мере, совместимым с глубинной натурой больного. Киндри уже доводилось делать такое на практике. У него были значительные врожденные способности -- пожалуй, даже слишком значительные, как кисло заметил один из инструкторов, когда Киндри по случайности практически оживил его тулуп из овчины -- но мысли о том, что столь глубоко погрузиться в сознание Торисена, его практически парализовали.
   - "Ну?" - сказал Ардет с заметным оттенком растущего нетерпения.
   Киндри сделал глубокий вдох. Расслабься, велел он себе. Торисен не сумеет возненавидеть тебя ещё сильнее, чем уже ненавидит. И он приложил кончики своих длинных, чувствительных пальцев к векам Верховного Лорда.
   В его голове начал формироваться некий расплывчатый образ: чёрные холмы, угрюмое небо в прожилках зелёных молний. Задувал ветер, неся с собой слабый, сладковатый запашок чего-то наподобие давнишней смерти. Трещали заросли сорняков. Над ними возвышалось что-то тёмное. Новые молнии, на мгновение подсветившие безоконный фасад гигантского здания. Арочный проём открывался в тёмные недра.
   Это и есть метафора-образ души, или же это что-то другое? Сам Киндри никогда ещё не использовал ничего подобного, и отчего-то чувствовал, что и для Верховного Лорда такое также было неправильным. К тому же, всё такое расплывчатое. Он, похоже, забрёл в пределы Торисеновских кошмаров. Черт возьми. Сны - коварные, хитрые штуки, намного менее стабильные, чем некоторые метафоры под контролем целителя. Стоя на пороге и вглядываясь во мрак, Киндри не мог отделаться от ощущения, что это промозглое, разрушенное жилище не имеет никаких связей даже с Торисеновским подсознательным миром снов. Походило на то, что они оба просто-напросто по случайности забрели в это кошмарное место, в этот самый замок, во мраке сна Верховного Лорда.
   Киндри всё медлил. Вмешиваться в нечто подобное могло оказаться очень опасным. С другой стороны, насколько хуже всё могло обернуться? Ещё молнии, и мимо него в дом проскользнула маленькая, детская тень. Ну, это всё решает. Он пошёл следом.
   Внутри, тусклые коридоры, пещерообразные комнаты, упадок и разложение. Всякий раз, когда Киндри пытался на чём-то сфокусироваться, оно моментально размывалось почти за пределы узнаваемости. И дело тут было вовсе не в его плохом зрении во снах: он чувствовал, что неуловимо отличается по фазе от всего своего окружения, как будто он не совсем до конца разделял с ним единый пласт реальности. Хвала Предкам, что он всё ещё различал детскую тень, пусть и едва-едва . . . и теперь его так же направляло и что-то другое. Он примечал своими отчасти натренированными чувствами и запах, и вкус, острый и металлический. Так значит здесь всё-таки есть отрава. Он отмечал её слабый отзвук всюду вокруг себя, но чем дальше он шёл, тем сильнее становилось его ощущение, пока целителю не стало казаться, будто он сосёт медную монетку, покрытую толстым слоем зелени. Вниз по бесконечным коридорам, через просторную залу, увешанную по стенами чем-то вроде множества размытых лиц, вверх по лестнице.
   На ступеньках над ним сидела смутная фигура, облачённая во что-то наподобие сгустка извивающихся теней. Она держала что-то белое. У него возникло сильное чувство, что, подобно всему дому, она существует где-то ещё. По сути дела, всё вокруг него казалось всего лишь тенями какой-то иной реальности, что отбрасывались оттуда в спящий разум Торисена -- но если и так, то эти тени его убивали, а здесь находился главный источник отравы.
   И что же, во имя Земли, ему теперь полагается делать?
   Киндри присел на корточки перед призрачной фигурой. Он не думал, что она вообще его замечала. Он мог видеть, как она поднимает этот белёсый предмет, медленно, очень медленно. Тёмные волосы, серые глаза с серебристым отливом -- это практически походило на самого Торисена, укрытого глубоким туманом, но в то же время ощущалась неуловимая разница. Белёсый предмет уже почти у самого горла. Глаза закрыты. Поддавшись внезапному импульсу, Киндри потянулся и коснулся призрачных век. . .
   . . . и снова увидел ментальный образ Дома. В этот раз это была настоящая метафора души, но уже не Торисена. Следующим шагом целителя должно было стать восстановление всех повреждений, которые претерпел этот архитектурный образ души, но он едва успевал на нём сфокусироваться, из-за всё время сменяющихся уровней сна и реальности, что отрезали его от Дома.
   Киндри ощутил растущую панику. Ардет был не прав, настояв, чтобы он попытался. Он для подобного не подготовлен, а несмотря на гораздо более медлительное течение времени на этом уровне, сроки выходят. Он это чувствовал. Торисен умрёт, если что-то быстро не сделать, но что именно? Был один трюк, с помощью которого он извлёк отраву из вина Ардета, но эта техника предназначалась для использования только лишь на неодушевлённых предметах, не имеющих ни жизни, ни разума, чтобы рисковать их лишиться. Неважно. Он просто не в состоянии думать о чём-то ещё.
   Но задумка сработала не совсем так, как того ожидал Киндри. Когда он направил свою силу на извлечение яда из крови жертвы, отрава принялась сопротивляться. А когда он нажал ещё даже сильнее, она ударила в ответ. Слишком поздно Киндри понял, что имеет дело с отравой-паразитом, чьё основное действующее начало было скорее психологическим, чем физиологическим; такую заразу было очень сложно изгнать насильственным путём, особенно, когда она уже успела столь удобно устроиться. Но в случае необходимости она могла перебираться и самостоятельно, особенно, если другой возможный хозяин столь гостеприимно себя предлагал.
   Киндри ощутил, как яд ринулся в его тело сквозь кончики пальцев. Слишком поздно воздвигать барьеры. Слишком поздно даже отдёргивать кисти. Вверх по рукам поползло онемение. Ему следовало думать о способе противодействия новой угрозе, но всё, что крутилось в его разуме, так это какой-то идиотский стишок:
   Никогда не говори, что хуже быть уже не может
   Никогда не говори, что хуже быть уже не может . . .
   А затем он увидел, что змеевидные тени, на которых сидела бледная фигурка яростно задёргались и оплели его руки. Киндри не любил змей. Этих, однако, он едва мог видеть и совершенно не чувствовал, по крайней мере, вначале. А затем онемение начало убывать, оставляя после себя острую, жалящую боль. Его руки всё равно что искололи сотнями иголок. И действительно, змеи кусали его своими клыками. Едва он пришёл к этому совершенно не радостному факту, как призрачные создания распутались и попадали обратно на пол. Киндри отскочил назад. Его руки покрывали многочисленные проколы, уже начинавшие кровоточить, но яд бесследно исчез. Его целиком высосали змеи. Медный привкус во рту практически растворился. Боже ты мой, он сумел вытянуть отраву на доступный для воздействия уровень, а они окончательно её удалили.
   Но теперь всё вокруг начало выцветать. Ну конечно. Как только яд пропал, Торисен стал приходить в себя, а Киндри всё ещё здесь, в фантомных глубинах чужого разума.
   Никогда не говори, что хуже быть уже не может
   Никогда не говори . . .
   Он уже мог видеть сквозь ступеньки под ногами. Где-то там, реальные ступеньки, вероятно, по-прежнему оставалась достаточно материальными; но эти были всего лишь их образом во сне, а сон распадался. Дом за ним принялся растворяться, стены и потолки выцветали, подобно туману на солнце. Рядом с ним появилась детская тень. Она заметалась вниз по лестнице и обратно, вниз и обратно. Он почти чувствовал маленькие, фантомные ручки, яростно его толкавшие:
   Ну же, ты, громадный тупица, беги, беги, беги!
   И он побежал. Вниз по лестнице, через огромный зал, в лабиринт коридоров. Тень неслась теперь прямо сквозь растворяющиеся стены, а он мчался за ней, почти видя худенькую девочку-кендара, бегущую впереди. Мертвые знают столь многое, и никогда не устают. А Киндри очень устал. Он никогда не был особо силён ни в чём, кроме своих с трудом контролируемых целительских способностей, а теперь даже они были слишком сильно измотаны, чтобы суметь ему помочь. Его дыхание горело в груди, а пот почти ослеплял. Он уже совершенно не видел детской тени, но её маленькая ручка вцепилась в его, увлекая за собой. Впереди появился тёмный провал. Передняя дверь. Он метнулся в неё . . . . . . и оказался на полу палатки.
   Его кто-то держал. Крепкие, уверенные руки. Наверное, Бурр. Вокруг сплетались вместе многочисленные голоса.
   - ". . . всё в порядке!"
   - "Трое, посмотрите на его руки."
   - "Тори, мой мальчик, очнись, очнись . . ."
   Последний голос принадлежал Ардету. Киндри попытался сфокусироваться на койке и увидел, что старый лорд склонился над Торисеном. Глаза Верховного Лорда дрогнули и открылись.
   - "Сны," - сказал он невнятно. - "Они есть у всех." - Затем, более ясно, - "Адрик, ты ужасно выглядишь. Тебе нужно немного вздремнуть." - Его голос снова начал затихать, а глаза закрываться. Он задышал в глубоком, медлительном темпе сна двара. Ардет натянул на него одеяло и откинулся назад с измученным вздохом.
   - "Лорд, с ним всё в порядке?" - Напряжённо спросил Бурр.
   - "Да, теперь всё нормально."
   - "Хорошо," - сказал Киндри и потерял сознание.

* * *

   ДЖЕЙМ ОЧНУЛАСЬ на ступеньках, оглушённая и ошеломлённая. Над головой нависало открытое небо, пересечённое полосками обгоревших кровельных балок. По нему стремительно летели угрюмые облака. В подбрюшье одного из них вспыхнула молния, окрашивая его в серно-жёлтый зелёный. Зарычал дальний гром. Ну конечно, оцепенело подумала Джейм. Когда я была здесь в прошлый раз, то оставила это место в огне, отсюда и отсутствие крыши. Но что она делает здесь теперь? Она пошарила в поисках своей памяти и вцепилась в её обрывки. Зубы и ногти Бога, что за жуткий кошмар. Она же едва не . . . не . . .
   Белый нож был всё ещё зажат в её оцепеневших пальцах. Она с хрипом его уронила. Змеи увильнули в стороны от падающего лезвия и дружно на него зашипели, когда клинок завибрировал в шаге от неё, остриё заклинило в трещине. Милосердные Трое.
   К ней возвращались всё новые и новые обрывки отравленного кошмара, а затем, рывком, всё целиком -- но это был вовсе не сон. Во имя Порога, что же случилось? Ей полагалось быть уже мёртвой или же умирающей, в окружении этих мерзких змеюк, лакающих её кровь. А вместо этого, вот она здесь, не только живая, но и определённо здоровая. А Мастер?
   Сверху лестницы располагался дверной проём, косяки и перемычка обуглены. На нём трепыхались пара-тройка опалённых лент. Им полагалось быть красными, как того требовала традиция, но в нынешнем освещении, они смотрелись совершенно чёрными. А за ними? Она встала и принялась осторожно карабкаться наверх. Ещё одна вспышка молнии и она увидела комнату. Её дальняя стена всё ещё стояла на месте -- высокие разбитые окна смотрели во мрак -- но и крыша, и пол, всецело отсутствовали, за исключением выступа порожка прямо за дверью, да пары опаленных балок, нависающих над пустотой.
   Золу на порожке потревожили чьи-то отпечатки. Кто-то стоял прямо за лентами, дожидаясь её. Герридон. Должен быть, он. В прошлом не может случиться ничего нового, вспомнила Джейм, не отрывая глаз от следов. Ему пришлось сдвинуться вперёд во времени, чтобы до неё добраться, чтобы там ни говорили её отравленные чувства. Если бы она пересекла порог в этот раз, с настолько одурманенными отравой мыслями и мотивами, как оно было, то и в самом деле пропала бы. Но вместо этого она выбрала нож; и была внезапно, чудесно, исцелена. На мгновение она почти испытала искушение подумать, что второй аспект её презренного бога -- Аргентиэль [Argentiel], Тот-Кто-Оберегает -- наконец-то соблаговолил явить ей свою руку, но в такое едва ли можно было поверить. По своему личному опыту Джейм знала, что лучшее, что можно было ожидать от Трёхликого Бога, так это, чтобы тебя оставили в покое.
   По крайней мере Тёмный Порог в лице Герридона её также оставил. При свете мерцания очередного разряда молнии она разглядела бледную цепочку следов на золе, уходившую вниз от двери, и окончательно выцветавшую прежде, чем они успевали добраться до ступеньки, где она сидела. Расстроенный крушением своих планов, он вернулся обратно в ткань бытия Дома, в его губительное прошлое, которое предпочитал его заброшенному настоящему. Тирандис говорил, что у него всё ещё оставалось несколько душ, чтобы пожевать напоследок, вероятно, включая и душу Бендера. Сколько времени пройдёт, пока он не подойдёт к краю, пока голод не вынудит его или снова попытаться заманить к себе Джейм, или принять те нечестивые дары, что должны будут стоить ему остатков человечности? Она понятия не имела. Герридон заключил свой пакт с Тьмой и теперь живёт, постигая его цену. Он вывел её для служения своим целям, но обнаружил, что хотя и способен искушать, только лишь она сама могла навлечь на себя проклятие. Очень хорошо. Если это игра, то таковы её правила. И мы ещё посмотрим, за кем в итоге будет победа.
   А Герридон, между тем, сделал свой следующий ход, удалившись. Ну и как же ей на это реагировать? Двинуться следом? Трое, нет, даже если бы она и могла. Она понятия не имела, какими шанирскими силами он до сих пор обладает, и совершенно не жаждала это выяснять. Возвращаться в Каркинарот? Было бы замечательно, если только сумеет отыскать дорогу, а дворец до сих пор не обрушился. Серод с Марком должны были уже оставить его и отправиться с предупреждением о переврате Тирандисе к её брату, забирая с собой Разящего Родню, Лиру и Жура. А кольцо и Книга в Бледном Переплёте всё ещё здесь, в Тёмном Пороге. Ей была ненавистна сама мысль о том, чтобы бросить их здесь, но она понятия не имела, где их искать -- или...? Не кольцо, нет, но Книгу. . .
   Джейм схватила белый нож и бросилась вниз по ступенькам. Лестница спиралью закручивалась вниз сквозь многочисленные покои, служившие прежде частью жилых помещений Мастера. Она едва замечала хоть что-то из них, когда поднималась наверх. Было, однако, одно помещение, которое она хорошо помнила по своим прежним дням здесь. Она вошла внутрь.
   Могучие стеллажи устремлялись ввысь, почти теряясь из виду, и тянулись во всех направлениях, растворяясь в тёмных глубинах покоя. Их покрывали бесконечные ряды книг, частью обугленных, частью полупереваренных светящейся плесенью, и, все как одна, рассыпающихся в прах. Запах и пыль заставили Джейм расчихаться.
   В этом месте кто-то (Бендер?) обучал её таинству чтения рун, и обычных, и рун Мастера. Знание - сила. Герридон бы не одобрил, если бы знал. Здесь она также впервые столкнулась с Книгой в Бледном Переплёте, и сюда она бежала в её поисках, пока огонь из жаровни, которую она случайно опрокинула, распространялся по верхним этажам. Книга помогла ей бежать, прорезав дыру сквозь реальность в следующий пороговый мир. Насколько Джейм могла вспомнить, ей пришлось выпрыгнуть из окна, чтобы воспользоваться этим многомерным порталом, или, возможно, она просто-напросто сквозь него провалилась. Последнее, похоже, более ладится с её характером. А кроме того, она была практически уверена, что приземлилась на голову.
   Ещё один поворот, и вот и окно, через которое она выпала, всё так же стоит разбитым. За ним, под иссеченными горящими венами молний небесами убегали в даль чёрные холмы. А перед ним на столе, как она, отчасти, того и ожидала, лежало нечто бледное. Это была Книга. Поверх неё покоилось кольцо Ганта, а та тёмная масса под столиком оказалась её рюкзаком.
   Разящего Родню оставили в оружейной, где его перековали заново. Разве можно было найти лучшее место для Книги в Бледном Переплёте, чем её прежняя библиотека? Джейм подумала, что видит во всём этом руку Тирандиса. Мастер, без сомнения, велел ему позаботиться об этих предметах, и, заполучив их в свои руки, переврат просто-напросто положил их на свои места. А кто уж найдёт их первым, Герридон или Джейм, дело другое. Наличие здесь кольца и рюкзака внушило Джейм подозрение, что Тирандису также хотелось, чтобы она заполучила их обратно, если всё-таки выживет и пойдёт их искать. Как бы то ни было, они теперь у неё, а Герридон снова остался с носом.
   Значит, из всего списка разнообразных потерянных предметов, что она подрядилась здесь отыскать, оставался один только Принц. Бедный Одалиан, закованный в задних комнатах Дома, среди всех этих ужасов падшего Кенциратского прошлого.
   Она опустилась на колени и принялась тщательно излучать содержимое рюкзака. О, отлично. Здесь вся её пережившая Тай-Тестигон одежда, Пештарские ботинки, и даже медальон иму. По крайней мере, ей не придётся возвращаться в Ратиллиен одетой будто беглянка из бродячего цирка. Она позволила плащу из змеиной кожи соскользнуть на пол, а затем заколебалась. Обычно она не так уж часто задумывалась о зеркалах, но сейчас ей на секунду захотелось суметь на себя поглядеть. Костюм теневой танцовщицы заставлял её ощущать себя так . . . так . . . нет, забудь про это. Это часть иной жизни. Она поспешно сорвала костюм прочь и взяла в руки привычный д'хен уличного бойца.
   Д'хен Далли. Джейм на секунду застыла на месте, разглядывая куртку и вспоминая о погибшем друге, который ей её подарил. Он был точно также влюблён в кенцирское очарование, возможно, слишком фатально.
   Она, наконец, натянула куртку, а затем брюки и сапоги, двигаясь немножко неловко, потому что её правая рука всё ещё ощущалась довольно онемевшей. Странно, что простой нож вызвал подобное ощущение, особенно с учётом того, что она не помнила, чтобы сжимала его так уж сильно. Джейм не любила все ножи вообще, а этот в особенности, но это, по крайней мере, было хоть какое-то оружие. Она сунула его в ножны на сапоге. А теперь, закрутить волосы узлом под кепку, упаковать Книгу, надеть кольцо, натянув сверху перчатку, чтобы держалось, сунуть медальон в карман и . . . и где же этот чёртов плащ? На полпути к двери, извивается в змееобразном побеге. Джейм поймала его и снова надела, с некоторым отвращением, поверх рюкзака. Будем считать его просто набором подходящих змеек для компании. Ну, да ладно. Они, по крайней мере, живые, а учитывая, куда она сейчас направляется, Джейм чувствовала потребность в дружеской поддержке.
   Возможно, это всё от того, что она оказалась не в состоянии спасти Далли; а, возможно, от того, что тени всё ещё притягивали её сильнее, чем она позволяла себе в этом признаться; но Джейм обнаружила, что просто не может уйти отсюда без Одалиана.
   Путешествие через Дом обратно к тому месту, где её отыскал Тирандис, казалось одновременно и долгим, и коротким. Кто знает, сколько дней миновало уже в Ратиллиене? Возможно, судьба её брата давным-давно была решена. Возможно, и сам Ратиллиен уже пал во мрак затмения луны -- оно ожидалось где-то через дюжину дней, когда она уходила в глубины теней Каркинарота -- и уже никогда больше не выберется обратно. Тысячелетняя битва Кенцирата могла быть уже проиграна, пока она бродит здесь в полном невежестве. Она и в самом деле ощущала невежество. Чем больше она узнавала о самой себе, о природе вещей в целом, тем меньше, казалось, знала. - "Честь," - говорил Тирандис. - "Было время, когда я был столь же уверен, как и ты, что знаю, в чём она заключается." - Теперь Джейм гадала, знала ли она это хоть когда-нибудь на самом деле. Понятие было слишком протяжённым, слишком абстрактным, подобно терминам "добро" и "зло." Возможно, все люди точно так же бродят в неведении, в тенях, принимая сиюминутные решения, исходя из наилучших соображений и надеясь на лучшее.
   Джейм в данный момент действительно надеялась на лучшее. Перед ней возвышался арочный проём в форме рта, а за ним, в глубине, пульсировал зеленоватый свет. Она сделала глубокий вдох и переступила порог, не сводя осторожного взгляда с окна. Лозы снаружи непрестанно шелестели, а бледные, губообразные цветочки целовали прутья решётки, но едва она вступила в комнату, как змеиные головы вскинулись и зашипели, а цветки, надувшись, отдёрнулись. Джейм зашагала вперёд.
   Поскольку её конечной целью являлись самый отдалённые комнаты вниз по Цепи Сотворений, она старалась следовать изгибам внешней стены Дома. Совершенно не стоило вилять в разные стороны и рисковать потеряться в одном из пороговых миров, что пронизывал собой Дом. Но боковая стена едва ли бежала по чёткой прямой и была зачастую совершенно безоконной. Порою единственным признаком того, что она продвигается всё дальше, была лишь смена обстановки комнат, что она миновала.
   Но в то же время, подобные изменения зачастую казались едва уловимыми и очень коварными. Джейм осознала это, когда миновала одного из трёх каркинаротских стражников, которых Тирандис отправил вдогонку за Бендером. Мужчина, по всей видимости, умудрился пробраться в самые глубины Дома, а затем сделал ошибку, присев отдохнуть. Он казался как-то странно осевшим в своём кресле. По сути дела, оно его поглотило. Он безучастно проводил Джейм остекленевшими глазами, в которых не оставалось ничего человеческого.
   За этим последовала серия помещений с полами в сплошных пятнах мха, предательски подающегося под ногами. Камни брусчатки казались здесь не только скользкими, но и неустойчивыми, как будто могли в любой момент опрокинуться подобно осколкам ледяного поля.
   Потом были стены, покрытые чем-то наподобие фресок. На одной из них второй стражник убегал от чего-то многоглазого через темнеющую равнину. При более близком изучении картина распалась на разноцветные лишайники на каменной стене; однако, когда Джейм оглянулась на неё от дверного порога, прогал меж добычей и гончим явственно сузился.
   Временами встречались оконные проёмы, одни зарешёченные, другие же нет. Каждый выглядывал в очередной пороговый мир, всё глубже и глубже в извивы Темного Порога, миры, в которых Кенцират когда-то жил и сражался. Летописцы хранили песни обо всех до единого, от зелёного Лури до золотистого Кракиллета, и Ч'уна, где пели сами камни; но все они были нынче совершенно неузнаваемы. Все лежали под кровлями теней. Все потихоньку соскальзывали к окончательному взаимопроникновению и слиянию одушевлённого и неодушевлённого, живого и мёртвого, что и служило сутью природы Тёмного Порога. Тем не менее, многие из этих миров казались всё ещё обитаемыми. Джейм ловила сквозь окна очертания странных фигур, шагающих по далёким пейзажам или же кружащим по чуждым небесам. А совсем рядом с ней, сверкающекрылые насекомые размером с её кулак ползали по оконному подоконнику и поднимали крошечные, сморщенные личики, чтобы посмотреть, как она проходит. Одно из них, с чертами лица странно напоминающими третьего стражника, увязалось следом за ней, выкрикивая что-то своим пищащим намёком на голос, но змеи ухватили его прямо в полёте и разорвали на кусочки за её спиной. Чем дальше она шагала, тем более странными и жуткими становились формы "жизни," но далеко не все из них ограничивались определённым пороговым миром или же анфиладой комнат. Сокрушив все барьеры, Герридон распахнул Цепь Сотворений практически из конца в конец.
   Всё, что осталось, так это сокрушить последний барьер между Тёмным Порогом и Ратиллиеном. Этому могли послужить и "мягкие" области, вроде Призрачных Земель, но сколь разрушительнее станет опустошение, если Мастеру удастся создать перемычку непосредственно с Домом и этим самым коридором, открывающимся сразу во все павшие миры -- Трое, Тирандис уже сделал именно это во дворце Каркинарота. Жрецам полагалось этому помешать. Герридон, должно быть, приказал переврату запереть их в их храме, чтобы они могли продолжать им управлять, но при этом не вмешивались в его планы.
   Но жрецы уже ничем не управляют. Они определённо мертвы или же умирают, а храм в результате стремительно выходит из-под всякого контроля.
   - "Ну конечно!" - воскликнула Джейм вслух и грохнула кулаком по подоконнику окна, в которое она бессмысленно таращилась невидящими глазами.
   Если храм окончательно выйдет из-под контроля и взорвётся, то та же участь постигнет и дворец, и первичный плацдарм Герридона в Ратиллиене. Тирандис должен был хорошо это знать. По сути дела, он, вероятно, это и задумывал, запечатывая жрецов внутри храма без соответствующих запасов провизии. Подобные действия, вероятно хорошо вписывались в полученные им приказы, если только Герридон не оказался хоть сколько-то более чётким, чем когда говорил переврату подмешать яд вирмы в вино Джейм. Таким образом, Тирандис в очередей раз почтил свой горький кодекс подчинения и в то же время сделал всё, что мог, чтобы приблизить падение предавшего его лорда. Ох, Сенетари, умный, несчастный человек. Разве можно было хотя бы представить, что у парадокса чести может оказаться столь много сторон?
   Но если храм разнесёт и себя, и весь дворец, пока она продолжает бродить здесь в тенях, то она может никогда не вернуться обратно в Ратиллиен. Пора двигаться дальше. За окном расстилался тёмный, поблёскивающий пейзаж, смотрящийся и пахнущий подобно сырой, испорченной печени. А подоконник закровоточил от её удара. Она определённо забралась в самые глубины Тёмного Порога. Помоги ей Боже, если придётся шагать ещё дальше.
   Где-то поблизости кто-то застонал.
   Джейм двинулась в направлении звука. Он раздался снова -- низкий, хриплый, настойчивый. Кто-то скрючился на полу в тенях впереди. Лежавшее там напоминало собой переплетение неясно видимых форм, медленно извивающихся.
   - "Аххх . . . !" - выдохнул столь хорошо знакомый ей голос во мраке. Сверкнули зверино-дикие глаза. - "Твой . . . ход . . . Джеймсиль?"
   Джейм шагнула назад, в горле внезапно пересохло. - "Нет, Мразиль. Пока ещё нет. Где Одалиан?"
   - "Маленький принц? Перестал уже плакать, а? Ха! Маменькин сыночек. Совершено не знает как . . . следует развлекаться . . . а! а! а!" - В пыхтении переврата сплетались воедино боль и удовольствие. Тёмная груда приподнялась и опала. - "Ооо-о-ох . . . ! И снова, и снова, и снова. . . . Ты всё ещё здесь? Давай-ка сюда или шагай прочь."
   - "А принц?"
   - "Ох, вон туда." - Она едва различила проём, на который он указал. А когда она поспешно проскользнула внутрь, вдогонку ей полетел его голос: - "В конечном итоге я до тебя доберусь, Джеймсиль. Мы все доберёмся."
   Новый покой оказался ещё темнее предыдущего. На полу распласталась бледная фигура, окружённая хихикающими тенями, что дразняще тыкали в неё пальцами, а она в ответ дергалась и стонала. Джейм отогнала тени в сторону и опустилась на колени рядом с незнакомцем. Белокурые волосы, запятнанные потом, побелевшее молодое лицо, опухшее от плача . . .
   - "Одалиан? Ваше Высочество?"
   Его карие глаза медленно распахнулись, поначалу ошеломлённые, а затем расширенные от ужаса, когда он на ней сфокусировался. -"Нет." - Он попытался отдёрнуться прочь, но путы не отпускали. - "Нет, нет, нет . . . !"
   Что за чёрт, во имя Порога! Ах, да, Тирандис вовлёк юношу в ритуалы на крови, облачившись в личину её брата-близнеца.
   - "Тише." - Она попыталась коснуться его щеки, но ничего там не ощутила. Трое, ну и что теперь? - "Тише," - повторила она, когда он снова попытался отдёрнуться. - "Я не Торисен и не какой-то там переврат. Я твой друг. И я пришла забрать тебя домой."
   Он беззвучно повторил последнее слово, сначала в неверии, затем в изумлении, и зашёлся слезами.
   Она едва его различала в царящем кругом полумраке, но насколько показывало осязание, он не полностью пребывал в этом месте, точно так же, как и Серод до этого. А-а. Она провела в Тёмном Пороге десятью днями больше Серода, но вот Принц просидел здесь пленником по меньшей мере на шестнадцать дней дольше неё, да ещё в дальних комнатах. Она потянулась к держащим его кандалам и коснулась холодного металла. Отлично. По крайней мере, это дело в её хватке.
   Кругом зашелестели тени, подползая всё ближе и ближе. Джейм ощутила, что гадючий плащ зашевелился у неё на плечах. Змеи разошлись веером, накрывая и её, и лежащего навзничь принца. Их головы закачались в воздухе, издавая защитное шипение, отгонявшее прочь любую теневую фигуру, что осмеливалась подойти слишком близко. Под их прикрытием Джейм вскрыла замки и освободила Одалиана.
   Помогая ему подняться, она с удивлением обнаружила, что уже почти что-то такое ощущает. Его тело, казалась, принимало неустойчивую материальность, растущую по мере того, как Джейм на ней концентрировалась. Это она тянет его вперёд во времени, или сама отдаляется, уходя навстречу ему? Тирандис не рассказывал, какие именно хитрости отличали путешествия во времени внутри Дома, только сказал, что она была слишком юной, чтобы им научиться. Ну, возможно теперь она уже достаточно старая, пусть и едва-едва.
   Заметным усложнением побега оказался сам Дом, которому определённо не хотелось их отпускать. Они шагали из комнаты в комнаты в непрестанном сопровождении ползучих теней и громыхания настойчивых голосов, перекликавшихся друг с другом в отдалённых покоях. Змеи шипели и щёлкали челюстями. Их скрученные узлом хвосты неприятно стягивали шею Джейм. Они с трудом миновали скользкие камни и обошли стороной пустое, гостеприимно зовущее кресло. Ну вот зарешёченное окно, а далее - арка. Теперь через внешние комнаты Дома, обратно в Главный Зал.
   Джейм уже давно поняла, насколько глупым с её стороны было не проверить дверь во дворец с этой стороны. Подобные порталы могли быть видимы далеко не под каждым углом, но обычно они просто так не исчезали, вместе с ручкой, замком и замочной скважиной. К счастью, у этого запоров не было. Так что Джейм с Принцем ввалились через него прямиком в дворцовую залу.
   В Каркинароте определённо было не всё ладно. Пол сотрясала непрерывная дрожь, а по стенам карабкались трещины. В дальнем конце холла со звоном раскачивался канделябр. Обрывки хрустальных подвесок дождём сыпались вниз через облако штукатурки.
   Гадючьи хвосты внезапно ослабили хватку и плащ с мясистым шлепком плюхнулся на пол. Змеи поспешно распутались и заскользили обратно в теневой коридор, головы напряжённо тянутся вперёд, длинные чёрные тела сотрясаются единой, лихорадочной рябью. Джейм кинулась следом за ними, но едва они проскользнули сквозь портал обратно в Главный Зал Мастера, как пол в очередной раз содрогнулся и дверь испарилась вместе со всеми теневыми следами Тёмного Порога. Вот и конец новому плацдарму Мастера Герридона в Ратиллиене.
   Одалиан резко вскрикнул. Вокруг них посыпались на пол пласты штукатурки, а за ними с громким треском последовали потолочные балки. Джейм на мгновение ослепла. А поскольку она, к тому же, совершенно ничего не ощущала, то практически решила, что уже умерла; но затем облако пыли стало потихоньку рассеиваться. Они оба стояли по талию в груде каменных обломков. Куски падали прямо сквозь них, как будто их здесь вовсе и не было.
   Замечательно, подумала Джейм. Новые осложнения.
   Она вытащила Принца на чистое место, обнаруживая, что обломки давят на них всё сильнее с каждым шагом. По крайней мере, они, похоже, перестраивались на новую реальность. Следующий падающий блок штукатурки довольно болезненно врезал ей по плечу, справедливое предупреждение о том, чтобы не стоять под продолжающим обрушение сооружением. Теперь она также сумела понадёжней обхватить Одалиана. Бьющий его озноб ударил её даже сквозь толстую ткань д'хена. Она стащила с себя куртку и набросила её на его голые, трясущиеся плечи, не обращая внимания на слабые протесты.
   - "Слушай," - сказала она нетерпеливо, - "когда мне захочется, чтобы ты умер у меня на руках, я дам тебе знать."
   Он бросил на неё застенчивый, кособокий взгляд. - "Ты, должно быть, очень сильная, да?"
   Это её поразило. - "Трое, нет. Я просто слишком тупая, чтобы додуматься сдаться."
   Он потряс головой, измученные, потерянные глаза сфокусированы на чём-то очень далёком или сокрытом глубоко внутри. - "Я никогда не был сильным."
   - "Ох, успокойся. Пока что ты держался и держишься молодцом."
   Они заковыляли сквозь содрогающийся дворец. Штукатурка белила пылью их плечи и заставляла непрестанно чихать. Настенные полотна сотрясала мелкая зыбь, вытканные принцы пытались ускакать в безопасность. В дальних комнатах трещали и бились зеркала. Джейм не знала, какую именно дверь Марк (как она надеялась) выломал, чтобы выпустить всех наружу. Так что лучшее, что она сможет сделать, решила она, отвести Одалиана в покои Лиры и надеяться, что крыша в дороге не рухнет им на головы.
   Скорее к неё удивлению, но этого действительно не случилось, но ещё более Джейм изумилась, когда сама Лира во плоти выбежала из внутренних покоев им навстречу, когда они, запинаясь, ввалились в её анфиладу. Девушки уложили Одалиана на кушетку и навалили на него сверху все одеяла, которые только сумели найти, а заодно и добрую половину настенных драпировок. Затем Джейм развернулась к юной хайборнке.
   - "Во имя Порога, почему ты всё ещё здесь? Разве Серод -- э-э, Серя -- не велел тебе уходить?"
   - "Ох, так оно и было." - Лира принялась суетиться у постели. - "Но разве я могу уйти без моего принца, так ведь? Кроме того, тот огромный кендар сказал, что если Одалиана в принципе возможно сыскать, то ты, вероятно, окажешься слишком упрямой, чтобы вернуться без него."
   - "Марк? Он здесь был?"
   В этот момент входная дверь распахнулась и через комнату метнулась золотистая полоска. Джейм с мычанием опрокинулась на спину, когда в неё со всего размаха врезался Жур, который затем прогарцевал вдоль всего её распластавшегося тела, заходясь в экстазе возбуждения и восторга. Наконец, она сумела усесться и заключила барса в крепкие объятья, пока он тёрся щекой о её лицо, громогласно урча.
   - "Руку даю на отсечение, что он по тебе соскучился," - сказал появившейся в дверном проёме Марк.
   Джейм немедля вскочила на ноги и обхватила и его, тоже. Большой кендар начал ей отвечать, а затем спохватился и замер. Его скованность и сдержанность заметно её удивили, но она постаралась их игнорировать.
   - "Но где же вы были?" - потребовала она. - "Я искала вас в самых богомерзких углах!"
   - "О, ну, мы тоже побывали в паре странных местечек, но давай-ка я поведаю тебе об этом позднее. Мы только что патрулировали территорию вокруг храма. Стены там начинают обрушаться, и зона разрушения всё разрастается. Так что я полагаю, милорд и миледи, что нам пора уходить."
   Леди. Это слово пронзило Джейм всё равно, что ледяными ветром. - "Серод тебя отыскал," - сказала она оцепенело. - "И рассказал, кто я такая."
   Марк ответил серьёзным взглядом. - "Да . . . миледи."
   Следом за этим Одалиан принялся хохотать. Это был жуткий звук, на грани безумной истерики.
   - "Не надо!" - запричитала Лира. - "О, пожалуйста, не надо, не надо . . . !"
   Принц ухватился за один из своих пальцев и принялся его тянуть. А тот всё растягивался и растягивался, длинный и тонкий как белый червяк. - "Всё равно что дёргать ириску! Всё равно что . . . ." - И он снова зашёлся ужасающим смехом.
   О Боже, подумала Джейм. Она не поспела к нему вовремя.
   И теперь тени Дома пребывали в его крови, в его душе. Он стал перевратом.
   Одалиан принялся биться в постели, всё больше и больше запутываясь в одеялах. Джейм метнулась на помощь Лире, пытавшейся его успокоить, и юноша исхитрился выхватить нож у неё из сапога. В следующее мгновение Марк смахнул обоих девушек в сторону и встал на колени рядом с кроватью, с которой Принц уже наполовину свалился, удерживая запястья юноши осторожной, но каменной хваткой.
   - "Ну вот, мой мальчик, тише, тише . . ."
   Одалиан перестал извиваться и выронил нож. При падении он слегка царапнул Принцу руку. Его лицо немедленно побелело.
   - "Простите," - выдохнул он. - "Я никогда не был особенно сильным."
   Затем он неистово содрогнулся и тут же обмяк.
   Лира пронзительно взвизгнула. - "Он мёртв! О, я знаю, он мёртв, мертв!"
   - "Ну, скорее, только потерял сознание." - Марк поднял Одалиана и перенёс обратно на постель. - "И так ему даже лучше, бедняге."
   Но Лира оказалась права.
   - "Не понимаю." - Кендар перестал пытаться нащупать пульс и, озадаченный, уселся на пол. - "Трое знают, что я в своё время повидал немало умирающих, и некоторые погибали весьма странными способами, но никогда подобно такому. Я бы сказал, что стоит винить этот необычный нож, но он же едва его коснулся."
   Джейм осторожно подхватила белый клинок и потрясённо на него уставилась. А затем принялась богохульствовать, тихо, неистово. Всю свою жизнь она слышала о трёх великих предметах власти и силы, утраченных во время Падения Герридона. Один из них -- Книга в Бледном Кожаном Переплёте -- пребывал, вообще-то, в её владении уже по меньшей мере последние два года. Уж это-то должно было заставить её осознать, что эти предметы не просто древние мифы. Но менее часа назад она носила на плечах Плащ из Гадючьих Шкур, даритель жизни, но даже ни разу и не подумала, что это был он; а теперь перед ней Белый Костяной Нож, зуб самой смерти и прародитель всех суицидальных ножей с белой рукоятью Кенцирата, легчайшая царапина которого была фатальной. У неё его не было, когда она в прошлом вскарабкалась к постели Мастера и в итоге отсекла ему руку. В этот раз Бендер не желал полагаться на случайности. В этот раз она могла забрать саму жизнь Герридона.
   Пока всё это проносилось в разуме Джейм, Марк переводил взгляд с неё на Лиру и обратно, отчасти в недоумении. Вот дочь Каинрона, всё больше и больше уходит в глубокую истерику, и вот сестра Верховного Лорда, тихонько бормочет словарный запас того рода, что буквально его изумлял. Но кроме того он слышал и нечто иное: серию гулких обрушений, приближающихся всё ближе и ближе. Пол под ногами непрестанно дрожал.
   Джейм также это услышала и прервала свою ругань на полуслове. - "Старый приятель, ты полностью прав: время делать ноги."
   - "Ещё минутку." - Кендар уложил должным образом тело Одалиана, а затем накинул сверху расшитую золотом драпировку. Затем взял несколько головней из камина и сунул под кушетку. Языки пламени тут же взялись лизать прошитую серебряной нитью бахрому. - "Теперь мы готовы."
   Снаружи в холле, они обнаружили, что стены дальше по коридору постепенно заваливаются вовнутрь. Дворец обрушался сам в себя. Сила, выпущенная на свободу трещащим по швам храмом, распространялась одновременно и наружу, сотрясающей рябью, и внутрь, затягивая всё и вся к своему центру. Пульсирующая энергия заставляла покалывать кожу на голове Джейм и поднимала стоймя меховую шубку Жура. Ей удалось предотвратить нечто подобное в храме их бога в Тай-Тестигоне направляя танцем ярящуюся силу в новые русла, но здесь для этого было уже слишком поздно. Стены медленно проседали, а балки ломались. Известковая пыль слепила и душила. Марк пошёл первым, неся с собой Лиру. Джейм двигалась следом, вцепившись одной рукой в его куртку, а другой - в загривок Жура.
   Ну вот, наконец-то, и дверь, стержневой ригельный замок выломан начисто. Кендар распахнул её настежь и они вывалились в тёплую, звёздную ночь. Внизу простирался город Каркинарот, сверкающий искрами домашних огоньков, а следом за ним - полночная равнина, нынче пустая, где недавно собиралась армия. И никаких признаков луны. Тьма опустилась, затмение началось.
   За их спинами стонал дворец. Всё растущие разломы испещряли его высокие внешние стены. А затем они начали обрушаться вовнутрь, медленно и бесшумно, будто во сне. Крепостные башни рассыпались на части. Декоративные башенки сломались и полетели на землю, трепеща золотистыми стягами. Всё огромное сооружение, казалось, начало приседать, всё ниже и ниже, втягиваясь внутрь самого себя, заполняя каждую пустоту строительными обломками и разбитыми сокровищами. Рокот всё продолжался и продолжался, в воздухе, в земле, в человеческой кости, пока, наконец-то, потихоньку не стих в каждом из них поочерёдно.
   Тишина.
   А затем внизу, в городе, дико закричали люди и завыли собаки.
  
