- Интересно, а Хэллы о чём-нибудь думали, пока болели? И если думали, то о чём? - уставившись в одну точку, болтая ногами, произнесла Аня.
- Не, вряд ли, они же кроме своего "Ээээ" больше ничего не говорили, а люди думают словами. А если и думали, то тоже "Ээээ" - ответил Егор.
- Зря ты так. Вон, Тоха ведь так и не потерял разумность, только речь пропала. И Галю не тронул, да и на остальных не бросался - парировала Аня.
- А остальные? Что-то про других ничего такого не писали - не сдавался Егор.
- Тебе лишь бы спорить - сказала Аня, нахмурившись, глядя на брата.
- А ты не спорь. У деда спроси, он расскажет - предложил Данил.
Дети, не теряя времени на споры устремились к главному источнику достоверной информации, по совместительству их деду.
- Деда, а Хэллы были способны думать? - без предисловий задала свой вопрос внучка.
- Ну как тебе сказать, милая. И да, и нет. Кто полностью сохранял рассудок, конечно же, думали как раньше. Другим повезло меньше - ответил Захар Кириллович, продолжая что-то писать. - Я сейчас закончу и будет вам новая история. Тему вы уже задали - подняв глаза от бумаг, сказал дед.
Примерно через два с половиной часа, все вновь собрались в комнате.
- Когда речь вернулась к Антону, он рассказал, каково это было, быть Хэллом - начал дед новую историю.
- После укуса, я сам пришёл в изолятор и меня закрыли.
Стал внимательно следить за своим состоянием, понимая, что меняюсь. Очень хотел помочь, рассказать, но уже не мог. Речь пропала, словно никогда и не умел говорить.
"Странно! Ничего не болит. Даже место укуса" - думал я, сидя в одиночестве.
"В голове туман. Мысли спутаны. Есть что-то ещё. Оно ведёт" - проговаривал я мысленно, словно боясь забыть речь.
"Очень хочется сладкого!"
"Нюх стал тоньше" - отметил я.
"Чувствую сладость духов. Это её духи" - мысли перетекают в голове, словно тягучее варево.
Дверь открылась, зашла Галя, подбежала к двери-решётке. Вся в слезах, плачет. Стекла вниз, держась за прутья. Я слышу всё, что она мне говорит. Я понимаю, что понимаю её.
"Нужно сказать. Всё будет хорошо" - думаю я.
Открываю рот и вместо слов произношу: "Ээээ. Ээээ.Ээээ".
Она плачет сильнее. Мне больно. Хочется утешить, обнять.
Я протягиваю к ней руку. Вспоминаю: "Нельзя трогать". Отдёргиваю руку назад.
"Галчонок, милая. Всё хорошо. Всё пройдёт. Не плачь родная" - думаю я и чувствую, как слёзы текут по щекам.
Она смотрит в мои глаза и шепчет: "Я люблю тебя! Слышишь. Люблю. Помнишь. "Я твой, ты моя навсегда". Это ты мне говорил, на утёсе. Помнишь".
"Помню. Я всё помню" - думаю я, а у самого сердце сжимается.
Слышу быстрые шаги, понимаю, что это Андрей.
"Спасать бежит" - пронеслась мысль.
Андрей остановился и стал наблюдать. Галя его будто и не услышала.
Всё шепчет мне: "Люблю тебя, родной мой. Ну как же так. Что ж ты так не внимателен был. Зачем я тебя отпустила. Ведь чувствовала не доброе. Зачем. Эх, зачем". И скукожилась вся, будто ещё меньше стала.
- Прости меня моя любовь - говорю я, и снова выходит: "Ээээ, ээээ". Рукой воздух глажу над её головой, а самому прижать её хочется к груди, утешить.
Андрей подошёл к нам. Смотрит мне в глаза. Я стал руками махать и снова это "Ээээ".
"Уходи. Забери её. Уходи" - думаю и отползаю в угол.
Они ушли. Теперь остался только аромат её духов смешанный с кожей.
"Хочу есть. Сладкого бы сейчас" - проносятся мысли.
"Туман крепнет. Ум тормозит. Впадаю в ступор" - отмечаю изменения.
"Сладкое - еда. Важно добыть" - больше не осталось других мыслей.
