Он сидел, и отрешённо смотрел в листок. Никак не мог подобрать нужного слова. Мозаика последней фразы не хотела складываться в чёткий рисунок, и он уже больше часа переводил взгляд то на лист с текстом, раз за разом перечитывая написанное, то на стремительно темнеющее окно, пытаясь увидеть в нём подсказку или что-то, отдалённо напоминающее её.
Но тщетно. Каким бы он не мнил себя гением в писательском ремесле, но у него регулярно были такие моменты, когда он не мог ничего написать.
Каждый раз, когда он начинал новый роман, он пытался найти новые решения. Какую-то иную "стилистику" или необычную для него тему. Правда, в конечном итоге у него получалась полудетективная история, замешанная на нелепой влюблённости.
Третьего дня он привёз в редакцию очередное творение своего пера. История, растянутая на 382 страницы формата А4, да к тому же крупным почерком, о том, как у одной фотомодели начались проблемы с "мафией", а влюблённый в неё молодой коп спасает её от гангстеров. Редактор прочёл первые две-три страницы нудного и однообразного текста, и со словами: "Дружок, попробуй-ка ты ужастики пописать..." вернул рукопись.
Кто мог предположить, что из этого получится... Издёвку редактора он воспринял, как руководство к действию. Он не мог дождаться, когда же метрополитен привезёт его на ту станцию, от которой пять минут пешком до дома. Он был счастлив, что редактор просветил его заблудший ум. Он и сам понимал, что слащавыми детективами в наше время много не заработаешь... И тут прозрение. Ужасы! В его глазах стояли бессчетные тома книг с кошмарными заголовками и впечатляющими обложками, и всё - его произведения...
И вот уже третий день он лежал, сидел, ходил, снова сидел, курил и думал над романом-страшилкой. Но за эти три дня написано было всего несколько строчек:
" Пролог. Человек в чёрном плаще и шляпе с широкими полями склонился над малышом Джонни и спросил мерзким голосом:
- Хочешь, я дам почитать тебе книжечку?"
По его мнению, это было гениально. Но ничего путного из этого он выжать не мог вот уже два дня. Надвигалась очередная ночь, он до рези в глазах всматривался в лист, повторяя про себя последнюю фразу.
"Хочешь, я дам почитать тебе книжечку? Хочешь, я дам почитать тебе книжечку? Хочешь, я?.."
***
- Эй, парень, - говорил какой-то старик, глядя вытаращенными от удивления глазами. - Да очнись ты, наконец. Эй, монумент вернувшийся из Вьетнама, ты меня слышишь?
- Где я? - спросил парень, приходя в себя.
- В книжной лавке старика Билла. Слиппингхолл, штат Канзас, если тебе это интересно.
- Число, месяц, год? - парень пришёл в себя, но держался, мягко говоря, неадекватно.
- 12 августа 1987 года, - ответил старик и вернулся за кассу.
- Дед, можешь мне не верить, но вчера, 11 августа, я сидел у окна своей квартиры на Манхеттене, и разглядывал прохожих. Только год был восемьдесят второй.
- Парень, - Старик оторвался от подсчёта зелёных купюр, и в упор посмотрел на незнакомца.- Ты на луну как, не воешь случайно?
- Да нет вроде. И наркотой не увлекаюсь. Кстати, Эд, - представился парень.
- Билл, - старик пожал предложенную руку. - Послушай, Эд. Ты этого никому больше не говори. Поверь старому маразматику, если не хочешь, чтобы копы тебя в психушку упрятали. Сейчас двенадцатое августа тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года, ты в моей лавке, в городке Слиппингхолл, штат Канзас... - голосом учителя втолковывал Билл. - Только спятивших байкеров мне не хватало.
- Кого? - Эд, казалось снова уходит в шоковое состояние.
- Вон на стене зеркало висит, - старик вытянул вбок левую руку, и указал на зеркало. - Посмотришь, и всё поймёшь.
Парень подошёл к зеркалу, и тут же кинулся обратно, выкрикивая на ходу: "Господи, за что?" То, что он увидел в зеркале, шокировало его больше, чем несоответствие годов и штатов. Он увидел себя, только в кожаных штанах и жилете, и в сапогах по колено. Эд готов был разрыдаться на месте. Что это всё означало? Что он заимел себе мотоцикл, подвис на хард-роке, и, бросив квартиру на Манхеттене и интересную работу, двинул гонять по стране, как хиппи какой-то? Или это розыгрыш? Он только и мог, что обхватить голову руками, сесть на корточки, и повторять, как заведённый: "О, чёрт!".
Так прошло около пятнадцати минут. За это время старик Билл, используя краткую передышку, пересчитал дневную выручку, и ухитрился даже кому-то позвонить. Но не успел старик положить трубку, как Эд подорвался с места с каким-то полузвериным шипением: "Твою мать!!!", и снова подошёл к нему.
- Ладно, Билли, - скороговоркой выпалил парень. - Допустим, сейчас восемьдесят седьмой, я в Слиппингхолле, я не помню последние пять лет своей жалкой жизни, и я вдруг оказываюсь байкером, хотя никогда и рок-н-ролл то не слушал. Может ты мне посоветуешь, что лучше: повеситься или утопиться?
- Лучше пойди, и напейся, - невозмутимо ответил Билл. - А ещё лучше, подожди, сейчас Альберт приедет.
- Какой ещё Альберт? - безразлично спросил Эд.
- Есть тут у нас паренёк один. Из ваших, из рокеров. Я ему позвонил, он тебя заберёт. Мне, извини, магазин закрывать нужно, а к себе я тебя пригласить не могу, а то моя старуха меня по спине погладит, и тебя заодно, - старик широко улыбнулся полубеззубым ртом.