  

Глава 14 Концентрация Сил

  

Каскад: 29-й день зимы

  
   БАШНИ КАСКАДА показались в поле зрения Воинства двадцать девятого числа зимы сразу после полудня. Торисен оседлал Шторма. Речная Дорога здесь круто ныряла вниз. Слева струилась Серебряная; справа тянулась серия природных скальных уступов, зовомых Верхними Валами [Upper Hurdles], которые рассекали макушку Верхних Лугов [Upper Meadow] вплоть до лесной чащобы в двух милях вдали. Обитатели Каскада обычно пасли там своих овец, но сейчас ни единой белой спины не нарушало картины зелёных просторов. Тени от облаков носились за солнечными лучами по осеннему дёрну вплоть до самого Каскада, угнездившегося на своём скопище островов в месте слияния с Серебряной Речки Медлительной [Tardy]. На Великом Каскаде, ближайшем к ним острове, каменные шпили отливали то белым, то серым под переменчивым светом. А напротив него, на другом берегу, поднимался иной, гораздо больший город, возведённый на этот раз из множества пёстрых палаток.
   - "Значит Принц всё-таки это сделал," - сказал Торисен Харну. - "И сколько людей, как ты думаешь?"
   Харн вгляделся вниз по склону, прикрывая ладонью глаза. - "Девять, может десять тысяч. Не так уж и плохо, учитывая, что у Каркинарота нет постоянной армии. И всё-таки, ещё посмотрим, сколько они продержаться, когда дела пойдут веселей. Дилетанты. Ха."
   Они поскакали вперёд, Войско двинулось следом. Серебряная здесь резко сворачивала к востоку, чтобы милю спустя извернуться обратно, навстречу дороге. Ниже по течению, где река немного сужалась, с обоих сторон дожидались паромы, соединённые тросами с огромными лебёдками. Рядом стояли в ожидании в упряжи могучие тяговые лошади, стегавшие хвостами по мухам, готовые приводить лебёдки в движение. Каскад извлекал своё скромное процветание из того, что служил своего рода перевалочным центром для добра, что спускалось вниз по струям Медлительной из земель Каркинора, а затем уходило на юг и на север по Речной Дороге.
   Скоро паромщики будут заняты по горло перевозкой Каркинаротской армии по пять десятков за раз к полю битвы на западном берегу, и, без сомнения, заработают за день больше, чем за иные полгода. Война определённо была хороша для местного бизнеса.
   Сразу же за паромами, в месте встречи Серебряной с Медлительной, вода разливалась практически в озеро, покрытое россыпью из порядка тридцати островов, размерами от Великого Каскада до простых скал меньше десяти футов в поперечнике. Всех их пронизывали пещеры, выдолбленные вручную тысячелетия назад, возможно, чтобы служить жильём для какого-то давно забытого религиозного ордена. Работа была намного грубее, чем у Строителей, и гораздо древнее. Последующие поколения возвели к ним стены, сперва из камней, потом из древесины. Нижние этажи соединялись каменными мостами. Два из них протянулись более чем на пятьдесят футов до каждого из берегов, оканчиваясь деревянными разводными мостами. Деревянные шпили, вздымающиеся над каменной кладкой первых этажей, стягивали друг с другом многочисленные подвесные мостики, на которых яркими стягами колыхалось стиранное бельё.
   Воинство встало лагерем на Верхнем Лугу напротив озерного города. Палатку Верховного Лорда едва успели поставить, как Бурр начал гнать Торисена отдыхать. И получил за подобную заботу только лишь одну звонкую брань. К этому времени минуло уже пять дней с момента почти что фатального кризиса, а Торисен так и не сумел оценить (по крайней мере, на сознательном уровне), насколько серьёзным тот оказался. По сути дела, он практически ничего о нём не помнил, и вообще ничего о своих собственных снах. По большей части, он старался всё это позабыть. Ему вполне хватало того, что нога больше не болела, а сам он ощущал себя благословенно вменяемым, пусть и слегка хрупким физически.
   А поскольку лорд хотел всё забыть, то его страшно раздражало то, что Бурр, Ардет и волвер так тщательно за ним наблюдают в последние несколько дней. Даже Киндри маячил на самой границе его восприятия, выглядя настолько измотанным, что поддавшись внезапному импульсу Торисен подскочил к нему с вопросом, а как же он себя чувствует. Такое, с шаниром. Это было весьма странно.
   А Бурр снова тут, упрямо предлагает поссет (горячей напиток из молока/вина).
   - "Ты же знаешь, как я ненавижу эту бурду," - рыкнул Торисен.
   - "И всё же, милорд."
   Торисен поглядел на кубок вина со свернувшемся молоком, на едва ли не более сладкое лицо помощника, и неожиданно рассмеялся. - "Ну хорошо, Бурр, хорошо. Довольно грубостей для одного дня."
   Следом за этим на пороге внутренних покоев появился стражник и объявил о прибытии Принца Одалиана. Торисен двинулся в наружный покой своей палатки, чтобы поприветствовать Каркинаротского правителя, и появился там одновременно с входящим снаружи Одалианом. Принц на мгновение замер в тени палаточного клапана. Торисен также заколебался, внезапно напрягшись и едва ли зная почему именно, но потом заставил себя расслабиться, когда гость наконец-то шагнул вперёд. Какое бы впечатление ни возникло у лорда в тот краткий момент когда лицо Одалиана лежало в тени, оно явно не соответствовало этому стройному молодому человеку с застенчивыми манерами. Они обменялись формальными приветствиями и завели учтивую беседу, пока гонцы созывали остальную часть Верховного Совета. Принц ещё раз поздравил Торисена с трёхлетием в должности Верховного Лорда. Торисен, довольно-таки осторожно, выразил Принцу поздравления в связи с получением дочери Каинрона в качестве консортки.
   - "Если это хоть сколько-то поспособствует сближению Кенцирата и Каркинарота," - сказал Одалиан, - "то мне только в радость. Хотя, как мне кажется, установление более тесных отношений принесло бы ещё большую выгоду для нас обоих."
   Торисен в принципе согласился, думая о том, что Принц, вероятно, сейчас обнаружит насколько слабое влияние он имеет в действительности на Каинрона. - "И что у вас на уме, Ваша Светлость?"
   - "Ну, милорд," - застенчиво протянул молодой человек, - "Я, пожалуй, подумываю о статусе союзника для моего государства."
   - "Но это же сделает вас практически нашим вассалом," - удивился Торисен.
   - "А Верховный Совет не может принять Каркинор в качестве полноправно союзника?"
   - "Нет. Нам по большей части не везёт как с вассалами, так и с полноправными союзниками. Некоторые винят в поражении моего отца в Белых Холмах именно их предательство." - Говоря это, Торисен осознал, что и сам не желает установления подобных связей, но, возможно, в нём просто-напросто говорила злобная горечь Ганта. Он попытался очистить свой разум и быть объективным.
   Одалиан задумчиво потягивал своё вино. Теперь он снова вскинул голову, как будто поражённый новой идеей. - "А что если потенциальный союзник согласиться на привязывание кровью?"
   На этот раз Торисен был и вправду ошеломлён. - "Ваша Светлость, в нынешние времена этот ритуал едва ли ещё практикуется даже внутри самого Кенцирата. И в любом случае вам понадобится шанир связующий-кровью, чтобы провести его должным образом. Кроме того, это просто-напросто символический акт. Но если вы действительно хотите через него пройти," - добавил он к этому, стараясь быть честным, - "то это может оказать впечатление на наиболее консервативных членов Совета. Хотя Трое знаю, что об этом подумают ваши собственные люди. Ну, подождём и увидим. Нам ещё нужно победить в одной праматери всех битв."
   Тут начали собираться остальные члены Совета. Только лишь Каинрон встречался с Принцем прежде. Он поприветствовал его с радостной снисходительностью тестя, но, отступая назад, казался на секунду озадаченным. Что-то касательно лица Одалиана, цвета его глаз . . . но, нет. Ну, конечно, они всегда были серыми. Каинрон неизменно гордился своей хорошей памятью.
   Бурр разносил вино с пирожными, когда в палатку ворвался Лорд Даниор. Посыльный не обнаружил его в его лагере, потому что он ускакал на три мили вперёд на кромку обрыва [escarpment].
   - "Орда в поле зрения!" - провозгласил он прямо с порога. - "Она похожа . . . похожа на чёрный ковер, затягивающий равнину, а небо над нею также черно!"
   Каинрон вскочил с места, проливая вино. - "Нужно скорее поднимать лагерь!"
   Даниор бросил ему в ответ насмешливый взгляд. - "О, она, вероятно, доберётся до нас не раньше завтрашнего утра. Так что у нас куча времени -- но, о, Тори, тебе стоит это увидеть!"
   Торисен отставил в сторону свой так и не попробованный поссет. - "Думаю, что нам всем стоит это сделать," - сказал он угрюмо.
   Десятью минутами спустя на юг поскакала целая процессия. Каждого лорда сопровождал теперь полный отряд военной стражи, от десяти бойцов Даниора до полусотни Каинрона. К кавалькаде также присоединилась свита Одалиана, как и двадцатка рандонов Торисена, которые изо всех сил старались держаться как можно незаметнее. Харн определённо внушил им, чтобы не попадались на пути Верхового Лорда, из страха того, что даже в столь крайний момент он может отослать их всех прочь. Дорога бежала вдоль извивов Серебряной к верхней площадке Менделинских Ступеней, но они поскакали вниз прямиком сквозь луга. Торисен довольно частенько так поступал, путешествуя между Южным Воинством и Заречьем, но ещё никогда прежде не рассматривал эти территории как возможное поле битвы. Теперь он будто видел их впервые. Между верхними и средними лугами располагалась ещё одна серия каменных уступов, ожидаемо называемых Нижними Валами. Последний уступ был местами очень крутым, достигая почти шестифутовой высоты. Среднее поле сужалось с южного края до ширины бутылочного горлышка, стиснутое рекою и лесом.
   Эти заросли всегда поражали Торисена своей изрядной странностью. Прежде всего, даже когда они приблизились, отдельные деревья оставались по-прежнему трудно различимыми, как будто их скрывал туман. А кроме того, вспугнутые лошадьми кролики, прыгавшие под их прикрытие, в последнее мгновение неожиданно останавливались, как будто врезаясь в невидимую стену.
   Следом за горловиной начинался маленький нижний луг, бежавший почти до самой каменной кромки обрыва. Здесь начинались Менделинские Ступени, лежавшие на одном уровне со Старейшем Островом, разрезавшим речное русло на два канала. Намного более узкий западный участок стремился вниз двумя водопадами, первый порядка сотни футов высотой. Второй водопад, срываясь с кромки обрыва, пролетал вдвое большее расстояние, молотя в котёл кипящей воды у подножия Водопадов. Лестница следовала за стремниной двумя крутыми пролётами, раздёлёнными узкой площадкой, начинавшейся у подножия первого водопада. Ширина всей теснины не превышала ста пятидесяти футов, а лестницы - сорока. С обоих сторон над проходом нависали деревья Слёзы-Серебра.
   За деревьями, даже за краем второго, двухсотфутового водопада, обрыв выдавался наружу скальным уступом, нависающим над равниной. Волвер уселся на самом краю, его мохнатую шкуру ерошили порывы ветра. Торисен спешился и вышел на голую макушку утёса, встав рядом с ним. Остальные последовали за ними.
   Почти в трёх сотнях футов под ними простиралась великая южная равнина. Ближе к левой стороне извивающегося утёса, там где русло Серебряной уходило к юго-востоку, деревья с травой стояли зелёными. Дальше на юг появлялись жёлтоватые отметины засухи. А ещё дальше, и, тем не менее, устрашающе близко, земля становилась полностью чёрной. И затемнение распространялось. Оно ползло вперёд очень и очень медленно, подобно грязному пятну, иногда распадаясь на отдельные точки, но по большей части двигаясь единой массой, многие мили шириной, растянувшийся так, что конец теряется вдали. Следом ползли грозовые облака. Всё небо на дальнем юго-западе стало таким же чёрным, как ночью, но при этом нежданно стреляющим раздвоенными языками молний. А внизу, в тени шторма, темноту на земле рассекали искорки миллионов факелов. Людей на утёсе достигло, подобно приглушённой угрозе, едва слышное рычание грома, несмотря на весь рокот Водопадов под боком.
   - "Ну," - сказал Брендан, - "впечатляет, хотя и умеренно. Что будем делать?"
   - "Отправляться по домам?" - предположил волвер, не поднимая головы.
   - "Соблазнительно, но непрактично. Я думаю, ты был прав, Торисен: эта орда - клинок, подведенный к нашим глоткам. И будет лучше всего встретить её здесь."
   - "Да, но что мы можем с этим поделать?" - Каинрон звучал почти что капризно. - "Отличная шутка, затащить нас в подобную даль и сунуть такое в лицо."
   - "Насколько я могу судить," - медленно сказал Торисен, - "у нас есть три шанса их сдержать . . ."
   - "На лестнице," - сказал Даниор.
   - "На нижнем лугу," - продолжил Кори из Комана.
   - "На первой линии валов-уступов," - закончили Эссин и Эссир в один голос.
   Торисен улыбнулся их рьяному хору. - "Да. Если они доберутся до верхнего луга, нас, вероятно, просто задавят числом. А это в любом случае было бы очень нежелательно. Ступенчатые баррикады из булыжника у начала каждого лестничного пролёта должны нам помочь."
   - "Я посмотрю, что можно сделать," - сказал Харн и уехал исполнять задуманное.
   Кирен, легонько нахмурившись, изучала глазами равнину. - "Да, но как долго мы сможем их сдерживать при любом возможном раскладе? Их же так много. Конечно, эти водопады совершенно не входят в круг моих научных интересов, но мне кажется, что если Орда будет просто наступать и наступать, то в конечном итоге мы все пойдём на корм псам."
   - "Возможно, было бы лучше," - пробормотал Рандир, не поворачивая к ней головы, - "если бы люди без опыта знали своё место."
   Ого, подумал Торисен, искоса на них поглядывая. Она уже успела забраться в элегантную шкурку своего прадядюшки, а он всё ещё даже не подозревает, что она не его внучатый племянник.
   Ардет также уныло разглядывал равнину, завернувшись в саван своих гнетущих мыслей. Теперь он повернулся к Рандиру. - "Мой дорогой Кенан, тебе, без сомнения, стоит допускать немного толковых замечаний даже от новичков -- или разумность конкретно этого тебя раздражает? Юноша полностью прав: в наших силах только лишь сдержать их на какое-то время. Наша единственная надежда, как мне кажется, заключается в том, чтобы каким-нибудь образом повернуть их обратно или даже в сторону. Этот обрыв тянется на добрые пять сотен миль в обе стороны. Если они свернут на запад, то окажутся у дверей Кротена или, что ещё лучше, карнидов; а если на юго-восток, то там Некрен. Пусть их даже три миллиона, но я бы не пожелал наседать на Короля-Колдуна [Witch-King] в его собственных горных владеньях -- да и где бы то ни было ещё, если уж на то пошло. Но останётся главный вопрос: как же нам заставить их свернуть?"
   - "Перебив настолько много, чтобы остальные сдались," - предположил Даниор.
   - "Я сомневаюсь, что даже смерть миллиона может сильно их огорчить," - сказал Торисен. - "Помните, что Орда - это в реальности обширная коллекция разнообразных племён, которые никогда прежде не сотрудничали, а гонялись и пожирали друг друга. И если мы узнаем, что их теперь объединяет, то сможем ударить в это самое место. Я только надеюсь, что мы разузнаем это в битве, и разузнаем вовремя."
   Одалиан чуть вздрогнул при этих словах, и Торисен заметил его резкое движение. Однако, когда он повернулся, Принц ответил ему лишь слабой, вежливой улыбкой. - "Столь абстрактные рассуждения лежат, скорее, за пределами моего понимания. Однако, возможно вы предпочтёте продолжить эту дискуссию в гостеприимстве моего лагеря?"
   - "Скачите вперёд," - сказал Торисен остальным. - "Я скоро буду."
   Они так и сделали, оставляя Верховного Лорда и волвера стоять в тишине на ветреном утёсе, рассматривая равнину, пока телохранители Торисена дожидалась на тактичном удалении.
   - "Ты же никогда прежде не командовал по настоящему крупным сражением, не правда ли?" - наконец сказал волвер.
   - "Настолько крупным? Да никто не командовал. Но ты, разумеется, прав. Я был всего лишь сотником в Уракарне. А после того, жизнь в Южном Воинстве была достаточно энергичной, но мы никогда не были склонны к детальным проработкам генеральных сражений." - Он вздохнул. - "Кажется, минула целая жизнь с той поры, как мы сидели в комнате стражи Кротена и предавались обсуждению этики войны и любви."
   - "Это другое," - отозвался волвер, всё ещё не отводя глаз от равнины. - "Это реально."
   Торисен хмыкнул. - "И кому ты рассказываешь."
   Он уже почти повернулся, чтобы уходить, а затем замер, глядя на остров, что рассекал Серебряную на части. Дальше ярился ещё более высокий и могучий каскад, наполняющий воздух туманом и грохотом. Выступающая скала, на которой он стоял, позволяла его чуть-чуть рассмотреть, но гораздо яснее проступала верхняя часть острова. Несчётные тысячелетия назад, неведомые руки вырубили в скале гигантское лицо. Его сглаженный лоб вздымался почти до самой лохматой древесной короны острова, а подбородок исчезал в бурлящем котле водяной пыли внизу. Суммарно, больше трёх сотен футов в высоту. Некоторые утверждали, что за этот рельеф также ответственны основатели Каскада, что, по сути дела, его сотворение и было причиной закладки Каскада. Возможно, творцы хотели почтить своего короля, возможно, бога. Несчётные годы ветра и воды оставили его лишённым выражения и возраста.
   - "Лютый, когда-то давно, когда мы рассуждали о Водопадах, ты сказал, что если мы когда-нибудь окажемся здесь вместе, то ты покажешь мне нечто весьма древнее, весьма особенное."
   Волвер зарычал. - "Я, должно быть, был выпивши."
   - "О, да. Весьма и весьма. И я не стал бы теперь тебе об этом напоминать, вот только -- ну, и ты сам видишь, с чем мы столкнулись. И если в этой местности есть что-то, что может дать нам хоть мельчайшее преимущество, то я хочу это знать."
   - "Не представляю, как это может помочь." - Лютый встал и встряхнулся. - "Ну да ладно."
   Они двинулись обратно той же дорогой, что и пришли, волвер рысил рядом со Штормом, а военная стража тянулась позади. Торисен не очень-то и удивился, когда обнаружил, что они направляются к лесу. Шторм прошёл сотню футов под сомкнувшимся пологом ветвей, а затем затоптался на месте на негнущихся ногах. Волвер ухватил его за уздечку. А затем медленно прошёлся большим пальцем вдоль всей морды жеребца, в последнюю секунду погрузив острый коготь в его плоть и выдавив капельку крови, которую стряхнул на землю. Шторм замотал головой, раздражённо фыркая.
   - "Ты и со мной проделаешь то же самое?" - поинтересовался Торисен.
   - "И послать тебя завтра в битву с перевязанным носом? Бурр бы мне такого никогда не простил."
   - "Вам будет лучше подождать меня здесь," - сказал Торисен своей охране.
   Они озабоченно переглянулись.
   - "Милорд," - начал старший из них, - "если мы выпустим вас из поля зрения, то Харн Удав прибьёт наши уши к ближайшему дереву."
   - "И всё же, мне думается, что вам будет лучше подождать."
   - "Да, милорд," - с нечастным видом согласился стражник.
   Торисен с волвером зашагали дальше в дебри. Это было жуткое, сверхъестественное место, полное сочащихся сквозь толщу листвы лучиков света и тумана, дрейфующего меж сероватых древесных стволов. В такой близости от Водопадов, сюда не проникало ни единого отзвука падающей воды. Влажно шелестели папоротники. Копыта Шторма глухо стучали по толстому слою заплесневелой листвы. Впереди замаячил вертикальный утёс. Случайные прорехи в лиственной кровле изобличали картины его лесистой вершины. Прямо по курсу стояло голое дерево Хозяин. Едва они успели приблизиться, как сквозь завесу тумана, мерцая золотистыми прожилками, прошелестела стайка бледно-зелёных листочков, опустившихся на его обнажённые ветви. А позади него, плоскость утёса прогибалась вовнутрь, подчиняясь воле природы или же человеческого мастерства - трудно сказать. Получившаяся в результате выемка была около сотни футов в ширину по нижнему краю и чуть больше этого в глубину. По форме она, скорее, напоминала собою яйцо со срезанным верхним, меньшим концом. Пол устилали заросли папоротника. А кровлей служил туман.
   Волвер замер, практически съёживаясь, у входа в пещеру. - "Это сердце леса," - сказал он. - "Священная земля."
   Голос его пробудил в каменной полости призраки эха, как будто его слова подхватили другие голоса и зашептали их от стенки к стенки.
   - "Странно, определённо странно," - сказал Торисен. - "Но свящённая для кого?"
   - "Для людей скалы и камня, тех, кто построил Каскад и вырезал лик Старейшего Острова, тех, кто властвовал здесь за тысячелетия до прибытия твоих предков, до того, как мои научились ходить подобно людям. Есть легенда, что они завлекали сюда своих врагов и . . . и закрикивали их до смерти."
   - "Но как?"
   - "Понятия не имею. Это просто древняя сказка. А их об этом месте существует множество, и некоторые из них довольно-таки зловещие. Когда-то в Ратиллиене пробудились жуткие силы -- боги, демоны, я не знаю. Наших слов кажется недостаточно, чтобы толком их описать. И они всё ещё спят в местах наподобие этого." - Он, дрожа, отполз прочь. - "Уйдём, Тори. Мы не принадлежим этому месту. Теперь уже никто не принадлежит."
   Торисен вздохнул. - "Полагаю, что нет. И это очень плохо. Я-то рассчитывал, что мы сможем извлечь какую-то пользу из этого места." - Он начал разворачиваться назад, а затем внезапно крутанулся обратно. - "БУУ!" - прокричал он во всю глотку в каверну.
   - "Ой-ёй!" - взвизгнул волвер, и взвился в воздух футов на пять по вертикали, приземлившись уже полностью волосатым.
   Эхо их сдвоенных криков загремело от одной скальной стены утёса к другой, умножаясь в дикою какофонию возгласов, медленно угасающих в полную тишину.
   Волвер с полыхающими глазами скрючился под прикрытием папоротников, вся его шерсть стояла торчком. - "Господи, Тори, не делай так больше!"
   - "Прости. Просто проверка."
   - "Проверка чего?"
   - "Я не знаю. Чего угодно. Но ты был прав: нам здесь нечего делать. Идём, воспользуемся гостеприимством Одалиана. Быть может ему удастся нас подбодрить."
   Они ушли, но последнее слабое эхо их голосов задержалось, бормоча от утёса к утёсу, а потревоженная земля, скрывавшая полуразличимые образы, высеченные на скальных высотах, принялась потихоньку осыпаться вниз.
  