Сейчас способен на всё, лишь бы получить пищу. Начинаю мерить комнату шагами.
"Раз. Два. Три. Четыре. Пять" - вдоль одной стены.
" Раз. Два. Три. Четыре" - вдоль другой стены.
"Площадь? Двадцать! Могу. Знаю как" - радуюсь, чувствую, как улыбка расползается на лице.
Чувствую жажду.
"Пить, хочу пить. Нужна вода. Дайте воды" - кричу я, хотя в слух это всё то же: "Ээээ. Ээээ".
Слушаю. В ответ тишина. Язык прилип к нёбу. Будто изнутри тебя выпивают. Отключаюсь.
Нос наполняется, сладковатым ароматом. Прихожу в себя. Лежу на полу, в позе эмбриона.
"Воды. Еды" - думаю только об этом, кажется, остаются только примитивные желания.
Возле двери стоит ведро с водой и металлическая кружка, и тарелка с картошкой в мундирах.
Подползаю, нет сил, чтобы встать. И жадно пью прямо из ведра. Чувствую, как тело насыщается влагой.
"Хорошо, как хорошо" - пульсирует мысль. Голова просветлела и полегчала.
Беру картофелину, пальцы будто заскорузли, почистить от кожицы не выходит. Откусываю прямо так. Рот наполняется слюной.
Ощущаю, как сложные углеводы распадаются и всасываются.
"Оооо, как здорово! Как это вкусно!", от удовольствия подрагивают пальцы и закатываются глаза.
Понимаю, что со стороны смотрюсь, как нарик, но мне всё равно. Мозг вбросил такое количество эндорфинов: "Мне прям отлично!"
"Важно рассказать. Как? Меня не понять. Писать? Пальцы не мои. Что делать? Пробовать, пытаться. Как сначала" - всю ночь думал.
Почувствовал сначала запах, а уже потом услышал шаги. Шла моя супруга. Сегодня от неё пахло мёдом и ванилью.
"Боги, дайте сил! Ум будь ясен" - шептал я про себя.
Подошла, присела, улыбнулась. А я вижу, не спала.
"Пришла к монстру. Не боится. Даже такого любит. И верит" - думаю я, глядя ей в глаза, и улыбаюсь.
Протянула пачку шоколадных вафель, мои любимые. Положила карандаш и альбом.
- Это тебе, чтобы писать, понимаешь? - спрашивает.
А я не могу ни о чём думать, её запах и аромат шоколада, будто сводят с ума. Рука помимо воли тянется к хрустящим плиточкам. Я начинаю дрожать, жадно ем.
Всё, меня здесь нет. Взгляд в одну точку. Глаза будто стеклянные. Ни на что не реагирую, в течении часа.
Постепенно отпускает. Чувствую жажду, тело просит пить. Жадно пью.
Поднимаю глаза на Галчонка, она внимательно наблюдает за мной и что-то пишет, поглядывая на часы.
Пытаюсь взять карандаш, от усердия весь взмок. "Ура! Держу" - внутренне ликую.
Пытаюсь писать, не выходит. Злюсь. Кричу: "Ээээ. Ээээ".
Жена, внимательно смотрит и пишет.
- Ты пробуй, очень тебя прошу. Не бросай. Ты мне нужен, слышишь. Я знаю, ты сможешь. Я помогу. Обещаю - говорит она.
- Ээээ. Ээээ. Э - мычу в ответ и улыбаюсь.
Принесла обед: борщ , хлеб и чеснок. Чувствую сладость, но и горечь. Внутри противоречие.
"И хочется, и колется". Решаюсь. Ем и морщусь.
"Ну и гадость. Зато полезно!" - рождается мысль. Съедаю через силу весь чеснок. Внутри всё горит, словно огнём. Прошибло потом, мокрый с ног до головы.
Мечусь по комнате. Галя пишет. Пью воду, много воды. Начинает отступать дурнота, появляется ощущение себя прежнего.
"Это тяжело. Но! Если это способ? Я только за!" - думаю я.
- Это был один из дней его жизни в новом обличии, а их было не мало, прежде чем излечиться. Сладкое Антон с тех пор не ест - закончил дед. - Всем спать. Добрых снов.