Вячеслав Ильич сидел на кровати сгорбившись, и смотрел через зарешеченное окно, на угасающий закат.
Руки седовласого мужчины лежали на коленях, пальцы иногда подрагивали. На лице, испещрённом множеством морщин и морщинок, читалась усталость. Плотно сжатые губы, превратились в одну тонкую линию. В белесых глазах, смотрящих в пустоту, стоял немой вопрос: "Как же я докатился до жизни такой? Когда я свернул не на ту дорогу?".
В голове прозвучали слова: "За всё придётся заплатить".
"Кто же их сказал? И когда это было?" - пытался вспомнить Вячеслав Ильич.
Уже месяц он не спал по ночам, мучила бессонница или совесть, и теперь ночь за ночью обнажала его, до белых костей скелета.
Смотря на звёздное небо, он вспоминал свою жизнь. Правда, теперь всё чаще, вспоминались не лучшие её моменты. Может от того, что близился час расплаты.
Жизнь, словно отматывалась назад. Перед внутреннем взором, проносились события, встречи и люди.
***
Губернатор. После девяти лет работы, так нелепо попасться на очередной взятке.
Ведь внутренний голос шептал "Остановись". Но нет. И вот, чем всё закончилось.
Одиночная камера с видом на звёзды, хотя это тоже не мало, могло бы быть намного хуже.
***
Депутат. Люди, которые хотели разрешить свои вопросы, быстро и с гарантией, несли взятки. Сначала брал редко и мало, но с каждым разом становился всё наглее, от безнаказанности и жадности. Да и потребности росли.
"Кто и что мне может сделать? У меня неприкосновенность!" - думалось каждый раз.
Совесть утешал благотворительностью.
Жена создала Фонд помощи бездомным и Фонд воспитанников детских домов. Денег не приносило, но и налоги не платили. И вроде доброе дело делали.
***
Рейдерские захваты, свой бизнес, растёт и приносит не малые деньги. Безбедная жизнь для семьи.
"А что до тех, кого подмял или разорил? Не я такой - жизнь такая. Каждый вертится, как может!" - всё чаще убеждал себя.
В моменты, когда совесть неистовствовала, делал широкие жесты, в виде строительства спортивных и детских площадок.
***
Председатель совхоза. Развал крупнейшего государства. Сумел извернуться и хорошенько навариться, продавая совхозное добро.
- Вот когда всё началось - ответил на свой вопрос Вячеслав Ильич.
В памяти возник образ, сухонький, седовласый старичок с палкой-посохом в руке, с ясными и мудрыми глазами. В широких штанах и рубахе, подпоясан поясом, в картузе и сапогах кирзовых. За коровой своей шёл, да остановился у наших ворот.
Всё в глаза смотрел пристально и сказал: "Жизнь - она ведь такая штука, за всё придётся заплатить. Да цена у всего своя. А уж от совести, так и вовсе откупиться не получится".
- Правду, дед Анисим тогда сказал, словно в будущее моё заглянул - пронеслась мысль. - Мудрый был человек, зла никому не делал. Вот и мне добра желал, а я и не понял.
"Все, кто был "при власти" тащили, кто-то больше, кто-то меньше, в зависимости от должности. А чем я хуже? Да и семью кормить и детей поднимать на что-то нужно" - в тот раз совесть заткнул так.
***
Работа Зав.складом, в крупном селе. Понемногу, по чуть-чуть подтаскивал домой.
"Детям нужно, на то, да на это. Всё же ради семьи" - успокаивал совесть.
***
Учёба в институте. Проявил бездействие, точнее отмолчался, а Лёньку - лучшего друга, с позором отчислили, за пьяный дебош. На этом дружба и закончилась, стыдно было в глаза смотреть.
А в ту пьяную драку ввязался, сам не знаю зачем, после много раз прокручивал в голове, но так и не смог понять своего импульсивного поступка. Наряд милиции, утихомирил всех.
В участке, Лёнька взял вину на себя. Отличник был, сказал: "Простят. Максимум общественные работы и выговор". Но нет. Никогда не забыть, его взгляда.
Вячеслав же отделался тем, на что рассчитывал друг: строгим выговором и общественными работами. Стыдно было не долго. Вышел же почти сухим из воды.
"А лучший друг, ну что, сам предложил. Знал, на что шёл" - так себя оправдал Вячеслав.
***
- Лёнька. Где ты теперь? Жив ли? Как устроилась твоя жизнь? - тихо прошептал в пустоту Вячеслав Ильич. - Прости меня, друг - добавил дрожащим голосом.
Слёзы застилали глаза. Стоило моргнуть, и они потекли тонкими струйками по щекам.
Человек, сидящий на кровати, словно съёжился, сделался старичком. Плечи подрагивали от безмолвных рыданий, пальцы теребили край рубахи.
С солёной водой утекали угрызения совести, стыд, горечь, тоска, боль и страх.
Долгое время он сидел неподвижно, будто и не дыша.
За окном расцветал рассвет. Слёзы высохли, оставив белые ручейки.
Вячеслав Ильич покаялся, очистив душу, и она ушла в иной мир.
В заключение о смерти значилось: сердечный приступ.