* * *

   - "А ТЫ ХОТЯ БЫ ОСОЗНАЁШЬ," - сказала Джейм, ворочаясь в поисках более удобного положения на своём мешке с картошкой, - "что прошло не более двадцати шести дней с той поры, как мы покинули Тай-Тестигон? Это было третьего числа зимы. Мы провели в Пештаре седьмое и восьмое, в Безвластиях оказались к одиннадцатому, а в Каркинароте к двенадцатому или тринадцатому. Таким образом, мы проторчали во дворце не менее четырнадцати дней. Изумительно. А ты всё ещё не рассказал мне, как провёл это время."
   Марк бросил на неё вверх быстрый взгляд с груды тюков лошадиного корма, на которых он растянулся в полный рост, со свернувшимся рядом сладко дремлющим Журом. Джейм на мгновение испугалась, что он укажет ей на тот факт, что и сама она поведала ему немногим больше.
   Поначалу, просто не было возможности. Людям, что последними выскочили из дворца, который затем обрушился без каких бы то ни было на то видимых причин, неминуемо стали бы задавать вопросы. А поскольку ни Джейм, ни Марк не горели желанием на них отвечать, а Лира была просто не в состоянии, то они спрятались в декоративном саду на склоне, пока жители города сбегались поглазеть на разрушения. Когда же толпа стала достаточно крупной, четверо беглецов потихоньку спустились в город под прикрытием неразберихи и подыскали симпатичную гостиницу, которая приютила их на весь остаток ночи.
   Поутру Лира уже трещала безостановочно; но двое других обнаружили, что их охватила странная скованность, по крайней мере касательно их новых взаимоотношений в качестве хайборна и кендара. Тем не менее, они вполне могли обсудить своё текущее положение, что тут же и сделали. Обоим казалась, что наилучшим для них будет как только можно быстрее добраться до Водопадов. Лучшим решением оказалась продовольственная баржа, что спускалась по Медлительной к Каскаду. С той поры, как остров начал запасаться провизией на случай возможной осады в случае прорыва Орды, баржи с Каркинаротской пристани уходили практически ежечасно. Три кенцира выкупили себе место на одной из них и теперь находились почти у самого конца своего путешествия.
   В некотором отношении это были довольно-таки приятные пара дней. Баржа мчалась вперёд, сначала сквозь зелёные поля, а потом меж утёсов каньона, неуклонно влекомая своими тяговыми лошадьми. Их было по три штуки в каждой упряжке на тросах по обе стороны реки, массивные, безмятежные зверюги, тяжело трусящие по утоптанным дорожкам вдоль обоих берегов. Чем быстрее становилась река, тем важнее становилась их роль в качестве тормоза. Через равные интервалы их сменяли -- по одной за раз, всё ещё бодро рысящих -- к облегчению всадников с почтовых станций. Приблизительно каждые два часа путешественникам встречалась порожняя баржа, что тянули вверх по реке. Когда таковая появлялась в поле зрения, они могли видеть других бурлаков, спешащих добраться до ближайшей крепежной колонны, чтобы подвесить свои буксировочные тросы достаточно высоко, чтобы не запутать спускающихся лошадей.
   Лира наслаждалась каждой минутой путешествия. Она настолько быстро оправилась от смерти Одалиана, что Джейм поначалу задумалась, а не была ли девушка малость слабоумной. Однако, несколько поразмыслив, она посчитала, что Лиру попросту приучили никогда ни о чём не думать серьёзно, кроме, разве что, брачных контрактов. За прошедшие пару дней хайборнка облазила все закоулки баржи, подобная дикому огоньку в своёй разодранной красной рубашке, влипая в большее количество неприятностей, чем казалось возможным в столь ограниченном пространстве. Судовая команда определённо не знала, что же ей делать: смеяться или же выкинуть девчонку за борт. В данный момент она сидела на носу баржи, кидаясь в лошадей яблоками.
   Джейм страшно хотелось обладать лёгкосердечностью Лиры, хотя и без её жуткой причины. Вояж подходил к концу. Скоро они с Марком, вероятно, снова окажутся в гуще событий без особой возможности поговорить -- а у них было то, что обязательно следовало обсудить.
   Сейчас или же никогда, подумала она и, стараясь говорить мимоходом настолько, насколько только могла, спросила Марка о его пребывании во дворце.
   - "Четырнадцать дней?" - повторил он. - "Странно. Я собирался сказать, что по моим ощущениям их было гораздо меньше, но снова всё обдумывая, кажется, что их было больше. Ну, миледи, вот как всё было: я очнулся в очень необычной комнате. Полы в ней не доставали до окружающих стен, а в внизу в яме было что-то, что издавало богомерзкий шум, будто какой-то дебил пытается ругаться."
   Клетка без решёток, подумала Джейм, но вмешиваться не стала. Возможно, если он продолжит рассказывать, то забудет, что говорит с хайборнкой.
   - "Я не знаю, сколько я там просидел," - сказал он задумчиво. - "Время, кажется, не ведёт себя правильно в отсутствие луны или солнца. Всё что я знаю, что мучился от сильного голода и жажды. А затем меня отыскал Жур. Бедный котик сидел в дверном проёме и кричал до тех пор, пока окончательно не охрип. Я решил, что должен немного поспать, чтобы собраться с остатками сил и попытаться перепрыгнуть к нему, но когда я проснулся, он уже свернулся калачиком рядом со мной. Кто-то перекинул через яму толстенную доску."
   Бендер, подумала Джейм, или, возможно, даже сам Тирандис. Но опять ничего не сказала.
   - "Таким образом мы перебрались на ту сторону и я скинул наш мостик в яму с глаз долой, просто, чтобы тот, кто меня туда засадил, поломал себе голову. Потом мы изрядно где-то блуждали, не спрашивай меня где. Всё кругом было таким серым, таким . . . мёртвым. В конечном итоге мы сумели вернуться во дворец и отправились на поиски храма. А когда отыскали, я взломал его дверь." - Он заколебался, вспоминая. - "Все жрецы и аколиты были внутри."
   - "И ты сказал, 'Мертвы, они все мертвы,' "- вырвалось у Джейм.
   Он удивлённо на неё поглядел. - "Да, так и было, но откуда . . ."
   - "Я тебя слышала, или, скорее, я слышала то, что слышал Жур. Интересно." - Она потянулась вниз, чтобы погладить барса, который в ответ с наслаждением потянулся, даже не открывая глаз. - "Я и не знала, что наша связь может работать подобным образом. И они были?"
   - "Мертвы? Да. Более чем. Я бы предположил, что их заперли внутри без еды и воды и, когда они ослабели, над ними ещё поработала и сила храма. К тому времени, когда я туда добрался, от них уже мало что оставалось. Когда я предал их огненному ритуалу, они занялись будто сухая солома. После этого мы с котёнком снова взялись бродить по окрестностям, пытаясь поймать твой запах. Думаю, мы пару раз на него натыкались, но это чёртово сооружение постоянно смещалось и менялось. Это всё очень сбивало с толку. Хотя мы всё же отыскали кухни и Леди Лиру. А спустя какое-то время нас нашёл мальчик, которого ты зовёшь Серод."
   И он замолчал. Джейм опустила глаза на свои руки в чёрных перчатках, крепко стиснутые у неё на коленях.
   - "Между нами уже никогда не будет всё, как прежде, верно?"
   - "Нет, девочка. Разве такое возможно?" - Он внезапно перекатился на бок и положил свою руку поверх её. - "Ну, ну, улыбнись. Нам просто нужно прийти к новому равновесию -- и мы придём, со временем. Просто дай время."
   Джейм ответила пробной, едва ли не застенчивой улыбкой.
   Следом за этим к ним метнулась Лира, показывая на северный берег и возбуждённо крича. Склон, вдоль которого шла баржа, неожиданно нырнул вниз, подобно сдёрнутому театральному занавесу. А за ним открывался луг, покрытый мозаикой разноцветных палаток, набитых солдатами. Над самым большим шатром, установленным в центре всех остальных и смотрящемся всё равно, что новым дворцом, при всём его кричащем шёлке, реяли цвета Принца Одалиана.
   Теперь ломовым лошадям приходилось с удвоенной силой сопротивляться тянущей силе барже. Вода пластами срывалась с острого профиля кормы. Впереди показался Каскад, его самый восточный остров располагался практически точно против устья Медлительной. На его причалах дожидались рабочие. Лошади на обоих берегах подходили к концу своих маршрутов, спускавшихся к самой кромке Серебряной. Вся шестёрка практически сидела на крупах, упираясь изо всех сил, пока их погонщики травили канаты. Несмотря на свой немалый вес, баржа скакала на быстром течении. Если канат лопнет или лошадь потеряет опору, судно расколотит об остров или его протащит мимо него в Серебряную, что неслась к Водопадам. Теперь они были практически у самого острова. Матросы на барже метнули на пристань канаты, прикрепленные к ещё более мощным стопорным тросам. Рабочие пристани стали наматывать их на бобины, борясь с быстрым течением. Сильный удар, крик, и плаванье окончено.
   Они прибыли в разгар второй половины дня. Марк с Лирой полагали, что они направятся прямиком в лагерь Воинства, но Джейм колебалась. Из того, что она услышала на пристани, она знала, что Тирандис всё ещё изображает из себя Принца, и об этом, похоже, никто даже не догадывается. По сути дела, в эту самую минуту он как раз развлекал в своём лагере кенцирских лордов. Неужели Серод её предал? Она беспокоилась о нём с самого начала, но полагала, что с учётом того, что он рассказал об Одалиане Марку и Лире, то расскажет и её брату. Хотя теперь её приходило на ум, что Сероду просто пришлось дать Марку некоторые объяснения, иначе бы кендар никогда бы не выпустил его из дворца вместе с Разящим Родню. А какие же объяснения могут быть лучше правды? Но хотя Серод и рассказал Марку, что она попросила его предупредить Верховного Лорда, он не сказал, что так и сделает, точно так же как и не обещал ничего подобного ей самой.
   Хотя, с другой стороны, даже если Серод и передал и новости, и клинок её брату, Тори, вероятно, не станет ничего предпринимать против переврата до самого окончания битвы, когда уже перестанет нуждаться в каркинорской армии. В этом случае её внезапное появление может испортить его планы, возможно фатально. Нет, риск слишком велик. Так что Джейм решила, что им стоит отыскать себе пристанище на ночь в Каскаде.
   А это оказалось достаточно затруднительным. Каскад, в общем и целом, считался непреступным как только поднимались разводные мосты, так что все в пределах двадцати миль стекались сюда в поисках убежища. В конечном счёте путешественники сумели отыскать себе комнату в единственной башне самого южного острова. Она была достаточно крупной, чтобы подвесить внутри Жура, захоти кто-нибудь проделать подобную штуку, и располагалась значительно выше окончания каменных стен. Когда ветер хорошенько за неё принимался, башня скрипела по всем своим деревянным сочленениям и немного раскачивалась. Остановка здесь на одну ночь стоила им всех оставшихся денег и половины жемчужин с корсажа Лиры.
   Ещё несколько драгоценных камней купили им ужин: чашки ухи из миндальной рыбы, щучьи вафли и большой пирог с сёмгой, запитые фляжкой речной воды, гарантированно набранной из колодца выше по течению. Марк ел внутри комнаты, пока Джейм с Лирой рискнули усесться, скрестив ноги, на шатком балконе висящим в тридцати футах над Серебряной. В четверти мили вниз по течению начинались пороги. А прямо под ними вода мерцающей рябью перекатывалась через край лодко-стража, массивного кабеля, перетянутого через Серебряного для остановки случайно сорвавшихся с привязи барж.
   К этому времени уже смеркалось. На западном берегу, где стоял лагерь Воинства, полыхали искорки сторожевых костров. На небе стали появляться звёзды.
   - "Всё ещё затмение луны," - сказала Джейм, глядя вверх. - "Когда мы с Тори были детьми, то порою не спали целыми ночами, дожидаясь возвращения лунного серпа. Наш старый учитель Анар рассказывал нам, что если этого не случится, то это будет значит, что луну поглотил Тёмный Порог, и скоро за ней, одна за одной, последуют все звёзды."
   - "Солдаты говорили то же самое, и не без причины," - отозвался Марк. - "Такое уже случалось прежде в других мирах, прямо перед тем, как мы их теряли." - Он фыркнул. - "М-да, весёленькие мысли накануне сражения."
   - "Я устала," - сказала Лира. - "Кто занимает постель?"
   Она была одной единственной, соломенный тюфяк в углу.
   Джейм рассмеялась. - "Я, пожалуй, пойду огляжусь, а вы двое можете тут за неё подраться. Только не забудьте оставить уголок Журу."
   В нормальных условиях город поднимал оба своих разводных моста с наступлением заката, но этой ночью они оба были всё ещё опущены, поскольку Каскад нацелился обслужить оба воинских лагеря всем, чем только можно, лишь бы в последний разок запустить свою руку в солдатское золото. Лишь очень немногие спустились сюда с западного берега, но узкие нижние переходы и мосты просто кишели каркинорцами.
   Над бурлящей водой вовсю полыхали факелы. Из небольших, переполненных комнат изливались наружу взрывы хриплого смеха, а из тёмных углов доносились порой резкие вскрики. Воздух переполняли ароматы жаренной баранины и эля, но под всем этим струился совершенно иной резкий привкус, острый как пот, пьянящий как вино. Так вот, значит, на что это похоже, думала Джейм, шагать средь мужчин, знающих, что к завтрашней ночи они вполне могут быть уже мертвы.
   Они с Журом переместились на верхние подвесные мостики. Даже здесь оказались пара-тройка солдат, обратившихся к ним на Южном Наречье (Южнише), который Джейм едва понимала, с более чем очевидными намереньями; но было ещё достаточно рано, и никто из них не решился настаивать. По больше части, они шагали в одиночестве, свешиваясь над огнями и смеясь будто зрители на представлении.
   Каменные дорожки, соединяющие два разводных материковых моста, были ближайшей вещью в Каскаде к определению городской улицы. Джейм с Журом пересекли её и продолжили путь. Чем дальше на север они уходили, тем богаче и тише становился Каскад. В самой северной точке располагался остров Великий Каскад, где высшие классы обитали в сущем улье комнат, башенок и перекрученных переходов, настолько узких, что приходилось практически поворачиваться боком, чтобы в них протиснуться. Все местные двери были уже захлопнуты, а окна забраны ставнями, хотя через щели струились лучики света. Девушка с барсом пробрались сквозь застройку к центру Великого Каскада, где островная твердь распахивалась в заполненную землёй полость порядка двух сотен футов шириной. Там росла травка, и цветущие кустарники, и карликовые фруктовые деревья, хотя практически ничего из этого не было нынче видно, поскольку парк в данный момент полнился овцами, готовящимися сыграть свою мясную роль в случае начала осады.
   Джейм перегнулась через каменные перила. Над её головой ярко сияли звёзды, но отсутствующая луна, казалось, твердила: Ты, возможно, уже потеряла больше, чем сама представляешь.
   Могла ли она лишиться чего-то, чем по-настоящему никогда не обладала: своего народа, своего места, своего брата? Что если Тирандис победит? Хотя он всё также продолжал следовать приказам Мастера Герридона, но своими особыми кружными путями, добиваясь окончательного падения своего повелителя. Она знала остроту его разума и силу его воли. Несмотря на всё свои помехи, он вполне мог провести отличную битву, возможно, даже лучше, чем получится у Торисена, учитывая нынешнего противника. Возможно, будет не так уж и плохо, если он победит, если она позволит ему победить . . . но нет, конечно же нет. Это только лишь снова взывает к ней тьма, нашептывает, что Тирандис уже сейчас думает о ней лучше, чем, возможно, хоть когда-нибудь станет думать Торисен. Она очень хотела чему-то принадлежать, но определённо не ценой жизни своего брата. Кроме того, если Тирандис победит, а она снова попадётся ему в руки, то он, вероятно, или пошлёт её обратно к Мастеру, или же убьёт; предпочтительнее последнее.
   Отара внизу уловила запах Жура и принялась беспокойно топтаться по кругу. Овцы, овцы . . . козы . . . дуры.
   Она не видела никакого иного способа выяснить не предал ли её Серод, кроме как напрямую обратиться к Тори, но делать этого совершенно не следовало. Он сейчас в окружении множества людей, включая фальшивого принца, и вероятно, не в том положении, чтобы объяснять внезапное обретение сестры, тем более обладающей столь опасной информацией. Хотя, полагая, что Серод к нему добрался, то ей нет нужды пытаться связаться с братом, по крайней мере в ближайшее время. Но если Серод смолчал, то что же тогда? Было жизненно важно, чтобы Верховный Лорд узнал правду о Тирандисе до момента ритуала на крови, предполагая, что они с перевратом зайдут так далеко. Но если Серод предатель, то сейчас, вероятно, существовал ещё один человек, знавший о переврате. Мог ли кенцир просто молча стоять и смотреть, как Торисен обрекает себя на смерть столь мучительным способом? Такое должно было быть просто немыслимым и всё же . . . и всё же . . .
   Эти два дня Лира болтала практически безостановочно. То, что она говорила, содержало обычно не более сути, чем заварной крем или сладкая вата, но всё-таки проявляло картинку довольно-таки запутанной политической жизни Заречья. И было абсолютно ясным то, что, по разумению Лиры, главным врагом Папы у Водопадов будет не Орда, а Торисен. Забывая о том, с кем она говорит (если, по факту, вообще когда-нибудь знала) хайборна представила Джейм весьма пристрастный отчёт обо всех столкновениях Каинрона с этом выскочкой Верховным Лордом. Милорд Каинрон, решила Джейм, звучит сильно похоже на какую-то мерзкую гадость. Но, наверняка, даже он . . .
   Всё кругом и кругом бежали её мысли, и так без конца.
   - "Чёрт," - резко сплюнула Джейм, обрезая их начисто. Здесь всё ещё было слишком много неизвестных факторов, что сбивали её с толку. И всюду под этой катавасией алой полоской бежал резкий страх. Так или же иначе, но она скоро снова увидится с братом, после всех этих лет, и одна эта мысль приводила её практически в панику.
   Жур стоял на задних ногах, опустив передние лапы и подбородок на перила рядом с её руками, его нос подёргивался от запаха отары внизу. Теперь он поднял свои мутные, лунообразные глаза и вопросительно чирикнул.
   - "Хорошо, хорошо, мой мальчик." - Она почесала его за ухом. - "Я просто немного туплю. Идём-ка поспим."
   К этому времени число Каркинорцев в Каскаде выросло ещё больше, как и царящий всюду гам. Люди вдали стали что-то кричать. Когда Джейм с Журом приблизились к извилистой главной улике, гвалт превратился в ровный напев, одно и то же Южанское слово повторялось всё снова и снова. Джейм распознала его по его аналогу на Востокише.
   - "Высочество!" - кричали солдаты. - "Высочество!"
   Внизу улицы появился фальшивый Принц Одалиан. Рядом с ним шагал Торисен.
   Джейм отскочила в тень башни. Она видела брата всего лишь секунду, но запомнила каждую мелочь. Его тёмные волосы, линию плеч, то, как он двигался . . . всё это было ужасающе странным, ужасающе знакомым, всё равно, что поймать неожиданное отражение в зеркале. Даже эта кривая улыбка, с которой он повернулся к Одалиану . . .
   Торисен никогда бы так не посмотрел, если бы Серод рассказал ему кем и чем является его спутник. Он не знает. Не знает.
   За Принцем и Верховным Лордом следовало несколько нобилей Каркиноров и хайборнов Кенциров. Один из последних привлёк внимание Джейм тем, что был разодет гораздо богаче всех остальных лордов и при этом носил свои убранства совершенно жалким образом. Внезапно к нему из толпы метнулась худенькая фигурка, бросила в ухо поспешное слово, и снова растворилась в окружающем эскорте. Это был Серод. Его беспокойный взор обшаривал улицу, мосты, подвесные мостики, и столкнулся с Джейм. Секунду, они сверлили друг друга глазами. А затем он пригнулся и пропал в конце улицы вместе с остальными.
   Джейм камнем застыла на месте, пока не сделала четыре или пять глубоких вдохов. Она не знала к какому именно хайборну приблизился Серод, но его намерения были более чем очевидны. И теперь он знает, что она в Каскаде.
   - "Ну хотя бы разок, почему бы нам не достался один простенький кризис?" - шепнула она Журу. - "Держись рядом." - И они помчались к своему ночлегу.

* * *

   СЕРОД ПРОВЁЛ В КАСКАДЕ уже несколько дней, дожидаясь Воинства и сражаясь со своей совестью. Вся его жизнь всегда подчинялась одной только цели: выгадать себе настоящее место в Кенцирате. В этом страстном желании была повинна его кенцирская кровь. Его мать-южанка сделала, однако, крайне маловероятной возможность, что он когда-либо преуспеет. И он преотлично это понимал, но надежда умирать отказывалась. Он всё время бился за каждую крошку одобрения, оброненную его лордом и, вероятно, продолжал бы так делать до конца своей жизни, ненавидя себя всё больше и больше.
   Горькие мысли, особенно сейчас. Впервые, кто-то действительно ему доверился. И пускай у неё практически не было никакого иного выбора, но она всё-таки это сделала, и отказалась звать его тем ненавистным именем. Ещё никто никогда прежде не предлагал ему эти кусочки самоуважения. Он обнаружил, что наслаждается ими всё снова и снова, пока, наконец, не вспоминал, что должно было за этим последовать.
   Но это же не предательство, яростно напоминал он сам себе. Он не давал никакого слова, так что ничем ей не обязан. Серод знал формальное обоснование чести. В этом смысле, он и своему лорду также ничем не был обязан, поскольку "его лорд" никогда не давал Сероду права называть себя подобным образом. Даже у ёндри было больше шансов быть когда-нибудь принятыми в дом.
   Но возможно теперь что-то изменится. Сестра Торисена передала ему информацию, что могла облечь его патрона огромнейшей властью, возможно, даже сделать его Верховным Лордом. Это без сомнения чего-то да стоит. Возможно, наконец-то, Серода признают.
   Так что он дождался своего часа, шепнул словечко в ухо Каинрона, а затем увидел Джейм на подвесном мостике наверху.
   Шатер Каинрона располагался рядом с мостом, что соединял Каскад с западным берегом Серебряной. Это было нечто огромное, с множеством внутренних помещений, скорее полотняный лабиринт, чем походная палатка. Каинрон прошествовал в свои покои, плеснул себе немного вина (ничего не предложив Сероду) и опустился в кресло.
   - "Будет лучше, чтобы оно того стоило," - сказал он, откидываясь на спинку.
   Серод сделал глубокий вдох. Слишком поздно теперь отступать, подумал он с болью и поведал Каинрону о том, что случилось в Каркинароте. Когда он закончил, Каинрон хмыкнул и хрюкнул.
   - "Ну что за история."
   Серод почувствовал, что его бледное лицо краснеет. - "Милорд, я не лгу."
   - "Мне? Нет, даже ты не настолько дурак для подобного." - Он погрузился в размышления, тяжёлые веки прикрыты. - "Так значит, маленький принц - самозванец, переврат, не меньше, и явился за кровью Верховного Лорда. Ну и отлично. Пускай её получает. А потом мы ещё посмотрим, кто же станет жать на педали (дёргать за верёвочки), Герридон или я. Но вот сестра, о, это очень и очень интересно. Она может оказаться крайне полезной . . . в правильных руках."
   Он ещё немного подумал над этим в тишине, уголки толстых губ потихоньку поднимаются всё выше и выше. Серод без труда прослеживал ход его мыслей. В чём Каинрон нуждался больше всего на свете, так это в какой-то кровной претензии на место Верховного Лорда. Эта никому не известная девушка Норф, сведенная с одним из его сыновей, могла подарить ему внука, в котором он так нуждался . . . или, возможно, даже и сына.
   Серод давно уже прокрутил всю цепочку, намного быстрее Каинрона, просто пытался об этом не думать. Не время для сомнений, при таких-то ставках. Серод сглотнул.
   -"Лорд," - начал он, - "если вам нужна эта девушка, то я могу её вам достать. Она здесь, в городе. Я видел её минут двадцать назад."
   - "Ну и ну." - Глаза Каинрона распахнулись. - "Ну и ну." - Он встал. - "Тогда мне лучше пойти и познакомиться с ней лично. Чем раньше, тем лучше, не правда ли? А ты тем временем притащишь тот меч. Ах, да," - Он бросил на стол пригоршню монет -- едва достаточно, разглядел Серод, чтобы доставить его обратно в Каркинарот. - "Ты заслужил каждый грош, Серя."
   - "Пожалуйста . . . не называйте меня так."
   Калдан бросил в ответ пустой взгляд. - "Почему нет? Это же твоё имя, не так ли?" - И он растворился в глубинах палатки, не дожидаясь ответа.
   Серод стоял на месте, легонько покачиваясь, пока не появился слуга.
   - "Ты что, думаешь провести здесь всю ночь? Поди прочь, ты, и забери с собой свою плату."
   Серод слепо сгрёб монеты и выскочил из палатки. Он никак не мог толком вздохнуть. Каинрон никогда его не признает. Он позволил использовать себя многие годы за плату не больше нынешней, и ему никогда не предложат ничего большего.
   Он стоял у речного берега во мраке, его ловкий разум быстро сортировал новые возможности, убивая старые надежды. А затем, поскольку его мозги и воля были оба гораздо сильнее его желудка, он поспешно нашёл подходящих размеров куст и яростно за ним скрючился.
   Мимо прошло четверо кендаров и человек пониже, закутанный в плотный плащ. Серод легко распознал Каинрона, несмотря на всю его маскировку. Когда пятёрка двинулась через мост в Каскад, Серод выскользнул из теней и поспешил за ними.

* * *

   ДЖЕЙМ С ЖУРОМ ПОТРЕБОВАЛОСЬ порядка двадцати минут, чтобы вернуться обратно в комнату. Теперь даже подвесные мостики были забиты толпой. Город начинал напоминать девушке Тай-Тестигон во время Бала Шутов, когда высмеивались все боги и ничто не считалось грехом. Жители принялись запирать и закладывать на засовы свои двери и окна. Многие, вероятно, начинали сожалеть, что мосты оставили опущенными до такой поздней ночи.
   Джейм обнаружила Марка невозмутимо полирующим свою боевую секиру при свете свечи, пока Лира спала на матрасе напротив.
   - "Снаружи всё веселее и веселее," - сказал он безмятежно. - "Никакой дисциплины, у этих иностранцев."
   - "Всё может быстро ухудшиться. Марк, слушай: я хочу, чтобы ты отвёл Лиру в лагерь Воинства, к моему брату. Прямо сейчас. Расскажи ему про Одалиана. А потом можешь вернуть Лиру отцу, но не раньше."
   - "О, я сомневаюсь, что кто-то из этих солдат может потревожить нас в этой высокой башенке."
   - "Меня беспокоят вовсе не каркинаротцы."
   Она рассказала ему о Сероде. Он сосредоточенно выслушал, затем зачехлил свою секиру и поднялся.
   - "Мы отправляемся немедленно. А ты?"
   - "Со мной всё будет в порядке. И в любом случае, у нас будет больше шансов предупредить Тори, если мы разделимся. И, Марк, забери-ка с собой Жура."
   В этот раз он ответил ей пристальным взглядом, но только пожал плечами и наклонился, чтобы разбудить Лиру. Задолго до Каркинарота, он осознал, что в жизни его подруги были вещи, которые он был не в силах понять, и от которых не мог её защитить. Лира проснулась и была выпровожена, сонно протестующей, за дверь. Марк задержался на пороге, сжимая в руках Жура, который также не хотел уходить и не стеснялся заявлять об этом, во всю глотку.
   - "Девочка, будь осторожной."
   - "А разве я когда-нибудь не была?"
   Он рассмеялся и вышел.
   Комната внезапно стала казаться очень тихой, очень пустой, оставляя Джейм гадать, что же за сильный импульс заставил её отослать их всех прочь. Она могла чувствовать, как волнуется её кровь, будто перед схваткой; но если таковая и последует, то будет только её, а не Марка или Жура. Сейчас, чем меньше обуз, тем лучше. Это касалось и Книги. Она едва не лишилась её в Каркинароте и не собиралась снова так рисковать. Лучше всего её спрятать. С помощью Ножа из Слоновой Кости она отжала несколько планок пола в тёмном углу под матрасом. Они подались легче лёгкого, крошась по краям от холодного касания ножа. Она засунула в полость рюкзак и вернула доски на место, скрывая тайник. Ну вот. Пускай-ка чёртова штука немного позаботиться о себе самостоятельно. Она сунула Нож из Слоновой Кости в свой сапог, ненавидя его касаться, но и не желая лишаться столь смертоносного оружия. Будем надеяться, что этот кризис закончится прежде, чем он успеет проесться сквозь кожаные ножны или всю её ногу.
   Кто-то взбирается по лестнице. Несколько человек. Единственный другой путь наружу - это дверь на ветхий балкон. Джейм стала пятится к ней, уходя прочь из сферы слабого огонька свечи. Возможно, солдатам на нижних этажах просто захотелось поразмяться. Возможно . . .
   В дверном проёме стоял человек. Он был укутан в плотный плащ, но что-то в его самодовольной манере держаться сильно напоминало Джейм хайборна к которому Серод подскочил на улице. Она инстинктивно знала, что это был враг.
   - "Миледи Норф."
   - "Милорд Каинрон. - Это было только догадкой, но определенно правильной. - "Я не ожидала вас столь скоро, тем более лично."
   - "О, разве было бы учтивым, посылать простого слугу за столь высоким гостем? А что касается того, насколько быстро я тебя отыскал, то этим мы обязаны удаче. Я, видишь ли, встретился на мосту со своей дочерью Лирой и её эскортом. Ты отправила их прямиком в мои руки, моя дорогая. Лира сказала, где тебя искать."
   Джейм постаралась скрыть своё смятение. Будь она проклята, если доставит этой напыщенной жабе больше удовлетворения, чем уже обеспечила. - "Семейное воссоединение. Как мило. А эскорт?"
   - "В достаточной безопасности, хотя и, возможно, не в самых лучших условиях в данный момент. Одному из моих стражников пришлось хорошенько врезать ему по черепу, чтобы сделать его . . . более склонным сотрудничать."
   Бедный Марк. Это уже в четвёртый раз, как он умудряется получить по голове, с той поры, как они оставили Тай-Тестигон, - "А барс?"
   - "О, я никогда не причиню вреда королевскому золотому, пусть и слепому. Он станет изумительным дополнением к моей коллекции кошачьих в качестве актива для размножения." - Каинрон шагнул вперёд. Огонек свечки поймал в его прищуренных глазах сверкание злорадного торжества.
   Джейм невольно сделала шаг назад, на шаткий балкон. Каинрон застыл камнем посреди комнаты.
   - "Не вздумай двигаться, девочка."
   О, неужели этот дурак думает, что она . . .
   Балкон просел вниз. В дереве завизжали гвозди. Джейм пару мгновений ненадёжно балансировала на месте, чувствуя, как колотится сердце. В соседней башне кто-то вскрикнул. Звучало очень похоже на Серода. А затем один из концов остатков балкона оторвался от башни и она рухнула вниз, тридцать футов до глади реки. Сила удара вышибла из неё всякий дух. Когда она, хватая ртом воздух, выплыла на поверхность, Каскад был уже в пятидесяти футах выше по течению и стремительно удалялся. Её подхватило быстрое течение. Спереди доносился угрюмый рокот порогов, а за ними гремели Водопады.
  