- Ясно, - пробормотал Эд, хотя ясно ему было далеко не всё.
Ещё несколько минут прошли в тишине. Старый Билл приводил в порядок свою нехитрую бухгалтерию, а Эд упорно пытался понять, как он здесь очутился, и почему забыл целых пять лет собственного существования.
Он бы, наверное, пришёл к выводу, что его могли похитить инопланетяне, но старый Билл с необычайной силой толкнул его в плечо.
- Ты того, не выпадай из реальности. Вон, Альберт приехал, тебя ждёт.
Эд повернулся к выходу и увидел на улице старый, потрёпанный жизнью форд, около которого крутился длинноволосый парень в чёрных джинсах и клетчатой рубашке. Эд направился к нему, справедливо полагая, что в магазинчике старого Билла ему ловить нечего, а переночевать где-то надо. И солнце уже садилось.
- Слушай, Эд, - окликнул его Билл уже на выходе. - Хочешь, я дам почитать тебе книжечку?
- Нет, спасибо. И без этого дерьмово, хуже некуда.
* * *
Эд вышел из магазинчика, и вдохнул полной грудью воздух. На мгновение жизнь показалась ему прекрасной, будто он только что вышел прогуляться по любимому Нью-Йорку. Он открыл глаза в надежде увидеть небоскрёбы, знаменитых нью-йоркских "близнецов". Но увидел закатное солнце, и потрёпанный синенький форд- семидесятник. Эд смерил стоящего рядом с машиной парня оценивающим взглядом, и спросил:
- Ты Альберт?
- Да, - ответил хозяин форда. - А ты Эд?
- Надеюсь, но уверенным быть не могу.
- Садись, - Альберт кивнул на машину. - Билли просил показать тебе окрестности на случай, если решишь подзадержаться.
- Можно тебе вопрос задать? - спросил Эд, и не дожидаясь, продолжил. - Ты здесь родился?
- Нет. Я родился в Мене, - Альберт свернул с главной дороги, и они поехали к полям пшеницы и кукурузы. Справа, вдоль речки шёл неглубокий овраг. - Сюда я переехал четыре года назад. Билли - это мой дед по материнской линии. - лицо Альберта сделалось мечтательным. Было видно, что он с головой ушёл в воспоминания. - Здесь я впервые влюбился. Её звали Лиза. Она жила по соседству, но училась в колледже в соседнем Фристоне. Однажды мы договорились сходить в кино, и я приехал встретить её из колледжа. - теперь его лицо стало непроницаемо-грустным. - Не знаю, зачем тебе всё это говорю. В общем в тот день какие-то придурки взяли банк напротив её колледжа. И взяли- то три ломанных цента да порванный бакс, а на прощанье открыли стрельбу... Пуля из магнума сорок пятого калибра попала ей в голову...
- Прости, - выдавил из себя Эд, потрясённый открытостью этого паренька и столь печальной историей любви.
- Да ладно, - отмахнулся Альберт. - Мы, кстати, приехали. Здесь вот я и живу. После смерти Лизы купил участок земли, построил хибарку. В городе жить не могу. У тебя есть сигаретка?
Эд прогулялся по карманам и нашёл в них пачку сигарет с зажигалкой. Они, было, прикурили и он начал оглядываться вокруг, как визг тормозов оглушил его. Он рванулся влево, по направлению к дому Альберта, толкая самого Альберта в ту же сторону. Машина, резко вдарившая по тормозам, свалилась в овраг справа. Раздался громкий хлопок, и её охватило весёлое пламя.
Дальше всё стало напоминать кошмарный сон. Отовсюду навалилась темнота. Машина в овраге догорала, а сам Эд вероятно терял сознание, так- как ему пришлось подыматься с асфальта. Он поднялся, и огляделся вокруг. Дома не было. Как не было и старого форда, и самого Альберта. "Что за чёрт" - подумал Эд, но в этот момент его ослепили дальним светом.
- Замри. Руки в гору, - крикнули ему.
- А ты кто? - крикнул в ответ Эд вымученным голосом.
- Шериф Саллерз. Ты, парень завалил сынка губернатора штата с его подружкой. Подстроил автокатастрофу. Сейчас я подойду, и спеленаю твои ручки у тебя за спиной.
- Не подходи!!! - заорал Эд, и упал на колени.
- Оу-оу, парень, - шериф вернулся за свет фар. - Тебя как звать?
- Пупсик! - кричал Эд. - Меня зовут Пупсик. Это мамочка? Я к мамочке хочу. Дайте мне пройти. - Эд метался на четвереньках то вперёд, то назад. - Она хорошая. Лучше вас. Она говорит, что я славный пекинес. - Ему хотелось гавкать, и он начал гавкать. - Не подходи, я укушу, гав-гав. - Крикнул он появившейся тени. - Позовите мамочку.
Это продолжалось около получаса. Эд бился в истерике. Кричал, что забыл свою жизнь в конуре, просил прощения у Господа и позвать мамочку. Несчастный разум вконец отказал ему, и шериф, в итоге, принял решение.
--
Адамс, дай мне карабин.
--
Но шеф...
--
Карабин, я сказал, - рявкнул шериф.
Эд услышал слово "карабин", и стал вставать на ноги. Шериф прицелился. На ночной дороге воцарилась тишина.
- Я иду искать мамочку, - сказал Эд твёрдым голосом. - Я верный пекинес.
Он сделал шаг в сторону слепящего света... Хлопок заставил его дёрнуться, и...
***
... оторвать голову от стола. Шея болела. Он закурил, и огляделся. В окно бил рассеянный свет предрассветного часа, а календарь на стене показывал 1982 год. "Приснится же такое, - проронил он. - Хотя... книга выйдет что надо".