  

Глава 15 Убийственная Земля

  

Водопады: 30-й день зимы

  
   Первая стычка случилась сразу после полуночи тридцатого числа зимы, когда дюжина разведчиков-разорителей Орды столкнулась с десяткой кенциров в дальнем патруле, на расстоянии порядка мили от подножия Менделинских Ступеней. Результатом стало одиннадцать мёртвых разведчиков и один пленный.
   Новости об этом столкновении беззвучной рябью распространялись по Воинству от лагеря к лагерю. Однако, поскольку сама Орда ожидалась не ранее середины завтрашнего утра, никто не бросился вооружаться. По сути дела, старшие ветераны отправились спать дальше. Но для большинства это было первым серьёзным сражением, и они принялись потихоньку к нему готовиться.
   Харн прошествовал через приглушённо шевелящийся лагерь, ведя пленного под охраной к палатке Верховного Лорда.
   У наружного полога дорогу ему преградил Бурр. - "Сэр, я наконец-то умудрился выставить всех этих каркинаротских нобилей и уложил милорда в постель. Он уже спит."
   - "Нет, не сплю," - Прокричал Торисен из внутреннего покоя. Харн зашёл внутрь и обнаружил Верховного Лорда растянувшимся поверх своей койки, полностью одетым, со сложенными под головой руками. Торисен открыл глаза. - "Что такое?"
   Харн рассказал ему о стычке под лестницами. Торисен немедленно поднялся и отправился вместе с ним обратно через покои военной охраны к внешнему помещению, где содержали обитателя Пустоши. Все они принялись с любопытством его рассматривать. Пленник был облачён в пёструю мешанину из обрезков плохо обработанных кож, на части которых всё ещё виднелись клочья грязного меха, а другие смотрелись совершенно человеческими. С шеи свисали амулеты из зубов и волос. Пояс на талии покрывали многочисленные соски.
   - "Н-но что не так с его лицом?" - потрясённо выпалил Донкерри.
   У мужчины, казалось, было их два, одно внутри другого. Внешняя кожа была сморщенной и полупрозрачной. И смотрелась мёртвой. Внутри призраком двигались совершенно иные черты. Харн потянулся впёрёд; пленник попытался отдёрнуться назад, но его удержали стражники. Харн легко снял внешнюю кожу, а вместе с нею и скальп. Под ними обнаружились гладкая физиономия и выбритая голова. Пустошник злобно уставился на них жёлтыми глазами с по-кошачьи вертикальными зрачками, пока Харн держал свой трофей на вытянутой руке.
   - "Что это такое?"
   Торисен взял у него штуковину и растянул на руках, чтобы показать только что вошедшему Лютому. Волвер кивнул.
   - "Это посмертная маска," - сказал Торисен. - "Ты, без сомнения, слышал о них всякие истории, Харн, даже если никогда раньше не видел её . . . ээ . . . во плоти. Пустошники верят, что сила человека переходит к тому, кто носит на себе содранную кожу его лица. И каждому старшему в роду полагается носить лицо основателя его племени. Если это правда, то некоторым из этих масок должно быть уже много столетий."
   Пленник неожиданно разразился неистовой речью, что звучала подобно вою атакующей кошки. Закончил он взрывом презрительного смеха, скаля остро подпиленные зубы.
   - "Диалект ка'са, как мне кажется," - сказал Торисен. - "Это одна из специальностей Золы. Где она?"
   - "Я послал за нею гонца," - сказал Харн, - "но он, по всей видимости, её не нашёл. Кстати говоря, я её тоже не видел с самых Белых Холмов. Как бы то ни было, насколько я сумел разобрать, этот парень сказал, что мы все скоро отправимся в суповой котёл его племени, поскольку нынче э-э -- кто-то -- вернулся, чтобы их возглавить."
   - "Кто?"
   Харн поскрёб свою лохматую голову. - "Ну, я так думаю, он сказал, что предок племени, но такое едва ли кажется возможным."
   - "Интересно. А все основатели вернулись?"
   Харн с натугой перевёл этот вопрос на пустынный диалект и получил в ответ новый выплеск рычаще-визжаще звуков. - "Он говорит, что у Лошадно-головых, и у Козло-глазых, и у семёрки других. Все они следуют за его народом в великом кружении и, по всей видимости, своего рода союзники. Все остальные племена просто не-до-еда . . .  собачий гной. Как и мы, между прочим, и так далее, и тому подобное."
   - "Из всего этого я заключаю, что новости среди них по-прежнему распространяются только при непосредственных контактах, если только старейшины не информированы получше," - сказал Торисен. - "Интересно."
   Он погрузился в молчание, сражаясь со своими мыслями, а Харн предпринял ещё одну мучительную попытку допросить разведчика и получил в ответ что-то вроде ритуального напева, восхваляющего великую силу и безграничный аппетит основателя племени. Яростный гул неожиданно оборвался, когда Харн с отвращением стукнул пустошника по голове костяшками пальцев. Стража вывела безвольно шатающегося между ними пленника наружу. Харн швырнул следом за ними посмертную маску, а затем развернулся к Верховному Лорду.
   - "Что интересно?" - потребовал он.
   - "Ну, хотя бы и то, что Орда вовсе не превратилась внезапно в одно большое, дружное племя, все кости зарыты в землю и неважно, кто съел чьего дедушку. Значит, главный вопрос теперь не в консолидации племён, а в их мотивации. Орда выступила на нас только потому что её отцы-основатели внезапно вернулись и велели так поступить. И для этого даже не понадобились все основатели. Если любая достаточно крупная группа племён разорвёт своё круговое движение и отправится по касательной, остальные, вероятно, потянутся следом за ними просто из чистой привычки."
   - "Это точно," - оживился волвер. - "Они подобны собакам, что нюхали друг у друга под хвостами столь долго, что уже, вероятно, сделали это своей второй натурой. Так что если каким-то образом заставить часть из них подчиниться приказу и сменить направление, остальные двинутся следом."
   - "Да, но по чьему приказу?" - прорычал в ответ Харн. - "Кто эти так называемые основатели на самом деле? Или мы теперь сражаемся против трёхсотлетних призраков?"
   - "После событий последней пары недель," - сухо отозвался Торисен, - "я бы этому не удивился. Но, думаю, что могу предложить имя получше: перевраты."
   - "Э?"
   - "Ну, сам посуди: мы уже знаем по Тентиру, что по крайней мере один из них во всём этом замешан. Что, если существуют и другие, строящие из себя племенных предков? Эти посмертные маски дали им примерные лица для копирования. Ты же знаешь, что я всегда полагал, что на Орду оказывается некое тёмное влияние. Ну, это не совсем то, что именно я имел в виду, но, тем не менее, объясняет весьма многое."
   Харн только фыркнул. - "О, да, всё и вся, кроме того, как именно с ними сражаться, если только ты не намерен выкопать огневые ямины по всему горизонту и загнать их туда. Эй, а тебе-то что нужно?"
   В клапане палатки появился задыхающийся гонец. - "Сэр, наши дальние патрули похоже наткнулись на авангард Орды . . . меньше чем в двух милях от Ступеней."
   - "Что!" - Харн аж подпрыгнул. - "Как же вы не засекли их с кромки обрыва?"
   - "Сэр, они двигаются без факелов. Мы думаем, что они ринулись в марш-бросок сразу после заката. Основная масса Орды, по всей видимости, всё ещё остаётся в нескольких часах пути."
   - "Хвала Предкам хотя бы за это. А теперь бегом марш, трубить тревогу. Если вы правы," - обратился он к Торисену, когда посыльный метнулся наружу, - "то этот авангард - та самая масса, подконтрольная перевратам. Приятно же знать, кто твои враги, не правда ли?" - Он обнажил свои зубы в свирепой ухмылке и покинул палатку.
   Следом за этим снаружи взревел военный рог Норфов. Подобно боевому кличу раторнов, он начинался с пронзительного визга, а затем неожиданно переходил в низкий рёв, заставлявший позвякивать кубки на ближайших столах. Перед тем, как сигнал перешёл на второю, низкую ноту, к нему подключились завывания рога Даниора, а секунду спустя - рога остальных семи домов, по мере распространения тревоги. Воинство с рёвом пробудилось.
   - "Ну, вот и поехало," - спокойно заметил Торисен волверу.
   Когда утихли последние отзвуки дикой какофонии рогов, стало слышно непрестанное рокотание грома на юге, а звёзды, мигая, начали одна за одной угасать пред наступающим штормом.

* * *

   - "И ВЫ ХОТИТЕ СКАЗАТЬ," - Даниору приходилось кричать, чтобы его кто-то услышал, - "что в центре Пустошей всегда так?"
   - "Хуже, мой мальчик," - прокричал в ответ Ардет. - "Много хуже. Кружение Орды порождает бесконечную вихревую воронку. Радуйся, что они прихватили с собой лишь малую её часть."
   - "Держитесь," - резко бросил Торисен.
   На них налетел очередной порыв ветра, заставляя Британи пошатнуться, а двух других более массивных боевых лошадей напрячься, прижав уши. Они стояли на вершине обрыва и до них уже добралась передняя кромка урагана, принося с собой сильные, переменчивые ветры и тяжелую тьму, едва проницаемую даже для кенцирского глаза. Вдали, во мраке равнины, лихорадочно полыхали факелы Орды, будто падшие на землю звёзды. Снизу до них доносились спутанные звуки битвы. А затем небо над головой расколола яркая молния, с грохотом, что заставил лошадей подпрыгнуть. В снова рухнувшей следом за этим темноте отпечатался образ кипящей массы, растянувшейся от подножия лестниц почти что на милю в глубину равнины. Авангард Орды подтянулся в полном составе.
   - "Ну, как и сказал Лорд Брендан, впечатляет, хотя и умеренно."
   Никто из них не заметил, как подъехал Принц Одалиан. Его голос, прозвучавший в момент краткого затишья, заставил их всех подпрыгнуть.
   - "Я разместил своих людей на второй баррикаде на смену вашим, Лорд Даниор, в соответствии с планом," - сказал Принц. - "Лорд Ардет, ваши люди, похоже, неплохо справляются на первой баррикаде, хотя, как мне думается, начинают уставать. Один час - слишком длинный промежуток, учитывая противника."
   - "Всё по-прежнему плохо, да?"
   - "Даже хуже, чем прежде. Они всё также напирают, а тела уже начинают образовывать груды. У нижней баррикады может и двадцать футов провала с внешней стороны, но если такое продлится и дальше, то они переберутся, используя своих мертвых в качестве рампы."
   - "Мерзость," - бросил Торисен.
   - "И это, тоже."
   - "Хотел бы я видеть, что происходит," - посетовал Даниор. Он съехал с края обрыва и попытался вглядеться назад, в речную теснину. - "Эти чёртовы деревья . . . погодите минутку." - Тенор криков внизу внезапно сменился. Восходящий порыв ветра принёс какофонию боевых кличей на ка'са -- по большей части, имён основателей племён -- пронзительных от жажды крови и ликующего триумфа.
   - "Что-то случилось," - резко сказал Торисен.
   Он крутанул Шторма на месте и галопом помчался на север к началу лестниц, остальные скакали следом за ним. На полпути туда им встретился посыльный.
   - "Милорд! Первая баррикада пала, и я не думаю, что каркинаротцы сумеют удержать вторую!"
   - "О, это мы ещё посмотрим, клянусь Богом," - процедил Принц сквозь сжатые зубы. - "Ещё посмотрим." - Он пришпорил коня и умчался вместе со своей свитой, безуспешно пытавшейся его нагнать.
   - "Что случилось?" - потребовал Торисен.
   - "Лорд, о-они сказали, что к барьеру подскакал Передан и приказал людям своего отца отступить. Они заколебались и -- и были сметены . . . Лорд Ардет!"
   Торисен стремительно повернулся и обнаружил, что Ардет повалился вперёд и припал к шее Британи. Он поймал старика за руку, чтобы не дать ему окончательно свалиться.
   - "Адрик, слушай! Я уже говорил тебе о своих подозрения, что Орду направляют перевраты. Ну, вот тебе доказательство. Это не твой сын Передан. Ты понимаешь? Понимаешь?"
   Ардет с усилием выправился и кивнул. Его лицо страшно осунулось.
   - "Хорошо. А то я подумал, что вы доведёте себя до сердечного приступа."
   - "Я . . . очень серьезно об этом раздумывал."
   - "Слушайте!" - сказал Даниор.
   Рёв в ущелье стал ещё громче А затем удалился к северу. Где-то порядка четверти мили впереди с каменных лестниц на нижний луг принялись сыпаться тёмные фигуры. Их были сотни, тысячи. Резкие боевые кличи ка'са сливались теперь в несмолкающий хор.
   - "Они между нами и основой частью Воинства," - сказал Торисен. - "Чёрт возьми."
   - "Будем прорываться с боем?" - Даниор жаждал схватки.
   - "Со сборной солянкой боевой стражи всего в сотню всадников?" - Кроме того, у них был Ардет, который всё ещё выглядел глубоко потрясённым, и даже не был облачён в полную броню, поскольку не планировал принимать какое бы то ни было участие в схватке. Этот провал застал их всех совершенно врасплох. И всё же, - "Харн всё ещё с Воинством. Он поймёт, что в дело вступают резервные планы. А нам нужно вернуться как можно быстрее, но только окольным путём: через этот лесок."
   Кендары его охраны обменялись быстрыми взглядами. В общем и целом, они бы скорее предпочли прорываться напрямик сквозь Орду.

* * *

   ВЫЖИВШИЕ ЗАЩИТНИКИ ступенчатых лестниц откатились к горловине между средним и нижним лугами, где их встретил кенцирский резерв, спускавшийся им на подмогу. Теперь было задействовано четыре пятых Воинства и большая часть Каркинаротской армии, растянувшихся через четвертьмильный прогал между рекою и лесом. Никто -- Воинство, Орда или же армия -- не входили под деревья.
   Харн встретил Одалиана и потрёпанные остатки его эскорта прямо за передней линией щитов.
   - "Сколько мы сможем здесь продержаться?" - спросил Принц, перекрикивая шум.
   - "Трое его знают. Они всё наступают. Нам позарез нужны люди Каинрона, но он всё ещё не вывел их из лагеря. Будь же он проклят. Если он позабыл о своей части плана, то я -- я скажу Золе вставить его в песню, чтобы он никогда не сумел отмылся . . . Выше головы!"
   Кричащая и вопящая волна пустошников прорвалась сквозь ряды выставленных копий и ударилась о стену щитов. А затем роем поползла по ней вверх. Первые целиком пали мёртвыми от мечей защитников, но связали им руки, и вторая волна живой посыпалась вниз по другую сторону. Харн оттолкнул Принца к себе за спину. Его собственный шит - всего лишь небольшой круглый щиток, прикрученный к предплечью, но он вполне подходил для того, чтобы отклонять в сторону каменное и костяное оружие пустошников, пока его собственная боевая секира рисовала пред ним кровавые дуги.
   Он ощутил, как в нём вздымается багровый прилив берсеркской ярости. Ночь сузилась до мерцания стали, алых брызг крови, хруста секиры по костям, всё снова, и снова, и снова. Как же всё стало внезапно просто. Знать своих врагов, и убивать их. Смутно, он слышал крики сотни, что разворачивалась им на помощь, слышал хруст стены щитов, снова смыкающейся против всё продолжающейся бешеной атаки с юга. Всё ещё погружённый в глубины жажды крови, Харн только знал, что враги для убийства подходили к концу. Он ищуще обернулся. А, вот ещё один остаётся, последний, самый страшный из всех. Его попытались остановить. Он отшвырнул их всех в стороны, поднял секиру и ударил по хрупкой фигурке своего противника. А тот легко ускользнул от удара. Ярость дарила берсерку дополнительную силу и скорость, но соперник по-прежнему его превосходил. Харн снова ударил, и снова промахнулся, а в следующее мгновение, пока он не успел восстановить равновесие, противник поймал его подножкой. Харн грохнулся оземь. Он дернулся подниматься, но был немедленно скручен. Кто-то кричал ему в ухо:
   - "Харн! Коммандант! Возьмите себя в руки, чёрт вас дери!"
   Ярость пошла на убыль. Харн обнаружил, что лежит на камнях, пойманный захватом земля-движется, что полностью его обездвиживал. Голос в его ухе принадлежал Принцу.
   - "Ваше Высочество! Ч-что случилось?"
   - "Ну, на пока что, вы растерзали три десятка пустошников, распугали своих собственных людей, и едва не перебили тех, что осталось от моих. И похоже однозначно решили пустить меня на рубленный фарш. Вы и теперь продолжаете на этом настаивать или мне можно вас отпустить?"
   Харн снова проверил хватку юноши и нашёл её неколебимой. Он с ворчанием расслабился. - "Вам известна пара-тройка приёмов Сенетара, да, Ваше Высочество?"
   Принц его выпустил. - "Хотелось бы так думать. И что теперь?"
   Тенор криков на востоке внезапно сменился.
   - "Сможете здесь продержаться?" - потребовал Харн.
   - "Мы попробуем."
   - "Ну, хоть что-то."
   Харн вприпрыжку помчался на восток сквозь построения сотни, что помогла им закрыть брешь. Кендары поспешно расступались, давая дорогу. За границей их факелов творился сущий хаос. Справа от Харна вздымалась стена щитов, подкреплённая второй, а иногда и третьей линией защитников. Она с рёвом колебалась взад и впёрёд, просто цельный массив черноты, за исключением участков, где свет факелов выхватывал напряжённые лица и вспышки клинков. Харн шагал позади укрепления, запинаясь о тела, скользя по траве, влажной от крови. Будь проклята вся эта тьма. Её более густые обрывки скользили по лугу подобно теневым облакам, затемняя всё и вся. Всё это походило на падение мира после лунного затмения, когда всё обращалась во прах и ширилась пустота.
   Харн едва ли мог хвастаться большим спокойствием своей души. Он едва не убил Принца Одалиана. Одной из немногих хороших вещей в его прошлых приступах берсеркской ярости было то, что даже охваченный глубочайшей жаждой крови, он всегда инстинктивно отделял друзей от врагов. Теперь же, впервые, он умышленно кинулся на союзника. Кендару казалось, будто он начинает утрачивать контроль -- над битвой, над собой. Где же, черт возьми, Черныш? Харн знал, что Торисен всё ещё жив, как знал это каждый кендар, привязанный к Верховному Лорду, но он нуждался в нём здесь и сейчас. Каким-то образом, само присутствие Торисена всегда помогало. С Харном было всё в порядке в Южном Воинстве, пока мальчишка не отбыл, чтобы стать Верховным Лордом. Если он начинает терять своё чутьё к правильному, как частенько случалось со стареющими берсерками, то самое время обратиться к Белому Ножу. Но ещё не сейчас. Черныш зависит от того, сумеет ли он сохранить ясную голову, сохранить контроль, а он так и сделает, клянусь Богом -- если только удержит нервы в узде. Раздери эту тьму!
   В него кто-то врезался. - "Сэр!" - Это был один из его кадетов рандонов, Ардет, почти что в слезах. - "Сэр, линия прорвана! Мы не смогли удержаться. Простите, сэр . . ."
   Во мраке загудели рога, сигнализируя три, четыре, пять прорывов противника.
   На данном этапе ему следует протрубить план четыре -- все дома смыкаются вдоль линии, кроме людей Каинрона, которым надлежит расправляться с теми пустошниками, что прорываются вовнутрь. Но насколько он мог судить, Каинрон всё ещё не занял своего места на поле. Гром и молнии!
   - "Сигналь план четыре и найди мне коня," - рявкнул он на кадета. - "Живее, парень!"
   За спиною взревели рога, а он галопом помчался через среднюю луговину. Ночь была полна тёмных, бегущих фигур. Как же могло прорваться столь много? Его лошадь внезапно врубилась в скопление противника и почти в нём увязла. В Харна вцепилось множество рук. Крики ка'са взметнулись кругом ядовитым, едва подавляемым шипением, будто он провалился в гадючье гнездо. Его лошадь пронзительно взвизгнула и вырвалась на свободу.
   Лагерь Воинства был в добрых двух милях дальше на север. Лошадь со всадником вскарабкались на Нижние Валы в месте, где нижняя ступенька была всего трёх футов высотой и галопом помчались сквозь дозорные костры в лагерь Каинрона. Все войска лорда были всё еще здесь. Лошадь Харна юзом остановилась перед входом в палатку Шета Острого Языка, командующего рандона Каинронов. Кендар, что метнулся придержать лошадь, потрясённо на неё уставился. Соскочивший на землю Харн увидел, что ноги и бока животного покрывают многочисленные кровоточащие укусы.
   Он ворвался в палатку, сметая прочь помощника Шета. Сам коммандер сидел за маленьким столиком, что-то читая. Свет свечей, озарявший острые черты его лица, намекал на присутствие в нём доли крови хайборна. А о крепости его нервов многое говорило то, что он даже не вздрогнул, когда над ним замаячил Харн.
   - "Во имя Порога, почему ты всё ещё не на своём посту?" - заревел на него Харн. - "Линия прорвана, я сигналил план четыре. Только Трое знают, сколько пустошников сейчас на полпути сюда!"
   Шет закрыл книгу и поднялся. Он был заметно уже Харна в плечах, но зато на добрую голову выше, что создавало впечатление, будто он нависает над дородным кендаром. Его язвительно-саркастичные манеры, что устрашали весь Кенцират, в этот раз были прочно сокрыты.
   - "Тише, Харн, тише. Милорд Каинрон приказал дожидаться его, чтобы он вывел нас на позиции. Я думаю," - слова будто давались ему с каким-то трудом, - "что он хочет возглавить атаку. Он ещё никогда прежде этого не делал."
   - "Ну, нынче у него такой шанс! Так где же он во имя всех имен Бога?"
   - "Ушёл."
   - "Что?"
   - "Он вернулся из Каскада раньше этой ночью в чернейшем настроении. Что бы его ни расстроило, я думаю, что он всё ещё терзался над этим даже когда в час утра зазвучала тревога. Как бы то ни было, его слуги сказали, что он внезапно вскочил, будто его осенила бриллиантовая идея и умчался прочь с небольшой группой своих наиболее доверенных военных охранников. Это было где-то час назад, прямо перед тем, как мы услышали, что баррикады пали. И у меня нет понятия, где он теперь."
   - "И вы не можете двинуться с места, пока он не вернётся."
   - "Нет."
   - "Нет, можете," - сказал голос от входа в палатку.
   Рандоны резко обернулись и обнаружили там Донкерри, за которым стояли Киндри с Бурром.
   - "Мы пришли выяснить, нет ли каких-нибудь новостей о Верховном Лорде," - поспешно сказал Киндри.
   - "Никаких," - сказал Харн. - "Хайборн . . . Дони . . . что ты имеешь в виду?"
   - "Дед сказал мне, что в случае его отсутствия, у меня есть полномочия приказать его отрядам выходить на позиции," - сказал Донкерри тонким, вызывающим голосом.
   Харн с Шетом переглянулись. Они оба знали, что от Донкерри отреклись, и что он практически точно лжёт. Киндри тоже это знал.
   - "Не надо!" - резко одёрнул он парня. - "Думай, что говоришь."
   - "Я и подумал. Я в долгу у Торисена. И теперь время платить."
   - "Я правильно понимаю," - осторожно начал Шет, - "что ты принимаешь всю ответственность за это на свою честь?"
   Донкерри сделал глубокий вдох. Его лицо стало мертвенно бледным. - "Да."
   - "Тогда мы можем двигаться." - На полпути из палатки, Шет обернулся. - "Спасибо," - сказал он Донкерри и выскочил прочь. Они услышали, как он выкрикивает снаружи приказы.
   - "В-вы расскажете Верховному Лорду?" - спросил Донкерри Харна ломающимся голосом. - "Попытайтесь объяснить . . ."
   - "Он поймёт и будет очень тобою гордиться. А теперь тебе будет лучше пойти вместе с нами."
   - "Но сэр, сейчас нет времени для надлежащих ритуалов," - запротестовал Бурр.
   - "Нам в любом случае не потребуется ничего особенно важного, спасибо нашему Богу. Просто найди ему меч."
   - "А доспехи?"
   - "Не надо."
   Киндри поймал Харна за руку. - "Ты не можешь взять его в битву, Боже мой, он только мальчишка!"
   - " 'Каждый находит свой обряд взросления и принятия,' " - неожиданно вставил Бурр. - "Так сказал мой лорд в Тагмете," - пояснил он.
   - "И сей ритуал может спасти нам всем жизни, но только через ложь, стоившую Дони чести," - сказал Харн. - "Единственный способ восстановить честь - это почётная смерть. И ты знаешь это, хайборн."
   Киндри позволил своей руке безвольно упасть. - "Да," - сказал он беспомощно. - "Я это знаю. Прощай, Донкерри."
   Когда все ушли, Киндри ещё долго стоял в опустевшей палатке. Снаружи, ржали лошади, кричали люди, слышался стук удаляющихся копыт. Войска Каинрона уже много часов были готовы двинуться по минутному сигналу - что и делали в данный момент. Когда шанир вышел наружу все двенадцать сотен уже скрылись из виду, лишь поднятые облака пыли закручивались узлами в свете брошенных сторожевых костров. Вдалеке, на нижних лугах, звуки рогов сигнализировали о всё новых и новых прорывах линии. Затем раздался жуткий боевой клич Каинронов, ослабленный расстоянием, и грохот конницы, очищающей Нижние Валы. Ветер сменил направление, унося с собой звуки битвы. Где-то выше по лугу, безутешно блеяла пропущенная пастухом овца.
   Киндри зашагал сквозь опустевший лагерь. Нет, не совсем опустевший. Впереди появилась большая палатка, кипящая светом и активностью, под охраной двух сотен Яранов и Команов. Внутри, вовсю свёртывались бинты, готовились припарки и лекарства.
   - "Да, хайборн?" - взметнулся к нему военный хирург в красном облачении, нетерпеливый, возбуждённый. - "Чем мы можем вам помочь?"
   Киндри сглотнул. - "Возможно, это я смогу вам помочь," - сказал он застенчиво. - "Видите ли, я . . . в некотором роде, целитель."

* * *

   КАНАТ ТЯНУЛСЯ В БЕСКОНЕЧНОСТЬ. Сверкающая вода мчалась под ним, мчалась над ним, дёргая, дёргая, дёргая. Её руки пронзало болью от борьбы с нагрузкой. Волокна пеньки впивались под ногти подобно лучинам. Всякий раз, когда она разжимала одну руку чтобы сдвинуться ещё на пару дюймов вперёд, быстрый поток стремился швырнуть её под или над канатом, в сторону ревущих порогов. Трое, что за облегчением будет поддаться и немного отдохнуть, пока её не швырнёт в белёсую от пены воду и она не умрёт. Утопление полагалось лёгкою смертью. Но её руки держались, сменяя один болезненный захват на другой, как будто по собственной воле выбрали жизнь.
   . . .слишком глупая, чтобы сдаться, слишком глупая, чтобы сдаться . . .

* * *

   ДЖЕЙМ МИГНУЛА. Она всё ещё слышала практически вызывающий рокот порогов, но при этом видела только лишь огонь. Маленький походный костёрок, с сохнущими поблизости её д'хеном и сапогами. Острое лицо по ту сторону пламени повернулось к ней.
   - "Привет," - сказал Серод.
   - "Привет." - Ей пришлось поднять голос практически до крика, чтобы пересилить грохот воды. - "Я так полагаю, что не утонула."
   - "Не до конца. Ты уже была почти у самого берега, когда всё-таки вырубилась, и тебя отнесло на несколько скал в паре ярдов вниз по течению. Мы теперь в сотне футов ниже теснины, где-то на уровне Нижних Валов. Речная Дорога тянется по утёсу за нами, который ты не можешь увидеть, поскольку в этой низине так же светло, как внутри сапога. Ну и довольно урока географии. Как себя чувствуешь?"
   - "Так, словно окончательно утонуть кажется нынче хорошей идеей."
   Она откинула одеяло и медленно села. В её руках всё равно что растянули каждую мышцу. Она поглядела на свои кисти, на разодранные в клочья перчатки и на когти-ногти, едва ли пребывавшие в лучшем состоянии. Она не скоро сможет снова ими воспользоваться. Но по крайней мере, каким-то чудом, кольцо Ганта удержалось на месте. Она думала сунуть его поглубже в карман, но затем, поддавшись внезапному импульсу, содрала то, что осталось от её перчаток, завернула кольцо в кусочек ткани и надела его обратно на место.
   - "Давай подсчитаем. За прошедшую ночь я умудрилась вывалиться из башни, практически утонула, почти лишилась ногтей, а теперь рискую охрипнуть от крика. Ну хотя бы разок, хотя бы один разок, хотела бы я просидеть тихий, спокойный вечерок у себя дома -- где бы он ни был. Ну и когда твой милорд Каинрон явится, чтобы забрать свой трофей?"
   Серод сплюнул в тени. - "Он больше не 'мой милорд'. Уверяю тебя, он бы всё ещё им оставался -- настолько, насколько был им прежде -- если бы вручил мне то, чего стоили новости о твоём появлении."
   - "А он этого не сделал, а?"
   Серод выгреб из кармана пригоршню мелких монет и позволил им, сверкая, просыпаться на землю. - "А сама ты что думаешь?"
   - "Что Каинрон дурак. А ещё, что ты вёл себя очень . . .  грубо и тупо."
   Он бросил на неё быстрый взгляд через пламя. - "Я не больше тебя склонен ко лжи, но есть сотни путей, чтобы скрыть правду. Но я никогда больше не буду использовать их на тебе. Это обещание."
   Она потрясённо на него уставилась, гадая, правильно ли всё расслышала. - "Серод, это просто адское одолжение. Но что это? Чувство вины?"
   - "Нет. Просто следую своим интересам. Слушай: люди во власти нуждаются в пролазах вроде меня, чтобы служили им глазами, и чтобы сохраняли чистыми их руки. Я был пролазой Каинрона большую часть своей жизни -- не привязанным к нему, как ты понимаешь, просто позволяя себя использовать. Ну, с этим покончено. Он никогда не даст мне того, что я желаю, но, возможно, когда-нибудь это сможешь сделать ты. Тебе же тоже потребуется кто-то вроде меня, когда ты придёшь к власти. О, да, ты её заполучишь. Тебя ничто не остановит. И когда этот день наконец-то наступит, я хочу быть твоим змеем-пролазой -- если ты достаточно полоумна, чтобы также этого захотеть."
   Джейм покачала головой. - "Серод, это наистраннейшая беседа, в которой я когда-либо участвовала, а это кое о чем да говорит. Но даже если ты прав насчёт власти, в чём я лично сомневаюсь . . ."
   - "Почему тебе стоит мне доверять? Хороший вопрос. Лучшее, что я могу тебе предложить - так это два символа моей добросовестности. Во-первых, вот это." - Он достал длинный свёрток и протянул его ей через костёр. - "Это меч твоего брата. Каинрон очень хотел его заполучить, но ему придётся обойтись без него. Второе, при нашей последней встрече ты доверила мне своё имя. К сожалению, моя мать южанка не прожила достаточно долго, что бы дать мне моё. Так что всю свою жизнь я отзывался на то, как предпочитали звать меня люди. Но я могу сказать тебе, кто мой отец: Каинрон."
   - "Милосердные Трое. А он знает?"
   - "О, да," - отозвался Серод с обжигающей горечью. - "И он полагает, что это делает меня его собственностью. Я думал, что если я буду служить ему достаточно хорошо, то он, возможно, признает когда-нибудь меня как своего сына. Знаю, знаю, я был жутким глупцом. Хотя, давай-ка дождёмся, пока ты тоже не захочешь чего-нибудь настолько же сильно, и посмотрим, насколько же мудрой ты тогда будешь."
   Джейм внезапно напряглась. - "Ты что-нибудь слышишь?"
   Они прислушались. Было настолько темно, что весь мир, казалась, обрывался на границе света костра. А за его пределами, рокот реки и его отражение от лика утёса окружали их стенами звука. Они переговаривались практически крича. А теперь Серод настолько понизил голос, что Джейм едва могла его слышать.
   - "Я думаю, вниз по течению уже какое-то время что-то происходит. Хотя, в этой низине трудновато сказать наверняка. Вот!" - Он вскочил на ноги. - "Голоса . . . вверх по течению. Я пойду проверю. А тебе будет лучше одеться."
   Джейм натягивала сапоги, когда он вернулся.
   - "Это Каинрон, прочесывает берег, - выпалил он, раскидывая ногами костёр и затаптывая угольки. - "Он, должно быть, вспомнил о корабельном канате -- всего-то спустя пять часов после вашей встречи. Тебе будет лучше бежать."
   - "Куда?"
   - "Вверх по утёсу -- там есть нечто вроде тропинки -- и дальше через дорогу. Я оставил по другую сторону лошадь, привязанную за парой кустов."
   - "Какая предусмотрительность."
   - "Ловкость (доблесть) пролазы. Вот меч."
   Она на ощупь приняла у него клинок.
   - "А вот и тропинка."
   Она замерла в непроглядной как дёготь темноте и поймала руку, которой он её направлял. - "Серод, я собираюсь снова тебе довериться. Ступай в комнату, в которой я остановилась в Каскаде, в башне на самом южном островке. Под неплотной доской в одном из углов ты найдёшь мой рюкзак. Сохрани его для меня. А если я вдруг умудрюсь дать себя прикончить, то пускай тогда брат принимает на себя ответственность за эту мерзкую штуку. Обещаешь?"
   - "Да . . . миледи."
   Он произнес последнее с некоторым удивлением, как будто титул врывался у него неожиданно даже для него самого. Что же касается самой Джейм, то на секунду она не могла сказать точно, где кончается её рука и начинается его. А затем вверх по течению показались огоньки факелов. Она уже практически вскарабкалась на вершину теснины, когда её буквально поразило мыслью:
   Милосердные Трое, мне кажется, что я только что привязала этого парня к себе.
   Вверху на дороге со светом стало малость получше, но только лишь едва-едва. Джейм замерла на обрыве, в её ушах всё ещё звенело от эхо-камеры ущелья. Как же хорошо было оттуда вырваться. На юге слышались выкрики, непрерывный, отдалённый рокот. Серод был прав: вниз по теченью что-то происходило. А позади? Ни звука не исходило из этого колодца шума, кроме рёва воды, но по лику утёса извивалась змеёй цепочка огоньков. Чёрт возьми. Каинрон отыскал тропку.
   Джейм перебежала дорогу и протиснулась сквозь кусты на дальней стороне. За ними обнаружилась лошадь, белоснежный, покрытый боевыми шрамами, кавалерийский коняга, напряжённо дергающий свою привязь. Джейм отвязала поводья и неуклюже вскарабкалась в седло. Чему бы она там ни научилась в Тёмном Пороге, но её определённо никогда не учили искусству верховой езды. Нижняя ступень Нижних Валов растянулась пред нею подобно известняковой стене. Она поскакала вдоль неё на запад.
   Крики ниже по полю становились всё громче. А теперь заиграли рога. Джейм осадила лошадь. С севера приближался громовой раскат, продолжительный, громыхающий перекат. Она привстала в стременах, пытаясь заглянуть за уступ, но высокая грива луговой травы поверх ступени блокировала всякий обзор. Камень кромки ступени вибрировал под ладонью. Рокотание становилось всё громче и громче. Её кавалерийский коняга фыркнул и развернулся в сторону юга. Она почувствовала, как он напрягается. И что, во имя Земли . . .
   Небо расколола молния. В этот краткий, полыхающий миг, взгляду открылись средний и нижний луга, черные от лавины несущихся в её сторону тёмных фигур. Рокот усилился, громыхнул жуткий гром, и конница Каинронов обрушилась через нижнюю ступеньку Валов, через саму её голову, кричащей и вопящей волной.
   Джейм едва не свалилась на землю, когда её конь метнулся вперёд. Он вышел на уверенный бег одновременно с тем, как остальные лошади оправились от своего прыжка со ступени. Она обнаружила, что несётся галопом меж пары всадников, один, несомненно, был неистовствующим безумцем, а другой - не более чем просто мальчишкой. Последний уставился на неё, потрясённо разинув рот. Джейм вцепилась в лошадь и меч, уверенная что в любую секунду может лишиться или того, или другого, или же обоих вместе. Её ноги уже вылетели из стремян. Кенцирская конница врезалась и разметала первую линию пустошников, а затем вторую и третью, сшибая и давя противника. Жеребец Джейм запинался о мёртвых, снова выравнивался, а затем угодил ногой в кроличью норку и полетел кувырком. Джейм обнаружила, что находится в воздухе, всё ещё сжимая мёртвой хваткой свой меч. Ей едва хватило времени и мозгов, чтобы свернуться клубочком вокруг клинка, прежде чем врезаться в землю. На мгновение, ночь стала и в самом деле очень и очень тёмной.
   Затем к её оглушенному сознанию пробилось немного света и какие-то звуки: пронзительный крик, очень близко. Прямо над нею стоял давешний мальчик, лицом к лицу с огромным пустошником, выкрикивая свой вызов надломленным голосом. Пустошник расхохотался. Его зубы были остро подпиленными и белоснежно-белыми. Он подхватил мальчика в воздух и сломал его о колено словно сухую тростинку. А затем склонился для укуса.
   Джейм вскочила на ноги с боевым кличем раторна своего дома и дико замахнулась мечом. Лезвие словно бумагу рассекло свою тряпичную обмотку, броню из варёной кожи пустошника, и половину его грудины. Он с изумлённым хрюканьем выронил мальчика, сделал шаг вперёд и рухнул плашмя прямиком на неё. Джейм с трудом выбралась на свободу. Её правую руку, с отцовским кольцом на пальце, которой она держала клинок, кололо так, будто она вконец онемела. Ну, значит, по меньшей мере одна из историй о Разящем Родню - правда. Она вогнала меч в землю и опустилась на колени рядом со своим несостоявшимся спасителем. И с ужасом обнаружила, что мальчик всё ещё жив.
   Он уставился на неё в чистейшем изумлении. - "Ого, а это совершенно не больно. Я вообще практически ничего не чувствую. Я хорошо справился, Верховный Лорд?"
   - "Я не. . . ." - Она сглотнула. - "Да. Ты всё сделал как надо."
   - "Хорошо," - прошептал он, и умер.
   - "Тори!" - Крик, практически лай, раздался где-то поблизости, выделяясь из общего гомона битвы. - "Тори, я слышал твой боевой клич. Где ты?" - Из кипящего мрака вырвалась мохнатая фигура и резко остановилась, полыхая красными глазами. Стоящие торчком уши прижались к голове и незнакомец изготовился к прыжку. - "Ты не Тори. Переврат!"
   Создание скакнуло на Джейм. Она рванулась к мечу, но её отбросили в сторону. Волк сидел у неё на груди, зубастая пасть щёлкает у самого горла. Она вколотила своё левое предплечье, защищенное усиленным сталью рукавом д'хена меж его челюстей и попыталась дотянуться до Костяного Ножа в ножнах на сапоге. Её пальцы мазнули по рукоятке, а затем накрепко её ухватили. Она уже изготовилась ударить, когда волк неожиданно удивленно взвизгнул и отскочил назад, прямо в воздухе принимая своё человечье обличье.
   - "Да ты не мужчина!"
   - "И не переврат," - отрезала Джейм. - "Где Верховый Лорд?"
   - "Я не знаю!" - взвыл незнакомец. - "Я оставил его буквально на минутку, и тут случилось всё это!" - Он распахнул руки, пытаясь охватить всё поле боя, на котором схлестнулись в кровавой сече, возможно, под две сотни тысяч бойцов. - "И как бы то ни было, во имя седьмого пекла, кто же ты такая?"
   Прежде чем Джейм успела ответить, на них налетел порядочный отряд всадников с горящими факелами, успевших осадить своих лошадей лишь в последнюю секунду. Джейм обнаружила себя в окружении боевых жеребцов. Их массивные тела вздымались вокруг стенами, обрамлённые белым глаза косили в её сторону, подбитые сталью копыта яростно пританцовывали. Она резко щёлкнула одного из них по носу, когда он ощерился на неё желтоватыми зубами.
   - "Веди себя хорошо!"
   Жеребец отступил назад, поражённый то ли ударом, то ли голосом, заговорившим на кенском практически прямо из-под самых его копыт. - "Какого Порога . . ." - начал его всадник, но Джейм уже протиснулась наружу.
   - "Лютый!" - закричал голос поблизости. - "Ты не видел Тори или же Ардета?"
   - "Нет! А разве они не с тобой?"
   - "Ну, так оно и было, пока нам не вздумалось срезать малость сквозь лес, чтобы воссоединиться с Воинством. А тогда м-мы, мы каким-то образом потеряли их обоих."
   - "Что?"
   Джейм подошла теперь достаточно близко, чтобы видеть говоривших. Один был лохматым мужчиной, что её атаковал, а второй - юным, казавшимся обезумевшим от горя хайборном, который, по всей видимости, возглавлял этих всадников.
   - "Лютый, это было так странно," - рассказывал последний. - "Секунду назад они скакали прямо перед нами, а затем поднялся туман и они оба пропали, хотя какое-то время мы всё ещё их слышали. А затем утихли и их голоса. Я даже не думал, что мы сами сумеем когда-нибудь оттуда выбраться."
   Джейм ухватила Разящего Родню, вытащив его практически из-под лошади хайборна. - "В каком направлении этот самый лес?" - потребовала она.
   - "А, вот сюда," - махнул рукой Даниор. - "Но кто . . ."
   Она уже пропала.

* * *

   - "ЭТО ПРОСТО НЕЛЕПО," - сказал Торисен. - "Где-то в непосредственной близости ярится величайшая битва тысячелетия, а я не могу её отыскать. Адрик, а у вас есть понятие, куда нам следует двигаться?"
   - "Нет, мой мальчик. Я в полном замешательстве. Это и в самом деле весьма странное место."
   Это ещё, подумалось Торисену, мягко сказано. Чаща казалась даже ещё более миром в себе, чем когда они были здесь прошлым вечером. Туман окутывал землю ещё гуще, чем прежде, слабо мерцая и поблёскивая. Сюда не проникало ни единого отзвука битвы. Над головою периодически вспыхивали молнии, просвечивая листья насквозь (так что были видны все прожилки), но до земли доносился лишь тихий шёпоток вместо грома. Весь лес, казалось, затаил дыхание. Всё равно что пытаясь, посредствам тумана и сбивчивых направлений, удержать их подальше от битвы.
   Нет, подумал Торисен, раздражаясь на свои собственные мысли. Это всё чистое воображение. Он просто волнуется о битве, о способности Харна её контролировать, о здоровье Ардета.
   - "Как себя чувствуете?" - спросил он пожилого хайборна.
   - "О, достаточно хорошо, учитывая обстоятельства."
   Учитывая то, что он всё ещё крайне близок к сердечному приступу. Ничто в этом деле, сколь бы отчаянным оно ни было, не расстраивало бы Ардета и вполовину столь сильно, не будь в этом замешан его никудышный сынок.
   - "Верховный Лорд! Торисен!"
   Голос в лесу, зовёт его по имени.
   Ардет поспешно схватил его за руку. - "Не отвечай."
   - "Но это же наверняка Холли."
   Британи внимательно прислушалась, уши торчком. Отдалённый голос позвал снова, к нему присоединился другой.
   - "Нет, это не Лорд Даниор," - сказал Лорд Ардет странным тоном. - "Я не знаю, кто или что это такое, но что касается второго . . ."
   - "Это не Передан," - резко оборвал его Торисен. - "Я же рассказывал вам о перевратах. И не важно, насколько похоже это звучит. Чёрт возьми." - Он поспешно соскочил со Шторма и помог Ардету спешиться. - "Садитесь, Адрик. Спокойней, спокойней . . . ну вот. Всё в порядке?"
   - "Да, да . . . просто дай мне минутку отдохнуть."
   Торисен усадил его спиной к дереву. Он всё время забывал, насколько же старым был Ардет, насколько близким к внезапному соскальзыванию к старческому слабоумию и дряхлости, что отмечали конец столь многих хайборнов. Адрик скорее предпочёл бы смерть от внезапного сердечного приступа или даже от своих собственных рук, чем закончить так же, как Джедрак; но до этого ещё не дошло, и не дойдёт, если ему удастся на какое то время оградить старика от дальнейших потрясений.
   Ардет одарил его довольно потрепанной улыбкой. - "Спасибо, мой мальчик. Ты знаешь, это так странно думать, что при нашей первой встрече ты был вдвое моложе нынешнего, а вот я уже был всё таким же стариком." - Он покачал головой. - "Пятнадцать лет назад. Я думаю, в общем и целом, мы успели немало сделать друг для друга."
   - "В общем и целом. Мне кажется, что где-то рядом плещет вода. Подождите минутку, я сейчас принесу вам немного."
   Он снял свой шлем с луки седла Шторма и отправился поглядеть. Меж деревьев дрейфовали клочья тумана. Глубины леса возникали и пропадали в полном безмолвии, сероватые стволы отливали серебряным в свечении тумана, листья - бледной, люминесцирующей зеленью. Водяной перезвон раздавался теперь практически из-под самых ног, хотя всё, что он видел, так это пушистый ковёр из папоротников. Он раздвинул их в стороны. Звук немедленно оборвался. Под резными листочками бежал ручеёк из одних лишь колокольчиков.
   Соблазнили и заманили.
   Он попытался отыскать дорогу обратно к Ардету - без всякого успеха. Это и в самом деле просто нелепо. Сначала он потерял место битвы, а теперь старика и пару лошадей, которые, без сомнения, не могли находиться дальше, чем в полусотне футов от него. Он окликнул Ардета и решил, что услышал слабое ржание Британи в ответ, но в каком же она направлении? А когда он попробовал снова, ему ответили только лишь непонятные голоса, зовущие его по имени -- шесть, семь, восемь, как минимум, жутковатые и насмешливые. Тот, что прикидывался Переданом, всё ещё звучал узнаваемо, но остальные уже больше даже не пытались казаться похожими на кого-то, кого он знал.
   Ну, если он не может отыскать Ардета, то должен, по крайней мере, попытаться увести этих преследователей подальше от старика, куда-нибудь, где сможет дать им достойный отпор. В конце концов, они искали Верховного Лорда. Это его схватка.
   Он поднял свой шлем, чтобы надеть, а затем заколебался, удивлённо его рассматривая. Его полированный задник, казалось, светился. Нет, он отражал слабый свет, точно так же, как и сетка из тонкой цепочки на тыльной стороне его кожаных рукавиц. Но какой же возможный источник . . . . В зеркале шлема он увидел искажённое отражение своего собственного лица, с чем-то ярким внизу. Кентиар. Он надел серебряный ошейник с единственным камнем впервые со времени Вердена, и теперь камень начал светиться. Случалось ли подобное хоть когда-нибудь прежде? Он так не думал, но за всю его долгою историю, ни один Верховный Лорд, вероятно, не приносил Кентиар в подобное место. Не будет ли лучше снять его прочь, пока ошейник не решил сделать что-нибудь ещё? Нет. Будет лучше не вмешиваться. Кроме того, проклятая штуковина вполне могла начать возражать против снятия. Торисен натянул шлем, отстегнул с пояса маленький круглый щиток и вытащил меч. Ну вот. И куда же теперь? Зовущие голоса послышались снова, в этот раз ближе, но он всё ещё не мог сказать из какого именно направления они исходили. Он пошёл наугад.
   Лесные заросли всё больше и больше походили на сон. Клочья тумана дрейфовали меж мерцающих древесных стволов, непрестанно меняя свою форму. Торисена преследовало ощущение непрерывного движения, что всё время держалось за пределами поля зрения. Его броня, казалась, всё равно что умышленно его тормозила. Её наружные части состояли преимущественно из кожи рисара, вываренной, хорошенько отбитой, а затем подогнанной точно по его фигуре, пока ещё не затвердела. Хотя она отлично годилась против клинка или же стрелы, но едва ли была предназначена, чтобы красться по полночному лесу. Его правый сапог тихонько поскрипывал. Всё, что он слышал кроме этого - только странные голоса, особенно тот, что звучал столь похоже на Передана.
   - "Торисен, ну где же ты?" - Этот самый голос звал теперь издевательским напевом. - "Не убегай же. Смелый, славный Черныш, дождись-ка меня."
   Черныш?
   Деревья чуть впереди, похоже, кончались. Он, что, выходит на опушку? В подобном тумане было невозможно сказать наверняка, но по обе стороны от себя он ощущал присутствие чего-то сплошного. А вот далее, возвращалось ощущение открытого пространства. Сияние Кентиара всё нарастало. По коленям застегали папоротники. Туман внезапно закрутился, моментально рассасываясь над головой и откатываясь назад за спиною. Вокруг него изгибались неровные стены утёса. Камни его отвесных высот, казалось, слабо сияли сквозь землю и заросли, скопившиеся на них за прошедшие столетия, если не тысячелетия. Он находился в той самой каменной полости в сердце леса.
   Движение за спиной. Он развернулся и обнаружил фигуры, выходящие из тумана --шесть, семь, восемь из них были облачены в пёструю мешанину из лоскутов кожи и костяные украшения старейшин пустошников, девятый же - в цельный доспех из рисарской кожи с голубыми отметинами. Они взяли его в кольцо. Торисен отсалютовал девятому и застыл в безмолвном ожидании, оружие на изготовку.

* * *

   ВПОСЛЕДСТВИИ, Джейм могла мало что вспомнить о своей поспешной скачке через поле сечи. Видимость изменялась практически на каждом шагу. Порой перед нею распахивались целые просеки во мраке, а порою она не видела дальше своей вытянутой руки. Битва, казалась, рассыпалась на отдельные полыхающие очаги по всему полю, в которых прорвавшиеся пустошники рубились с войсками Каинрона выше по полю и остальной частью Воинства ниже. Она натыкалась на сцены героизма, кровавой резни и ужаса, лежащими за пределами всего, что она когда-либо себе представляла. Вот десятка под руководством кадета-рандона ринулись на противника, втрое превосходившего их числом, чтобы спасти своего упавшего товарища. А вот одинокий пустошник присел пожевать чью-то руку, пока кругом вовсю кипит битва. Её кисть начинала покрываться волдырями вокруг зажатого мёртвой хваткой Разящего Родню, особенно вокруг кольца. Это определённо было не то оружие, которым можно было пользоваться безо всякой цены. Она понятия не имела скольких пустошников успела убить и лишь смутно догадывалась о волне потрясённого псевдо-узнавания, что катилась за ней по пятам.
   Ну вот, наконец-то, и граница леса. Под кровлей листвы, в объятьях мерцающего тумана, она потрясённо застыла на месте. Это настолько походило на Безвластия, только почему-то менее глубинные и гораздо более активные. Безвластия были спящей землёй, полнящейся древней силой, которую было трудно побудить на что-то иное, кроме поверхностного воздействия. Но это место под своим внешним спокойствием ощущалось таким же закрученным, как лошадиная шкура в сезон мух и слепней. Она ещё не успела проделать и сотни шагов, как уже ощутила, что полностью потерялась. Чёрт возьми. Она вполне может пробродить здесь всю ночь, если только . . .
   Она сунула руку в карман и вытащила медальон иму. Кровь пустошников всё ещё стекала по клинку. Она позволила ей капнуть на губы иму.
   - "Ну вот," - яростно рыкнула она амулету. - "А теперь сделай же что-нибудь."
   Он всё так же лежал на ладони. Однако, когда она развернулась, он внезапно потащил её руку. Она пошла туда, куда её тянули, сначала просто быстро шагая, а затем пустившись бегом. Деревья, туман, а затем, внезапно, скальный утёс, вздымающийся над головой. Когда иму потянул её налево вдоль основания утёса, она решила, что движется к югу. Отдалённые голоса призывали брата по имени. Джейм неслась вперёд, стараясь сохранять дыхание. Она успела проделать около мили, когда утёс внезапно вильнул вправо. Джейм заколебалась на месте. Её предельно напряженные чувства говорили ей, что она оказалась на границе области, переполненной древней силой. Подобно Безвластиям, здесь не было места людям, особенно для кого-то со следами Тёни в крови.
   Изнутри раздался неожиданный выкрик, звонкое эхо, а затем скрежет стали. Джейм бросилась на звуки.
   Схватка кипела буквально под боком. На фоне скрежета и клацанья сталкивающихся мечей один голос кричал практически непрерывно, визжа от ярости и ненависти. Эхо звенело со всех сторон. Меч в одной руке, иму в другой, Джейм осторожно подкрадывалась всё ближе. Если туман в этом месте всё такой же густой, то она вполне могла очутиться слишком близко к бойцам, чтобы чувствовать себя в безопасности.
   Ага. Туман впереди внезапно рассеялся и прижался к земле на уровне коленей, оставляя открытой своего рода арену добрых пятидесяти футов шириной. В центре открытого пространства сошлись меж собою две фигуры в полном доспехе. У той, что была облачена в чёрное и серебряное, на горле лучился драгоценный камень. Вторая носила тускло-голубое. Джейм плюхнулась на живот и заизвивалась вперед под прикрытием папоротников и тумана.
   Весь шум создавал боец в голубом. Вся его техника состояла, казалось, исключительно из фехтования в стиле огонь-скачет, быстрого, агрессивного и показушного. Всякий раз, когда он кричал, его голос трещал по стенам утёса и с них сыпалось вниз всё больше и больше пыли и грязи. Отзвуки эха просто оглушали.
   Его противник, напротив, бился в полном безмолвии, используя по большей части уклонения вода-течёт и ветер-дует. Джейм немедленно опознала в нём своего брата. - "Никогда не позволяй себе лишних движений," - повторял Гант всё снова и снова, когда Тори только начинал свои тренировки в замке в Призрачных Землях, а она подбиралась поближе, чтобы понаблюдать, точно так же, как и теперь. Тори хорошо всё усвоил. Его стиль был экономнее и элегантнее, чем любой другой, что ей доводилось до этого видеть, и заставлял её с некоторым смущением вспоминать все эти махания и метания, что она вытворяла с Разящим Родню, добираясь сюда.
   Следом за этим, голубой воин слишком сильно растянулся в яростном выпаде. Торисен скользнул в сторону, перехватил руку с мечом противника, и дёрнул его вперёд ещё дальше, прямиком на резкий удар оголовьем меча, который впечатал носовой щиток нападавшего глубоко ему в лицо. Мужчина упал без единого звука и тут же был поглощен стелящимся по земле туманом. Джейм едва не разразилась восторженным криком, но прямо следом за этим, Торисен развернулся точно в её сторону, ну, или так показалось, и отдал официальный салют. Она потрясено замерла в безмолвии -- к своему счастью, как оказалось.
   Что-то задвигалось по обе стороны от неё. Она ещё глубже забилась под папоротники, а туман немного отдёрнулся, изобличая восемь фигур, окружающих и Торисена, и саму Джейм. Она, по всей видимости, умудрилась проползти между двумя неизвестными, совершенно их не замечая и не будучи замеченной сама. Они были одеты как старейшины пустошников, но что-то в глубинах их глаз заставило её неуверенно замереть на месте. Будь она Журом, у неё бы дыбом встала вся шерсть на спине. В голове заметалась странная мысль, что всё это - коварная ловушка, что устроил сей лес для этих Тёмных созданий, используя её брата в качестве наживки; но ни он, ни она не знали, как спустить пружину. Она принялась осторожно отползать назад под прикрытием папоротников.
   Одно из созданий на дальней стороне круга сделало шаг вперёд и Торисен развернулся навстречу ему. Оно отсалютовало, сжатые кулаки на уровне талии, скрещенные в запястьях -- насмешливый вызов от высшего к низшему. Торисен безмолвно ответил руками с мечом и круглым щитом, поднятыми без скрещивания на уровень груди, ответ на вызов того, чей ранг неизвестен. Чужак презрительно фыркнул и поднял своё оружие. Обработанный металл любого сорта был очень редок в племенах Орды ввиду их постоянного движения и полнейшего отсутствия кузниц. Самым лучшим оружием почиталась боевая секира с каменным лезвием и длиной рукоятью из бедренной кости одного из тех громадных, лохматых животных, что тащили их крытые тентом тележки. Это и было тем самым оружием, что подхватило сознание и с ловкостью им крутануло с неожиданной, убийственной силой.
   Каменное оголовье секиры соскальзывало со стального щитка Торисена, оставляя на нём всё новые и новые вмятины. Он отступал шаг за шагом пред бешеным натиском, используя вода-течёт и ветер-дует движения, чтобы уклоняться ото всех, что получится, ударов. Противник, хихикая, двигался следом.
   В какой-то момент нога Торисена угодила в переплетение папоротников. У Джейм перехватило дыхание, когда она увидела свистнувший на него смертоносный удар. Не имея возможности отклониться в сторону, Торисен целиком принял его на свой щит. Круглый щиток разлетелся вдребезги. Сила удара бросила его на одно колено, левая рука как минимум на ближайшее время совершенно бесполезна. Прежде, чем враг успел восстановить равновесие, Торисен метнулся вперёд. Его лезвие погрузилось в брюшную полость противника и резко чиркнуло вверх. Лорд выдернул меч и неуклюже отскочил назад. Пустошник выронил секиру и замер на месте, неуклюже покачиваясь и стискивая руками свою жуткую рану. Почему же он не падает? А тот вместо этого принялся хохотать, безумный, булькающий звук. Создание развело свои руки - рана полностью затянулась. Торисен отбросил в сторону остатки щитка и сделал шаг назад, поднимая свой меч. Лезвие уже практически полностью было изъедено кровью противника, и секунду спустя рассыпалось в прах прямо у него в руках. Теперь лёгкий смех раздавался уже со всех сторон.
   Перевраты, в ужасе подумала Джейм. Они все перевраты.
   Она отчаянно вскрикнула и метнула Разящего Родню: - "Эй, Тори . . . держи!" - И вокруг неё снова сомкнулась завеса тумана, когда она нырнула обратно в его объятья, вытаскивая из сапога Нож Белой Кости.
   Торисен обернулся на крик и увидел летящий к нему сверкающий клинок, перехватил его в воздухе, и сразу же замахнулся, поймав встающего переврата точно под подбородок. Голова твари слетела долой, запрыгала по земле и скрылась из виду. Джейм могла слышать, как где-то в отдалении она что-то недовольно бормочет себе в самой гуще папоротников. Тело переврата медленно завалилось на землю, жуткая рана уже затянулась. Даже полностью утонув в тумане и папоротниках, оно продолжало перебирать руками и ногами, подобно медленно гребущему пловцу. Одна рука вскинулась вверх, загребая воздух, а затем снова опала.
   Торисен отпрыгнул назад, тяжело дыша. Теперь он впервые взглянул на своё новое оружие и ошеломлённо увидел, что оно не только осталось неповреждённым, но и что именно это был за клинок. Он стремительно крутанулся обратно в поисках того, кто его бросил, но узрел только лишь оставшихся перевратов, смыкающих круг.
   Скрытая туманом Джейм услышала звуки возобновившейся битвы. У неё не было ни снаряжения, ни подготовки, чтобы помочь Торисену в схватке на открытом пространстве, так что она должна была сделать всё, что могла, в этих зарослях, в туманных тенях -- подобно самой настоящей змее, как заметил бы Серод. Но змея эта кусала смертоносным зубом.
   В туман, спотыкаясь, ввалился переврат, зажимая рукой свой окровавленный рукав. Прежде чем его рана успела затянутся, Джейм скользнула ему за спину и легонько царапнула Ножом по шее. Тварь с рычанием извернулась назад. А затем украденное лицо пересекла гримаса удивления и создание рухнуло на землю, мёртвым. Одним меньше, семь осталось.
   Она таким же образом подловила ещё двоих, всякий раз стараясь заметить, как протекает основная схватка. Заново перекованный в Тёмном Пороге Разящий Родню был, похоже, столь же устойчив к перевратской крови, как и Белый Костяной Нож, но не мог же Торисен вечно сражаться им с неприятелем, что обладал даром излечить себя от всего, или практически от всего. Прокляни её тупость, она умудрилась передать ему меч, но забыть про кольцо.
   А Торисен, тем временем, стал и в самом деле ощущать, что его силы слабеют. Он и не подозревал до этого, сколь же сильно его измотал недавний форсированный марш-бросок. Нет, не думай об этом, велел он себе. Сконцентрируйся на плетении узоров движений [паттернов] уклонения и атаки Сенетара, меч против секиры, и помни о том, что слишком много прямых ударов могут разбить уже слабеющие доспехи. Черт возьми. Вот уже и досталось его шлему, сбитому прочь скользящим ударом, что заставил его уши звенеть.
   - "Хорошо," - промычал его противник, аплодируя своёму собственному выпаду, увёртке Верхового Лорда, или же и тому, и другому вместе.
   Торисен ударил в ответ и промахнулся.
   - "А теперь не очень."
   Меч в его кисти к этому времени уже сильно дрожал, а воздух жёг лёгкие. Он уже практически исчерпал пределы своей выносливости. Согласно легенде, Разящему Родню полагалось бить в цель до тех пор, пока им распоряжался его законный владелец. Гант намекал и на другие секреты в его использовании, но был слишком ревнивым к своей всё больше умаляющейся власти, чтобы их раскрывать, особенно тому, в ком уже заподозрил желание узурпировать его место. Отличное времечко, чтобы узнать, что проклятие отца и в самом деле возымело силу, что он действительно отлучён от наследства и, таким образом, не является законным Верховным Лордом.
   Длинный выпад, защита, разворот . . . слишком медленно, черт вас дери.
   Он видел летящий удар, белёсое марево камня и кости. Он ударил Торисена в живот. Он услышал треск ломающейся брони, увидел волчком улетающий в сторону Разящий Родню, а в следующую секунду обнаружил себя сложившимся пополам на земле, судорожно пытающимся вдохнуть. Хвала Предкам, крови не видно: цепочки кольчуги под закалённой кожей остановили лезвие топора. А теперь, если бы только он сумел вдохнуть. . .
   Его подхватили чужие руки. Самый крупный из перевратов держал его высоко в воздухе будто маленького ребёнка и скалился на него сквозь свежие дырки в зубах.
   - "Иди к папочке," - сказала тварь и позволила ему упасть в свои крепкие объятья.
   Торисен слышал, как трещат его доспехи, чувствовал, как звенья кольчуги впиваются в тело. Он ударил противника по глазам и ушам, но переврат натянул поверх них складки своей мягкой плоти. Хватка его рук всё усиливалась. Торисен  . . .  не мог  . . . дышать . . .
   Кто-то, где-то пронзительно закричал. Звук сливался с рёвом его собственной крови в ушах, пока и то, и другое не растворилось в чёрном бархате тишины.
   Джейм видела, как её брат рухнул на землю и поднялся снова в хватке переврата на дальнем краю туманной арены. Она бросилась ему на помощь, только чтобы упасть, не пробежав и десяти футов открытого пространства. Что-то схватило её за лодыжку. Это оказался обезглавленный переврат, всё ещё медленно шевелящийся под покровом тумана. Его хватка казалась достаточно сильной, чтобы суметь раздробить ей всё кости. Остальные перевраты развернулись в её сторону, но она их проигнорировала. Она видела, как её брат дубасит своего пленителя, сначала изо всей силы, а затем всё слабее и слабее. Обрывки его брони дождём сыпались на землю. В состоянии близком к панике она метнула Костяной Нож, но он не был достаточно сбалансированным для подобного применения, а ей не хватало сноровки. Нож канул в туман. Торисен безвольно обвис, а переврат всё давил и давил. Из носа и рта лорда хлынула кровь.
   Джейм закричала.
   Звук пронзительным эхом запрыгал по утёсам, грохоча взад-вперед и, казалось, всё нарастая и нарастая -- точно так же, как и предсмертный крик раторна в Безвластиях. Почти не задумываясь, Джейм подняла свой отчаянный вопль до такой жё жуткой продолжительной ноты - и она копьём пронзила ей голову. Иму вибрировал в её ладони, как будто также кричал, и, возможно, так оно и было. А над их головами вдоль вершин утёсов проступали и другие образы иму из бриллиантина, сплёвывая землю из своих застывших, разинутых ртов. Они были заметно менее чётко очерченными, чем те, что в Безвластиях, но, по всей видимости, ничуть не менее смертоносными.
   Переврат выронил Торисена и прижал руки к ушам. Лицо его жутко исказилось. Остальные уже попадали оземь и в конвульсиях бились средь папоротников. Рука, схватившая Джейм за лодыжку, также разжались. Это и в самом деле ловушка, подумала она, пошатываясь, поднимаясь на ноги, и она только что спустила пружину своей жаждой отмщения. Она заковыляла к тому месту, где упал её брат, ориентируясь на свечение сквозь туман его драгоценного камня. Им нужно убираться отсюда. Шум нарастал всё больше и больше, разбивая все мысли в голове, и иму в её ладони внезапно взорвался. Она проковыляла ещё немного вперёд -- как далеко, она не знала -- а затем её ноги, казалось, расплавились, и она рухнула в холодные папоротники, под пелену мерцающего тумана, в блаженную тишину.

* * *

   ВСЮ ЭТУ НОЧЬ, Харн ощущал, как его берсеркская кровь подтачивает его рандонскую дисциплину. Он уже ненадолго утратил контроль, когда набросился на Принца Одалиана; но когда началась всеобщая атака, он, наконец-то, умышленно отпустил все поводья. Лучше уж это, чем слишком подробно обдумывать то, что случилось со скакавшим рядом с ним бледнолицым мальчиком. Кроме того, к этому времени битва уже вышла из под всякого контроля. Не осталось ничего иного, кроме как рубить и крушить, рубить и крушить, рубить и крушить, пока всё это не закончится, так или же иначе.
   Так что Харн вихрем пронёсся вниз по Нижним Валам, скача на гребне своего боевого безумия, на мгновение различая раскинувшееся перед ним поле в свете ударов молний, и крича вместе с громом. На секунду ему показалось, что рядом с ним галопом несётся Торисен на белом коне, но это наверняка было галлюцинацией: Черныш никогда бы не оседлал ничего белого, цвета смерти. А затем бледная лошадь исчезла, и Донкерри вместе с ней.
   Смерть забрала тебя, мой мальчик. Уходи с честью.
   Харн наметил себе самое больше скопление пустошников, которое только сумел отыскать, и налетел на противника. Его меч пропал вместе с Донкерри. Так что он снова орудовал своей верной секирой на длинной рукояти, кенцирская сталь против камня и обсидиана кочевников. Ночь растянулась в бесконечные брызги крови и рокотание грома. Всюду вокруг него, очерченные разрядами молний, вскинутые вверх лица, острые зубы, дикие глаза. Он косил головы. За него хватались чужие руки, и он рубил и их, также, будто сучки. Его лошадь была заляпана кровью по самые плечи. Она вставала на дыбы и скакала из стороны в сторону, кусаясь и лягаясь, а затем пронзительно закричала, когда ножи пустошников нащупали её уязвимые места, и рухнула наземь. Харн перекатился на чистое место и врубился в массу противников, пока его не затормозила их превосходящая численность. К этому времени он уже далеко оторвался ото всех остальных кендаров, за исключением одного, кто всё время прикрывал ему спину. Он сражался в диком, свирепом веселье, слишком глубоко погрузившись в безумие, чтобы замечать всякие странности. Кендар за его спиной напевал военную песнь, полную скрежета стали, полную боевых кличей. Ночь пронзали молнии и вспышки огня.
   А затем раздался крик. Он исходил из лесов по правую руку, сверхъестественно чёткий и пронзительный. Харн вздрогнул, считая его началом Норфского боевого клича раторна, но он всё длился и длился. В центре леса возникло сияние. Оно, казалось, всё расширялось. А по мере того, как этот немыслимый вопль всё продолжался и продолжался, завеса светящегося тумана начала выплывать из-под сени деревьев на поле боя. Там, где она проходила, демонический ветер терял свою силу, а Пустошники отступали. Внезапно, все они обратились в бегство. Выбитый из своего берсеркского ража, Харн в изумлении наблюдал, как они уходят. Дикари катились прочь со средних полей, на нижний луг, на скальные лестницы.
   - "Ты это видел?" - закричал он своему напарнику. - "Смотри, подонки бегут! Смотри же, смотри!" - Не получая ответа, он развернулся. Кендарка опёрлась о древко своего копья, как будто слишком измотанная, чтобы двинуться. - "С тобой всё в порядке?" - потребовал Харн.
   - "Нет," - ответила та примечательно хриплым голосом, поднимая к нему усохшее лицо одержимого мертвеца мерлонга. Это была Зола. - "Я мертва. Я уже по меньшей мере три дня . . . как мертва."

* * *

   КРИК В ГЛУБИНЕ ЛЕСА постепенно затих, и туман, окутавший поле битвы, принялся рассеиваться.
   Примерно в это же самое время, волвер, Лорд Даниор и сборный отряд военной охраны добрались до начала деревьев. Они уже какое-то время пытались туда пробиться, но стремительное течение битвы отбросило их далеко к югу, почти на самый нижний луг. Теперь они последовали за волвером в глубины леса, оставляя позади своих верховых лошадей, по-прежнему не желавших входить под деревья. Туман здесь всё так же слабо светился, подсвечивая им путь. Лютый подхватил запах Шторма и очень скоро они повстречали Ардета, ведущего боевого жеребца под уздцы и едущего на Британи, также в поисках Торисена. Запах Верховного Лорда привёл их к каменной полости. Волвер с несчастным видом скрючился на пороге, пока Ардет с Даниор и горсткой охранников смело вошли внутрь, чтобы оглядеться в свете тумана, бриллиантинов и факелов.
   Один из охранников внезапно взвизгнул. - "Меня что-то укусило!" - Он потянулся под туманную пелену и вытащил наружу отрубленную голову переврата, которую осторожно держал на весу за волосы. Та скорчила ему жуткую рожу.
   Они отыскали в тумане и другие тела, по большей части просто за них запинаясь, и вытащили их из каменного провала, туда, где земля начала очищаться. Из них, некоторые были мертвы, а другие подёргивались в слабых конвульсиях, которые непрестанно изменяли их тела и лица. Было предельно ясно, кем являлись последние, а так же и то, что их разумы были всецело разрушены. Кенциры успели собрать двоих мёртвых и троих безумных, когда Лорд Ардет приметил в тумане слабое сияние Кентиара и отыскал по нему Верховного Лорда.
   Вначале они подумали, что он также был мёртв, поскольку он лежал совершенно недвижно. И только вынеся его наружу и уложив под светом факела, они смогли рассмотреть, что он всё ещё дышит.
   - "Но, боже мой," - потрясённо воскликнул Даниор. - "Что же случилось с его доспехами?"
   Ардет стёр кровавую корку с лица молодого человека. - "Кто знает? Большая часть его последних приключений проходит мимо меня. И жизнь становится настолько преснее. Ага, он приходит в себя."
   Торисен застонал. Его глаза распахнулись и он уставился на склонившиеся к нему лица, поначалу несколько оглушено. Затем он слабо спросил, - "Что случилось?"
   - "Когти и усы бога. А вы сами не знаете?"
   - "Я-я помню схватку, и как меня схватили, и что я не мог дышать. А затем кто-то закричал и я вырубился." - Он ошеломлённо покачал головой. -"Кто же кричал?"
   - "В этом звуке не было ничего человеческого," - заметил Даниор. - "Ох, Тори, ты бы видел, как драпали эти пустошники! Готов поспорить, что к этому времени во всём авангарде не осталось ни единой чистой набедренной повязки."
   Торисен с трудом приподнялся на локте. - "Шум прогнал их всех прочь?"
   - "Ну, не совсем. Они снова собираются на лестницах. Полагаю, нам бы стоило поднажать и ринуться за ними следом, но мы тогда, ну, тоже были малость растеряны. А сейчас наша атака может заставить их снова двинуться вверх. Своего рода патовая ситуация. Впрочем, мне даже думать не хочется, что может случиться, когда они осознают, что мы добрались до их драгоценных отцов-основателей, если, конечно, эти штуки действительно они и есть."
   - "Вот оно!" - воскликнул Ардет. Он внезапно вскочил и пошёл посмотреть на груду перевратов, живым и мёртвых.
   - "Что такое?" - озадаченно спросил Даниор.
   - "Неважно, мой мальчик, неважно. Просто скажу, что ты только что подал мне одну отличную идею." - Он махнул рукой, подзывая своих стражников и что-то тихонько им приказал. Они наклонились и принялись поднимать перевратов.
   Торисен, тем временем, пытался собрать в кучку свои потрёпанные мозги. В общем и целом, он чувствовал себя так, будто скатился с высокой горы в набитой камнями бочке. А затем он заметил Ардета, стоящего над перевратами, и в его голову с пугающей чёткостью скакнула хотя бы она внятная мысль.
   - "Передан," - пробормотал он и попытался подняться. Лорд Даниор его поддержал. - "Адрик . . ."
   Ардет взял Торисена за плечи. - "А теперь послушай меня, мой мальчик. За последние пару недель ты пережил бессонницу, кошмары, ушибы, порезы, отравление, а теперь, вероятно, и полный набор внутренних повреждений. Так что позволь, в качестве разнообразия, повеселиться кому-нибудь другому." - И он поспешил прочь.
   Торисен внимательно оглядел перевратов, которых Ардетские кендары потащили следом за старым лордом. Ему не попалось ни единого знакомого лица.
   - "Холли, окажи мне услугу," - обратился он к Даниору. - "Ступай обратно в провал и поищи там клинок со сбитым клеймом на рукояти. Я-я думаю, что это Разящий Родню."
   Даниор удивлённо на него уставился. - "Потерянный меч твоего отца? Но . . . Тори, ты уверен, что с тобой всё в порядке?"
   - "Я чувствую себя," - отозвался Торисен, - "будто какая-то мышка, хорошенько потрёпанная кошкой, но я не думаю, что мне приснился этот клинок или же . . . Холли, когда будешь внутри, поищи ещё э-э -- переврата, походящего на Передана. Он должен носить голубые доспехи. Если он всё ещё жив, отведи его в мою палатку, связанного и с кляпом во рту. Он не должен ни с кем разговаривать, понимаешь? Даже с тобой. Поклянись мне в этом!"
   - "Да, конечно," - сказал Даниор, выглядя обескураженным. Он махнул рукой военной охране Верховного Лорда. - "А теперь вам будет лучше вернуться в лагерь, пока не случилось что-нибудь ещё."
   Большую часть этого разговора, волвер принюхивался в подлеске перед входом в каверну. Он прискакал обратно как раз в тот момент, когда Торисен двинулся прочь в плотном кольце своей стражи, которая совершенно не жаждала снова его потерять.
   - "Тори, там есть один запах . . ."
   - "Не сейчас," - сказал один из охранников, отталкивая его в сторону. Торисен ничего не услышал.
   - "Да, но . . . но. . . ." - Но охранники уже ушли, уводя своим пленным своего начальника.
   А Даниор тем временем отыскал в каменной полости и меч, и воина в синих доспехах, лежащего рядом с тем местом, где упал Торисен. Даниор хорошенько его связал и заткнул ему рот, как было приказано. Однако, выбираясь наружу, он выглядел весьма болезненным. Возможно, это всё потому, что ему ещё никогда прежде не доводилось столь близко общаться с перевратом, а, возможно, и оттого, что при всей своей юношеской, щенячий неуклюжести он было весьма умным молодым человеком и уже начал подозревать правду о своём пленнике. В любом случае, он был совершенно не в настроении любезничать с волвером.
   - "Но я же тебе говорю," - вскричал бедный Лютый, - "что там кто-то есть!"
   - "Знаю. Я наступил на ещё, по меньшей мере, два тела. Так что, если они тебе так нужны, можешь их забирать."
   - "Но это не переврат!"
   - "Да мне наплевать, даже если это незамужняя тётка Короля-Колдуна!" - оборвал Даниор и удалился вместе со своим пленником.
   Лютый принялся расхаживать взад-вперед перед зевом провала, терзаемый неуверенностью. Это место было для него почти столь же опасным, как и для перевратов, хотя и совершенно иным образом, и по иной причине. Его предки были когда-то не многим лучше собак, что служили тем людям, что проводили здесь свои ритуалы. И никто из его народа не любил об этом вспоминать или же признавать тот эффект, который на них оказывали места наподобие этого; но в то же время он не мог позабыть незнакомку с глазами Торисена, по чьему запаху он следовал, пока прилив битвы не унёс его к югу. Она вошла в полость и не вышла обратно. Об этом ему говорило его острое обоняние. Он ещё какое-то время побродил перед входом, практически подвывая, а затем оскалился и метнулся внутрь.
   Через пять футов после порога, он упал на четвереньки. Через пять ярдов он уже скользил через папоротники в целиком мохнатой форме. Через пятьдесят футов человеческая часть его сознания угасла до тускло мерцающего огонька. Теперь это был истинный волк, и телом, и разумом, осторожно крадущийся сквозь заросли папоротника, едва помнящий, что именно он ищет, знающий только, что это место его ужасает. Он обнаружил два непрестанно дергающихся тела, а затем, почти у самой дальней стенки утёса, ещё одно, лежащее тихо. Запах был верным. И что же теперь? Его волчье сознание сохранило только лишь спутанный импульс защищать. Он улёгся на землю рядом с недвижной фигурой, тихонечко подвывая, пока громады утёсов не подхватили слабое эхо. После этого он застыл неподвижно в бдительной, пугающей тишине.
  
  

Глава 16 Ритуалы (на) Крови

  

Водопады: 30-й день зимы

  
   ТОРИСЕН со своей военной охраной появились из леса на нижнем лугу, напротив Менделинских Ступеней, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ардет воплощает свой замысел в действие. Авангард Орды отступил вниз по лестницам, но часть его всё ещё оставалась разлитой по полю. Пустошники смотрелись плотной, опасной массой, чернильно-чёрной под сенью грозовых облаков, которые всё ещё нависали над Ордой, несмотря на слабую, предрассветную зарю, зажигавшуюся на востоке. Напротив них, через, примерно, сотню футов ничейной земли, выстроилось Воинство, столь же безмолвное и готовое к схватке, как и их противник. Вероятно, даже одного боевого выкрика с любой стороны было бы достаточно, чтобы заставить их снова вцепиться друг другу в глотки.
   Затем Воинство разделилось и в прогал между армиями выехал Лорд Ардет. Он остановился приблизительно в пятидесяти футах от рядов Орды и застыл каменной статуей. За его спиной подошли его люди с телами перевратов и уложили их на притоптанную траву. Строго говоря, там было пять тел и шесть голов, отрубленную принесли вместе с остальными, всё ещё лихорадочно гримасничающую. Затем кенциры отступили обратно, Ардет замыкающим, заставляя Британи пятиться всю дорогу, пока она не встала бок о бок с Ураганом. Всё Воинство сдало назад на несколько ярдов, в ожидании, сами едва ли знают чего.
   - "Мне приходит на ум," - тихонько сказал Торисен Ардету, - "что может оказаться не слишком тактично, показывать пустошникам, что приключилось с их столь уважаемыми основателями. Какой нам с этого толк, Адрик, кроме того, что нас могут всех перебить?"
   - "Думай, мой мальчик, думай. Если, как ты сам предположил, Орда напала на нас только лишь потому, что так велели их основатели, и если они сейчас осознают, что их так называемые предтечи таковыми совершенно не являются . . ."
   - "То они могут попросту развернуться и отправиться по домам. Если они вообще сумеют узнать своих 'основателей' в этой груде; если им известно, кто такие перевраты; если они достаточно критичны, чтобы признать, что их обманули . . ."
   - "А если ты выкатишь мне очередное 'если,' мой мальчик . . . гляди!"
   Один из пустошников осторожно подобрался к груде из тел. Его примеру последовало ещё несколько воинов. Они на мгновение сжались вокруг перевратов тёмным клубком, а затем из их центра раздался неожиданный вопль горя и ярости. Какой-то пустошник вырвался из кольца и ринулся к Воинству, продолжая кричать во всё горло. Копья первой линии кендаров опустились в боевую позицию. Мужчина бросился прямо на них, стараясь увернуться от наконечников, но они его всё же поймали и он повалился на землю. Воинство шагнуло вперёд, в горле закипают боевые кличи, тоже самое делает и Орда. Торисен пришпорил коня выскочил перед рядами кенцир.
   - "Тихо!" - рявкнул он Воинству.
   В то же самое время, кто-то из группы рядом с перевратами также пролаял какую-то команду и пустошники потрясённо замерли на месте. Вперёд вышел старейшина, держа за волосы лишнюю, отрубленную голову. На нём была посмертная маска, которую он, должно быть, содрал со всё ещё подёргивающегося лица переврата. Он обратился к авангарду Воинства на диалекте ка'са.
   Где же там черти носят Харна с Золой, гадал Торисен, стараясь успокоить Шторма. Он сейчас окажется между двух сходящихся армий даже без меча в ножнах или же . . .
   Но то, что последовало далее, в переводе уже не нуждалось. Старейшина пустошник внезапно вскинул голову переврата вверх и полновесно плюнул ей в лицо. А затем весь авангард попросту с бормотанием развернулся и начал оттягиваться назад. Старейшина уронил голову на землю, отвесил ей презрительного пинка и последовал за своими родичами. Все они спускались с нижнего луга, вниз по лестницам, обратно на равнину. Грозовые тучи потянулись следом за ними.
   Воинство коллективно выдохнуло.
   - "И что, это всё?" - недоверчиво вопросил Эссин.
   - "Даже как-то разочаровывает," - запротестовал Эссир.
   Торисен развернулся в седле и оглядел близнецов Эдирров. Они оба носили идентичные доспехи, скакали на жеребцах-близнецах, и даже умудрились оба получить ранение в левое предплечье. Если бы он не ожидал увидеть нечто подобное, то решил бы, что у него двоится в глазах.
   - "А не хватит ли с вас двоих волнений на одну ночь?"
   - "Ни в коем случае," - отозвались они в один голос.
   К ним подъёхал Лорд Брендан. - "И тем не менее, будем радоваться, что всё уже позади. Основная масса Орды уже практически здесь."
   - "Они собираются поворачивать?"
   - "Уже начали, следуя за авангардом. Я бы сказал, Верховный Лорд, что вы только что выиграли довольно крупную битву. Мои поздравления."
   Торисену скорее казалось, что он и вовсе не принимал никакого участия в главном сражении, но он предпочёл об этом не заговаривать. Здесь и так найдутся такие, кто очень скоро на это укажут. И, говоря о которых . . .
   - "А что случилось с Каинроном? Я полагал, что он будет в самой гуще событий."
   - "Он там и был," - сухо отозвался Брендан. - "И даже больше, чем намеревался, как мне кажется. Он, по какой-то причине, как раз пересекал верхнюю кромку среднего луга, когда его собственная конница лавиной обрушилась через Нижние Валы прямиком ему на голову. И мне думается, что он с той поры так и не перестал ругаться, хотя поручиться я в этом не могу, поскольку он с той поры снова куда-то запропастился."
   - "Ну, чем дольше его не будет видно, тем лучше."
   Брендан окинул Торисена острым взглядом. - "И тебе будет лучше поступить точно так же, на какое-то время," - сказал он прямо. - "В общем и целом, ты выглядишь так, как будто выиграл всю битву в одиночку." - С этим он поскакал прочь, чтобы позаботиться о своих собственных людях.
   - "Здравомыслящий Брендан," - промурлыкал Ардет, глядя ему вслед. - "Он, знаешь ли, прав. Ты начинаешь походить на что-то, что едва ли стоит того, чтобы о нём заботиться. Ради Троих, мой мальчик, пойди и немного отдохни."
   - "Милорд." - к ним подъехал один из кендаров Ардета. - "Пустошники просто бросили этих . . . эти создания, валяться на месте. Что с ними делать?"
   - "Это, я так полагаю, финальное оскорбление," - заметил Ардет. - "Перевраты не годятся даже на то, чтобы их съесть. Тори?"
   - "Сложите погребальный костёр и сожгите их на нём."
   Кендар был шокирован. - "Но, Верховный Лорд, трое из них всё ещё живы, да ещё есть эта голова."
   - "Ну тогда убейте их вместе с ней, с моими благословениями -- если сумеете."
   Он поскакал вверх по лугам, через мертвых и умирающих, высокими грудами покрывавшими землю в нарастающем свете рассвета. Его собственные люди также находились где-то здесь. Он впервые не бился с ними бок о бок, и теперь каждая жилка инстинкта твердила ему заняться их поисками; но он просто не мог, ещё не сейчас. Сначала он должен встретиться с Холли. Ну вот, наконец-то, и лагерь, его собственная палатка, и дожидающийся его Бурр.
   - "Где Донкерри?" - спросил он, едва они вошли во внутренние покои.
   Бурр ему объяснил.
   Торисен уселся на койку. После длительной паузы, он внезапно спросил, - "А тебя никогда не поражало, Бурр, насколько странный у нас кодекс чести?"
   - "Милорд?"
   - "Неважно. Просто помоги мне избавиться от доспехов."
   Бурр осторожно снял с него Кентиар. Его драгоценный камень всё ещё сохранял призрак сияния, который заливал внутренности железной шкатулки слабым, опаловым отблеском, пока Бурр не захлопнул крышку и не запер его внутри. Затем он расшнуровал то, что осталось от Торисеновской брони, снимая и верхнюю кожу рисара, и поддёвку из кольчужной рубашки. Под ними Торисен носил стёганный ватник, который не позволил кольцам кольчуги врезаться ему в кожу, но на ней всё-таки отпечатались темнеющие цепочки из синяков, там, где его стиснули руки переврата и поймало лезвие топора. Было больно делать глубокие вздохи. Общеизвестная удача Черныша не уберегла его в этот раз от пары-тройки треснувших рёбер, хотя Харн без сомнения заявил бы, что он снова безусловно легко отделался. Но где же Харн? Торисен повернулся, чтобы спросить Бурра, но тут появился охранник, объявивший прибытие Даниора.
   Торисен осторожно скользнул в мягкую, черную рубашку, что вручил ему Бурр, преднамеренно мешкая, пытаясь собраться с духом.
   - "Пригласи внутрь Лорда Даниора," - велел он охраннику. - "А ты, Бурр, ступай, скажи нашим людям организовать специальный поиск тела Донкерри."
   Бурр остался на месте. - "Лорд, я уже так и сделал."
   - "Ну тогда ступай, помоги им, и забери с собой боевую охрану. Я хочу пустую палатку, Бурр, сейчас же."
   Бурр неохотно покинул покой, а его место занял Холли, ведущий с собой своего связанного пленника. Он содрал с него очень приметную верхнюю броню и нацепил ему на голову другой шлем с опущенным забралом, прямо поверх кляпа. Заметив все эти предосторожности, Торисен бросил на Холли острый, внимательный взгляд.
   - "Насколько тебе известно, это просто один из пленённых перевратов, не так ли?"
   - "Да, но Тори . . ."
   - "Никаких 'но.' Считай это прописной истинной и не делай никаких догадок. Они далеко небезопасны. Понимаешь? А теперь я ожидаю, что ты вернешься обратно на поле, заниматься своим собственными людьми."
   - "И оставить тебя наедине с этим . . . этим. . . ." - Он так и не смог подобрать подходящее слово. - "Тори, а ты уверен, что это безопасно?"
   Торисен только вздохнул. - "В типичный день я обычно совершаю не меньше трёх глупостей до завтрака, но это не одна из них -- я надеюсь. А теперь беги."
   Холли повернулся к выходу, а затем внезапно дёрнулся обратно. - "Едва не забыл," - сказал он. - "Вот." - Он почти что благоговейно вытащил Разящего Родню и вручил его Торисену. Даже в тусклом свете палатки узоры на лезвии слабо сияли. - "Теперь никто не усомнится снова, кто ты такой, сын Серого Лорда."
   - "Полагаю, что нет," - ответил Торисен с небольшой неуверенностью, вспоминая, как послужил ему отцовский меч в каменной полости сердца леса.
   Холли ушёл.
   - "Повернись," - бросил Торисен пленнику.
   Он перерезал шнур, стягивающий запястья своего бывшего противника. Пленник потряс руками, чтобы восстановить кровообращение, а затем стащил с себя шлем и выплюнул кляп. У него было молодое лицо, которое можно было назвать довольно привлекательным, если бы только не жутко вспухший нос. Он осторожно его потрогал и обидчиво прогнусавил:
   - "Мне кажется, что ты его сломал."
   - "Меня бы это не удивило. Почему ты это сделал, Передан?"
   - "А откуда ты вообще знаешь, что это именно я, а не один из этих чёртовых перевратов?"
   - "На это указывало сразу несколько вещей. Во-первых, в лесу ты позвал меня 'Черныш'. Не так уже много людей за пределами Южного Воинства знают, что это моё прозвище. Во-вторых, я опознал и твои доспехи, и твой боевой стиль. Ну и в-третьих, только лишь мы двое вышли из убийственного круга в одинаково здравом рассудке. Но я и в самом деле не был окончательно уверен, пока ты сам не сказал. Так почему, Пери?"
   - "О Боже мой. А что же ещё ты мне оставил?"
   - "Я?"
   - "Да, ты, чёрт возьми!" - взорвался он в ответ. - "Занимая моё законное место командира Южного Воинства, настраивая против меня моего отца. Ты же докладывал ему о каждой моей малейшей ошибке, не так ли? Ты умышленно поручал мне невыполнимые задания, чтобы затем рассказывать моему отцу о моей некомпетентности!"
   - "Пери, я никогда не требовал с тебя чего-то иного, чем с любого другого офицера под моим началом, и никогда не рассказывал Ардету большего, чем должен был, особенно о тебе. Хотя, пожалуй, и стоило."
   - "Ты ему лгал!" - Это был уже практически визг. - "Ты похитил его любовь! Это ты теперь его сын, а не я."
   - "Пери, это не правда . . ."
   - "Правда!" - Он принялся расхаживать взад-вперёд. - "Так ты хочешь правды? Ты никогда не давал мне ни единой крупицы власти, ни в коем случае! Ты никогда мне не доверял, как и твои офицеры. А когда они стали моими, когда я наконец-то принял командование, перешла ли их верность ко мне? Нет! Они всё так же докладывали тебе, всё так же твердили на каждом шагу, как бы тут поступил этот великий Торисен. Чёрт возьми!"
   Он засопел и прошёлся по лицу тыльной стороной ладони. Его нос снова принялся кровоточить. Торисен безмолвно протянул ему платок.
   - "А затем пришло известие, что Орда двинулась маршем на север," - продолжал он. - "Мои рандоны сказали, что было бы мудрым изводить её набегами и всячески её тормозить. Так бы ты сделал. Но я-то знал, что сумею повернуть её обратно, знал, и сделал бы это, если бы эти твои драгоценные офицеры -- да и солдаты, тоже -- меня бы не подвели."
   - "Я понимаю," - сказал Торисен. У него внезапно практически закружилась голова, и от усталости, и от нового знания, которым он совершенно не желал обладать, но которое было уже невозможно остановить. - "И что же случилось дальше?"
   - "Я попал в плен. Перевраты объяснили мне, каким же я был глупцом, не заявив о своих правах в самом начале. Они показали, каким образом я всё ещё могу занять своё законное место. Мое место?" - Он дико расхохотался. - "Нет, твоё! Норфы утратили всякое право на власть больше тридцати лет тому назад, когда твой отец уполз в свою ссылку как побитый щенок."
   - "Так значит они посулили тебе сделать тебя Верховным Лордом." - Торисен вздохнул. - "Пери, ты всегда был и остаёшься дураком."
   - "Может, да, а может, и нет. Но я всё ещё могу отомстить. Как ты думаешь, как среагирует мой отец, когда услышит, что я сделал, и почему?"
   - "Это его убьёт. А я обещал защищать его интересы."
   В этот раз смех Передана был отчётливо угрожающим и злобным. - "Попробуй," - сказал он. - "Только попробуй."
   Он уронил на пол заляпанный кровью носовой платок и повернулся, насмешливо ухмыляясь, к выходу. Торисен тремя широкими стремительными шагами оказался у него за спиной. Его левая рука скользнула вокруг шеи Передана, уперевшись в правое плечо, а его правая рука поймала Передана за подбородок.
   - "Я держу свои обещания, Пери," - сказал он в ухо молодого человека, а затем быстрым рывком сломал Передану шею.
   Тот рухнул на землю бесформенной кучей. А Торисен просто стоял и смотрел на него, тяжело дыша. В палатке внезапно стало недоставать свежего воздуха. Полотняные стены задвигались . . . нет, это он падает. У входа в покои зашевелилось что-то тёмное и его поймали сильные руки. Он моргнул. Теперь под ним была его койка, а над ним склонился Харн, его широкое лицо казалось полной луной, неуместно щетинившейся бородой.
   - "Всё в порядке, Черныш, всё в порядке. Не мучай себя. Он того не стоил."
   - "Ты слышал?"
   - "Достаточно. Он заслуживал худшего. И что теперь?"
   Торисен оттолкнул его в сторону и сел. Его разум снова прочистился, став подобно звонкому своду безоблачного неба. - "Положи его на костёр вместе с остальными перевратами -- и, Харн, убедись сначала, что его не опознают."
   - "С удовольствием. Уж ему-то не будет никакой панихиды." - Выражение его лица внезапно сменилось.
   - "Что ещё?"
   Харн принялся бормотать и запинаться, но в конечном итоге рассказал ему о Певице Золе.
   - "Милосердные Трое," - тяжело протянул Торисен. - "Если мы выиграли сражение, то почему же становится хуже и хуже? Это тоже моя вина. Я должен был убедиться, что она позаботилась о своих укусах мерлонга. И что ты с ней сделал?"
   - "Ничего. Она сейчас бродит по нижнему лугу среди раненных, помогая отделить умирающих от тех, кого ещё можно спасти."
   - "Мерлонг, что полезен?"
   - "Я тоже такого не понимаю. У неё весьма странная позиция касательно своей ситуации -- не радость, что такое случилось, уверяю тебя, но интерес, что последует дальше. Странная женщина, это уж точно, и быстро становится всё более странной. Я даже не знаю, что ей сказать. А!" - Он встряхнулся. - "Где этот шлем?" - Он подобрал шлем Передана и хорошенько закрепил его на голове молодого человека, чтобы спрятать лицо. Затем он легко перебросил тело через плечо. - "А тебе нужен отдых, Черныш."
   - "А как же мои люди?"
   - "И много хорошего ты сможешь для них сделать, падая наземь от усталости каждые десять минут? Можешь оставаться таким же упрямым, как и всегда, Черныш, но, ради Бога, не становись ещё и болваном. Так что отдохни немного."
   Он ушёл.
   Торисен вздохнул и снова растянулся на койке. Харн был прав. Пары часов сна двара не хватит, чтобы полностью восстановиться, но они определённо помогут. Трое, как же ломит всё тело. Техники Сенетара позволяли контролировать большую часть боли, но только не его беспокойство. Спустя пять минут он громко выругался и поднялся.
   - "Болван, болван," - бормотал он вполголоса, отыскивая и натягивая на себя всю свою старую одежду, включая и тускло-красную куртку Бурра. Затем он вышел наружу.

* * *

   СОЛНЦЕ ЕДВА УСПЕЛО показаться на небе, когда сквозь деревья зашагал очень высокий человек, следовавший за золотистым барсом. Кот вывел его прямиком к каменной полости и ринулся внутрь. Туман начал потихоньку рассеиваться. На подстилке из сломанных папоротников лежали, слабо подёргиваясь, два переврата, один из них безголовый. Тела их раздулись будто у утопленников и покрылись пятнами синяков, которые даже сейчас продолжали проявляться всё новыми и новыми узорами. Третий переврат неподвижно лежал поблизости. Барс осторожно их обогнул и метнулся к дальней стене, только чтобы отскочить назад, вся шерсть стоит дыбом, когда из зарослей папоротников на него с рычанием поднялся большой серый волк.
   Великан заколебался. Затем медленно приблизился и опустился на одно колено.
   - "Мне кажется, что ты волвер," - сказал он, понижая свой голос до, практически, шёпота, из-за громогласного эха. - "Я кое-что о вас слышал. Слегка забылся, да? Ну-ка, ну-ка, спокойней, спокойней . . . ." - Он медленно потянулся к неподвижной фигуре, которую охранял волчара, но резко остановился, когда зверь прижался к земле, скаля белоснежные клыки.
   - "Э-э, мы теперь малость в тупике, не правда ли? Я Маркарн, Марк для друзей, один из которых лежит рядом с тобой. Друг. Понимаешь?"
   Волк зарычал.
   - "Ох, дорогой. Мы все вместе прибыли в Каскад, девчушка, этот котёнок и я. А потом я оказался в плену у Лорда Каинрона. Ага, это имя ты помнишь. Враг, да? Как бы то ни было, разгорелась битва, а затем внезапно все в лагере ринулись в атаку, включая и мою охрану. Я нашёл котёнка и мы отправились на поиски нашей подруги в самую гущу событий, где она обычно и оказывается. Неудачно. И только, когда битва уже подошла к концу, мне пришло в голову посмотреть её здесь. Тут я заметно протормозил, поскольку это место определённо из тех, где она в конечном итоге оказывается. А теперь, если ты просто позволишь мне взглянуть . . ."
   Он говорил негромким, успокаивающим голосом, которому противоречил Жур, который практически стоял у кендара на плечах, вызывающе чирикая. Когда он вторично потянулся рукой, волвер сначала отступил на шаг назад, а затем внезапно бросился. Его челюсти сомкнулись на запястье Марка. Кендар с волком уставились друг на друга.
   - "Ну, ну," - мягко сказал Марк. - "Ты же это не серьезно, не так ли?"
   Волвер казался, как минимум, смущённым. Он разжал челюсти. Его острые клыки едва отпечатались на коже кенцира.
   - "А теперь, давай-ка посмотрим." - Марк раздвинул папоротники. - "Хмм. Всё ещё дышит, никаких видимых повреждений . . . а это что такое?" - Он вытащил из руки Джейм что-то белое. Это был Нож Белой Кости. Волвер на него зарычал. - "Согласен, но девочка всегда тяготела к странным игрушкам. И не стоит оставлять эту штуку здесь." - Он сунул клинок в ножны на сапоге девушки, - "А теперь, давай-ка убираться отсюда." - Он поднял Джейм на руки и вынес её наружу из расселены, в компании скачущего впереди Жура и рысящего у него по пятам волвера. К тому времени, когда он пересёк порог, за ним уже следовал волосатый молодой человек, выглядевший очень смущённым.
   - "Прости насчёт этого," - обратился он к Марку, пока тот укладывал Джейм на землю. - "Я там слегка потерялся."
   - "Мне так и подумалось. Ага."
   Джейм начала приходить в себя с того момента, как её вынесли из каменной полости. Теперь же она неожиданно пронзительно вскрикнула и села.
   - "Где они? Где . . . ох, Марк! Хвала Предкам. Мне приснился такой омерзительный сон, ну, или, по крайней мере, я думаю, что это был сон. Т-там не было кого-то ещё, кроме разных перевратов?"
   - "Нет, девочка. А кто же ещё там должен был быть?"
   - "Те . . . те люди. Они пришли, когда закончился крик, всё равно, что в ответ на него. Я не могла видеть их чётко. Они, похоже, были одеты в одни лишь кожаные ошейники со святящимися камнями, и ничего более. И они были очень приземистыми и коренастыми. Я-я могла видеть, что их рты шевелятся будто в напеве, но при этом ничего не слышала. Они начали делать всякие . . . вещи с перевратами. Жуткие вещи. Ты там был," - сказала она, внезапно оборачиваясь к волверу. - "Ты всё видел."
   - "Это верно, но у меня не хватало мозгов, чтобы всё осознать, а теперь это быстро ускользает прочь."
   Джейм поёжилась. - "Хотелось бы мне позабыть это также просто. Сначала там были все восемь тёмных, а ещё Тори и тот тип в голубом. Вокруг Тори и другого мужчины висел . . . своего рода купол из света, исходящий из камня, что носил на шее Тори. Теневые люди даже близко к нему не подходили. Если хорошенько подумать, камень брата был точно таким же, как и те, что носили незнакомцы, только отполированный и прикреплённый к серебряному ошейнику с рунами Строителей. А затем, каким-то образом, Тори, второй, и все, кроме трёх, перевраты куда-то пропали. Теневые люди взялись пытать тех двоих, что были всё ещё живы. Я думаю, что они могли бы убить их окончательно, если бы хорошенько постарались. Это было бы только милосердно. Но они не желали быть милосердными. А меня они заставили наблюдать, и ждать. Возможно, приберегали меня напоследок, или, быть может, это худшее, что они могли мне устроить, поскольку ты сидел рядом, волк, и охранял."
   Волвер бросил настороженный взгляд обратно в глубины провала, уши прижаты, вся фигура сгорблена. - "Я бы не смог удерживать их особенно долго, если это и вправду были люди скалы и камня, что построили это место. В Ратиллиене встречается гораздо больше разных типов призраков, чем подразумевает одно это слово. А теперь, почему нам не убраться отсюда? У меня зубы ломит от этого места."
   Следом за этим где-то рядом в лесу треснула ветка. Волвер с визгом крутанулся на месте, но вместо приземистых людей, которых он больше всего боялся, из-за деревьев безмолвно возникли воины-кендары, беря их в кольцо. Однако, его облегчение было недолгим.
   - "Ах, вот вы где," - обратился Каинрон к Джейм, выступая вперёд с изысканной улыбкой. - "Вы заставили меня изрядно побегать, моя дорогая, но теперь я действительно полагаю, что вам всё-таки придётся воспользоваться моим гостеприимством."

* * *

   СВЕТ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА только-только успел окатить средний и нижний луга, заваленные осколками битвы, в основном человеческими. Поскольку большинству домов удалось удержать своих воинов достаточно близко друг к другу несмотря на все превратности битвы, у каждого из них теперь была своя собственная область для поисков павших. Мёртвых сносили к погребальным кострам, раненных же сортировали в соответствии с тем, кто из них скорее выживет, а кто умрёт. С подобным отбором, как ни странно, лучше справлялись хайборны, у многих из которых был врождённый инстинкт к подобной работе, превосходивший способности самых тренированных кендаров. Кроме того, опять-таки, более почётным считался смертельный удар, нанесённый Белым Ножом хайборна. Раненных с меньшими повреждениями или осматривали и обрабатывали прямо на месте, или же отправляли в хирургический шатёр в лагере.
   На поле, конечно же, всё ещё оставалось и великое множество пустошников. Большая часть была мертва. Поисковые группы без лишних раздумий расправлялись с выжившими, как только их находили.
   Были так же и падальщики-мародеры. Торисен налетел на одну из их стаек, раздевающую мёртвого кендара, а мгновением позже рядом прогрохотала военная стража Комана, ринувшаяся на падальщиков, которые брызнули во все стороны. Один из них метнулся меж лошадей прямиком в руки Торисена и заизвивался в его хватке, царапаясь и кусаясь. Это был только ребёнок, беспризорник башен Каскада. Как и все остальные.
   - "Имена Бога!" - вскликнул Лорд Кори, потрясённо рассматривая своих пленников. - "И что же мне полагается делать с этой шайкой?"
   - "Заберите их обратно в город," - сказал Торисен, проводя свою добычу меж всадников и толкая её к остальным съёжившимся детям. - "И тебе будет лучше отрядить десятку на охрану моста и ещё одну - на переправу, иначе нас просто затопит."
   - "А кто, во имя Порога . . . о, Верховный Лорд!"
   - "Он самый, крутится под ногами и пугает лошадей, всё как обычно. Так что присмотри за Каскадом -- и, Кори, насколько я понимаю, твои люди отступали практически последними, когда боевая линия была прорвана. Хорошая работа."
   Кори умудрился одновременно покраснеть и мрачно нахмуриться. - "Спасибо,
Верховный Лорд. Я позабочусь о Каскаде." - Он развернулся и ускакал прочь вместе со своей охраной.
   Я и в самом деле слишком долго носил только чёрное, если меня уже никто не узнаёт в чём-то ещё, уныло подумал Торисен и зашагал дальше.
   Своих собственных людей Торисен обнаружил лишь немногим дальше к обрыву, они-то и были теми последними, кто поддался нажиму, когда оборона была прорвана. А теперь ряды мертвых казались нереально длинными. Все эти стиснутые руки и застывшие лица, по большей части болезненно знакомые. Почти три сотни погибших, доложил заместитель Харна, и порядка около сотни всё ещё числятся пропавшими. Даже если все из последних найдутся живыми, Торисен вернёт в Готрегор войско, сократившееся более чем на десятую долю.
   - "И всё же, при шестидесяти на одного, всё могло быть и хуже," - сухо заметил заместитель.
   Торисен только вздохнул. - "Полагаю, что так." - Он сделал здесь всё, что было в его силах, а затем двинулся на нижний луг, чтобы поискать пропавших кендаров.
   Мертвые и раненные всех девяти домов лежали тут вперемешку - так, где по ним прокатился начальный натиск авангарда Орды. Среди них двигались поисковые группы, идентифицируя, классифицируя. Торисен заметил Золу. На удалении она казалась такой же, как прежде, но когда он приблизился и она повернулась ему на встречу, Тори замер на месте, ошеломлённый её белёсым лицом и безжизненными глазами.
   - "Я . . . пугаю вас, лорд?" - Её голос был хриплым, прерывистым шёпотом.
   - "Да. Я и не знал, что одержимые мерлонги способны разговаривать."
   - "Большей части из нас . . . вероятно просто нечего . . . сказать. И всё же ваш отец . . . разговаривал с вами в Белых Холмах."
   Торисен быстро огляделся кругом, но в пределах слышимости никого не было. - "Откуда ты это знаешь?"
   - "Я обнаружила . . . что мёртвые знают то . . . что касается мёртвых. А то, что касается живых . . . это мы забываем . . . капля за каплей."
   Он подошёл ближе, притянутый против своей воли любопытством. - "На что это похоже, быть мёртвой?"
   - "Я . . . едва ли успела толком это усвоить. Это словно . . . новый язык, впервые услышанный. Нужно какое-то время, чтобы научиться . . . словам, и даже тогда у них может не оказаться соответствий в речи . . . живых. Ну, по крайней мере, впервые за сорок лет . . . моя нога не болит."
   - "Зола, мне так жаль, что всё это случилось. Быть может, Киндри сумеет помочь. Ардет говорил мне, что он могущественный целитель."
   - "Тогда ему нужно . . . уметь воскрешать мертвецов. Нет, Верховный Лорд. И не надо . . . сожалеть. Смотрите."
   Он и так заметил разрезы в её куртке, но не предал им особого внимания, поскольку они не кровоточили. Теперь же он осознал, что они соответствуют колотым ранам, в том числе, очень глубоким. Ну конечно: мертвые не кровоточат.
   - "Я заработала их . . . прикрывая спину Харна. Он всегда забывает об этом . . . когда его охватывает один из его приступов . . . вот почему я за ним и последовала. Любая из них . . . могла бы меня убить -- если бы я уже не была мертва. У меня теперь . . . есть время . . . которого я могла лишиться навсегда."
   - "Но не вечность," - резко заметил Торисен. - "Я вырос в Призрачных Землях, Зола. И видел, как меняются мерлонги. Ты теперь принадлежишь теням. И раньше или же позже, они тебя поглотят."
   - "А-а. . . но, зато перед этим . . . что за песни я спою!"
   Торисен поёжился. - "Не уверен, что живые смогут их вынести. Но я ещё не настолько спятил, чтобы спорить с певицей. Что я ещё могу сделать для тебя, Зола? Я обязан тебе жизнью Харна."
   - "Тогда отдайте мне . . . девочку. Её брат сейчас  . . .  с Воинством. Она должна увидеться с ним . . . а затем . . . с погребальным костром. Подобная полужизнь не для кого-то столь юного . . . столь беззащитного."
   - "Я знаю. Я был эгоистичным. Но мне кажется, что я-я в ней нуждаюсь."
   - "Так и было. Теперь нет. А вы в курсе," - сказала она с явной неуместностью, - "что во время битвы вас неоднократно видели . . . и скачущим на белой лошади . . . и сражающимся пешим с мечом?"
   - "Так я слышал. Но я не знаю, что об этом думать."
   - "Как и я . . . но что-то свершилось . . . и поэтому вы больше не нуждаетесь в ребёнке. Так что просто позвольте ей уйти."
   Торисен всё ещё колебался и сам гадал почему. Что же он на самом деле с таким страшным упорством не желал оставлять -- кости и тень девочки-кендарки, с которой даже не был знаком, или же, каким-то спутанным образом, призрак своей собственной сестры, того ребёнка, которым она была, когда он стоял и смотрел, как их обезумевший отец изгоняет её в Призрачные Земли? Он позволил ей тогда уйти и до сих пор ощущал за это вину. Он хочет потерять нё снова. Но, чёрт возьми, это же не Джейм. Это совершенно незнакомый ребёнок, у которого свой собственный путь, а он уже и так слишком долго эгоистично удерживает её при себе.
   - "Да, да, конечно," - наконец сказал он, раздражённый своей собственной слабостью. - "Я позволю ей уйти."
   - "Хорошо." - Остекленевшие глаза мерлонга рассматривали его с обманчивой безучастностью. - "Верховный Лорд, возможно . . . вам покажется странным слышать подобное из моих уст . . . но вы выгладите просто ужасно."
   Он неожиданно для себя рассмеялся. - "То же самое твердят мне и все остальные. Просто замечу, что я крепче, чем выгляжу. Это семейная особенность. И не говори мне, что мне следует отдохнуть. Думаю, что мне видно, чем я могу здесь помочь. В конце концов," - закончил он гораздо более уныло, оглядываясь кругом, - "это моя вечеринка."

* * *

   СОЛНЦЕ УЖЕ ЗАБРАЛОСЬ значительно выше скальных утёсов восточного берега. Это будет жаркий денёк. Волны тепла уже сейчас пульсировали над каменным смотровым выступом обрыва. Торисен смахнул насекомых с лица и волос раненой кендарки. Она была без сознания -- что не так уж и плохо, учитывая серьёзность её ранений -- но в то же время, насколько он мог судить, и на границе сна двара, а значит, скорее всего, сумеет исцелиться.
   - "Ещё одну в палатку хирургов," - сказал он сопровождавшим его санитарам. Они унесли девушку прочь.
   Торисен тяжело поднялся. Несмотря на все предсказания Харна, он ещё ни разу не свалился; но при этом начинал чувствовать отчётливое головокружение. В каком-то смысле он даже ему радовался. Оно притупляло его восприятие, позволяя легче сносить окружавшие его страдания. Боль, особенно его собственных, смертельно раненных кендаров, тянула и терзала его душу. Возможно, это именно их коллективные страдания и притянули его сюда из его собственного лагеря, как будто это часть его самого лежала и умирала на этом жарком лугу. Торисен раздражённо тряхнул головой. Оставим подобные фантазии шанирам, сказал он себе. При всё этом он не спрашивал себя, откуда ему известно, что все умирающие кендары, привязанные лично к нему, были уже найдены.
   Где-то поблизости, кто-то хныкал от боли. Звучало не похоже на кенцира. И действительно, в луговой ложбинке Торисен обнаружил каркиноранского солдата, свернувшегося калачиком на земле и зажимающего руками нижнюю часть живота. Половина его кишечника была уже разбросана по траве. Над ним склонился кто-то в каркиноранской полевой кутке из буйволиной кожи. Торисен с удивлением обнаружил, что это Одалиан. Принц поднял глаза на подошедшего Торисена и покачал головой. Затем он вытащил нож. Солдат увидел и начал вопить. Он сражался с ними обоими с силой, порождённой ужасом, пока Торисен не прижал его руки к земле, а Одалиан не уколол точно в сердце.
   - "Грязное дело," - сказал Торисен, когда они зашагали прочь.
   - "А чего же вы ожидали?" - в ответе звучала своего рода подавляемая ярость. - "У них нет способности двара, или техники Сенетара для контроля боли, или хотя бы практичного отношения к смерти. Они словно дети, проснувшиеся на скотобойне."
   Торисен бросил на него удивлённый взгляд. А разве он настолько старше? В этот момент казалось, что так. - "Это похоже на то, словно вы буквально не думаете о себе как об одном из них," - сказал он. - "И, если уж на то пошло, то вы нынче ведёте себя скорее как кенцирский хайборн."
   В этот раз уже Одалиан выглядел изумлённым. - "Это как же?"
   - "Ну, вот вы здесь -- в обычной одежде, безо всякого эскорта, помогаете отбирать раненных . . ."
   - "Точно так же, как вы."
   - "Полагаю, что так." - Он, содрогаясь, огляделся кругом. - "Так много мёртвых. С этим не было столь плохо, пока я руководил Южным Воинством, пока ко мне никто не был привязан лично. Это моя первая крупная битва как Верховного Лорда. А у вас?"
   - "И моя первая -- как принца." - Лицо собеседника действительно не носило никаких морщин жизненного опыта, но его серебряно-серые глаза казались старыми и больными. - "Я и понятия не имел, что они будут так сильно страдать; но так на войне и бывает, не правда ли?" - Внезапно, этот молодой наивный человек в Одалиане снова вернулся -- в голосе, лице, глазах. - "Вообще-то, я спустился сюда, чтобы вас отыскать. Вы уже успели толком обдумать идею о статусе подчинённого союзника для Каркинора?"
   - "У меня едва ли была хоть какая-то возможность," - отозвался Торисен, выбитый из равновесия внезапной сменой и темы, и манеры собеседника. На секунду он мог бы поклясться, что шагает бок о бок с совершенно иной личностью. Ещё больше фантазий, сказал он себе, и отбросил их прочь. - "Вы всё так же серьёзны в этом, Ваше Высочество?"
   - "Даже больше, чем прежде."
   - "Но вам же известно, что это не такая штука, которую я могу просто даровать самолично," - сказал Тори, колеблясь. - "В теории, как Верховный Лорд, да, но остальная часть Совета будет просто в ярости, и по хорошей причине. Я должен считаться с их желаниями."
   - "Да-да, я всё понимаю," - отозвался собеседник с тихой настойчивостью. - "Хотя, как вы уже говорили, их вполне можно впечатлить тем моментом, если я добровольно изъявлю готовность пройти через полный обряд. Что, если я сейчас попрошу вас привязать меня кровью, в качестве акта доброй воли?"
   Эта идея Торисена поначалу шокировала, а затем не на шутку встревожила. Он уже много раз изображал ритуал привязывания на крови, как с Харном в Тентире, но ещё никогда не заходил настолько далеко, чтобы и в самом деле делать надрезы. Сама по себе кровь его не беспокоила, как, впрочем, и шрамы. Тогда, в чём же дело? В том, что Одалиану хочется, чтобы он разыграл из себя шанира, да ещё в столь явной форме? Да. Он хорошо ощущал, как все его ментальные зашиты поднимаются дыбом при одной только мысли об этом. Но может ли он позволить этому помешать ему принять справедливое решение? Нет, конечно же, нет. И всё же . . . всё же . . . всё же . . .
   - "Чёрт возьми," - воскликнул он в раздражении, досадуя на самого себя. - "Ваши люди сражались бок о бок с нашими, и многие из них погибли. Мы кое-чем обязаны Каркинору за это. Я не знаю, зайдёт ли Совет достаточно далеко, чтобы даровать вам статус союзника какого-либо рода, но я, по крайней мере, дам вам возможность изложить свою просьбу с максимально твёрдых позиций. А если они скажут 'нет,' то я вас попросту освобожу, и никакого вреда никому не будет. По крайней мере, на это ненастоящий связующий кровью очень даже способен."
   - "Так вы проведёте ритуал?" - Голос Принца горел от страстного нетерпения. Это, должно быть, шутка воображения, что на секунду его глаза показались настолько мрачно-жестокими. - "Здесь? Сейчас?"
   - "Прямо посреди поля, с запинающимися о нас носильщиками? Нет. Я предлагаю смотровой выступ обрыва. Там мы, по крайней мере, сможем отступить от часовых и получить немного уединения."
   - "Это," - сказал Принц, - "было бы просто великолепно."

* * *

   ДЖЕЙМ В ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ ОБОШЛА КРУГОМ КОМНАТУ, выискивая путь наружу. Вообще-то говоря "комната" - вероятно, не самое подходящее для этого слово. Это было внутреннее отделение походной палатки Лорда Каинрона, самой большой и запутанной изо всех, что Джейм когда-либо доводилось видеть. Её привели сюда в плотном кольце военной стражи Калдана где-то порядка двух часов тому назад. Марк с Журом и волвером, вероятно, также сидели где-то здесь пленниками. Джейм не думала, что Каинрон причинил им хоть какой-нибудь вред, но драгоценноё время всё уходило, а Тори всё ещё не был предупреждён.
   Стены сделаны из прочной парусины, окрашенной в жёлтое и оранжевое. Она могла бы прорезать себе дорогу, если бы Каинрон не забрал с собой Нож. Она снова попыталась расковырять шов, но её ногти были слишком сильно изуродованы, чтобы даже просто высовываться. Напасть на охранника? Отличная мысль, если сможет до него добраться. Комната была наглухо зашнурована снаружи, фокус, заставлявший её гадать, а не использовалось ли это место в качестве камеры и прежде, вероятно, без этого изысканного столика в углу, с парой бокалов и графином вина, или этих подушек, в беспорядке раскиданных по полотняному полу. Джейм яростно пнула одну из них в полнейшем расстройстве. Черт, черт, черт . . .
   Кто-то взялся развязывать клапан отсека. Мгновением позже стражник откинул полог в сторону, и в помещение, улыбаясь, вступил Каинрон, ослепительный в своём белоснежном камзоле, расшитом по плечам подсолнухами и ноготками. В золотистом свете комнаты он, казалось, светился. Стражник за ним снова зашнуровал проход.
   - "Мои извинения за то, что столь надолго предоставил вас самой себе, моя дорогая. Надеюсь, вам было удобно?"
   - "Почему вы держите меня пленницей?"
   Каинрон скорчил в ответ лёгкую гримасу, как будто безмолвно сокрушаясь о её недостатке хороших манер. - "Пленницей? О, нет. Почётной гостьей. Но вы, как я вижу, даже не притронулись к освежающему, что оставили вам мои стражники. Позвольте налить вам немного вина." - Он пересёк комнату и подошёл к столу.
   - "Где мой брат?"
   - "Где-то на нижнем лугу, якобы помогает отбирать раненных, или что-то вроде того. Принц также там. Очень скоро их пути, без сомнения, пересекутся. Как восхитительно для них обоих."
   Он с ней играет. Ему известно, что она знает о переврате, поскольку ему рассказал об этом Серод, но он не знает, что она знает, что он знает. Забери черти все эти игры. На это нет времени.
   - "У Торисена наверняка есть друзья среди других хайборнов, даже если не в самом Совете," - сказала она. - "Что они скажут, когда обнаружат, что вы позволили ему угодить в ловушку переврата, изображающего из себя Принца?"
   Он повернулся и поглядел на неё. - "Ах. И кто же им об этом расскажет. Ты?"
   Джейм застыла от его тона. - "Ещё никто никогда не ставил под вопрос мое слово или же мою честь."
   - "Честь с этим не связана," - сказал он прохладно. - "Не с такой неустойчивой психикой. Дорогая, да ты только погляди на себя! Ни одна хайборнка в здравом уме не станет так одеваться и не позволит себе резвиться подобным образом. Лира успела порассказать мне кое-что о твоих эскападах в Каркинароте, да и сам я успел увидеть кое-что лично, здесь, в Каскадах. Ты определённо немного не в себе, моя дорогая. И нет ни единого шанса, чтобы кто-нибудь воспринял тебя серьёзно. Кроме того, ты забываешь про то, что в скором времени твой брат, или же кто-то очень на него похожий, снова вернётся к нам с нижнего луга. И кому же тогда поверит Совет, ему или же тебе? Так что давай-ка, выпей немного вина, моя дорогая. Станет значительно лучше, если ты перестанешь отвергать моё гостеприимство."
   Он протянул ей бокал. В сложившихся обстоятельствах, было бы оскорблением отказаться; но Джейм слишком ясно помнила, что случилось, когда ей предложили вина в прошлый раз. Это, в свою очередь, подсказало ей одну идею. Она приняла бокал.
   Каинрон просиял. - "Вот так-то лучше. Теперь мы сможем устроиться гораздо уютнее. Вы знаете, моя дорогая, мне страшно интересно то, где вы просидели эти последние пятнадцать, или сколько там, лет, или же, где вам удалось разжиться столь странным оружием, как это."
   Он уже прицепил ножны с Белым Костяным Ножом на свою обширную талию. Как же похоже на этого типа, просто присвоить вещицу, точно так же, как Жура -- теперь уже дважды, по всей видимости.
   - "У него очень острое лезвие," - заметила Джейм в надежде, что он решит проверить и убедиться в этом самостоятельно.
   - "Пожалуй. Но ты не ответила на мои вопросы."
   Джейм развернулась к нему спиной. Пускай поболтает. - "Сначала расскажите мне, что вы собираетесь со мной делать."
   Она услышала сзади его вздох. - "Мне и в самом деле придётся научить тебя, что такое покорность, моя дорогая. По сути дела это даже доставит мне удовольствие . . . а возможно, и тебе, тоже. По крайней мере, я полагаю, что мои планы касательно тебя, тебя только порадуют. Далеко не всякую девушку удостаивают чести альянса с первой кровью столь могущественного дома, как мой." - Он продолжал в том же духе, с удовольствием расписывая выгоды подобного союза, большая часть которых звучала для Джейм совершенно мелочными. В подобное время он пытается подкупить её игрушками, абсолютно уверенный, что они приведут её в полнейший восторг. Она издавала уклончивое сопение и хмыканье, всё также держась к нему спиной. При этом девушка ловко залезла во внутренний кармашек и вытащила кристаллы из дома Строителей. Если до них добралась речная вода . . . но нет. Она взяла их в расчёте на то, что когда-нибудь отыщется кто-то, на ком ей захочется их испытать. Ну, лучшего случая, похоже, не найти. Она бросила щепотку в своё вино. Кристаллы моментально растворились, не оставив никакого видимого следа. А что касается запаха . . .
   - "Что ты там делаешь, моя дорогая?"
   Она развернулась, бокал всё ещё поднесён к носу. - "У меня что-то в вине. Отрава? Так вот что означает ваше гостеприимство, милорд?"
   - "Глупости," - резко бросил Каинрон. - "Дай-ка сюда." - Он взял её кубок, понюхал, отхлебнул. - "А, ну вот, видишь? В следующий раз, возможно, тебе стоит мне. . . ик! . . . довериться."
   На мгновение он выглядел неуверенно, но не в его характере было подолгу сомневаться в себе по какой бы то ни было причине. Он принялся и дальше рассказывать о триумфах своего дома, рассеянно потягивая вино из бокала, который позабыл вернуть, и икая в самых неожиданных для себя местах. В его рассуждениях упоминалась и нахальная фигура Торисена; но теперь он скорее презрительно над ним насмехался, чем злился и ярился.
   - "Только представь себе . . . ик! . . . этот тип, полагая, что сумеет надёжно замаскироваться просто напялив красную куртку, проскальзывает . . . ик! . . . безо всякой охраны на нижний луг. Зачем? А всё для того, чтобы они с Принцем сумели заключить пакт без одобрения . . . ик! . . . Совета. Ардет просто изойдет кровью от ярости, когда узнает. Он до сих пор считает, что Торисен прыгает только тогда, когда он дёргает его за ниточки. Ну, после всего этого, мы ещё посмотрим, кто будет прыгать, и почему. Ик!"
   Он плеснул себе ещё вина. Его ноги, как внезапно заметила Джейм, больше уже не касались полотняного пола. Каинрон это также заметил. Он осторожно потянулся вниз одним из своих элегантных сапогов, а затем прочистил горло и отставил бокал.
   - "Довольно выдержанный купаж," - заметил он осторожно. - "Но у меня, к счастью, крепкая голова для любого вина . . . ик!"
   Он приподнялся ещё на пару дюймов и начал выглядеть довольно встревоженным, но гораздо больше он задёргался, когда Джейм метнулась вперёд и выхватила Костяной Нож из крепления у него на поясе. Затем она отскочила назад. А Каинрон взялся кричать.
   - "Стража, стража! Покушение! Колдовство! Ик!"
   Услышавшая его охрана принялась лихорадочно расшнуровывать дверь. Джейм полоснула клинком по задней полотняной стенке. Грубая ткань развалилась на части, полуразрезанная, полуистлевшая под холодным лезвием. Джейм протиснулась в щель и оказалась в полотняном коридоре. Куда же теперь? На подходе новые стражники. Она рассекла противоположную стену и оказалась в затянутом шёлком будуаре. Лира с визгом вскочила на ноги.
   - "Мне только пройти," - поспешно бросила Джейм и повторила свой трюк со следующей стенкой.
   Очередной коридор, очередная стена -- Трое, насколько же велика эта палатка? -- и очередная комната, с метнувшимся навстречу ей стражником. Впрочем, он тут же с хрюканьем осел на пол от кулака Марка.
   - "Я так и думал, что ты появишься, раньше или позже," - невозмутимо заметил кендар-великан, пока Жур тёрся о её колено, а волвер тявкал вопросы из следующего отсека. Она распорола стенку и впустила его наружу.
   - "Слушайте, я немного спешу. Не могли бы двое учинить здесь какой-нибудь беспорядок, чтобы прикрыть мой побег?"
   - "Я бы сказал, что ты и сама довольно неплохо справляешься," - заметил Марк, прислушиваясь к беспорядочным крикам, визгу и рёву, что следовали за Джейм. - "Но, разумеется, да, с большим удовольствием."
   - "И снова придержи, пожалуйста, Жура."
   Прорезая и ныряя сквозь дальнюю стену, она слышала за собой протестующие завывания барса. Бедный Жур, всё время остается в стороне. Ещё два полотняных барьера, каждый ярче предыдущего, и вот, наконец-то, открытое небо жаркого, солнечного утра.
   Вокруг палатки уже начинали собираться люди, с изумлением прислушиваясь к рёву внутри. Одна из них, девушка-кендарка, вела за собой высокого, серого боевого коня. Джейм схватила поводья.
   - "Но это же лошадь Коммандера Шета!" - запротестовала девушка, вцепившись в узду.
   - "И мне она нужна. Понятно?"
   Кендарка поймала её взгляд и отступила назад, судорожно глотая. - "П-понятно, хайборн."
   Джейм вскарабкалась на голую спину жеребца. Трое, но сколь же далёкой казалась отсюда земля. Она играла в пятнашки со смертью на крышах трёх-четырёх этажных домов и при этом чувствовала себя в большей безопасности. Часть палатки за её спиной рухнула наземь, под звуки яростных воплей изнутри. Марк с волвером, похоже, развлекаются на полную катушку. Если они, ко всему прочему, умудрятся прорвать полотняную крышу, то Каинрон вполне может выплыть наружу, подсолнухи, ноготки, и всё остальное.
   Джейм пришпорила пятками своего жеребца и едва не улетела через его хвост, когда он метнулся вперёд. Если ей удастся пережить этот день, решила она, отчаянно цепляясь за лошадь, то нужно будет обязательно научиться скакать. Они пронеслись вниз по лагерю, перескочили Нижние Валы (к счастью, в самой низшей точке), а затем пересекли среднее поле. Поисковые группы на их пути отскакивали в разные стороны и яростно кричали вослед. Земля здесь, казалось, была замощена телами, но в этот раз она оседала конягу, которая знала, куда ставить копыта. Они пронеслись сквозь горловину между лесом и речкой и оказались на нижнем лугу.
   - "Где Торисен?" - крикнула Джейм паре санитаров-носильщиков, осаживая коня настолько сильно, насколько только осмеливалась. Жеребец крутанулся на месте, как будто желая испытать на прочность её не-слишком-то-надёжное седалище. - "Он сейчас в красной куртке."
   - "Красной? Так это был Верховный Лорд? Тогда он отправился на смотровой выступ, хайборн. И Принц вместе с ним."
   Джейм послала лошадь галопом. Они уже миновали поле битвы и под копытами больше не было никаких тел. Сбоку от неё, в глубине своей теснины ярился верхний каскад. А примерно в пяти сотнях футах впереди, мир, казалась, обрывался кромкой обрыва, за которой не было ничего, кроме ясного неба. На краю скального выступа стояло две фигуры. Одна была в каркиноранском полевом облачении из буйволиной шкуры; вторая - в тёмно-красной куртке. Человек в кожаном облачении преклонил колено. Другой вручил ему свои руки.
   - "Тори, нет! Не . . . !"
   Жеребец шарахнулся в сторону. Джейм утратила хватку и свалилась. Земля и небеса слились в единое размытое колесо, пока она снова и снова перекатывалась по густой траве. Её кепка улетела прочь, длинные, чёрные волосы хлестали по глазам и лицу. Затем она сумела всё-таки вскарабкаться на ноги и пустилась бегом. Впереди, фигура в буйволиной куртке, похоже, свалилась на землю, а её брат над нею склонился. Что происходит? Она была всё ещё на расстоянии около сотни ярдов, и её тень скакала перед ней по траве. Её тень? Но солнце всходит на востоке, не на севере. Что-то ярко пылающее быстро карабкалось на небо за её спиной. А когда она обернулась посмотреть, оно уже было практически над головой, ослепительно сияя. Милосердные Трое, Плетущая Мечты. Во имя Порога, что происходит?
   Торисен спрашивал себя о том же самом. Нужные слова были сказаны, разрезы сделаны, и Принц опустился на одно колена, дабы испить крови, собравшейся в сложенных лодочкой ладонях Верховного Лорда, что символически привязывало Одалиана их условной присягой.
   - "Ну вот, дело и сделано," - сказал Торисен, освобождая руки; Принц поглядел на него с довольно странным выражением на лице.
   - "Да, сделано."
   А затем каркиноранца пронзила крупная дрожь, как будто сама его плоть пыталась сорваться с костей. Его взор обратился вовнутрь, в изумлении и растущем испуге. Его снова начало трясти.
   - "Одалиан? Ваше Высочество? Что-то не так?"
   Но Принц ничего не ответил. Он уже скрючился на земле, прижимая руки к лицу. Его пальцы казались неестественно длинными и тонкими, закрывавшими глаза и уходившими в волосы подобно решётке защитного шлема, но противник, с которым он сражался, скрывался внутри.
   Над головою задвигалось ослепительное сияние. Торисен озадаченно стал за ним наблюдать. Оно по высокой дуге летело над равниной, пылая кометой, когда пересекало тёмные подбрюшья отступающих грозовых облаков. Его внутренний взор обожгло остаточным образом женской фигуры. Что-то в ней заставило его задержать дыхание. Кто же это такая?
   Принц хрипло рассмеялся. А когда Торисен резко обернулся назад, над лежавшим уже склонилась девушка, хватающая ртом воздух, как будто после тяжёлой пробежки. Её тёмные волосы разметались вокруг неё ореолом, спускаясь до самой земли. И он несомненно знает и её, тоже, но этого не может быть . . .
   - "Связующий," - прохрипел Принц сквозь ладони. - "Какая шутка . . . надо мной."
   Джейм потрясённо на него уставилась. Затем её взор впился в её брата. Связующий? Связующий Кровью? Тори, шанир?
   А он уставился на неё в ответ со всё растущим неверием. - "Кто ты, во имя Порога . . . о, нет. Не говори мне."
   - "Я боюсь, что всё так. Здравствуй, мой брат." - Всё растущее сияние заставило её резко отвернуться к югу. - "Милосердные Трое. Она снова идёт."
   - "Кто идёт? Кто эта женщина?"
   Свет был уже практически над ними. Джейм, не отвечая, подскочила на ноги, прикрывая глаза от его ослепляющего сияния. Принц отчаянно за неё ухватился, но это был уже совершенно не Принц. Лицо существа бежало мелкой рябью, словно отражение на стоячей глади пруда. - "Не надо!" - хрипло каркнуло создание. - "Не вставайте ей на пути, вы оба! Одно лишь касание и она пожнёт ваши души. Она уже не в силах справиться с самой собой!"
   Свет замедлился и запарил точно за кромкой обрыва. Его блеск резал взор. Глядя прямо в него, Торисен ничего не увидел, но когда он отвернулся в сторону, глаза исходят слезами, то перед ним заплясало изображение женщины. А её тень стояла между ней и фальшивым принцем. И сжимала в руке белый нож.
   - "Оставь его в покое, черт побери!"
   Голос Джейм прозвучал пронзительным визгом даже для ней самой. Во имя земли, что она делает, влезая меж двух созданий из легенд? Мастер прислал Госпожу, чтобы доставить обратно своего верного прислужника, по всей видимости, даже не подозревая о том, какой тонкой, двойной игрой занимается переврат. И какое ей до всего этого дело . . . за исключением того, что если бы не Тирандис, она бы так никогда не узнала, что означает честь.
   - "Дай ему умереть с миром!"
   Ей уже доводилось несколько раз изрекать Руны Мастера. Сейчас она впервые услышала, как в её голос вплетаются нити их силы, но этого было недостаточно. Неважно. У неё есть Белый Костяной Нож. Она сумеет защитить себя и двух других, если . . . если . . .
   Прекрасное лицо Плетущей Мечты пребывало всё также безмятежным, всё равно, что маскоподобным, и, в этот раз, поразительно знакомым. Джейм бросила взгляд на рукоятку ножа и с изумлением поглядела на Плетущую. О да, из трёх лиц, вырезанных в кости -- девица, леди, карга -- Госпожа была второю. Но никакая слоновая кость не могла передать серебристое сияние этих глаз, или же немыслимый мрак их зрачков, подобных бездне меж звёзд.
   Точно так же, как в Чёрноскалье, Джейм ощутила, как её притягивает тьма. Она просто падала в неё, всё глубже, и глубже, и глубже . . . . Но в то же самое время она ощущала камни обрыва под своими ногами, и жар солнечного света на левой щеке. Однако, всё, что она могла видеть - только лишь темноту и арку из камня, что распростёрлась над первозданным хаосом, что зиял в самом центре сущности Плетущей Мечты. В бездну с завываниями устремлялись ветры. Джейм практически их ощущала. Она знала о метафорах души, что использовали целители, и понимала, что окружающее - это чужой образ души; но если сам мост был метафорой, то зияющий вакуум под ним - вовсе нет. Злоупотребив своими силами шанира, первая Джеймсиль распахнула эту брешь в бездну за пределами Цепи Сотворений, как и сказал аррин-кен. И теперь души тех, кого она касалась, с дикими воплями падали во мрак, и с Джейм случится тоже самое, если тезка к ней прикоснётся.
   Но где же сама Плетущая Мечты? Она находилась не более, чем в десяти футах, прямо за кромкой уступа. Джейм нерешительно ступила на арку. Она ощущала, как по ногам хлещет трава, проросшая меж камней обрыва, и знала, что движется к краю.
   Впереди мерцал свет. На арке над бездной танцевала тонкая фигурка, целиком и полностью погрузившаяся в исполнение кантир танца Сенеты, помогавших ей сохранять своё крайне шаткое равновесие. Что касается внешнего вида, то это была прекрасная леди, облачённая в белое. И всё же, здесь, в самом центре её сущности, одежды её души выцвели до оттенка старой кости, а сияние едва озаряло окружающий мрак. Её длинные волосы были также белоснежно-белыми, а бледные черты лица несли в себе сходство скорее с третьим, чем со вторым, ликом рукояти Костяного Ножа. Однако некоторые осколки былой красоты всё ещё оставались, спасённые от погибели лежащими в основе души невинностью и невиновностью, которые не мог уничтожить даже этот её персональный ад. Джейм сделала ещё один нерешительный шаг вперёд.
   - "Мама?"
   Женщина повернулась. Они были уже совсем близко друг к другу. Джейм без всяких раздумий протянула руку и почти что коснулась бледной щеки матери, видя при этом зеркальный жест Плетущей Мечты, которая также едва её не коснулась.
   - "Дочка?"
   Джейм потрясённо её рассматривала. - "Я-я едва тебя помню," - запинаясь, сказала она. -"Это было так, так давно. Почему же ты нас покинула?"
   - "Потому что больше не могла вас касаться."
   Было столько всего, что нужно было сказать, столько вопросов и столько ответов, чтобы охватить многие годы разлуки, лежавшие между ними; но время уже выходило. Плетущая Мечты пошатнулась, её глаза распахнулись во внезапном ужасе. Она прекратила свой танец. Скала под ними начала крошиться и осыпаться. Джейм также зашаталась на месте. Она уже едва знала, что у неё под ногами, кромка обрыва или же метафорический мост; но что бы это ни было, долго оно там не продержится. Если её сейчас коснутся, то она без всяких сомнений рухнет в провал; а вот Плетущая Мечты вполне могла этим восстановить своё равновесие. Джейм видела её охваченные паникой колебания. Прежде Госпожа пожинала души как будто во сне. Забрать ещё одну теперь, точно зная, что делает, означало конец невиновности, подлинное падение чести; но, в тоже время, и возможность выжить.
   Внезапно потрёпанные черты Плетущей Мечты озарила улыбка. Её рука, не касаясь, обвела лицо Джейм в призраке ласке, а затем пядь скалы, на которой она стояла, обрушилась вниз. Джейм пронзительно вскрикнула и рванулась вперёд, чтобы её ухватить, но промахнулась. Распластавшись на краю сломанной арки, она наблюдала, как душа матери камнем падает прочь, в ореоле белых волос, в бездонную пустоту. Следом за нею летели всё новые обломки камня. Мост начал разваливаться на части. Джейм вцепилась в него руками и ногами, слишком испуганная, чтобы двинуться, даже инстинктивно чувствуя, что край обрыва под ней также начинает проваливаться. Сзади неё кто-то позвал её по имени, перекрикивая вой ветра:
   - "Джейми, дай мне руку! Ты меня слышишь? Отвечай!"
   - "Слышу тебя, Сенетари," - прошептала она. Одна из её рук, как будто по своей собственной воле, разжала мёртвую хватку на крошащемся камне и слепо метнулась назад, подчиняясь простой детской вере, которая, как ей казалось, давно уже умерла.
   Её кисть сжала чужая рука. И даже, когда арка под нею улетела в пропасть, выдернула её прочь из мрака в слепящий солнечный свет и бросила лицом вниз на горячие камни обрыва.
   Мир, казалось, заполнился рокотом ветра. Джейм ощущала, как летящий потоком воздух пытается оторвать её от земли, то что-то прижимало её обратно. Она могла слышать, как со стонами сгибаются деревья Старейшего Острова, и как с оглушительным свистом листья деревьев серебряные-слёзки искрящимся потоком поднимаются из горловины ущелья. Что происходит? Даже с накрепко зажмуренными глазами она была наполовину парализована светом, как будто бы солнце остановилось на покой точно за кромкой обрыва и всё и вся летело во мрак в его сердцевине. Пока душа Плетущей Мечты удерживалась в своём ненадёжном равновесии, сквозь портал её тела в бездну летели только лишь чужие души. Теперь же, когда её собственная душа последовала за остальными, следом за ней устремилась, казалось, и вся материя мира. Пожертвовав собой, Джеймсиль спасла и жизнь своей дочери, и свою столь давно балансирующую на грани честь, но не обрекла ли она при этом на погибель весь Ратиллиен? Пару мгновений, это казалось очень возможным, но затем ветры споткнулись и начали умирать.
   Джейм вырвалась на свободу и обернулась посмотреть. Какое-то время её глаза оставались всё ещё ослеплёнными, но они успели прочиститься достаточно вовремя, чтобы увидеть, как сияющая точка, такая же яркая, как отдалённая звёздочка, сжимается и пропадает за кромкой обрыва. Портал, которым служила Джеймсиль Плетущая Мечты, обрушился сам в себя и закрылся навечно. Если разрушение тела освобождает душу, то Госпожа наконец-то свободна -- если, конечно, подобные правила всё ещё применимы за пределами Цепи Сотворений. Джейм обнаружила, что отчаянно молится богу, которого презирала, чтобы так оно и было.
   Затем она поглядела на землю и увидела, что перед ней распростерся переврат Тирандис, его пальцы вонзились в глубь скалы подобно белёсым корням. Сама она вывернулась из-под его левой руки. Торисен всё ещё лежал под правой. Джейм поспешно вытащила брата на свободу.
   - "С тобой всё в порядке?" - потребовала она, как только он уселся, выглядя изрядно обалдевшим.
   - "Ну . . . более-менее. Слишком много всего на меня навалилось -- включая тебя."
   - "Извини. Я вовсе не собиралась появляться столь драматично. . . . Трое!"
   Тирандис шевельнулся. Она думала, что он мёртв, она, как минимум, на это наделялась, ради его же собственного блага, забывая о том, насколько же сложно перевратам было умереть. Он приподнялся на локте. Его лицо пребывало в постоянном движении, как будто под кожей извивались какие-то потаенные существа. Он издал придушенный хрип и забился в жутких конвульсиях. Они слышали, как ломаются его кости. Джейм отбросила тянущую назад руку брата и упала на колени рядом с перевратом. Мышцы его плеч и спины извивались под её руками подобно обезумевшим змеям.
   - "Скажи мне, что делать!" - закричала она в агонии беспомощности.
   Припадок утих, и на мгновение он замер в неподвижности, тяжело дыша. Затем перекатился на бок. В его руке был зажат Костяной Нож.
   - "Ты уже всё сделала," - ответил он хриплым, почти неузнаваемым голосом. Его измученное лицо пересекло выражение, почти что похожее на улыбку. - "Мы хорошо тебя обучили, Джейми. Похоже, немного пользы это всё-таки принесло."
   А затем, прежде чем его успели стиснуть очередные конвульсии, он приставил остриё Ножа к центру груди и упал прямиком на него.
   Он был уже мёртв, когда Джейм его перевернула. Прямо у них на глазах, его лицо в последний раз изменилось, принимая черты столь же тонко очерченные и умиротворённые, как на любом посмертном знамени Норфов. Джейм закрыла его серебристые глаза. Прощай Тирандис, Сенетари.
   Её собственные глаза будто жалило огнём.
   - "Но я же никогда не плачу," - почти вызывающе сказала она брату, а затем, к удивлению их обоих, разразилась слезами.
  
  

Эпилог: Луна Восходит

  

Нижние Валы: 31-й день зимы

  
   ДЖЕЙМ МЕРИЛА ШАГАМИ МАЛЕНЬКУЮ внутреннюю комнатку Торисеновского шатра, которую передали в её распоряжение. За полотняными стенами угасал дневной свет. Дело шло к вечеру, с момента событий на утёсе минуло уже почти тридцать часов. Всё это время, она едва ли хоть кого-нибудь видела. Когда её брат вернулся в палатку, всё, что он смог - это рухнуть в наружном покое и проспать так долго, сколько Бурру удавалось удерживать в стороне целые толпы людей, которые до сих пор роились вокруг него, выкрикивая разные требования и требуя приказов. Тем не менее, ей всё же хотелось, чтобы он хотя бы заглянул поздороваться. Она начинала чувствовать себя всё более и более похожей на забытую часть багажа.
   Джейм оглядела полотняную стенку. Это было работай пары секунд, прорезать себе дорогу наружу с помощью Белого Костяного Ножа, который Торисен позволил ей сохранить при себе, определённо не осознавая, что это такое. И, кстати говоря, было не так уж и сложно попросту проскользнуть мимо Бурра и немного прогуляться, просто, чтобы поглядеть на небо и ощутить ветерок в волосах. Поскольку Торисен перенёс свой шатёр прочь от главного лагеря на самую кромку Нижних Валов, то её, возможно, даже никто и не увидит.
   Она только вздохнула. Нет, пожалуй, не стоит. Высокорождённые женщины хайборнки определённо не шатаются где попало без сопровождения. По сути дела, существует, похоже, множество вещей, которые они не делают. Ей снова придётся учиться новой игре, а она уже ненавидит все правила. И, тем не менее, ей нужно будет их изучить, прежде чем ей удастся отыскать способ их обойти -- если таковой путь вообще существует. А если нет, . . . ну, об этом ещё рано думать. По крайней мере, как только они подыщут ей "подходящую" одежду, ей, возможно, наконец-то позволят выбраться из этой полотняной клетки.
   Ну, у неё хотя бы есть Жур для компании. Барс сейчас дремал на койке, сунув голову под подушку и полагая, что добился таким образом полной невидимости. Он ворвался в палатку прошлой ночью и забился под кровать, определённо настроенный на то, чтобы ни в коем случае не позволить снова выволочь себя прочь. Затем она услышала снаружи Торисена, говорящего с Марком. Забавно, но пока большой кендар приглядывал за ней самой, её брат заботился о маленькой сестренке Марка, Иве, или, скорее, о её косточках. Из подслушанного она так же уяснила, что Марк получит место у очага Торисена в тот же самый момент, когда решит его попросить. Это обнадёживало, как и записка, которую она обнаружила в шарфе, завязанном вокруг шеи Жура, написанной волвером для Марка, который не знал грамоты. Похоже, что её большой друг наконец-то крепко встал на ноги (англ.: приземлился на ноги). Она с легкой тоской размышляла, доведётся ли ей снова когда-нибудь его увидеть.
   Она также думала и о Сероде. Даже простые мысли о нём заставляли её тревожиться, и всё же она обнаружила, что больше в нём не сомневается. Случайно, или же нет, но он оказался к ней привязан, и она верила, что он обязательно сохранит для неё Книгу -- если только это будет в его власти. Но Каинрон к этому времени должен был уже осознать, что его сын-бастард его предал. Это подвергало Серода серьёзной опасности, которая, пожалуй, только увеличивалась от того, что она возложила на него столь опасный секрет. Оглядываясь назад, ей, вероятно, не следовало так поступать; но как и с Разящим Родню, у неё, похоже, не было особого выбора. Мысли о том, что Каинрону удастся вырвать Бледную Книгу из рук Серода, приводили её в трепет, но при этом она почему-то не думала, что Серод уже угодил в подобную передрягу. И ей нужно будет отыскать какой-нибудь способ оказать ему помощь, прежде чем такое случится.
   Жур внезапно вытащил голову из-под подушки, уши стоят торчком. В следующее мгновение он соскочил с койки и нырнул под неё.
   - "Леди, могу я войти?" - Это Бурр, говорит из ничейного пространства среднего помещения.
   - "А ты уверен, что хочешь рискнуть? А, неважно. Заходи."
   Он появился с полными руками чего-то розового и воздушно-кружевного. Джейм, обуреваемая дурными предчувствиями, подозрительно его оглядела.
   - "Во имя Порога, что это?"
   - "Платье, леди, из Каскада. Единственное подходяще-пристойное, что мы смогли отыскать для сегодняшнего торжества."
   - "Торжества? Какого торжества?"
   - "Чтобы почтить мертвых, леди. Весь Верховный Совет соберётся здесь на ужин этим вечером. И им также хотелось бы встретиться и с вами."
   - "Трое. Мне кажется, что я предпочла бы оставаться забытой частью багажа."
   - "Мидели?"
   - "Неважно. Давай-ка посмотрим, что тут у нас." - Она взяла у него платье и хорошенько его встряхнула. - "Имена Бога. Ты, кажется, сказал 'пристойное'?"
   Бурр уставился на принесённое. Выражение его лица не изменилось, но по нему поползли сменяющие друг друга краски, пока, к развлечению Джейм, его щёки не запылали ярчайшем багрянцем.

* * *

   СУМЕРКИ.
   Торисен устало рухнул в походное кресло перед своей палаткой и с наслаждением вытянул ноги. С лугов наконец-то убрали все тела, о раненных позаботились, сражённых предали погребальным кострам. Последнее заняло собой большую часть этого дня. Он всё ещё мог видеть зарева вдоль кромки обрыва на фоне темнеющего неба. Завтра все лорды ринутся восстанавливать свои военные силы, принимая ёндри на постоянную службу, но это ритуал для времени рассвета. А этот вечер и ночь всё ещё принадлежали мёртвым, чью память они скоро почтят.
   Из палатки появился Бурр и протянул ему кубок. Он принял его, отхлебнул и скорчил рожу. Опять это чёртово подогретое вино с молоком (поссет). Ох, ну ладно. Если он начнёт возражать, Бурр вполне способен выдать что-нибудь едкое о его общем бессилии или, что ещё хуже, о едва закрывшихся порезах на его ладонях. Он ещё никому ничего о них не рассказывал, и не собирался этого делать, если только получится.
   Их заживающее жжение напоминало ему о ещё одном погребальном костре, вниз по реке, в стороне от остальных. Даже если бы на этом не настаивала Джейм, он, вероятно, всё равно бы провёл для фальшивого принца все соответствующие ритуалы. Странно, но даже после их короткого объяснения там, на нижнем лугу, среди раненых, он всё ещё не мог полностью думать теперь о переврате как о враге, которым он, без сомнения, являлся. Как бы то ни было, он не был готов отправлять кого-нибудь из кенциров к возмущённым каркиноранцам. Им совершенно не понравится узнать, что в битве ими командовал самозванец; и Харн совершенно не улучшит им настроения, указывая на то, что сменив Одалиана на тёмного переврата, они заполучили намного более опытного военачальника. Кроме того, они и так уже расстроены вестями из Каркинарота об обрушении дворцового комплекса. Торисен, между тем, подозревал, что Джейм спустилась вниз по Медлительной именно из этого города. И это заставляло его беспокойно ёрзать в своём кресле, гадая о том, не имеет ли она какого-то отношения к разрушению дворца. Но нет. Без сомнения даже Джейм не способна вызвать к жизни такой катаклизм -- или всё же способна?
   В ней есть своя сила, мальчик. Почему, как ты думаешь, я назвал её Джеймсиль?
   Он отдёрнулся прочь от воспоминаний об отцовском голосе и вместо этого вспомнил, против своей собственной воли, странные события на обрыве. Весь этот свет, и ветер, и шум. Он так и не понял ничего из этого тогда, и не был уверен, что хочет понимать это сейчас. Достаточно сильно сбивало с толку и то, что его сестра-близняшка вернулась обратно, не ребёнком, которого он помнил, и даже не женщиной, которую он всё пытался себе вообразить, а девушкой-подростком, с такой неуверенной улыбкой и темнотою, шныряющей в тени её серебряно-серых глаз, что пугала его даже больше, чем он желал себе в этом сознаваться.
   Признай это парень, подумал он мрачно. Если она была странной и прежде, когда Отец изгнал её прочь, то теперь она стала раз в десять страннее . . . и теперь она под твоей ответственностью.
   Он подозревал, что каким-то образом эта ответственность распространяется и на разрушения, что нанёс лагерю ветер из-за обрыва. Трое, но что тут был за беспорядок. Паникующие лошади мечутся по лугам, всюду разбросаны припасы и снаряжение, палатки мотаются и опадают, за исключением Каинроновской, которая, по какой-то причине, была и так уже наполовину обрушенной . . .
   И продолжая об этом, самого Каинрона с той поры что-то не видно. Когда Торисен приглашал всех членов Совета на сегодняшний ужин, Каинрон передал сообщение, что ему нездоровится и он не сможет прийти.
   - "До сих пор ещё не полностью соприкасается с вещами," - добавил его коммандер рандон Шет Острый Язык с сардонической улыбкой.
   Торисен не совсем понял, что это означало, а переспрашивать и не подумал, из опасения обнаружить на дне и этой загадки свою сестрёнку Джейм, на что уже намекали лагерные слухи.
   Он окинул взглядом средний и нижний луга, к этому времени уже окончательно потемневшие. Над ними, на верхнему лугу, танцевали огоньки костров, а слабо светящийся туман мягко сворачивался в их ложбинках. После того, как его палатку повалило ветром, он распорядился перенести её вниз, подальше от лагеря, на Нижние Валы . . .
   "Помещаешь меня в карантин?" спросила его Джейм . . . . потому что здесь так умиротворительно спокойно. Сейчас, чуть ниже палатки, кендары расставляли кресла и столы, позаимствованные на время в Каскаде. Всё изящное столовое серебро и хрусталь целиком одолжили у Ардета, как и его повара. Над лугом клубился густой аромат богатой еды и специй. Всюду готовились к тому, чтобы отпраздновать их победу, ну, или, по крайней мере, их выживание. Всё Воинство этим вечером собиралось расслабиться и перевести дыхание, разделить друг с другом радость сохранённой жизни и почтить своих мёртвых. Торисену очень хотелось провести этот вечер вместе с рандонами. Если только Совет не засидится за своим вином чересчур допоздна, то он постарается проскользнуть вверх по полю в палатку Харна, чтобы ещё раз побеседовать с Коммандерами Элоном и Лори из Южного Воинства, просто чтобы окончательно убедиться в том, что и они, и их войска, действительно здесь.
   Они прибыли сегодня сразу после обеда, почти две трети Южного Воинства, измученные и измазанные в грязи после своей пустынной кампании, но всё-таки живые. Как оказалось, только лишь центральная колонна Передана была в прямом смысле стёрта с лица земли (аннигилирована). Сообщение, найденное в Вердене, было от Лиственницы, её коммандера рандона, которая никоим образом не могла узнать, что когда глупое и поспешное нападение Передана провалилось, а сам он оказался в плену, правый и левый фланги Южного Воинства отступили назад, каждый в неведении о выживании остальных. Они продолжали тревожить пустошников всю дорогу до Водопадов и, вероятно, и стали причиной, по которой Заречное Воинство успело добраться до места битвы первым. Так что у Передана всё-таки сохранялась неплохая возможность войти в историю в качестве героя. Ардет должен быть очень доволен. Хотя Торисену оставалось только гадать, какого рода песню сложит Зола обо всей этой истории, учитывая её новый ракурс виденья.
   Над утёсами восточного берега начал разгораться слабенький свет. Поверх деревьев выглянул узкий серп новорождённой луны, всего лишь изогнутая полоска слоновой кости, окружённая ореолом бледно-розового. Торисен принялся наблюдать за её восходом.
   - "А я-то думала, что никогда больше её не увижу," - сказала за его спиной Джейм.
   - "Как и я."
   Её мысли настолько близко совпадали с его собственными, что ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что его сестра действительно здесь. Он повернулся. Подыскать Джейм хоть какую-то подходящую одежду стало настоящей проблемой в лагере, в котором была всего лишь одна леди хайборн, которая также, по всей видимости, прибыла безо всякого багажа. Тори решил, что сестрёнка выглядит как ребёнок, учинившая не слишком-то удачливый рейд на гардероб своей матери. Она ответила ему яростным взглядом из-под самодельной, временной маски.
   - "Ну давай. Смейся. Хотелось бы мне посмотреть, как бы ты сам выглядел в лучшем уличном платье трёхсотфунтовой (стодвенадцатикилограмовой) куртизанки."
   Он потрясённо на неё уставился. - "Во имя Порога, как ты узнала?"
   - "Просто. В эту мерзкую штуку можно засунуть троих таких, как я."
   - "Нет, нет . . . я обо всём остальном."
   - "А. Ну, лучшее, потому что абсолютно чистое; куртизанки - потому что с разрезами. И с носа, и с кормы. Бедный Бурр едва сквозь землю не провалился (англ.: не ощенился), когда я ему всё это показала. Теперь их уже наглухо зашили. Хотя, не будет ли лучше, если я просто одену свою старую одежду? В конце концов, меня уже видело в ней множество людей."
   - "Поверь мне, Верховный Совет сочтёт даже наряд уличной проститутки менее оскорбительным, чем куртку д'хен для ножевого боя -- хотя я искренне надеюсь, что они не более моего сумеют догадаться о природе этого платья."
   Джейм вздохнула. - "Как скажешь, Тори. Я знаю, что у меня нет твоего опыта жизни в этом мире, но зато," - добавила она со вспышкой чистого озорства, - "у тебя также нет моего."
   - "Ох, ради Бога . . . !"
   - "Прости. Но что ты намерен им обо мне рассказать?"
   - "То же самое, что ты рассказала мне. То есть ничего. Пусть строят догадки."
   - "О да, полагаю, что они вовсю этим займутся, это уж точно," - сухо заметила Джейм. - "Но Тори, мне действительно нужно встречаться сегодня с Верховным Советом? Разве это малость не необычно, выставлять любую женщину хайборнку на публику?"
   - "О да, ещё как. Но ты же новый игрок, вступающий в экстремально запутанную игру кровных связей и власти. Наш дом возглавлял Кенцират с самого начала, по решению нашего бога. Остальные хайборны считали, что им остаётся разобраться с одним только мною, и тут неожиданно появляешься ты, новый Норф, новая возможность -- или же угроза. После всех этих слухов, что наводнили наш лагерь, Верховному Совету очень нужно с тобою увидеться, чтобы убедиться, что ты, всё-таки, просто-напросто пешка."
   - "А я - пешка?"
   - "Да," - ответил он, отводя глаза в сторону и страстно желая, чтобы это оказалось правдой. - "А что же ещё?"
   - "Понимаю," - сказала она лишённым всякого выражения голосом, после некоторой паузы. - "Ну тогда, полагаю, тебе будет лучше взять у меня вот это."
   Она рванула с пальца кольцо. Он и раньше заметил его золотой ободок, но не сам камень, обращённый к ладони и замотанный в обрывок ткани, чтобы перстень лучше держался на пальце. Тряпочка слетела прочь. Камень поймал мерцание костров и вспыхнул в ответ тёмно-зелёным, как кошачье око.
   - "Кольцо Отца." - Торисен поспешно поднялся. В её руках символы моей власти, парень. - "Отдай его мне," - сказал он резко. - "Тебе вообще не следовало его надевать."
   - "Я сделала это совершенно не ради забавы," - сказала она, начиная сердиться. - "И вернула бы ещё раньше, будь у меня такая возможность. Держи."
   Она протянула ему кольцо. Торисен потянулся за ним, а затем невольно приостановился. Она, похоже, догадалась, что заставило его заколебаться, потому что подняла другую руку и выпустила свои когти. - "Кое-чему не суждено измениться, не так ли?" - сказала она с горькой улыбкой. - "Да, Тори, я всё ещё шанир."
   Торисен взял кольцо и натянул его на палец. Ему также, похоже, следует сказать ей спасибо и за возвращение Разящего Родню, внезапно осознал он; но слова благодарности застряли у него в горле. Ему вспомнился Киндри. Ещё один долг шаниру, который он просто не в состоянии заставить себя уплатить -- пока что.
   - "Возможно и сам я изменился немногим больше," - сказал он медленно, - "но я всё же стараюсь." - Он резко вскинул голову. - "Что ты сказала?"
   - "Я?" - Её глаза внезапно расширились, поражённые . . . виной? - "Нет, ничего."
   Он знал, что это была правда, но в его голове всё ещё звучало эхо призрачного шёпота: "Старайся лучше, связующий кровью." Он тряхнул головой, как будто пытаясь прочистить мозги. После последней пары дней, ничего удивительного, что ему начинают слышаться голоса, даже если в них и не было совершенно никакого смысла.
   Джейм взяла его поссет, пригубила, и скорчила рожу. - "Тебе и в самом деле нравится подобная штука?"
   - "Ни капельки."
   - "Мне тоже. Такой вкус, будто туда кого-то вывернуло. Ну и что дальше?"
   - "Большая часть наших уже завтра утром начнёт возвращаться в Заречье. Сейчас его удерживают только лишь символические гарнизоны в замках Кестри и Крагген. Некоторые останутся здесь до тех пор, пока все раненые не будут готовы к путешествию. Ардет, вероятно, настоит на том, чтобы отправиться в Южные Пустоши на поиски костей своего сына." - Торисен внезапно почувствовал себя очень больным. - "Я полагаю, что я должен буду отправиться вместе с ним."
   - "Нет. Я имею в виду, что случится со мной . . . с нами?"
   Он поглядел на неё, затем отвернулся. - "Я не знаю." - Твоя близняшка шанир, парень, твоя тёмная половинка. Вернулась, чтобы тебя погубить . . .
   Нет. Это тоже только лишь слова его отца. Но она действительно опасна. Ему нужно как-то её контролировать, отыскать способ связать её силу и власть . . . или это опять говорит Гант?
   - "Это будет трудно," - сказал он. - "Для нас обоих. Но мы отыщем какой-нибудь способ заставить это работать. Должны отыскать."
   Из-за угла палатки появился Бурр. - "Милорд, члены Совета спускаются к нам из основного лагеря. Я вижу их факелы."
   Торисен сделал глубокий вдох. - "Ну вот, игра начинается снова." - Под осуждающий взгляд Бурра, он умышленно пролил свой поссет на землю, словно бы совершая какое-то возлияние. - "Готова?"
   - "Милосердные Трое. Ну, разумеется, нет."
   - "Как и я, но тут уж нам никуда не деться." - Верховный Лорд шагнул перёд, чтобы поприветствовать своих гостей, чьи голоса уже ясно слышались по другую сторону палатки. - "О, и как бы то ни было," - бросил он через плечо Джейм с внезапной кривой улыбкой, - "добро пожаловать обратно."
  
  

Приложение I: Верховный Совет

   0x01 graphic
   * Эти числа только примерные и включают в себя как полностью привязанных кендаров, так и временных ёндри-гонов.
  
   Выше представлены все основные дома, расположенные в Заречье. Малые дома, такие как Харт [Harth] в Восточном Кеншолде или же Мин-дреар [Min-drear] в Высоком Замке, расположены рядом с самым Барьером и помогают его поддерживать. Когда-то в этом участвовали все дома без исключения, но с тех пор, как они сосредоточились в Заречье, их внимание больше направлено на дела Ратиллиена. Некоторые считаю, что именно с этим и связано ослабление Барьера в местах, наподобие Призрачных Земель.
  
  

Приложение II: Поколение Мастера

0x01 graphic

   Лориэнь [Lorien], Сетрон [Cethron] и Периэль [Periel] все трое были Норфами. Дарон [Daron] - рандиром. Никому неизвестно, кем были матери Мразиля [Keral] или Отравы [Bane], но они обе были кендарками.
   Родословная Мастера может показаться невероятно запутанной, но подобная смесь из родных и полуродных братьев и сестер довольно типична для семей хайборнов. Большинство лордов сменяют за время своей жизни множество консорток. Их контракты точно указывают, сколько будет длиться соглашение и дозволено ли леди главой её отцовского дома вынашивать детей своего консорта. И если да, то они остаются в доме своего отца, даже если сама консортка уходит. Так было всегда, хотя до момента Падения женщины хайборнки могли гораздо сильнее влиять на определение своей дальнейшей судьбы. Они и теперь сохраняют больше влияния, чем полагают их мужчины. Сейчас, как и прежде, они обычно могут контролировать сам процесс зачатия, что большая удача, поскольку роды для них частенько бывают фатальными. А если они умирают, то их потомство, как и его отец, в той или же иной степени вносятся в чёрный список как ненадёжный материал для будущего размножения. Незаконнорождённые дети очень редки и полагаются сиротами, не имеющими семьи, а их матери, опять-таки, отправляются в чёрный список.
   Основой смысл всего этого, разумеется, контролировать способы, которыми различные дома связываются друг с другом через кровное родство. К моменту начала нашей истории все цели браков - чисто политические. Историки, однако, полагают, что когда-то давно, хайборны могли таким образом пытаться вывести шаниров, из рядов которых должен был появиться Тир-Ридан или, проще говоря, трое избранных, которые должны были повести Кенцират в финальную битву против Тёмного Порога. Однако же основной способ получения наиболее могущественных шаниров - межродственное скрещивание, откуда пошла традиция сочетания браком близнецов. Но после Падения, шаниры начали становиться всё менее популярны, а практика перекрёстного скрещивания между домами всё больше и больше становилась правилом. Теперь все лорды в Верховном Совете обладают смешанной кровью, за исключением Торисена и Адрика. Ардеты всегда отличались особой заинтересованностью в шанирах. А что касается Норфов, то из-за своего божественного мандата на занятие должности Верховного Лорда, они всегда выбирали своих лидеров среди наичистейших представителей своей крови. Теперь из них остались только лишь Торисен и Джейм.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

THE END

  
  
    
  
    
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
   299
  
  

302

  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"